Каждая авиакатастрофа - трагедия. Но некоторые авиакатастрофы вызывают в обществе особенно острую эмоциональную реакцию благодаря особым обстоятельствам, и тогда наблюдатели не ограничиваются выражением скорби. Разбившийся под Адлером Ту-154, направлявшийся из Москвы в сирийскую Латакию с остановкой в Сочи, как раз из таких.

Слова "Сирия" и "военный" послужили тем триггером, который запустил в соцсетях бурную реакцию и дебаты на политические темы. Подавляющее большинство не соответствующих моменту комментариев следует списать, вероятно, на чрезмерное перевозбуждение, усиленное политическим подтекстом, - как это всегда бывает в любой трагедии, где присутствует такой подтекст.

Все это уже приходилось наблюдать и раньше. Когда в Париже один за другим происходили теракты, например. Или когда под Смоленском разбился самолет с президентом Польши. И даже когда над Синайским полуостровом взорвался лайнер с туристами из Петербурга. В минуты большого напряжения политизированным блогерам особенно остро хочется увидеть себя на светлой стороне, а своих оппонентов - на черной как смоль. Убедиться, что они все делают правильно. Как будто они есть, когда самолет разбивается, - светлая и темная стороны.

Политические дебаты стоит оставить соцсетям; авиакатастрофа - это в первую очередь техническое происшествие. После каждой авиакатастрофы полагается расследовать ее и делать выводы. Погибших уже не вернуть, но можно постараться сделать так, чтобы ошибка не повторилась еще раз.

Во всех предыдущих случаях следовала административная реакция властей. В таких случаях обычно начинаются тотальные проверки то аэропортов, то авиакомпаний, и, как правило, они вдохновляются призывами ограничений и запретов. Когда в прошлом году в Ростове-на-Дону разбился Boeing авиакомпании FlyDubai, Росавиация начала проверку всех лоукостеров и рекомендовала всем перепроверить и при необходимости дообучить пилотов. Крушение Boeing в Казани в 2013 году стоило лицензии авиакомпании "Татарстан". После того как в 2011 году рухнул на взлете Як-42 с хоккейным "Локомотивом" на борту, потребовал уменьшить количество авиакомпаний в стране.

После каждой катастрофы частного перевозчика рынок перекраивают - перегруппировывают систему управления, отзывают лицензии, расформировывают управления Росавиации, ужесточают всевозможные правила допусков и аттестаций. Через 3 дня после того, как в Петрозаводске упал Ту-134 компании "РусЭйр", тот же Дмитрий Медведев распорядился вовсе вывести тип самолета из эксплуатации, а компания потеряла лицензию. А после катастрофы в Казани активно заговорили о запрете на покупку устаревших самолетов из-за рубежа.

И вот что пока непонятно в истории с разбившимся Ту-154 - это как будет реагировать государство. Будь это самолет частной компании, наверняка последовали бы привычные меры. Но речь идет о Министерстве обороны. Которое может эксплуатировать устаревшие самолеты, самостоятельно проверять их состояние - что бы ни утверждали военные, проверить их нельзя - и в общем и целом не отвечать ни на какие вопросы.

У Минобороны, видимо, невозможно отозвать лицензию эксплуатанта: хотя ведомство заказывает на стороне немало перевозок, рейс в Сирию все-таки дело особенное, не каждый частник возьмется, Минобороны невозможно запретить пользоваться определенным типом самолетов (хотя эксперты и говорят об исключительной надежности Ту-154, коммерческие перевозчики на них давно не летают, их эксплуатацию запретили не только в Европе, но и, например, в Иране, и, в конце концов, почему-то он все-таки упал), невозможно приостановить работу военного аэродрома. По крайней мере, пока не слышно традиционных в таких случаях призывов что-нибудь ужесточить и как следует проверить.

Начался шторм. Диванные эксперты в интернете утверждают, что после бури водолазам будет только проще работать - многие вещи вода сама вынесет на берег. Те профессионалы, которые сейчас обследуют затонувший ТУ-154, считают иначе. Ненастье, наоборот, спутает все карты. О том, как идут поиски разбившегося самолета «Комсомолке» рассказал начальник поисково-спасательного подразделения южного регионального поисково-спасательного отряда МЧС Вячеслав Иващенко.

