В Германии сейчас живут несколько десятков тысяч чеченцев, большинство из которых приехали в страну в последние годы и претендуют на статус беженцев. «Медуза» уже рассказывала о том, как чеченцы пытаются выехать в Европу через границу Белоруссии и Польши. По просьбе «Медузы» живущий в Германии журналист DW Дмитрий Вачедин выяснил, как устроена жизнь чеченской общины в Берлине, и узнал о существовании вооруженной группировки, представители которой угрожают землякам смертью за безнравственное поведение.
Поздним сентябрьским вечером 2016 года эротические фотографии 20-летней Мадины (имя изменено по ее просьбе) из украденного мобильного телефона были отправлены всем контактам девушки. Через час после этого в квартире в одном из тихих берлинских районов, где она живет, раздался телефонный звонок.
Трубку подняла сама Мадина, узнавшая голос своего дяди. Разъяренный родственник объявил, что не будет разговаривать с «проституткой», и потребовал к телефону мать и отца. Девушка разбудила родителей. В ее присутствии был устроен семейный совет, на котором решалось, что делать с опозорившей семью Мадиной. Живущий в другой европейской стране дядя по телефону предложил «решить проблему внутри семьи» - отвезти девушку на родину и там казнить. Он сам же и вызвался убить девушку и даже специально ради этого приехать в Чечню, которую семья покинула в 2010 году из-за конфликта с местными властями. Было решено, что утром мама с Мадиной полетят в Чечню, где встретятся с дядей для проведения экзекуции.
Пока дядя организовывал билеты, мама должна была охранять девушку, чтобы та не сбежала. Мать собрала и спрятала документы дочери, а потом легла рядом с Мадиной в ее комнате - дядя должен был позвонить к утреннему намазу, около шести часов утра. Остаток ночи две женщины провели молча, говорить с дочерью мать отказалась. Обе делали вид, что спят. Около шести утра позвонил дядя и сообщил, что купил им билеты из Берлина в Грозный с пересадкой в Москве на утренний рейс.
Когда мама вышла из комнаты, чтобы разбудить отца, Мадина схватила ее мобильный телефон и ровно в 6:31 позвонила в полицию. Взявшей трубку женщине она объяснила, что является мусульманкой, родители узнали, что у нее есть парень (это было неправдой, но на объяснения не было времени), и теперь хотят ее убить. Продиктовала адрес и положила трубку. Уже через семь минут полиция позвонила в дверь квартиры. Как вспоминает Мадина, увидев полицейских, мама принялась обнимать девушку. Как была - в пижаме и без документов - Мадина уехала с полицейскими в женское общежитие для жертв насилия.
Через неделю Мадина впервые позвонила родителям. Те были с ней ласковы и раскаивались в том, что напугали девушку. Через две недели она вернулась в семью. Как только она вошла в квартиру, мать избила ее, обрезала волосы, надела на девушку паранджу и отвезла на обследование к гинекологу. После того как гинеколог установила, что Мадина до сих пор девственница, семья решила держать девушку под замком, пока старшие не решат ее судьбу. Спустя неделю девушке - снова с помощью полиции, которая увезла Мадину под предлогом помощи в расследовании кражи мобильного телефона, - удалось сбежать.
Однако неприятности на этом не закончились. С тех пор как она покинула семью, случай Мадины перестал быть семейным вопросом и перешел в разряд проблем всей общины. Как говорит девушка, найти и наказать ее - теперь обязанность любого чеченца, независимо от того, знает ли он ее или ее семью лично. И сейчас в Берлине существует группа, которая специализируется как раз на решении таких вопросов. «Закона нет, они вмешиваются в чужие дела, - говорит Мадина. - Просто такие понятия».
«Мы вышли, поклявшись на Коране»
В начале мая по вотсап-каналам, в которых общаются живущие в Германии чеченцы, был распространен видеоролик. На фоне фотографии человека в маске, который направляет в камеру пистолет, мужской голос произносит на чеченском языке следующее: «Ассаламу алейкум, братья и сестры мусульмане. Здесь, в Европе, некоторые чеченские женщины и мужчины, похожие на женщин, творят ужасные вещи. Это и вы знаете, и я знаю, все знают. Поэтому делаем такое заявление. Собралось около 80 человек пока. Еще [другие] хотят присоединиться, собраться. Утратившие свою нохчалла (национальную идентичность, характер - прим. „Медузы“ ), заигрывающие с мужчинами другой национальности, выходящие за них замуж, выбравшие неверный путь чеченские женщины и те [существа], которые называют себя чеченцами-мужчинами, мы всех их „поправим“ при любой возможности. Мы вышли, поклявшись на Коране. Вот такое заявление, потом не говорите, что мы не предупреждали, что вы не знали. Дай Аллах нам мира, пусть он приведет нас к справедливости».
