Монографическое исследование впервые в искусствознании анализирует и обобщает обширный материал архитектуры и изобразительного искусства архаического Рима и граничивших с ним этрусских и латинских городов-государств. Открытые современной археологией на протяжении всего XX века, особенно второй его половины, произведения древнейшего италийского искусства меняют наше представление об эволюции художественной культуры античности. Монография впервые вводит в оборот отечественной науки большой ряд произведений скульптуры, живописи и архитектуры, обнаруженных на территории Древнего Лация.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Искусство раннего Рима и Южной Этрурии эпохи расцвета (VI–V вв. до н. э.) по материалам коропластики (К. Н. Гаврилин, 2015) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
История и художественная культура Южной Этрурии и Лация в архаический период (кон. VIII – нач. . в. до н. э.)
1. Периодизация этрусской и латинской художественной культуры
Искусство этрусков, развивающееся в Италии с конца VIII до. в. до н. э.. – важное звено в культуре Древнего мира. Сыграв исключительную роль в сложении римской цивилизации, этрусское наследие не кануло в Лету, оставив заметный след во всей европейской культуре. «Золотым веком этрусского искусства» исследователи называют позднеархаическую эпоху (VI – нач. . в. до н. э.), своеобразным символом и вершиной которой является не только статуя Капитолийской волчицы, но и статуя Аполлона из Вей, также воплотившая лучшие достижения италийской и греческой пластики.
Статуя Аполлона, как и другие акротериальные скульптуры из Вей, связана с храмом святилища Портоначчо. Сам этот храм и комплекс святилища в целом явились результатом сложного развития всей этрусской цивилизации, тесно связанной с крупнейшими культурами всего Восточного Средиземноморья.
Давний спор о происхождении этрусков также связан с Восточным Средиземноморьем. Истоки этой затянувшейся дискуссии уходят своими корнями еще в античную эпоху, когда оформились две основные концепции этрусского этногенеза. Знаменитый греческий историк. в. до н. э. Геродот (1, 94) утверждал, как известно, что не кто иной, как лидийцы, основали этрусские города после переселения из Малой Азии под руководством сына царя Атиса, некоего Тирсена.
Эта теория была широко распространена в древности и многими поддерживалась (Strab., V. 219; Veil. I. 1, 4; Tac. IV, 550).
В. в. до н. э. Вергилий (Aen., X, 155), в частности, просто называл этрусков «лидийцами», и все соглашались с ним. Правый берег Тибра, издавна принадлежавший Вейям, традиция также нарекла «лидийским». Многотомный труд императора Клавдия об истории Этрурии так и назывался – «Tyrrhenika», поскольку тиррены (этруски) всегда отождествлялись с потомками Тирсена – сына лидийского царя. Дионисий Галикарнасский, греческий историк, писавший в эпоху Августа, однако, оспаривал повсеместно принятую точку зрения и предполагал совсем иное. Он считал этрусков италийским народом (Dion. Hal, I, 30, 20). Древние греки называли этрусков тирренами или тирсенами и дали это имя морю у северо-западного побережья Италии. Среди римлян они были известны как туски или этруски. Согласно древним источникам, сами этруски называли себя иначе – «расна» или «расенна».
В Новое и Новейшее время появляются и другие версии происхождения этого народа (ретийская, иллирийская, эгейско-анатолийская и др.), однако окончательно этот вопрос не может быть решен. Язык этрусков и их происхождение до сих пор представляют собой сложную проблему. Одни ученые относят этрусков к индоевропейским народам, связывая их язык с пеласгийским или хеттским. Большинство же считают их представителями неиндоевропейского языкового мира, в силу исторических обстоятельств усвоивших многие черты древнейших анатолийских, эгейских и балканских культур.
Современная итальянская историография, как и прежде, придерживается теории автохтонного происхождения этрусков, возвращая нас к мнению Дионисия Галикарнасского.
М. Паллоттино, подводя итоги давним спорам в итальянской науке, заключает, и в этом уже виден компромисс, что этруски сложились как этнос в Италии, вобрав в себя местные (культура Вилланова, нурагические культуры Сардинии IX–VII. вв. до н. э.), балканские и эгейско-анатолийские элементы.
Отечественный этрусколог А.И. Немировский видит в этрусской культуре, сложившейся около 70. г. до н. э. на территории Италии, продукт смешения пеласго-италийской (виллановской) и тирренской (нурагической) культур. В данном случае предполагается малоазийское происхождение тирренов и палеобалканское происхождение пеласгов. Таким образом, эта гипотеза в некоторой степени примиряет взгляды как сторонников автохтонной, так и миграционной теории, подчеркивая роль древнейших связей этрусков с балканским и эгейско-анатолийским миром.
Этрурия является первой крупнейшей городской цивилизацией в Западном Средиземноморье, соперничавшей с теми, кто также принес цивилизацию на италийские земли, с греками и финикийцами. Финикийцы и этруски были не столько соперниками, сколько коммерческими и политическими союзниками, так что финикийское влияние было важнейшим в этрусской религии и культуре. Это подтверждается не только памятниками этрусского искусства, но и знаменитыми финикийско-этрусскими билингвами из Пирг конца VI – начала. в. до н. э.
Первыми, кто основал свои города в Италии, были все-таки греки эвбейцы, заложившие около 77. г. до н. э. Питекуссы, а затем Кумы. В результате апойкий из Коринфа в 73. г. до н. э. на востоке Сицилии появились Сиракузы. Именно через Сиракузы развивалась коринфо-этрусская торговля. Колонии Коринфа на Корсике были оставлены в 73. г. до н. э. в результате борьбы с эвбейским городом Эретрией. Роль эвбейцев в торговле между Западом и Востоком была достаточно велика, так как они имели фактории в Северной Сирии и в Навкратисе.
