Многим солдатам фон Бок запомнился благодаря длинным лекциям о высокой чести, дарованной немецким военнослужащим в виде возможности героически умереть за родину; речи эти принесли фон Боку кличку "Умирающий" ("Der Sterber").

Фон Бок прослужил в немецкой армии практически всю свою сознательную жизнь. Особо продвинутым тактиком и теоретиком военного дела Федора фон Бока назвать было трудно, однако определенную негибкость и неумение отступать от канонов классической военной теории он компенсировал невероятной целеустремленностью и упорством.

Бок был ярым монархистом; в политику он, впрочем, особо не лез и заговоры против фюрера не поддерживал. Следует также отметить, что фон Боку сходили с рук откровенно смелые высказывания – право говорить что угодно и когда угодно генералу за его военные заслуги даровал сам Гитлер.

Родился Федор фон Бок в Кюстрине (Küstrin); своим необычным для немца именем он обязан русским корням.

Фон Бок более всего известен как командующий операцией "Тайфун" ("Operation Typhoon") – окончившейся крахом попытки захватить Москву зимой 1941-го. Продвижение войск вермахта задержали упорное сопротивление советских войск близ Можайска и отчаянная распутица. Изрядно осложнило жизнь немцам и наступление зимы – ударившие холода оказались рекордными в прямом смысле этого слова. Эффективно сражаться в таком режиме было откровенно трудно; мороз уносил больше немецких жизней, чем вражеские пули. В конечном итоге немцы были вынуждены отступить; фон Бок (кстати говоря, выступавший за отступление на куда более раннем этапе) от командования операцией был освобожден по решению самого Гитлера (Adolf Hitler).

28 июня 1942-го давление войск Федора фон Бока раскололо русский фронт "по Курску". Бок планировал уничтожить одну из групп советских войск, действовавшую под командованием Николая Федоровича Ватутина; фюреру планы не понравились – тот хотел как можно быстрее организовать атаку на Сталинград. В дальнейшем Гитлер обвинил именно фон Бока в провале второй фазы немецкого наступления – "Брауншвейгской операции" ("Operation Braunschweig"); вскоре после этого генерал был сослан в отставку, а руководство группой войск "Юг" передали Максимилиану фон Вейхсу (Maximilian von Weichs).

Фон Бок неоднократно выражал недовольство военными преступлениями, совершавшимися против советских граждан; открыто, впрочем, высказать свой протест он собрался лишь единожды. Племянник фон Бока, Хеннинг фон Тресков (Hen ning von Tresckow), пытался убедить дядюшку принять участие в мятеже против фюрера; успеха, впрочем, он не добился – более того, фон Бок помешал штабным офицерам напасть на Гитлера (хотя сдавать их властями и не стал).

Уже после ухода на покой Бок стал невольным козлом отпущения – на него свалили все неудачи немецких войск при Сталинграде. Вскоре с фон Боком вновь связались заговорщики; опальный генерал, однако, считал, что без поддержки Гиммлера (Heinrich Himmler) любой бунт обречен изначально.

Погиб Федор фон Бок 4 мая 1945-го; автомобиль, в котором он с женой и дочерью ехал в Гамбург (Hamburg), был уничтожен британским бомбардировщиком. Русские тогда были уже почти в Берлине; Бок узнал, что в Гамбурге собирается новое правительство под руководством Карла Дёница (Karl Dönitz) и решил к нему присоединиться. Интересно, что Федор фон Бок стал единственным из гитлеровских фельдмаршалов, погибших от вражеского огня.

1939
группа армий «Б» 1940
группа армий «Центр» 1941
группа армий «Юг» 1942

Сражения/войны Награды и премии
Автограф

Мориц Альбрехт Франц-Фридрих Фе́дор фон Бок (нем. Fedor von Bock ; 3 декабря - 4 мая ) - немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал . Командующий группы армий «Центр» во время вторжения в СССР . Командовал наступлением на Москву осенью 1941 года.

Биография

Ранние годы

Между мировыми войнами

Вторая мировая война

В 1940 году командует группой армий «Б», которая с началом немецкого наступления на Запад оккупировала Нидерланды и Бельгию . 14 июня 1940 года после оккупации Парижа фон Бок принимает парад вермахта у Триумфальной Арки. 19 июля 1940 года произведён в звание генерал-фельдмаршал .

Вторжение в СССР

В июле 1942 произошли новые серьёзные разногласия с Гитлером. Фон Бок критиковал раздробление группы армий «Юг» на Сталинградское и Кавказское направления во время летнего наступления. 15 июля 1942 генерал-фельдмаршал фон Бок отстранён от командования группой армий «Юг» (официальная формулировка - по болезни) и отправлен в резерв фюрера.

После смещения

Федор фон Бок тяжело переживал свою отставку и вынужденное бездействие. В 1942 - марте 1945 г. он жил в своём имении Гродткен в Пруссии. Критически отзывался о стратегии ведения войны германским военно-политическим руководством, стремившимся навязать противнику решающее сражение не имея сформированных резервов. Указывал, что готовящаяся операция «Цитадель» может стать повторением сражения у Вердена , обескровившего германскую армию в 1916 г.

В апреле 1945 г. вместе с фельдмаршалом Манштейном провёл ряд встреч с Карлом Дёницем , пытаясь добиться передачи власти в руки военных и немедленного осуществления политических решений, способных смягчить катастрофические последствия поражения в войне. 3 мая 1945 года машина, в которой фон Бок ехал с женой, попала под обстрел английского самолёта на Кильском шоссе. На следующий день Федор фон Бок умер в госпитале от полученных ран.

Личность, цитаты, характеристики

Федор фон Бок был образцом хорошего прусского офицера старой школы: скромный, любезный, - без монокля, - и лишённый той надменности, которая нам, немцам, воспитанным в России, была столь неприятна.

