Оборона доростола какая война. Битва за Доростол (Святослав на Дунае). Битва при Доростоле и другие великие сражения в истории Руси которые забыли

Краткая история развития обновленческого движения до освобождения святителя Илариона (май 1922 - июнь 1923 годов)

Церковный переворот готовился усилиями ГПУ всю первую половину 1922 года под руководством Политбюро ЦК, где главным идеологом и разработчиком программы уничтожения Церкви с помощью раскольников был Л.Д. Троцкий .

В ГПУ с 1921 года активно действовало 6-е отделение секретного отдела, которое до мая 1922 года возглавлял А.Ф. Рутковский, а затем Е.А. Тучков. В марте-апреле 1922 года была проведена основная работа по вербовке будущих обновленцев, проведены организационные собрания и инструктажи. Для того чтобы облегчить церковный переворот, были арестованы ближайшие к патриарху Тихону лица, в том числе в ночь с 22 на 23 марта 1922 года - епископ Верейский Иларион (Троицкий). 9 мая патриарх дал расписку в объявлении ему приговора о привлечении его к ответственности согласно решению Верховного трибунала и подписку о невыезде . В этот же день состоялся новый допрос патриарха в ГПУ. 9 мая по команде ГПУ из Петрограда в Москву приезжает группа обновленцев: протоиерей Александр Введенский, священник Евгений Белков и псаломщик Стефан Стадник . В.Д. Красницкий приехал ранее и уже провел переговоры с Тучковым. Красницкий возглавил группу «Живая церковь», созданную усилиями ОГПУ. Е.А. Тучков писал об этом так: «В Москве с этой целью под непосредственным негласным руководством ОГПУ была организована обновленческая группа, позднее назвавшаяся “живой церковью”» .

А.И. Введенский прямо называл Е.А. Тучкова организатором церковного переворота . Власти решили инсценировать помилование осужденных на смерть Московским ревтрибуналом священников, обвиненных в сопротивлении изъятию церковных ценностей, для того чтобы облегчить обновленцам церковный переворот . Эта инсценировка была необходима для того, чтобы добиться от патриарха Тихона ухода от управления Церковью власти. Приговоренные к расстрелу московские священники были использованы чекистами как заложники, чтобы их возможным расстрелом шантажировать патриарха.

10 мая 1922 года при участии Е.А. Тучкова обновленцы составили первую редакцию обращения во ВЦИК с просьбой помиловать всех осужденных к расстрелу по делу московского духовенства . По замыслу ГПУ, ходатайства были необходимы для приобретения авторитета обновленческой группы в глазах верующих, так как власть готовилась удовлетворить именно их обращение, а не просьбу патриарха Тихона. ГПУ указало обновленцам, что власти готовы помиловать часть приговоренных, инициируя, таким образом, ходатайства обновленцев.

После написания этих ходатайств обновленцы 12 мая в 11 часов вечера в сопровождении Е.А. Тучкова и направились в Троицкое подворье к патриарху. Еще 9 мая патриарх был ознакомлен с приговором по делу московского духовенства, о чем свидетельствует его собственноручная расписка . В этот же день он написал ходатайство о помиловании, адресованное ВЦИК, но оно не попало туда, а оказалось в ГПУ и было приобщено к делу . Таким образом, патриарх, зная о расстрельном приговоре и о том, что власть готова прислушаться не к его ходатайству, а к ходатайству «прогрессивного» духовенства, чтобы спасти жизни осужденных, написал заявление на имя М.И. Калинина о передаче церковного управления митрополиту Агафангелу или митрополиту Вениамину; подлинник заявления также не дошел до адресата и оказался в деле ГПУ . 14 мая расстрельный приговор оставлен в силе в отношении пяти человек, за четырех из которых просили обновленцы, пятеро человек из «обновленческого списка» были помилованы . 18 мая Политбюро утвердило это решение . В этот же самый день группа обновленцев отправилась на Троицкое подворье и добилась от патриарха бумаги, в которой он поручал им передать митрополиту Агафангелу «синодские дела» . В одном из своих докладов Е.А. Тучков прямо называет обновленцев, которые 18 мая 1922 года добились у патриарха Тихона временного сложения патриарших полномочий, своими осведомителями: «Работа была начата с руководителя черносотенным церковным движением быв. патриарха Тихона, который под давлением группы попов - наших осведомов - передал ей церковную власть, удалившись сам в Донской монастырь» .

В историографии утвердился стереотип, что обновленцы обманом выманили у патриарха церковную власть; в этом случае патриарх представляется в образе некого наивного простака, однако это не так. Патриарх Тихон вынужден был пойти на передачу церковной власти сознательно, понимая, с кем имеет дело; этот шаг был ценой отказа выполнять антиканонические требования властей и попытки спасти жизнь приговоренных к смерти московских священников. Чтобы лишить власть обновленческой группы легитимности, он указал, что во главе церковного управления должен стать митрополит Агафангел, хотя и понимал, что власти не дадут ему приступить к этим обязанностям. Патриарх Тихон также понимал, что в случае его отказа от временной передачи церковной власти его статус подследственного не позволит ему управлять Церковью, и это только навлечет на Церковь новую волну репрессий.

Позднее, после своего освобождения из заключения, патриарх Тихон дал такую оценку этим событиям: «Мы уступили их домогательствам и положили на их заявлении следующую резолюцию: “Поручается поименованным ниже лицам, то есть подписавшим заявление священникам, принять и передать высокопреосвященнейшему Агафангелу, по приезде его в Москву, синодские дела при участии секретаря Нумерова» . На докладе духовенства г. Череповец, в котором приводилось мнение, что патриарх Тихон передал власть ВЦУ добровольно, рукой патриарха сделана помета: «Неправда» , то есть сам патриарх не считал, что добровольно отказался от высшей церковной власти.

19 мая 1922 года патриарх вынужден был по требованию властей покинуть Троицкое подворье и переехать в Донской монастырь , а подворье было занято обновленческим ВЦУ. После захвата Троицкого подворья обновленцами здесь воцарились пьянство и воровство. По сообщениям современников, члены ВЦУ и обновленческое духовенство регулярно устраивали здесь пьянки, В. Красницкий разворовывал церковные средства, а глава Московского епархиального управления епископ Леонид (Скобеев) присвоил себе рясы патриарха Тихона, хранившиеся на подворье . Чекисты сами признавали, что делали ставку на отбросы общества: «Надо сказать, что контингент вербованных состоит из большого количества пьяниц, обиженных и недовольных князьями Церкви… сейчас приток прекратился, ибо более степенные, истинные ревнители Православия к ним не идут; среди них последний сброд, не имеющий авторитета среди верующей массы» .

После решения патриарха Тихона временно передать церковную власть митрополиту Агафангелу, началось создание новых высших органов церковной власти. В первом номере журнала «Живая церковь», который отсутствует в московских библиотеках, а хранится в бывшем партийном архиве, было опубликовано обращение «инициативной группы духовенства и мирян» во ВЦИК с призывом создать государственный орган «Всероссийский комитет по делам Православной Церкви, духовенства и мирян Православной Церкви во главе с главным уполномоченным по делам Православной Церкви в сане епископа» . По сути, это требование было реализовано властью при создании ВЦУ, правда, этот орган не получил государственного статуса, так как это противоречило бы декрету об отделении Церкви от государства, однако получил всемерную государственную поддержку.

Прежде всего, было необходимо придать новым высшим церковным органам максимально канонический вид, а для этого было необходимо добиться от митрополита Агафангела согласия на то, чтобы Церковью управляли выбранные властью лица. 18 мая В.Д. Красницкий посетил митрополита Агафангела в Ярославле, где предложил ему подписать воззвание «прогрессивного духовенства», на что получил отказ , а 18 июня митрополит разослал известное послание о непризнании обновленческого ВЦУ .

В Высшее церковное управление изначально вошли лица, по выражению Е.А. Тучкова, «с подмоченными репутациями» . Его возглавил «главный уполномоченный по делам Русской Церкви» - заштатный епископ Антонин (Грановский). В письме бывшего обновленца священника В. Судницына от 5/18 июля 1923 года «епископ Антонин не раз публично утверждал, что “Живая церковь” и, следовательно, ВЦУ и ВЦС, в том числе и он сам, не что иное, как ГПУ» . Поэтому нельзя согласиться с утверждениями Ирины Заикановой из Свято-Филаретовского православно-христианского института, возглавляемого священником Г. Кочетковым, что «никто и никогда не мог обвинить Антонина и его общину в содействии ГПУ, причина того - прямота и цельность владыки, а также огромный авторитет его в РПЦ и уважение к нему даже советской власти» . Выводы И. Заикановой не основаны на исторических источниках, а отражают лишь эмоции автора.

В письме епископу Виктору (Островидову) Антонин писал, что главная задача обновленчества - «ликвидация патриарха Тихона как ответственного вдохновителя непрекращающихся внутрицерковных оппозиционных ворчаний» .

Епископ Антонин изначально находился в оппозиции к Красницкому и «Живой церкви» , не соглашаясь с программой радикальных церковных реформ. 23 мая 1922 года Антонин во время проповеди говорил, что он «не за одно с деятелями “Живой церкви” и разоблачал их проделки» . В письме митрополиту Сергию (Страгородскому) Антонин называл Красницкого и его «Живую церковь» «седалищем губителей», а свой временный союз с ними объяснял соображениями «государственного порядка, чтобы не расщеплять раскола в народе и не открывать церковной междоусобицы» . ВЦУ был искусственно созданным органом, вместе работать его членов заставляли «соображения государственного порядка», вернее, указания ГПУ.

В июне 1922 года патриарх Тихон, находясь под домашним арестом, передал, по данным ГПУ, записку, обращенную к духовенству, с просьбой бороться с лидерами обновленческого ВЦУ епископами Леонидом (Скобеевым) и Антонином (Грановским) и «обратиться к иностранным державам» .

