Фирс
ФИРС - центральный персонаж комедии А.П.Чехова «Вишневый сад» (1903). Образ Ф., старого верного слуги Гаевых, содержит в себе индивидуально-психологическое и историко-символическое значение. Его «литературная родословная» (Савельич в «Капитанской дочке» А.С.Пушкина; Захар в «Обломове» И.А.Гончарова; Марей в «Мужике Марее» Ф.М.Достоевского) позволяет выделить образ Ф. в определенный историко-культурный феномен. Старинная ливрея и белые перчатки Ф. - такая же память о прошлом, как и комната, которая «до сих пор называется детскою», столетний «многоуважаемый шкаф», родовое поместье с домом и вишневым садом. Сам Ф. - в буквальном смысле слова - «ходячая» память старинного усадебного быта и обычая. Его радость «Барыня приехала!» - это радость узнавания прошлого: «И барин когда-то ездил в Париж…» Он помнит, как и когда надо подавать кофе в гостиную, знает, когда барыне подложить подушечку под ноги. Он не забыл, какая одежда полагается «на выезд», и «наставительно» пеняет Гаеву: «Опять не те брючки надели». Когда вечереет, он не забывает принести барину пальто, строго выговаривая ему: «Извольте, сударь, надеть, а то сыро». Стареющие Гаев и Раневская для него до сих пор «барские дети», о которых надо заботиться, которых надо оберегать. И Ф., как добрый «дух усадьбы», как семейный «домовой», не перестает это делать и, даже заболевая, тянет этот воз: «Без меня тут кто подаст, кто распорядится? Один на весь дом». К бормотанию Ф. все привыкли, и уже никто не пытается в него вслушаться и разобрать его смыслы. В широкой временной перспективе действия это бормочет само прошлое, напоминая, что оно еще живо, еще продолжается, еще длится. «Звук лопнувшей струны» - этот не то «вздох», не то «вздрог истории» (Д.Стрелер) - услышали все, но только Ф. бормотнул пророчески: «Перед несчастьем то же было…» В бормотании умирающего Ф. («Жизнь-то прошла, словно и не жил…») слышится еще «что-то, чего понять нельзя…». Перед отъездом все о Ф. тревожились, беспокоились, упоминали, напоминали, четырежды справлялись, отправлен ли он в больницу, - и забыли в наглухо заколоченном доме, где до весны никого не будет. На фоне забытого Ф. горько-иронически звучат радостные возгласы «Прощай, старая жизнь!» и «Здравствуй, новая жизнь!». Почему-то вспоминаются слова Ф. о радости «перед волей»: «И помню, все рады, а чему рады, и сами не знают». Прошлое - отрезано. Дряхлый, больной, но еще живой Ф. - «дух истории», «патриарх дома», «родной Фирс» - оставлен умирать в одиночестве. Слова «Фирса забыли» стали языковой метафорой, проникли в быт, являясь обобщением чисто русской «неумышленной бестолковщины», результаты которой печальны, если не катастрофичны. Первый исполнитель роли Ф. - А.Р.Артем (1904). Среди других исполнителей Н.П.Хмелев (1934), Ю.В.Толубеев (1978), И.В.Ильинский (1982).
Все характеристики по алфавиту:
- - - - - - - - - - -
Блок Александр Александрович (1880–1921) - поэт, один из самых выдающихся представителей русского символизма.
«МИРЫ ЛЕТЯТ. ГОДА ЛЕТЯТ. ПУСТАЯ...»
Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, - который раз?
Что счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?
Что счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот...
Очнёшься - вновь безумный, неизвестный
И за сердце хватающий полёт...
Вздохнул, глядишь - опасность миновала...
Но в этот самый миг - опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!
И уцепясь за край скользящий, острый,
И слушая всегда жужжащий звон, -
Не сходим ли с ума мы в смене пёстрой
Придуманных причин, пространств, времён...
Когда ж конец? Назойливому звуку
Не станет сил без отдыха внимать...
Как страшно всё! Как дико! - Дай мне руку,
Товарищ, друг! Забудемся опять.
АЛЕКСАНДР БЛОК
«КОГДА ТЫ ЗАГНАН И ЗАБИТ...»
