Ленин сталин кто дальше. О главном различии между лениным и сталиным. Ученик не был рабом

Гвельфы (ит. guelfi) - политическая группировка в Италии XII-XV вв., объединявшая сторонников папы римского и выступавшая против попыток германских императоров и их сторонников-гиббелинов подчинить своей власти Италию. Название происходит от искаженного имени германской герцогской фамилии Вельфов, противников императоров.

Гибеллины (лат. ghibellini - от названия замка Гогенштауфенов в Германии - Weiblingen) - политическое объединение сторонников германских императоров, противники гвельфов.

Гибеллины - в XII-XV веках в Италии партия приверженцев императора Священной Римской империи, противная гвельфам, сторонникам римского папы.

Гвельфы и гибеллины - названия двух феодальных группировок, возникших в ряде итальянских городов в начале XIII в., во время борьбы папства с германскими императорами из дома Гогеншгауфенов. Гибеллины выступали против постоянного вмешательства папства в жизнь Италии и в германском императоре видели силу, могущую дать отпор этому вмешательству. Вот почему гибеллинов обычно называют императорской партией; вообще говоря, они были представителями крупнейшего феодального землевладения, стремившимися к своеобразной феодальной свободе и независимости и не желавшими делиться с папством плодами эксплуатации как своих крестьян, так и живших в «их» городах мелких торговцев и ремесленников. «Далекий» император, живший за альпийским барьером, казался им менее опасным претендентом на участие в грабеже населения, чем «близкий» папа, постоянно пребывавший в Риме или в его окрестностях. Наоборот, гвельфы, по существу такие же феодалы, но обычно меньшего калибра, опасались «итальянской свободы», которую они не совсем без основания отождествляли с господством крупнейшего землевладения, и в папе видели противовес как гибеллинам, так и императору, который мог оказаться союзником гибеллинов в деле угнетения всех слоев итальянского общества, не исключая и среднего землевладения. Гвельфы были, таким образом, представителями папской партии, в которую входили менее сильные феодалы, а также зачастую торгово-ремесленные элементы. Во главе гибеллинов в течение почти всего XIII в. находились Колонна, гвельфами же руководили Орсини. В XIV в. в связи с новыми взаимоотношениями между империей и папством и с более четким выявлением классовых отношений в северной Италии исчез первоначальный более или менее определенный в социальном отношении смысл названий этих двух группировок; но по традиции еще долго продолжалась вражда между этими двумя родами, причем Колонна остались как бы верны «республиканскому, свободному и независимому» знамени, а Орсини пользовались репутацией верных служителей папству. Последнее нередко искусно натравливало один враждебный дом на другой и поддерживало их вековую рознь, что было в интересах третьей стороны, каковой являлось папство. Нередко, впрочем, роли гибеллинов и гвельфов менялись, и папские «друзья» шли против папства, а его «недруги» поддерживали силу и могущество папства, так как оба дома имели в виду прежде всего и главным образом свои фамильные интересы. Инфессура в своем «Дневнике» везде и повсюду сочувствует дому Колонна и осуждает политику Орсини; в его глазах гибеллины Колонна являются республиканцами, преданными интересам «свободного» светского Рима, а Орсини имеют будто бы в виду всегда лишь интересы папства. Но и Инфессура вынужден, конечно, указать имена «отдельных» Колонна, стоявших за папство, как и некоторых представителей Орсини, боровшихся в рядах противников чрезмерных притязаний папского двора. Родоначальником дома Орсини считается обычно Джордано Орсино, который в 1145 г. стал кардиналом и вскоре в качестве легата был отправлен папой к императору Конраду. Его племянник Маттео, называвший себя уже Орсини, а не Орсино, был в 1153 г. римским префектом. В 1277 г. один из членов этого рода стал папою под именем Николая III. Из рода Колонна особенно известны: 1) Эгидий, генерал августинского ордена и с 1295 г. кардинал, воспитатель французского короля Филиппа IV Красивого, против которого, однако, выступал в конфликте Филиппа IV с папою Бонифацием VIII. Эгидий, приверженец Фомы Аквинского, написал ряд богословско-фидософских трактатов. 2) Джакомо (Якопо), которого Николай III назначил кардиналом, а Бонифаций изгнал из Рима вместе с другими членами этой семьи. 3) О Шиарра Колонна, брате Джакомо, см. прим. 7. 4) Другой брат Джакомо был Стефано Колонна, перешедший на сторону гвельфов и изменивший традициям своей фамилии. В 1347 г. Кола ди Риэицо изгнал его из Рима. 5) Джакомо, сын Стефано, был епископом Ламбеза, другом Петрарки. Из семьи Колонна был пала Мартин V. Папский племянник Просперо Колонна выдвинулся в качестве генерала в войне против французского короля Карла VIII.