Антонин был противником женатого епископата, за который ратовала «Живая церковь». В письме митрополиту Сергию (Страгородскому) он писал: «Женатого архиерея я все же остановил. Они было и наречение совершили. Пришлось прибегнуть к внешнему воздействию, которое на сей раз удалось» . «Живую церковь» он считал «поповским профсоюзом, желающим только жен, наград и денег» .

ВЦУ под давлением властей поддержали достаточно авторитетные архиереи. 16 июня 1922 года митрополит Сергий (Страгородский) вместе с архиепископами Евдокимом (Мещерским) и Серафимом (Мещеряковым) подписали «Меморандум трех». В этом тексте говорилось: «Целиком разделяем мероприятия Церковного управления, считаем его законной верховной церковной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными» . По свидетельству протоиерея Порфирия Руфимского, который побывал в июне 1922 года в Нижним Новгороде, подписание «Меморандума трех» происходило в местном подразделении ГПУ .

ГПУ делало ставку на усиление группы «Живая церковь» во главе с В. Красницким, пытаясь избавиться от Антонина руками «Живой церкви». Красницкого сделали настоятелем кафедрального храма Москвы - храма Христа Спасителя. Для этого ГПУ пришлось разогнать весь клир храма. ВЦУ уволило за штат трех протоиереев и одного диакона, остальные были переведены в другие епархии.

4 июля с помощью ГПУ на Троицком подворье в Москве состоялось собрание «Живой церкви». Красницкий сообщил собравшимся, что на трех предыдущих собраниях группы «Живая церковь» были организованы Центральный комитет и Московский комитет «Живой церкви», а теперь надлежит организовать такие же комитеты по всей России . Обновленцы не скрывали, что создают свои органы по образу и подобию советских и партийных структур, заимствуя даже названия. На собрании 4 июля священник Е. Белков, «желая подчеркнуть сущность двух организаций - группы “Живая церковь” и ВЦУ… сказал, что эти организации можно сравнить с теми органами в церковной области, которые созданы уже в гражданской области - ЦК, РКП и ВЦИК». Один из живоцерковников пояснил мысль Белкова еще более ясно: «ВЦУ является официальным органом высшего церковного управления, группа “Живая церковь” является ее идейным вдохновителем» . Таким образом, ВЦУ «живоцерковники» отводили роль ВЦИКа - официально высшего советского органа, но полностью подчиненного партийному контролю. Свою группу «живоцерковники» видели в образе большевистской партии - главной «руководящей и направляющей» силы в церкви. ЦК «Живой церкви» - подражание ЦК РКП(б); президиум ЦК «Живой церкви» - подобие Политбюро ЦК РКП(б). Себя же, как главу президиума ЦК, Красницкий, видимо, видел в образе главного партийного вождя - В.И. Ленина.

В августе 1922 года состоялся съезд «Живой церкви». Съезд готовился под полным контролем ГПУ; в архиве ФСБ до сих пор хранятся подготовительные материалы к съезду . Накануне, 3 августа, было собрано подготовительное совещание из священников-«живоцерковников», разработавших повестку дня , которая была выработана с учетом указаний Тучкова. 6-е отделение имело на съезде значительное количество своих секретных сотрудников и осведомителей, так что ГПУ имело возможность направлять съезд в нужное ему русло. В первый день в работе съезда приняли участие 190 членов группы «Живая церковь» из 24 епархий . По данным Тучкова, на съезде присутствовали до 200 делегатов . Съезд избрал своим председателем В. Красницкого, который потребовал, чтобы все монахи во главе с епископом Антонином (Грановским) удалились . Это было сделано для того, чтобы епископы не помешали реализации задач, поставленных перед Красницким и его сотоварищами в ГПУ. 8 августа началась реализация программы, подготовленной в ГПУ: съезд принял решение о закрытии всех монастырей, которых в России на тот момент оставалось немало, монахам рекомендовалось жениться; поставил задачу добиваться суда над патриархом Тихоном и лишения его сана, его имя запрещалось поминать за богослужением; всех епископов-монахов, не поддержавших обновленчество, предписывалось удалять с кафедр. 9 августа было принято «Приветствие Всероссийского съезда духовенства группы “Живая церковь” председателю СНК В.И. Ленину» .

После принятия этих радикальных решений Красницкий разрешил архиереям вернуться на съезд; кроме епископов, поставленных обновленцами, пришли архиепископ Евдоким (Мещерский), епископ Виталий (Введенский) и другие. Тучков удовлетворенно докладывал руководству, что все резолюции принимались единогласно, и только по вопросу о суде и лишении сана патриарха Тихона трое из 99 голосовавших воздержались. Основываясь на полученной от агентуры информации, Тучков докладывал: «В кулуарах съезда некоторыми видными участниками, в том числе и Красницким, в беседе “по душам” ведутся разговоры, что все резолюции - это шелуха для власти, а на деле мы вольны. Некоторые считают поведение Красницкого двойственным и удивляются его непонятной игре» . Съезд продолжил свою работу до 17 августа. Была принята резолюция, согласно которой от ВЦУ требовалось еще до созыва Собора разрешить хиротонии женатых пресвитеров в епископы, разрешить второбрачие священнослужителей, разрешить монахам в священном сане жениться, не снимая сан, разрешить духовенству и епископам жениться на вдовах; отменялись также некоторые канонические ограничения при вступлении в брак (кровное родство четвертой степени), также разрешались браки между крестным отцом и матерью» . Е.А. Тучков в своих докладах высшему руководству страны о ходе съезда отмечал, что некоторые его делегаты приходили сюда в пьяном виде .

Подводя итоги работы съезда, Тучков отмечал: «Этот съезд еще глубже вбил клин в церковную трещину, которая образовалась в самом начале, и всю свою работу провел в духе борьбы с тихоновщиной, осудил всю церковную контрреволюцию и положил начало организационной связи центра с местами и чуть-чуть не договорился до вступления попов в РКП» .

Съезд избрал новое ВЦУ из 15 человек, 14 из которых были «живоцерковниками», только Антонин (Грановский) не принадлежал к этой группе. Антонину был дан титул митрополита, он был назначен управляющим Московской епархией с титулом «митрополит Московский и всея Руси». Однако он фактически потерял пост председателя ВЦУ; Красницкий свои письма и циркуляры стал подписывать как «председатель ВЦУ».

В ситуации, когда распад обновленческого лагеря невозможно было предотвратить, в ГПУ решили этот процесс организовать и оформить таким образом, чтобы это было максимально выгодно чекистам. По мнению Тучкова, «создавшееся таким образом условие обновленцев заставляли их вольно или невольно прибегать к мерам добровольного доноса друг на друга и тем самым становиться информаторами ГПУ, что нами и было в полной мере использовано… Начинаются повальные явные и тайные доносы на своих противников, обвиняют друг друга в контрреволюции, начинаются ими же натравливаться одни на других верующие, и грызня принимает массовый характер, были даже такие случаи, когда тот или иной поп скрывал преступление своего приятеля года три-четыре, а здесь он рассказал, как говорится, все по совести» .

Пристально изучив с помощью своей агентуры настроения среди делегатов съезда «Живой церкви», Тучков пришел к выводу, что существуют три небольших течения: «Первое - состоящее из московских делегатов, которое считает поведение группы Красницкого слишком левым и стремится к умеренности. Это течение более подходит к политике Антонина. Второе течение, состоящее преимущественно из делегатов-миссионеров, стоит на точке зрения нерушимости канонов, и есть третье течение, левее группы Красницкого, которое стоит за недопущение к управлению епископов и требует бесцеремонного к ним отношения. В виду того, что эти три течения выявились лишь в последнее время в связи с вопросами о монашестве и о форме церковного управления, то точно указать лиц, возглавляющих эти течения, пока не представляется возможности, так как таковые еще хорошо не выявились. В дальнейшем, несомненно, эти течения выявятся ярче и определеннее» .

Сразу же после окончания съезда Тучков начинает оформлять выявленные им течения в особые обновленческие группы. Антонин получил возможность создать собственную группу «Союз церковного возрождения» (СЦВ), о ее создании он объявил 20 августа . 24 августа на собрании в присутствии 78 представителей духовенства и 400 мирян был избран центральный комитет СЦВ. «Возрожденцы» делали ставку на мирян. В Положении СЦВ так определялась его задача: «Союз отвергает кастовое крепостничество и кастовое утверждение интересов “белого попа”. Союз стремится к улучшению церковных порядков по девизу: все для народа и ничего для сословия, все для Церкви и ничего для касты» . Сам Антонин утверждал, что создал свою группу «как противовес “Живой церкви” с тем, чтобы зашибить эту разбойничью банду Красницкого, вынырнувшего из бездны» . В начале сентября Антонину удалось ввести в состав ВЦУ трех членов своей группы. Он рассылал письма архиереям с просьбой оказать ему помощь и «организовать отцов в “Возрождение”» .

Для левых радикалов был создан «Союз общин древлеапостольской церкви» (СОДАЦ), программа которого носила откровенно антиканонический характер и включала требования «обновления религиозной морали», введения женатого епископата, закрытие «выродившихся» монастырей, воплощение идей «христианского социализма», участие на равных правах клириков и мирян в управлении делами общин. Первоначально союз возглавил протоиерей Вдовин и мирянин А.И. Новиков, бывший до этого ревностным «живоцерковником». Эта группа объявила о необходимости пересмотра канонического и догматического утроения Церкви. «Тихоновщине» эта группа объявила самую решительную борьбу .

Тучков докладывал своему руководству, что эти группы, как и «Живая церковь», были созданы его усилиями: «Были организованы новые обновленческие группы: “Древлеапостольская церковь” и “Союз церковного возрождения”… Все вышеназванные группы были созданы исключительно 6-м от[деле]нием СО ОГПУ через осведомительный аппарат…» .

23 августа состоялось учредительное заседание группы «Живая церковь» , которая продолжила деятельность, будучи теперь не единственной, а лишь одной из обновленческих групп, хотя всех обновленцев часто продолжали и продолжают называть «живоцерковниками» .

