Свидетельство о регистрации ПИ №ФС77-33085 от 29.08.2008 г.

Это материал к разговорам о том, что на Кавказе порядок нельзя навести. История показывает что еще как можно. Да и пример Рамзана Кадырова. Пример Кадырова, опыт русских полководцев следует взять на вооружения лидерам соседних республик и не церемониться с ваххабитами и коррупционерами. Беспредельщики должны знать, что всему есть предел и они, либо их потомки в конце концов будут уничтожены. Кавказу как и всей России необходимы мир, порядок, процветание и торжество закона. Эта статья адресована в большей степени деятелям из Дагестана, которые своей подрывной работой, одурманивающей головы молодого поколения, подставляющие свой народ. Никто вам Кавказ не отдаст. Кто этого не понимает и не хочет, пуст лучше уходит...

Неизвестные страницы истории. Как Деникин чеченцев усмирил

Некоторые по сей день упрекают Сталина за «жестокость» в отношении чеченцев. Однако «депортация» была лишь частью повсеместной практики «вождя народов», переселявшего русских в Центральную Азию, мордву в русские города. И чеченцев коснулось. Их переселение в Казахстан было гуманным в условиях войны - с врачами, довольствием, подъёмными.

Как сообщает via-midgard.info, практически никто не знает, что именно большевики и дали чеченцам криминальные возможности. До революции они сидели смирно в своих аулах и плакали от каждого шороха, отдаленно похожего на фамилии «Бакланов» или «Ермолов». Грянул 17-й год, наступили окаянные дни. Как только обрушились государственные институты Российской Империи, горцы распоясались и начали по старой привычке резать русских.

Первые чеченские выступления ещё во время Первой мировой войны были подавлены. Терскому казаку очень сложно объяснить разницу между «мирным, дружелюбным чеченцем» и «богомерзким мятежником», поэтому никто и не пытался.

Позже, когда власть рухнула, фронт развалился и белые завязли в боях с красными, последние решили установить на Кавказе Интернационал. «Гордых» вайнахов купили обещанием передачи им русских и казачьих земель, черные и зелёные стяги ислама уступили место красным.

Весна 1919-го года. Чечня горит в огне восстаний. Русская кровь льётся реками, полыхают станицы. На направлении Новочеркасска и Царицына идут жестокие бои с РККА. Белые еле справляются, нет никаких резервов.

Главнокомандующий добровольческой армии Антон Деникин был поражен зверствами чеченцев на Кавказе. В этой безнадёжной ситуации он позвал к себе талантливого и жесткого генерал-майора Драценко.

Озверевшие горцы мнили себя в безопасности. У них на это были веские причины: кроме красной Москвы их поддержали «независимые» «республики» Грузия и Азербайджан, а также Турция. Белые не признавали, поскольку выступали с лозунгом «За единую и неделимую Россию».

Горцы выставили армию в 20 тысяч человек.

Драценко решил, что не будет тратить много времени на восставших чеченцев. Проблему надо решить быстро.

Так как в распоряжении Драценко находились лишь очень малые силы (зато конченные «отморозки», это люди, прошедшие всю Первую мировую и половину Гражданской), он отказался от длинных, затяжных походов и длительного занятия аулов.

Всего четыре тысячи штыков и сабель. Среди них — остатки Александрийского 5-го гусарского полка (те самые, которые «Марш вперёд, труба зовёт, Чёрные Гусары! Марш вперёд, смерть нас ждёт, наливайте чары!»). Терские Казаки. Кубанские пластуны. Люди, поливавшие своей кровью карпатские вершины и подмосковные леса, мазурские болота и кубанские степи. Одним из них был полковник Павличенко, получивший за Первую мировую и Гражданскую Войны - девятнадцать (!) ранений. Девятнадцать. Павличенко буквально пролил больше своей крови за Россию, чем в любом из нас течёт.

Часть Павличенко однажды попала в засаду, и он отстал, один. Вокруг - непролазные кавказские скалы и отдельные малые отряды красных горцев. Один из этих отрядов его окружил и, видя офицерские погоны, предложил сдаться. В глазах чеченцев - хищная злоба, они горланят что-то на своём языке и скалят пасти. На устах Павличенко - дерзкая казачья улыбка. В руках - обнаженная шашка. «Не отдамся».

И тут началось! Чеченцы бросились на него со звериной яростью, о спасении не могло быть и речи, а Павличенко лишь хотел продать свою шкуру как можно дороже... Удары клинков сыпались на него, как град, но он отбивался вновь и вновь. И наносил ответные удары. Кучка врагов редела, и вскоре он остался один. Изрезанный, потный, полуживой. Сладкая мелодия смерти в бою замолкла. Победа осталось за силой русской воли.

На всю Чечню и 20 тысяч солдат Исламской Армии Вольных Джигитов им. Троцкого у Драценко было 12 орудий и 50 пулеметов. Полководец, решивший пощадить жизни своих подчинённых, использовал опыт Ермолова, грозы Кавказа. А кем приходился Ермолов? Генералом от артиллерии. Артиллерия Драценко зажигала аулы, стирала их с лица земли. А после огня... Если снаряд может пролететь мимо, то казак не промахнётся. «Ворвавшимся в аул пластунам приказано было зажигать всё, что могло гореть». Казаки жгли, жгли, сколько могли и рубили всех, кого видели. Поднимали на штыки. Рубили шашками. Стреляли в упор. Племя Шамиля свернулось в фетальную позицию и молилось, уже не Аллаху, но солдатам Драценко. Аулы превращались в море огня; пленных не брали вовсе. Отряды приближались к аулам, обрушивали снарядный ад на них, резали, резали, резали, пока не немели руки, поджигали всё и гнали дальше, к следующему аулу. Казаки прорезались сквозь толпы вайнахов, как раскалённый меч сквозь масло.

