Немцы отступают. Отступление немецких войск

21.02.2010, 20:58

Всем здравствуйте! Я новичёк. И поэтому нуждаюсь в совете. У меня есть информация, что при отступлении немцы в одном из колодцев что то спрятали в ящиках. А колодец зарыли. А теперь вопрос: как найти зарытый колодец? Каким прибором можно воспользоваться? Если получу совет, благодоря которому колодец найдётся, обещаю, выстовлю все фотки с находками и только на Вашем форуме!!! Извините за делитантизм но и Вы не сразу стали профи! Я быстро учюсь!

21.02.2010, 21:04

Сделай щуп метра 2 длиной и пробивай землю на предмет наличия колодца. Более-менее доступными приборами не найти. Можно, конечно, воспользоваться электроразведкой, но нужны или хорошие знакомые геологи с нужной аппаратурой, или много денег на проведение таких работ...

21.02.2010, 21:16

На месте зарытого колодца, по идее со временем грунт должен был просесть, можно попробовать по ландшафту приблизительно определить

22.02.2010, 00:04

Спасибо мужики! И первый и второй вариант в апреле попробую. Обещание о фотках в силе!!!

22.02.2010, 03:13

Есть несколько вариантов:

1. Если участок не задернован, то земля после дождя или полива на месте колодца высыхает быстрее.

2 Если участок не перекапывался, то производится "сейсморазведка"::) в ручную: берем бревно сантиметров 70 длиной и весом килограмм 20-30, к торцу крепим поперек перекладину (ручку).
Надеваем ботинки на тонкой подошве и передвигаемся по участку, с силой ударяя болванкой по земле. На месте колодца вибрация земли отличается...
Метод опробован лично и признан работающим.

3. И самый надежный и трудоемкий метод-разведочное бурение.
Берем ручной бур небольшого диаметра и в произвольном месте участка бурим скважину 1.5-2 м. глубиной. Смотрим, на какой глубине находится непотревоженый слой грунта, и бурим участок в шахматном порядке на чуть большую глубину. Где слои перемешаны на большую глубину там и мог находиться колодец.
Метод неплохая альтернатива шурфовки для поиска культурного слоя

22.02.2010, 07:37

Я б рамками попробовал.

А деревня жилая или нет?

22.02.2010, 07:58

Я б рамками попробовал.
Наличие жилы (то есть для того, собственно колодец изначально и копался), а также возможно металла в ящиках по совокупности даст более сильный эффект.

А деревня жилая или нет?
Неплохо было бы найти бабушку или старичка с этой деревни.
Место колодца обычно помнится хорошо- это наверно самое посещаемое место в деревне.
А уж найти пенсионера, помнящего 40-е года, не так уж и сложно.

Это не деревня. Небольшой городишко.А местных стариков в живых, которые знали где колодец, не осталось.Ведь действия происходили в августе-сентябре 1943 года.И колодцы были у многих во дворах.А немцы колодец могли засыпать полностью, но я сомневаюсь.Скорее всего на глубине 1-2 метра сделали перекрытие из брёвен.Сверху брёвен земля.А вот то, что там может быть сюрприз для патомков в виде нажимного или натяжного действия я не сомневаюсь.Но всёравно всем спасибо!

22.02.2010, 08:57

А вот то, что там может быть сюрприз для патомков в виде нажимного или натяжного действия я не сомневаюсь.Но всёравно всем спасибо!
Вполне вероятно! Главное, чтобы там не оказалось сюрприза в виде мины или какой другой гадости!
Многие схроны минировались!

22.02.2010, 09:46

Вполне вероятно! Главное, чтобы там не оказалось сюрприза в виде мины или какой другой гадости!
Многие схроны минировались!
Так человек вроде об этом и говорит.
Кстати я об этом даже не подумал бы:(Если это действительно так то очень итрересно что это может быть? Что нибудь из материальных ценностей или документы?

22.02.2010, 10:00

Ценности,а тем более документы!!! Прятать в колодец,при свидетелях гансы-бы не стали!!! Сюрприз может быть!!!При свидетелях,и сюрприз не получится!!!

22.02.2010, 10:10

Место колодца обычно помнится хорошо- это наверно самое посещаемое место в деревнедолжны быть потеряшки в виде монет и т.д. У колодцев народ всегда толпился (где бабам посплетничать)

22.02.2010, 10:16

22.02.2010, 12:26

Рассуждая логически,колодец должен-бы быть восстановлен,воду,где-то надо было брать!!!
На старом месте не стали бы копать, скорее рядом где-нибудь. Если ящики были железные, то в соседних колодцах вода должна быть ржавая, или со свойствами, отличными от воды в других колодцах. Так что ходить и спрашивать, в каком колодце плохая вода...

22.02.2010, 14:15

На старом месте не стали бы копать, скорее рядом где-нибудь. Если ящики были железные, то в соседних колодцах вода должна быть ржавая, или со свойствами, отличными от воды в других колодцах. Так что ходить и спрашивать, в каком колодце плохая вода...На одной улице не так уж много колодцев,расположенных рядом друг с другом,и не факт,что они все на одной водяной жиле!!!

22.02.2010, 14:58

Честно говоря, стремная версия.
Не похож на немцев, чтоб в колодец что-то ценное пехнуть.
Скорее всего если и был такой факт, то скинули туда что-нибудь ненужное.

22.02.2010, 16:49

Скорее всего на глубине 1-2 метра сделали перекрытие из брёвен.Сверху брёвен земля.А вот то, что там может быть сюрприз для патомков в виде нажимного или натяжного действия я не сомневаюсь.Но всёравно всем спасибо!
Вероятность "взлететь на воздух" при раскопках невелика, осторожность следует соблюдать вначале раскопок (снимая первые 30 см), возле предполагаемого бревенчатого перекрытия (скорее под ним - сюрприз на разгрузку, натяжной) и возле самого груза. За прошедшие годы пружинки, проволочки, шарики, грузики, штифты и проч. во взрывателях и запалах сгнили, закисли и т.д.(скорее всего;)). Химия разложилась (хотя могут быть и пикраты - всёж 43 год уже, и азиды и соли грем. ртути;))

Прорыв советских частей на флангах группы армий «Центр» впервые за эту кампанию поставил немецкие дивизии перед реальной угрозой уничтожения. Лейтенант Георг Рихтер, часть которого 6 декабря оставила расположенные в 30 километрах от Москвы Пучки, двумя днями позже запишет в свой военный дневник следующие строки: «…до сих пор отступление проходило согласно плану». Это существенно облегчало отступление моторизованных частей. Температура в те дни колебалась от минус 6 до минус 12 градусов со снегом. Из-за постоянных перебоев с горючим приходилось часто делать остановки. 13 декабря их часть наткнулась на остатки разгромленной незадолго до этого немецкой колонны - обочину дорог усеивали обгоревшие остовы грузовиков и бронетехники. Внезапно до ушей Рихтера донеслись крики «Ура!»

«Из леса показались коричневатые фигурки, а прямо на меня устремились бегущие в панике солдаты, водители, экипажи машин… В первую минуту я вообще не сообразил, что делать. Попытаться остановить этот неудержимый поток? Бессмысленно - многие из них даже позабыли, что вооружены. Скорее всего, поблизости находились русские танки. И верно - вскоре я увидел, как они, грузно переваливаясь с боку на бок, перебирались через шоссе».

Рихтеру все же удалось собрать группу в 10 человек, из тех, кто помоложе и посмелее. Но бронетранспортеры сопровождения колонны «показали себя не с лучшей стороны». Группа вынуждена была отойти к близлежащей деревне. Ничего из техники спасти не удалось…

Положение немцев усугублялось тем, что они не умели вести бои в отступлении. Приходилось полагаться в основном на сообразительность командиров и каждого бойца в отдельности. Хорст Орлофф, командир танковой роты, который еще совсем недавно имел счастье лицезреть «озаренные солнцем башни советской столицы», в одной из послевоенных бесед вспоминал о том, как их часть отступала:

«Могу лишь сказать, что в пределах моих командных полномочий отступление осуществлялось упорядоченно. Естественно, случались и потери матчасти, и личного состава, но это не было беспорядочным бегством».

Пресловутое неумение отступать объяснялось, прежде всего, победоносными предыдущими кампаниями. Но в декабре войскам Восточного фронта на ходу пришлось осваивать отнюдь не простую науку отхода. И далеко не везде он носил «упорядоченный», по выражению Хорста Орлоффа, характер. Сцены, свидетелем которых был лейтенант Рихтер, отступавший с частями 4-й танковой группы, происходили и при отступлении 3-й танковой группы. «Дисциплина падает», - гласили декабрьские донесения ее штаба.

«Все больше и больше солдат, отбившихся от своих частей, продолжают следовать в западном направлении без оружия, они тащат за собой на веревках коров или же несут в обеих руках сетки, полные картофеля. Погибших в результате воздушных атак или артобстрелов русских уже не хоронят. Не привыкшие отступать… войска охватила настоящая паника. Большинство частей остались без подвоза необходимого провианта… и больше всего страдают от холодов. Среди них много раненых, которых нет никакой возможности отправить в тыловые районы. Никакого контроля за передвижением войск нет. Для танковой группы начинается самый сложный период за всю историю ее существования…»

Высшие командные инстанции были просто не в состоянии оценивать и принимать решения, прочитывая ежедневно ворох подобных донесений, где сообщалось о невесть откуда взявшейся массе русских войск. Штаб ОКВ в попытке стабилизировать обстановку рассылал по частям угрожающие распоряжения, суть которых сводилась к тому, чтобы «не поддаваться панике».

Колоссальные проблемы испытывали не только отступавшие немецкие части, но и остававшиеся в арьергарде, как, например, остатки 18-го пехотного полка, где служил лейтенант Хаапе. Вокруг деревень обустраивались посты охранения, предпринимались попытки привести в порядок оружие. Солдат, наученный холодами русской зимы, уже соображал, что если автомат или пулемет отогреть, а потом очистить его от смазки, то в бою он не даст осечки. И поэтому оружие предпочитали не таскать за собой по морозу, а держать его в теплых хатах у печей, при необходимости разбирая. «И все же, - горько заключал лейтенант Хаапе, - как же тяжело отбивать атаки наступающего противника в этих заснеженных полях».

