April 6th, 2013

Предлагаю вам ознакомиться вот с такой версией событий:

При первых ростках рабочего движения в России Ф.М. Достоевский зорко подметил, по какому сценарию станет оно развиваться. В его романе «Бесы» «бунтуют шпигулинские», т. е. работники местной фабрики, «доведённые до крайности» хозяевами; они столпились и ждут, что «начальство разберётся». Но за их спинами шныряют бесовские тени «доброжелателей». А уж они-то знают, что выигрыш им обеспечен при любом исходе. Пойдёт власть трудящимся навстречу — проявит слабость, а значит, уронит свой авторитет. «Не дадим им передышки, товарищи! Не остановимся на достигнутом, ужесточайте требования!» Займёт ли власть жёсткую позицию, станет наводить порядок — «Выше знамя святой ненависти! Позор и проклятье палачам!»

К началу XX в. бурный рост капитализма сделал рабочее движение одним из главнейших факторов внутрироссийской жизни. Экономическая борьба рабочих и государственное развитие фабрично-заводского законодательства вели совместное наступление на произвол работодателей. Контролируя этот процесс, государство пыталось сдерживать опасный для страны процесс радикализации растущего рабочего движения. Но в борьбе с революцией за народ оно потерпело сокрушительное поражение. И решающая роль здесь принадлежит событию, которое навсегда осталось в истории как «Кровавое воскресенье».



Войска на Дворцовой площади.

В январе 1904 г. началась война России с Японией. На первых порах эта война, идущая на далёкой периферии Империи, на внутреннее положение России никак не влияла, тем более что экономика сохраняла обычную стабильность. Но едва лишь Россия начала терпеть неудачи, в обществе обнаружился к войне живейший интерес. Жадно ждали новых поражений и посылали японскому императору поздравительные телеграммы. Радостно было вместе с «прогрессивным человечеством» ненавидеть Россию! Ненависть к Отечеству приобрела такой размах, что в Японии стали относиться к российским либералам и революционерам как к своей «пятой колонне». В источниках их финансирования появился «японский след». Расшатывая государство, ненавистники России пытались вызвать революционную ситуацию. На всё более дерзкие и кровавые дела шли эсеры-террористы, к концу 1904 г. в столице развернулось забастовочное движение.

Священник Георгий Гапон и градоначальник И. А. Фуллон на открытии Коломенского отдела Собрания Русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга

Тогда же в столице революционерами готовилась акция, которой суждено было стать «Кровавым воскресеньем». Акция была задумана лишь на том основании, что в столице был человек, способный её организовать и возглавить — священник Георгий Гапон, и надо признать, что это обстоятельство было использовано с блеском. Кто мог бы повести за собой невиданную дотоле толпу питерских рабочих, в большинстве вчерашних крестьян, как не любимый ими священник? И женщины, и старики готовы были идти за «батюшкой», умножая собою массовость народного шествия.

Священник Георгий Гапон возглавлял легальную рабочую организацию «Собрание русских фабрично-заводских рабочих». В «Собрании», организованном по инициативе полковника Зубатова, руководство было фактически захвачено революционерами, о чём не ведали рядовые участники «Собрания». Гапон был вынужден лавировать между противоборствующими силами, пытаясь «стоять над схваткой». Рабочие окружили его любовью и доверием, рос его авторитет, росла и численность «Собрания», но, вовлечённый в провокации и политические игры, священник совершил измену своему пастырскому служению.

В конце 1904 г. либеральная интеллигенция активизировалась, требуя от власти решительных либеральных реформ, а в начале января 1905 г. Петербург охватывает забастовка. Тогда же радикальное окружение Гапона «вбрасывает» в рабочие массы идею о подаче царю петиции о народных нуждах. Подача этой петиции Государю будет организована как массовое шествие к Зимнему дворцу, которое возглавит любимый народом священник Георгий. Петиция на первый взгляд может показаться документом странным, она написана как будто разными авторами: смиренно-верноподданнический тон обращения к Государю сочетается с предельной радикальностью требований — вплоть до созыва учредительного собрания. Иными словами, от законной власти требовали самоупразднения. Текст петиции в народе не распространяли.

Государь!


Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жены, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем. продолжение невыносимых мук (...)

Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь! Не дерзость в нас говорит, а сознание, необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо народное представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал себе и управлял собой. Ведь ему только и известны истинные его нужды. Не отталкивай его помощь, повели немедленно, сейчас же призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, - пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, - и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша просьба...

Но одна мера все же не может залечить наших ран. Необходимы еще и другие:

I. Меры против невежества и бесправия русского народа.

1) Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.

2) Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии.

3) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.

4) Ответственность министров перед народом и гарантии законности правления.

5) Равенство перед законом всех без исключения.

6) Отделение церкви от государства.

II. Меры против нищеты народной.

1) Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом.

2) Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и передача земли народу.

3) Исполнение заказов военного и морского ведомств должно быть в России, а не за границей.

4) Прекращение войны по воле народа.

III. Меры против гнета капитала над трудом.

1) Отмена института фабричных инспекторов.

2) Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.

3) Свобода потребительско-производственных и профессиональных союзов — немедленно.

4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.

5) Свобода борьбы труда с капиталом — немедленно.

6) Нормальная рабочая плата — немедленно.

7) Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих — немедленно.

Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе. Лишь при удовлетворении их возможно освобождение нашей родины от рабства и нищеты, возможно ее процветание, возможно рабочим организоваться для защиты своих интересов от эксплуатации капиталистов и грабящего и душащего народ чиновничьего правительства.

Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой, и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не поверишь, не отзовешься на нашу мольбу — мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда дальше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим ее!»

http://www.hrono.ru/dokum/190_dok/19050109petic.php

Гапон знал, с какой целью поднимают массовое шествие к дворцу его «друзья»; он метался, понимая, во что он вовлечён, но выхода не находил и, продолжая изображать собою народного вождя, до последнего момента уверял народ (и себя самого), что кровопролития не будет. Накануне шествия царь уехал из столицы, но остановить растревоженную народную стихию никто не пытался. Дело шло к развязке. Народ стремился к Зимнему, а власти были настроены решительно, понимая, что «взятие Зимнего» стало бы серьёзнейшей заявкой на победу врагов Царя и Российского государства.

Власти вплоть до 8 января еще не знали, что за спиной рабочих заготовлена другая петиция, с экстремистскими требованиями. А когда узнали — пришли в ужас. Отдается приказ арестовать Гапона, но уже поздно, он скрылся. А остановить огромную лавину уже невозможно — революционные провокаторы поработали на славу.

9 января на встречу с Царем готовы выйти сотни тысяч людей. Отменить ее нельзя: газеты не выходили (В Петербурге забастовки парализовали деятельность почти всех типографий - А. Е.). И вплоть до позднего вечера накануне 9 января сотни агитаторов ходили по рабочим районам, возбуждая людей, приглашая на встречу с Царем, снова и снова заявляя, что этой встрече препятствуют эксплуататоры и чиновники. Засыпали рабочие с мыслью о завтрашней встрече с Батюшкой-Царем.

Петербургские власти, собравшиеся вечером 8 января на совещание, понимая, что остановить рабочих уже невозможно, приняли решение не допустить их в самый центр города (уже было понятно, что предпологается фактически штурм Зимнего). Главная задача состояла даже не в том, чтобы защитить Царя (его не было в городе, он находился в Царском Селе и не собирался приезжать), а в том, чтобы предотвратить беспорядки, неизбежную давку и гибель людей в результате стекания огромных масс с четырех сторон на узком пространстве Невского проспекта и Дворцовой площади, среди набережных и каналов. Царские министры помнили трагедию Ходынки, когда в результате преступной халатности местных московских властей в давке погибло 1389 человек и около 1300 получили ранение. Поэтому в центр стягивались войска, казаки с приказом не пропускать людей, оружие применять при крайней необходимости.

Стремясь предотвратить трагедию, власти выпустили объявление, запрещающее шествие 9 января и предупреждающее об опасности. Но из-за того, что работала только одна типография, тираж объявления был невели, да и его расклеили слишком поздно.

9 января 1905 г. Кавалеристы у Певческого моста задерживают движение шествия к Зимнему дворцу.

Представители всех партий распределялись между отдельными колоннами рабочих (их должно быть одиннадцать — по числу отделений гапоновской организации). Эсеровские боевики готовили оружие. Большевики сколачивали отряды, каждый из которых состоял из знаменосца, агитатора и ядра, их защищавшего (т.е. тех же боевиков).

Все члены РСДРП обязаны быть к шести часам утра у пунктов сбора.

Готовили знамена и транспаранты: «Долой Самодержавие!», «Да здравствует революция!», «К оружию, товарищи!»

Перед началом шествия в часовне Путиловского завода отслужен молебен о здравии Царя. Шествие имело все черты крестного хода. В первых рядах несли иконы, хоругви и царские портреты (интересно, что часть икон и хоругвий были просто захвачены при разграблении двух храмов и часовни на пути следования колон).

Но с самого начала, еще задолго до первых выстрелов, в другом конце города, на Васильевском острове и в некоторых других местах, группы рабочих во главе с революционными провокаторами сооружали баррикады из телеграфных столбов и проволоки, водружали красные флаги.

Участники Кровавого Воскресенья

Поначалу рабочие на баррикады не обращали особого внимания, замечая, возмущались. Из рабочих колонн, двигавшихся к центру, раздавались восклицания: «Это уже не наши, нам это ни к чему, это студенты балуются».

Общее число участников шествия к Дворцовой площади оценивается примерно в 300 тыс. человек. Отдельные колонны насчитывали несколько десятков тысяч человек. Эта огромная масса фатально двигалась к центру и, чем ближе подходила к нему, тем больше подвергалась агитации революционных провокаторов. Еще не было выстрелов, а какие-то люди распускали самые невероятные слухи о массовых расстрелах. Попытки властей ввести шествие в рамки порядка получали отпор специально организованных групп (были нарушены заранее оговоренные пути следования колон, были прорваны и рассеяны два кордона).

Начальник Департамента полиции Лопухин, который, кстати говоря, симпатизировал социалистам, писал об этих событиях: «Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных общеполицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а затем, раздраженные сопротивлением, стали нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружие.

Шествие от Нарвской заставы возглавлялось самим Гапоном, который постоянно выкрикивал: «Если нам будет отказано, то у нас нет больше Царя». Колонна подошла к Обводному каналу, где путь ей преградили ряды солдат. Офицеры предлагали все сильнее напиравшей толпе остановиться, но она не подчинялась. Последовали первые залпы, холостые. Толпа готова была уже вернуться, но Гапон и его помощники шли вперед и увлекали за собой толпу. Раздались боевые выстрелы.


Примерно так же развивались события и в других местах — на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте. Появились красные знамена, лозунги «Долой Самодержавие!», «Да здравствует революция!» Толпа, возбужденная подготовленными боевиками, разбивала оружейные магазины, возводила баррикады. На Васильевском острове толпа, возглавляемая большевиком Л.Д. Давыдовым, захватила оружейную мастерскую Шаффа. «В Кирпичном переулке, — докладывал Царю Лопухин, — толпа напала на двух городовых, один из них был избит.