Для руководства раскольниками в сентябре 1922 года была даже создана партийная Комиссии по церковному движению - предшественница Антирелигиозной комиссии. На своем первом заседании 27 сентября Комиссии по церковному движению, рассмотрев вопрос «О вопросах ВЦУ», приняла решение ввести в эту структуру «митрополита» Евдокима . Достаточно известный иерарх , стремящийся любыми путями к церковной власти и скомпрометировавший себя связями с женщинами, Евдоким хорошо подходил для задач, которые перед ним ставило ГПУ. Был продолжен взятый в конце сентября курс ГПУ на новое объединение СЦВ и «Живой церкви». Согласно принятому решению «усилить движение левого течения», Е.А. Тучков направил в СОДАЦ известного обновленца протоиерея А.И. Введенского и петроградский комитет СЦВ.

10 сентября произошел скандал в Страстном монастыре: Антонин открыто заявил Красницкому: «Нет Христа между нами» . Подробности содержатся в докладе Святейшему Патриарху настоятельницы этой обители игумении Нины и духовника монастыря. Епископы-обновленцы 9 и 10 сентября без приглашения, угрожая в случае их недопущения закрыть храм, явились в обитель и совершили богослужения и хиротонию вдового протоиерея Чанцева в епископы с именем Иоанникий. 10 сентября на литургии «произошел инцидент: по возгласе “Возлюбим друг друга” протоиерей Красницкий подошел к епископу Антонину для лобзания и евхаристического приветствия, епископ Антонин громогласно заявил: “Нет между нами Христа” и лобзания не дал. Красницкий пытался погасить инцидент, просительно обращаясь: “Ваше преосвященство, Ваше преосвященство”, но Антонин был непреклонен… В долгой речи на вручении жезла Антонин подверг жестокой критике “Живую церковь” за белый и брачный епископат, назвав руководителей группы людьми низкого нравственного уровня, лишенными понимания идеи жертвенности… После сего приветствия стал говорить Красницкий, но прервал речь, так как новый епископ во время его речи вдруг побледнел и упал в обморок; его увели в алтарь и привели в чувство с помощью врача» . Настоятельница писала патриарху, что, чтобы очистить храм от обновленческого осквернения «через день в праздник Страстной Божией Матери по водоосвящении храм кропили св[ятой] водой…» .

12 сентября в Богоявленском монастыре Антонин собрал 400 представителей духовенства и 1500 мирян. Собрание просило ВЦУ в лице его председателя «митрополита» Антонина «начать организационную работу ВЦУ по подготовке скорейшего созыва Поместного Собора» . 22 сентября Антонин вышел из ВЦУ, а на следующий день ВЦУ во главе с Красницким объявило о лишении его всех должностей. Антонин заявил о создании второго ВЦУ. Красницкий, обратившись в очередной раз в ГПУ с просьбой выслать Антонина, получил ответ, в котором говорилось, что «органы власти не имеют ничего против Антонина Грановского и нисколько не возражают против организации нового, второго ВЦУ» . В сентябре в газетах появились статьи, в которых «Живая церковь» подверглась резкой критике.

«Живая церковь» вынуждена была реагировать на создание двух других обновленческих групп и, соответственно, ослабление своих позиций. 29 сентября в газете «Наука и религия» было опубликовано заявление «От группы “Живая церковь”», в котором критика этой группы в газетах называлась «явным недоразумением». Члены группы подчеркивали, что именно «Живая церковь» является основным организатором будущего поместного собора, который ВЦУ был назначен на 18 февраля 1923 года. Была предложена программа церковной реформы, которая касалась догматической, канонической и дисциплинарной сторон жизни Церкви.

Согласно сводке ГПУ, направленной в ЦК РКП(б), в октябре 1922 года, «в связи с междоусобицами в среде православного духовенства и произошедшей реорганизации ВЦУ, работа последнего значительно ослабла. Связь с местами почти совершенно прервалась» .

Осознание того, что разделение среди обновленцев способствует усилению «тихоновцев», появилось у властей уже в сентябре 1922 года. О необходимости скорейшего преодоления разногласий между «Живой церковью» и СЦВ говорилось в справке ВЦИК в конце сентября 1922 года. Власти приступили к организации нового координирующего центра для всех обновленческих групп.

16 октября на заседании ВЦУ произошла его реорганизация, председателем снова стал Антонин (Грановский), который получил двух заместителей - А. Введенского и В. Красницкого, управляющим делами ВЦУ стал А. Новиков. Антонин, в результате давления со стороны ГПУ, вынужден был отказаться от прямого противодействия «Живой церкви». ВЦУ взяло курс на подготовку поместного собора.

31 октября 1922 года созданная незадолго до этого Антирелигиозная комиссия (АРК) при ЦК РКП(б) приняла решение «взять более твердую ставку на группу “Живой Церкви”, коалируя с ней левую группу» . В связке с «Живой церковью» должна была действовать группа СОДАЦ, которая также насаждалась ГПУ через своих осведомителей и сексотов. Было решено также «усилить борьбу с тихоновщиной, в чем бы она ни выражалась, хотя в сопротивлении ВЦУ в центре и на местах», а также «повести ударным порядком смещение тихоновских епископов» . Многие архиереи - члены СЦВ были репрессированы как тайные «тихоновцы», но сам союз, возглавляемый Антонином, продолжил свое существование. 4 мая 1923 года АРК приняла решение признать возможным деятельность СЦВ «на одинаковых правах с “ЖЦ” и СОДАЦ» .

Временные успехи обновленцев на местах были продиктованы значительной поддержкой местных властей. Священники, записывавшиеся в ряды обновленцев, делали это, как правило, из страха за свою жизнь и служение, которое они могли потерять. Об этом говорят, в частности, письма священнослужителей, обращенные к патриарху Тихону и епископу Илариону (Троицкому) летом 1923 года. Так, священник Митрофан Елачкин из Клинского уезда Московской губернии 13 июля 1923 года писал: «В феврале получил анкету от благочинного, и на вопрос, что будет, если не заполню, он ответил: возможно, отнимут св. миро и антиминс. Что было делать? Решил заполнить анкету. Последствия ясны. Заполнение вызвало подчинение, следствием которого явился мой прием диакона-двоеженца как назначенного мне ВЦУ. По просьбе прихожан, за 33-летнюю службу епископ дал награду - наперсный крест, но я его на себя не возлагал…» .

Осенью-зимой 1922 года ГПУ арестовало почти всех архиереев и многих священников, не поддержавших ВЦУ. Многие представители духовенства на местах, испугавшись репрессий, заявили о поддержке нового ВЦУ, однако народ твердо стоял за «старую Церковь». Население «за ничтожным меньшинством стояло и стоит за целостность Православной Патриаршей Церкви. Духовенство же, напротив, все попало под влияние Священного Синода» - писал в 1923 году епископ Ставропольский и Кавказский Иннокентий .

Основным вопросом, который волновал АРК и ГПУ, был вопрос, связанный с подготовкой к проведению поместного собора, на котором планировался окончательный разгром «тихоновщины». Задача проведения собора «на предмет избрания нового Синода и патриарха» была поставлена в ГПУ еще в марте 1922 года. 28 ноября 1922 года АРК озаботилась изысканием средств «для проведения ВЦУ предсоборной работы» .

1 марта Е.А. Тучков сформулировал программу собора в записке на имя Е. Ярославского , которая была разослана членам Политбюро. Он отмечал, что полное упразднение ВЦУ нежелательно ввиду того, что это значительно ослабит обновленческое движение, однако, несмотря на это, Тучков считал, что «для проведения данный момент является весьма удобным, ибо попы-заправилы находятся в наших руках» . Таким образом, центральный орган управления обновленчеством (Тучков его называет «бюро») и его местные органы должны были быть сохранены. 2 марта 1923 года протоиерей А. Введенский написал на имя Тучкова записку «К вопросу об организации управления Русской Церкви». Введенский предлагал сохранить ВЦУ «по крайней мере на один год до след[ующего] собора». Предстоящий собор, по его мнению, «не должен был привести к разрыву между тремя обновленческими группами… Нужно временно сохранить формальное единство» . Определенные успехи обновленчества стали возможны только после создания объединенного ВЦУ в октябре 1922 года, после которого уполномоченные ВЦУ начали осуществление обновленческих переворотов на местах.

8 марта 1923 года этот вопрос был рассмотрен на заседании Политбюро. Было принято решение «признать необходимым дальнейшее существование ВЦУ», права которого должны быть «в достаточно эластичной форме» сохранены на предстоящем поместном соборе . Эта формулировка соответствовала предложению Тучкова, согласно которому ВЦУ должно было изменить свою организацию с тем, чтобы соответствовать Декрету 1918 года. В отчетном докладе в Политбюро от 22 марта 1923 года Н.Н. Попов указывал, что переизбранное на поместном соборе ВЦУ может быть зарегистрировано властями согласно принятому АРК порядку регистрации религиозных обществ «при сохранении за ним принудительно-карательных прав по отношению к низшим церковным органам», и будет представлять из себя для власти «могучее средство воздействия на церковную политику» . 27 марта 1923 года АРК приняла решение о составе нового ВЦУ: «Состав ВЦУ оставить коалиционным, то есть состоящим из разных церковных группировок… собором председателя ВЦУ не избирать, избрать ВЦУ, которое после собора изберет из себя председателя». В качестве председателя собора был намечен Красницкий .

21 апреля 1923 года Политбюро, по предложению Ф.Э. Дзержинского, приняло решение отложить процесс над патриархом Тихоном . 24 апреля председатель АРК Е. Ярославский предложил в связи с этим не откладывать открытие обновленческого собора и «принять меры к тому, чтобы собор высказался в духе осуждения контрреволюционной деятельности Тихона» .

«Поместный Собор Российской Православной Церкви» начал свою работу в храме Христа Спасителя 29 апреля 1923 года. По данным Е.А. Тучкова, на собор приехало около 500 делегатов, из них 67 архиереев, «большая часть из которых тихоновского посвящения» . Список из 66 архиереев был опубликован в «Деяниях» собора . Список из 67 епископов (включая Александра Введенского), написанный от руки, был вложен в издание бюллетеней собора, хранящееся в библиотеке МДА .

