История
Поэма эта в своём изначальном виде до нас не дошла. На протяжении веков текст поэмы немало искажался и почти изуродовался в руках продолжателей - подражателей и множества переписчиков. Сохранилось немало интерполированных позднейших редакций XVI-XVIII вв., и среди исследователей не прекращается спор как относительно содержания в целом, так и относительно толкований отдельных мест произведения. Существует и продолжение поэмы, известное под именем «Оманиани». Из всех редакций поэмы «Витязь в тигровой шкуре» канонизированной и наиболее распространённой является так называемая Вахтанговская редакция, отпечатанная в Тифлисе в 1712 году царём Вахтангом VI и снабжённая специальными комментариями. Новых изданий поэмы насчитывается до тридцати, но за исключением двух, все они в сущности являют в большей или меньшей степени повторение Вахтанговского издания. Философски-религиозные воззрения Руставели официальная церковь того времени признавала еретическими; она открыла гонения против поэмы. Преследования продолжались целые века, в результате чего почти целиком было уничтожено первое полное издание поэмы 1712 года.
Доныне остаётся неразрешённым и вопрос, откуда Руставели заимствовал сюжет своей поэмы. В литературе было высказано три мнения: первое основывается на словах самого Руставели, который в 16-й строфе поэмы заявляет, что «он нашёл персидский рассказ и переложил его стихами, словно крупную жемчужину, переходящую из рук в руки»; однако, персидский оригинал, несмотря на все поиски, до сих пор не найден.
Второе мнение впервые было высказано профессором Д. И. Чубиновым, который доказывает, что Руставели не заимствовал сюжета «Витязя в тигровой шкуре» у восточных писателей; она создана им самим и направлена к прославлению царицы Тамары .
Третье мнение принадлежит А. Хаханову: сравнивая стихи Руставели с народными песнями о Тариэле, он предположил, что искусственная поэма XII века имеет своим основанием народную поэзию, подобно тому как «Фауст » и «Гамлет » восходят к средневековым народным традициям. Руставели воспользовался народным сказанием для изображения великой исторической эпохи. Сопоставление обращающихся среди грузинского народа песен о Тариэле с поэмой Руставели, где главным героем является Тариэл, обнаруживает безусловное их сходство в общем сюжете и в деталях.
С другой стороны, сравнение жизни Тамары с событиями, описываемыми в поэме, даёт повод думать, что под именем главной героини, Нестан-Дареджан, скрывается сама Тамара. Можно думать, что поэт намеренно перенёс сюжет «Витязя…» в идеальную местность - «в Индию, Аравию, Китай» - с целью отвести читателя от догадок и скрыть свою любовь, «для которой нет лекарства…»
Хотя есть предположения, что события, описаные в поэме, перенесены в другие страны, дабы показать, что рассовые различия между народами несуществены, и эта история могла быть в любой другой стране, нежели только в Грузии.
Название
Поэма известна на русском языке под названиями «Витязь в тигровой шкуре», «Витязь в барсовой шкуре», «Носящий тигрову (барсову) шкуру», «Барсова кожа» и др.
Сюжет
Страница из книги
Фабула поэмы «Витязь в тигровой шкуре» сводится к следующему: именитый, но пожилой царь Аравии - Ростеван, не имея сына-наследника, возводит на престол свою единственную дочь - прелестную и умную Тинатин, которая питала любовь к выдающемуся полководцу (спаспету) и рыцарю-царедворцу Автандилу. Однажды во время охоты царь с Автандилом встретились у речки со странным плачущим витязем. Попытки заговорить с ним остались тщетными, он покалечил и убил многих посланцев царя, а потом скрылся, не посмев сразиться с самим царём и Автандилом. Царь поручил слугам искать его в течение года, но никто не смог найти таинственного витязя. Тогда Тинатин поручила своему возлюбленному во что бы то ни стало привести загадочного чужестранца. Если же он не сможет его найти в течение трёх лет, то он должен вернуться. Автандил после долгих и опасных скитаний отыскал этого уединившегося в пустынной пещере витязя по имени Тариэл. Клятвою скрепив дружбу и побратавшись с Автандилом, Тариэл рассказал ему свою скорбную историю: он - великий царедворец великого индийского царя Фарсадана, терзаемый страстной любовью к солнцеподобной царевне Нестан-Дареджан. Но судьба не милостива к влюбленным; царь Фарсадан задумал выдать Нестан замуж за сына хорезмийского шаха, который к тому же объявлялся наследником индийского престола (каковым по праву считался Тариэл). По наущению Нестан-Дареджан Тариэл убил соперника и готовился захватить власть в свои руки. Нестан обвинили в порочной любви к мятежнику и после тяжких побоев бесследно удалили далеко за пределы Индии. Тариэл пустился в поиски, но безрезультатно… Наконец отчаявшийся витязь покинул мир, уединился, горько оплакивая в пустыне свою жизнь. С ним в пещере жила и служанка Нестан-Дареджан - Асмат.
Автандил утешал и обнадёживал своего славного побратима. Он поехал на родину, так как трёхлетний срок, после которого его должны были считать умершим, подходил к концу, но обещал вернуться и помочь Тариэлу. По возвращении царь Ростеван отказывается снова отпускать военачальника и Автандилу приходится уехать против воли царя, так как он не может нарушить клятву, данную другу. В конце концов он действительно напал на след Нестан-Дареджан. Она оказалась заключённой в неприступной крепости Каджети. Тариэл и Автандил при содействии третьего побратима Фредона овладели крепостью, освободив Нестан, и радостные и счастливые возвратились в свои края.
Поэтика
Руставели является законодателем и непревзойдённым мастером господствовавшего в древней Грузии поэтического метра, называемого шаири, - шестнадцатислогового стиха. Руставели пользуется двумя видами этого метра: высоким (4+4) (4+4) и низким (5+3) (5+3). Разнообразие видов метра в поэме увязывается с определённым порядком рифмической системы. Четверостишия поэмы (числом до 1500; а по изданию академика Броссе поэма имеет 1637 строф, по 16 слогов в стихе) изобилуют аллитерациями, повышающими её органическую музыкальность.
Из других особенностей руставелевского поэтического строя следует отметить художественную чёткость его метафоры . Строфы поэмы насыщены сложными и развёрнутыми метафорическими рядами. И во всей этой сложности руставелевской гениальной поэтики доминируют простота языка, идейная глубина и художественная непосредственность.
Примечательна ars poetica Руставели, данная в знаменитом прологе поэмы. Для поэта бесспорны высокое общественное назначение и идейная ценность поэзии. Руставели защищает преимущество эпического жанра перед лирическим, годным, по его мнению, лишь для «увеселений, ухаживаний и забав». Подлинный поэт, по его воззрениям, - эпик, творец крупных повествований.
Анализ
Политические взгляды автора
Поэма «Витязь в тигровой шкуре» во всей её сложности отображает эпоху грузинского феодализма, известного под названием «патронкмоба» (патронат). Главные и идеальные герои поэмы - Тариэл и Автандил - это типы преданных и почтительных «кме» - вассалов , бескорыстных служителей своего патрона, воспитанных и степенных, глубокомысленных царедворцев, храбрых и самоотверженных рыцарей.
