30 сентября выходит новый альбом швейцарских пионеров «новой волны», дуэта Yello. «Toy» станет 13-м в дискографии этого смешного коллектива. Участник Yello Дитер Майер (Dieter Meier) рассказал нам о новом альбоме дуэта, лучшем носителе и о том, почему его группа наконец-то решилась выступать живьём.

- Герр Майер, вы начинали работать в аналоговую эпоху. Насколько изменился сейчас ваш подход к созданию и записи нового материала?

Это просто технический вопрос. Вообще мы всегда делаем альбом сперва полностью цифровым, потом Борис Бланк (Boris Blank) привносит много аналоговых элементов - живых инструментов в обработке, шумов и так далее. Yello всегда были комбинацией электронного саунда и живых инструментов.

Борис умеет интегрировать все инструменты. Хороший пример такого рода - наши грядущие шоу, первые в карьере Yello. Если вы слышали, у нас запланировано четыре концерта в Берлине. Там будет 12 музыкантов на сцене - довольно интересная комбинация электронного саунда Бориса и трубачей, перкуссионистов и так далее.



- Почему вы никогда не выступали раньше, а теперь, когда дуэту почти сорок лет, вдруг решились?

Борис всегда считал, что наше живое выступление будет некоторым надувательством. У нас ведь очень сложный саунд - шумы, обработанные инструменты - и никакая группа это не воспроизвела бы. То есть пришлось бы выходить на сцену и делать вид, что мы играем, в то время как всё заранее записано. Это же обман! Теперь нашлось решение, появилась возможность играть с живыми музыкантами. То есть у нас вообще всё live, и мы чувствуем себя очень комфортно. Всё сошлось: у живых музыкантов, которые играют с нами, будет настоящий диалог с аудиторией, они не будут просто машинами на сцене. Мы не хотим быть машинами, как…

- Это камень в огород группы Kraftwerk?

Да! (смеётся) Я вообще-то большой фанат группы Kraftwerk, но концептуально они - полная противоположность Yello. Их подход - wir sind die Roboter («мы – роботы») - это главная загадка группы. Как c таким отношением им удаётся передавать эмоции в песнях? При том, что они стоят вчетвером за лептопами, и ничего, абсолютно ничего не происходит. Мы же будем на сцене как в джунглях! Под чутким руководством маэстро Бориса Бланка.

- И тем не менее, вы не live-band, ваши альбомы - звуковые коллажи. Как они рождаются?

Борис всё время ищет новые звуки, он в этом плане похож на учёного-исследователя. Звуки - как краски: это своего рода звуковые картины. Борис мастер, чего и говорить.



У нас необычное распределение ролей, не как в «нормальной» группе. Мой голос - инструмент, краска в общей звуковой палитре. Я ведь не певец рок-звезда с большим и мощным голосом, у нас совсем другое, да и Борису было бы не интересно работать c таким. До Yello я занимался авангардным кино, и эстетику эту принёс в наши клипы: они как маленькие фильмы-сценки, где я сам - актёр-исполнитель главной роли.

- Вы называли себя дадаистами поп-музыки…

Конечно. «Дада», развивавшаяся в Швейцарии, - важное течение в искусстве. И нам, безусловно, всегда нравился подход художников-дадаистов к искусству как к детской игре, с наивным юмором. Мы ребячливые дяди. Даже название альбома «Toy» (пер. с англ. «Игрушка») - это же дадаизм в чистом виде! Студия для Бориса, как игрушка для ребенка, - некая забава с бесконечными возможностями, которая никогда не надоедает.



Про дадаистов говорили, что у них не искусство, что эти художники - просто сумасшедшие. Вот когда Борис придумал делать лупы из плёнки, никто их не делал, нам твердили: да это же вообще не музыка! Музыку играют руками на инструментах, а что у вас? Но подход Бориса - всё в мире музыка, из любого шума можно делать коллаж и с его помощью выражать эмоции. Борис всегда хотел создавать эмоции, а не просто саунд.

- Собираетесь в Россию?

Пока трудно сказать. Я знаю, что у нас много фэнов еще со времён СССР, поэтому было бы прекрасно наконец приехать выступить и в Москве, и в Санкт-Петербурге…



- На каком носителе лучше всего слушать «Toy»?