- В каких условиях приходится работать?

Практически в идеальных. Самолет лежит на большом подводном поле. Глубина везде примерно одинаковая - около 25 метров. То есть, можно днем искать без специального освещения, хватает и естественных условий. Дно - это сплошной песчаник. Ила или грязи почти нет.

- И что удается найти?

Крупные детали самолета, мелкие, какие-то личные вещи. Если получается найти электронные приборы - телефоны, планшеты, - их тут же поднимают наверх. Дальше они отправляются на экспертизу. Вчера мы поднимали со дна авиационный двигатель весом в три тонны. Встречаются и фрагменты тел (по данным, на 18:40 28 декабря обнаружены останки 16 человек - Авт.)

Работа водолазов под водой на месте крушения Ту-154 .

- Целых тел нет?

Увы. Так бывает при сильном ударе об воду. Погибших буквально разрывает на части. Что-то похожее я видел при крушении Айрбаса армянских авиалиний 10 лет назад. Тоже около Адлера . Травмы аналогичные.

(Напомним, в СМИ появлялась информация, что тела погибших находят без одежды. Теперь понятно, почему. Кстати, данные, что пассажиры были в спасательных жилетах, тоже не подтвердились.)

- А как вы ищете фрагменты на дне?

С корабля на поверхности опускается якорь. Я привязываюсь к нему веревкой и начинаю медленно плыть по кругу. Дальше веревка удлиняется, и я плыву по большему кругу. Такими расходящимися траекториями обыскивается дно. Мелкие предметы обвязываются веревкой - их поднимают напарники в лодке на поверхности. Крупные детали самолета вытаскиваются при помощи крана. Я обозначаю координаты, на поверхности подплывает корабль или баржа с подъемником. Дальше находка обвязывается стропами и поднимается.

- А чего больше: личных вещей или деталей самолета?

90% - элементы фюзеляжа. Вещи пассажиров попадаются редко.

- Говорят, шторм вам поможет.

Нет. Буря перетрясет все на дне. Что-то может сместиться на уже проверенные участки. Кроме этого, сейчас под водой все хорошо видно. А после шторма поднимется муть, работать станет гораздо сложнее.

- Сложно психологически плыть под водой и находить останки?

Надо себя настроить правильно. Я сосредотачиваюсь на мысли, что надо сделать трудную, но важную работу. Вернуть родственникам их близких. Это могу сделать только я. Других не будет. Вот такая мотивация помогает.

- А есть какие-то приемы, чтобы расслабиться после работы, перезагрузиться?

Возвращаюсь к семье, играю с детьми, стараюсь просто не думать о том, что лежит на дне. Опять-таки напоминаю себе, что у меня не обычная профессия, где случается всякое.

Вячеслав Иващенко рассказал, что водолазы МЧС вкалывают целый день. Они выходят в море утром, когда начинает светать и возвращаются на берег только под вечер с заходом солнца. Но даже так каждый подводник успевает поработать не больше двух часов. Остальное время уходит на погружение-всплытие, подготовку оборудования и заправку баллонов кислородом.

ФОТОРЕПОРТАЖ

Спасатели МЧС поднимают со дна Черного моря обломки Ту-154

СПРАВКА «КП»

В поисковой операции участвуют 45 кораблей, 15 глубоководных аппаратов, 192 водолаза, 12 самолетов и пять вертолетов. Для подъема крупных обломков в район крушения самолета прибыл самоходный кран.

Обнаружено около полутора тысяч фрагментов самолета. На данный момент удалось поднять на поверхность одну треть. Еще обнаружены 12 крупных обломков. Один из них - два на три метра, второй - около пяти метров в длину, третий - более 60 метров в длину.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ

Основная фаза поиска обломков разбившегося Ту-154 завершилась

«Активная фаза поисковой операции в акватории Черного моря завершена», - рассказал источник. Поисковая группа подняла со дна моря почти все фрагменты Ту-154. Группа кораблей, принимавшая участие в операции, покинула акваторию Черного моря

КСТАТИ

Спасатели с места крушения Ту-154: У погибших такие же травмы, как у жертв катастрофы 2006 года

Со дня катастрофы Ту-154 на месте его падения в Черном море не переставая работают спасатели. Они поднимают со дна тела погибших и обломки самолета, на борту которого в момент крушения находились 92 человека - члены экипажа, артисты ансамбля им. Александрова , журналисты и доктор Лиза.

