Полное имя паустовского. Константин георгиевич паустовский - чтобы помнили

«Встречные корабли» (сборник рассказов)

Константи́н Гео́ргиевич Паусто́вский (19 (31) мая , Москва - 14 июля , Москва) - русский советский писатель , классик русской литературы. Член Союза писателей СССР . Книги К. Паустовского неоднократно переводились на многие языки мира . Во второй половине XX века его повести и рассказы вошли в российских школах в программу по русской литературе для средних классов как один из сюжетных и стилистических образцов пейзажной и лирической прозы.

Имея большой жизненный опыт, писатель всегда оставался верен идеям ответственной свободы человека, художника.

В 1965 году он подписал письмо с ходатайством о предоставлении А. И. Солженицыну квартиры в Москве, а в 1967 году поддержал Солженицына, написавшего письмо IV Съезду советских писателей с требованием отменить цензуру литературных произведений .

Уже незадолго до смерти тяжело больной Паустовский направил письмо А. Н. Косыгину с просьбой не увольнять главного режиссёра Театра на Таганке Ю. П. Любимова . За письмом последовал телефонный разговор с Косыгиным, в котором Константин Георгиевич сказал:

Биография

Помочь понять истоки и становление творчества К. Г. Паустовского может его автобиографическая «Повесть о жизни» в двух томах, всего 6 книг. Детству писателя там посвящена первая книга «Далекие годы» .

Вся моя жизнь с раннего детства до 1921 года описана в трёх книгах - «Далёкие годы», «Беспокойная юность» и «Начало неведомого века». Все эти книги составляют части моей автобиографической «Повести о жизни»…

Происхождение и образование

Константин Паустовский родился в семье железнодорожного статистика Георгия Максимовича Паустовского, имевшей украинско-польско-турецкие корни и проживавшей в Гранатном переулке Москвы . Был крещён в церкви святого Георгия на Всполье . Запись в метрической церковной книге содержит сведения о его родителях: «…отец отставной унтер-офицер II разряду из добровольцев, из мещан Киевской губернии, Васильковского уезда, Георгий Максимович Паустовский и законная жена его Мария Григорьевна, оба православные люди» .

Родословная писателя по линии отца связана с именем гетмана П. К. Сагайдачного , хотя и не придавал этому большого значения: «Отец посмеивался над своим «гетманским происхождением» и любил говорить, что наши деды и прадеды пахали землю и были самыми обыкновенными терпеливыми хлеборобами...» Дед писателя был казаком, имел опыт чумака , перевозившего с товарищами товары из Крыма в глубь украинской территории, и познакомил юного Костю с украинским фольклором, чумацкими, казацкими песнями и историями, из которых наиболее запомнилась тронувшая его романтическая и трагическая история бывшего сельского кузнеца, а затем слепого лирника Остапа, потерявшего зрение от удара жестокого дворянина, соперника, вставшего на пути его любви к прекрасной благородной даме, которая затем умерла, не вынеся разлуки с Остапом и его мучений .

До того, как стать чумаком, дед писателя по отцу служил в армии при Николае I , попал во время одной из русско-турецких войн в турецкий плен и привез оттуда суровую жену-турчанку Фатьму, принявшую в России крещение с именем Гонораты , так что у отца писателя украино-казацкая кровь смешана с турецкой. Отец изображается в повести «Далёкие годы» не очень практичным человеком свободолюбивого революционно-романтического склада и атеистом, что раздражало его тёщу, другую бабушку будущего писателя.

Бабушка писателя по матери, Викентия Ивановна, жившая в Черкасс ах, была полькой , ревностной католичкой, бравшей внука-дошкольника при неодобрении его отца на поклонение католическим святыням в тогда российской части Польши, и впечатления от их посещения и встреченных там людей также глубоко запали в душу писателя. Бабушка всегда носила траур после разгрома польского восстания 1863 г ., так как сочувствовала идее свободы Польши: «Мы были уверены, что во время восстания у бабушки убили жениха – какого-нибудь гордого польского мятежника, совсем не похожего на угрюмого бабушкиного мужа, а моего деда – бывшего нотариуса в городе Черкассах» . После поражения поляков от правительственных войск Российской империи активные сторонники польского освобождения испытывали неприязнь к угнетателям, и на католическом богомолье бабушка запрещала мальчику говорить по-русски, тогда как польским владел лишь в минимальной степени. Испугала мальчика и религиозная исступленность других католических паломников, и он один не выполнил требуемых обрядов, что бабушка объяснила дурным влиянием его отца, безбожника . Польская бабушка изображается строгой, но доброй и внимательной. Её муж, второй дед писателя, был человеком неразговорчивым, жившим в своей комнате в мезонине уединённо и общение с ним было у внуков не отмечено автором повести в качестве значительно повлиявшего на него фактора в отличие от общения с двумя другими членами той семьи - юной, красивой, весёлой, порывистой и музыкально одарённой тётей Надей, рано умершей, и её старшим братом искателем приключений дядей Юзей - Иосифом Григорьевичем. Этот дядя получил военное образование и, имея характер неутомимого путешественника, не отчаивавшегося неудачливого предпринимателя, непоседы и авантюриста, надолго пропадал из родительского дома и неожиданно возвращался в него из самых дальних уголков Российской империи и остального мира, например, со строительства Китайско-Восточной железной дороги или поучаствовав в Южной Африке в англо-бурской войне на стороне малочисленных буров, стойко противостоявших завоевателям-англичанам, как полагала тогда либерально настроенная российская общественность, сочувствовавшая этим потомкам голландских переселенцев . В свой последний приезд в Киев, пришедшийся на время произошедшего там вооружённого восстания в ходе Первой русской революции 1905-07гг. , он неожиданно ввязался в события, наладив неудачную до того стрельбу восставших артиллеристов по правительственным зданиям и после поражения восстания вынужден был эмигрировать до конца жизни в страны Дальнего Востока. Все эти люди и события оказали влияние на личность и творчество писателя.

В родительской семье писателя было четверо детей. У Константина Паустовского было двое старших братьев (Борис и Вадим) и сестра Галина.

После распада семьи (осень 1908 года) он несколько месяцев жил у дяди, Николая Григорьевича Высочанского, в Брянске и учился в брянской гимназии.

Осенью 1909 года возвратился в Киев и, восстановившись в Александровской гимназии (при содействии её преподавателей), начал самостоятельную жизнь, зарабатывая репетиторством. Через некоторое время будущий писатель поселился у своей бабушки, Викентии Ивановны Высочанской, переехавшей в Киев из Черкасс . Здесь, в маленьком флигеле на Лукьяновке , гимназист Паустовский написал свои первые рассказы, которые были опубликованы в киевских журналах. Окончив гимназию в 1912 году, он поступил в Императорский университет св. Владимира в Киеве на историко-филологический факультет, где проучился два года.

В общей сложности более двадцати лет Константин Паустовский, «москвич по рождению и киевлянин по душе», прожил на Украине. Именно здесь состоялся как журналист и писатель, о чём не раз признавался в автобиографической прозе. В предисловии к украинскому изданию «Золота троянда» (рус. «Золотая роза») 1957 года он писал:

В книгах почти каждого писателя просвечивается, как сквозь лёгкую солнечную дымку, образ родного края, с его бескрайним небом и тишиной полей, с его задумчивыми лесами и языком народа. Мне в общем-то повезло. Я вырос на Украине. Её лиризму я благодарен многими сторонами своей прозы. Образ Украины я носил в своём сердце на протяжении многих лет .

Первая мировая и Гражданская войны

После гибели обоих его братьев в один день на разных фронтах, Паустовский вернулся в Москву к матери и сестре, но через некоторое время уехал оттуда. В этот период он работал на Брянском металлургическом заводе в Екатеринославе , на Новороссийском металлургическом заводе в Юзовке , на котельном заводе в Таганроге , с осени 1916 года в рыбачьей артели на Азовском море . После начала Февральской революции уехал в Москву, где работал репортёром в газетах. В Москве он стал свидетелем событий 1917-1919 гг., связанных с Октябрьской революцией .

В 1932 году Константин Паустовский побывал в Петрозаводске , работая над историей Онежского завода (тема была подсказана А. М. Горьким). Результатом поездки стали повести «Судьба Шарля Лонсевиля» и «Озёрный фронт» и большой очерк «Онежский завод». Впечатления от поездки по северу страны легли также в основу очерков «Страна за Онегой» и «Мурманск».

Совершив поездку по северо-западу страны, посетив Новгород , Старую Руссу , Псков , Михайловское , Паустовский пишет очерк «Михайловские рощи», опубликованный в журнале «Красная новь» (№ 7, 1938 г.).

Указом Президиума Верховного Совета СССР «О награждении советских писателей» от 31 января 1939 года К. Г. Паустовский был награждён Орденом Трудового Красного Знамени («За выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы») .

Период Великой Отечественной войны

В середине августа Константин Паустовский вернулся в Москву и был оставлен для работы в аппарате ТАССа . Вскоре по требованию Комитета по делам искусств был освобождён от службы для работы над новой пьесой для МХАТа и эвакуировался с семьёй в Алма-Ату , где работал над пьесой «Пока не остановится сердце», романом «Дым отечества», написал ряд рассказов . Постановку пьесы готовил московский Камерный театр под руководством А. Я. Таирова , эвакуированный в Барнаул . В процессе работы с коллективом театра Паустовский некоторое время (зима 1942 и ранняя весна 1943 гг.) провёл в Барнауле и Белокурихе . Этот период своей жизни он назвал «Барнаульские месяцы» . Премьера спектакля по пьесе «Пока не остановится сердце», посвящённой борьбе с фашизмом, состоялась в Барнауле 4 апреля 1943 года .