Обращение к берлинским чеченцам
Meduza Project
По словам источников «Медузы», произносит это обращение представитель берлинской группы, насчитывающей до сотни активистов и возглавляемой людьми из окружения бывшего лидера чеченских сепаратистов Джохара Дудаева. Только за последние недели члены группы избили как минимум двух чеченских девушек (одна из них живет в берлинском районе Нойкельн). О существовании этой группы знают все опрошенные «Медузой» берлинские чеченцы.
Как признаются знакомые с ситуацией собеседники «Медузы», в смартфонах по меньшей мере половины незамужних чеченских девушек находится достаточно информации для того, чтобы вынести им «приговор». Общение с мужчинами другой национальности, курение, употребление алкоголя, посещение кальянной, дискотеки или даже бассейна, - все это может стать основанием для возмездия. Одна фотография, размещенная в публичном вотсап-чате, может привести к тому, что вся семья превращается в изгоев и остальные члены диаспоры должны прервать с ней контакт. В ситуации крайней подозрительности, когда каждый отвечает за каждого (чеченские девушки рассказывают, что даже незнакомые чеченцы часто подходят к ним на улице и «читают проповеди» из-за их внешнего вида, например накрашенных губ), кража смартфона и распространение компромата становится жестким ударом - опозоренного человека просто некому защитить; тот, кто выложил фотографию, ничем не рискует.
Собеседники «Медузы» неоднократно отмечали, что нравы в диаспоре за рубежом строже и жестче, нежели в самой Чечне, где девушки даже могут позволить себе носить короткие юбки. Это объясняется «конкуренцией за праведность», которую «антикадыровская» европейская диаспора ведет с «кадыровской» Чечней - каждая из сторон стремится доказать, что представляет «правильных» чеченцев. Впрочем, во многих отношениях их этические коды похожи. «Если об этом узнает Кадыров, он пришлет своих людей и меня увезут в Чечню», - призналась корреспонденту «Медузы» берлинская чеченка, встречающаяся с иностранцем.
Осенью 2016 года молодую чеченку, которая позже рассказала свою историю «Медузе», сняли на видео - она шла по улице, разговаривая с мужчиной другой национальности. Тем же вечером к ее дому на севере Берлина подъехали несколько десятков чеченских мужчин, ни с одним из которых она не была знакома. Мужчина, с которым она так неосторожно показалась на улице, был жестоко избит - у него выбили почти все зубы. Девушке удалось спрятаться.
«Я вот думаю - какое вообще дело [им] до моей личной жизни? Я их не знаю и знать не желаю. Я им не сестра и не дочь. Моя личная жизнь касаться никого не должна», - говорит собеседница «Медузы». По ее словам и по словам других чеченцев, «нарушителей закона», несмотря на все угрозы, становится больше: переехавшие в Германию чеченские девушки ходят в немецкие школы, где среди прочего есть уроки сексуального воспитания, или на курсы немецкого языка, где могут общаться с людьми из других культур.
Две девушки признались «Медузе», что пытались носить хиджаб и держаться чеченских традиций, но не смогли «вынести лицемерия этой двойной жизни». «Даже в хиджабе меня называли проституткой - например, за накрашенные глаза. Тогда я подумала: для кого я стараюсь?» - говорит одна из них. «Чтобы тебя все уважали, надо надеть хиджаб, опустить глаза к полу и безвылазно сидеть дома. Но кто хочет так жить?» - недоумевает другая.
После своего второго бегства из семьи Мадина скрывается от представителей диаспоры. Она постриглась наголо, вставила в глаза линзы другого цвета; планирует сменить имя и лечь на пластическую операцию. «Если не поменяешь имя и лицо, тебя найдут и убьют», - объясняет она. Ситуация девушки почти безвыходная - для смены имени ей необходимо обращаться в российский паспортный стол, что равносильно сдаче с повинной. С отличием окончившая немецкую гимназию девушка сидит целыми днями дома - выходить просто опасно, ее ищут. «Я не хочу быть чеченкой», - говорит она.