Подобная тактика давала хоть и скромные, но все же результаты. Потери русских росли. Советские офицеры и сержанты в сравнении с немецкими были плохо обучены по части тактики. Командиры более высокого ранга тяготели к атакам на широком фронте, отводя, например по 9-14 километров на стрелковую дивизию, что приводило к распылению имеющихся сил. Танки использовались в основном как средство поддержки пехоты, вместо того чтобы бросить их для нанесения концентрированных ударов на относительно узких участках.

Русские прекрасно понимали, что немецкие солдаты плохо обмундированы и практически не приспособлены для ведения операций в суровых климатических условиях. Они почти все время отсиживались в теплых землянках, поскольку предпочитали «умереть в тепле, а не погибать на холоде». Русская артиллерия не щадила снарядов, разбивая вдрызг эти хилые убежища, на скорую руку отрытые в мерзлой земле. Однако свойственное русским массированное сосредоточение огромных сил пехоты для атаки одной, зачастую маловажной цели свидетельствовало о неопытности командования. Немцы довольно успешно отбивали фронтальные атаки русских, пытавшихся взять числом, но не умением. Генерал Жуков был вынужден уже на третий день наступления издать распоряжение всеми средствами избегать чреватых колоссальными потерями фронтальных атак.

Примитивные попытки взять немецкие части в кольцо окружения также терпели фиаско. Попытки прорыва почти не предпринимались из-за опасений советских командиров получить удар во фланг. Хорошо продуманная система постов охранения, использование различных легких видов вооружений во взаимодействии с немногочисленными танками и артиллерийскими орудиями существенно увеличивали боеспособность немецких частей.

Кроме того, немцы, отступая, повсеместно использовали «тактику выжженной земли». «Как только стемнеет, тут и там видны кострища пылающих деревенских хат, - писал в письме домой Вернер Польт, 19-летний уроженец Гамбурга, бывший студент. - Сгорают дотла целые деревни».

Подобные зрелища в избытке выпали и на долю Вильгельма Гёбеля из 78-й пехотной дивизии. «По ночам нашим взорам представало жуткое зрелище, - вспоминал он, - небо до самого горизонта окрашивалось багровым заревом от горящих деревень».

Группа армий «Центр» отступала…

Тем временем между ОКХ (Верховным Главнокомандованием сухопутных войск) и ОКВ (Верховным Главнокомандованием вермахта) разгорелись жаркие дебаты по вопросу выхода из создавшегося кризиса. Глубокие вклинения советских войск на флангах группы армий «Центр» поставили перед угрозой окружения весь центральный участок Восточного фронта. Вопрос стоял предельно просто: сражаться или отступать. Собственно, отступление уже шло полным ходом, и, к великому облегчению фронтового командования, речь шла об организованном отводе войск на разумно определенную линию - Курск - Орел - Гжатск. Риск заключался в том, что стремительные и глубокие прорывы немецкой обороны на отдельных участках могли вызвать резкое падение боевого духа немецких войск. Кроме того, приходилось бросать большое количество боеприпасов и техники.

Удерживать фронт, по мнению фронтового командования, было бы самоубийственным актом. Состояние войск Восточного фронта начисто исключало подобную возможность. Однако Гитлер положил конец колебаниям своих полководцев. 18 декабря он передал в штаб группы армий «Центр» свое распоряжение:

«Командующие всех уровней несут прямую ответственность за то, чтобы подвигнуть солдат к фанатичному сопротивлению, невзирая ни на какие прорывы противника с флангов или с тыла».

Иными словами, это был приказ «не отступать ни на шаг». За два дня до этого состоялся телефонный разговор Гитлера с фельдмаршалом фон Боком. Гитлер воспретил командующему группой армий «Центр» любые отводы сил. «Ни шагу назад!» - подытожил фюрер.

В середине декабря начальник штаба 4-й армии генерал Гюнтер Блюментритт был вызван на совещание высшего командного состава. Брешь между 4-й армией Клюге и 2-й танковой армией Гудериана продолжала увеличиваться. Резервов для того, чтобы нейтрализовать угрозу южному флангу, не было. Одна моторизованная дивизия находилась на марше, следуя на запад к Юхнову. Когда Блюментритта вызвал по телефону его давний друг и соратник по штабу группы армий «Центр» начальник штаба группы армий генерал фон Грейфенберг, как раз обсуждался вопрос о возможности отвода сил 4-й армии южнее автомагистрали Москва - Смоленск. «Вы уж там у себя как-нибудь выходите из положения. Только что поступило новое распоряжение Гитлера - 4-я армия не отступит ни на сантиметр». Блюментритт был ошеломлен:

«Согласно всем прогнозам это могло означать лишь одно - разгром и гибель 4-й армии. Но приказ есть приказ. Части, уже начавшие продвижение на запад, были срочно остановлены и возвращены на фронт. 4-я армия готовилась дать свой последний бой, и лишь чудо могло уберечь ее от поражения».

Адольф Гитлер решил взять на себя верховное командование всеми вооруженными силами рейха. Так что силам Восточного фронта предстояло сражаться, не отступая ни на шаг, либо, если понадобится, погибнуть.

Глава 17

«Медаль мороженого мяса»

«Вперед, камрады, нам приказано отходить!»

Юмор немецких пехотинцев

«Ни шагу назад» - таков приказ фюрера

«Этот приказ поверг меня в полнейшую апатию, - вспоминает один офицер из 198-й пехотной дивизии. - Не хотелось даже и думать ни о чем. Отныне для выживания требовалось уже куда больше расчетливости и умения предвосхитить события».

Ответственность за исполнение упомянутой директивы Гитлера целиком ложилась на командиров всех степеней.

Приказ фюрера, доведенный до личного состава батальона 9-го пехотного полка 23-й пехотной дивизии 4-й армии, гласил:

«…Позиции на Ламе должны быть удержаны любой ценой. Оборонять их до последнего солдата!»

Адольф Гитлер пошел наперекор мнению своих генералов. С раздражением наблюдая, как разваливается фронт, он решил освободить фронтовой генералитет от нелегкого бремени принятия решений. Фюрер «германской нации», а теперь и Верховный главнокомандующий ее вооруженными силами всегда бахвалился своим непревзойденным чутьем и умением выходить из кризисных ситуаций. Фельдмаршал фон Браухич вслед за командующим группой армий «Юг» Руцдштедтом отправился в отставку. Из Браухича решено было сделать козла отпущения за провал операции «Барбаросса», равно как и за зимний кризис. Затем настала очередь еще одного фельдмаршала - фон Бока, предрекавшего разгром войск вверенной его командованию группы армий в случае, если ей не позволят отвести силы. 20 декабря фон Бок получил право на долгожданный «отдых по болезни». И пошло-поехало. 26 декабря 1941 года был освобожден от должности генерал-полковник Гудериан, один из наиболее рьяных противников пресловутой директивы фюрера «ни шагу назад». Генерал Гёпнер, агрессивный командующий 4-й танковой группой, угодил в опалу за то, что в январе 1942 года осмелился ослушаться Гитлера, отступив на запад, чтобы избежать окружения. Лишенный воинского звания и наград, он не имел права надеть военную форму после отправки на покой. Неделей позже избавились и от командующего 9-й армией Штрауса, а 17 января слетел с должности командующий группой армий «Север» фон Лееб. В течение зимы 1941/42 года свыше 30 генералов, командующих корпусами и дивизиями, были смещены с занимаемых должностей. Именно им войска Восточного фронта были обязаны своими триумфальным успехами в первые недели кампании в России вплоть до трагических дней декабря 1941 года у ворот Москвы. Теперь они удалились от дел. Отправив этих полководцев в отставку, Гитлер завершил процесс перерождения войск Восточного фронта, начавшийся в июне 1941 года. Рудименты Веймарской республики и былого Генштаба исчезли. Войска Восточного фронта и весь вермахт превратились в послушное орудие нацистского рейха.

Естественно, что почти одновременный уход со сцены такого количества опытных командных кадров в разгар кризиса на фронте не мог не повлиять на ведение и исход операций. Гитлер, инстинктивно понимая это, стремился свести к минимуму негативные последствия кадровых перестановок. Чутье участника Первой мировой войны подсказывало ему, что солдат во время отступлений и кризисов куда легче предсказуем и управляем, если получает приказ стоять насмерть. Этим сразу устранялись все двусмысленности и недомолвки. Ведь солдат в кризисные моменты как никогда нуждается в ясности и определенности, а немецкий солдат и того более. Лейтенант танковых войск Фридрих-Вильгельм Кристианс впоследствии пояснял:

«Прошу вас, даже не спрашивайте меня о том, жаловались ли мы или имели на этот счет свое мнение. Что нам оставалось? Ни о какой свободе действий и речи не было и быть не могло! Подобные вопросы даже не поднимались. Нам ставились задачи и отдавались приказы, и мы воспринимали их всерьез».

Другой причиной командных перестановок было стремление Гитлера свести на нет проявления любой инициативы на фронтах. Войскам Восточного фронта предстояло свершить немыслимое, и без жертвоприношений было не обойтись. Посему Гитлеру требовались не мыслящие, а исполнительные командиры. В таком случае стратегическая инициатива и контроль за проведением операций автоматически становились прерогативой Верховного главнокомандующего, и даже подобие коллегиальности уходило в небытие. И в этой карикатурной методике ведения военных действий безудержно возобладала централизация, хотя противники Германии мало-помалу начинали понимать все преимущества децентрализации - именно вермахт, а не кто-нибудь еще наглядно продемонстрировал на примере блицкрига, что военные победы напрямую зависят именно от инициативности командиров всех степеней.