В поэме идеализируются преданность вассала и долг перед царём - высшим патроном. Непосредственные вассалы царя, царедворцы и прочие вельможи или знатные люди также обладают собственными поддаными вассалами-вельможами (как, например, Автандил, Тариэл и др.) Таким обазом, общественность, отображённая в поэме, является как бы звеном патронатских или, вернее, сюзеренно -вассальных взаимоотношений, Руставели романтизирует гуманистические формы этих взаимоотношений: «лучше всякой влюбленной четы взаимно любящие друг друга сюзерен и вассал», заявляет он. Автор намеренно предупреждает читателей: «служба своему сюзерену (патрону) никогда не пропадёт напрасно». Но поэт приемлет сюзеренов лишь «родимыми, сладкими, благомилостивыми, уподобляющимися небу, источающему милость».
Руставели - ярый поборник гуманистического монархизма, зиждущегося на началах сюзеренно-вассальных взаимоотношений и династического легитимизма. Одним из центральных мотивов поэмы являются культ рыцарства , воинская доблесть и мужество . Идеализируемый поэтом герой-рыцарь предан и самоотвержен в дружбе и в товариществе. Дружба и товарищество - основа рыцарского правопорядка; солидарность и самопожертвование - лелеемый идеал Руставели. Рыцари бескорыстно и безвозмездно защищают торговцев от пиратов и разбойников , с величайшим почтением и уважением относятся к женщине, покровительствуют и помогают вдовам и сиротам, нуждающимся, неимущим. Руставели проповедует щедрость, равномерную милость «к великим и малым», «так как солнце одинаково озаряет своими лучами и розы и помет». Он ратует за свободную любовь, за свободный «выбор в супруги». Воспевая любовь, чуждую корыстолюбивых чувств, Руставели страстно осуждает бессердечие и необузданные сексуальные вожделения. Примечательно, что и руставелевской любви - «миджнуроба » - присущи формы патронатских (сюзеренно-вассальных) взаимоотношений. Любимая женщина по своему положению является наивысшим патроном-сюзереном, влюблённый же витязь лишь «всепреданнейший» вассал-слуга (кма). Характерно и то, что героини (Нестан и Тинатин) и в социальном отношении принадлежат к кругу патронов (сюзеренов).
В поэме нашли отображение и черты быта купеческого сословия. Взамен Тариэла и Автандила мы видим уже Усена, а Нестан и Тинатин здесь, в этой среде, сменяет Фатьма. Но какая пропасть лежит между ними и как противопоставлены их физические и нравственные качества. Ближайший приятель («арифи») царя Гуланшаро (представитель купечества), как и царедворец Усен, показан физическим уродом и морально падшей личностью, хотя в торговле он немало преуспевает. Такой же отрицательной фигурой является и Фатьма, женщина лёгкого поведения. В купеческой среде взамен аристократически-рыцарского великодушия и воздержания господствуют малодушие и жадность. Щедрость и скромность здесь уступают место скупости и корыстолюбию; преданность и моральная чистота - нравственной необузданности и разврату. Руставели определённо противопоставляет рыцарские традиции купеческим нравам. В этом отношении его симпатии безусловно на стороне феодально-рыцарской среды.
Религиозные взгляды
Руставели - художник-мыслитель. Ему чужды и христианско-клерикальный догматизм средневекового Запада, и мистицизм персидского суфизма , и официальное мусульманство . Это конечно не означает, что Руставели атеист: его философски-религиозное мышление носит на себе следы сильного влияния неоплатонизма , глубоко пустившего свои корни в Грузии и имевшего здесь выдающихся представителей; «неоплатоническое умозрение расширило умственный горизонт грузинского общества… Неоплатонизм разбил исключительность религиозно-национального мышления грузин и облегчил им тесное литературное общение с мусульманским миром» (Н. Я. Марр). Руставели чужда и националистическая замкнутость. В поэме любовно изображены люди разных народностей.
Композиция
Для композиции поэмы характерен динамический драматизм, ведущий зачастую к неожиданным ситуациям. Поэма почти полностью лишена сказочных фантастических элементов: подлинные, человечески-земные, сильные переживания живых людей показаны жизненно правдиво, художественно-непосредственно, убедительно. Каждый герой поэмы, будь то главный либо второстепенный, выявляется в наиболее типических чертах. В этом отношении каждая, даже и малейшая деталь у поэта закономерна. Таковы - Нестан-Дареджан, Тинатин, Асмат, Тариэл, Автандил, Фредон, Шермадин, ставшие нарицательными, наиболее популярными именами в Грузии.
В развёртывании сюжета поэт пользуется приёмом [[[контраст]]ирования: различные социальные слои и художественные образы мастерски противопоставляются друг другу с большим чувством меры.
Афоризмы Руставели
Существует более 50 изданий поэмы на грузинском языке.
Персонажи
- Автандил - спаспет в Аравии
- Асмат - рабыня Нестан-Дареджан
- Дулардухт - царица Каджети
- Мелик Сурхави - царь Гуланшаро
- Нестан-Дареджан - дочь Фарсадана, возлюбленная Тариэла
- Нурадин-Фридон - правитель Мульгазанзара
- Рамаз - властитель хатавов
- Росан и Родья - племянники Дулардухт, за Ростана Дулардухт хотела выдать Нестан-Дареджан
- Ростеван - царь Аравии
- Рошак - военачальник Каджети
- Тариэл - витязь в тигровой шкуре
- Тинатин - дочь Ростевана, возлюбленная Автандила
- Усен - глава торговцев Гуланшаро
- Фарсадан - индийский царь
- Фатьма - жена Усена
- Шермадин - слуга Автандила, руководивший вотчиной в отсутствие Автандила
- Чачнагир - любовник Фатьмы, убитый Автандилом
Словарь
- Абдул-Мессия (дословно - раб мессии) - вероятно, название оды «Царице Тамар и Давиду» грузинского поэта XII века Иоанна Шавтели.
- Абсаль - кормилица греческого царевича Саламана, героиня распространённого в средние века в странах Востока сказания их любви.
- Алоэ - благовонное дерево, используемое для сжигания в курильницах.
- Амиран - герой грузинской мифологии , наказанный богами и прикованный к скале на Кавказе . Образ Амирана использовал Мосе Хонели - предполагаемый автор рассказов «Амиран-Дареджаниани».
- Амирбар - на Востоке морской министр или министр двора.
- Аравия - в «Витязе…» вымышленная страна.
- Аспироз - Венера .
- Бадахшан - страна в Южном Памире , ныне провинция Афганистана , где добывали рубины , получившие название «бадахшанский камень» или «бадахш».
- Басра - город на юго-востоке современного Ирака
- Безоар - драгоценный камень органического происхождения.
- Вазир - визирь .
