(Реферат)

  • Лурье С. Психологическая антропология: история, современное состояние, перспективы (Документ)
  • (Документ)
  • Тарабрина Н.В. Практикум по психологии посттравматического стресса (Документ)
  • Кокс Т. Стресс (Документ)
  • Марищук В.Л., Евдокимов В.И. Поведение и саморегуляция человека в условиях стресса (Документ)
  • Тарабрина Н.В. Психология посттравматического стресса: интегративный подход (Документ)
  • Реферат - Психологическая работа со спортсменами в условиях стресса (Реферат)
  • Шпаргалка по дисциплине Психология экстремальных ституций (Шпаргалка)

    • n1.doc


    Л.А. Китаев-Смык

    ПСИХОЛОГИЯ СТРЕССА.

    Психологическая антропология стресса

    Москва

    Академический Проект 2009

    УДК 159 9 ББК 88 К11

    Издается по решению Ученого совета Российского института культурологии Министерства культуры Российской Федерации
    Рецензенты: М.И. Марьин, доктор психологических наук, профессор А.В. Окороков, доктор исторических наук, действительный член Академии военных наук

    Китаев-Смык Л.А.

    К11 Психология стресса Психологическая антропология стресса. - М.: Академический Проект, 2009. - 943 с. - (Технологии психологии).

    ISBN 978-5-8291-1023-9
    В монографии описаны индивидуальные особенности долгой жизни при стрессе и реакции во время стресса, краткого, как удар Представлены генеральные (общие) закономерности изменений эмоций, восприятия, памяти, мышления, работоспособности и общения в экстремальных ситуациях Изложены результаты исследований «стресса жизни» и «стресса смерти», отражены многочисленные исследования автора: стресс творчества и вдохновения, восторг и ужас властителей, ускользание из-под гнета жестокостей и гибель под ними, стресс в боях под пулями врагов и посттравматические болезни ветеранов, длительный стресс в экспериментах при подготовке полета людей на Марс и многое другое. Доступно рассмотрены телесные (соматические) и душевные (психические) болезни стресса и способы их предотвращения Проанализированы психологические факторы, позволяющие нормализовать стресс, являющийся естественным следствием динамической и сложной жизни. Кроме того, показаны способы и приемы восстановления и поддержания здоровья в стрессовых ситуациях. Книга ведущего российского специалиста по проблемам стресса написана для всех, кого затронул стресс, кто его использует или с ним борется, для политиков и психологов, для медиков и социологов, для работников силовых структур, для учащихся и профессионалов, может быть, даже для философов. Пусть читателя не отпугивает энциклопедичность этой книги - каждый найдет в ней свое.

    УДК 159.9 ББК 88
    ПРЕДИСЛОВИЕ

    Стресс в современном постиндустриальном обществе все чаше становится причиной страданий. Стремление к массовым радостям и мнимой беспечности не всегда уменьшает напряжен­ность нашей жизни.

    Проблемы, связанные со стрессом, в чем-то, а может быть, во многом, индивидуально различны, т. к. каждый человек уникален. Конкретные рекомендации специалистов по стрессу могут подвести читателя близко к решению его проблем. Но повседневное их решение сможет осуществлять только сам человек, знающий свои проблемы «нутром» и возвысившийся над ними, в частности, путем их осмысления. Иными словами, проблемы стресса человек может решать сам более успешно, если он имеет знания и силы взглянуть на свои проблемы и «из себя», и «на себя».

    Знакомство с анализом причин и закономерностей стресса, с его последствиями, изложенными в книге, позволит читате­лю увидеть способы уменьшения неблагоприятных влияний критических ситуаций и, может быть, поможет найти полезные последствия этих ситуаций. «Нет худа без добра» - говорит пословица. При стрессе нужно не только пересилить «худое», но не потерять «доброе».

    Эта книга написана для всех, кого затронул стресс, кто его использует или с ним борется, для политиков и психологов, для медиков и социологов, для работников силовых структур. Для учащихся и профессионалов, может быть, даже для фило­софов. Она пополнит их знания о стрессе или хотя бы укрепит в этих знаниях.

    В разных главах книги автор рассматривает связанные со стрессом проблемы, принадлежащие к различным областям знаний (разным научным дисциплинам). Широта подходов необходима для понимания и успешного решения многих острых проблем, обусловленных стрессом. Использование и анализ разнодисциплинарных научных материалов делает для разных профессионалов одни главы книги более, другие - ме­нее «своими», т. е. более или менее полезными и удобными для чтения.

    Первая глава в монографии вводная. Во второй изложены результаты многочисленных научных наблюдений и экспе­риментальные данные об эмоциях и поведенческих реакциях (нормальных и болезненных) при кратком и продолжительном стрессе, при разных экстремальных воздействиях. Третья глава посвящена вегетативным проявлениям стресса, т. е., с одной стороны, тому, какие физиологические реакции бывают при психологическом стрессе и, с другой стороны, как эти реакции сказываются на психике. Вместе с тем представлены анализ «соматических (телесных) болезней стресса», пути их про­филактики и лечения. В четвертой главе описаны изменения интеллектуальных способностей в экстремальных ситуациях, когнитивные, перцептивные, мнемонические и другие реакции при стрессе. Наряду с этим доступно описаны причины и ди­намика возникновения неврозов как «психических болезней стресса», а также основные принципы их профилактики и лече­ния. В пятой главе представлены психосоциальные (социально-психологические) проявления стресса, динамика изменения общения людей, внезапно оказавшихся или долго живущих в экстремальной обстановке, и многое другое.

    В монографии анализируются методы профилактики и устра­нения неблагоприятных проявлений стресса и пути сохранения способности восстанавливать в нужный момент свою актив­ность, боевитость, сохранение веры и надежды на вызволение от невзгод жизни, на успешное преодоление стрессогенных воздействий.

    Какой главный недостаток этой книги, по мнению ее автора? Многогранность проблем стресса требует изучения его проявлений разными науками (психологией, медициной, социологией, этнографией, политологией и др.). Это неиз­бежно создает разнокалиберность, часто несопоставимость и подчас кажущуюся противоречивость представленных сведений.

    Какое главное достоинство в этой книге видит ее автор? В ней представлен разносторонний подход к пониманию стрес­са, без которого невозможно постигать сложнейшую картину противостияния психики и всех систем организма человека, экстремальным условиям существования, создающим «стресс жизни» и «стресс смерти». При этом особое внимание обраща­лось на то, что экстремальные ситуации, возникающие в жизни и моделируемые в экспериментах, могут оказывать на человека не только неблагоприятные влияния. Такие ситуации могут пробуждать в людях потенциальные возможности, незаметные в обычных, нестрессогенных условиях. Автор полагает, что главные из них: интеллектуально-творческий потенциал (с усло­вием, что он не устремлен против самого себя, т. е. не стал безумен) и потенциал нравственности. В критических условиях она проявляется и проверяется. Потому что нравственность - это не только раскрытие силы жизнеутверждения личности, но и система запретов, «очеловечивающих» личность и общество. Вспомним, что Л.Н. Толстой видел три вида нравственности:


    • нравственность то, что служит на пользу моему «я». Это - нравственность дикости;

    • нравственность то, что служит на пользу тому кругу, ко­торый есть мой. Это - нравственность варварства;

    • нравственность то, что служит на пользу всему человече­ству. Это - нравственность общечеловеческая.
    При стрессе становится очевидно, потенциалом какой нравственности богат человек. Но главное - в критической ситуации человек всегда становится перед выбором, с какой из этих трех нравственностей идти дальше.
    * * *
    У этой книги две особенности. Первая - то, что в нее вклю­чено описание результатов комплексного изучения стресса, про­веденного впервые в мире в прошлом веке в нашей стране. Эти результаты были многократно подтверждены. Однако описание комплексных исследований, проведенных с участием одного и того же автора, т. е. на единой методологической основе, делает их до сих пор значимыми. Об этом свидетельствуют многочис­ленные ссылки в Интернете на первое издание «Психологии стресса». Заимствуя из него многие разделы, автор пытался излагать их во втором издании современным языком, уходя от кондового наукообразия, до сих пор «модного» в ряде научных школ. С их стороны возможны упреки в том, что в отдельных случаях вместо «строго научного описания» используется язык как бы научно-популярного изложения результатов исследова­ния стресса. Более того, в некоторых главах ввиду недостаточ­ности научно подтвержденных данных при обсуждении сложных проявлений стресса автор опирается на аналитическое их опи­сание выдающимися интеллектуалами: писателями-классиками, мыслителями. Да, они не профессиональные психологи, но это не мешало им (может и помогало) образно осмыслить психоло­гическую, социально-психологичекую и даже психофизиологи­ческую сущность тех или иных проявлений стресса.

    Однако автор этой монографии присоединяется к тем, кто с сожалением видит обеднение научного смысла в ряде совре­менных научных изданий, как спрятанное за наукообразием и англицизмами текста, так и напоказ выставляемой вульгариза­цией русского языка.