Взаимоотношения с Юго-Восточной Грецией наложили особый отпечаток на жизнь и культуру Этрурии. Иония, одна из представительниц этого региона, была связана с древнейшими культурами Малой Азии, например с хеттами, Лидией и Фригией, которым во многом обязана своими достижениями. Знаменитый ионийский полис Милет тоже поддерживал коммерческие контакты со страной тирренов через ахейскую колонию Сибарис. Другой важный центр Ионии, Самос, был известен своим художественным металлом, который ввозился в этрусские города, находя здесь многочисленные местные интерпретации. Привозная этрусская керамика, в свою очередь, была обнаружена на Самосе. В 63. г. до н. э. самосский судовладелец Колей направил свой корабль в Атлантику и достиг Тартеса (Herod., IV, 152).
Фокея, расположенная на севере ионийского побережья, на пути в лидийскую столицу Сарды, прославилась наиболее широкой греческой колонизацией в Западном Средиземноморье. Фокейцы, как и этруски, приобрели репутацию бесстрашных мореплавателей и пиратов. Их колонии появились даже на южном побережье Франции и востоке Испании. Крупнейшей из них была Массалия, основанная около 60. г. до н. э. недалеко от устья Роны. Массалия стала не только соперницей Карфагена, но и постоянно вступала в контакты с Этрурией. Другая фокейская колония, которая находилась поблизости от этрусского побережья. – это Алалия на востоке Корсики, основанная около 56. г. до н. э. Спустя одно-два десятилетия после появления Алалии, фокейцы стали в массовом порядке переселяться в Западное Средиземноморье в связи с персидской оккупацией их метрополии.
На западе Средиземноморья фокейцев интересовал, прежде всего, металл, что активизировало связи с Этрурией. Массалия, например, явно была основана с той целью, чтобы приобретать металлы у народов, населявших Испанию и Францию. Этот факт стал одной из многих причин столкновений фокейцев с этрусками, которые экспортировали туда свои ремесленные изделия. Они были найдены археологами в больших количествах на севере Испании и юге Франции.
Родос, крупнейший представитель дорийского гексаполиса, в силу географического положения прославившийся торговлей с Азией и Египтом, осуществлял также немаловажное влияние на этрусков через свою сицилийскую колонию Гела, основанную около 69. г. до н. э.
Связующим звеном между Востоком и Западом в архаическую эпоху стала активная деятельность финикийцев, имевших свои торговые базы на островах Эгейского моря и Кипре.
Они же известны и своей колонизацией побережья Испании, Балеарских островов, Сардинии, Сицилии и Северной Африки. Значение связей финикийского мира с Лацием и Этрурией отражает текст римско-карфагенского договора, заключенного для расширения морской торговли (Polib., III, 22,1). Этот договор был подготовлен еще в пору правления последнего этрусского царя в Риме – Тарквиния Гордого.
Определенные выводы о контактах и связях позволяет сделать этрусский нумизматический материал. Параллели с кипрскими монетами (особенно Саламиса), существующие в чеканках этрусских городов, более всего в Популонии, в совокупности с данными археологических исследований подтвердили связь между Кипром и Этрурией во все периоды. Прототипы для изображений на этрусских монетах исследователи находят среди различных чеканок Греции.
Взаимодействие многих народов, конгломерат ярких культур на территории Италии сопровождает бурное развитие этрусской цивилизации. Подобный вывод напрашивается даже после беглого знакомства с этой культурой. Этрусские города-государства начинают формироваться около 70. г. до н. э. Они никогда не объединялись в единое государство, но согласно античной традиции, создали три союза двенадцатиградий, подобно Ионийскому союзу 12 городов.
Основу экономического процветания Этрурии всегда составляла высокоразвитая металлургия бронзы и железа, сельское хозяйство и торговля. Страна была богата металлами, которые добывались на острове Эльба, в окрестностях Популонии и в Тольфийских горах. Именно благодаря добыче железа, цинка, меди, свинца и олова и производству высококачественных предметов из бронзы, этрусская торговля заняла прочные позиции на международном рынке.
Античная традиция свидетельствует о том, что с 616 по 50. г. до н. э. в Риме правили этрусские цари из рода Тарквиниев. Это яркий пример мощи этрусских городов, распространивших свое влияние на соседние народы. В V. в. до н. э., во время экономического процветания этрусков, их экспансия распространяется не только на Лаций, но и на всю Италию. Этрурия превращается в сильную морскую державу, обладавшую значительным военным и торговым флотом, а также крупными портами в Пиргах, Грависках, Регисвилле, Пунике, Альсии и Популонии. Этруски захватывают восточные берега Корсики и Сардинии, колонизируют Кампанию, их влияние усиливается на севере, в бассейне реки По и на Адриатическом побережье. Этрусско-карфагенский военный союз, нанесший поражение грекам в битве при Алалии в 53. г. до н. э., обеспечивает морское владычество Этрурии в Западном Средиземноморье.
Обостренное соперничество с греками завершается для этрусков чередой поражений, усугубленных разгромом в морском бою при Кумах в 47. г. до н. э., когда этруски потеряли свой флот и господство над морями. С 50. г. до н. э. – даты изгнания последнего этрусского царя из Рима – Лаций начинает освобождаться от влияния своих теряющих силу соседей. Это приводит к захвату Вей римлянами в 39. г. до н. э. и дальнейшей экспансии Вечного города в Этрурии. С севера этруски потерпели крупное поражение от кельтов. Так начинается период политического и экономического упадка некогда процветавшей страны.
