С. ЦВЕТКОВ.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Цветной офорт Поля Жакоба Ламини (XIX век) изображает штурм Бастилии, где некогда томился узник под именем “Железная Маска”.
Людовик XIV. С его именем многие связывали судьбу несчастного тайного узника Бастилии.
Версальский дворец, построенный по повелению “короля-солнца”, стал резиденцией Людовика XIV, потеснив Лувр.
Мадам де Монтеспан, фаворитка Людовика XIV.
Франсуа Мари Аруэ Вольтер (литография 1736 года с портрета Латура) был “отцом” гипотезы, по которой Железная Маска считался братом Людовика XIV.
Английский король Карл II. Миниатюра 1665 года.
Король Людовик XIV открывает в Париже французскую Академию.
Тайна узника, вошедшего в историю под именем “Железная Маска”, волновала людей не одно столетие. Достоверных сведений о самом необычном узнике Бастилии сохранилось очень немного. Известно, например, что в начале 1679 года в тюрьме Пиньероль содержался заключенный, с которого никогда не снимали черную бархатную маску венецианского образца с железными застежками (затем превращенную легендой в железную). Почтительное обращение с ним заставляет думать о знатном происхождении узника. В тюрьме он сохранял привычки аристократа, носил тонкое белье, любил изысканный стол, музицировал, недурно играя на гитаре.
Через несколько лет комендант крепости Пиньероль Сен-Марс, получив назначение на острова Святой Маргариты, перевез с собой и тайного узника. А 18 сентября 1698 года, опять же вместе с Сен-Марсом, ставшим комендантом Бастилии, неизвестный оказался в ее стенах, которые уже не покидал до самой смерти в 1703 году. В Бастилии ему сначала выделили отдельную комнату, но 6 марта 1701 года он очутился в одном помещении с Домеником Франсуа Тирмоном, обвиненным в колдовстве и растлении молодых девушек; 30 апреля того же года к ним подселили Жана Александра де Рокорвиля, виновного в “произнесении антиправительственных речей”, - и все это по приказу короля. Видимо, со слов этих людей и распространилась затем легенда о Железной Маске. Примечательно, что сам таинственный узник ни словом не обмолвился своим сокамерникам о том, кто он и за какое преступление обречен на вечное инкогнито.
После смерти Железной Маски комнату, в которой он жил, тщательнейшим образом обыскали, стены выскоблили и заново побелили, мебель сожгли, а золотую и серебряную посуду переплавили. Очевидно, власти боялись, что узник где-то мог спрятать какой-нибудь клочок бумаги или нацарапать в укромном месте несколько слов о тайне своего заключения.
В знаменитом узнике видели самых разных лиц. По сути, любая знатная особа, жившая в XVII столетии и о чьей смерти не сохранилось достоверных сведений, немедленно выдвигалась каким-нибудь историком в претенденты на роль Железной Маски. Рассмотрим коротко наиболее популярные версии, в разное время казавшиеся окончательным решением сей исторической загадки.
Первое место, безусловно, принадлежит гипотезе, пытающейся доказать (или, скорее, верящей) в существование у Людовика XIV брата, скрытого из государственных соображений под маской. Отцом ее можно считать Вольтера, который в труде “Век Людовика XIV” (1751) написал: “Железная Маска был брат и, без сомнения, старший брат Людовика XIV...” Своей популярностью гипотеза обязана блестящему перу Дюма-отца - на этом “гвозде” висит сюжет “Виконта де Бражелона”. У профессиональных же историков названная легенда давно потеряла всякое доверие - в XIX веке ее разделял один лишь Жюль Мишле, французский историк, а после него - уже никто. К ее недостаткам относится, прежде всего, отсутствие достоверных письменных свидетельств: все существующие, как выяснилось, являются апокрифами. (Например, знаменитый в свое время рассказ “гувернера Железной Маски”: “Несчастный принц, которого я воспитывал и берег до конца дней моих, родился 5 сентября 1638 года в восемь с половиной часов вечера, во время ужина короля. Брат его, ныне царствующий (Людовик ХIV. - Прим. авт.), родился утром в полдень, во время обеда своего отца” и т.д.). Сей рассказ содержится в так называемых записках маршала Ришелье, изданных неким Сулави, но к которым, однако, сам маршал не имел никакого отношения.
Система доказательств, приводимых в пользу этой версии, является порочной, поскольку нарушает принцип английского философа Уильяма Оккама: “Не следует умножать сущности сверх необходимого”. Иными словами, никто никогда не объяснит загадку Железной Маски существованием брата Людовика XIV, пока не будет доказано, что у последнего действительно был брат. В целом же к этой версии приложимы слова Монтескье: “Есть вещи, о которых говорят все, потому что о них однажды было сказано”.
В период первой Империи возникла разновидность этой версии, согласно которой у Людовика XIII помимо законного наследника - будущего Людовика ХIV - был внебрачный сын, устраненный после смерти отца своим сводным братом. На островах Святой Маргариты, куда его сослали, он якобы сошелся с дочкой тюремщика, которая родила ему сына. Когда позже узника в маске перевезли в Бастилию, его малолетнего сына отправили на Корсику, дав ему фамилию Буонапарте, что означает “с хорошей стороны”, “от хороших родителей”. Сия история должна была доказать, что императорские короны не падают сами собой на головы артиллерийских поручиков.
Перейдем к следующему претенденту - графу Вермандуа, побочному сыну Людовика XIV и мадемуазель де Лавальер.
В 1745 году в Амстердаме вышли “Секретные записки об истории Персии”, в которых под вымышленными (“ персидскими”) именами рассказывалась анекдотическая история французского двора. Между прочим в них говорилось, что у падишаха Ша-аббаса (Людовика XIV) было два сына: законный Седж-Мирза (Людовик, дофин) и незаконный Жиафер (граф Вермандуа). И вот “Жиафер однажды забылся до такой степени, что дал пощечину Седж-Мирзе”. Государственный совет высказался за смертную казнь для Жиафера, нанесшего тяжкое оскорбление принцу крови. Тогда Ша-аббас, нежно любивший Жиафера, послушался совета одного министра: отправил провинившегося сына в армию и объявил о внезапной его смерти в дороге, а на самом деле укрыл в своем замке. Впоследствии Жиафер, сохраняя тайну своего исчезновения, переезжал из крепости в крепость, а когда ему необходимо было повидаться с людьми - надевал маску.
Книга анонимного автора сразу сделалась популярной в Париже, на время затмив остальные гипотезы о Железной Маске. Однако кропотливые исследования показали, что ни один мемуарист эпохи Людовика XIV ни словом не обмолвился об оскорблении, нанесенном дофину графом Вермандуа. Кроме того, официальная дата смерти графа (которая, по данной версии, должна соответствовать дате его исчезновения) - 18 ноября 1683 года - не позволяет ему в 1679 году находиться в Пиньероле в качестве Железной Маски.
Писатель Сен-Фуа видел в Железной Маске герцога Иакова Монмута, сына английского короля Карла II (он вступил на престол после смерти Кромвеля в 1658 году) и куртизанки Люси Вальтерс. Король нежно любил этого сына. Незаконнорожденный принц, воспитанный в протестантстве, жил во дворце, имел пажей и прислугу, во время путешествий его принимали как члена королевской фамилии. Повзрослев, он получил титул герцога Монмута и стал первым человеком при дворе.
У Карла II не было законных детей, а потому наследником престола считался герцог Йоркский, чрезвычайно непопулярный в народе за свою приверженность к католицизму. По стране поползли слухи, что герцог Монмут - не менее законный наследник, чем герцог Йоркский, так как Карл II якобы сочетался тайным браком с Люси Вальтерс и т. п. Герцог Йоркский начал глядеть на Монмута как на опасного соперника, и тому пришлось уехать в Голландию. Здесь он встретил известие о смерти Карла II и о воцарении герцога Йоркского под именем Иакова II.
11 июля 1685 года Монмут в сопровождении 80 человек высадился возле небольшого порта Лима, на дорсетширском берегу. Развернув голубое знамя, он смело вступил в город. Его встречали с восторгом. Со всех сторон к месту его высадки стекались недовольные новым королем, чтобы приветствовать “доброго герцога, герцога-протестанта, законного наследника престола”. Через несколько дней под его началом собралось не менее шести тысяч человек. За армией следовала огромная толпа людей, не имевших оружия.
Однако вслед за первыми успехами потянулась полоса неудач. Лондон не поддержал претендента. Экспедиция в Шотландию провалилась. Аристократия не примкнула к бывшему кумиру. А парламент не провозгласил его королем.
Монмут впал в полное отчаяние. В сражении с королевской армией при Седжемуре он бежал, бросив своих солдат, кричавших ему вслед: “Снарядов, бога ради, снарядов!” Через несколько дней милиция Портмана задержала его близ Рингвуда: Монмут, одетый в лохмотья, сдался без единого слова, дрожа всем телом.
Во время следствия и суда над ним Монмут проявил недостойное малодушие: попросив короля об аудиенции, валялся у него в ногах и целовал руки и колени, умоляя о пощаде... Не лучше повел себя и Иаков II. Согласившись встретиться с пленником, он тем самым подал ему надежду на помилование и по традиции должен был сохранить ему жизнь. Но король требовал смертного приговора, и 16 июля 1685 года Монмут был казнен в Лондоне на глазах у тысяч людей. Палач отрубил ему голову только с четвертого удара, за что едва не был растерзан толпой, боготворившей “доброго герцога-протестанта”.