Карьера

  • 15 марта 1898 года - лейтенант
  • 10 сентября 1908 года - обер-лейтенант
  • 22 марта 1912 года - капитан
  • 30 декабря 1916 года - майор
  • 18 декабря 1920 года - подполковник
  • 1 мая 1925 года - полковник
  • 1 февраля 1929 года - генерал-майор
  • 1 февраля 1931 года - генерал-лейтенант
  • 1 марта 1935 года - генерал пехоты
  • 15 марта 1938 года - генерал-полковник
  • 19 июля 1940 года - генерал-фельдмаршал

Награды

  • Орден Короны 4-го класса (13 сентября 1911) (Пруссия)
  • Железный крест 2-го класса (19 сентября 1914)
  • Железный крест 1-го класса (30 октября 1914)
  • Почётный крест королевского ордена Дома Гогенцоллернов 3-го класса с мечами (октябрь 1914) (Пруссия)
  • Крест «За военные заслуги» 3-го класса с военным отличием (24 июня 1915) (Австро-Венгрия)
  • Рыцарский крест королевского ордена Дома Гогенцоллернов с мечами (25 октября 1916) (Пруссия)
  • Орден Железной короны 3-й степени с мечами (9 февраля 1917) (Австро-Венгрия)
  • Крест «За военные заслуги» 2-го класса (3 августа 1917) (Мекленбург-Шверин)
  • Гамбургский Ганзейский крест (19 сентября 1917)
  • Орден Церингенского льва 3-го класса с мечами (10 января 1918) (Баден)
  • Рыцарский крест ордена Вюртембергской короны с мечами (25 января 1918) (Вюртемберг)
  • Бременский Ганзейский крест (30 января 1918)
  • Орден «Pour le Mérite» (1 апреля 1918) (Пруссия)
  • Офицерский крест ордена «За военные заслуги» (2 августа 1918) (Болгария)
  • Силезский орёл (5 апреля 1921)
  • Почётный крест ветерана войны (14 декабря 1934)
  • Медаль «В память 13 марта 1938 года» (21 ноября 1938)
  • Орден Югославской короны 1-й степени (1 июня 1939) (Югославия)
  • Пряжка к Железному кресту 2-го класса (22 сентября 1939)
  • Пряжка к Железному кресту 1-го класса (22 сентября 1939)
  • Рыцарский крест Железного креста (30 сентября 1939)
  • Большой крест ордена Короны Италии (27 августа 1940) (Италия)
  • Орден Михая Храброго
    • 3-го класса (29 июля 1942) (Румыния)
    • 2-го класса (29 июля 1942) (Румыния)
    • 1-го класса (1 декабря 1942) (Румыния)
  • Большой крест Ордена заслуг с мечами (27 ноября 1942) (Венгрия)
  • 4 раза упоминался в «Вермахтберихт » (7 августа 1941, 19 сентября 1941, 18 октября 1941, 30 мая 1942)

Напишите отзыв о статье "Бок, Федор фон"

Литература

  • Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. - Смоленск: Русич, 1995. - 480 с. - (Тирания). - 10 000 экз. - ISBN 5-88590-287-9 .
  • Митчем С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. - Смоленск: «Русич», 1999.
  • Бок Ф. фон. . - М .: Яуза, Эксмо, 2006.
  • Залесский К. А. Кто был кто в Третьем рейхе. - М .: АСТ , 2002. - 944 с. - 5000 экз. - ISBN 5-271-05091-2 .
  • Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. - Т. 2. - Мн. , 1998. - ISBN 985-437-627-3
  • Guido Knopp. Die Wehrmacht (Eine Bilanz). 1. Auflage. - München: C. Bertelsmann Verlag, 2007. - ISBN 978-3-570-00975-8

Примечания

Ссылки

Рейхсмаршал
(нем. Reichsmarschall )
Генерал-фельдмаршалы
(нем. Generalfeldmarschall )
Генерал-фельдмаршалы люфтваффе
(нем. Generalfeldmarschall der Flieger )
Гроссадмиралы (нем. Großadmiral )

Отрывок, характеризующий Бок, Федор фон

– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.

Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d"en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.

К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.

ДМИТРИЙ ПАВЛОВ И ФЕДОР ФОН БОК: КРОВАВЫЙ КОШМАР ИЮНЯ 1941-го

Гибель основных сил Западного фронта летом 1941 года стоит в ряду серьезнейших трагедий русского оружия. История разгрома советских войск в Белостокском и Минском «котлах» может быть помещена в ту же черную книгу, где говорится о битве на реке Калке 1223 году или окружении армии Самсонова в Восточной Пруссии в 1914 году. Окруженные под Белостоком и Минском советские части и соединения были обескровлены.

На восток смогли прорваться лишь разрозненные подразделения, фактически потерявшие боеспособность. Во время Великой Отечественной войны Рабоче-крестьянская Красная Армия (РККА) не раз несла ужасающие по численности потери, но трагедия Западного фронта случилась первой, и именно она во многом определила дальнейшее неблагоприятное развитие обстановки не только на важнейшем для СССР западном направлении, но и на всем советско-германском фронте в целом.

Заметными фигурами событий, развернувшихся в конце июня - в начале июля 1941 года на белорусской земле, стали командующий войсками Западного фронта генерал армии Дмитрий Павлов и командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Фёдор фон Бок. Судьбе было угодно свести их в кровавом противостоянии. И если жизнь советского военачальника, как известно приговоренного Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни, оборвалась в Лефортовской тюрьме НКВД ровно через месяц после вторжения вермахта в Советский Союз, то немецкий полководец, снятый с поста командующего в период Битвы под Москвой, погиб за четыре дня до капитуляции Германии.