Е.А. Тучков полностью контролировал ход собора с помощью своей агентуры, о чем с гордостью писал: «Мы имея на соборе до 50% своего осведомления и могли повернуть собор в любую сторону» . Поэтому председателем собора был избран «митрополит Сибирский» Петр Блинов при почетном председателе «митрополите» Антонине (Грановском). Этим решением был явно недоволен Красницкий, ситуация могла закончиться открытым разрывом.

4 мая 1923 года эту проблему обсудила АРК. Единственным рассматриваемым вопросом стал доклад Е.А. Тучкова «О ходе работы собора». Решение комиссии гласило: «В виду того, что Красницкий, вследствие упадка его авторитета среди большей части собора, может попытаться устроить на соборе скандал, дабы дискредитировать председателя собора Блинова, поручить т. Тучкову принять меры к устранению этого явления и вовлечь Красницкого в активную согласованную работу собора» . Как умело Тучков с помощью своих осведомителей и секретных сотрудников манипулировал собором, показывает случай с решением о рукоположении протоиерея Александра Введенского архиепископом Крутицким. Председатель собора Петр Блинов без предварительного обсуждения поставил вопрос о Введенском на голосование, после чего сразу закрыл заседание . Столь же безапелляционно вел себя Петр Блинов и в других случаях: когда епископ Волынский Леонтий (Матусевич) попытался возразить против введения женатого епископата, то Блинов лишил его слова.

Главным решением собора, с точки зрения власти, было объявление патриарха Тихона «лишенным сана и монашества и возвращенным в первобытное мирское положение» . При этом было принято обращение в ГПУ с просьбой допустить к патриарху Тихону делегацию собора для того, чтобы объявить решение о лишении его сана . 7 мая председательствующий по делу патриарха А.В. Галкин обратился к коменданту Внутренней тюрьмы ГПУ с просьбой допустить делегацию собора к патриарху . Однако делегация собора была допущена к патриарху не в тюрьму, а в Донской монастырь, куда он был перевезен накануне для того, чтобы дать ему понять, что он не будет возвращен в тюрьму, если согласится с решением лжесобора. Делегацию из восьми человек, явившуюся к патриарху, возглавлял лжемитрополит Петр Блинов. Обновленцы зачитали решение собора о лишении патриарха сана и монашества и потребовали от него подписаться в том, что он ознакомлен с ним. Патриарх указал на неканоничность решения собора, так как он не был приглашен на его заседания. Обновленцы требовали от патриарха снять монашеские одежды, что патриарх сделать отказался.

Обновленческий собор также узаконил женатый епископат, второбрачие духовенства, уничтожение святых мощей. Собор объявил о переходе на григорианский календарь (новый стиль). Этот вопрос был решен 6 марта 1923 года на заседании АРК, которая постановила: «Отмену старого стиля и замену его новым провести на поместном соборе» . Насаждение нового стиля планировалось властями как действенная мера по уничтожению Православной Церкви через разрушение ее традиций.

О том, что собор - марионетка в руках ГПУ, хорошо знали в достаточно широких общественных кругах. В одной из сводок 6-го отделения СО ГПУ «О настроении населения в связи с предстоящим процессом Тихона» говорилось: «Отношение к собору у большинства резко отрицательное. Антонина, Красницкаго, Введенскаго и Петра Блинова считают послушными агентами ГПУ» . Согласно этой же сводке, «верующие (необновленцы) намерены в случае, если во все церкви пустят попов-живоцерковников, то церквей не посещать, а справлять службу при участии попов необновленцев в частных квартирах» . Собор получил резко негативную оценку большинства верующих. Так, верующие г. Липецка писали патриарху Тихону: собор «провел решительную грань в сознании верующих между истиной и ложью, утвердил нас, давно не сочувствующих провозглашенному ею церковно-обновленческому движению, резнул по сердцу и заставил отшатнуться от него тех, которые относились к этому движению безразлично и под давлением легкомысленно делались живцами» . В записке «О церковно-обновленческом движении в связи с освобождением Святейшего Патриарха Тихона», датированной 28 июня 1923 года, собор оценивается следующим образом: «Созыв церковного собора 1923 года происходил пристрастно, под давлением. На предсъездных совещаниях, на собраниях благочинных официально заявлялось, что депутатами собраний и членами собора могут быть только лица, сочувствующие обновленческому движению и записавшиеся в члены той или другой из обновленческих групп. Меры воздействия принимались всевозможные… Созванный таким порядком собор 1923 года не может считаться поместным собором Православной Церкви» .

В июне 1923 года Политбюро и Антирелигиозная комиссия принимают решение об освобождении патриарха Тихона. Понимая, что выход патриарха будет неприятным «сюрпризом» для обновленцев и может подорвать их положение, власти приступают к укреплению обновленческого движения - созданию Священного Синода. 22 июня Московское епархиальное управление увольняет Антонина и лишает его сана «митрополита Московского», а 24 июня он был снят с должности главы обновленческого Высшего церковного совета.

27 июня вышел из заключения патриарх Тихон, одновременно с ним получил свободу епископ Иларион (Троицкий), борьбе которого с обновленчеством будет посвящен наш следующий очерк.

Православная Церковь, в отличие от других христианских исповеданий, в большинстве языков Европы именуется ортодоксальной. В наши дни это слово приобрело негативный оттенок, часто обозначающий косность, крайний консерватизм и ретроградство. Однако, в Толковом словаре русского языка слово «ортодоксальный» имеет совсем другой смысл: оно характеризует точное следование первоначальному учению, его букве и духу. В этом смысле наименование ортодоксальной для Православной Церкви со стороны западных христиан весьма почетно и символично. При всем этом часто можно слышать призывы к обновлению и реформам в Церкви. Они исходят как изнутри церковного организма, так и извне. Часто призывы эти бывают основаны на искреннем желании добра Церкви, но еще чаще они являются желанием авторов этих призывов приспособить Церковь под себя, сделать Ее удобной, при этом отметается двухтысячелетняя традиция и сам Дух Божий из церковного организма.

Одной из наиболее болезненных попыток изменить Церковь в угоду человеку стал обновленческий раскол первой половины XX века. Цель данной статьи состоит в попытке обозначить проблемы в Русской Церкви, требовавшие к началу XX века своего решения, рассмотреть, как они решались легитимным церковным руководством, прежде всего Поместным Собором 1917-1918 гг., какими методами предлагали их решить руководители различных групп внутри, а затем уже и вне Поместной Российской Церкви.

Основными проблемами, вставшими во весь рост перед Русской Церковью к началу двадцатого столетия, были следующие:

· 1. О высшем церковном управлении

· 2. О взаимоотношениях с государством

· 3. О богослужебном языке

· 4. О церковном законодательстве и суде

· 5. О церковной собственности

· 6. О состоянии приходов и низшего клира

· 7. О духовном образовании в России и целый ряд других.

Все они стали предметом обсуждений на двух Предсоборных Совещаниях, созывавшихся Императором Николаем II в 1905-1906 и 1912 гг. Они пользовались материалами «Отзывов...» епархиальных архиереев на запрос Святейшего Синода о желательных преобразованиях в Православной Российской Церкви. Материалы этих обсуждений стали впоследствии основой для повестки дня Поместного Собора.

В то же время в Петербурге под председательством ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии епископа Сергия (впоследствии - Святейший Патриарх Московский и всея Руси) проводились религиозно-философские собрания, на которых крупнейшие русские интеллектуалы и пастыри обсуждали вопросы существования Церкви в современном мире, проблемы Церкви. Главным выводом, который можно было сделать из этих собраний, запрещенных К.П. Победоносцевым в 1903 г., является желание интеллигенции приспособить Церковь «под себя», а не самим принять Церковь со всем, что было Ею накоплено за две тысячи лет Христианства. Именно это, как представляется, и стало в дальнейшем поводом для ухода в обновленческий раскол большого числа интеллектуалов и представителей ученого священства и монашества.

Движение за «обновление» Православной Российской Церкви возникло весной 1917 года: одним из организаторов и секретарем «Всероссийского Союза демократического православного духовенства и мирян», возникшего 7 марта 1917 года в Петрограде, был священник Александр Введенский - ведущий идеолог и вождь движения во все последующие годы. Его соратником был священник Александр Боярский. «Союз» пользовался поддержкой обер-прокурора Святейшего Синода В.Н. Львова и издавал на синодальные субсидии газету «Голос Христа». В своих публикациях обновленцы ополчались на традиционные формы обрядового благочестия, на канонический строй церковного управления.

С приходом к власти большевиков и началом гражданской войны обновленцы активизировались, одна за другой появлялись новые раскольнические группировки. Одну из них, под названием «Религия в сочетании с жизнью», создал в Петрограде священник Иоанн Егоров, самочинно вынесший в своей церкви престол из алтаря на середину храма, изменявший чинопоследования, пытавшийся перевести богослужение на русский язык и учивший о рукоположении «собственным вдохновением». В среде епископата обновленцы нашли себе опору в лице заштатного епископа Антонина (Грановского), совершавшего богослужения в московских храмах с собственными новшествами. Он переделывал тексты молитв, за что вскоре и был запрещен Святейшим Патриархом в служении. Протоиерей А. Введенский не остался в стороне, возглавив в 1921 г. «Петербургскую группу прогрессивного духовенства». Деятельность всех подобных обществ поощрялась и направлялась государственной властью в лице ВЧК, намеревавшимся «путем долгой, напряженной и кропотливой работы разрушить и разложить Церковь до конца». Таким образом, в долгосрочной перспективе даже обновлен-ческая церковь не нужна была большевикам, и все лидеры обновленчества только тешили себя пустыми надеждами. Патриарх Тихон, давая отпор посягательствам раскольников, 17 ноября 1921 г. обратился к пастве с особым посланием «о недопустимости богослужебных нововведений в церковно-богослужебной практике»: Божественная красота нашего истинно назидательного в своем содержании и благодатно действенного церковного богослужения, как оно создано веками апостольской верности, молитвенного горения, подвижнического труда и святоотеческой мудрости и запечатлено Церковью в чинопоследованиях, правилах и уставе, должна сохраниться в святой Православной Русской Церкви неприкосновенно как величайшее и священнейшее ее достояние».1