Сен-Фуа пытался доказать, что одно только королевское происхождение Монмута должно было защитить его от смертной казни и потому герцог на самом деле был отправлен во Францию, а вместо него казнен другой человек. Но как писатель ни старался, его версия осталась самой неубедительной из всех существовавших. Это, конечно, не означает, что она не годится в качестве основы для остросюжетного романа...
Загадочное исчезновение герцога де Бофора дало повод Лагранжу-Шанселю и Лангле-Дюфре-од Лагранжу-Шанселю и Лангле-Дюфренуа создать систему доказательств в пользу его кандидатуры на роль Железной Маски.
Герцог де Бофор приходился внуком Генриху IV и Габриэле д"Эстре. Атлетическое телосложение, выразительные черты лица, неумеренная жестикуляция, привычка подбочениваться, всегда закрученные вверх усы - все это придавало ему весьма вызывающий вид. Не получив никакого образования, он оставался полным невеждой во всех науках, в том числе и в науке светской жизни - двор смеялся над грубостью его манер и языка. А вот армия боготворила его за отчаянную храбрость.
С началом Фронды (движения во Франции против абсолютизма, представляемого правительством кардинала Мазарини) он бросился в нее очертя голову. Но играл в ее событиях довольно жалкую роль, потому что сам хорошенько не знал, за какое дело он, собственно, стоит. Но развязностью поведения и грубой солдатской речью чрезвычайно нравился простонародью, за что и заслужил прозвище “король рынков”.
Как только воцарился Людовик XIV, Бофор стал самым покорным из подданных. В 1669 году его назначили главнокомандующим экспедиционным корпусом, посланным к берегам Кандии, чтобы очистить этот остров от турок. Двадцать два военных линейных корабля и три галеры везли семитысячный десант - цвет французского дворянства (в некотором роде кан-дийская экспедиция представляла собой новый крестовый поход). Кандией когда-то владели венецианцы. К моменту описываемых событий в их руках оставался только крупнейший город острова, который они обороняли против численно превосходящего врага ценой неимоверных усилий. Один бастион был уже взят турками, и горожане со дня на день ожидали падения города и неминуемой резни.
В ночь на 25 июня подошедшая накануне французская эскадра высадила на острове десант. Бофор лично командовал одним из отрядов. Турки не выдержали натиска и обратились в бегство. Но в миг, когда солдаты Бофора уже предвкушали полную победу, взорвался пороховой склад с 25 тысячами фунтов пороха - он уничтожил на месте целый батальон французов. Чудовищный взрыв произвел панику в их рядах - солдатам почудилось, что минирован весь турецкий лагерь. В одну минуту роли переменились: теперь французы сломя голову мчались к берегу, к своим лодкам, а воспрянувшие духом турки наседали на них, не давая опомниться.
Во время бегства о Бофоре все как-то забыли. Некоторые из беглецов потом смутно припоминали, что герцог, верхом на раненой лошади, вроде бы пытался собрать вокруг себя храбрецов, чтобы отразить турецкий натиск. Когда паника улеглась, Бофора хватились, но его не оказалось ни среди спасшихся, ни среди убитых, ни среди раненых, ни среди пленных... Главнокомандующий бесследно исчез.
Вышеназванные авторы - сторонники отождествления герцога де Бофора с Железной Маской - настаивали на том, что его похитил во время всеобщей паники Молеврье, брат Кольбера, враждовавшего с герцогом. Но опубликованная позже переписка Молеврье с братом опровергла этот довод. В первом же письме, отправленном в Версаль после неудачного десанта, Молеврье пишет: “Ничего не может быть плачевнее несчастной судьбы адмирала (Бофора. - Прим. авт.). Будучи обязан в продолжение всего нападения бросаться в разные стороны, чтобы собрать все, что оставалось из наших войск, я положительно у всех спрашивал о Бофоре, и никто ничего не мог мне сказать”. Да и возраст Бофора (он родился в 1616 году) плохо соответствует возрасту Железной Маски (Вольтер говорил, что слышал “от Марсолана, зятя бастильского аптекаря, что последний, за некоторое время до смерти замаскированного узника, слышал от него, что ему было около шестидесяти лет”).
Невозможно даже кратко остановиться на всех версиях, объясняющих личность и преступления Железной Маски. Скажу лишь, что в нем видели незаконнорожденного сына: Кромвеля; Марии-Луизы Орлеанской, первой жены испанского короля Карла II; Марии-Анны Нейбургской, второй жены того же короля; Генриетты Орлеанской и Людовика XIV; ее же и графа де Гиш; Марии-Терезии, супруги Людовика XIV, и негра-служителя, привезенного ею с собой из Испании; Христины, королевы шведской, и ее великого конюшего Мональдеска. Говорили о том, что под маской могла скрываться женщина.
Эти легенды так занимали светское общество, что даже Людовик XIV, Людовик XV и Людовик XVI, по слухам, интересовались Железной Маской и якобы открывали друг другу на смертном одре необыкновенную тайну - на этом настаивал историк Мишле. Герцог Шуазель рассказывал, что на его вопрос, кто скрывался под железной маской, Людовик XV ответил: “Если бы вы узнали его настоящее имя, то очень разочаровались бы, оно вовсе не интересно”. А госпожа Помпадур уверяла, что на аналогичный ее вопрос король сказал: “Это министр итальянского принца”.
Наконец Людовик XVI велел министру Морепа прояснить эту загадку. Проведя расследование, Морепа доложил королю, что Железная Маска - опасный интриган, подданный герцога Мантуанского.
Фундаментальные исследования французских и итальянских историков конца XIX - начала XX века (Тапена, Ф. Брентано, А. Сореля) подтверждают, что Морепа, скорее всего, сказал правду: знаменитым узником был граф Эрколь Антонио Маттеоли, министр Карла IV, герцога Мантуанского.
Карл IV отличался разгульным поведением и совершенным равнодушием к делам государства. Большую часть года он проводил в Венеции, а в Мантуе правили его фавориты. Герцог очень быстро истощил свою казну и свое здоровье, но сохранил неутолимую жажду удовольствий. В поисках денег он готов был продать что угодно.
Аббат Эстрад, тогдашний посол Людовика XIV в Венеции, воспользовался хроническим безденежьем Карла, чтобы оказать своему правительству важную услугу. Он вознамерился заставить герцога продать Людовику город Казале, являвшийся ключом к Верхней Италии. Замысел предприимчивого аббата сулил королю возможность в любое время вмешиваться в итальянские дела и противодействовать аналогичному стремлению Испании и Австрии. Однако скандальную покупку, противоречащую нормам международного права и затрагивающую интересы многих держав, надлежало совершить в строжайшей тайне. Ища посредника для этой сделки среди фаворитов герцога, Эстрад остановился на Маттеоли, как на лице, имеющем наибольшее влияние на Карла.
Маттеоли родился в родовитой и богатой семье Болоньи 1 декабря 1640 года. Уже студентом он получил некоторую известность, удостоившись высшей награды по гражданскому праву, а после окончания учебы - звания профессора Болонского университета. Породнившись с почтенным сенаторским семейством в Болонье, он перебрался в Мантую, где снискал расположение Карла IV, который сделал его сверхкомплектным сенатором, - это звание давало графское достоинство. Чрезвычайно честолюбивый Маттеоли метил на место первого министра. Но для этого он искал случая оказать герцогу какую-нибудь чрезвычайную услугу и с радостью ухватился за предложение Эстрада.
Секретное свидание Эстрада с Карлом было решено устроить в Венеции, во время карнавала, - праздник давал возможность ходить в маске, не привлекая внимания. В полночь 13 марта 1678 года, при выходе из дворца дожей, Эстрад и Карл встретились, как бы случайно, на площади и целый час обсуждали условия договора. Герцог согласился уступить Казале за 100 тысяч экю с тем, чтобы эта сумма была выплачена ему при обмене ратифицированными договорами в два срока, через три месяца каждый. Так эта постыдная сделка состоялась в самом центре Венеции - городе, который издавна славился своими шпионами и правительство которого всеми силами стремилось не допустить французского проникновения в Северную Италию!
Через несколько месяцев Маттеоли, тайно прибывший в Версаль, получил экземпляр договора с подписью короля. Сразу после этого он имел секретную аудиенцию у Людовика и принят был самым благосклонным образом: король подарил ему ценный алмаз и велел выдать 400 двойных луидоров, обещая еще более значительную сумму после ратификации договора со стороны герцога.
Казалось, ничто не могло помешать успешному окончанию переговоров. Однако не прошло и двух месяцев после посещения Маттеоли Версаля, как дворы туринский, мадридский, венский, миланский, Венецианская республика, то есть все, кому было выгодно помешать сделке, узнали в малейших подробностях об условиях договора. Эстрад уведомил Людовика, что имеет несомненные доказательства предательства Маттеоли.
Сейчас уже невозможно с точностью сказать, что явилось причиной такого поступка Маттеоли: корысть или запоздалый патриотизм. Кажется, благополучный исход переговоров сулил ему если не больше выгод, то по крайней мере меньше хлопот.