Дмитрий Григорьевич Павлов родился 23 октября 1897 года в деревне Вонюх Костромской губернии. Как и многие советские военачальники, он происходил из крестьянской семьи. В Первую мировую войну Павлов добровольцем ушел на фронт и дослужился до звания старшего унтер-офицера. В 1916 году он был ранен в сражении на реке Стоход и попал в плен. Дмитрий Григорьевич содержался в лагерях Кляйн и Виттенберг, работал на фабрике «Шпрингштоф» и шахтах Мариана-Грубе. После окончания Первой мировой войны Павлов репатриировался на Родину. С января 1919 года он воевал в Красной Армии. Во время Гражданской войны был командиром взвода, эскадрона, помощником командира полка. В 1923 году в составе 6-й Алтайской отдельной кавалерийской бригады Павлов был переброшен на Туркестанский фронт, где воевал против басмачей.

Павлов показал себя довольно способным и настойчивым командиром, решившим глубоко и всесторонне изучить военное дело. В марте 1920 года он окончил Костромские пехотные курсы комсостава, в апреле 1922 года с отличием завершил кавалерийское отделение Омской объединенной высшей военной школы, в 1928 году - Военную академию РККА им. М. В. Фрунзе и в 1931 году - академические курсы при Военно-технической академии.

С 1928 года Павлов командовал различными кавалерийскими и механизированными частями, в 1936 году в составе советского контингента был направлен в Испанию, где в качестве командира танковой бригады воевал против войск генерала Франко и его союзников. В ноябре 1937 года, возвратившись в СССР, он был назначен на должность начальника Автобронетанкового управления РККА.

Павлов внес известный вклад в развитие и боевое применение танковых войск Красной Армии. Исходя из опыта боевых действий против немецких танков в Испании, он настоял на создании танков с дизельными двигателями, противоснарядным бронированием и более мощными пушками. 21 февраля 1938 года он подготовил на имя маршала К. Е. Ворошилова доклад о необходимости коренного пересмотра танкового вооружения. В этом документе Дмитрий Григорьевич предлагал перевооружить танки Т-28 и Т-35 76-мм пушкой, а также разработать новый тяжелый танк прорыва.

В области стратегии применения танковых войск Павлов предложил использовать в составе стрелковых корпусов, общевойсковых армий и фронтов танковые бригады, в случае наступления формировать армейские и фронтовые эшелоны развития прорыва, включая в их состав танковые бригады и механизированные дивизии. Данные предложения прошли проверку в период боев с японскими войсками у реки Халхин-Гол летом 1939 года. По итогам применения танковых корпусов в сентябре 1939 года в Польше Павлов выступил за их расформирование как небоеспособных. Но его предложение не получило поддержки. Усилиями сторонников мехкорпусов 7 июня 1940 года он был снят с должности начальника Автобронетанкового управления РККА и отправлен командовать Белорусским особым военным округом, который через несколько дней после его назначения был преобразован в Западный особый.

В отличие от Павлова, Фёдор фон Бок происходил из семьи потомственных военных. Будущий генерал-фельдмаршал появился на свет 3 декабря 1880 года в Кюстрине. Русское имя Фёдор ему дала мать, урожденная Ольга фон Фалькенхайн, происходившая из остзейского рода, принадлежавшего к российской аристократии. Впрочем, Фёдора с самого раннего возраста воспитывали в прусском военном духе, с детства внушая мысль о том, что только карьера военного может послужить возвеличиванию Германской империи.

Бок прославился своей серьезностью и целеустремленностью. Он был суров, честолюбив и полон рвения. Именно эти качества способствовали его молниеносной карьере в германской армии. Это роднит его с Павловым, чья напористость хорошо известна.

На фото: КОМАНДУЮЩИЙ ГРУППОЙ АРМИЙ «ЦЕНТР» ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛ ФЁДОР ФОН БОК

Юность фон Бока прошла в военных школах Гросс-Лихтерфельде и Потсдама. В 1898 году он был зачислен младшим лейтенантом в 5-й прусский пехотный гвардейский полк. В 1910 году получил назначение в Генеральный штаб и в 1912-м был повышен до звания капитана. В период Первой мировой войны Бок провел первые два года в ставке кронпринца Баварии генерал-фельдмаршала Рупрехта, но в 1917 году ему доверили командование батальоном 4-го прусского пехотного гвардейского полка, который, благодаря своему командиру, воевал с фанатичным мужеством. За боевые отличия Бок был награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса и орденом «За заслуги» (Pour le Mérite) - высшей военной наградой Пруссии.

В послевоенный период Бок участвовал в формировании «черного рейхсвера» - нелегальных военных формирований, созданных в Веймарской республике как попытка обойти навязанный Версальским договором 100-тысячный лимит рейхсвера. Офицер служил в военном министерстве, а затем, как и Павлов, командовал пехотными и кавалерийскими частями и соединениями. С приходом к власти нацистов Бок, разумеется, полностью поддержал политику Гитлера, направленную на милитаризацию экономики и увеличение численности армии.

Бок являлся одним из высших офицеров вермахта (получил звание генерал-фельдмаршала 19 июля 1940 года), командовал войсками 8-й армии во время аншлюса Австрии в 1938 году, группой армий «Север» в период Польской кампании 1939 года и группой армий «Б» в кампании на Западе в 1940-м. Перед вторжением в Советский Союз он был назначен командующим группы армий «Центр».

Так же, как и Павлов, Бок уделял огромное внимание боевому применению танковых армад. Он требовал от своих войск действовать решительно, наступать узкими танковыми клиньями, таранить оборону противника и проводить операции по его молниеносному окружению.

БЕЛОСТОКСКО-МИНСКАЯ КАТАСТРОФА

Когда утром 22 июня 1941 года предрассветную тишину нарушили рев моторов и раскаты артиллерийской канонады, командующий Западным фронтом генерал армии Павлов попытался всеми имеющимися силами и средствами оказать отпор агрессору. Для прикрытия государственной границы протяженностью 470 км он располагал тремя армиями - 3-й, 10-й и 4-й (в их тылу шло формирование 13-й армии). Всего Западный фронт имел 44 дивизии, шесть авиационных дивизий, три артиллерийско-противотанковые бригады, три воздушно-десантные, две бригады ПВО, восемь укрепленных районов, значительное количество отдельных частей и подразделений. В общей сложности советские силы на этом направлении составляли около 790 тыс. человек, 3800 танков, 16 100 орудий и минометов, 2100 самолетов.

