О.Генри был мастером коротких рассказов, очень коротких, такие любят американцы вечно спешащие по своим делам. Да и рассказы его особенные, их развязка, как правило, неожиданна и приятна. Русскому читателю О. Генри известен по таким рассказам как «Дары волхвов», «Последний лист» и «Вождь краснокожих». Очень популярно его издание «Короли и капуста», но сколько раз я ни бралась читать это объемное произведение, так и не смогла дочитать до конца. Да не беритесь вовсе…

Много очень много у О. Генри рассказов, которые действительно стоит прочитать. Вот небольшой список тех, самых лучших, которые вы найдете на нашем сайте.

О. Генри. Дары волхвов (самый известный рассказ О. Генри)

Один доллар восемьдесят семь центов. Это было все. Из них шестьдесят центов монетками по одному центу. За каждую из этих монеток пришлось торговаться с бакалейщиком, зеленщиком, мясником так, что даже уши горели от безмолвного неодобрения, которое вызывала подобная бережливость. Делла пересчитала три раза. Один доллар восемьдесят семь центов. А завтра рождество.

Единственное, что тут можно было сделать, это хлопнуться на старенькую кушетку и зареветь. Именно так Делла и поступила. Откуда напрашивается философский вывод, что жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают.

О. Генри. Дары волхвов (продолжение)

Пока хозяйка дома проходит все эти стадии, оглядим самый дом. Меблированная квартирка за восемь долларов в неделю. В обстановке не то чтобы вопиющая нищета, но скорее красноречиво молчащая бедность. Внизу, на парадной двери, ящик для писем, в щель которого не протиснулось бы ни одно письмо, и кнопка электрического звонка, из которой ни одному смертному не удалось бы выдавить ни звука. К сему присовокуплялась карточка с надписью: «М-р Джеймс Диллингхем Юнг» «Диллингхем» развернулось во всю длину в недавний период благосостояния, когда обладатель указанного имени получал тридцать долларов в неделю. Теперь, после того как этот доход понизился до двадцати долларов, буквы в слове «Диллингхем» потускнели, словно не на шутку задумавшись: а не сократиться ли им в скромное и непритязательное «Д»? Но когда мистер Джеймс Диллингхем Юнг приходил домой и поднимался к себе на верхний этаж, его неизменно встречал возглас: «Джим!» и нежные объятия миссис Джеймс Диллингхем Юнг, уже представленной вам под именем Деллы. А это, право же, очень мило.

Делла кончила плакать и прошлась пуховкой по щекам. Она теперь стояла у окна и уныло глядела на серую кошку, прогуливавшуюся по серому забору вдоль серого двора. Завтра рождество, а у нее только один доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Долгие месяцы она выгадывала буквально каждый цент, и вот все, чего она достигла. На двадцать долларов в неделю далеко не уедешь. Расходы оказались больше, чем она рассчитывала. С расходами всегда так бывает. Только доллар восемьдесят семь центов на подарок Джиму! Ее Джиму! Сколько радостных часов она провела, придумывая, что бы такое ему подарить к рождеству. Что-нибудь совсем особенное, редкостное, драгоценное, что-нибудь, хоть чуть-чуть достойное высокой чести принадлежать Джиму.

В простенке между окнами стояло трюмо. Вам никогда не приходилось смотреться в трюмо восьмидолларовой меблированной квартиры? Очень худой и очень подвижной человек может, наблюдая последовательную смену отражений в его узких створках, составить себе довольно точное представление о собственной внешности. Делле, которая была хрупкого сложения, удалось овладеть этим искусством.

Она вдруг отскочила от окна и бросилась к зеркалу. Глаза ее сверкали, но с лица за двадцать секунд сбежали краски. Быстрым движением она вытащила шпильки и распустила волосы.

