У русского царя в чертогах есть палата:
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
№4
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
№8
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен,
Ни плясок, ни охот, - а все плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
№12
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года.
Нередко медленно меж ими я брожу
№16
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
№20
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой... Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним - и не свожу
№24
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
№28
Там грусть великая. Кругом - густая мгла;
За ним - военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
№32
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье, -
Но Доу дал ему такое выраженье.
О вождь несчастливый! Суров был жребий твой:
№36
Все в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
№40
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
№44
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
№48
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко, -
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь! как ратник молодой,
№52
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -
О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
№56
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!
U russkogo tsarya v chertogakh yest palata:
Ona ne zolotom, ne barkhatom bogata;
Ne v ney almaz ventsa khranitsya za steklom;
No sverkhu donizu, vo vsyu dlinu, krugom,
Svoyeyu kistiyu svobodnoy i shirokoy
Yee razrisoval khudozhnik bystrookoy.
Tut net ni selskikh nimf, ni devstvennykh madonn,
Ni favnov s chashami, ni polnogrudykh zhen,
Ni plyasok, ni okhot, - a vse plashchi, da shpagi,
Da litsa, polnye voinstvennoy otvagi.
Tolpoyu tesnoyu khudozhnik pomestil
Syuda nachalnikov narodnykh nashikh sil,
Pokrytykh slavoyu chudesnogo pokhoda
I vechnoy pamyatyu dvenadtsatogo goda.
Neredko medlenno mezh imi ya brozhu
I na znakomye ikh obrazy glyazhu,
I, mnitsya, slyshu ikh voinstvennye kliki.
Iz nikh uzh mnogikh net; drugiye, koikh liki
Yeshche tak molody na yarkom polotne,
Uzhe sostarilis i niknut v tishine
Glavoyu lavrovoy... No v sey tolpe surovoy
Odin menya vlechet vsekh bolshe. S dumoy novoy
Vsegda ostanovlyus pred nim - i ne svozhu
S nego moikh ochey. Chem doleye glyazhu,
Tem boleye tomim ya grustiyu tyazheloy.
On pisan vo ves rost. Chelo, kak cherep goly,
Vysoko losnitsya, i, mnitsya, zalegla
Tam grust velikaya. Krugom - gustaya mgla;
Za nim - voyenny stan. Spokoyny i ugryumy,
On, kazhetsya, glyadit s prezritelnoyu dumoy.
Svoyu li tochno mysl khudozhnik obnazhil,
Kogda on takovym yego izobrazil,
Ili nevolnoye to bylo vdokhnovenye, -
No Dou dal yemu takoye vyrazhenye.
O vozhd neschastlivy! Surov byl zhreby tvoy:
Vse v zhertvu ty prines zemle tebe chuzhoy.
Nepronitsayemy dlya vzglyada cherni dikoy,
V molchanye shel odin ty s mysliyu velikoy,
I, v imeni tvoyem zvuk chuzhdy nevzlyubya,
Svoimi krikami presleduya tebya,
Narod, tainstvenno spasayemy toboyu,
Rugalsya nad tvoyey svyashchennoy sedinoyu.
I tot, chey ostry um tebya i postigal,
V ugodu im tebya lukavo poritsal...
I dolgo, ukreplen mogushchim ubezhdenyem,
Ty byl nekolebim pred obshchim zabluzhdenyem;
I na poluputi byl dolzhen nakonets
Bezmolvno ustupit i lavrovy venets,
I vlast, i zamysel, obdumanny gluboko, -
I v polkovykh ryadakh sokrytsya odinoko.
Tam, ustarely vozhd! kak ratnik molodoy,
Svintsa vesely svist zaslyshavshy vpervoy,
Brosalsya ty v ogon, ishcha zhelannoy smerti, -
O lyudi! zhalky rod, dostoyny slez i smekha!
Zhretsy minutnogo, poklonniki uspekha!
Kak chasto mimo vas prokhodit chelovek,
Nad kem rugayetsya slepoy i buyny vek,
No chey vysoky lik v gryadushchem pokolenye
Poeta privedet v vostorg i v umilenye!