Мировое признание

В 1950-е годы Паустовский жил в Москве и в Тарусе на Оке. Стал одним из составителей важнейших коллективных сборников демократического направления времён оттепели «Литературная Москва » (1956) и «Тарусские страницы » (1961). Более десяти лет вёл семинар прозы в , был заведующим кафедрой литературного мастерства . Среди учащихся на семинаре Паустовского были: Инна Гофф , Владимир Тендряков , Григорий Бакланов , Юрий Бондарев , Юрий Трифонов , Борис Балтер , Иван Пантелеев . В своей книге «Превращения» Инна Гофф писала о К. Г. Паустовском :

В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Получив возможность путешествовать по Европе, он побывал в Болгарии , Чехословакии , Польше , Турции , Греции , Швеции , Италии и др. странах. Отправившись в 1956 году в круиз вокруг Европы, он посетил Стамбул , Афины , Неаполь , Рим , Париж , Роттердам , Стокгольм . По приглашению болгарских писателей К. Паустовский посетил Болгарию в 1959 году . В 1965 году некоторое время жил на о. Капри . В том же 1965 году был одним из вероятных кандидатов на Нобелевскую премию в области литературы, которая в итоге была присуждена Михаилу Шолохову . В книге «Лексикон русской литературы ХХ века», написанной известным немецким славистом Вольфгангом Казаком , по этому поводу сказано: «Запланированное вручение Нобелевской премии К. Паустовскому в 1965-м не состоялось, так как советские власти начали угрожать Швеции экономическими санкциями. И таким образом вместо него был награждён крупный советский литературный функционер М. Шолохов» .

К. Г. Паустовский был в числе любимых писателей Марлен Дитрих . В своей книге «Размышления» (глава «Паустовский») она описала их встречу, которая состоялась в 1964 году во время её выступления в ЦДЛ :

• «…Однажды я прочитала рассказ „Телеграмма“ Паустовского. (Это была книга, где рядом с русским текстом шёл его английский перевод.) Он произвёл на меня такое впечатление, что ни рассказ, ни имя писателя, о котором никогда не слышала, я уже не могла забыть. Мне не удавалось разыскать другие книги этого удивительного писателя. Когда я приехала на гастроли в Россию, то в московском аэропорту спросила о Паустовском. Тут собрались сотни журналистов, они не задавали глупых вопросов, которыми мне обычно досаждали в других странах. Их вопросы были очень интересными. Наша беседа продолжалась больше часа. Когда мы подъезжали к моему отелю, я уже всё знала о Паустовском. Он в то время был болен, лежал в больнице. Позже я прочитала оба тома „Повести о жизни“ и была опьянена его прозой. Мы выступали для писателей, художников, артистов, часто бывало даже по четыре представления в день. И вот в один из таких дней, готовясь к выступлению, Берт Бакарак и я находились за кулисами. К нам пришла моя очаровательная переводчица Нора и сказала, что Паустовский в зале. Но этого не могло быть, мне ведь известно, что он в больнице с сердечным приступом, так мне сказали в аэропорту в тот день, когда я прилетела. Я возразила: „Это невозможно!“ Нора уверяла: „Да, он здесь вместе со своей женой“. Представление прошло хорошо. Но никогда нельзя этого предвидеть, - когда особенно стараешься, чаще всего не достигаешь желаемого. По окончании шоу меня попросили остаться на сцене. И вдруг по ступенькам поднялся Паустовский. Я была так потрясена его присутствием, что, будучи не в состоянии вымолвить по-русски ни слова, не нашла иного способа высказать ему своё восхищение, кроме как опуститься перед ним на колени. Волнуясь о его здоровье, я хотела, чтобы он тотчас же вернулся в больницу. Но его жена успокоила меня: „Так будет лучше для него“. Больших усилий стоило ему прийти, чтобы увидеть меня. Он вскоре умер. У меня остались его книги и воспоминания о нём. Он писал романтично, но просто, без прикрас. Я не уверена, что он известен в Америке, но однажды его „откроют“. В своих описаниях он напоминает Гамсуна . Он - лучший из тех русских писателей, кого я знаю. Я встретила его слишком поздно.»

В память об этой встрече Марлен Дитрих подарила Константину Георгиевичу несколько фотографий . Одна из них запечатлела Константина Паустовского и преклонившую перед любимым писателем колени актрису на сцене Центрального дома литераторов.

Последние годы

В 1966 году Константин Паустовский подписал письмо двадцати пяти деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу против реабилитации И. Сталина . Литературным секретарём у него в этот период (1965-1968 годы) был журналист Валерий Дружбинский .

Долгое время Константин Паустовский болел астмой , перенёс несколько инфарктов . Умер 14 июля 1968 года в Москве. По завещанию похоронен на местном кладбище Тарусы , звание «Почётного гражданина» которой ему было присвоено 30 мая 1967 года .

Семья

• Отец, Георгий Максимович Паустовский(1852-1912) , был железнодорожным статистиком, происходил из запорожских казаков . Умер и похоронен в 1912 году в с. Городище около Белой Церкви .
• Мать, Мария Григорьевна, урождённая Высочанская (1858 - 20 июня 1934 г.) - похоронена на Байковом кладбище в Киеве .
• Сестра, Паустовская Галина Георгиевна (1886 - 8 января 1936 г.) - похоронена на Байковом кладбище в Киеве (рядом с матерью) .
• Братья К. Г. Паустовского были убиты в один день 1915 года на фронтах Первой мировой войны : Борис Георгиевич Паустовский (1888-1915) - поручик сапёрного батальона, убит на Галицийском фронте; Вадим Георгиевич Паустовский (1890-1915) - прапорщик Навагинского пехотного полка , убит в бою на Рижском направлении.
• Дедушка (со стороны отца), Максим Григорьевич Паустовский - бывший солдат, участник русско-турецкой войны , однодворец ; бабушка, Гонората Викентьевна - турчанка (Фатьма) , крещёная в православие . Дед Паустовского привез её из Казанлыка , где был в плену.
• Дедушка (со стороны матери), Григорий Моисеевич Высочанский (ум. 1901 г. ), нотариус в Черкассах ; бабушка Викентия (Wincentia) Ивановна (ум. 1914 г. ) - польская шляхтянка .
• Первая жена - Екатерина Степановна Загорская (2.10.1889-1969), (отец - Степан Александрович , священник, умер до рождения Екатерины; мать - Мария Яковлевна Городцова , сельская учительница, умерла через несколько лет после смерти мужа ). По материнской линии Екатерина Загорская родственница знаменитого археолога Василия Алексеевича Городцова , открывателя уникальных древностей Старой Рязани . О ней (с портретом) и её сестре, похороненной в Ефремове, см. Тени старинного кладбища - бывший некрополь в Ефремове и сельские погосты / Авт.-сост.: М. В. Майоров Майоров, Михаил Владимирович , Г. Н. Польшаков, О. В. Мясоедова, Т. В. Майорова. - Тула: ООО «Борус-Принт», 2015. - 148 с.; илл. ISBN 978-5-905154-20-1 .

Со своей будущей женой Паустовский встретился, отправившись санитаром на фронт (Первая мировая война), где Екатерина Загорская была медсестрой.

Имя Хатидже (рус. «Екатерина») Е. Загорской дали татарки из крымской деревушки, где она проводила лето 1914 года.

Паустовский и Загорская венчались летом 1916 года, в родной для Екатерины Подлесной Слободе в Рязанской губернии (ныне Луховицкий район Московской области). Именно в этой церкви служил священником её отец. В августе 1925 года в Рязани у Паустовских родился сын Вадим (02.08.1925 - 10.04.2000). До конца жизни Вадим Паустовский собирал письма родителей, документы, многое передал в Музей-Центр Паустовского в Москве.

В 1936 году Екатерина Загорская и Константин Паустовский расстались. Екатерина призналась родственникам, что развод мужу дала сама. Не могла вынести, что тот «связался с полькой» (имелась в виду вторая жена Паустовского). Константин Георгиевич, однако, продолжал заботиться о сыне Вадиме и после развода.

• Вторая жена - Валерия Владимировна Валишевская-Навашина .

Валерия Валишевская (Waleria Waliszewska) - сестра известного в 20-е годы польского художника Зигмунта (Сигизмунда) Валишевского (Zygmunt Waliszewski) . Валерия становится вдохновительницей многих произведений - например, «Мещёрская сторона», «Бросок на юг» (здесь Валишевская явилась прообразом Марии).

• Третья жена - Татьяна Алексеевна Евтеева-Арбузова (1903-1978).

Татьяна была актрисой театра им. Мейерхольда. Они встретились, когда Татьяна Евтеева была женой модного драматурга Алексея Арбузова (ей посвящена арбузовская пьеса «Таня»). Вышла замуж за К. Г. Паустовского в 1950 . Паустовский писал о ней:

Алексей Константинович (1950-1976), сын от третьей жены Татьяны, родился в селе Солотча Рязанской области. Умер в возрасте 26 лет от передозировки наркотиков. Драматичность ситуации в том, что он не один покончил с собой или отравился - вместе с ним была девушка. Но её доктора реанимировали, а его не спасли.