Надо вам сказать, что у четы Джеймс. Диллингхем Юнг было два сокровища, составлявших предмет их гордости. Одно золотые часы Джима, принадлежавшие его отцу и деду, другое волосы Деллы. Если бы царица Савская проживала в доме напротив, Делла, помыв голову, непременно просушивала бы у окна распущенные волосы — специально для того, чтобы заставить померкнуть все наряди и украшения ее величества. Если бы царь Соломон служил в том же доме швейцаром и хранил в подвале все свои богатства, Джим, проходя мимо; всякий раз доставал бы часы из кармана — специально для того, чтобы увидеть, как он рвет на себе бороду от зависти.

И вот прекрасные волосы Деллы рассыпались, блестя и переливаясь, точно струи каштанового водопада. Они спускались ниже колен и плащом окутывали почти всю ее фигуру. Но она тотчас же, нервничая и торопясь, принялась снова подбирать их. Потом, словно заколебавшись, с минуту стояла неподвижно, и две или три слезинки упали на ветхий красный ковер.

Старенький коричневый жакет на плечи, старенькую коричневую шляпку на голову — и, взметнув юбками, сверкнув невысохшими блестками в глазах, она уже мчалась вниз, на улицу.

Вывеска, у которой она остановилась, гласила: «M-me Sophronie. Всевозможные изделия из волос», Делла взбежала на второй этаж и остановилась, с трудом переводя дух.

— Не купите ли вы мои волосы? — спросила она у мадам.

— Я покупаю волосы, — ответила мадам. — Снимите шляпу, надо посмотреть товар.

Снова заструился каштановый водопад.

— Двадцать долларов, — сказала мадам, привычно взвешивая на руке густую массу.

— Давайте скорее, — сказала Делла.

Следующие два часа пролетели на розовых крыльях — прошу прощенья за избитую метафору. Делла рыскала по магазинам в поисках подарка для Джима.

Наконец, она нашла. Без сомнения, что было создано для Джима, и только для него. Ничего подобного не нашлось в других магазинах, а уж она все в них перевернула вверх дном, Это была платиновая цепочка для карманных часов, простого и строгого рисунка, пленявшая истинными своими качествами, а не показным блеском, — такими и должны быть все хорошие вещи. Ее, пожалуй, даже можно было признать достойной часов. Как только Делла увидела ее, она поняла, что цепочка должна принадлежать Джиму, Она была такая же, как сам Джим. Скромность и достоинство — эти качества отличали обоих. Двадцать один доллар пришлось уплатить в кассу, и Делла поспешила домой с восемьюдесятью семью центами в кармане. При такой цепочке Джиму в любом обществе не зазорно будет поинтересоваться, который час. Как ни великолепны были его часы, а смотрел он на них часто украдкой, потому что они висели на дрянном кожаном ремешке.

Дома оживление Деллы поулеглось и уступило место предусмотрительности и расчету. Она достала щипцы для завивки, зажгла газ и принялась исправлять разрушения, причиненные великодушием в сочетании с любовью. А это всегда тягчайший труд, друзья мои, исполинский труд.

Не прошло и сорока минут, как ее голова покрылась крутыми мелкими локончиками, которые сделали ее удивительно похожей на мальчишку, удравшего с уроков. Она посмотрела на себя в зеркало долгим, внимательным и критическим взглядом.

«Ну, — сказала она себе, — если Джим не убьет меня сразу, как только взглянет, он решит, что я похожа на хористку с Кони-Айленда. Но что же мне было делать, ах, что же мне было делать, раз у меня был только доллар и восемьдесят семь центов!»

В семь часов кофе был сварен, раскаленная сковорода стояла на газовой плите, дожидаясь бараньих котлеток

Джим никогда не запаздывал. Делла зажала платиновую цепочку в руке и уселась на краешек стола поближе к входной двери. Вскоре она услышала его шаги внизу на лестнице и на мгновение побледнела. У нее была привычка обращаться к богу с коротенькими молитвами по поводу всяких житейских мелочей, и она торопливо зашептала:

— Господи, сделай так, чтобы я ему не разонравилась.