На Морской улице нанесены побои генерал-майору Эльриху, на Гороховой улице нанесены побои одному капитану и был задержан фельдъегерь, причем его мотор был изломан. Проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского кавалерийского училища толпа стащила с саней, переломила шашку, которой он защищался, и нанесла ему побои и раны…

Гапон у Нарвских ворот призывал народ к столкновению с войсками: «Свобода или смерть!» и лишь случайно не погиб, когда раздались залпы (первые два залпа-холостыми, следующий залп боевыми поверх голов, последующие залпы в толпу). Идущие на «взятие Зимнего» толпы были рассеяны. Погибло около 120 человек, ранено было около 300. Немедленно на весь мир был поднят крик о многотысячных жертвах «кровавого царского режима», раздались призывы к его немедленному свержению, и эти призывы имели успех. Враги Царя и русского народа, выдававшие себя за его «доброжелателей», извлекли из трагедии 9 января максимальный пропагандистский эффект. Впоследствии коммунистическая власть внесла эту дату в календарь как обязательный для народа День ненависти.

Отец Георгий Гапон верил в свою миссию, и, шагая во главе народного шествия, он мог погибнуть, но уйти живым из-под выстрелов ему помог эсер П. Рутенберг, приставленный к нему «комиссаром» от революционеров. Ясно, что Рутенберг и его друзья знали о связях Гапона с Департаментом полиции. Будь его репутация безупречна, его, очевидно, тогда пристрелили бы под залпами, чтобы понести в народ его образ в ореоле героя и мученика. Возможность разрушения этого образа властями и послужила причиной спасения Гапона в тот день, но уже в 1906 г. он был казнён как провокатор «в своём кругу» под руководством всё того же Рутенберга, который, как пишет А.И. Солженицын, «уехал потом воссоздавать Палестину»…

Всего 9 января оказалось 96 человек убитых (в том числе околоточный надзиратель) и до 333 человек раненых, из коих умерли до 27 января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава)». Итак, всего было убито 130 человек и около 300 ранено.

Так завершилась заранее спланированная акция революционеров. В тот же день стали распускаться самые невероятные слухи о тысячах расстрелянных и о том, что расстрел специально организован садистом-Царем, пожелавшим крови рабочих.


Могилы жертв Кровавого воскресенья 1905 г

В то же время некоторые источники дают более высокую оценку количества пострадавших — около тысячи убитых и несколько тысяч раненых. В частности, в статье В. И. Ленина, опубликованной 18 (31) января 1905 года в газете «Вперед», приводится получившая впоследствии широкое хождение в советской историографии цифра в 4 600 убитых и раненых. Согласно результатам исследования, выполненного доктором исторических наук А. Н. Зашихиным в 2008 году, оснований для признания этой цифры достоверной нет.

Подобные завышенные цифры сообщали и другие иностранные агентства. Так, британское агентство «Лаффан» сообщало о 2000 убитых и 5000 раненых, газета «Дейли мейл» — о более 2000 убитых и 5000 раненых, а газета «Стандард» — о 2000—3000 убитых и 7000—8000 раненых. Впоследствии все эти сведения не подтвердились. Журнал «Освобождение» сообщал, что некий «организационный комитет Технологического института» опубликовал «тайные полицейский сведения», определявшие число убитых в 1216 человек. Никаких подтверждений этого сообщения не найдено.

Впоследствии враждебная русскому правительству печать преувеличивала число жертв в десятки раз, не утруждая себя документальными подтверждениями. Большевик В. Невский, уже в советское время изучавший вопрос по документам, писал, что число погибших не превышало 150-200 человек (Красная Летопись, 1922. Петроград. Т.1. С. 55-57) Вот такова история, как революционные партии цинично использовали искренние чаянья народа в своих целях, подставив их под гарантированные пули солдат защищающих Зимний.

Из дневника Николая II:



9-го января. Воскресенье. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! …

16-го января Святейший Синод обратился по поводу последних событий с посланием ко всем православным:

«<…>Святейший Синод, скорбя, умоляет чад церкви повиноваться власти, пастырей — проповедовать и учить, власть имущих — защищать угнетенных, богатых — щедро делать добрые дела, а тружеников — трудиться в поте лица и беречься ложных советников — пособников и наемников злого врага».

Вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей родины…Стачки и мятежные сборища только возбуждают толпу к таким беспорядкам, которые всегда заставляли и будут заставлять власти прибегать к военной силе, а это неизбежно вызывает и неповинные жертвы. Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое надо улучшить и упорядочить.. Но мятежною толпою заявлять мне о своих требованиях — преступно.


Говоря о поспешном приказе испуганного начальства, приказавшего стрелять, следует также вспомнить, что атмосфера вокруг царского дворца была очень напряженной, ибо тремя днями ранее было совершено покушение на Государя. 6 января, во время крещенского водосвятия на Неве в Петропавловской крепости произвели салют, при котором одна из пушек выстрелила боевым зарядом в сторону Императора. Выстрел картечью пробил знамя Морского корпуса, поразил окна Зимнего дворца и тяжело ранил дежурившего жандармского пристава. Офицер, командовавший салютом, сразу же покончил с собой, поэтому причина выстрела осталась тайной. Сразу после этого Государь с семьей уехал в Царское Село, где находился до 11 января. Таким образом, Царь о происходящем в столице не знал, его не было в тот день в Петербурге, - однако вину за происшедшее революционеры и либералы приписали ему, называя с тех пор «Николаем Кровавым».

Всем пострадавшим и семьям погибших по распоряжению Государя были выплачены пособия размером в полуторагодичный заработок квалифицированного рабочего. 18 января министр Святополк-Мирский был уволен в отставку. 19 января Царь принял депутацию рабочих от больших фабрик и заводов столицы, которые уже 14 января в обращении к митрополиту Петербургскому выразили полное раскаяние в происшедшем: «Лишь по своей темноте мы допустили, что некоторые чуждые нам лица выразили от нашего имени политические вожделения» и просили донести это покаяние до Государя.


источники
http://www.russdom.ru/oldsayte/2005/200501i/200501012.html Владимир Сергеевич ЖИЛКИН




Вспомните, как мы выясняли , а так же пытались разоблачить

Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

Кровавое воскресенье начиналось как мирный протест недовольных сталелитейщиков в Санкт-Петербурге. Разгневанные плохими условиями труда, экономическим спадом и продолжающейся войной с Японией, тысячи рабочих пошли к Зимнему дворцу, чтобы просить Николая II о реформе. Но царя в тот день во дворце не было, а запаниковавшие солдаты, не найдя другого решения, начали массовый расстрел бастующих людей.