В конце XV века итальянские архитекторы, строившие Московский Кремль, были озадачены важным политическим вопросом: какой формы нужно делать зубцы стен и башен - прямые или ласточкиным хвостом? Дело в том, что у итальянских сторонников папы римского, называвшихся гвельфами, были замки с прямоугольными зубцами, а у их противников – гибеллинов, поддерживавших германского императора, замки были с зубцами в ласточкин хвост. Поразмыслив, зодчие сочли, что великий князь всея Руси уж точно не за католического понтифика: зубцы Московского Кремля повторяют форму зубцов на стенах замков и дворцов гибеллинов, итальянских сторонников императора Священной Римской империи германской нации.

Борьба между гвельфами и гибеллинами началась во Флоренции и всегда оставалась чисто флорентийским явлением. На протяжении десятилетий, принимая ту или иную сторону, флорентийцы сделали соучастниками своих распрей весь Апеннинский полуостров, и даже соседние страны, прежде всего Францию и Германию.

А началось все на одной богатой свадьбе в селении Кампи под Флоренцией, где завязалась пьяная драка, в ход пошли кинжалы, и Буондельмонте, молодой аристократ знатнейшего тосканского рода, убил Арриги, представителя купеческого рода. Опасаясь мести, родовитый юноша согласился на мезальянс и пообещал жениться на не знатной родственнице Арриги. Однажды Буондельмонте, занятый свадебными приготовлениями, проходил мимо палаццо аристократического рода Донати. Знатная дама Альдруда Донати, у которой были две очень красивые дочери, увидела его с балкона дворца, подозвала и, показав одну из дочерей, сказала: «Кого ты собрался взять в жены? Я приготовила тебе получше, вот эту». Буондельмонте внимательно рассмотрел девушку, и она ему очень понравилась. Но он ответил: «Я дал согласие жениться на другой и не могу теперь отказаться». На что мадонна Альдруда ответила: «Можешь, пеню за тебя заплачу я». И Буондельмонте согласился обручиться с красавицей Донати, отказавшись от той, с какой был помолвлен раньше и которой клялся.

Богатые, но не знатные родственники поруганной купеческой дочери решили отомстить за оскорбление, напасть на Буондельмонте и нанести ему увечья. Но Ламберти из знатной и могущественной семьи настаивал на убийстве обидчика, заявив, что лучше сожалеть о сделанном, чем о не сделанном. Когда пасхальным утром Буондельмонте на белом коне направился к дому невесты из рода Донати, чтобы дать брачную клятву, на него напали оскорбленные Арриги и убили. И случилось это 11 апреля 1216 года на главном флорентийском мосту Понте Веккьо .

«Тогда, - сообщает хронист, - началось разрушение Флоренции, и появились новые слова: партия гвельфов и партия гибеллинов. Гвельфы требовали мести за убийство Буондельмонте, а те, кто стремился замять это дело, стали именоваться гибеллинами». Не верить хронисту Дино Компаньи в рассказе о несчастной судьбе Буондельмонте нет причин. Однако его версия о происхождении двух политических партий Италии, оказавших огромное влияние на историю не только этой страны, но и всей новой европейской цивилизации, вызывает справедливые сомнения - мышь не может родить гору.

Партии гвельфов и гибеллинов действительно образовались в XIII веке, но их истоком были не будничные разборки флорентийских кланов, не один из эпизодов феодальной родовой кровной вендетты. Украсить дело личной мести звонким политическим лозунгом было очень выгодно. Между Папским Престолом и Священной Римской империей началась борьба за господство на Апеннинском полуострове. В противостоянии римских пап и германских императоров приняли активное участие итальянские города, которые почувствовали вакуум власти и стали вводить республиканскую форму правления. Между такими городами вспыхивали раздоры по всякому поводу: крупным нужно было поглотить мелких, равные бились из-за торговых интересов, из-за обладания удобной гаванью, горным проходом, речной переправой. Начиналось кровавое соперничество между папой и императором, гвельфами и гибеллинами, Пизой и Флоренцией.

