Эссе Умберто Эко «Вечный фашизм», 1995 год Предисловия автора : «Вечный фашизм» – доклад (англоязычная версия) на симпозиуме, проводившемся итальянским и французским отделениями Колумбийского Университета (Нью-Йорк) 25 апреля 1995 г., в юбилей освобождения Европы. Опубликовано под заглавием «Eternal Fascism» в «Нью-Йорк Ревью оф Букс» 22 июня 1995 г., затем в итальянском переводе в «Ла ривиста деи либри» за июль-август 1995-го под названием «Тоталитаризм fuzzy и ур-фашизм» (публикуемый ниже вариант отличается лишь незначительными стилистическими поправками). Но следует учитывать, что этот текст создавался для американских студентов и был прочитан на симпозиуме в дни, когда Америка была потрясена оклахомским терактом и открытием того, что в общем не являлось секретом, – что в США имеются правоэкстремистские военизированные организации. Тема антифашизма приобрела особые коннотации в этих обстоятельствах, и рассуждение исторического плана было призвано способствовать размышлениям о современной ситуации в разных точках земного шара. Выступление было переведено на многие языки и опубликовано во многих странах. Так как эссе рассчитывалось на американских студентов, понятно, почему в нём изобилуют факты и разъяснения почти школьного характера, а также к чему столько цитат из Рузвельта (Рузвельт – символ американского антифашизма) и почему я особо отмечаю встречу европейских и американских солдат в дни освобождения Европы.

В 1942 году, в возрасте 10 лет, я завоевал первое место на олимпиаде Ludi Juveniles, проводившейся для итальянских школьников-фашистов (то есть для всех итальянских школьников). Я изощрился с риторической виртуозностью развить тему «Должно ли нам умереть за славу Муссолини и за бессмертную славу Италии?» Я доказал, что должно умереть. Я был умный мальчик.

Потом в 1943 году мне открылся смысл слова «свобода». В конце этого очерка расскажу, как было дело. В ту минуту «свобода» еще не означало «освобождение».

В моем отрочестве было два таких года, когда вокруг были эсэсовцы, фашисты и партизаны, все палили друг в друга, я учился уворачиваться от выстрелов. Полезный навык.

В апреле 1945 года партизаны взяли Милан. Через два дня они захватили и наш городишко. Вот была радость. На центральной площади толпились горожане, пели, размахивали знаменами. Выкрикивалось имя Миммо, командира партизанского отряда. Миммо, в прошлом капитан карабинеров, перешел на сторону Бадольо и в одном из первых сражений ему оторвало ногу. Он выскочил на балкон муниципалитета на костылях, бледный. Рукой сделал знак толпе, чтоб замолчали. Я наряду со всеми ждал торжественной речи, все мое детство прошло в атмосфере крупных исторических речей Муссолини, в школе мы учили наизусть самые проникновенные пассажи. Но была тишина. Миммо говорил хрипло, почти не было слышно: «Граждане, друзья. После многих испытаний… мы здесь. Вечная слава павшим». Все. Он повернулся и ушел. Толпа вопила, партизаны потрясали оружием, палили в воздух. Мы, мальчишки, кинулись подбирать гильзы, ценные коллекционные экспонаты. В тот день я осознал, что свобода слова означает и свободу от риторики.

Через несколько дней появились первые американские солдаты. Это были негры. Мой первый знакомый янки, Джозеф, был чернокож. Он открыл мне чудесный мир Дика Трейси и Лила Эбнера. Его книжки комиксов были разноцветные и замечательно пахли.

Одного из офицеров (его звали не то майор Мадди, не то капитан Мадди) родители двух моих соучениц пригласили в гости к себе на виллу. В саду расположились с вязаньем наши благородные дамы, болтая на приблизительном французском. Капитан Мадди был неплохо образован и на французском тоже как-то разговаривал. Так сложилось мое первое впечатление об освободителях-американцах, после всех наших бледноликих и чернорубашечных: интеллигентный негр в желто-зеленом мундире, произносящий: «Oui, merci beaucoup Madame, moi aussi j’aime le champagne…». К сожалению, шампанского на самом деле не было, но от капитана Мадди происходила моя первая в жизни жвачка и жевал я ее много дней. На ночь я клал ее в стакан с водой.

В мае нам сказали, что война окончилась. Мир показался мне великой странностью. Меня учили, что перманентная война является нормальным условием жизни для молодого итальянца. В последующие месяцы открылось также, что Сопротивление - не наше деревенское, а общеевропейское явление. Я научился новым волнующим словам, таким как reseau, maquis, armee secrete, Rote Kapelle, варшавское гетто. Я увидел первые снимки геноцида евреев - того, что называется Холокост, - и усвоил смысл явления раньше, чем узнал термин. Я понял, от чего именно нас освободили.

В Италии кое-кто сегодня задается вопросом, сыграло ли Сопротивление реальную военную роль. Моему поколению этот вопрос несуществен. Мы сразу почувствовали моральную и психологическую роль Сопротивления. Вот что давало нам гордость: знать, что мы, население Европы, не дожидались освобождения сложа руки. Думаю, что и для молодых американцев, которые платили кровью за нашу свободу, было тоже небезразлично знать, что за линией фронта среди населения Европы кто-то платит по тому же счету.

В Италии звучат высказывания, что Сопротивление в Европе - вымысел коммунистов. Нельзя спорить, коммунисты действительно употребили Сопротивление как личную собственность, пользуясь тем, что они сыграли в Сопротивлении центральную роль. Но я помню партизан в шейных платках самых разных расцветок.

Прилипнув к радиоприемнику, я проводил ночи - ставни задраивались, комендантский час, затемнение, ореол вокруг радио был единственным источником света - и слушал сообщения, которые «Радио Лондон» передавало партизанам. Послания туманные и в то же время поэтические («Солнце восходит снова», «Розы в цвету»). Большей частью это была «информация для Франки». Откуда-то я шепотом узнал, что Франки - командир самого крупного подполья Северной Италии и человек легендарного мужества. Франки был моим героем. Этот Франки (настоящее имя - Эдгардо Соньо) был монархист, настолько антикоммунистической ориентации, что в послевоенное время примкнул к правоэкстремистской группировке и попал под суд по подозрению в подготовке реакционного антигосударственного переворота. Что это меняет? Он остается ориентиром моих детских лет. Освобождение - одно для людей самых разных расцветок.