Дело вкуса. Все зависит от того, какое качество вас устраивает. Мы делали тщательно все версии: CD, винил, цифровой вариант для загрузки. В цифровом неизбежна сильная компрессия.

Лично мы верим в динамические качества винила: если вы саунд-фрик, то это - лучший выбор. Винил не портится со временем даже от многократного проигрывания, и там - все частоты. Я бы рекомендовал издание «Toy» на виниле. Мы же, кстати, музыканты виниловой эпохи - в конце 70-х ещё никаких CD и в помине не было. Так вот нашими пластинками люди до сих пор тестируют аналоговую аппаратуру класса Hi-Fi.

- А вы что собираете и на чём?

Я сам фанат винила! У меня огромная коллекция - в основном джаз, но есть и другие стили.

Как только видишь мужчину, который прилично смотрится при бабочке, так и знай: детка, ты в пролете. А если он в клипе с Ширли Бейси снимается, ну это уже просто подтвержденный диагноз. (Я думаю, все поняли мой намек. Мало есть мужчин, чудесно смотрящихся в смокинге. И как правило это кто-то вроде Руперта Эверетта, храни господи его казачьи шаровары). Но вот и не угадали: женат Дитер. И детей у него, вроде бы, всего на одного меньше, чем у Березовского.
Мажор из Швейцарии, где, как известно, много-много диких денег, сыров и часов (к производству последних Дитер тоже руку приложил), до того как стать певцом и звездой, многое испробовал. Из колледжа (кажется, он юриспруденцию изучал) его отчислили, но это не помешало ему активно себя самообразовывать. Про то, что в гольф играл, да и вообще в азартные игры (ну так ведь Швейцария же, мать ее, кто здесь не «Игрок»?), известный факт. И даже после того, как стал звездой, продолжает пробовать себя в чем-то новом — вот что интересно. Он снимал фильмы, штук пять уже снял, наверное, это экспериментальное кино, он сам называет свое творчество искусством ради искусства. Один из фильмов назывался «Снежок», что-то то ли мистическое, то ли фантастическое, креатура в общем, полная, насколько можно доверять показаниям с чужих слов. И вроде бы даже книгу написал про древних египтян. И суперстудию звукозаписи построил, продюсерствует. Для Yello он снял семь клипов, оригиналы которых затем купил какой-то музей в качестве образцов современного искусства. А вообще-то он режиссер и оператор всех книпов группы без исключения. Снимал и на заказ: рекламу и клипы для других артистов, в частности для группы «Алфавилль» — Биг ин Жапан, клип можно посмотреть тут: http://www.youtube.com/watch?v=b0OX49tdZt4 , здесь его не размещаю, поскольку мерзок он ну просто ужасно, на мой вкус. Однако упоминаю о нем, поскольку в роли «японки» как раз жену свою Дитер и снял. Ну и счастья им. А заголовок поста — это так. Как говорят адвокаты, ради красного словца не пожалеешь и истца. 🙂
Я люблю известные, хитовые, песни Yello. Но больше всё-таки люблю не слишком хитовые. Насладимся?

А вот сольное творчество нашей звезды. Заставляет поёжиться.

Всё-таки с Хансом Рудольфом (он же Борис Бланк, автор всей музыки Yello) веселее как-то получалось, да? Был еще один участник в этой группе. По имени Карлос. По фамилии Перон. Но он покинул группу довольно давно, так что по клипам его лицо нам и не известно. Выглядит его творчество примерно так: http://www.youtube.com/watch?v=M0mH22OViGg&feature=related (опять же, не хочется засорять эфир). Думаю, не сократи он своим уходом коллектив Yello до дуэта, успеха не добился бы никто. Кстати, название группы случайно получилось созвучным слову yellow (желтый). Это просто слово (верите?).
А теперь Ширли Бейси, блистательная и великолепная всегда.