Первая фаза советского наступления хоть и отбросила немцев от Москвы, однако состояние агонии, в которую оказались повергнуты войска группы армий «Центр», превзошло все, даже самые смелые ожидания Сталина. Задумав, детально спланировав и с успехом осуществив, в общем, довольно заурядную контрнаступательную операцию, русские не имели возможности придать ей более широкий масштаб без ввода в бой дополнительных сил и без соответствующего их обеспечения. Темпы советского наступления замедлялись прямо пропорционально удаленности передовых частей от баз войскового снабжения. И тут Гитлер отдает группе армий «Центр» приказ стоять насмерть. Выпавшее на долю группы армий суровое испытание было отмечено особой медалью «In Osten 1941-42» (Восточный фронт 1941–1942 гг.), которой награждались участники боевых действий под Москвой в указанный период. Немецкие солдаты с характерным для них мрачным юмором тут же окрестили награду «Орденом мороженой плоти».

Для уже знакомого нам фельдфебеля Готфрида Бекера из 9-го пехотного полка это означало отморожение обеих рук. На второй день Рождества, 26 декабря 1941 года, забывчивость обернулась для него трагически - Бекер, вынужденный под обстрелом советской артиллерии покинуть теплое убежище в одной из деревень, позабыл рукавицы. Руки фельдфебелю чудом не ампутировали, лечение продлилось несколько месяцев, начавшись в госпиталях Вязьмы и Смоленска, где ему оказали первую помощь, и завершившись уже в Германии.

Всю вторую половину декабря и немцы, и русские лихорадочно усиливали войска. Гитлер распорядился стянуть под Москву 17 дополнительных дивизий из оккупированной Европы, на что потребовалось время. Вдохновленный успехом Сталин разрабатывал куда более амбициозные планы новых контрударов. Вторая фаза советского наступления в первой половине января 1942 года ознаменовалась еще одной попыткой прорыва кольца окружения вокруг Ленинграда. Одновременно с этим начались операции на южном и юго-западном фронтах. Произошла высадка советских сил в Крыму. На центральном участке фронта предпринимались попытки окружить немцев ударами из Ржева на севере и из Сухиничей на юге по сходящимся у Вязьмы направлениям. Все это вынудило Гитлера отвести свои войска туда, откуда немцы начинали операцию «Тайфун» в октябре. В ходе отступления многие немецкие части попали в окружение, однако линия фронта сократилась, что дало возможность заделать наиболее опасные бреши в ней. Вскоре русские предприняли еще одно наступление с севера, целью которого было освобождение Смоленска. Несмотря на то, что немецкую оборону удалось прорвать, вскоре стало ясно, что русские переоценили свои силы и к тому же распылили их, стремясь достичь сразу нескольких целей. Это не только избавило немцев от окружения, но и дало им возможность разделаться с отдельными, прорвавшимися в тыл группировками советских войск.

Тем временем в рейхе с большой помпой прошла кампания по сбору теплой одежды для солдат Восточного фронта. Впрочем, задуманное Министерством пропаганды мероприятие посеяло и неуверенность в массах. Скептики быстро сообразили, в чем дело. В отчетах СС о ситуации в рейхе постоянно упоминается бросающееся в глаза противоречие: солдаты Восточного фронта в теплом зимнем обмундировании на экранах кинохроники, с одной стороны, и сбор теплых вещей для фронта - с другой. Это подтвердил после войны в своих воспоминаниях и бывший министр вооружений Альберт Шпеер:

«Все мы ликовали по поводу успехов нашей армии в России, но первые сомнения возникли, когда Геббельс вдруг организовал общегерманскую «акцию» по сбору теплой одежды для солдат Восточного фронта. Тут-то мы и поняли, что произошло нечто непредвиденное».

«Непредвиденное» заключалось в том, что немецкий солдат впервые за эту войну утратил уверенность в будущих победах. Впервые грядущее рисовалось в мрачном свете. Впрочем, речь идет не только о солдатах. Вот что пишет офицер штаба Гудериана Бернд Фрейтаг фон Лорингофен:

«Поражение у ворот Москвы подействовало на нас весьма угнетающе. С одной стороны, война, похоже, была проиграна, нет, она на самом деле была проиграна, и победа теперь могла быть достигнута лишь ценой невероятных усилий. С другой, вызывала глубокое огорчение и непонимание та легкость, с которой Гитлер отправил в отставку столь многих квалифицированных командиров».

Постскриптум к плану «Барбаросса»

«Мир затаит дыхание», - заявил Гитлер 22 июня 1941 года, когда почти три миллиона немецких солдат внезапно вторглись на территорию Советского Союза. Операция «Барбаросса» представляла собой самую крупную военную операцию за всю историю германской нации. Эта кампания, вскормленная предыдущими победами в Западной Европе, имела все шансы на успех, однако всего четыре месяца спустя боеспособность войск Восточного фронта катастрофически упала. Последнее наступление на Москву стало скорее импровизацией, азартной игрой, нежели детально спланированной, продуманной в оперативно-тактическом отношении операцией. Этому способствовал целый ряд факторов, которые следует рассмотреть по отдельности.

Главным и основополагающим фактором начального периода кампании в России был фактор внезапности. Начало войны с Советским Союзом застало врасплох не только Красную Армию, оно явилось сюрпризом и для многих солдат и офицеров вермахта.

Советский Генштаб, метавшийся между Сцилллой и Харибдой наступательной и оборонительной конфигураций в приграничных районах, впал в ступор вследствие скорого, практически «молниеносного» разгрома своих основных сил. А разгром этот был сокрушительным, он ознаменовался невиданными в военной истории окружениями и пленением сотен тысяч солдат. Наступление на Москву началось поздней осенью, невзирая на приближавшуюся зиму. Немецкий Генштаб не оценил мощи Советской России, ошибочно приняв ее за «колосса на глиняных ногах». Первоначальную мощь Красной Армии в 200 дивизий вскоре пришлось пересмотреть и оценить ее в целых 360.

Скоропалительно окрещенный «раем для недочеловеков» Советский Союз оказался в состоянии обеспечить свою армию танками, неуязвимыми для снарядов немецких пушек, скоростными и маневренными истребителями, реактивными минометами «катюша». Все это как-то не вписывалось в теории о расовой неполноценности, старательно вбиваемые в головы бюргеров в рейхе и солдат на Восточном фронте.

Бескрайние просторы страны под названием Россия также придали этой войне особую специфику. Немецкий солдат оказался не готов действовать в условиях, когда тылы попадали под контроль быстро и скрытно сформированных партизанских отрядов, в условиях, когда линия фронта неумолимо и страшно растягивалась, когда войсковой подвоз уподоблялся экспедиции в неизведанное.

Операция «Барбаросса» стала самой продолжительной кампанией начиная с 1939 года. До июня 1941 года теория, стратегия и тактика «блицкрига» срабатывали. На шестой неделе войны с Советским Союзом войска Восточного фронта все еще топтались у Смоленска, увязнув в боях по разгрому окруженных частей Красной Армии. Именно этот период кампании характерен стремительным ростом немецких потерь. Следующей неожиданностью стало первое в ходе этой войны поражение. Контрудар Жукова под Москвой, по сути, примитивнейшая и по замыслу, и по способу проведения операция поставила войска Восточного фронта на колени. И это поражение вермахта лишь на первый взгляд может показаться неожиданным. Ему в немалой степени способствовала череда пирровых побед - разгромов окруженных группировок противника, съедавших и время, и массы войск.

Дело в том, что немцам до сих пор не приходилось сталкиваться с проблемой физического уничтожения войск противника, оказавшихся в кольце окружения. Как не приходилось сталкиваться с отпором, подобным тому, какой им оказали защитники Брестской крепости. В результате немцы только в ходе приграничных боев потеряли больше, чем за всю кампанию во Франции. Сражения у Минска и Смоленска отвлекли на себя до 50 % всех сил группы армий «Центр». Рассеченные на фрагменты группировки противника во Франции, Польше и других странах мирно сдавались. Русские же предпочитали сражаться до конца. Так что в России одним только окружением противника добиться решительных побед было нельзя. Его требовалось еще и разгромить, уничтожить физически. На это уходило драгоценное время. Танкисты не могли полагаться в этом исключительно на свои силы, им требовалась поддержка пехоты. А пехота, как правило, не поспевала за быстрыми танками, и ее приходилось дожидаться, отбиваясь от беспокоящих атак скрывавшихся в лесах разрозненных групп противника. И не случайно в письмах с фронта в первые месяцы войны упоминаний о чисто оборонительных и досадных локальных схватках с русскими ничуть не меньше, чем похвальбы о победоносных и скорых продвижениях вперед.

Операция «Барбаросса» отличалась от предыдущих кампаний еще и тем, что в Советском Союзе вермахту предстояло вести войну не только против регулярных частей Красной Армии, но и против гражданского населения, поскольку эта война имела ясно выраженную идеологическую окраску. Иными словами, война в России служила ярким примером «войны на уничтожение».

В ряду немаловажных причин краха плана «Барбаросса» следует упомянуть и неспособность германского Генштаба своевременно учесть и оценить уровень потерь войск Восточного фронта к сентябрю 1941 года. И по численности, и по кадровой структуре войска в этом месяце сильно отличались от тех, которые пересекали границы Советского Союза. Потери офицерского и унтер-офицерского состава тяжело отразились на боеспособности войск.

Общая неготовность вермахта к войне проявилась и по части боевой техники и тяжелых вооружений. Танки и моторизованные части, этот стальной кулак блицкрига, уже по прошествии первых месяцев нуждались в пополнении, как личным составом, так и материальной частью.

Боевую мощь войск можно сокрушить тремя способами: переиграть ее концептуально, уничтожить физически и сломить ее боевой дух. Концептуальная победа означает использование более совершенной стратегии, тактики.

Все три способа, все три составляющих боевой мощи оказались под угрозой - германские войска побеждали, но вынуждены были побеждать ценой самоуничтожения.

3 марта 1943 года после долгих безуспешных боев советские войска, наконец, вошли в Ржев. Но перед ними был опустевший город. Многочисленная немецкая группировка армий «Центр» неожиданно оставила свои позиции.

«Ржевская мясорубка»

В исторической памяти бои под Ржевом остались самыми тяжелыми и страшными за все время Великой Отечественной войны. Советские солдаты называли их «ржевской прорвой» или «ржевской мясорубкой». С ужасом вспоминали о боях в «большом пространстве Ржева» и немецкие ветераны.

