За время войны рокоссовскому довелось командовать войсками. Константин Рокоссовский – маршал Победы. Два удара - и оба главные

В биографии прославленного полководца был один эпизод в 1941 году, который едва не закончился для него отдачей под трибунал. Возможно, не пришлось бы тогда Рокоссовскому командовать парадом Победы в Москве 24 июня 1945 года.

Окружение

Перед началом первого немецкого наступления на Москву генерал-лейтенант Рокоссовский командовал 16-й армией в составе Западного фронта. Армия занимала позиции к востоку от города Ярцево и к северу от Дорогобужа Смоленской области. В состав армии входили четыре стрелковые дивизии, одна танковая бригада, отдельные части усиления.
2 октября 1941 года немецкая группа армий «Центр» перешла в наступление против войск советских Западного и Резервного фронтов. Главный удар 3-й танковой группы генерала Гота был нанесён севернее 16-й армии – по позициям 30-й и правому флангу 19-й армий. Другой удар был нанесён 4-й танковой группой генерала Гёпнера в районе Спас-Деменска по 43-й армии Резервного фронта.
Противнику сразу удалось добиться глубокого вклинения. В ближайшие дни немецкие ударные группировки соединились в районе Вязьмы. В окружении оказались соединения 16-й, 19-й и 20-й армий Западного, 24-й и 32-й армий Резервного фронтов, а также штабы этих армий. Все, за исключением штаба 16-й армии. Ему одному посчастливилось не попасть во вражеское кольцо. Как это произошло?

Приказ о передислокации

В мемуарах Рокоссовского этот эпизод начинается так. Вечером 5 октября он получил телеграмму из штаба Западного фронта (которым командовал тогда генерал-полковник Иван Конев), которой приказывалось передать соединения 16-й армии командованию 20-й армии, а управлению 16-й армии прибыть в Вязьму, где ей будут подчинены другие части. Целью такой передислокации называлась необходимость организации контрудара.
По словам Рокоссовского, он недоумевал, как можно оставлять армию в такой момент. Обстановка на участках соседних армий была тяжёлая и непонятная. Он потребовал у штаба фронта письменного приказа, который и был доставлен ему в ту же ночь на связном самолёте. Как оказалось потом, письменное подтверждение приказа спасло Рокоссовского от трибунала.
Рано утром 6 октября началась передислокация штаба 16-й армии в указанный район. К этому времени связь со штабом фронта уже отсутствовала. По пути встречались колонны беженцев, отходившие воинские части. Причём перемешались войска разных армий обоих фронтов. Тыловой рубеж позади 16-й армии оказался пустым, окопы брошены. «Ощущение оторванности было гнетущим», – вспоминал Рокоссовский.

Выход из окружения

Под Вязьмой члену военного совета армии дивизионному комиссару Алексею Лобачёву, выехавшему в автомобиле на разведку, посчастливилось встретить начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Василия Соколовского. Он сообщил, что командование фронта уже эвакуировалось, а задача 16-й армии остаётся прежней. Но как её выполнить, если нет никаких войск? Этого начштаба фронта не мог сказать.
Рокоссовский и его офицеры отправились в Вязьму. Там в подвале собора, закрытого до войны, теперь укрылось, не зная, что делать, партийное руководство Смоленской области. Тут же был и командированный к Рокоссовскому начальник политуправления фронта дивизионный комиссар Дмитрий Лестев (вскоре погибший). Он тоже был удивлён отсутствием войск.
Дело было вечером 6 октября. Из состояния вынужденного бездействия командиры и политработники были выведены известием о том, что в Вязьму вошли немецкие танки. Тут уже надо было удирать. Из города удалось вырваться. Управление 16-й армии прибыло на заранее оборудованный КП в лесу в десяти километрах северо-восточнее Вязьмы. Здесь, согласно мемуарам Рокоссовского, прошло более суток в тщетных попытках установить связь со штабом фронта и разобраться в обстановке. Стало ясно, что немцы замыкают кольцо окружения. Приняли решение в ночь на 8 октября начать прорыв на восток.
В распоряжении штабной колонны имелись танки БТ-7 и броневики. Кроме того, к ним присоединился в районе Вязьмы эскадрон войск НКВД. По пути неоднократно вспыхивали перестрелки с отдельными автоколоннами и мотоциклетными разъездами немцев, но всё сошло благополучно. По дороге штаб армии прихватил ещё одну кавалерийскую часть и остатки отступавшей на восток дивизии ополченцев. Только в районе Уваровки удалось установить связь со штабом фронта, который размещался тогда в Красновидово.

Алиби Рокоссовского

Рокоссовский не говорил о том, какого числа был закончен этот прорыв, но, учитывая, что он упоминает Георгия Жукова как нового командующего Западным фронтом, это не могло происходить ранее 11 октября. В штабе находились представители Ставки маршал Климент Ворошилов и член Политбюро Вячеслав Молотов, присланные туда накануне Сталиным.
По словам Рокоссовского, Ворошилов сразу задал ему вопрос: «Как это вы со штабом, но без войск..., оказались в районе Вязьмы?». Рокоссовский показал маршалу приказ, и у Ворошилова тут же произошло бурное выяснение отношений с Коневым и членом военного совета фронта Николаем Булганиным.
Можно предполагать, что Конев уже успел оговорить Рокоссовского перед комиссией ГКО как бросившего свою армию, и над его головой сгущались тучи. Письменный приказ за подписью командующего фронтом и члена военного совета оказался как нельзя кстати. Теперь уже им пришлось оправдываться перед Ворошиловым.
По утверждению советского писателя Василия Соколова, Конев встретил Рокоссовского словами: «Сами вышли, а армию оставили!», а Жуков потом потребовал у Рокоссовского ответа на вопрос: «А теперь скажи-ка, уважаемый командарм, как и почему твоя армия попала в окружение?» Конев категорически отрицал, что упрекал Рокоссовского, а Жуков про такой эпизод не упоминал в книге мемуаров.

Всех подробностей мы не узнаем

Но могла ли быть и какая-то вина самого Рокоссовского в потере управления войсками на пути от Ярцева до Красновидова? По тексту его мемуаров не видно, например, чтобы он в первые дни немецкого наступления, когда произошёл прорыв на участках соседних армий, как-то озаботился создавшимся положением. Прибыв в Вязьму, он не пытался организовать какие-то боеспособные группы из отходивших в беспорядке войск – по крайней мере, в его мемуарах об этом нет ни слова.
Поэтому что там реально происходило – об этом мы точно и досконально, наверное, теперь уже никогда не узнаем. Ясно, конечно, что Рокоссовский не бросил свою армию по своей инициативе, а оставил её согласно приказу. Ну, а если он не сделал всего, чтобы его выполнить, то на фоне произошедшей тогда катастрофы советских войск такие упущения следует признать незначительными.

Рокоссовский Константин Константинович – ранняя биография, боевые заслуги и награждения. Армейский путь – от унтер-офицера до маршала Победы. Самые знаменитые сражения Рокоссовского, блистательный успех и судьба после войны.

Маршал Рокоссовский и его переломные сражения

В каждой войне есть победители и проигравшие, герои и предатели, бесчеловечность, страдания и гуманизм, торжество духа. Война перемалывает народы, ломает судьбы, но и возносит великих личностей.

Трудно представить нашу победу без дважды Героя Советского Союза маршала К. К. Рокоссовского. Он начал войну в звании генерал-майора, имея под своим командованием заурядный механизированный корпус. В битве за Москву командовал уже армией, а в Сталинграде, на Курском выступе и до самой Победы – различными фронтами, как правило, на самых важных направлениях. Его великолепные полководческие качества и гениальное стратегическое мышление позволяли добиваться успеха в битвах независимо от того, сражался он в наступлении или держал оборону.

Детство будущего полководца

При изучении биографии маршала Советского Союза Константина Константиновича Рокоссовского имеют место некоторые казусы. Между источниками разного времени нет согласия касаемо даты его рождения. В советских указывается, что он рожден 21 декабря 1896 года в Великих Луках, в более поздних, включая воспоминания маршала, родным городом является Варшава. Все дело в пресловутой графе советских анкет «происхождение».

Рокоссовские происходили из древних разорившихся польских дворян –шляхтичей. Отец, Ксаверий Юзеф, трудился железнодорожным инспектором, мать Антонина Овсянникова преподавала в школе. Маршал рано остался без родителей – отца потерял в 9 лет, а в 14 лишился матери. Юный Рокоссовский с сестрой перешли под опеку родственников. Константин начал рано зарабатывать на жизнь, попробовал себя в различных профессиях. Был помощником кондитера, стоматолога, каменотесом, поработал на чулочной фабрике.

Позднее советские биографы поправили происхождение маршала. Отец стал машинистом, а сам Константин Рокоссовский каменотесом. Чем не пролетарская родословная? А уже в двадцатых годах из-за сложного произношения и постоянных искажений при написании он изменит отчество на Константинович.

Образование Константин Константинович Рокоссовский получил только начальное, но к знаниям тянулся, особенно его увлекало чтение на двух языках. В имении у дяди получил прекрасную кавалерийскую подготовку и, когда грянула Первая мировая, сразу пошел на фронт добровольцем.

Попадает в Каргопольский драгунский полк. Воюет самоотверженно и смело, отмечен высокими наградами – Георгиевским крестом IVстепени и тремя Георгиевскими медалями. За время сражений получил звание унтер-офицера.

Гражданская война

В период сражений в армии знакомится с большевиками и проникается их идеями. Впоследствии всецело становится на сторону Октябрьской революции и вступает в ряды Красной гвардии. С началом Гражданской войны командует различными частями кавалерии, в основном на Урале и в Забайкалье.Сражается также самоотверженно, дважды ранен, награжден двумя орденами «Боевого Красного Знамени». С 1919 года член ВКП(б).

По завершении Гражданской войны Рокоссовский не оставил службу. Однако для дальнейшего карьерного роста и повышения командирского мастерства нужно специфическое образование. С осени 1924 года будущий полководец – слушатель кавалерийских курсов усовершенствования командного состава. Потом служба в Монголии, а в 1929 он снова садится за парту, чтобы пройти курсы усовершенствования начальствующего состава.

Он гораздо способнее и одареннее своих сокурсников, поэтому карьерный рост Константина Рокоссовского был намного стремительней. Примечательно, что в те времена сам Георгий Жуков находился под его началом. В конце 1929 года воюет в Маньчжурии. В 1935 году получает звание комдива, это уже после ввода специальных армейских званий.

Арест

Конец тридцатых годов ознаменовался чистками командной верхушки Красной Армии. Цифры поражают и удручают: из пяти командармов 1 ранга репрессии уничтожили трех, из десяти 2 ранга – всех, из 57 комкоров – 50, из 186 комдивов –154.

В августе 1937 года комдив Рокоссовский арестован по обычному для того времени сфабрикованному обвинению в связях с иностранными разведками, здесь сказалось и польское происхождение. Более двух лет провел он в заключении, где терпел многочисленные пытки и даже выводился дважды на ложный расстрел для подавления воли. Константин Рокоссовский ничего не признал, на допросах вел себя в высшей степени достойно, никого не оговорил, мужественно перенес все пытки и унижения.

Весной 1940 года,когда у НКВД сменился руководитель, некоторые военачальники были восстановлены в должностях и целиком оправданы. Есть мнение, что за Рокоссовского ходатайствовал маршал Тимошенко. Может быть, у руководства страны появилось понимание, что в разгар Второй мировой войны, которая вовсю полыхала в Европе, руководящее звено Красной Армии катастрофически нуждается в квалифицированных командирах и начальниках высшего эшелона.

После реабилитации и присвоения звания генерал-майора Рокоссовский назначен командиром 9-го механизированного корпуса в Киевский военный округ. Военный человек учится всю жизнь – это истина, а у Рокоссовского был огромный перерыв в 2,5 года. За это время военная наука сделала значительный шаг вперед. Необходимо было наверстывать упущенное, тем более что механизированное соединение, которое доверили Константину Константиновичу, и вовсе явилось для него новинкой.

Великая Отечественная война

Начало Великой Отечественной войны

Одним из немногих соединений Красной Армии, которые организованно встретили вероломное нападение фашистской Германии, был 9-й механизированный корпус. Он вступил в бой на вторые сутки. Комкор умелыми действиями, огнем и маневром войск не позволил окружить Львовскую группировку, при этом маневренной обороной изматывал превосходящие силы противника. За умелое управление соединением Рокоссовского наградили орденом «Боевого Красного Знамени», – в начале войны это происходило крайне редко, буквально единичные случаи.