Людовику пришлось бить отбой в тот момент, когда отряд французских войск во главе с новым комендантом был уже готов вступить в Казале. Помимо понятной досады короля мучила мысль о возможном международном скандале, так как в руках у Маттеоли оставались ратификационные документы с личной подписью Людовика. Чтобы вернуть их, Эстрад предложил захватить Маттеоли. Король ответил в депеше от 28 апреля 1679 года: “Его Величеству угодно, чтобы вы привели свою мысль в исполнение и велели отвезти его тайно в Пиньероль. Туда посылается приказ принять и содержать его так, чтобы никто не знал об этом... Нет никакой надобности уведомлять герцогиню Савойскую об этом приказании Его Величества, но необходимо, чтобы никто не знал, что станется с этим человеком”. В этих словах, полных холодной ненависти к тому, кто чуть было не сделал “короля-солнце” посмешищем всего света, заключена вся дальнейшая судьба Маттеоли - Железной Маски. 2 мая его схватили “без шума” во время встречи с Эстрадом в какой-то деревне под Турином и переправили в Пиньероль.
Бумаг, компрометирующих французское правительство, при нем не оказалось, но под угрозой пытки Маттеоли признался, что отдал их отцу. Его заставили написать своей рукой письмо, по которому агент Эстрада беспрепятственно получил от Маттеоли-старшего эти важные документы, немедленно переправленные в Версаль.
Еще ранее Людовик тайно отозвал войска от границы с Италией, и таким образом все следы скандальной сделки с герцогом Мантуанским исчезли. Оставался Маттеоли, но, как мы видели, король позаботился, чтобы исчез и он.
Эстрад распространил слух, что Маттеоли стал жертвой дорожного происшествия. Карл IV сделал вид, что поверил этому объяснению, поскольку сам хотел поскорее замять постыдную историю. Семья Маттеоли промолчала: его жена ушла в монастырь, отец вскоре умер. Никто из них не сделал ни малейшей попытки разузнать подробнее о его судьбе, словно чувствуя опасность подобных поисков.
Все заботы о сохранении инкогнито Маттеоли были возложены на коменданта тюрьмы Пиньероль Сен-Марса: с этого времени они сделались как бы узниками друг друга.
По меткому замечанию историка Тапена, у заключенных нет истории. Мы знаем только, что Маттеоли после двух неудачных попыток подать о себе весть полностью смирился со своей участью. Тапен в своей книге не обошел вниманием и вопрос о том, откуда взялась пресловутая маска и почему пленника Сен-Марса скрыли под ней.
В XVI-XVII столетиях обычай носить маски был широко распространен среди знати, чему есть много исторических примеров. В мемуарах Жерарда описывается, как Людовик XIII, пришедший на свидание с Марией Манчини, “поцеловал ее через маску”. Герцогиня Монтеспан разрешала своим фрейлинам носить маски - об этом она пишет в своих воспоминаниях. Сен-Симон свидетельствует, что маршальша Клерамбо “на дорогах и в галереях всегда была в черной бархатной маске”. Полицейские отчеты начальника парижской полиции Рейни свидетельствуют о том, что в 1683 году жены банкиров и купцов осмеливались приходить в масках даже в церковь, несмотря на строгое запрещение властей.
Таким образом, необычность случая Железной Маски состоит лишь в том, что маску надели на узника, чему действительно нет ни одного примера в истории французских тюрем. Однако, говорит Тапен, относительно итальянца Маттеоли употребление маски было совершенно естественно. В Италии часто надевали маски на заключенных. Так, в Венеции лица, арестованные инквизицией, препровождались в тюрьму в масках. Маттеоли, сотоварищ увеселений герцога Мантуанского, несомненно, имел при себе маску, под ней он скрывался и во время переговоров с Эстрадом. “Конечно, - пишет Тапен, - она была в числе его вещей, захваченных в 1678 году...”
Вопрос о том, почему на Маттеоли надели маску при перевозе его в Бастилию, решается довольно просто: Маттеоли прожил в Париже несколько месяцев во время своего тайного визита во Францию в 1678 году и, следовательно, мог быть узнан. Кроме того, в 1698 году, то есть когда Сен-Марс привез его с собой в Бастилию, в крепости сидел итальянец, граф Базелли, знакомый со множеством знатных семейств Мантуи и Болоньи и, без сомнения, знавший в лицо Маттеоли. Чтобы сохранить тайну похищения мантуанского сенатора, Сен-Марс воспользовался средством, исключительным для всех, кроме итальянца Маттеоли. Вот почему последний спокойно носил маску, в то время как все видевшие его сгорали от возбуждения и любопытства.
В бастильском гарнизонном журнале есть две записи, относящиеся к Железной Маске. Первая гласит: “Губернатор островов Святой Маргариты Сен-Марс 18 сентября 1698 года вступил в должность коменданта Бастилии и привез с собой неизвестного узника в черной бархатной маске, который еще до прибытия на острова содержался под надзором в крепости Пиньероль”. Вторая запись от 19 ноября 1703 года говорит о том, что в этот день “неожиданно умер неизвестный узник в бархатной маске, которого Сен-Марс всегда возил с собой”.
Сен-Марс занес покойного в списки церкви Святого Павла под именем Мартеоли (так, кстати, часто называл Маттеоли Лувуа в своих депешах Сен-Марсу). Вполне вероятно, что за долгие годы комендант подзабыл имя своего пленника или сделал описку, - в то время часто неправильно писали имена, особенно иностранные.
Литература
Ладусэтт Э. Железная маска (роман). - М., 1992.
Птифис Ж.-К. Железная маска. - М., 2006.
Топен М. Человек в железной маске. - Париж, 1870 (есть дореволюционный перевод и на русский).
Буккер Игорь 23.11.2013 в 17:07
Легкомысленная публика охотно верит в сказки о любвеобилии французского короля Людовика XIV. На фоне тогдашних нравов количество любовных побед "короля-солнца" просто блекнет. Робкий юноша, познавая женщин, не стал записным развратником. Луи были свойственны приступы великодушия по отношению к оставленным им дамам, которые продолжали пользоваться многими милостями, а их отпрыски получали титулы и поместья. Среди фавориток выделяется мадам де Монтеспан, дети которой от короля стали Бурбонами.
Брак Людовика XIV с Марией Терезией был браком политическим и французский король скучал со своей супругой. Дочь короля Испании была миловидной женщиной, но в ней напрочь отсутствовало обаяние (несмотря на то, что она была дочерью Елизаветы Французской, французского шарма в ней ни на гран) и не было веселости. Сначала Луи заглядывался на Генриетту Английскую, жену своего брата, которая испытывала отвращение к мужу, поклоннику однополой любви. На одном из придворных балов герцог Филипп Орлеанский, проявлявший на поле брани мужество и командирские качества, переоделся в женское платье и танцевал со своим красавцем-кавалером. Непривлекательная 16-летняя дылда с отвисшей нижней губой обладала двумя преимуществами - прелестным опаловым цветом лица и сговорчивостью.
Современный французский писатель Эрик Дешодт (Eric Deschodt) в написанной им биографии Людовика XIV свидетельствует: "Отношения Людовика и Генриетты не остаются незамеченными. Месье (титул Monsieur давался родному брату короля Франции, следующему за ним по старшинству - ред. ) жалуется матери. Анна Австрийская бранит Генриетту. Генриетта предлагает Людовику, чтобы отвести от себя подозрения, сделать вид, будто он ухаживает за одной из ее фрейлин. Они выбирают для этого Луизу де ла Бом ле Блан (Françoise Louise de La Baume Le Blanc), девицу Лавальер (La Vallière), семнадцатилетнюю уроженку Турени, восхитительную блондинку (в те времена, как и позже в Голливуде, мужчины предпочитают блондинок), - голос которой способен растрогать даже вола, а взгляд - смягчить тигра".
Для Мадам - титул Madame давался жене родного брата короля Франции, следующего за ним по старшинству и имевшего титул "Месье" - результат оказался плачевным. Нельзя сказать, чтобы не глядя, но Луи променял сомнительные прелести Генриетты на белокурую красотку. От Марии Терезии, которая в 1661 году разродилась Великим дофином (старшим сыном короля), Людовик таил свой роман в величайшей тайне. "Вопреки всякой видимости и легендам, с 1661 по 1683 год Людовик XIV всегда старается держать свои любовные связи в большом секрете, - пишет французский историк Франсуа Блюш (François Bluche). - Он это делает в первую очередь, чтобы пощадить королеву". Окружение пылкой католички Анны Австрийской пребывало в отчаянии. Лавальер от "короля-солнце" родит четверых детей, но в живых останутся только двое. Людовик их признает.
Прощальным подарком любовнице будет герцогство Вожур, затем она удалится в парижский монастырь кармелиток, но какое-то время она стоически переносила издевательства новой фаворитки Франсуазы Атенаис де Рошешуар де Мортемар (Françoise Athénaïs de Rochechouart de Mortemart) или маркизы де Монтеспан (marquise de Montespan). Историкам трудно установить точный список и хронологию любовных связей Луи, тем более что он, как отмечают, нередко возвращался к своим прежним пассиям.
Остроумные соотечественники еще тогда отмечали, что Лавальер любила монарха, как любовница, Ментенон - как гувернантка, а Монтеспан - как госпожа. Благодаря маркизе де Монтеспан 18 июля 1668 года состоялся "грандиозный королевский праздник в Версале", были построены Банные апартаменты, фарфоровый Трианон, созданы Версальские боскеты, сооружен удивительный замок ("дворец Армиды") в Кланьи. И современники, и нынешние историки твердят нам, что привязанность короля к мадам де Монтеспан (где духовная близость играла не меньшую роль, чем чувственность) продолжалась и после прекращения их любовной связи.
