Когда взрослый человек обращается за помощью к психологу, он более или менее представляет себе, зачем туда идет; что именно хочет понять и изменить. Взрослый имеет мотивацию, чего зачастую не скажешь о ребёнке. Только со слов окружающих у маленького человека складывается представление, что с ним что-то не так; объективно оценить и проанализировать себя и сложившуюся ситуацию он не способен в силу возраста.


Уже позже в процессе психотерапии выявляются причины одиночества, неуспешности, смены настроений и конфликтов. Ребёнок может страдать, но вот отчего у него появилось это гнетущее чувство, он понять не может. Да и, по сути, не должен. И наша, взрослых людей, задача заключается в том, чтобы вовремя заметить проблему малыша и помочь ему.


Из практики. Мама обеспокоена тем, что ее девятилетняя дочь не общается со сверстниками, избегает участия в шумных играх и конкурсах, которые так любят дети, безынициативна на уроках, и предложила девочке посетить детского психолога. В ответ на что услышала: «У меня нет никаких проблем! Тебе надо - ты и иди!» После того, как её всё же уговорили сходить, хотя бы один раз, девочка с полным восторгом объявила маме: «Меня там никто не перебивал, мне позволили говорить всё, что я хочу! Я пойду туда ещё». Возможность озвучивать свои переживания и говорить то, что многие взрослые, услышав, осудят, очень помогли этой девочке. Она смогла осознать свои трудности и изменилась.


Детский психолог (психотерапевт) – это не просто человек, способный объективно взглянуть на проблему, дать инструмент для изменений. Этот специалист обладает высоким уровнем эмпатии, т.е. способности «вчувствоваться», спуститься на уровень детского восприятия, взглянуть на мир глазами ребёнка. Он способен на какой-то момент стать ребёнком, оставаясь при этом взрослым, надёжным и понимающим. Именно эти характерные навыки специалиста, работающего с детьми, позволяют ему почувствовать и понять, что стоит за тем или иным поступком и как на него реагировать.


Из практики. Мальчик четырёх лет уже как год ходит в садик. Каждое утро он горько льёт слёзы, не отпускает от себя маму. Воспитатели отмечают, что в течение дня ребёнок грустит, периодически плачет, беспокоен. В ходе встреч с психологом выясняется: ребенок очень боится, что мама оставит его в садике в наказание за то, что он плохо себя вёл; беспокоится, что с мамой что-нибудь случится, ведь он иногда сердится на неё (за то, что она оставляет его одного в саду). Работа над успокоением, снижением тревоги малыша, а также определённые рекомендации родителям помогли малышу стать более независимым от мамы, получать удовольствия от пребывания в детском саду.


Порой визит к специалисту позволяет родителям разобраться в том, что происходит, осознать причинно-следственные связи. Ведь кроме моральной поддержки они получают квалифицированную помощь в решении проблем, возникающих в процессе развития ребёнка на определённых этапах. Например, многие трудности (агрессивность, упрямство, непослушание) являются нормальными нормальными на некоторых возрастных уровнях. Обойти их просто невозможно.


Из практики. Мальчику 2 года и 5 месяцев. Родители обратились к детскому психологу, абсолютно не понимая причин перемен в поведении ребёнка: малыш стал неуправляем, непослушен, кидается предметами в окружающих, в частности в папу и маму, дерётся, капризничает. Родители в шоке. «Раньше сын был спокоен, и управляем, а тут как подменили!»


Таких примеров масса, причём пол ребенка не так важен. Имеют значение возраст и характер реакции окружающих. Ведь именно отношение взрослых определяет возможность продолжения поведения «в том же духе», возвращения этих трудности в дальнейшем а также вероятность того, что они зафиксируются и станут чертами характера. В случае последнего изменить укоренившуюся манеру поведения будет непросто.


Своевременное обращение к детскому психологу не только экономит время и силы, но и даёт возможность родителям вновь обрести уверенность в отношениях с малышом. Это происходит потому, что происходит объединение семьи, цель которого – всем вместе преодолеть непростой этап. На смену тревоги и огорчения приходит взаимопонимание, а с ним радость от общения с ребёнком, который, каким бы он ни был, любит своих родителей и нуждается в них.