С 474 по 2. г. до н. э. Рим постепенно поглощает этрусские города, которые теряют государственную независимость. В эпоху правления императора Августа Италия была разделена на одиннадцать областей, седьмая из которых была названа Этрурией.
Периодизация этрусского искусства в основном совпадает с исторической, обнаруживая те же периоды расцвета и упадка.
В последнее время она не вызывает острых разногласий и заметных противоречий. В основных своих чертах эта периодизация была определена известным итальянским антиковедом Р. Бьянки-Бандинелли и уточнена последующими исследованиями. В IX–VII. вв. до н. э. этрусским городам предшествуют поселения и некрополи культуры Вилланова. Ранние этапы собственно этрусской культуры конца VIII–VI. вв. до н. э. носят ориентализирующий характер и обнаруживают многочисленные восточносредиземноморские связи. В VI–. вв. до н. э. в искусстве Этрурии наблюдается влияние архаической и классической культуры Греции. Здесь различают два периода: 600-470-е гг. до н. э. – расцвет этрусского искусства эпохи архаики и 470-400-е гг. до н. э. – некоторый спад культурной активности и проявление признаков греческого искусства эпохи классики. На дальнейшее развитие в 400-300-е гг. до н. э., сопровождаемое римскими завоеваниями, оказывает воздействие греческое эллинистическое искусство.
В этой связи важно отметить, что некоторая часть тем, типов, мотивов этрусских художественных произведений нашла своих предшественников и вдохновителей в греческих моделях. Подобная зависимость распространяется и на стилистические формы. В результате эволюция этрусского искусства с начала архаического периода до позднеэллинистической эпохи во многом согласуется с различными этапами развития греческой культуры. Однако, следуя этой постоянной престижной схеме, мы рискуем отвергнуть первое как оригинальное живое явление, характеризуя его как исключительно маргинальный, провинциальный аспект великого искусства. В этой связи важно отметить этрусское своеобразие. Этруски игнорировали некоторые греческие мотивы, хотя и развивали другие, пользующиеся меньшей популярностью в Греции, принадлежавшие отвергнутым стилям. Своеобразие этрусского менталитета, синкретизм этрусской религии, особые тенденции этрусского вкуса создали условия для развития локальных традиций, отличные от греческих.
Оригинальные архаизирующие черты искусства Этрурии отмечены еще древними. Страбон (XVII, 806), например, упоминая рельефы на стенах египетских храмов, писал, что они напоминают «тирренские» или очень древние греческие произведения искусства. Квинтилиану (Inst. Orat., XII, 10, 7) казалось, что аттическое красноречие отличается от азиатского так же, как греческие статуи отличаются от тусканских.
Суждения эпохи археологического изучения Этрурии характеризуются диаметрально противоположными взглядами на искусство этой древней страны. И. Винкельман видел в нем неотъемлемую и равноправную часть классического наследия. Ученые XI. в., тяготевшие к классической или натуралистической точке зрения, охарактеризовали этрусские произведения как провинциальные проявления греческого искусства, незрелые и с эстетической точки зрения ничего не стоящие. Все самое интересное, выполненное в Этрурии, сразу же приписывали греческим мастерам. Одним из апологетов этого направления был Ж. Марта, в конце XI. в. утверждавший, что «этрусское искусство не есть великое искусство», это искусство, у которого «никогда не было времени сформироваться», которому «недостает первого и главнейшего качества – замысла», ибо «неисчерпаемая фантазия греков постоянно обновляет его».
Новые направления, развивавшиеся в истории искусства в начале ХХ в., особенно проявившиеся в работах А. Ригля, позволили отойти от классической орбиты и открыть замечательный феномен древнего искусства. Оригинальность этрусского искусства видели теперь, напротив, в его независимости от греческого, в распространении разнообразных локальных вариантов и в особом чувстве формы, очевидном даже в имитациях греческих типов и мотивов. Во всем этом осознали особенность италийского искусства вообще, с характерным для него «иллюзионистическим», «живописным» началом, «изобретательностью» и «индивидуализмом» – контрастирующими с «натуралистическим», «органическим», «типическим» видением греков. Эта диспозиция Г. Кашница-Вейнберга и стала частью его «структурной» концепции. Несколько позже Бьянки-Бандинелли и Робертсон сделали другие заявления, возвращаясь к теме полной зависимости этрусского искусства от греческого. Робертсон утверждает, что этруски никогда не развивали собственного стиля, в их искусстве нет равновесия между формальным воплощением и содержанием образа. Дж.-K. Арган отмечает натурализм и антиклассичность этрусского искусства, в котором он видит источник всех антиклассических направлений в искусстве Запада. Рассматривая этрусскую архитектуру с ее неклассическими пропорциями и обильной скульптурной декорацией, О. Брендель находит в ней особенности, присущие итальянскому барокко.
Все эти рассуждения, несмотря на их противоречивость, в основном обозначили некоторые черты, формирующие феномен этрусского искусства. В конце прошлого века известный итальянский писатель Габриэле д’Аннунцио в своей драме «Мертвый город» передает впечатления, навеянные этрусской эсхатологией, панорамами Вольтерры, скульптурами и погребальными урнами из Музея Гварначчи. Эсхатологизм и мистицизм этрусской культуры, тесно связанной с погребальным культом, нашли свое отражение в IV эклоге Вергилия, засвидетельствованы многочисленными древними авторами. Древние, однако, видели в Этрурии не только страну некрополей и гаруспиков, но и страну многих городов (Strab., V, 219–220). Одни этрусские города, как и греческие, обращены к морю и обладали портами – это Популонии, Ветулонии, Цере, Тарквинии и Вульчи. Другие расположены в глубине страны, вдали от побережья, на берегах рек – это Клузий, Перузия, Вольсинии, Вейи и др. Древнейшие из них, такие как Тарквинии и Вольсинии, были заложены на высоких скалистых плато.
