Жак Аттали: Наступает время глобального кочевничества. Сценарий будущего: роботы и глобальная война

Аттали Жак

Помощник всемирно известного политического деятеля Франсуа Миттерана, занимавшего пост президента Франции с 1981 г. по 1995 г.

Аттали (ATTALI) Жак – французский политолог, экономист, литератор. Особый советник президента Миттерана с 1981, член Государственного совета Французской республики. Возглавлял (до 1994 г.) Европейский банк реконструкции и развития, задача которого – сделать менее болезненным для стран Восточной Европы переход от планируемой централизованной экономики к рыночным отношениям. Автор концепции «нового мирового порядка», представляющей собой апогей либерального направления обществ , мысли с ее установкой на распространение западных ценностей (свободный рынок, плюралистическая демократия) на весь мир. В наступающем «гипериндустриальном» обществе сама система услуг трансформируется в товары массового потребления, на основе технологии манипуляции информацией (компьютеризация, микропроцессоры и т. п.). Опираясь на достижения обществ, наук (труды Леви-Стросса, Броделя, Ж. Дюмезиля, И. Пригожина, И. Валлерстайна и др.), Аттали дает свой синтез предыдущего социального развития. Каждая социальная форма организации людей должна научиться управлять Насилием – как со стороны людей, так и со стороны природы. До сих пор существовало три формы управления насилием: Сакральное, Сила и, наконец, Деньги. Каждая из этих форм определяет порядок, соответствующий типу общества. Одна социальная форма сменяет другую, не вытесняя ее окончательно; более того, все три представлены в нашей повседневности. Необходимость управлять насилием не исчезает, и вместе с этим сохраняется «трехфункциональная трилогия власти». В раннем средневековье в Европе возник радикально новый способ управления Насилием, противостоящий Сакральному и Силе, – Деньги , а вместе с ними рынок и капитализм. В этом новом порядке власть измеряется количеством контролируемых денег – вначале с помощью Силы, затем Закона. В отличие от двух предыдущих порядков, где социальные формы могут сосуществовать на соперничающей основе, рыночный порядок всякий раз организуется вокруг единств, формы, претендующей на мировое влияние. От формы к форме расширяется фракция социальных отношений, управляемых Рынком, контролирующим Насилие; растет часть мира, где царит «Закон Денег».

Сегодня мы вступаем в Девятую форму этого порядка. Каждая из восьми предшествующих форм характеризовалась следующими общими чертами:

1. Ее центр – город («сердце»), в котором сконцентрирована финансовая, техническая, культурная (но не обязательно политическая) власть. Его элита регулирует цены и прибыли, финансирует художников и исследователей.

2. Вокруг «сердца» образуется «среда», состоящая из многочисленных стран и регионов, потребителей продукции.

Каждая форма реализует технологию более эффективную, чем предыдущая, по использованию энергии и организации коммуникации. Она остается стабильной, пока обеспечивает достаточный спрос на свою продукцию и прибыль . Когда этот механизм стопорится, форма распадается: пока ее место не займет новая форма, общество переживает кризис. Рыночная форма имеет весьма краткую длительность по сравнению с долгими периодами кризиса, которые Аттали считает «естественными состояниями общества».

С XIII по XX века рыночный порядок сменил восемь форм, которые характеризовали:

1. Восемь «сердец»: Брюгге к 1300, Венеция к 1450, Анвер к 1500, Генуя к 1550, Амстердам к 1650, Лондон к 1750, Бостон к 1880, Нью-Йорк к 1930.

2. Восемь главных технических инноваций, из которых важнейшие: кормовой руль, каравелла, паровая машина, двигатель внутреннего сгорания, электрический мотор.

3. Восемь социальных функций, выполняемых сферой услуг (кормить, одевать, перевозить, содержать, развлекать и т. д. последовательно стали предметами потребления). Так дилижанс сменился автомобилем, прачечная – стиральной машиной, рассказчик – телевизором. Старые профессии исчезают, новые появляются.

Сегодня мир находится в конце кризисного периода и на заре новой – девятой – рыночной формы, которая сулит «долгий период изобилия». Главную причину кризиса Аттали усматривает в росте цен не на энергию, а на образование и здравоохранение, поглощающие все большую часть производимых ценностей и уменьшающие рентабельность экономики.

Наступление девятой рыночной формы возвещают новые технологии, которые Аттали определяет как «автоматизацию манипуляции информацией»; новые предметы, заменяющие услуги, которые ранее оказывались людьми, он называет «номадическими (кочевническими) предметами». В отличие от господствующих форм потребления предыдущей эпохи, которые находились в доме и требовали включения в сеть (холодильник, стиральная машина, телевизор), «номадические предметы» портативны, не привязаны к месту, их можно носить с собой или возить в автомобиле. Портативные телефоны, факсы и компьютеры преобразуют саму организацию труда. Это предвестники более важных предметов, которые в качестве массовых станут источниками прибылей, структурируя новый экономический и социокультурный порядок. Предметы самодиагностики, самолечения и медицинского протезирования, а также предметы для обучения сократят потребность во врачах и педагогах, но увеличат количество специалистов в области манипуляции информацией: этой области промышленности обеспечено большое будущее.