Творчество

Моя писательская жизнь началась с желания всё знать, всё видеть и путешествовать. И, очевидно, на этом она и окончится.
Поэзия странствий, слившись с неприкрашенной реальностью, образовала наилучший сплав для создания книг.

Первые произведения, «На воде» и «Четверо» (в примечаниях к первому тому шеститомного собрания сочинений К. Паустовского, 1958 года издания, повесть названа «Трое») , были написаны Паустовским ещё во время учёбы в последнем классе киевской гимназии. Рассказ «На воде» был напечатан в киевском альманахе «Огни», № 32 и был подписан псевдонимом «К. Балагин» (единственный рассказ, напечатанный Паустовским под псевдонимом). Повесть «Четверо» вышла в журнале для молодёжи «Рыцарь» (№ 10-12, октябрь-декабрь, 1913 год).

В 1916 году, работая на котельном заводе Нев-Вильдэ в Таганроге , К. Паустовский начинает писать свой первый роман «Романтики», работа над которым продолжалась семь лет и была закончена в 1923 году в Одессе.

Мне кажется, что одной из характерных черт моей прозы является её романтическая настроенность…

… Романтическая настроенность не противоречит интересу к «грубой» жизни и любви к ней. Во всех областях действительности, за редкими исключениями, заложены зёрна романтики.
Их можно не заметить и растоптать или, наоборот, дать им возможность разрастись, украсить и облагородить своим цветением внутренний мир человека.

В 1928 году вышел первый сборник рассказов Паустовского «Встречные корабли» ("Первой моей "настоящей книгой был сборник рассказов «Встречные корабли» ), хотя отдельные очерки и рассказы печатались и до этого. В короткий срок (зима 1928 года) был написан роман «Блистающие облака», в котором детективно-авантюрная интрига, переданная великолепным образным языком, сочеталась с автобиографическими эпизодами, связанными с поездками Паустовского по Черноморью и Кавказу в 1925-1927 гг. Роман был издан харьковским издательством «Пролетарий» в 1929 году.

Известность принесла повесть «Кара-Бугаз». Написанная на основе подлинных фактов и вышедшая в 1932 в московском издательстве «Молодая гвардия», повесть сразу выдвинула Паустовского (по мнению критиков) в первые ряды советских писателей того времени. Повесть многократно издавалась на разных языках народов СССР и за границей. Снятый в 1935 году режиссёром Александром Разумным фильм «Кара-Бугаз» по политическим мотивам не был допущен в прокат.

В 1935 году в Москве издательством «Художественная литература» впервые был напечатан роман «Романтики», вошедший в одноимённый сборник.

Вне зависимости от длины произведения повествовательная структура Паустовского - аддитивная, «в подбор», когда эпизод следует за эпизодом; преобладает форма повествования от первого лица, от лица рассказчика-наблюдателя. Более сложные структуры с подчинением нескольких линий действия чужды прозе Паустовского.

В 1958 году Государственное издательство художественной литературы выпустило в свет шеститомное собрание сочинений писателя тиражом в 225 тыс. экземпляров.

Библиография

• Собрание сочинений в 6 томах. - М.: Гослитиздат, 1957-1958
• Собрание сочинений в 8 томах + доп. том. - М.: Художественная литература, 1967-1972
• Собрание сочинений в 9 томах. - М.: Художественная литература, 1981-1986
• Избранные произведения в 3 томах. - М.: Русская книга, 1995

Награды и премии

Экранизации

Музыка

Память

Первым увековечиванием памяти К. Г. Паустовского в СССР стало присвоение его имени одесской массовой библиотеке № 2 - одной из старейших библиотек города. Имя писателя библиотеке присвоено решением Совета Министров УССР № 134 от 20 февраля 1969 года .

Первый памятник К. Г. Паустовскому был открыт 1 апреля 2010 года также в Одессе, на территории Сада скульптур

К онстантин Паустовский работал на заводах, был вожатым трамвая, санитаром, журналистом и даже рыбаком… Чем бы писатель ни занимался, куда бы ни ехал, с кем бы ни знакомился - все события его жизни рано или поздно становились темами его литературных произведений.

«Юношеские стихи» и первая проза

Константин Паустовский родился в 1892 году в Москве. В семье было четверо детей: у Паустовского было два брата и сестра. Отца часто переводили по службе, семья много переезжала, в конце концов они осели в Киеве.

В 1904 году Константин поступил здесь в Первую Киевскую классическую гимназию. Когда он перешел в шестой класс, отец ушел из семьи. Чтобы оплачивать учебу, будущему писателю пришлось подрабатывать репетитором.

В юности Константин Паустовский увлекался творчеством Александра Грина. В воспоминаниях он писал: «Мое состояние можно было определить двумя словами: восхищение перед воображаемым миром и - тоска из-за невозможности увидеть его. Эти два чувства преобладали в моих юношеских стихах и первой незрелой прозе». В 1912 году в киевском альманахе «Огни» вышел первый рассказ Паустовского «На воде».

В 1912 году будущий писатель поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. После начала Первой мировой войны он перевелся в Москву: здесь жили его мать, сестра и один из братьев. Однако во время войны Паустовский почти не учился: сначала работал вожатым трамвая, потом устроился на санитарный поезд.

«Осенью 1915 года я перешел с поезда в полевой санитарный отряд и прошел с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до городка Несвижа в Белоруссии. В отряде из попавшегося мне засаленного обрывка газеты я узнал, что в один и тот же день были убиты на разных фронтах два мои брата. Я остался у матери совершенно один, кроме полуслепой и больной моей сестры».

Константин Паустовский

После гибели братьев Константин вернулся в Москву, но ненадолго. Он ездил из города в город, работая на заводах. В Таганроге Паустовский стал рыбаком в одной из артелей. Впоследствии он говорил, что писателем его сделало море. Здесь же Паустовский начал писать свой первый роман «Романтики».

Во время своих поездок писатель познакомился с Екатериной Загорской. Когда она жила в Крыму, жительницы татарской деревушки прозвали ее Хатидже, так же называл ее и Паустовский: «Ее люблю больше мамы, больше себя... Хатидже - это порыв, грань божественного, радость, тоска, болезнь, небывалые достижения и мучения...» В 1916 году пара обвенчалась. Первый сын Паустовского - Вадим - родился через 9 лет, в 1925 году.

Константин Паустовский

Константин Паустовский

Константин Паустовский

«Профессия: всё знать»

Во время Октябрьского переворота Константин Паустовский находился в Москве. Некоторое время он проработал здесь журналистом, но вскоре вновь отправился за матерью - на этот раз в Киев. Пережив здесь несколько переворотов Гражданской войны, Паустовский переехал в Одессу.

«В Одессе я впервые попал в среду молодых писателей. Среди сотрудников «Моряка» были Катаев, Ильф, Багрицкий, Шенгели, Лев Славин, Бабель, Андрей Соболь, Семен Кирсанов и даже престарелый писатель Юшкевич. В Одессе я жил у самого моря и много писал, но еще не печатался, считая, что еще не добился умения овладевать любым материалом и жанром. Вскоре мною снова овладела «муза дальних странствий». Я уехал из Одессы, жил в Сухуме, в Батуми, в Тбилиси, был в Эривани, Баку и Джульфе, пока, наконец, не вернулся в Москву».

Константин Паустовский

В 1923 году писатель вернулся в Москву и стал редактором в Российском телеграфном агентстве. В эти годы Паустовский много писал, его рассказы и очерки активно печатались. Первый сборник рассказов автора «Встречные корабли» вышел в 1928 году, тогда же был написан роман «Блистающие облака». Константин Паустовский в эти годы сотрудничает со многими периодическими изданиями: работает в газете «Правда» и нескольких журналах. О своем журналистском опыте писатель отзывался так: «Профессия: все знать».

«Сознание ответственности за миллионы слов, стремительный темп работы, необходимость точно и безошибочно регулировать поток телеграмм, отобрать из десятка фактов один и переключить его на все города - все это создает ту нервную и неспокойную психическую организацию, которая называется «темпераментом журналиста».

Константин Паустовский

«Повесть о жизни»

В 1931 году Паустовский закончил повесть «Кара-Бугаз». После ее публикации писатель ушел со службы и посвятил все свое время литературе. В следующие годы он путешествовал по стране, написал много художественных произведений и очерков. В 1936 году Паустовский развелся. Второй женой писателя стала Валерия Валишевская-Навашина, с которой он познакомился вскоре после развода.

Во время войны Паустовский был на фронте - военным корреспондентом, потом его перевели в ТАСС. Одновременно с работой в Информационном агентстве Паустовский писал роман «Дым отечества», рассказы, пьесы. Эвакуированный в Барнаул Московский камерный театр поставил спектакль по его произведению «Пока не остановится сердце».

Паустовский с сыном и женой Татьяной Арбузовой

Третьей женой Константина Паустовского стала актриса Татьяна Евтеева-Арбузова. Они встретились, когда оба состояли в браке, и оба оставили своих супругов, чтобы создать новую семью. Паустовский писал своей Татьяне, что «такой любви не было еще на свете». Они поженились в 1950 году, и в тот же год у них родился сын Алексей.

Через несколько лет писатель отправился в поездку по Европе. Путешествуя, он писал путевые очерки и рассказы: «Итальянские встречи», «Мимолетный Париж», «Огни Ла-Манша». Книга «Золотая роза», посвященная литературному творчеству, вышла в 1955 году. В ней автор пытается осмыслить «удивительную и прекрасную область человеческой деятельности». В середине 1960-х Паустовский закончил автобиографическую «Повесть о жизни», в которой рассказывает в том числе о своем творческом пути.