В 23 года мадмуазель де Тонне-Шарант (Mademoiselle de Tonnay-Charente) выдали замуж за маркиза де Монтеспана из дома Пардайянов (Pardaillan). Супруг постоянно опасался ареста за долги, что крайне раздражало Атенаис. Она ответила на зов короля, который уже стал менее робким и застенчивым, чем во время амуров с Луизой де Лавальер. Маркиз мог бы увести жену в провинцию, но почему-то этого не сделал. Узнав, про измену маркизы, в рогоносце проснулась гасконская кровь и однажды он прочитал нотацию монарху и заказал панихиду по своей жене.
Людовик не был самодуром и, хотя гасконец ему прилично поднадоел, не только не посадил его в тюрьму, но и всячески продвигал по службе законного сына маркиза и маркизы де Монтеспан. Сначала он сделал его генерал-лейтенантом, затем генеральным директором строительных работ и, наконец, пожаловал ему титулы герцога и пэра. Мадам де Монтеспан, удостоенная звания maîtresse royale en titre - "официальной любовницы короля, родила Людовику восьмерых детей. Четверо из них достигли зрелого возраста и были узаконены и сделаны Бурбонами. Трое из них вступили в брак с особами королевской крови. После рождения седьмого бастарда, графа Тулузского, Людовик избегает близости с Монтеспан.
Даже не на горизонте, а почти в королевских покоях появляется прибывшая из Оверни Мария Анжелика де Скорай де Русий (Marie Angélique de Scorraille de Roussille), девица Фонтанж (Fontanges). Стареющий король влюбляется в 18-летнюю красавицу, по мнению современников, "какой уже давно не видели в Версале". Их чувства взаимны. С Монтеспан девицу Фонтанж роднит высокомерие, проявляемое по отношению к прежним и позабытым Луи фавориткам. Пожалуй, не хватало ей лишь язвительности и острого язычка де Монтеспан.
Мадам де Монтеспан упорно не желала за здорово живешь отдавать свое место, а король по складу характера не был склонен идти на открытый разрыв с матерью своих детей. Людовик позволил ей и дальше жить в своих роскошных апартаментах и даже время от времени посещал свою прежнюю любовницу, наотрез отказавшись от интима с располневшей фавориткой.
"Мария Анжелика задает тон, - пишет Эрик Дешодт. - Если во время охоты в Фонтенбло она подвязывает лентой выбившуюся прядь волос, то на следующий день этто делает весь двор и весь Париж. Прическа "а-ля Фонтанж" до сих пор упоминается в словарях. Но счастье той, что ее придумала, оказалась не столь уж продолжительным. Год спустя Людовик уже скучает. Красотке находится замена. Похоже, она была глупа, но вряд ли это было единственной причиной опалы". Герцогине де Фонтанж король назначил пенсию в 20 тысяч ливров. Год спустя после потери преждевременно родившегося сына, она скоропостижно скончалась.
Подданные прощали своему монарху его любовные похождения, чего не скажешь о господах историках. "Царствование" маркизы де Монтеспан и ее "отставку" историографы связали с неблаговидными делами, такими, как "дело об отравлениях" (L"affaire des Poisons). "На следствии очень скоро заговорили о выкидышах, о сглазах, о колдовстве, о порчах, черных мессах и о всякой другой чертовщине, а вначале речь шла только об отравлениях, как явствует из его названия, под которым он фигурирует до сегодняшнего дня", - уточняет историк Франсуа Блюш.
В марте 1679 года полиция арестовала некую Катрин Деэй (Catherine Deshayes), мамашу Монвуазен, которую называли просто Вуазен (la Voisin), подозреваемую в колдовстве. Спустя пять дней был арестован Адам Кере или Кобре, он же Дюбюиссон, он же "аббат Лесаж" (abbé Lesage). Их допрос выявил или позволил вообразить, что в руки правосудия угодили ведьмы и колдуны. Этими, по выражению Сен-Симона "модными преступлениями", занимался, учрежденный Людовиком XIV, особый суд, прозванный Chambre ardente - "Огненная палата". В эту комиссию входили высокопоставленные чиновники под председательством Луи Бушра, будущего канцлера.
«Быть Мадам - незавидное ремесло»
Это цитата моей сегодняшней героини - Элизабет-Шарлотты (Лизелотты) принцессы Пфальцской . Она же «Мадам», герцогиня Орлеанская, невестка «короля-солнце». Во многом именно ей историки обязаны информацией о деталях жизни при дворе Людвика XIV. Будучи наблюдательной натурой и большой охотницей обменяться новостями, она за свою жизнь написала около 60.000(!) писем, которые помогают нам сегодня воссоздать атмосферу Версаля и его обитателей.
Сначала я думала, это будет топик из одной части исключительно о самой Лизелотте, но потом поняла, что без описания окружавших ее исторических личностей и ее отношений с ними, история будет неполной и не такой интересной. Поэтому вот получилось 4 части. В центре моего повествования я оставила Лизелотту.
Лизелотта Пфальцская (1652 - 1722):
Пояснения для понимания текста : Месье называли при французском дворе брата короля. Он также носил титул герцог Орлеанский. Его жена звалась Мадам и соответственно носила титул герцогини Орлеанской. То есть Лизелотту в тексте буду называть также Мадам или герцогиня. До замужества она была принцесса Пфальцская или принцесса Палатина (Pfalz по-французски будет Palatinat).
Фразы в кавычках это выдержки из писем Лизелотты (если не указано иначе). Итак...
Лизелотта была вторым ребенком в семье курфюрста Пфальца Карла I Людвига (1617-1680) и его жены принцессы Шарлотты Гессен-Кассельской (1627-1686).
Родители Лизелотты:
Девочка родилась 27 мая 1652 года в Хайдельберге и была при рождении очень слабой. Ее спешно крестили сразу после рождения, так как уже считались с ее скорой смертью. Ее нарекли Элизабет-Шарлоттой - в честь английской бабушки Элизабет Стюарт и матери Шарлотты. Но с детства к ней приклеилась сокращеная форма ее имени - Лизелотта. Ее так называли всю жизнь. Под этим именем она и вошла в историю.
Замок в Хайдельберге:
На удивление всем девочка выжила и окрепла. В отличие от своего тихони-брата Лизелотта росла настоящей сорви головой и доставила немало головной боли нянькам и воспитательницам.
Воспитательницам она здорово задавала жару. Ее первой воспитательницей была пожилая фройляйн Эльза фон Кваадт , считавшая, что каждый ребенок с рождения является маленькой дрянью, и ее задача - выбить эту дрянь из него любым путем. Ох и здорово доставалось маленькой проказнице прутом от нее! Лизелотта сама позже признавала, что она была невыносимым ребенком. Однажды в ответ на стегание прутом она изо всех сил пнула старушку своей крепкой маленькой ножкой.
Лизелотта в детстве. Брат ее дразнил «барсучий нос », а отец любовно называл «медвежье-кошачье-обезьянья мордашка» .
На склоне лет в письме тете Лизелотта с улыбкой вспоминала, как она в детстве выводила фройляйн фон Кваадт из себя. Однажды она набрала на кухне кислой капусты со шпиком, чтобы полакомиться ночью. Не успела она съесть ложки три, как дверь открылась, и вошла воспитательница. Девочка едва успела выбросить тарелку в окно и стояла с невинным видом. Воспитательница грозно спросила: "Лизелотта, почему у Вас блестит лицо? Чем Вы его намазали? И почему так пахнет капустой?". А Лизелотта ничего не могла ответить, так как ее рот был набит капустой...
Позже к ней приставили Анну Катарину фон Оффельн , которая, хотя и была строгой, но не подавляла личность девочки. Она научила ее читать и писать по-немецки... Уже будучи взрослой, Лизелотта интенсивно переписывалась со своей бывшей воспитательницей.
Отец Лизелотты женился на ее красавице-матери по любви. Но невыносимый характер жены, ее вечная раздражительность, капризы, частые всплески гнева, нежелание исполнять супружеские обязанности после рождения младшего ребенка очень скоро заставили курфюрста посмотреть по сторонам и присмотреть себе новую спутницу жизни. Ею стала фрейлина его супруги - баронесса Луиза фон Дегенфельд , кроткая и покладистая. Об отношениях этой троицы можно написать отдельный топик - там была настоящая война, с битьем посуды и тасканием за волосы. Даже когда родители развелись (Карл I Людвиг имел полномочия главы церкви в своем курфюршестве), от бывшей жены было не так-то просто отделаться. Шарлотта еще несколько лет жила в замке и отравляла жизнь бывшему супругу и его новой (морганатической) супруге.
В доме отца Лизелотта воспитывалась под присмотром незамужней тети Софи, принцессы Пфальцской. А когда та вышла замуж и стала принцессой Ганноверской, отец отправил Лизелотту к ней в Ганновер, чтобы избавить девочку от семейных сцен и «тлетворного» влияния матери. Это была хладнокровно продуманная операция курфюрста и его сестры с целью отлучить Лизолотту от матери (и им это удалось!). Софи обожала племянницу и ненавидела невестку. Один английский историк утверждает, что дальновидная и расчетливая Софи Ганноверская намеренно расстроила брак брата с первой женой Шарлоттой, чтобы у них больше не родились дети, иначе все они стояли бы впереди Софи в очереди на английский престол. Но это утверждение не имеет под собой никаких оснований. В 50-е годы 17-го века Софи была очень далека от британского трона, а Act of Settlement в Англии еще не был принят.