Новые портативные вещи «современного кочевника» – факс, телефон, видео, искусственные органы и т. д., подготовят в ближайшем будущем индивидуализацию и индустриализацию услуг в сфере досуга, преподавания, диагностики, лечения и т. д. В этом обществеве возобладает т. н. «кочевническая культура» : в условиях либеральной рыночной культуры «новые номады» – богатые граждане-потребители будут странствовать, приобретая товары, информацию, новые впечатления и ощущения. Это царство карнавала, апология нарциссизма, индивидуализма. Каждый сможет в краткий срок измениться сам благодаря средствам самообразования и самолечения. С этой точкой зрения нынешняя технологическая мутация масс – медиа готовит ряд других: телевидение постепенно становится чем-то вроде библиотеки программ для самообучения и ухода за собой , а не только источником пассивно воспринимаемых зрелищ. Человек завтрашний, трудящийся-кочевник, временно занятый на предприятиях, которые тоже кочуют в поисках самой низкой оплаты неквалифицированного труда, потребитель «номадических» вещей, сам себе хозяин, располагающий информацией и средствами манипулирования, будет одновременно больным и врачом, учителем и учеником, зрителем и актером, потребителем своей собственной продукции, смешивая фантазию и реальность в мир с неопределенными очертаниями. В этом обществе высокие доходы будут уделом тех, кто обладает рентой знания или информации; капиталы отправятся туда, где труд будет наиболее творческим, каковы бы ни были его издержки, и туда, где труд нетворческий будет по самой низкой цене.

Им будут противостоять «бедные номады», которые бегут из «испытывающей нужду периферии» в поисках пропитания и крова над головой.

В этой новой социальной форме человек станет номадом без стабильного адреса и семьи: он будет носить на себе и в себе все, что составит его социальное значение. Социальный идеал здоровья и знания – движущий мотив соответствия норме, из страха стать исключением. Эфемерное станет законом, нарциссизм – главным источником желания.

Логика развития науки и экономики ведет Аттали к предсказанию возникновения «генетических протезов»:

– «сама Жизнь станет номадическим предметом». Человек будет воспроизводиться серийно как объект или подобно животным, которых «он ест или которыми окружает себя». От Сакрального порядка к Денежному соответствует переход от «реального каннибализма» к рыночному потреблению протезов, тела, превращенного в предмет. Эта эволюция все больше использует природные ресурсы, заменяя живое артефактами. Человек злоупотребляет своим местом в Природе и Вселенной. Аттали предостерегает от иллюзии беспредельности перемен в процессе совершенствования материального мира. Человека следует спасти от него самого, поставить ограничения его собственным химерам. Человек – «квартиросъемщик» на планете: без различения добра и зла, без «чувства священного», без «нового завета» между человеком и природой его выживание невозможно.

Аттали указывает на необходимость перехода к более высокому уровню международной организации – "Планетарной политической власти, требующей соблюдения норм в областях, где «Жизнь находится под угрозой».

Номадические предметы, этот фактор свободы и личной автономии, суть в то же время фактор мятежа. Тот, кто не привязан ни к чему, готов ко всему; новые предметы не заполняют отсутствия смысла и стабильности; свобода, если это «свобода скуки», стремится заполнить пустоту путешествиями, в том числе и такими, откуда не возвращаются – наркотики.

Где разовьется эта новая форма? Прежде всего, в Азии: за последние 20 лет этот континент развивался в 3 раза быстрее, чем Латинская Америка, и в 6 раз быстрее, чем Африка. Ведущую роль здесь играет Япония. Затем идут США, – «общество кочевническое по сути, избранный край масс – медиа». Наконец, Европа или «Европы», которая остается заложницей ею же созданных понятий – национальные государства, идентичности, обществ, служения, социального обеспечения и т. п. Это оборачивается высокими издержками в оплате труда. Если Европа не хочет стать рынком сбыта «кочевнических вещей», произведенных за ее пределами, она должна принять новые институционные рамки и создать «демократию без берегов», в противовес ограниченному сообществу, которое рождается сейчас. Европа, по определению Аттали, есть континент – номад по преимуществу: она присутствует в разных местах в большей или меньшей степени. Прежде всего, она присутствует в Америке: по крайней мере США, Канада, Мексика и Бразилия возникли как нации европейские; в Нью-Йорке, Чикаго, Ванкувере, в Буэнос-Айресе и Мехико живет больше европейских народов, чем в Париже, Мадриде или Лондоне. Америка быстрее реагирует на нужды «Европы восточной», нежели сама западная Европа. Вплоть до последнего времени история превратила Атлантику во «внутреннее море», объединяющее континенты. Аттали привлекает возможность евро-атлантического сообщества, которое могло бы прийти на смену Европейскому сообществу. Но это едва ли произойдет: оформляющаяся идентичность всего Американского континента скорее ориентирует его в сторону Тихого океана. Однако они нуждаются в сильной Европе , чтобы разделить с ней груз проблем бедных народов планеты, окружающей среды, а также в том, чтобы она взяла на себя заботы о Восточной Европе и России.

С другой стороны, ограничены ли «Европы» Уралом или простираются за его пределы? Долгое время ответ был прост: границы определялись распространением западного христианства. В наши дни Европа включает также в качестве составляющих православие и мусульманство. «Европы» находятся и за Уралом: ибо если Россия – европейская страна, она простирается вплоть до Владивостока. Продолжаются они и к югу: в Европу могут быть включены Грузия и Армения, как страны христианские, но также страны Магриба, Центральной Азии и т. д. Так Европа оказывается без определенных границ с Азией и должна прежде всего, определить себя как место многокультурной памяти, как «дух». Чтобы остаться на уровне новых задач, европейцы должны выбрать образ будущей Европы. В работе «На пороге нового тысячелетия» Аттали предлагает четыре сценария, между которыми надлежит сделать выбор.

1. Европейское сообщество ограничивается политическим союзом 12 стран, изолируясь от других «Европ», учреждая островок могущества и социальной гармонии в океане беспорядка. Это федеральный европейский союз.

2. Сообщество быстро расширяется на Восток в форме общего рынка, протекционистского на границах, но без политической интеграции. Это Европейское пространство.

3. Сообщество, как и остальной континент, мало-помалу растворяется в большом мировом рынке; это победа Америки, ее ценностей и ее продуктов.