В то время Священная Римская империя германской нации простиралась от Бургундии на западе до Чехии на востоке, от Балтийского моря на севере до Тосканы на юге и стремилась захватить всю Италию. Ей противостояла католическая церковь, которая окрепла, обрела самостоятельность и получила в свое распоряжение большие материальные богатства. Она превратилась в закрытую иерархию, ревностно отстаивавшую свои итальянские владения, свои привилегии и свою неприкосновенность. Церковные реформаторы считали, что пора переосмыслить характерное для раннего Средневековья единство светской и духовной властей в пользу верховной власти Церкви. Святой престол достиг такого могущества, что мог свободно вмешиваться во внутренние дела европейских государств, входящих в Священную Римскую империю. Конфликт между клиром и миром стал неизбежен.

Германские императоры были из рода Гогенштауфенов, владевшим замком Вайблинген, немецкое название которого итальянцы произносили как Гибеллин. Партия императора выступала против постоянного вмешательства папства в жизнь Италии и в германском императоре гибеллины видели силу, могущую дать отпор этому вмешательству. Это были представители крупнейшего феодального землевладения, не желавшими делиться с папством плодами эксплуатации, как своих крестьян, так и живших в «их» городах мелких торговцев и ремесленников. «Далекий» император, живший за альпийскими горами, казался им менее опасным претендентом на получаемые доходы, чем «близкий» папа в Риме.

С Гогенштауфенами враждовал германский род Вельфов, претендовавший на императорскую корону, соответственно их флорентийские сторонники из числа мелких фермеров и городских предпринимателей – пополо, называли себя гвельфами. Они стремилась к экономической самостоятельности и независимости от аристократии и крупных землевладельцев – нобилей, объединенных в партию императора, а потому относили себя к партии папы.

В этой экономической борьбе политические пристрастия менялись с быстротой калейдоскопа. Кто ты, гвельф или гибеллин, часто решали сиюминутные обстоятельства. За весь XIII век вряд ли найдется один крупный итальянский город, где бы власть не поменялась насильственным образом несколько раз. Что же говорить о Флоренции, менявшей законы с легкостью необыкновенной! Флорентийская республика, как независимая коммуна в Северной Италии, вскоре подчинила себе значительную часть Тосканы и создала сложную систему управления, основанную на недопущении узурпации власти одним лицом и достаточно широкой вовлеченности граждан в формирование государственных органов. Гвельфы и гибеллины использовали политические пристрастия для борьбы за власть в коммуне.

Партия, захватившая власть, формировала правительство, издавала законы и следила за их исполнением, контролировала суды, создавала родовые «ополчения», приходские «дружины» и квартальных «команды». Противники - в тюрьме, в изгнании, вне закона, но изгнанники и их тайные союзники не забывали обиду и тратили свои состояния на тайную или явную борьбу: для них новое правительство не обладало никакой законной силой.

Жестокость была непременной составляющей борьбы гвельфов и гибеллинов. Очевидец писал: «Даже не по причине ссоры за землю или сеньорию, а просто так они могут сказать: «Ты гвельф, а я – гибеллин; мы должны ненавидеть друг друга», и лишь по одной этой причине и ни по какой иной они убивают и ранят друг друга каждый день, подобно злобным псам, сыновья вслед за отцами, и так это проклятие Флоренции продолжается из года в год, и нет средств, чтобы излечить это».

