Однако даже это проклятие не лишило Жака де Моле некой анонимности. Можно было рассуждать о тамплиерам и видеть в их осуждении проявление варварства (как это делал Вольтер), не обращая особого внимания на великого магистра. Только к концу XVIII в. и особенно в XIX в. он станет героем. Этим он был обязан не столько измышлениям и фальшивкам, придуманным Фабром-Пеллапра и его друзьями, которые в начале XIX в. основали неотамплиеризм (мнимая хартия о наследовании Лармения, например, - грубая подделка) 649 , сколько развитию с середины XVIII в. «национального театра», взявшегося за поиск патриотических сюжетов 650 . Жак де Моле стал одним из героев этого национального театра благодаря Ренуару, чью трагедию «Тамплиеры» с заметным успехом играли во Французском театре в 1805-1806 гг. (в роли одного из главных персонажей выступал знаменитый трагик Тальма) 651 . После первого представления «Курьер де спектакль» писал: «Театр с давних пор нуждался в этом национальном сюжете» 652 . Сюжет пьесы составлял конфликт между королем, считавшим тамплиеров виновными, но готовым их простить, если великий магистр признает эту вину, и Жаком де Моле, отказывавшимся от этой сделки: «Я бы вас простил. Я предлагаю вам жизнь», - говорил король, но Моле отвечал: «Государь, предложите нам честь».
Успех пьесы часто вызывает к жизни разнообразные театральные шутки, водевили и пародии; успех Ренуара повлек за собой подражания, и в 1807 г. театру Сен-Мартен предложили пьесу под названием «Жак де Моле», но она была отклонена как слишком серьезная для водевиля.
Пьесой Ренуара заинтересовался Наполеон, однако он упрекнул ее в пристрастности к Жаку де Моле: по мнению императора, король выглядел слишком слабым, а великий магистр - слишком безупречным. Мысль Наполеона по сути сводилась к следующему: чтобы трогать публику, трагический герой должен проявлять некоторые человеческие слабости. Он считал, что настоящим героем должен быть Филипп Красивый, который в силу вещей (главные слова во всей аргументации Наполеона и его концепции трагедии) делает то, что делает, потому что иначе не может. Трагическая дилемма для государственного деятеля! 653
Эту пьесу ставили в течение всего XIX в. и издавали в таких популярных сериях, как «Хорошие книги» или «Сто хороших книг по десять сантимов - библиотека для каждой семьи». «Тамплиеры» Ренуара входили в состав четырех названий, представляющих сюжеты из французской истории (наряду с «Жанной д"Арк», «Карлом IX» и «Осадой Кале», а также Расином и Корнелем) 654 .
Эта популярность Жака де Моле в XIX в., которой не уменьшила сдержанность историков вроде Мишле, проявилась и в том, что его изображение попало в залы крестовых походов Версальского замка - ансамбль, заказанный Луи-Филиппом. На картине Амори-Дюваля 1840 г. Жак де Моле представлен в виде бюста, а также фигурирует на большом полотне Клода Жакана 1842 г., которое изображает его вступающим во главе своих войск в 1299 г. в отвоеванный Иерусалим 655 . Это, конечно, изображение легендарного события, но основанное на слухе, который в 1300 г. распространился по всему христианскому миру и был связан с наступлениями монгольского хана Газана в 1299-1303 годах. Согласно этому слуху, хан Газан, победивший мамелюков в декабре 1299 г. во втором сражении при Хомсе, при помощи армянских христиан и магистров орденов Храма и Госпиталя якобы отвоевал Иерусалим и вернул его христианам. Лоран Дайе (о котором я уже писал, что заметать следы ему доставляет нездоровое удовольствие) утверждает, что в то время Жак де Моле якобы был одним из трех полководцев монгольской армии и его удостоили чести победоносно вступить в Святой город 656 . Может быть, это утверждение (ложное, но Дайе, обычно более серьезный, выдает его за правду) основано на тексте Тирского Тамплиера, хорошо известном если не современникам, то позднейшим историкам? Я уже объяснял, исходя из корректно датированного текста Хетума из Корикоса, что в Армении Жак де Моле мог находиться в 1298 или 1299 годах. То есть раньше победоносной битвы Газана с мамелюками. Вот что пишет Тирский Тамплиер: «Газан, когда разгромил сарацин, вернулся в свою страну и оставил за себя в Дамаске эмира, носившего имя Мо1ау...» 657 На самом деле в виду имелся монгольский полководец Мулай, имя которого, очевидно, было нетрудно спутать с «Моле», то есть именем великого магистра ордена Храма.
Западные источники того времени, которые использовала С. Шейн в своем исследовании, посвященном происхождению прошедшего по Западу слуха, что Газан якобы вернул Святой город христианам, никогда не упоминают в этом контексте Жака де Моле и, следовательно, не связывают его с этим эпизодом 658 . Появился ли в тот или иной момент текст, который связывал бы Моле с предполагаемым возвратом Иерусалима - хотя бы на основе превратно понятого текста Тирского Тамплиера? Художник Жакан был не единственным, кто принял это предание за чистую монету. Вот что можно найти в статье «Моле» из «Новой всемирной Биографии», статье, написанной Рапетти и датированной 1861 годом:
Жак де Моле не остался пассивным во время этих решительных действий великого хана. Тому доказательством служит факт, что он командовал одним из флангов татарской армии. С войсками, вверенными ему, он вторгся в Сирию, принял, участие в первом сражении, где султан был побежден, и преследовал разбитого Малик ан-Насира до египетской пустыни; потом под началом Кутлуга, татарского полководца, ему посчастливилось отобрать у мусульман меж прочими городами и Иерусалим, куда татары вошли, чтобы отпраздновать Пасху 659 .
Рапетти утверждает, что это событие упомянуто в «Хронике Сен-Дени», которую он цитирует: «(...) и на следующую Пасху христиане с величайшей радостью провели богослужение в Иерусалиме». В «Больших французских хрониках», изданных Жюлем Виаром, этот текст представлен так: «И на следующую Пасху, как говорили, в Иерусалиме христиане с величайшей радостью провели богослужение». Как может констатировать читатель, о Жаке де Моле здесь речи нет. Однако в предыдущем тексте «Большие хроники» утверждают, что во главе одной из армий Газана стоял маршал Армянского королевства; говорится также, что Газан обратился в христианство.
В версальских залах портрет Жака де Моле соседствует с портретами Гуго де Пейена, основателя ордена Храма, и Фулька де Вилларе, своего «альтер эго» из ордена Госпиталя. Но меня вполне устраивает, что он изображен в действии, которого он, правда, не совершал, но которое ближе к реальной деятельности Моле в ключевые годы его магистерства (1299-1302), чем многие ученые высказывания, сделанные начиная с XIX века.
На юго-западе Чешской республики, в замке Рожмберк, в верховьях Влтавы, его владелец в середине XIX в., потомок рода Бюкуа - рода фламандского происхождения, который Габсбурги вознаградили этим замком, конфискованным у одного из побежденных в сражении при Белой Горе в 1621 г., - устроил по образцу версальских залов галерею крестовых походов (очевидно, меньших размеров!). В 1855 г. он заказал художнику Фридриху Штрёбелю восемь портретов, повесив их на стенах своей галереи: Жак де Моле занимает там почетное место рядом с Готфридом Бульонским, Филиппом Августом и Людовиком Святым, тогда как с противоположной стены на них смотрят Ричард Львиное Сердце, Леопольд фон Бабенберг (герцог Австрийский), Конрад III и Фридрих Барбаросса.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ПОРТРЕТ ЖАКА ДЕ МОЛЕ
К концу этой книги читатель может с полным правом задать вопрос: «Но тогда, в конце концов, каким был Жак де Моле?»