Если с музыкой всё понятно, она у Yello такая, что ни с кем не спутаешь, то со словами не всегда получалось, Дитер даже говорил в интервью, что не помнит наизусть тексты песен и вынужден их читать с листа (неудивительно, ведь группа преимущественно студийная, концертировали они мало и под «фанеру», поскольку воспроизвести все эти звуки вживую довольно проблематично). Но этот текст, по-моему, симпатичный. Хотя скорее в силу фонетики, нежели выразительности. Или просто люблю эту песню? 🙂
Слова Бориса Бланка, а также неких Маккензи и Билли, прошу прощения, что не знаю этих скромных героев чера и пернил. Я понимаю сексуальность этой песни, но в переводе опущу даже слово «ритм», хорошо? Ненавижу пошлость, а по-русски это неизбежно пошло получится. Слушать эту песню могу бесконечно долго. Надеюсь, не наскучила вам рассказом? You know that my tears
Have kept me awake
The longer you’re gone
I’ll hunger and shake
From warsaw to rome
I’ll wait out of time
With you in my heart
The rhythm divine
So won’t you come close
Bring this to an end
With each winter rose
My love I will send
So tender the night
When you hold me tight
With you in my heart
The rhythm divine
With you in my heart
The rhythm divine
You know that these tears
Have kept me awake
The longer you’re gone
I’ll hunger and shake
From warsaw to rome
I’ll wait out of time
With you in my heart
The rhythm divine
The rhythm divine
The rhythm divine
With you in my heart
The rhythm divine
Ты знаешь, что слезы не дают мне уснуть. Чем дальше ты от меня, тем сильнее мои тоска и смятение. От Варшавы и до Рима я все жду и жду, когда же в моем сердце поселишься ты — божественный мотив. Так подойди ближе, смелее. В каждой зимней розе — моя любовь. Как нежна ночь, когда ты обнимаешь меня. С тобой в моем сердце — божественный мотив.

Представленные на выставке «Византия сквозь века» экспонаты охватывают весь период существования византийской культуры (с первых веков до падения Константинополя под натиском турок, в 1453 году): скульптура, фрагменты напольных и настенных мозаик, фрагменты фресок, бронзовые литургические сосуды, ювелирные золотые изделия, перегородчатые эмали, уникальная двухметровая, шитая шёлком, плащаница XIII века из Фессалоник, иллюминированные рукописи X - XV веков, многие из которых - хрестоматийно-известные, и, конечно, живописные иконы XII - середины XV веков, к которым добавлена уникальная мозаичная «Богоматерь Эпискепсис».

Для показа в Санкт-Петербурге свои памятники предоставили музеи, библиотеки и монастыри Афин, Фессалоник, Касторьи, Верьи, Коринфа, Хиоса, Спарты, Родоса, Аргоса, Халкиды, Беотии, Серр, Лесбоса, Киклад. Никогда прежде столь представительная делегация византийского «изящного искусства» не приезжала в Россию из Греции.

Основная задача выставки - привлечь особое внимание к эстетике, художественной стилистике, красоте, гармонии византийского искусства; показать его эллинистические основы, причём не только через скульптуру и монументальную живопись, но и через ювелирные изделия.

Фрагмент напольной мозаики с изображением «Персонификации Солнца»
Поздний III - ранний IV в.в.
Археологический музей в Спарте

Византия знала и использовала иконы, исполненные в различных техниках и материалах: живописные; чеканные золотые, серебряные и медные, часто с позолотой; резные из мрамора, слоновой кости, стеатита или дерева; исполненные перегородчатой эмалью на золоте или серебре, а иногда и на меди; выложенные из мельчайших полудрагоценных камней и золочёных серебряных пластинок.

Икона прошла сложный и мучительный путь в Православной культуре, путь исканий, ересей, выработки теологических и иконографических канонов. Иконографический канон довольно жёстко ограничивал художника в разработке сюжетной линии, переключая его творческую энергию в сферу выразительных средств. В то же время, в рамках единого иконографического канона, мы не увидим одинаковых икон, не увидим «копий с копии» - каждый образ индивидуален, наполнен собственной эстетической красотой, каждый волнует душу, призывая её к совершенству, к добру и вере.