Дверь отворилась, Джим вошел и закрыл ее за собой. У него было худое, озабоченное лицо. Нелегкое дело в двадцать два года быть обремененным семьей! Ему уже давно нужно было новое пальто, и руки мерзли без перчаток.

Джим неподвижно замер у дверей, точно сеттера учуявший перепела. Его глаза остановились на Делле с выражением, которого она не могла понять, и ей стало Страшно. Это не был ни гнев, ни удивление, ни упрек, ни ужас — ни одно из тех чувств, которых можно было бы ожидать. Он просто смотрел на нее, не отрывая взгляда, в лицо его не меняло своего странного выражения.

Делла соскочила со стола и бросилась к нему.

— Джим, милый, — закричала она, — не смотри на меня так. Я остригла волосы и продала их, потому что я не пережила бы, если б мне нечего было подарить тебе к рождеству. Они опять отрастут. Ты ведь не сердишься, правда? Я не могла иначе. У меня очень быстро растут волосы. Ну, поздравь меня с рождеством, Джим, и давай радоваться празднику. Если б ты знал, какой я тебе подарок приготовила, какой замечательный, чудесный подарок!

— Ты остригла волосы? — спросил Джим с напряжением, как будто, несмотря на усиленную работу мозга, он все еще не мог осознать этот факт.

— Да, остригла и продала, — сказала Делла. — Но ведь ты меня все равно будешь любить? Я ведь все та же, хоть и с короткими волосами.

Джим недоуменно оглядел комнату.

— Так, значит, твоих кос уже нет? — спросил он с бессмысленной настойчивостью.

— Не ищи, ты их не найдешь, — сказала Делла. — Я же тебе говорю: я их продала — остригла и продала. Сегодня сочельник, Джим. Будь со мной поласковее, потому что я это сделала для тебя. Может быть, волосы на моей голове и можно пересчитать, — продолжала она, и ее нежный голос вдруг зазвучал серьезно, — но никто, никто не мог бы измерить мою любовь к тебе! Жарить котлеты, Джим?

И Джим вышел из оцепенения. Он заключил свою Деллу в объятия. Будем скромны и на несколько секунд займемся рассмотрением какого-нибудь постороннего предмета. Что больше — восемь долларов в неделю или миллион в год? Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли драгоценные дары, но среди них не было одного. Впрочем, эти туманные намеки будут разъяснены далее.

Джим достал из кармана пальто сверток и бросил его на стол.

— Не пойми меня ложно, Делл, — сказал он. — Никакая прическа и стрижка не могут заставить меня разлюбить мою девочку. Но разверни этот сверток, и тогда ты поймешь, почему я в первую минуту немножко оторопел.

Белые проворные пальчики рванули бечевку и бумагу. Последовал крик восторга, тотчас же — увы! — чисто по женски сменившийся потоком слез и стонов, так что потребовалось немедленно применить все успокоительные средства, имевшиеся в распоряжении хозяина дома.

Ибо на столе лежали гребни, тот самый набор гребней один задний и два боковых, — которым Делла давно уже благоговейно любовалась в одной витрине Бродвея. Чудесные гребни, настоящие черепаховые, с вделанными в края блестящими камешками, и как раз под цвет ее каштановых волос. Они стоили дорого… Делла знала это, — и сердце ее долго изнывало и томилось от несбыточного желания обладать ими. И вот теперь они принадлежали ей, но нет уже прекрасных кос, которые украсил бы их вожделенный блеск.

Все же она прижала гребни к груди и, когда, наконец, нашла в себе силы поднять голову и улыбнуться сквозь слезы, сказала:

— У меня очень быстро растут волосы, Джим!

Тут она вдруг подскочила, как ошпаренный котенок, и воскликнула:

— Ах, боже мой!

Ведь Джим еще не видел ее замечательного подарка. Она поспешно протянула ему цепочку на раскрытой ладони. Матовый драгоценный металл, казалось, заиграл в лучах ее бурной и искренней радости.