    Еще одно замечание о литературных особенностях научных текстов. В одной из последних своих статей, в предисловии к переводу дневника Амелия Л.Н. Толстой писал: «Писатель ведь дорог и нужен нам только в той мере, в которой он открывает нам внутреннюю работу своей души, само собой разумеется, если работа эта новая, а не сделанная прежде. Что бы он ни пи­сал - драму, ученое сочинение, повесть, философский трактат, лирическое стихотворение, критику, сатиру, - нам дорога в про­изведении писателя только эта внутренняя работа его души, а не та архитектурная постройка, в которую он большей частью, да, я думаю, и всегда, уродуя их, укладывает свои мысли и чувства». Автор книги, которую держит в руках читатель, старался как только мог «не уродовать» на ее страницах свои мысли и чувства. Потому, возможно, кто-то подчас скажет: «Не слишком ли много в ней автора!» Да. Решая, чем дополнить второе переработанное издание «Психологии стресса», автор понял невозможность объ­ять необъятное, обобщить сотни тысяч исследований стресса, проделанных в разных странах за десятилетия после его издания. Поэтому оно дополнено исследованиями самого автора. Они про­водились в разных (подчас предельно опасных) условиях, с раз­ными целями, их описание требовало разных лингвистических приемов. Кому-то из читателей это доставит удовлетворение (так было при журнальных публикациях), кого-то, возможно, возмутит (пока такого не было).

    Вторая особенность этой монографии, то, что ее главы со второй по четвертую содержат описания субсиндромов стресса, т. е. разных его проявлений, потребовавших описания и анали­за, использующих разные профессиональные подходы. Потому одни профессионалы могут начинать чтение данной монографии с той главы, которая прежде всего удовлетворит их профессио­нальный интерес. Других профессионалов больше заинтересуют иные главы. Так, пятая глава интересна социальным психологам, работающим в экстремальных ситуациях; четвертая - спе­циалистам, оптимизирующим интеллектуальную деятельность при стрессе; третья - тем, кто занят профилактикой и лече­нием телесных (соматических) болезней стресса; вторая глава может быть более интересна специалистам по общей, военной, космической психологии.

    Однако в каждой из этих глав описаны экспериментальные данные, полученные на протяжении ряда лет в ходе одних и тех же комплексных экспериментов. Это вынуждает повторно представить в каждой главе описание методов создания стресса. Читателей, расширяющих эрудицию и знакомящихся не только со «своей» главой книги, но и с «чужими» главами, не должны смущать эти вынужденные повторы.

    Благоразумный читатель должен различать факты, досто­верно установленные, а также достаточно обоснованные теории от поисковых концепций, которые требуют подтверждений или должны быть отвергнуты. Но неясное, непонятное не следует таить. Его проблемность надо обозначить, чтобы своевременно начать аналитические исследования.

    Читач оглавление этой монографии, можно заметить, что в нее как бы включены самостоятельные «книги» с описанием ис­следований отдельных, специфических экстремальных состоя­ний: стресса невесомости, аккустического стресса, боевого стресса, кинетоза («стресса укачивания-укручивания»), стресса творчества, посттравматических стрессовых расстройств, специфического стресса ввиде «выгорания персонала», стресса скученности. При исключительном интересе к какой-либо из этих проблем читатель может первоначально знакомиться с разделом, привлекшим его внимание.

    Особое место в этой монографии занимает раздел, посвящен­ный неврозам. Ее автор согласен с теми, кто рассматривает их как душевные (психические) болезни стресса. Однако несколько школ психиатров видит неврозы с разных сторон. Для рас­ширение эрудиции читателя на страницах данной монографии представлены разные взгляды на «душевные болезни стресса». Это поможет читателю понимать врачей (невропатологов, психиатров, психоаналитиков и др.), принадлежащих к разным научным медицинским школам и владеющим не схожими пси­хотерапевтическими методами.

    Для тех, кого интересует главным образом теоретическое осмысление стресса, можно рекомендовать прочтение первой главы и описания генеральных (общих) закономерностей суб­синдромов стресса в главах со второй по пятую.

    Обширные основания общей теории стресса созданы Гансом Селье и его учениками. Вклад в теорию психологии стресса был сделан исследователями экстремальной психологии (психологии стресса). В данной монографии предпринята очередная попытка дополнить ее.

    Стало необходимо и неизбежно изучать и осмысливать много­образие психической и социальной активности (и пассивности) людей при стрессе с учетом многих антропологических факторов, т. е. человека со всеми его свойствами, функциями, проявлениями, взаимоотношениями. И следует обратить пристальное внимание на целесообразность такого методологического направления как зооантропология, т. е. на то как, казалось бы, исключительно зоологические функции психики, организма актуализируются в человеческих поступках, действиях, эмоциях, социальных контактах.

    И еще, прислушаемся к советам известного современного психолога и психотерапевта Реноса К. Пападопулоса: «Мы можем понять больше, если обладаем воображением, чем в том случае, когда остаемся в рамках логического понимания ситуации... нуж­но вступать в диалог с иным, чуждым для нас явлением».

    Аннотация на английском

    The study covers individual aspects of living under stress for a long while and reactions to stress situations which are short and sudden, like a sharp blow to the body. The author introduces the general pattern of changes in emotions, perception, memory, thinking, performance and communication which occur in extreme situations. You will also find the results of studies on "life stress" and "death stress". The book reveals numerous studies conducted by the author: on the stress of creativity and inspiration; on pleasures and horrors of authority; on escaping the pressure of cruelty or perishing under it; on the stresses of war - under the bullets of the enemy, and posttraumatic diseases of veterans; on long-term stress in the training of crews for the mission to Mars and many others. Somatic and mental diseases, and their prevention, are reviewed in a comprehensible way. You will also find an analysis of the psychological factors which help us to normalize stress, representing natural results from our dynamic and complex life. Furthermore, this book reveals the best ways and techniques for restoring and maintaining health in stressful situations.

    This book from the leading Russian expert on stress is written for those who live under stress, fighting it or using it: politicians and psychologists; doctors and sociologists; enforcement agencies; students and professionals; even philosophers. We hope that the encyclopedic nature of this book won"t scare you away as each reader will find something relevant for him or her.

    Kitaev-Smyck L. A.

    ГЛАВА 1

    МЕТОДОЛОГИЯ ИЗУЧЕНИЯ СТРЕССА

    Даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает стресс... Полная свобода от стресса означает смерть.

    Ганс Селье

    1.1. КОНЦЕПЦИЯ СТРЕССА ГАНСА СЕЛЬЕ - « ОБЩИЙ АДАПТАЦИОННЫЙ СИНДРОМ»

    Концепция стресса, родившись в результате серии патофизио­логических исследований выдающегося канадского ученого Ганса Селье, оказала большое влияние на различные науки о Человеке. Она была подхвачена многими представителями медицины, пси­хологии, социологии, этнографии, политологии и др.

    В первой главе этой книги изложены основные положения концепции Г. Селье. Это сделано, во-первых, из уважения к его таланту и научному наследию, во-вторых, из-за того, что хотя обширные современные знания о стрессе давно не укладываются в рамки его теории, но все же освоение ее плодотворно и сейчас.

    В первой главе показана сопоставимость с теорией Г. Селье результатов наших многолетних экспериментальных и теоретиче­ских исследований стресса, подтвержденных многими учеными. Здесь изложены этические и организационно-методологические принципы, которые надо соблюдать при изучении стресса, рассмотрены сходства и различия «стресса жизни» и «стресса смерти».

    1.1.1. Предпосылки создания и широкого распространения концепции стресса

    Поражения сердечно-сосудистой системы являются причиной более 50 % всех случаев смерти [Бедный СМ., 1981; Ганели-наИ.Е., 1975; Косицкий Г.И, 1977; Уайт П., 1967 и др.]. Установ­лено, что эти поражения обусловлены главным образом неблаго­приятными для человека формами эмоционального напряжения

    [Чазов Е.И., Вихерт A.M., Метелица В.И., 1972; Haynes S.G. et al., 1978; Shapiro A.P., 1978]. В нашей стране увеличение смертности от ишемической болезни сердца особенно быстро нарастает за последние десятилетия.

    Из-за «стресса жизни» миллионы людей страдают от недомога­ния, нарушения сна, усталости, отверженности или тревожности, у детей имеются стрессовые симптомы эмоционального неблаго­получия (чрезмерная агрессия, ночные кошмары, мочатся в кро­ватку), все больше людей страдают от алкоголизма и наркомании, пытаясь избавиться от «стресса жизни», тысячи кончают с собой или совершают попытку самоубийства .

    Вот как оценивает эти данные Ленард Леви, один из известных исследователей эмоционального стресса. «Часто говорят, что статистика не кровоточит. Да, независимо от того, как интерпре­тируются эти данные, они представляют огромные человеческие страдания и несчастья, часть которых, вероятно, предотврати­ма» . Он предлагает продолжать изучение эмоционального стресса и его индивидуальное лечение. По его мнению, «можно и должно подойти к проблеме через длительное холистически и экологически направленное профилактическое планирование» [там же]. Им предложены принципы такого пла­нирования.

    Таким образом, предпосылкой создания и широкого рас­пространения концепции стресса можно считать возросшую, особенно во второй половине XX столетия, актуальность про­блемы защиты человека от неблагоприятных факторов среды. Ширящееся научное изучение стресса можно рассматривать как часть охватившего общественность нашей планеты движения по охране природы. Человека при этом надо рассматривать как важ­нейший элемент биосферы, подлежащий защите. Часто защищать человека надо от него самого, т. е. от стихийной урбанизации, от ошибочных «успехов» цивилизации.

    Среди своих предшественников Г. Селье называет Клода Бернара, указавшего, что относительное постоянство внутренней среды живого организма - важнейшее условие поддержания его жизнеспособности, и Уолтера Кеннона, разработавшего теорию гомеостаза.