Сейчас у нас принято говорить, что война за освобождение Италии привела к трагическому расколу нации и что необходимо национальное примирение. Воспоминание об ужасном времени должно быть вытеснено (refoulee, verdrangt).

Но вытеснение - источник неврозов.

Примириться, проявить понимание, уважить тех, кто от чистого сердца вел свою войну. Простить - это не значит забыть. Допускаю, что Эйхман был чистосердечно предан своей миссии. Но мы не говорим Эйхману: «Валяйте, продолжайте в том же духе». Мы обязаны помнить, что же это было, и торжественно заявить, что снова они этого делать не должны.

Но кто такие «они»?

Если до сегодняшних пор подразумевать под «они» тоталитарные правительства, распоряжавшиеся Европой перед Второй мировой войной, можно спать спокойно: они не возродятся в прежнем своем виде среди новых исторических декораций. Итальянский фашизм (Муссолини) складывался из культа харизматического вождя, из корпоративности, из утопической идеи о судьбоносности Рима, из империалистической воли к завоеванию новых земель, из насадного национализма, из выстраивания страны в колонну по два, одевания всех в черные рубашки, из отрицания парламентской демократии, из антисемитизма. Так вот, я вполне верю, что нынешний Национальный альянс, родившийся из останков Итальянского социального движения, - это партия хотя и безусловно правая, но не связанная с нашим прежним фашизмом.

И хотя я очень обеспокоен неофашистскими движениями, возникающими повсеместно по Европе и, в частности, в России, я - по той же причине - не думаю, что именно немецкий фашизм в своей первоначальной форме может снова явиться в качестве идеологии, охватывающей народы.
В то же время, хотя политические режимы свергаются, идеологии рушатся под напором критики, дезавуируются, за всеми режимами и их идеологиями всегда стоят: мировоззрение и мирочувствование, сумма культурных привычек, туманность темных инстинктов, полуосознанные импульсы.

О чем это говорит? Существует ли и в наше время призрак, бродящий по Европе, не говоря об остальных частях света?

Ионеско изрек: «Важны только слова, все остальное - болтовня». Лингвистические привычки часто представляют собою первостепенные симптомы невыказуемых чувств.

Поэтому позвольте задать вопрос: с какой стати не только итальянское Сопротивление, но и вся Вторая мировая война во всем мире формулируется как битва против фашизма?

Фашизм вообще-то должен ассоциироваться с Италией.

Но перечитайте Хемингуэя «По ком звонит колокол»: Роберт Джордан именует своих врагов фашистами, хотя они испанские фалангисты. Дадим слово Ф. Д. Рузвельту: «Победа американского народа и его союзников будет победою над фашизмом и над деспотическим тупиком, который он олицетворяет» (23 сентября 1944).

Во времена маккартизма любили клеймить американцев, участвовавших в гражданской войне в Испании, «недозрелыми антифашистами» (имелось в виду, что выступить против Гитлера в сороковые годы было моральным долгом настоящего американца, а вот выступать против Франко чересчур рано, в тридцатые, - это подозрительный знак).

Американские радикалы обзывали полицейских, не разделявших их вкусов по части курева, «фашистскими свиньями». Почему не паршивыми кагулями, не гадами фалангистами, не суками усташами, не погаными квислингами, не Анте Павеличами и не нацистами?

Дело в том, что «Майн Кампф» - манифест цельной политической программы. Немецкий фашизм (нацизм) включал в себя расовую и арийскую теории, четкое представление об entartete Kunst - коррумпированном искусстве, философию державности и культ сверхчеловека. Он имел четкую антихристианскую и неоязыческую окраску. Так же точно сталинский диамат был четко материалистичен и атеистичен. Режимы, подчиняющие все личностные проявления государству и государственной идеологии, мы зовем тоталитарными; немецкий фашизм и сталинизм - оба тоталитарные режимы.

Итальянский же фашизм, безусловно, представлял собой диктаторский режим, но он не был вполне тоталитарен, и не благодаря какой-то особой своей мягкости, а из-за недостаточности философской базы. В противоположность общепринятому представлению, у итальянского фашизма не имелось собственной философии. Статья о фашизме, подписанная «Муссолини» в Итальянской энциклопедии Треккани, была если не создана, то вдохновлена философом Джованни Джентиле, и отражалось в ней позднегегелианское представление об «этическом и абсолютном государстве». Однако при правлении Муссолини такое государство реализовано не было. У Муссолини не было никакой философии: у него была только риторика. Начал он с воинствующего безбожия, затем подписал конкордат с Церковью и сдружился с епископами, освящавшими фашистские знамена. В первые его, еще антиклерикальные времена, если верить легенде, он предлагал Господу разразить его на месте, дабы проверить истинность Господня бытия. По всей видимости, тот чем-то отвлекся и просьбу не удовлетворил. На следующем этапе во всех своих выступлениях Муссолини ссылался на имя Божие и смело именовал самого себя «рукой Провидения».

Итальянский фашизм, бесспорно, был первой правой диктатурой, овладевшей целой европейской страной, и последующие аналогичные движения поэтому видели для себя общий архетип в муссолиниевском режиме. Итальянский фашизм первым из всех разработал военное священнодействие, создал фольклор и установил моду на одежду, причем с гораздо большим успехом за границей, чем любые Бенеттоны, Армани и Версаче. Только следом за итальянским фашизмом - в тридцатые годы - фашистские движения появились в Англии (Мосли), Литве, Эстонии, Латвии, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной Америке и, разумеется, в Германии. И именно итальянский фашизм создал у многих либеральных европейских лидеров убеждение, будто эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической угрозе.

И все же это единственное основание - исторический приоритет - не кажется мне достаточным для того, чтобы слово «фашизм» превратилось в синекдоху, в определение типа pars pro toto для самых разных тоталитарных движений. Никак нельзя сказать, чтобы итальянский фашизм содержал в себе все элементы последующих тоталитаризмов, некую квинтэссенцию. Наоборот, в фашизме и эссенции то, естества ясного не содержалось, и являл он собой тоталитаризм размытый, на языке логики - fuzzy.

Итальянский фашизм не был монолитной идеологией, а был коллажем из разносортных политических и философских идей, муравейником противоречий. Ну можно ли себе представить тоталитарный режим, в котором сосуществуют монархия и революция, Королевская гвардия и персональная милиция Муссолини, в котором Церковь занимает главенствующее положение, но школа расцерковлена и построена на пропаганде насилия, где уживаются абсолютный контроль государства со свободным рынком?

