Олдос Хаксли

О дивный новый мир

Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос, как избежать их окончательного осуществления… Утопии осуществимы… Жизнь движется к утопиям. И открывается, быть может, новое столетие мечтаний интеллигенции и культурного слоя о том, как избежать утопий, как вернуться к не утопическому обществу, к менее «совершенному» и более свободному обществу.

Николай Бердяев

Печатается с разрешения The Estate of Aldous Huxley и литературных агентств Reece Halsey Agency, The Fielding Agency и Andrew Nurnberg.

© Aldous Huxley, 1932

© Перевод. О. Сорока, наследники, 2011

© Издание на русском языке AST Publishers, 2016

Глава первая

Серое приземистое здание – всего лишь в тридцать четыре этажа. Над главным входом надпись: «ЦЕНТРАЛЬНО-ЛОНДОНСКИЙ ИНКУБАТОРИЙ И ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР», и на геральдическом щите – девиз Мирового Государства: «ОБЩНОСТЬ, ОДИНАКОВОСТЬ, СТАБИЛЬНОСТЬ».

Огромный зал на первом этаже обращен окнами на север, точно художественная студия. На дворе лето, в зале и вовсе тропически жарко, но по-зимнему холоден и водянист свет, что жадно течет в эти окна в поисках живописно драпированных манекенов или нагой натуры, пусть блеклой и зябко-пупырчатой, – и находит лишь никель, стекло, холодно блестящий фарфор лаборатории. Зиму встречает зима. Белы халаты лаборантов, на руках перчатки из белесой, трупного цвета, резины. Свет заморожен, мертвен, призрачен. Только на желтых тубусах микроскопов он как бы сочнеет, заимствуя живую желтизну, – словно сливочным маслом мажет эти полированные трубки, вставшие длинным строем на рабочих столах.

– Здесь у нас Зал оплодотворения, – сказал Директор Инкубатория и Воспитательного Центра, открывая дверь.

Склонясь к микроскопам, триста оплодотворителей были погружены в тишину почти бездыханную, разве что рассеянно мурлыкнет кто-нибудь или посвистит себе под нос в отрешенной сосредоточенности. По пятам за Директором робко и не без подобострастия следовала стайка новоприбывших студентов, юных, розовых и неоперившихся. При каждом птенце был блокнот, и, как только великий человек раскрывал рот, студенты принимались яро строчить карандашами. Из мудрых уст – из первых рук. Не каждый день такая привилегия и честь. Директор Центрально-Лондонского ИВЦ считал всегдашним своим долгом самолично провести студентов-новичков по залам и отделам. «Чтобы дать вам общую идею», – пояснял он цель обхода. Ибо, конечно, общую идею хоть какую-то дать надо – для того, чтобы делали дело с пониманием, – но дать лишь в минимальной дозе, иначе из них не выйдет хороших и счастливых членов общества. Ведь, как всем известно, если хочешь быть счастлив и добродетелен, не обобщай, а держись узких частностей; общие идеи являются неизбежным интеллектуальным злом. Не философы, а собиратели марок и выпиливатели рамочек составляют становой хребет общества.

«Завтра, – прибавлял он, улыбаясь им ласково и чуточку грозно, – наступит пора приниматься за серьезную работу. Для обобщений у вас не останется времени. Пока же…»

Пока же честь оказана большая. Из мудрых уст и – прямиком в блокноты. Юнцы строчили как заведенные.

Высокий, сухощавый, но нимало не сутулый, Директор вошел в зал. У Директора был длинный подбородок, крупные зубы слегка выпирали из-под свежих, полных губ. Стар он или молод? Тридцать ему лет? Пятьдесят? Пятьдесят пять? Сказать было трудно. Да и не возникал у вас этот вопрос; ныне, на 632-м году эры стабильности, Эры Форда, подобные вопросы в голову не приходили.