(из поэмы "Возмездие")
Когда ты загнан и забит
Людьми, заботой, иль тоскою;
Когда под гробовой доскою
Всё, что тебя пленяло, спит;
Когда по городской пустыне,
Отчаявшийся и больной,
Ты возвращаешься домой,
И тяжелит ресницы иней,
Тогда - остановись на миг
Послушать тишину ночную:
Постигнешь слухом жизнь иную,
Которой днём ты не постиг;
По-новому окинешь взглядом
Даль снежных улиц, дым костра,
Ночь, тихо ждущую утра
Над белым запушённым садом,
И небо - книгу между книг;
Найдёшь в душе опустошённой
Вновь образ матери склонённый,
И в этот несравненный миг -
Узоры на стекле фонарном,
Мороз, оледенивший кровь,
Твоя холодная любовь -
Всё вспыхнет в сердце благодарном,
Ты всё благословишь тогда,
Поняв, что жизнь - безмерно боле,
Чем quantum satis* Бранда воли,
А мир - прекрасен, как всегда.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
АЛЕКСАНДР БЛОК
«ДА, ТАК ВЕЛИТ МНЕ ВДОХНОВЕНЬЕ...»
Да, так велит мне вдохновенье:
Моя свободная мечта
Всё льнёт туда, где униженье,
Где грязь, и мрак, и нищета.
И я люблю сей мир ужасный:
За ним сквозит мне мир иной,
Обетованный и прекрасный,
И человечески-простой.
И если ты не жнёшь, не сеешь,
Коль ты "так просто - человек",
То что ты знаешь? Что ты смеешь
Судить в безумный этот век?
Ты был когда-нибудь унижен
Болезнью, голодом, нуждой?
Ты видел ли детей в Париже?
Иль нищих на мосту зимой? -
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Всё не смела в твоей отчизне,
И пусть разит твой гордый гнев
Не тех, кто тащит жизни бремя...
Иной и злое сеял семя,
Но не бесплоден был посев...
Он прав хоть тем, что жизни этой
Румяна жирные отверг,
Что, как пугливый крот, от света
Зарылся в землю, там померк,
Всю жизнь жестоко ненавидя
И проклиная этот свет,
Пускай грядущего не видя,
Дням настоящим молвив: Нет!
АЛЕКСАНДР БЛОК
«О, ВЕСНА! БЕЗ КОНЦА И БЕЗ КРАЮ...»
О, весна! без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха - позорного нет!
Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах тёмных окна,
Чтоб мои воспалённые взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветлённый простор поднебесий
И томления рабьих трудов!
И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах...
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами - хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Всё равно: принимаю тебя!
АЛЕКСАНДР БЛОК
«ПЕРЕД СУДОМ»
Что же ты потупилась в смущеньи?
Погляди, как прежде, на меня.
Вот какой ты стала - в униженьи,
В резком, неподкупном свете дня!
Я и сам ведь не такой - не прежний,
Недоступный, гордый, чистый, злой.
Я смотрю добрей и безнадежней
На простой и скучный путь земной.
Я не только не имею права,
Я тебя не в силах упрекнуть
За мучительный твой, за лукавый,
Многим женщинам суждённый путь...
Но ведь я немного по-другому,
Чем иные, знаю жизнь твою,
Более, чем судьям, мне знакомо,
Как ты очутилась на краю.
Вместе ведь по краю, было время,
Нас водила пагубная страсть,
Мы хотели вместе сбросить бремя
И лететь, чтобы потом упасть.
Ты всегда мечтала, что, сгорая,
Догорим мы вместе - ты и я,
Что дано, в объятьях умирая,
Увидать блаженные края...
Что же делать, если обманула
Та мечта, как всякая мечта,
И что жизнь безжалостно стегнула
Грубою верёвкою кнута?
Не до нас ей, жизни торопливой,
И мечта права, что нам лгала. -
Всё-таки, когда-нибудь счастливой
Разве ты со мною не была?
Эта прядь - такая золотая
Разве не от старого огня? -
Страстная, безбожная, пустая,
Незабвенная, прости меня!