4. Европейский союз, реформированный и расширенный, становится одним из столпов экономического и политического континентального единства, – континентальным союзом.

Прогноз Аттали состоит в том, что второй вариант, отвечающий германским интересам, наиболее вероятный выбор конца столетия; что третий придет ему на смену; четвертый особенно труден и предполагает политическую волю элит и народов к тому, чтобы сделать Европу лабораторией новой демократии с подвижными границами:

франко-германский союз был бы особенно необходим для ее успеха. В случае неудачи этих вариантов возможен пятый: средиземноморский союз, который объединит все народы по обе стороны Средиземного моря.

Заинтересованная в сильной Европе Америка будет благоприятствовать Континентальному союзу. Его задача – дать всем народам континента конфедеральные институты, не распуская Европейский союз, который станет страной – членом. Для этого «Европы» должны согласиться с тем, что они не только «христианский клуб», но пространство без границ, от Ирландии до Турции, от Португалии до России, от Албании до Швеции; что они в культурном отношении предпочитают «кочевничество» оседлости, широту – замкнутости на себя. Континентальный союз, главной движущей силой которого станут Европейский союз и Россия, может стать полюсом стабильности в мире , составляя противовес американской империи.

Во все времена человеческое существо стремилось преодолеть мимолетность жизни приобщением к вечности. Поиск Закона в течение тысячелетий составлял главный европейский путь к Вечности. Политическая власть обретает свою легитимность в ее способности придать смысл времени, дать необходимое пространство и защиту вечным ценностям. В современной Европе власть может обрести эту легитимность лишь заново определив пространство своего существования. Сегодня прогрессистский универсализм с его стремлением навязать свои законы всему миру, угас. Сохранились лишь две европейские ценности, которые претендуют оставаться универсальными законами: это рынок и демократия. Однако их недостаточно, чтобы удовлетворить жажду универсального, справедливости или вечности – того, что род людской вкладывает в понятие Закона. Ответственность европейцев перед континентом состоит в том, чтобы ответить на этот вызов в новых условиях – на уровне континента и нового номадизма.

Биография:

Жак Аттали (фр. Jacques Attali, род. 1 ноября 1943) – французский философ и экономист.

Родился в Алжире в еврейской семье. В 1963 году он закончил политехническое училище, а позже получил диплом в Институте Политических Исследований и стал слушателем Национальной Школы Администрации. Он приобрел особую известность в 1981 году, благодаря его высокому положению в окружении Президента Франции, главным советником которого Аттали является и поныне. Является членом Бильдербергского клуба. С 1991 года – глава «Европейского Банка Реконструкции и Развития». Автор десятка книг. В книге «Линии горизонта» («Lignes d’horizons», в английском переводе – «Millennium», что переводится на русский в данном случае как «Золотой век») Жак Аттали разбирает эволюцию нашего общества, взятого на мировом уровне, на будущую четверть века, а также исследует сущность его экономической, политической, социальной и идеологической организации. По мнению Жака Аттали, демократия – это наилучшая политическая система, Торговый Строй – двигатель прогресса, всемогущество денег – самый справедливый порядок правления.

Один из идеологов «нового мирового порядка» Жак Аттали описывает будущее как номадический мир. Его основу составят «информационные кочевники» без стабильного адреса и семьи: они будут носить на себе и в себе всё, что составит его социальное значение (смартфоны, аппараты самодиагностики и сменяемые органы). Социальный идеал здоровья и знания – для них движущий мотив соответствия норме, из страха стать исключением. В этом обществе высокие доходы будут уделом тех, кто обладает рентой знания или информации; капиталы отправятся туда, где труд будет наиболее творческим, каковы бы ни были его издержки, и туда, где труд нетворческий будет по самой низкой цене. Аттали уверен, что возникнет Континентальный Союз: ЕС+Россия, который будет противостоять глобальному кочевничеству.

Владимир Левченко в книге «Аттали Жак. Помощник Франсуа Миттерана» (Ай Пи Эр Медиа, 2008) описывает жизненный путь этого французского политика, одного из главных архитекторов нынешнего Евросоюза. В предисловии к книге Левченко кратко объясняет, каким Аттали видит прошлый, нынешний и будущий мир.

«Жак Аттали – французский политолог, экономист, литератор. Особый советник президента Миттерана с 1981 года, член Госсовета Французской республики. Возглавлял (до 1994 года) Европейский банк реконструкции и развития, задача которого была сделать менее болезненным для стран Восточной Европы переход от планируемой централизованной экономики к рыночным отношениям. Автор концепции «нового мирового порядка», представляющей собой апогей либерального направления обществ, мысли с её установкой на распространение западных ценностей (свободный рынок, плюралистическая демократия) на весь мир.

Сакральность, Сила и Деньги

В наступающем «гипериндустриальном» обществе сама система услуг трансформируется в товары массового потребления, на основе технологии манипуляции информацией (компьютеризация, микропроцессоры и т.п.). Аттали даёт свой синтез предыдущего социального развития. Каждая социальная форма организации людей должна научиться управлять Насилием – как со стороны людей, так и со стороны природы. До сих пор существовало три формы управления насилием: Сакральное, Сила и, наконец, Деньги. Каждая из этих форм определяет порядок, соответствующий типу общества. Одна социальная форма сменяет другую, не вытесняя её окончательно; более того, все три представлены в нашей повседневности. Необходимость управлять насилием не исчезает, и вместе с этим сохраняется «трёхфункциональная трилогия власти».