«…Писательство сделалось для меня не только занятием, не только работой, а состоянием собственной жизни, внутренним моим состоянием. Я часто ловил себя на том, что живу как бы внутри романа или рассказа».

Константин Паустовский

В 1965 году Константина Паустовского номинировали на Нобелевскую премию по литературе, но получил ее в тот год .

В последние годы жизни Константин Паустовский болел астмой, у него случилось несколько инфарктов. В 1968 году писателя не стало. Согласно завещанию, его похоронили на кладбище в Тарусе.

Писать начал в последних классах гимназии. Это были стихи, часто подражательные. В них легко обнаруживаются следы влияния рус. поэтов 19 и начала 20 вв. Строки юного поэта свидетельствовали о том, что он восприимчивый читатель и прилежный копиист.

Его отец, потомок запорожских казаков, был железнодорожным статистиком, мать происходила из интеллигентной польской семьи среднего достатка. Детство и отрочество П. прошли в Киеве. Окончив 1-ю киевскую гимназию (1912), выпускниками которой были многие в будущем известные люди (в частности, М. А. Булгаков), поступил на естественное отд. физико-математического ф-та Киевского ун-та. Проучившись 1-й курс, перешел на филос. отд. историко-филол. ф-та. В 1914 перевелся в Моск. ун-т. В первые месяцы 1-й мировой войны работал кондуктором и вожатым моск. трамвая, а затем - санитаром на тыловом и полевом санитарных поездах. Несмотря на то что был освобожден от воинской повинности, П. перешел в полевой санитарный отряд и проделал с ним длинный путь отступления от Люблина в Польше до бело-

рус. г. Несвижа. После этого работал на заводах в Екатеринославе, Юзовке, Таганроге, в рыбачьей артели на Азовском море.

В марте 1917 П. приехал в Москву, где сотрудничал в демократической печати. В Гражданскую войну был журналистом в Киеве, Одессе, затем жил в Батуми, Сухуми, Тбилиси. В 1923 вернулся в Москву, ставшую с тех пор его постоянным местом жительства. Недолго поработав в газете водников "На вахте", перешел в РОСТа, где служил редактором до кон. 20-х гг.

Писать начал в последних классах гимназии. Это были стихи, часто подражательные. В них легко обнаруживаются следы влияния рус. поэтов 19 и начала 20 вв. Строки юного поэта свидетельствовали о том, что он восприимчивый читатель и прилежный копиист. Сочинив ворох стихов, П. почувствовал искушение попытать свои силы в прозе: рассказ "На воде"- (1912) напечатал киевский ж. "Огни". В ж. "Рыцарь" опубл. рассказ "Четверо". После пребывания на переднем крае написал неск. очерков, в которых делился фронтовыми впечатлениями. Один из них был напечатан. Затем он вновь вернулся к поэзии. Он послал свои стихи И. Бунину, который откликнулся на них письмом. Отметив, что автор "поет с чужого голоса", Бунин писал: "Думается, Ваш удел, Ваша настоящая поэзия - проза. Именно здесь, если Вы сумеете проявить достаточно упорства, уверен, сможете достичь чего-нибудь значительного".

Житейские обстоятельства - необходимость зарабатывать на хлеб - обратили П. к журналистике. Он перепробовал почти все газетные специальности: был репортером, разъездным корреспондентом, выпускающим, очеркистом, правщиком. Писал о самых разнообразных событиях и людях Научился проникать в суть противоречивых жизненных фактов и постигать их внутреннюю связь В это же время П. писал рассказы, повести, романы. Его первая книга "Морские наброски" (1924, изд. 1925), объемом с брошюру, осталась незамеченной. В 1927 вышла небольшая книга "Минетоза". В 1929 П. издал ром "Блистающие облака". К ним примыкает ром "Романтики", начатый в 1916, но опубл. лишь в 1935. Героев этих произв. отличала романтическая приподнятость. Чистые и благородные, гуманные и бескорыстные, исполненные ненависти ко всему, что принижает человека и оскорбляет его достоинство, они неустанно размышляют об осуществлении высоких идеалов, тяготясь унылой будничностью, окружающей их, и устремляя свои взоры в будущее, уповая на то, что оно станет царством гармонии, из которого навсегда уйдут ложь, пресмыкательство, духовное убожество.

Произв. П. 20-х гг. отмечены абстрактностью, эта худож. уязвимость объяснялась не столько отсутствием мастерства, сколько мироощущением писателя. Искренне сочувствуя декларируемым целям революции, он не находил в окружающей действительности ощутимых примет реального приближения к этим целям.

На рубеже 30-х гг. П. и др. писатели (Л. Леонов, М. Шагинян, И. Эренбург) стали славить индустриальные преобразования, охватившие страну, видя в них воплощение прекрасных идеалов. Побывав в "горячих точках" бурного строительства, П. увлеченно писал о социальных достижениях - о проектах новых городов, выведении чудесных сортов плодоносных растений, о фабриках-кухнях, избавляющих женщин от изнурительной домашней поденщины. При этом подчас не замечалось плохое, что сопровождало жизнь сов. людей в эти годы. Сегодня непросто понять, как мыслящие и совестливые люди смогли угодить в идеологические ловушки, хитроумно расставленные властителями страны.

В 1932 П. пишет "Кара-Бугаз", в 1933 - "Колхиду" (изд. 1934), которые тотчас же вышли в периодике и отд. изд. Вдохновенно описывая современников, меняющих лицо пустыни и осушающих малярийные болота, избавляя человека от рабской зависимости от природных зол, П. не кривил душой. Героические усилия людей по преодолению небывалых трудностей, портреты тех, кто умеет мечтать и практически воплощать самые дерзкие замыслы, - все это отвечало помыслам писателя. Появление этих повестей, особенно первой, было встречено дружными похвалами, высоко оценили "Кара-Бугаз" М. Горький и Р. Роллан. П. приобрел известность. Отныне критика неизменно отзывалась на каждую его публикацию.

В предвоен. 10-летие П. работал очень интенсивно. Помимо очерков, статей, рецензий, пьес, жизнеописаний, рассказов (этот жанр он особенно любил) из-под его пера вышли худож. исследование "Черное море" (1936) и "Северная повесть" (1938). В центре этих повествований - неразрывная связь времен, органическая преемственность идей и чаяний. Для их героев нравств. ценность того или иного поступка бесконечно важнее сиюминутных прагматических результатов.

Во 2-й пол. 30-х гг. взгляд П. -художника обращен на пленительную в своей скромной красоте природу средней полосы России. В "Летние дни" (1937), "Мещерская сторона" (1939) и примыкающих к ним рассказах она становится центральной темой и лейтмотивом. В восприятии и изображении природы П. родствен И. Бунину и М. Пришвину. С первым его сближает включенность мира природы в духовный мир человека, со вторым - пафос познания природы, худож. ее исследование. Недаром Пришвин записал в своем дневнике: "Не будь я Пришвиным, я хотел бы писать в наше время, как Паустовский". Природа притягивала П. как умиротворяющая, прекрасная в неистощимом разнообразии среда, где человек освобождается от всею мелкого и суетного и обретает душевное равновесие. В Мещерском цикле П. нашел свою нишу в лит ре и проявил себя тонким пейзажистом и проникновенным лириком. Сбылось предсказание Бунина: поэзией П. стала его проза. В 30-е п. он пишет ряд книг о людях иск-ва: "Исаак Левитан", "Орест Кипренский" (обе - 1937), "Тарас Шевченко" (1939).

В 1945 П. приступил к работе над книгой воспоминаний, которую считал главной в своем творчестве. Уже в первом своем большом повествовании "Романтики" П. представил автобиогр. материал. Роман не вполне удовлетворил его автора именно потому, что этот материал, затемненный вымышленными фабульными наслоениями, не стал цементирующей основой повествования. Первоначально П. не замышлял большого автобиогр. полотна, намереваясь ограничиться детством и отрочеством, но позднее у него созрел замысел довести повествование до более позднего времени. Однако взялся за нею писатель только через 8 лет. Решающую роль в затянувшемся перерыве сыграла невыносимая атмосфера в лиг-ре, сложившаяся после постановлений ЦК партии, после которых осуждалось все, что не укладывалось в рамки спущенных сверху директив. Кампания по искоренению "космополитизма" задела и П. Оставшись вне подозрений по части этнического происхождения, он подвертя бичеванию за скрываемую приверженность к творчеству А. Грина, объявленного чуждым России. Перед П. закрылись все изд-ва, и он вынужден был браться за выполнение заказов, которые хотя бы частично позволяли реализовывать накопленный опыт ("Рождение моря", 1952).

Изменившаяся в стране ситуация была стимулом к продолжению автобиогр. произв.: появляются "Далекие годы" (1946) и "Беспокойная юность" (1955), обе автобиогр. книги вышли под одной обложкой под назв. "Повесть о жизни"; далее последовали книги того же жанра: "Начало неведомого века" (1957), "Время больших ожиданий" (1959), "Бросок на юг" (1960), "Книга скитаний" (1963). П. хотел довести рассказ о своей жизни до 50-х гг., но не успел.