Жестокой была власть, но столь же жестокими по отношению к ней были флорентийцы: «провинившихся» подестa (верховный судья и главнокомандующий), гонфалоньера (глава правительства) и приоров (цеховых глав) избивали, вырывали им языки, ослепляли, с позором гоняли по улицам. Власть отвечала пытками, казнями и стимулировала доносительство. Изгнание или смертная казнь грозили подозреваемому в шпионаже, заговоре и связях с врагом. Обычное судопроизводство в таких вопросах не применялось. Когда преступники скрывались, власть не гнушалась услугами наемных убийц. Вернулось зловещее понятие проскрипция: так еще во времена Суллы в Риме называлось объявление некоего гражданина вне закона - разрешалось и поощрялось его убийство, а имущество отходило в казну и отчасти самим убийцам. Такое орудие террора часто распространялось на детей и внуков осужденного по мужской линии.

Правящая партия (папы или императора) выкорчевывала из общественной жизни целые семейные древа. Наиболее распространенным способом наказания было лишение имущества, а для богатых семей еще и снос палаццо. Методичное разрушение башен и дворцов имело своей целью не только стереть память об отдельных личностях, но и об их предках. В 1248 году гибеллины во главе с Фарината Уберти при содействии конницы императора Фридриха II изгнали гвельфов из Флоренции. Победители свалили 36 вражеских башен, причем они рассчитывали направление их падения таким образом, чтобы максимально повредить принадлежавшие гвельфам церкви. Когда же германский император умер, уже гвельфы изгнали гибеллинов из Флоренции, а в качестве утверждения незыблемости новой власти гвельфы разрушили палаццо предводителя гибеллинов Уберти и на этом месте возвели нынешнею площадь Синьории.

В конце концов, гибеллины в ночь на пасху 1267 года навсегда покинули Флоренцию, где восторжествовали гвельфы как партия папы, обеспечивающая городу процветание. Не в интересах горожан было ссориться с папой, который мог помешать торговле флорентийских суконщиков во Франции и в Провансе. После изгнания гибеллинов из города флорентийцам открылись новые торговые пути на юг, в королевство Неаполитанское. Флорентийские банкиры не доверяли кредитоспособности германского императора, который не мог предоставить никакого обеспечения займам, а папа предлагал очень солидные гарантии - сбор папской дани по всей Европе с удержанием в пользу купечества части собранных сумм. Торговые привилегии и кредитоспособность курии одержала верх, и союз с папой стал основой политики гвельфов, диктуемой экономическими интересами Флоренции.

Но недолго царил мир среди победивших гвельфов Флоренции: знатные юноши повздорили за игрой в шахматы, и Лоре Гульельмо нанес Джери Бертакки легкую рану. Происшествие огорчило мессера Гульельмо, и он послал сына извиниться перед отцом раненного. Но когда Лоре прибыл в дом Бертакки, тот велел слугам отвести молодого человека на конюшню, где ему отсекли руку, сопроводив экзекуцию словами: «Передай отцу, что раны, нанесенные железом, лечат не словами, а кровью». Столь жестокий поступок положил начало новому витку средневековой междоусобицы, захлестнувшей Флоренцию.

По традиции каждый год 1 мая во Флоренции праздновалось наступление весны – Календимаджо (на таком торжестве Данте впервые увидел Беатриче). Праздничным вечером 1300 года несколько молодых людей из знатного рода Донати, проезжая мимо церкви Санта-Тринита, остановились поглазеть на танцующих женщин. У церкви уже собралась большая толпа горожан. Не зная, что впереди стоят Донати, представители другого знатного рода, Черки стали прорываться в первые ряды зрителей. И Донати и Черки сочли себя оскорбленными, обнажили мечи, завязалась схватка, в которой одному из Черки отрубили нос. Еще до полуночи гвельфы Флоренции разделились на две враждующие партии - «белые» и «черные».

Вокруг Донати объединились «черные», твердые сторонники папы и французских королей, гвельфы-консерваторы из числа дворян и землевладельцев. Вокруг Черки объединились «белые», умеренные гвельфы из богатых горожан, склонных к компромиссам с побежденными гибеллинами. «Белые» гвельфы обладали реальной властью во Флоренции, не желали подчиняться во всех духовных и мирских делах папе Бонифацию VIII, который задумал включить всю Тоскану в Папскую область, и готовились приютить у себя злейших врагов папы, римское семейство Колонна. Папа призвал на помощь отряд французских наемников, который при поддержке «черных» гвельфов в 1302 году изгнал из Флоренции «белых» гвельфов. Напоминанием о периоде правления «белых» гвельфов является построенный ими дворец на площади Синьории - палаццо Веккьо, символ свободы и мощи флорентийской республики.