В раннем средневековье в Европе возник радикально новый способ управления Насилием, противостоящий Сакральному и Силе, - Деньги, а вместе с ними рынок и капитализм. В этом новом порядке власть измеряется количеством контролируемых денег – вначале с помощью Силы, затем Закона. В отличие от двух предыдущих порядков, где социальные формы могут сосуществовать на соперничающей основе, рыночный порядок всякий раз организуется вокруг единств, формы, претендующей на мировое влияние. От формы к форме расширяется фракция социальных отношений, управляемых Рынком, контролирующим Насилие; растёт часть мира, где царит «Закон Денег».

Девятая форма порядка

1)Её центр – город («сердце»), в котором сконцентрирована финансовая, техническая, культурная (но не обязательно политическая) власть. Его элита регулирует цены и прибыли, финансирует художников и исследователей.

2)Вокруг «сердца» образуется «среда», состоящая из многочисленных стран и регионов, потребителей продукции.

Каждая форма реализует технологию более эффективную, чем предыдущая, по использованию энергии и организации коммуникации. Она остаётся стабильной, пока обеспечивает достаточный спрос на свою продукцию и прибыль. Когда этот механизм стопорится, форма распадается: пока её место не займёт новая форма, общество переживает кризис. Рыночная форма имеет весьма краткую длительность по сравнению с долгими периодами кризиса, которые Аттали считает «естественными состояниями общества».
С XIII по XX века рыночный порядок сменил восемь форм, которые характеризовали:

Восемь «сердец»: Брюгге к 1300, Венеция к 1450, Анвер к 1500, Генуя к 1550, Амстердам к 1650, Лондон к 1750, Бостон к 1880, Нью-Йорк к 1930.

Восемь главных технических инноваций, из которых важнейшие: кормовой руль, каравелла, паровая машина, двигатель внутреннего сгорания, электрический мотор.

Восемь социальных функций, выполняемых сферой услуг (кормить, одевать, перевозить, содержать, развлекать и т.д. последовательно стали предметами потребления).

Сегодня мир находится в конце кризисного периода и на заре новой – девятой – рыночной формы, которая сулит «долгий период изобилия». Главную причину кризиса Аттали усматривает в росте цен не на энергию, а на образование и здравоохранение, поглощающие всё большую часть производимых ценностей и уменьшающие рентабельность экономики.

Время номадизма

Наступление девятой рыночной формы возвещают новые технологии, которые Аттали определяет как «автоматизацию манипуляции информацией»; новые предметы, заменяющие услуги, которые ранее оказывались людьми, он называет «номадическими (кочевническими) предметами». В отличие от господствующих форм потребления предыдущей эпохи, которые находились в доме и требовали включения в сеть (холодильник, стиральная машина, телевизор), «номадические предметы» портативны, не привязаны к месту, их можно носить с собой или возить в автомобиле. Портативные телефоны и компьютеры преобразуют саму организацию труда. Это предвестники более важных предметов, которые в качестве массовых станут источниками прибылей, структурируя новый экономический и социокультурный порядок. Предметы самодиагностики, самолечения и медицинского протезирования, а также предметы для обучения сократят потребность во врачах и педагогах, но увеличат количество специалистов в области манипуляции информацией: этой области промышленности обеспечено большое будущее.

Новые портативные вещи «современного кочевника» – телефон, видео, искусственные органы и т.д., подготовят в ближайшем будущем индивидуализацию и индустриализацию услуг в сфере досуга, преподавания, диагностики, лечения. В этом обществе возобладает т.н. «кочевническая культура»: в условиях либеральной рыночной культуры «новые номады» – богатые граждане-потребители будут странствовать, приобретая товары, информацию, новые впечатления и ощущения. Это царство карнавала, апология нарциссизма, индивидуализма. Каждый сможет в краткий срок измениться сам благодаря средствам самообразования и самолечения.

Человек завтрашний, трудящийся-кочевник, временно занятый на предприятиях, которые тоже кочуют в поисках самой низкой оплаты неквалифицированного труда, потребитель «номадических» вещей, сам себе хозяин, располагающий информацией и средствами манипулирования, будет одновременно больным и врачом, учителем и учеником, зрителем и акт`ром, потребителем своей собственной продукции, смешивая фантазию и реальность в мир с неопределёнными очертаниями. В этом обществе высокие доходы будут уделом тех, кто обладает рентой знания или информации; капиталы отправятся туда, где труд будет наиболее творческим, каковы бы ни были его издержки, и туда, где труд нетворческий будет по самой низкой цене.

В этой новой социальной форме человек станет номадом без стабильного адреса и семьи: он будет носить на себе и в себе всё, что составит его социальное значение. Социальный идеал здоровья и знания – движущий мотив соответствия норме, из страха стать исключением.

Номадизм как мятеж

Логика развития науки и экономики ведет Аттали к предсказанию возникновения «генетических протезов»: «сама жизнь станет номадическим предметом». Человек будет воспроизводиться серийно как объект или подобно животным. Аттали предостерегает от иллюзии беспредельности перемен в процессе совершенствования материального мира. Человека следует спасти от него самого, поставить ограничения его собственным химерам. Человек – «квартиросъёмщик» на планете: без различения добра и зла, без «чувства священного», без «нового завета» между человеком и природой его выживание невозможно.

Аттали указывает на необходимость перехода к более высокому уровню международной организации – «Планетарной политической власти, требующей соблюдения норм в областях, где жизнь находится под угрозой».

Номадические предметы, этот фактор свободы и личной автономии, суть в то же время фактор мятежа. Тот, кто не привязан ни к чему, готов ко всему; новые предметы не заполняют отсутствия смысла и стабильности; свобода, если это «свобода скуки», стремится заполнить пустоту путешествиями, в том числе и такими, откуда не возвращаются – наркотики.