Расцвету городской цивилизации на территории будущей Этрурии предшествуют поселения и некрополи культуры Вилланова, во многом схожей с другими культурами раннего железного века Центральной Европы. Локализованная в междуречье Арно и Тибра, на землях, где впоследствии раскинулись этрусские города, культура Вилланова образует многочисленные поселения на вулканических возвышенностях. Уже во второй четверти VII. в. до н. э. здесь устанавливаются первые контакты с греческим миром благодаря эвбейским колониям в Питекуссах и Кумах. В Италии, как и в Греции, распространяется керамика с росписью в геометрическом стиле, существующая одновременно с традиционными сосудами импасто, создается декорированная бронзовая утварь и оружие. Благодаря эмпориям в греческих городах оживляются контакты с финикийцами. Финикийские произведения, несущие следы сирийских, кипрских, египетских, месопотамских и ассирийских влияний, распространяются здесь со второй половины VII. в. до н. э. и достигают наибольшего количества около 70. г. до н. э. Именно к этому периоду относится появление этрусского этноса.
Ранний период этрусского искусства, VI. в. до н. э., называют ориентализирующим. В первой половине VI. в. до н. э. наблюдается широкий импорт бронзовых изделий из ближневосточных и греческих центров, включая треножники, блюда и лебесы, украшенные головами львов и грифонов, стиль которых во многом инспирирован искусством Северной Сирии. Очевидно ближневосточное или эгейское происхождение этрусских тумулусов. Параллели этим гробницам можно найти в разных частях Малой Азии, на Крите и в Микенах. Возможно, эта идея достигает Этрурии через посредничество Сардинии. Благодаря контактам с эвбейцами создается этрусский алфавит.
Отрезок с 600 по 55. г. до н. э. характеризуется как ранняя архаика, эпоха перехода от ориентализма к стилю с коринфскими влияниями. Это последний период, когда предметы восточного импорта встречаются в гробницах. Часто их стиль имитируется вазами буккеро. Появляется первая настенная живопись в гробницах (гробница Кампана в Вейях), создается крупный дворцово-храмовый комплекс в Поджо Чивитате (Му́рло), где используются древнейшие этрусские архитектурные терракоты. Прямое воздействие Этрурия оказывает на формирование городской цивилизации, культуру и религию Рима, где с 61. г. до н. э. правят этрусские цари, благоустроившие город.
Период с 550 по 52. г. до н. э. определяется как среднеархаический. Для него характерны ионийские влияния, деятельность художников эмигрантов, в том числе фокейских. Контактам с Ионией способствует этрусская экспансия в Кампании.
Конец ознакомительного фрагмента.
Прозаическая литература появилась в Греции на ионийском диалекте в демократических полисах Малой Азии в VI в. как одна из форм нового осмысления того мира, с которым столкнулись греки после великой колонизации (VIII-VI вв. до н. э.). В отличие от поэзии проза не требовала музыкального аккомпанемента и была языком рабочих будней, а не празднеств. Она стала антиподом поэзии, «языка богов», как язык здравого смысла. С самого начала в ее развитии наметились два пути: с одной стороны, отвоевывание у поэзии ее тематики - воплощение в прозе нового ви́дения мира, с другой - освоение опыта поэтической стилистики, т. е. овладение художественными приемами поэзии.
На основе фольклора еще в VI в. возникли такие прозаические жанры, как басня, «изобретателем» которой по традиции считался раб Эзоп с Самоса, и любовная новелла («Милетские рассказы»). Однако литературную обработку басня получила лишь в IV-III вв. до н. э. Свод басен дошел до нас в нескольких редакциях, причем самая ранняя из них относится к I в. н. э., а новелла - к более позднему времени, поэтому знакомство с литературной греческой прозой начинается с жанров не беллетристических, а исторических и философских, возникших в виде двух типов словесного выражения - повествования и афористической сентенции.
За первыми авторами повествовательной прозы в науке утвердилось название «логографы» (от logos - рассказ). Логографы описывали тот новый мир, с которым соприкасались греки, когда все Средиземноморье стало доступно их практическому опыту. Они несколько изменяли и пополняли те сведения, которые нес в себе эпос, критиковали мифы и свое главное внимание сосредоточивали на истории отдельных местностей и народов. Древнейшими логографами были Ферекид с острова Лероса, Кадм и Гекатей из Милета. От Ферекида сохранились фрагменты сочинения на тему гесиодовской «Теогонии», от Кадма - только заглавие хроники «Основание Милета и всей Ионии», от Гекатея - отрывки двух сочинений - «Генеалогий» и «Периэгесис» («Объезд земли»).
Стиль этих прозаиков близок к устной речи и фольклорному сказу, обработка материала еще лишена строгого критического анализа. Вместе с тем у них уже наметилась схематизация: появился хронологический счет по поколениям (у Гекатея) и своего рода план этнографических описаний заморских стран, народов, обычаев. Мифологические темы в прозе стали трактоваться иначе, чем в эпической поэзии: Ферекид отвлеченно толковал мифологические образы, Гекатей стремился освободить мифологические рассказы от элемента чудес. В его фрагментах сохранилось любопытное свидетельство первых шагов критической мысли: «Я описываю эти вещи так, как они мне кажутся правильными; ведь рассказы греков, на мой взгляд, разноречивы и смехотворны».