Едва ли не самой видной фигурой среди «белых» гвельфов являлся Данте Алигьери, который называл папство «жадным до власти и денег, стремящимся встать надо всеми». Величайший итальянский поэт, как член гильдии врачей и аптекарей, активно участвовал в общественной жизни родной Флоренции, сначала в качестве советника, а затем - приора. На этой должности он стремился примирить «белых» и «черных» гвельфов, и даже избрал себе жену из семьи Донати, поддерживающей противоположную партию.

После государственного переворота 10 марта 1302 года были заочно приговорены к смерти 15 вождей «белых», в том числе и Данте, который был обвинен в присвоении казенных денег, вымогательстве и непокорности папе. Через два месяца после начала ссылки «черные» гвельфы вынесли Данте еще один приговор: в случае, если поэт попробует вернуться в город, его следовало «жечь огнем, пока не умрет». В 1311 году была объявлена амнистия «белым» гвельфам, но Данте в число тех, кому было разрешено вернуться во Флоренцию, не попал. Через 4 года была объявлена еще одна амнистия «белым» гвельфам, но при этом городской совет требовал от изгнанников не только заплатить огромный денежный штраф, но и надеть смирительную рубаху, посыпать голову пеплом и произнести на Соборной площади Дуомо покаянную речь. Данте отказался бесчестить себя.

Во время изгнания Данте много странствовал и именно в эти годы он сочинил «Божественную комедию», заложившую основы итальянского литературного языка. Данте страшно тосковал по Флоренции и упоминания о любимом городе разбросаны в его главном творении по всем трем книгам. Данте называет Флоренцию «великой», «разумной», «богатой», «больной», «усобной», «городом, зависти ужасной полным»…

Данте был похоронен в 1321 году в церкви Сан-Франческо Равенны. Городские власти Флоренции делали все возможное, чтобы вернуть прах Данте на родину и устроить пышное погребение во Флоренции, но Равенна отказывается выдать того, кого флорентийцы сами изгнали из своего города. В 1829 году флорентийцы перестали спорить с равеннцами, и в базилике Санта-Кроче, где покоятся такие великие флорентийцы как Галилей, Микеланджело, Макиавелли, появился кенотаф Данте, который украсила строка из «Ада»: «Почтите высочайшего поэта!».

Символическая гробница Данте вводит в заблуждение не одно поколение бесхитростных путешественников, принимающих ее за подлинную. Но куда больше людей и предположить не может, что Данте до сих пор формально считается изменником родины как предводитель «белых» гвельфов. И вот, в июне 2008 года городской совет Флоренции решил реабилитировать поэта. Но пятеро из двадцати четырех чиновников (все они из партии «зеленых») отказались отменить приговор Данте, вынесенный «черными» гвельфами. Эти люди сочли, что «отец итальянского языка» не стал бы признанным гением, если бы ему не пришлось уйти в изгнание.

👁 Отель как всегда бронируем на букинге? На свете не только Букинг существует (🙈 за конский процент с отелей - платим мы!) я давно практикую Румгуру , реально выгодней 💰💰 Букинга.

👁 Знаешь ? 🐒 это эволюция городских экскурсий. Вип-гид - горожанин, покажет самые необычные места и расскажет городские легенды, пробовал, это огонь 🚀! Цены от 600 р. - точно порадуют 🤑

👁 Луший поисковик Рунета - Яндекс ❤ начал продавать авиа авиа-билеты! 🤷

«Установления справедливости» (Ordinamenti di giustizia), с которыми связано имя Джано делла Белла, закрепили неудержимое возвышение деловых людей, защитили их от притеснений и насилия со стороны грандов (магнатов). Гранды отстранены от участия в важных органах управления и находятся в некотором смысле — благодаря поистине террористической юрисдикции — под наблюдением. Исключенные из всех важнейших советов, магнаты обязаны вносить коллективный залог; в случае отказа от внесения залога или участия в действиях, нарушающих общественный порядок (если их вина изобличена), их дома подлежат сносу и к ним применяются варварские наказания (отсечение руки за отказ уплатить денежный штраф).