- Вис - главная героиня поэмы персидского поэта XI века Фахр ад-дина Асада Гурани «Вис и Рамин» по мотивам парфянской повести о любви царицы Вис к брату царя Рамину. Считается, что автором перевода на грузинский язык является Саргису Тмогвели.
- Габаон - местность возле Иерусалима , считавшаяся священной землёй. Росшие там ели и кипарисы считались самыми прекрасными.
- Геон (Джеон, Джейхун) - река Амударья .
- Гишер - гагат .
- Голиаф - огромный филистимлянский воин в Ветхом Завете .
- Гуланшаро (от «гулан» (розы) + «шахр» (город) = город роз) - вымышленный город и государство.
- Давид - видимо, Давид Сослани, муж грузинской царицы Тамары .
- Диларгет - предполагаемый главный герой не дошедшего до нас произведения «Диларгетиани», автором которого считается Саргис Тмогвели.
- Дивнос - Дионисий Ареопагит , христианский святой и философ V века, автор учения «Ареопагитики ».
- Достакан - заздравный кубок .
- Драхма - единица измерения массы Древней Греции , равная в различных полисах от 4 до 7 граммам ; также серебряная монета веса.
- Дэв - в фольклоре народов Кавказа , Малой и Средней Азии , Западной Сибири и др. - злые духи, главным образом великан антропоморфного или зооморфного вида.
- Зарадхана (перс.) - оружейная палата .
- Зуаль - Сатурн .
- Кадж - злой дух, в «Витязе…» каджи - коварные чародеи. Каджети - страна каджей.
- Кайс , или Каис - главный герой поэмы Низами Гянджеви любви
- Караван-сарай - постоялый двор.
- Кимвал - древний восточный ударный музыкальный инструмент , состоящий из металлической тарелки, посреди которой прикреплялись ремень или верёвка, для надевания на правую руку.
- Кулан - вид из семейства лошадиных . Внешне очень напоминает осла , но имеет немало общих признаков с лошадью , из-за чего кулана нередко называют полуослом.
- Лал - рубин.
- Майдан - ристалище или базарная площадь .
- Марих , или Маррих, Маррикх - Марс .
- Миджнур - прозвище Кайса, главного героя поэмы Низами Гянджеви (1140-1202) «Лейли и Меджнун», который обезумел от любви . Впоследствии это прозвище стало нарицательным именем для, обозначающим страстно влюблённого человека.
- Мерани - в грузинской мифологии крылатый конь.
- Месхи , или месхетинцы - жители Месхети .
- Моурав - управитель.
- Мукр - чтец Корана .
- Мульганазанзар (от перс. «мургзар» - лужайка) - вымышленная страна.
- Муллим - мусульманский богослов .
- Муштар - Юпитер .
- Най - духовой музыкальный инструмент.
- Нарды - настольная игра для двух игроков на специальной доске, разделённой на две половины.
- Ниневийцы - жители Ниневии
- Отарид - Меркурий .
- Романья - одна из европейских стран, населённая романскими народами.
- Ростом - богатырь-великан, главный герой эпопеи персидского поэта второй половины X века Фирдоуси «Шахнаме».
- Сирин - птица-дева.
- Спасалар - командующий войсками.
- Спаспет - командующий войсками.
- Стадий - диница измерения расстояний в древних системах мер многих народов.
- Талант - единица массы, использовавшаяся в античные времена в Европе, Передней Азии и Северной Африке.
- Тмогвели, Саргис - грузинский писатель XII века, которому приписывают перевод романа Фахр ад-дина Асада Гурани «Вис и Рамин». В поэме упоминается как автор произведения о Диларгете.
- Хатаети - страна хатавов, расположенная к северу от Китая и населённая тюрками .
- Хатун - знатная дама.
- Хонели, Мосе - грузинский писатель XII века, предполагаемый автор цикла рассказов «Амиран-Дареджаниани».
- Хорезм - древнее государство Средней Азии с центром в низовьях Амударьи .
- Эзрос - неизвестный древний мудрец, возможно, еврейский поэт XII века.
В Грузии существует древняя традиция: дарить девушкам к свадьбе шахматы и книгу «Витязь в тигровой шкуре».
Источники
- Руставели - статья из
Витязь в барсовой шкуре
Четырестрочия вступительные
Он, что создал свод небесный, он, что властию чудесной
Людям дух дал бестелесный, - этот мир нам дал в удел.
Мы владеем беспредельным, многоразным, в разном цельным.
Каждый царь наш, в лике дельном, лик его средь царских дел.
Льва, что знает меч блестящий, щит и копий свист летящий,
Ту, чьи волосы - как чащи, чьи уста - рубин, Тамар, -
Этот лес кудрей агатный, и рубин тот ароматный,
Я хвалою многократной вознесу в сияньи чар.
Не вседневными хвалами, я кровавыми слезами,
Как молитвой в светлом храме, восхвалю в стихах ее.
Янтарем пишу я черным, тростником черчу узорным.
Кто к хвалам прильнет повторным, в сердце примет он копье.
В том веление царицы, чтоб воспеть ее ресницы,
Нежность губ, очей зарницы и зубов жемчужный ряд.
Милый облик чернобровой. Наковальнею свинцовой
Камень твердый и суровый руки меткие дробят.
О, теперь слова мне нужны. Да пребудут в связи дружной.
Да звенит напев жемчужный. Встретит помощь Тариэль.
Мысль о нем - в словах заветных, вспоминательно-приветных.
Трех героев звездосветных воспоет моя свирель.
Сядьте вы, что с колыбели тех же судеб волю зрели.
Вот запел я, Руставели, в сердце мне вошло копье.
До сих пор был сказки связной тихий звук однообразный,
А теперь - размер алмазный, песня, слушайте ее.
Тот, кто любит, кто влюбленный, должен быть весь озаренный,
Юный, быстрый, умудренный, должен зорко видеть сон,
Быть победным над врагами, знать, что выразить словами,
Тешить мысль как мотыльками, - если ж нет, не любит он.
Кто упорен в чувстве жданном, он пребудет постоянным,
Неизменным, необманным, гнет разлуки примет он.
Примет гнев он, если надо, будет грусть ему отрада.
Тот, кто знал лишь сладость взгляда, ласки лишь, - не любит он.
Кто, горя сердечной кровью, льнул с тоскою к изголовью,
Назовет ли он любовью эту легкую игру.
Льнуть к одной, сменять другою, это я зову игрою.
Если ж я люблю душою, - целый мир скорбей беру.
Только в том любовь достойна, что, любя, тревожно, знойно,
Пряча боль, проходит стройно, уходя в безлюдье, в сон,
Лишь с собой забыться смеет, бьется, плачет, пламенеет,
И царей он не робеет, но любви - робеет он.
Связан пламенным законом, как в лесу идя зеленом,
Не предаст нескромным стоном имя милой для стыда.
И, бежа разоблаченья, примет с радостью мученья,
Все для милой, хоть сожженье, в том восторг, а не беда.
Кто тому поверить может, что любимой имя вложит
В пересуды? Он тревожит - и ее, и с ней себя.