Наметилась тенденция к обобщающим описаниям географических и исторических знаний эпохи. Гекатей включил в свой «Объезд земли» карту и описание всех тех местностей (Азии, Европы, Африки), с которыми знакомились ионийские купцы, доплывавшие до Кавказа, Испании и Египта. В «Генеалогиях» он излагал последовательную историю героического периода, расположив в хронологическом порядке мифы о героях, начиная с потомков Девкалиона.
В культуре рабовладельческих полисов повествовательная проза модифицировала эпическое наследие, приспосабливая его к новым нуждам.
В еще более резкой форме отход от традиций героического эпоса осуществлялся в ту эпоху в греческой науке, которая благодаря отсутствию теократии в греческих полисах смогла подняться на ступень, недостижимую для ученых Востока: из эмпирического знания она превратилась в философию, перейдя от исследования частных закономерностей к построению общей картины мира как целостного единств, где все элементы взаимосвязаны и подчинены единому закону.
Ее родоначальником принято считать милетского гражданина, астронома Фалеса, который в начале VI в. в противовес космогоническому мифу о рождении мира от Матери-Земли дал объяснение мироустройства как антиномии единого и многого, примиряемой общей первоосновой всех вещей (в глазах Фалеса это была вода). Принцип антиномичности мира был воспринят от Фалеса всей греческой наукой и уже к концу VI в. нашел в ней три несходных решения.
На востоке, в Ионии, последователи Фалеса продолжали объяснять единство видимого мира наличием в нем первовещества («воздух» - Анаксимен VI в.; «огонь» - Гераклит VI-V в.). На западе, в Сицилии и Южной Италии («Великой Греции»), пифагорейцы в VI в. заговорили о структурном единстве мира, объявив принципом космического единства «число», т. е. закономерность числовых пропорций, наблюдаемую в движениях небесных светил. Там же, на западе, на рубеже VI-V вв. возник еще один способ сведения всех вещей в мире к общему первопринципу.
Эта третья гипотеза усматривала единство мира не в материальном субстрате и не в сходстве структурного построения, а в самом свойстве вещей быть, существовать. Родоначальником третьего направления греческого рационализма был Ксенофан из южноиталийского города Элеи. По имени этого города последователей Ксенофана, развивавших его учение о бытии, называли элеатами. Космос, мир понимался элеатами как нечто неизменное, вечное, не возникающее и не уничтожающееся, единство - как реально существующее, многообразие - как видимость.
Дифференциация восточного и западного путей эллинской философии нашла свое отражение в формальном различии тех словесных жанров, которыми она пользовалась. Если на западе элеаты писали поэмы (от пифагорейцев сочинений не осталось), то на востоке ионийские мыслители излагали свои мысли прозой - афористическими сентенциями, близкими к вещаниям оракулов. Ни одно из их сочинений не дошло до нас полностью, больше же всего фрагментов (свыше 100) сохранилось от Гераклита Эфесского. По ним можно судить о торжественном стиле этой ранней философской прозы: мысли излагались в ней авторитарно, без дедукции и анализа, в назывных предложениях типа: «свойственно всем - размышлять». Рифмой и повторами подчеркивались логические антитезы и параллелизмы. Обычными для Гераклита были такие фразы: «Море - вода чистейшая и грязнейшая, рыбам желанная и спасительная, людям - нежелательная и гибельная»; «Холодное согревается, горячее остывает, влажное высыхает, сухое орошается».
Жанр дедуктивного, «жреческого» вещания, равно как и повествовательный жанр хроник получили прямое продолжение в V в. Самым знаменитым преемником традиций философской прозы VI в. был атомист Демокрит из Абдер (род. ок. 460 г. до н. э.). От него сохранилось около 300 фрагментов, в которых ясно ощущается стиль сентенций. Вот, например, одна из них: «Бедность при демократии столь же предпочтительна так называемому благополучию при единовластии, сколь свобода - рабству».
Сочинения логографов V в. известны нам в основном лишь по названиям, которые позволяют, однако, судить о большой популярности их работы. Так, мы знаем, что историю Аттики описывал Ферекид Афинский, историю сицилийских греков - Антиох Сиракузский, «Лидийские истории» составлял Ксанф из Сард, а «Персидские истории» и «Летопись Лампсака» - Харон Лампсакский и т. д.
Тогда же, помимо этих местных хроник, в которых собирались факты мифологии и этнографии, появлялись и труды биографического характера, например «О древних поэтах и музыкантах» Главкона из Регия, «О поэтах и софистах» Дамаста, «О Фемикстокле и Перикле» Стесимброта с острова Фасоса. Самым плодовитым логографом V в. был Гелланик с Лесбоса, которому принадлежало 28 произведений, в основном на темы киклических поэм («Форонида», «Троянские события», «Атлантида» и др.).
Наряду с произведениями, продолжающими традиции VI в., на ионийском диалекте в V в. были созданы сочинения, по своей идейной направленности уже близкие новой культуре Афин и несущие в себе первые зачатки антропологизма, т. е. стремления рассматривать человеческую жизнь в ее причинно-следственных отношениях. Писателями, открывшими этот путь, был историк Геродот из Галикарнасса (ок. 485 - ок. 425), которого Цицерон назвал «отцом истории» («О законах», 1, 5), и врач Гиппократ с острова Коса, прозванный «отцом научной медицины».