Чрезмерная жестокость этих норм вызывает ответную реакцию, в частности, Джано делла Белла вынужден в 1295 году отправиться в изгнание. Тогда же в «Установления справедливости» вносятся поправки: аристократам разрешено записываться в цех без обязательства заниматься соответствующей профессиональной деятельностью (так, Данте получил возможность записаться в цех медиков и аптекарей). При всем том «Установления» на протяжении почти полутора веков будут оставаться конституционной хартией Флоренции — вплоть до прихода к власти в 1434 году первого представителя рода Медичи.

Таким образом, Флоренция — это городская демократия; городом управляет Синьория в составе шести, а затем восьми приоров и одного гонфалоньера, избиравшихся старшими цехами, а также, хотя и в меньшей мере, одним подеста с его советом и одним капитаном народа с его советом. Эти органы власти служат, как будет показано далее, противовесом друг другу. В целом это олигархия богачей (а не наследственная олигархия, как в Венеции), в которой сосуществуют родовая аристократия и нувориши из числа торговой буржуазии. Флорентийская олигархия неоднородна, что порождает напряженность, раскалывает общество, становится причиной потрясений. Противоречия приводят к событиям 1301 года, вызванным намерениями папы Бонифация VIII и Карла II Анжуйского, короля Неаполитанского, с одной стороны, и соперничеством семейных кланов — с другой. Одни (белые гвельфы) группируются вокруг семейства Черки, другие (черные гвельфы) — вокруг весьма колоритной фигуры Корсо Донати, жаждавшего реванша за тех, кто был отстранен от власти в 1293 году. Час пробил в начале ноября 1301 года. Под предводительством Донати черные гвельфы в течение недели терроризируют белых гвельфов — убивают, сжигают дома, отправляют в изгнание, пополняя тем самым ряды флорентийских изгнанников-гибеллинов. И все же их победа эфемерна: в 1308 году Корсо Донати, подвергшись преследованиям, предпочитает покончить жизнь самоубийством.

В тот год для изгнанников, гибеллинов и белых гвельфов, вспыхивает слабый лучик надежды: избран новый император, Генрих VII Люксембург, полный решимости прибыть в Италию, дабы короноваться и стать ее господином, по праву и фактически. Приветствуемый Данте как освободитель, превозносимый гибеллинами как спаситель, император после первоначальных успехов видит, что Флоренция, несмотря на призывы, а затем и проклятия Данте в адрес «злокозненных флорентийцев», отвергает его, смеется над ним. Когда в 1313 году, возвращаясь из Италии в Германию, Генрих VII скоропостижно умрет, он оставит Италию, ясно осознающей: старая теория Священной Римской империи немцев, вопреки мнению Данте, — это просто пестрые лохмотья в музее Истории.
Во Флоренции, избавленной от угроз со стороны императора и гибеллинов, правящий слой почел за благо призвать в защитники короля Роберта Неаполитанского, предложив ему власть в городе на пять лет.

Однако королевские наместники недостаточно энергично борются против могущественного соперника Флоренции старого кондотьера Угуччоне делла Фаджюола, повелителя Пизы и Лукки, убежденного гибеллина, разгромившего в 1315 году флорентийское войско при Монтекатини. Гибеллинская угроза усиливается при преемнике Угуччоне, молодом и честолюбивом Каструччо Кастракани, столь же талантливом военачальнике, сколь и беззастенчивом авантюристе. Король Роберт Неаполитанский, получивший в 1318 году титул «протектора, распорядителя и правителя» Флоренции, не может помешать Каструччо, пожизненному сеньору Лукки и повелителю Сан-Миниато и Пистойи, разгромить флорентийское войско при Альтопашио в 1325 году. Данте, умерший в 1321 году, уже не узнал об этом эпизоде истории родного города. Был бы он опечален этим известием? Не усмотрел бы он в этом новую кару городу, изгнавшему его двадцать лет назад?

А может, несчастья Флоренции укрепили бы его ненависть к «неблагодарному народу», погрязшему, как полагал он, в алчности и гордыне? Последнее суждение, если оно и было высказано, несправедливое по отношению к городу, ярко блиставшему среди городов средневекового Запада, в которых осуществлялся синтез духовной деятельности и многообразных форм физического труда людей.