— Разве не прелесть, Джим? Я весь город обегала, покуда нашла это. Теперь можешь хоть сто раз в день смотреть, который час. Дай-ка мне часы. Я хочу посмотреть, как это будет выглядеть все вместе.

Но Джим, вместо того чтобы послушаться, лег на кушетку, подложил обе руки под голову и улыбнулся.

— Делл, — сказал он, — придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты.

Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы.

И напоследок, цитата О. Генри.

«It ain’t the roads we take; it’s what’s inside of us that makes us turn out the way we do»
«Дело не в дороге, которую мы выбираем. То, что внутри нас, заставляет нас выбирать дорогу»

Hello, everyone!

What is your favourite holiday of the year? Wait! Don’t answer, please. I’ll try to guess. I believe it’s Christmas. It’s magic time full of joy, love and presents, of course.

Do you know who invented the tradition of giving presents? You might have already heard about the Three Wise Men who followed a star to visit Jesus Christ when he was a baby and to give him presents: gold, frankincense, and murrh. This is how the tradition started. Today we are going to read a short story written by O. Henry, an American writer, “The Gift of the Magi”. Hope you will like it.

The Gift of the Magi

One dollar and eighty-seven cents. That was all. And sixty cents of it was in pennies. Pennies saved one and two at a time by bulldozing the grocer and the vegetable man and the butcher. Three times Della counted it. One dollar and eighty-seven cents. And the next day would be Christmas.

There was clearly nothing left to do but flop down on the shabby little couch and howl. So Della did it. It is true that life is made up of sobs, sniffles, and smiles, with sniffles predominating.

Della finished her cry and attended to her cheeks with the powder rag. She stood by the window and looked out dully at a grey cat walking a grey fence in a grey backyard. Tomorrow would be Christmas Day, and she had only $1.87 to buy Jim a present. Her Jim. She had been saving every penny she could for months, with this result. Her husband Mr. James Dillingham Young or Jim, as Della called him at home, was paid only $20 per week. Twenty dollars a week doesn"t go far. Expenses had been greater than she had calculated. They always are. Many happy hours she had spent planning for something nice for him. Something fine and rare – something worthy of the honour of being owned by Jim.

Suddenly she whirled from the window and stood before the glass. Her eyes were shining brilliantly, but her face had lost its colour within twenty seconds. Rapidly she pulled down her hair and let it fall to its full length.

Down fell the brown cascade

Now, there were two treasures in which they both took a mighty pride. One was Jim"s gold watch that had been his father"s and his grandfather"s. The other was Della"s hair.

So now Della"s beautiful hair fell about her, shining like a cascade of brown waters. It reached below her knee and made itself almost a garment for her. And then she did it up again nervously and quickly. Once she faltered for a minute and stood still while a tear or two splashed on the worn red carpet.

She put on her old brown jacket and old brown hat. With the brilliant sparkle still in her eyes, she ran out of the door and down the stairs to the street.

Where she stopped the sign read: "Mme Sofronie. Hair Goods of All Kinds." The old woman bought hair.

«Will you buy my hair?» asked Della, panting.

«I buy hair,» said Madame. «Take your hat off and let"s have a look at it.»

Down fell the brown cascade.

«Twenty dollars,» said Madame, lifting the mass with a practiced hand.

«Give it to me quickly,» said Della.

Oh, and the next two hours Della was flying on rosy wings. She was ransacking the stores for Jim"s present.

She found it at last. It surely had been made for Jim and no one else. There was no other like it in any of the stores, and she had turned all of them inside out. It was a platinum fob chain simple in design as all good things should be. It was even worthy of The Watch. As soon as she saw it she knew that it must be Jim"s. It was like him. Quietness and value — the description applied to both. Twenty-one dollars they took from her for it, and she hurried home with the 78 cents.