Софи Ганноверская (1630-1714) любимая тетя Лизелотты:
Лизелотта прибыла к Ганновер бледным заплаканным ребенком. Сначала она не подпускала к себе даже тетю Софи. Но со временем их отношения превратились в теплые отношения матери и дочери. Обе - тетя и племянница - прожили довольно долгую жизнь, их на протяжении многих десятков лет связывала взаимная переписка.
Замок в Ганновере, где Лизелотта провела несколько беззаботных лет:
Каждый в ганноверском дворце жалел девочку, каждый баловал ее. Годы, проведенные в Ганновере, были счастливыми и беззаботными. Лизелотте была предоставлена редкая для детей ее круга свобода. Она запрягала свою любимую собаку в тележку и, воображая себя кучером, гоняла на ней по дворцовому парку. Надевала на себя белую простыню и пугала в темных коридорах горничных. Ни минуты она не могла посидеть смирно. Даже во время церковной службы она начинала вертеться и ползать между скамейками. Девочка постоянно строила рожицы и показывала язык. Тете Cофи и фройляйн фон Оффельн вместе пришлось немало потрудиться, чтобы привить чересчур активной девочке благородные манеры принцессы.
Девчонка-сорванец. Лизелотта (на первом плане) с товаркой по играм:
Когда Лизелотта узнала, что тетя Софи ожидает своего первого ребенка, ее заинтересовал вопрос, откуда же берутся дети. Ей объяснили, что их находят в огороде под кустом розмарина, что она, конечно, решила проверить это лично и много дней подряд дежурила на огороде. Каково же было ее разочарование, когда она не нашла в огороде никаких младенцев! Но Лизелотта решила во что бы то ни стало найти ответ на волновавший вопрос и, обуреваемая любопытством, она под шумок забралась в покои, откуда доносились душераздирающие крики рожавшей тети Софи, спряталась за ширмой и сделала удивительные открытия....На радостях, что родился наследник, девочку не наказали. К слову - этот пищащий младенец в будущем станет королем Англии Георгом I , но этого на тот момент (1660 год) никто себе не мог представить даже в самых смелых фантазиях.
Несколько недель маленькая принцесса провела в Гааге у своей английской бабушки Элизабет Стюарт - королевы Богемии в изгнании . Вечно печальная старушка просто растаяла при виде забавной маленькой внучки. Она ждала по утрам у ее постели, когда малышка проснется, чтобы помочь ей переодеться. Она сама переносила свой стул по комнате, чтобы сидеть рядом с играющей Лизелоттой. «She is not like the house of Hesse she is like ours» ,- писала она сыну в Хайдельберг. Мол она в нашу породу, а не в гессенскую (матери). Вся родня диву давалась - до этого все считали, что кроме своих собак старушка никого любить не может.
Невеселая вдова и королева Богемии - Элизабет Стюарт (1596-1662), внучка трагически известной Марии Стюарт.
Спустя четыре года девочка вернулась в родной Хайдельберг. И снова заплаканная, потому что не хотела покидать Ганновер и тетю Софи, заменившую ей мать. Родной матери в Хайдельберге она там уже не застала, отцу удалось наконец-то выдворить из дворца бывшую жену, которая мешала его новому браку. Но покинутая и оскорбленная Шарлотта выждала и отомстила разлучнице Луизе! Она пережила и мужа, и Луизу, затем приказала эскгумировать останки Луизы и перезахоронить их подальше от покойного супруга.
Насколько бесчеловечно поступили с матерью Лизелотты, можно судить по ее письму гувернантке дочери: "Если Вам не составит труда, прошу Вас написать мне, жива ли Лизелотта. Ведь мне ничего о ней неизвестно..." . Лизелотта видела родную мать еще 2 раза в жизни, уже будучи взрослой (в 1681 и в 1683 году). О какой-то переписке между ними нет сведений (кроме нескольких писем в детстве).
Хайдельбергский замок в наши дни.
Но это другая история...Вернемся к Лизелотте...
Новую жену отца Лизелотта не любила, и как отец ни заставлял ее называть мачеху «мадам», он не смог добиться, чтобы это слово хотя бы раз сорвалось с губ девочки. Она вообще никак не называла мачеху, игнорировала ее. Несмотря на свой талант находить общий язык с людьми любого круга Лизелотта всю жизнь негативно относилась к мезальянсам.
Зато своих многочисленных единокровных (по отцу) братьев и сестер она обожала, подолгу играла с ними, а позже всю жизнь переписывалась с ними.
Ей бы хотелось чаще ездить верхом и охотиться, как это делали отец и старший брат, но это ей позволялось лишь изредка. Отец очень сокрушался, что у его старших детей "неправильные" характеры - сын Карл стеснительный и тихий, а Лизелотта боевая и шустрая. Эх, вот если бы наоборот...
Лизелотта-подросток:
Кроме того Лизелотта вела себя неподобающим для молодой аристократки образом. Наряды ее не интересовали, она надевала то, что первым под руку попадалось. Она любила часами гулять по окрестностям, без тени стеснения заговаривала с прохожими и расспрашивала их о жизни. Девочка забиралась на верхушки деревьев в саду замка, чтобы там предаться чтению книг (она пронесла страсть к чтению через всю жизнь). И в довершение ко всему летом она была загорелая, как простолюдинка!
Курфюрст любил ездить с детьми по своим пфальцским владениям. Они посещали праздники урожая, наблюдали, как виноделы делают знаменитые рейнские вина, ловили раков в Некаре. Из полевых цветов Лизелотта делала букеты ростом с себя. Пфальц для нее остался райским уголком, лучшим местом в мире, где и трава зеленее, и небо голубее, и воздух ароматнее...Она до конца жизни сохранила свой пфальцский диалект. И всю жизнь с ностальгией вспоминала: «Ах, Пфальц...», «А у нас в Пфальце...»
Рейнский ландшафт:
В Пфальце нашли приют многие гугеноты из Франции. Курфюрст был заинтересован в привлечении протестантов из Франции и наделил их льготами.
Лизелотта очень жалела, что не родилась мужчиной. И не только из-за свобод и прав, которыми наслаждается мужской пол, а также потому что ей не хватало главного для женщины - внешности. Плотного телосложения, невзрачная, с крупным носом, она напрочь была лишена женского обаяния и производила внешне невыгодное впечатление. Гиацинт Риго , личный портретист "короля-солнца", заметил позже, что "у герцогини внешность швейцарского крестьянина ".
Однажды Лизелотта услышала, что одна девочка умела так высоко прыгать, что в конце концов превратилась в мальчика.... И она вбила себе в голову, что и она это сможет. В результате чуть было не переломала себе ноги.
Лизелотта всю жизнь критически относилась не только к другим, но и к себе самой, к собственной внешности. "Я, должно быть, некрасива. Маленькие глаза, большой короткий нос, плоские губы...Такое лицо не может быть красивым."
Лизелотта:
Но даже некрасивых принцесс надо было выдавать замуж. Такова уж их судьба - быть для семьи инструментом династических и политических связей.
С волнением и опаской девушка наблюдала, как отец «кует» для нее матримониальные планы, выгодные для его пфальцского курфюршества. Все делалось за спиной девочки. Курфюрст интенсивно переписывался с сестрой из Ганновера, со снохой Анной Гонзага и с матерью из Гааги.
В разное время велись переговоры на предмет возможного брака Лизелотты с Вильгельмом Оранским-Нассау, с маркграфом Фридрихом Магнусом Баденским, с герцогом Курляндским... В последнем случае дело расстроилось из-за скупости курфюрста по части предлагаемого приданого.
Была бы ее воля, Лизелотта бы вообще не выходила замуж - достаточно было глянуть на браки ее родителей и близких родственников, чтобы понять, что женщинам в браке не позавидуешь. Или если уж так необходимо быть замужем, то она вышла бы за малозначительного аристократа в какой-нибудь затерянный в провинциальной глуши замок. Но кого интересовала ее воля?
Лизелотта:
(На портретах в молодости у нее самая обычная внешность. Но я слышала, что внешность незамужних принцесс на портретах принято было приукрашивать. И чем лучше художник это умел, тем дороже были его услуги)
В 1670 году тетушка Анна Гонзага, талантливая сваха и влиятельная женщина, прослышала, что в Париже у Филиппа Орлеанского , младшего брата Людовика XIV , умерла жена Генриетта - и решила безотлагательно действовать, угадав уникальный шанс для 18-летней Лизелотты. У тетушки были обширные связи в Париже - молодость она провела при дворе Людовика XIII и Анны Австрийской и сыграла там определенную политическую роль.
Отцу Лизелотты идея породниться с королем Франции очень понравилась. Маленьким княжествам полезно иметь хорошие отношения с могущественным соседом. А что принцессе для этого нужно перейти в католичество - так это сущий пустяк...Перейдет, никуда не денется. Интересно, что бы курфюрст сказал, если бы узнал, что его дочь из-за своего перехода в католичество не сможет в 1714 году стать королевой Англии? Но откуда ему было это знать почти за полвека????? И хуже всего (забегая вперед) было то, что политические амбиции курфюрста не оправдались, он напрасно пожертвовал дочерью.....