Вскоре Рокоссовский был отозван в населенный пункт Ярцево под Смоленском и получил под свое командование армию. Но частей и соединений в ее составе не было, поскольку формирование этого воинского объединения находилось в процессе. Рокоссовский сколачивал части из отступающих разрозненных подразделений, налаживал управление. Все это происходило на ходу и, что называется, с колес. В боевых документах это воинское формирование называлось «группой генерала Рокоссовского». Боевую задачу новоиспеченное соединение выполнило успешно – враг не смог окружить крупную группировку наших войск под Смоленском. А действия Рокоссовского получили высокую оценку. В сентябре он стал генерал-лейтенантом.

Битва за Москву

Группа генерала Рокоссовского была преобразована в 16-ю армию. Ее войска оказались на направлении генерального удара и несли большие потери. В те дни уже увидел свет приказ Сталина «Ни шагу назад!». Рокоссовский несколько раз его нарушал. Он действовал, как зрелый дальновидный полководец. Если была возможность отвести войска, перегруппировать и окопаться на более выгодном рубеже, он это делал.

Так произошло под Волоколамском. Вермахт превосходил наши войска по всем критериям. Держать город, неся огромные потери, было нецелесообразно. С другой стороны, ведя активную маневренную оборону с целью изматывания противника, заставляя его вводить все новые и новые резервы, представлялось наиболее продуманным планом. Ведь вражеский наступательный потенциал не бесконечен и имеет свой предел. Данный этап случился на рубеже Красная поляна в Крюково, на реке Истре. 5 декабря 1941 года началось контрнаступление советских войск. Врага отбросили от Москвы на 200 километров.

Сталинградская битва

В Сухиничах, что под Калугой, в начале марта 1942 года Рокоссовского тяжело ранили. Более двух месяцев продолжалось лечение, но к началу Сталинградского сражения он вернулся в строй. С июля 1942 года он – командующий Брянским фронтом, а в сентябре – Донским.

Танки Т-26 советской 105-й танковой дивизии Рокоссовского атакуют немецкие позиции

Он играет важную роль в разработке плана «Уран»– стратегического контрнаступления под Сталинградом. Успешное выполнение этого плана приводит к окружению трехсоттысячной группировки гитлеровцев. В дальнейшем одним Донским фронтом Константин Константинович проводит операцию «Кольцо», которая заканчивается разгромом окруженной группировки и пленением ее лидера фельдмаршала Паулюса.

Операция «Кольцо»

Примечательно, что фельдмаршал отказался сдать личное оружие пленившим его офицерам и согласился отдать только Рокоссовскому. В разгар Сталинградской битвы в январе 1943 года ему присваивают звание генерал-полковник.

Курская дуга

В феврале 1943 года Рокоссовский получил в командование Центральный фронт. Его войска обороняли северный фас Курского выступа. Именно здесь Константин Константинович обнаружил себя великолепным стратегом. Используя глубокий анализ, оценку противника, местности, своих войск и многие другие факторы, с высокой точностью определил направление главного удара группировки вермахта. Сумел подготовить глубоко эшелонированную оборону. А в ходе битвы применил новые приемы и методы ведения боевых действий в обороне. Артиллерийская контрподготовка, предпринятая перед началом битвы, стала новым словом в боевом применении артиллерии и в развитии оперативного искусства. Крепость обороны под руководством Рокоссовского была поразительной, и это позволило выделить резервы в помощь Воронежскому фронту.

Упорная оборона обескровила гитлеровцев.Не дав врагу передышки, оба наших фронта перешли в контрнаступление, которое закончилось освобождением городов Орел и Белгород.Немецкое наступление летом 1943 года провалилось. Курская битва окончательно сломила силы вермахта. Рокоссовский после целого ряда наступательных операций становится генералом армии.

Белорусская операция

Гений и стратег Константина Рокоссовского в полной мере раскрылся при разработке и реализации операции «Багратион».Она началась 22 июня и завершилась 29 августа 1944 года. «Изюминкой» этой операции было нанесение двух охватывающих главных ударов. Они наносились в сложно проходимой местности,в расчете на неподготовленные рубежи обороны противника, и сразу привели к ошеломительным результатам. Скорость наступления превысила 32 км в сутки. Ударные группировки наших войск полностью сковали маневр гитлеровцев и к началу июля окружили и пленили группировку в 105 тысяч человек. Развивая дальнейшее наступление,Советской армии удалось полностью освободить Белоруссию, часть Прибалтики и Польши.

Операция разрабатывалась совместно с Жуковым и Василевским, её утверждение происходило крайне сложно. Рокоссовский сумел убедить руководство в необходимости двух ударов. Сложные условия местности лишали бы войска оперативного простора при действиях на одном направлении. Части и соединения попросту утыкались бы друг в друга. Это был один из решающих доводов, который сумел убедить Сталина.

Новаторским было применение в начале наступления дальней авиации в ночных условиях, по позициям артиллерии противника.

Операция еще не закончилась, а Рокоссовскому сначала присвоено звание Героя Советского Союза и вручена первая Звезда Героя, а чуть позже бриллиантовая звезда маршала СССР. Операция «Багратион» остается крупнейшей в истории мировых войн.

Завершающий этап войны

В ноябре 1944 года Рокоссовского назначают командующим 2-го Белорусского фронта. Неоднозначным было решение поручить штурм Берлина Жукову. 2-й Белорусский фронт сражался в Восточной Пруссии и Померании. В результате серии операций по наступлению было уничтожено крупное немецкое соединение.И здесь маршал воевал нестандартно. Широко применял маневр войсками и огнем.

2 мая 1945 года Рокоссовский стал дважды героем Советского Союза. А чуть раньше, 30 марта, к наградам Константина Константиновича добавится еще один знаковый орден «Победа». К слову, им были награждены всего 10 человек.

Рокоссовский командует Парадом Победы на Красной Площади

Послевоенное время

Сразу после войны Рокоссовский занимается формированием Северной группы войск и командует ею до 1949 года, когда его назначают министром обороны Польши. С ноября 1956 года замминистра обороны СССР. С небольшим перерывом на этой должности он прослужит до 1962 года. Именно тогда он откажется писать по приказу Хрущева статью, очерняющую Сталина. Связано это будет не с преданностью «вождю», а с его твердой уверенностью, что военный не может вмешиваться в политику и оценивать руководителей государства. С должности он будет снят и переведен в группу инспекторов Министерства Обороны СССР.

Семья

Семьей Рокоссовский обзавелся еще в 1923 году. Его женой стала Юлия Бармина. Через пару лет появилась дочь, которую назвали Ариадна. Он имел и внебрачную дочь Надежду, рожденную в период войны от военного врача Галины Талановой. Но тот фронтовой роман оказался коротким.

Рокоссовский и жена Юлия Бармина с дочерью Ариадной

Жизнь великих людей всегда обрастает различными мифами и небылицами. Так и Рокоссовскому приписывали массу романов с киноактрисами и прочие любовные похождения. Но это в основном досужие домыслы. Он оставался любящим мужем и отцом.

Умер Рокоссовский 3 августа 1968 года. Свой последний приют он нашел, подобно многим героям его уровня, в Кремлевской стене.

Рокоссовский успел написать свою автобиографию, которую озаглавил «Солдатский долг». Книга вышла уже после смерти великого военачальника, и то сильно урезанная цензурой. Только в начале нашего века потомки Константина Константиновича наконец смогли добиться издания полной версии его воспоминаний.

Благодаря этому наше и последующие поколения могут получить цельное представление о биографии и нелегком жизненном пути великого полководца, талантливого военачальника и гениального стратега – Константина Константиновича Рокоссовского.

Константин Рокоссовский «Солдатский долг»

Глава шестая

БИТВА ЗА МОСКВУ

Войска германской группы армий «Центр» 2 октября начали реализацию плана «Тайфун» - генерального наступления на Москву. Командование Западного фронта и Ставка Верховного главнокомандования неправильно определили наиболее вероятное направление вражеского удара, что во многом способствовало последовавшей катастрофе.

А между тем у советского командования имелись все необходимые данные для того, чтобы сделать правильный вывод о планах противника. Как пишут российские военные историки Михаил Ходаренок и Борис Невзоров,

«в штабе Западного фронта, например, имелись довольно точные сведения о группировке противника. Было установлено, что против восьми дивизий 30-й и 19-й армий немцы развернули 17 своих дивизий. В полосах других армий число противостоящих друг другу дивизий было примерно равным. Эти данные разведки прямо указывали на вероятное направление вражеского удара. Но поскольку Ставка считала, что главный удар противник будет наносить на смоленско-вяземском направлении, оборонявшемся 16-й и 20-й армиями, командующий Западным фронтом генерал Иван Конев не решился отстаивать перед Сталиным свою точку зрения. Он сосредоточил главные силы не там, где этого требовала обстановка, а там, где указал Главковерх.

Не было в то время у Конева умения предвидеть ход событий, противодействовать их неблагоприятному развитию. Не поощрял он этих качеств и у подчиненных. Так, 27 сентября ему на утверждение был представлен план обороны 16-й армии. В нем Рокоссовский предусматривал вариант действий своих соединений в случае вынужденного отхода. Но молодой 44-летний командующий войсками фронта не мог допустить даже в мыслях ведения обороны с возможным отходом вверенных ему войск. Они должны были, по его мнению, стоять насмерть. И Конев тут же приказывает командарму 16-й: „Драться упорно. Всякое понятие подвижной обороны исключить… В соответствии с этим переработать план обороны“».

Об этом писал в своих мемуарах и Рокоссовский:

«Во второй половине сентября штаб тщательно разработал план действий войск армии на занятом ею рубеже. Мероприятия, предусмотренные в нем, обеспечивали решительный отпор противнику. В то же время имелся вариант на случай, если, несмотря на все наши усилия, противнику все же удастся прорвать оборону. Этот вариант определял, как должны отходить войска, нанося врагу максимальный урон и всемерно задерживая его продвижение. Мысли, руководившие нами: враг еще намного сильнее нас, маневреннее, он все еще удерживает инициативу, поэтому нужно быть готовым и к осложнениям.

Этот план был представлен командующему Западным фронтом И. С. Коневу. Он утвердил первую часть плана, относившуюся к обороне, и отклонил вторую его часть, предусматривавшую порядок вынужденного отхода».

Таким образом, Константин Константинович гораздо точнее предвидел возможное развитие событий, чем командование Западного фронта. Однако сделать он ничего не мог. Конев запретил даже думать об отступлении, а тем более заранее разрабатывать планы возможного отхода. Впрочем, как мы увидим далее, Рокоссовскому уже в первые дни сражения пришлось вместе со штабом отбыть из расположения своей 16-й армии, и он при всем желании не мог организовывать ее отход и прорыв из окружения.

Накануне начала немецкого наступления Рокоссовский наконец-то смог установить адрес своей семьи. 30 сентября 1941 года штаб 16-й армии выдал следующую справку: «Предъявительница сего гражданка Рокоссовская Юлия Петровна является женой Командующего 16 армией - генерал-лейтенанта тов. Рокоссовского Константина Константиновича.

Вместе с ней в гор. Новосибирске по улице Добролюбова № 91 проживает их дочь Ада Константиновна Рокоссовская.

Генерал-лейтенант Рокоссовский Константин Константинович за боевые заслуги награжден четырьмя орденами „Красное Знамя“ и орденом Ленина.

На основании существующего законоположения члены семьи генерал-лейтенанта Рокоссовского пользуются льготами как семьи орденоносца».

Главный удар немцы наносили по флангам Западного фронта, а не по магистрали Смоленск - Москва, где его ожидало советское командование. На участке 16-й армии немцы лишь демонстрировали наступление, и его удалось без особого труда отразить. Но после полудня Рокоссовский получил сведения от командующего 19-й армией М. Ф. Лукина о напряженных боях на правом фланге его армии.

3 октября Рокоссовский решил провести разведку боем. Пленные показали, что на Ярцевском направлении появились танковые и моторизованные части. Рокоссовский усилил оборону магистрали Москва - Смоленск и даже провел артиллерийскую контрподготовку с участием дивизиона «катюш». Контрподготовка пришлась по пустому месту, так как в действительности немцы здесь наступать не собирались. Рокоссовский отмечал: «Весь следующий день враг держал под сильным огнем наш участок обороны, не предпринимая наступления. Группы самолетов бомбили позиции батарей и вели усиленную разведку дорог в сторону Вязьмы». Вечером 3 октября Лукин сообщил, что пришлось повернуть 244-ю дивизию фронтом на север. Рокоссовский направил на помощь соседу 127-ю танковую бригаду и 38-ю и 214-ю стрелковые дивизии.

«Командарму 16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16 армии с войсками передать командарму 20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму.