E heccrjuj wfhz d xthnjuf[ tcnm gfkfnf: 11.1. Стихотворение
Формулировка стратагемы восходит к собранию народных песен и баллад, изданному «Музыкальной палатой» Юэфу, основанной ханьским императором У Ди (140-87 до н. э.). Назначением «Музыкальной палаты» было записывать литературные и народные стихи и песни. 18.1. Объяснительное стихотворение
Краткой формулировке Стратагемы № 18 уже более 1200 лет. Мы находим ее в стихотворении Ду Фу (712–770), знаменитейшего после Ли Бо (701–762) поэта эпохи Тан, одного из более чем 2300 поэтов этого периода расцвета китайской литературы, от которого до 2.4. Первое стихотворение
Девятилетний ребенок в Луцке написал стихотворение "Надія":
Ні долі, ні волі у мене нема,
Зосталася тільки надія одна:
Надія вернутись ще раз на Вкраїну,
Поглянуть іще раз на рідну країну,
Поглянуть іще раз на синій Дніпро, -
Там жити чи вмерти, мені Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина
Есть что-то особенное в том, что этот музей москвичи называют просто Пушкинским. Ведь в России искусство и творчество великого поэта давно уже стали синонимами изящества. Первоначально Государственный 17. Договор с дьяволом, написанный и подписанный Фаустом, и приговор от имени Андроника-Христа, написанный в то же время от имени Бога
Напомним важный факт, обнаруженный нами при анализе жизнеописания Андроника-Христа и описанный в нашей книге «Царь Славян», гл. 2:6. Никита М. Б. Барклай де Толли
Князь Михаил Богданович Барклай де Толли родился в 1761 г. Он происходил из древнего шотландского рода. В 1767 г. Михаил Богданович был записан на военную службу в Новотроицкий кирасирский полк. Воспитание получил в доме своего дяди по матери, бригадира Виктор Безотосный
Солдат, военный министр, полководец
Барклай де Толли
Официальные заслуги Михаила Богдановича Барклая де Толли были налицо. Он занимал высшие посты в армии, носил чин генерал-фельдмаршала, удостоился самого престижного военного ордена Святого Георгия Михаил Барклай-де-Толли
В истории грозы 12-го года фигура полководца М.Б. Барклая-де-Толли с его отступательной стратегией по сей день вызывает жаркие споры исследователей и любителей отечественной военной истории. Его личность в самых разных тонах и полутонах Солдат, военный министр, полководец
Барклай де Толли
Виктор Безотосный
Официальные заслуги Михаила Богдановича Барклая де Толли были налицо. Он занимал высшие посты в армии, носил чин генерал-фельдмаршала, удостоился самого престижного военного ордена Святого Георгия Барклай-де-Толли Михаил Богданович
Сражения и победыВыдающийся российский полководец, военный министр, генерал-фельдмаршал, командующий русской армией на начальном этапе Отечественной войны 1812 г. и командующий объединенной русско-прусской армией в заграничном походе Глава 17
Слава – Коновницыну, Дохтурову и Барклаю!!!
Энергичный и хладнокровный Петр Петрович Коновницын успел-таки отвести войска назад – на 300–400 метров, а кое-где и на километр – за Семеновский овраг, где, используя высоты, спешно принялся организовывать новую У русского царя в чертогах есть палата: Она не золотом, не бархатом богата; Не в ней алмаз венца хранится за стеклом: Но сверху до низу, во всю длину, кругом, Своею кистию свободной и широкой Ее разрисовал художник быстро-окой. Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадон, Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен, Ни плясок, ни охот, - а всё плащи, да шпаги, 10
Да лица, полные воинственной отваги. Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года. Нередко медленно меж ими я брожу И на знакомые их образы гляжу, И, мнится, слышу их воинственные клики. Из них уж многих нет; другие, коих лики Еще так молоды на ярком полотне, 20
Уже состарелись и никнут в тишине Главою лавровой...
Но в сей толпе суровой Один меня влечет всех больше. С думой новой Всегда остановлюсь пред ним - и не свожу С него моих очей. Чем долее гляжу, Тем более томим я грустию тяжелой. Он писан во весь рост. Чело, как череп голый, Высоко лоснится, и, мнится, залегла Там грусть великая. Кругом - густая мгла; За ним - военный стан. Спокойный и угрюмый, 30
Он, кажется, глядит с презрительною думой. Свою ли точно мысль художник обнажил, Когда он таковым его изобразил, Или невольное то было вдохновенье, - Но Доу дал ему такое выраженье. О вождь несчастливый!...
Суров был жребий твой: Всё в жертву ты принес земле тебе чужой. Непроницаемый для взгляда черни дикой, В молчаньи шел один ты с мыслию великой, И в имени твоем звук чуждый не взлюбя, 40
Своими криками преследуя тебя, Народ, таинственно спасаемый тобою, Ругался над твоей священной сединою. И тот, чей острый ум тебя и постигал, В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем, Ты был неколебим пред общим заблужденьем; И на полу-пути был должен наконец Безмолвно уступить и лавровый венец, И власть, и замысел, обдуманный глубоко, - 50
И в полковых рядах сокрыться одиноко. Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Свинца веселый свист заслышавший впервой, Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, - ............................
............................
О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха! Жрецы минутного, поклонники успеха! Как часто мимо вас проходит человек, Над кем ругается слепой и буйный век,
Jyf yt pjkjnjv, yt ,fh
автора
Кондрашов Анатолий Павлович
автора
фон Зенгер Харро