Люди насилия
Количество чеченцев, живущих в Берлине, с трудом поддается подсчету. По данным Frankfurter Allgemeine, только за последние пять лет Германия приняла 36 тысяч чеченцев. Значительная их часть остается в Берлине и окружающем город Бранденбурге, несмотря на попытки немецких властей перенаправить поток в Баварию. В 2013 году городские власти даже попытались «закрыть» Берлин для чеченских беженцев, чтобы не допустить образования слишком большой диаспоры в одном регионе. Насколько можно судить, эта попытка не увенчалась успехом. Несмотря на то что шансы чеченцев на положительный ответ по ходатайству о предоставлении убежища крайне низки - в 2016 году всего 2,8% чеченцев, подавших такие ходатайства, получили желаемый статус, - диаспора не уменьшается. По данным Frankfurter Allgemeine, ни в Польшу (откуда чеченцы в основном приезжают в Германию), ни в Россию массово никого не депортируют - в 2016-м в Россию отправили 110 человек. Рассказывали берлинские чеченцы «Медузе» и о нелегальных способах попасть из Польши в Германию.
Немецкие исследователи подтверждают, что в Германии чеченцам рады не слишком. «[У представителей немецких политических сил] создается ощущение, что этот поток вызван не столько конфликтами, сколько слухами и ложными представлениями о тех благах и возможностях, которые предоставит им Германия, - а кроме того, поддерживается российским государством», - говорит Рафаэль Боссонг, эксперт берлинского фонда «Наука и политика». По его словам, немецкие власти прекрасно знают, что происходящее на польско-белорусской границе, где поляки не пропускают чеченцев в страну и, вопреки европейским нормам, не позволяют им подать прошение о предоставлении убежища, незаконно. «Однако я не знаю ни одного немецкого политика, который бы возмущался по этому поводу. Честно сказать, они не сильно расстроены тем, что поляки работают „не чисто“», - отмечает Боссонг.
Чтобы вернуть ситуацию на польско-белорусской границе в правовое русло, Евросоюз хочет финансировать создание приемных центров для чеченцев в Белоруссии. Боссонг открыто говорит о том, что создаются они исключительно для того, чтобы поляки могли легально «разворачивать» чеченцев на границе, - судьба чеченских беженцев в Белоруссии Евросоюз особенно не волнует.
Вокзал Бреста, откуда чеченские беженцы пытаются уехать в Европу. 14 ноября 2016 года
Фото: Максим Сарычев для «Медузы»
Позволяя полякам выполнять «грязную работу», Германия оберегает себя от потока чеченских беженцев, которых она, по словам Боссонга, и не собирается интегрировать. «Прогноз по интеграции не представляется немецким властям успешным. Чеченским мужчинам из-за низкого уровня образования очень сложно найти работу. Кроме того, считается, что они подвержены влиянию исламистов», - говорит он.
Председатель Германо-кавказского общества Эккехард Мас считает, что у России «получилось навязать Европе образ чеченца как человека насилия и террориста», однако абсолютное большинство живущих в Германии чеченцев успешно интегрируются, а проблемы возникают лишь с незначительной и маргинальной частью диаспоры.
«В Чечне три закона. Это российская Конституция, и этот закон наименее важен. Второй закон - навязываемый сверху Кадыровым шариат. И третий - это адаты, традиционные чеченские нормы, которые глубоко укоренены в народе», - поясняет Мас. По его словам, в Германии бывают случаи, когда адаты противоречат немецким законам, что приводит к серьезным конфликтам, но это случается достаточно редко. «Бывает, что муж бьет свою жену, но не так часто, как у русских», - говорит он.
Когда спрашиваешь Маса о репрессиях в адрес чеченских геев, он переходит на русский. «Насчет преследования „голубых“, эта тема - табу, никто об этом не говорит, и, конечно, никто вам не будет подтверждать, что это было, - говорит Мас. - Но это, конечно, было, и я лично знаю этих людей. Об этом вообще не надо говорить, это больная тема». Берлинские чеченцы, с которыми говорила «Медуза», о тюрьмах для геев в Чечне не слышали и сомневаются в их существовании. По их словам, геев в республике просто «убивали бы на месте», так что тюрьмы бы не понадобились.
Мас считает, что главная проблема чеченцев в Германии не отношения внутри диаспоры или интеграция, а тот факт, что беженцев все чаще отправляют обратно в Россию, где они подвергаются преследованиям со стороны людей Рамзана Кадырова. О таких случаях говорили и другие собеседники «Медузы» - из слов Маса следует, что это тенденция последнего времени, пока не учтенная статистикой. О существовании вооруженной группы, стоящей на страже чеченских традиций, Мас не слышал.