Вторая мировая война не знает более масштабного сражения, чем Ржевская битва: ни по количеству задействованных войск - более 10 млн. с обеих сторон, ни по охватываемой территории - восемь областей, ни по длительности боев - 15 месяцев (с января 1942 по март 1943), ни по числу операций - девять с каждой стороны.

Общие потери советских войск, по всей дуге опоясывающей Ржев, по оценке историка Алексея Исаева, составили 1 160 787 человек. Сколько потеряли немцы, достоверно неизвестно, однако только за первые три месяца боев они недосчитались более 330 тыс. солдат и офицеров.

Буквально каждый пятачок земли под Ржевом был окроплен кровью и усеян трупами. «Не побывавшему там трудно вообразить, что такое смердящее под летним солнцем месиво, состоящее из покрытых червями тысяч человеческих тел», – вспоминал ветеран Петр Михин.

Что же заставляло германское и советское командование вести бои на истощение сил за Ржевский плацдарм? Немецкий генерал Хорст Гроссман называл Ржев «краеугольным камнем Восточного фронта», а в дневнике бывшего начальника Генштаба сухопутных войск Германии Франца Гальдера практически каждый описанный день пестрит упоминаниями Ржева.

«Открыть Ржев – это открыть дорогу на Берлин», – всё время повторяло немецкое радио. А для советского командования Ржевский плацдарм это в первую очередь прекрасная возможность отбросить немцев дальше от Москвы и перехватить стратегическую инициативу.

Опасный выступ

В результате Ржевско-Вяземско й операции в конце апреля 1942 года образовался выступ 200 км. в ширину и 160 км. в глубину, занятый немецкими войсками – примерно 2/3 всей численности группы армий «Центр».

Долгое время немцам удавалось удерживать выступ за счет более выгодной позиции. Заранее оборудованный рубеж обороны позволял немецким войскам обозревать подступы на многие километры, в то время как советские войска вынуждены были вести свои атаки через болотистые низины под непрерывным артобстрелом.

Нередко случалось, что оборонительные укрепления по нескольку раз в день переходили то одной, то другой воюющей стороне. «Часто полтраншеи занимали немцы, а другую половину мы, – вспоминал один из фронтовиков. – Досаждали друг другу всем, чем только могли. Мешали приему пищи: навязывали бой и отнимали у немцев обед. Назло врагу горланили песни. На лету ловили брошенные немцами гранаты и тут же перекидывали их обратно к хозяевам».

К середине января 1943 года воинские части Калининского фронта освободили город Великие Луки, из-за чего возросла угроза окружения немецкой группировки на Ржевском выступе. Учитывая полный разгром дивизий вермахта под Сталинградом и на Кавказе, положение германских войск под Ржевом оказалось очень ненадежным.

В Штабе 9-й армии понимали, что в отсутствие резервов любой тактический промах и даже небольшой численный перевес противника способны привести к катастрофе, которая могла поставить крест на завоевательных планах рейха. Более того, по данным разведки потенциальную угрозу несли до 12 тыс. партизан и солдат Красной Армии, отрезанных от своих частей и оставшихся в немецком тылу.

В этих условиях планировавшаяся ранее операция по отводу немецкой группировки стала более чем актуальной. Задача стояла серьезная: незаметно для советской стороны вывести 24 дивизии – около 320 тыс. солдат и офицеров, свыше 400 орудий и 100 единиц бронетехники.

В свою очередь советское командование намеревалось использовать свой шанс. С целью выхода в тыл группировки противника планировалось «подрезать» Ржевский выступ, провести окружение и уничтожить основные силы группы армий «Центр».

Операция «Буйвол»

Окончательное решение о выводе войск на заранее подготовленные позиции было подписано 28 февраля 1943 года. Ответственным за выполнение операции под кодовым названием «Бюффель» («Буйвол») был назначен командующий 9-й армией генерал-полковни к Вальтер Модель.

Согласно плану операции на плечи личного состава вермахта лег целый ряд сложнейших задач. Среди них: создание новой линии обороны; построение 200-километровой дороги для автомобилей и 600-километровой - для саней и гужевого транспорта; эвакуация хозяйства (скот, запасы урожая, инструменты) и более 60 тыс. гражданских лиц.

Наиболее серьезной проблемой оказалась эвакуация гражданского населения. Генерал Фридрих фон Меллентин писал, что «старые и малые, здоровые и больные, крестьяне и горожане, все настаивали на эвакуации, так силён был ужас перед солдатами и комиссарами их собственной страны».

Советская, российская и даже американская историография отрицают возможность добровольной эвакуации мирных жителей. По словам американского историка Стивена Ньютона, приказ эвакуировать местных жителей отдал лично Модель. «Советских граждан отправляли на принудительные работы по строительству оборонительных рубежей. Кроме того, хотели избежать диверсий и саботажа в ходе подготовительног о периода операции и самой операции», – заключил историк.

В результате успешно проведенной операции немецкому командованию удалось высвободить резервы, которые могли быть переброшены на другие участки военных действий. Вошедшие в Ржев советские части обнаружили в городе только арьергард 9-й арии, создававший видимость присутствия германских войск.

Преследование войсками РККА отступающей немецкой армии осложнялось хорошо обустроенными оборонительными позициями, минными полями и разрушенными коммуникациями. Сильно тормозила продвижение советских войск и весенняя распутица, начавшаяся в середине марта.

Части Красной Армии преодолевали не более 7 км. в сутки. В дальнейшем, лишенные подвоза боеприпасов и продовольствия, натолкнувшись на активное сопротивление немцев, они были вынуждены прекратить преследование. 30 марта операция «Бюффель» была полностью завершена.

Такие разные итоги

«Примите мои самые горячие поздравления по случаю освобождения Ржева, – писал Сталину Уинстон Черчилль. – Из нашего разговора в августе мне известно, какое большое значение Вы придаёте освобождению этого пункта».

О важности Ржевской операции свидетельствует визит Сталина в район Ржева в августе 1943 года. Однако итоги этой победы были неоднозначными. Хотя враг и был отброшен более чем на 100 километров, победа была достигнута ценой огромных потерь и разрушений.

В результате боевых действий Ржев и соседние деревни были практически стерты с лица земли: из 5443 жилых домов Ржева уцелело лишь 297, а из 20 тыс. находившихся в оккупации советских граждан выжило только 150. По оценкам Чрезвычайной Государственной комиссии ущерб региону составил полтора миллиарда рублей.

Ржевская битва считалась одной из самых неудачных операций Красной Армии в Великой Отечественной войне. Ее подробности замалчивались советскими историками, как и тот факт, что войска группы армий «Центр» сами покинули плацдарм. Несмотря на донесения разведки, советское командование не смогло своевременно отреагировать на отступление немецких войск и упустило возможность добиться решающего перевеса. Виновным был признан генерал-лейтенан т Конев, который с формулировкой «не справившегося с задачами руководства фронтом» был отстранен от должности.

Немецкое отступление, напротив, было признано успешным. В результате операции «Буйвол» вермахт потерял около 15 тыс. солдат, в то время как общие потери Красной Армии преследовавшей немецкие части превысили 138 тыс. человек.

Отступление позволило высвободить дивизии, которые вместе с переброшенными на Восточный фронт частями из Франции почти полностью компенсировали потерю 6-й армии под Сталинградом. В последний раз у Гитлера появилась реальная возможность перехватить инициативу и начать генеральное наступление.

Ниже публикуем мемуары немецкого офицера, посвященные «Кавказской операции» 1942-1943 годов. В книге есть эпизоды, посвященные освобождению г.Георгиевска. Мы решили эту главу публиковать как можно более расширенным текстом с одной целью - чтобы была понятна логика событий, предваряющих непосредственно освобождение города.

ОТСТУПЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ ОТ ТЕРЕКА
«Сдерживание половодья» - Мосты в Солдатско-Александровском -
«Маршрут отхода затем станет главной линией обороны» - Группа фон Ле-Сюра уходит с высокогорных перевалов - Приказ: «Повысить скорость марша!»

На фронте по реке Дон уже вырисовались цели советских ударных армий. Нижний Дон и Ростов стали после Сталинграда второй целью Сталина. Теперь и Гитлер был вынужден отдать приказ об отступлении своей 1-й танковой армии, который он так долго откладывал. Но сначала немецкое отступление должно было завершиться на рубеже Золка, Кума.
Совещания, подобные тому, на котором генерал Отт информировал своих командиров дивизий о предстоящем отступлении, прошли в штабах 3-го и 40-го танковых корпусов. Генерал-лейтенант войск СС Штайнер и генерал-лейтенант Хенрици (бывший командир 16-й пехотной (моторизованной) дивизии, а с 15 ноября 1942 года - командир 40-го танкового корпуса) тоже делали свои сообщения с серьезными лицами.
На командном пункте 1-й танковой армии в Пятигорске царила суматоха. Отступление немецких войск было точно спланировано. Затем штабы корпусов доводили планы до своих дивизий, дивизии - до полков. Взаимосвязанная работа штабов всех инстанций набрала полные обороты. Наряду с отходом войск необходимо было определить и порядок вывоза имущества.
В ночь на 30 декабря 1942 года на командном пункте 50-й пехотной дивизии в Хамидии царило небывалое оживление. По распоряжению штаба 52-го армейского корпуса майор генерального штаба Штефанус работал над планом отхода. С большой тревогой генерал-майор Шмидт и офицеры его штаба обдумывали предстоящие дни. Как войска воспримут отступление? Смогут ли они выдерживать поэтапное движение по грязным дорогам с требуемой высокой маршевой скоростью? Смогут ли они за короткий срок оборудовать новые оборонительные позиции и отразить противника? Вопрос за вопросом!
В новогоднюю ночь командиры рот 50-й пехотной дивизии получили распоряжения о предстоящем отходе, который в дивизии проходил под кодовым названием «Сдерживание половодья». Солдаты еще не знали, что название «Сдерживание половодья» в буквальном смысле слова будет соответствовать дальнейшему роковому ходу событий.
Подготовка к отступлению не скрылась и от русских. Их ответные действия, которые частично были предприняты слишком поспешно, русская книга о битве за Кавказ поясняет так:

«Пока контрудары наносились в предгорьях, необходимо было также начать наступление на северном немецком фланге и на Тереке. Для этого были подготовлены соединения 44-й армии и кавалерия с большим количеством артиллерийских частей и танков. Под мощным натиском советского наступления немцы были отброшены на рубеж Ачикулак, Стодеровская».