В Италии фашистская партия родилась, превознося свой новый революционный порядок, но финансировалась самыми консервативными землевладельцами, которые надеялись на контрреволюцию. Итальянский фашизм в своем зародыше был республиканским, но затем двадцать лет подряд прокламировал верность королевской фамилии, давая возможность дуче шагать по жизни под ручку с королем, которому предлагался даже титул императора. Когда же в 1943 году король уволил Муссолини с должности, партия через два месяца возродилась с помощью немцев под знаменем «социальной» республики, под уже знакомую музыку революции и с почти что якобинской аранжировкой.

Существовала только одна архитектура немецкого фашизма и только одно немецко-фашистское искусство. Если архитектором немецкого фашизма стал бы Альберт Шпеер, не осталось бы места Мису ван дер Роэ. Так же точно при Сталине: коли был бы прав Ламарк, не осталось бы места Дарвину. Напротив, в Италии архитекторы, безусловно, мыслили себя как фашисты, однако наряду с псевдоколизеями проектировали и новаторские здания, вдохновленные модерн-рационализмом Гропиуса.

Итальянский фашизм не знал своего Жданова. В Италии существовали две важные художественные премии. Во-первых, премия Кремона - под эгидой невежественного и фанатичного фашиста Фариначчи, который ратовал за пропагандистское искусство (помню станковую живопись: «У радиоприемника. Слушая выступление Дуче» и «Ментальные состояния, навеваемые фашизмом»). Во-вторых, премия Бергамо, которую спонсировал образованный и в разумных пределах толерантный фашист Боттаи. Он выступал сторонником искусства для искусства и за новаторские опыты авангардистского искусства, те самые, которые в Германии преследовались как упаднические и втайне коммунистические, так как они отличались от нибелунгового кича, а разрешался только он, и больше ничего.

В смысле поэзии, нашей национальной гордостью считался Д’Аннунцио, денди, которого в Германии или в России мигом поставили бы к стенке. У нас ему присвоили титул Вещего певца режима за национализм и превознесение геройства (с примесью изрядной порции французского декадентства).

Футуризм. Образец самого отъявленного «упадочного искусства», наряду с экспрессионизмом, кубизмом, сюрреализмом. Однако первые итальянские футуристы были настроены националистски, с эстетических позиций отстаивали участие Италии в Первой мировой войне, упивались быстротой, насилием и риском и, в определенных отношениях, подходили близко к фашистскому культу молодости. Когда итальянский фашизм начал равняться на Римскую империю и на новооткрытые народные корни, Маринетти (провозглашавший, что автомобиль прекраснее Ники Самофракийской, и покушавшийся «укокошить лунный свет») был проведен в члены Национальной Академии, которая вообще-то относилась к лунному свету с пиететом.

Многие партизаны, представители левой интеллигенции вызрели в ячейках ГУФ (фашистской организации университетских студентов), а ведь ГУФ замышлялась как колыбель новой фашистской культуры. Но эти ячейки составили собой некий интеллектуальный котел, где кипели идеи и никогда не было настоящего идеологического контроля; не оттого, что партийцы отличались особой толерантностью, а потому, что они, как правило, не обладали интеллектуальным уровнем, чтоб контролировать студентов.

В течение всего того двадцатилетия поэзия «герметиков» представляла собой противовес помпезному стилю истеблишмента. Герметикам было позволено выражать литературный протест, не выходя из башни из слоновой кости. Настроение герметиков являло полную противоположность фашистскому культу оптимизма и героизма. Фашистский истеблишмент терпел это явное, хотя и социально неуловимое, противоречие, потому что не обращал достаточного внимания на столь туманные речи.

Это не означает, что итальянскому фашизму была свойственна терпимость. Грамши продержали в тюрьме до самой смерти, Маттеотти уничтожили, братьев Росселли уничтожили, свободу печати подавили, профсоюзы разогнали, политических диссидентов выслали на отдаленные острова, законодательная власть превратилась в чистую фикцию, а исполнительная (которая контролировала и судопроизводство, и массовые коммуникации) самопроизвольно издавала законы, среди которых, в частности, был закон о чистоте расы - формальная поддержка Италией геноцида евреев.

Неодноплановая картина, описанная мною, свидетельствует не о толерантности, а о великой расхлябанности, как политической, так и идеологической. Причем это была «упорядоченная расхлябанность», в беспорядке имелась своя система. Пусть фашизм не имел философского стержня, но с точки зрения эмоциональной он был прочно ориентирован на определенные архетипы.

Так мы приблизились ко второй части разговора. Немецкий нацизм был уникален. Мы не можем назвать нацизмом гиперкатолический фалангизм Франко, потому что нацизм отличался глубинным язычеством, политеизмом и антихристианством, или это был не нацизм. А вот с термином «фашизм», наоборот, можно играть на многие лады. Название не переменится. С понятием «фашизм» происходит то же, что, по Витгенштейну, произошло с понятием «игра». Игра может быть соревновательной или же наоборот; может осуществляться одним человеком или же несколькими; может требовать умения и навыков или не требовать ничего; может вестись на деньги, а может и нет. Игры - это серия различных видов деятельности, семейное сходство между которыми очень относительно.

Предположим, перед нами набор политических группировок. Первая группировка обладает характеристиками abc, вторая - характеристиками bcd и так далее. 2 похоже на 1, поскольку у них имеются два общих аспекта, 3 похоже на 2, 4 похоже на 3 по той же самой причине, 3 похоже даже на 1 (у них есть общий элемент с). Но вот что забавно. 4 имеет нечто общее с 3 и 2, но абсолютно ничего общего с 1. Тем не менее, благодаря плавности перехода с 1 на 4» создается иллюзия родства между 4 и 1.

Термин «фашизм» употребляется повсеместно, потому что даже если удалить из итальянского фашистского режима один или несколько аспектов, он все равно продолжает узнаваться как фашистский. Устранив из итальянского фашизма империализм, получаем Франко или Салазара. Устраняем колониализм - выходит балканский фашизм. Прибавляем к итальянскому фашизму радикальный антикапитализм (чем никогда не грешил Муссолини), и получается Эзра Паунд. Прибавляем помешательство на кельтской мифологии и культе Грааля (абсолютно чуждое итальянскому фашизму), и перед нами один из наиболее уважаемых фашистских гуру - Юлиус Эвола.