Аул Алхан-Юрт оказался упёртым - его защитники не хотели ни сдаваться, ни выходить навстречу казакам. Артиллеристы подошли вплотную к аулу и начали, в полном спокойствии, расставлять свои орудия в двухстах метрах от укреплений чеченцев. Те, ошеломленные такой дерзостью, впали в ступор. Шок не позволил им даже выстрелить. На их глазах орудие спокойно подъехало, встало на позицию и открыло огонь практически в упор. Естественно, чеченские позиции немедленно превратились в горящую гору дров, после чего чеченцы опомнились, и начали пулемётный огонь. Слишком поздно. Терцы с криком «Ура!» ворвались в аул и делали то, что казаки умеют лучше всего…

По приказу Драценко было выпущено несколько чеченцев - чтобы они рассказали своим сородичам о том, что увидели. Потом прикончили сам рассадник. «Аул весь был предан огню и горел всю ночь и следующий день, освещая ночью далеко равнину Чечни, напоминая непокорным, что их ожидает». Они поняли.

На следующий день, рано утром, отряд демонстративно провёл психическую атаку на соседний аул Валерик. Артиллерия вновь заняла господствующие высоты, но в бой не вступала. Пластунские батальоны шли в бой шеренгами, как на параде. Чеченцы опять же начали стрелять только, когда пластуны подошли в упор - на этот раз по другой причине: чеченцев было настолько мало, что они не могли позволить себе никаких маневров. Большинство населения аула, услышав о деяниях Драценко, решило, что не хочет иметь дела с русскими шайтанами.

После этого был недельный перерыв в боевых действиях, поскольку между командованием Добровольческой армии и чеченскими представителями начались переговоры. Инициатива переговоров на этот раз исходила со стороны чеченцев. Все требования белогвардейского командования, поставленные перед «Съездом Чеченского народа», были выполнены. Ещё бы. Гордость гордостью, а жить-то хочется.

Однако, остались отдельные очаги сопротивления. Аул Цацен-Юрт решил доказать свою храбрость и отказался выполнять требования белого командования. Вскоре они об этом пожалели. Сам аул представлял собой четырехугольник, три стороны которого были прикрыты огромным кукурузным полем, и лишь с одной стороны к нему примыкал луг. Умные чеченцы решили, что здесь будет легко отразить атаки «белых гяуров». Лишь одна незначительная деталь нарушила планы чеченцев. Они не учли, что они воюют не против себе подобных, а против былинных героев, полубогов, выкованных огнем и сталью в условиях страшной войны. Казаки проигнорировали кукурузное поле и пролезли через лес, на три километра не доходящий до Цацен-Юрта, и двинулись по лугу. В течение получаса сокрушительный орудийный огонь стёр первую линию обороны. Драценко было не до шуток. Он приказал подвезти орудия вплотную.

Намёк был понят, и чеченцы подняли на шестах белые тряпки. К неудивлению Драценко, теперь горцы согласились на все его условия. «Всё, всё сделаем! Вай-вай не обижай!». И пускали сопли, умоляя грозного Белого Шайтана не жечь их аул. На другой день отряд вернулся в Грозный. На этом и закончилась операция. Даже с учётом того, что целая неделя ушла на переговоры, генерал Драценко нагнул Чечню за 18 дней. Молниеносный поход сломил волю к сопротивлению у горцев, на чём прекратились выходки против русских. До поражения белых войск в этом регионе.

Что было после - всем известно. Осмелевшие от безнаказанности красные горцы уничтожили русское население тех краев, присвоили себе казачьи земли, станицы превратили в аулы, ещё на заре Советской власти устроив «геноцид русских в отдельно взятой губернии».

А вот интересно, что ветераны этого похода сделали бы с уважаемым г-ном Мирзаевым, о котором нынешняя мразь уже книги пишет и песни поёт?

Но самое главное не в этом.

Самое главное, что зря Сталина упрекают в жестокости по отношению к чеченцам.

Отец народов и пальцем их не тронул. Переселил - да. Но и только.

Нина Басилашвили

Военный сборник, 1865, № 6.
Отрывки из записок офицера с Кавказа.
(Весна и лето 1863 года.)

"В майское утро, когда народ расходился из церкви, я на тележке выезжал из Владикавказа. Я торопился в Шуру и выбрал путь кратчайший, по сунженской линии.
Путь мой лежал вблизи многих аулов. Мальчишки чеченские караулят проезжих. Шибкою рысью, высоко поднимая ноги, долго провожают они повозку и, бойко заглядывая в глаза седоку, кричать, что есть мочи, все, что выучили по-русски: "дай, дай! мэнэ, мэнэ, пожальст!"
Почти голые, едва прикрытые старою, грязною, изодранною рубахою, с раскрытою шеею и грудью, с сухощавыми ногами, это настоящие бесенята. Бритые блестящие головы, отвислые уши и пронзительные чеченские глаза придают им необыкновенный эффект, а громадные папахи на некоторых и длинные кинжалы сверх рубах делают небогатый наряд их особенно оригинальным. Надо видеть, как чеченские мальчишки кидаются, давя друг друга, на брошенную монету, чтобы составить себе хотя слабое понятие об алчности горцев.
Сунженские станицы, благодаря близкому соседству чеченцев, хотя давно уже мирных, не в очень-то завидном положении.
"Уж такой эти чеченцы народ бедовый - говорят казаки - только бы им грабить да разбойничать; без этого и жизнь им не в жизнь. Ты ему кусок хлеба или сахара подаешь - он возьмет, ничего; но того и гляди, и пальцы откусит. Уж такая натура!"

Всякую ночь из станиц высылают секреты казаков. "Этим только мы и спасаемся", говорил мне однажды урядник. "Да вот еще, когда, въехав на работу, приходится ночевать далеко от станицы, всегда вместе съезжаемся; и не смеют разбойники."
Ночью сообщения почти прекращаются. Те, которые рисковали пренебречь этим, нередко платились весьма дорого.
Месяц тому, чеченцы убили двух донских казаков, каким образом - неизвестно; только тела их с кинжальными ранами найдены рано утром возле дороги.
А с неделю назад ехал из крепости Грозной домой, кажется, в станицу Михайловскую, с базара урядник, кавалер, что здесь при рассказе не преминут прибавить. Он запоздал. Сумерки пали, а он едет себе спокойно в телеге. С ним был еще казак; тот верхом; на телеге поклажа.
Вдруг в двух шагах из кустов, из оврага чеченцы; один приставил ружье к груди урядника и кричит во все горло: "денга давай!" другие на верхового.
Этот вынул "пистоль", пальнул в переднего, рубанул его шашкою, а тут сзади самого с седла и свалили. Только под вечер он опомнился. Видно, за мертвого приняли, так и не тронули.
Урядника же совсем "зарубили" и, разумеется, обобрали.
"Жалко урядника, жалко Панкратьича", прибавляли казаки. "А лихой был урядник. И как это он поддался! Сколько нехристей довелось ему на своем веку положить, а тут на дороге убили, и шашка татарам досталась! Строг только был маленько, царство небесное!"