Новый виток внутрицерковных неурядиц, сопровождающихся конфликтом Церкви и государственной власти, начался с небывалого голода в Поволжье. 19 февраля 1922 г. Патриарх Тихон разрешил жертвовать в пользу голодающих церковные ценности, «не имеющие богослужебного употребления», но уже 23 февраля ВЦИК принял решение изъять из храмов все ценности на нужды голодающих. По всей стране в 1922-1923 гг. прокатилась волна арестов и судов над духовенством и верующими. Арестовывали за утаивание ценностей или за протесты против изъятий. Именно тогда начался новый подъем обновленческого движения. 29 мая 1922 года в Москве создается группа «Живая Церковь», которую 4 июля возглавляет протоиерей Владимир Красницкий (в 1917-1918 гг. призывавший истреблять большевиков). В августе 1922 года епископ Антонин (Грановский) организует отдельно «Союз церковного возрождения» (СЦВ). СЦВ при этом видел свою опору не в клире, а в мирянах - единственном элементе, способном «зарядить церковную жизнь революционно-религиозной энергией». Устав СЦВ обещал своим последователям «самую широкую демократизацию Неба, самый широкий доступ к лону Отца Небесного». Александр Введенский и Боярский, в свою очередь, организуют «Союз общин Древлеапостольской Церкви» (СОДАЦ). Появилось множество и иных, более мелких, церковно-реформаторских групп. Все они выступали за тесное сотрудничество с Советским государством и находились в оппозиции к Патриарху, в остальном же их голоса варьировались от требований изменения богослужебного чина до призывов к слиянию всех религий. Философ Николай Бердяев, вызванный в 1922 г. на Лубянку (и вскоре высланный из страны), вспоминал, как «был поражен, что коридор и приемная ГПУ были полны духовенством. Это все были живоцерковники. К «Живой церкви» я относился отрицательно, так как представители ее начали свое дело с доносов на Патриарха и патриаршую церковь. Так не делается реформация».2

Ночью 12 мая протоиерей Александр Введенский с двумя своими единомышленниками, священниками Александром Боярским и Евгением Белковым, в сопровождении сотрудников ОГПУ прибыл в Троицкое подворье, где тогда находился под домашним арестом Патриарх Тихон. Обвинив его в опасной и необдуманной политике, приведшей к конфронтации Церкви с государством, Введенский потребовал, чтобы Патриарх оставил престол ради созыва Поместного Собора. В ответ Патриарх подписал резолюцию о временной передаче церковной власти с 16 мая митрополиту Ярославскому Агафангелу. А уже 14 мая 1922 г. в «Известиях» появилось написанное лидерами обновленцев «Воззвание верующим сынам Православной Церкви России», где содержалось требование суда над «виновниками церковной разрухи» и заявление о прекращении «гражданской войны Церкви против государства».

Митрополит Агафангел готов был исполнить волю святителя Тихона, но, по распоряжению ВЦИК, его задержали в Ярославле. 15 мая депутация обновленцев была принята Председателем ВЦИК М. Калининым, и на следующий день было объявлено об учреждении нового Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Оно полностью состояло из сторонников обновленчества. Первым его руководителем стал епископ Антонин (Грановский), возведенный обновленцами в сан митрополита. На следующий день власти, чтобы облегчить обновленцам задачу овладения властью, перевезли Патриарха Тихона в Донской монастырь в Москве, где он находился в строгой изоляции. Его отношения с другими архипастырями и оставшимися членами Синода и ВЦС были прерваны. На Троицком подворье, в покоях первосвятителя-исповедника водворилось самочинное ВЦУ. К концу 1922 года обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов.

Безусловным лидером обновленческого движения был настоятель петербургской церкви во имя святых Захарии и Елисаветы протоиерей Александр Введенский. Обладатель шести дипломов о высшем образовании, цитировавший «на память... на разных языках целые страницы» (по словам В. Шаламова), он после Февраля вошел в группу духовенства, стоящую на позициях христианского социализма. Во Введенском было многое от модного судейского оратора и опереточного актера. В качестве одного из таких описаний приводится следующее: «Когда в 1914 г., на своей первой службе в сане иерея, он «начал читать текст Херувимской песни; молящиеся остолбенели от изумления не только потому, что отец Александр читал эту молитву... не тайно, а вслух, но и потому, что читал он ее с болезненной экзальтацией и с тем характерным "подвыванием", с которым часто читались декадентские стихи».3

В первые годы пребывания коммунистов у власти Введенский не раз участвовал в очень популярных тогда публичных диспутах о религии, и свой диспут с наркомом А. Луначарским о существовании Бога он закончил так: «Анатолий Васильевич считает, что человек произошел от обезьяны. Я думаю иначе. Ну что ж - каждому его родственники лучше известны». При этом он умел пустить пыль в глаза, быть обаятельным и располагать к себе людей. Вернувшись в Петроград после захвата церковной власти, он объяснял свою позицию: «Расшифруйте современный экономический термин "капиталист", передайте его евангельским речением. Это будет тот богач, который, по Христу, не наследует вечной жизни. Переведите слово "пролетариат" на евангельский язык, и это будут те меньшие, обойденные Лазари, спасти которых и пришел Господь. И Церковь теперь определенно должна стать на путь спасения этих обойденных меньших братий. Она должна осудить неправду капитализма с религиозной (не политической) точки зрения, вот почему наше обновленческое движение принимает религиозно-нравственную правду октябрьского социального переворота. Мы всем открыто, говорим: нельзя идти против власти трудового народа».

Епископ Антонин (Грановский) еще в Киевской Духовной Академии выделялся блестящими успехами в учебе и честолюбием. Он стал выдающимся знатоком древних языков, посвятил свою магистерскую диссертацию восстановлению утраченного оригинала Книги пророка Варуха, для чего привлек ее тексты, как на греческом, так и на арабском, коптском, эфиопском, армянском, грузинском и других языках. Основываясь на некоторых из сохранившихся текстов, предложил свой вариант реконструкции еврейского оригинала. После окончания академии в 1891 г. он много лет преподавал в различных духовных школах, удивляя учеников и сослуживцев своими чудачествами. Митрополит Евлогий (Георгиевский) в своих воспоминаниях рассказывал: «В Донском московском монастыре, где он одно время жил, будучи смотрителем духовного училища, завёл медвежонка; от него монахам житья не было: медведь залезал в трапезную, опустошал горшки с кашей и пр. Но мало этого. Антонин вздумал делать в Новый год визиты в сопровождении медведя. Заехал к управляющему Синодальной конторой, не застал его дома и оставил карточку "Иеромонах Антонин с медведем". Возмущённый сановник пожаловался К.П. Победоносцеву. Началось расследование. Но Антонину многое прощалось за его незаурядные умственные способности». Также владыка Евлогий вспоминал об Антонине, что, в бытность того преподавателем Холмской духовной семинарии, «чувствовалось в нём что-то трагическое, безысходная духовная мука. Помню, уйдёт вечером к себе и, не зажигая лампы, часами лежит в темноте, а я слышу через стену его громкие стенания: ооо-ох... ооо-ох». В Петербурге, в качестве цензора, он не только пропускал в печать всё, что поступало на его утверждение, но находил особое наслаждение в том, чтобы ставить свою визу на литературных произведениях, запрещённых гражданской цензурой. В революцию 1905 г. он отказался поминать за богослужением имя государя, а в «Новом времени» рассуждал о сочетании законодательной, исполнительной и судебной власти как о земном подобии Божественной Троицы, за что и был уволен на покой. Во время Поместного Собора 1917-1918 гг. ходил по Москве в рваном подряснике, при встрече со знакомыми жаловался на то, что его забыли, иногда даже ночевал на улице, на скамейке. В 1921 году за литургические новшества Патриарх Тихон запретил его в служении. В мае 1923 года председательствовал на обновленческом церковном соборе, первым из архиереев подписал постановление о лишении Патриарха Тихона его сана (Патриарх этого решения не признал). Но уже летом 1923 г. фактически порвал с другими лидерами обновленцев, а осенью того же года был официально смещён с поста председателя Высшего Церковного Совета. Позднее Антонин писал, что «ко времени собора 1923 г. не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой. Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков».

Видным деятелем обновленчества стал и бывший обер-прокурор Синода В.Н. Львов. Он требовал крови Патриарха и «чистки епископата», советовал священникам, прежде всего, скинуть рясу, обстричь волосы и превратиться, таким образом, в «простых смертных». Были, конечно, среди обновленцев и более порядочные люди, например, петроградский священник А.И. Боярский на процессе по делу митрополита Петроградского Вениамина давал показания в пользу обвиняемых, за что сам рисковал оказаться на скамье подсудимых (по итогам этого процесса митрополит Вениамин был расстрелян). Истинным дирижером церковного раскола был чекист из ОГПУ Е.А. Тучков. Обновленческие главари в своем кругу называли его «игуменом», сам же он предпочитал именовать себя «советским обер-прокурором».

Под натиском антихристианской и раскольнической пропаганды гонимая Русская Церковь не отступила, великий сонм мучеников и исповедников Христовой веры свидетельствовал о ее силе и святости. Несмотря на захват многих тысяч храмов обновленцами, народ к ним не шел, а в православных церквах службы совершались при стечении множества молящихся. Возникали тайные обители, еще при священномученике митрополите Вениамине в Петрограде был создан тайный женский монастырь, где неукоснительно совершались все положенные уставом богослужения. В Москве возникло тайное братство ревнителей православия, которое распространяло листовки против «живоцерковников». Когда все православные издания были запрещены, в кругах верующих начали ходить по рукам рукописные религиозные книги и статьи. В тюрьмах, где десятками и сотнями томились испо-ведники, скапливались целые потаенные библиотеки религиозной литературы.