В любой другой период такое происшествие могло напугать народ и надолго отбить желание к забастовкам, но не тогда. Авторитет царя падал, а недовольство сложившимся в стране режим возрастало. Впоследствии, именно события «Кровавого воскресенья» послужат толчком к началу всеобщих забастовок, крестьянских волнений, убийств и политической мобилизации, более известных как революция 1905 года.

Предпосылки

Экономический подъем 1900 г. вызвал всплеск промышленного роста, но практически никак не отразился на законодательстве труда. К началу ХХ века рабочий труд в России оценивался дешевле, чем во всех странах Европы (собственно, именно низкие зарплаты и привлекали иностранных инвесторов). Рабочие трудились в ужасных условиях: по 10,5 часов шесть дней в неделю, но были известны и случаи с 15-часовыми сменами. Не было выходных по праздникам, больничных и пенсий.

Гигиена и уровень безопасности также оставляли желать лучшего, несчастные случаи и травмы на производстве были обычным делом, а пострадавшим даже не выплачивали компенсацию, просто увольняя недееспособных сотрудников.

Владельцы фабрики часто облагали штрафами рабочих за опоздания, перерывы в туалет, разговоры и даже пение во время смены! Большинство рабочих жили в переполненных многоквартирных домах или ветхих сараях, принадлежащих их работодателям; в жилье такого типа, как правило, проживало чрезмерное количество людей, сами дома были старые, а удобства – отопление и канализация – работали с перебоями.

Недовольства таким отношением к труду, а также тот факт, что подавляющая часть производств находилась в городах, спровоцировали брожение революционных идей в рабочей среде. Неудовлетворенность рабочих условиями, в которых они трудились, неуклонно росла, но стала особенно острой в последние месяцы 1904 г. Этому немало способствовали тяжелая и кровопролитная война с Японией и экономический кризис.

Внешняя торговля падала, государственные доходы сокращались, вынуждая компании увольнять тысячи рабочих и еще больше ужесточать условия работы для тех, кто остался. Страна погрузилась в голод и нищету, чтобы хоть как-то выровнять доходы, предпринимателя увеличили цены на продовольствие на 50%, но повышать заработную плату рабочим отказывались.

Георгий Гапон

Неудивительно, что такие условия породили в стране волну беспорядков и инакомыслия. Пытаясь как-то изменить сложившийся режим, рабочие формировали «рабочие секции», деятельность которых, сперва ограничивающаяся дискуссиями, впоследствии переросла в акции забастовки.

Некоторые из таких забастовочных комитетов возглавлял Георгий Гапон, священник и уроженец Украины.

Гапон был красноречивым и убедительным оратором и примерным активистом. Сергей Зубатов – глава особого отдела департамента полиции, заметил выдающиеся ораторские способности Гапона, и предложил необычную должность. Зубатов был в курсе революционных движений, но выступал против политики отправлять всех несогласных на каторгу.

Вместо этого, он предложил Гапону возглавить революционное движение, тем самым управляя рабочими “изнутри”. Но надежды Зубатова не оправдались: Гапон, работая в тесном контакте с обнищавшими и голодающими рабочими, в конечном итоге принял их сторону.

В декабре 1904 года мастер А. Тетявкин без видимых на то причин уволил четырех рабочих – членов рабочей секции Гапона, спровоцировав волну негодования на заводе.

На собрании рабочих было решено “тихо и мирно” приостановить работу до тех пор, пока начальством не будут выполнены условия – увольнение Тетявкина и восстановление на заводе потерявших свои должности рабочих.

Директор Путиловского завода, убежденный в несостоятельности выдвигаемых против Тетявкина обвинений, потребовал прекратить забастовку, в противном случае угрожая уволить всех рабочих без исключения.

Вечером 4 января делегация из 40 рабочих разных цехов во главе с Гапоном пошла к директору со списком требований, в котором в числе прочих был 8-часовой рабочий день.

В тот же день к путиловцам примкнули рабочие Франко-русского механического завода, трудящие Невской ниточной, Невской бумагопрядильной и Екатерингофской мануфактур, и многие, многие другие. Выступая перед рабочими, Гапон критиковал чиновников-капиталистов, ценящих материальные блага выше жизни простых рабочих и настаивал на необходимости политических реформ.

Лозунг “Долой чиновничье правительство!” впервые прозвучал именно из уст Гапона. Примечательно, что идея обратиться к царю с озвучиванием нужд народа была предложена Гапоном задолго до событий января. Сам Гапон, однако, до последнего надеялся, что забастовка будет выиграна и нужде в петиции не будет. Но администрация стояла на своем, и проигрыш рабочих в этом конфликте становился очевидным.

“Кровавое воскресенье”

Гапон подготовил петицию к царю, в которой описал все требования, направленные на улучшение условий жизни и труда. Ее подписали свыше 150 000 рабочих, и в воскресенье 9 января массовое шествие двинулось к Зимнему Дворцу, намереваясь передать эти требования царю. в тот день во дворце не было, он находился в Царском Селе в 25 км от столицы.

Увидев многотысячную толпу рабочих, офицеры вызвали охранный гарнизон дворца, чтобы охранять все точки входа. Когда рабочие подошли, солдаты начали массовый обстрел. Доподлинно неизвестно, был ли это приказ или самовольные действия солдат. Число жертв по разным источникам колеблется от 96 до 200 человек, а революционные группы настаивали на еще большем количестве.