В состав 16 армии будут включены в районе Вязьмы 50 сд (19А), 73 сд (20А), 112 сд (16А), 38 сд (16А), 229 сд (20А), 147 тбр (резерв ЗФ), дивизион PC, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии - задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменска, и не пропустить его севернее рубежа Путьково - Крутые - Дрожжино, имея в виду - созданной группировкой (т. е. 16-й армией) в дальнейшем перейти в наступление в направлении Юхнов.

Получение и исполнение донести. Конев, Булганин, Соколовский. 5.10.41».

Историк И. Н. Смирнов пишет:

«Рубеж остановки немцев, приказом Конева, был назначен на реке Утра в 35-ти километрах к югу от Вязьмы, то есть - в полосе Резервного фронта (!). Рокоссовский в своих мемуарах пишет, что он якобы не знал - какие дивизии должны ожидать его в Вязьме, по его прибытию туда. Он пишет: „…вечером (5 октября) я получил телеграмму из штаба Западного фронта… со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы - мы получим пять стрелковых дивизий со средствами усиления“. По писанию Рокоссовского - ему их кто-то должен был выдать, а он получить. В приказе - ему совершенно ясно указывалось, о какой группировке из пяти дивизий и одной танковой бригады шла речь. Из них две дивизии были из 16-й армии самого Рокоссовского - 112-я сд и 38-я сд. В приказе указывались так же - 50-я сд из 19-й армии, 73-я сд и 229-я сд из 20-й армии, 147-я тбр из резерва Западного фронта. Сама группировка сохраняла название 16-й армии, а Рокоссовский оставался ее командующим. Фактически Рокоссовский должен был передать только участок фронта, занимаемый армией, а не 16-ю армию. Эта армия, в другом составе и на другом месте, оставалась в его подчинении…

Рокоссовский пишет в своих воспоминаниях: „…Утром 6 октября прибыли приемщики от 20-й армии… Сборы были короткими. Наш штаб двинулся к новому месту назначения, и все мы чувствовали, что произошли какие-то грозные события, а у нас в этот тревожный момент - ни войск, ни уверенности, что найдем войска там, куда нас посылают. Попытки связаться по радио со штабом фронта были безуспешны. Мы оказались в какой-то пустоте и в весьма глупом положении. Нужно было самим постараться выяснить обстановку, что и делалось с помощью разведки в разных направлениях. Насторожила картина, которую увидели, подходя к Днепру, восточнее Ярцево. Брошенные позиции. В окопах ни одного человека. Мы знали, что в тылу за нашей армией располагалась по Днепру одна из армий Резервного фронта. Где она и что здесь произошло, трудно было догадаться“.

Догадаться Рокоссовскому, при желании, было совсем не трудно. Штаб его 16-й армии и штаб 39-й сд (7-й дно) Резервного фронта находились совсем рядом - в Дорогобуже. Штаб 16-й армии был в восточной части города, а штаб 29-й сд был в Ямщине на окраине Дорогобужа. А городок-то небольшой. В штабе 29-й многое было известно. Еще 3 октября 8-я сд (8 дно) отошла с Днепра. 29-я сд заняла ее позиции, и вот теперь, по тревоге, 5-го и она оставила их. О том, что делается под Ельней, было, конечно, там тоже известно, ведь посылка и 29-й сд намечалась туда же. Но отменили. И что дивизия - получила приказ на движение к Вязьме - можно было узнать в тот же день. Хотя особый отдел, выделенный в то время из НКВД в НКО, но опекаемый НКВД, был на страже всех секретов, но командарма, даже из другого фронта, уж наверное разрешили бы информировать. Не хотели или не могли взаимодействовать ни фронты, ни командармы самостоятельно!

Из написанного в воспоминаниях создается такое впечатление, что Рокоссовский приказа Конева как бы не читал. Скорее он делает вид, что в приказе не было того, что там было. Отсюда и как бы не понимал, что немцы уже близко от Вязьмы и какая перед ним поставлена задача. Но это в мемуарах - на деле было по-другому. А командарм пишет дальше: „Ощущение оторванности было гнетущим. Крайне беспокоил вопрос, что происходит южнее магистрали… Лобачев, захватив нескольких офицеров, поехал вперед. Прошло не более часа, и он вернулся… Встретил на перекрестке Соколовского. В Касне уже никого нет (ее разбомбили еще 2-го числа и порученец, доставивший приказ на самолете 5 октября, наверняка должен был сказать об этом Рокоссовскому)… А ваша задача, сказал Соколовский, остается прежней (то есть та, которая указана в приказе Конева)… Где они находятся, эти обещанные (!) в приказе Конева дивизии? С этой мыслью я ехал к месту расположения нового нашего КП. Мы нашли его почти готовым. Заработали радисты. Штаб фронта молчал… мы с Лобачевым отправились в город“.

…Долг Рокоссовского в то время состоял в том, чтобы выполнить отданный и доставленный ему на самолете приказ, а не покидать те части, которые были предназначены ему в приказе. Теперь, как он сам видел, эти части - не успевают подойти к Вязьме и, брошенные на произвол судьбы, попадут в окружение! И о каком уплотнении внутреннего кольца он говорил - с наступлением темноты немцы прекратили боевые действия, и город был занят только на следующий день…

Рокоссовский - первый из высших военачальников ясно представил себе сложившуюся обстановку. При желании, ему - „и карты в руки“. Какие дивизии должны были подойти, он прекрасно знал. Можно было вернуться, организовать их подход и развернуть в боевой порядок против еще не сомкнувшихся двух танковых дивизий. К тому же немцы прекратили боевые действия в связи с наступлением темноты. Другие танковые дивизии немцев только начали выдвижение к Вязьме. Была возможность повлиять на действия Ставки в срочном наращивании сил, в том числе и в срочной переброске сюда 119-й и 5-й дивизий 31-й армии. Семь дивизий (с учетом еще полков 29-й сд) - это уже сила. Обладая, несомненно, умением организовать боевые действия в экстремальных условиях, что было доказано в Ярцево, Рокоссовский мог бы не дать сомкнуться немецким „клещам“. Вот тогда и сохранены были бы сотни тысяч солдатских жизней. Но это все из области - если бы. Рокоссовский отмежевался от всего этого».

Фактически И. Н. Смирнов обвиняет Рокоссовского в трусости, в том, что он сделал все, чтобы вместе со своим штабом оказаться вне кольца окружения, и бросил окруженные войска на произвол судьбы. Обвинение серьезное, но бездоказательное.

Приказ Конева в самом деле не отличался ясностью. Он более походил на благое пожелание, на некоторый лозунг, а не на реальное боевое распоряжение. В нем не было прописано, кто и как организует отправку упомянутых дивизий в район Вязьмы, когда и как они туда прибудут, с указанием рубежей и сроков. Логичнее всего было бы поручить отправку этих дивизий штабу Рокоссовского, который теперь должен был ими командовать. И при этом предусмотреть, чтобы сам штаб двигался к Вязьме по крайней мере с одной из этих дивизий. Тогда бы Рокоссовский, прибыв в Вязьму, имел бы возможность организовать оборону города и задержать немецкие танковые части хотя бы на сутки-двое. А за это время из «котла» успели бы выйти десятки тысяч бойцов и командиров. Но ничего подобного в приказе Конева не было, и Рокоссовский, даже если и сознавал опасность переброски к Вязьме своего штаба в отрыве от подчиненных ему войск, ничего сделать все равно не мог. Ему ведь было приказано вместе со штабом как можно скорее прибыть в Вязьму.

И. С. Конев так вспоминал о событиях, связанных с передислокацией штаба 16-й армии под Вязьму, в своих мемуарах, опубликованных еще при жизни Рокоссовского:

«На рассвете 2 октября противник после сильной артиллерийской и авиационной подготовки начал наступление против войск Западного и Резервного фронтов. Здесь действовали основные силы группы „Центр“. Одновременно с атаками переднего края противник наносил сильные авиационные удары по нашим тылам.

Основной удар (силами 3-й танковой группы и пехотных дивизий 9-й армии) противник нанес в направлении Канютино - Холм-Жирковский, т. е. в стык 30-й и 19-й армий. Чтобы представить силу удара врага, достаточно одного примера: против четырех стрелковых дивизий 30-й армии противник ввел в сражение 12 дивизий, из них три танковые и одну моторизованную общей численностью 415 танков. Войска 30-й и 19-й армий проявили огромное упорство, стойко удерживали свои позиции. Но большое превосходство врага в силах вынуждало нас отходить.

Ценой огромных потерь противнику удалось прорвать наш фронт и к исходу дня 2 октября продвинуться в глубину на 10–15 километров. В результате авиационного удара по командному пункту фронта, находившемуся в Касне, у нас были потери, но так как все средства связи были укрыты под землей, а руководящие работники штаба были заранее рассредоточены, управление войсками не было нарушено. С утра по моему распоряжению силами 30-й, 19-й армий и частью сил фронтового резерва, объединенных в группу под командованием моего заместителя генерала И. В. Болдина (в состав этой группы входили три танковые бригады, одна танковая и одна стрелковая дивизии, в общей сложности до 250 танков старых образцов), был нанесен контрудар с целью остановить прорвавшегося противника и восстановить положение. Однако ввод фронтовых резервов и удары армейских резервов положения не изменили. Наши контрудары успеха не имели. Противник имел явное численное превосходство над нашей группировкой, наносившей контрудар. Правда, 19-я армия на большей части своего участка фронта отбила все атаки врага. Однако противник овладел Холм-Жирковским, устремился к Днепру и вышел в район южнее Булешова, где оборонялась 32-я армия Резервного фронта.

Второй удар противник нанес на Спас-Деменском направлении против левого крыла Резервного фронта. Войска 4-й немецко-фашистской танковой группы и 4-й армии, тесня к северу и востоку соединения наших 43-й и 33-й армий, вышли на линию Мосальск - Спас-Деменск - Ельня. Для Западного фронта и для 24-й и 43-й армий Резервного фронта сложилась очень тяжелая обстановка.

К утру 4 октября совершенно отчетливо определилось направление удара противника: от Спас-Деменска на Вязьму. Таким образом, обозначилась угроза выхода крупных танковых группировок противника в район Вязьмы в тыл войскам Западного фронта с юга, из района Спас-Деменска, и с севера, из района Холм-Жирковского. 19-я, 16-я и 20-я армии Западного фронта оказались под угрозой окружения. В такое же положение попадала и 32-я армия Резервного фронта.

Я доложил по ВЧ И. В. Сталину об обстановке на Западном фронте, о прорыве обороны в направлении Холм-Жирковский и на участке Резервного фронта в районе Спас-Деменска, а также об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 19-й, 16-й и 20-й армий Западного фронта. Сталин выслушал меня, но не принял никакого решения. Связь по ВЧ оборвалась, и разговор прекратился. Я тут же связался по бодо с начальником Генерального штаба маршалом Б. М. Шапошниковым и доложил ему обстановку. Я просил разрешения отвести войска нашего фронта на Гжатский оборонительный рубеж. Шапошников выслушал доклад и сказал, что доложит Ставке. Однако решения Ставки в тот день не последовало (дословно привести этот разговор я, к сожалению, не могу, так как в архивах Министерства обороны он до сих пор не обнаружен).

Командование фронта приняло решение об отводе войск на Гжатский оборонительный рубеж, которое потом было утверждено Ставкой. В соответствии с этим были даны указания командующим 30-й, 19-й, 16-й, 20-й армиями об организации отхода.

Здесь мне хочется внести ясность в вопрос о положении 16-й армии, которой командовал К. К. Рокоссовский, в связи с тем что в книге В. Соколова „Вторжение“ допущена явная неточность. В этой книге приводится такой разговор Г. К. Жукова с К. К. Рокоссовским:

„А теперь скажи-ка, уважаемый командарм, как и почему твоя армия попала в окружение?..

Вопрос покоробил Рокоссовского. Он передернул плечами и помимо своей воли скомкал в руке кусок карты. ‘Что это, издевка?’ И он вспомнил, как в октябре, после отхода по лесам, его, Рокоссовского, вместе с членом Военного совета Лобачевым вызвал прежний командующий фронтом, желая сорвать на ком-то злость, встретил гневными словами: ‘Сами вышли, а армию оставили!’ Это был несправедливый упрек, который трудно забывается. Ведь к тому времени, когда 16-я армия была окружена в районе Дорогобужа, он, Рокоссовский, уже не командовал ею…“

Все описание того, как упрекал Рокоссовского прежний командующий - сиречь я, не соответствует действительности.

Управление и штаб 16-й армии К. К. Рокоссовского еще до вяземского окружения моим приказом выводились в район Вязьмы, имея задачу объединить под командованием Рокоссовского подходящие из глубины резервы и выходящие из окружения группы. 16-й армии ставилась задача организовать оборону на рубеже Сычевка - Гжатск».