На командном пункте 40-го танкового корпуса к заботам о планировании отхода прибавились заботы о предстоящем русском наступлении. Генерал-лейтенант Хенрици и его начальник штаба полковник генерального штаба Карл Вагнер обдумывали все полученные сведения. Существовала опасность, что советские войска будут наносить удары по отступающим войскам. Заблаговременный отход тоже может привести к крушению всего плана отхода 1-й танковой армии. Так за спешкой медленно, слишком медленно проходили часы.
29 декабря приказ об отступлении был получен в 3-й танковой дивизии генерал-майора Вестхофена. После этого в новогоднюю ночь начался поэтапный отход 40-го танкового корпуса. Через день за ним должны были последовать 52-й армейский и 3-й танковый корпуса.
В полосе 3-й танковой дивизии во время атаки 1-го мотопехотного батальона 394-го полка было захвачено большое количество русских офицеров с важными документами в полевых сумках. Оценка захваченных материалов показала, что на 1 января 1943 года намечено наступление советских войск при поддержке 120 танков. На картах были обозначены и районы сосредоточения. Цели срочно были выданы артиллерии и батарее реактивных минометов. Ровно в 0 часов 1 января 1943 года 75-й артиллерийский полк и батарея реактивных минометов открыли сосредоточенный огонь по районам сосредоточения. Орудия гремели непрерывно. Длинные огненные хвосты реактивных снарядов были кровавым новогодним фейерверком, к которому вскоре пулеметным и винтовочным огнем присоединились гренадеры на позициях.
Густой туман покрывал степь, когда забрезжило утро нового года. Всю ночь до немецких дозоров доносились шумы моторов со стороны противника. Теперь они с напряжением ждали первого дня нового года. От удара задрожала земля. Мощный огневой удар обрушился на позиции немецкого северного фланга. Солдаты 3-го мотопехотного полка и экипажи танков 6-го танкового полка втянули головы в плечи. Ничего не было видно. За грохотом разрывов слышался лязг и гудение большого количества танков.
Советские танковые и стрелковые соединения прорвали фронт на стыке между 3-й танковой дивизией и находящейся севернее боевой группой фон Юнгшульца, а затем продолжили наступление в западном направлении. Позиции легкой зенитной артиллерии были прорваны. Вторая рота 6-го танкового полка под командованием обер-лейтенанта Филя непрерывно вела огонь по наступавшим. Кавалер Рыцарского креста обер-фельдфебель Блах увидел, как рассеивается туман и на него движутся 62 советских танка. Обстановка накалилась до предела.
Перед находившимся южнее 1-м батальоном 394-го мотопехотного полка стояли русские танки. На его командный пункт шли массы пехоты. На опорный пункт одной роты навалилось 400 русских. Обер-фельдфебель Штайнфюрер пошел со своим взводом в контратаку и отбил у них прежний рубеж обороны. По сдавшимся русским на открытом склоне ударила их собственная артиллерия.
Перед 1-м батальоном 394-го полка русская моторизованная часть и артиллерийская часть на конной тяге в лощине создали настоящий затор. После того как туман рассеялся, 75-й артиллерийский полк уничтожил их своим огнем. Одно из орудий поблизости от батальонного командного пункта было выкачено на прямую наводку и вело беглый огонь по застрявшим советским машинам и повозкам до тех пор, пока из-за разрыва ствола не погибли артиллеристы.
Такая же обстановка была и на участке 3-го мотопехотного полка, находившегося севернее. Здесь позиции тоже были прорваны. Особенно сильный удар противника пришелся по 7-й роте. Но, как всегда в таких ситуациях, нашлись храбрые люди, которые продолжали образцово сражаться. Здесь таким был обер-фельдфебель Крузе, командир отделения 7-й роты. Он собрал роту и повел ее в контратаку. Гренадеры самоотверженно бросились на прорвавшихся советских солдат, подожгли гранатами русские танки и отбросили пехоту. За этот подвиг обер-фельдфебель Крузе стал 245-м солдатом, награжденным дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.
Учитывая такую остановку, генерал-майор Вестхофен приказал начать отступление на северном фланге на день раньше, чем было предусмотрено. Вечером 3-й мотопехотный полк отошел на заранее подготовленные отсечные позиции.
В полосе 52-го армейского корпуса фронт оставался спокойным. Здесь проверенные в боях полки 111, 50 и 370-й пехотных дивизий готовились к отходу. Все тыловые части и излишняя артиллерия были уже в пути. Снова взгляды гренадеров скользили по обширным предгорьям, степным в полосах 111-й и 50-й пехотных дивизий и горно-лесистым - у 370-й. Малгобек, Нижний Курп, Верхний Курп, Илларионовка и Эльхотово - названия, которые постоянно упоминались в сводках вермахта, вскоре совсем исчезнут из них, а потом будут совсем забыты.
От деревни Терек на Тереке, напротив позиций 3-й танковой дивизии у Стодеревской до другого конца большой петли Терека у Эльхотова, где правый фланг 52-го армейского корпуса примыкал к 13-й танковой дивизии, среди полков 11, 50 и 370-й дивизий не было заметно никакого беспокойства. Они полностью доверяли своим штабам. А штабы знали, что они во всем полностью могут положиться на свои полки. Так начался первый этап великого отступления.
Первого января перед фронтом 50-й пехотной дивизии было непривычно тихо. Более того, противник на некоторых участках отошел, чтобы заманить 50-ю пехотную дивизию за собой в долину перед Сагопшином, но его намерения были очевидны.
В ночь на 2 января 1943 года полки в большой излучине Терека оставили свои позиции, чтобы занять промежуточные рубежи от Моздока до Гнаденбурга и от Хамидия до Арика в излучине Терека. Позади оставались только прикрытия.
Каждый солдат знает, что действия в прикрытии требуют от всех высочайшей собранности. Нервные нагрузки были особенно высоки. Командирами подразделений прикрытия были наиболее храбрые, опытные и привыкшие действовать самостоятельно офицеры и унтер-офицеры. Расскажем об арьергарде 50-й пехотной дивизии, чтобы на его примере показать, как действовали подразделения, которым когда-либо приходилось прикрывать отход своих войск:

«После того, как роты под команды, отдаваемые шепотом, тихо ушли, на окопы, в течение шести недель придававшие нам чувство уверенности, опустилась тревожная тишина. Теперь они были чужими и враждебными. Несколько человек ходило по оставленным позициям, держа пальцы на спусковых крючках автоматов. За каждым поворотом траншеи уже мог оказаться враг. Нам нельзя было заходить в покинутые блиндажи, так как во многих из них были установлены мины-сюрпризы. Бесконечная ночь прошла без происшествий. Планомерно и без помех главные силы достигли отсечного рубежа, линии «Аугсбург». Около полудня 2 января два вражеских батальона прошли до Малгобека II. Мы начали медленно отходить. Разведка боем в направлении Хамидия была отражена парнями из 122-го полка».

В полосе 3-го танкового корпуса на горном фланге оружие не умолкало со времени боев под Гизелью. Как и прежде, советские войска пытались с гор охватить правый фланг 1-й танковой армии.
24 декабря 1942 года русские атаковали из долины Большой Косолкун, но были отброшены. Последующие попытки отражались финскими ротами 3-го батальона «Нордланд» и румынскими горными стрелками. Толдсгун, Лескен, Синдзикау, Хаснидон постоянно встречались в боевых донесениях финнов и румын. На этом участке бойцов-окопников поддерживали своим огнем батареи реактивных минометов. Артиллеристы и сами часто становились бойцами-окопниками, а линия обороны часто проходила по позициям батарей 150 и 280-мм реактивных минометов.
Под Сурух Дигора оборонялась группа Эмсмана, основу которой составлял 1-й батальон 99-го горнострелкового полка. 27 декабря майор Копп со своими горными егерями снова захватил Сурух Дигора. Через день здесь опять разгорелись жаркие бои. Русские бросили здесь в наступление 20 танков.
29.12.42 подполковник Эмсман записал в своем дневнике:

«Атаки противника на Сурух Дигору и Чиколу отражены. 16.00: прорыв на участке румынского 7-го горнострелкового батальона. Потеряно два реактивных миномета. Через два часа положение снова восстановлено. Саперы и строительные войска отходят из Чиколы.
30.12.42: Командир корпуса Штайнер и румынский генерал Думитрачу побывали на моем командном пункте. Вечером пришел приказ об отходе штаба 52-го полка реактивных минометов и группы Винклера (тяжелых реактивных минометов).
31.12.42: Отход в Марьинскую. Обозы направляются в Ессентуки. Большие трудности с горючим. Его едва хватит до Нальчика.
1.1.42: В Нальчике. Начало подрывов. Эвакуация продовольственных складов.
3.1.43: Из-за отсутствия горючего полк двигаться дальше не может».

В журнале боевых действий 3-го батальона «Нордланд» начало отступления отражено так:

«31.12. Получен приказ об отходе.
1.1.43. 2.00: батальон отходит, начиная с левого фланга, на рубеж Беры Кесын и конюшня в 3 км северо-западнее от него. 9-я рота возвращается в состав батальона (рота Эртеля была ребром жесткости в румынской части Марчи).
7.00: противник заметил отход. 7.45: по скоплению противника (600 человек) в Толдсгуне открыт огонь.
13.00: русская разведгруппа из 20 человек обстреляна перед правым участком (8 убитых).
16.00: по приказу батальон снова выходит из соприкосновения с противником. 20.20: батальон идет маршем из Лескена через Аргудан и Нальчик в Баксан (80 километров)».