АЛЕКСАНДР БЛОК
«ПРОЙДЁТ ЗИМА - УВИДИШЬ ТЫ...»
Пройдёт зима - увидишь ты
Мои равнины и болота
И скажешь: "Сколько красоты!
Какая мёртвая дремота!"
Но помни, юная, в тиши
Моих равнин хранил я думы
И тщетно ждал твоей души,
Больной, мятежный и угрюмый.
Я в этом сумраке гадал,
Взирал в лицо я смерти хладной
И бесконечно долго ждал,
В туманы всматриваясь жадно.
Но мимо проходила ты, -
Среди болот хранил я думы,
И этой мёртвой красоты
В душе остался след угрюмый.
АЛЕКСАНДР БЛОК
«РОССИЯ»
Опять, как в годы золотые,
Три стёртых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные
В расхлябанные колеи...
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые -
Как слёзы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу...
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, -
Не пропадёшь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты...
Ну что ж? Одной заботой боле -
Одной слезой река шумней,
А ты всё та же - лес, да поле,
Да плат узорный до бровей...
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснёт в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..
АЛЕКСАНДР БЛОК
«Я ПРИГВОЖДЁН К ТРАКТИРНОЙ СТОЙКЕ...»
Я пригвождён к трактирной стойке.
Я пьян давно. Мне всё - равно.
Вон счастие моё - на тройке
В сребристый дым унесено...
Летит на тройке, потонуло
В снегу времён, в дали веков...
И только душу захлестнуло
Сребристой мглой из-под подков...
В глухую темень искры мечет,
От искр всю ночь, всю ночь светло...
Бубенчик под дугой лепечет
О том, что счастие прошло...
И только сбруя золотая
Всю ночь видна... Всю ночь слышна...
А ты, душа... душа глухая...
Пьяным пьяна... пьяным пьяна..
Александр Александрович Блок
Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, — который раз?
Что’ счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?
Что’ счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот…
Очнешься — вновь безумный, неизвестный
И за’ сердце хватающий полет…
Вздохнул, глядишь — опасность миновала…
Но в этот самый миг — опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!
И, уцепясь за край скользящий, острый,
И слушая всегда жужжащий звон, —
Не сходим ли с ума мы в смене пестрой
Придуманных причин, пространств, времен…
Когда ж конец? Назойливому звуку
Не станет сил без отдыха внимать…
Как страшно всё! Как дико! — Дай мне руку,
Товарищ, друг! Забудемся опять.
Над циклом «Страшный мир» Блок активно работал в период с 1909 по 1916 год. Поэт рисует «страшный мир» как царство социальной несправедливости, зла. В серии стихотворений отразилось состояние России между двух революций, России, живущей в предчувствии катастрофы. Человек, существующий в такой обстановке, рано или поздно становится игрушкой темных сил. Душу его начинают наполнять дикие страсти. Они способны оказать негативное влияние даже на такое светлое чувство, каковым считается любовь. Под их воздействием ей суждено превратится в губительную страсть. Блок изображает современную ему действительность, причем упор сделан на картины городской жизни. В цикле перед читателями предстают обитатели земного ада, а также живые мертвецы, демоны. «Страшный мир» в понимании Александра Александровича - это понятие, которое относится и к душе лирического героя. Она почти омертвела, невероятно устала. От внутренней дисгармонии в поэзии Блока не предусмотрены варианты спасения.
В 1912 году написано стихотворение «Миры летят. Года летят. Пустая…», вошедшее в цикл «Страшный мир». Две строфы текста полностью посвящены размышлениям на фундаментальную тему: «Что такое счастье?». Во втором четверостишии лирический герой задается риторическими вопросами. Возможно ли обрести счастье в единение с природой? Или лучше окунуться в порочные удовольствия, отдав предпочтение вину, страстям и погибели души? В третьей строфе говорится, что счастье - это «забвенье, сон и отдых от забот». Естественно, долго оно не длится. Как только человек возвращается в реальность, вновь начинается «безумный, неизвестный и за сердце хватающий полет». Далее возникает важный для всего цикла мотив рокового круговорота жизни. Ход существования человека уподобляется волчку, запущенному «куда-то, как попало». Казалось бы, опасность миновала, но буквально через миг появляется новое испытание. Не видать людям покоя в «страшном мире». Блок задается риторическим вопросом: «Когда ж конец?». Но нет из адского круговорота выхода. В финале лирическому герою остается только забыться в компании товарища, хотя бы на какое-то время, пусть забытье это и будет иллюзорным. О роковом круговороте жизни поэт говорит и в другом стихотворении 1912 года - в знаменитой миниатюре «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…». Кстати, она входит в один подцикл вместе с произведением «Миры летят. Года летят. Пустая…» — «Пляски смерти».