«Были приняты все меры, чтобы приказ до Рокоссовского дошел своевременно и чтобы его штаб вовремя вышел из-под угрозы окружения. Для проверки выполнения этого приказа я послал в штаб Рокоссовского подполковника Чернышева, который донес по радио, что приказ Рокоссовским получен. Сам же Чернышев, возвращаясь в штаб фронта, где-то по пути погиб. Память об этом боевом офицере, не раз выполнявшем ответственные поручения командования фронта, я всегда храню в своем сердце.

Одновременно с выходом управления 16-й армии в район Вязьмы прибыли части 50-й стрелковой дивизии. Моим распоряжением эта дивизия из состава 19-й армии перебрасывалась в район Вязьмы, чтобы не допустить смыкания противником кольца окружения. Но пока собирали незначительный армейский автотранспорт, время ушло, и, к сожалению, вовремя успели прибыть только два стрелковых полка и артиллерийский полк. Остальные части этой дивизии были отрезаны наступающим противником и тоже оказались в вяземском окружении. Дивизии, перечисленные в приказе Рокоссовскому, не сумели выйти полностью в назначенные районы. При выходе в район Вязьмы они ввязались в бои с мотомеханизированными частями противника и под ударами его превосходящих сил понесли значительные потери. Но и после этого они продолжали сражаться частично внутри кольца окружения, частично вне его - на рубеже Сычевка - Вязьма.

Полагаю, что эти документальные данные достаточны для того, чтобы опровергнуть выдуманные упреки с моей стороны в адрес Рокоссовского».

А вот что об обстоятельствах, связанных с перемещением штаба 16-й армии под Вязьму, вспоминал сам Рокоссовский:

«Вечером 5 октября я получил телеграмму из штаба Западного фронта. Она гласила: немедленно передать участок с войсками генералу Ф. А. Ершакову, а самому со штабом 16-й армии прибыть 6 октября в Вязьму и организовать контрудар в направлении Юхнова. Сообщалось, что в районе Вязьмы мы получим пять стрелковых дивизий со средствами усиления.

Все это было совершенно непонятно. Севернее нас, в частности у генерала Лукина, обстановка складывалась тяжелая, каковы события на левом крыле фронта и южнее, неизвестно…

Тут были товарищи Лобачев, Казаков, Малинин, Орел. У них, как и у меня, телеграмма эта вызвала подозрения. Помню возглас начальника штаба:

Уходить в такое время от войск? Уму непостижимо!

Я потребовал повторить приказ документом за личной подписью командующего фронтом.

Ночью летчик доставил распоряжение за подписями И. С. Конева и члена Военного совета Н. А. Булганина.

Сомнения отпали. Но ясности не прибавилось».

Вместо пяти дивизий в распоряжении Рокоссовского в Вязьме, по свидетельству Конева, оказалась только одна, да и та неполного состава. Противостоять ворвавшимся на окраины города двум танковым немецким дивизиям она никак не могла.

По дороге к Вязьме штаб 16-й армии встретил только беженцев и разрозненные группы отступающих красноармейцев. Рокоссовский свидетельствовал: «Поручив Малинину разыскивать войска и добиваться связи с фронтом или Ставкой, мы с Лобачевым отправились в город.

Начальник гарнизона генерал И. С. Никитин доложил:

В Вязьме никаких войск нет, и в окрестностях тоже. Имею только милицию. В городе тревожно, распространяются слухи, что с юга и юго-востока из Юхнова идут немецкие танки.

Где местная советская и партийная власть?

В соборе. Там все областное руководство.

Собор стоял на высоком холме, поднимаясь над Вязьмой подобно древней крепости. В его подвале мы действительно нашли секретаря Смоленского обкома партии Д. М. Попова, вокруг него собрались товарищи из Смоленского и Вяземского городских комитетов партии. Здесь же был начальник политуправления Западного фронта Д. А. Лестев. Он обрадованно помахал рукой:

Все в порядке, товарищи. Знакомьтесь с командующим…

К сожалению, пришлось их огорчить. Командующий-то есть, да командовать ему нечем. Я попросил генерала Никитина доложить партийному руководству все имеющиеся у него сведения о войсках и положении в районе Вязьмы. Лестев был крайне удивлен.

Как же так? - заявил он. - Я недавно из штаба фронта, он перебирается на новое место, и меня заверили, что тут у вас не менее пяти дивизий, которые ждут прибытия штаба шестнадцатой армии…

Не успел я спросить Никитина насчет разведки и наблюдения за подступами к городу, как в подвал вбежал председатель Смоленского горсовета А. П. Вахтеров:

Немецкие танки в городе!

Кто сообщил?

Я видел их с колокольни!

Алексей Андреевич, позаботься, пусть приготовят машины, - обратился я к генералу Лобачеву.

Мы с Лестевым и Поповым быстро взобрались на колокольню. Действительно увидели эти танки. Они стреляли из пулеметов по машинам, выскакивавшим из города.

Немецкие танки вступали в Вязьму. Нужно было немедленно выбираться. Вязьму в данное время некому было защищать».

Рокоссовский поступил совершенно правильно, запросив подтверждение приказа в письменном виде. Он прекрасно понимал, что в случае неблагоприятного развития событий из него легко могут сделать козла отпущения, обвинив в том, что он бросил войска своей армии в самый разгар сражения. От устного приказа Конев в любой момент мог откреститься. И не случайно, что письменное подтверждение приказа с полковником Чернышевым поступило только в ночь с 5 на 6 октября. Дело в том, что решение Конева на отвод части сил Западного фронта Ставка утвердила только поздно вечером 5 октября, причем из группировки войск, перебрасываемых к Вязьме, была изъята 112-я стрелковая дивизия. Но и другие дивизии вовремя поспеть не могли. Если бы Рокоссовский сразу бы приступил к выполнению приказа, когда он еще не был утвержден Ставкой, его могли бы обвинить в самовольном оставлении войск. Но теперь, когда приказ был получен только в ночь на 6 октября, быть утром 6 октября в Вязьме штаб Рокоссовского уже не мог. Командарм и его подчиненные оказались в Вязьме только во второй половине дня 6 октября, почти одновременно с немецкими танками. Во время перемещения к Вязьме штаб Рокоссовского не имел связи с дивизиями, переданными в его подчинение, и не мог организовать обороны города и предотвратить смыкание вражеского кольца.

Конев 5 октября еще не смог правильно оценить масштаб нависшей над его войсками опасности. Он видел угрозу Вязьме только с юга, от Спас-Деменска, но не знал, что к городу стремится и северная группировка немцев, что именно здесь планируется замкнуть кольцо окружения. Но если этого не знал Конев, то еще меньше это мог знать Рокоссовский, не располагавший сведениями о положении на фронте других армий Западного и Резервного фронтов. И никак нельзя обвинять Константина Константиновича в трусости. И. Н. Смирнов предполагает, что Рокоссовский мог бы двинуться навстречу выходящим из окружения войскам, чтобы организовать их прорыв. Но реальным в этом случае, в условиях отсутствия связи с находящимися в «котле» войсками, было бы только то, что Рокоссовский подчинил бы себе одну из встреченных дивизий и вместе с ней попытался бы прорваться на восток. В этом случае, если бы повезло, он прорвался бы к своим и, как и было в дальнейшем, возглавил бы войска на Можайской линии обороны. Но при прорыве он мог бы погибнуть или попасть в плен, и тогда его военная карьера в Великой Отечественной войне была бы закончена. Еще с большей вероятностью такая судьба ждала бы Рокоссовского, если Конев оставил бы Рокоссовского во главе прежних дивизий 16-й армии, оборонявшихся в районе Ярцева. Тогда шансов выбраться из кольца у него практически не было бы.

Можно сказать, что Рокоссовскому в какой-то мере повезло. Но обвинять его в трусости было никак нельзя. В Вязьму командарм прибыл не самовольно, а по приказу командующего фронтом. Когда же в Вязьму вошли немецкие танки, а связи с перебиравшимся на новое место штабом фронта не было, Рокоссовский должен был принимать решение, двигаться ли на запад, чтобы попытаться найти какие-то из подчиненных ему дивизий, или отступать на восток, пока еще немецкое кольцо не вполне сомкнулось. Константин Константинович понимал, что произошла катастрофа. И он принял решение отступать на восток, чтобы попытаться создать хоть какой-то заслон на пути к столице. Ведь в тот момент штаб 16-й армии был единственным армейским штабом Западного фронта, оказавшимся вне кольца окружения. И он смог подчинить себе только одну из дивизий, находившихся поблизости и успевшую пройти под еще не плотное кольцо окружения.

Константин Константинович понимал, что войскам, избежавшим окружения, необходимо как можно скорее оторваться от противника и создать оборону на новом рубеже. Бывший командующий артиллерией 16-й армии маршал артиллерии В. И. Казаков свидетельствует:

«Прибыв в указанный район, штаб армии расположился восточнее Вязьмы. Мы все еще не имели связи со штабом фронта. Дивизии, которые должны были войти в подчинение 16-й армии, выдвигались на рубеж западнее города. С ними тоже не было никакой связи.

Тогда К. К. Рокоссовский и А. А. Лобачев решили поехать в Вязьму и там из горкома партии попробовать связаться по ВЧ с Москвой. Но вскоре после их приезда в городе появились фашистские танки. Это были передовые части 3-й и 4-й вражеских танковых групп. Танки остановились на площади около горкома. Рокоссовский и Лобачев, миновав занятые гитлеровцами улицы, вырвались из города и вернулись в штаб.

7 октября к Вязьме подошли и главные силы противника, отрезав наши войска, находившиеся западнее и юго-западнее города.

Обстановка сложилась тяжелая. Связь со штабом фронта и с войсками, оборонявшимися западнее Вязьмы, была утеряна. Между штабом армии и ее дивизиями действовали войска противника. К. К. Рокоссовский собрал ближайших помощников и объявил свое решение направить в войска офицеров штаба. Они должны были пробраться через занятую гитлеровцами территорию и поставить дивизиям задачу на прорыв в северо-восточном направлении. Штаб армии командующий решил перевести в Туманово, расположенное в 8–10 километрах от автострады - между Вязьмой и Гжатском.

Назначенные начальником штаба М. С. Малининым офицеры отправились искать выделенные нам новые дивизии. Штаб армии, переехав в Туманово, оставался там до утра, ожидая донесений от войск. Связи все еще не было, хотя начальник связи армии полковник П. Я. Максименко делал все возможное, чтобы установить ее. Наконец удалось связаться с 18-й ополченской дивизией под командованием генерал-майора П. Н. Чернышева. Получив задачу, дивизия начала пробиваться в направлении Туманова.

К. К. Рокоссовский приказал выслать несколько групп разведчиков в направлении Гжатска и на автостраду восточнее Туманова. Подойдя к автостраде, разведчики натолкнулись на вражеских автоматчиков. Завязалась перестрелка.

После этого был созван расширенный Военный совет. Собрались мы в полуразрушенном блиндаже в лесу, где до нас располагались какие-то тыловые части. Шел мелкий дождь. Перекрытие блиндажа кое-где протекало. Было холодно и сыро. Дожди не сулили ничего хорошего. Нам предстояло двигаться по проселочным и лесным дорогам, которые при такой погоде очень скоро должны были стать труднопроходимыми. А это предвещало новые беды.

Мнения, высказывавшиеся на Военном совете, были различны.

Первым обсуждалось предложение об организации сильного отряда из личного состава штаба и полка связи для прорыва по автостраде на Гжатск. Многие надеялись, что там мы найдем штаб фронта. Кстати сказать, член Военного совета армии А. А. Лобачев, считая, что штаб фронта находится в Гжатске, накануне пытался лично убедиться в этом. Он поехал в Гжатск на броневике, минуя автостраду. Но вблизи города его обстреляли из мелкокалиберной противотанковой пушки. В броневик попало три бронебойных снаряда. Один из них угодил под сиденье и лишь чудом не взорвался, замотавшись в ветоши.

Но вернемся к заседанию Военного совета. Некоторые предлагали оставаться на месте, подождать подхода наших дивизий из-под Вязьмы, а затем начать активные действия. Командующий спокойно слушал каждого выступающего, и трудно было понять, как он относится к этим планам. Все ждали, что скажет Рокоссовский, какое из двух предложений он примет.

Константин Константинович отверг план прорыва к Гжатску по автостраде, так как это не сулило ничего, кроме бесславных жертв и разгрома штаба: судя по данным разведки, количество войск противника на автостраде с каждым часом увеличивалось. Сидеть на месте и пассивно ждать, когда подойдут наши дивизии, командарм тоже считал невозможным. В такой запутанной и быстро менявшейся обстановке это означало надеяться на авось.