Людовику XIV было тоже выгодно женить брата на принцессе Лизелотте. Несмотря на то, что Лизелотта была внучкой короля Богемии и правнучкой короля Англии и Шотландии, Людовик не считал ее ровней Бурбонам. Но Пфальц находился недалеко от Франции, и этим браком можно было расширить свое влияние в сторону Рейна. А приданое обещали выплатить "потом" - это даже хорошо. Это можно потом будет использовать как повод, чтобы заявить права на Пфальц. Как в случае с супругой самого Людовика XIV - испанской инфантой Марией-Терезией . Ее отец испанский король «забыл» выплатить Людовику приданое, и едва тесть успел навечно закрыть глаза, как зять без зазрения совести вторгся в Испанские Нидерланды.
Курфюрст и его сестра Софи Ганноверская привезли всхлипывающую Лизелотту в Страссбург - в то время приграничный немецкий город на границе с Францией. Там ее передали французской делегации.
1671. 19-летняя Лизелотта:
"Сваха" Анна Гонзага была вне себя от возмущения и позора, когда узнала, что в приданое племяннице дали всего 12 нижних рубашек (6 ночных и 6 дневных). "Выдавать замуж за брата французского короля всего с двенадцатью рубашками?!" И спешно велела белошвейкам нашить больше белья.
16 ноября 1671 года во французском Меце состоялась церемония перехода Лизелотты в католичество и последующее за ним "бракосочетание по доверенности", где герцога Орлеанского представлял герцог Плесси-Пралин.
В городке Шалон состоялась первая встреча супругов. Лизелотта (новоиспеченная герцогиня Орлеанская) была шокирована внешним видом герцога. Невысокого роста, расфуфыренный, на каблуках высотой 4 дюйма (10 см), увешанный бесчисленными кольцами и браслетами. Даже кружева его блузы были усыпаны сияющими драгоценными камнями. Он носил длинный черный напудренный парик, ленты и банты везде, где только возможно. Месье сопровождало облако парфюмерных ароматов. Его нельзя было назвать уродливым, но его портило чрезмерно длинное лицо, маленький рот и некрасивые зубы. Лизелотта писала позже Каролине Уэльской: «В его внешности было больше женского, чем мужского...»
По иронии судьбы Лизелотте, которая предпочла бы быть мужчиной, в мужья достался самый женственный мужчина королевства.
Филлип Орлеанский (1640-1701), брат короля-солнце:
Месье тоже был не в восторге от новой Мадам. Увидев Лизелотту, он повернулся к своей свите и сказал вполголоса: «Боже мой, мне ведь придется с ней спать!"
Разумеется, Лизелотту никто не посвящал во все хитросплетения при французском дворе. И только со временем она с болью осознала, в какое логово разврата и коварных интриг она попала.
30-летний вдовец Филипп Орлеанский был отцом двух маленьких дочерей 2 и 9 лет.
Как и его отец, он больше любил мужчин, чем женщин. И также, как в случае его отца, фавориты нагло вили веревки из него, немерянно обогащаясь при этом. Мать и брат держали Филиппа в отдалении от политики. Ведь во французской истории случалось не раз, что младшие братья пытались отобрать трон у старшего. Последним это пытался сделать Гастон, младший брат Людовика XIII.
Филипп нашел утешение в дорогостоящих увлечениях - балы, фейерверки, театральные и костюмированные представления. Он до безумия любил наряды и вопрос «что надеть?» был одной из главных проблем в его жизни.
Palais Royal - зимняя резиденция герцога Орлеанского:
В первом браке Филипп был женат на дочери казненного английского короля Карла I - принцессе Генриетте, которая родила ему двух дочерей. Красавица покорила весь французский двор, и только ее собственный муж был равнодушен к ней. Она добилась изгнания из Парижа любовника мужа шевалье де Лоррен-Арманьяка - к безутешному горю Филлипа. Через несколько недель после этого 26-летняя Мадам умерла. Поговаривали всякое, но доказательств не было...
Едва успели похоронить бедную Генриету, Людовик XIV сразу же стал требовать от брата, чтобы тот снова женился. Филиппа бросало в холодный пот при одной мысли, что ему снова придется делить ложе с женщиной. Но брат-король был непреклонен - кроме дофина у короля не было выживших законнорожденных детей, а в период высокой детской смерности монархии срочно нужны были «запасные» наследники. Людовик XIV пообещал брату, что только в случае повторного брака он в качестве «награды» вернет в Париж его фаворита шевалье.
Людовик XIV (1638-1715) - король Франции из династии Бурбонов, правивший в 1643-1715 годах. Сын Людовика XIII и Анны Австрийской.
Жены: 1) с 1660 года Мария Терезия, дочь короля Испании Филиппа IV (1638-1683); 2) с 1683 года Франсуаза д"Оби-нье, маркиза де Ментенон (1635-1719).
Людовик родился в воскресенье, 5 сентября 1638 года в новом дворце Сен-Жермен-о-Лэ. До этого на протяжении двадцати двух лет брак его родителей был бесплодным и, казалось, останется таким и впредь. Поэтому современники встретили известие о появлении на свет долгожданного наследника изъявлениями живейшей радости. Простой народ видел в этом знак Божьей милости и называл новорожденного дофина Богоданным. Сохранилось очень мало известий о его раннем детстве. Едва ли он хорошо помнил своего отца, который скончался в 1643 году, когда Людовику было всего пять лет. Королева Анна вскоре после этого оставила Лувр и переселилась в бывший дворец Ришелье, переименованный в Пале-Рояль. Здесь в очень простой и даже убогой обстановке юный король провел свое детство. Вдовствующая королева Анна считалась правительницей Франции, но фактически всеми делами вершил ее фаворит кардинал Мазарини. Он был очень скуп и почти совсем не заботился о доставлении удовольствий ребенку-королю, лишал его не только игр и забав, но даже предметов первой необходимости: мальчик получал всего две пары платья в год и принужден был ходить в заплатах, а на простынях его замечали огромные дыры.
На детство и отрочество Людовика пришлись бурные события гражданской войны, известной в истории как Фронда. В январе 1649 года королевское семейство в сопровождении нескольких придворных и министров бежало в Сен-Жермен из охваченного восстанием Парижа. Мазарини, против которого, главным образом, и было направлено недовольство, пришлось искать убежище еще дальше - в Брюсселе. Только в 1652 году с огромным трудом удалось водворить внутренний мир. Но зато в последующие годы, вплоть до самой смерти, Мазарини твердо держал в своих руках бразды правления. Во внешней политике он также добился немаловажных успехов. В ноябре 1659 года был подписан Пиренейский мир с Испанией, положивший конец многолетней войне между двумя королевствами. Договор был скреплен брачным союзом французского короля с его кузиной, испанской инфантой Марией Терезией. Этот брак оказался последним деянием всесильного Мазарини. В марте 1661 года он умер. До самой смерти, несмотря на то что король уже давно считался совершеннолетним, кардинал оставался полноправным правителем государства, и Людовик во всем послушно следовал его указаниям. Но едва Мазарини не стало, король поспешил освободиться от всякой опеки. Он упразднил должность первого министра и, созвав Государственный совет, объявил повелительным тоном, что решил отныне сам быть своим первым министром и не желает, чтобы кто-либо от его имени подписывал даже самые незначительный ордонанс.
Очень немногие в это время были знакомы с настоящим характером Людовика. Этот юный король, которому исполнилось только 22 года, до той поры обращал на себя внимание лишь склонностью к щегольству и любовными интригами. Казалось, он создан исключительно для праздности и удовольствий. Но потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться в обратном. В детстве Людовик получил очень плохое воспитание - его едва научили читать и писать. Однако от природы он был одарен здравым смыслом, замечательной способностью понимать суть вещей и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. По словам венецианского посланника, "сама натура постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено по его личным качествам стать королем нации". Он был высок ростом и очень красив. Во всех его телодвижениях проглядывало нечто мужественное или геройское. Он обладал очень важным для короля умением выражаться кратко, но ясно, и говорить не более и не менее того, что было нужно. Всю жизнь он прилежно занимался государственными делами, от которых его не могли оторвать ни развлечения, ни старость. "Царствуют посредством труда и для труда, - любил повторять Людовик, - а желать одного без другого было бы неблагодарностью и неуважением относительно Господа". К несчастью, его врожденное величие и трудолюбие служили прикрытием для самого беззастенчивого себялюбия. Ни один французский король прежде не отличался такой чудовищной гордостью и эгоизмом, ни один европейский монарх так явно не превозносил себя над окружающими и не курил с таким удовольствием фимиам собственному величию. Это хорошо видно во всем, что касалось Людовика: в его придворной и общественной жизни, в его внутренней и внешней политике, в его любовных увлечениях и в его постройках.