Этот урядник - Панкратьич был из гребенских. Дело в том, что на Сунжу казаки съехались с разных сторон: многие с Дона, "с Рассеи", "с хохлов", как здесь говорят, а корень взят из гребенского полка.
Гребенские казаки считают себя выше товарищей: "мы - говорят они - коренные казаки и родились здесь; а вы мужики, как есть мужики".
"Им бы - говорят про новых выходцев кавказские старожилы - не казаковать, а тройками ездить: вот это их дело."
Даже донцов ни во что не ставят. Но старожилы неправы: новые выходцы все молодцы, и недаром они жалуются, что "гребенские их обижают напрасно". - "Вот хоть, примерно, спор какой или ссора: ты и прав, видимо прав, а гребенской почитай всегда пересилит."
Потому-то, жалея Панкратьича и хваля его доблести, казаки не могли не прибавить: "строг только был покойник".
А теперь гребенские казаки куда против сунженских: их станицы широки, раздольны, с большими садами, разведенными за наружною оградою и рвом. Жизнь их покойна; "даже оружие не всегда носят".

Вот вчера - рассказывал мне дядя Иван, в станице Шелкозаводской (гребенского полка), старый, с седою, как лунь, бородою казак из грузин (в станице Шелкозаводской много казаков из грузин; еще деды их поселились здесь, а внуки почти совсем обрусели)
- вот вчера поехали мы с сыном в лес за дровами. Я взял и винтовку, и шашку, как должно быть, а сын мой без ничего, только с кинжалом. Ну, любезный, я говорю, это неладно.
- Э, ничего! неужто за Терек кто проберется? ныне не то, что прежде бывало.
- Нет, надо носить все, как следует. Вот и горцы как рассуждают: "может быть, сто лет будешь ходить при оружии напрасно, на сто первый год оно тебе пригодится".

На посту Нефтяном мне случилось подняться на вышку. Здесь, на Сунже, конечно, посты в полной бдительности; это не то, что на Тереке или в других местах, дальше от гор, где остаются только обломки вышек, как памятники былой тревожной жизни.
Я с караульным казаком обошел вышку кругом; от ветра она страшно качалась. Казак, будто обрадованный случаем высказаться, с особенною охотою рассказывал последние происшествия.
- Нет - заключил он - разве тогда житье наше будет привольное, когда император всех этих чеченцев велит поселить где-нибудь подальше отсюда.
Вот бы их в Новгород или в Тверь: там, сказывал недавно проезжий, земли бери не хочу; а их бы места казакам отдать. А что за места-то там, за Сунжею: трава и хлеба знатные; наши то земли и близко, а куда против их.
И отчего это: у них дождь часто бывает, а у нас почитай никогда? Вот и теперь, видите, идут с гор тучи, тучи черные, а до нас не дойдут. Нехристи, а видно Бога лучше нас молят!

В хатах казачьих, обыкновенно чистых, опрятных, с палисадником и плетнем снаружи и густым фруктовым садом кругом, лучшим украшением служат, конечно, шашки, пистолеты, винтовки, кинжалы, бурки, папахи. Всякий хозяин вешает их там, где удобнее, не гонясь за симметрией, не зная вкуса, а совокупность выходит отличная, во сто крат лучше той, которую мы привыкли встречать в кабинетах с претензией.
Посмотреть и похвалить казачье оружие значит, как говорится, хозяина рублем подарить. Да иногда и есть на что полюбоваться: как ни беден казак, а об украшении оружия он всегда заботится и, только что "позволят достатки", обделывает его в серебро, с узорами и чернью.
- Покажи-ка пистоль, сказал я уряднику Фролу, войдя в его хату. - Славный пистоль! А в серебро сам обделал?
- Сам, все как есть.
- А что заплатил за него, где купил?
- Да я не купил: снял с чеченца убитого.
- Когда же, давно?
- Лет десять будет.
Дело было вот тут, недалеко; вон, вон, там за леском. Этот самый чеченец меня чуть-чуть не убил, и с этого как есть пистоля. Он, значит, выстрелил, прям в упор, и уж как меня Бог спас, я и не знаю.
А тут, мне на счастье, на него мой товарищ - он и теперь в нашей станице живет, только уж стар больно - с шашкою как налетит, да так и положит… А то бы не жить мне. Спасибо ему.
- Так сейчас же ты за пистоль и схватился?
- Нет, как можно: это после уже, с час, с два спустя, когда прогнали чеченцев.
Только я примету имел; красный башлык был на этом татарине, сам с бородою; ну и место я помнил. Вот подошел я к нему - в ту пору лошадь мою много поранили, ехать нельзя, было - пистоль этот самый у него в руке, и курок спущен: на меня, значит, было. Я вот его в серебро и обделал, Теперь как посмотришь, и вспомнишь… Знаете, очень, очень приятно такую память иметь.