Не всегда встречи ограничиваются диагностикой и рекомендациями.


Причиной «сложного» поведения ребёнка может быть внутренний конфликт в его душе, который формируется вследствие противоречивости желаний, чувств (например, любовь и злость по отношению к важным, значимым людям; запрет и желание этот запрет нарушить). Такой конфликт должен разрешаться. Если этого не происходит, то конфликт остаётся, укореняется. На то, чтобы справиться с внутренним напряжением, тратится много душевных сил. В результате страдают как функции психического аппарата (память, внимание, мышление), так и эмоциональное и физическое самочувствие ребёнка. Так появляются проблемы со здоровьем и поведением (энурезы, энкопрезы, нейродермит, частая заболеваемость, тики, заикание и даже отставание в развитии).


Задача психолога – выяснить характер конфликта. Это требует времени. Поэтому, кроме ознакомительных (диагностических) встреч с ребёнком требуются психотерапевтические занятия. Психолог ещё раз встречается с родителями, объясняет причины назначения психотерапевтического воздействия, договаривается о расписании. Также оговариваются правила, которых следует придерживаться. Хочется отметить, что успешное сотрудничество психолога с родителями - залог быстрого и успешного лечения. Родители периодически приглашаются на встречи для обсуждения хода терапии, на которых они могут задать вопросы и получить рекомендации.


Из практики. Мальчик 9 лет, шутовское поведение, гиперактивен и импульсивен, в школе проблемы с одноклассниками и учителями, трудности с выполнением домашнего задания. Из семейной истории выясняется, что отец унижал и физически обижал мать на глазах у ребенка, не был внимателен и к сыну, мог не покормить, не дарил подарков на день рождения, не выполнял обещаний. Из-за неблагополучной обстановки мальчик часто оставался с бабушкой, мама вследствие своих переживаний и собственных тревог порой была слишком строга и требовательна к сыну. Ребёнку не позволялось спорить со старшими. Беспокойство за маму, её самочувствие, взятие на себя роли «единственного мужчины в семье» (родители развелись), перегружало психику мальчика. Он не мог расслабиться, заняться своими детскими делами, ему всегда нужно было быть начеку. Накопленное напряжение находило выход в импульсивности и гипперактивности (например, на уроках он не мог сидеть спокойно на месте, ёрзал, делал выкрики), а злость и раздражение (которое, кстати, он не до конца осознавал) выплёскивались в стычках с одноклассниками. В ходе встреч с психологом ребёнок говорил вслух о своих негативных чувствах к отцу и желании отомстить ему. Также он был обеспокоен тем, что внешне очень похож на папу, и боялся, что это может повлиять на его характер. Позже мы «докопались» до его желания иметь хорошего папу и вины за то, что он (мальчик) не смог защитить маму. Эта длительная работа продолжительностью в два года позволила мальчику понять самого себя, взять под контроль собственную агрессивность, осознать свои желания и «отпустить» свою обиду на взрослых. Он стал более уверен в себе, наконец проявил себя как очень умный и талантливый подросток.

Резюмируя вышесказанное, хочется отметить, что психотерапия позволяет ребёнку выражать и исследовать свой эмоциональный мир. В условиях безопасности и понимания ребёнок «открывает» свои страхи и тревоги, неосознанные желания, а значит, может бороться с первыми и реализовывать вторые.


Применяя различные методы, психолог помогает ребёнку освобождаться от мучающих его чувств, становиться сильнее. Новый эмоциональный опыт, полученный на встречах, становится базой для формирования полноценной личности, счастливого человека, обладающего теми индивидуальными особенностями, которые заложили в него родители и природа.


Материал подготовлен на основе личной практики детскиого психолога, психотерапевта Паршиковой Надежды Владимировны.

Она пришла ко мне в полном отчаянии. Глотая слезы, рассказала, что собственными руками разрушила свою карьеру. Три года шла к своей нынешней должности, работала допоздна и часто без выходных, а начальство ее все время отодвигало в сторону, критикуя и перепроверяя.

И все-таки Полина своего добилась. Казалось бы, можно торжествовать победу. А она уже на третий день написала заявление об уходе. «Я чувствую себя настолько обессиленной, что не могу сделать элементарное: почту прочитать или письмо отправить». Явное эмоциональное истощение, апатия, снижение самооценки...