    Большое впечатление на Г. Селье произвели его встречи и беседы в 1935 г. в Ленинграде с академиком-физиологом, нобе­левским лауреатом Иваном Петровичем Павловым. «Эти беседы вдохновляли меня в течение всей моей жизни. Портрет Павлова висит в холле нашего института рядом с портретами Эйнштейна и моего соотечественника, открывшего инсулин, сэра Фредерика Бантинга, который опекал меня, когда я начал изучать стресс»,- вспоминает Г. Селье [Селье Г., 1979|. Открытие И.П. Павловым условных рефлексов, можно полагать, предопределило направлен­ность концепции стресса на понимание способности организма выходить на уровень готовности к экстремальным стрессогенным воздействиям, опережая их. Если на уровне целого организма ре­зультаты фило- и онтогенетического его «обучения» преодолению неблагоприятных факторов реализуются, как известно, в значи­тельной мере при участии центральной нервной системы, то «на клеточном уровне,- пишет Г. Селье,- обучение зависит главным образом от химического обуславливания и сводится к выработке защитных веществ типа гормонов или антител и модификации их действия с помощью других химических соединений (например, питательных веществ)»[Селье Г., 1979, с. 60]. О неспецифических болезненных проявлениях защитных реакций организма, ставших основой учения о стрессе, неоднократно говорили И.П. Павлов и его ученики, называя их «стандартными формами нервных дис­трофий», подчеркивая тем самым значение нервной регуляции в возникновении этих неспецифических реакций.

    Но почему портрет еще и великого физика осеняет парадный вход Института экспериментальной медицины и хирургии (ныне Интернациональный институт стресса) ? Начало нашего столетия ознаменовалось созданием релятивистской и квантовой физики, теоретические построения которых обусловили прогрессивные преобразования в методологии естественных наук. Эти преобразо­вания в значительной мере связаны с именем Эйнштейна. Видимо, не только уважение побудило Г. Селье поместить на почетном месте в своем институте портрет А. Эйнштейна. Можно полагать, что прогрессивные концепции, возникшие в связи с отходом от методологии классической физики, оказали существенное влия­ние на научное мышление основателя учения о стрессе, і Объект исследований Г. Селье - стресс как неспецифические симптомы адаптации - понятие относительное. Их можно «уви-леть», только вычленяя подобные симптомы из множества разных симптомов адаптации. Потому стресс - понятие, теряющееся при чрезмерно большом и при чрезмерно малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г. Селье присутствует относительность причинности и целесообразности стресса. Отно­сительно и понятие целостности носителя стресса: это локальные структуры в организме при «местном адаптационном синдро­ме» - это и весь организм, отвечающий «общим адаптационным синдромом», это та или иная совокупность людей при массовых проявлениях эмоционального стресса. Идея о существовании взаимодополняющих свойств в какой-то мере находит воплощение [в концепции стресса в виде дополнительности специфических и неспецифических проявлений адаптации к требованиям среды в живых существах, в психике и в социальных совокупностях.

    Г. Селье указывал на отсутствие прямой зависимости эмо­циональных переживаний при стрессе от физиологических ме­ханизмов стресса.

    Ухудшение самочувствия, болезненные стрессовые физиоло­гические процессы Г. Селье предложил называть «дистрессом», т. е. разрушающим дискомфортным стрессом. Приятные формы стрессовых переживаний, такие как стресс любви, творчества, восторга, вдохновения, он назвал «эустрессом», т. е. приятным стрессом.

    Широкому распространению учения о стрессе способствовала системная разработка концепции стресса ее автором, его исклю­чительная продуктивность и целеустремленность, а также его публицистические и литературные способности. Перу Г. Селье принадлежит более тысячи научных публикаций, в их числе более 20 монографий. Будучи на протяжении многих лет руководителем основанного им института, Г. Селье объединил усилия ученых многих стран в решении различных проблем стресса, способствуя тому, что исследования проблемы стресса вышли далеко за рамки первоначальных патофизиологических экспериментов.

    Автор этой монографии на протяжении нескольких лет состоял в переписке с Г. Селье, получая от него полезные советы и, главное, одобрение и моральную поддержку. Специфические особенности советской государственной политики многократно препятствовали Г. Селье в его желании встретиться с автором этой книги.

    Научная экспансия концепции «стресс» с ее распространением на различные области знания вызывает недоумения, а часто понят­ный протест ученых, разрабатывавших свои научные проблемы, обходясь без методов, пониманий, обобщений, используемых учением о стрессе (Мэй Р., 2001, с. 96-97; ВасилюкФ.Е., 1984 и др.]. Эти недоумения не повод для протеста и научных баталий - разные фонари освещают путь к истине.

    1.1 .2. Основные положения концепции Г. Селье

    Начало созданию концепции стресса положил случайно обна­руженный в эксперименте Г. Селье в 1936 г. патофизиологический «синдром ответа на повреждение как таковое», получивший на­звание «триада»:

    Первое - увеличение и повышение активности коркового слоя надпочечников;


    • второе - уменьшение (сморщивание) вилочковой железы (тимуса) и лимфатических желез, так называемого тимико-лимфатического аппарата;

    • третье - точечные кровоизлияния и кровоточащие язвочки в слизистой оболочке желудка и кишечника. Заслуга Г. Селье в том, что он сопоставил эти реакции с клинико-психологическими симптомами, характерными почти для любого заболевания, с такими, как:
    - первому - чувство недомогания;

    • второму - разлитые болевые ощущения и чувство ломоты в суставах и мышцах;

    • третему - желудочно-кишечные расстройства с потерей аппетита и уменьшением веса тела.
    Объединение их в единую систему было правомерно только при наличии единого механизма управления этими физиологи­ческими и психологическими реакциями и общего совокупного процесса их развития.

    Долго не было определенного представления относительно биологической сущности изъязвлений слизистой желудка, кишеч­ника и потери аппетита - «штатного» симптома стресса. Наша гипотеза, касающаяся этого феномена, была изложена в 1983 г. (Китаев-Смык Л.А., 1983], а также в третьей главе этой книги.

    Г. Селье предложил различать «поверхностную» и «глубокую» адаптационные энергии. Первая доступна «по первому требова­нию», как «по пожарной тревоге». Вторая мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов ор­ганизма. Ее истощение необратимо, как считал Г. Селье; и ведет к гибели или к старению и гибели. Предположение о существо­вании двух мобилизационных уровней адаптации поддержива­ется многими исследователями [Китаев-Смык Л.А., Галле P.P., Гаврилова Л.Н. идр., 1972; Меницкий Д.Н., 1973; Селье Г., 1966; Селье Г., 1979; Франкенхойзер М., 1970; Lazarus R.S., 1967; La­zarus R.S., 1969; Lazarus R.S., 1977]. Нашими экспериментами и наблюдениями при предельно переносимых (и непереносимых) воздействиях на людей были выявлены четыре «ранга», четыре кризисных ступени, по которым восходит индивид (и социальное сообщество) при непрекращающихся экстремальных воздействи­ях. «Кризисные ранги стресса» описаны в последующих главах.

    1.1 .3. Стадии мобилизации адаптационных резервов по Г. Селье

    При непрекращающемся действии стрессогенного фактора интенсивность проявлений «триады стресса» возрастает. Г. Селье


    А - стадии развития стресса по Г. Селье: «аларм» - реакция мобилизации адаптационных резервов, срочно, «по пожарной тревоге» (1); фаза резистент­ности (2); истощение адаптационных резервов (3).

    Б - фазы адаптации при стрессе, разрушение имевшейся «функциональной системности» (1); становление новой «функциональной системности» (2); фаза неустойчивой адаптации


    Матерная речь как доза яда, спасительного и исцеляющего

    Леонид Александрович Китаев-Смык, конечно, не сразу понял, что мат выполняет в человеческом обществе очень важную функцию. Сначала, когда Леонид Александрович был еще мальчиком, еще во время войны, проживая на Волге, будущий врач с интересом наблюдал за матерящимися грузчиками, рыбаками и моряками. Матерились в то время многие, однако первые подопытные Китаева-Смыка делали это как-то по-особенному. После нескольких часов тяжелой работы они садились тесной и шумной курящей компанией и выбирали противников. Выбранные садились друг напротив друга и начинали ругаться... нет, Китаев-Смык утверждает теперь, что они не ругались, а именно сознательно говорили матом. Соревновались. Условие было, в общем-то, одно: не повторяться, а слова можно было употреблять любые. Матерные, конечно.

    И вот через десять-пятнадцать минут этих упражнений все единодушно признают: ну, сегодня Серега победил. Или - Сашка сегодня победил. А дальше снова как ни в чем не бывало начинают работать, - рассказывает Леонид Александрович. - Но что интересно, матерились они всего минут пятнадцать, а казалось, что пару часов отдохнули - так становились бодры и веселы. Это сегодня я знаю, в чем дело, а тогда просто удивлялся.

    После окончания с отличием Первого меда Китаев-Смык писал диссертацию по фармакологии, но закончить ее не успел. Помешало еще одно сильное впечатление детства. Как-то раз, еще даже до встречи с грузчиками, маленький Леня сидел и рассматривал энциклопедию. Там была нарисована Галактика Млечный Путь. Картинка его заворожила. Леня все время приставал к папе, чтобы он ему побольше рассказывал о космосе. Папа рассказывал много, но информации не хватало все равно.

    Поэтому, когда молодому врачу Леониду Китаеву-Смыку предложили работать в Летно-исследовательском институте в подмосковном Жуковском, он долго не раздумывал.