В свою очередь Фёдор фон Бок для реализации замысла по окружению советских войск в Белоруссии использовал две ударные группировки, состоявшие из 40 дивизий и около 1700 самолетов, входивших в состав 2-го воздушного флота генерал-фельдмаршала Альберта Кессельринга. На левом крыле были сосредоточены 3-я танковая группа (командующий Герман Гот) и главные силы 9-й полевой армии, которые поддерживались с воздуха VIII авиационным корпусом. На правом крыле были сконцентрированы соединения 2-й танковой группы (командующий Гейнц Гудериан) и основные силы 4-й полевой армии. С воздуха их поддерживал II авиационный корпус. Общая численность подчиненных фон Боку войск составляла 1,45 млн человек. Танков у немцев было значительно меньше - около 2100 единиц; в основном они уступали советским машинам по большинству показателей, в том числе по боевой мощи. Количество орудий и минометов достигало 15 100 единиц.

Итак, сравнение численного состава и вооружения Западного особого военного округа и группы армий «Центр» показывает, что танков у советской стороны было значительно больше и они были лучше немецких. По личному составу преимущество было у немцев. В любом случае ответ на вопрос, была ли у командования Западного фронта потенциальная возможность нанести войскам германского вермахта поражение и не допустить их дальнейшего продвижения на Смоленск и Москву, остается открытым. Концепции ряда исследователей о вероятности советского вторжения на Запад пока еще находятся в области яростных дискуссий. Поэтому объективности ради мы будем оперировать только фактическими событиями.

Непосредственно перед вторжением в тыл советских войск были выброшены группы немецких диверсантов, которые парализовали работу проводных линий связи, перехватывали и убивали посыльных. Отсутствие связи между штабами соединений и объединений с подчиненными силами стало одной из главных причин неудач советских войск. Передовые соединения 3-й, 10-й и 4-й армий, не успев занять предусмотренные планом оборонительные рубежи, вынуждены были вступать во встречные бои с ходу, разрозненно, по частям, без должного оперативного построения, вести оборонительные бои на неподготовленных позициях.

Вермахт же с первых часов войны захватил инициативу и успешно развивал наступление. Перед Боком стояла задача: наступая по сходящимся направлениям на Минск, окружить и уничтожить советские войска в Белоруссии, после чего выйти в район Смоленска и создать предпосылки для взаимодействия крупных танковых и моторизованных сил с группой армий «Север» с целью уничтожения войск Красной Армии в Прибалтике и в районе Ленинграда.

К исходу первого дня военных действий войска группы армий «Центр» продвинулись на восток до 35 км, а на отдельных направлениях - до 70 км. Уже 22 июня создалась угроза глубокого охвата обоих крыльев Западного фронта танковыми соединениями, а действовавшие в центре фронта войска 10-й армии оказались под угрозой окружения.

Надеясь изменить обстановку в свою пользу советское Главное Командование вечером 22 июня поставило перед генералом Павловым практически невыполнимую задачу: общевойсковыми армиями и механизированными корпусами при поддержке фронтовой и дальней авиации перейти в контрнаступление, к исходу 24 июня окружить и разгромить вклинившегося врага в районе города Сувалки. Причем основное внимание было сосредоточено на уничтожении прорвавшихся пехотных соединений в районе Гродно.

Пытаясь переломить ход событий на фронте и овладеть ситуацией, Павлов принимал немало ошибочных решений. Разбросанность дивизий, недостаток времени на подготовку и развертывание сил, отсутствие средств связи не позволяли выполнять приказы. Это угнетающе действовало на командующего.

По воспоминаниям участников тех событий, вместо организации обороны на молодеченском и барановичском направлениях, отвода частей 3-й и 10-й армий из белостокского выступа, что больше отвечало сложившейся обстановке, Павлов наращивал в районе Лиды и Волковыйска вторые эшелоны, обрекая их на разгром и отступление разрозненными группами.

23 и 24 июня в районе Гродно произошли кровопролитные бои, в которых обе стороны понесли тяжелые потери. Немецкое наступление на короткое время было остановлено соединениями 3-й и 10-й армий. На отдельных участках германские войска были даже отброшены назад. Однако развить этот успех не удалось.

Не принес заметного результата и плохо подготовленный контрудар соединений 4-й армии на левом крыле Западного фронта. Наступление здесь быстро выдохлось. Войска Павлова не смогли задержать немцев в приграничной полосе и ликвидировать их глубокие прорывы. 3-я и 10-я армии, ввязавшись в сражение, задержались в районе Гродно и не заметили, как ударные группировки фон Бока стали обходить их с флангов, создавая реальную угрозу окружения. Под давлением танковых и моторизованных дивизий советские части и соединения вынуждены были отступать, ведя арьергардные бои и сражения.

На фото: КОМАНДУЮЩИЙ ВОЙСКАМИ ЗАПАДНОГО ФРОНТА ГЕНЕРАЛ АРМИИ ДМИТРИЙ ПАВЛОВ

25 июня немцы, смяв войска 3-й и 4-й армий в районах Гродно и Бреста, двинулись в общем направлении на Минск. Учитывая сложность обстановки, Ставка Главного Командования в тот же день приняла решение о создании в тылу Западного фронта оборонительного рубежа. Одновременно с этим Павлов получил приказ срочно отвести войска из образовавшегося мешка на рубеж укрепленных районов старой границы. Приказ был продублирован армиям директивой фронта. Но было уже поздно. К моменту получения директивы соединения 3-й и 10-й армии находились в полукольце.