Первый греческий историк принадлежал к тому поколению малоазийцев, чье детство совпало со временем экспансии персов на Балканы, зрелый возраст - с периодом возвышения Афин, старость - с началом Пелопоннесской войны. Около десяти лет он провел в путешествиях, посетив Египет, Финикию, Сирию, Геллеспонт, Вавилон - те места, где были эллинские фактории. Потом, как и многие его современники, бывал в Афинах и умер гражданином Фурий - панэллинской колонии, основанной в 443 г. в Южной Италии. Его «История» предназначалась для афинской публики и была ею принята с восторгом: как гласит предание, афиняне наградили Геродота огромной суммой в 10 таланов. Эллинистические филологи разделили его труд на девять книг и назвали «Музы».
И по замыслу, и по объему это сочинение существенным образом отличается от хроник логографов; писатель не довольствуется простым наблюдением фактов, а стремится выяснить причины событий и их закономерности. Свой рассказ Геродот начинает словами: «Вот изложение исследования Геродота Галикарнасского, чтобы не забывалось со временем людское прошлое и не оставались неизвестны великие и дивные подвиги, свершенные эллинами и варварами, а также причина, по которой они воевали друг с другом».
Пользуясь данными ионийских хронистов, Гекатея прежде всего, а также собственными путевыми наблюдениями и сведениями, полученными от персов и египетских жрецов, Геродот описал царствования лидийских и персидских правителей VII-V вв. до н. э., их походы и завоевания, столкновения с греческими полисами и покорение народов, населяющих близлежащие земли. Основную часть своего труда Геродот посвятил греко-персидским войнам 490-478 гг. (кн. V-IX), предпослав ей «персидскую историю» (кн. I-IV), историю народов, с которыми воевали персы. Нить рассказа о четырех персидских царях - Кире, Камбизе, Дарии, Ксерксе - обросла самостоятельными историями Лидии, Скифии, Вавилона, Египта и греческих полисов, и хронологическое повествование о возвышении и падении могущества Персии превратилось в полотно всеобщей истории известного тогда грекам населенного мира.
При этом заметки логографов не только были приведены в систему, но и получили особое истолкование. Экспансию персов, победу эллинов Геродот стал объяснять закономерным следствием их образа жизни: воинственность персов - их страхом перед властелином, свободолюбие греков - их подчинением закону. Победа афинян утверждала в его глазах превосходство эллинского образа жизни над восточной деспотией.
История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.
Лексико-грамматические разряды имен прилагательных
Среди прилагательных различают качественные, относительные и притяжательные.
Качественными называются прилагательные, обозначающие признаки, которые могут проявляться в предметах в разной степени: активный , прекрасный. Вследствие этого качественные прилагательные имеют степени сравнения — сравнительную и превосходную: активный — активнее — активнейший , прекрасный — прекраснее — прекраснейший.
Степень проявления признака у качественных прилагательных может выражаться и при помощи словообразовательных аффиксов (чаще суффиксов, реже — приставок). Например: бедненький — бедноватый , здоровущий — здоровенный , белёхонький — белёшенький (последние два в народной речи); разудалый , премудрый.
В языке химиков используются даже специальные суффиксы для обозначения степени окисления элемента, указанного в производящем существительном, в кислотном остатке. Так, суффиксы -н -, -ов- (-ев -) употребляются для обозначения высшей степени окисления: сера — серная кислота , хлор —хлорная кислота; марганец —марганцо́вая кислота , германий — германиевая кислота. Суффиксы -овит- (-eeam-), -новат- , -(ов )ист используются для называния промежуточной степени окисления: хлорноватая кислота у ортомышьяковистая кислота , хлористая кислота; суффикс -новатист для низших степеней окисления: хлорноватистая кислота.
Со способностью качественных прилагательных обозначать разную степень проявления признака связана и возможность сочетания с ними наречий степени: весьма (очень) активный. Особенностью качественных прилагательных является и то, что они могут иметь полные и краткие формы (активный — активен , активна , активно , активны ), от них образуются наречия с суффиксами -о , -е (бурно рукоплескать , становиться шире ), существительные со значением признака, отвлеченного от конкретного носителя (новизна , активность , ширина , безумство ).
К особенностям качественных прилагательных иногда относят также их способность вступать в антонимические отношения друг с другом: активный — пассивный , прекрасный — уродливый. Однако этой способностью обладают и относительные прилагательные: ночной — дневной , летний — зимний , воздушное — безвоздушное (пространство).
Относительные прилагательные обозначают признак предмета через его отношение к другому предмету или действию. Например: застойный — относящийся к застою , августовский — связанный с августом , виниловый — сделанный из винила.
Относительные прилагательные образуют специальные суффиксы. Например, суффиксы -н- , -ан- (-ян- ) образуют прилагательные, обозначающие признак, характеризующий предмет по материалу (угольный , песчаный , масляный ), суффиксы -ист- , -am- , -чат прилагательные, обозначающие признак, характеризующий предмет по строению (лучистый , трубчатый , зубчатый ).
Относительными прилагательными некоторые лингвисты считают порядковые числительные (пятый, сотый), так как они называют признак предмета тоже через его отношение, правда, в данном случае не к другому предмету или действию, а к числу. В отличие от качественных прилагательных относительные не образуют степеней сравнения и кратких форм.
Притяжательными называются прилагательные, обозначающие принадлежность предмета лицу или животному. Они представляют собой особую подгруппу в разряде относительных прилагательных.