Часть духовенства, не разделявшая реформаторских устремлений «живоцерковников», но напуганная кровавым террором, признала раскольническое ВЦУ, одни по малодушию и в страхе за собственную жизнь, другие в тревоге за Церковь. 16 июня 1922 года Митрополит Владимирский Сергий (Страгородский), Нижегородский архиепископ Евдоким (Мещерский) и Костромской архиепископ Серафим (Мещеряков) публично признали обновленческое ВЦУ единственной канонической церковной властью в так называемом «Меморандуме трех». Этот документ послужил соблазном для многих церковных людей и мирян. Митрополит Сергий был одним из самых авторитетных архипастырей Русской Церкви. Его временное отпадение было вызвано, вероятно, надеждой, что ему удастся перехитрить и обновленцев, и стоящее за их спиной ГПУ. Зная о своей популярности в церковных кругах, он мог рассчитывать на то, что скоро окажется во главе ВЦУ и постепенно сумеет выправить обновленческий курс этого учреждения. Но, в конце концов, митрополит Сергий все-таки убедился в пагубных последствиях издания меморандума и чрезмерных расчетах на свое умение справиться с ситуацией. Он покаялся в содеянном и вернулся в лоно канонической православной Церкви. Из обновленческого раскола через покаяние вернулся в Церковь и архиепископ Серафим (Мещеряков). Для архиепископа Евдокима (Мещерского) отпадение в раскол оказалось безвозвратным. В журнале «Живая церковь» преосвященный Евдоким изливал верноподданнические чувства по отношению к советской власти и каялся за всю Церковь в «безмерной вине» перед большевиками.

Торопясь как можно скорее узаконить свои права, обновленцы взяли курс на созыв нового Собора. «Второй Поместный Всероссийский Собор» (первый обновленческий) был открыт 29 апреля 1923 года в Москве, в отобранном у Православной Церкви храме Христа Спасителя после Божественной Литургии и торжественного молебна, совершённых лжемитрополитом Московским и всея России Антонином в сослужении 8 епископов и 18 протоиереев - делегатов Собора, чтением грамоты Высшего Церковного Управления об открытии Собора, приветствием Правительству Республики и личным приветствием Председателя Высшего Церковного Управления Митрополита Антонина. Собор высказался в поддержку советской власти и объявил о низложении патриарха Тихона, лишении его сана и монашества. Патриаршество было упразднено как «монархический и контрреволюционный способ руководства Церковью». Решение не было признано законным Патриархом Тихоном. Собор ввел институт белого (женатого) епископата, священникам было разрешено жениться вторично. Эти нововведения казались слишком радикальными даже обновленческому «первоиерарху» Антонину, который и покинул предсоборную комиссию, порвав с «живоцерковниками» и заклеймив их в проповедях как отступников от веры. ВЦУ было преобразовано в Высший церковный совет (ВЦС). Также было принято решение о переходе с 12 июня 1923 г. на григорианский календарь.

Патриарх Тихон еще в начале 1923 г. был переведен из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на Лубянке. 16 марта ему было предъявлено обвинение по четырем статьям Уголовного кодекса: призывы к свержению советской власти и возбуждение масс к сопротивлению законным постановлениям правительства. Патриарх признал себя виновным по всем предъявленным обвинениям: «я раскаиваюсь в этих поступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции». 25 июня Патриарх Тихон был освобожден из заключения. Решение властей пойти на компромисс объяснялось не только протестами мировой общественности, но и боязнью непредсказуемых последствий внутри страны, а православные и в 1923 г. составляли решительное большинство населения России. Сам Патриарх объяснил свои действия словами апостола Павла: «Имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас» (Флп. 1. 23-24).

Освобождение Святейшего Патриарха было встречено всеобщим ликованием. Его встречали тысячи верующих. Несколько посланий, изданных Патриархом Тихоном после выхода из заключения, твердо очерчивали курс, которым отныне будет следовать Церковь - верность учению и заветам Христа, борьба с обновленческим расколом, признание советской власти и отказ от всякой политической деятельности. Началось массовое возвращение священнослужителей из раскола: десятки и сотни священников, перешедших к обновленцам, приносили теперь покаяние Патриарху. Храмы, захваченные раскольниками, после покаяния настоятелей окроплялись святой водой и заново освящались.

Для управления Русской Церковью патриарх создал временный Священный Синод, который получил полномочия уже не от Собора, а лично от Патриарха. Члены Синода начали переговоры с обновленческим лжемитрополитом Евдокимом (Мещерским) и его сторонниками об условиях восстановления церковного единства. Переговоры не увенчались успехом, как не удалось, и образовать новый, расширенный, Синод и ВЦС, в который вошли бы и готовые принести покаяние деятели «Живой церкви» - Красницкий и другие лидеры движения не согласились на такое условие. Управление Церковью, таким образом, по-прежнему осталось в руках Патриарха и его ближайших помощников.

Теряя сторонников, обновленцы, дотоле никем не признанные, готовились нанести Церкви неожиданный удар с другой стороны. Обновленческий синод направил послания Восточным Патриархам и предстоятелям всех автокефальных Церквей с просьбой о восстановлении якобы прерванного общения с Церковью Российской. Святейший Патриарх Тихон получил от Вселенского Патриарха Григория VII послание с пожеланием ему удалиться от управления Церковью и одновременно упразднить патриаршество «как родившееся во всецело ненормальных обстоятельствах... и как считающееся значительным препятствием к восстановлению мира и единения». Одним из мотивов такого послания Святейшего Григория стало желание обрести союзника в лице советского правительства в отношениях с Анкарой. Вселенский Патриарх надеялся при помощи Советской власти улучшить положение Православия на территории Турецкой республики, установить контакты с правительством Ататюрка. В ответном послании Патриарх Тихон отклонил неуместные советы своего собрата. После этого Патриарх Григорий VII сносился с евдокимовским синодом как с якобы законным органом управления Российской Церковью. Его примеру последовали, не без колебаний и давления со стороны, и другие Восточные Патриархи. Тем не менее, Патриарх Иерусалимский не поддержал такую позицию Вселенского Патриархата, и в письме на имя Архиепископа Курского Иннокентия заявил о признании в качестве канонической только Патриаршей Церкви.

Введенский изобрел для себя новое звание «благовестника-апологета» и развернул в обновленческой печати новую кампанию против Патриарха, обвиняя его в скрытых контрреволюционных взглядах, в неискренности и лицемерии покаяния перед советской властью. Делалось это с таким размахом, что нетрудно обнаружить за всем этим страх, как бы Тучков не прекратил поддержку обновленчества, не оправдавшего его надежд.

Все эти события сопровождались арестами, ссылками и казнями священнослужителей. Усиливалась пропаганда атеизма среди народа. Заметно ухудшилось здоровье Патриарха Тихона, и 7 апреля 1925 г., в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, он скончался. Согласно завещанию святителя, права и обязанности Патриарха перешли к митрополиту Петру (Полянскому), который стал патриаршим Местоблюстителем.

Хотя с кончиной Патриарха у обновленцев возросли надежды на победу над православием, положение их было незавидным: пустые церкви, нищие священники, окруженные ненавистью народа. Первое же послание Местоблюстителя всероссийской пастве заключало категорический отказ от мира с раскольниками на их условиях. Непримирим по отношению к обновленцам был и митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), в прошлом присоединившийся к ним на короткое время.

1 октября 1925 года обновленцы созвали второй («третий» по их счету) Поместный Собор. На Соборе Александр Введенский огласил ложное письмо «епископа» Николая Соловья о том, что будто бы в мае 1924 года Патриарх Тихон и митрополит Петр (Полянский) послали с ним благословение в Париж Великому Князю Кириллу Владимировичу на занятие импера-торского престола. Введенский обвинил Местоблюстителя в содружестве с белогвардейским политическим центром и этим отрезал возможность для переговоров. Большинство членов Собора, поверив услышанному докладу, было потрясено таким сообщением и крушением надежд установить мир в Церкви. Однако от всех своих нововведений обновленцы были вынуждены отказаться.

Тучков, зная уязвимость позиции обновленцев и их непопулярность в народе, не терял надежды использовать в своих интересах законного первоиерарха Православной Церкви. Начались интенсивные переговоры митрополита Петра с Тучковым об урегулировании положения Православной Церкви в Советском государстве. Речь шла о легализации Церкви, о регистрации ВЦУ и епархиальных управлений, существование которых было нелегальным. ГПУ так формулировало свои условия: 1) издание декларации, призывающей верующих к лояльному отношению к советской власти; 2) устранение неугодных власти архиереев; 3) осуждение заграничных епископов; 4) контакт с правительством в лице представителя ГПУ. Местоблюститель видел, что неминуем и близок его арест, и поэтому поручил митрополиту Нижегородскому Сергию исполнение обязанностей патриаршего Местоблюстителя на случай своей неспособности по каким-либо обстоятельствам их исполнять. Единоличное распоряжение патриаршим престолом и назначение по завещанию Заместителя Местоблюстителя никакими церковными канонами не предусматривалось, но в тех условиях, в которых жила тогда Русская Церковь, это было единственное средство сохранения патриаршего престола и высшей церковной власти. Через четыре дня после этого распоряжения последовал арест митрополита Петра, и митрополит Сергий (Страгородский) вступил в исполнение обязанностей Заместителя Местоблюстителя.

18 мая 1927 г. митрополит Сергий создал Временный Патриарший Священный Синод, вскоре получивший регистрацию в НКВД. Двумя месяцами позже была издана «Декларация» митрополита Сергия и Синода, в которой содержалось обращение к пастве с призывом поддерживать советское правительство, осуждалось эмигрировавшее духовенство. Синод издал указы о поминовении за богослужением властей, об увольнении сосланных и заключенных епископов на покой и назначении вернувшихся на волю архиереев в дальние епархии, потому что тем архиереям, кого выпускали из лагерей и ссылок, не разрешался въезд в свои епархии. Эти перемены вызвали замешательство и иногда прямое несогласие в среде верующих и духовенства, но это были необходимые уступки ради легализации Церкви, регистрации епар-хиальных архиереев с состоящими при них епархиальными советами. Была достигнута цель, поставленная еще Патриархом Тихоном. Юридически Патриаршему Синоду был дан тот же статус, что и обновленческому синоду, хотя обновленцы продолжали пользоваться покровительством со стороны властей, в то время как патриаршая Церковь оставалась гонимой. Только после легализации митрополита Сергия и Синода Восточные Патриархи, вначале Иерусалимский Дамиан, потом Антиохийский Григорий прислали благословение митрополиту Сергию и его Синоду и признание его временным главой патриаршей Церкви.