Работают с приехавшими чеченскими беженцами в основном русскоязычные социальные работники. Например, уроженка Западной Украины Ольга, которая не скрывает своего раздражения от ситуации. «Их приняли и бросили, - говорит она. - Система просто не работает». По словам Ольги, если до 2015 года чеченцы могли рассчитывать на помощь и поддержку, то после того как Германия открыла границы для беженцев из Сирии, им очень трудно получить жилье или адекватное медицинское обслуживание.
Кроме того, чеченцев оставили наедине с непрозрачной и довольно нелогичной системой социального обеспечения, работающей по принципу лотереи: тут могут неожиданно выплатить большие деньги, а могут отказать в самой необходимой помощи. По словам Ольги, в чеченской среде от общежития к общежитию курсируют самые фантастические слухи - например, о том, что можно заказывать товары в интернете и потом за них не платить. Как следствие, спустя только несколько месяцев жизни в Германии у многих чеченцев накапливаются многотысячные долги. Некоторые и вовсе умудряются скопить одних штрафов за безбилетный проезд на несколько сотен евро. С приездом сирийцев ситуация только осложнилась - по словам Ольги, чеченцы считаются «беженцами второго сорта». Она рассказывает о случаях выселения чеченцев из нормальных общежитий в контейнеры в связи с наплывом сирийцев.
Впрочем, главным препятствием к интеграции соцработник считает строгий ультраконсервативный моральный кодекс, который беженцы привезли с собой. «Они приехали в Германию из-за того, что здесь Германия, но упорно хотят превратить ее в свою Чечню со средневековыми обычаями, - возмущается Ольга. - Эта неспособность и нежелание интегрироваться бесит не только в них, но и в любых эмигрантах. Только у тех в голове двадцатый век, а у чеченцев - феодализм».
Волонтер учит немецкому беженок из Сирии (слева) и Чечни (справа) в одном из центров временного пребывания беженцев. Берлин, 10 ноября 2015 года
Фото: Sean Gallup / Getty Images
«Лучше всего - закидывать камнями»
Валиду около сорока, он носит окладистую бороду без усов и мешковатую одежду. Чечню ему пришлось покинуть в 2012 году из-за подозрений в связи с сепаратистским подпольем. Он - положительный, образцовый пример чеченского беженца: не связан с криминалом, не создает проблем для социальных служб. Вместе с женой, мамой и четырьмя детьми он уже пять лет живет в общежитии для беженцев в одном из пригородов Берлина. Семья помещается в тесной трехкомнатной квартире, где основное место занимают кровати. На стене гостиной висит «говорящая» детская азбука на русском языке, гостей угощают оливье, морковкой по-корейски, сырами и тортом.
Валид нигде не работает и даже не ходит на курсы немецкого. Тем не менее он очень хвалит Германию, хотя взгляд на страну у него довольно своеобразный. Например, он радуется, когда находит сходство между строгими исламскими и строгими немецкими законами. «Немцы никогда не преследовали мою религию», - говорит он. Своих соседей по общежитию, сирийских и афганских беженцев, он не любит и называет «беспредельщиками»: по его словам, они хулиганят и не подчиняются никаким авторитетам. Обычно Валид очень тщательно выбирает слова и резкие выражения употребляет только однажды - когда говорит о геях. «Ислам говорит, что таких людей надо убивать, - очень спокойно замечает он. - Лучше всего - закидывать камнями».
Ислам, по мнению Валида, запрещает также песни и танцы. На вопрос, почему в берлинских клубах так много чеченцев, он не отвечает. Зато отвечает вошедшая в комнату мама Валида. «Это мужчины? Мужчинам можно. Главное, чтоб не девушки», - говорит она и снова уходит на кухню. Плотные шторы во всех комнатах маленькой квартиры опущены, в квартире довольно душно - женщины сидят на кухне, дети прячутся в одной из комнат. Со двора доносятся крики детей «беспредельщиков» - сирийцев, афганцев и цыган. Они, несмотря на поздний час, радостно кружатся на карусели.
Есть у меня сменщик по имени Родион. Это высокий, широкоплечий двадцатисемилетний парень, занимающийся спортом и не представляющий себе жизни без автомобильных гонок, в которых он принимает непосредственное участие.