Притяжательные прилагательные образуются с помощью суффиксов -ов- (-ев- ), -ин- (-ын- ), -ий- (-uj- ), -й- (-j- ): отцовы (вещи), материно (платье), синицыно (гнездо), медвежий (рев), лисья (нора). Притяжательные прилагательные на -ов , -ин означают принадлежность одному лицу: дедовы (привычки), мамино (наставление), сестрицына (забота); они характерны для разговорной речи. В других стилях такие прилагательные заменяются формой Р.п. существительного со значением принадлежности: дедовы привычки — привычки деда , материно наставление — наставление матери , сестрицына забота — забота сестры.
В то же время можно выделить по крайней мере три группы прилагательных с суффиксами -ов- , -ин- , не имеющих значения принадлежности. Все они входят в состав устойчивых словосочетаний, представляющих:
- 1) фразеологизмы, носящие скорее книжный характер (ариаднина нить , ахиллесова пята , геркулесова сила , геркулесов подвиг , прокрустово ложе , соломоново решение );
- 2) научные термины (адамово яблоко , архимедов винт , архимедов рычаг , архимедова спираль , вольтова дуга );
- 3) топонимические наименования (Адамов Мост — цепь скал и отмелей между Индией и Цейлоном, Александров Гай — поселок, Баренцево море , Геркулесовы столбы — древнее название Гибралтарского пролива).
В современном русском языке такие прилагательные являются в прямом смысле относительными, обозначающими не принадлежность чего-либо кому-либо, а отношение чего-либо к кому- либо, прямое или косвенное.
Притяжательные прилагательные с суффиксами -ин- (-ый ), -ий- (-иj -), -й - (-j -) обычно обозначают признак, свойственный классу животных: куриные яйца , медвежий рев , оленья кожа.
Относительные прилагательные способны развивать в себе качественные значения, т.е. обозначать признак предмета сам по себе, без отношения этого предмета к другим, что обычно свойственно прилагательным, так или иначе связанным с характеристикой человека.
Примеры словарных статей:
СТАЛЬНОЙ, -ая, -ое. 1. см. сталь. 2. перен. О цвете: серебристо-серый. Стальные воды залива. 3. перен. Очень сильный, крепкий (высок.). Стальные мышцы. Стальные нервы. Стальная воля.
МЫШИНЫЙ, -ая, -ое. 1. Прил. к мышь. Мышиный хвост. Мышиный писк. Мышиная нора. Такой, как у мыши. Несколько секунд посмотрев на него [Самгина] смущающим взглядом мышиных глаз , он пересел на диван. М. Горький. Жизнь Клима Самгина. Помощник бутафора , с мышиным лицом и остро бегающими глазками , уже раздавал опахала. Вс. Рождественский. Кулисы.
2. Серый, цвета мыши. Воевода поглядывал , какие у купчины добрые комовые сапожки и кафтан мышиный , на алом шелку. А. Н. Толстой. Петр Первый...
МЫШИНАЯ ВОЗНЯ (или суета) — хлопоты, суета из-за мелочей, пустяков.
Хотя в последнем случае прилагательное мышиный является компонентом фразеологизма, все же можно выделить отдельно его значение как "мелочный, суетливый". При этом общим этапом развития семантической структуры обоих относительных прилагательных было обозначение ими цвета по сходству, соответственно серебристо-серого и серого. Их третье значение является также переносным, но уже по иным метафорическим признакам.
Получение относительными прилагательными качественных значений не привело к приобретению этими прилагательными морфологических форм, обычно свойственных качественным прилагательным, например кратких и степеней сравнения. Последние, хотя и встречаются у некоторых семантически трансформированных прилагательных, воспринимаются в большинстве случаев как несколько искусственные, индивидуально-авторские. Например: А земля — ведь она тоже наподобие картины. Всех картин картинней (Е. Евтушенко).
I. Общая характеристика прилагательного
Имя прилагательное как часть речи
Тема 4
I. Общая характеристика имени прилагательного
2. Морфологические признаки
3. Синтаксические признаки
II. Лексико-грамматические разряды имен прилагательных
1. Качественные прилагательные. Их характеристика
2. Относительные прилагательные. Их характеристика
3. Притяжательные прилагательные. Их характеристика
4. Переход прилагательных из одного разряда в другой
III. Степени сравнения прилагательных
1. Образование простой и сложной сравнительной степени
2. Образование простой и сложной превосходной степени
IV. Полная и краткая форма прилагательных
1. Сопоставительная характеристика полной и краткой форм прилагательных
2. Образование краткой формы
V. Склонение имен прилагательных
VI. Переход прилагательных в существительные
VII. Переход других частей речи в прилагательные
VIII. Схема разбора имени прилагательного
IX. Правописание прилагательных (самостоятельно).
Имя прилагательное – это знаменательная часть речи, к которой относятся слова с общим грамматическим значением признака предмета, изменяющегося в функции определения или именной части составного именного сказуемого.
Прилагательное объединяет в одну группу слова, обозначающие признак как качество или свойство предмета (красивый, добрый, хороший) , через отношение к другому предмету: неодушевленному (дубовый, стеклянный, речной) , одушевленному (отцов, папин, волчий).
Прилагательные изменяются по родам, числам и падежам (в единственном числе). Исключения – слова типа беж, хаки, красивее, красивее всех.
Краткая форма прилагательного изменяется по числам, а в единственном числе – по родам (хороши, хорош, хороша, хорошо) .
В предложении полное прилагательное выступает в функции определения и именной части составного именного сказуемого, краткие прилагательные - только в функции именной части составного именного сказуемого. (Добрый сказочник был беден ).