Документы, позволяющие описать его личность, немногочисленны, но существуют. Однако они редко содержат бесспорные данные, они противоречивы, им недостает точности, приходится без конца задаваться вопросами насчет их достоверности, и найти ответы на эти вопросы не всегда можно, а когда такие ответы есть, они часто мало радуют.
Тем не менее, если уж берешься написать биографию Жака де Моле, надо доводить дело до конца. Раз так - к черту осторожность! Тщательно проанализировав эту немногочисленную и сомнительную документацию, я посмею выкраивать, выбирать и утверждать.
Кратко подытожив основные события жизни Жака де Моле, я попытаюсь описать его личность и набросать портрет. Это будет портрет Моле «моей кисти». Портрет неизбежно и намеренно субъективный, а значит, уязвимый для критики и в любой момент доступный для исправлений или переработки.
Итак, начнем - как историки средних веков, которые, изложив рассказ, иногда завершали его кратким содержанием, - с «краткого содержания» жизни Жака де Моле. Далее я сделаю попытку написать его портрет и наконец вернусь к его неудаче и его ответственности за гибель ордена Храма.
Его жизнь
Жак де Моле был потомком рода не блестящего, но, можно полагать, вполне благородного; он родился около 1244 г. в Моле (деп. Верхняя Сона), в Бургундском графстве, на имперской территории. В орден Храма он вступил в Боне в 1265 г.; его туда принял Юмбер де Перо, досмотрщик Франции и Англии, в присутствии Амори де ла Роша, магистра Франции, то есть два видных деятеля тогдашнего ордена. В качестве брата-рыцаря он вскоре отправился на Восток (около 1270 г.), независимо от Гильома де Боже, который стал в 1273 г. великим магистром и с которым его часто ошибочно связывают. Всю тамплиерскую карьеру он сделал на Востоке, но отмечено его присутствие во Франции в 1385 году. Неизвестно, чтобы он занимал низший пост командора или магистра провинции на Западе; неизвестны никакие его должности на Востоке. Это почти полное молчание источников за 1265-1291 гг. наводит меня на мысль, что, даже не обязательно будучи неприметным, он был тамплиером сдержанным и не принадлежал ни к команде Гильома де Боже, ни к его агентам влияния - родственникам, друзьям, вассалам и клиентам. Неизвестно, находился ли он в Акре или в гарнизоне какой-то крепости во время падения столицы латинского королевства в мае 1291 года.
Вернувшись на Кипр, как все еще боеспособные франки, он выступил на капитуле, созванном на острове осенью 1291 г., обратив на себя внимание как на возможного кандидата и как на реформатора ордена Храма. Он был избран магистром ордена ранее 20 апреля 1292 г., что по всей форме подтверждает один документ из Архивов Арагонской короны. Возможно, это стало результатом внутренней борьбы между ним и Гуго де Перо, но, даже если и так, я не думаю, чтобы тогда существовало выраженное различие между двумя взглядами на будущую политику ордена, как и соперничество между «национальными» группировками среди тамплиеров. К тому времени Перо еще ничего собой в ордене не представлял, и нельзя делать из него ставленника короля Франции в противовес Моле, якобы противнику Французского королевства и защитнику самостоятельности ордена. В самом деле, в два последующих десятилетия после падения Акры широкую популярность приобрела идея быстрого отвоевания Святой земли и Иерусалима, тем более что такую возможность давал союз с монголами. Так что если и имелись расхождения, то личного характера. Во всяком случае, после короткого магистерства Тибо Годена и до выборов не было времени на развертывание масштабных интриг, чтобы выставить кандидата против Моле.
После избрания Жак де Моле очень быстро сформировал свою орденскую администрацию и крайне спешно подготовил к обороне Кипр и Киликийскую Армению, которым угрожали мамелюки. Весной 1293 г. он предпринял поездку на Запад, побывав в Провансе, в Каталонии, в Италии, в Англии и во Франции. Он уладил несколько локальных проблем, но в первую очередь просил европейских монархов и церковь о помощи делу Святой земли, в защите Кипра и в восстановлении сил ордена Храма; он также обсуждал планы крестового похода и в разговорах с разными собеседниками обращался к проблеме объединения орденов Храма и Госпиталя - проекту, которого он не принимал и упорно не будет принимать. Он завязал очень тесные связи с папой Бонифацием VIII и доверительные отношения с Эдуардом I Английским, Хайме II Арагонским и Карлом II Неаполитанским; зато о его отношениях с королем Франции не известно ничего. Наконец, он провел несколько провинциальных и генеральных капитулов своего ордена (в Монпелье в 1293 г., в Арле в 1296 г.), попытавшись начать реформы.
Вернувшись на Кипр осенью 1296 или 1297 г., он защищал там интересы ордена Храма против короля Генриха II, отношения с которым никогда не были хорошими (он платил по счетам Гильома де Боже). Но в первую очередь с 1299 по 1303 гг. он усиленно разыгрывал монгольскую карту. Вместе со своим орденом и другими христианскими силами королевства Кипр и царства Малая Армения (король, другие военные ордены, аристократия Кипра и Армении) он пытался координировать действия с монголами ханства Ильханов (то есть Персии). Он наезжал в Армению в 1298 или 1299 г. - несомненно после взятия Рош-Гильома, последней тамплиерской крепости Киликии. Однако христианские силы оказались не готовы извлечь выгоду из победы Газана, персидского хана, над мамелюками (во втором сражении при Хомсе, декабрь 1299 г.). Летом 1300 г. Жак де Моле послал свой орден устраивать рейды на египетское и сирийское побережья, а потом, в ноябре, принял участие в захвате островка Руад напротив сирийского города Тортосы - задача состояла в том, чтобы создать плацдарм в расчете на совместные операции с монголами. Но монголы на свидание не явились. В 1301 и 1302 гг. - тоже. В сентябре 1302 г. войска египетских мамелюков изгнали тамплиеров с Руада, частично перебив их. Руадский эпизод неверно истолковывался как попытка Жака де Моле создать для своего ордена постоянную резиденцию близ Сирии, тогда как это была не более чем операция в рамках стратегии союза с монголами. Провал этой стратегии и погубил Руад. Тогда Жак де Моле отказался от этой стратегии, все меньше заслуживавшей доверия после смерти Газана в 1304 году.
С самого начала своего понтификата в ноябре 1305 г. папа Климент V запросил мнение магистров военных орденов о подготовке крестового похода и о проекте объединения орденов. 6 июня 1306 г. магистров официально пригласили в Пуатье, где поселился Климент V, для обсуждения этой проблемы. По просьбе папы Жак де Моле написал две памятных записки, по одной по каждому из вопросов. Они были написаны летом 1306 г. и переданы папе осенью. Встреча в Пуатье, сначала намеченная на первую половину ноября 1306 г., была отложена из-за болезни папы; но Жак де Моле покинул Кипр около 15 ноября 1306 г. и в конце ноября или начале декабря высадился во Франции. Из того, что он делал в первой половине 1307 г., известно не всё: может быть, он ненадолго заезжал в Париж? Во всяком случае, во второй половине мая он был в Пуатье. По ключевому вопросу объединения орденов великий магистр стоял на своем; это было досадно, потому что он раздражал французского короля, противореча его амбициям, и мешал папе в переговорах с королем по щекотливой проблеме осуждения памяти Бонифация VIII, осуждения, которого король любой ценой хотел добиться. К тому же это вредило попыткам организовать крестовый поход. Эта непримиримая позиция великого магистра ослабляла орден Храма, когда - Жак де Моле узнал об этом во время данной поездки - об ордене ходили клеветнические слухи. Король и его советники во главе с Гильомом де Ногаре не упустят случая воспользоваться этой слабостью.