At home Della got out her curling irons, lighted the gas and went to work. Within forty minutes her head was covered with tiny, close-lying curls that made her look wonderfully like a truant schoolboy. She looked at her reflection in the mirror long, carefully, and critically.

«If Jim doesn"t kill me,» she said to herself, «before he takes a second look at me, he"ll say I look like a Coney Island chorus girl. But what could I do — oh! what could I do with a dollar and eighty-seven cents?»

At 7 o"clock the coffee was made and the frying-pan was on the stove hot and ready to cook the chops. Jim was never late. Della doubled the fob chain in her hand and sat on the corner of the table near the door that he always entered. Then she heard his steps on the stair away down on the first flight, and she turned white for just a moment. She had a habit of saying little silent prayers about the simplest everyday things, and now she whispered: «Please, God, make him think I am still pretty.»

The door opened and Jim stepped in and closed it. He looked thin and very serious. Poor fellow, he was only twenty-two — and to be burdened with a family! He needed a new overcoat and he was without gloves.

Jim stepped inside the door, as immovable as a setter at the scent of quail. His eyes were fixed upon Della, and there was an expression in them that she could not read, and it terrified her. It was not anger, nor surprise, nor disapproval, nor horror, nor any of the sentiments that she had been prepared for. He simply stared at her fixedly with that peculiar expression on his face.

Della jumped off the table and went to him.

«Jim, darling,» she cried, «don"t look at me that way. I had my hair cut off and sold it because I couldn"t have lived through Christmas without giving you a present. It"ll grow out again. I just had to do it. My hair grows awfully fast. Say "Merry Christmas!" Jim, and let"s be happy. You don"t know what a nice-what a beautiful, nice gift I"ve got for you.»

«You"ve cut off your hair?» asked Jim as if he had not arrived at that fact yet.

«Cut it off and sold it,» said Della. «Don"t you like me just as well, anyhow? I"m me without my hair, ain"t I?»

Jim looked about the room curiously. «You say your hair is gone?» he said, with an air almost of idiocy.

«You needn"t look for it,» said Della. «It"s sold, I tell you — sold and gone, too. It"s Christmas Eve, boy. Be good to me, for it went for you. Maybe the hairs of my head were numbered,» she went on with a sudden serious sweetness, «but nobody could ever count my love for you. Shall I put the chops on, Jim?»

Jim seemed to wake out of his trance quickly. He enfolded his Della. Jim drew a package from his overcoat pocket and threw it upon the table.

«Don"t make any mistake, Dell,» he said, «about me. I don"t think there"s anything in the way of a haircut that could make me like my girl any less. But if you unwrap that package you may see why I was so shocked when I saw you at first.»

White fingers tore the string and paper. And then a scream of joy came out which quickly changed to hysterical tears and wails. For there lay The Combs – the set of combs that Della had worshipped for long in a Broadway window. Beautiful combs, pure tortoise-shell, with jewelled rims – just the shade to wear in the beautiful vanished hair. They were expensive combs, she knew, and her heart had simply craved and yearned over them without the least hope of possession. And now, they were hers, but the hair was gone.

She hugged them to her bosom, and with tears in her eyes and a smile, was able to say: «My hair grows so fast, Jim!» And then Della leaped up like a little cat and cried, «Oh, oh!» Jim had not yet seen his beautiful present. She held it out to him eagerly upon her open palm.

«Isn"t it a dandy, Jim? I hunted all over town to find it. You"ll have to look at the time a hundred times a day now. Give me your watch. I want to see how it looks on it.»

Instead of obeying, Jim tumbled down on the couch and put his hands under the back of his head and smiled.

«Dell,» said he, «let"s put our Christmas presents away and keep them for a while. They"re too nice to use just at present. I sold the watch to get the money to buy your combs. And now suppose you put the chops on.»