– Начнем сначала, – сказал Директор, и самые усердные юнцы тут же запротоколировали: «Начнем сначала». – Вот здесь, – указал он рукой, – у нас инкубаторы. – Открыл теплонепроницаемую дверь, и взорам предстали ряды нумерованных пробирок – штативы за штативами, стеллажи за стеллажами. – Недельная партия яйцеклеток. Хранятся, – продолжал он, – при тридцати семи градусах; что же касается мужских гамет, – тут он открыл другую дверь, – то их надо хранить при тридцати пяти. Температура крови обесплодила бы их. (Барана ватой обложив, приплода не получишь.)

И, не сходя с места, он приступил к краткому изложению современного оплодотворительного процесса – а карандаши так и забегали, неразборчиво строча, по бумаге; начал он, разумеется, с хирургической увертюры к процессу – с операции, «на которую ложатся добровольно, ради блага Общества, не говоря уж о вознаграждении, равном полугодовому окладу»; затем коснулся способа, которым сохраняют жизненность и развивают продуктивность вырезанного яичника; сказал об оптимальной температуре, вязкости, солевом содержании; о питательной жидкости, в которой хранятся отделенные и вызревшие яйца; и, подведя своих подопечных к рабочим столам, наглядно познакомил с тем, как жидкость эту набирают из пробирок; как выпускают капля за каплей на специально подогретые предметные стекла микроскопов; как яйцеклетки в каждой капле проверяют на дефекты, пересчитывают и помещают в пористый яйцеприемничек; как (он провел студентов дальше, дал понаблюдать и за этим) яйце приемник погружают в теплый бульон со свободно плавающими сперматозоидами, концентрация которых, подчеркнул он, должна быть не ниже ста тысяч на миллилитр; и как через десять минут приемник вынимают из бульона и содержимое опять смотрят; как, если не все яйцеклетки оказались оплодотворенными, сосудец снова погружают, а потребуется, то и в третий раз; как оплодотворенные яйца возвращают в инкубаторы, и там альфы и беты остаются вплоть до укупорки, а гаммы, дельты и эпсилоны через тридцать шесть часов снова уже путешествуют с полок для обработки по методу Бокановского.

– По методу Бокановского, – повторил Директор, и студенты подчеркнули в блокнотах эти слова.

Одно яйцо, один зародыш, одна взрослая особь – вот схема природного развития. Яйцо же, подвергаемое бокановскизации, будет пролиферировать – почковаться. Оно даст от восьми до девяноста шести почек, и каждая почка разовьется в полностью оформленный зародыш, и каждый зародыш – во взрослую особь обычных размеров. И получаем девяносто шесть человек, где прежде вырастал лишь один. Прогресс!

«Яйцо почкуется», – строчили карандаши.

Он указал направо. Конвейерная лента, несущая на себе целую батарею пробирок, очень медленно вдвигалась в большой металлический ящик, а с другой стороны ящика выползала батарея уже обработанная. Тихо гудели машины. Обработка штатива с пробирками длится восемь минут, сообщил Директор. Восемь минут жесткого рентгеновского облучения – для яиц это предел, пожалуй. Некоторые не выдерживают, гибнут; из остальных самые стойкие разделяются надвое; большинство дает четыре почки; иные даже восемь; все яйца затем возвращаются в инкубаторы, где почки начинают развиваться; затем, через двое суток, их внезапно охлаждают, тормозя рост. В ответ они опять пролиферируют – каждая почка дает две, четыре, восемь новых почек, – и тут же их чуть не насмерть глушат спиртом; в результате они снова, в третий раз, почкуются, после чего уж им дают спокойно развиваться, ибо дальнейшее глушение роста приводит, как правило, к гибели. Итак, из одного первоначального яйца имеем что-нибудь от восьми до девяноста шести зародышей – согласитесь, улучшение природного процесса фантастическое. Причем это однояйцевые, тождественные близнецы – и не жалкие двойняшки или тройняшки, как в прежние живородящие времена, когда яйцо по чистой случайности изредка делилось, а десятки близнецов.

Эта книга произвела на меня сильнейшее впечатление. Она по истине пророческая. Не зная исторического фона, того времени, когда она писалась, наверное, трудно прочувствовать всю глубину сюжетного замысла этой книги.