    Я стал заниматься проблемой стресса у космонавтов, искал способы быстрого устранения его последствий... Космическая подготовка - это же тяжелейшие условия. Когда к нам приходили обычные врачи, они, видя наших испытуемых, говорили: «Боже! Их надо скорее госпитализировать!» А мы знали: они выдержат.

    Благодаря мату, что ли? Вы их там всех учили материться, да?

    Вы меня удивляете. Мужчин, выросших в нашей стране, материться учить... Началось все с другого. Первое, на что мы - врачи, психологи - обратили внимание, была одна женщина, невропатолог, которая проводила научные исследования. Мы стали между собой признавать, что после ее психолого-неврологических приемов у испытуемых сразу же исчезают стрессовые показатели. А надо вам сказать, что это была за женщина. Мы ее звали Прекрасной Дамой. Она была чрезвычайно красива, очень эстетична, была очень корректна. Мы сначала не понимали, почему вдруг исчезают неблагоприятные изменения крови, почему улучшаются корректурные пробы, психологические... Причем почти на целые сутки, и как раз в те дни, когда она работала. Ну поразительно! Мы отследили статистику, и все подтвердилось - Прекрасная Дама изгоняла стресс.

    Ну, это же, в общем-то, понятно. То вокруг одни приборы, мужики, напряжение... И вдруг - женщина красивая.

    Но это было так очевидно! Анализы показывали... Если бы вы своими глазами это видели, тоже удивились бы. И вот после этого я задумался о сексуальной энергии. В чем еще она концентрируется, кроме красоты? И мы с коллегами решили испробовать мат.

    Прямо так сели и решили? Это какой год-то был на дворе?

    Конец шестидесятых. Нам надо было бороться со стрессами, мы экспериментировали. Это все обывательские представления, что вот есть приказ министерства, который надо исполнить... Задача была одна - снять стресс. Сами мы там раскручивали методики, проверяли друг на друге. Исследовали мы все, что можно придумать: и зрение, и мышление, и способность двигаться, решать проблемы, и проход пищи, и кардиограмму, и кожно-гальванические реакции... Действие высокой человеческой сексуальной энергии мы проверили с помощью Прекрасной Дамы, теперь надо было проверить действие низкой. У нас формировались экипажи по два человека, и мы стали подбирать в одни пары тех, кто ругается матом, а в другие - кто этого не делает. И что вы думаете - мы обнаружили, что в матерящихся группах проявлений стресса существенно меньше, чем у тех, кто обычным образом изъяснялся.

    И вот тогда я вспомнил работяг, которых слышал в детстве. У меня всегда было подозрение, что мат - это не просто слова. Что он способен восстанавливать интеллектуальную и физическую работоспособность. Я бы, знаете, даже сравнил эти матерные состязания со знаменитыми дзенскими диалогами. Диалоги ведь тоже строятся на системе потаенных знаний и парадоксальном их использовании. Только у них нет сексуального оттенка. У тех грузчиков получалась самая настоящая дзенская речь, но наш родной мат, скажу я вам, эмоционально намного богаче и сильнее действует на физиологию. В дзен просто интеллектуально состязаются два монаха, а здесь это состязание идет социализированно, в обществе. И действует на всех окружающих резко благотворным образом. Правда, окружающими должны быть только мужчины.

    Но вот многие женщины... Да и при женщинах...

    Подождите, про женщин потом. Некоторое время спустя я работал в Институте Склифосовского. Врачи травматологического отделения единодушно отмечали, что в палатах, где с утра до ночи матерились, быстро рубцуются раны и срастаются кости. А где лежат «безматерные чистюли», заживление хуже. Тогда мы стали измерять уровень андрогенов. И вот что выяснилось - в матерящихся коллективах андрогены выделяются сильнее. А андрогены - природные противники воспаления и ускорители регенерации.

    Вот привозят парня, строителя, упавшего с высоты. Он в шоке. Его завозят в «матерную» палату. И первое, что он слышит сквозь забытье:

    Смотрите, кудрявого привезли! Здоровенного! Он тут всех медсестер...!

    Хохот. А парень вдруг улыбается. Выясняется, что к нему должны для выяснения обстоятельств падения прийти инженеры по технике безопасности, и в связи с этим ему говорят:

    Если бы ты, парень, ..., долетел бы до низу, то твои техники, ..., долго бы тебя, ..., от асфальта, ..., отскребали.

    И когда техники пришли, парень, слабо улыбаясь, шепчет им:

    Если бы я, ..., долетел до низу, то вы бы долго от асфальта меня отскребали, ... .

    И опять все ржут как бешеные - целая палата покалеченных, но в сущности здоровенных мужиков.

    А вот к вопросу о женщинах. Они как раз неуютно чувствовали себя в этих матерящихся палатах, смущались и стремились скорее уйти от своих мужей и братьев, хотя при них никто не выражался. А в палатах «чистюль» они подолгу сидели и вздыхали, сочувствовали.

    В общем, все зло, как обычно, от женщин.

    Ну при чем здесь зло. Просто на нормальную женщину андрогены действуют угнетающе. А мату все равно - от него и у женщин андрогены вырабатываются. Кстати, косметологи отмечают - у матерящихся женщин начинает ломаться голос, наблюдается повышенное оволосение. Матерная речь вредна женщинам физиологически. Вот почему при женщинах мужчина обычно не выражается.

    В общем, вы нашли новый способ терапии - матом. Тяжелобольной человек загружается в специальную комнату, включается магнитофон...

    А вот и нет, не получится. Мат должен идти «изнутри», это должна быть собственная речь, органичная. Нельзя мат использовать как некий стандартизированный способ снятия стрессов. Это или есть в культуре, или нет. Но в нашей культуре эта память, как правило, есть у всех мужчин. Даже если они никогда не «ругаются», в стрессовой ситуации мат проявляется спонтанно. Эти ситуации известны - война, болезнь, колоссальное рабочее напряжение.

    Недавно общался с двумя милицейскими психологами, они работали в Чечне. И обнаружили, что матерная речь в боевых условиях вдруг вспыхивает ярким букетом, начинает даже заменять обычную речь, и из-за этого общение становится более коротким, более ярким и образным. Получаются совершенно непонятные со стороны некие трафареты, «протезы» речи. Но с помощью этих «протезов» лучше строится речь там, где нужно мгновенное действие, где жизненно важна социальная иерархия... Чем ниже уровень индивида в иерархии, тем больше к нему адресуется таких слов.

    Ну понятно, если командир может обойтись одним словом, то зачем говорить три предложения... А почему тогда в тюрьме материться недопустимо?

    В тюрьме постоянный стресс и устоявшаяся иерархия. И сам мат становится более сексуально агрессивным. Он там является не средством «разрядки», а первобытной претензией на изменение статуса, которая влечет ответственность, «ответ», вплоть до убийства. Это очень первобытно.

    В общем, мат - это первобытная речь сегодня. И почему он живет в цивилизации?

    Я уже сказал почему - как резервное средство восстановления. Мат возник в результате магических представлений. Можно себе представить, как первобытных людей поражали некоторые вещи - зачатие, рождение, смерть, насилие, половые различия. Понятно, что все это объявлялось священным, запретным, волшебным. В современных этносах истоки матерной речи большей частью безвозвратно утрачены. Но вот в 50-х годах я был в Сванетии. И наблюдал там интересный культ общинной фаллической мощи. В определенный день года, под праздник, все молодые неженатые мужчины выстраиваются один за другим, обнажают свою мужскую принадлежность, одной рукой держатся за нее, а другой - за пояс впереди идущего. Причем первым стоит тот, у кого - самый крупный. При этом они поют песню, очень «неприличную» по содержанию, смысл которой: вот они какие молодцы, и всем злым силам сейчас не поздоровится. Фактически поется матерная песня. А делается это, чтобы защитить общину.

    Или вот еще пример. Один доцент фармакологии из Ленинграда, осетин по национальности, научил меня особому кличу с переливами наподобие тирольских. Он говорил, что у них в Осетии такие кличи используются на переправах через шумящие горные потоки. Вот если даже я сейчас, осипший и старый, крикну, то все люди очень и очень испугаются. И в переводе что, как вы думаете, они значат? Вот что могут кричать воины, которые захватывают города и селения?

    Ну, что «мы вас тут всех сейчас поимеем».

    Именно это, представьте себе. И кричать так может только мужчина, это со свойствами гортани связано.

    Этот доцент, мы ходили с ним в альпинистские походы, тогда всю группу нашу обучил так кричать, и поэтому нам не страшно было потеряться.

    Курицы вот кукарекать не могут. А женщинам, выходит, матом не дано ругаться.

    Нам вот что важно - из этой магии, победной, генеративной, пробуждающей, рабочей, и родилась матерная речь.

    А может, это только новая нравственность, поделившая мир на «добро» и «зло», сделала мат «плохим»? Христианство вообще все, что связано с половыми отношениями, объявило злом. А первобытные люди обозначали себе священными словами всякие священные вещи, и цензура у них была естественной, не «депутатской».

    Насчет «новой нравственности» - это милые выдумки одного очень достойного человека, Владимира Даля. Здесь два момента есть. Во-первых, матерная речь - это действительно «половая» речь. Но она мало связана с «новой нравственностью». Вот, например, до сих пор в алтайских языках есть общий язык, которым пользуются и мужчины и женщины, и есть сугубо мужской, который женщины никогда не произносят. И есть женский язык, эти слова не произносят мужчины.