"Повесть о жизни" охватывает 40-летний путь ее создателя - от младенчества до лит. становления и зрелости. П. рассказывает о семье, в которой родился и рос, о гимназии, где учился, о людях, безвестных и прославленных, встретившихся ему на жизненных дорогах, о местах, в каких обитал и странствовал, о социальных потрясениях. О себе, событиях, людях автор творит от-

крыто и прямо, не прибегая к сюжетным ухищрениям и лит. маскировке. Но при всем обнаженном автобиографизме "Повесть о жизни" не документальное, а художественное произведение, построенное по новеллистическому принципу. Бунин принял отдельно напечатанную главу "Далеких годов" за рассказ. Он писал П.: "Дорогой собрат, я прочел Ваш рассказ "Корчма на Брагинке" и хочу Вам сказать о той редкой радости, которую испытал я: если исключить последнюю фразу этого рассказа ("под занавес"), он принадлежит к наилучшим рассказам русской литературы".

С автобиогр. циклом неразрывно связана "Золотая роза" (1956), подводящая итог многолетних размышлений писателя о природе иск-ва слова и роли художника. П. обстоятельно исследует слагаемые писательской работы: функцию воображения, место природы в мироощущении художника, соотношение факта и вымысла, влияние на лит-ру смежных иск-в, язык как материал и орудие воссоздания действительности. "Золотая роза" вводит читателя в творческую лабораторию художника, приобщая к "тайная тайных" иск-ва.

В последние 15 лет жизни П. "активно выступал как публицист. Он призывал оградить природу от варварских покушений на нее, заступался за гонимых и преследуемых, отстаивал свободу и независимость человеческой личности, бичевал жестокость и насилие, угодничество и бесчеловечность, ратовал за поиски в иск-ве и поддерживал талантливых молодых писателей. Его творчество и совестливая позиция, которую он неизменно занимал, создали ему высокий нравств. авторитет в России и за рубежом. Книги П. переведены на большинство яз. мира и изданы на всех 5 континентах.

Соч.: Собр. соч.: В 9т. М., 1981-86; Избр. произв.: В 3 т. М., 1995.

Лит.: Роскин А. Право на мечту//Худож. лит-ра. 1934. № 11; Львов С. Константин Паустовский . Критико-биогр. очерк. М., 1956; Левицкий Л. Константин Паустовский: Очерк творчества. 2-е изд. М., 1977, Кременцов А. И. К. Г. Паустовский. Жизнь и творчество. М., 1982; Восп. о Константине Паустовском [Сб. ]. М., 1983; Трефилова Г. П. Паустовский, мастер прозы. М., 1983; Макарова Ф. Р. К. Паустовский и север. М., 1994; К. Паустовский: Библиогр. указатель (К 100-летию со дня рождения писателя)/Сост. И. И. Комаров, М. К. Сазонова. М., 1995.

Л. А. Левицкий.

Цит. по: Русские писатели 20 века. Биографический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия; Рандеву-АМ, 2000, сс. 541-543

"Любимые всегда кажутся нам бессмертными" (К.Г. Паустовский)

Какими-то незримыми нитями все мои любимые писатели и поэты оказываются связанными между собой! Паустовский и Бунин, Тарковский и Пастернак, Маршак, Шенгели, Луговской и Багрицкий, Д. Самойлов и М. Петровых.
Колесо – созвездие. Но сегодня о самом любимом – Константине Георгиевиче Паустовском.

Наверное, это только душа русского человека может так сродниться с душой любимого писателя, войти в ткань его произведений, подружиться с его героями, полюбить так, что этот писатель – человек становится родным. Вспоминают, что таким для русского читателя был Чехов, и когда он умер в 1904 году, многие восприняли его смерть как огромное личное горе. В числе таких людей был Георгий Максимович Паустовский, отец 12-летнего Костика Паустовского. Позже уже зрелым мастером Паустовский скажет о Чехове: « Он был не только гениальным писателем, но и совершенно родным человеком. Он знал, где лежит дорога к человеческому благородству, достоинству и счастью, и оставил нам все приметы этой дороги». Читая эти строки, я всегда отношу их к самому Константину Георгиевичу Паустовскому.

Константина Георгиевича называли Волшебником. Он умел писать так, что у человека, читающего его книги, становились волшебными глаза. Известно, что люди есть "пустоглазые" и "волшебноглазые".

Как мне повезло, что незадолго до своей смерти мама вложила мне в руки книгу Паустовского "Повесть о лесах и рассказы". Книга была открыта на рассказе "Снег". Мне было 15 лет.
И может быть, я родилась в 15 лет, в тот майский день, когда сидела на балконе и готовилась к экзаменам, а красные тополиные серёжки слетали на страницы учебника (тогда экзамены сдавали каждый год).
Я считаю его своим духовным отцом. В тот памятный день он как бы промыл мне глаза, и я увидела мир в цвете – прекрасный, сказочный, неповторимый. Он научил меня не только смотреть, но и видеть. Благодаря его урокам я полюбила стихи, музыку, природу, всё самое хорошее, чем должен жить человек.

В поздние годы у К.Г.было немало учеников, он преподавал в Литературном институте, вёл семинар прозы: Ю. Бондарев, В. Тендряков, Г. Бакланов, Ю. Казаков, Б. Балтер, Г. Корнилова, С. Никитин, Л. Кривенко, И. Дик, А. Злобин, И. Гофф, В. Шорор.
Но его учениками являются и его читатели, испытавшие на себе нравственные уроки "доктора Пауста". Он продолжается в нас, его читателях.
"Доктором Паустом" называл его Э. Казакевич. Паустовский и впрямь был похож на легендарного героя Гёте, самозабвенно искавшего смысл жизни и нашедшего его в прекрасном служении людям.
В мире Паустовского всегда господствовали нравственные нормы будущего. Человек жил там, где мы ещё не скоро будем жить. И не только в книгах. Он и в жизни был таким – человеком будущего. Это редкий случай, когда писатель равен человеку.
Самое тонкое отличительное свойство К.Г. как писателя – обострённая совестливость и человеческая деликатность. А Назым Хикмет определил в двух словах образ К.Г. – ЧЕСТНОСТЬ и ТАЛАНТ.

Я же, перечитывая Паустовского, часто отрываюсь и вздыхаю. Вздыхаю не от того, что мне плохо. А оттого, что уж очень хорошо. Каждое его слово, каждая фраза так отточены, так совершенны, будто отлиты из золота.
Всегда кажется, что в рассказах, повестях он обращается именно ко мне, что он всё обо мне знает и верит в меня. Может быть, так кажется всем его читателям?
Об этом пишет Э. Миндлин: "Читателям хорошо с Паустовским. Это необыкновенно много, когда читателю с писателем хорошо. И это совсем не часто случается, даже когда писатель большой художник, потому что доброта - это совсем не непременное свойство таланта. Доброта – разновидность дара художника. Паустовский в большом смысле добрый художник".

Родился К.Г. Паустовский 31 мая 1892 года в Москве в семье железнодорожного служащего. Происходил он с одной стороны от бабки-турчанки, была в нём польская кровь, была и запорожская. О предках своих говорил он, всегда посмеиваясь, покашливая, но было видно – чувствовать себя сыном Востока и запорожской вольницы ему приятно. Об этом вспоминает Ю. Казаков. Среди родственников Паустовского было много людей, наделённых сильным воображением, чувством красоты природы, подспудным поэтическим даром. Интересы будущего писателя определились уже в Киевской гимназии. Среди питомцев гимназии были М. Булгаков, А. Вертинский, Б. Лятошинский. Молодой Паустовский пользовался любым предлогом, чтобы браться за перо. По природе своей совсем не угрюмый, всегда готовый мгновенно отозваться на острое словцо, шутку, радующийся общению, он не мог таить в себе то, что его переполняло. Но как ему было это реализовать, когда природа наделила его застенчивостью и деликатностью, а кругом не было ни души, которая проявила бы охоту дослушать его до конца? Уже будучи признанным мастером, он с горечью говорил о том, что "искренне верил всему, что выдумывал. Это свойство стало причиной многих моих несчастий". Но это свойство, доставшееся ему от отца в наследство, побуждало его к творчеству. Раз нет никого, кто разделил бы твои думы, мечты, остаётся одно - доверить их бумаге. Он записывает самое значительное из того, чем живёт. Мысленно он переносится в воображаемые обстоятельства, такие непохожие на те унылые дни, в которых живёт. Участь его решена. Не напечатав ни строчки, он уже стал писателем.

О своём последнем лете детства К. Г. замечательно пишет в первой книге автобиографической повести о жизни, книге «Далёкие годы»: "Это было последнее лето моего настоящего детства. Потом началась гимназия. Семья наша распалась. Я рано остался один и в последних классах гимназии уже сам зарабатывал на жизнь и чувствовал себя совершенно взрослым… <……>
Детство кончалось. Очень жаль, что всю прелесть детства мы начинаем понимать, когда делаемся взрослыми. В детстве всё было другим. Светлыми и чистыми глазами смотрели мы на мир, и всё нам казалось гораздо более ярким. Ярче было солнце, сильнее пахла трава. И шире было человеческое сердце, острее горе и в тысячу раз загадочнее была земля – самое великолепное, что нам дано для жизни. Её мы должны возделывать, беречь и охранять всеми силами своего существа".

В последние гимназические годы Паустовский начал писать стихи. Они, конечно, подражательны, таинственно туманны, но уже в них есть свежие эпитеты, интерес к слову. Написав ворох стихов, которые его не удовлетворяли, К.Г. почувствовал искушение попытать свои силы в прозе. "В последнем классе гимназии, - вспоминает он, - я написал первый рассказ и напечатал его в киевском литературном журнале "Огни". Это было в 1911 году. Так как журнал был левый, то редактор посоветовал подписать его псевдонимом – К. Балагин. Через год в журнале "Рыцарь" был напечатан рассказ Паустовского "Четверо".