Наконец, Европа или «Европы», которая остается заложницей ею же созданных понятий – национальные государства, идентичности, обществ, служения, социального обеспечения и т.п. Это оборачивается высокими издержками в оплате труда. Если Европа не хочет стать рынком сбыта «кочевнических вещей», произведенных за её пределами, она должна принять новые институционные рамки и создать «демократию без берегов», в противовес ограниченному сообществу, которое рождается сейчас.

Европа, по определению Аттали, есть континент – номад по преимуществу: она присутствует в разных местах в большей или меньшей степени. Прежде всего, она присутствует в Америке: по крайней мере США, Канада, Мексика и Бразилия возникли как нации европейские; в Нью-Йорке, Чикаго, Ванкувере, в Буэнос-Айресе и Мехико живёт больше европейских народов, чем в Париже, Мадриде или Лондоне.
США быстрее реагирует на нужды «Европы восточной», нежели сама западная Европа. Вплоть до последнего времени история превратила Атлантику во «внутреннее море», объединяющее континенты. Аттали привлекает возможность евро-атлантического сообщества, которое могло бы прийти на смену Европейскому сообществу. Но это едва ли произойдет: оформляющаяся идентичность всего Американского континента скорее ориентирует его в сторону Тихого океана. Однако они нуждаются в сильной Европе, чтобы разделить с ней груз проблем бедных народов планеты, окружающей среды, а также в том, чтобы она взяла на себя заботы о Восточной Европе и России.

С другой стороны, ограничены ли «Европы» Уралом или простираются за его пределы? Долгое время ответ был прост: границы определялись распространением западного христианства. В наши дни Европа включает также в качестве составляющих православие и мусульманство. «Европы» находятся и за Уралом: ибо если Россия – европейская страна, она простирается вплоть до Владивостока. Продолжаются они и к югу: в Европу могут быть включены Грузия и Армения, как страны христианские, но также страны Магриба, Центральной Азии. Так Европа оказывается без определённых границ с Азией и должна прежде всего определить себя как место многокультурной памяти, как «дух». Чтобы остаться на уровне новых задач, европейцы должны выбрать образ будущей Европы.

Франко-германский союз был бы особенно необходим для её успеха.

Заинтересованная в сильной Европе Америка будет благоприятствовать Континентальному союзу. Его задача – дать всем народам континента конфедеральные институты, не распуская Европейский союз. Континентальный союз, главной движущей силой которого станут Европейский союз и Россия, может стать полюсом стабильности в мире, составляя противовес американской империи.

Французский политик, экономист и писатель Жак Аттали предлагает свою картину мира будущего – такого, каким он будет через 60 лет, пережив пять волн, которые навсегда изменят облик Земли. Свою краткую историю будущего Аттали предваряет краткой же историей прошлого, а именно – капитализма. Я не буду останавливаться на этой главе, тем более что выбор темы говорит сам за себя. Миром правят деньги, власть и стремление к свободе. Они же – основные двигатели истории. Вот и все, что стоит запомнить. И поскорее перейти к тому, ради чего и читаются книги о будущем: к прогнозам, предсказаниям и догадкам. Итак, добро пожаловать в прекрасный новый мир!

1. Рост городов достигнет небывалых масштабов. Не все города сумеют подготовить инфраструктуру к этому взрыву – многие превратятся в монстров, обремененных трущобными районами без дорог, коммуникаций и закона.

2. Первая волна будущего ознаменуется и первым серьезным дефицитом – топлива, продуктов питания, чистой воды и воздуха. Человечеству придется активно осваивать альтернативные источники энергии, наладить сельское хозяйство и научиться эффективно опреснять морскую воду. Самым же большим дефицитом станет… время.

3. Ведущими сферами станут страхование и развлечение, обеспечивая удовлетворение главных потребностей человека будущего – забыться и защититься.

4. Люди будут проводить в транспорте так много времени, что он станет местом встреч, покупок, работы и т.п. Время на дорогу будет засчитываться как рабочее.

5. Примерно к 2030 году мир распадется на десяток рыночных центров, сильных экономически и политически. Капитализм будет сильнее, чем когда-либо. Под знаком полицентризма пройдет вторая волна будущего.

6. К 2050 году нахлынет третья волна, знаменующая собой появление гиперимперии. Останется только рынок, государства потеряют свое значение и силу, границы между странами станут условностью, мир сосредоточится вокруг торговой площадки планетарного масштаба.

7. Элитой гиперимперии станут гиперкочевники – обладатели капиталов и активов, юристы, финансисты и творцы, кочующие по миру в поисках развлечений, знаний и впечатлений. Равнодушные к своему потомству, славе и государственной власти, они будут гражданами мира, не принадлежа в то же время ни одной культуре, ни одной стране. Эгоисты и непоседы, гиперкочевники создадут собственную культуру, стиль одежды и представления о красоте.

8. Люди станут очень одиноки. Семья перестанет существовать, никто не будет воспитывать своих детей. Совместная жизнь больше не будет предполагать обязательств и верности. Существование превратится в погоню за удовольствиями и развлечениями, в постоянное самонаблюдение. На смену мобильным устройствам придут наблюдатчики и самонаблюдатчики, проверяющие человека на соответствие норме. Большинство будет одержимо этой идеей.

9. Продолжительность жизни увеличится, население постареет. Индустрия здоровья станет одной из ведущих. Каждый получит возможность заменить изношенные органы, создать клона или копию другого человека. Пересадка мозга в новое тело станет реальностью. Человек обретет бессмертие, откажется признавать смерть и превратится в товар.

10. К этому моменту мир будет настолько разрываем противоречиями, растущей пропастью между богатыми и бедными, что наступит четвертая волна – гиперконфликт. Все начнут воевать со всеми. Слабые страны станут прибежищем преступников всех мастей. Распространится ядерное оружие. Если человечество не остановится, то четвертая волна ознаменует собой конец истории – ее просто некому будет писать.