    То есть мужчины там не говорят «веник», что ли?

    Ну, что-то вроде этого. А женщина не может говорить «отец», адресуясь к отцу мужа. И таких слов много. Язык охотников женщины вообще никогда не слышат. А в языке охотников имеются сексуальные подтексты. Есть язык шаманов, только они его знают и им пользуются. У американских индейцев то же самое. В древнем английском тоже было нечто подобное.

    И все это селекционировано тысячелетиями. Те народы, у кого этого нет, они просто вымерли. При женщинах эти слова были запретными, а на охоте, на войне - нет.

    Участники фольклорных экспедиций, которые были популярны в XIX веке, не могли публиковать в печати древние свадебные песни: не позволяла цензура, такие они были «похабные». Просто какой-то сценарий к порнофильму...

    Это были особые песни-инструкции, специально для новобрачных. Их пели только в особенных случаях.

    Да боже упаси! Я вам такое сказал? Нельзя только «по матери», а остальное... У женщин масса собственных скабрезностей. Они касаются половых отношений, женских всяких дел. Это было всегда - женские таинства. Всегда женщины определенные вещи обсуждали, советовались. И сегодня это есть - женщины о чем-то шушукаются, хихикают, но появляется мужчина, и они стыдливо замолкают. А непонимание магической, психофизиологической сущности скабрезной речи, объявление ее «грязной» привело к потере скабрезной культуры вообще. В результате, например, студентки, которые учились со мной в институте, изучив анатомию и физиологию, не знали, как делать детей на практике. Говорите сколько угодно, только в своем кругу, не при мужчинах. И маму не трогайте - не по-женски это.

    Ну слава богу. Вы нас просто спасли. Значит, получается, что мат - прекрасная вещь. Больные исцеляются. Охотники ловят. Воины побеждают. Женщины инструктируют брачующихся. Зачем тогда цензура-то, почему волнуются депутаты?

    Когда в обществе нет культуры скабрезности, как всегда, возникают крайности. Одни призывают к тому, чтобы сделать матерную речь повседневным языком, другие - за тотальный запрет. Оба подхода неправильны.

    Мат - это психический тоник, у охотников и воинов он способствует выбросу андрогенов. У тех же, кто постоянно «ругается», мат - способ компенсации гипопотенции. Те, у кого андрогенов недостаточно, нуждаются в искусственной подпитке - вот откуда у гипопотентов особая любовь к мату, как вот, например, за феминизм часто ратуют женщины, чувствующие свою женскую неполноценность.

    Матерной речи не должно быть в ситуациях повседневных, не стрессовых. Если нет войны, охоты, болезни, тяжелой отупляющей работы. Привычного мата не должно быть у молодежи. Потому что это будет искусственное подстегивание гормональных механизмов, нормальное психосексуальное развитие будет нарушаться. Если допингом пользоваться постоянно, человек становится наркоманом.

    А откуда взялась мода на мат в художественной, артистической, политической элите?

    Это связано с жизнью этноса, с его жизненной силой. Вот, например, в Средней Азии - там нет матерной речи. Там никогда в ругательстве не адресуются к матери. Вот я жил в Казахстане - там только скабрезная адресация к отцу.

    Оскорбительная, что ли?

    Очень. Нет, не претендующая свергнуть его, это вы Фрейда начитались, а унижающая его. «Твой отец на низком уровне, значит, он раб, а ты его сын». А насчет матери ничего такого нет. Это одно из проявлений этнических различий. Собственно матерная речь существует приемущественно у восточных славян. У других преобладают «обнажающие» скабрезности. А у немцев самое страшное ругательство - «говно». Причины этого можно изучать десятилетиями.

    Но вот что интересно - почему в России вдруг снова всплывает «проблема» матерной речи? Почему об этом начинают говорить на государственном уровне?

    «Цензурно», «нецензурно» - это же не от прихоти чиновников зависит. Изначально благодаря «цензуре» сохраняется этическое состояние общества, а значит, и энергетическое, то есть его жизнеспособность. Один и тот же симптом может быть показателем развития общества, а может - свидетельством упадка жизненных сил. Почему сегодня элита общества - политическая, культурная - непристойности возводит в некую игру и моду? Делайте выводы сами: либо мы «в палате выздоравливающих», либо «на войне», либо «испытываем сильный стресс».

    Когда мы заживем нормальной жизнью, «матерные» проблемы, я уверен, урегулируются сами собой.

    Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

    Леонид Александрович Китаев-Смык
    Организм и стресс. Стресс жизни и стресс смерти

    Предисловие

    Стресс в современном постиндустриальном обществе все чаще становится причиной страданий. Стремление к массовым радостям и мнимой беспечности не всегда уменьшает напряженность нашей жизни.

    Знакомство с анализом причин и закономерностей стресса, с его последствиями, изложенными в книге, позволит читателю увидеть способы уменьшения неблагоприятных влияний критических ситуаций и, может быть, поможет найти полезные последствия этих ситуаций. «Нет худа без добра» – говорит пословица. При стрессе нужно не только пересилить «худое», но и не потерять «доброе».

    Эта книга может служить учебным пособием. Она написана для всех, кого затронул стресс, кто его использует или с ним борется, для политиков и психологов, для медиков и социологов, для работников силовых структур, для учащихся и профессионалов, может быть, даже для философов. Она пополнит их знания о стрессе или хотя бы укрепит в этих знаниях.

    В первой главе кратко изложена концепция стресса выдающегося канадского ученого Ганса Селье – прародителя учения о стрессе. Описаны опирающиеся на это учение основные положения общей теории стресса, разрабатываемые автором этого учебника. Во второй главе изложены результаты многочисленных научных наблюдений и экспериментальные данные об эмоциях и поведенческих реакциях (нормальных и болезненных) при кратком и продолжительном стрессе, при разных экстремальных воздействиях. Третья глава посвящена вегетативным проявлениям стресса, то есть, с одной стороны, тому, какие физиологические реакции бывают при психологическом стрессе, и, с другой стороны, как эти реакции сказываются на психике. Вместе с тем представлены анализ «соматических (телесных) болезней стресса» и способы их профилактики и лечения.

    В книге анализируются методы профилактики и устранения неблагоприятных проявлений стресса и пути сохранения способности восстанавливать в нужный момент свою активность, боевитость, сохранение веры и надежды на вызволение от невзгод жизни, на успешное преодоление стрессогенных воздействий. В ней представлен разносторонний подход к пониманию стресса, без которого невозможно постигать сложнейшую картину противостояния психики и всех систем организма человека экстремальным условиям существования, создающим «стресс жизни» и «стресс смерти». При этом особое внимание обращается на то, что экстремальные ситуации, возникающие в жизни и моделируемые в экспериментах, могут оказывать на человека не только неблагоприятные влияния. Такие ситуации могут пробуждать в людях потенциальные возможности, незаметные в обычных, не стрессогенных условиях. Автор полагает, что главные из них: интеллектуально-творческий потенциал (с условием, что он не устремлен против самого себя, то есть не стал безумен) и потенциал нравственности. В критических условиях они проявляются и проверяются. Потому что нравственность – это не только раскрытие силы жизнеутверждения личности, но и система запретов, «очеловечивающих» личность и общество. Вспомним, что Л.H. Толстой видел три вида нравственности:

    – нравственность – то, что служит на пользу моему «Я». Это – нравственность дикости;

    – нравственность – то, что служит на пользу тому кругу, который есть мой. Это – нравственность варварства;

    – нравственность – то, что служит на пользу всему человечеству. Это – нравственность общечеловеческая.

    При стрессе становится очевидно, потенциалом какой нравственности богат человек. Но главное, в критической ситуации человек всегда становится перед выбором, с какой из этих трех нравственностей идти дальше.

    1. Методология изучения стресса

    Даже в состоянии полного расслабления спящий человек испытывает стресс… Полная свобода от стресса означает смерть.

    Ганс Селье

    1.1. Концепция стресса Ганса Селье – «общий адаптационный синдром»

    Концепция стресса, родившись в результате серии патофизиологических исследований выдающегося канадского ученого Ганса Селье, оказала большое влияние на различные науки о человеке. Она была подхвачена многими представителями медицины, психологии, социологии, этнографии, политологии и др.

    В первой главе этой книги изложены основные положения концепции Г. Селье. Это сделано, во-первых, из уважения к его таланту и научному наследию, во-вторых, из-за того, что хотя обширные современные знания о стрессе давно не укладываются в рамки его теории, но все же освоение ее плодотворно и сейчас.

    Показана сопоставимость с теорией Г. Селье результатов наших многолетних экспериментальных и теоретических исследований стресса, подтвержденных многими учеными. Здесь изложены этические и организационно-методологические принципы, которые надо соблюдать при изучении стресса, рассмотрены сходства и различия «стресса жизни» и «стресса смерти».

    1.1.1. Предпосылки создания и широкого распространения концепции стресса

    Поражения сердечно-сосудистой системы являются причиной более 50 % всех случаев смерти (Бедный, 1981; Ганелина, 1975; Косицкий, 1977; Уайт, 1967 и др.). Установлено, что эти поражения обусловлены главным образом неблагоприятными для человека формами эмоционального напряжения (Haynes et al ., 1978; Shapiro, 1978; Чазов, Вихерт, Метелица, 1972). В нашей стране особенно быстро за последние десятилетия увеличивается смертность от ишемической болезни сердца.