Наш фотокорреспондент Владимир Веленгурин своими глазами наблюдает за тем, как работают водолазы и как продвигается поисковая операция

Советский бомбардировщик, принимавший участие в налётах на Берлин в начале войны.

Воздушная война

Лето 1941 года для Советского Союза было горьким. Гитлеровские армии стремительно продвигались на Восток, Красная Армия оставляла один город за другим, потери в живой силе и технике были огромными.

22 июля 1941 года, ровно через месяц после начала войны, немецкая авиация совершила первый налет на Москву. С этого дня подобные атаки стали регулярными.

Разрушить столицу бомбардировочной авиации Третьего Рейха не удалось. Система ПВО Москвы оказалась весьма эффективной и свела эффективность немецких авиаударов к минимуму. Немцы, прорываясь к городу, несли очень большие потери.

Тем не менее, начало бомбардировок Москвы имело серьезный психологический эффект. Бодрости духа это факт не придавал ни бойцам Красной Армии, ни мирному населению.

Требовалась ответная акция, которая показала бы, что и Советский Союз способен наносить врагу болезненные удары. Но как ответить, если немцы продвигаются все дальше?

Агитплакат времён войны.

Остров стратегического значения

Через четыре дня после первой бомбардировки Москвы на прием к Сталину пришел нарком ВМФ СССР адмирал Николай Кузнецов. Нарком представил план, разработанный командующим авиацией ВМФ генералом Семеном Жаворонковым. Этот план предусматривал бомбардировку Берлина.

В первые дни войны генерал Жаворонков рассматривал планы возможных ударов авиации по немецким портам. Анализируя варианты, он понял, что бомбардировочная авиация может «достать» и до Берлина.

Задача была труднейшей - к концу июля советские войска оставили Литву и Латвию, с трудом удерживали за собой часть Эстонии.
Под контролем советских войск оставался и остров Эзель (Сааремаа) - самая западная точка суши, откуда на тот момент Красную Армию не сумели выбить гитлеровцы. На Эзеле был аэродром Кагул, который мог быть подготовлен для удара по Берлину.

Сталин одобрил план, предложенный ВМФ. 1-му минно-торпедному авиационному полку 8-й авиабригады ВВС Балтийского флота под командованием полковника Евгения Преображенского был отдан приказ произвести бомбовый удар по Берлину и его военно-промышленным объектам. Общее командование операцией было поручено генералу Жаворонкову.

Задача повышенной сложности

Подготовка шла в условиях строжайшей секретности. В полку были отобраны 15 лучших экипажей, составивших ударную группу.
3 августа 1941 года к острову Эзель подошел караван судов, который привез все необходимое для дооснащения аэродрома. 4 августа на аэродром Кагул прибыли самолеты ударной группы.

Задача была очень сложной. Бомбардировщикам в воздухе предстояло провести около восьми часов. Чтобы не раскрыть себя, было установлено полное радиомолчание в эфире. Полет должен был проходить на высоте 7000 метров, при температуре «минус 40» и недостатке кислорода. По последней причине летчики должны были все время находиться в кислородных масках.

Дальность полета ограничивала и грузоподъемность - не более одной 500-килограммовой бомбы или двух 250-килограммовых.
В ночь на 6 августа пять самолетов группы произвели разведвылет к Берлину. Было установлено, что хорошо оснащенная ПВО столицы Третьего Рейха расположена кольцом вокруг города в радиусе 100 км.

Пробиться было непросто, но на стороне советских летчиков был эффект внезапности - появления их в небе Германии никто не ждал. Глава люфтваффе Герман Геринг уверял, что ни одна советская бомба не упадет на Берлин, а главный нацистский пропагандист доктор Геббельс уверял, что советских ВВС более не существует.