Жак де Моле приехал в Париж в связи с капитулом ордена, намеченным на 24 июня; он встретился с королем, с которым говорил об обвинениях, выдвинутых против ордена Храма. Отчасти успокоенным он вернулся в Пуатье, где провел лето, однако он просил папу поскорее провести тщательное расследование, чтобы очистить орден от нависших над ним подозрений. 24 августа папа объявил о намерении начать следствие с согласия ордена. Но король Франции не собирался выпускать из рук задуманное дело. 14 сентября 1307 г. он под большим секретом начал операцию, которая завершилась 13 октября 1307 г. арестом всех тамплиеров королевства и конфискацией их имущества. Жак де Моле был арестован в Париже, куда вернулся на днях для участия в похоронах Екатерины Валуа.
Допрошенный 24 октября, он признался, что был принят в орден Храма по непристойному ритуалу, включенному в состав ритуала безупречно ортодоксального, который описан в уставе. Магистр фактически признал только отречение от Христа и плевок на крест, но, вынужденный на следующий день повторить свои показания публично, он дал королевской пропаганде против ордена Храма достаточно аргументов, чтобы полностью дискредитировать Храм и его членов, тем более что королевские агенты добились от него письма, адресованного всем тамплиерам, в котором он требовал признать эти факты. Чтобы перехватить инициативу, Климент V 22 ноября 1307 г. отдал приказ арестовать тамплиеров во всем христианском мире.
Тем не менее папа хотел выслушать Моле; в декабре он послал в Париж кардиналов. Перед ними Жак де Моле отрекся от своих показаний. Тогда началась борьба между папой и королем, которая в августе 1308 г. завершилась компромиссом. Булла «Рас1епз гшзепсогшат» дала ход двум процессам, которые после тщательного расследования, проведенного епископами и папскими комиссиями, должны были завершиться судом над отдельными личностями и судом над орденом; судьбу ордена Храма предстояло решить собору, который должен был собраться во Вьенне. Что касается сановников ордена, в том числе Жака де Моле, их будет судить папа. Через недолгое время в Ши-ноне, в королевском замке, Жак де Моле, вновь допрошенный кардиналами, но в присутствии королевских агентов, вернулся к своим показаниям от 24 октября 1307 года. Потом на год наступило молчание. Постепенно формировались комиссии. Папская комиссия по Французскому королевству начала допросы в Париже в ноябре 1309 года. Жак де Моле дважды давал перед ней показания, 26 и 28 ноября; он дал понять, что не признает обвинений, выдвинутых против ордена, но на тот момент избрал тактику защиты, от которой уже не откажется, - ничего не говорить комиссии и целиком положиться на суд папы.
Это был неудачный ход в его защите. По причинам, которые я объясню далее, у Жака де Моле не было иного решения, кроме такого отказа от участия в дальнейшем расследовании. Тем самым он обрек себя на молчание после последнего вызова в марте 1310 г. и остался в стороне от широкого протестного движения тамплиеров, прибывших в Париж в массовом количестве для защиты ордена. Это движение было сломлено приговором архиепископа Сансского Филиппа де Мариньи от 10-12 мая 1310 г., приговорившего 54 тамплиеров к сожжению на костре. Орден был распущен папой во время Вьеннского собора 22 марта 1312 года. Климент V ждал почти два года, прежде чем отправить в Париж трех кардиналов, уполномоченных не судить сановников ордена Храма, а прочитать им приговор к пожизненному заключению. Тогда Жак де Моле, поняв, что одурачен, возмутился, отрекся от всех показаний и провозгласил свой орден невиновным, а потом призвал короля и папу к ответу на Божьем суде. Это было 11 мая 1314 года. Король велел его тем же вечером сжечь на костре.
Портрет
Человека Моле трудно разглядеть за великим магистром из-за нехватки документации, ее малозначительности и противоречивости. Но все-таки можно, и образ, который вырисовывается, не слишком похож на ту карикатуру, которую навязала нам историография.
Бесспорно это был человек с характером, гордый, порой надменный, но никогда не чванливый; несомненно, с ним было не всегда легко, он умел быть непримиримым, когда речь шла о защите интересов его ордена. Он признал, что в определенных обстоятельствах тамплиеры несомненно могли вести себя несдержанно по отношению к белому духовенству, защищая свои права. Конечно, он относил к таким и себя. Непоколебим был он и в представлении о своем ордене и его миссии: это независимый орден, который находится под опекой только папы, а задача его состоит в том, чтобы защищать Кипр и отвоевать Святую землю.
Человек этот был настолько непреклонным и постоянных в мыслях и целях, что казался упрямым, но ни ограниченный, ни тупым он не был. Он верил в крестовый поход; он верил в возможность отвоевания Иерусалима. А ведь что бы ни говорили тут и там, к 1300 г. идеал крестового похода еще не умер. Иерусалим не стал мечтой беспочвенных фантазеров. А Жак де Моле обладал практическим опытом. Он знал, чего хочет, но был открыт для дискуссии. Он умел вести переговоры, не был обделен дипломатическими и даже педагогическими талантами, как показали его отношения с королем Арагона: в деле Кардоны в 1302 г., как и в случае с назначением Эксемена де Ленды магистром Арагона, он сумел разрешить деликатные ситуации и отстоять свою точку зрения, не задевая короля и умея идти на необходимые уступки.
Он якобы был вспыльчивым, если верить свидетельству (единственному) Тирского Тамплиера, и настолько, что свирепо негодовал на французского короля и папу. Обстоятельства этого инцидента известны (неимоверный заем, предоставленный королю парижским казначеем), но сомнительны; непонятно, в какой конкретно момент второй поездки в Западную Европу этот случай мог произойти. Как бы то ни было, это мало походит как на его обычные манеры, так и на его поведение в отношениях с монархами и с папой Бонифацием VIII. Его отношения с папой Климентом V не были, похоже, особо теплыми, но неизвестно, чтобы он когда-либо выходил из себя; тон обеих памятных записок, адресованных им папе, - почтительный. Его отношения с Эдуардом I, Хайме II, Карлом II были сердечными. С Филиппом Красивым они выглядят более сдержанными, но не искажает ли картину отсутствие документов (в отличие от отношений с папой, особенно с Хайме II и, в меньшей степени, с Эдуардом I)? Они полностью расходились во мнениях по вопросу об объединении орденов, но это не повод для яростного гнева. Кстати, известно, что в июне 1307 г. великий магистр заговорил с королем о проблеме обвинений, выдвигаемых против ордена; опять-таки о вспышках гнева сведений нет. Впрочем, Филипп Красивый не провоцировал вспышек гнева: он слушал, часто не говоря ни слова, но мотал на ус. Его собеседники бывали выслушаны, и у них могло создаться впечатление, что их поняли.
Естественно, у Жака де Моле были слабости, недостатки: твердость и постоянство во взглядах - достоинства, но упрямая приверженность им быстро становится недостатком. Напомню в связи с этим о вопросе объединения орденов. Обе составленных им памятные записки, о крестовом походе и особенно об объединении орденов, пусть иногда обнаруживают изрядный здравый смысл, отражают и политическую близорукость. Проявлял великий магистр и немного наивное самодовольство; были также кое-какие слабости, вполне человеческие!
Личность Жака де Моле можно разглядеть яснее и под другим углом зрения - отношений, которые он поддерживал внутри ордена с братьями, сановниками или простыми тамплиерами. Опять-таки сквозь призму источников надо смотреть осторожно, она создает деформации: с одной стороны, это многочисленные сведения, чаще всего почерпнутые из писем, по государствам Арагонской короны и почти ничего сверх того; с другой стороны - данные из допросных протоколов процесса, в которых объективность - не главное достоинство.