Государственный Эрмитаж обладает одним из лучших собраний византийской иконописи VII - XV веков. Один из редких памятников эрмитажного собрания - краснофонная икона XII века «Преображение», являющаяся фрагментом эпистилия. Икона была частью единого Праздничного ряда, написанного на длинной каштановой доске, затем распиленного на отдельные сцены. Сохранилось ещё несколько икон из этого же комплекса: две в монастыре Ватопед на Афоне, одна - «Воскресение Лазаря» - в Византийском музее в Афинах. Посетители выставки имеют уникальную возможность увидеть вместе афинскую и петербургскую иконы.


Мраморный рельеф «Вознесение Александра Македонского»
X-XII в.в.
Крепость Карабабас, Халкида
Hellenic Ministry of Culture and Sports

Насыщенность Константинополя замечательными памятниками древности, несомненно, сыграло важную позитивную роль в формировании рафинированного художественного стиля столицы. Со всех концов Империи, и даже из самого Рима, свозились шедевры искусства на берега Босфора. Мраморные и бронзовые скульптуры, бюсты, колонны, обелиски наводнили новую столицу. Византийцы жили, окружённые великими произведениями древней пластики, к которым они быстро привыкли и довольно спокойно воспринимали их «языческое происхождение» и «обнажённое бесстыдство». Однако нередко, особенно в провинции, с античным наследием поступали весьма просто: вырезали крест на лбу мраморного идола, тем самым освящая его и лишая языческого бога силы и власти. Именно так поступили с лицами Афродиты и мальчика I века н. э. из Афин, которые можно видеть на выставке. Если тонкий гравированный крест на лбу мальчика весьма деликатен, то лицо богини любви значительно пострадало. Ещё один образец христианизации и вторичного использования можно видеть в коллекции Эрмитажа: стенка детского саркофага с цирковыми сценами была освящена на обороте крупным четырёхконечным крестом.

Христианизировали не только идолов и мраморные плиты, но и произведения прикладного искусства, как например, бронзовую фигурку Гарпократа из собрания Эрмитажа (фрагмент канделябра или фимиамницы), и, особенно, миниатюрные драгоценные камеи, где искусство резчика легко превращало императора Каракаллу в Святого Петра, а римскую матрону в юного Христа Эммануила. Подобные переделки драгоценных вещей, конечно, были возможны лишь в столице или крупных городских центрах. Считалось также, что перенос языческих скульптур или алтарей из храмов в другие «неподобающие божеству» места, лишает их магической силы. Поэтому статуи греческих и римских богов на улицах и в зданиях Константинополя и других городов Ромейской империи воспринимались уже не как идолы, а как декоративные элементы. Правда, наряду с этим, вера в силу и магию языческих богов нередко сохранялась в массовом сознании многие столетия, активизируясь по мере необходимости. К сожалению, от античных скульптур византийской столицы мало что сохранилось.

Широко востребовано в аристократической среде Византии было искусство изготовления прочных и красивых мозаичных полов. Полы вилл, даже расположенных на островах или в отдалённых от столицы регионах, выкладывались из разноцветной мозаики. Времена года, месяцы, небесные светила, цирковые и охотничьи сцены, Орфей, Аполлон и музы, портреты знаменитых поэтов - обычный репертуар мозаичных полов ранневизантийского времени. Нередко полы с растительными и геометрическими орнаментами, птицами и животными, и даже с сюжетными изображениями, украшали и христианские храмы. Одна из таких напольных мозаик VI века, найденная в Херсонесе - византийском полисе в Крыму, была в 1853 году перевезена в Санкт-Петербург и вмонтирована в зал Афины Императорского Эрмитажа (зал № 112).

На выставке представлены фрагменты нескольких разнообразных полов такого типа. Один большой фрагмент изображает Осень - слегка пританцовывающая женская фигура в рост держит в руках покрывало, наполненное фруктами (мозаика происходит из Аргоса и датируется IV столетием).

Икона «Гостеприимство Авраама» (Ветхозаветная Троица) Ранний XV в. Византийский и Христианский музей в Афинах © Hellenic Ministry of Culture and Sports

Провозглашение христианства официальной религией Ромейской империи не очень сильно отразилось на любви женщин к драгоценным украшениям, считавшихся, по мнению христианских апологетов, атрибутами зла и низменного порока. В ювелирном искусстве раннехристианского времени (I - V века) общие тенденции формы и декора оставались довольно консервативны на протяжении нескольких столетий, тогда как в деталях наблюдалось поразительное разнообразие. В моде были как чисто золотые изделия, так и со вставками драгоценных камней и жемчуга, при этом форма камней должна была быть максимально естественной, природной. Разнообразными были и технические приёмы: литьё, чеканка, тиснение, выколотка, ажурная проволока, зернь, ложная зернь, филигрань, холодная инкрустация. В IX - X веке к этому разнообразию добавилась перегородчатая эмаль.