При таком положении дел нечего удивляться, что сунженские станицы до сих пор замкнуты со всех сторон глубокими рвами, с валом за рвом и стеною хвороста на валу.
- А что - спрашивали при мне казаков - татарину не пролезть?
- Лазят проклятые, лазят; ночью иной раз уж как ухитрится, Бог его знает, только смотришь наутро: и хворост помят иль разобран, и скотинка угнана.
- Что же караульные делают, те, что у каждых ворот, на вышках?
Что делают? известно что: смотрят! На ночь они с вышек-то сходят: снизу виднее. Ну, да ведь не всегда и досмотришь: станица большая, ворот-то немного, а они, азияты там подкрадутся, где их и не услышишь… воры, разбойники, одно слово.
- А секреты?
- Да ведь иногда и задремлешь в секрете. День-денской на работе умаешься, особливо летом, когда время стоит жаркое; ну а они тут как нарочно. Нехорошо наше житье!
Но, в противоположность трудной жизни станичников, жены и дочери их не делают ничего; "только песни поют, да хороводы играют", как выразился какой-то казак. "Что им: ни прясть, ни мотать: все покупаем готовое; им тут весело".

Крепость Грозная теперь опустела; мальчишки да бабы играют в ней едва-ли не главную роль, и внутренность крепости живо напоминает собою русские уездные города.
Только при проезде моем через площадь я застал род бивуака чеченского: съехались татары, записавшиеся служить во вновь формировавшемся конно-иррегулярном полку.
Точно скопище Шамиля отдыхало: множество оседланных коней; азияты, завернутые в бурки, раскинулись тесными группами. Вот один в середине толпы режет кинжалом чурек (род хлебной лепешки) и подает отрезанный кусок соседу; двое других, с масляными глазами и сатанинскою улыбкою, разглядывают обнаженную шашку, а третий, должно быть хозяин, с самодовольною миною стоит возле них; тут же сбоку молодой татарин, сидя, наигрывает на трехструнной гитаре какой-то родной мотив, а вдали перед лавкою, на лестнице, стали пробовать пистолет, и громкий выстрел раздался в воздухе. Кто стоит, кто сидит, кто лежит; все, дико посматривая, провожают проезжих.
Станция была близко от площади.
Здесь явилась передо мной иная картина: первая комната была обращена в школу; восемь или десять казачьих мальчиков, лишь я показался в дверях, принялись преусердно, перебивая друг друга, читать свои книги. Ну чисто жидовская школа! Но едва отойду от дверей, чтение разом прекращается. Опять покажусь, и опять крик поднимется.

От крепости Грозной на Хасав-юрт прямо нельзя проехать: надо делать крюк за Терек. Верстах в семи или восьми за крепостью Грозною я спустился к Горячеводской станице.
Близ этой станицы, невдалеке от дороги, бьют ключи, температура которых свыше 72 градусов. Представьте себе на уступе высокой горы быстрый, совершенно прозрачный, горячий поток, в искусственном, шириною до двух аршин, ложе.
Какой-то проезжий охотник зашел сюда со своими собаками. День был жаркий, и собаки, увидев поток, бросились купаться: конечно, там и остались. Ко мне подошел содержатель построенной здесь паровой ванны. "Не хотите ли искупаться? спросил он. - Вот здесь наши ванны; а вот казенные, для солдат: здесь их летом человек до пятисот больных сбирается; вот офицерская."
Под водопадом, между горячими камнями, суетились и хлопотали чеченские женщины. Они валяли сукно. От здешней воды достоинство сукон выходит отличное. Но сколько же надо привычки, чтобы босыми ногами пробираться по камням под таким водопадом и, стоя между множеством струй горячей воды, работать успешно!

В станице Николаевской переезжают по мосту на левую сторону Терека.
В Чир-юрте я переправился чрез Сулак и вступил в Дагестан. Будто другая природа: ни лесов, ни богатой растительности; все серо и дико."

Чеченские боевики образца 30-х годов 20 века. Слева внизу (облокотившись на руку) абрек Хасуха Магомадов:


В казачество вступали представители многих народов. Но самое удивительное, что казаками становились те, с кем российские подданные вынуждены были вести непримиримую войну - чеченцы.

Обоюдное влияние

Быт казачества, заселявшего левый берег Терека с XVI века, во многом складывался под влиянием соседних горских народов - чеченцев, ингушей, кабардинцев. Например, казачьи избы мало чем отличались от горской сакли, особенно внутренним устройством и убранством. Живший в молодые годы в Чечне Лев Толстой писал, что гребенские (терские) казаки «устраивают свои жилища по чеченскому обычаю».

Горская одежда максимально приспособленная к местным условиям охотно была принята и освоена казаками. Обыденными для казака стали кавказская бурка, бешмет, папаха, башлык и черкеска. Они также с удовольствием украшали себя кавказским поясом, кинжалом и газырями с металлическими или серебряными наконечниками.

Российский писатель чеченского происхождения Герман Садулаев считает, что процесс взаимопроникновения казацкой и горской культур был взаимным. Так, по его мнению, спустившиеся с гор вайнахи именно у казаков научились ватажничеству, разбойным операциям и лихому молодечеству.

Породнились

Терские казаки уже с середины XVI столетия устанавливают добрососедские отношения с чеченцами. Живя бок о бок друг с другом иначе поступить было нельзя. Особенно близким для казаков оказался чеченский тейп варандой, часто принимавший крестьян, бежавших от крепостной зависимости. По свидетельству очевидцев, почти вся артиллерия имама Шамиля обслуживалась беглецами. Неслучайно и сегодня варандой называют «русским тейпом».

Но был и обратный процесс. Чеченцы, пытавшиеся скрыться от исламской экспансии, переправлялись через Терек и оказывались в казачьих селениях. Многие из них обосновались в станице Червленная (сегодня Шелковский район Чечни).
Терские казаки часто являлись кунаками чеченцев, они гордились такой дружбой и передавали ее из поколения в поколение. Толстой писал, что вплоть до второй половины XIX столетия «казацкие роды считались родством с чеченцами, у кого бабка, у кого тетка чеченка была».

Особенно тесно ассимилировались с казаками представители чеченского тейпа гуной, между ними традиционно был высокий процент смешанных браков. «Среди терских казаков даже в типе их наружности проглядывают черты, общие с горцами; особенно характерны эти черты у казачек: наряду с лицом великорусской красавицы, круглым, румяным, мы встречаем продолговато-бледное, овальное личико с чеченской кровью», - писал один из современников Толстого.