Финский добровольческий моторизованный батальон войск СС форсированным маршем на машинах через Пятигорск, Ворошиловск и Сальск направился за своей дивизией «Викинг» в район Маныча, где она в составе 4-й танковой армии сдерживала удар советских войск на Ростов.
Еще одной кризисной точкой в полосе обороны 3-го танкового корпуса под новый год стал стык с 52-м армейским корпусом под Эльхотовом. Здесь у «ворот Кавказа» батальоны 13-й танковой дивизии, 2-й батальон полка «Бранденбург» и приданный 2-й батальон 667-го полка (370 пд) преградили путь русским по Восточной дороге через Змейскую на Александровскую. Снова в этих местах загремели ожесточенные бои. Немецкие роты должны были удержаться любой ценой, чтобы обеспечить планомерный отход. Здесь снова вступил в дело 731-й тяжелый моторизованный артиллерийский дивизион, который так часто и умело поддерживал наступление и оборону 3-го танкового корпуса.
30 декабря 1942 года в 9.00 генерал-лейтенант Штайнер прибыл на командный пункт 13-й танковой дивизии в Урухе и отдал следующее распоряжение:

«3-му танковому корпусу оставить район Нальчика и поэшелонно отходить в северо-западном направлении. Основной груз и главная ответственность по обеспечению отхода ложится на 13-ю танковую дивизию. Сдерживание удара противника из дефиле Эльхотово в данной обстановке приобретает особое значение. Там противника необходимо сдерживать до тех пор, пока главные силы корпуса не выйдут из труднопроходимой горной местности. Все ненужные обозы и части отправить маршем незамедлительно. Так как для движения корпуса выделена всего одна дорога (Нальчик - Пятигорск), неукоснительно соблюдать маршевую дисциплину».

В тот день советские войска ворвались в Змейскую. 13-я танковая дивизия вновь собрала все резервы и снова захватила этот населенный пункт.
31 декабря 1942 года 2-й батальон полка «Бранденбург» для обеспечения отхода через Змейскую вынужден был вести тяжелый бой. Снова советские войска ворвались в станицу и блокировали путь отхода. Последним, отчаянным напряжением сил немецкие роты снова взяли Змейскую, чтобы затем отойти в северном направлении.
Так в движение пришла вся 1-я танковая армия. Войска поэшелонно отходили на точно установленные рубежи. Маршевое время было точно выверено. Рубеж Золка, Кума необходимо было достичь как можно скорее. Там предполагалось завершить отход и расположиться на зимние квартиры. Так считал Гитлер, но войсковые командиры так не думали. Отступление будет продолжаться.
Отход 1-й танковой армии затруднял различный характер местности в ее полосе. Если 40-й танковый корпус и 111-я пехотная дивизия отходили по степи, то 50-я 370-я пехотные дивизии и 3-й танковый корпус должны были перебираться через болотистую низменность в излучине Терека и предгорья Кавказа.
3-я танковая дивизия была поделена на три маршевые группы: гусеничную под командой подполковника Шмидт-Отта, пешую полковника Циммермана и моторизованную подполковника Папе.
2 января 1943 года пришел в движение южный фланг 3-й танковой дивизии. Марш был согласован со 111-й пехотной дивизией. В Моздоке были взорваны важные с военной точки зрения объекты. Утром 3 января подразделения прикрытия оставили Моздок. В тот же день войска советских генералов Хоменко и Мельника перешли Терек и вступили в Моздок.
Двигаясь по дорогам, покрытым гололедом, рыхлым снегом и грязью, люди и животные выбивались из сил. Моторы транспортных средств перегревались. Но и наседавшим русским приходилось преодолевать те же трудности. К 3 января была занята линия «Аугсбург». 4 января 1-я танковая армия стояла уже на линии «Штутгарт», 5 января - на линии «Гейдельберг». К 6 января нужно было выйти на линию «Майнц», а к седьмому - на линию «Потсдам». Линия «Потсдам», или рубеж Золка, Кума - был первой спасительной целью. Проходивший по берегам рек, он должен был обеспечить выгодную с точки зрения местности позицию. Но будут ли хорошей преградой замерзшие реки?
Ежедневно немецкие дивизии, двигаясь по обледеневшим или покрытым грязью дорогам, должны были преодолевать большие расстояния. Из-за плохих дорог 50-я пехотная дивизия утром 6 января, когда уже должна была быть занята линия «Майнц», оказалась растянутой на 36 километров по фронту и на 25 километров в глубину. Танки противника наседали с нескольких направлений. С помощью 525-го противотанкового дивизиона и 24-го зенитного артиллерийского полка удавалось выходить из всех критических ситуаций. В результате все части 50-й пехотной дивизии вышли на новый отсечный рубеж.
Похожая картина складывалась и в полосе 111-й пехотной дивизии. Здесь русским удалось занять линию «Майнц» до подхода немцев. При поддержке танков 3-й танковой дивизии противника удалось отбросить и занять линию «Майнц».
Седьмое января стал черным днем в истории 50-й пехотной дивизии. В тот день необходимо было выйти на линию «Потсдам». В утреннем тумане крупные силы русских при поддержке танков прорвали фронт на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка у Ново-Среднего и внезапно атаковали находившийся в резерве слабый 3-й батальон. Затем противник атаковал оба батальона на позициях. Стенограмма радиопереговоров командира дивизии с командиром 122-го гренадерского полка за 7 января 1943 года показывают, как погибал полк:

«8.20: Более 30 танков противника атакуют Ново-Средний.
8.40: Танки противника в Мадкугорине. Противотанковые пушки и штурмовые орудия ведут с ними бой.
9.20: Противник силами до одной танковой и одной стрелковой бригады наступает через Курганы.
10.18: Русские танки с восточного направления прорвались под Мадкугорином. Полк удерживает оборону на рубеже Коммаяк, Ново-Средний, высота 275.
11.20: Прошу разрешения на отход с 12.30.
11.25: У артиллерии и противотанковых пушек кончились боеприпасы. Отдал приказ артиллерии отходить. Гроте.
12.10: Зажаты в клещи. Позиции не удержать».