The magi, as you know, were wise men — wonderfully wise men — who brought gifts to the Babe in the manger. They invented the art of giving Christmas presents. Being wise, their gifts were no doubt wise ones. And here I have told you the story of two foolish children who unwisely sacrificed for each other the greatest treasures of their house. But let it be said that of all who give gifts these two were the wisest. Of all who give and receive gifts, such as they are wisest. Everywhere they are wisest. They are the magi.

Helpful Words and Notes

gift – дар, подарок

magi /ˈmeɪdʒaɪ/ – the Three Kings or the Three Wise Men – маги, волхвы. (Словом «волхвы» в Евангелии обозначали магов, пришедших к младенцу Иисусу с дарами, — золотом, ладаном и миррой.)

manger /ˈmeɪndʒə/ – ясли

shabby – потертый, потрепанный

couch – подушечка диванная

sob – рыдание

to sniffle – говорить в нос, сопеть

to howl – стонать, завывать

worthy – достойный, стоящий

rare – редкий

to own – владеть; an owner – владелец

powder rag – пуховка

treasure /ˈtreʒə/ – сокровище

to whirl /wɜːl/ – кружиться (зд. метнуться)

to falter /ˈfɔːltə/ – ослабеть, пошатнуться

sparkle /ˈspɑːkl/ – блеск

to pant – тяжело дышать, задыхаться

to ransack = to look for – искать

fob – кармашек для часов

chain – цепочка

quietness and value – скромность и достоинство

curling irons – щипцы для завивки

truant schoolboy – школьник, прогуливающий уроки

a Coney Island chorus girl – a woman who dances in a chorus line as a part of a stage production or play. Della knows that her hair now looks un natural and artificially primped. She looks cheap.

prayer /preə/ – молитва

to whisper – шептать

burden – обуза

to be burdened with smth – быть обремененным чем-либо

im movable – неподвижный

quail /kweɪl/ – перепелка

to terrify – ужасать, пугать

dis approval – неодобрение

idiocy /ˈɪdiəsi/ – идиотизм

chop – котлета (отбивная)

to enfold = to hug – окутывать, обнимать

rim – край

to vanish – исчезать

to crave – страстно желать

to yearn /jɜːn/ – тосковать по чему-либо

to draw (drew, drawn) – рисовать; тянуть

to wrap / un wrap – заворачивать в бумагу / разворачивать

wails – вопли, завывания

comb /kəʊm/ – гребень, расческа

tortoise – черепаха (сухопутная)

bosom – грудь

palm /pɑːm/ – ладонь

to obey /əʊˈbeɪ/– слушаться, повиноваться

to tumble – свалиться, скатиться, резко падать

to sacrifice /ˈsækrɪfaɪs/ – жертвовать

wise – wisely – un wisely – неразумно

Exercises

1. Say whether these sentences are true or false. Correct them if they are false.

  • Della wanted to buy Jim a present for his birthday.
  • Della saved the money for a month.
  • Jim was paid $20 per week.
  • Della’s hair was blond.
  • Della agreed to sell her hair for $20.
  • Della found a present for her husband very quickly.
  • Jim did not notice that Della had cut her hair off.
  • The combs were made of tortoise shell.
  • Della threw the combs away.
  • Della’s hair grows very fast.

2. Match the words on the left with their equivalents on the right.

1) shabby a) сокровище

2) to vanish b) обнимать, прижимать

3) to obey c) редкий

4) to own d) достойный

5) a gift e) потертый

6) a treasure f) владеть

7) to hug g) исчезать

8) worthy h) ужасать

9) to terrify i) повиноваться

10) rare j) дар, подарок

3. Form words with the negative prefixes and translate them into Russian. Use them in your own sentences.

dis- : like, agree, obey, appear, prove

mis- : understand, lead, translate, take, pronounce

un- : fortunate, worthy, wrap, button, tidy

il- : legal, logical, literate, legible

im- : possible, moral, literate, mature, patient

in- : human, visible, official, frequent, sincere

ir- : regular, responsible, rational, resistible, replaceable