11. Жак Аттали, тем не менее, утверждает, что придет пятая волна – гипердемократия. Появится отношенческая экономика, построенная на принципе альтруизма. Институты гипердемократии будет помогать бедным, разрешать конфликты, обеспечивать безопасность. Венцом гипердемократии станут общее благо и коллективный разум.

Интересно, какой из перечисленных пунктов кажется вам наиболее фантастическим?

(1943-11-01 ) (75 лет)

Приобрёл особую известность в 1981 году, благодаря его высокому положению в кабинете (аппарате) Президента Франции Франсуа Миттерана . В апреле 1991 года стал первым главой «Европейского банка реконструкции и развития ». Аттали - один из фигурантов по делу о незаконной продаже оружия Анголе («Анголагейт »). Является членом Бильдербергского клуба .

Автор десятка книг. В книге «Линии горизонта» («Lignes d’horizons», в английском переводе - «Millennium», что переводится на русский в данном случае как «Золотой век») Жак Аттали разбирает эволюцию нашего общества, взятого на мировом уровне, на будущую четверть века, а также исследует сущность его экономической, политической, социальной и идеологической организации. По мнению Жака Аттали, демократия - это наилучшая политическая система, торговый строй - двигатель прогресса , всемогущество денег - самый справедливый порядок правления.

Философия

Библиография

«Шумы» (1977)
«Три мира» (1981)
«Истории Времени» (1982)
«Влиятельный человек Зигмунд Г. Уорбург (1902-1982)» (1985)
«В прямом и переносном смысле» (1988)
«Первый день после меня».(Роман) Перевод Михаила Гребнева. Журнал «Дружба народов», № 12, 1993.
«На пороге нового тысячелетия» (1991)
«Карл Маркс: Мировой дух» (2005)
«Краткая история будущего» (2006, 2-е изд. 2009, на рус. 2014)

Напишите отзыв о статье "Аттали, Жак"

Литература

Attali J. Millennium: winners and losers in the coming world order. - New York: Random House, 1991. - 132 с. - ISBN 0-812-91913-0 .
Attali J. Analyse économique de la vie politique. - Paris: Presses Universitaires de France, 1972. - 220 с.

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Аттали, Жак

– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l"autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.

Очередным гостем проекта «Мировые интеллектуалы в Санкт-Петербурге» станет французский политолог, экономист и литератор Жак Аттали (Jacques Attali). Аттали – эксперт международного уровня, с 1981 г. – советник президента Франсуа Миттерана, в 1991-1993 годах возглавлял Европейский банк реконструкции и развития. Член Бильдербергского клуба.

Для антиглобалистов и радикалов всего мира его, имя служит красной тряпкой. Либерал и глобалист, автор концепции «нового мирового порядка», сторонник геоэкономического подхода в геополитике, он определяет современность как наступление «эры денег», господства либерально-демократических ценностей и рыночных отношений, основанных не только на финансовом капитале, но и на информационных технологиях.

Аттали - автор книг «Шумы» (1977), «Три мира» (1981), «История времени» (1982), «Влиятельный человек Зигмунт Г. Уорбург (1902-1982)» (1985), «В прямом и переносном смысле» (1988) «1492», «Антиэкономика»(1975) , «На пороге нового тысячелетия» (на языке оригинала «Линии горизонта») (1992).

По просьбе «Росбалта» профессор факультета международных отношений СПбГУ Юрий Акимов представил обзор последней, еще не переведенной на русский язык, работы Жака Аттали – «Краткая история будущего», вышедшей в свет в 2006 г.

Предисловие

Сам Аттали утверждает, что работал над новой книгой, руководствуясь двумя задачами. Во-первых, он стремился показать наиболее вероятный образ будущего. Во-вторых, книга сама по себе является для Аттали инструментом конструирования будущего, призванным предотвратить наиболее опасные тенденции мирового развития и помочь реализации прекрасного имеющегося потенциала.

Сегодня, утверждает Аттали, решается, каким будет мир в 2050 г., и готовится, каким он будет в 2100. И от наших сегодняшних действий зависит, будут ли наши дети и внуки жить в мире, пригодном для жизни, или окажутся в аду и проклянут нас. Чтобы оставить им обитаемую планету, нам нужно взять на себя труд подумать о будущем, понять, откуда оно приходит, и как на него воздействовать. Аттали считает, что это возможно.

Логика истории: девять сердец рыночной демократии

Аттали убежден, что история упрямо течет в единственном направлении, так, что никакой силе, даже очень могущественной, до настоящего времени не удалось ее серьезно изменить: из века в век человечество ставит примат индивидуальной свободы над всеми остальными ценностями . Это осуществляется посредством систематического отказа от подчинения всяческим формам порабощения; технического прогресса, позволяющего сокращать усилия, требующиеся от человека; а также посредством либерализации нравов, политических систем, искусства и идеологий. Иначе говоря, человеческая история по Аттали – это история возникновения личности как субъекта права, которому позволено обдумывать и определять свою судьбу; личности, свободной от любых ограничений, если только это не затрагивает права других.

Подобная эволюция, пока еще зарезервированная за самыми богатыми, постоянно приводила к тому, что власть оказывалась под угрозой, а также к тому, что возникали новые государства. В частности, чтобы заставить проявиться этот примат личности над обществом, народы поступательно вырабатывали различные системы распределения редких благ. В течение очень долгого времени они оставляли этот груз лишь полководцам, священнослужителям и монархам, стоящим во главе королевств и империй. Затем новый правящий класс, более многочисленный и более мобильный – класс торговцев – изобрел два новых революционных механизма раздела богатств: рынок и демократию. Появившиеся около тридцати веков тому назад, они постепенно становятся все более необходимыми, мирным путем формируют значительную часть мировых тенденций и являются необходимым условием будущего.