Чтобы преодолеть этот разброд, по-моему, следует вычленить список типических характеристик Вечного Фашизма (ур-фашизма); вообще-то достаточно наличия даже одной из них, чтобы начинала конденсироваться фашистская туманность.

1. Первой характеристикой ур-фашизма является культ традиции. Традиционализм старее фашизма. Он выступает доминантой контрреволюционной католической мысли после Французской революции, но зародился он в поздний эллинистический период как реакция на рационализм классической Греции.

В средиземноморском бассейне народы разных религий (все они с равной толерантностью были допускаемы в римский Пантеон) искали откровения, явленного на заре истории человечества. Это откровение испокон веков таилось под покровом языков, чей смысл утратился. Откровение было вверено египетским иероглифам, кельтским рунам, а также священным, доселе не проясненным памятникам азиатских религий.

Эта новая культура неизбежно оказывалась синкретичной. Синкретизм - это не просто, как указывают словари, сочетание разноформных верований и практик. Здесь основа сочетаемости - прежде всего пренебрежение к противоречиям. Исходя из подобной логики, все первородные откровения содержат зародыш истины, а если они разноречивы или вообще несовместимы, это не имеет значения, потому что аллегорически все равно они все восходят к некоей исконной истине.

Из этого вытекает, что нет места развитию знания. Истина уже провозглашена раз и навсегда; остается только истолковывать ее темные словеса. Достаточно посмотреть «обоймы» любых фашистских культур: в них входят только мыслители-традиционалисты. Немецко-фашистский гнозис питался из традиционалистских, синкретистских, оккультных источников. Наиважнейший теоретический источник новых итальянских правых, Юлиус Эвола, смешивает Грааль с «Протоколами Сионских мудрецов», алхимию со Священной Римской империей. Сам тот факт, что в целях обогащения кругозора часть итальянских правых сейчас расширила обойму, включив в нее-Де Местра , Генона и Грамши, является блистательной демонстрацией синкретизма.

Поройтесь в американском книжном магазине на стеллажах под табличкой «New Age». Вы увидите в куче мистической белиберды даже и св. Августина, который, насколько мне известно, фашистом не был.

Вот сам по себе принцип валить в кучу Августина и Стоунхендж - это и есть симптом ур-фашизма.

2. Традиционализм неизбежно ведет к неприятию модернизма . Как итальянские фашисты, так и немецкие нацисты вроде бы обожали технику, в то время как традиционалистские мыслители обычно технику клеймили, видя в ней отрицание традиционных духовных ценностей. Но, по сути дела, нацизм наслаждался лишь внешним аспектом своей индустриализации. В глубине его идеологии главенствовала теория Blut und Boden - «Крови и почвы». Отрицание современного мира проводилось под соусом отрицания капиталистической современности. Это, по существу, отрицание духа 1789 года (а также, разумеется, 1776-го) - духа Просвещения. Век Рационализма видится как начало современного разврата. Поэтому ур-фашизм может быть определен как иррационализм.

3. Иррационализм крепко связан с культом действия ради действия . Действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и без рефлексии. Думание - немужественное дело. Культура видится с подозрением, будучи потенциальной носительницей критического отношения. Тут все: и высказывание Геббельса «Когда я слышу слово «культура», я хватаюсь за пистолет», и милые общие места насчет интеллектуальных размазней, яйцеголовых интеллигентов, радикал-снобизма и университетов - рассадников коммунистической заразы. Подозрительность по отношению к интеллектуальному миру всегда сигнализирует присутствие ур-фашизма. Официальные фашистские мыслители в основном занимались тем, что обвиняли современную им культуру и либеральную интеллигенцию в отходе от вековечных ценностей.

4. Никакая форма синкретизма не может вынести критики . Критический подход оперирует дистинкциями, дистинкции же являются атрибутом современности. В современной культуре научное сообщество уважает несогласие, как основу развития науки. В глазах ур-фашизма несогласие есть предательство.

5. Несогласие - это еще и знак инакости . Ур-фашизм растет и ищет консенсусов, эксплуатируя прирожденную боязнь инородного. Первейшие лозунги фашистоидного или пре-фашистоидного движения направлены против инородцев. Ур-фашизм, таким образом, по определению замешан на расизме.

6. Ур-фашизм рождается из индивидуальной или социальной фрустрации . Поэтому все исторические фашизмы опирались на фрустрированные средние классы, пострадавшие от какого-либо экономического либо политического кризиса и испытывающие страх перед угрозой со стороны раздраженных низов. В наше время, когда прежние «пролетарии» превращаются в мелкую буржуазию, а люмпен из политической жизни самоустраняется, фашизм найдет в этом новом большинстве превосходную аудиторию.

7. Тем, кто вообще социально обездолен, ур-фашизм говорит, что единственным залогом их привилегий является факт рождения в определенной стране. Так выковывается национализм. К тому же единственное, что может сплотить нацию, - это враги. Поэтому в основе ур-фашистской психологии заложена одержимость идеей заговора, по возможности международного. Сочлены должны ощущать себя осажденными. Лучший способ сосредоточить аудиторию на заговоре - использовать пружины ксенофобии. Однако годится и заговор внутренний, для этого хорошо подходят евреи, потому что они одновременно как бы внутри и как бы вне. Последний американский образчик помешательства на заговоре - книга «Новый мировой порядок» Пэта Робертсона.

8. Сочлены должны чувствовать себя оскорбленными из-за того, что враги выставляют напоказ богатство, бравируют силой . Когда я был маленьким, мне внушали, что англичане - «нация пятиразового питания». Англичане питаются интенсивнее, чем бедные, но честные итальянцы. Богаты еще евреи, к тому же они помогают своим, имеют тайную сеть взаимопомощи. Это с одной стороны; в то же время сочлены убеждены, что сумеют одолеть любого врага. Так, благодаря колебанию риторических струн, враги рисуются в одно и то же время как и чересчур сильные, и чересчур слабые. По этой причине фашизмы обречены всегда проигрывать войны: они не в состоянии объективно оценивать боеспособность противника.

9. Для ур-фашизма нет борьбы за жизнь, а есть жизнь ради борьбы . Раз так, пацифизм однозначен братанию с врагом. Пацифизм предосудителен, поскольку жизнь есть вечная борьба. В то же время имеется и комплекс Страшного Суда. Поскольку враг должен быть - и будет - уничтожен, значит, состоится последний бой, в результате которого данное движение приобретет полный контроль над миром. В свете подобного «тотального решения» предполагается наступление эры всеобщего мира, Золотого века.