В 1911 году Паустовский поступает в Киевский университет, затем переходит в Московский университет, закончить который ему не удалось из-за начавшейся войны. Он становится вожатым и кондуктором московского трамвая, ежедневно становится свидетелем забот и судеб разнообразных людей. Освобождённый от воинской повинности по зрению и как младший сын в семье, он употребил всю энергию, чтобы попасть на фронт. Но пробыв 3 месяца на фронте, от его романтических представлений о войне не остаётся и следа. Написав несколько очерков о войне, он вновь с головой уходит в написание стихов.
Шло время, и Паустовский решил показать кому-нибудь свои стихи. Выбор остановил на Бунине. Бунин нашёл время и, прочтя стихи молодого автора, заметив, что "в стихах Вы поёте с чужого голоса", посоветовал автору перейти на прозу. Этому совету Паустовский сразу и навсегда последовал.

Годы первой мировой войны сыграли большую роль в формировании его взглядов на жизнь. Вот что пишет он об этом во второй автобиографической книге "Беспокойная юность": "Без чувства своей страны – особенной, очень дорогой и милой в каждой её мелочи – нет настоящего человеческого характера. В те годы, во время моей службы на санитарном поезде, я впервые ощутил себя русским до последней прожилки".

В годы гражданской войны он участвовал в боях с петлюровскими бандами, после – плавал матросом, потом стал журналистом, сотрудничал в газетах Москвы, Батуми, Одессы. Какие только газетные специальности он не перебрал! Репортёр, разъездной корреспондент, очеркист, правщик. В 20-е годы в Одессе сотрудничал в маленькой газете "Моряк". Газета была форматом со страницу альбома. Когда не хватало газетной бумаги, её выпускали на обёрточной бумаге чайных бандеролей разного цвета, иногда на синей, иногда на розовой. В то время в Одессе начинали свою литературную работу Катаев, Багрицкий, Олеша. Не было денег – и сотрудники редакции получали "гонорар" натурой: кривыми перламутровыми пуговицами, твёрдой, как булыжник, синькой, заплесневевшим кубанским табаком, обмотками из вельвета. Но они не тужили, редакция была их родным домом, местом, где не умолкают споры и разгорается вдохновение. Газета привлекла к себе писателей и поэтов, которые через несколько лет составили славу нашей литературы.

Одним из них был Бабель. Паустовский говорит о нём с любовью, старается не пропустить ни одной чёрточки. Бабель дорог ему как автор образцовой прозы и как человек, чьей дружбой гордился каждый, кто его знал. Он трагически погиб в 1944 году. Выросло поколение, не слыхавшее о Бабеле. И вот после долгих лет молчания Паустовский первый заговорил о нём во весь голос.

В 1923 году, когда П. перебрался в Москву, ставшую с тех пор местом его постоянного жительства, откуда уже, как из дома он совершал свои странствия и поездки, и поступил на службу в РОСТА (предшественник ТАСС), он был уже зрелым и опытным журналистом.
К этому времени он остался совсем один. Когда он учился в последнем классе гимназии, умер его отец. Этим начинается книга «Далёкие годы».
В первую мировую войну из газеты он узнал, что в один день на разных фронтах погибли оба его брата. В Киеве от воспаления лёгких умерла его мама, а через неделю и сестра.

В 6-ой автобиографической повести, которая называется "Книга скитаний", великолепно описано это время, когда молодой Паустовский начал сотрудничать в газете "Гудок". В этой транспортной газете в те годы совершенно по-особому делалась 4-ая страница. Она составлялась из коротких фельетонов, сатирических стихотворений, острых реплик. Над одним из столов висел плакат: "Пусть статья говорит за автора, а не автор за статью". Под плакатом трудились два литсотрудника, о которых рассказывали, что когда все уходят из редакции, они остаются и пишут роман. Это были тогда ещё никому не известные Ильф и Петров. Здесь Паустовский продолжил свой журналистский университет.

Первая книга К.Г. – "Морские наброски" - вышла в свет в 1925 году, в неё вошли ранее написанные очерки и рассказы. Она вышла в издательстве водников и не обратила на себя внимания. Следующая книга "Минетоза" вышла в 1927 году. Она была замечена. Появились уничтожительные рецензии. "Романтик, оторванный от жизни, пытающийся забыться во сне" - так назвали Паустовского.

Самым характерным из ранних произведений Паустовского считается рассказ "Белые облака", который по манере письма и по характеру близок творчеству Грина.
Вокруг творчества Грина стоял тогда густой туман. В одно пасмурное утро читатели узнали, что нет более смертельной опасности у нашей литературы, чем творчество "русского иностранца" - Александра Грина. Его обвиняли в космополитизме, говорили, что он воспользовался для псевдонима первым слогом своей настоящей фамилии, т.к. хотел скрыть своё славянское происхождение, чтобы походить на западных писателей. В 1949 году высказывалась мысль, что нашей литературе угрожает культ… Грина!
Десять лет спустя Паустовский написал статью о Грине. "Грин был писателем большого, упрямого, но не развёрнутого даже в десятой доле таланта". Он один из первых сказал истинные слова о Грине, сказав, что такие писатели как Грин, нужны нашим читателям. Не побоялся сказать громким голосом. И впредь Паустовский всегда будет говорить своё слово о забытых и непризнанных талантах.

Первой попыткой создать крупное произведение была повесть "Романтики". Ещё в 1916 году в Таганроге Паустовский написал первые страницы большой вещи, в которую ему хотелось бы вложить свои наблюдения над жизнью и свои мысли об искусстве, о трудном, но благородном призвании писателя. Переезжая с места на место, он возил её с собой – в Москву, в Ефремов, в Батуми, писал новые страницы. Опубликована она была только в 1935 году, когда Паустовский был уже признанным автором "Кара-Бугаза" и "Колхиды". Многое из "Романтиков" вошло через 20 лет в автобиографическую "Повесть о жизни".

В 30-е годы в одно пятилетие вышли 3 новые книги Паустовского: "Кара-Бугаз" в 1932 году, "Колхида" - в 1934, "Чёрное море" в 1936 году. Во всех этих книгах есть сходство: определилась тема, на долгие годы ставшая главной: познание и преобразование родной страны. За короткий срок книги были переведены на языки народов СССР и мира. Их высоко оценили Горький, Ромен Роллан. Самая спорная и сложная из трёх книг – "Чёрное море", изданная для детей, но в большей степени рассчитанная на взрослых.
С детских лет море для Паустовского было окружено романтическим ореолом. Встреча с морем не охладила его восторга. На всю жизнь врезался ему в память счастливый день, когда он впервые увидел Чёрное море, с тех пор он навсегда "заболел" им. Его не оставляло желание написать книгу, где море было бы героем, а не фоном.
"Свою книгу о Чёрном море я задумал как художественную лоцию, как своего рода художественную энциклопедию этого моря". На страницах повести возникают образы лейтенанта Шмидта, писателя Гарта (Грина), партизан в керченских каменоломнях. Но главным действующим лицом остаётся море.

Если у Паустовского время от времени вырываются горькие слова по адресу критики, то на это у него имеется много оснований. Он был уже известным писателем, его книгами зачитывались эти же критики, а некоторые из них твердили о его заблуждениях и ошибках. Критики не отказывают Паустовскому в таланте, лишь сожалеют, что этот талант ложно направлен. Вот если бы талантливый Паустовский писал как другие… Но идут годы, а Паустовский остаётся глухим к их советам. Романтик остаётся романтиком, самим собой. Недаром в анкете, о которой мы будем говорить дальше, Паустовский на вопрос "какое качество Вы больше всего цените в писателе?", сказал: "верность себе и дерзость". Над творческим упрямством писателя не мешало бы задуматься, но вместо этого нападки усиливаются. Не этим ли следует объяснить холодный приём, оказанный критикой "Северной повести"?
По "Северной повести" в 1960 году был поставлен на Мосфильме фильм, автором сценария и режиссёром которого является Евгений Андриканис. В моей домашней библиотеке есть книжка Андриканиса "Встречи с Паустовским". Эта книжка о его работе над фильмом, о Паустовском как человеке и писателе, написанная очень взволнованно и сердечно. Таково уж свойство Константина Георгиевича – привязывать к себе хороших людей навсегда.
На первой странице Андриканис рассказывает, как в 1943 году один из бойцов при наступлении наших войск первым прыгнул в фашистский блиндаж и погиб в рукопашной схватке. У него не было ни документов, ни писем. Под шинелью, на груди у солдата нашли лишь небольшую, сильно потрёпанную книгу… Ею оказалась "Северная повесть" Константина Паустовского. Неизвестного солдата похоронили вместе с его любимым произведением. Вот и ответ критикам!

В конце 30-х годов Паустовский расстаётся с экзотическим югом, где развивались события многих его прежних произведений. Он обращается к внешне неприметной, но пленительной в своей скромной красоте природе средней России. Отныне этот край станет родиной его сердца. Лишь изредка, да и то ненадолго, Паустовский будет покидать этот край. И снова к нему возвращаться. Писать о нём, восхищаться им, прославлять его.