Отступление советских войск приняло неорганизованный характер. Попытки Ставки Главного Командования помочь Павлову наладить твердое руководство военными действиями положительных результатов не дали. Связь с армиями отсутствовала. В штабах и войсках царила растерянность, нередко перераставшая в панику. Приказы и распоряжения командования фронта до войск не доходили, а если и доходили, то с большим опозданием и уже не соответствовали складывавшейся обстановке.

Бок, напротив, был удовлетворен действиями ударных группировок Гудериана и Гота и имел возможность собственными глазами увидеть результаты сражения под Белостоком. Свои впечатления он записал 30 июня в дневнике: «Дорога Белосток - Волковыск на всем своем протяжении являет сцены полного разгрома. Она загромождена сотнями разбитых танков, грузовиков и артиллерийских орудий всех калибров. Люфтваффе неплохо потрудились, обрабатывая отступающие колонны. Здесь противнику был нанесен тяжелый удар».

Бок блестяще провел первый этап вторжения, быстро двигаясь со своими танковыми группами на Минск. Этот амбициозный маневр настолько напугал Гитлера, что, в обход главнокомандующего сухопутных войск фон Браухича, он предложил Боку оставить эту затею в пользу более короткого броска и последующего окружения. Бок стоял на своем и в конечном итоге развеял опасения фюрера.

28 июня немецкие войска прорвались к столице Белоруссии и захватили город. Соединившись в районе Минска, они отрезали пути отступления одиннадцати советским дивизиям, создав внешний фронт окружения. Западнее Минска в кольце оказались шесть дивизий 3-й и 10-й армий, три - 13-й армии, две - фронтового подчинения и остатки других частей и соединений фронта.

Отрезанные от остальных сил фронта, не имея баз снабжения, лишенные централизованного управления, окруженные соединения продолжали сражаться. До 8 июля они приковали к себе до 25 немецких дивизий, что позволило советскому командованию выиграть время и подтянуть необходимые резервы из глубины страны. Однако избежать поражения было уже невозможно. В Белостокско-Минском сражении группа армий «Центр» разгромила 11 стрелковых, шесть танковых, четыре моторизованных и две кавалерийские дивизии. Немцы добились серьезных оперативных успехов: нанесли тяжелейшее поражение Западному фронту, захватили значительную часть Белоруссии и продвинулись на глубину свыше 300 км. Безвозвратные потери советской стороны составили 341 073 человека, 76 717 человек были ранены. Немцы потеряли 6535 человек убитыми, 20 071 человек раненными и 1111 человек пропавшими без вести.

КОЗЛЫ ОТПУЩЕНИЯ

Причины катастрофы Западного фронта в первые дни войны до сих пор вызывают споры среди историков. Большинство специалистов сходятся во мнении, что советские войска оказались слабо подготовленными. Виной тому традиционно называются репрессии середины и второй половины 1930-х годов. Хотя некоторые исследователи оспаривают этот аргумент, ясно одно: массовая мобилизация Красной Армии и наращивание качества и количества боевой техники в предвоенные годы и месяцы не смогли предотвратить катастрофическое для СССР начало войны. Значительное количество частей, соединений и оперативных объединений армии и флота оказались без опытных командных кадров.

На место репрессированных и на должности командиров вновь сформированных объединений, соединений и частей назначались молодые генералы и командиры, не имевшие ни достаточного боевого опыта, ни практики руководства войсками в сложной обстановке. Генерал армии Дмитрий Павлов, несмотря на его военные знания, как раз относился к числу высших командиров, не обладавших опытом управления оперативно-стратегическими объединениями войск в сложных условиях боевой обстановки. Кроме того, большинство командиров батальонов, полков, дивизий и корпусов Западного особого военного округа находилось в занимаемой должности от двух до пяти месяцев. Многие из них были призваны из запаса.

Отрицательно повлияли на боеспособность войск Западного особого военного округа и просчеты военного-политического руководства Страны Советов при оценке предвоенной стратегической обстановки. План прикрытия государственной границы был разработан Генеральным штабом лишь в феврале 1941 года. Подготовленный на его основе план боевых действий Западного особого военного округа предусматривал: не допустить вторжения противника на советскую территорию, упорной и активной обороной отразить нападение врага, прикрыть сосредоточение и развертывание главных сил округа для перехода в контрнаступление и разгром агрессора. Вероятно, по ряду параметров план прикрытия западной госграницы не отвечал реальным условиям.

Небезынтересными представляются записки военнослужащих, служивших вместе с Павловым, например, бывшего начальника оперативного отдела штаба Западного особого военного округа генерал-майора Б. А. Фомина, который отмечал: «О подготовке немцами внезапного нападения Павлов знал и просил занять полевые укрепления вдоль госграницы. 20 июня 1941 года шифрограммой за подписью зам. начальника оперативного управления Генштаба Василевского Павлову было сообщено, что просьба его доложена наркому и последний не разрешил занимать полевых укреплений, так как это может вызвать провокацию со стороны немцев…».

Однако если Павлов знал о нападении, что он конкретно сделал, чтобы не растерять все свои силы в первые дни войны? К сожалению, практически ничего. С началом военных действий генерал Павлов и его штаб не справились с ситуацией и потеряли управление. С другой стороны, едва ли кто-то будет способен доказать возможность предотвращения разгрома войск Западного фронта при другом - более волевом и опытном командующем. Ход событий определяли другие факторы. Среди них - несомненно, превосходство немецкой стратегии, немецкого военного мышления. Чтобы одолеть такого противника, необходимо было время, нужно было учиться воевать по-новому, щедро платя за это кровью своих бойцов и командиров. Очевидно, что истоки трагедии Западного фронта закладывались в предвоенное время.

30 июня Сталин приказал начальнику Генерального штаба Г. К. Жукову вызвать Павлова в Москву. На первом заседании Государственного Комитета Обороны было принято решение об отстранении Павлова с поста командующего Западным фронтом. Различные источники отмечают, что накануне состоялся короткий разговор Сталина с армейским комиссаром первого ранга Львом Мехлисом. Ему было дано указание срочно отбыть на Западный фронт в качестве члена Военного совета и разобраться, кто там еще, помимо Павлова, виноват. По прибытии Павлова в Москву Сталин его не принял. На приеме у Молотова бывший командующий фронтом изложил причины отступления войск после боя на Березине, отметив, что не было сил для сдерживания наступавших немецких армий, а подкреплений не предвиделось. Оставаться там - означало погубить всех людей и оставшуюся технику.