Реакция

События «Кровавого воскресенья» освещали по всему миру. В газетах Лондона, Парижа и Нью-Йорка Николай II изображался как жестокий тиран, а в России царя вскоре после событий и вовсе окрестили «Кровавый Николай». Марксист Петр Струве назвал его «Народным палачом», а сам Гапон, который в событиях 9 января чудом избежал пуль, заявил: “Бога больше нет. Нет царя!”

Кровавое воскресенье спровоцировало массовые забастовки рабочих. По некоторым данным, в январе-феврале 1904 года только в Санкт-Петербурге бастовали до 440 000 человек. В кратчайшие сроки забастовки Петербурга поддержали и жители других городов — Москвы, Одессы, Варшавы и городов стран Прибалтики.

Позже протесты такого рода стали более согласованными и сопровождались четко сформулированными и подписанными требованиями политической реформы, но в течение 1905 года царский режим, бесспорно, переживал один из самых тяжелых периодов за свою трехвековую историю. Кратко события “Кровавого воскресенья” можно обозначить следующими положениями:

  • Российские рабочие на производстве работали в чудовищных условиях за мизерную заработную плату и терпели крайне неуважительное отношение со стороны работодателей;
  • Экономический кризис 1904-1905 годов ухудшил и без того плохие условия жизни и труда, сделав их невыносимыми, что привело к формированию рабочих секций и брожению революционных настроений в массах;
  • В январе 1905 года рабочие под предводительством священника Гапона подписали петицию с требованиями для царя;
  • При попытке передать петицию, рабочие попали под обстрел солдат, охранявших Зимний Дворец;
  • “Кровавое воскресенье” стало, по сути, первым сигналом о невозможности долее мириться со сложившимся царским режимом и произволом властей и, как следствие, революции 1917 года.

9 января (по новому стилю 22 января) 1905 года — важное историческое событие в новейшей истории России. В этот день с молчаливого согласия императора Николая II в Санкт-Петербурге было расстреляно 150-тысячное шествие рабочих, собиравшихся вручить царю подписанную десятками тысяч петербуржцев петицию с просьбой о реформах.

Поводом для организации шествия к Зимнему дворцу послужило увольнение четырех рабочих крупнейшего в Петербурге Путиловского завода (ныне Кировский завод). 3 января началась стачка 13 тысяч рабочих завода с требованием возвращения уволенных, введения 8-часового рабочего дня, отмены сверхурочных работ.

Забастовщики создали выборную комиссию от рабочих для совместного с администрацией разбора претензий работающих. Были выработаны требования: ввести 8-часовой рабочий день, отменить обязательные сверхурочные работы, установить минимум зарплаты, не подвергать наказанию участников забастовки и др. 5 января ЦК Российской социал-демократической партии (РСДРП) выпустил листовку с призывом к путиловцам продлить забастовку, а к рабочим других заводов — присоединиться к ней.

Путиловцев поддержали Обуховский, Невский судостроительный, патронный и другие заводы, к 7 января стачка стала всеобщей (по неполным официальным данным, в ней участвовало свыше 106 тысяч человек).

Николай II передал власть в столице военному командованию, которое решило задавить рабочее движение, пока оно не вылилось в революцию. Главная роль в подавлении беспорядков отводилась гвардии, ее усилили другими войсковыми частями Петербургского округа. В заранее установленных пунктах были сосредоточены 20 батальонов пехоты и свыше 20 кавалерийских эскадронов.

Вечером 8 января группа писателей и ученых при участии Максима Горького обратилась к министрам с требованием предотвратить расстрел рабочих, но ее не хотели слушать.

На 9 января было назначено мирное шествие к Зимнему дворцу. Шествие было подготовлено легальной организацией "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга" во главе со священником Георгием Гапоном. Гапон выступал на собраниях, призывая идти с мирным шествием к царю, который один может заступиться за рабочих. Гапон уверял, что царь должен выйти к рабочим и принять от них обращение.

Накануне шествия большевики издали прокламацию "Ко всем петербургским рабочим", в которой объясняли бесплодность и опасность задуманного Гапоном шествия.

9 января на улицы Петербурга вышли около 150 тысяч рабочих. Колонны во главе с Гапоном направились к Зимнему дворцу.

Рабочие пришли с семьями, несли портреты царя, иконы, кресты, пели молитвы. По всему городу шествие встречало вооруженных солдат, но никто не хотел верить, что они могут стрелять. Император Николай II в этот день был в Царском селе. Когда одна из колонн подошла к Зимнему дворцу, неожиданно раздались выстрелы. Части, стоявшие у Зимнего дворца, дали три залпа по участникам шествия (в Александровском саду, у Дворцового моста и у здания Главного штаба). Кавалерия и конные жандармы рубили рабочих шашками, добивали раненых.

По официальным данным, было убито 96 и ранено 330 человек, по неофициальным — более тысячи убитых и две тысячи раненых.

По сведениям журналистов петербургских газет, число убитых и раненых составило около 4,9 тысячи человек.

Убитых полиция хоронила ночью тайно на Преображенском, Митрофаньевском, Успенском и Смоленском кладбищах.

Большевики Васильевского острова распространили листовку, в которой призвали рабочих захватывать оружие и начать вооружённую борьбу с самодержавием. Рабочие захватывали оружейные магазины и склады, разоружали полицию. На Васильевском острове были воздвигнуты первые баррикады.

Этот день в истории: 1905 год - «Кровавое воскресенье»

9 (22) января 1905 г., Санкт-Петербург — произошли события известные как «Кровавое воскресенье» или «Красное воскресенье» - разгон шествия рабочих к Зимнему дворцу, имевшего целью вручение государю коллективную Петицию о рабочих нуждах.

С чего все началось

Начиналось все с того, что в конце декабря 1904 г. на Путиловском заводе уволили 4-х рабочих. Завод выполнял важный оборонный заказ - делал железнодорожный транспортер для транспортировки подлодок. Русские подводные лодки могли изменить ход морской войны в нашу пользу, и для этого их необходимо было через всю страну доставить на Дальний Восток. Без заказанного Путиловскому заводу транспортера сделать это было нельзя.