Раз ославишь, нет в том славы, лишь дыхание отравы.
Тот, кто сердцем нелукавый, бережет любовь, любя.
Сказку персов, их намеки, влил в грузинские я строки.
Ценный жемчуг был в потоке. Красота глубин тиха.
Но во имя той прекрасной, перед кем я в пытке страстной,
Я жемчужин отсвет ясный сжал оправою стиха.
Взор, увидев свет однажды, преисполнен вечной жажды
С милой быть в минуте каждой. Я безумен. Я погас.
Тело все опять - горенье. Кто поможет? Только пенье.
Троекратное хваленье- той, в которой все - алмаз.
Что судьба нам присудила, нам должно быть это мило.
Неизменно, чтоб ни было, любим мы родимый край.
У работника - работа, у бойца - война забота.
Если ж любишь, так без счета верь любви, и в ней сгорай.
Петь напев четырестрочно, это - мудрость. Знанье - точно.
Кто от бога, - полномочно он поет, перегорев.
В малословьи много скажет. Дух свой с слушателем свяжет.
Мысль всегда певца уважит. В мире властвует напев.
Как легко бежит свободный конь породы благородной,
Как мячом игрок природный попадает метко в цель,
Так поэт в поэме сложной ход направит бестревожный,
Ткани будто невозможной четко выпрядет кудель.
Вдохновенный - в самом трудном светит светом изумрудным,
Грянув словом многогудным, оправдает крепкий стих.
Слово Грузии могуче. Если сердце в ком певуче,
Блеск родится в темной туче, в лете молний вырезных.
Кто когда-то сложит где-то две-три строчки, песня спета,
Все же - пламенем поэта он еще не проблеснул.
Две-три песни,он слагатель, но, когда такой даятель
Мнит, что вправду он создатель, он упрямый только мул.
И потом, кто знает пенье, кто поймет стихотворенье,
Но не ведает пронзенья, сердце жгущих, острых слов,
Тот еще охотник малый, и в ловитвах небывалый,
Он с стрелою запоздалой к крупной дичи не готов.
И еще. Забавных песен в пирный час напев чудесен.
Круг сомкнётся, весел, тесен. Эти песни тешат нас.
Верно спетые при этом. Но лишь тот отмечен светом,
Назовется тот поэтом, долгий кто пропел рассказ.
Знает счет поэт усилью. Песен дар не бросит пылью.
И всему он изобилью быть велит усладой - ей,
Той, кого зовет любовью, перед кем блеснет он новью,
Кто, его владея кровью, петь ему велит звучней.
Только ей - его горенья. Пусть же слышит той хваленья,
В ком нашел я прославленье, в ком удел блестящий мой.
Хоть жестока, как пантера, в ней вся жизнь моя и вера,
Это имя в ток размера я поздней внесу с хвалой.
По-арабски кто влюбленный, тот безумный. Точно сонный,
Видит он невоплощенной уводящую мечту.
Тем желанна близость бога. Но пространна та дорога.
Эти прямо, от порога, досягают красоту.
Если тот, кто любит, плачет, это только то и значит,
Что в себе он жало прячет. Любишь, - знай же тишину.
И среди людей, средь шума, об одной пусть будет дума.
Но красиво, не угрюмо, скрытно, все люби одну.
1. Сказ о Ростэване, царе арабском
Был в Арабии певучей царь от бога, царь могучий,
Рати сильного - как тучи, вознесенный Ростэван.
Многим витязям бессменный знак и образ несравненный,
Птицезоркий, в зыби пенной все увидит сквозь туман.
Был красивым он и в слове. Дочь имел, дитя любови:
Солнце - очи, ночи - брови, вся - звезда среди светил.
Петь о деве пышнокудрой может разве только мудрый,
Облик девы чернокудрой многих вмиг поработил.
Кто на это солнце глянет, вдруг ее рабом он станет,
Сердце, душу, ум заманит та, чье имя Тинатин.
Да навек пребудет славным, средь столетий полноправным,
Это имя, солнцеравным, будет имя - властелин.
Царь, когда красы царевны в возраст влились полнопевный,
Созвал знатных и, безгневный, посадил вокруг себя.
Молвил: «Вот предмет совета. Роза знает время цвета.
Отцвела, - нет больше лета, - сохнет, венчик свой дробя.
Солнце всходит и садится. Село, смотрим, тьма дымится.
Ночь безлунная клубится. День исчерпан мой сполна.
Потускнела позолота. Старость - груз. Нет горше гнета.
Вот умру - одна забота. И дорога всем - одна.
Где же свет, что тьму просветит? Пусть ваш разум мне ответит.
Пусть венец чело отметит светлой дочери моей».
Все ответили, вздыхая: «Речь твоя зачем такая?
Роза, даже отцветая, всех душистей и светлей.
И ущербный месяц ясен. Луч звезды вполне прекрасен, -
Спор звезды с луной напрасен. Так, о, царь, не говори.
От тебя и злое слово - всем нам крепкая основа.
Лик же солнца золотого, дочь твоя, светлей зари.
Дай ей царство, дай царенье. Быть женой ей назначенье.
Но от бога смысл правленья ей указан с вышины.
Отлучался ты когда-то, - и сияла без заката.
Уж когда в пещере львята, - львица, лев вполне равны».
Автандил вождя был сыном. Он в изяществе едином
Кипарисом по долинам между стройными блистал.
Как хрусталь был знаменитый, звездной шествовал орбитой,
С Тинатин мечтою слитый, без нее он увядал.
Как цветок среди тумана, страсть была в нем скрытой раной.
Роза страсти, вновь румяна стала, чуть предстал пред ней.
О, любовь есть истязанье. Тот, кто любит, весь - терзанье.
Все ж он жаждет приказанья углем стать среди огней.
В час как деве безгреховной царь велел, беспрекословный,
Власти дар приять верховный, веселился Автандил:
«Тинатин - как блеск запястья. Ей пристойно полновластье.
Видеть солнце, - это счастье, лик ее - источник сил».
Все арабы приходили. Знатных блеск умножен в силе.
Видит крепость в Автандиле многотысячность бойцов.
Весь порядок воинств явлен. И когда был трон поставлен,
Всем народом он прославлен: «Свет его превыше слов».
Тинатин, лицом сияя, воле царской послушая,
Вся горела, золотая, и венец он возложил,
Скипетр дал он чернобровой, дал ей царские покровы,
И она звездою новой воссияла средь светил.
Царь ушел, воздав почтенье. Вознеслись благословенья.
Были молвлены хваленья. Звон кимвалов с звуком труб.
Новый царь с лицом царицы был как в тучке лик денницы -
Цвета ворона - ресницы, пурпур зорь - изгибы губ.
Мнится ей, что недостойна трон отца занять, и стройно
Стан склоняет, беспокойно слезы льет, как дождь в саду.
И отец, увещевая, молвит: «Чадо - жизнь двойная.
Мне равна ты, дочь родная. Я в огне, и я в бреду.