Жак де Моле сумел завязать дружеские отношения с членами ордена и проявлял радушие ко всем, будь то тамплиеры или нет, кто посещал его на Кипре. Письма, которыми он обменивался с каталонским тамплиером Педро де Сан-Хусто, - это письма двух друзей. Педро де Сан-Хусто занимал должности командора Корбинса, Майорки, Амбеля, Альфамбры и наконец Пеньисколы (последним назначением он был обязан великому магистру). В корпусе писем, написанных Жаком де Моле, ему адресованы пять 662 ; есть и письма Педро де Сан-Хусто, посланные великому магистру. Иногда эти письма направлялись чисто с личными целями - например, осведомиться о состоянии здоровья корреспондента. Как письмо от 1 ноября 1300 года:
Знайте, что мы получили Ваши любезные письма через держателя, из коих узнали, что Вы в добром здравии, и нам это очень приятно. Поскольку Вы желаете знать, в каком состоянии пребываем мы, Вы сможете узнать об оном состоянии и новостях нашей земли [Кипра] через людей, каковые направляются в Вашу страну 663 .
В другом письме Педро де Сан-Хусто поручает великому магистру заказать молитвы за одного каталонского брата, Дальмау де Роккаберта, - возможно, попавшего в плен к неверным или заболевшего. Жак де Моле в ответ благодарит его 664 .
Тон переписки с другими каталонскими или арагонскими корреспондентами - Арно де Баньюльсом, Берен-гером Гвамиром, Беренгером де Кардоной, - столь же доброжелательный, пусть даже здесь не заметно столь явно дружеских отношений, как с Педро де Сан-Хусто. Жак де Моле был верен друзьям и держал данные им обещания. Он защищал Беренгера де Кардону, чьей отставки в 1302 г. добивался король Арагона, но он сетовал на отказ Кардоны удовлетворить просьбы магистра, желавшего вознаградить верных тамплиеров, как Бер-нардо де Тамари или Педро де Кастильон, то есть дать им командорства в Каталонии или Арагоне.
На Кипре Жак де Моле тепло встречал гостей из Европы: Раймунд Луллий был принят с большой радостью (hylariter), как пишет редактор его «Уйа сое1апеа»; Бе-ренгер де Кардона, дважды, в 1300-1301 гг. и в 1306 г., ездивший на Кипр, рассказывает, что был встречен великим магистром, готовившимся к отъезду на Запад, и провел три дня в его обществе, что ему доставило большое удовольствие 665 .
В своих принципах руководства орденом Жак де Моле не был автократом, не отступал от статутов, управлял при помощи капитула, и в его магистерство не было даже следа конфликтов с последним, не то что в ордене Госпиталя при Гильоме де Вилларе в те же времена 666 . В ходе двух своих поездок на Запад он проводил провинциальные и генеральные капитулы. Он управлял орденом вместе с людьми, которым доверял и которые доверяли ему; с людьми, которых он хорошо знал, которых встречал и с которыми общался на Востоке и на Кипре; с людьми, родившимися в его регионе, в графстве Бургундском, но и с уроженцами других мест, прежде всего государств Арагонской короны. Был ли это выбор, продиктованный политическими императивами, предпочтение союза с Арагоном союзу с Францией? 667 Возможно, но опять-таки каталонцы и арагонцы нам известны лучше, потому что их имена чаще встречаются в богатой документации, сохранившейся в Барселоне. Здесь, из документов, более близких к реалиям повседневной жизни тамплиеров региона, проще ощутить ту атмосферу доверия и дружбы, которую я описывал выше. Но ничто не говорит о том, что с тамплиерами Франции, Англии или Италии были другие отношения. Остережемся применять аргумент а silentio [от умолчания (лат.)].
В целом ни о каких разладах между Жаком де Моле и сановниками ордена не известно. Возможно, были какие-то разногласия с Гуго де Перо, но о них можно скорее догадываться, чем ясно видеть из источников. Сделав оговорку, что последние неполны, можно утверждать, что авторитет Жака де Моле в ордене не оспаривался в течение всего его магистерства. Что нельзя сказать о магистрах ордена Госпиталя, которые были его современниками, - Эде де Пене, Гильоме де Вилларе и Фульке де Вилларе (последний был через недолгое время смещен) 668 .
В допросных протоколах процессах можно почерпнуть некоторые сведения о том, как тамплиеры воспринимали своего великого магистра. Тамплиеры и свидетели с Кипра, не тамплиеры, положительно отзываются о вере и благочестии магистра. По мнению Жана де Бея, мирского рыцаря, королевского виконта Никосии, тамплиеры верили в таинства. В доказательство он приводил тот факт, что «часто видел, как магистр и братья ордена в Никосии, в церкви ордена Храма, набожно слушают мессу и молебны и набожно принимают причастие, как всякий другой добрый христианин». Другой рыцарь, Бальян де Саксон (на самом деле де Суассон), свидетельствует в том же духе, обращая особое внимание на Жака де Моле. Проявления милосердия со стороны Жака де Моле особо подчеркивает Этьен Каорский, клирик из Никосии, видевший, как «магистр Храма у ворот дома Храма в Никосии раздает многочисленную милостыню деньгами беднякам, находившимся близ ворот»; он подтверждает свидетельства самих тамплиеров, например, брата Пьера де Банетиа, сказавшего, что магистр сам творил милосердие и делал это каждую неделю в доме Храма 669 .
Так свидетели отвечали на вопрос комиссии относительно практики милосердия и странноприимства в ордене. Члены комиссии тогда же задавали и три других вопроса, касавшихся лично великого магистра: первый - давал ли он отпущение грехов, тогда как, будучи мирянином, не имел на это права. Известно, что он беседовал на эту тему с Филиппом Красивым, признавшись, что иногда это делал; допрошенные братья в основном на этот вопрос отвечали отрицательно. Второй вопрос касался власти, которую он вместе со своим «монастырем» имел в ордене; ответы были однотипными - да, приказам, которые он отдавал, он и его монастырь, повиновались 670 ; но многие из допрошенных тамплиеров в этом почти абсолютном повиновении магистру усматривали причину сохранения в ордене заблуждений, за которые его упрекали. У свидетелей также спрашивали, знают ли они, что великий магистр признал заблуждения, в которых обвиняют орден. Ответы перед папской комиссией в Париже на этот вопрос в целом положительные: в ордене долго сохранялись заблуждения, потому что это дозволяли великий магистр и другие сановники и командоры, что стало причиной скандала; с другой стороны, некоторые свидетели давали показания такого рода: «он слышал, что великий магистр и прочие признались в заблуждениях, но не знает, в каких» 671 .
Разумеется, это ответы тамплиеров, допрошенных в Париже после того, как 54 из них были отправлены на костер, но это ничуть не умаляет истинности того факта, что магистр действительно сделал некоторые признания. Однако на Кипре допрошенные тамплиеры не желали в это верить, а в Эльне, где тамплиеры напрочь отвергали все обвинения, Пьер Бледа, тамплиер из Мас-Деу в Руссильоне, энергично выразил мнение, широко поддержанное собратьями по заключению: «Если великий магистр ордена Храма сделал признания, какие ему приписывают, я со своей стороны никогда в это не поверю, он солгал своей глоткой и все исказил» 672 .
Но до роковой даты 12 мая 1310 г., когда 54 парижских тамплиера были преданы костру и сопротивление тех, кто хотел защитить орден, было сломлено, в показаниях и свидетельствах звучал иной тон. Прежде всего тамплиеры чувствовали себя свободней в речах, и некоторые могли позволить себе менее общепринятые высказывания о великом магистре. Из свидетельств, собранных с февраля по май 1310 г. в Париже, следует, что тамплиеры в целом доверяли своему великому магистру. Это было хорошо заметно, когда встал вопрос о назначении уполномоченных для защиты ордена.