Это был последний разговор с командиром 122-го гренадерского полка. Но что скрывалось за короткими фразами телефонограмм?
Советские танки были остановлены перед позициями усиленного 1-го батальона 122-го гренадерского полка у Коммаяка противотанковой артиллерией. Одновременно танки противника на стыке 1-го и 2-го батальонов 122-го гренадерского полка прорвались до Ново-Среднего. Утренний туман прикрывал атаку, и танки захватили врасплох находившийся на квартирах 3-й батальон лейтенанта Утехта. Начался хаос. Тридцать танков и пехота уничтожали отделения, у которых не было противотанкового вооружения. Лишь немногим удалось пробиться к стоявшей западнее деревни 4-й батарее 150-го артиллерийского полка. Капитан медицинской службы Бекер оказывал помощь многочисленным раненым, пока не был сражен снарядом из танка. В 12.30 возникла угроза окружения находившегося в тылу командного пункта. Полковник Гроте отдал приказ об отходе на линию «Потсдам». Воевавший южнее 2-й батальон капитана Гнедига пробился к 123-му полку. Находившаяся у Коммаяка правофланговая боевая группа вела оборону в течение всего дня в окружении. Но ночью главным силам 1-го батальона 122-го полка удалось пробиться к линии «Потсдам». В этом бою погиб его командир капитан Шмидт.
На правом фланге 50-й пехотной дивизии в тот день тоже сложилась кризисная ситуация. Здесь 3-й батальон 123-го полка был вынужден раньше времени оставить рубеж Орловка, Авангард. Первый батальон этого полка удерживал Ново-Павловскую. Вечером 123-й гренадерский полк был атакован с трех направлений. Майор Мельцер приказал своему полку отходить.
Несмотря на эти события, 50-я пехотная дивизия вышла на рубеж Золка, Кума. Из-за большой протяженности полосы обороны позиции были заняты лишь частично. На стыке с соседней 111-й пехотной дивизией зияла брешь шириной 3 километра, которую позже удалось закрыть частями 3-й танковой дивизии.
Все части 3-й танковой дивизии 8 января находились на рубеже по реке Кума. Сюда же была доставлена вся неисправная техника. Тогда же командир дивизии отдал приказ: «Взорвать все неисправные транспортные средства, которые за короткое время не смогут быть отремонтированы собственными силами!» . Начались подрывы.
Перед кумским рубежом еще находился со своей боевой группой майор Мускулус, командир противотанкового дивизиона 111-й пехотной дивизии. Его задача заключалась в охране мостов через Куму в районе Солдатско-Александровское. Противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии вышел из кровопролитных сражений на Тереке с незначительными потерями. Остатки противотанковых рот полков были сведены в дивизион. Так, противотанковый дивизион 111-й пехотной дивизии оказался единственной боеспособной и полностью моторизованной частью 111-й пехотной дивизии, которая постоянно выполняла задачи по прикрытию отхода. Перед мостами через Куму нужно было выполнить такую же задачу. Немецкие транспортные средства еще шли по мосту, за ними по пятам следовали советские передовые отряды.
Между Петровским и Кумой в болотистой пойме притока Золки обер-лейтенант Пидмонт со второй ротой 111-го противотанкового дивизиона оборудовал противотанковый рубеж обороны. За ним прямо на дороге в направлении Солдатско-Александровского находилась позиция одной из батарей 117-го артиллерийского полка.
Перед тем как стемнело, эскадрон советской кавалерии с юга пошел в атаку и был уничтожен огнем. Затем пошла вторая волна. Но группа Пидмонта уничтожила и ее. За ней последовала третья атака. Последними боеприпасами была остановлена и она. Отдельным всадникам удалось проскочить между противотанковыми орудиями до позиций артиллерии, но их было слишком мало, и они тоже были уничтожены. Четвертой атаки не последовало. Когда стемнело и были доставлены боеприпасы, солдаты облегченно вздохнули.
По другую сторону Золки в это время стояла 1-я рота 111-го противотанкового дивизиона и удерживала хутор Михайловский. Русские атаковали с востока, противотанковая рота была окружена. С наступлением темноты рота пробила себе дорогу и отошла в Солдатско-Александровское.
На рассвете 9 января обер-лейтенант Клюмпель со взводом 1-й роты 111-го противотанкового дивизиона находился на насыпи у моста через Куму. Его задача заключалась в том, чтобы держать мост открытым для отхода прикрытий и взорвать его при приближении танков противника. Местность была удобной для обороны. Болотистая пойма реки, насыпь дороги, ведущей к мосту, добро пожаловать! Одна 37-мм противотанковая пушка стояла перед мостом, еще две - за ним.
Тем временем саперы из саперного взвода 50-го гренадерского полка подготовили мост к взрыву. Унтер-офицер Эбель был командиром команды подрывников. Прикрытие прошло мост, но еще могли подойти отдельные отставшие солдаты прикрытия. Обер-лейтенант Буххольц, командовавший саперами и охранением от 50-го гренадерского полка, продолжал ждать. Тут подъехал грузовик и помчался по мосту. На некотором удалении его преследовал первый Т-34. Буххольц раздумывал: «Взорвать или подождать?» В 300 метрах от моста Т-34 остановился, осмотрелся и открыл огонь. Передовая противотанковая пушка пока молчала, так как против Т-34 многого сделать она не могла. Подбежала пехота противника. Обер-лейтенант Буххольц приказал взорвать мост. Противотанковые пушки и пулеметы открыли огонь по танку. Унтер-офицер Эбель подбежал к мосту и включил подрывную машинку. Последовал взрыв. Огромная стена дыма взметнулась над мостом, но когда она рассеялась, у всех перехватило дыхание: по мосту можно было проехать! Увидев это, под прикрытием огня танка к мосту стремительно приближались русские пехотинцы. Дело решали секунды! Эбель еще раз побежал к мосту. Он знал план подрыва, знал, где находится каждый заряд, как подведен каждый провод, ему было ясно, что один из детонаторов отказал. Под прикрытием огня товарищей он снова побежал к мосту. Нашел провод, повозился с ним, рванулся назад, плашмя упал на насыпь. В то же мгновение воздух содрогнулся, грохнул взрыв, и из облака дыма на землю посыпались обломки. Противник оказался перед разрушенным мостом. Эбель получил Рыцарский крест.
Сначала отход должен был закончиться на рубеже Золка, Кума. Но затем Гитлер вынужден был похоронить свою надежду на то, что с этого рубежа весной снова можно будет начать наступление. Советское командование захватило инициативу. Ротные агитаторы выдвинули перед солдатами новый лозунг. В обороне они говорили: «Ни шагу назад!», теперь актуальным стал другой лозунг: «Решительным наступлением разгромить и уничтожить немецко-фашистских захватчиков!»
Становилось ясно, что немецким войскам останавливаться нельзя. Непрестанным потоком обозы и колонны снабжения продолжали отходить. К ним присоединялись беженцы из местного населения. Все дороги, ведущие на северо-запад, были забиты.
Великое отступление повлекло за собой дальнейшие кризисы. Охранения горных егерей по главному хребту были сняты. Оборону на высокогорье, которая с наступлением зимы ограничивалась охранением нескольких перевалов, обеспечивала группа полковника Ле-Сюра (2-й и 3-й батальоны 99 гсп, 94-й запасный батальон, 2-й высокогорный батальон, 94-й разведывательный батальон, 1-й дивизион 79-го горно-вьючного артиллерийского полка и 2-й дивизион 94-го горно-вьючного артиллерийского полка), в которую входили подразделения 1-й и 4-й горнострелковых дивизий. Четвертого января группа Ле-Сюра покинула высокогорные перевалы Хотю Тау, Клухор, Домбай-Ульген и Марух.
Горные егеря начали трудный марш по горным долинам. Горные орудия часть пути пришлось нести на себе, затем их везли на салазках, потом - на вьючных животных. Прощай, Микоян-Шахра, прощай, Черкесск. Позади остались величественный Эльбрус и прекрасная горная цепь. Следуя по течению рек, группа Ле-Сюра присоединилась к отступлению 1-й танковой армии. Севернее Черкесска один раз пришлось пробиваться через позиции противника.
1-я танковая армия продолжала отступление. Измотанные и усталые полки двигались по степи. Часть сил высылалась вперед для занятия новых рубежей, на старых позициях оставлялись прикрытия. С озабоченностью наблюдали штабы за ритмом отхода. Они были вынуждены поторапливать свои части и соединения. И гренадеры шли и шли, несмотря на усталость и крайнее напряжение физических сил. Лишь мысль о том, что их преследуют русские, заставляла делать невозможное.
Взрыв моста через Куму у Солдатско-Александровского ненадолго задержал русских. Уже в тот же день (9 января) 111-я пехотная дивизия была атакована во фланг. Соседние дивизии пришли на помощь. На рубеже по реке Золка путь русским на Георгиевск преграждал 3-й батальон 123-го полка, которым командовал майор Беренфенгерс. Севернее, у станции Кума, 2-й батальон 394-го мотопехотного полка поспешно строил оборонительные позиции, на которые должен был прийти 50-й гренадерский полк. В ночь на 10 января 1943 года русские форсировали Куму в нескольких местах. Дальнейшая оборона немецких войск на этом рубеже потеряла смысл. 50-я пехотная дивизия в ту же ночь отошла на рубеж по реке Подкумок и была встречена там 13-й танковой дивизией. 50-я пехотная дивизия продолжила марш дальше через Георгиевск , Подгорную, на Александрийскую.
В ту же ночь слабые дозоры 13-й танковой дивизии по Подкумку были опрокинуты или обойдены. Советские войска двинулись маршем на Георгиевск . Одно из соединений повернуло на юг, на Минеральные Воды, другое - на Обильное. Пути отхода 50-й пехотной и 13-й танковых дивизий оказались под угрозой.
Советская книга «Битва за Кавказ» сообщает об этом так:

«Во время боев за Георгиевск фашисты пытались отвести свои главные силы в направлении Минеральных Вод. Чтобы опередить их войска, отходившие из Георгиевска и Пятигорска на Минеральные Воды, в 10.00 11 января танковый батальон под командованием капитана Петрова и несколько стрелковых рот в качестве передового отряда боевой группы подполковника Филиппова переправились через Куму и пробились к восточной окраине Минеральных Вод, а затем дальше к железнодорожной станции, где стояли два военных эшелона. Сразу же были подбиты оба их паровоза. Еще четыре эшелона, шедшие от Георгиевска , были заблокированы и вынуждены были остановиться. Перед станцией Минеральные Воды было перехвачено еще два эшелона с танками и боеприпасами. В это время немецкие войска отходили из районов Воронцово, Александровское и Георгиевск . Они пытались любой ценой пробиться в Минеральные Воды. Для этого они бросили пехотный полк и 30 танков. Вечером 11 января Минеральные Воды были в наших руках. После этого наши войска гнали врага до Канглы».

Действительно, 13-я танковая дивизия в предгорьях часто оказывалась в кризисной обстановке. Она была главной опорой 3-го танкового корпуса, шедшего по дороге Нальчик - Пятигорск - Минеральные Воды. 13-я танковая дивизия должна была помогать 2-й румынской горнострелковой дивизии.
Упоминаемая в советской военной литературе атака боевой группы Филиппова отмечена также в документах 50-й пехотной дивизии. 10 января 50-я пехотная дивизия оставила рубеж по реке Золка. Последние охранения 13-й танковой дивизии еще держались на рубеже по реке Подкумок. Ночью 50-я пехотная дивизия прошла через Георгиевск на Александрийскую и устроилась там на привал. Но отдых был слишком коротким. В это время русская боевая группа Филиппова отрезала путь отхода на Минеральные Воды.
С привала в Александрийской 50-я пехотная дивизия была поднята по тревоге. Измотанные, только начавшие отдыхать роты удалось поднять с большим трудом. Наконец, дивизия была готова к выходу. К изнурительному ночному маршу прибавился убийственный дневной марш. По хорошей дороге на Минеральные Воды идти уже было нельзя.
Несмотря на все превратности, генерал-майор Фридрих Шмидт хотел вывести свою дивизию на линию «Миттенвальд». Дорога была каждая минута! Коротко и ясно он отдал следующий приказ:

«50-й пехотной дивизии отходить на линию «Миттенвальд». В случае атаки вражеских танков занимать оборонительные позиции прямо на дороге. Пехоту прикрывать огнем артиллерии. Маршрут движения становится главной линией обороны!»

Шмидт медленно выехал в своем «кюбеле» вперед, разведывая дорогу. За ним, в полной готовности принять бой, следовала его дивизия. Преследуемые забыли об усталости и мучениях ночного марша, железная воля и самообладание были сильнее. После форсированного марша вечером 11 января 50-я пехотная дивизия заняла определенную для нее 15-километровую полосу на линии «Миттенвальд» между 13-й танковой и 111-й пехотной дивизиями.
Одиннадцатого января последние немецкие прикрытия оставили рубеж на Подкумке. Снова длинные маршевые колонны двинулись по всем дорогам на северо-запад. Следующей целью был рубеж по реке Калаус. К нему предстояло выйти через многочисленные промежуточные остановки. Реки являются преградами только тогда, когда их обороняет сплошной фронт. Как показали события на рубеже Золка, Кума, об этом можно было больше не думать. Теперь для своих войск и для противника речь шла о том, как найти хорошую дорогу, которая позволила бы быстрее продвигаться вперед. А хорошие дороги почти на 60-километровом участке шли вдоль северного подножья гор в северо-западном направлении.
Русская книга о битве за Кавказ критически замечает по этому поводу:

«Главные усилия Северной группы Закавказского фронта были сосредоточены вдоль железной дороги Прохладный - Минеральные Воды - Невинномысская. Это было неправильно, поскольку таким образом противника вытесняли из предгорий, вместо того чтобы сковать его там и уничтожить. В связи с этим направление главного удара было перенесено на северное крыло, чтобы прижать противника к горам. Чтобы охватить северный фланг и отрезать ему пути отхода, была создана смешанная группа из кавалерийских и танковых соединений.
Наступление затруднялось разрушенными мостами, дорогами и нарушением связи между штабами и войсками, в то время как в распоряжении немцев была исправная дорожная сеть и линии связи. Так, штаб Северной группы полностью потерял связь с действовавшим на северном крыле смешанным кавалерийско-танковым корпусом».