Ты не плачь, как цвет в долине. Царь Арабии ты ныне.
Горный замок на вершине. Будь же зоркой и цари.
День ко всем выходит алым. Так и ты будь доброй к малым.
Кто наклонится к усталым, тот умножит алтари.
Будь открытой милосердью. Будь как бы щедротной твердью.
Знай, что доброму усердью подчиняются сердца.
Свяжет вольных - свет во взоре. Будь такою же, как море, -
Реки скрыв в своем просторе, влагу жертвуй без конца.
Расточая вдвое, втрое, расцветешь ты как алоэ,
Это древо вековое, чье в Эдеме бытие.
Щедрость - власть, как власть закала. Где измена? Прочь бежала.
Что ты спрячешь, то пропало. Что ты отдал, то твое».
Дева слушает с вниманьем те слова, что дышут знаньем,
Всем отцовским увещаньям у нее привет один.
Царь и пьет, и веселится. Нет причин ему затмиться.
Солнцу хочется сравниться в блеске с светлой Тинатин.
За своим дворецким старым шлет, чтоб шел он с пышным даром,
Чтоб в даяньи щедро - яром истребил сполна казну.
«Все неси. Всего мне мало». И без меры раздавала.
Не гадала, не считала. «Никого не обману».
Все дары, что знала с детства, собирала с малолетства,
Все блестящее наследство в день единый раздала.
Ей отцовская наука - достоверная порука.
Как стрела летит из лука, так поспешною была.
«Всех мулов, ослов ведите». Повелела пышной свите:
«Дорогих коней явите». Топот, ржанье, кони тут.
Блещет шелк. Толпой солдаты, царской милостью богаты,
Веселятся, как пираты, как разбойники берут.
Точно турок в горных срывах бьют, - и нет числа счастливых.
Рой арабских пышногривых легконогих мчат коней.
Разметалась, отдавая, словно буря снеговая: -
Стар ли, дева ли младая, были все богаты в ней.
День прошел. Был пир веселый. Пили, ели, точно пчелы.
На цветах. Один, тяжелой думой царь был омрачен.
С наклоненной головою он сидел перед толпою.
Шепот шумной шел волною: «Отчего печален он?»
Крася ликом пир медовый, властный в бой вести суровый,
И как лев скакнуть готовый, солнцеликий Автандил
Был с Согратом знатным рядом, и его проворным взглядом
«Почему так чужд отрадам царь?» он быстро вопросил.
«Верно, мысль пришла какая, неприветная и злая», -
Отвечал Сограт, вздыхая: «Горя - нет, и весел - час».
Автандил сказал: «Так спросим. Слово шуточное бросим.
Мы без пользы тяжесть носим. Почему стыдит он нас?»
Автандил с Согратом встали, кубки полные им дали,
И веселые упали на колени пред царем.
Говорит Сограт шутливый: «Царь, ты точно день дождливый,
Нет улыбки, нет красивой на немом лице твоем».
И добавил он лукаво: «Впрочем, сердце в скорби право:
Дочь твоя - она забава, все богатства роздала.
Не давай ей пышной части, и, лишивши царской власти,
Упасешься от напасти и уволишься от зла».
Усмехнулся царь. Такого ожидать не мог он слова.
На советчика скупого все же глянул он светло.
«Я ценю твое раченье. И достоин ты хваленья.
Но скупое попеченье никогда ко мне не шло.
Нет, не в том моя забота. Старость близится, дремота.
И остаться не охота без достойного бойца.
Дней увяло все цветенье, и не передал уменья
Быть бойцом без посрамленья никому я до конца.
Гордый, юный, весь - стремленье, слушал эти восхваленья.
И с улыбкою смиренья затаил он торжество.
Как улыбка та пристала к лику юного, где ало
Рот горел, - как снег блистала белизна зубов его.
Царь спросил: «Чего смеешься? И чего ты робко жмешься?
Ну, зачем не отзовешься? Или я тебе смешон?»
Юный молвил: «Разрешенье дай сказать мне, в оскорбленье
Не вменяя дерзновенье. Да не буду осужден».
Царь ответил: «Молви слово. Не приму его сурово.
Скрепа клятвы - святость крова, имя светлой Тинатин».
Автандил сказал: «Так смело молвлю: хвастаться не дело,
Но моя б стрела поспела в цель верней, о, властелин.
Под твоими я ногами прах. Но, меряясь стрелами,
Буду первый, - пред полками эту клятву я даю.
Кто со мной в стрельбе сравнится? Ты сказал. Тут что ж судиться.
Может этот спор решиться лишь с мячом, с стрелой, в бою».
Царь сказал: «Не будем вздорить, на словах не стану спорить.
Дайте лук. Чье имя вторить будут после, так решим.
Пред свидетелями в поле будем мы на вольной воле,
Там о нашей молвят доле: кто ловчей, победа с ним».
Автандил повиновался. И на том их спор прервался.
Каждый весел был, смеялся. Чуждым был им взгляд косой.
Был заклад меж них скрепленный: тот, кто будет побежденный,
С головою обнаженной, три он дня ходи такой.
И двенадцать слуг примерных царь призвал для этих верных
Состязаний беспримерных, чтоб давали стрелы им.
«Пусть двенадцать их за мною за любой следят стрелою.
Шермадин один с тобою, хоть один, он несравним».
Ловчим молвил: «По равнинам, как гроза стадам звериным,
Соберитесь, и единым обоймите их кольцом.
Пусть помогут вам солдаты». Пир окончен, пир богатый.
Были вина, ароматы, и веселье за столом.
Автандил, чуть солнце встало, был одет уж в цвет коралла,
Лик рубина и кристалла в золотом горел огне.
Под покровом златовейным, весь он был цветком лилейным.
Так явился чудодейным он на белом скакуне.
Царь разубран знаменито. Весь народ кругом как свита.
Поле воинством покрыто. Всяк охоту видеть рад.
Многоокая облава. Смех, и шутки, и забава.
На кого-то глянет слава? Будут биться об заклад.
Царь велит готовить стрелы, чтоб во все послать пределы.
Счет велит им делать смелый, всех ударов верный счет.
И рабов двенадцать верных ждет тех выстрелов примерных.
Будут стрелы в козах, в сернах. Отовсюду дичь идет.
Без числа стада, как тени. Быстроногие олени.
Скачут козы в белой пене. Мчатся дикие ослы.
Чудо видеть - и какое! Бег напрасен, - бьют их двое.
Тетиве не спать в покое, многократен свист стрелы.
Топчут конские подковы пыль. Покров встает суровый.
Солнце скрыл. А в жертве новой, просвистав, дрожит стрела.
Кровь течет по шерсти белой. Новый свист, несутся стрелы,
Дрогнет зверь и, онемелый, рухнет, - сразу жизнь ушла.
Если ж кто стрелой лишь ранен, прочь бежит, но бег обманен,
Нет исхода, неустанен этот ток разящих стрел.
И не зеленью, не новью, все поля покрылись кровью,
Бог, исполненный любовью, в небе гневом возгорел.