Интересное наблюдение о смеси русской и чеченской крови оставил в 1915 году краевед Ф. С. Гребенец. Он так описывал женщину станицы Новогладковской: «Она приобрела легкий стан от кавказского горца, а от казака заимствовала рост, мускульную силу и трезвый характер русской женщины». По мнению этнографов, в начале XX века практически в каждой новогладковской женщине текла чеченская кровь.

С XVII столетия началась активной исламизации Чечни. Источники отмечают, что процесс этот проходил чрезвычайно болезненно. Нередко дагестанские мюриды приказывали целыми селениями вырезать тех, кто противился воле Аллаха.
Многие чеченцы, не пожелавшие принимать новую веру, стали постепенно заселять свободные левобережные территории и окрестности терских поселений. Некоторые из них в итоге оказались основателями будущих казачьих станиц.

Так, основателем станицы Дубовской считается чеченец из тейпа садой по имени Дуба. Со временем многие левобережные села и пастбища сохранили древние чеченские названия.

Утихающие и вновь возобновляющиеся волны переселения продолжались вплоть до эпохи Петра I. К этому времени чеченцы вошли в тесное соприкосновение не только с бытом казаков, но и с обычаями христиан-староверов, с которыми были вынуждены покидать обжитые места правобережья Терека.

В начале XIX века уже непосредственно мусульманские старейшины способствовали выселению за Терек чеченцев, не желающих исполнять предписаний ислама. Находясь в положении мусульманских протестантов, они были чужими и среди христиан, и среди магометан. Единственным местом, где их прияли оказались казачьи станицы.

Одной из причин непринятия чеченцами ислама стали традиции свиноводства, от которых многие не захотели отказываться. «Да, мы русские», говорили они, - «мы едим свинью». Термины «русский», «христианин» и «свиноед» в те времена для чеченцев звучали как синонимы. Исследователь Александр Гапаев отмечает, что деление чеченцев на мусульман и немусульман было исключительно по признаку «свиноедения».

Точно установлено, чеченцы целыми семьями и даже родами принимали христианство - так они более органично вписывались в терский казачий этнос, а их потомки стали уже полноценными казаками. Хотя история знает и обратный пример, когда уже терцы обращались в ислам.

Об исламизации терских казаков, в частности, говорит историк Виталий Виноградов, который на научных конференциях и в печати неоднократно заявлял, что равнинная часть чеченской земли до «черных» гор исконно принадлежала русским. В доказательство он приводил то, что в селении Гуни проживают потомки терских казаков, которые в свое время приняли ислам и «очеченились».

Устойчивый этнос

Чеченский писатель Халид Ошаев вспоминал, как он в 20-х годах в качестве командующего для ликвидации «казачьих банд» был направлен на Левобережье Терека. Он тогда одним из первых обратил внимание на то, что пожилые казаки по-чеченски называют почти все местные старые топонимы.

Увлеченный Ошаев докопался до некоторых казачьих фамилий чеченского происхождения и через них добился свидания с лидерами «казачьих банд». На встрече советский командир объяснил, что среди казаков много его родственников и что ему не хочется проливать их кровь. В результате дискуссии «банда» оказалась расформирована. Тогда в ЧК возмущенные братанием Ошаева с «белоказачьими» бандами едва не расстреляли будущего писателя. Однако судьба оказалась благосклонна к нему.
Впоследствии став директором Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы Ошаев продолжал удивляться тому, что тюркские и русские названия полностью не вытеснили левобережные чеченские топонимы. Он, к примеру, заметил, что местечко Гунашка, многие казаки называли и по-ногайски - Карногай, и на русский лад - Черногай.
Объяснение этому может быть следующее. Оказаченные чеченцы были более адаптированы к местному климату, чем переселенцы из глубин России, среди которых фиксировался большой процент заболеваемости и смертности.

Отмечались случаи, когда почти все русское население, к примеру, Каргалинска, Кизляра, Святого Креста покидало уже обжитые места, спасаясь от болезней. А некоторые станицы, в их числе, Святой Крест, неоднократно подвергались полному опустошению. Это и способствовало устойчивости как нахской антропологии, так и преобладанию чеченской топонимики.

Не отличить

Казаки-гунойцы всегда хорошо знали свою родословную, и, приезжая в село Гуной, безошибочно показывали дома своих предков. Жители Гуноя расскажут туристам легенду о том, как исламскийпроповедник шейх Берса сбросил с горы гунойский котел со свининой (и покажут это место), после чего значительное количество представителей этого тейпа выселилось на Левобережье.

Сегодня родословные связи с казаками больше частью сохранили тейпы гуной и варандой. Только в одной станице Червленной в середине XX столетия проживало несколько десятков фамилий казаков гунойского происхождения, среди которых Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Велик, Тилик, Полушкины, Тихоновы, Метрошкины, Рогожины.

Совместно с группой экспертов антропологом Л. П. Шерашидзе и этнографом И. М. Саидовым были обследованы терские казаки, расселившиеся от Алпатова до Кизляра. Ученые подтвердили их этнографическую и антропологическую близость чеченцам. Любопытно, что порой внешнее сходство представителей обоих этносов было настолько сильным, что исследователи не могли отличить чеченских детей от казачьих.

О Северо-Кавказском казачестве написано немало. В основном это труды прославляющие преданность качества \"царю и отечеству\". Мало уделено внимание генеалогии казачьих родов или фамилий. Советский профессор Н.П. Гриценко упоминал о родстве Терских казаков с чеченцами-гунойцами. С.Ц. Умаров доказал о происхождении Кизлярских казаков от чеченцев-ококов. О родстве Терских казаков с гунойцами и ококами можно было узнать из литературы и архивных материалов. Этнограф Б.А. Калоев доказал родство многих моздокских казаков в основном с осетинами. Антрополог Л.П. Шерашидзе и этнограф И.М. Саидов совместно с группой экспертов обследовали Терских казаков и пришли к выводу, что Терские казаки от Алпатова до Кизляра, как упоминалось это и Толстым Л.Н., этнографически и антропологически близки именно чеченцам. Антрополог Лейла Павловна Шерашидзе даже путала, не могла различить, чеченских и казачьих детей. У местных казаков оказался значительным и процент монголоидности, что было для всех неожиданным. Царизм всячески тормозил сближение казачества не только с горской бедностью, но и русским крестьянством. Боясь консолидации казачества с русскими простолюдинами, казакам прививали презрение к русскому рабочему классу и крестьянству. Известно, что казакам приходилось в определенный период под давлением начальства скрывать свои родственные и дружеские (кунацкие) связи с чеченцами и осетинами. Особенно жестоко карал за это генерал Слепцов. Он лично сочинял анекдоты и песни с враждебным к горцам содержанием.