«Миры летят. Года летят. Пустая…» Александр Блок
Миры летят. Года летят. Пустая
Вселенная глядит в нас мраком глаз.
А ты, душа, усталая, глухая,
О счастии твердишь, — который раз?Что’ счастие? Вечерние прохлады
В темнеющем саду, в лесной глуши?
Иль мрачные, порочные услады
Вина, страстей, погибели души?Что’ счастие? Короткий миг и тесный,
Забвенье, сон и отдых от забот…
Очнешься — вновь безумный, неизвестный
И за’ сердце хватающий полет…Вздохнул, глядишь — опасность миновала…
Но в этот самый миг — опять толчок!
Запущенный куда-то, как попало,
Летит, жужжит, торопится волчок!И, уцепясь за край скользящий, острый,
И слушая всегда жужжащий звон, —
Не сходим ли с ума мы в смене пестрой
Придуманных причин, пространств, времен…Когда ж конец? Назойливому звуку
Не станет сил без отдыха внимать…
Как страшно всё! Как дико! — Дай мне руку,
Товарищ, друг! Забудемся опять.
Анализ стихотворения Блока «Миры летят. Года летят. Пустая…»
Над циклом «Страшный мир» Блок активно работал в период с 1909 по 1916 год. Поэт рисует «страшный мир» как царство социальной несправедливости, зла. В серии стихотворений отразилось состояние России между двух революций, России, живущей в предчувствии катастрофы. Человек, существующий в такой обстановке, рано или поздно становится игрушкой темных сил. Душу его начинают наполнять дикие страсти. Они способны оказать негативное влияние даже на такое светлое чувство, каковым считается любовь. Под их воздействием ей суждено превратится в губительную страсть. Блок изображает современную ему действительность, причем упор сделан на картины городской жизни. В цикле перед читателями предстают обитатели земного ада, а также живые мертвецы, демоны. «Страшный мир» в понимании Александра Александровича – это понятие, которое относится и к душе лирического героя. Она почти омертвела, невероятно устала. От внутренней дисгармонии в поэзии Блока не предусмотрены варианты спасения.
В 1912 году написано стихотворение «Миры летят. Года летят. Пустая…», вошедшее в цикл «Страшный мир». Две строфы текста полностью посвящены размышлениям на фундаментальную тему: «Что такое счастье?». Во втором четверостишии лирический герой задается риторическими вопросами. Возможно ли обрести счастье в единение с природой? Или лучше окунуться в порочные удовольствия, отдав предпочтение вину, страстям и погибели души? В третьей строфе говорится, что счастье – это «забвенье, сон и отдых от забот». Естественно, долго оно не длится. Как только человек возвращается в реальность, вновь начинается «безумный, неизвестный и за сердце хватающий полет». Далее возникает важный для всего цикла мотив рокового круговорота жизни. Ход существования человека уподобляется волчку, запущенному «куда-то, как попало». Казалось бы, опасность миновала, но буквально через миг появляется новое испытание. Не видать людям покоя в «страшном мире». Блок задается риторическим вопросом: «Когда ж конец?». Но нет из адского круговорота выхода. В финале лирическому герою остается только забыться в компании товарища, хотя бы на какое-то время, путь забытье это и будет иллюзорным. О роковом круговороте жизни поэт говорит и в другом стихотворении 1912 года – в знаменитой миниатюре «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…». Кстати, она входит в один подцикл вместе с произведением «Миры летят. Года летят. Пустая…» — «Пляски смерти».