Все прежние королевские резиденции казались Людовику недостойными его персоны. С первых дней царствования он был озабочен мыслями о строительстве нового дворца, более соответствующего его величию. Он долго не знал, какой из королевских замков превратить во дворец. Наконец, в 1662 году выбор его пал на Версаль (при Людовике XIII это был небольшой охотничий замок). Однако прошло более пятидесяти лет, прежде чем новый великолепный дворец был готов в своих основных частях. Возведение ансамбля обошлось примерно в 400 миллионов франков и поглощало ежегодно 12-14% всех государственных расходов. В течение двух десятилетий, пока шло строительство, королевский двор не имел постоянного местопребывания: до 1666 года он располагался в основном в Лувре, потом, в 1666-1671 годах - в Тюильри, в течение следующих десяти лет - попеременно в Сен-Жермен-о-Лэ и строящемся Версале. Наконец, в 1682 году Версаль стал постоянной резиденцией двора и правительства. После этого до самой своей смерти Людовик бывал в Париже всего 16 раз с короткими визитами.
Необыкновенной пышности новых апартаментов соответствовали установленные королем сложные правила этикета. Все здесь было продумано до мелочей. Так, если король желал утолить жажду, то требовалось "пять человек и четыре поклона", чтобы поднести ему стакан воды или вина. Обыкновенно по выходе из своей спальни Людовик отправлялся в церковь (король исправно соблюдал церковные обряды: каждый день он ходил к обедне, а когда он принимал лекарство или был нездоров, то приказывал служить обедню в его комнате; он причащался по большим праздникам не менее четырех раз в году и строго соблюдал посты). Из церкви король шел в Совет, заседания которого продолжались до обеденного часа. По четвергам он давал аудиенцию всякому желавшему говорить с ним и всегда выслушивал просителей с терпением и любезностью. В час королю подавали обед. Он был всегда изобилен и состоял из трех отличных блюд. Людовик съедал их один в присутствии придворных. Причем даже принцам крови и дофину не полагался в это время стул. Только брату короля, герцогу Орлеанскому, подавали табурет, на котором тот мог присесть позади Людовика. Трапеза обыкновенно сопровождалась общим молчанием.
После обеда Людовик удалялся в свой кабинет и собственноручно кормил охотничьих собак. Затем следовала прогулка. В это время король травил оленя, стрелял в зверинце или посещал работы. Иногда он назначал прогулки с дамами и пикники в лесу. Во второй половине дня Людовик работал наедине с государственными секретарями или министрами. Если он бывал болен, Совет собирался в спальне короля, и он председательствовал на нем, лежа в постели.
Вечер был посвящен удовольствиям. К назначенному часу в Версаль съезжалось многочисленное придворное общество. Когда Людовик окончательно поселился в Версале, он приказал отчеканить медаль со следующей надписью: "Королевский дворец открыт для всеобщих увеселений". Действительно, жизнь при дворе отличалась празднествами и внешним блеском. Так называемые "большие апартаменты", то есть салоны Изобилия, Венеры, Марса, Дианы, Меркурия и Аполлона, служили чем-то вроде прихожих для большой Зеркальной галереи, которая была длиною 72 метра, шириной - 10 метров, вышиною - 13 метров и, по словам г-жи Севинье, отличалась единственным в мире царским великолепием. Продолжением для нее служили с одной стороны салон Войны, с другой стороны - салон Мира. Все это представляло великолепное зрелище, когда украшения из цветного мрамора, трофеи из позолоченной меди, большие зеркала, картины Ле Брена, мебель из цельного серебра, туалеты дам и царедворцев были освещены тысячами канделябров, жирандолей и факелов. В развлечениях двора были установлены неизменные правила. Зимой три раза в неделю происходило собрание всего двора в больших апартаментах, продолжавшееся с семи до десяти часов. В залах Изобилия и Венеры устраивались роскошные буфеты. В зале Дианы происходила игра в бильярд. В салонах Марса, Меркурия и Аполлона стояли столы для игры в ландскнехт, в риверси, в ломбер, в фараон, в портику и прочее. Игра сделалась неукротимой страстью и при дворе, и в городе. "На зеленом столе рассыпались тысячи луидоров, - писала г-жа Севинье, - ставки бывали не меньше пяти, шести или семи сот луидоров". Сам Людовик отказался от крупной игры после того, как в 1676 году проиграл за полгода 600 тысяч ливров, но, чтобы ему угодить, нужно было рисковать на одну партию огромные суммы. В другие три дня представлялись комедии. Сначала итальянские комедии чередовались с французскими, но итальянцы позволяли себе такие непристойности, что были удалены от двора, а в 1697 году, когда король стал подчиняться правилам благочестия, изгнаны из королевства. Французская комедия исполняла на сцене пьесы Корнеля, Расина и в особенности Мольера, который всегда был любимым королевским драматургом. Людовик очень любил танцевать и много раз исполнял роли в балетах Бенсерада, Кино и Мольера. Он отказался от этого удовольствия в 1670 году, но при дворе не переставали танцевать. Масленица была сезоном маскарадов. По воскресеньям не было никаких увеселений. В летние месяцы часто устраивались увеселительные поездки в Трианон, где король ужинал вместе с дамами и катался в гондолах по каналу. Иногда в качестве конечного пункта путешествия избирали Марли, Компьен или Фонтебло. В 10 часов подавали ужин. Эта церемония была менее чопорной. Дети и внуки обычно разделяли с королем трапезу, сидя за одним столом. Затем, в сопровождении телохранителей и придворных Людовик проходил в свой кабинет. Вечер он проводил в кругу семьи, однако сидеть при нем могли только принцессы и принц Орлеанский. Около 12 часов король кормил собак, желал доброй ночи и уходил в свою спальню, где со многими церемониями отходил ко сну. На столе подле него оставляли спальное кушанье и питье на ночь.
В молодости Людовик отличался пылким нравом и был очень не равнодушен к хорошеньким женщинам. Несмотря на красоту молодой королевы, он ни на одну минуту не был влюблен в свою супругу и постоянно искал любовных развлечений на стороне. В марте 1661 году брат Людовика, герцог Орлеанский, женился на дочери английского короля Карла I, Генриэте. Сначала король проявил живейший интерес к невестке и стал часто навещать ее в Сен-Жермене, но потом увлекся ее фрейлиной - семнадцатилетней Луизой де ла Вальер. По словам современников, эта девушка, одаренная живым и нежным сердцем, была очень мила, но едва ли могла считаться образцовой красавицей. Она немного прихрамывала и была чуть-чуть рябовата, но имела прекрасные голубые глаза и белокурые волосы. Любовь ее к королю была искренней и глубокой. По словам Вольтера, она доставила Людовику то редкое счастье, что он был любим только ради себя самого. Впрочем, чувства, которые король питал к де ла Вальер, тоже имели все свойства истинной любви. В подтверждение этого ссылаются на множество случаев. Некоторые из них кажутся столь необыкновенными, что с трудом можно в них верить. Так однажды во время прогулки разразилась гроза, и король, скрывшись вместе с де ла Вальер под защитой ветвистого дерева, в течение двух часов стоял под дождем, прикрывая ее своей шляпой. Людовик купил для ла Вальер дворец Бирон и ежедневно навещал ее здесь. Связь с ней продолжалась с 1661 по 1667 год. За это время фаворитка родила королю четверых детей, из которых выжили двое. Людовик узаконил их под именами графа Вер-мандуа и девицы де Блуа. В 1667 году он пожаловал своей любовнице герцогский титул и с тех пор стал постепенно отдаляться от нее.
Новым увлечением короля стала маркиза де Монтеспан. И по внешности, и по характеру маркиза была полной противоположностью ла Вальер: пылкая, черноволосая, она была очень красива, но совершенна лишена томности и нежности, которые были свойственны ее сопернице. Обладая ясным и практичным умом, она хорошо знала, что ей нужно, и готовилась очень недешево продать свои ласки. Долгое время король, ослепленный любовью к ла Вальер, не замечал достоинств ее соперницы. Но когда прежние чувства потеряли свою остроту, красота маркизы и ее живой ум произвели должное впечатление на Людовика. Особенно сблизил их военный поход 1667 года в Бельгию, превратившийся в увеселительное путешествием двора по местам военных действий. Заметив равнодушие короля, несчастная ла Вальер однажды осмелилась сделать Людовику упреки. Разгневанный король бросил ей на колени маленькую собачку и, сказав: "Возьмите, сударыня, для вас довольно и этого!" - ушел в комнату г-жи де Монтеспан, находившуюся поблизости. Убедившись, что король окончательно разлюбил ее, ла Вальер не стала мешать новой фаворитке, удалилась в монастырь кармелиток и постриглась там в 1675 году. Маркиза де Монтеспан, как женщина умная и высокообразованная, покровительствовала всем писателям, прославившим царствование Людовика XIV, но при этом она ни на минуту не забывала о своих интересах: сближение маркизы с королем началось с того, что Людовик выдал ее семейству 800 тысяч ливров для уплаты долгов, да сверх того 600 тысяч герцогу Вивонь при его женитьбе. Этот золотой дождь не оскудевал и в дальнейшем.
Связь короля с маркизой де Монтеспан продолжалась шестнадцать лет. За это время у Людовика было множество других романов, более или менее серьезных. В 1674 году принцесса Субиз родила сына, очень похожего на короля. Затем вниманием Людовика пользовались г-жа де Людр, графиня Граммон и девица Гедам. Но все это были мимолетные увлечения. Более серьезную соперницу маркиза встретила в лице девицы Фонтанж (Людовик пожаловал ее в герцогини), которая, по словам аббата Шуазли, "была хороша, как ангел, но до чрезвычайности глупа". Король был очень влюблен в нее в 1679 году. Но бедняжка слишком быстро сожгла свои корабли - она не умела поддерживать огонь в сердце государя, уже пресыщенного сластолюбием. Скорая беременность обезобразила ее красоту, роды оказались несчастливыми, и летом 1681 года г-жа Фонтанж скоропостижно скончалась. Она была подобна метеору, промелькнувшему на придворном небосводе. Маркиза Монтеспан не скрывала злорадной радости, однако время ее фавора тоже подошло к концу.