Постепенно некоторые казаки стали считать непрестижным свое родство с \"горцами\" - чеченцами и осетинами (Б.А. Калоев). Но у многих казаков на сей счет традиционно было свое мнение. Л.Н. Толстой в повести \"Казаки\" отразил отношение казаков к своим родичам. Лев Николаевич заметил, что казак менее ненавидит джигита-горца, который в оборонительной войне против царизма убил своего брата, вынужденный биться с ним, чем солдата царского, которого поместили у него, чтобы \"защитить его станицу\" и который закурил всю его хату, - иронически пишет он. Пишет потому, что знал, что до прихода чуждого, завоевательного элемента казаки жили дружно и роднились с чеченцами. Л.Н. Толстой и далее намекает на сказанное: \"Он уважает врага-горца, но презирает чужого для него угнетателя-солдата\". Каждый школьник может понять, что слово \"враг\", сказанное в отношении горцев, можно здесь взять в кавычки. Известно, что великий писатель писал (1) в годы войны царизма с горцами и (2) для книга, которую нужно было опубликовать в царской России. Ведь (З) царская цензура так и не посмела опубликовать полностью протесты великого писателя против жестокости в отношении кавказских народов. Полностью эти сведения опубликованы только в США. Если сделать скидку на данный факт, то становится понятной мысль писателя о близких отношениях между собой казаков и чеченцев того времени. Л.Н. Толстой писал еще более контрастно следующее: \"Русский мужик для казака есть какое-то чуждое, дикое и презрительное существо...\" Здесь также по цензурным соображениям Л.Н. Толстой вынужден не договаривать. Сказать, что казаки воспитались в презрительном духе к русскому простолюдину, ненавидящему царизм и его порядки, Толстой, конечно, не мог. \"Не чуждые\" отношения казаков к чеченцам не случайны. Они объясняются знанием писателя истоков исторических корней Терского казачества.

Само слово \"казак\" ученые пытаются перевести как \"беглец\" (от тюркского корня). Есть объяснение этому слову и в чеченском языке как: каз-ак (стражник-аккинец) кази и аккинцы (от \"ак\") - древнее военное сословие нахов. Термин \"казак\" все же тюрко-иранского происхождения. Казаками назывались народы, взявшие на себя стражничество или охрану границ. Так, по-видимому, произошли и азиатские казахи (само название - \"казак\"). Известно, что первые русские беглецы-раскольники попали к орстхойцам (гребенцам), жившим на обеих берегах р.Терека и на Сунженском хребте. Не имея земель, они вначале кормились за счет охраны многотысячных чеченских овечьих отар на зимних и летних пастбищах. Это соответствует и народному преданию и указаниям историков о том, что в начале казаки не занимались хлебоводством.

Позволим себе небольшой экскурс в историю. Согласно сведениям, опубликованным в XIX в., председатель Мехк-кхела Тини Вюса освободил территорию чеченцев от калмыков по договору о вечном мире и братстве, при этом правители калмыков и чеченцев, согласно древнекалмыцкому и монгольскому обычаю, обменялись жёнами. Поскольку чеченский обычай не позволяет меняться женами, Тини Вюса, вместо жены послал служанку, согласившуюся стать царицей калмыков. Предание говорит, что при этом были восстановлены чеченские поселения, существовавшие между рр. Кумой и Тереком до прихода калмыков на Северный Кавказ. Среди восстановленных сел были Г1умхе (Кумск), Мехашка (у устья кумы), Боккхачу 1оме, 1аларой, Боккхачу барзе, Уьшалйисте, Тумхой, Пешхой или пшахой, сада, гуной к1отар, шовдане, Оьрза-Юрт, хутора или кутаны (матт); Хьачмат, 1аьнда, Г1ушка, Оьрзе, Вахимат, Салоймат, Пешхоймат, Чоьхьар1ала, Макане (из местечка Баже), Невре (Наур), Дехьар Макане (Мекенская), Галане (Галинская), и др. Генерал Ермолов в своих донесениях также сообщает, что к его приходу здесь продолжали трудиться чеченцы-скотоводы, у которых он отнял один миллион овец. В период распространения ислама чеченцы \"не захотевшие отказаться от свиноводства\", т.е. принять мусульманство, также поселились в основном в левобережные терские села. Переселение за Терек чеченцев, недовольных решением совета страны (Мехк кхел), происходило несколько раз. При втором или третьем переселении недовольных распространением мусульманства чеченцев присутствовало и небольшое число русских раскольников, которые, пользуясь, случаем распространяли здесь христианство. Последние христиане и не принявшие ислам чеченцы переселились за Терек при Петре I. Среди них было и небольшое число орстхойцев (гребенцев). Чеченцы - \"свиноеды\" говорили, что мы \"русские\" - \"мы едим свинью\". Слова \"русский\", \"свиноед\" и \"христианин\" по мнению многих чеченцев, означало одно и тоже. Это видно из опубликованных сведений и из этнографического материала. Здесь уместно отметить, что тхамада Мехк-кхела Бейбулат Таймиев в начале XIX века также попытался в соответствии с традицией местных мусульманских руководителей, переселить чеченцев, не подчиняющихся решению Совета страны, за Терек. Они были мусульманскими сектантами, напоминающими христианских баптистов. Их не приняли за Тереком, где укрепилось христианство, и они подселились к правобережным чеченцам. В основном они были выходцы из с. Чечен-Аул. Их называли мирными чеченцами. После подселения к левобережным чеченцам дополнительно еще раскольников, староверов и прочего люда, даже после образования здесь \"военно-казачьей линии\", левобережные села и пастбища сохранили древние чеченские названия.