Однако это противодействует тезису о перманентной войне, и еще ни одному фашистскому лидеру не удалось разрешить образующееся противоречие.

10. Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу его глубинной аристократичности. В ходе истории все аристократические и милитаристские элитаризмы держались на презрении к слабому.

Ур-фашизм исповедует популистский элитаризм. Рядовые граждане составляют собой наилучший народ на свете. Партия составляется из наилучших рядовых граждан. Рядовой гражданин может (либо обязан) сделаться членом партии.

Однако не может быть патрициев без плебеев. Вождь, который знает, что получил власть не через делегирование, а захватил силой, понимает также, что сила его основывается на слабости массы, и эта масса слаба настолько, чтобы нуждаться в Погонщике и заслуживать его.

Поэтому в таких обществах, организованных иерархически (по милитаристской модели), каждый отдельный вождь презирает, с одной стороны, вышестоящих, а с другой - подчиненных.
Тем самым укрепляется массовый элитаризм.


11. Всякого и каждого воспитывают, чтобы он стал героем. В мифах герой воплощает собой редкое, экстраординарное существо; однако в идеологии ур-фашизма героизм - это норма. Культ героизма непосредственно связан с культом смерти. Не случайно девизом фалангистов было: Viva la muerte! Нормальным людям говорят, что смерть огорчительна, но надо будет встретить ее с достоинством. Верующим людям говорят, что смерть есть страдательный метод достижения сверхъестественного блаженства. Герой же ур-фашизма алчет смерти, предуказанной ему в качестве наилучшей компенсации за героическую жизнь. Герою ур-фашизма умереть невтерпеж. В героическом нетерпении, заметим в скобках, ему гораздо чаще случается умерщвлять других.

12. Поскольку как перманентная война, так и героизм - довольно трудные игры, ур-фашизм переносит свое стремление к власти на половую сферу. На этом основан культ мужественности (то есть пренебрежение к женщине и беспощадное преследование любых неконформистских сексуальных привычек: от целомудрия до гомосексуализма). Поскольку и пол - это довольно трудная игра, герой ур-фашизма играется с пистолетом, то есть эрзацем фаллоса. Постоянные военные игры имеют своей подоплекой неизбывную invidia penis.

13. Ур-фашизм строится на качественном (квалитативном) популизме. В условиях демократии граждане пользуются правами личности; совокупность граждан осуществляет свои политические права только при наличии количественного (квантитативного) основания: исполняются решения большинства. В глазах ур-фашизма индивидуум прав личности не имеет, а Народ предстает как качество, как монолитное единство, выражающее совокупную волю. Поскольку никакое количество человеческих существ на самом деле не может иметь совокупную волю, Вождь претендует на то, чтобы представительствовать от всех. Утратив право делегировать, рядовые граждане не действуют, они только призываются - часть за целое, pars pro toto - играть роль Народа. Народ, таким образом, бытует как феномен исключительно театральный.

За примером качественного популизма необязательно обращаться к Нюрнбергскому стадиону или римской переполненной площади перед балконом Муссолини. В нашем близком будущем перспектива качественного популизма - это телевидение или электронная сеть «Интернет», которые способны представить эмоциональную реакцию отобранной группы граждан как «суждение народа».

Крепко стоя на своем квалитативном популизме, ур-фашизм ополчается против «прогнивших парламентских демократий». Первое, что заявил Муссолини в своей речи в итальянском парламенте, было: «Хотелось бы мне превратить эту глухую, серую залу в спортзал для моих ребяток». Он, конечно же, быстро нашел гораздо лучшее пристанище для «своих ребяток», но парламент тем не менее разогнал.

Всякий раз, когда политик ставит под вопрос легитимность парламента, поскольку тот якобы уже не отражает «суждение народа», явственно унюхивается запашок Вечного Фашизма.

14. Ур-фашизм говорит на Новоязе . Новояз был изобретен Оруэллом в романе «1984» как официальный язык Ангсоца, Английского социализма, но элементы ур-фашизма свойственны самым различным диктатурам. И нацистские, и фашистские учебники отличались бедной лексикой и примитивным синтаксисом, желая максимально ограничить для школьника набор инструментов сложного критического мышления. Но мы должны уметь вычленять и другие формы Новояза, даже когда они имеют невинный вид популярного телевизионного ток-шоу.

Перечислив возможные архетипы ур-фашизма, закончу вот чем. Утром 27 июля 1943 года мне было сказано, что по радио объявили, что фашизм пал и Муссолини арестован и чтобы я пошел купил газету. Я отправился к киоску и увидел, что там полно газет, но у них незнакомые названия. Затем я прочитал заголовки передовиц и осознал, что в разных газетах написаны разные вещи. Тогда я купил одну из них, наудачу, развернул и прочитал на первой странице декларацию, подписанную пятью или шестью политическими партиями, среди которых были Христианская демократическая, Коммунистическая партия, Социалистическая партия, Партия действия, Либеральная партия. До этой минуты я полагал, что на страну полагается иметь по одной партии, в частности в Италии партия называется Национальной Фашистской. И вот я обнаружил, что в моей стране одновременно имеют место несколько партий. И не только. Так как я был смышленым подростком, я сказал себе, что никак не возможно, чтобы все эти партии учредились вот так, за одну ночь. Значит, подумал я, они существовали прежде на подпольном положении.

Декларация возвещала о конце фашистской диктатуры и восстановлении в стране свобод: свободы слова, печати, политических объединений. Эти слова - «диктатура», «свобода» - о Господи, впервые за всю жизнь я их прочел. Благодаря этим словам я переродился в свободного западного человека.

Мы должны всегда иметь в виду, что смысл этих слов не должен снова забыться. Ур-фашизм до сих пор около нас, иногда он ходит в штатском. Было бы так удобно для всех нас, если бы кто-нибудь вылез на мировую арену и сказал: «Хочу снова открыть Освенцим, хочу, чтобы черные рубашки снова замаршировали на парадах на итальянских площадях». Увы, в жизни так хорошо не бывает! Ур-фашизм может представать в самых невинных видах и формах. Наш долг - выявлять его сущность и указывать на новые его формы, каждый день, в любой точке земного шара. Передам опять слово Рузвельту. «Решусь сказать, что, если бы американская демократия прекратила развиваться как живая сила, которая старается днем и ночью, мирными средствами, совершенствовать условия существования граждан нашей страны, влияние фашизма у нас бы безусловно возросло» (4 ноября 1938). Свобода и Освобождение - наша работа. Она не кончается никогда. Пусть же нашим девизом будет: так не забудем.