Имена прилагательные по характеру лексического значения и грамматическим признакам делятся на три лексико-грамматических разряда:
1. Качественные прилагательные обозначают признак предмета непосредственно. Чаще всего это цвет (белый, оранжевый) ; свойства и качества вещей, воспринимаемые органами чувств (вкусный, горячий, холодный) ; внутренние качества живых существ (добрый, храбрый, отзывчивый) ; физические свойства людей и животных (слепой, сильный толстый) ; временная протяженность (долгий, быстрый) ; положение в пространстве (левый, длинный, крутой) и др.
Качественные прилагательные обладают рядом признаков, к которым относятся:
· наличие двух форм степеней сравнения – сравнительной и превосходной (красивый - красивее - более красивый, красивейший - самый красивый - наиболее красивый - красивее всех) ;
· наличие полной и краткой формы (удачный - удачен, полный - полон, белый - бел) ;
· способность образовывать наречия на -о, -е, -и ; (веселый - весело, блестящий - блестяще, зверский - зверски);
· способность образовывать абстрактные существительные с различными суффиксами: -ин(а), -изн(а), -от(а), -ость/-есть , (старый - старина, новый - новизна, грубый - грубость);
· способность сочетаться с количественными наречиями (очень светлый, едва заметный);
· способность образовывать синонимические ряды и антонимические пары (умный - глупый, смелый - трусливый).
Не все качественные прилагательные обладают указанными свойствами. Прилагательные босой, косой, слепой, хромой не имеют степеней сравнения, а прилагательные деловой, дружеский, комический не имеют краткой формы.
2. Относительные прилагательные обозначают признак не прямо, а опосредованно, через отношение к различным явлениям. Чаще всего это материал (деревянный стол) , место (степные просторы) , время (вчерашние события) , назначение (точильный станок) , число (двойной обмен) , вес, длина, мера (метровая банка, квартальный план) предмета и др.
· Относительные прилагательные образуются при помощи суффиксов -ов-/-ев- (березовый, ситцевый) , -ан- (кожаный) , -н- (комнатный) , -ск- (болгарский).
· Для относительных прилагательных возможна синонимия с описательными оборотами, включающими слово, от которого образовано прилагательное (уборочная машина - машина для уборки; волжский берег - берег Волги).
· Относительные прилагательные изменяются:
· по родам;
· числам;
· падежам;
· не имеют краткой формы.
3. Притяжательные имена прилагательные указывают на принадлежность предмета какому-либо живому существу и отвечают на вопрос чей? (китовый ус, мамин платок, отцов портфель) .
Притяжательные прилагательные изменяются
· по родам (папин портфель) ;
· числам;
· падежам;
· имеют свои суффиксы
- ин/ын (папин, курицын),
- ов/ев (отцов, приятелев);
· не имеют степеней сравнения;
· не имеют краткой формы.
Имя прилагательное - это часть речи, обозначающая не процессуальный признак предмета и выражающая это значение в словоизменительных морфологических категориях рода, числа и падежа. Прилагательное обладает морфологической категорией степени сравнения и имеет полные и краткие формы.
Прилагательные делятся на 3 лексико-грамматических разряда: различаются качественные, относительные и притяжательные прилагательные.
Качественными прилагательными обозначаются собственные признаки предмета, не зависящие от его отношения к другим предметам, а также явлениям, действиям и т. п.: форма предмета и его положение в пространстве (прямой, отвесный), размеры (большой, низкий, узкий), физические характеристики (холодный, сладкий), а также физиологические и интеллектуальные свойства живых существ (молодой, здоровый, умный), черты характера (злой, упрямый).
Для качественных прилагательных характерно образование степеней сравнения: высокий --> более высокий, самый высокий. Кроме того, они могут образовывать краткую форму: высокий -> высок; сочетаться с наречиями меры и степени: очень высокий; весьма красивый; входить в антонимические пары: высокий -- низкий; красивый -- некрасивый.
От качественных прилагательных образуются субъективно-оценочные производные: низкий -> низенький, пренизкий, а также качественные наречия: высокий --> высоко, красивый --> красиво и отвлеченные существительные: красивый --> красота. Далеко не каждое качественное прилагательное обладает всеми перечисленными признаками (например, от слепой не образуется сравнительная степень), однако наличие хотя бы нескольких из указанных признаков позволяет отграничить качественное прилагательное от относительного или притяжательного (которые не имеют перечисленных признаков). Большинство качественных прилагательных имеет непроизводную основу (нов-ый, весел-ый).
Относительными называются прилагательные, выражающие признак предмета через отношение этого предмета к другим предметам: студенческий билет -- `билет студента`, а также материалам, действиям и состояниям: шерстяной костюм, читальный зал, спальные места, пространственным и временным ориентирам: областной театр, подмосковные леса, утренняя почта.
Относительные прилагательные не образуют степеней сравнения, не сочетаются с наречиями меры и степени типа весьма, очень, от них нельзя образовать форм субъективной оценки, кратких форм. Они не имеют антонимов, не образуют отвлеченных существительных. Основа в относительных прилагательных всегда является производной (студенческий <-- студент; читальный <-- читать).
Притяжательные прилагательные -- это прилагательные типа Колин, отцов, лисий, которые обозначают признак принадлежности предмета лицу (реже -- животному). Притяжательность обнаруживается постановкой вопроса чей? (а не к а к о й?, как у качественных и относительных прилагательных). Яркая словообразовательная примета притяжательных прилагательных -- суффиксы -ин-, -ов-/-ев-, -ий-. Кроме того, такие прилагательные изменяются по особому склонению.