Несколько дней назад он зашёл на работу забрать кое-какие вещи. У меня же был обеденный перерыв, я сидел и пил чай с яблочным пирогом собственного производства. Поздоровавшись с коллегой, я предложил ему кусочек этой чудесной выпечки. Родион, не раздумывая, согласился, сделал себе кофе и сел за стол напротив меня. Обсудив для начала дела на работе, немного поговорили о жизни. Когда же в разговоре возникла короткая пауза, я решил, что настало время задать Родиону вопрос, который в последнее время я часто задаю своим знакомым. Одним словом, спросил, случались ли у него в жизни какие-нибудь необычные, мистические происшествия. Я, конечно же, знал, что Родион рациональный по жизни человек, поэтому немного удивился, когда после некоторых раздумий мой сменщик закивал головой. Только он сразу меня предупредил, что история может показаться бредовой, но она до сих пор не выходит у него из головы. Далее от первого лица:
«Это произошло лет пять тому назад, когда все стёкла в машинах были тонированные, а степень светонепроницаемости плёнки каждый выбирал для себя сам. Встречался я тогда с девушкой, у которой было достаточно редкое имя – Варвара. И вот как-то тёплым сентябрьским вечером заехал я за ней на своём «двенаре», чтобы покататься вдвоём по городу, побродить по торговому центру, зайти в кафе. Конечно, время пролетело незаметно. На улице уже окончательно стемнело, было часов десять. Мы решили возвращаться. Настроение хорошее, ночной город радует глаз разноцветными огнями. В общем, дело молодое, потянуло нас на романтику, и мы решили заехать уединиться в какое-нибудь укромное место. В том районе, где мы жили, недалеко от недавно открытого тогда супермаркета, есть что-то наподобие заброшенного городского парка, густо заросшего деревьями и непролазными кустарниками. Вот туда мы и свернули. Углубляться в самую тёмную гущу мы не стали — не было необходимости. Место и так безлюдное, да и тонировка на стёклах должна скрывать нас от посторонних глаз…
После того, как всё закончилось, мы ещё минут десять посидели в машине, поболтали, и Варя попросила отвезти её домой, а это примерно километра два от того места, где мы находились. Добрались мы быстро, я высадил её у подъезда, посмотрел, как закрылась за ней входная дверь, и поехал к себе домой.
Не прошло и двух минут — у меня звонок на телефоне. Смотрю – Варя. Подношу трубку к уху и слышу, как она испуганным голосом просит меня, чтобы я немедленно возвращался обратно – в подъезде к ней пристаёт непонятный парень, он говорит какую-то ерунду, и ей страшно.
Я резко разворачиваю машину, благо, что улица второстепенная, время позднее и другого транспорта поблизости не видно. Жму педаль газа до отказа. Подлетаю к знакомому подъезду. Выхожу из машины. В этот момент из дома выходит Варя, а следом за ней — самый обычный с виду парень. «Вот, это он ко мне пристаёт,» — говорит она и указывает пальцем на этого козла. Тот, завидев меня, дал дёру, только пятки засверкали. Я за ним. Бегу что есть силы, но как только расстояние между нами начинает сокращаться, и кажется, что ещё немного и я ухвачу его за ветровку, парень прибавляет ходу и начинает от меня удаляться. Между нами было уже примерно метров десять, когда он резко свернул за угол дома. Буквально через пару секунд за этот угол на всех парусах залетел и я. И остановился в полной растерянности. Этого парня не было нигде. Подумав, что вряд ли за столь короткое время он сумел выбежать из моего поля зрения, я решил, что он где-то спрятался, но там совершенно негде было укрыться. Ни кустов, ни деревьев, ни открытых подвалов, ни стоящих машин — ничего. В свете зажженных уличных фонарей, которые достаточно хорошо освещали местность, я стоял абсолютно один. Парень как в воздухе растворился. На всякий случай я всё хорошенько там осмотрел, но результат остался отрицательным.
Я вернулся обратно. Варвара ждала меня возле подъезда. То, что она рассказала, вызвало у меня ещё большее недоумение. Оказалось, что, когда я её провожал, этот парень зашёл в подъезд вместе с ней, хотя я его не видел. Варя решила не ехать с ним в лифте, а пошла пешком. Он последовал за ней. Неожиданно между вторым и третьим этажами он её обогнал и, глядя прямо ей в лицо, стал говорить какие-то непонятные слова, больше похожие на бред. Варя сперва подумала, что он какой-нибудь маньяк-извращенец, но парень к ней не приставал, а только продолжал нести околесицу. Ей почему-то стало не по себе. О том, что можно позвать на помощь соседей, она не сообразила. Единственное, что пришло в голову – это позвонить мне. Когда же она дрожащими руками доставала телефон и набирала мой номер, то наконец поняла, что ей говорит этот тип. Это очень странно, но он сказал, что целый вечер следил за нами, он знает, чем мы занимались в машине, и что ему удалось сфотографировать нас в момент близости. Даже если это и так, то непонятно, как он это сделал ночью, да ещё и через тонировку? Как одновременно с нами преодолел расстояние почти в два километра, хотя за нами точно никто не ехал? Как он оказался возле подъезда Вари, оставаясь для меня невидимым? И куда, в конечном счёте, он исчез?»