Для молодого поколения, выросшего при компьютерах, мобильных телефонах, обыденности операций по пересадке органов, широкой доступности порнографии, неуважении к институту семьи, скажу: Она написана, чтобы показать людям, куда их ведёт технический прогресс, лишенный морали.

Начало двадцатого века -это время, когда только что прогремели социальные революции в некоторых странах, пришла идея, что государство, а не Бог, может контролировать жизни людей. Только, что появились противозачаточные средства, а значит, стал возможен контроль за рождаемостью, что прежде было не мыслимо. В Америке в это время они ещё под запретом, но уже идёт борьба за их узаконение. Ключевая фигура в этом -некая Маргарет Зангер, открывшая первые женские клиники, где она стала обучать женщин, как избегать беременности, она же повела борьбу за узаконение абортов, которые уже в 1918 году были впервые узаконены в Советской России. Учение феминизм стало распространяться в обществе, якобы ведя борьбу за равноправие женщин. А на самом деле стало распространять разрушительные идеи об освобождении женщин от "бремени" семьи, от заботы о детях и мужьях. Стало пропогандировать идею, что женщина может выбирать и менять сексуальных партнеров, не вступая в брак.

В те же времена начали экспериментировать с телом человека, чтобы повысить его биологические способности, чтобы ограничить рождаемость нежелательных видов человеческой рассы. Например, та же Маргарет Зангер вела пропоганду за стерилизацию бедного чернокожего населения США.

Все это происходило на фоне распространения электрификации в развитых странах. Начала изобретаться электробытовая техника, облегчающая быт, высвобождающая время хозяек. Автомобили начали выпускаться и вскоре стали доступны для работающего населения. Появились закрытые автомобили, что сильно способствовало распространению супружеской неверности. На узаконенные брачные отношения стали многие смотреть как на помеху в процессе либерализации общества. Олдос Хаксли попытался экстраполировать развитие этих процессо в будущем, чтобы заставить публику задуматься, этого ли они хотят для себя, своих детей и внуков.

И удивительно, как точно он увидел плоды всех тех идей, появившихся на заре двадцатого века.

Жизнь действительна очень облегчилась благодаря всевозможной технике, люди избегают заводить семью, ищут легких, ни к чему не обязывающих отношений, становится популярным выводить детей в пробирках, выращивать пусть не на фабриках, но в телах суррогатных матерей. Узи используется, чтобы решать, хочет ли человек ребёнка этого пола или нет. Если обнаруживается дефект, люди с легкостью отказываются от нерожденного ребёнка. Пилюли, таблетки создают нужное состояние, настроение, человек научился с помощью них избегать угнетенного состояния, депрессии. Сексуальная распущенность, вседозволенность больше не сдерживаются никакими моральными ограничениями. Более того, дети вовлечены в этот мир взрослых благодаря " сексуальному просвещению", субсидированному государством.

В своем жанре не лучшая, но достаточно интересная книга, особенно понравилось то, как автор ловко переходил с одной сцены к другой, потом обратно, а иногда балансировал на троих сценах, я впервые вижу такое, понравилось.
Кто-то говорит, что не испытал симпатию к героям, а я скажу обратное, со временем симптию читателя завоевывает то один герой, то второй, то третий. Единственный минус - действительно растянутая, но цепляет. Не поглощаешь страницы за день, но книга заставляет скучать по ней.

Оценка 4 из 5 звёзд от Niger 21.03.2019 14:20

Что меня всегда забавляло, так это вездесущие моралфобы с истеричными бомбежками в коммах. Те же моралфаги, только наоборот))

Оценка 4 из 5 звёзд от Брутал 06.10.2018 18:34

Кроме сцены с отсылкой на остров ничего не радует, так серо.

Оценка 3 из 5 звёзд от Сир Шурий 24.08.2018 22:49

Великолепное произведение, если уже довелось прочесть Оруэлла и Бредбери - однозначно рекомендую!