После легализации Временного Патриаршего Синода при митрополите Сергии (Страгородском) в 1927 году влияние обновленчества неуклонно шло на спад. Окончательным ударом по движению стала решительная поддержка властями СССР Патриаршей Церкви в сентябре 1943 года, в условиях Великой Отечественной войны. Весной 1944 года происходил массовый переход духовенства и приходов в Московский патриархат; от всего обновленчества к концу войны оставался только приход церкви Пимена Великого в Новых Воротниках (Нового Пимена) в Москве. Со смертью «митрополита» Александра Введенского в 1946 году обновленчество полностью исчезло.

Игоревича. Святослав хотел расширить свои владения, основать княжество на Дунае, однако столкнулся там с опасным и сильным противником - Византией. К X в. Восточная Римская империя - Византия - главенствовала в Юго-Восточной Европе и в Западной Азии. Устояв перед арабскими завоевателями, держава потеряла общирные территории на Ближнем Востоке, а на северо-западе у нее появились беспокойные соседи - болгары. В VIII в. они пришли в низовья Дуная из приволжских степей, смешались с местным славянским населением и сформировали новое государство - Болгарское царство. Византия пыталась подчинить Болгарию своей власти, постоянно вмешиваясь в ее дела. Болгары вынужденно заключали с империей союзы, но и сами пытались воздействовать на грозных и сильных соседей.

Севернее, в Великой Степи, протянувшейся через весь Евразийский континент, кочевали воинственные племена печенегов, а в низовьях Дона и Волги существовало мощное государство - . Некоторые славянские племена к западу и северу от каганата платили ему дань. К тому времени восточные славяне, жившие по всей Восточно-Европейской равнине, образовали несколько княжеств, построили города. Позднее эти земли стали называть Русью. Но скоро населению этих территорий пришлось столкнуться с силой, которая в конце первого тысячелетия гремела на всю Европу. Это были викинги, норманны, или варяги, как их называли на Руси.

Варяги пришли из Скандинавии и несколько столетий совершали набеги на европейские города. Они даже основали несколько государств в Западной Европе. Не избежала их влияния и Восточно-Европейская равнина, особенно северо-запад Руси, в частности город Новгород на озере Ильмень.

Новгород - один из самых старых русских городов - был основан в IX в. на землях одного из славянских племен - словен. Варяги и славяне и воевали, и роднились, и заключали союзы, и выступали на одной стороне во время войн. Новгород рос, становились сильнее его правители. Они обратили свои взоры на юг, где в землях полян, на берегу Днепра, рос другой город - Киев.

И вот в конце IX в. правитель Новгорода Олег захватил власть в Киеве. Начались неизбежные столкновения с хазарами и походы на Византию. Так продолжалось и при преемнике Олега - Игоре, и при сыне Игоря - Святославе. Когда отец его погиб (убит восставшими древлянами). Святослав был еще малолетним. Бразды правления взяла его мать - . Она твердой рукой правила Киевом и тогда, когда сын ее вырос. Святослав был прежде всего воином, военным вождем. Во главе своей храброй дружины он ходил походами на окрестные земли.

Долгое время князю сопутствовал успех. Святослав покорил славянское племя вятичей, потом захватил Саркел, столицу Хазарского каганата. и крепость Итиль, вторгся на Северный Кавказ, а затем вышел к Азовскому морю, где основал город Тмутаракань. А в это время на юге происходили важные события в которых Святославу предстояло сыграть значимую роль. В 60-х гг. X в. на земли Византии стали нападать венгры. Общих границ между двумя странами не было, однако придунайские болгары пропускали агрессоров через свои земли. Болгарский царь на просьбы византийского императора не пропускать нападавших отвечал отказом.

Византия в это время вела войну с арабами, и поэтому император Никифор Фока предпочел позвать на помощь Святослава. В 967 г. из Константинополя в Киев явился посол, который от имени своего государя просил Святослава пойти войной на придунайских болгар, предложил ему золото и обещал богатую добычу. Святослав не заставил себя долго умолять: он давно уже смотрел на южные страны как на возможный объект завоеваний, желал укрепиться в тех богатых и плодородных землях. В 968 г. киевский князь со своей дружиной двинулся на болгар. На Нижнем Дунае он захватил часть земель, через которые проходили важные торговые пути. Святославу приглянулся город Переяславец, и он не пожелал уходить из Болгарии. Болгары вынуждены были заключить с киевским князем мирный договор, однако в том же году они подписали мир и с Византией. Болгары просили византийцев помочь им изгнать Святослава. Те и сами были бы рады избавиться от опасного союзника, но силы их были заняты на Востоке. Однако в 969 г. Киев осадили жившие в степях печенеги. Узнав об этом, Святослав поспешил домой и отбил нападение кочевников. Правда, князь оставил в Переяславце часть войска во главе с воеводой Волком.

Осенью 969 г. Святослав вернулся на Дунай. В его отсутствие болгары захватили Переяславец. Князь отбил город, а потом начал совершать оттуда набеги на земли Византии. Воителю казалось, что все идет как надо. В это время произошли сразу три важных события. На востоке, в Сирии, 28 ноября 969 г. византийцы взяли Антиохию. Теперь император Никифор Фока мог перебросить часть войск в Европу. Но правитель Византии не успел ничего, потому что в ночь с 10 на 11 декабря того же года был убит во время переворота. Новым императором стал Иоанн Цимисхий. А 30 января умер старый болгарский царь Петр и страна раскололась. Преемник Петра, царь Борис. унаследовал только восточную часть со столицей в Преславе. Святослав посчитал, что настало время для решительных действий. С армией в 60 ООО человек он двинулся на Преславу, захватил город и взял царя Бориса в плен. Но на этом князь не остановился - его целью был Константинополь. К походу присоединились болгары, печенеги и венгры. Святослав, как он это обычно делал, отправил посла к византийцам, велев передать: «Иду на вы», - и двинулся в поход. В сражении на Дунае войско Святослава одержало победу над армией Византии. Святослав преодолел Балканские горы, занял Филиппополь и подошел к Аркадиополю. Константинополь оказался в опасности. В 970 г. под Аркадиополем произошло жестокое сражение, в котором Святослава с трудом удалось оттеснить. Но в следующих битвах успех сопутствовал киевскому князю. Однако силы его уменьшились, и воинственный киевлянин понял, что без подкрепления не сможет продолжать войну.

Он решил выждать время в крепости Доростол на правом берегу Дуная, а в Преславе оставить отряд во главе с воеводой Сфенкелом. Дробить силы дальше Святослав не захотел, поэтому горные проходы через Балканы оставил свободными. Князь мог еще перекрыть своими ладьями устье Дуная, но не сделал и этого. Вскоре он понял, какую ошибку совершил: византийский флот из трехсот кораблей уже шел по морю к Дунаю, а император Иоанн Цимисхий вторгся в Болгарию во главе сухопутной армии. С ним шли 2000 «бессмертных» - личная гвардия, 13 ООО всадников и 15 ООО пехотинцев. В резерве следовали еще 15 ООО воинов и большой обоз. Византийцы везли с собой осадные и огнеметные машины. Цимисхий объявил себя освободителем болгарского народа от русов, и вскоре болгары перестали поддерживать Святослава. 13 апреля 971 г. император подступил к Преславе. На другой день византийцы захватили город, и только немногим русским воинам во главе со Сфенкелом удалось прорваться и уйти в Доростол.

17 апреля Цимисхий двинулся к Доростолу . занимая расположенные по пути города. 23 апреля передовой отряд армии императора отправился в разведку - цель была близка. Но напрасно византийцы тщательно осматривали окрестные леса и овраги в поисках засады: нападение русов было внезапным и молниеносным. Они разбили византийцев, но и сами погибли. Когда Цимисхий с главными силами подошел к Доростолу, войска Святослава уже ожидали врага на ближних подступах к городу. Тяжеловооруженные пешие воины стояли в тесных шеренгах, сомкнув щиты и копья, держа наготове мечи. Это построение называлось стеной и было обычным для тех лет. Впереди пехотинцев прикрывали лучники и метатели копий, а на флангах находилась конница.

При виде противника византийцы тоже выстроились в боевой порядок, который не многим отличался от русского - те же тяжелые пехотинцы в центре, конница на флангах, лучники и пращники впереди. Только византийские всадники были в железных доспехах. Византийцы первыми бросились вперед и были отбиты. Вновь атака, и опять русы устояли. Двенадцать атак отразили воины Святослава. Наступил вечер, но победа не могла склониться ни на одну сторону. И тогда Цимисхий бросил в наступление всю свою конницу. Всадники в латах оттеснили измученных многочасовым сражением русов, и те укрылись за городскими стенами. Цимисхий выбрал небольшую возвышенность под Доростолом и приказал устроить здесь укрепленный лагерь. 24 апреля византийские воины установили шатры, вокруг которых выкопали глубокий ров и насыпали земляной вал. Для защиты от стрел на валу в землю воткнули копья и на них повесили щиты. На следующий день к Доростолу подошел византийский флот и перекрыл Святославу путь по реке. Византийцы хотели сжечь русские ладьи, которые воины Святослава успели вытащить на берег. Главные сражения развернулись на суше. В тот же день Цимисхий попытался штурмовать город, но русы отбились, нанеся врагу немалый урон. На следующий день, 26 апреля, Святослав вывел свое войско в поле. Как и в первый день, бой шел до вечера, но победа не досталась никому.