Троих уволили за реальные прогулы, и только в отношении одного человека в действительности была допущена несправедливость. Но этот повод был с радостью подхвачен революционерами, и они принялись нагнетать страсти. Следует заметить, что на Путиловском работал (начальником инструментальной мастерской) и эсер П.Рутенберг, который входил в ближайшее окружение Г.Гапона.

К 3 января 1905 г. рядовой трудовой конфликт перерос в общезаводскую забастовку. Потом заводскому руководству были вручены требования. Но в рабочей петиции говорилось не столько о восстановлении на работе своих товарищей, сколько о широком списке экономических и политических требований, выполнить которые администрация не могла по вполне понятным причинам. В мгновение ока в знак солидарности забастовал почти весь Питер. В сводках полиции было сказано об активном участии в распространении бунта японских и английских спецслужб.

Подробности провокации

Идею идти с петицией к Царю подал священник Георгий Гапон и его окружение 6 января 1905 г. Однако рабочих, которых приглашали идти к Царю за помощью, знакомили лишь с чисто экономическими требованиями. Гапоновские провокаторы даже стали распространять слух, что Николай II сам хочет встретиться со своим народом. Схема провокации была такой: революционные агитаторы якобы от имени Царя передавали рабочим следующее: «Я, Царь Божией милостью, бессилен справиться с чиновниками и барами, хочу помочь народу, а дворяне не дают. Подымайтесь, православные, помогите мне, Царю, одолеть моих и ваших врагов».

Об этом рассказывали многие очевидцы (к примеру, большевичка Субботина). Сотни революционных провокаторов ходили среди народа, приглашая людей прийти на Дворцовую площадь к двум часам дня 9 января, заявляя, что там их будет ждать Царь. Как известно, рабочие стали готовиться к этому дню как к празднику: гладили лучшую одежду, многие собирались взять с собой детей. В представлении большинства это был своего рода крестный ход к Царю, тем более что его пообещал возглавить священник.

О событиях между 6 и 9 января известно что: Утром 7 января министр юстиции Н.В.Муравьев предпринял попытку вступить в переговоры с находившимся к тому времени уже в подполье Гапоном, который, по убеждению знавшего его уже не один год петербургского градоначальника генерала И.А.Фуллона, мог внести успокоение в ряды забастовщиков. Переговоры состоялись днем в Министерстве юстиции. Ультимативный характер радикальных политических требований гапоновской петиции сделал бессмысленным продолжение переговоров, но, выполняя взятое на себя во время переговоров обязательство, Муравьев не отдал распоряжение о немедленном аресте священника.

Вечером 7 января у министра внутренних дел Святополк-Мирского состоялось совещание, в котором принимали участие министр юстиции Муравьев, министр финансов Коковцов, товарищ министра внутренних дел, шеф корпуса жандармов генерал Рыдзевский, директор Департамента полиции Лопухин, командир гвардейского корпуса генерал Васильчиков, Петербургский градоначальник генерал Фуллон. После сообщения министра юстиции о неудачных переговорах с Гапоном на совещании рассматривался вопрос о возможности ареста последнего.

Но «во избежание дальнейшего обострения положения в городе решили воздержаться от выдачи ордера на арест священника».

Утром 8 января Гапон составил письмо министру внутренних дел, которое было передано одним из его сподвижников в министерство. В этом письме священник заявлял: «Рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть Царя 9 января, в воскресенье, в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего русского народа. Царю нечего бояться. Я, как представитель “Собрания русских фабрично-заводских рабочих” города Санкт-Петербурга, мои сотрудники товарищи-рабочие, даже так называемые революционные группы различных направлений гарантируем неприкосновенность его личности… Ваш долг перед Царем и всем русским народом немедля, сегодня же, довести до сведения Его Императорского Величества как все вышесказанное, так и приложенную здесь нашу петицию».

Письмо аналогичного содержания Гапон направил императору. Но, в связи с арестом рабочего, доставлявшего письмо в Царское Село, оно не было получено царем. В этот день количество бастовавших рабочих достигло 120 000 человек, и забастовка в столице становилась всеобщей.

Вечером 8 января приехавший из Царского Села министр Императорского Двора барон Фредерикс передал Святополк-Мирскому Высочайшее повеление об объявлении в Петербурге военного положения. В скором времени Святополк-Мирским было созвано совещание. Ни у кого из присутствующих не было и мысли о том, что придется останавливать движение рабочих силой, и еще менее о том, что может произойти кровопролитие. Тем не менее на совещании приняли решение об аресте священника.

Георгий Гапон и И. А. Фуллон в «Собрании русских фабрично-заводских рабочих»

Генерал Рыдзевский подписал распоряжение Санкт-Петербургскому градоначальнику Фуллону о немедленном аресте Гапона и 19-ти его ближайших сподвижников. Но Фуллон счел, что «эти аресты не могут быть выполнены, т. к. для этого потребуется слишком значительное количество чинов полиции, которых он не может отвлечь от охраны порядка, и т. к. аресты эти не могут не быть сопряжены с откровенным сопротивлением».

После совещания Святополк-Мирский отправился с докладом о положении в Петербурге к царю - этот доклад, ставивший своей целью добиться от императора отмены военного положения в столице, носил успокоительный характер и не давал представлений об остроте и сложности положения в Петербурге накануне беспрецедентного по масштабу и радикальности политических требований массового выступления рабочих. Императора также не поставили в известность о намерениях военно-полицейских властей столицы на предстоящий день. По всем этим причинам 8 января 1905 г. было принято решение - царю не ехать завтра в столицу, оставаться в Царском Селе (он постоянно жил там, а не в Зимнем дворце).