Я предложила ей отпустить ситуацию: в течение двух месяцев не принимать никаких решений

Но Полина больше всего страдала от мысли, что в таком «разобранном» состоянии подводит своих коллег. И во всем винила себя. Она долго несла избыточную нагрузку и одновременно переживала несправедливую агрессию руководства… Ценой огромного напряжения она все же «дотянула до аэродрома» - и сломалась из-за запредельного переутомления.

Возможно, ей надо было остановиться раньше, но теперь уже не имело смысла это обсуждать. Объяснения часто действуют на клиента успокаивающе. Я описала ей динамику эмоционального выгорания, объяснила, что самообвинения - один из симптомов этого заболевания, а значит, они просто бессмысленны.

«Представьте, что вы заболели ветрянкой, - сказала я, - не будете же вы винить себя, что у вас на теле появилась сыпь? Самообвинения - это «сыпь» депрессии». После этого разговора Полина согласилась остаток воли приложить к тому, чтобы прекратить обвинять себя.

Я предложила ей отпустить ситуацию: пусть все идет как идет. В течение двух месяцев не принимать никаких решений, уехать к родным в деревню, там отдыхать, спать сколько захочется, заниматься собой, относиться к себе с исключительной нежностью. Словом, просто дать себе выжить. А через два месяца - прийти ко мне, и тогда мы обсудим, как быть дальше.

Виктор, 55 лет

Серьезный, солидный человек совершенно потерял сон и покой из-за сложной ситуации на работе. Виктор живет в небольшом подмосковном городе, работает в бухгалтерии госкорпорации, всегда был на хорошем счету. И вот новый начальник заявил, что на его место есть претендент, родственник этого начальника.

«Так прямо и сказал: «Лучше уходи сам, иначе я тебя выживу!» Представляете, какое унижение - гнать меня как щенка! Я уже не говорю о том, что мне осталось пять лет до пенсии! Куда я устроюсь?! Да и с какой стати мне уходить? Естественно, я с возмущением отказался. Тогда этот наглец стал меня выживать, бесстыдно и неприкрыто. Публично распекает за мелкие огрехи, наговаривает на меня за моей спиной, лишает премии - в общем, создает у руководства впечатление, что я плохой работник. Коллеги сочувствуют мне втихаря, но помочь ничем не могут…»

Рассказывая свою историю, Виктор срывался на крик, у него дрожали губы, он был переполнен гневом и отчаянием. Я объяснила Виктору, что он оказался жертвой буллинга и ему предстоит бороться за себя. Буллинг - психологический террор, агрессивное преследование одного человека другим или группой.

Буллинг именно тем и страшен, что капля за каплей подтачивает здоровье и психику жертвы, приводя к эмоциональному выгоранию

Поскольку настрой у клиента был боевой, а жизненный опыт позволял надеяться, что он выдержит испытание, я предложила ему проверенный метод - начать вести дневник буллинга. Объяснила, что его задача - тщательно фиксировать все эпизоды травли, включая даже самые мелкие: начальник демонстративно проигнорировал, высмеял, грубо при всех сделал замечание, другим простил ошибку, а Виктору нет.

Каждый из таких эпизодов может выглядеть незначительным, но буллинг именно тем и страшен, что капля за каплей подтачивает здоровье и психику жертвы, приводя к эмоциональному выгоранию. Поэтому борьба с ним должна быть такой же скрупулезной. Каждый случай записывается на отдельном листке, разделенном на графы: дата, время, что произошло, кто свидетель. В отдельной графе следует записать последствия.

Например, «Поднялось давление» или «Я лишился премии». Собранные вместе, эти листочки выглядят уже как серьезная доказательная база. Виктор человек умный и прекрасно меня понял. Аккуратный и методичный, он начал скрупулезно собирать это досье. И уже одно это помогло ему стать намного спокойней.

Месяца через полтора, когда листков скопилось достаточно, он принес эту папку в кабинет начальника и сказал: «Я не хочу скандала, но если вы не оставите меня в покое, я отправлю эти материалы руководству корпорации». Буллеры обычно трусы, и этот не был исключением. Больше он не вспоминал о том, что хотел пристроить своего родственника, и оставил Виктора в покое.