    Из-за «стресса жизни» миллионы людей страдают от недомогания, нарушения сна, усталости, отверженности или тревожности, у детей имеются стрессовые симптомы эмоционального неблагополучия (чрезмерная агрессия, ночные кошмары, мочатся в кроватку), все больше людей страдают от алкоголизма и наркомании, пытаясь избавиться от «стресса жизни», тысячи кончают с собой или совершают попытку самоубийства (Levi, 1981).

    Вот как оценивает эти данные Ленард Леви, один из известных исследователей эмоционального стресса. «Часто говорят, что статистика не кровоточит. Да, независимо оттого, как интерпретируются эти данные, они представляют огромные человеческие страдания и несчастья, часть которых, вероятно, предотвратима» (там же, р. 11). Он предлагает продолжать изучение эмоционального стресса и его индивидуальное лечение. По его мнению, «можно и должно подойти к проблеме через длительное холистически и экологически направленное профилактическое планирование» (там же ). Им предложены принципы такого планирования.

    Таким образом, предпосылкой создания и широкого распространения концепции стресса можно считать возросшую, особенно во второй половине XX столетия, актуальность проблемы защиты человека от неблагоприятных факторов среды. Ширящееся научное изучение стресса можно рассматривать как часть охватившего общественность нашей планеты движения по охране природы. Человека при этом надо рассматривать как важнейший элемент биосферы, подлежащий защите. Часто защищать человека надо от него самого, то есть от стихийной урбанизации, от ошибочных «успехов» цивилизации.

    Среди своих предшественников Г. Селье называет Клода Бернара, указавшего, что относительное постоянство внутренней среды живого организма-важнейшее условие поддержания его жизнеспособности, и Уолтера Кеннона, разработавшего теорию гомеостаза.

    Большое впечатление на Ганса Селье произвели его встречи и беседы в 1935 г. в Ленинграде с академиком-физиологом, нобелевским лауреатом Иваном Петровичем Павловым. «Эти беседы вдохновляли меня в течение всей моей жизни. Портрет Павлова висит в холле нашего института рядом с портретами Эйнштейна и моего соотечественника, открывшего инсулин, сэра Фредерика Бантинга, который опекал меня, когда я начал изучать стресс», – вспоминает Г. Селье (Селье, 1979). Открытие П.П. Павловым условных рефлексов, можно полагать, предопределило направленность концепции стресса на понимание способности организма выходить на уровень готовности к экстремальным стрессогенным воздействиям, опережая их. Если на уровне целого организма результаты фило– и онтогенетического его «обучения» преодолению неблагоприятных факторов реализуются, как известно, в значительной мере при участии центральной нервной системы, то «на клеточном уровне, – пишет Г. Селье, – обучение зависит главным образом от химического обуславливания и сводится к выработке защитных веществ типа гормонов или антител и модификации их действия с помощью других химических соединений (например, питательных веществ)» (там же, с. 60). О неспецифических болезненных проявлениях защитных реакций организма, ставших основой учения о стрессе, неоднократно говорили П.П. Павлов и его ученики, называя их «стандартными формами нервных дистрофий», подчеркивая тем самым значение нервной регуляции в возникновении этих неспецифических реакций.

    Но почему портрет еще и великого физика осеняет парадный вход Института экспериментальной медицины и хирургии (ныне Международный институт стресса)? Начало нашего столетия ознаменовалось созданием релятивистской и квантовой физики, теоретические построения которых обусловили прогрессивные преобразования в методологии естественных наук. Эти преобразования в значительной мере связаны с именем Эйнштейна. Видимо, не только уважение побудило Г. Селье поместить на почетном месте в своем институте портрет А. Эйнштейна. Можно полагать, что прогрессивные концепции, возникшие в связи с отходом от методологии классической физики, оказали существенное влияние на научное мышление основателя учения о стрессе.

    Объект исследований Ганса Селье – стресс как неспецифические симптомы адаптации – понятие относительное. Их можно «увидеть», только вычленяя подобные симптомы из множества разных симптомов адаптации. Потому стресс – понятие, теряющееся при чрезмерно большом и при чрезмерно малом круге наблюдаемых симптомов. В теоретических построениях Г. Селье присутствует относительность причинности и целесообразности стресса. Относительно и понятие целостности носителя стресса: это локальные структуры в организме при «местном адаптационном синдроме», это и весь организм, отвечающий «общим адаптационным синдромом», это та или иная совокупность людей при массовых проявлениях эмоционального стресса. Идея о существовании взаимодополняющих свойств в какой-то мере находит воплощение в концепции стресса в виде дополнительности специфических и неспецифических проявлений адаптации к требованиям среды в живых существах, в психике и в социальных совокупностях.

    Ганс Селье указывал на отсутствие прямой зависимости эмоциональных переживаний при стрессе от физиологических механизмов стресса.

    Ухудшение самочувствия, болезненные стрессовые физиологические процессы Г. Селье предложил называть «дистрессом », то есть разрушающим дискомфортным стрессом. Приятные формы стрессовых переживаний, такие как стресс любви, творчества, восторга, вдохновения, он назвал «эустрессом », то есть приятным стрессом.

    Широкому распространению учения о стрессе способствовали системная разработка концепции стресса ее автором, его исключительная продуктивность и целеустремленность, а также его публицистические и литературные способности. Перу Ганса Селье принадлежит более тысячи научных публикаций, в их числе более 20 монографий. Будучи на протяжении многих лет руководителем основанного им института, Г. Селье объединил усилия ученых многих стран в решении различных проблем стресса, способствуя тому, что исследования проблемы стресса вышли далеко за рамки первоначальных патофизиологических экспериментов.

    Автор этой монографии на протяжении нескольких лет состоял в переписке с Г. Селье, получая от него полезные советы и, главное, одобрение и моральную поддержку. Специфические особенности советской государственной политики многократно препятствовали Гансу Селье в его желании встретиться с автором этой книги.

    Научная экспансия концепции «стресс» с ее распространением на различные области знания вызывает недоумения, а часто понятный протест ученых, разрабатывавших свои научные проблемы, обходясь без методов, пониманий, обобщений, используемых учением о стрессе (Василюк , 1984; Мэй , 2001, с. 96–97 и др.). Эти недоумения не повод для протеста и научных баталий – разные фонари освещают путь к истине.

    1.1.2. Основные положения концепции Г. Селье

    Начало созданию концепции стресса положил случайно обнаруженный в эксперименте Гансом Селье в 1936 г. патофизиологический «синдром ответа на повреждение как таковое», получивший название «триада»:

    1) увеличение и повышение активности коркового слоя надпочечников;

    2) уменьшение (сморщивание) вилочковой железы (тимуса) и лимфатических желез, так называемого тимико-лимфатического аппарата;

    3) точечные кровоизлияния и кровоточащие язвочки в слизистой оболочке желудка и кишечника.

    Заслуга Г. Селье в том, что он сопоставил эти реакции с клинико-психологическими симптомами, характерными почти для любого заболевания, с такими как:

    1) чувство недомогания;

    2) разлитые болевые ощущения и чувство ломоты в суставах и мышцах;

    3) желудочно-кишечные расстройства с потерей аппетита и уменьшением веса тела.

    Объединение их в единую систему было правомерно только при наличии единого механизма управления этими физиологическими и психологическими реакциями и общего совокупного процесса их развития.

    Долго не было определенного представления относительно биологической сущности изъязвлений слизистой желудка, кишечника и потери аппетита – «штатного» симптома стресса. Наша гипотеза, касающаяся этого феномена, была изложена в 1983 г. (Китаев-Смык , 1983) и приводится в третьей главе этой книги.

    Г. Селье предложил различать поверхностную и глубокую адаптационные энергии. Первая доступна «по первому требованию», как «по пожарной тревоге». Вторая мобилизуется путем адаптационной перестройки гомеостатических механизмов организма. Ее истощение необратимо, как считал Г. Селье, и ведет к гибели или к старению и гибели. Предположение о существовании двух мобилизационных уровней адаптации поддерживается многими исследователями (Lazarus , 1967, 1969, 1977; Китаев-Смык, Галле, Гаврилова и др., 1972; Меницкий , 1973; Селье , 1966, 1979; Франкенхойзер , 1970). Нашими экспериментами и наблюдениями при предельно переносимых (и не переносимых) воздействиях на людей были выявлены четыре «ранга», четыре кризисных ступени, по которым восходит индивид (и социальное сообщество) при непрекращающихся экстремальных воздействиях. «Кризисные ранги стресса» описаны в последующих главах.

    1.1.3. Стадии мобилизации адаптационных резервов по Г. Селье

    При непрекращающемся действии стрессогенного фактора интенсивность проявлений «триады стресса» возрастает. Г. Селье выделяет три стадии этих изменений (см. рис. 1). Первую стадию стресса он назвал «аларм» (alarm-reaction), то есть мобилизацией «по пожарной тревоге» с использованием адаптационных резервов, которые в организме всегда наготове. Ошибочно во многих русских статьях, книгах и даже учебниках слово «аларм» переводится как «стадия тревожности», что совершенно не верно. Ганс Селье не использовал для названия этой стадии стресса слово «тревожность» (anxiety). В этой первой стадии могут пробуждаться и смелость, и ярость, и страх. А тревожность, беспокойство, боязливость, предчувствие грозящей опасности могут возникать и в других стадиях стресса.



    Рис. 1. Схемы развития длительного стресса

    A. Стадии развития стресса по Г. Селье: «аларм» – реакция мобилизации адаптационных резервов, срочно, «по пожарной тревоге» (1); фаза резистентности (2); истощение адаптационных резервов (3).