Отмена государем военного положения в столице отнюдь не означала отмену им распоряжения об аресте Георгия Гапона и его главных сподвижников по организации всеобщей забастовки. Потому, исполняя поручение министра Императорского Двора Фредерикса, начальник его канцелярии генерал Мосолов в ночь на 9 января позвонил товарищу министра внутренних дел Рыдзевскому для получения информации по этому поводу.

«Я спросил его, арестован ли Гапон, - вспоминал позднее генерал Мосолов, - он ответил мне, что нет, ввиду того, что он засел в одном из домов рабочего квартала и для ареста пришлось бы принести в жертву не менее 10-ти человек полиции. Решили арестовать его на следующее утро, при его выступлении. Услышав, вероятно, в моем голосе несогласие с его мнением, он мне сказал: “Что же, ты хочешь, чтобы я взял на свою совесть 10 человеческих жертв из-за этого поганого попа?” На что мой ответ был, что я бы на его месте взял бы на свою совесть и все 100, т. к. завтрашний день, по моему мнению, грозит гораздо большими человеческими жертвами, что и в действительности, к сожалению, оказалось…»

Императорский штандарт над Зимним дворцом 9 января был приспущен, как это делали всегда в отсутствие императора в Зимнем. Кроме этого, и сам Гапон, и другие руководители рабочих организаций (не говоря уже об эсерах из ближайшего окружения Гапона) знали, что свод законов Российской империи предусматривал подачу петиций царю разными способами, но никак не во время массовых демонстраций.

Тем не менее возможно предположить, что мог бы приехать в Петербург и выйти к людям, если бы не 4 обстоятельства:

За некоторое время до описанных событий полиция смогла выяснить, что в ближайшем окружении Гапона появились эсеры-террористы. Напомню, что Устав Союза фабрично-заводских рабочих запрещал вхождение в него социалистов и революционеров, и до 1905 года Гапон (и сами рабочие) строго соблюдали этот Устав.

Закон Российской империи не предусматривал подачу петиций царю во время массовых демонстраций, тем более - петиций с политическими требованиями.

В эти дни началось следствие по поводу событий 6 января, и одной из основных версий являлась попытка покушения на Николая II.

Почти с самого утра в некоторых колоннах демонстрантов начались беспорядки, которые были спровоцированы эсерами (к примеру, на Васильевском острове, еще до стрельбы в других районах).

То есть, если бы в рядах демонстрантов Союза фабрично-заводских рабочих не было эсеров-провокаторов, если бы демонстрация проходила мирно, то приблизительно к полудню императору могли доложить о сугубо мирном характере демонстрации, и тогда он мог бы отдать соответствующие распоряжения о допущении демонстрантов на Дворцовую площадь и назначить своих представителей для встречи с ними, или сам выехать в Петербург, в Зимний дворец, и встретиться с представителями рабочих.

При условии, конечно, если бы не было других трех обстоятельств.

Если бы не эти обстоятельства, государь мог бы во второй половине дня приехать в столицу; мирные демонстранты могли быть допущены на Дворцовую площадь; Гапон и несколько представителей рабочих могли быть приглашены в Зимний дворец. Вероятно, что после переговоров царь вышел бы к народу и объявил бы о принятии некоторых решений в пользу рабочих. И уж во всяком случае, если бы не эти 4 обстоятельства, то с Гапоном и рабочими встретились бы назначенные Государем представители из правительства. Но события после 6 января (после первых призывов Гапона к рабочим) развивались настолько стремительно и были организованы стоявшими за спиной Гапона эсерами до такой степени провокационно, что власти не успели ни толком их понять, ни правильно на них отреагировать.

Бастующие рабочие у ворот Путиловского завода, январь 1905 г.

Итак, на встречу с государем готовы были выйти тысячи людей. Отменить демонстрацию было невозможно - газеты не выходили. И вплоть до позднего вечера накануне 9 января сотни агитаторов ходили по рабочим районам, возбуждая людей, приглашая на Дворцовую площадь, вновь и вновь заявляя, что встрече препятствуют эксплуататоры и чиновники.

Петербургские власти, собравшиеся вечером 8 января на совещание, понимая, что остановить рабочих уже нельзя, решили не допустить их в самый центр города. Основная задача была в том, чтобы предотвратить беспорядки, неизбежную давку и гибель людей в результате стекания огромных масс с 4-х сторон на узком пространстве Невского проспекта и к Дворцовой площади, среди набережных и каналов. Стремясь предотвратить трагедию, власти выпустили объявление, запрещающее шествие 9 января и предупреждающее об опасности. Революционеры срывали со стен домов листы с текстом этого объявления и снова повторяли людям о «кознях» чиновников.

Очевидно, что Гапон, обманывая и государя, и народ, скрывал от них ту подрывную работу, которую вело его окружение. Он обещал императору неприкосновенность, но сам прекрасно знал, что так называемые революционеры, которых он пригласил для участия в шествии, выйдут с лозунгами «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!», а в карманах их будут лежать револьверы. В конце концов, письмо священника носило недопустимо ультимативный характер - на таком языке разговаривать с государем русский человек не смел и, конечно, вряд ли одобрил бы это послание - но, напомню, Гапон на митингах сообщал рабочим только часть петиции, где заключались только экономические требования.

Гапон и преступные силы, бывшие за его спиной, готовились убить самого царя. Поздней, уже после описываемых событий, священика спросили в узком кругу единомышленников:

Ну, отче Георгий, теперь мы одни и бояться, что сор из избы вынесут, нечего, да и дело-то прошлое. Вы знаете, как много говорили о событии 9 января и как часто можно было слышать суждение, что прими царь депутацию честь-честью, выслушай депутатов ласково, все обошлось бы по-хорошему. Ну, как вы полагаете, о. Георгий, что было бы, если бы царь вышел к народу?

Абсолютно неожиданно, но искренним тоном поп ответил:

Убили бы в полминут, полсекунд.