Мы видим также, что некоторые горные чеченские названия сел повторяются и в районе между рр. Кумой и Терек. Это закономерно. С. Эсадзе, А, Берже, Н.Дубровин, Б. Калоев, Д. Шерипов, А. Саламов, И.Саидов и др. давно замечали повторяемость названий чеченских горных сел на плоскости и на гребнях и делали соответствующие выводы. Х.Д. Ошаев, направленный в 20-х годах на Левобережье Терека в качестве командующего при ликвидации \"казачьих банд\", впервые из советских ученых обратил внимание на то, что пожилые казаки называют по-чеченски почти все местные старые топонимы. Увлеченный ими Ошаев докопался до некоторых казачьих фамилий чеченского происхождения и через них добился свидания с руководством \"казачьих банд”. Ошаев пошел к ним без оружия. Удивленным офицерам \"банд\" он объяснил, что среди казаков много его родственников и что ему не хочется проливать их кровь. В результате дискуссии \"банда\" была распущена. Но позже ЧК вспомнил об этом случае и чуть не расстрелял Ошаева за братание с \"белоказачьими бандами\". Рассказывая об этом, зам. директора Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы Х.Д. Ошаев продолжал удивляться тому, что тюркские (кумыкский, ногайский) и русские названия не вытеснили полностью левобережные чеченские названия, но он заметил, что местечко Г1унашка, например, многие молодые казаки уже называли по-ногайски - Карногай или на русский лад - Черногай. некоторые места назывались по фамилиям тех, кто на них жил. Талантливому осетинскому этнографу Б.А. Калоеву, доказавшему, что моздокские казаки в основном осетинского происхождения было трудно, так как осетинских топонимов здесь не было, письменных источников у него также было значительно меньше, чем у нас. Ему помогли замечательное исследовательское чутье и косвенные данные. Нам значительно проще, у нас возможно меньше таланта, но больше этнографических данных. Автор данной статьи сам из тайпа гуной, а гуной, согласно преданиям, жили на левобережье задолго до прихода туда калмыков, ногайцев, казаков (староверов и прочих). Гуной, как \"заядлые свиноеды\" участвовали и во всех последующих подселениях к левобережному населению. Когда миссионер шейх Берса сбросил с горы котел гунойцев со свининой (Это местечко до сих пор показывают туристам жители селения Гуной) снова значительное количество гунойцев выселилось на левобережье (в то время чеченцы делились на мусульман и немусульман только по признаку свиноедства, а молиться не умели). Выходцы из чеченских тайп легче привыкали к местному климату в то время как переселенцы из России в большом количестве заболевали и умирали. Были случаи когда почти все русское население Каргалинска, Кизляра, Святого Креста и т.д. уезжало спасаясь от болезней. А некоторые станицы, как например. Святой крест, несколько раз полностью опустошались. Поэтому, наверно Нахская (кавкасионская) антропология у терских казаков значительно преобладает.

Казаки-Гунойцы хорошо знали свою генеалогию и, приезжали в чеченское село Гуной, показывали свои бывшие усадьбы и называли свой тайп и даже гар (фамилию). Среди казаков есть выходцы из всех основных тайпов, в т.ч. от голубоглазых дышнинцев и от шатойских тайпов. Тяжелое прошлое ослабило связь между родичами. Сейчас родственные связи с казаками сохранили в основном только Гуной и варандой. Назову фамилии некоторых казаков гунойского происхождения только из одной станицы. В с. Червленной: Гришины, Асташкины, Гулаевы, Денискины, Велик, Тилик, Полушкины, Педюшкины, Филипченкины, Порамеревы, Кузины, Пронькины, Алешечкины, Тихоновы, Метрошкины, Мищутишкины, Митюшкины, Хановы, Андрюшкины, Курносовы, Рогожины (порядок расположения фамилий такой как сообщил информатор кузин Николай, 1947г.). Основателем станицы Дубовской был чеченец из тайпы садой по имени Дуба... Представляется интерес и такой исторический факт: восставшие горцы под предводительством Мансура подошли к Кизляру и осадили его (1785-86 гг.), основным населением которого с момента основания были \"чеченцы - немусульмане\", из тайпы ококов, занимавшие весь центр и восточную часть города. Немногочисленные армяне и русские объявили нейтралитет. Но попытки вождя восставших мусульман призвать ококов (\"свиноедов\") к национальному самосознанию не увенчались успехом и дошедшие до центра города чеченцы после упорного боя вынуждены были отступить. Их вынудили отступить соплеменники. Но история конфликта между правобережными и левобережными чеченцами началась ни с данного факта, но с того момента, когда по требованию Апраксина (при Петре I) калмыки неожиданно напали на мирные чеченские села, а казаки пропустили их через свои земли. Дальнейшая история хорошо известна.
Хочется сказать о гунойском тайпе и следующее.

По крайней мере часть гунойцев входила в состав стражников-орстхой. Из исторической хроники чеченцев-гунойцев известно, что на протяжении, по крайней мере 1000 лет их предки охраняли торговую дорогу от г. Дербента до Черного моря (таких стражников Персии называли кази, казаки). Это дорога еще называлась \"дорогой гунов\". На пути этом создавались укрепленные поселения, в которых, в основном, жили гуной. В 15 в. (по арабоязычной хронике, хранящейся у жителя с. Автуры Алимхаджиева Юсуп-Хаджи) гуной пришли на помощь жителям Дербента, чтобы помочь отстоять город от персов и ныне их потомки живут там в четырех селах.
Автор сожалеет, что страницы, отведенные ему были недостаточны для изложения и других интересных сведений о гунойцах.

Чечня в третий раз собрала казаков на межрегиональную конференцию «От Терека до Дона». В этот раз она прошла скромно, представителей Дона и Кубани не было.

Тем не менее казаки Терека благодарны, что республиканские власти, несмотря на финансовые сложности, изыскали возможность организовать мероприятие и вникнуть в проблемы казачества. Вот только сожалели, что воспринимают их как национальное меньшинство.