Спокойно и уверенно Рокоссовский объявил свое решение, пожалуй, единственно верное в создавшейся обстановке. Командующий решил отвести штаб на 20–30 километров от автострады и обойти Гжатск с севера, рассчитывая выйти в расположение своих.

Были организованы три колонны из личного состава штаба и рот полка связи. Центральную колонну возглавлял К. К. Рокоссовский. Вместе с ним отправились член Военного совета А. А. Лобачев и начальник штаба М. С. Малинин. Левой колонной командовал, если не ошибаюсь, командир полка связи. Командовать правой колонной было приказано мне.

Мы выступили вечером 7 октября. А через два-три часа разведка центральной колонны встретила части 18-й дивизии генерал-майора П. Н. Чернышева, которые двигались примерно в том же направлении, что и мы. Наши силы умножились».

В другом мемуарном очерке В. И. Казаков вспоминал:

«В первые месяцы войны очень часто употреблялось слово „окружение“. Это было отвратительное, паническое по своей сущности слово, а не военный термин. В этой связи мне хочется с чувством особого удовлетворения отметить, что когда под Вязьмой наш штаб оказался в тяжелом положении и когда почти со всех сторон нас окружал враг, я ни разу не слышал, чтобы офицер или боец произнес слово „окружение“. В колоннах царили полное спокойствие и возможный в тех условиях порядок. Я глубоко убежден, что в этом большая заслуга К. К. Рокоссовского, который в самых сложных ситуациях не терял присутствия духа, неизменно оставался невозмутимым и удивительно хладнокровным.

Константин Константинович обладал и другими драгоценными качествами, которые имели огромное влияние на окружающих и в постоянстве которых мы неоднократно убеждались в годы войны и после ее окончания. Будучи безусловно строгим начальником, он никогда не был груб с подчиненными, не прибегал к брани, как это с некоторыми бывало на фронте. Особенно поражала в нем способность воздействовать на провинившихся, ни в какой мере не унижая их человеческого достоинства. За все эти бесценные качества нашего командующего по-настоящему любили и глубоко уважали не только в нашем штабе, но и в войсках (сначала армии, а потом и фронта)».

Благополучно покинув Вязьму, Рокоссовский и его штаб переместились на КП в 10 километрах северо-восточнее города. В деревне Туманово к ним присоединился кавалерийский эскадрон НКВД. От войск прежней 16-й армии штаб был уже отрезан немцами. Рокоссовский решил пробираться на северо-восток, где, как он полагал, немецких войск еще не было. К штабу 16-й армии присоединились командующий артиллерией Западного фронта И. П. Камера, начальник оперативного управления штаба фронта генерал-майор Г. К. Маландин и начальник политотдела фронта дивизионный комиссар Д. А. Лестев. Поход начали в ночь на 8 октября. В группе имелись легковые машины, грузовики и несколько танков БТ-7. Боевое охранение и разведку нес эскадрон НКВД. По пути штаб Рокоссовского встретил и подчинил себе 18-ю стрелковую дивизию народного ополчения. Под Гжатском группа нарвалась на немцев, потеряв один из своих танков. Мост через Гжать оказался взорван. Группа повернула на север и в ночь на 9 октября переправилась через Гжать вброд.

«В лесах севернее Уваровки - в сорока километрах от Можайска - удалось наконец-то связаться со штабом фронта. Получили распоряжение прибыть в район Можайска.

В этот же день прилетели У-2 за мной и Лобачевым. Я дал указания Малинину о переходе на новое место, и мы направились к самолетам. Малинин на минуту задержал меня:

Возьмите с собой приказ о передаче участка и войск Ершакову.

На вопрос, зачем это нужно, он ответил:

Может пригодиться, мало ли что…

В небольшом одноэтажном домике нашли штаб фронта. Нас ожидали товарищи Ворошилов, Молотов, Конев и Булганин. Климент Ефремович сразу задал вопрос:

Как это вы со штабом, но без войск шестнадцатой армии оказались под Вязьмой?

Командующий фронтом сообщил, что части, которые я должен принять, находятся здесь.

Странно…

Я показал маршалу злополучный приказ за подписью командования.

У Ворошилова произошел бурный разговор с Коневым и Булганиным. Затем по его вызову в комнату вошел генерал Г. К. Жуков.

Это новый командующий Западным фронтом, - сказал, обратившись к нам, Ворошилов, - он и поставит вам новую задачу.

Выслушав наш короткий доклад, К. Е. Ворошилов выразил всем нам благодарность от имени правительства и Главного командования и пожелал успехов в отражении врага.

Вскоре меня вызвали к Г. К. Жукову. Он был спокоен и суров. Во всем его облике угадывалась сильная воля. Он принял на себя бремя огромной ответственности. Ведь к тому времени, когда мы вышли под Можайск, в руках командующего Западным фронтом было очень мало войск. И с этими силами надо было задержать наступление противника на Москву.

Вначале Г. К. Жуков приказал нам принять Можайский боевой участок (11 октября). Не успели мы сделать это, как получили новое распоряжение - выйти со штабом и 18-й стрелковой дивизией ополченцев в район Волоколамска, подчинить там себе все, что сумеем, и организовать оборону в полосе от Московского моря на севере до Рузы на юге».

14 октября Рокоссовский прибыл в Волоколамск, а 16 октября противник начал наступление против левого фланга 16-й армии. К тому времени в район севернее Волоколамска выдвинулся 3-й кавалерийский корпус Л. М. Доватора. Корпус состоял из двух кавалерийских дивизий - 50-й генерала И. А. Плиева и 53-й комбрига К. С. Мельника. Рокоссовский подчинил корпус себе. Из Солнечногорска под Волоколамск в состав 16-й армии был переброшен сводный курсантский полк, созданный на базе военного училища имени Верховного Совета РСФСР, под командованием полковника С. И. Младенцева. На левом фланге армии появилась 316-я стрелковая дивизия генерал-майора И. В. Панфилова, прибывшая из Казахстана.

Чувствуется, что работать над мемуарами Рокоссовскому помогали редакторы - иначе трудно объяснить некоторые нестыковки. Описывая обстановку перед началом немецкого наступления на Волоколамск, Константин Константинович утверждает: «В каждом бою противник использовал главным образом свое подавляющее преимущество в танках. Этого нам опять следовало ожидать. Для противодействия танкам наметили бросить всю нашу артиллерию. Но ее у нас явно недоставало. Поэтому заранее предусматривался широкий маневр как траекториями, так и колесами. Спланировали перегруппировку артиллерии на угрожаемые участки, определили и изучили маршруты движения».

Но буквально через две страницы читаем: «Армия получила на усиление два истребительно-противотанковых артиллерийских полка, два пушечных полка, два дивизиона московского артучилища, два полка и три дивизиона „катюш“. По тому времени артиллерии у нас было много. Но учтите стокилометровый фронт обороны!..» Читатель так и остается в неведении, хватало ли в тот момент артиллерии 16-й армии или ощущалась ее острая нехватка. Кстати сказать, Рокоссовский, как и другие советские мемуаристы, обычно не раскрывает точного состава подчиненных ему армий и фронтов, что нередко делает затруднительным сравнение с противостоявшими ему немецкими соединениями.

Пока же подведем печальный итог Вяземского сражения и попробуем понять причины одного из тяжелейших поражений Красной армии, поставившей под угрозу Москву. Бывший начальник штаба Западного фронта В. Д. Соколовский по поводу Вяземского сражения в мемуарах откровенно лукавил:

«14 октября немецко-фашистское командование объявило об окружении основных сил Красной Армии на центральном - московском направлении. При этом сообщалось о захвате 350 тысяч советских военнопленных и большого количества вооружения. Называлось и число окруженных дивизий - 45. Эти данные были использованы немецкими буржуазными историками, к которым присоединились историки США, Англии и Франции.

На самом же деле в районе Вязьмы и Брянска были окружены наши 19, 20, 24 и 32-я армии, в общей сложности менее 20 дивизий, причем многие из них, понеся большие потери в предыдущих боях, насчитывали по 2–3 тысячи человек. Большинство войск Брянского, Западного и Резервного фронтов к 20 октября организованно отошли, создав новый фронт обороны. Находившиеся в окружении советские войска сковали значительное число фашистских дивизий. Впоследствии часть окруженных войск Западного и Резервного фронтов под командованием генерал-лейтенанта И. В. Болдина вышла из окружения. Многие подразделения присоединились к партизанским отрядам или образовали новые партизанские отряды (что, кстати сказать, не отрицают и буржуазные историки)».

На самом деле и количество окруженных дивизий и их потери были в несколько раз больше, чем утверждал после войны маршал Соколовский, на котором также лежала часть ответственности за постигшую фронт катастрофу. Разгром войск Западного, Резервного и Брянского фронтов в октябре 1941 года создал предпосылки для наступления германской группы армий «Центр» непосредственно на советскую столицу. Однако неблагоприятные погодные условия осенней распутицы не позволили немцам сразу же развить успех и выйти непосредственно к Москве, в тот момент еще очень слабо защищенной. В дальнейшем мужество защитников города, подход резервов из глубины страны, а также возникшие трудности в снабжении германских войск в осеннее-зимний период сорвали план «Тайфун» и не позволили германским войскам овладеть столицей.

В данном случае распутица больше мешала наступавшим моторизованным немецким войскам, чем отступавшим советским частям, у которых было значительно меньше автотранспорта. Бывший командующий 3-й танковой группой Герман Гот не без оснований утверждал: «Не русская зима, а осенние дожди положили конец немецкому наступлению. Дождь лил днем и ночью, дождь шел непрерывно, вперемежку со снегом. Дороги размокли, и движение приостановилось. Недостаток боеприпасов, горюче-смазочных материалов и продовольствия определял тактическую и оперативную обстановку последующих трех недель».

Однако немецкий генерал забыл об еще одном действительно решающем факторе - это сотни тысяч советских солдат, быстро переброшенных к Москве из Сибири и Дальнего Востока и не дрогнувших под натиском германских танков. Забыл о талантливых советских генералах, которые сумели заставить войска стойко обороняться. Одни грязь и мороз никак не смогли бы остановить немцев, о чем забывают многие западные историки, до сих пор мусолящие версию о «генерале Морозе».

Как известно, в результате контрнаступления группа армий «Центр» была отброшена от Москвы на 150–200 километров. Однако причины, по которым немцы оказались у ворот столицы, в советское время сводились в основном к численному превосходству вермахта, особенно в танках и авиации. Только в последние 15 лет стал возможен более объективный взгляд на эту проблему.

Директива о переходе к обороне на Западном направлении была отдана Ставкой ВГК только 27 сентября 1941 года, а уже через три дня 2-я танковая группа начала наступление против Брянского фронта, который до того безуспешно пытался ее разбить. За три дня подготовить оборону не было никакой возможности. Не лучше было положение Западного и Резервного фронтов, которые до этого также вели наступление в течение полутора-двух месяцев и не успели подготовить долговременной обороны.

Еще 21 сентября 1941 года фон Бок записал в дневнике: «С востока на 2-ю танковую группу Гудериана продолжают наседать русские. 29-й моторизованной дивизии (Фремерей) на участке у Новгород-Северского противостоят части восьми-девяти русских дивизий». Бои на этом участке фронта продолжались и на следующий день. Правда, на других участках группы армий еще 20 сентября уверенно отмечали, что противник явно переходит к обороне. Но и двух недель оказалось недостаточно, чтобы как следует подготовиться к отражению вражеского наступления. Тем более что какие-то атаки местного значения все-таки продолжались. В частности, Гальдер 23 сентября на фронте группы армий «Центр» отмечал «незначительные атаки противника». По мнению же М. Ходаренка и Б. Невзорова, «соединения 16, 19, 22, 24, 29 и 43-й армий наступали даже в последней декаде сентября, группа генерала Ермакова - всю вторую половину его, а 13-я армия, по существу, весь месяц. Это отвлекало войска от организации глубоко эшелонированной обороны, не позволяло создать оборонительные группировки и в конечном итоге - приводило к большим потерям личного состава. Так, группа Ермакова только лишь 27 сентября потеряла 4913 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести». Бывший заместитель начальника штаба Брянского фронта генерал Л. М. Сандалов в мемуарах признавал: «То, что группа Ермакова вела во второй половине сентября главным образом наступательные бои и мало внимания оказывала вопросам обороны, ослабило левофланговые войска фронта, а противнику принесло огромные выгоды». Бывший же командующий Брянским фронтом маршал А. И. Еременко, напротив, в мемуарах утверждал: «Подводя краткий итог боевой деятельности войск Брянского фронта за период с 14 августа по 30 сентября 1941 г., следует сказать, что в результате контрударов и контратак войск фронта, особенно контрудара в районе Трубчевска, гитлеровцам были нанесены значительные потери, ослабившие мощь их ударных группировок». Но он же отмечает, что войска группы Ермакова и 13-й армии получили приказ о переходе к обороне только 28 сентября.