Оценка 5 из 5 звёзд от ila.punch 30.12.2017 21:19

Книга действительно шедевральная. Актульна будет еще долго, человек в глобальном смысле не сильно меняется.

Оценка 5 из 5 звёзд от mikhail.antipin 12.10.2017 10:26

Прочитала данное произведение после "451градус про Фаренгейту" Р.Брэдбери. "О новый дивный мир" понравился чуть меньше, так как местами затянут и оконцовка не очень понравилась - слишком утопично (поэтому твердая 4). А так, в целом рекомендую)) очень познавательно))

Оценка 4 из 5 звёзд от wise.owl 24.04.2017 16:35

почему у моралфагов так бомбит? отличная книга. Бога вам обесценили? Так он нужен только слабакам и глупым. Чайлдфри не нравится? Ну так давайте все будет как при совке: семья - ячейка общества и бла бла бла. Просто надо за собой следить и делать мир лучше вокруг себя, а не строчить ерунду в интернетиках)

Оценка 5 из 5 звёзд от Эдвард 09.03.2017 10:43

Господи Форде! Мы уже в этом всем живем!

Оценка 5 из 5 звёзд от Nad 05.02.2017 15:03

Оценка 5 из 5 звёзд от виктория 22.01.2017 01:26

Досить цікаво й легко читається! Сам сюжет в принципі непоганий, але не насичений. Втім, напевно дається в знаки те, що книга написана в 1932, а зараз 2017 рік.
Як на мене, то найбільш цікавими видалися останні розділи 16 та 17, в яких герої ведуть плідні дискусії про місце людини у всесвіті, про суспільні стандарти та про те, як має розвиватися цивілізація. Решта книги лише довга приамбула до цих висновків. Кінець хотілося б, щоб був трошки іншим.

Оценка 4 из 5 звёзд от Ілля 16.01.2017 13:30

По мне так автор, что называется был в теме, т.е. имел доступ к планам мирового закулисья. Для тех кто имеет уши да услышит. Ведь многое из того, что описал автор уже воплотилось в жизнь - беспорядочная половая жизнь поощряется, наркотики практически свободно, развивается общество потребления, всяческие чайлдфри и т.п., движение ЛГБТ, моральные устои повержены в забытие. Заметьте это 1932 год.

Оценка 5 из 5 звёзд от Александр 06.06.2016 12:47

Почему-то все 3 антиутопии (Замятин "Мы", Оруэлл "1984" и "Дивный мир") напомнили "В круге первом" Солженицына. И насколько "В круге первом" богаче языком и мыслями, насколько глубже!! Антиутопии, все эти 3, кажутся мне при мпогочисленных достоинствах (где-то афористичность языка, лёгкость и увлекательность чтения сочетается со сложностью породивших книгу проблем) несколько схематичными, будто не романы это, а сценарии для кино или даже для компьютерных игр... Может, я просто не люблю фантастику?.. У Солженицына же язык гораздо богаче, текст цельный, полнокровный, хочется читать и перечитывать, ибо не сюжетом единым... "В круге первом"-- не антиутопия по жанру, а кусочек реального страшного советского тоталитаризма, книга о сильных и слабых людях, о бюрократии и вырождении социализма, который, развившись из чудесной идеи, превратился в чудовище,медленно умирающее и продолжающее пожирать (тоже медленно...) свои жертвы... Если вам по душе пришлись (или прошлись по душе...) антиутопии, то "В круге первом" тоже понравится, этот роман выгодно отличается от утопий именно своей реальностью, а ещё-- атмосферой...

Оценка 4 из 5 звёзд от Ольга 14.05.2016 18:33

Сначала прочла "О дивный новый мир", потом взялась за "1984" Оруэлла, так как их все сравнивают. Теперь могу написать комментарий о своих собственных впечатлениях. "...дивный мир" не впечатлил, не прониклась. Начало обещало белее увлекательное чтиво, чем я получила. Потом мне было скучно, были мысли бросить читать. Мало событий, мир в книге меня угнетал и шокировал, от этого еще меньше хотелось в нем находиться, пусть даже это всего лишь книга. К героям не испытывала никакой симпатии (хотя они в этом не виноваты - мир такой), так что никто не заставлял за себя переживать. Хотя, конечно, был одни, не сразу, но был...
От книги осталось в памяти по большей части начало и концовка.