«Мое место - Берлин»

В 21:00 7 августа группа из 15 бомбардировщиков ДБ-3 под командованием полковника Преображенского вылетела с аэродрома Кагул. Помимо фугасных бомб, бомбардировщики снарядили и «агитбомбами», начиненными листовками. Эти листовки должны были показать немцам, кто именно нанес удар.

Немцы видели самолеты, идущие в сторону Берлина. В районе Штеттина немецкие прожектористы своим светом даже предлагали осуществить посадку на ближайшем аэродроме. Наземные службы Третьего Рейха были уверены, что над ними свои самолеты, возвращающиеся с задания.

Когда первая группа бомбардировщиков подошла к Берлину, там явно не ждали нападения. Никакой светомаскировки, город ярко освещен, и это помогло советским летчикам в нанесении ударов. Гасить освещение в Берлине стали лишь тогда, когда раздались первые взрывы бомб.

Часть самолетов группы Преображенского нанесла удар не по самому городу, а по его предместьям.

Гитлеровская ПВО «ожила». Бомбардировщики прорывались назад сквозь разрывы снарядов противника. Нарушив радиомолчание, командир группы Евгений Преображенский приказал передать в штаб: «Мое место - Берлин. Работу выполнил. Возвращаюсь». Чтобы не случилось при возвращении, Родина должна знать, что удар по столице Рейха состоялся.

«Сообщение о бомбёжке Берлина интересно и загадочно»

К 4 утра 8 августа на базу вернулись 14 из 15 самолетов группы. Один ДБ-3 разбился уже на подходе к аэродрому Кагул.
8 августа берлинское радио сообщило: «В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации, в количестве 150 самолётов, пытались бомбить нашу столицу... Из прорвавшихся к городу 15 самолётов 9 сбито, скоро они будут выставлены на всеобщее обозрение».

В ответ Би-би-си сообщило: «Германское сообщение о бомбёжке Берлина интересно и загадочно, так как 7-8 августа английская авиация над Берлином не летала».

Точку в споре поставило сообщение Совинформбюро об успешном налете советской авиации на Берлин.

Это действительно произвело впечатление на всех - и на советских людей, и на немцев, и даже на союзников. Оказалось, что СССР не сломлен первыми неудачами и способен бить Рейх в самое сердце.

Последствия ночных авианалётов на Берлин в 1941 году.

Неудача комдива Водопьянова

Авиаудары по Берлину продолжались до 5 сентября. С каждым разом они становились все сложнее, росли потери - противник, уже знавший, откуда исходит угроза, задействовал ПВО по максимуму. А порой при возвращении советские бомбардировщики попадали под «дружеский огонь» собственных зенитчиков.

В ночь с 10 на 11 августа к ударам по Берлину подключились новейшие бомбардировщики Пе-8 из 81-й бомбардировочной авиадивизии, которой командовал участник спасения челюскинцев, Герой Советского Союза Михаил Водопьянов.

Однако операция оказалась не самой удачной. Из-за катастрофы одного из самолетов при взлете вместо 26 запланированных машин на Берлин отправились только 10. Выйти на цель удалось шести, а вернуться на базу - лишь двум. Водопьянов, командовавший операцией, при возвращении был сбит над оккупированной территорией Эстонии, совершил вынужденную посадку и два дня вместе с экипажем выбирался к своим. К счастью, взять в плен знаменитого Героя Советского Союза немцам не удалось. После возвращения Водопьянов был снят с должности командира дивизии и продолжил войну как рядовой летчик.

Награды и премии

Всего в 1941 году советская авиация совершила 9 налетов на Берлин, сбросив на него 21 тонну бомб и вызвав в городе 32 пожара. Самолеты, не сумевшие выйти к главной цели, наносили бомбовые удары по другим городам Германии. В ходе проведения операции были потеряны 17 самолетов и 7 экипажей.

Гитлер был в ярости, и требовал немедленно захвата острова Сааремаа, с которого наносятся удары. 28 августа пал Таллин, что сделало невозможным дальнейшее снабжение авиагруппы на аэродроме Кагул. Советские бомбардировщики вернулись в места постоянного базирования. Бои за остров Сааремаа продолжались весь сентябрь, и лишь 3 октября оттуда были эвакуированы остатки советских частей.