Сознательным хронологическим диссонансом среди византийских икон, мозаик и фресок звучит живописное полотно конца XVI столетия «Апостол Пётр» Эль Греко, которое отражает немеркнущий гений гуманистического византийского наследия. Эль Греко недаром называют последним византийским художником, последним византийским гуманистом.

Выставку сопровождают представленные в информационной зоне печатные издания, экспликации, специальные фильмы о Византии и музеях.

Куратор выставки - Юрий Александрович Пятницкий, старший научный сотрудник Сектора Византии и Ближнего Востока Отдела Востока Государственного Эрмитажа.

К выставке подготовлено иллюстрированное научное издание «Искусство дивной красоты и духовности» (Издательство Государственного Эрмитажа, 2016), автор текста - Ю. А. Пятницкий.

В Николаевском зале Государственного Эрмитажа открыта выставка византийского искусства из собраний музеев, библиотек и монастырей Греции

Государственный Эрмитаж,
 25 июня - 2 октября 2016
 Санкт-Петербург, Дворцовая пл., 2, Николаевский зал

В Государственном Эрмитаже открыта выставка «Византия сквозь века» - одно из главных событий года культурного обмена между Грецией и Россией. Организаторы выставки - Государственный Эрмитаж и Министерство культуры и спорта Греции.

Выставка охватывает период с первых веков нашей эры до падения Константинополя (а вместе с ним и Византийской империи) в 1453 году. В экспозицию вошли настенные и напольные мозаики, скульптура, фрески, золотые украшения, сосуды для литургии, иллюстрированные рукописи X -XV веков, иконы XII - середины XV века, перегородчатые эмали, а также двухметровая вышитая шелком плащаница XIII века из Фессалоник.

В выставке участвуют музеи, библиотеки и монастыри Афин, Коринфа, Родоса, Фессалоник, Лесбоса, Киклад, Касторьи, Хиоса, Спарты, Халкиды, Верьи, Беотии, Аргоса, Серр. Это первое столь масштабное представление Грецией византийского «изящного искусства» в России.

Основная задача выставки - через скульптуру, монументальную живопись и ювелирные изделия показать эллинистические основы византийского искусства, привлечь внимание к его красоте, эстетике, гармонии и художественной стилистике.

На выставке представлено все многообразие византийских икон: живописных; чеканных золотом, серебром и медью; вырезанных из мрамора или слоновой кости, дерева или стеатита; украшенных перегородчатой эмалью на серебре, золоте или меди; мозаичных икон из крошечных полудрагоценных камней и серебряных пластинок, покрытых позолотой.

В православной культуре икона прошла сложный путь выработки иконографических и теологических канонов, преодоления ересей и т.п. Иконографический канон сковывал творческую свободу художника в разработке сюжета, но манера исполнения этого сюжета становилась полем для самовыражения иконописца. В границах одного иконографического канона не встретишь двух похожих икон - каждый образ уникален.

В Государственном Эрмитаже хранится одна их лучших коллекций византийских икон VII - XV веков. К выдающимся образцам эрмитажного собрания стоит отнести краснофонную икону «Преображение» XII века. Икона входила в единый Праздничный ряд, написанный на длинной каштановой доске, но впоследствии распиленный на отдельные фрагменты. Из этого же комплекса сохранилось еще несколько икон: две в афонском монастыре Ватопед, и еще одна («Воскресение Лазаря») хранится в Византийском музее в Афинах. На выставке в Эрмитаже петербургская и афинская иконы впервые будут показаны вместе.