В предисловии к собранию сочинений К. Г. писал: "Самым плодотворным и счастливым для меня оказалось знакомство с со средней полосой России… Самое большое, простое и бесхитростное счастье я нашёл в лесном Мещёрском краю. Счастье близости к своей земле, сосредоточенности и внутренней свободы, любимых дум и напряжённого труда. Средней России – и только ей - я обязан большинством написанных мною вещей".
Первая книга Паустовского о среднерусской природе – небольшая по размеру повесть "Мещёрская сторона" - вышла в 1939 году. "Мещёрская сторона" написана удивительно просто. В повести нет обычного сюжета. Повествование идёт от лица рассказчика, через его восприятие. В центре внимания Мещёрский край; человек, герой, становится "фоном", а пейзаж, испокон веков служивший фоном, выходит в герои!
Небольшая эта книга начинается главой "Обыкновенная земля", а глава эта открывается фразой: "В Мещёрском крае нет никаких особенных красот и богатств, кроме лесов, лугов и прозрачного воздуха…" Казалось бы, что писателю романтического склада и делать нечего в этих скромных краях. Все остальные страницы книги опровергают это предположение. В русской литературе немало описаний природы центральной России. Пейзажи, описанные в "Мещёрской стороне", выдерживают нелёгкое сравнение с классическими образцами: "Путь в лесах – это километры тишины и безветрия. Это грибная прель, осторожное перепархивание птиц. Это липкие маслюки, облепленные хвоей, жёсткая трава, холодные белые грибы, земляника, лиловые колокольчики на полянах, дрожь осиновых листьев, торжественный свет и, наконец, лесные сумерки, когда из мхов тянет сыростью и в траве горят светляки".
Критика высоко оценила "Мещёрскую сторону". Его назвали "лучшим пейзажистом в современной литературе". Роскин писал: "Многие произведения Паустовского – произведения живописи. Их можно было бы вешать на стену, если бы только для подобных картин существовали рамы и гвозди".

Во время великой отечественной войны Константин Георгиевич отправился военным корреспондентом на фронт и прошёл с армией тяжёлый путь отступления.

Был на южном фронте в Бессарабии, Одессе, на Дунае. Печатал очерки и рассказы. На фронте заболел, вернулся в Москву, а затем уехал в Алма-Ату, куда были эвакуированы все киноорганизации, написал там большой антифашистский сценарий, над которым много работал. На экраны этот фильм так и не вышел. С кино К.Г. не везло, начиная с неудачных экранизаций "Кара-Бугаза" и "Колхиды".

Критика жестоко расправилась с прекрасными военными рассказами К.Г., в частности с рассказом "Снег", обвинив его в сентиментальности, неправдивости, дурном сюжете. Обвинили даже витые свечи из этого рассказа. А рассказ великолепен!
Но вот что интересно - эти же критики недоумевали, почему в военные годы произведения Паустовского, его рассказы, завоевали особенную популярность, как никогда раньше. Это было известно от многих библиотекарей в разных городах страны. Наверное, это произошло потому, что в годы войны необыкновенно обострилась любовь к своей стране, это заставляло по-новому перечитать произведения, ей посвящённые.

"Повесть о лесах", написанная в 1948 году, непосредственно продолжает линию творчества, начатую перед войной рассказами о Центральной России. В ней тема прекрасной природы слита с темой хозяйственного использования леса. Начиная с первой главы, где показан П.И.Чайковский за работой, с большим лиризмом показано, как сливается в душе человека представление о родной природе с представлением о родине, о судьбе народа. Восстановление уничтоженных войной лесов – тема последних глав повести. Леса в повести существуют не только как защита полей, рек, не только как источник сырья, но, прежде всего, как поэтический образ России.

"Повесть о жизни" была задумана давно, а первая её книга - "Далёкие годы" - вышла в 1946 году. Встречена была холодно, автору был предъявлен длинный список претензий. Возможно, такой холодный приём сыграл свою роль в том, что Константин Георгиевич долго не брался за продолжение: лишь через 9 лет вышла в свет вторая книга автобиографической повести – "Беспокойная юность", а в 1957 году третья – "Начало неведомого века". Последующие 3 книги были написаны: в 1958 – "Время больших ожиданий", в 1959-1960 г.г. – "Бросок на юг", в 1963 году "Книга скитаний". Написав "Книгу скитаний", Паустовский не считал цикл законченным. Он собирался довести повествование до 50-х годов. И не он сам, а смерть поставила точку в этой работе. Седьмую книгу К.Г. хотел назвать "Ладони на земле". Теперь приезжая в Тарусу, где он нашёл своё успокоение, мы всегда кладём ладони на его холмик.
Всё, что передумал и перечувствовал как писатель и человек, он вложил в свою автобиографическую книгу, оттого она так богата содержанием.

В 1947 году Паустовский получил письмо. На конверте стоял парижский штемпель: "Дорогой собрат, я прочитал Ваш рассказ "Корчма на Брагинке" и хочу сказать о той редкой радости, которую испытал я: он принадлежит к наилучшим рассказам русской литературы. Привет, всего доброго. Ив. Бунин. 15.09.47".
"Корчма на Брагинке" - одна из глав первой книги автобиографической повести – ещё до выхода в свет всей книги была напечатана в журнале "Вокруг света", журнал дошёл до Парижа, попался на глаза Бунину, который незамедлительно отозвался добрым словом. А известно, что тончайший стилист, мастер чеканной прозы, Бунин был очень скуп на похвалы.

Паустовский – новеллист.

Одна из лучших лирических новелл Паустовского – "Корзина с еловыми шишками". В 50- годы, когда я была школьницей, её очень часто передавали по радио.

В день своего совершеннолетия 18-летняя Дагни получает подарок Грига – музыкальную пьесу, посвящённую ей с тем, чтобы она, вступая в жизнь, шла рядом с прекрасным, чтобы помнила, что человек счастлив лишь тогда, когда отдаёт людям свой талант, всю свою жизнь. Эта новелла радостна и чиста, как и музыка Эдварда Грига. Сколько таких Дагни воспитал Паустовский в те далёкие годы своим рассказом!

Каждый год в день рождения Паустовского 31 мая на его могиле появляется корзина с еловыми шишками…
Паустовский прежде всего новеллист. Он пришёл в литературу с рассказом, этому жанру он остался верен на протяжении более чем 50 лет литературного пути. Даже крупные его вещи имеют новеллистическую природу. Большинство рассказов зрелого Паустовского написано без всяких ухищрений. Они небогаты происшествиями, чаще повествование ведёт автор – рассказчик или внутренне близкий ему человек. Иногда это новеллы, действие которых развёртывается в других странах и другие эпохи - "Старый повар", "Равнина под снегом", "Корзина с еловыми шишками", "Ручьи, где плещется форель".
Замечательны рассказы Паустовского "Снег", "Телеграмма", "Дождливый рассвет". Читаешь эти простые рассказы, а волнение сдавливает горло, на душе становится грустно той особой грустью, о которой так хорошо сказал Пушкин: "печаль моя светла".

Александр Бек в воспоминаниях о Паустовском приводит следующую запись:
"Вечер проводов "доктора Пауста" (такое прозвание ему дал Казакевич). Устная анкета.

Константин Георгиевич, какое качество в человеке вы больше всего цените?
- Деликатность.
- То же о писателе?
- Верность себе и дерзость.
- Какое качество находите самым отвратительным?
- Индюк. (это одно из выражений К.Г. о тех, кто чванлив и глуп, как индюк).
- А у писателя?
- Подлость. Торговля своим талантом.
- Какой недостаток считаете простительным?
- Чрезмерное воображение.
- Напутствие – афоризм молодому писателю?
- «Останься прост, беседуя с царями. Останься честен, говоря с толпой».

Каким был Константин Георгиевич в жизни?
Таким, как в своих книгах. Паустовский–человек удивительно соответствовал Паустовскому–писателю. Об этом хорошо вспоминает Ю.Казаков. "Трудно было себе представить более деликатного человека в жизни, чем К.Г. Смеялся он прелестно, застенчиво, глуховато, возле глаз сразу собирались веера морщинок, глаза блестели, всё лицо преображалось, на минуту уходили из него усталость и боль. Он почти не говорил о своих болезнях, а жизнь его в старости была мучительной: инфаркт за инфарктом, постоянно мучившая астма, всё ухудшавшееся зрение".
Все отмечают его невероятную, какую-то врождённую элегантность. Терпеть не мог беспорядка ни в чём. Никогда не садился к письменному столу, тщательно не одевшись. Всегда был подтянут, аккуратен. Никогда не приходилось слышать от него разговора о "тряпках", но одевался не без щегольства.

Жизнерадостность и доброта, скромность, доходящая до святости. Эти черты вспоминает Э. Казакевич. Он говорит, что не встречал человека, который так бы ему нравился, как Паустовский.

"Своё знакомство с К.Г. я считаю одной из величайших удач в своей жизни, - писал К. Чуковский. – Всякая встреча с ним была для меня истинным счастьем…"
Он же, Чуковский, оставил нам лучшие строчки о Паустовском – устном рассказчике: "Сюжет каждого из его устных рассказов всегда был так увлекателен, интонации такие живые, эпитеты такие отточенные, что я невольно жалел тех обделённых судьбою людей, кому не довелось испытать это счастье; слушать устные рассказы Паустовского".
Константин Георгиевич никогда не рассказывал одинаково один и тот же случай, при повторном рассказе этот случай обрастал новыми подробностями, деталями. Но манера чтения была похожа на его почерк – чётко, без нажима, спокойно. Голос монотонный, глуховатый.