Пьетро Бадольо (1871–1956) - один из организаторов свержения Муссолини (1943), премьер-министр Италии в период ее войны с фашистской Германией (1943–1944).

Карл-Адольф Эйхман (1906–1962) - немецко-фашистский преступник, глава подотдела по уничтожению евреев Имперского управления безопасности. Предан суду в Иерусалиме в 1960 г. и казнен.

Часть вместо целого (лат.).

Имеется в виду франц. писатель Жозеф де Местр (1753–1821), автор сочинения «О Папе» (1819) - одного из ключевых текстов католицизма.

Генон, Рене (1886–1951) - франц. литератор-мистик, автор компилятивных сочинений («Кризис современного мира», 1921 и др.).

У каждого человека есть свои «скелеты в шкафу», которые порой очень тяжело держать в тайне. В течение всей жизни мы вынуждены хранить не только свои секреты, но и чужие. Иногда они настолько тяготят нас, что, не имея возможности открыться людям, мы доверяем тайны бумаге. Поэтому мы пишем дневники или мемуары.

Как относиться к секретам?

Конечно, тайны бывают разные – свои и чужие, важные и пустяковые. Нужно ли вообще их хранить? С одной стороны, это очень лестно, когда люди рассказывают вам свои секреты, но с другой, чужие и свои тайны могут причинить вред вашей психике. Исследования в области нейробиологии показывают, что для нашего здоровья лучше не утаивать никаких секретов, более того, желательно всячески отказываться их выслушивать. Причина в том, что необходимость скрывать что-либо от окружающих заставляет наш мозг испытывать стресс из-за поиска компромисса. Но не все секреты вызывают неприятные эмоции. Например, если ваш ребенок скрывает от отца собственноручно сделанный подарок ко дню его рождения, то вы вряд ли будете испытывать дискомфорт, держа это в секрете. Напротив, вы с удовольствием будете ждать момента, когда тайна раскроется.

И совсем другая ситуация складывается, когда вы раскрываете доверенную вам чужую тайну какому-то третьему лицу – ваша дружба или отношения с доверителем неминуемо погибнут. Не менее тяжело хранить и свой собственный секрет, ведь вам понадобится большая сила воли, чтобы не проболтаться.

Как все-таки поступить с тайными знаниями?

Прежде, чем взять ответственность за сохранность или обнародование секрета, необходимо дать себе честный ответ на следующие вопросы:

1. Испытываете ли вы дискомфорт от хранения тайны?

2. Чувствуете ли себя виноватым, держа что-то в секрете?

3. Сможет ли тайна или ее обнародование повредить вам в будущем?

4. Будете ли вы испытывать раскаяние, если вас сочтут не достойным доверия?

Ответы на эти вопросы помогут принять очень важное, даже судьбоносное решение.

Тактика поведения с чужими секретами

1. Еще до того, как кто-то собирается рассказать вам свой секрет, узнайте у него, насколько сохранение информации в тайне важно для него. Ведь может быть и так, что вы далеко не первый человек, который удостоился чести узнать данную информацию. Вдруг доверитель уже рассказал о ней по секрету всему свету?

2. Спросите, как долго вы должны хранить все в тайне. Если информацию никогда нельзя будет раскрыть, то вы должны знать об этом заранее. В любом случае, вы имеете право отказаться быть посвященным в интриги чужой головы.

4. Если вы знаете, что не умеете хранить секреты, предупредите об этом до того, как с вами поделятся секретной информацией. Не надо искушать себя, если вы чересчур болтливы – рассказав чужую тайну, вы рискуете потерять доверие и уважение.

Если вы храните собственную тайну

1. Определите для себя, как долго вы будете держать что-либо в секрете. Как только сроки хранения будут определены, вам станет не так тяжело держать все в себе.

2. Старайтесь выкинуть тайну из головы, чтобы она не поглощала все ваши мысли и лучше займитесь какими-то важными делами. Если вы все время будете помнить о своем секрете, то он станет для вас не просто навязчивой идеей, а превратится в настоящий кошмар.

3. Подумайте, что вы выиграете, если раскроете свой секрет. Иногда тайна ложится тяжким бременем на душу, а рассказав ее кому-то, вы почувствуете облегчение. Однако здесь есть один важный момент: не стоит перекладывать свою ношу на плечи другого человека. Например, если вы раскаиваетесь в измене своему мужу, рассказав ему все, вы несомненно почувствуете себя лучше. Но вы раните его.

4. Выберите человека, которому вы доверяете, и расскажите ему о том, что тяготит вас. Но имейте в виду, что с этого момента тайна перестает быть таковой, так как вы никогда не можете быть уверены в том, что эту персону тоже не будет мучить такое «знание» и что она сохранит все в секрете.

Как красиво уйти от расспросов

1. Делайте вид, что вы вообще не в курсе происходящего.

2. Если вас подозревают в сокрытии какого-то секрета, иногда можно и соврать, сказав, что вы ничего не знаете.

3. Будьте честны, если у вас настойчиво пытаются выведать информацию. Просто скажите, что пока вы ничего рассказать не можете.

Если вас буквально «разрывает на части» от желания проболтаться

1. Детально распишите тайну на бумаге, а потом сожгите запись. Ни в коем случае не выбрасывайте ее в корзину для мусора, ведь там ее могут найти и прочитать.

3. Расскажите секрет кукле, плюшевому мишке или своему домашнему животному. Главное, чтобы в комнате не было никого, кто смог бы вас подслушать.

5. Иногда освободиться от напряжения помогает простое расходование энергии – кричите или танцуйте до изнеможения.

Ответ на вопрос о том, стоит ли хранить тайны, каждый должен найти сам. Но прежде, чем принять какое-либо решение, необходимо взвесить все за и против. Если вы пришли к выводу, что сможете уберечь секрет настолько долго, насколько это необходимо без ущерба для здоровья, то силы воли вам не занимать. Если же вы все-таки решились раскрыть свой или чужой секрет, имейте в виду – обратного пути уже не будет. Необходимо заранее учесть все возможные последствия, ведь от них может зависеть как ваша репутация, так и репутация другого человека.