Столица Византии Константинополь, насыщенная памятниками прошлых, дохристианских эпох, стала тем местом, куда со всех концов империи свозились шедевры искусства Древней Греции и Древнего Рима: скульптура из мрамора и бронзы, колонны, бюсты, обелиски и пр. В окружении этих памятников древности византийцы чувствовали себя комфортно и спокойно воспринимали их «языческое происхождение» и «обнаженное бесстыдство». А вдали от столицы античные памятники нередко «христианизировали»: вырезали крест на лбу мраморной скульптуры, лишая её языческой силы и власти. На выставке можно увидеть такие «крещеные» лица Афродиты и мальчика (I века н.э.) из Афин. И если гравированный крест на лбу мальчика весьма деликатен, то лицо Афродиты значительно пострадало. Дополнит эту пару экспонатов «христианизированный» саркофаг из коллекции Эрмитажа: на стенку детского саркофага с цирковыми сценами нанесли на обороте крупный четырехконечный крест.

В экспозиции представлены и христианизированные произведения прикладного искусства: бронзовая фигурка Гарпократа (коллекция Эрмитажа), а также миниатюрные драгоценные камеи, где император Каракалла превращен в Святого Петра, а римская матрона в юного Христа Эммануила.

Еще один способ лишить языческую скульптуру или алтарь его силы состоял в том, чтобы перенести этот предмет из храма, в котором он был изначально установлен, в другое, «неподобающее божеству» место. Так, статуи греческих и римских богов, перенесенные на улицы и в здания, превращались из идолов в декоративные элементы. Тем не менее вера в языческих богов в массовом сознании нередко сохранялась еще долгие столетия и активизировалась по мере необходимости. Увы, мало что сохранилось от античной скульптуры Константинополя.

В среде византийской аристократии широко востребовано было искусство изготовления мозаичных полов. Полы вилл выкладывались разноцветной мозаикой не только в крупных городах, но и в отдаленных регионах и даже на островах. Ранневизантийские мозаичные полы представляют нам времена года, месяцы, небесные светила, сцены охоты и цирка, Аполлона и муз, Орфея, портреты знаменитых поэтов. Нередко мозаики с геометрическими и растительными орнаментами, животными и птицами, и даже с сюжетными изображениями, выкладывали и в христианских храмах. Одна из таких напольных мозаик из Херсонеса, датируемая VI веком, в 1853 году была вмонтирована в зал Афины Императорского Эрмитажа (зал № 112). Другая интересная мозаика, представленная на выставке, происходит из Аргоса: это танцующая женская фигура с покрывалом, полным фруктов, символизирующая Осень.

Раннехристианские (I - V вв.) ювелирные украшения при общих тенденциях формы и декора, поразительно разнообразны в деталях. Модными были изделия из чистого золота, с инкрустацией драгоценными камнями и жемчугом, при этом с максимально естественной, природной формой. Применялись техники литья, тиснения, чеканки, ажурной проволоки, зерни, ложной зерни, выколотки, филиграни, холодной инкрустации. В IX - X веках появились и украшения с перегородчатой эмалью.

Символом немеркнущего гения византийского наследия станет полотно Эль Греко «Апостол Петр», стоящее вне хронологических рамок экспозиции. Этого художника называют последним византийским художником и последним византийским гуманистом.

Куратор выставки - Юрий Александрович Пятницкий, старший научный сотрудник Сектора Византии и Ближнего Востока Отдела Востока Государственного Эрмитажа. К выставке подготовлено иллюстрированное научное издание «Искусство дивной красоты и духовности» (Издательство Государственного Эрмитажа, 2016), автор текста - Ю.А. Пятницкий.