За бомбардировки Берлина звание Героя Советского Союза было присвоено 10 участникам авианалетов, 13 человек были отмечены орденами Ленина, 55 - орденами Красного Знамени и Красной Звезды.

Помимо этого, каждому члену экипажа за удар по Берлину полагалась денежная премия в размере 2000 рублей, что в четыре раза выше, чем стандартная премия для членов экипажа дальнего бомбардировщика за успешный вылет.

РС: Мы помним подвиг наших отцов и дедов громивших фашистов их логове уже в первые дни войны. И я уверен, что скоро посыплются бомбы и снаряды и на головы их сегодняшних наследников фашистов из Киева!

Как только в 1945 году США испытали свою первую атомную бомбу, над Советским Союзом нависла смертельная угроза. Говорят, соратники Сталина видели его растерянным всего два раза: первый раз - 22 июня 1941 года, когда гитлеровская Германия вероломно напала на СССР, а второй раз - после войны, когда вождь осознал всю опасность атомного оружия, узнав о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки.

Бомбы для СССР

«Глянцевый» план

Самыми актуальными вопросами для советских граждан после окончания Великой Отечественной войны были те, что касались колхозов (будут ли их отменять на территории Советского Союза) и США (начнётся ли война с Америкой). Конечно, американцы не ожидали, что после поражений 1941 года СССР не просто возродится, словно птица феникс из пепла, но и станет супердержавой.
Зато в споре со Сталиным о мировом господстве у Трумэна в запасе был весьма весомый аргумент - атомная бомба. Ею янки «наказали» Японию и заставили поволноваться советских граждан, которых с середины 1940-х из года в год пугали угрозой внезапного ядерного удара.
И пугали, кстати, не пропагандисты из ЦК КПСС, а сами заокеанские стратеги - открыто и цинично, задействуя для этого СМИ.
Казалось бы, такого не могло быть. Но более 66 лет назад, осенью 1951 года, вышел в свет американский глянцевый журнал для домохозяек Colliers. На 130 страницах этого издания подробнейшим образом расписывалось, каким образом и какие именно советские города США планируют бомбить в следующем, 1952 году. И как потом войска НАТО собираются оккупировать территорию СССР в течение 8 лет - до 1960-го! Да разве это был единственный подобный план…
Первые опасения относительно высоких потенциальных возможностей СССР возникли у американцев ещё во время битвы за Москву в 1941 году. Невероятно, но именно в тот момент Сталин уже предлагал западным союзникам обсудить пути разграничения полномочий между победителями в послевоенной Европе и даже мире. Шокированные оптимизмом Дядюшки Джо (как называли между собой советского генсека американцы и англичане), союзники призадумались.
К1943 году, когда уже стало предельно явно, на чьей стороне будет победа в войне, у стратегов «за морями и океанами» стали возникать определённые мысли. А после Тегеранской конференции мысли эти оформились в чёткие рассуждения - сначала экономического порядка.
Так, союзники ещё не открыли второй фронт, но уже в середине мая 1944 года специалисты Объединённого комитета начальников штабов (ОКНШ) армии США уведомили специальной запиской второго человека в государстве (госсекретаря) о том, что после войны СССР будет сильнейшей страной в мире, и с этим надо что-то делать.