Папская комиссия позволила тамплиерам в разных тюрьмах, где их держали, посоветоваться, чтобы они выработали общую точку зрения по этому вопросу и назначили уполномоченного от каждого места заключения. Петр Болонский и Рено Провенский, оба капеллана, которые в конечном счете вместе с двумя рыцарями станут уполномоченными ордена, прежде всего 28 марта спросили: будет ли уполномоченный или уполномоченные назначены великим магистром, «коему все мы повинуемся» 673 ; еще один заявил, что в защите ордена полагается на великого магистра 674 ; тамплиеры, содержащиеся в доме приора Курне, 21 человек, сказали, что «у них есть глава и начальники, то есть великий магистр их ордена, коему они обязаны повиновением», но тем не менее изъявили готовность защищать орден, если великий магистр этого не сделает 675 . Таких ссылок можно привести еще много. В завершение процитируем три высказывания. Те, кто содержался в доме Жана Росселя, попросили, прежде чем вынести решение о назначении уполномоченных, возможности «повидаться с магистром Храма и братом Гуго де Перо, командором Франции, и всеми достойными людьми, братьями Храма, дабы посоветоваться...» 676 Тамплиеры, содержащиеся в Сен-Мартен-де-Шан (их было тринадцать), заявили, что «у них есть глава, каковому они подчиняются», и что они «верят, что их великий магистр добр, справедлив, честен, верен и чист от заблуждений, в каковых его обвиняют» 677 . Граф Фридрих из Майнца, командор Храма в зарейнских землях, провел за морем более двенадцати лет. Он долго жил рядом с великим магистром, был его соратником и вернулся на Запад вместе с ним. «Он всегда вел себя и до сих пор ведет как добрый христианин - настолько добрый, насколько возможно быть таковым» 678 .
Из этих противоречивых (в частности, потому, что они отражают ситуацию в разное время и в разных местах) свидетельств следует, что тамплиеры, в тот или иной момент признавая заблуждения, как правило, лично Жака де Моле не обвиняли - даже те, кто, давая показания, более или менее упорно скрывал некоторые обычаи ордена. Если на допросах тамплиеров спрашивали, когда в ордене были введены эти сомнительные обычаи, мало кто давал четкий ответ. Во многом путаясь, упоминали того или иного великого магистра, Боже, Берара, самого Моле, но это редко. Чаще всего в этом тамплиеры неофициально обвиняли сам орден или, точнее, то, что я бы назвал системой.
Тем не менее это не освобождает Жака де Моле от ответственности, и этим вопросом я хотел бы завершить книгу.
Когда отсеченная голова последнего Капетинга, короля Людовика XVI, упала в подставленную для нее корзину, некий таинственный человек возвестил толпе, что Жак де Моле, великий магистр разгромленного четыреста с лишним лет назад Ордена Тамплиеров, наконец отмщен.
Non nobis, Domine, non nobis sed nomini tuo da gloriam
Не нам, Господи, не нам, но ради вящей славы имени Твоего
(лат.
)
Девиз тамплиеров
Великий магистр рыцарей Храма Жак де Моле и командор Нормандии Годфруа де Шарне были заживо сожжены на Камышовом острове Сены 18 марта 1314 года. Король Филипп IV Красивый наблюдал за казнью из летнего сада своего дворца, торжествуя победу, - ему удалось своей монаршей волей уничтожить величайший духовно-рыцарский орден, чьи командорства покрывали всю католическую Европу. Никто не обратил внимания на проклятье, которое бросил в лицо королю объятый пламенем храмо вник, - обычное дело для корчащегося в огне еретика проклинать своего мучителя. Жак де Моле предсказал Филиппу IV Красивому и Папе Клименту V скорую смерть, а заодно и незавидную долю королевским потомкам.
«Не пройдёт и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!», - кричал он, свидетельствует французский хронист, современник тех событий Годфруа Парижский.
Жак де Моле на картине Француа Решара, 1806 год
Но очень скоро о последних словах великого магистра вспомнили. Понтифик умер мучительной смертью от воспаления кишок уже 20 апреля того же года, а 29 ноября от паралича после падения с лошади отдал Богу душу и король. Остальных участников заговора против тамплиеров тоже постигла незавидная участь: одним был уготован кинжал в подворотне, а других ждала виселица. Трое сыновей Филиппа IV, один за другим сменявшие друг друга на отцовском троне, правили бездарно и недолго - в 1328 году Карл IV Красивый умер, не оставив наследников, оказавшись последним представителем династии старших Капетингов. Трон наследовали младшие ветви рода Гуго Капета - сначала Валуа, а потом Бурбоны. Последний Бурбон, имевший право на французский престол, Людовик XVI 21 января 1893 года был казнен на гильотине как «гражданин Луи Капет».
Казнь Людовика XVI некоторые связывают
с проклятием последнего великого магистра тамплиеров
По официальной версии, Орден Тамплиеров был разгромлен из-за ереси - храмовников обвинили в поклонении некоему Бафомету, идолу, о котором до сих пор толком ничего не известно. Многие историки, ссылаясь на нарушения в судебном процессе и нестыковки в показаниях свидетелей и доносчиков, утверждают, что ересь была лишь надуманным поводом к действиям, а причину видят в колоссальном влиянии тамплиеров, которое не устраивало Филиппа IV и угрожало авторитету Климента V.
Рыцари Храма не скрывали своего недовольства политикой Папы Римского, при котором расцвела продажа и покупка церковных должностей и священных реликвий. Примечательно, что Данте в своей «Божественной Комедии» поместил Климента V в восьмой круг ада как святокупца. Да и ересь храмовников полностью доказать так и не удалось, а сожжение Жака де Моле и Годфруа де Шарне было аутодафе лишь по форме, но не по содержанию - духовные лица не передавали их в руки светской власти для вынесения смертного приговора - это была инициатива Филиппа VI.
Папа-святокупец Климент V
К моменту разгрома Орден Тамплиеров, основанный в 1119 году в Иерусалиме девятью рыцарями во главе с Гуго де Пейеном, насчитывал, по разным данным, от 15 тысяч до 30 тысяч рыцарей, сержантов, ополченцев и чернорабочих. Братство, основанное, как «нищие рыцари», быстро превратилось в богатейшую военную организацию, в руках которой были сосредоточены огромные средства, и которой принадлежали богатейшие земли. Прежних заветов придерживались в основном рыцари-монахи, которые составляли костяк ордена и определяли его политику. Рыцари-миряне же вовсю пользовались богатствами и влиянием ордена (именно такой тип храмовников показан в романе Вальтера Скотта «Айвенго» в образе главного отрицательного персонажа Бриана де Буагильбера). О былой нищете братства напоминала лишь печать, на которой были изображены два всадника на одной лошади. Будучи одновременно и светской, и духовной организацией, подчинявшейся только Папе Римскому, к началу XIV века орден стал «крупнейшим кредитором Европы». В число его должников входил и Филипп IV…
Печать тамплиеров служила напоминанием о том,
что у первых братьев на двоих была всего одна лошадь
Как же могло случиться, что столь мощная организация была сокрушена в одночасье? Во-первых, против тамплиеров выступили сам Папа Римский и сильнейший монарх Европы, к которым по разным причинам примкнули менее влиятельные политики. Во-вторых, устав ордена запрещал тамплиерам поднимать меч против единоверцев, если нет прямой угрозы жизнь - тюрьма не означала смерть. В-третьих, храмовники посчитали обвинения смехотворными и надеялись на заступничество Климента V, но того во главу Церкви фактически поставил Филипп IV Красивый, и Папа Римский закрыл глаза на действия французского короля. В-четвертых, далеко не все члены ордена были схвачены - этого физически невозможно было сделать, в том числе и потому, что у тамплиеров было достаточно весьма влиятельных покровителей. Многие французские тамплиеры попросту скрылись.
«В Испании существовали ордена рыцарей-монахов, созданные по образцу Храма: Калатрава, Алькантара, Сантьяго-Меченосец. Когда орден Храма был упразднен, тамплиерам разрешили вступить в эти ордена… В Португалии орден Храма был попросту преобразован в орден Христа, сохранивший на ряду с белым плащом и тамплиерский крест, под которым будут открывать мир великие мореплаватели… В Германии их не смогли даже арестовать, не то что допросить. На различных региональных соборах они были полностью оправданы», - пишет французский историк Луи Шарпантье.