Кто смотрел на Автандила, как рука его стремила
Ход стрелы, как верно била, как к нему кругом все шло,
Видя зрелище такое, сердце словом тешил вдвое:
«Он прекрасен, как алоэ, что в Эдеме возросло».
Минул день, зверям печальный. Смерян бег равнины дальной.
На краю поток хрустальный об утес волну дробил.
В темной чаще звери скрылись. Кони там бы не пробились.
Отдыхали, веселились Ростэван и Автандил.
Нет предела их утехам. И один сказал со смехом:
«Метче я!». Другой же эхом: «Метче я!» - сказал в ответ.
И зовут двенадцать верных. «Чьих же больше стрел примерных?
Счет чтоб был из достоверных. Правда - сплошь, а лести - нет».
Отвечают: «Затемненья правде нет, и, без смягченья,
Ты не выдержишь сравненья, царь, тебе враждебен счет.
Хоть убей нас, нет нам дела, но тебе мы скажем смело:
Где его стрела летела, зверь ни шагу там вперед.
Всех две тысячи убили. Двадцать лишку в Автандиле
Смерть нашли. В той меткой силе промах луку незнаком.
Как наметит, так уж строго - зверю кончена дорога.
А твоих собрали много стрел, рассыпанных кругом».
Царь смеется, смех кристален. Злою мыслью не ужален,
Он ничуть не опечален. «Что ж, победа не моя».
За приемного он сына рад, в том счастье, не кручина.
Любит сердце - что едино, любит роза соловья.
Миг вкушая настоящий, вот сидят они у чащи.
Как колосьев строй шуршащий, смотрит воинов толпа.
Возле них двенадцать смелых, ни пред чем не оробелых.
Видно, как в лесных пределах вьется водная тропа.
2. Сказ о том, как царь арабский увидел витязя, одетого в барсову шкуру
Предлагаем вам красивые весенние стихи Сергея Есенина. Каждый из нас с детских лет хорошо знает стихи Сергея Есенина о весне
, а кто-то читает их своим детям и внукам. Эти стихотворения входят в школьную программу для разных классов.
Короткие Есенина
помогают не только развить речь и память, но и познакомиться с красивым временем года .
Стихотворение Чары С.Есенин
В цветах любви -царевна
По роще косы расплела,
И с хором птичьего молебна
Поют ей гимн колокола.
Пьяна под чарами веселья,
Она, как дым, скользит в лесах,
И золотое ожерелье
Блестит в косматых волосах.
А вслед ей пьяная русалка
Росою плещет на луну.
И я, как страстная фиалка,
Хочу любить, любить весну.
Стих Весенний вечер Сергея Есенина
Тихо струится река серебристая
В царстве вечернем зеленой весны.
Солнце садится за горы лесистые.
Рог золотой выплывает луны.
Запад подернулся лентою розовой,
Пахарь вернулся в избушку с полей,
И за дорогою в чаще березовой
Песню любви затянул соловей.
Слушает ласково песни глубокие
С запада розовой лентой заря.
С нежностью смотрит на звезды далекие
И улыбается небу земля.
Стихи Наступление весны Есенина
Наступает,
Снег быстро тает,
И все оживает
С приходом ея!
Деревья оделись
Зеленой листвою,
Луг зеленеет,
Покрытый травою.
Поля зазеленели,
Ароматом дыша.
Цветы запестрели,
Птицы прилетели.
Лес оживился
Щебетанием,
Воздух наполнился
Благоуханием.
Стихи Черемуха С. Есенина
Черемуха душистая
С весною расцвела
И ветки золотистые,
Что кудри, завила.
Кругом роса медвяная
Сползает по коре,
Под нею зелень пряная
Сияет в серебре.
А рядом, у проталинки,
В траве, между корней,
Бежит, струится маленький
Серебряный ручей.
Черемуха душистая
Развесившись, стоит,
А зелень золотистая
На солнышке горит.
Ручей волной гремучею
Все ветки обдает
И вкрадчиво под кручею
Ей песенки поет.
Стихи Есенина
Припадок кончен.
Грусть в опале.
Приемлю жизнь, как первый сон.
Вчера прочел я в «Капитале»,
Что для поэтов —
Свой закон.
Метель теперь
Хоть чертом вой,
Стучись утопленником голым, —
Я с отрезвевшей головой
Товарищ бодрым и веселым.
Гнилых нам нечего жалеть,
Да и меня жалеть не нужно,
Коль мог покорно умереть
Я в этой завирухе вьюжной.
Тинь-тинь, синица!
Добрый день!
Не бойся!
Я тебя не трону.
И коль угодно,
На плетень
Садись по птичьему закону.
Закон вращенья в мире есть,
Он — отношенье
Средь живущих.
Коль ты с людьми единой кущи, —
Имеешь право
Лечь и сесть.
Привет тебе,
Мой бедный клен!
Прости, что я тебя обидел.
Твоя одежда в рваном виде,
Но будешь
Новой наделен.
Без ордера тебе апрель
Зеленую отпустит шапку,
И тихо
В нежную охапку
Тебя обнимет повитель.
И выйдет девушка к тебе,
Водой окатит из колодца,
Чтобы в суровом октябре
Ты мог с метелями бороться.
А ночью
Выплывет луна.
Ее не слопали собаки:
Она была лишь не видна
Из-за людской
Кровавой драки.
Но драка кончилась...
И вот —
Она своим лимонным светом
Деревьям, в зелень разодетым,
Сиянье звучное
Польет.
Так пей же, грудь моя,
Весну!
Волнуйся новыми
Стихами!
Я нынче, отходя ко сну,
Не поругаюсь
С петухами.
Земля, земля!
Ты не металл, —
Металл ведь
Не пускает почку.
Достаточно попасть
На строчку,
И вдруг —
Понятен «Капитал».
Сыплет черемуха снегом,
Зелень в цвету и росе.
В поле, склоняясь к побегам,
Ходят грачи в полосе.
Никнут шелковые травы,
Пахнет смолистой сосной.
Ой вы, луга и дубравы, —
Я одурманен весной.
Радугой тайные вести
Светятся в душу мою.
Думаю я о невесте,
Только о ней лишь пою.
Сыпь ты, черемуха, снегом,
Пойте вы, птахи, в лесу.
По полю зыбистым бегом
Пеной я цвет разнесу.
Весенний вечер. Синий час.
Ну как же не любить мне вас,
Как не любить мне вас, цветы?
Я с вами выпил бы на «ты».
Шуми, левкой и резеда.
С моей душой стряслась беда.
С душой моей стряслась беда.
Шуми, левкой и резеда...
(отрывок)
Прячет месяц за овинами
Желтый лик от солнца ярого.
Высоко над луговинами
По востоку пышет зарево.
Пеной рос заря туманится,
Словно глубь очей невестиных.
Прибрела , как странница,
С посошком в лаптях берестяных.
На березки в роще теневой
Серьги звонкие повесила
И с рассветом в сад сиреневый
Мотыльком порхнула весело.
Жизнь входит в берега.