    Б. Фазы адаптации при стрессе: разрушение имевшейся «функциональной системности» (1); становление новой «функциональной системности» (2); фаза неустойчивой адаптации (3); фаза устойчивой адаптации (4); фаза истощения «функциональной системности» (5).

    B. Динамика смены манифестированных форм адаптационной активности при длительном стрессе, то есть субсиндромов стресса (по Л.А. Китаеву-Смыку): защитная, эмоционально-поведенческая активность (1); эмоционально-поведенческая пассивность «отменяется» (2); эмоционально-поведенческая активность заменяется превентивно-защитной вегетативной активностью (3); усиление умственной активности (4); нарастание пассивности сознания (5); активизация общения (6); угасание общительности (7).

    t – продолжительность стресса, усиливающая его интенсивность.


    Пытаясь исправить ошибочное понимание «аларм-стадии» стресса как «тревожности», некоторые ученые стали писать о стрессовых «продуктивной» и «непродуктивной» тревожностях. Но можно ли о стрессовой радости, отваге, восторге, возникающих при «аларм-стадии», говорить как о «продуктивной тревожности»? Нет, нельзя. И реальная «тревожность» при стрессе может оказаться продуктивно полезной, оберегающей от опасности, либо непродуктивной – вредящей жизнедеятельности людей. Следуя Гансу Селье, надо отказаться от интерпретации термина «аларм» как эмоции тревожности.

    Автор концепции стресса предположил ограниченность адаптационных возможностей организма. Она проявляется уже на первой стадии стресса. «Ни один организм не может постоянно находиться в состоянии тревоги. Если агент настолько силен, что значительное воздействие его становится несовместимым с жизнью, животное погибает еще в стадии тревоги, в течение первых часов или дней. Если оно выживает, за первоначальной реакцией обязательно следует “стадия резистентности”» (Селье, 1979, с. 35) (заметим, что это русский перевод 1979 г. и здесь слово «тревога» не вполне соответствует оригиналу). «Резистентность» – эта вторая стадия, сбалансированное, более или менее равномерное расходование адаптационных резервов. Такое расходование кажется не отличающимся от обычного, при спокойном существовании человека (или животного). Но специальными методами можно легко обнаружить, что на стадии стрессовой резистентности адаптационные ресурсы организма расходуются чрезмерно из-за повышенного требования со стороны стрессоров к адаптационным системам организма.

    Ввиду того что «адаптационная энергия не беспредельна» (там же ), рано или поздно, если стрессор продолжает действовать, наступает третья – «стадия истощения». «Мы до сих пор не знаем, что именно истощается, но ясно, что только не запасы калорий» (там же ). На этой стадии, так же как на первой, в организме возникают сигналы о несбалансированности стрессогенных требований среды и ответов организма на эти требования.

    В отличие от первой стадии, когда эти сигналы ведут к раскрытию кладовых резервов организма, в третьей стадии такие сигналы – призывы о помощи, которая может прийти только извне – либо в виде поддержки, либо в форме устранения стрессора, изнуряющего организм.

    Экстремальные ситуации делят на кратковременные, когда включаются и действуют (актуализируются) программы реагирования, которые в человеке всегда «наготове», и на длительные, которые требуют адаптационной перестройки функциональных систем человека, иногда субъективно крайне неприятной, а подчас неблагоприятной для его здоровья (Китаев-Смык , 1983, 1978 а, б, 2001; Медведев , 1979 и др.). При кратковременных сильных экстремальных воздействиях ярко проявляются разные симптомы стресса.

    Сопоставляя с данными Г. Селье, я изучал кратковременный стресс при создании «трехкаскадной» катапультной системы спасения пилотов, включающейся при летных авариях и при боевых поражениях реактивных истребителей-бомбардировщиков, исследовал стресс при подготовке первых кратковременных космических орбитальных полетов, еще и в военной, боевой обстановке в горячих точках СССР, России, Ближнего Востока.

    Длительный стресс мы изучали в 60–70-е гг. XX в. при подготовке экспедиции на Марс, еще – в длительных высокогорных экспедициях и в ходе чеченской войны с 1995 по 2002 г. При действии стрессоров, вызывающих долгий стресс (а длительно можно выдержать только сравнительно несильные стрессовые нагрузки), начало стресса бывает стертым, с ограниченным числом заметных проявлений адаптационных процессов. Поэтому кратковременный стресс можно рассматривать как усиленную модель начала длительного стресса. И хотя по своим бросающимся в глаза проявлениям кратковременный и длительный стресс отличаются друг от друга, тем не менее в их основе лежат идентичные механизмы, но работающие в разных режимах (с разной интенсивностью). Кратковременный стресс – бурное расходование поверхностных адаптационных резервов и наряду с этим начало мобилизации глубоких (Martenuick , 1969). Если поверхностных резервов недостаточно для ответа на экстремальные требования среды, а темп мобилизации глубоких недостаточен для возмещения расходуемых адаптационных резервов, то живое существо может погибнуть при совершенно неизрасходованных глубоких адаптационных резервах. Многие умершие от голода в Ленинграде во время его блокады (в 1941–1942 гг.) сохраняли обильные жировые отложения в подкожной клетчатке. Их гибель была в значительной степени вызвана психологическими переживаниями голода и страха.

    На рис. 1 представлена попытка сопоставления суждений Г. Селье о динамике длительного стресса (А), представлений о нем «психофизиологов-системщиков» (Б) и результатов наших исследований динамики субсиндромов стресса (В), то есть смены преобладаний различных форм адаптационно-защитной активности (и пассивности) при длительном стрессе. Подробному изложению результатов этих исследований посвящены вторая и третья главы данной монографии (см. также: Китаее-Смык , 1983, 2001, 2009).

    Длительный стресс – постепенные мобилизация и расходование поверхностных и глубоких адаптационных резервов (Popkin, Stiliner, Hall et al ., 1978). Его течение может быть скрытым при ставших как бы привычными вредящих воздействиях на людей. Тогда его удается регистрировать только специальными методами. Максимально переносимые длительные стрессоры вызывают выраженную симптоматику стресса. Адаптация к таким факторам возможна, только если организм человека успевает, мобилизуя глубокие адаптационные резервы, «подстраиваться» к уровню длительных экстремальных требований среды. Симптоматика длительного стресса может напоминать симптомы соматических или психических болезней. Такой стресс нередко переходит в настоящие болезни. Причиной длительного стресса может стать не только непрерывный, но и регулярно повторяющийся экстремальный фактор. Тогда попеременно «включаются» процессы адаптации и реадаптации. Их проявления могут казаться слитными. В целях совершенствования диагностики и прогноза течения стресса, состояния, вызванные длительными прерывистыми стрессорами, предложено рассматривать как самостоятельную группу (Gerathewohl, Ward, 1960; Китаев-Смык, 1983,2009).

    Хорошо изучены первая и вторая стадии развития стресса. Третьей стадии стресса, то есть истощению организма вплоть до его гибели, посвящены исследования, проводившиеся либо в сложных труднодоступных натурных условиях, либо в экспериментах с животными (Бродхерст , 1975; Стенько , 1978, 1981 и др.), что затрудняло получение достоверных данных.

    При длительном пребывании в экстремальных условиях возникает сложная картина изменений физиологических, психологических и социально-психологических характеристик человека. Исследования долгого стресса проводились в фашистских концентрационных лагерях во время Второй мировой войны, однако сложный комплекс негативных воздействий на людей, заключенных в этих лагерях, делал результаты тех «концлагерных экспериментов» почти несопоставимыми со «стрессом обыденной жизни» (Франкл , 1990 и др.). Систематическое экспериментальное изучение долгого стресса было начато в связи с подготовкой длительных космических полетов (Gerathewohl, Ward , 1960; Емельянов , 1967; Касьян, Колосов, Лебедев и др., 1966; Касьян, Черепахин, Горшков , 1966; Китаев-Смык , 1963 а, б; Копанев, 1970; Копан ев, Юганов , 1972; Космолинский, 1976; Новиков, 1981 и др.). Исследования первоначально велись с целью определения пределов переносимости человеком тех или иных неблагоприятных условий существования. Когда физиологические пределы переносимости человеком различных экстремальных физических факторов в основном были определены, тогда предметом исследования стали психические состояния и работоспособность человека в экстремальных условиях (Береговой, Завалова, Ломов и др., 1978; Китаев-Смык, 1978 а, б; Китаев-Смык, Зверев, 1963; Леонов, Лебедев, 1971; Хрунов, Хачатурьянц, Попов и др., 1974 и др.).

    Важным направлением изучения длительного стресса, «стресса жизни», явились социально-психологические, психологополитические исследования, необходимые, в частности, для решения проблем групповой совместимости в экстремальных ситуациях, проблем управления массовыми психологическими и политическими процессами и т. п.

    Г.Г. Аракеловым подмечены различия форм научного мышления людей, обучавшихся и воспитанных в разных системах образования, в частности, у медиков и психологов. Они по-разному понимают сущность стресса как состояние гомеостаза, обеспечивающего нужную активность человека при измененных требованиях среды (Аракелов , 2004). «Клиническое мышление» медиков, сформированное годами обучения и медицинской практики, делает их нередко «не понимающими» логику мышления профессиональных психологов, а психологов – не воспринимающими медиков, хотя они, казалось бы, изъясняются на одном и том же языке (русском, английском и т. п.). Известный психолог К.К. Платонов утверждал, что «истинным медицинским психологом может стать только врач, получивший еще и фундаментальное психологическое образование» (Платонов, 1975).