В этой битве пал храбрый воевода Сфенкел. Утром 27 апреля противники вновь сошлись в поле, но на этот раз бой продолжался только до полудня, потому что Цимисхию удалось вывести отряд в тыл Святославу. Он хотел отрезать его от города, но это не получилось - русские воины успели отступить в крепость. Святослав решил держать оборону. Ночью русы вырыли вокруг крепости глубокий ров, чтобы византийцы не смогли подогнать к стенам осадные машины. Теперь нужно было позаботиться о пище . И в ночь на 29 апреля русы сделали вылазку и смогли пополнить в городе запасы продовольствия . На обратном пути они напали на византийский обоз , разгромили его и захватили богатую добычу. Цимисхий, пораженный дерзостью Святослава, приказал следить за рекой очень тщательно, а на будущее велел перекопать все тропинки и выставить на них стражу.

Потянулись долгие дни осады. Закончилась весна, перевалило за середину лето, а ситуация не изменялась. Только 19 июля русы смогли сделать новую вылазку и сожгли осадные машины византийцев. На следующий день воины Святослава вышли в поле и дали бой. Снова русы отражали атаку за атакой, но пал один из воевод, и храбрецы вынуждены были отступить под защиту стен. Наступило 22 июля, день последней битвы за Доростол. Святослав собрал своих воинов и воскликнул: «Видите сами, что нам уже некуда деваться. Волею или неволею мы должны сразиться с врагом! Не посрамим же земли русской - ляжем костьми! Ведь мертвых-то уж никто не пристыдит! Вот если отступим, то покроем себя позором. Станем же крепко! Я пойду впереди вас, и если сложу свою голову, тогда уж вы сами о себе промышляйте, как знаете! » И все воины в один голос отвечали ему: «Где твоя голова ляжет, там и мы сложим свои головы!» Утром русская рать вышла в поле. Городские ворота с грохотом закрылись за ними, упали затворы.

Такова была воля Святослава - чтобы никто не мог подумать об отступлении. Впереди показались византийцы. На этот раз первыми ударили русы. Византийцы отступили, но тут подоспел Цимисхий во главе конного отряда. Всадникам удалось задержать русов, и пешие византийцы императора смогли перевести дыхание. Но когда Цимисхий попытался прорвать русский строй, то натолкнулся на яростное сопротивление. Окружить русов он не мог - они держались близко к стенам, и победить числом здесь византийцы не могли. Тогда Цимисхий решил воспользоваться старым приемом - выманить врага на равнину. Император разделил свое войско на два отряда. Первый начал отступать, русы в пылу преследования удалились от города. И тогда в тыл им зашел второй отряд. Тяжело пришлось воинам Святослава! Их теснили с двух сторон, к тому же в это время началась буря. Тучи песка с берега Дуная запорошили глаза, хлынул ливень.

Конечно, византийцам тоже было нелегко, но их было больше, и они надеялись на быструю победу. Однако русы сражались отчаянно. Святослав был ранен, но сумел организовать прорыв. Русы пробились к стенам города. И только тогда для них открыли ворота, чтобы не обрекать на неизбежную гибель. Так закончился последний бой под Доростолом. Ни у русов, ни у византийцев не оставалось больше сил. Византийцы не смогли взять Доростол штурмом или разбить войско Святослава в поле. Но держать осаду киевский князь тоже больше не мог, и 23 июля 971 г. начались мирные переговоры.

Русы уступали византийцам Доростол и дали слово больше не воевать с ними, а Цимисхий обещал беспрепятственно пропустить русские ладьи и выдать им продовольствие на дорогу. Более того, император гарантировал русским купцам право на свободную торговлю с Византией. Обе стороны скрепили свои обязательства клятвами, и армия Святослава двинулась домой. Но увидеть Киев суждено было лишь немногим из храбрых воинов князя. Жители болгарской столицы Преславы, измученные войной, предупредили печенегов о том, что русские войска возвращаются малыми силами, но с богатой добычей. Печенеги ждали войско Святослава у днепровских порогов, самого опасного места на всем пути.

Старый воевода Свенельд предложил отправиться домой степью, но князь не послушал его. Свенельд с небольшим отрядом ушел, а Святослав наткнулся на печенегов. В жестоком бою киевский князь и почти вся его дружина погибли. В Киев вернулся только отряд Свенельда. Рассказывают, что печенежский князь Куря сделал из черепа Святослава чашу и пил из нее в память победы над отважным русским князем. Оборона Доростола осталась в истории как пример мужества и стойкости русских воинов, умения и таланта их полководца, киевского князя Святослава, три месяца державшего оборону против намного превосходящих сил византийского императора Цимисхия.

Величайшие битвы всех времен и народов/А. А. Спектор. - Москва: ACT, 2014.-240 с.: ил.

В официальной русской историографии сложился канонический список главных битв. Мы помним сражение на Куликовом поле и Бородинскую битву, битву на Калке и взятие Казани. Но некоторые по-настоящему судьбоносные для России битвы оказались почти забыты.

Битва при Доростоле (971 г.)

В 968-971 годах киевский князь Святослав как союзник Византии совершил серию походов на Балканы, против Болгарии. Довольно скоро у Святослава проснулся аппетит и он решил не отдавать отвоёванные земли византийцам, а самому обосноваться на Дунае: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае - ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага».

В те времена Русь не была ещё государством в современном понимании - с чёткими границами и устоявшимися институтами власти. Подобно викингам, покинувшим Скандинавию и основавшим государства в Нормандии, Англии, на Сицилии, Святослав пытался основать своё государство на Балканах, в непосредственной близости к богатым южным странам.

В 970-971 годах война шла уже между бывшими союзниками - русами и византийцами. Если бы Святославу удалось одолеть византийцев, то «центр тяжести» Древнерусского государства, в соответствии с замыслами воинственного князя, переместился бы на Дунай. В этом случае, история и облик нашей страны были бы радикально иными. Но победили византийцы, а Святослав был убит печенегами на обратном пути.

Битва при Молодях (1572 г.)

В то время как основные силы русской армии воевали в Ливонии, крымские татары решили воспользоваться ситуацией и напасть на беззащитное, как им казалось, Русское царство. Южные границы России защищала лишь немногочисленная пограничная стража, немецкие наёмники да донские и запорожские казаки - всего 25 000 воинов. Вторгшееся войско крымских татар (со значительным отрядом турецких янычар) достигало численности в 120 тысяч человек.
Учитывая прошлогодний удачный набег на Москву, крымский хан был настолько уверен в своей победе, что заявлял, что «едет в Москву на царство» и заранее поделил между своими придворными русские земли. Таким образом, в случае победы крымчаков Россию ожидало новое порабощение, как во время монголо-татарского ига.
В результате умелых маневров и упорных боёв, русское войско обратило в бегство и почти полностью истребило превосходившего его противника. Русское царство, разорённое предыдущими крымскими набегами и стихийными бедствиями, воюющее на два фронта, сохранило независимость. Крымское ханство лишилось значительной части боеспособного мужского населения, так как по обычаю почти все боеспособные мужчины были обязаны участвовать в походах хана. Крупномасштабные походы на Русь на время прекратились.

Оборона Пскова (1581-1582 гг.)

Уничтожив Казанское и Астраханское ханства, преграждавшие России путь к Каспийскому морю и в Сибирь, Иван Грозный решил разгромить Ливонский орден и закрепиться на берегах Балтийского моря.
На первом этапе Ливонской войны (1558-1583) русские войска достигли значительных успехов. В 1561 году Ливонский орден прекратил своё существование. Успехи России встревожили её соседей - против неё выступили Литва и Польша, объединившиеся в Речь Посполитую, а затем и Швеция. Россия стала терпеть поражения. Талантливый полководец, польский король Стефан Баторий свёл на нет все завоевания Ивана Грозного в Ливонии.

В 1581 году Баторий осадил Псков, намереваясь в случае успеха идти на Новгород и Москву, но отчаянная 5-месячная оборона Пскова спасла Россию от тяжких бедствий. Баторий, потерпев неудачу, пошёл не на Москву, а на мирные переговоры. Россия отказывалась в пользу Речи Посполитой от всех своих завоеваний в Ливонии, но и Речь Посполитая возвращала царю захваченные в течение войны русские земли. Если бы Псков не выстоял, Ливонская война могла бы закончиться для России куда более катастрофично.

Битва при Роченсальме (1790 г.)

Несчастное для России второе роченсальмское сражение произошло в ходе Русско-шведской войны 1788-1790 годов. Воспользовавшись тем, что основные русские силы воевали с Турцией, Швеция начала войну, рассчитывая на быструю и лёгкую победу. Но что-то пошло не так. Бои происходили, в основном, на море, и русский флот наносил шведам поражение. На второй год войны на горизонте уже маячил выгодный для России мир, с аннексиями и контрибуциями... И тут случился второй морской бой при Роченсальме.

Это было крупнейшее в истории сражение на Балтийском море, и одно из крупнейших - в военно-морской истории: с обеих сторон было задействовано до 500 кораблей. Шведский флот, умело маневрируя, нанёс сокрушительное поражение российскому, потерявшему 64 корабля - почти половина всего Балтийского флота. Шведские потери составили 6 кораблей. Катастрофическое поражение вынудило Россию прекратить практически уже выигранную войну и согласиться на мир на условиях статус-кво. Так все победы оказались перечёркнуты одним поражением.

Взятие Карса (1855 г.)

Крымская война, обещавшая России очередную лёгкую победу над Турцией, с вступлением в неё Франции и Великобритании приняла иной оборот - враг стал теснить Россию на всех главных фронтах: на Дунае, в Крыму, на Балтике. На этом фоне выгодно выделялся только Кавказский фронт.

В 1855 году, чтобы ослабить давление на Севастополь, закавказская русская армия осадила мощную крепость Карс. Даже после того как Севастополь был взят, русские войска продолжали осаду Карса. Последующие события подтвердили верность этого решения. После полугодовой осады крепость сдалась. Помимо важности этой победы самой по себе, особенно после трагического финала Севастопольской обороны, она позволила смягчить условия мирного договора - именно в обмен на Карс Севастополь возвращался России.