Села давнишний житель,
Я вспоминаю то,
Что видел я в краю.
Стихи мои,
Спокойно расскажите
Про жизнь мою.Изба крестьянская.
Хомутный запах дегтя,
Божница старая,
Лампады кроткий свет.
Как хорошо,
Что я сберег те
Все ощущенья детских лет.Под окнами
Костер метели белой.
Мне девять лет.
Лежанка, бабка, кот…
И бабка что-то грустное,
Степное пела,
Порой зевая
И крестя свой рот.Метель ревела.
Под оконцем
Как будто бы плясали мертвецы.
Тогда империя
Вела войну с японцем,
И всем далекие
Мерещились кресты.Тогда не знал я
Черных дел России.
Не знал, зачем
И почему война.
Рязанские поля,
Где мужики косили,
Где сеяли свой хлеб,
Была моя страна.Я помню только то,
Что мужики роптали,
Бранились в черта,
В Бога и в царя.
Но им в ответ
Лишь улыбались дали
Да наша жидкая
Лимонная заря.Тогда впервые
С рифмой я схлестнулся.
От сонма чувств
Вскружилась голова.
И я сказал:
Коль этот зуд проснулся,
Всю душу выплещу в слова.Года далекие,
Теперь вы как в тумане.
И помню, дед мне
С грустью говорил:
"Пустое дело…
Ну, а если тянет -
Пиши про рожь,
Но больше про кобыл".Тогда в мозгу,
Влеченьем к музе сжатом,
Текли мечтанья
В тайной тишине,
Что буду я
Известным и богатым
И будет памятник
Стоять в Рязани мне.В пятнадцать лет
Взлюбил я до печенок
И сладко думал,
Лишь уединюсь,
Что я на этой
Лучшей из девчонок,
Достигнув возраста, женюсь.
· · ·Года текли.
Года меняют лица -
Другой на них
Ложится свет.
Мечтатель сельский -
Я в столице
Стал первокласснейший поэт.И, заболев
Писательскою скукой,
Пошел скитаться я
Средь разных стран,
Не веря встречам,
Не томясь разлукой,
Считая мир весь за обман.Тогда я понял,
Что такое Русь.
Я понял, что такое слава.
И потому мне
В душу грусть
Вошла, как горькая отрава.На кой мне черт,
Что я поэт!..
И без меня в достатке дряни.
Пускай я сдохну,
Только· · ·
Нет,
Не ставьте памятник в Рязани!Россия… Царщина…
Тоска…
И снисходительность дворянства.
Ну что ж!
Так принимай, Москва,
Отчаянное хулиганство.Посмотрим -
Кто кого возьмет!
И вот в стихах моих
Забила
В салонный вылощенный
Сброд
Мочой рязанская кобыла.Не нравится?
Да, вы правы -
Привычка к Лориган*
И к розам…
Но этот хлеб,
Что жрете вы,-
Ведь мы его того-с…
Навозом…
· · ·
Еще прошли года.
В годах такое было,
О чем в словах
Всего не рассказать:
На смену царщине
С величественной силой
Рабочая предстала рать.Устав таскаться
По чужим пределам,
Вернулся я
В родимый дом.
Зеленокосая,
В юбчонке белой
Стоит береза над прудом.Уж и береза!
Чудная… А груди…
Таких грудей
У женщин не найдешь.
С полей обрызганные солнцем
Люди
Везут навстречу мне
В телегах рожь.Им не узнать меня,
Я им прохожий.
Но вот проходит
Баба, не взглянув.
Какой-то ток
Невыразимой дрожи
Я чувствую во всю спину.Ужель она?
Ужели не узнала?
Ну и пускай,
Пускай себе пройдет…
И без меня ей
Горечи немало -
Недаром лег
Страдальчески так рот.По вечерам,
Надвинув ниже кепи,
Чтобы не выдать
Холода очей,-
Хожу смотреть я
Скошенные степи
И слушать,
Как звенит ручей.Ну что же?
Молодость прошла!
Пора приняться мне
За дело,
Чтоб озорливая душа
Уже по-зрелому запела.И пусть иная жизнь села
Меня наполнит
Новой силой,
Как раньше
К славе привела
Родная русская кобыла.
Сказка о пастушонке Пете, его комиссарстве и коровьем царстве*
Пастушонку Пете
Трудно жить на свете:
Тонкой хворостиной
Управлять скотиной.Если бы корова
Понимала слово,
То жилось бы Пете
Лучше нет на свете.Но коровы в спуске
На траве у леса
Говори по-русски -
Смыслят ни бельмеса.Им бы лишь мычалось
Да трава качалась.
Трудно жить на свете
Пастушонку Пете.
Хорошо весною
Думать под сосною,
Улыбаясь в дреме,
О родимом доме.Май всё хорошеет,
Ели всё игольчей;
На коровьей шее
Плачет колокольчик.Плачет и смеется
На цветы и травы,
Голос раздается
Звоном средь дубравы.Соберет всех в кучу,
На село отгонит,
Не получит взбучу -
Чести не уронит.Любо хворостиной
Управлять скотиной.
В ночь у перелесиц
Спи и плюй на месяц.
Ну, а если лето -
Песня плохо спета.
Слишком много дела -
В поле рожь поспела.Ах, уж не с того ли
Дни похорошели,
Все колосья в поле,
Как лебяжьи шеи.Но беда на свете
Каждый час готова,
Зазевался Петя -
В рожь зайдет корова.А мужик как взглянет,
Разведет ручищей
Да как в спину втянет
Прямо кнутовищей.Тяжко хворостиной
Управлять скотиной.
Вот приходит осень
С цепью кленов голых,
Что шумит, как восемь
Чертенят веселых.Мокрый лист с осины
И дорожных ивок
Так и хлещет в спину,
В спину и в загривок.Елка ли, кусток ли,
Только вплоть до кожи
Сапоги промокли,
Одежонка тоже.Некому открыться,
Весь как есть пропащий.
Вспуганная птица
Улетает в чащу.И дрожишь полсутки
То душой, то телом.
Рассказать бы утке -
Утка улетела.Рассказать дубровам -
У дубровы опадь.
Рассказать коровам -
Им бы только лопать.Нет, никто на свете
На обмокшем спуске
Пастушонка Петю
Не поймет по-русски.Трудно хворостиной
Управлять скотиной.
Мыслит Петя с жаром:
То ли дело в мире
Жил он комиссаром
На своей квартире.Знал бы все он сроки,
Был бы всех речистей,
Собирал оброки
Да дороги чистил.А по вязкой грязи,
По осенней тряске
Ездил в каждом разе
В волостной коляске.И приснился Пете
Страшный сон на свете.
Расставьте пропущенные знаки препинания. Попробуйте разобраться, к каким группам относятся употребленные в тексте вводные слова.К своему стыду я неВсе доступно в мире.
Петя комиссаром
На своей квартире
С толстым самоваром.Чай пьет на террасе,
Ездит в тарантасе,
Лучше нет на свете
Жизни, чем у Пети.Но всегда недаром
Служат комиссаром.