Вот такая история. Правда это или нет – решать вам. Но у меня нет причины не доверять рассказчику — Родион не из той категории людей, которые славятся своими выдумками.
Однажды вечером в весеннем небе вспыхнул огонек. Это родилась звездочка – маленькая, прехорошенькая, по имени Тая…
Все небесные жители полюбили малышку. Бабушка Луна пела ей колыбельные песни. Дедушка Месяц качал Таю в звездной колыбельке и рассказывал удивительные истории. Сестренки заплетали Тае косички, а она звонко смеялась.
Когда малышка подросла, звездочки-подружки стали брать ее с собой на прогулку по ночному небу. Гулять оказалось так интересно – весь мир был как на ладони! Под пение ночных птиц звездочка качалась на ветке огромной ели, любовалась своим отражением в чистом глубоком озере, играла в догонялки с рыбками. А как здорово было кататься на пушистом облаке!
На одной из прогулок Тая опустилась в большой город и отстала от подружек. Случайно заглянув в окно высокого дома, звездочка увидела спящего мальчика. Он сразу понравился Тае, она остановилась и улыбнулась, но звездочку насторожило его печальное лицо. Малыш пошевелился во сне, его губы что-то прошептали. «Ах, вот оно что! Вот почему он так огорчен», - догадалась Тая. Тут она услышала голоса подружек и поспешила с ними домой, ведь до рассвета оставался только час.
Целый день Тая не могла уснуть, вспоминая мальчика и его печальное лицо. А вечером сразу же отправилась к Луне и все ей рассказала.
Бабушка, у этого мальчика есть мечта, которая никак не сбывается, поэтому он грустит. Знаешь, малыш так одинок, и я хочу ему помочь.
Внученька, ты очень добрая! Но еще такая маленькая…
Но я же вырасту!
Конечно. Ты действительно от всего сердца хочешь исполнить его мечту?
Да, бабушка. Очень-очень!
Хорошо, Тая, я расскажу, как это сделать. Только задача будет не из легких. Тебе нужно прилежно учиться, много работать, никому не желать и не делать зла, не завидовать и не хвастаться, никого не обижать и не обижаться самой. Тогда ты будешь быстро расти, становиться все ярче и ярче, наберешь много света любви. И однажды осенью, в сентябре, сможешь отправиться на звездопад. Это особенное время, когда самые яркие звезды падают на землю и исполняют желания людей.
Бабушка, а они что, сгорают?
Нет, просто отдают свою любовь людям и остаются с ними навсегда.
Тогда я буду очень стараться.
Теперь Тая делала все, что посоветовала ей бабушка Луна. Звездочка много трудилась, при этом была доброй и приветливой со всеми. Когда заболел дедушка Месяц, она с любовью ухаживала за ним. Ставила ему небесные компрессы, натирала спину звездной пылью, поила лунной микстурой. Тая росла, с каждым днем становилась все ярче и ярче.
За неделю до звездопада Луна собрала все самые яркие звездочки, которые готовились к этому событию.
Вот вам хрустальные ведерки и серебряные губки, - сказала она. – Всю неделю вы будете мыть небосклон. Он должен стать гладким и сверкающе чистым, чтобы каждый, чье желание вы будете исполнять, сумел разглядеть свою звезду.
Звездочки трудились не покладая рук, забывая про сон и отдых. От этого они стали еще ярче, чем прежде. Небосклон засиял чистотой, а на нем засияли и звезды…
Поздним сентябрьским вечером мальчику в большом городе не спалось. Он подошел к окну, посмотрел на небо и сразу увидел ее – свою звезду. И как только губы его прошептали заветные слова, звездочка начала свой путь на землю – прямо в сердце мальчика. В одно мгновение оно наполнилось светом и любовью. Сияющая улыбка озарила лицо мальчика, он облегченно вздохнул и пошел спать. Отныне он знал, что не одинок, что у него все сбудется, все получится. Ведь теперь с ним всегда его звезда!