Кира, 36 лет

На первой консультации мне буквально слова не удавалось вставить - так ей было необходимо выговориться. Кира рассказывала, что по утрам даже просыпаться не хочется - так тошно ей от одной мысли о работе. Настоящий трудоголик, теперь она испытывала лишь постоянную усталость и опустошенность.

При этом ее карьера вполне успешна - она менеджер крупной международной компании. На это место Киру пригласил нынешний шеф, заметив ее в другом подразделении. «Он сказал: «Я вижу, что тебя там не ценят, а ты такая талантливая!» Меня эти слова вдохновили, я ведь сомневалась в себе. Он блестящий профи, я очень многому у него научилась. Где бы я была сейчас, если бы не он!» - рассказывала Кира.

Старательная и креативная, она не только прекрасно освоила новые функции, но и постоянно подбрасывала шефу какие-то идеи. И неожиданно обнаружила, что шефа это нисколько не радует. Более того, он то и дело начал Киру подставлять. То «забывал» включить ее в список приглашенных на совещание у руководства корпорации, то не указал в числе исполнителей проекта, за который сам получил премию.

Кира, несмотря ни на что, по-прежнему была ему благодарна, считая, что только ему обязана карьерой, продолжала им восхищаться и терпеть все несправедливости. Прошел год, прежде чем она решилась прийти к психологу с вопросом, как ей дальше работать.

Его комплименты - всего лишь форма манипулирования, способ заставить ее делать то, что ему нужно

Слушая ее, я понимала, что шеф, скорее всего, нарциссическая личность и использует людей в своих интересах. Власть для него важнее хороших отношений и интересов дела. Увидев, как прекрасно Кира справляется со своими обязанностями, он понял, что на самом деле она вполне могла бы занять его должность.

Вот почему он начал ее игнорировать, принижать ее успехи. Я предложила Кире это обдумать. И такое объяснение стало для нее большим облегчением. Но принять то, что дело не в ней, было непросто. Это указывало на ее травматический детский опыт. Действительно, в семье ее воспитывали слишком строго. Что бы ни делала Кира, она всегда была «недостаточно хороша» для родителей. И став взрослой, продолжала чувствовать себя так же. Она стала блестящим профессионалом, но невысокая самооценка мешала ей двигаться вперед.

Наша работа заключалась в том, чтобы Кира научилась реалистично смотреть на своего шефа. Ей понадобилось немало времени, чтобы признать: перед ней честолюбивый, не очень честный человек, который любит красоваться перед начальством, без всяких угрызений совести приписывая себе чужие заслуги.

Постепенно от трепетного, восхищенного отношения она стала переходить к взвешенному анализу: что это за человек и как себя с ним вести. Ей стало ясно, что комплименты, которыми он изредка ее награждал, всего лишь форма манипулирования, способ заставить ее делать то, что ему нужно.

Андрей, 45 лет

На консультацию заместитель генерального директора одной региональной корпорации пришел совершенно подавленным. Проблема, с которой он ко мне обратился, заключалась в том, что директор постоянно унижал его при коллегах.

При этом они работали вместе несколько лет: директор тянул Андрея за собой по карьерной лестнице, каждый раз, получая новое назначение, брал его к себе замом. Зачем? Андрей полагал, что нужен шефу как «мальчик для битья», и, конечно, страдал в этой роли. Воспитанный и деликатный, он не понимал, чем вызвано такое обращение, и все больше терял веру в себя.

Когда мы обсудили ситуацию подробней, стало ясно, что роль Андрея в жизни шефа была куда важней. Директор не умел конструктивно общаться с сотрудниками, боялся конфликтов, не уважал точку зрения других. Зато все это хорошо умел делать Андрей, который, по существу, годами выполнял функции реального руководителя, завоевав уважение и авторитет подчиненных своим стилем общения. Фактически он стал буфером между директором и подчиненными.

Я показала Андрею на примерах, что без него шеф не продержался бы на своем месте и полугода и что он прекрасно знал за собой эту слабость. Вот почему ему был просто необходим такой зам. По сути, Андрей имел огромную власть над своим начальником, даже не подозревая об этом. Он был нужен шефу гораздо больше, чем шеф ему.