Атомный конвейер

И сделали… Едва закончилась Вторая мировая война, как американские стратеги, согласно отмашке из Белого дома, приступили к разработке проекта ядерной агрессии в отношении СССР (атомная бомба у них уже имелась). Документ получил название «Стратегическая уязвимость России в условиях ограниченного воздушного нападения». И он был конкретизирован в конце 1945 года в виде первого плана ядерного удара «Тоталити», или директивы J432/D.
Согласно этому документу американские «летающие крепости» В-17 должны были сбросить атомные бомбы на Москву, Ленинград, Горький, Свердловск, Куйбышев, Баку, Новосибирск, Ташкент, Ярославль - всего около 20 городов. Но не успели генералы из ОКНШ представить одну директиву, как к июню 1946 года подоспел следующий план - «Пинчер». Согласно ему атомной бомбардировке должно было подвергнуться ещё больше советских городов.
Но для такой немыслимой агрессии нужно было хоть какое-то моральное оправдание. И оно нашлось - им стала Фултонская речь ярого русофоба Черчилля 5 марта 1946 года. Это резкое изменение тона по отношению к бывшему спасителю англичан от фашизма чем-то напоминает сюжет мультфильма о «храбром» зайце, который случайно нашёл ружьё и внезапно стал «хозяином леса». Впрочем, этот демарш британского премьера был для США лишь успокоением собственной совести, а поводом стала пресловутая «защита национальных интересов».
И американцы с азартом продолжили работы над созданием очередных планов. Через год, в марте 1947-го, министр обороны США Паттерсон указал генералу армии Дуайту Эйзенхауэру на «неограниченное использование ядерной энергии для ведения войны». В результате через 3 месяца Объединённый комитет разразился документом «Эволюция атомной бомбы как оружия». В нём ОКНШ резюмировал: «Сдержанность может обернуться катастрофой… Наступательные меры являются единственно эффективным средством обороны США».
Так что к августу 1947-го янки сверстали следующий план - «Бройлер». Он уже предусматривал не только бомбардировку СССР десятками атомных бомб, но и широкомасштабные боевые действия на его территории с целью «демократизации Советов».
А в 1948 году планы атомных бомбардировок посыпались из Объединённого комитета как из рога изобилия: «Граббер», «Бушвэкер», «Кранкшафт», «Хафмун», «Когвилл», «Оффтэк», «Троуджэн», «Флитвуд»… Последний предусматривал сбросить 133 атомные бомбы на 70 советских городов. Но и этого янки показалось мало: план того же, 1948 года «Чарио-тир» предусматривал удар по Советскому Союзу уже двумя сотнями (!) ядерных зарядов.

Ядерный блеф

Как выяснилось позже, весь этот атомный конвейер никак не поспевал за фактическим количеством боевых ядерных зарядов, которых у США после войны было всего несколько штук. И первые подобные планы агрессии против СССР являлись полной фикцией. Только директивы конца 1940-х могли базироваться на реальном атомном арсенале. Так, в 1950 году США имели уже 298 ядерных зарядов (а к 1953-му - 1161).
Но именно в это время ситуация коренным образом изменилась: в 1949 году у СССР появилась своя атомная бомба - РДС-1. А ведь ещё в 1945-м президент США Трумэн задал руководителю «Манхэттенского проекта» генералу Гровсу актуальный вопрос: «Как вы считаете, когда Советы смогут создать свою атомную бомбу?» - «Не раньше чем через 10 лет», - ответил тот. «А я вот думаю, что этого не произойдёт никогда», - самодовольно заявил тогда гарант американской конституции.
Нужно ли говорить о том, какой шок испытали США, когда узнали о создании советской бомбы? Такой расклад, конечно, несколько охладил пыл особо ретивых генералов. Тем не менее ОКНШ продолжил разработку своих дьявольских планов. Теперь это делалось открыто. И пожалуй, самый известный в этом списке - план «Дропшот» 1949 года. В том же году был разработан ещё один - «Троян».
Судя по всему, Штаты решили идти ва-банк, нацелив всё, что у них было на тот момент (300 атомных бомб), на десятки советских городов. Чтобы наверняка добить промышленность СССР и уничтожить мирное население страны, этими планами предусматривалось нанести второй волной ещё один удар, сбросив на Советский Союз дополнительно 250 тысяч тонн (!) обычных бомб. Но и это ещё не всё. Планировалась и третья волна ковровых бомбардировок 6 миллионами тонн бомб!
Слава богу, что и у нас появилась своя «ядерная дубина», которая вывела американских генералов (и элиту США) из состояния странной эйфории, в которую они погрузились по мере наращивания ядерного арсенала и, похоже, уже начали терять ощущение реальности. И хорошо, что нереализованными оказались не менее коварные и жестокие планы, многие из которых до сих пор остаются засекреченными.