Практически каждый человек знает про других такие вещи, которые лучше не придавать общественной огласке. Такую информацию называют секретом. Неважно как человек узнал секрет другого человека - услышал, подслушал, или ему "раскрыли" душу.

К сожалению, большинство людей хронически не могут хранить чужие секреты, такие люди просто не могут с собой ничего сделать. Чужие секреты, и даже свои, они выдают автоматически, после чего часто сожалеют о рассказанном секрете.

Секрет - это не то, о чем не говорят никому.
Секрет - это то, о чем говорят наедине и вполголоса.
Марсель Паньоль

Почему люди не умеют хранить секреты?

Психологи пришли к выводу, что такие люди просто обделены вниманием.

Например, женщина или мужчина, не слишком популярны в своём коллективе, конечно, им уделяют определённое внимание прислушиваются к ним, но этого для них мало, хочется больше.

Как же привлечь к себе ещё больше внимания? Правильно, рассказать чей-то интересный секрет, который всем будет интересен, и поставит такого человека в центр внимания окружающих.

Женские секреты обычно относятся к личной жизни - кто кому изменил, кто с кем встречается и т. д. Но нередко и мужчины обсуждают такие же секреты.

Мужчинам интересны секреты, чаще всего связанные с работой или заработком, и, конечно, секретами в отношениях они тоже не брезгуют. Только им интересны секреты про конкретную женщину, сколько у неё было парней и есть ли сейчас, почему рассталась с бывшим и т. д. Обычно мужчины интересуются такими тайнами по двум причинам - или женщина им нравится, или просто мужчина набирает жизненный опыт, учится на чужих ошибках как не стоит делать, чтобы не оказаться в подобной ситуации.

Хронические болтуны часто рассказывают секреты, после чего испытывают угрызение совести да и коллеги перестают доверять таким сплетникам. И это все ради внимания окружающих. Но окружающие понимают, что если такой болтушка рассказывает секрет про кого-то, то свои секреты такому доверять нельзя, так как держать секреты такой человек не умеет. И многие стараются не заводить дружбу с такими сплетницами или сплетниками, боясь нечаянно взболтнуть лишнего, что потом станет известно всем.

Нужно постоянно контролировать свой разговор с таким человеком (не умеющим хранить секреты), так как все лишнее сказанное будет известно окружающим. Поэтому таких болтливых людей не любят и не берут в друзья, ведь друзья нужны чтобы отдохнуть и расслабиться, а с такими болтунами это невозможно.

Конечно, у людей, которые не умеют хранить секреты есть друзья, но друзьями их сложно назвать, так как с такими часто дружат ради получения информации про других людей и т. д. Конечно, настоящих друзей может найти каждый, но для начала нужно научиться хранить секреты других людей.

Он был богат, как Гималайские горы, хранящие в своих недрах неисчерпаемые запасы драгоценных камней и металлов. Сокровища Махараджа Притху не уступали сокровищам Куверы, казначею райского царства, и разгадать его секреты было также невозможно, как проникнуть в тайны полубога Варуны."

У людей должны быть какие-то тайны, он не открывает свою душу каждому.

Разумеется, это не значит какие-то страшные тайны. Современные люди имеют за душой очень много тайн, которые лучше, чтобы никто не знал. Потому что если люди узнают об этих тайнах - его изгонят с его места, за разврат, за деградацию, за преступные действия.

Но так как они не настолько хорошо владеют собой, им очень трудно хранить свои секреты в тайне.

Точно так же недавно была опубликована книга знаменитым журналистом, который написал свою книгу о тайнах Президента Кеннеди. Как он выиграл выборы с помощью денег мафии, как он охотился за женщинами, как он страдал хронически от венерических заболеваний... Все эти секреты - все они опубликованы.

Прежде всего, у Притхи Махараджи не было таких секретов. Его секреты были дипломатическими тайнами. Если вы хотите достичь цели, то иногда вам нужно делать это молчком.

Чанакья Пандит тоже говорит, что не делитесь с другими своими планами - исполняйте их. Потому что если вы заранее поделитесь своими планами, то кто-то может расстроить их. Поэтому тихо, молчком, исполняйте свои планы. Царю приходится делать это. И Притху Махарадж очень с большим искусством хранил свои секреты.

Среди лучших способов сохранить тайну втайне является мауна. Мауна - молчание. Говорится, что как только о чем-то, о какой-то тайне знают двое, то это уже больше не тайна. Таким образом, молчание - это самый лучший способ хранения секретов, поэтому среди всех этих вещей он представляет Кришну.

Артха означает цель. Гуптартха означает, что он хранил свои цели в секрете.

Артха значит также богатство. И Прабхупада говорит, что тоже лучше не рассказывать другим людям о своем богатстве.

Как например, самые богатые люди, бизнесмены, никто на самом деле не знает, сколько у них денег. И с их стороны было бы не очень разумным, если бы они стали публиковать свои отчеты. Лучше, если они будут хранить это в тайне.

Секретное богатство.

Шрила Прабхупада также говорит, что у духовно развивающихся также есть свое секретное, тайное богатство.

В Бхагавад гите говорится, что это самое тайное, самое сокровенное знание - преданное служение Богу. Хотя Шрила Прабхупада говорит, что этот секрет открыт для всех, однако, далеко не каждый поймет эту тайну.

Далеко не каждый понимает ее, потому что Бог охраняет эту тайну. Дхармасья таттвам нихитам гухайам - эта тайна доступна только тем, кто следует по стопам махаджан. В этом случае тайна преданного служения раскрывается человеку. Это подобно меду, вкус меда недоступен никому, он является тайной для любого, кто не может открыть эту банку. Можно смотреть на эту банку, можно говорить об этой банке, слушать о вкусе меда, размышлять о вкусе меда, но до тех пор, пока вы не раскроете банку с медом - вы на самом деле не постигнете этот вкус.

Шрила Рупа Госвами говорит, что человек, достигший совершенства в преданном служении, полностью постиг Бога, но он не трубит об этом повсюду.

Шрила Рупа Госвами говорит, что об этих вещах нужно молчать и хранить их в секрете. Сиддха-рупена - человек может достичь совершенства, но он не рассказывает об этом другим. Но внешне он ведет себя как садхака-рупена, человек, который совершенным образом выполняет все правила и ограничения.