  • 28.03.2019 «Портрет Доры Маар», ныне оцениваемый в $25 млн, нашли стараниями арт-детектива Артура Бранда, которого давно окрестили «Индианой Джонсом мира искусства»
  • 21.03.2019 Никогда такого не было - и вот опять. Пока все силы были брошены на охрану Репина, злоумышленники нашли брешь в охране другого здания - в Лаврушинском переулке. С утра московские радиостанции наперебой обсуждают новый «перформанс» в ГТГ. На сей раз голый
  • 19.03.2019 Концепт электрокара, вдохновленный проектами великого соотечественника, итальянцы представили в год 500-летия со дня смерти Леонардо
  • 19.03.2019 После повреждения репинского «Ивана Грозного…» и наглого похищения работы Куинджи появились опасения, что посетители блокбастера «Илья Репин» столкнутся с закручиванием гаек
  • 19.03.2019 Новый фарфор Bernardaud Les Bouquets de Fleurs de Marc Chagall представляли в ГМИИ им. А. С. Пушкина приехавшие в Москву внучки Шагала Мерет Мейер и Белла Мейер
  • 29.03.2019 Продано 50 % лотов, покупали Москва и Санкт-Петербург. Торги прошли на фоне хорошей покупательской активности
  • 27.03.2019 12 и 13 апреля 2019 года аукционный дом Hargesheimer Kunstauktionen GmbH в Дюссельдорфе (Германия) проводит очередные весенние торги «Русское искусство» и «Русские и греческие иконы»
  • 27.03.2019 Наибольшим спросом пользовались ювелирные украшения, фарфор и изделия из серебра
  • 26.03.2019 К аукциону живописи, графики и ДПИ, который состоится 28 марта, «Литфонд» подготовил 165 лотов: от иконы конца XVII века и гравюры с изображением императора Петра II первой трети XVIII века до работ наших современников
  • 26.03.2019 Традиционные двадцать лотов - это десять живописных работ, пять листов оригинальной графики, две работы в смешанной технике, одна авторская скульптура, одна фарфоровая тарелка и одна фотография
  • 12.03.2019 Такой вывод содержится в исследовании, опубликованном в марте 2019 года Бюро экономического анализа США (BEA) и Национальным эндаументом искусств (NEA)
  • 11.12.2018

The items included in the exhibition span the whole lifetime of Byzantine culture, from the early centuries to the fall of Constantinople to the Turks in 1453.

The exhibition has been organized by the State Hermitage and the Ministry of Culture and Sports of the Hellenic Republic.

The exhibition comprise sculpture; fragments of floor and wall mosaics; fragments of frescoes; bronze liturgical vessels; gold jewellery; cloisonné enamels; a unique two-metre 13th-century Shroud of Christ from Thessaloniki; illuminated manuscripts of the 10th–15th centuries, many of which are famous examples featured in books; and, of course, painted icons of the 12th to mid-15th centuries, supplemented by a unique mosaic Virgin Episkepsis.

Museums, libraries and monasteries in Athens, Thessaloniki, Kastoria, Veria, Corinth, Sparta, Rhodes, Argos, Chalcis, Boeotia, Serres, Lesbos and the Cyclades have provided items for display in St Petersburg. Never before has such a representative delegation of Byzantine “fine art” come to Russia from Greece.

The main aim of the exhibition is to draw particular attention to the aesthetics, artistic style, beauty and harmony of Byzantine art; to show its Hellenistic origins, not only through sculpture and monumental painting, but also through works of jewellery.

Byzantium acknowledged and used icons created in various techniques and materials: painted; chased in gold, silver and copper, often with gilding; carved from marble, ivory, soapstone or wood; created with cloisonné enamel on a gold, silver or occasionally copper base; made from minute semiprecious stones and gilded silver plaques.

The icon travelled a difficult and painful course in Orthodox Christian culture, a course of searchings, heresies, the establishment of theological and iconographic canons. The iconographic canon restricted an artist quite severely in the development of the subject line, directing his creative energy into the sphere of means of expression. At the same time, within the bounds of a single iconographic canon, we do not find identical icons, we do not see “copies of a copy”. Each image is individual, filled with its own aesthetic beauty; each stirs the soul, issuing a summons to perfection, goodness and faith.

The State Hermitage possesses one of the finest collections of Byzantine icons of the 7th–15th centuries. One of the rare pieces in the Hermitage collection is a 12th-century icon of the Transfiguration with a red ground that was an element of an epistyle. The icon was a part of a single Festivals row painted on a long chestnut-wood panel, later sawn into separate scenes. A few icons from this complex have survived: two are in the Monastery of Vatopedi on Mount Athos; another, The Raising of Lazarus, is in the Byzantine Museum in Athens. Visitors to the exhibition will have the unique opportunity to see the Athens and Petersburg icons together.