На картине Альфредо Гамейро Роке «Отплытие Васко да Гама в Индию»
на парусах кораблей путешественника хорошо видны
кранные кресты тамплиеров
Как бы то ни было, Орден Тамплиеров прекратил свое существование в начале XIV века, но до сих пор остается самым известным и загадочным рыцарским братством. Его история тесно связана с легендой о Граале. Некоторые исследователи уверены, что первые девять братьев смогли обрести в подвалах Храма Господня некие тайные знания (в частности, называют Таблицы Закона), которые позволили тамплиерам не только возвыситься, но и дать мощнейший толчок развитию всей Западной цивилизации. В частности, именно храмовники заложили основы банковского дела. Они придумали расписки, которые позволяли сдать деньги на хранение в одном месте и получить их в другом. Это дало возможность европейцам передвигаться между городами, не боясь за сохранность своих богатств.
Кроме того, возвышение тамплиеров совпало со строительным бумом на Западе - величайшие произведения европейского зодчества были созданы в период существования ордена. Сами храмовники построили десятки аббатств и храмов, отличавшихся необычной готической архитектурой. Кроме того, считается, что они профинансировали строительство множества соборов, в том числе Шартрского. Якобы строительство подобных сооружений стало следствием обретения храмовниками божественных законов чисел, весов и мер. Самое интересное, что после исчезновения ордена массовое строительство подобных по величию сооружений прекратилось. Это дает повод связать тамплиеров с масонами - вольными каменщиками.
Шартрский собор сохранился с конца XIII века до наших дней практически нетронутым:
он никогда не реставрировался и не перестраивался
Многие считают, что уцелевшие тамплиеры сохранили полученные в Святой земле божественные знания и передали их адептам всевозможных тайных обществ. Никаких прямых доказательств этому нет, зато подобные слухи стали благодатной почвой для различного рода гипотез и спекуляций. К примеру, некоторые причисляют к тамплиерам Жанну д’Арк, хотя вступление женщин в братство прямо запрещено уставом храмовников, который был разработан св. Бернаром Клервоским. Другие настаивают на том, что тамплиеры были еретиками и связались с дьяволом, и их деятельность носила разрушительный, а не созидательный характер. Соответственно, уцелевшие потомки и преемники тамплиеров продолжают строить козни человечеству.
В современной массовой культуре сложился скорее отрицательный образ храмовников, как жадных до наживы, высокомерных гордецов, справедливо поплатившихся за свои грехи. Как бы то ни было, до сих находятся люди, которые пытаются отыскать сокровища тамплиеров, будь то божественные знания или золото и драгоценные камни, спрятанные рыцарями Храма в своих тайниках.
Некоронованный король
Жак де Моле – фигура из ряда вон выходящая, его яркая жизнь и мученическая смерть послужили поводом для мифологизации рыцарства, а сам он стал прообразом борца против церкви и королевской власти, вдохновившим многие поколения революционеров и атеистов всех мастей. Оказавшись жертвой политического инквизиционного процесса, сам великий магистр отнюдь не был безгрешной личностью, а его деятельность во главе ордена тамплиеров грозила тотальным разрушением основ христианского мира еще в XIV веке. У короля Филиппа Красивого и папы Климента V были все основания видеть в Жаке де Моле опаснейшего конкурента.
Гороскоп Жака де Моле
Жак де Моле_
Начнем с того, чем был для средневековой Европы орден тамплиеров, и почему его дальнейшее существование угрожало не только французской короне, но и всему западноевропейскому миру, цивилизационные основы коего зиждились на представлениях о священном происхождении королевской власти. До тех пор пока король и папа были наместниками Бога на земле, союз власти духовной и мирской гарантировал поступательное развитие европейского общества в русле христианского мировоззрения. Но уже в XV веке произошли необратимые изменения к худшему – основы основ готической цивилизации содрогнулись. Времена Ренессанса стали прологом новой главы в жизни христианской Европы, окрашенной багряным цветом смуты и братоубийственных гугенотских и гуситских войн. Королевская, как и папская власть были обречены, но падение их было отсрочено упразднением могущественного наднационального союза тамплиеров – организации, политический ресурс которой вполне позволял назвать орден самым первым Интернационалом. Тем не менее, семена богоборческих идей, посеянных тамплиерами, дали всходы во времена Просвещения, а реальные плоды – лишь в ХХ веке, кровавая история которого уходит своими корнями в темные времена средневековья.
Борьба Бога и дьявола стала основным лейтмотивом двухтысячелетней истории христианства, которую некоторые исследователи небезосновательно разделяют на два равновеликих периода, один из которых принадлежит Христу, а другой – антихристу. Появление на границе 1-го и 2-го тысячелетий на исторической арене многочисленных сект и ересей стало основанием для будущего возникновения тайных обществ: иллюминатов, масонов, розенкрейцеров и пр., довершивших начатое тамплиерами дело низложения власти христианства. Орден рыцарей храма Соломона был одним из наиболее действенных механизмов распространения в западной Европе оккультных восточных учений, и в первую очередь – иудейской каббалы. Как все новое, скрытое и непонятное, оккультизм вкупе с каббалической астрологией привлекал в орден огромное количество новых адептов. Обещанное неофитам знание невозможно было получить вне пределов рыцарского круга, ставшего идеальной средой для зарождения религии Люцифера.
Бафомет
Тамплиеры, как выяснилось, поклонялись некоему Бафомету – странному чудовищу с козлиной головой, казавшемуся рыцарям 13 века чем-то очень таинственным, экзотичным и глубоко символичным. Во всех оккультных изданиях между козлоногим Бафометом, воплощающим (как это ни странно) идею астрального света, и извечным противником Бога ставится знак тождества. Очевидно, для подобных аналогий у тамплиеров и их преемников были основания, ведь само имя Люцифера переводится как «несущий свет» .
(Вот отрывок из речи основателя Ку-Клус Клана, суверен — гроссмейстера «СТАРШЕГО И ПРИНЯТОГО ШОТЛАНДСКОГО КРУГА ВОЛЬНЫХ КАМЕНЩИКОВ» Альберта Пайка, произнесенной 7 Апреля 1889 г., перед 32-й степенью «Шотландского круга»: «Мы чтим бога, но это - бог, которому поклоняются без предрассудков. Религия Вольных Каменщиков призвана прежде всего привести к нам всех посвященных высших степеней в чистоте Люциферова учения. Как говорит старый закон: нет света без тени, нет красоты без уродства и нет белого без черного; поэтому и Абсолют может существовать только в двух богах… Именно поэтому учение сатанизма - ересь. И подлинно чистая, истинно философская религия - это вера в Люцифера, бога света, равнопоставленного Адонай (Христу). Но Люцифер, бог света и добра, борется за человечество против Адонай, бога тьмы и жестокости». )
Не вызывает ни малейшего сомнения утверждение об антихристианской сути учения тамплиеров, называвших себя рыцарями храма Соломонова.
Название ордена тамплиеров происходит от французского tample («храм»), но не имеет никакого отношения к христианству, поскольку подразумевает иудейский храм Соломона, на руинах которого была построена резиденция рыцарского ордена в Иерусалиме. Легенда о ритуальном убийстве главного строителя храма Хирама Абифа легла в основу мифологизированной церемонии посвящения в члены масонской ложи.
Обрядность и церемониал рыцарей-храмовников были восприняты пришедшими им на смену мистическими тайными обществами: масонскими ложами шотландского обряда, иллюминатами и прочими поборниками оккультных доктрин, преследовавшимися христианской церковью.