Несмотря на все более жесткое сопротивление, на все более обширных территориях рынок постепенно трансформировал сущность многих вещей (продовольствие, одежда, досуг, жилище, транспорт, коммуникация), отдававшихся поначалу бесплатно (добровольно или принудительно) в объект торговли. Затем он их трансформировал в индустриальные продукты, производящиеся серийно, в подлинные средства индивидуальной автономии.

Постепенно торговая свобода привела к тому, что зародилась свобода политическая: сначала для меньшинства, затем, хотя бы формально, для многих, на все более обширных территориях. Почти везде она замещала военную и религиозную власть. В целом, диктатура позволила зародиться рынку, который породил демократию. Таким образом, появились, начиная с XII в., первые рыночные демократии .

Еще более постепенно расширялось их географическое пространство. Центр власти над совокупностью этих рыночных демократий мало помалу смещался к западу: он перешел в XII в. с Ближнего Востока в Средиземноморье, затем в Северное море, потом в Атлантический океан и, наконец, сегодня – в Тихий. Так сменилось девять «сердец»: Брюгге, Венеция, Антверпен, Генуя, Амстердам, Лондон, Бостон, Нью-Йорк и, наконец, Лос-Анджелес.

Здесь Аттали, известный как либерал и адепт глобализма, высказывает совершенно нелиберальную мысль: постепенно соревнование приводит к концентрации власти над рынками и демократией (предположительно, являющихся одинаково доступными для всех) в руках новых подвижных элит, хозяев капитала и знаний. В результате формируются и углубляются новые формы неравенства.

Если эта тысячелетняя история продолжится еще в течение полувека, рынок и демократия распространятся повсеместно. Рост ускорится, уровень жизни вырастет, диктатура исчезнет из стран, где она еще царит. Но, вместе с тем, непрочность и вероломство превратятся в норму, вода и энергия станут более дефицитными, климат будет поставлен под угрозу; неравенство и манипуляция усугубятся; конфликты умножатся, начнутся большие движения населения.

Гиперимперия, гиперконфликт, гипердемократия

Современную ситуацию Аттали понимает просто: силы рынка взяли планету в свои руки. Большинство последних исторических потрясений объясняется именно «триумфальным маршем денег», выражением глобального всепобеждающего индивидуализма.

Если эта эволюция достигнет апогея, деньги покончат со всем, что может им помешать, включая государства (даже у США не останется шансов выжить), которые они мало-помалу разрушают. Став единственным законом в мире, рынок сформирует то, что Аттали называет гиперимперией , необъятной и планетарной, создающей торговые богатства и новое отчуждение, огромные состояния и ужасающую нищету. Природа там будет варварски эксплуатироваться; все будет частным, включая армию, полицию и правосудие. Человеческое бытие станет артефактом, предметом массового спроса, потребители которого также стали артефактами. Затем обезоруженный, бесполезный для своих собственных созданий человек исчезнет.

Но отказ от этого будущего и насильственное прерывание глобализации, по мнению Аттали, только погрузит человечество в пучину регрессивного варварства и опустошительных битв при помощи оружия, которое сегодня немыслимо. Эту войну Аттали называет гиперконфликтом , в котором противостоять друг другу будут государства, религиозные группировки, террористические организации и бандиты-одиночки. Он может привести к уничтожению человечества.

Наконец, если окажется возможным сдержать мондиализацию/глобализацию без того, чтобы обратить ее вспять; если рынок будет ограничен, но не уничтожен; если демократия станет планетарной, оставаясь полностью конкретной; если господство одной империи над миром прекратится – вот тогда откроется новая бесконечность свободы, ответственности, достоинства, ускорения, уважения других –гипердемократия . Она приведет к установлению демократического мирового правительства и созданию сети местных и региональных институтов власти. Она позволит каждому, благодаря занятости, обеспеченной сказочным потенциалом технологий будущего, двигаться к изобилию, адекватно использовать блага рыночного воображения, сохранять свободу самовыражения, оставить грядущим поколениям лучше защищенную окружающую среду; благодаря всему благоразумию мира заставить появиться на свет новые способы совместной жизни и творчества.

Историю пятидесяти ближайших лет Аттали описывает в логике перехода от гиперимперии к гипердемократии через гиперконфликт: до 2035 г. наступит конец господства американской империи, он предсказуем, как и конец всех ее предшественниц; затем хлынут одна за другой три волны будущего: гиперимперия, гиперконфликт и гипердемократия. Две волны a priori смертельные, третья a priori невозможная. Тем не менее, Аттали верит в победу около 2060 г. гипердемократии, высшей формы организации человечества, высшего выражения свободы – двигателя истории.

Сценарий будущего: роботы и глобальная война

Футурологический прогноз Аттали больше всего напоминает сценарий к фантастическому фильму в духе киберпанка. К 2035 г. к концу очень долгой битвы и посередине тяжелого экологического кризиса, США - еще доминирующая империя - будут побеждены глобализацией (мондиализацией) рынков, особенно финансовых, и могуществом концернов, особенно страховых. Истощенные финансово и политически, как и все остальные империи до них, США перестанут руководить миром. Они останутся ведущей державой планеты; они не будут замещены ни другой империей, ни другой доминирующей нацией, но мир временно станет полицентричным , руководимым десятком региональных держав.