Оценка 3 из 5 звёзд от Tanya_led 12.09.2015 20:43

читается взахлеб

Оценка 5 из 5 звёзд от junesj 03.09.2015 14:54

В принципе, мне понравилась книга. Довольно много в ней выражено мыслей, над которыми стоит задуматься. Особенно выделяется начало книги, предисловие. Сама книга вызывает бурю эмоций и протеста. Но конец для меня стал слишком уж оборванным. Не успела втянуться, а она - Бац! - и закончилась.

Оценка 4 из 5 звёзд от Веселый Молочник 21.08.2015 15:50

Отличная вещь. Не на любого читателя, конечно. Странно здесь читать некоторые отзывы, сравнения с 1984. Можно провести некоторую параллель с другой антиутопией - "Мы" Замятина, ведь роман Хаксли вышел намного раньше "1984". Книга легкая и остроумная. Автор гениален, а кто не воспринял - лучше воздержитесь от комментариев, дабы... Советую.

Оценка 5 из 5 звёзд от avtooffer 02.08.2015 00:46

Интересная книга, заставляет задуматься, завораживает описанием нового штампованного общества, которое уже появилось в некоторых странах. Жаль людей.

Оценка 5 из 5 звёзд от eloxy 28.07.2015 23:32

Так, проблеми описані в книзі неймовірно актуальні сьогодні, хоча книга написана ледве не століття тому, читається легко... Але я ще ніколи так довго не читала книгу, нудна історія, принаймні закінчилася нетипово.

Оценка 3 из 5 звёзд от lera.dubych 29.03.2015 19:42

Понравилась

Оценка 5 из 5 звёзд от alex501007 25.02.2015 23:43

Мое мнение - книга намного сильнее и глубже, чем 1984 Оруэлла, как по литературному мастерству, так и по темам затронутым в ней, хотя на первый взгляд этого не кажется. Оруэлл более схематичен, ну и современен на целых 17 лет, здесь же все ближе именно человеческим переживаниям. Не стоит забывать, что Хаксли получил образование как литератор, а Оруэлл все же больше журналист и публицист, чем писатель.

Оценка 5 из 5 звёзд от xs15 29.01.2015 02:08

Книга интересна тем, что предвосхитила эру потребления, описала проблемы современного общества! Но читать её тяжело, Хаксли неважный писатель..

Оценка 4 из 5 звёзд от smetan4ik

Серия: 1 книга – О дивный новый мир

Год издания книги: 1932

Книга Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» стала образцом антиутопий для нескольких поколений. Этот роман не раз попадал в разнообразные рейтинги 100 лучших книг прошлого столетия, роман не раз экранизировался и даже запрещался в некоторых странах. В 2010 году Американская ассоциация библиотек даже включила роман в список «Самых проблемных книг». Тем не менее интерес к этому произведению Олдоса Хаксли все так же высок, а читатели относят его к тем книгам, которые меняют их мировосприятие.

Сюжет книги «О дивный новый мир» кратко

В книге Хаксли «О дивный новый мир» читать можно о событиях, развивающихся примерно в 2541 году. Но это по нашему летоисчислению. Согласно местного летоисчисления это 632 год Эры Форда. На нашей планете создано единое государство все граждане которой счастливы. В государстве существуют кастовая система. Все люди разделены на альфы, беты, гаммы, дельты и эпсилоны. Причем каждая из этих групп может иметь еще знак плюс или минус. Член каждой группы людей имеет одежду определенного цвета и зачастую отличить людей из разных групп можно чисто визуально. Добиваются этого за счет того, что все люди выращиваются искусственно на специальных заводах. Здесь им искусственно задают требуемые физические и интеллектуальные характеристики, а затем в процессе воспитания внушают нужные качества, такие как призрение к низшей касте, преклонение перед высшей кастой, неприятие индивидуальности и многое другое.