Вопреки распространенному мнению, советские войска не сильно уступали противнику в людях и технике. Численность личного состава группы армий «Центр» в начале октября составляла 1 929 406 человек, из которых большая часть участвовала в операции «Тайфун». У них имелось 1387 самолетов и около 1700 танков. Им противостояли войска трех советских фронтов, имевшие, по оценке К. Рейнхардта, 1 252 591 человек личного состава, 849 танков, 5637 орудий и 4961 миномет, 62 651 автомашину и трактор, 936 самолетов, в том числе 545 истребителей на линии фронта около 730 километров.

Из книги Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год автора Судоплатов Павел Анатольевич

Глава 16. БИТВА ЗА МОСКВУ Спецназ занимает оборонуО возможном скором наступлении немцев на Москву разведка предупреждала уже в 20-х числах сентября 1941 года (сразу же после захвата немцами Киева). Оставалось десять дней до начала немецкого «решительного броска». Вопросы

Из книги Сергей Есенин автора Куняев Станислав Юрьевич

Глава третья В Москву! В Москву! Я люблю этот город вязевый… С. Есенин Москва. Август 1912-го – март 1915-го. В эти три московских года жизни начинающего поэта уместилось многое: работа в типографии ради хлеба насущного и роман с Анной Изрядновой, закончившийся рождением сына,

Из книги Воспоминания и размышления автора Жуков Георгий Константинович

Глава четырнадцатая. Битва за Москву 5 октября 1941 года из Ставки передали: – С командующим фронтом будет говорить по прямому проводу товарищ Сталин. Из переговорной штаба Ленинградского фронта я передал по «Бодо»: – У аппарата Жуков. Ставка ответила: – Ждите. Не прошло

Из книги На советской службе (Записки спеца) автора Ларсонс Максим Яковлевич

Глава шестая Назначение заместителем начальника валютного управления в Москве - Отъезд в Москву - Встреча с П. И. Пальчинским После того, как я оставил мою должность в Железнодорожной Миссии, я вернулся к частной жизни. В конце мая 1921 года народный комиссар финансов Н. Н.

Из книги Склонен к побегу автора Ветохин Юрий Александрович

Глава 25. В Москву Был конец декабря 1967 года. Поток заключенных, перевозимых по этапу из одной тюрьмы в другую, не иссякал. Однако, мне на этот раз ехать было немного свободнее, чем летом. Теперь мое этапное дело было с угла на угол перечеркнуто красной чертой, а вверху на моем

Из книги Фаина Раневская автора Гейзер Матвей Моисеевич

Глава вторая «В МОСКВУ, в МОСКВУ!» Итак, Таганрог стал тесен юной Фаине Фельдман. В 1913 году, выпросив у родителей немного денег, она впервые поехала в Москву. Там она сразу же отправилась по театрам Москвы в поисках работы. Но таких, как она, было немало, и к тому же из-за

Из книги Пожарский автора Володихин Дмитрий

Битва за Москву Рассказывая о битве за Москву, историки, писатели, публицисты редко предупреждают читателя, сколь страшно складывались обстоятельства для полков Пожарского, устало бредущих к Москве. Кто из русских историков не был заворожен той титанической работой,

Из книги Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля. автора Зенькович Николай Александрович

Глава 9 В Москву! В Москву! Самый молодой секретарь ЦК В 1978 году, когда 47-летний Горбачёв перешёл на работу в ЦК КПСС, средний возраст членов Политбюро составлял 67 лет. А союзных министров - 64 года.Р.М. Горбачёва:- В 1978 году Пленум Центрального Комитета КПСС избирает

Из книги Перед бурей автора Чернов Виктор Михайлович

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Мой отъезд в Москву. - Наша легализация как политическая провокация. Нелегальная жизнь в Москве. - Приезд Гоца в Москву. - Приезд английской рабочей делегации и собрание печатников. - Нелегальный отъезд из России При эвакуации Уфы мне

Из книги Конев. Солдатский Маршал автора Михеенков Сергей Егорович

Глава восемнадцатая. БИТВА ЗА КАЛИНИН И МОСКВУ В дни калининского «сидения» в жизни Конева произошло событие, которое впоследствии изменит всю его личную жизнь. Однако вначале он не придал этому событию особого значения.Все эти дни, как вспоминал адъютант командующего

Из книги Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки автора Петров Дмитрий

Глава шестая. Битва в эфире 1Кеннеди не проснулся знаменитым.Да, утром 26 сентября 1960 года - в день теледебатов с Никсоном - он уже был видным политиком, сенатором и кандидатом в президенты. Но еще не сиял звездой. Ей предстояло взойти лишь под вечер. Обычное дело - кто-то

Из книги Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя. Том 1 автора Кулиш Пантелеймон Александрович

Из книги Жуков. Маршал жестокой войны автора Рокоссовский Константин Константинович

Начало войны. Битва за Москву …Мне приходилось слышать и читать во многих трудах военного характера, издаваемых у нас в послеоктябрьский период, острую критику русского генералитета [в годы Первой мировой войны], в том числе и русского Генерального штаба, обвинявшегося в

Из книги Злой дух России. Власть в тротиловом эквиваленте-2 автора Полторанин Михаил Никифорович

Точка перегиба - 1: «в Москву, Москву, Москву» Представим себе, что все события протекли и без Б. Н. Ельцина. Что тогда бы было?По местному телевидению показали б, как Первый секретарь обкома / Губернатор (не суть важно) Борис Николаевич сдает власть и говорит преемнику.

Константин Константинович Рокоссовский был одним из самых талантливых и одаренных полководцев Великой Отечественной войны. Военная служба была не только его профессией, но и судьбой, призванием.

Константин Константинович Рокоссовский был одним из самых талантливых и одаренных полководцев Великой Отечественной войны. Военная служба была не только его профессией, но и судьбой, призванием.

Жизненный и боевой путь Рокоссовского - от солдата до маршала двух народов - был сложным и трудным. В первую мировую войну был унтер-офицером в Каргопольском драгунском полку и в первый же год получил боевую награду - Георгиевский крест.

В октябре 1917 г. он вступает в Красную гвардию. Участвует в гражданской войне. Был командиром кавалерийского эскадрона, отдельного дивизиона, полка и бригады, советником монгольской кавалерийской дивизии на Дальнем Востоке. Во время событий на КВЖД в 30-е годы участвовал в боевых действиях.

В 1925 г. окончил кавалерийские курсы в Ленинграде, где учился вместе с Жуковым, Баграмяном, Еременко. Надо сказать, что это неповторимое поколение командиров училось не по обязанности, а по глубокой внутренней потребности и с особым упорством, восторгом и воодушевлением.

В 1929 г. он окончил курсы усовершенствования высшего начальствующего состава при Военной академии им. Фрунзе. В феврале 1936 г. назначается командиром кавалерийского корпуса. В его аттестации отмечается: "Хорошо подготовленный командир. Военное дело любит, интересуется им и все время следит за развитием его. Боевой командир с волей и энергией... Очень ценный и растущий командир".

Но репрессии 1937 г. не обошли и Рокоссовского. Арестованный по ложному доносу, он отсидел в тюрьме с августа 1937 г. по март 1940 г. В личном деле об этом сказано деликатно: "Находился под следствием, освобожден с прекращением дела". Освобождение его состоялось по настоятельному ходатайству С. К. Тимошенко и Г. К. Жукова. . Константин Константинович вновь был назначен командиром 5-го кавалерийского корпуса, а затем 9-го мехкорпуса в составе Киевского особого военного округа, которым командовал Жуков. Кстати, в 20-е годы Жуков был командиром полка в дивизии у Рокоссовского. Вот так непрестанно переплетались их судьбы...

Жуков, вспоминая службу того периода, отмечал: "Более обстоятельного, работоспособного, трудолюбивого и по большому счету одаренного человека мне трудно припомнить".

В должности командира корпуса Константин Константинович в 1940 г. совершал поход в Бессарабию, в этой же должности встретил Великую Отечественную войну. Отличительной чертой его командирского, полководческого искусства были умение быстро ориентироваться в сложной обстановке, высокие организаторские качества, воля и непреклонная решимость выполнить поставленную задачу.

В начале войны танковые и механизированные корпуса, как правило, использовались для нанесения контрударов. В условиях господства противника в воздухе и при прорыве его танковых группировок на широком фронте эти корпуса приходилось вводить в бой с марша, по частям, без предварительной подготовки, и поэтому их применение обычно не достигало цели.

Корпусу Рокоссовского пришлось также вступать в сражение после 200-километрового марша. Причем часть пехоты шла своим ходом. Однако одна из дивизий смогла отбросить противника за Стырь, другая атаковала в районе Олына. Продвижение немецко-фашистских войск было на какое-то время остановлено.

Выдержать экзамен на прочность, психологическую нагрузку первых дней войны - самое трудное. Рокоссовский решил организовать оборону на достигнутом рубеже и подготовиться к отражению новых ударов. Часть орудий и танков он приказал выставить для стрельбы прямой наводкой, пехоте - окопаться. Но из Генштаба и штаба фронта поступали требования и команды нанести контрудар. Комкор решил с места нанести огневое поражение атакующим танкам и пехоте, а затем их атаковать. Расчет оказался верным.

Во время вынужденного отступления соединения корпуса оказывали противнику сопротивление на промежуточных оборонительных рубежах и умело избегали окружений. Примечательно, что в начале войны, когда награждали очень скупо, Рокоссовский удостоился ордена Красного Знамени.

Тяжело было на Юго-Западном фронте, но еще сложнее складывалась обстановка на Западном. Пооешению Ставки Константина Константиновича направляют на Западный фронт, который вел Смоленское сражение, командовать подвижной армейской группой в районе Ярцево, которой реально не существовало.

Генерал Рокоссовский начал самым решительным образом подчинять себе все встреченные части, отдельные группы военнослужащих, выходящих из окружения, создавал из них сводные отряды, батальоны, полки и расставлял для обороны важнейших узлов дорог и населенных пунктов. Работал сутками, без отдыха, не раз нарывался на немецкие танки, попадал под обстрелы, но все же сумел собрать эти разрозненные силы в кулак и, выбрав удачный момент, нанес удар по прорвавшемуся противнику. Он овладел городом Ярцево, форсировал реку Воль и закрепился на выгодном рубеже.

Через полтора месяца после начала войны Рокоссовский получает второе повышение - назначается командующим 16-й армией Западного фронта. В нее входили шесть стрелковых дивизий, танковая бригада и другие части. Армия получила задачу оборонять важнейшее направление, ведущее к Москве, - Смоленск, Вязьма, а затем Волоколамск. Обстановка была тяжелая.

Гитлер бросал на Московское на правление все новые силы.

Рокоссовский и его войска, игравшие важнейшую роль в обороне Москвы, понимали всю ответственность, которая на них возлагалась, и сделали все, чтобы остановить и не допустить врага к Москве. Константин Константинович подавал подчиненным пример бодрости, неиссякаемой энергии и новаторства в решении оперативно-тактических задач. Не случайно, что именно из 16-й армии вышли легендарные командиры: Панфилов, Доватор, Катуков, Белобородов и другие. Но были и драматические ситуации. Когда под напором превосходящих сил его соединения отошли на рубеж в 10 км от Истринского водохранилища, Жуков отдал Рокоссовскому приказ: "Стоять насмерть". Но командарм резонно полагал, что выгоднее отвести войска за водохранилище и там закрепиться. Жуков подтвердил свой приказ. Тогда Рокоссовский обратился к начальнику Генштаба Б. М. Шапошникову, и тот, наверняка с согласия Верховного, санкционировал отвод 16-й армии. Жуков прислал телеграмму: "Войсками фронта Командую я! Приказ об отводе войск... отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже, и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков".

Во времена, когда маршал был в опале, этот эпизод чаше всего приводился для того, чтобы осудить "произвол Жукова". Но обстоятельства были значительно сложнее. С точки оценки обстановки в полосе одной армии, оперативная целесообразность решения командарма была, видимо, обоснованной. Но с точки зрения стратегической обстановки в полосе всего фронта отход армии, занимающей центральное положение, был опасным, ибо мог подтолкнуть к этому и другие армии, положение которых было не менее серьезным. Кроме того, при отходе 16-й армии оголялся правый фланг 5-й. В условиях, когда решалась судьба государства, дисциплина и твердая управляемость войск приобретали первостепенное значение.