Павлову не поверили, и он был арестован сотрудниками НКВД. Бывшего командующего обвинили в предательстве. Во время допроса 7 июля 1941 года он говорил: «Я был арестован днем 4-го июля с. г. в Довске, где мне было объявлено, что арестован я по распоряжению ЦК. Позже со мной разговаривал зам. пред. Совнаркома Мехлис и объявил, что я арестован как предатель. Я не предатель. Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независящим от меня обстоятельствам. Я также не виновен, что противнику удалось вклиниться в нашу территорию».

Павлов показывал, что в первый день выявилось значительное превосходство крупных механизированных соединений противника, выступавших в район Бреста, а также в направлении Сопоцкин - Гродно. Вражеская авиация «обрабатывала» расположение советской пехоты, уничтожала артиллерийские орудия. Сказалась и растерянность армейских командиров. Но следователь прервал бывшего командующего: «Довольно молоть чепуху! Не является ли поражение и отступление руководимых вами войск результатом изменнических действий с вашей стороны?»

Вероятно, уже тогда Павлову стало понятно, что из него пытаются сделать «козла отпущения». До определенного момента генерал всячески отрицал то, в чем его обвиняли, однако, не выдержав физических пыток, сломался. Протокол допроса от 9 июля 1941 года показывает, что Павлов счел необходимым рассказать следствию о своих якобы предательских действиях по отношению к партии и советскому правительству. Начало этих действий он относил к середине 1930-х годов, когда поддерживал связь с Уборевичем и Мерецковым (И. Уборевич был расстрелян в 1938 году, а Мерецков находился тогда еще под арестом). Происшедшие на Западном фронте события Павлов расценивал как свое преступное бездействие и невыполнение указаний ЦК о постоянной мобилизационной готовности, что привело к прорыву немцев.

Кроме Павлова, были также арестованы начальник штаба фронта В. Е. Климовских, начальник связи фронта А. Т. Григорьев и командующий 4-й армией А. А. Коробков. Фактически еще до суда было понятно, какой приговор ожидает генералов. 10 июля Сталин вызвал своего секретаря Поскрёбышева и потребовал документы военного трибунала по делу Павлова. Там говорилось, что, установив виновность Павлова и Климовских в совершении ими преступлений, «Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Павлова Д. Г., Климовских В., Григорьева А. Т., Коробкова А. А. - лишить воинских званий… и подвергнуть всех четырех высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Ознакомившись с этим документом, Сталин сказал секретарю: «Приговор утверждаю, а всякую чепуху вроде «заговорщицкой деятельности» Ульрих чтобы выбросил… Пусть не тянут. Никакого обжалования. А затем приказом сообщить фронтам, пусть знают, что пораженцев карать будем беспощадно».

Состоявшийся 22 июля 1941 года суд был не долгим. Что интересно, прежние формулировки, из которых следовало, что Павлов и его заместители являлись «участниками антисоветского военного заговора, предали интересы Родины, нарушили присягу и нанесли ущерб боевой мощи Красной Армии», - были нивелированы. Вместо «измены Родине» их осудили по другим статьям - «халатность» и «неисполнение своих служебных обязанностей», которые, как было отмечено еще в Постановлении ГКО от 16 июля, повлекли за собой «бездействие власти, нераспорядительность», «развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной Армии…».

Дмитрий Григорьевич Павлов был расстрелян 22 июля 1941 года в Лефортовской тюрьме, откуда его тело вывезли на печально известный подмосковный полигон НКВД в поселке Бутово. Спустя несколько недель после расстрела бывшего командующего добрались и до его семьи, которую выслали в Красноярский край. Реабилитация генерала состоялась через 12 лет после окончания войны. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 года приговор по делу Павлова и его соратников был отменен и дело прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления. Дмитрий Павлов был посмертно восстановлен в воинском звании.

Современные историки считают, что генерал Павлов стал жертвой исключительной жестокости Сталина, чья политика и привела страну к войне и катастрофе 1941 года. Вина советского диктатора оспаривается немногими. В случае с противоположной стороной - немецкая военная историография отмечает некомпетентность и негативное влияние Гитлера на принятие решений высшим германским командованием. Причем, визави Павлова, Фёдор фон Бок, не раз становился их заложником. Так, в августе 1941-го фюрер вывел из состава группы армий «Центр» ее танковые соединения и перебросил их на другие участки фронта, в то время как путь на Москву был практически свободен. По некоторым данным, уход фон Бока в середине декабря 1941 года с поста командующего группы армий «Центр» был связан не столько с его пошатнувшимся здоровьем, как гласит часто озвучиваемая версия, сколько с решением Гитлера, обвинившего фельдмаршала в провале блицкрига.

Спустя месяц Бок вернулся на Восточный фронт - в конце января 1942 года он принял командование группой армий «Юг». Гитлер был недоволен тем, как командующий руководил войсками в сражении под Харьковом, хотя для немецкой стороны оно завершилось весьма успешно (было захвачено 240 тыс. пленных, более 1200 танков и 2 тыс. орудий). Еще больше нареканий в адрес военачальника последовало в период летнего наступления вермахта в 1942 году. Бок открыто критиковал план Гитлера, согласно которому фланги во время наступления к Волге и Сталинграду должны были прикрывать ненадежные армии союзников - румын, венгров и итальянцев. Критические замечания фельдмаршала не остались не замеченными: 13 июля 1942 года фон Боку позвонил Кейтель и поставил его в известность, что Гитлер решил передать командование генерал-полковнику фон Вейхсу. Кейтель настоятельно рекомендовал Боку снять с себя полномочия по причине плохого здоровья. Бок после недолгих споров согласился и был зачислен в резерв фюрера, но больше в войне участие не принимал.