Где бы ни появлялись Паустовские (а с 1949 года его женой стала Татьяна Алексеевна Евтеева-Арбузова), будь то домик в Тарусе, тесная квартирка на Котельниках в Москве или номер писательского Дома творчества в Ялте, вместе с первым принесённым чемоданом поселялось особое настроение. Об этом вспоминает А. Баталов. Самым заметным признаком этого особого уклада жизни, который отличал эту семью от других, были цветы и всякие растения. Они стояли повсюду. На прогулках деревья, травы, кусты оказывались его давними знакомыми. Он прекрасно разбирался в них, знал их народные и научные названия. У него было много определителей растений. В Тарусе К.Г. вставал раньше всех, обходил небольшой сад при доме, внимательно наклоняясь к каждому растению. Затем садился работать. А когда просыпались домашние, то первым делом говорил жене: "А ты знаешь, Таня, настурция сегодня расцвела"…
Тарусский литератор И. Я. Бодров рассказывал мне, как поздней осенью К.Г. укрывал на ночь старым плащом цветущий мак, а потом как бы невзначай проводил своих друзей мимо этого алого чуда на фоне пожухлой осенней травы.

"Золотая роза" - так назвал Паустовский книгу о писательском труде.
"Книга эта не является ни теоретическим исследованием, ни тем более руководством. Это просто заметки о моём понимании писательства и моём опыте»".
Книга, казалось бы, предназначенная для литераторов, молодых писателей, написана очень интересно и лирично. В ней все размышления писателя, накопившиеся за много лет работы о природе искусства и сущности литературной работы. Книга открывается легендой о золотой розе. Критики тотчас выдернули эту легенду из книги. После этой хирургической операции объявили её проповедью украшательства. Золотая роза – это больно уж непривычно, изысканно. Бог с ними, критиками!
Автор "Золотой розы" не устаёт подчёркивать, что литературное дело невозможно без работы, постоянной, терпеливой, каждодневной. Одна из мыслей, которую К.Г. неустанно напоминал своим ученикам, студентам Литературного института, где он 20 лет руководил семинаром прозы, - это мысль о том, что призвание к писательству неотделимо от потребности щедро дарить людям всё, чем человек владеет.
"Голос совести, вера в будущее, - говорил Паустовский, - не позволяют подлинному писателю жить на земле, как пустоцвет, и не передать с полной щедростью всего огромного разнообразия мыслей и чувств, наполняющих его самого".
Таким подлинным писателем был Паустовский. Щедрость составляла одну из самых характерных черт писателя и человека. В своих книгах он воссоздал мир по реальной достоверности такой же, как тот, в котором мы живём, только более красочный и яркий, полный новизны и свежести, словно он возник сию минуту на наших глазах. Мир Паустовского приобщает каждого из нас к бесчисленному множеству мест, таких прославленных, как Париж, и мало кому известных, как Ильинский омут.

Ильинский омут… Это место около Тарусы стало известно благодаря Константину Георгиевичу.
Рассказ с одноимённым названием кончается словами, которые стали хрестоматийными: "Нет, человеку никак нельзя жить без родины, как нельзя жить без сердца!"

В Тарусе К. Г. жил с 1954 года, в 1955 году было приобретено полдомика на крутом берегу Таруски, потом к нему были сделаны пристройки.

К.Г. любил гулять по Тарусской дороге. Вся Тарусская дорога около 10 км., она уходит в историю, в глубь времён. Когда-то по ней на Куликовскую битву шла Тарусская дружина. Начинается она от Ильинского омута, идёт по берегу Таруски мимо дома Паустовского, дальше по берегу Оки через «Песочное», где был дом Цветаевых, затем по Цветаевскому лугу.
В 1962 году в Тарусу, чтобы повидаться с Паустовским приехал Назым Хикмет. Он очень любил его, называл любимым учителем, великим маэстро. Назым Хикмет не застал К.Г. дома, т.к. Паустовский был в больнице, у него начинался 1-ый инфаркт. Хикмет посидел перед его домом, посмотрел на всю эту природу, которую так любил К.Г., погулял по Тарусской дороге, и ему показалось, что дорога эта – рукопись Паустовского. И он сочинил стихи. Многие потом пытались перевести их на русский язык, но ничего не вышло. Вот они в подстрочном переводе нерифмованные:

Взяв меня от меня, уводит туда,
По ту сторону в май дорога Тарусская.
За её берёзами то, что я искал и нашёл
И то, чего не мог найти..
Облака плывут по воде,
За ветки цепляются,
Что мне сделать, чтобы счастье моё
Не уплыло с этими облаками?
Видел дом Паустовского.
Дом хорошего человека.
Дома хороших людей напоминают
Все месяцы маи. В том числе маи Стамбула.
Мы вернёмся к асфальту.
И следы наших ног останутся на траве.
Удастся ли мне пройти по этой
Тарусской дороге ещё в каком-нибудь мае?
Мастера не было дома. Он в Москве,
Он лежит, у него боли в сердце..
Почему у хороших людей боли в сердце так часто?
Дорога Тарусская – это рукопись Паустовского.
Дорога Тарусская на наших любимых женщин очень похожа.
На этой старой русской земле –
Солнце – вятский павлин.

Хочется рассказать ещё один случай, приведённый журналистом Лессом в его "Невыдуманной новелле":
"На гастроли в Москву приехала Марлен Дитрих(американская киноактриса), и дирекция Центрального дома литераторов обратилась с просьбой к актрисе дать концерт для писателей.
– Для писателей? – переспросила она. – А Паустовский будет на концерте?.. Правда, я не знакома с ним, но очень люблю его книги.
Представитель дирекции, несколько озадаченный "условием", поставленным Марлен Дитрих, сказал: - Константин Георгиевич сейчас чувствует себя не совсем здоровым… Но я непременно сообщу ему о нашем разговоре…
В этот вечер случилось событие, глубоко тронувшее прославленную актрису. Концерт окончился, и Марлен Дитрих, утомлённая и взволнованная, собиралась уже покинуть эстраду, как вдруг из-за кулис вышел Леонид Ленч. Он поблагодарил актрису от имени московских писателей и вручил подарок – несколько книг Паустовского с дарственными надписями.
Аплодисменты вспыхнули с новой силой, и в эту минуту по узкой боковой лесенке, ведущей из зрительного зала, на сцену медленно, тяжело дыша, поднялся сам Паустовский. По нездоровью он не надеялся, что сможет послушать Марлен Дитрих, и поэтому прислал книги. Но в последнюю минуту решил всё же приехать на концерт. Его появления никто не ждал, и меньше всего, конечно, Марлен Дитрих. Константин Георгиевич, неумело и стеснительно державшийся на эстраде, в свете прожекторов, перед бурно аплодирующим залом, пытался сказать актрисе слова благодарности, но Марлен Дитрих, лёгкая, эффектная в своём сверкающем платье, первая приблизилась к старому писателю. Она прошептала: "О, спасибо... Большое спасибо!.." Затем медленно опустилась перед ним на колени и, взяв его руки, почтительно поцеловала их.."

Умер Константин Георгиевич 14 июля 1968 года в Москве. Хоронили его в Тарусе. Звучала "Аве Мария". Таруса любила его, и он любил маленькую цветаевскую Тарусу.
Но сначала с ним прощалась Москва. Это были народные похороны, народное прощание с добрым и любимым писателем. Улица Герцена, все близкие переулки были запружены народом.
На гражданской панихиде говорить от писателей предоставили Виктору Шкловскому. Он вышел, и что было сил закричал: - Не надо плакать!.. И первый заплакал. Об этом вспоминает Эмилий Миндлин.
Миндлин с Мариэттой Шагинян поехали в Тарусу. За 2-3 километра от городка по обеим сторонам немощёной дороги стояли люди с венками, цветами, сосновыми веточками в руках. Это город Таруса вышел на шоссе встречать своего почётного гражданина. Город дожидался своего Паустовского. Траурные флаги висели на домах, над калитками.

Похороны состоялись на крутом берегу над рекой Таруской на Авлуковском холме под большим дубом. Миндлин вспоминает как молча ехали обратно: "Ливень грянул внезапно, словно небо прорвало. Широкие водяные струи заливали смотровое стекло. Машина пошла, передвигаясь почти на ощупь, потом мы остановились. В неосвещённой машине царило молчание. Шофёр равнодушно сидел, заломив руки за голову. Шагинян почти беззвучно вздыхала, вздрагивала при каждом разряде молнии. Мне бы только не прерывалось молчание в нашей машине. Только бы сидеть и молчать наедине со своими думами. Свыкнуться с тем, что нет Паустовского, нет его не только в моей жизни, но нет его в жизни нашей литературы и даже больше, чем литературы. Нет больше в жизни нашего общества писателя, человека, который тем и был славен, что был добр и что было с ним современникам хорошо.
Но вот и гроза окончилась. Шофёр взялся за руль. Въехали в Москву уже в середине ночи. На прощание Шагинян только и сказала, продолжая свои мысли: - А всё-таки жить было легче, когда жил Паустовский!.

Миндлин вспоминает, что почти эти же слова писали они в телеграмме, посланной Короленко - в разгар гражданской войны Россия вспомнила о его 60-летии. Мы писали ему, что легче жить, когда живёт Короленко. Его называли совестью русской литературы.

А ведь и Паустовский был нашей совестью. Как человек – совестью в не меньшей степени, чем писатель.

Коршункова Галина Георгиевна.