Такой поворот стал полной неожиданностью для Андрея. Для него разрешение конфликтов, да и в целом руководство коллективом вообще не представляло трудности, поэтому он не отдавал себе отчета, насколько ценны его качества. Он иначе увидел всю ситуацию, понял, что пользуется авторитетом у подчиненных, которые прекрасно видят его заслуги и правильно оценивают характер директора. Произошел своего рода инсайт, ему все стало ясно. И он с облегчением признался, что с души у него спал тяжелый груз.

Об эксперте

Светлана Кривцова - директор Международного института экзистенциального консультирования и тренинга.

Был в моей практике такой случай. Эпизод общения с клиенткой, которая прямо во время консультации угрожала свести счеты с жизнью.

Я когда-то вкратце рассказывал об этом случае. Давайте немного подробнее о типичной истории слишком вольного общения клиента и психолога.

В сфере частной психологической практики довольно часто происходят случаи "неуставных" отношений психолога с клиентом. Психолог не зависит от работодателя, да и от каких-то надзорных органов практически не зависит.
"Нету у вас методов против Кости Сапрыкина" (с)
Получил диплом, создал ИП - и остается дело за малым (ага) - создать поток клиентов.

Я знаю про некоторые случаи "неуставных" отношений, хотя бы потому, что этот немаловажный факт обязательно всплывает при консультировании у психолога. Клиент (ка) обязательно (и очень скоро) расскажет про такой эпизод из своего прошлого. По многим причинам. Например, потому что именно на этом этапе прошлая "психотерапия" зашла в тупик.... Здесь согласятся все, что психотерапия быстро заканчивается.

Расскажу вам об одном из первых случаев в моей практике консультирования. В 2003-04 годах, я тогда только начинал консультировать, после университета, на свой страх и риск. Встречался с клиентами в кафе и других подобных местах.

Кстати говоря, сейчас встречи психологов с клиентами в кафе - это такая же распространенная практика, как и консультирование в скайпе. Но все когда-то бывает впервые и новшества многими людьми воспринимаются в штыки. Поэтому сейчас я даже горжусь тем, что тогда не обращал внимания на скептически настроенных людей.

В период отсутствия реального опыта любая встреча с клиентом производила на меня сильное впечатление, но были даже среди этих историй какие-то совсем из ряда вон выходящие...

Все началось со стандартного запроса от молодой девушки, типа "в последнее время чувствую себя выжатой, постоянно плохое настроение, запуталась в себе, не могу сконцентрироваться на работе, все валится из рук". Говорила мне мама, не встречайся ты с человеком, не до конца выяснив его запрос. Но кто вообще слушает голос мамы в своей голове?)

На встречу пришла девушка намного младше меня, довольно симпатичная. В процессе беседы с этой клиенткой выясняются сведения о пяти попытках самоубийства (если бы заранее знал, я бы даже не стал продолжать разговор - только в клинике такие случаи прорабатываются). В течение часа беседы девушка мало что толком объясняет, но пытается подвести меня к какому-то выводу и на что-то намекнуть. В конце концов она прямо мне заявляет, что прошлый психолог был не такой бесчувственный (как я), он ей очень сильно помог (правда она затруднилась сформулировать, чем именно). Она часто ночевала у него, он даже брал ее с собой в путешествие, и такая форма психологической работы ее устраивает и этого она хочет от меня.

Видя мое замешательство и недоумение, начинается истерика. Она продолжает рассказывать, переключаясь с плача в нездоровый истеричный смех, после смеха идут угрозы прямо сейчас совершить еще одну попытку самоубийства. Потом опять плач, истерика и опять по кругу. Еле вырвался.

В общем, впечатлений я набрался вдоволь. По дороге домой я выпил три бутылки пива (это я был совсем молодой еще, мне простительно)... Месяца два не отвечал на письма клиентов... Благо, это был не основной мой источник дохода...

А почему я не стал лечить ее тем чудодейственным способом, который использовал предыдущий психолог? Убеждения у меня просто. Они конечно гибкие, но довольно устойчивые)