В ходе самых тяжелых оборонительных сражений генерала Рокоссовского и его солдат не покидала вера, что враг будет сломлен и наши войска перейдут в наступление. После беседы с корреспондентом "Красной звезды" полководец написал на его карте: "Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Советские войска обязательно будут в Берлине. Подмосковье, 19 октября f941 г. К. Рокоссовский".

В ходе начавшегося 5 декабря 1941 г. контрнаступления Рокоссовский провел ряд успешных армейских наступательных операций. Не только в наших войсках, но и у противника имя его стало довольно известным.

В середине января 1942 г. Рокоссовский получил задачу овладеть городом Сухиничи. Для этого ему со штабом 16-й армии предстояло принять безуспешно наступавшие до этого на город соединения 10-й армии. При ознакомлении с частями он не без удивления обнаружил, что его в войсках знают и с его прибытием несколько приободрились. Он решил использовать этот психологический момент и приказал передавать по радиостанциям сообщения: "Рокоссовский приехал", а главное - организовал демонстрацию того, что на Сухшшчское направление прибыла вся 16-я армия. Это сыграло свою роль, потому как вскоре разведка доложила, что немецко-фашистскис войска покидают город. Даже комфронта Жуков не сразу поверил, что так легко и почти без потерь удалось овладеть сильно укрепленным городом.

В уже освобожденных Сухини-чах Рокоссовский был тяжело ранен осколком снаряда.

Полководческую деятельность Рокоссовского в Московской битве высоко оценил Жуков. На него обратил внимание и Верховный. После излечения в госпитале он вступает в должность командующего войсками фронта и последовательно командует Брянским, Донским, Центральным, Белорусским, 1-м Белорусским и заканчивает войну во главе войск 2-го Белорусского фронта. Его войска участвовали в Сталинградской и Курской битвах, в стратегических операциях по освобождению Белоруссии и Польши, в Восточно-Прусской и Берлинской операциях. На всех фронтах, где командовал Рокоссовский, его часто можно было видеть на переднем крае, среди солдат и офицеров. "Если долго не бываешь в окопах, - говорил он, - то появляется ощущение, словно какая-то важная линия связи оборвалась и какой-то очень ценной информации не хватает..."

С Брянского фронта в сентябре 1942 г. Ставка направляет его на Донской (затем - Сталинградский) фронт. Это было вызвано тем, что обстановка на Сталинградском направлении серьезно обострилась и Ставка принимала меры по усилению группировки. Став во главе Донского фронта, Рокоссовский мог бы занять прочную оборону по северному берегу Дона и остановить противника. Но с учетом требований Ставки и стратегической обстановки он значительно активизирует действия фронта. Захватывает на противоположном берегу реки, севернее города, плацдармы и предпринимает ряд атак с тем, чтобы оттянуть часть войск противника. Это в определенной мере облегчило положение соседнего фронта и обеспечило удержание Сталинграда.

Весьма искусным военачальником проявил себя Константин Константинович и при переходе в контрнаступление под Сталинградом. В то время как Юго-Западный и Сталинградский фронты наносили фланговые удары против соединений 3-й и 4-й румынских армий, войска Донского фронта должны были частью сил сковать противника и одновременно прорывать самые прочные оборонительные рубежи, которые занимались наиболее боеспособными дивизиями 6-й немецкой армии. Благодаря тщательной подготовке наступления войскам Рокоссовского удалось прорвать позиции противника и не допустить переброски его войск для прикрытия флангов, что способствовало быстрому окружению группировки.

При подготовке контрнаступления Рокоссовским, как и другими командующими, были учтены ошибки наступательных операций 1941 - лета 1942 гг. Было обеспечено более массированное использование танков и артиллерии, плотность которой достигала до 180-200 орудий и минометов на 1 км фронта. Осуществлено не только тщательное планирование, но и проведена в необходимом объеме работа на местности с командирами всех степеней по подготовке и организации боевых действий, боевого, технического и тылового обеспечения. Разведке удалось в основном вскрыть огневую систему противника, что позволило осуществить более надежное огневое поражение, чем в предыдущих операциях. Впервые в полном объеме было осуществлено артиллерийское и авиационное наступление.

В результате окружение группировки удалось завершить в короткие сроки. После этого все войска на внутреннем фронте окружения были подчинены командующему Донским фронтом, и на Рокоссовского возложена задача по уничтожению группировки Паулюса. Задача была небывало масштабной и сложной. Достаточно сказать, что к началу января 1943 г. группировка насчитывала 250 тыс. человек, 300 танков, более 4.000 орудий и минометов, 100 боевых самолетов. Рокоссовский решил выполнять задачу путем последовательного отсечения и разгрома окруженных войск по частям. Гитлер многократно клялся Паулюсу спасти его войска, предпринимал для этого отчаянные попытки, но безуспешно...

Победа под Сталинградом надломила вермахт и положила начало коренному перелому во второй мировой войне. Большой вклад в эту победу внес и генерал Рокоссовский. Возглавляемые им войска переименовываются в Центральный фронт и перегруппировываются в полосу между Брянским и Воронежским фронтами. Проведя Севскую наступательную операцию, они переходят к обороне на северном фасе Курского выступа.

При выработке плана действий наших войск летом 1943 г. Рокоссовский, как Жуков и Василевский, придерживался точки зрения о необходимости перейти к жесткой стратегической обороне, отразить наступление немецко-фашистских войск и затем переходить в контрнаступление. С утверждением этого решения Ставкой командующие фронтами сосредоточились на подготовке глубокоэшелонированной обороны. Рокоссовский, слывший мастером наступательных операций, наилучшим образом показал себя и в обороне. За несколько часов до переход" противника в наступление он пошел на такой смелый шаг, как проведение артиллерийской контрподготовки, что вынудило германское командование на несколько часов отложить наступление.

Прочное удержание занимаемых позиций он сочетал с хорошо подготовленными контратаками и контрударами по прорвавшимся группировокам противника. Особое значение имело правильное определение направлений главного удара противника и сосредоточение на них основных сил и средств фронта. Так, на наиболее угрожаемом участке шириной 90 км было сосредоточено 58 % стрелковых дивизий, 70 % артиллерии, 87% танков и самоходных орудий. В итоге, несмотря на мощные удары танковых и пехотных группировок противника, а войскам Центрального фронта под руководством Рокоссовского удалось обеспечить устойчивость обороны и не допустить ее глубоких прорывов.

15 июля правофланговые армии Центрального фронта во взаимодействии с Брянским и частью сил Западного фронта перешли в контрнаступление и нанесли поражение Орловской группировке немецко-фашистских войск.

С точки зрения постижения "секретов" военного искусства особое место в полководческой деятельности Рокоссовского занимает Гомельско-Речицкая наступательная операция, проведенная в ноябре 1943 г. Она была проведена сравнительно ограниченными силами и средствами без выделения крупных сил из резервов Ставки. Характерно, что в это же время - зимой 1943-1944 гг. - Западный фронт примерно в таких же условиях провел 11 наступательных операций, потерял 330 тыс. человек и практически не имел продвижения. А Белорусский фронт Рокоссовского взломал оборону противника в полосе 100 км, продвинулся на глубину до 130 км, овладел городами Гомель и Речица и освободил десятки других населенных пунктов.

Одна из замечательных страниц деятельности Рокоссовского - Белорусская операция, где он командовал войсками 1-го Белорусского фронта, целью ее было разгромить войска группы армий "Центр" и освободить южные районы Белоруссии с выходом на территорию Польши.

При выработке решения и планировании операции Константин Константинович вновь проявил смелость и самостоятельность оперативного мышления, творческий подход к выполнению поставленной фронту задачи, твердость в отстаивании принятого решения. По первоначальному плану Генштаба предусматривалось нанесение одного мощного удара. При докладе в Ставке 23 мая 1944 г. Рокоссовский предложил наносить два примерно одинаковых по силе удара с целью окружения и уничтожения Бобруйской группировки. Сталин не согласился. Решение выглядело слишком необычным и противоречило установившимся принципам. Константину Константиновичу дважды было предложено выйти, "хорошенько подумать" и вновь доложить. Но командующий фронтом стоял на своем. Это начало вызывать раздражение у Верховного. Только поддержка Жукова и Василевского спасло положение. Было ясно, какую большую ответственность берет на себя Рокоссовский. Но его уверенность в правильности своего решения, твердость в его отстаивании основывались на трезвом расчете и глубоком аналиэе условий обстановки. С началом Белорусской операции, где приходилось действовать на труднопроходимой болотистой местности, войска 1-го Белорусского фронта в первый же день прорвали сильно укрепленную оборону, в течение 5 суток окружили и уничтожили в районе Бобруйска более пяти германских дивизий и продвинулись в глубину до 110 км. Даже весьма сдержанный Сталин вынужден был сказать:

"Какой молодец!.. Настоял и добился своего..." Еще до окончания Белорусской операции Рокоссовскому было присвоено маршальское звание.

Развивая успех, войска фронта практически без всякой оперативной паузы начали проводить Люблино-Брестскую наступательную операцию и вышли на подступы к Варшаве.

В начале августа 1944 г. неожиданно для советского командования в Варшаве началось вооруженное восстание, спровоцированное лондонским эмигрантским правительством с целью установления своей власти до подхода советских войск. Несмотря на явное нежелание руководителей восстания сотрудничать с советским командованием, Рокоссовский сделал все возможное для оказания помощи восставшим. К этому времени, его.войска только что завершили наступательную операцию, продвинувшись на глубину 500 - 600 км, понесли потери и испытывали острую нехватку материальных средств. Маршал предпринял ряд наступательных действий, но они успеха не имели. Зато по воздуху и другими путями восставшим была оказана большая материальная помощь.

Перед началом Висло-Одерской операции командующим 1-м Белорусским фронтом был назначен Жуков, а Рокоссовский перемешен на 2-й Белорусский. В исторической литературе по этому поводу приводились разные высказывания, но история уже все расставила на свои места, и можно считать установленным, что такое перемещение как в военно-политическом, так и в стратегическом отношении было оправданным.

Во главе войск фронта Рокоссовский блестяще провел Млавско-Эльбиноскую операцию и своими передовыми соединениями вышел на реку Висла. В связи с отставанием 3-го Белорусского фронта Ставка поставила неожиданную задачу: повернуть основные силы фронта на север и северо-восток против Восточно-Прусской группировки.

После выхода к Балтийскому морю Ставка направила основные силы 2-го Белорусского фронта на Берлинское направление. Рокоссовскому пришлось развертывать войска на 180 градусов и проводить перегруппировку войск, в ходе которой в течение 6-9 суток перебрасывались комбинированным способом на 200-250 км основные силы фронта. Как отмечал маршал, "это был сложный маневр войск целого фронта, подобного которому не было на протяжении всей Великой Отечественной войны". Здесь проявились высочайшие организаторские способности со стороны командующего и его штаба (начштаба генерал А.Н. Боголюбов). Войска Рокоссовского, продолжая развитие стремительного наступления на запад и северо-запад, с ходу форсировали ряд рек, преодолели несколько укрепленных оборонительных рубежей и успешно выполнили возложенную на них задачу по завершению разгрома фашистской Германии.

Главной отличительной чертой полководческого таланта Рокоссовского, как и Жукова, была удивительная способность глубоко и всесторонне проникать каждый раз в суть конкретно сложившейся обстановки. И, исходя из этого, находить наиболее рациональные решения и действия. К сожалению, во время войны это удавалось далеко не всем. В этой связи поучительны наблюдения Рокоссовского за работой командующего войсками Юго-Западного фронта в июле 1941 г. Константин Константинович отмечает, что генерал Кирпонос непрерывно отдавал какие-то на первый взгляд правильные распоряжения. "Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковать, не объяснял конкретной цели их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет знать". Иначе говоря, командующий в своих решениях и распоряжениях, как нередко бывает и на современных учениях, исходил не из того, что требуется по обстановке, а из того, что теоретически положено делать при решении подобных задач. Рокоссовский считал, что это самое опасное явление в военном искусстве.

Жуков и Рокоссовский по своему ратному духу, полководческому почерку были очень близкий друг другу. Но были у каждого изЛ них и свои особенности. Жуков, безусловно, был военачальником более крупного стратегического плана. Как первый заместитель Верховного Главнокомандующего почти на протяжении всей войны, он вместе с Василевским под руководством Сталина занимался вопросами вооруженной борьбы в стратегическом масштабе. Рокоссовский участвовал и в выработке стратегических решений, но практически занимался в основном задачами подготовки и ведения операций во фронтовом масштабе. По оценке В.М. Моло-това, "по характеру для крутых дел Жуков больше подходил. Но Рокоссовский при любом раскладе в первую тройку всегда войдет. А кто третий - надо подумать..."