Начальник Петербургского охранного отделения А.В.Герасимов также описывал в своих воспоминаниях, что существовал план убить Николая II, о котором ему рассказал Гапон во время разговора с ним и Рачковским: «Неожиданно я его спросил, верно ли, что 9 января был план застрелить императора при выходе его к народу. Гапон ответил: «Да, это верно. Было бы ужасно, если бы этот план осуществился. Я узнал о нем гораздо позднее. Это был не мой план, но Рутенберга… Господь его спас…».

Представители революционных партий распределялись между отдельными колоннами рабочих (их было одиннадцать - по числу отделений гапоновской организации). Эсеровские боевики готовили оружие. Большевики сколачивали отряды, каждый из которых состоял из знаменосца, агитатора и ядра, их защищавшего (т. е., фактически, из боевиков). Все члены РСДРП обязаны были быть к шести часам утра у пунктов сбора. Готовились знамена и транспаранты: «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!», «К оружию, товарищи!».

9 января 1905 г. — начало Кровавого Воскресенья

9 января с раннего утра рабочие начали собираться на сборных пунктах. Перед началом шествия в часовне Путиловского завода отслужен молебен о здравии царя. Шествие имело все черты крестного хода. В первых рядах несли иконы, хоругви и царские портреты. Но с самого начала, еще задолго до первых выстрелов, в другом конце города, на Васильевском острове (а также в некоторых других местах), группы близких к эсерам рабочих во главе с революционными провокаторами сооружали баррикады из телеграфных столбов, водружали на них красные флаги.

В отдельных колонах было несколько десятков тысяч человек. Эта огромная масса фатально двигалась к центру и чем ближе подходила к нему, тем больше подвергалась агитации революционных провокаторов. Еще не прозвучало ни одного выстрела, а какие-то люди распускали самые невероятные слухи о массовых расстрелах. Попытки властей призвать шествие к порядку получали отпор специально организованных групп.

Начальник департамента полиции Лопухин, который, кстати сказать, симпатизировал социалистам, написал об этих событиях так: «Наэлектризованные агитацией, толпы рабочих, не поддаваясь воздействию обычных общеполицейских мер и даже атакам кавалерии, упорно стремились к Зимнему дворцу, а потом, раздраженные сопротивлением, начали нападать на воинские части. Такое положение вещей привело к необходимости принятия чрезвычайных мер для водворения порядка, и воинским частям пришлось действовать против огромных скопищ рабочих огнестрельным оружием».

Шествие от Нарвской заставы возглавлял сам Гапон, который все время выкрикивал: «Если нам будет отказано, то у нас нет больше Царя». Колонна подошла к Обводному каналу, где путь ей был прегражден рядами солдат. Офицеры предлагали все сильней напиравшей толпе остановиться, но она не подчинялась. Были произведены первые залпы, холостые. Толпа готова была уже вернуться, но Гапон и его помощники шли вперед увлекая за собой толпу. Раздались боевые выстрелы.

Приблизительно так же разворачивались события и в других местах - на Выборгской стороне, на Васильевском острове, на Шлиссельбургском тракте. Начали появляться красные знамена, революционные лозунги. Часть толпы, возбужденная подготовленными боевиками, разбивала оружейные магазины, возводила баррикады. На Васильевском острове толпа, руководимая большевиком Л.Д.Давыдовым, захватила оружейную мастерскую Шаффа. «В Кирпичном переулке, - позднее докладывал государю Лопухин, - толпа напала на двух городовых, один из них был избит. На Морской улице нанесли побои генерал-майору Эльриху, на Гороховой улице нанесли побои одному капитану и был задержан фельдъегерь, причем его мотор был изломан. Проезжавшего на извозчике юнкера Николаевского кавалерийского училища толпа стащила с саней, переломила шашку, которой он защищался, и нанесла ему побои и раны…».

Последствия Кровавого Воскресенья

Всего 9 января 1905 г. было убито 96 человек (в том числе околоточный надзиратель), а ранено - до 333 человек, из коих умерло до 27 января еще 34 человека (в том числе один помощник пристава). Итак, всего убили 130 человек и около 300 ранили. Такие последствия имела заранее спланированная акция революционеров.

Надо думать, многие из участников той демонстрации со временем разобрались в сути провокации Гапона и эсеров. Так, известно письмо рабочего Андрея Ивановича Агапова (участника событий 9 января) в газету «Новое время» (в августе 1905 г.), в котором он, обращаясь к зачинщикам провокации, написал:

…Вы обманули нас и сделали рабочих, верноподданных Царя - бунтовщиками. Вы подвели нас под пули преднамеренно, вы знали, что это будет. Вы знали, что написано в петиции якобы от нашего имени изменником Гапоном и его бандой. А мы не знали, а если бы знали, то не только никуда бы не пошли, но разорвали бы вас в клочья вместе с Гапоном, своими руками.


1905 год, 19 января — в Александровском дворце в Царском Селе государь принял депутацию рабочих столичных и пригородных заводов и фабрик в составе 34 человек в сопровождении санкт-петербургского генерал-губернатора Д.Ф.Трепова, сказав им, в частности, следующее:
Я вызвал вас для того, чтобы вы могли лично от Меня услышать слово Мое и непосредственно передать его вашим товарищам. <…> Знаю, что нелегка жизнь рабочего. Многое следует улучшить и упорядочить, но имейте терпение. Вы сами по совести понимаете, что следует быть справедливыми и к вашим хозяевам и считаться с условиями нашей промышленности. Но мятежною толпою заявлять Мне о своих нуждах - преступно. <…> Я верю в честные чувства рабочих людей и непоколебимую преданность их Мне, а потому прощаю им вину их. <…>.

Николай II и Императрица назначили из собственных средств 50 тысяч рублей для оказания помощи членам семей «убитых и раненых во время беспорядков 9-го сего января в С.-Петербурге».

Конечно, Кровавое Воскресенье 9 января, произвела на Царскую семью очень тяжелое впечатление. А революционеры разворачивают красный террор…