Нужно знать все сроки,
Чтоб сбирать оброки.Чай, конечно, сладок,
А с вареньем дважды,
Но блюсти порядок
Может, да не каждый.Нужно знать законы,
Ну, а где же Пете?
Он еще иконы
Держит в волсовете.А вокруг совета
В дождь и непогоду
С самого рассвета
Уймища народу.Наш народ ведь голый,
Что ни день, то с требой.
То построй им школу,
То давай им хлеба.
читаю серьезной литературы, предпочитая ей детективы и между нами говоря любовные романы. Во-первых я кажется не всегда верно улавливаю замысел автора, зато умею хорошо следить за перипетиями сюжета криминального рассказа. Во-вторых меня решительно не интересуют описания выдуманных переживаний героев, поэтому я по обыкновению пропускаю почти половину книги. По-видимому я как раз из тех людей, которым мягко выражаясь не следует читать "серьезную" литературу. Вдобавок эта литература на мой взгляд часто пишется людьми не вполне реализовавшими себя в практической деятельности иначе говоря безработными, а детективы создаются бывшими и настоящими сотрудниками компетентных органов, которые согласитесь доказали свое право разбираться в сути описываемого ими. Разумеется с точки зрения стиля эти романы к прискорбию как будто списаны один с другого, но зато сюжеты способны без всякого сомнения взволновать даже заслуженного филолога.
К примеру не могут не увлекать романы о буднях сотрудников милиции. По мнению литературоведов эти книги якобы лишены художественных достоинств. Стало быть чтение такого произведения не развивает в сущности наш интеллект, но поверьте удовольствие от процесса соучастия в расследовании кровавого преступления по существу добавляет столько адреналина, что интеллект повышается как бы сам по себе. Бывает читатель раньше героев романа догадывается, кто по замыслу автора совершает преступление. Может быть именно эта иллюзия твоего превосходства над участвующими в действии милиционерами дает тебе между прочим ощущение причастности к романному сюжету, тогда как к сожалению никто даже виртуально не может представить себя одним из героев постмодернистского романа.
Далее любой читающий детектив знает, что зло в конечном счете будет наказано и само собой разумеется справедливость восторжествует. Таким образом эти книги дают возможность надеяться на торжество добра и по-моему уже одно это достаточно веское основание для публикации таких в сущности никому не мешающих произведений. Может быть многие со мной и не согласятся, но согласитесь все мы знаем людей, не осиливших ни разу "Войны и мира" и вряд ли помнящих содержание романа "Обломов", но честно говоря даже мои знакомые профессора и академики частенько проводят свой досуг, листая новенький детективчик.
Орёл-карлик
1)Кроме роста и голоса у этой птицы все орлиное внешность и перо осанка взгляд и поведение и гнездо построено как у больших орлов из толстых веток а не из прутиков. 2) Гнездослужит орлиной паре много лет и она возвращается к нему даже в те годы когда не бывает и неептенцов. 3) Орлица заметно крупнее орла а голос у обоих кажется одинаковым звонкий и дажепевучий. 4) В паре обе птицы могут быть одинаковой расцветки. 5) Но нередко у карликов бываеттак что у одного в семье обычно бурая орлиная окраска другой издали кажется совсем белым итолько полетные перья в крыльях чёрные.6) Его можно было бы назвать лесным орлом потому что его полёт среди деревьев так жеманеврен как у ястреба-тетеревятника и он так же как ястреб может уверенно напасть на горлицудрозда или птицу поменьше и поймать их. 7) Но чаще видишь этих орлов парящих над полями над склонами широких степных балок где они высматривают другую добычу взрослых и молодых сусликов полевок ящериц.
1. Выпишите номера предложений, осложненных однородными членами
2. Выпишите номер(а) предложения(ий), осложненного(ых) обособленным(и) определением (ями),выраженным(и) причастным(и) оборотом(ами).
3. Выпишите номер(а) предложения(ий), осложненного(ых) обособленным(и)обстоятельством(ами)
4. Выпишите номера сложноподчиненных предложений.Расставьте недостающие знаки препинания, графически их объясните.
старанье. 2.Дополните утверждение:Между частями бессоюзного сложного предл. ставиться______, если второе предложение указывает на причину того, о чем говориться в первом. 3.Расставьте знаки препинания. Запишите повторно предл., оформляя вопросы в виде прямой речи:1.Пека скрестив ноги сидел на полу и донимал Лобанова немыслимыми вопросами можно ли выдрессировать китов так чтобы они таскали за собой баржи до какой длины можно отрастить ногти зачем писать новые книги? 2.Так всё и шло достаточно гдадко пока она не задала свой заключительный вопрос какие журналы я обычно читаю? 3. Кругом так тихо так солнечно и радостно что я даже забываю задать папе неотложный вопрос если земля вертится почему мы не сваливаемся с неё в те минуты когда оказываемся повёрнутыми на ней головой вниз? И кстати почему мухи ходят вниз головой по потолку и не падают?
Задание 1.... Вставте прпущеные буквы и знаки препинания, раскройте скобки. (Не) яркое осннее солнце сокр..щая свой путь уже спускалось засинеющие холмы над которыми летом в это время оно сияло высоко и полную силу. Я шагал широким, ровным лугом, ещё (по) летнему свежезелёным хотя по утрам н уже серебрился от инея. Шагал (на) встречу косым солнечным лучам, холодным и резким (густо) багряный от прик..сновния которых тотчас пламени и зеркальце луговых озерков и белостенные хаты на косогорье и дальний лес за деревушкой. И даже яркая зелень луга вбирая в себя этот багрянец пр..обрела необыкнове..ный и удивительный оттенок.
Задание 2...Вставте пропущенные знаки препинания, обозначте главное и придаточное предложения, определите вид придаточных.
1) Мы проходим в угол двора где живёт будочник Воронин которого называют и Боталов.
2)Только дуб что одиноко высился на самом краю леса не сбросил своей листвы.
3)Только к полудню я набрёл на старую порубку заросшую травами и древесиной пор..слью среди которой то здесь то там чернили пни.
4)тот кто видел хоть однажны этот край и эту гладь тот почти березке каждой ножку рад поцеловать.
5)Кто самого себя не увожает того без сомнения и другие уважать не будут.
Спишите предложения, расставляя пропущенные знаки препинания, в такой последовательности: сначала с пропущенными знаками выделения, затем спропущенными знаками разделения, наконец с пропущенными знаками завершения. 1. Пушкин входит в нашу жизнь в самом начале её и уже (не)покидает до конца. 2. Со слуха я знал его "Сказку о царе Салтане" "Полтавский бой" из " Полтавы" " Сон Татьяны" из "Евгения Онегина". 3. "Капитанская дочка" явилась для меня первой в жизни самостоятельно прочитанной книгой. 4. С того вечера я стал читателем книг его и мне бесконечно дорого что этим я обязан Пушкину. 5. пушкин - певец свободы великий патриот и провозвестник светлого будущего своего народа.