Авторитет Бока в немецком обществе был необычайно высок, и еще на протяжении нескольких месяцев многие продолжали считать, что он все еще командует вооруженными силами на юге России. Этому заблуждению способствовали пропагандистские бюллетени, в которых упоминалось его имя. Бок негодовал по этому поводу, поскольку считал, что из него нарочно делают «козла отпущения», ответственного за поражение под Сталинградом.

В 1945 году, когда советские войска уже находились на подступах к Берлину, Бок получил от Манштейна телеграмму, в которой говорилось, что гросс-адмирал Карл Дёниц занят в Гамбурге формированием нового правительства. Бок тотчас уехал из города. Возможно, он надеялся снова получить командование. 4 мая, когда Гитлер уже был мертв, а до окончания войны оставалось несколько дней, машина Бока попала на Кильском шоссе под обстрел британского бомбардировщика. Через несколько дней британские солдаты обнаружили его изрешеченное пулями тело. Под обстрелом погибли также его жена и дочь. Таким образом, Фёдор фон Бок стал единственным из фельдмаршалов Гитлера, кто пал от вражеской пули.

Если вы хотите представить себе образец прусского офицера со всей его педантичностью, сухостью, заносчивостью и надменностью, обратите внимание на Федора фон Бока, поскольку он соответствует этим характеристикам идеально. «Кюстринский факел» (как называли генерал-фельдмаршала в немецких войсках) был одним из самых уважаемых военачальников Третьего рейха до начала Второй мировой войны и одним из самых лучших в ее первые годы.

сайт представляет вашему вниманию «портрет» Федора фон Бока, «нарисованный» писателем и историком Еленой Съяновой.

Проект был подготовлен для программы « Цена победы » радиостанции «Эхо Москвы».

7 мая 1945 года медленно двигавшаяся на Киль британская автоколонна старательно объезжала застрявший поперек дороги «Volkswagen», в нескольких местах прошитый пулеметными очередями, из которого шел характерный запах. Потом туда все же сунули нос. Через час британская контрразведка извлекла из салона три тела — двух женщин и пожилого мужчины, узколицего, худого при жизни, а после смерти как-то странно мумифицировавшегося. Покойный точно сошел с портрета, так он стал похож на своего отца, знаменитого прусского военачальника Морица фон Бока.

Генерал-полковник Федор фон Бок, 1939 год

Федор фон Бок тоже был пруссаком, больше всего на свете презиравшим все гражданское и австрийцев. Ко всему гражданскому он относил отсутствие дисциплины, обильную пищу, выпивку и женщин, а среди австрийцев делал исключение только для Гитлера. Гитлер, часто смеявшийся над пруссаками, тоже выделял фон Бока и, даже отправляя его в отставку, подчеркивал, что продолжает восхищаться своим фельдмаршалом. Думаю, отчасти и потому, что Федор фон Бок, во-первых, никогда не лез в политику, а, во-вторых, никогда не вступался за опальных коллег, как, например, Гудериан.

Больше всего на свете Федор фон Бок презирал австрийцев и все гражданское

Этапы боевого пути фон Бока: Австрия, Судеты, Польша, Голландия, Бельгия, Западная Франция. Всюду он действовал очень жестко. Летом 40-го его произвели в фельдмаршалы и назначили командовать оккупационными войсками во Франции. Однако его жесткость в этом качестве оказалась неуместна, даже вредна, и Гитлер его отозвал.

Идею вторжения в Советский Союз фон Бок не одобрил. Тем не менее с самого начала действовал продуктивно, расчетливо, иногда точно по наитию. Его тактику лета — осени 41-го года высоко ценил Жуков. Фон Бок тоже отзывался о Жукове как о лучшем из лучших. Поединок этих двух военачальников уместно сравнить с косой, нашедшей на камень и об него обломавшейся, правда, не по вине самого Бока: поворот наступления на север и юг в конце августа стал, возможно, большой стратегической ошибкой Гитлера.


Герман Гот и Федор фон Бок (слева) за обсуждением плана «Барбаросса», 1941 год

В сентябре фон Бок, у которого забрали четыре танковых корпуса, вынужден был перейти к обороне и даже получил по носу от Жукова под Ельней. Бок продолжал рваться в Москву. Брянск, Вязьма, страшные Котлы, в которых погибло 80 наших дивизий. Когда выпал первый ранний снег, Бока от Москвы отделяло примерно 70 миль. Начались проблемы с горючим, зимней одеждой, раскисшими дорогами. Рундштедт и Лееб, командовавшие соседними группами армий, перешли к обороне, но Бок настаивал на продвижении во что бы то ни стало и несмотря ни на что. Он как будто чувствовал, что с каждым уходящим днем вожделенная цель — Москва — все безнадежнее отдаляется. Он проявлял странное упрямство, толкая армии вперед любой ценой. Таков был его приказ. Держаться любой ценой — это приказ Жукова. Коса на камень.

6 декабря векторы поменялись: Красная армия перешла в наступление, и теперь фон Бок приказывал не сдавать позиций. Но стоять насмерть можно лишь на своей земле. Армии фон Бока не отступали, а, по его выражению, отползали от Москвы.

Фон Бок еще будет воевать под Харьковом, наступать на Воронеж, но звездный час его минул. С лета 42-го года он остался не у дел, и только в мае 45-го о нем вспомнил Дёниц и вызвал к себе. Бок быстро собрался и выехал с семьей к Гамбургу. На шоссе его «Volkswagen» обстрелял британский самолет.

Поединок Жукова и фон Бока уместно сравнить с косой, нашедшей на камень

Когда в 49-м году Эриха фон Манштейна приговорили к восемнадцати годам тюремного заключения, он написал: «Я завидую фон Боку. Я бы хотел умереть как он — в движении вперед, на пути к новой цели, а главное, видимо даже не поняв, что тебя уже нет на этом свете».