Все начнется с демографического потрясения. В 2050 г. (если не произойдет никакой мощной катастрофы) землю будут населять 9,5 млрд человеческих особей, т.е. на 3 млрд больше, чем сейчас. Средняя продолжительность жизни в наиболее богатых странах приблизится к веку; уровень рождаемости остановится еще по соседству с порогом воспроизводства. Как следствие, человечество будет стареть. На 360 млн увеличится население Китая, на 600 млн – Индии, на 100 млн – Нигерии и Бангладеш, на 80 млн – США, на 9 млн – Франции, на 10 млн - Германии и, возможно, на 30 млн – России. Две трети населения планеты будут жить в городах, население которых удвоится, так же, как должно удвоиться количество потребляемой энергии и сельскохозяйственной продукции. Число людей трудоспособного возраста также удвоится; более двух третей детей, рожденных в эти годы, будут жить в 20 наиболее бедных странах.

В это же время (около 2050 г.) рынок, безграничный по своей природе, возьмет верх над демократией, институционально ограниченной какой-либо территорией. Государства ослабеют; новые нанотехнологии сократят потребление энергии и преобразуют последние сферы, еще остававшиеся коллективными - здравоохранение, образование, безопасность и суверенитет; появятся новые основные объекты потребления, которые Аттали называет «надзирателями» (surveilleurs), позволяющие измерять и контролировать соответствие нормам: каждый станет своим собственным врачом, преподавателем, контролером. Экономика будет становиться все более экономной в потреблении энергии и воды. Самонадзор/самонаблюдение превратится в высшую форму свободы и страх несоответствия нормам станет ее пределом. Прозрачность будет обязательна; тот, кто захочет скрыть информацию о своем имуществе, нравах, состоянии здоровья или уровне образования будет a priori подозрительным. Увеличение продолжительности жизни даст власть самым пожилым, которые решат взвалить ее на себя. Государства уступят дорогу предприятиям и городам.

Гиперкочевники (hypernomades) будут руководить открытой империей без почвы, без центра - гиперимперией . Никто не будет больше лоялен никому, кроме самого себя; предприятия не будут больше иметь никакой национальной принадлежности; бедные создадут рынок среди других; законы будут заменены контрактами, правосудие – арбитражем, полиция – наемниками. Установятся новые различия: пока оседлые развлекаются при помощи зрелищ и спортивных мероприятий, огромные массы кочевников нищеты - инфракочевников - будут преодолевать границы в поисках средств к существованию. Страховые компании, ставшие регуляторами мира, зафиксируют нормы, которым должны будут подчиниться государства, предприятия и отдельные структуры. Ресурсы станут все более редкими, роботы – все более многочисленными. Время, даже самое личное, будет почти полностью поглощено использованием товаров. В один и тот же день каждый сможет сам себя починить, затем произвести протезы из самого себя, и, наконец, быть клонированным. Человек превратится в артефакт, потребляющий другие артефакты; в каннибала, поедающего каннибальские предметы; в жертву кочевых зол.

Естественно, все перечисленные изменения не смогут произойти без ужасных потрясений. Как раз накануне исчезновения американской империи климат станет почти невыносимым, население будет вести борьбу за территории. Начнутся перманентные войны, поскольку нации, пираты, наемники, мафии, религиозные движения получат доступ к новому оружию и инструментам наблюдения, устрашения и возмездия, смогут использовать возможности электроники, генетики, нанотехнологий. Более того, подъем гиперимперии приведет каждого к тому, что он станет врагом/соперником всех. Будут сражаться за нефть, за воду, за то, чтобы сохранить территорию, за то, чтобы ее покинуть, чтобы установить одну веру, чтобы ниспровергнуть другую, чтобы разрушить Запад, чтобы утвердить его ценности. Военные диктатуры, опирающиеся на армию и полицию, придут к власти. Разразится самая губительная из всех войн - гиперконфликт .

К 2060 г. или раньше (если, конечно, человечество не исчезнет под потоком бомб) человечество не сможет больше мириться ни с американской империей, ни с гиперимперией, ни с гиперконфликтом. Новые силы, альтруистские и универсалистские, которые действуют уже сегодня, придут к власти в мировом масштабе в виде империи необходимости – необходимости экологической, этической, экономической, культурной и политической. В результате их восстания образуется гипердемократия .

А что же Россия?

России также нашлось место в апокалипсических построениях Аттали. Правда, части книги, посвященные анализу российского будущего, написаны в довольно сдержанных тонах, далеких от киберпанковского разгула. Нашу страну Жак Аттали относит к числу так называемых «Одиннадцати» - одиннадцати ведущих стран (кроме США и ЕС). Кроме России, в их число входят Япония, Китай, Индия, Индонезия, Корея, Австралия, Канада, ЮАР, Бразилия и Мексика.

По мнению Аттали, Россия могла бы обрести лучшее демографическое равновесие и использовать часть нефтяных доходов, чтобы как следует организовать свое развитие. Став в 2006 г. первым производителем черного золота, опередив Саудовскую Аравию (с запасами 100 млрд баррелей) и первым производителем титана, ее ВНП должен к 2025 г. превзойти ВВП Германии, Англии и Франции, и тогда она станет шестой экономикой в мире. Благодаря валютным резервам, накопленным от продажи нефти, Россия получит средства на покупку промышленных технологий Европы и Запада, что обойдется ей дешевле, чем модернизация собственных предприятий. Нефть будет продолжать обеспечивать половину ее налоговых поступлений.

Как и другие из числа «Одиннадцати», Россия будет развивать городскую инфраструктуру, юридические рамки, защищающие частную и интеллектуальную собственность, современную банковскую систему, и особенно улучшать свою систему здравоохранения: средняя продолжительность жизни (упавшая в 2006 г. до 59 лет у мужчин и 72 лет у женщин), снова начнет расти; численность населения стабилизируется на уровне 120 млн в 2025 г. (по сравнению со 142 млн сегодня). Россия также будет сталкиваться с новыми угрозами: исламской – с юга, китайской – с востока.