Несколько веков католицизм силами доминиканского ордена, монахи которого называли себя «псами Господними», относительно успешно противостоял многочисленным ересям, стремившимся расколоть тело христианской религии изнутри. Количество невинных жертв инквизиции при этом росло в геометрической прогрессии, что не могло не вызвать естественного желания простых верующих избавиться от постоянного страха за свою жизнь. Необходимость в реформировании церкви назрела сама собой, и появление протестантизма с исторической точки зрения выглядит чем-то вполне естественным. Но внутренняя борьба в пределах целостного организма, коим можно считать католическую це
Жак де Моле не принадлежал к высшим кругам аристократии, поэтому о его жизни до вступления в Орден известно крайне мало. Тамплиеров мирское прошлое членов ордена не особо интересовало. Известно, что родился в Бургундии 16 марта 1244 года. Скорее всего, образования никакого не получил, что было нормально для рыцаря. В 21 год, в 1265 году, вступил в Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма. Видимо, очень ждал времени этого момента — 21 минимальный возраст, с которого можно было вступать в орден.
Большого военного успеха в Ордене де Моле не добился, но ждать успехов от крестоносцев на Ближнем Востоке в конце XIII века было бы странно. В последний раз Иерусалим был утрачен в год рождения де Моле, в 1244. Больше крестоносцы его не возьмут. Но столько раз теряли город и столько раз получали назад, что рыцари, в особенности де Моле, не хотели в это верить. Поэтому продолжали сражаться. Но Жак де Моле делает карьеру в недрах Ордена — в Англии. Там он получает звание великого прецептора Англии, становится видным членом Ордена. В 1293 году, в возрасте 49 лет, Жак де Моле становится великим магистром Ордена. И одна из главных его задач в течение 90-х — собирание денег на новый Крестовый поход.
Существуют различные оценки деятельности де Моле. Одна из них: последний великий магистр — самый некомпетентный великий магистр. В частности, в вину ему ставится неверная оценка ситуации на Святой земле, попытка создать плацдарм для наступления — в 1301 году Крестоносцы берут остров Арвад — потеря плацдарма всего через год и неумелые интриги. Впрочем, не совсем понятно в этой версии то, что должны были делать тамплиеры, укоренённые в Западной Европе, где вокруг все христиане (оставалась финансовая сфера, в которой рыцари преуспели, изобретя аккредитивы). Естественно великий магистр пытался как-то вернуть Святую землю.
Моле на допросе
Другая оценка гласит, что Жак де Моле был мучеником, пострадавшим от козней алчного короля, который не мог смириться, во-первых, с властью Пап, а именно при Филиппе IV начинается Авиньонское заточение Пап. Более того, Филипп Красивый фактически свёл в могилу предшественника Климента V Бонифация VIII. А во-вторых, с богатством тамплиеров, подчинявшихся только Папе и Богу.
То ли в конце 1306, то ли в самом начале 1307 года де Моле посещает Париж по приглашению Филипа IV. Король очень ласков, говорит о том, что, возможно, попросит де Моле стать крёстным одного из его детей. Такая честь! Такая близость к августейшей особе! Там же, в Париже, великий магистр встречается с папой Климентом V, ставшим папой в 1305 году. Фактически ставленник Филиппа IV. Обсуждают предстоящий Крестовый поход. Однако де Моле проявляет несговорчивость в одном вопросе — он против объединения тамплиеров с Госпитальерами. У короля были личные причины объединить ордена: во-первых, обида — его не приняли в тамплиеры в своё время. Во-вторых, надо пристроить куда-то хотя бы одного, третьего сына. Чем не новый великий магистр нового ордена? Де Моле, цепляясь за мелочи, пытался противиться этому. А за что ещё цепляться, когда совершенно ясно, что двум орденам на Кипре тесновато?
За сутки до 13 октября 1307 года, когда все тамплиеры во Франции должны были быть арестованы (многим удалось скрыться), Жак Де Моле присутствовал на похоронах персоны королевского рода, родственницы короля, принцессы Екатерины де Куртене, супруги Карла де Валуа. И стоял рядом с королём и держал в руке кусок шнура, которым был окантован гроб. Он не знал, что уже 3 недели шли секретные приготовления к облаве на Храмовников. Рыцари были застигнуты врасплох. Поводом стал донос исключённого из Ордена Экьё де Флуарана. Якобы, члены Ордена при вступлении отрекались от Христа, плевали на распятие и поклонялись идолу. Потом нашли ещё свидетелей — мало ли обиженных и завистливых, готовых рассказать всё, что нужно. А если не хотят… да кому вообще интересно, чего там хотят люди? Заставим.
Казнь
Под пытками де Моле признал, что Орден впал в ересь. Потом от своих слов отказался, однако в конечном итоге снова уступил. За то, что он вторично впал в ересь, его сжигали на медленном огне. Пока горел, а горел долго, успел, если верить легенде, проклясть короля и Папу (потом добавят ещё и потомков). Назначил встречу через год на небесах. Папа Климент V умер через месяц от болезни, Филипп IV свалился с лошади через семь месяцев.
Елена Коровина
Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории
Проклятое пророчество Жака де Моле
В начале XIV века в Париже вспыхнуло восстание против королевских поборов. В то время на французском троне восседал король Филипп IV Красивый (1268-1314; правил с 1285) из династии Капетингов. Правда, сам Филипп был лишь наполовину французом: отец, конечно, король Франции, Филипп III, а вот мать - Изабелла Арагонская, дочь короля Арагонии Хайме I. Немудрено, что при таком «происпанском» происхождении парижане не любили Филиппа, хоть и именовали его Красивым. Впрочем, не одно только происхождение, но и сам характер короля был противоречивым. Он действительно был красив, имел благородную внешность, изящные манеры. К тому же каждодневно присутствовал на богослужениях, скрупулезно соблюдал посты и иные требования церковного устава и даже носил под одеждой власяницу. Только вот в делах своих сей скромник и схимник не знал удержу: характер имел жестокий, волю железную и шел к намеченной цели с непоколебимым упорством, проявляя совершенную непредсказуемость в поступках. Недаром современники назвали его «загадочной фигурой».
Жак де Моле. Рисунок XIX века
Однако на втором десятке его правления стало ясно, что казна Франции истощена вечными войнами, и даже непомерные налоги, которые король ввел, не могут спасти Филиппа от разорения. Когда же он предпринял совершенно отчаянный шаг - приказал чеканить золотые и серебряные монеты, облегчив их вес, - это привело к народному возмущению.
Сначала на улицы вышли парижане, потом поднялась и вся страна. Испуганному королю пришлось укрыться в городе-крепости Тампль, которую воздвиг старинный орден тамплиеров-храмовников для своего высшего руководства. В то время Высшим гроссмейстером (иначе - Великим магистром) ордена был Жак де Моле, старинный друг короля Филиппа, крестный отец его дочери. Конечно, он не отказался приютить опального владыку и даже послал своих рыцарей на подавление мятежа.
Силы у тамплиеров имелись в избытке, ведь орден был основан еще 200 лет назад, когда в XII веке толпы крестоносцев хлынули на Восток. В Иерусалим шли не только воины-авантюристы, но и паломники, простые любопытствующие, сборщики средств, которые собирались по всей Европе для Крестовых походов. Им требовались сопровождение и защита в пути. Эту обязанность и взяли на себя члены ордена Храма, возникшего в 1118-1119 годах. Отсюда и еще одно название рыцарей-тамплиеров - храмовники. Однако, оказывая помощь паломникам и крестоносцам, орден не побрезговал и для себя насобирать, а точнее, награбить несметное количество сокровищ Востока. И когда тамплиеры вернулись в Европу, сундуки их ломились от золота и драгоценных камней, жемчугов и пряностей, кои, как известно, ценились очень высоко. Капитул ордена нанял лучших архитекторов и строителей. Так во всех странах, включая Германию, Италию, Англию, Испанию, Португалию, Фландрию и другие менее значимые земли, появились неприступные замки-крепости, главным среди которых и стал величавый и сумрачный Тампль.