Чанакья Пандит говорит, что не нужно делиться планами, но Рупа Госвами говорит, что нужно раскрывать свое сердце , при каких случаях это нужно и при каких случаях не нужно?

Он дал наставления, что можно обсуждать в журналах, а что в книгах.

Он сказал, что танец раса не нужно обсуждать на страницах “Бэк ту Годхед”, но Шрила Прабхупада говорит, что в своих книгах я буду писать об этом.

Поэтому человеку нужно обладать способностью различать и способностью делать выводы.

Особенно это относится к делу, к бизнесу. Бизнес подразумевает, что мы должны быть немножечко хитрыми. Шрила Прабхупада говорил, что с хитрецами нужно быть хитрым. И с людьми, которые пытались напасть на духовное движение, Шрила Прабхупада не очень-то делился своими планами. Потому что с хитрецами нужно быть хитрым. И Шрила Прабхупада обычно перехитрял их.

Но, распространяя духовное знание, Шрила Прабхупада также был очень щедрым, он давал всем людям богатство трансцендентного знания

Гарвардский профессор Даниэль Вегнер, посвятивший множество исследований психологии человеческих тайн, утверждает: любой секрет запускает конфликт между сознанием и подсознанием. Ведь с того момента, как нам рассказали о тайне, нужно все время контролировать себя, быть начеку, чтобы случайно не проболтаться. Это мощный фактор стресса, от которого подсознание пытается избавиться, побуждая нас нарушить обещание.

Увы, больше всего этому подвержены женщины. Мы в 60% случаев выдаем чужие тайны, а средний «срок годности» рассказанного нам секрета — 48 часов. Утешает только то, что дело в исключительной женской честности. По крайней мере, так считает доктор Вегнер: его исследования доказывают, что мужчины лгут в два раза чаще (до шести раз в день!). А так как секреты сродни лжи, мужчинам проще их хранить. Как бы то ни было, практика показывает, что научиться хранить тайны полезно и тем и другим.

Десять способов научится хранить секреты:

1. Подумайте о последствиях. Хорошенько представьте себе, что именно произойдет, если вы разболтаете секрет. Испортите сюрприз? Или репутацию того, кто попросил вас хранить молчание? Или, может, свои отношения с ним? Возможно, не только своего друга, но и того, кому этот секрет расскажете. Всегда помните, что у просьбы «только никому не рассказывай» есть реальная мотивация, а у ее нарушения — реальные последствия.

2. Задавайте вопросы. Во-первых, напрямую спросите, сколько именно вы должны хранить этот секрет. Одно дело, если необходимо молчать пару недель или месяцев, другое — если вас действительно просят унести тайну с собой в могилу. Как правило, требуется все-таки первое, а это не так сложно. Во-вторых, уточните, кому именно рассказывать нельзя. Опять-таки, редкую информацию нужно хранить в строжайшем секрете от всего мира. Обычно ее не должен знать определенный круг людей — друзья, коллеги, родственники. Конечно, это не значит, что вы должны тут же радостно сообщить маме своей подруги о ее романе с начальником. Но если проболтаетесь «безопасному» человеку, на душе будет немного спокойнее.

3. Не покушайтесь на запретный плод. Никогда не намекайте окружающим, что вам доверили какой-то необыкновенный секрет. За фразой «ах-не-представляешь-что-я-тут-узнала» почти всегда следует живописный рассказ о том, что именно вы узнали. Искушение особенно велико, если собеседник действительно проявляет к тайне большой интерес. Это тешит самолюбие, потому что автоматически означает интерес к вам лично, пусть и временный.

4. Не поддавайтесь. Если близкие узнают, что вам доверили какой-то секрет, они обязательно попытаются его вытянуть — Будьте бдительны: достаточно ответить на двадцать вопросов, косвенно касающихся предмета, и собеседник уже сам догадается о тайне. Если вас провоцируют на такие беседы, старайтесь реагировать односложно, отшучиваться и переводить разговор на другую тему.

5. Не приближайтесь . Постарайтесь в разговорах вообще обходить стороной человека или предмет, с которым связана тайна. Делайте вид, что они вас мало интересуют, по крайней мере, сейчас. Если вы плохой актер, признайтесь честно, что просто не хотите обсуждать Машу и ее отношения с Петром. А секретов вы никаких не знаете.

6. Обсуждайте! Одна из главных причин, по которым мы выдаем чужие тайны, — их ужасно хочется с кем-нибудь обсудить. Не отказывайте себе, но в качестве собеседника выбирайте того самого человека, который вам этот секрет доверил. Не стесняйтесь: если он сделал поверенным именно вас, значит, наверняка не против поговорить о своей тайне. Смело звоните ему каждый раз, когда мучительно желаете кому-нибудь сболтнуть секрет.

7. Расскажите тому, кто точно не разболтает. То есть любимому коту, мягкой игрушке или зеркалу. Люди в этот список, увы, не входят: проговориться может абсолютно каждый. Идеальный вариант — доверить тайну дневнику. Или просто написать на листе бумаги и тотчас уничтожить. На полагаться не стоит: всегда найдутся лишние люди, которые совершенно случайно зайдут на вашу страничку.

8. Будьте откровенны. Когда вам напрямую задают вопрос, связанный с чужой тайной, смело отвечайте: «Меня просили никому не рассказывать». В этом нет ничего неудобного. Говоря так, вы демонстрируете себя с самой лучшей стороны. Если собеседник обижается, напомните, что теперь он точно знает: вам можно полностью доверять и его секреты вы тоже не разболтаете.

9. Советуйтесь. Если до смерти хочется кому-то рассказать (или вы считаете, что так будет правильно), не поленитесь спросить разрешения у того, кто вам доверился. Вопрос: «Может быть, расскажем Васе?» куда более нормален, чем утверждение: «Слушай, я случайно все Васе выболтала». Даже если против Васи ваш друг ничего не имеет, относительно вас он сделает неутешительные выводы.

10. Расскажите. Помните, что есть секреты, которые хранить просто-напросто нельзя. Они могут, например, представлять объективную угрозу чьему-то здоровью или жизни, отношениям, карьере. Бывает, что лучше выдать тайну и потерять одного друга, чем десятерых. Но даже в этом случае честно признайтесь тому, кто сделал вас своим поверенным, что вы молчать не будете. И только потом выходите с мегафоном на Красную площадь.