Как укрепить Терское войско в Чечне?

Казачья конференция в Грозном, организованная республиканскими властями, ‒ событие важное с точки зрения не столько содержания, сколько самого факта ее проведения.

Ведь еще лет десять назад трудно было себе представить, чтобы чеченцы были озабочены казачьими проблемами.

Сейчас это становится в порядке вещей, и уже третий раз столица Чеченской Республики, основанная когда-то генералом Алексеем Ермоловым как крепость Грозная, принимает казачьи делегации для участия в конференции «От Терека до Дона».

​

В этот раз из-за экономического кризиса, по словам заместителя атамана Терского войскового казачьего общества (ТВКО) Валерия Салищева, мероприятие было менее представительным, чем в прошлом году. Донских и кубанских казаков .

Но зато Терское войско было представлено и ставропольскими, и владикавказскими, и кизлярскими казаками.

«Я выступал на пленарном заседании с докладом, в котором прозвучали достижения и проблемы, которые мы имеем к 26-летию лет возрождения Терского казачьего войска, ‒ рассказал Валерий Алексеевич. ‒ К достижениям мы относим формирование реестрового Терского казачьего войска, расположенного в шести субъектах РФ.

Наше войско охватывает наибольшее количество субъектов из всех 11 казачьих войск России.

Как достижение мы рассматриваем недавнее в состав Терского войска казаков Республики Ингушетия, потому что это было проблематично ‒ признание казаков государством и разработка государственных нормативно-правовых документов.

Но есть и проблемы ‒ такие, как создание параллельных казачьих обществ, неэффективность казачьей экономики».

На заседании круглого стола в рамках конференции Валерий Салищев внес несколько предложений, которые могут дать новый стимул укреплению казачества в Чечне.

Также он просил рассмотреть возможность введения атамана казачьего общества республики Георгия Реунова в состав органов исполнительной власти Чеченской Республики и разработки региональной программы поддержки реестрового казачества.

Заместитель председателя парламента республики Шаид Жамалдаев обещал проработать эти вопросы.

Заместитель председателя парламента Чечни Шаид Жамалдаев. Фото: minnac-chr.ru

«Мы сейчас прекрасно отдаем себе отчет, что из-за мирового кризиса, вызванного падением цен на энергоносители, из-за санкций, введенных против нашего государства, сложная экономическая ситуация, поэтому мы не требуем от государства, и в частности региональных лидеров, сиюминутного принятия решений.

Но они должны знать и понимать наши проблемы и по мере появления дополнительных источников финансирования, улучшения экономической ситуации, разрешать их», ‒ отметил заматамана Терского реестрового войска.

Участники конференции «От Терека до Дона» в Грозном

Казаков меньше тысячи

Долгое время казачество в Чечне носило статус окружного общества. Но при этом оно не было внесено в государственный реестр.

Новый атаман Георгий Реунов этот недочет исправил, хотя и пришлось пожертвовать окружным статусом: не набралось в республике тысячи человек для пополнения казачьих рядов.

«Меня избрали атаманом в июне этого года, и за это время мы зарегистрировались как районное казачье общество, поскольку для него достаточно численности в 300 человек, ‒ объяснил КАВПОЛИТу Георгий Реунов. ‒ В конце августа я подал в Минюст бумаги о включении нас в реестр, и 26 сентября это событие свершилось. Мы теперь юридическое лицо».

По его словам, на конференции обсуждали общие проблемы казачества на Севеном Кавказе, ведь конференция носила межрегиональный характер.

Где-то остро стоят проблемы наделения казаков землей, где-то в приоритет ставят взаимодействие с военкоматами и подготовку призывников в армию, где-то нужно помочь казакам с трудоустройством.

Сам Георгий Реунов, как человек в казачьем движении относительно новый, не выступал на конференции.

От лица казачьего населения о том, что жителям республики разных национальностей нужно жить дружно, стоять плечом к плечу, говорил глава Наурского района, Дмитрий Кашлюнов.

Чечня для всех

Атаман Центрального районного казачьего общества Ставропольского округа Терского войска Александр Печников родился и вырос на терско-сунженской земле, поэтому старается не пропускать казачьи мероприятия на его малой родине.

Он был на конференции от «Терека до Дона» в Грозном прошлым летом, а в этот раз поинтересовался, сдвинулось ли что-нибудь в отношении казачьего населения за минувший год.

Александр Печников. Фото: sevkavportal.ru

«Мне ответили, что за это время троих священников обеспечили жильем, дали им автомобили, а также переселили и трудоустроили в Наурском районе одну семью из Ставропольского края, которая ранее проживала в Чеченской Республике, ‒ рассказал Александр Борисович. ‒ Казаков призвали выступать с инициативами.

Я на это заметил, что казаки находятся в Чеченской Республике в таком положении, что даже проявить инициативу сложно для них».

Стесненное положение казаков прослеживалось и в других выступлениях.

Например, настоятель храма Рождества Христова станицы Наурской отец Амвросий с удовлетворением отметил, что обстановка в республике стабилизируется, но режет слух, когда казаков называют малым народом, проблемы которого надо обсуждать на таких мероприятиях.

Впрочем, острых тем на конференции не поднимали.

Как заявила заведующая сектором этнографии Академии наук Чечни Залпа Берсанова, недопонимание и даже вооруженные столкновения между казаками и чеченцами остались в прошлом. Сейчас стоит задача «строить общий дом».

«Чеченское общество (а оно включает в себя всех жителей Чеченской Республики ‒ и русских, и казаков, и представителей других национальностей, которых на территории региона проживает более 40) должно развиваться дальше ‒ и, учитывая уроки прошлого, не допускать конфронтации, ‒ изложил суть речи Залпы Берсановой Валерий Салищев. ‒ Нужно сделать Чечню местом, комфортным для проживания любой нации, независимо от вероисповедания.

​

Заведующая сектором этнографии Академии наук Чечни Залпа Берсанова (справа). Фото: t-chagaeva.livejournal.com

Мне понравилось это выступление. В нем не было лакировки действительности, указывалось на ошибки, о которых надо помнить, чтобы они не повторялись».

1