И вот, дабы скрасить пребывание короля Филиппа, поднять ему настроение, седовласый и величественный Великий магистр Жак де Моле водил друга-властителя по коридорам и комнатам, поднимался с ним на крепостные стены с высокими бойницами, узкими щелями-окнами и опускался в не охватные взглядом подземелья. И там, в тайных подвалах чрева Тампля, Филипп Красивый впервые в жизни увидел несметные богатства ордена, накопленные за 200 лет.
Что делать, король слаб, как и простые люди… Алчный взор нищего короля уперся в кованые сундуки, набитые золотом, в кожаные мешки с бриллиантами, сапфирами, рубинами, изумрудами. И в ту же минуту Филипп понял, что готов на все, лишь бы заполучить все эти богатства ордена тамплиеров-храмовников. И никакая дружба, никакое крестное родство по дочери не смогло уберечь Филиппа Красивого от рокового шага - вернувшись в Париж после подавления восстания, он обвинил орден в ереси. Тот самый орден, который спрятал его и помог уберечь трон.
Однако, чтобы выдвинуть обвинение, требовалось согласие самого папы римского, и король Филипп добился от папы Климента V разрешения на роспуск ордена тамплиеров. Более того, Филипп объяснил папе, что задолжал ордену громадную сумму денег, вернуть которую он не может, но если сокровища тамплиеров перейдут в его руки, то половину своего долга король отдаст Клименту. Словом, нашлась тема для сговора.
И вот, имея на руках папскую буллу, король Филипп приказал арестовать в пятницу 13 (!) октября 1307 года всех членов ордена, живущих во французских владениях. Уже к вечеру 15 тысяч тамплиеров были в цепях, из них 2 тысячи рыцарей, имевших право носить оружие, то есть как раз тех, кто мог дать отпор.
Опасаясь, что Великий магистр Жак де Моле может ускользнуть, король совершил абсолютно бесчестный поступок. За день до всеобщего ареста, когда никто и не подозревал об охоте на тамплиеров, 12 октября, в королевском дворце Парижа состоялись похороны внезапно скончавшейся невестки Филиппа Красивого. Их-то и решил использовать король. Как родственника, крестного отца дочери, он пригласил магистра на церемонию погребения. Убеленный сединами старик воин Жак де Моле даже нес погребальное покрывало, что считалось знаком особого доверия. И каково же было изумление магистра, когда на другой день его вместе с 60 руководителями ордена взяли под стражу по приказу коварного короля!..
Словом, всех арестованных - и капитул ордена, и его рядовых членов - захватили врасплох, подвергли допросам и ужасающим пыткам. В вину всем вменили невероятную ересь: якобы члены ордена отвергали имя Христа, оскверняли религиозные святыни, поклонялись дьяволу, совершали дикие обряды содомии, скотоложества, ну и, как обычно утверждается в таких случаях, «пили кровь невинных христианских младенцев».
Пытки, дыбы и «испанские сапоги» сделали свое дело - рыцари начали возводить на себя напраслину, признаваясь в самых страшных грехах. В один день под Парижем 509 рыцарей было сожжено заживо. Но казни и пытки продолжались еще несколько лет - так много человек состояло в ордене.
Однако нашлись и те, кто после вынужденного признания в немыслимых обвинениях отказался от показаний, полученных под пыткой. «Это вы сказали, что я сознался! - крикнул судьям один из страдальцев. - Но разве это я сознался на вашем допросе? Разве это я взял на душу чудовищный и нелепый плод вашей фантазии? Нет, мессиры! Это пытка вопрошает, а боль отвечает!»
Строптивцы были сожжены с особой жестокостью - живыми на медленном огне, горевшем почти сутки. Этот ужас случился в блаженный месяц март 1310 года на поле возле монастыря Святого Антонио под Парижем, где погибло 54 рыцаря. Монастырь пришлось закрыть на несколько лет - удушливый и тошнотворный запах никак не выветривался…
13 (опять эта роковая цифра) марта, правда, по иным сведениям, 14 или даже 15 (в спешке все спуталось) 1314 го да Великий магистр ордена Жак де Моле был сожжен заживо на медленном огне вместе с тремя товарищами. Накануне он все же сумел публично заявить о своей невиновности. И когда языки пламени объяли его со всех сторон, над площадью казни разнеслись слова то ли проклятия, то ли пророчества Великого магистра: «Филипп и Климент, не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий! И да будет проклято потомство Филиппа до тринадцатого колена. Не быть Капетингам на троне Франции!»
Слова старого магистра исполнились - высшие силы не сомневались в их праведности. Не прошло и месяца, как умер папа Климент V. И кончина его была ужасной. Филипп IV сразу же после казни Великого магистра начал страдать изнурительной болезнью, которую никак не могли распознать врачи. И 29 ноября 1314 года король-изверг скончался в чудовищных муках.
Его старший сын, взошедший на трон под именем Людовика Х, процарствовал всего два года (с 1314-го по 1316-й) и умер в судорогах от лихорадки. Было ему всего 27 лет. Правда, супруга его, Клеменция, ждала ребенка. Новорожденного младенца даже успели окрестить Иоанном I, но и он умер. Трон перешел ко второму сыну Филиппа IV - Филиппу V. Тот процарствовал шесть лет (с 1316-го по 1322-й), но и его унесла страшная дизентерия, при которой он мучился так, что пару недель кричал в голос.
Сыновей после Филиппа V не осталось, так что трон перешел к последнему сыну Филиппа Красивого - Карлу IV. Он процарствовал с 1322 по 1328 год, был женат трижды, но не нажил ни одного ребенка. Правда, уже после его смерти оказалось, что последняя супруга, Жанна д’Эвре, беременна. Все Капетинги с надеждой ожидали рождения сына Карла IV. Но несчастная королева 1 апреля 1328 года родила дочь. Вот уж отличная шутка вышла - магистр де Моле вместе со своими тамплиерами хорошенько повеселились на Небесах.
Пророчество исполнилось - прямое наследование по мужской линии оборвалось и Капетинги сгинули с трона Франции навсегда. И проклятия до 13-го колена не понадобилось. Все оставшиеся после королей Капетингов дочери либо умерли во младенчестве, либо жили бесплодными. А на трон Франции взошла новая династия. 29 мая 1329 года в соборе Реймса был коронован представитель рода Валуа - Филипп VI.
Вот только казна королевства как была пустой, так и осталась. Но как же так, удивлялись все, разве вероломный Филипп IV Красивый не заполучил сокровища тамплиеров? Нет - Бог шельму метит!
Пронырливый папа Климент V еще в 1312 году сумел тайно подписать буллу, начавшуюся словами «К провидению Христа», а закончившуюся двумя приказами: орден тамплиеров распускается, а его сокровища возвращаются в лоно… Святой церкви. Словом, когда Филипп IV объявил о конфискации средств ордена Храма, ему ответили, что негоже зариться на церковное, - так и вызов на святой инквизиционный суд получить можно.
Король тогда пришел в бешенство. Он даже объявил, что наследником рыцарей Храма выступает не вся церковь, а только один ее орден, который король в спешке возвысил, - орден иоаннитов. Вот только иоанниты были бедны и не нашли средств, чтобы вовремя оплатить нужные церкви налоги.
Филипп IV в ярости приказал начать перевозку сундуков из подвалов Тампля. Но когда посланные им люди прибыли в уже покинутую храмовниками крепость, ее подземелья оказались пусты. Вот с тех-то пор и существует легенда о пропавших сокровищах тамплиеров. Шестой век авантюристы и энтузиасты всех мастей ищут злато-серебро и драгоценные камни, но, увы…
А может, это и к счастью. Вряд ли Жак де Моле не наложил заклятия на сокровища, которые, по преданию, он поручил своим самым верным соратникам переправить из крепости в надежные места. Так что сокровищ с такими заклятиями лучше и не находить…