На одном из таких заводов и работают главные герои книги Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Бернард Макс – доктор по гипнопедии, алфа-плюсовик и медсестра бета Ленайна Краун, которая работает на конвейере производства людей. Сюжет начинает разворачиваться, когда эти двое летят из Лондона в Нью-Мексико в специальный заповедник, где люди живут как раньше. Здесь они встречают молодого человека Джона, который отличается от других индейцев. Как оказывается он рожден естественным путем, бетой Линдой. Линда так же была здесь на экскурсии, но во время бури потерялась. Затем она родила ребенка, зачали которого еще до попадания в резервацию. Теперь она предпочитает спиваться в заповеднике, чем показаться в современном обществе. Ведь мать это одно из самых страшных ругательств.

Бернерад и Ленайна решают забрать Дикаря и Линду с собой в Лондон. Линду помещают в больницу, где она умирает от передозировки наркотиком – сомой. Этот наркотик в современном обществе употребляют для снятия стресса. Дикаря же пытаются познакомить с благами современного мира. Но он вырос на , поэтому ему чужды современные взгляды. Ему нравится Ленайна, но ее свободное отношение к любви его страшит. Он пытается донести до людей такие понятия как красота, свобода, любовь и в порыве гнева разбрасывает таблетки наркотиков во время их ежедневной раздачи. Утихомирить его пытаются Бернард и его друг Гельмгольцем. В итоге всех троих арестовывают и препровождают к Главноуправителю Западной Европы – Мустафе Монду.

В кабинете и Монды происходит увлекательный разговор. Оказывается, у этого человека так же развита индивидуальность. Когда его поймали, то предложили либо место управителя, либо быть сосланным на острова. Он выбрал первой и теперь стал рупором «счастливого общества». В результате Бернарда и Гельмгольцема ссылают на острова, и Мустафа им практически завидует, ведь там столько интересных людей, а Джон решает жить отшельником.

Главный герой книги «О дивный новый мир» Хаксли селится в заброшенной башне, сам выращивает хлеб и занимается самобичеванием, дабы забыть Ленайну. Однажды его самобичевание видят с вертоплана. На следующий день уже сотни вертапланов хотят посмотреть на это зрелище. Среди них и Ленайна. В порыве чувств он бьет ее бичем. Это вызывает всеобщую оргию в которой участвует и Джон. На следующий день его нашли повешенным в собственной башне.

Что же касается по книге Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» отзывов, то они практически единогласно носят положительный характер. Тот мир, который выстроил писатель, кажется очень жизнеспособным и для некоторых даже привлекательным. Его часто называют доработанным миром , но он во многом и отличается. Книга достаточно тяжелая, но ее сюжет увлекает и заставляет задуматься. Исходя из этого роман «О дивный новый мир» читать обязательно просто всем, кто жаждет примерять на себе мир абсолютного совершенства.

Роман «О дивный новый мир» на сайте Топ книг

Книгу Олдоса Хаксли «О дивный новый мир» читать популярно вот уже не одно поколение. И она по праву занимает высокое место среди . Кроме того, благодаря своему фантастическому содержанию она попала в наш , а также в рейтинг . И учитывая интерес к произведению - это далеко не предел, и мы еще не раз увидим ее на страницах нашего сайта.
О дивный новый мир:

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Затяжное самогрызенье, по согласному мнению всех моралистов, является занятием самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько можешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме - не лучший способ очищения.