    Леонид Александрович Китаев-Смык (18.05.1931, Москва) - старший научный сотрудник Российского института культурологии, заслуженный испытатель космической техники Федерации космонавтики России.

    После учебы в средней школе и в Первом Московском Медицинском Институте (там он получил диплом врача с отличием) он работал практикующим врачом с 1955 года.

    В 1956 году, как врач, отличившийся при лечении и изучении эпидемии гриппа, Л.Китаев-Смык был переведен на научную работу в Академию Медицинских Наук.

    В раннем детстве (Леониду было пять лет) отец рассказывал ему о космосе, и после этого он всегда мечтал о полетах на другие планеты. Когда отец тяжело заболел, Леонид Китаев-Смык думал о будущей космической медицине и о лечении невесомостью. Поэтому он оставил удачно начавшуюся научную карьеру и в 1960 году перешел в секретный тогда Летно-Исследовательский Институт.

    В 1961 году Л.Китаев-Смык начал изучат действие невесомости на людей и животных в авиационных полетах по параболе. Было получено много очень интересных практических результатов и теоретических концепций. Кандидатская диссертация Л.Китаева-Смыка «Функции зрения при кратковременной невесомости» была защищена на закрытом заседании Ученого совета.

    Д-р Л. Китаев-Смык участвовал в подготовке первых советских астронавтов: Юрия Гагарина и других.

    1963 году Д-р Л.Китаев-Смык выступил с инициативой изучения влияния на людей искусственной силы тяжести во время полетов на другие планеты. Результаты этих исследований отражены в многочисленных научных публикациях и обобщены в монографии: Психология стресса. М.: Наука, 1983. (Представлена как докторская диссертация).

    В 1973 году Д-р Л.Китаев-Смык оставил престижную работу в астронавтике и перешел в только что созданный Институт психологии АН СССР и начал теоретическое обобщение полученных им ранее - результатов экспериментального изучения стресса. Им была создана и опубликована генеральная концепция стресса. Она объясняет его вегетативные и соматические проявления, когнитивные проявления при стрессе и нарушения общения людей при экстраординарных влияниях.

    С 1987 года он изучал психологический и социологический стресс в «горячих точках» в СССР. Сам присутствовал там, где были или могли быть массовые беспорядки или боевые действия внутри СССР: в Дальневосточном регионе, в Таджикистане, на Кавказе, в Прибалтике.

    С 1993 года Д-р Л.Китаев-Смык работает в Российском институте культурологии, над темой: «Культурология глобальной безопасности». Им сделано ранее боле 300 научных публикаций, семь монографий, двенадцать изобретений. Он работает над монографиями: «Психологическая антропология стресса», «Психология чеченской войны».

    Книги (2)

    Психология стресса. Психологическая антропология стресса

    В монографии описаны индивидуальные особенности долгой жизни при стрессе и реакции во время стресса, краткого, как удар.

    Представлены генеральные (общие) закономерности изменений эмоций, восприятия, памяти, мышления, работоспособности и общения в экстремальных ситуациях. Изложены результаты исследований «стресса жизни» и «стресса смерти», отражены многочисленные исследования автора: стресс творчества и вдохновения, восторг и ужас властителей, ускользание из-под гнета жестокостей и гибель под ними, стресс в боях под пулями врагов и посттравматические болезни ветеранов, длительный стресс в экспериментах при подготовке полета людей на Марс и многое другое.

    Стресс-войны. Фронтовые записки врача-психолога

    Книга не просто о войне. Ее автор Л. А. Китаев-Смык изучал не только психологию войны, но и психологию нашей не всегда мирной жизни, проявленную войной. Жизненные проблемы легче рассмотреть и понять, сравнивая их с военными опасностями.

    Книга эта во многом уникальна, в ней многое описано впервые. Ее автору впервые удалось проводить психологические исследования по обе стороны линии фронта.

    Впервые эти исследования делались там, где зарождается военный стресс — в окопах под пулями, на блокпостах, под прицелом вражеских снайперов, на «броне» танков, ехавших по минированным дорогам, в отрядах чеченских боевиков под российскими бомбами

    И, главное, впервые известный психолог-ученый, академик Всемирной экологической академии, автор более250-тинаучных публикаций о проблемах стресса, применил свои знания, чтобы разобраться в наиболее актуальных психологических проблемах современной войны.

    ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СТРЕССА

    С.А. ТОХТАБИЕВ

    Нальчик

    Китаев-Смык Л. А . Психология стресса. - М.: Наука, 1983 г. - 367 с.

    Монография Л.А. Китаева-Смыка представляет собой концептуальное и предметное исследование вопросов, связанных с проблемой психологической адаптации человека к экстремальной ситуации, способности противостоять экстремальным факторам среды, раскрытию возможностей человека, не проявляющихся в нормальных условиях его жизнедеятельности. Многие аспекты поставленной проблемы нашли отражение в современных научных исследованиях. Здесь имеют место как различные подходы, так и попытки создания единой синтетической картины (на методологическом уровне рассмотрения проблемы) экстремальности и сущности ее в процессах развития сложных адаптирующихся социальных систем.

    Большое значение имеют работы, связанные с изучением механизмов адаптации человека в условиях нетрадиционных экстремальных ситуаций (имеется в виду выход человека в космос и изучение его организма при таких неспецифических условиях) .

    Кроме того, в ряде исследований рассматриваются либо проблемы практической адаптации человека к экстремальной ситуации , либо изучается комплекс психологического и физиологического состояния человека в таких ситуациях .

    В последнее время интенсивно изучаются экстремальные ситуации в деятельности малых групп и трудовых коллективов.

    До настоящего времени практически не было работ, в которых была бы осуществлена систематизация проведенных исследований в области психологии стресса, лежащих в его основе механизмов адаптационного синдрома в связи с современным уровнем развития наук о человеке. Исследование Л.А. Китаева-Смыка вносит заметный вклад в развитие наук, в которых так или иначе рассматриваются экстремальные ситуации, и в первую очередь их психологический фактор.

    Одной из существенных черт книги является ее проблемный характер. В ней последовательно раскрывается связь между конкретным осмыслением всего многообразия физиологических и психологических экстремумов.

    Обращаясь к концепции стресса Г. Селье, Л.А. Китаев-Смык останавливается как на апробированных, так и на спорных, вызывающих неоднозначную интерпретацию положениях его общей концепции.

    Важное место в работе занимает анализ протекания стрессовых процессов. Это касается в первую очередь физиологии экстремального напряжения организма человека, что позволяет рассматривать психологические аспекты в связи со всеми ее уровнями, включая социальный.

    Подробный анализ различных сторон адаптации организма человека к внешним экстремальным факторам среды позволяет автору дать определение кинетоза в широком смысле - как синдрома общей адаптации организма к субъективно невозможному фактору, проходящему в своем развитии через фазы активизации эмоционально-двигательного, вегетативного, интеллектуально-интроспективного и социально-психологического реагирования. Основной фактор, вызывающий кинетоз, - субъективная невозможность, субъективная невероятность текущей ситуации (с. 201).

    Представляет интерес тот раздел книги, в котором говорится о психическом отражении экстремальной ситуации.

    В работе строго прослеживается социальная обусловленность дистресса и эустресса в различных экстремальных ситуациях. «Присутствие людей является ценностным фактором среды» (с. 322), - пишет Л.А. Китаев-Смык, подчеркивая социальный характер всего многообразия специфических и неспецифических реакций человека на экстремумы среды. Спорно, конечно, выделение автором в этой связи двух тенденций в психологической сущности человека: альтруистической и эгоистической. Такое разделение может быть весьма условным, так как компенсаторные механизмы субъективной деятельности не всегда могут быть представлены однозначно в компенсаторных действиях человека. Работа дает возможность выявить качественную специфику психологического отражения и компенсаторных механизмов поведения человека в экстремальной ситуации. Книга Л.А. Китаева-Смыка позволяет связать в единую картину многоуровневый характер реакций организма человека и его деятельности в экстремальных ситуациях. Она имеет ярко выраженную практическую направленность, позволяя научно прогнозировать стресс, а также управлять им в экстремальных ситуациях. Работа имеет большое практическое значение при необходимости стабилизации деятельности человека в различных экстремальных ситуациях.

    Логическим завершением работы является рассмотрение глубинных, с точки зрения эволюционного подхода, механизмов адаптации в условиях стресса, а также индивидуальных особенностей, заложенных в биологической программе развития индивида и животных разного уровня организации.

    на их основе субсиндромов стресса. Это позволяет говорить о многофакторности экстремальных ситуаций и дифференцированной их роли в общем процессе оптимизации субъектно-объектных отношений в процессах субъектной жизнедеятельности. А это очень важно, так как стресс, как это подчеркивает и сам автор, может играть не только деструктивную, но и конструктивную роль, являясь средством активизации духовных и физических сил человека. К недостаткам работы следует отнести чрезмерную увлеченность автора эмпирическим материалом. Кроме того, можно указать на неравноценность ее разделов по объему и обсуждаемым вопросам. Это касается в первую очередь того, что автор недостаточно внимания уделяет раскрытию социального феномена экстремальных ситуаций.

    Эти и ряд других незначительных недостатков представленной работы объясняются, очевидно, ее информационной насыщенностью и ограниченностью поставленных в ней задач.