Constantinople’s wealth of remarkable works of Antiquity undoubtedly played an important positive role in the formation of the city’s refined artistic style. From all corners of the empire, and even from Rome itself, masterpieces were transported to the shores of the Bosphorus. Marble and bronze sculptures, busts, columns and obelisks flooded into the new capital. The Byzantines lived surrounded by great works of ancient plastic art, to which they quickly became accustomed, quite calmly accepting their “pagan origin” and “naked shamelessness”. Fairly often, though, especially in the provinces, people treated the legacy of Antiquity in a very simple manner: they would carve a cross on the forehead of a marble idol, thus sanctifying it and stripping the pagan deity of its power and authority. That is just what was done with the faces of Aphrodite and a boy from the 1st century AD from Athens included in the exhibition. While the finely engraved cross on the boy’s forehead was added with great sensitivity and tact, the face of the goddess of love suffered considerably. One more example of such Christianisation and re-use can be found in the Hermitage collection: the wall of a child’s sarcophagus carrying circus scenes was hallowed by a large Greek cross on the reverse.

The Christianization extended not only to idols and marble slabs, but also to works of applied art. Examples are a bronze figure of Harpocrates (a fragment of a candelabrum or thymiaterion – incense burner) from the Hermitage collection and especially miniature precious cameos, where a skilled carver easily turned the emperor Caracalla into Saint Peter and a Roman matron into a young Christ Emmanuel. Such transformations of precious items were, of course, only possible in the capital or major urban centres. It was also considered that the removal of pagan sculptures or altars from temples to other places “unbefitting a deity” would deprive them of their magical power. Consequently, the statues of Greek and Roman gods on the streets and in the buildings of Constantinople and other cities of the Eastern Roman Empire were no longer perceived as idols, but as decorative features. Admittedly, at the same time, a belief in the power and magic of the pagan deities quite often endured in the mass consciousness, coming to the fore at moments of need. Sadly, few of the ancient sculptures that were once in the Byzantine capital have survived.

The art of producing durable and attractive mosaic floors was much in demand among the aristocracy of Byzantium. The floors of villas, even those located on the islands or regions remote from the capital, were made from colourful mosaics. The seasons, months, heavenly bodies, circus and hunting scenes, Orpheus, Apollo and the muses, portraits of famous poets made up the usual repertoire of early Byzantine mosaic floors. Quite often floors with plant and geometric ornamentation, birds and animals, and even narrative subjects, also featured Christian churches. One such floor mosaic from the 6th century, found in Chersonesus, the Byzantine polis in the Crimea, was brought to St Petersburg in 1853 and installed in the Athens Hall of the Imperial Hermitage (now Hall 112).

The exhibition includes parts of several different floors of this type. One large fragment depicts Autumn in the form of a full-length female figure moving with a slight dancing step and holding a cloth filled with fruit. This mosaic comes from Argos and dates from the 4th century.

The proclamation of Christianity as the official religion of the Eastern Roman Empire had no great impact on women’s love of expensive adornments that Christian authors declared to be attributes of evil and a low vice. In the jewellery of the early Christian period (1st–5th centuries), the general tendencies in shape and decoration remained fairly conservative over several centuries, while there was an astonishing variety in the details. The fashion was for both pure gold articles and those with inset precious stones and pearls, with the shape of the stones being as close as possible to that provided by nature. The range of techniques employed was also large: casting, chasing, stamping, raising, wirework, granulation (and false granulation), filigree and cold inlay. In the 9th–10th centuries cloisonné enamel was added to this arsenal.

A striking chronological dissonance among the Byzantine icons, mosaics and frescoes is sounded by the late 16th-century painting of The Apostle Peter by El Greco that reflects the unfading genius of the Humanistic Byzantine legacy. It is not for nothing that people speak of El Greco as the last Byzantine artist and the last Byzantine Humanist.

The exhibition is accompanied by printed publications, explications and special films about Byzantium and the museums in the information zone.

The exhibition curator is Yuri Alexandrovich Pyatnitsky, senior researcher of the Byzantium and Middle East Sector of the State Hermitage’s Department of the East.

An illustrated scholarly publication in Russian has been prepared for the exhibition (Art of Miraculous Beauty and Spirituality; State Hermitage Publishing House, 2016) with text by Yuri Pyatnitsky.