В искусстве тоже существуют свои этические правила, и многие из них тождественны или, во всяком случае, аналогичны правилам морали житейской. К примеру, нескончаемо каяться, что в грехах поведения, что в грехах литературных, - одинаково малополезно. Упущения следует выискивать и, найдя и признав, по возможности не повторять их в будущем. Но бесконечно корпеть над изъянами двадцатилетней давности, доводить с помощью заплаток старую работу до совершенства, не достигнутого изначально, в зрелом возрасте пытаться исправлять ошибки, совершенные и завещанные тебе тем другим человеком, каким ты был в молодости, безусловно, пустая и напрасная затея. Вот почему этот новоиздаваемый «О дивный новый мир» ничем не отличается от прежнего. Дефекты его как произведения искусства существенны; но, чтобы исправить их, мне пришлось бы переписать вещь заново - и в процессе этой переписки, как человек постаревший и ставший Другим, я бы, вероятно, избавил книгу не только от кое-каких недостатков, но и от тех достоинств, которыми книга обладает. И потому, преодолев соблазн побарахтаться в литературных скорбях, предпочитаю оставить все, как было, и нацелить мысль на что-нибудь иное.

Стоит, однако, упомянуть хотя бы о самом серьезном дефекте книги, который заключается в следующем. Дикарю предлагают лишь выбор между безумной жизнью в Утопии и первобытной жизнью в индейском селении, более человеческой в некоторых отношениях, но в других - едва ль менее странной и ненормальной. Когда я писал эту книгу, мысль, что людям на то дана свобода воли, чтобы выбирать между двумя видами безумия, - мысль эта казалась мне забавной и, вполне возможно, верной. Для пущего эффекта я позволил, однако, речам Дикаря часто звучать разумней, чем то вяжется с его воспитанием в среде приверженцев религии, представляющей собой культ плодородия пополам со свирепым культом penitente. Даже знакомство Дикаря с твореньями Шекспира неспособно в реальной жизни оправдать такую разумность речей. В финале-то он у меня отбрасывает здравомыслие; индейский культ завладевает им снова, и он, отчаявшись, кончает исступленным самобичеванием и самоубийством. Таков был плачевный конец этой притчи - что и требовалось доказать насмешливому скептику-эстету, каким был тогда автор книги.

Сегодня я уже не стремлюсь доказать недостижимость здравомыслия. Напротив, хоть я и ныне печально сознаю, что в прошлом оно встречалось весьма редко, но убежден, что его можно достичь, и желал бы видеть побольше здравомыслия вокруг. За это свое убеждение и желание, выраженные в нескольких недавних книгах, а главное, за то, что я составил антологию высказываний здравомыслящих людей о здравомыслии и о путях его достижения, я удостоился награды: известный ученый критик оценил меня как грустный симптом краха интеллигенции в годину кризиса. Понимать это следует, видимо, так, что сам профессор и его коллеги являют собой радостный симптом успеха. Благодетелей человечества должно чествовать и увековечивать. Давайте же воздвигнем Пантеон для профессуры. Возведем его на пепелище одного из разбомбленных городов Европы или Японии, а над входом в усыпальницу я начертал бы двухметровыми буквами простые слова: "Посвящается памяти ученых воспитателей планеты. Si monumentum requiris circumspice.

Но вернемся к теме будущего… Если бы я стал сейчас переписывать книгу, то предложил бы Дикарю третий вариант.

Между утопической и первобытной крайностями легла бы у меня возможность здравомыслия - возможность, отчасти уже осуществленная в сообществе изгнанников и беглецов из Дивного нового мира, живущих в пределах Резервации. В этом сообществе экономика велась бы в духе децентрализма и Генри Джорджа, политика - в духе Кропоткина и кооперативизма. Наука и техника применялись бы по принципу «суббота для человека, а не человек для субботы», то есть приспособлялись бы к человеку, а не приспособляли и порабощали его (как в нынешнем мире, а тем более в Дивном новом мире). Религия была бы сознательным и разумным устремлением к Конечной Цели человечества, к единящему познанию имманентного Дао или Логоса, трансцендентального Божества или Брахмана. А господствующей философией была бы разновидность Высшего Утилитаризма, в которой принцип Наибольшего Счастья отступил бы на второй план перед принципом Конечной Цели, - так что в каждой жизненной ситуации ставился и решался бы прежде всего вопрос: «Как данное соображение или действие помогут (или помешают) мне и наибольшему возможному числу других личностей в достижении Конечной Цели человечества?».