Мориц Альбрехт Франц-Фридрих Фе́дор фон Бок (нем. Fedor von Bock ) - немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал. Командующий группы армий «Центр» во время вторжения в СССР. Командовал наступлением на Москву осенью 1941 года.

Ранние годы

Родился в Кюстрине (ныне Польша) в семье офицера Морица фон Бока и его жены Ольги (урождённой фон Фалькенхайн), которая имела немецкие и русские корни (отсюда русское имя Федор), сестры Эриха фон Фалькенхайна (в будущем - германского военного министра и шефа Генерального штаба). Двоюродный брат Ф. фон Бока служил морским атташе императорского русского правительства в Берлине. Род фон Боков делился на собственно прусскую и прибалтийскую ветви; представители последней принадлежали к российской аристократии.

В 1898 году, после получения кадетского образования, назначен, в чине лейтенанта, в 5-й пехотный гвардейский полк.

В 1904 году фон Бок стал батальонным адъютантом, в 1906 году - полковым.

С 1910 по 1912 год фон Бок был откомандирован в Академию Генерального штаба, после окончания которой в звании капитана направлен в распоряжение Генерального штаба.

В 1913 году назначен главным интендантом гвардейского корпуса.

Первая мировая война

С сентября 1914 года капитан фон Бок исполнял обязанности начальника оперативного отдела штаба гвардейского корпуса. Уже в сентябре 1914 года награждён Железным крестом 2-го класса, а в октябре 1914 года - Железным крестом 1-го класса. В мае 1915 года переведён в штаб 11-й армии. С августа 1916 года по март 1917 года - начальник оперативного отдела штаба дивизии. В декабре 1916 произведён в майоры. Затем - на штабных должностях в гвардейском корпусе и группе армий Кронпринца Германского. Награждён, помимо Железных крестов, ещё десятью германскими, австро-венгерскими и болгарским орденами. В апреле 1918 года за заслуги в ходе немецкого наступления в Пикардии фон Бок был награждён главным прусским орденом «Pour le Mérite ».

Между мировыми войнами

В Веймарской республике, несмотря на сокращение немецкой армии по Версальскому договору , фон Бок был оставлен в рейхсвере. Служил на различных штабных должностях, вплоть до начальника штаба округа, затем командиром пехотного батальона. В звании полковника повышается до командира пехотного полка. В 1929 году произведён в звание генерал-майора, назначен командиром кавалерийской дивизии. В 1931-35 годах, продолжая командовать дивизией, по совместительству командует Штеттинским военным округом. Получает звание генерала пехоты.

С 1933 года, после прихода к власти нацистов, сохранял нейтралитет в отношении нового режима. В 1935 фон Бок назначается командующим 3-й армейской группой. В 1936 году женится, рождается дочь. 12 марта 1938 года в ходе Аншлюса командовал 8-й армией, после чего получил звание генерал-полковника.

Вторая мировая война

Во время германского вторжения в Польшу в 1939 фон Бок командует группой армий «Север». 30 сентября 1939 года награждён Рыцарским Крестом (№ 1).

В 1940 году командует группой армий «Б», которая с началом немецкого наступления на Запад оккупировала Нидерланды и Бельгию. 14 июня 1940 года после оккупации Парижа фон Бок принимает парад вермахта у Триумфальной Арки. 19 июля 1940 года произведён в звание генерал-фельдмаршал.

Вторжение в СССР

Во время вторжения в СССР фон Бок получает командование группой армий «Центр», основной задачей которой был захват Москвы.

Был последовательным сторонником достойного обращения с населением оккупированных территорий. Требовал выполнения этого принципа от командующих полицейскими и оккупационными частями. Преступления против гражданского населения СССР характеризовались фон Боком как «невозможные» и несовместимые с правами человека . Хеннинг фон Тресков (муж его двоюродной сестры, дочери генерала Эриха фон Фалькенхайна) обратился к нему с предложением принять участие в покушении на Гитлера , однако фон Бок это предложение отклонил.

В декабре 1941 года фон Бок открыто критически высказался о положении на фронте, что вызвало явное неудовольствие Гитлера. За провал наступления на Москву и последующий зимний кризис Гитлер возлагал ответственность на генералитет в целом, и на фон Бока - в частности.

19 декабря 1941 года на основании провальной зимней кампании и отступления немецких войск под Москвой, фон Бок отстранён от должности командующего группой армий «Центр» (официальная формулировка - отпуск по состоянию здоровья)

18 января 1942 года после внезапной смерти Вальтера фон Рейхенау, фон Бок назначен командующим группы армий «Юг».

В июле 1942 произошли новые серьёзные разногласия с Гитлером. Фон Бок критиковал раздробление группы армий «Юг» на Сталинградское и Кавказское направления во время летнего наступления. 15 июля 1942 генерал-фельдмаршал фон Бок отстранён от командования группой армий «Юг» (официальная формулировка - по болезни) и отправлен в резерв фюрера.

После смещения

Федор фон Бок тяжело переживал свою отставку и вынужденное бездействие. В 1942 - марте 1945 г. он жил в своём имении Гродткен в Пруссии. Критически отзывался о стратегии ведения войны германским военно-политическим руководством, стремившимся навязать противнику решающее сражение не имея сформированных резервов. Указывал, что готовящаяся операция «Цитадель» может стать повторением сражения у Вердена, обескровившего германскую армию в 1916 г.

В апреле 1945 г. вместе с фельдмаршалом Манштейном провёл ряд встреч с Карлом Дёницем, пытаясь добиться передачи власти в руки военных и немедленного осуществления политических решений, могущих смягчить катастрофические последствия поражения в войне. 3 мая 1945 года машина, в которой фон Бок ехал с женой, попала под обстрел английского самолёта на Кильском шоссе. На следующий день Федор фон Бок умер в госпитале от полученных ран.