Главная тяжесть сдерживания противника лежала на подвижных частях 3-й и 13-й танковых дивизий. В решении этой обширной задачи их поддерживали мелкие моторизованные подразделения пехотных дивизий. Северный фланг 1-й танковой армии прикрывали быстрые казачьи эскадроны кавалерийской группы фон Юнгшульца, которые действовали самостоятельно на степном бездорожье. Выполняя эту задачу, 3-я танковая дивизия 11 января предотвратила многие кризисы. На пути отхода по маршруту Воронцово - Сабля - Александровское ее преследовали крупные силы противника. Генерал-майор Вестхофен был вынужден перед отступлением предпринять атаку, чтобы облегчить пеший марш «медленной» 111-й пехотной дивизии. В атаке участвовали последние танки 6-го танкового полка и 2-й батальон 394-го мотопехотного полка. Произошли танковые дуэли. Противник был задержан.
В это время капитан Роде со своим 1-м батальоном 394-го полка занял оборону у Сабли и обеспечил отход потрепанного 50-го гренадерского полка полковника Фримеля, которого успел обойти противник.
12 января советские войска атаковали рубеж «Миттенвальд». В ночь на 13 января 1943 года немецкие соединения двигались по направлению к линии «Гармиш». В тот день окончательно наступила зима, и об окапывании нельзя было и думать!
Подгоняемое постоянными атаками русских танковых и кавалерийских соединений, отступление без отдыха продолжалось дальше. Первый батальон 394-го мотопехотного полка восточнее Зриевского был отрезан от путей отхода. Во время прорыва приданный ему взвод штурмовых орудий в ясную морозную ночь подбил четыре из восьми атаковавших русских танков и открыл дорогу к отходу.
13 января наседающие советские войска снова нащупали слабые стыки между 50-й и 111-й пехотными дивизиями. В брешь между ними прошел на запад кавалерийский полк. Как раз в то время, когда он повернул на юг, чтобы охватить с фланга 50-ю пехотную дивизию, генерал-майор Шмидт отдал приказ об отходе на рубеж реки Калаус. Русская кавалерия наткнулась на отходящие роты. Прошли ожесточенные встречные бои.
Снова маршрут отхода превратился в блуждающую главную линию обороны. Начавшаяся метель наконец разделила врагов, но вместе с тем сделала дальнейший марш почти невозможным. Для многих лошадей и машин эта ночь стала последней.
Метель с неослабевающей силой продолжалась до 18 января. Русское кавалерийское соединение снова повторило свой маневр с целью охватить северный фланг 50-й пехотной дивизии, но 3-й батальон 121-го гренадерского полка упредил его.
В мороз и снежную пургу немецкие дивизии 1-й танковой армии неуклонно продолжали свое движение на северо-запад. На южном фланге шли полки румынской 2-й горнострелковой дивизии, 13-й танковой дивизии, 370 и 50-й пехотных дивизий. Их целью были Армавир и Кубань. В Невинномысске к ним присоединились прибывшие с высокогорья горные егеря группы Ле-Сюра.
На северном фланге отходили на Ворошиловск 3-я танковая и 111-я пехотная дивизии. На открытом северном фланге действовала кавалерийская группа фон Юнгшульца... Тике В. Марш на Кавказ. Битва за нефть. 1942/1943. - М.: Изд-во Эксмо, 2005

В течение следующей недели, преодолевая ожесточенное сопротивление и отражая многочисленные контратаки, войска всех трех фронтов продолжали наступление . Брошенные немцами резервы, позволили несколько сбить темп продвижения наших ударных армий, но переломить ход событий не смогли.

Многие бойцы в тех боях проявили исключительную стойкость и смекалку. Так, автоматчик Карл Чеишвили, окруженный немцами, продержался 24 часа и отбил все атаки, не уступив врагу своего рубежа.

Танк лейтенанта Рантмана вырвался далеко вперед, уничтожив гусеницами и огнем немало вражеских солдат и техники. Увлеченный боем экипаж не заметил, что попал в противотанковый район. Противник открыл сильный артиллерийский огонь по машине. Боеприпасы были на исходе, и командир понимал, что под таким ураганным огнем уцелеть невозможно. Тогда он решил пойти на хитрость. По приказу командира танка башенный стрелок Неуспокоев зажег дымовые гранаты и из танка повалил густой дым. Немцы решили, что машина подожжена и прекратили огонь. Четыре танкиста просидели в танке 15 часов, наблюдая за противником. Вечером к танку направились немцы. В руках они несли тол, приготовленный для взрыва машины. Когда гитлеровцы были уже в нескольких метрах, Рантман и Неуспокоев забросали их гранатами. Механик-водитель Сергеев завел мотор и все четверо на полном ходу ушли к своим позициям, доставив в подразделение ценные сведения о противнике.

Орловский участок фронта, 20 июля (Спецкорр. ТАСС). Ровно в четыре часа утра зарокотали моторы и танковые батальоны ринулись в атаку на вражеские позиции. Тяжелые машины подминали под себя проволочные заграждения и малозаметные препятствия, громили встречавшиеся на их, пути дзоты и огневые точки, прокладывая путь гвардейской пехоте.
Танк гвардии лейтенанта Рантмана выскочил далеко вперед и встретил сильный артиллерийский огонь противника. Возвращаться назад было поздно. Но командир танка быстро нашел выход. По его сигналу башенный стрелок Неуспокоев зажег дымовые гранаты. Из замершего на месте танка повалил густой дым. Немцы, видимо, решили, что машина зажжена их снарядами и прекратили огонь. Танк не подавал никаких признаков жизни. Четыре советских танкиста Рантман, Сергеев, Неуспокоев и Сершенко просидели так в течение пятнадцати часов, наблюдая за противником. В сумерки к танку направились немецкий офицер и четыре солдата. Они несли в руках тол, приготовленный для взрыва машины. Когда фашисты были уже в нескольких метрах, Рантман и Неуспокоев забросали их гранатами. Механик - водитель Сергеев молниеносно завел мотор и танк, развернувшись, помчался в свое подразделение. Доставленные танкистами сведения о продвижении противника и его огневых средствах оказались весьма ценными.

Успехи Красной армии оказывали серьезное влияние международную обстановку. Возникла реальная угроза переворота в Италии и выхода из войны главного немецкого союзника. Гитлер был вынужден снять часть войск с Курского направления для переброски на Западный фронт. И без того сложное положение немецкой армии становилось критическим. Дальнейшее удержание Орловского плацдарма не представлялось возможным.

26 июля 1943 года немецкое командование приняло решение оставить Орловский плацдарм и начать отвод на оборонительную линию «Хаген» , которая к тому времени существовала главным образом лишь на бумаге.

29 июля нашими войсками был освобожден важный узел немецкой обороны — Болхов, завязались ожесточенные бои на подступах к Орлу.

Наступление пехоты и танков под Орлом.

АЧ 22/YII-43 г. Последние известия РФИ
Болхов наш!

Орловское направление, 22 июля. / спецкорр. ТАСС/. Город Болхов был важнейшим узлом сопротивления сильно укрепленного района немецко-фашистских войск севернее Орла.
Длительное время гитлеровцы создавали на дальних и ближних подступах к этому узлу сопротивления линии своих укреплений. Вся местность покрыта сетью траншей, установлены огневые точки, в лесах устроены завалы, опутанные колючей проволокой. Город был опоясан большими и малыми опорными пунктами с единой системой управления.
Прорвав вражескую оборону, советские бойцы стремительно продвигались вперед и вышли на ближние подступы города. Бои носили упорный характер. Наши части ломали яростное сопротивление врага.
Стремясь любой ценой задержать наступление Красной Армии, немцы стянули в район города большое количество танков и пехоты с других участков фронта. Гитлеровцы предпринимали многочисленные контратаки, бросая в них по 100-120 /сто-сто двадцать/ танков и самоходных пушек. С воздуха наземные части немцев прикрывались большими группами самолетов. Над нашими боевыми порядками беспрерывно появлялись «юнкерсы», «хейнкели», «фокке-вульфы» и «мессершмитты».

/продолжение следует/

22/YII-43 г. Последние известия РФИ
Болхов наш!

/продолжение/
Советские пехотинцы, танкисты, артиллеристы и летчики отражали контратаки врага и, ломая его сопротивление, продвигались вперед. Развернувшиеся бои изобиловали примерами героизма и воинского умения бойцов и командиров Красной Армии. Экипаж танка капитана Илясова в одном танковом сражении уничтожил 9/девять/ немецких машин. Подразделения бронебойщиков в течение дня сожгли и подбили несколько десятков немецких танков. Все виды огнестрельного оружия пехоты были направлены и против авиации противника. За это время только огнем пехотинцев сбито 12 /двенадцать/ фашистских самолетов.
Умело и стойко сражалась наша гвардейская пехота. Об ее стойкость разбивались все контратаки гитлеровцев. Одно наше гвардейское подразделение занимало позицию в небольшой роще. Немцы обрушили на рощу большое количество артиллерийского и минометного огня. Решительным броском гвардейцы вышли из-под огня и бросились в атаку на немцев, засевших на соседней высоте. Удар был внезапным и ошеломляющим. Фашисты под ударами советских воинов отступили. Гвардейцы заняли только что оставленные противником траншей и немедленно закрепились в них. Все предпринятые контратаки фашистов были отбиты с большими для них потерями. Измотав силы врага, советские бойцы перешли в наступление и добились новых успехов.
Сильные бои разгорались за каждый опорный пункт. Советские части наносили фланговые удары противнику, окружали и истребляли отдельные немецкие гарнизоны. После упорных и кровопролитных боев на подступах к городу Болхов наши войска, подавив сопротивление противника, ворвались на окраины города, а затем полностью овладели Болховом. С занятием этого важного узла в системе неприятельской обороны советские войска закончили ликвидацию сильно укрепленного района немцев севернее Орла.