Жуков и Рокоссовский олицетворяли собой два разных стиля управления войсками. Жуков был более властным, жестким, твердым, категоричным. Рокоссовский, также обладая высокими волевыми и организаторскими качествами, был более гибким, терпимым к людям, обладал большой внутренней культурой и неотразимым личным обаянием.

После войны, на командно-штабное учение в Белорусском округе, ночью на запасной командный пункт прибыл заместитель министра обороны Рокоссовский. Под сильным дождем мы шли с ним в палатку. По пути, в темноте, Константин Константинович зацепился за небрежно проложенный телефонный провод и упал прямо в лужу. Помогая маршалу подняться, мы ожидали самого худшего. Но он быстро встал, засмеялся и невозмутимо сказал: "А мы во время войны обычно закапывали телефонные провода". Наверное, по-другому среагировал бы Жуков да и многие рангом гораздо ниже... В этом эпизоде весь Рокоссовский. Обладание такими качествами - это своеобразный и довольно редкий среди больших руководителей талант.

Вокруг знаменитых людей всегда много легенд. Не стал исключением и Рокоссовский. В газетах появляются заголовки типа "Маршал знал каждого солдата в лицо". Но во время войны он командовал двумя корпусами, двумя армиями, шестью разными фронтами, каждый фронт численностью от 500 тыс. до миллиона человек, где каждый день тысячи солдат убывают и прибывают. Всех знать, конечно, невозможно.

В воспоминаниях некоторых его помощников говорится, что за всю службу Константин Константинович ни разу никого не наказал. Но в делах хранятся его приказы с объявлением взысканий военнослужащим за различного рода серьезные упущения по службе и нарушения дисциплины. Он действительно старался всегда быть вежливым с подчиненными, но даже ему это не всегда удавалось. Константин Константинович сам рассказывает, как он однажды был вынужден в самой резкой форме разговаривать с командующим 38-й армией генералом Н.Е. Чибисовым, когда тот вяло реагировал на серьезные осложнения обстановки. Про В. И. Чуйкова Рокоссовский пишет: "Был он грубоват, но на войне, тем более в условиях, в каких ему пришлось находиться, пожалуй, трудно быть другим". Это было действительно так. Как говорил Твардовский: "Туг не убавить, не прибавить - так это было на войне".

У Константина Константиновича заслуги и без того огромные, прекрасных душевных качеств через край, и он не нуждается в том, чтобы для него что-то еще придумывали. Некоторые склонные к дешевой сенсации историки, мемуаристы, писатели, политики, желая прославить Рокоссовского, немало сделали, противопоставляя его Жукову и другим военачальникам. Но правда состоит в том, что эти полководцы достойны друг друга. Они, конечно, соперничали, ревниво следили друг за другом при решении наиболее сложных задач, но чаше всего соединяли свой военный и интеллектуальный потенциал и искренне уважали друг друга. Достаточно сказать, что во время войны практически все назначения Рокоссовского на высшие должности, кроме последнего перемещения, состоялись по инициативе и поддержке Жукова. И все это сделано исключительно в интересах дела. Победы.

Константин Константинович всегда высоко ценил Жукова как полководца. Когда в 1946 г. на совещании высших военных руководителей Сталин готовил расправу над Жуковым, по существу только Рокоссовский и Рыбалко осмелились сказать хоть несколько слов в его защиту.

Маршал Рокоссовский был любимцем нашей армии. Его очень ценил и ему больше чем кому-либо симпатизировал Сталин, называя его "мой Багратион". Он удостоился чести командовать Парадом победителей. Константин Константинович сполна оправдал доверие, оказанное ему народом и высшим военным командованием.

Современным офицерам он подал великий пример новаторства и непрестанного творчества в военном искусстве.

Константин Константинович Рокоссовский

Константин Рокоссовский во время Первой мировой войны

Рокоссовский на сборе красных командиров (в самом центре) 1919 год

Красный командир

Перед Великой Отечественной войной

Под Москвой

Сталинград

В Белоруссии

Иосиф Виссарионович Сталин

Пленные немцы на улицах Москвы, после операции "Багратион" в Белоруссии

Командовал Парадом маршал Рокоссовский К.К., принимал Парад маршал Жуков Г.К.

Сейчас фашистские знамена будут брошены к мавзолею у Кремлевской стены

Детство

История героя началась в далеком 1896 году, когда 21 декабря в городе Великие Луки в семье железнодорожника, поляка Ксаверия Юзефа Рокоссовского, и его жены русской, Антонины родился мальчик, которого нарекли Константином.

Род Рокоссовских принадлежит к старинному (основан в 14 веке) польскому шляхетскому роду. Детство юного Кости проходило безмятежно. Отец его работал машинистом и, поэтому, не имел возможности часто видеть своих детей. Вся забота о Константине и его сестре лежала на плечах их матери Антонины. Благодаря стараниям матери, Костя рано научился читать и искренне полюбил книги. Он был еще маленьким, когда семья переехала в Варшаву.

Спокойная жизнь в Варшаве кончилась, когда Ксаверий Рокоссовский попал в железнодорожную аварию и был тяжело ранен. Из-за полученных ран и тяжелых болезней он вскоре скончался, оставив семью без средств к существованию. Мать всячески старалась сделать все возможное, чтобы Костя продолжал учиться, и он оправдывал её надежды. Когда ему было 14 лет, умерла и мать, оставив Константина и его младшую сестру одних. После окончания ремесленного училища Константин Рокоссовский работал на чулочной фабрике. С детства увлекался самообразованием, для чего читал много книг на польском и русском языках.

Первая мировая война

Событием, резко изменившим судьбу Константина Константиновича, была Первая Мировая война. После её начала Рокоссовский добровольно вступил в пятый Каргопольский драгунский полк. Он стал отличным кавалеристом. Солдатский Георгиевский крест, он получил за успешный разведывательный рейд в тылу врага. Потом к его награде добавились еще 2 Георгиевские медали.

Гражданская война

В декабре 1917 года К.К.Рокоссовский вступил в Красную Гвардию. Он стал помощником командира Каргопольского красногвардейского кавалерийского отряда, в составе которого весной 1918 г. сражался на Украине. Осенью Рокоссовский встал во главе эскадрона 1-го Уральского кавалерийского полка.

Начало 1920 г. К.Рокоссовский встретил в звании командира кавалерийского полка. Его имя прозвучало уже тогда: 24-летний командир разгромил белогвардейские отряды барона Унгерна и взял его в плен. За боевые успехи К. Рокоссовский был дважды награждён орденом Красного Знамени. По воспоминаниям современников, отличался честностью, скромностью, отвагой и мужеством. Но военная карьера Константина Рокоссовского в то время продвигалась медленно, ввиду его польского происхождения.

С 1926 года служил инструктором в Монголии, охранял Китайскую Восточную Железную Дорогу (КВЖД) на Дальнем Востоке в составе частей спецназначения. После этого принял командование кавалерийским корпусом и служил в Забайкалье.

Перед войной

В 1937 году, в нашей стране было страшное время, по надуманным обвинениям любого человека могли посадить в тюрьму. Так получилось и с Рокоссовским, полководца обвинили, что он якобы шпион и его арестовали. Три года он просидел в тюрьме, пока его бывший командир, С.К. Тимошенко попросил Сталина выпустить Рокосовского. В 1940 году был освобожден, дело было закрыто, Константина Рокоссовского реабилитировали и полностью восстановили во всех правах. В том же году ему было присвоено звание генерал-майора механизированных войск.

Великая Отечественная война

После начала Великой Отечественной войны Константин Рокоссовский принял командование девятым механизированным корпусом. Положение было тяжелое, катастрофически не хватало танков и транспорта, но, несмотря на это, девятый корпус в июне-июле 1941 года сильно выматывал немцев. Гитлеровцы сразу почувствовали, что здесь они столкнулись с серьёзным противником. Разгромить силы Рокоссовского и окружить корпус им так и не удалось. Военачальник умело изматывал противника в боях, а отступал только по приказу.

Таких командиров, как Рокоссовский, в начале войны остро не хватало, и командование задействовало Рокоссовского, то на одном участке фронта, то на другом. Рокоссовский всегда был там где тяжелее всего. В июле 1941 года ему было поручено наладить оборону в районе Смоленска. При этом генералу выделили группу офицеров, радиостанцию и два автомобиля, а войска он должен был собрать сам, останавливая хаотично отступающие и выходящие из окружения подразделения.

С этой задачей Рокоссовский справился блестяще. Соединение, собранное им, в течение некоторого времени так и называлось — «группа генерала Рокоссовского», пока ему не было присвоено наименование 16-я армия. Сам Рокоссовский за умелые действия был произведён в генерал-лейтенанты.

Пройдёт совсем немного времени, и после окружения в районе Вязьмы Рокоссовскому придётся вновь выполнять ту же задачу — из разрозненных, павших духом частей собирать силу, способную прикрыть Москву. Именно под командованием Рокоссовского дрались курсанты военных училищ, бойцы дивизии Панфилова, конники Доватора, защищая Столицу

В марте 1942 года генерал Рокоссовский был тяжело ранен. На восстановление ушло два месяца, и уже в мае 1942 года он возглавил Донской фронт. При участии Рокоссовского была разработана операция «Уран» по окружению и разгрому 6-й немецкой армии Паулюса под Сталинградом. Именно войска Рокоссовского во исполнение этого плана будут громить взятых в кольцо гитлеровцев, и именно ему сдастся сам немецкий фельдмаршал Фридрих Паулюс.

В 1944 году Рокоссовский вместе с маршалами Георгием Жуковым и Андреем Василевским разработал план наступления в Белоруссии — операцию «Багратион». Именно Рокоссовский отстоял идею двух главных ударов во время наступления, позволивших сломить оборону противника и устроить гитлеровцам разгром, сопоставимый с катастрофой, которую пережили советские войска в 1941-м году. Немцы попали в огромные "котлы". Белорусскую операцию изучают все военные академии мира. Она получила название "Операция Багратион" -в честь выдающегося русского полководца 1812 года. Но, наверное, немногие знают, что такое имя ей дано потому, что Сталин называл Рокоссовского "мой Багратион". Белорусская операция - маршальский жезл Рокоссовского, так же за эту операцию ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Он пользовался безмерным уважением И. Сталина, который обращался к нему исключительно по имени и отчеству.

Летом 1944 года войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского прорвались к предместьям Варшавы, где полыхало антигитлеровское восстание. Можно только догадываться, какие чувства бушевали в душе у маршала, когда он видел вблизи родной город, которому ничем не мог помочь. Войска были вымотаны, тылы отстали — в этих условиях помочь Варшаве было невозможно. Бросать же своих солдат на бессмысленную смерть никогда не было стилем Рокоссовского.

В середине ноября 1944 г. Сталин сообщил Рокоссовскому о назначении его командующим войсками 2-го Белорусского фронта. В феврале - марте 1945 г. войсками 2-го Белорусского фронта была очищена от противника вся северная часть Польши и освобождены порты Гдыня и Данциг. 30 марта 1945 г. маршал Рокоссовский был награжден высшим военным орденом «Победа». 1-го июня 1945 г. Рокоссовский был повторно удостоен звания Герой Советского Союза.

24июня 1945 года, два самых успешных полководца Великой Отечественной войны будут главными участниками Парада Победы 1945 года — Георгий Жуков принимал Парад, а Константин Рокоссовский командовал им.

После войны

После войны, Константин Константинович сначала был главнокомандующим Северной группой войск, а затем по личной просьбе президента Польши Б.Берута занимал пост министра национальной обороны Польши. В этой должности он сделает многое для реформирования польской армии. Поляки, которые работали вместе с маршалом, сохранили о нём самые тёплые воспоминания.

В 1956 году Рокоссовский К.К. вернулся в СССР и занимал пост заместителя министра обороны СССР.

В декабре 1966 года маршал Константин Рокоссовский станет одним из тех, кто будет нести на своих плечах гроб с останками Неизвестного солдата и опустит его в могилу в Александровском саду. Так великий полководец отдаст последний долг своим бойцам, вместе с которыми он отстоял Москву в 1941-м.

Константина Константиновича Рокоссовского не стало 3 августа 1968 года. Военачальника всего за несколько месяцев погубил рак. Незадолго до своей смерти он закончил книгу своих мемуаров «Солдатский долг». Прах маршала был похоронен в Кремлёвской стене.

Он был очень популярен среди солдат за свою простоту, а также за то, что любил и берег солдат. Именно благодаря таким людям, наша Отчизна сумела и сумеет выстоять против любого врага. Жаль, рождаются они слишком редко, и наше счастье в том, что в труднее время для Родины время был у нее мудрый, преданный и отдающий всего себя без остатка полководец - Рокоссовский Константин Константинович.