Пока король отдавался чувственным удовольствиям, маркиза Монтеспан на протяжении многих лет оставалась некоронованной королевой Франции. Но когда Людовик начал охладевать к любовным приключениям, его сердцем овладела женщина совсем иного склада. Это была г-жа д"Обинье, дочь знаменитого Агриппы д"Обинье и вдова поэта Скаррона, известная в истории под именем маркизы де Ментенон. Прежде чем сделаться фавориткой короля, она долгое время состояла гувернанткой при его побочных детях (с 1667 по 1681 год маркиза де Монтеспан родила Людовику восемь детей, из которых четверо достигли зрелого возраста). Все они были отданы на воспитание г-же Скаррон. Король, очень любивший своих детей, долгое время не обращал внимания на их воспитательницу, но однажды, беседуя с маленьким герцогом Мэном, он остался очень доволен его меткими ответами. "Государь, - отвечал ему мальчик, - не удивляйтесь моим разумным словам: меня воспитывает дама, которую можно назвать воплощенным разумом". Этот отзыв заставил Людовика более внимательно взглянуть на гувернантку сына. Беседуя с ней, он не раз имел случай убедиться в справедливости слов герцога Мэна. Оценив г-жу Скаррон по заслугам, король в 1674 году пожаловал ей поместье Ментенон с правом носить это имя и титул маркизы. С тех пор г-жа Ментенон начала борьбу за сердце короля и с каждым годом все сильнее прибирала Людовика к своим рукам. Король целыми часами беседовал с маркизой о будущем ее воспитанников, навещал ее, когда она болела, и вскоре сделался с ней почти неразлучен. С 1683 года, после удаления маркизы де Монтеспан и смерти королевы Марии Терезии, г-жа де Ментенон приобрела безграничное влияние на короля. Их сближение завершилось тайным браком в январе 1684 года. Одобряя все распоряжения Людовика, г-жа де Ментенон при случае давала ему советы и руководила им. Король питал к маркизе глубочайшее уважение и доверие; под ее влиянием он сделался очень религиозен, отказался от всяких любовных связей и стал вести более нравственный образ жизни. Впрочем, большинство современников считали, что Людовик из одной крайности перешел в другую и от распутства обратился к ханжеству. Как бы то ни было, в старости король совершенно оставил шумные сборища, праздники и спектакли. Их заменили проповеди, чтение нравственных книг и душеспасительные беседы с иезуитами. Через это влияние г-жи Ментенон на дела государственные и в особенности религиозные было огромно, но не всегда благотворно.
Стеснения, которым с самого начала царствования Людовика подвергались гугеноты, увенчались в октябре 1685 года отменой Нантского эдикта. Протестантам позволили оставаться во Франции, но запретили публично совершать свои богослужения и воспитывать детей в кальвинистской вере. Четыреста тысяч гугенотов предпочли изгнание этому унизительному условию. Многие из них бежали с военной службы. В ходе массовой эмиграции из Франции было вывезено 60 миллионов ливров. Торговля пришла в упадок, а в неприятельские флоты поступили на службу тысячи лучших французских матросов. Политическое и экономическое положение Франции, которое в конце XVII века и так было далеко не блестящим, ухудшилось еще больше.
Блестящая обстановка Версальского двора часто заставляла забывать, насколько был тяжел тогдашний режим для простого народа и в особенности для крестьян, на которых лежало бремя государственных повинностей. Ни при одном прежнем государе Франция не вела такого количества широкомасштабных завоевательных войн, как при Людовике XIV. Начало им положила так называемая Деволюционная война. После смерти испанского короля Филиппа IV Людовик от имени своей жены объявил претензии на часть испанского наследства и попытался завоевать Бельгию. В 1667 году французская армия овладела Армантьером, Шарлеруа, Бергом, Фюрном и всей южной частью приморской Фландрии. Осажденный Лилль сдался в августе. Людовик показал там личную храбрость и всех воодушевлял своим присутствием. Чтобы остановить наступательное движение французов, Голландия в 1668 году соединилась с Швецией и Англией. В ответ Людовик двинул войска в Бургундию и Франш-Конте. Были взяты Безансон, Салин и Грэ. В мае, по условиям Ахенского мирного договора, король вернул испанцам Франш-Конте, но сохранил завоевания, сделанные во Фландрии.
Но этот мир был только передышкой перед большой войной с Голландией. Она началась в июне 1672 года с внезапного вторжения французских войск. Чтобы остановить нашествие врага, штатгальтер Вильгельм Оранский приказал открыть шлюзы плотин и залил всю страну водой. На сторону Голландии вскоре встали император Леопольд, протестантские немецкие князья, король Датский и король Испанский. Эта коалиция получила название Великого Союза. Военные действия велись частью в Бельгии, частью на берегах Рейна. В 1673 году французы взяли Мастрихт, в 1674-м овладели Франш-Конте. Голландцы были разбиты в кровопролитном сражении у Сенефа. Маршал Тюренн, командовавший французской армией, разбил имперские войска в трех сражениях, заставил их отступить за Рейн и захватил весь Эльзас. В следующие годы, несмотря на поражение при Консарбрюке, успехи французов продолжались. Были взяты Конде, Валансьен, Бушен и Комбре. Вильгельм Оранский потерпел поражение под Касселем (1675-1677). В то же время французский флот одержал несколько побед над испанцами и стал господствовать на Средиземном море. Тем не менее продолжение войны оказалось очень разорительно для Франции. Дошедшее до крайней нищеты население поднимало восстания против чрезмерных налогов. В 1678-1679 годах были подписаны мирные договоры в Нимвегене. Испания уступила Людовику Франш-Конте, Эр, Кассель, Ипр, Камбре, Бу-шень и некоторые другие города в Бельгии. Эльзас и Лотарингия остались за Францией.
Поводом к новой европейской войне послужил захват французами в 1681 году Страсбурга и Казале. Испанский король объявил Людовику войну. Французы одержали несколько побед в Бельгии и взяли Люксембург. По Регенсбургскому перемирию к Франции отошли Страсбург, Кель, Люксембург и еще ряд крепостей. Это было время наивысшего могущества Людовика. Но оно не было продолжительным. В 1686 году стараниями Вильгельма Оранского создалась новая коалиция против Франции, известная как Аугсбургская Лига. В нее вошли Австрия, Испания, Голландия, Швеция и несколько немецких княжеств. Война началась в октябре 1687 года вторжением дофина в Пфальц, захватом Филиппсбурга, Мангейма и некоторых других городов. Многие из них, в том числе Шпейер, Вормс, Бинген и Оппенгейм, были разрушены до основания. Эти бессмысленные опустошения вызвали волну ненависти по всей Германии. Между тем в Англии произошла революция, кончившаяся низложением Иакова II. Вильгельм Оранский сделался в 1688 году английским королем и сейчас же включил своих новых подданных в Аугсбургскую Лигу. Франции пришлось вести войну против всей Европы. Людовик постарался поднять католическое восстание в Ирландии в поддержку низложенного Иакова II. Английский флот был разбит в двух сражениях: в Бэнтрийской бухте и подле мыса Бичи-Геда. Но в битве на берегах Бойоны Вильгельм нанес ирландской армии решительное поражение. К 1691 году вся Ирландия оказалась вновь завоеванной англичанами. В 1692 году французская эскадра понесла сильный урон во время сражения в Шербургской гавани, после чего англо-голландский флот стал господствовать на море. На суше война шла одновременно на берегах Мозеля, Рейна, в Альпах и восточных Пиренеях. В Нидерландах французский маршал Люксембург одержал победу подле Флеруса, а в 1692 году разбил Вильгельма Оранского возле Штейнкерке и на Неервинденской равнине. Другой французский маршал Катина разбил в 1690 году армию герцога Савойского при Стаффарде. В следующем году он овладел Ниццей, Монмелианом и графством Савойей. В 1692 году герцог Савойский вторгся за Альпы, но отступил в большом беспорядке. В Испании в 1694 году была взята Жирона, а в 1697 году - Барселона. Однако, сражаясь без всяких союзников с многочисленными врагами, Людовик вскоре истощил свои средства. Десять лет войны стоили ему 700 миллионов ливров. В 1690 году король вынужден был отправить на монетный двор для расплавки великолепную мебель своего дворца из цельного серебра, а также столы, канделябры, табуреты, рукомойники, курильницы и даже свой трон. Собирать налоги с каждым годом становилось все труднее. В одном из донесений 1687 года говорилось: "Повсюду значительно уменьшилось число семейств. Нищета разогнала крестьян в разные стороны; они уходили просить милостыню и потом погибали в госпиталях. Во всех сферах заметно значительное уменьшение людей и почти повсеместное разорение". Людовик стал искать мира. В 1696 году он подписал договор с Савойским герцогом, вернув ему все завоеванные области. В следующем году был заключен общий Рисвикский договор, тяжелый для Франции и унизительный лично для Людовика. Он признал Вильгельма королем Англии и обещал не оказывать никакой поддержки Стюартам. Императору были возвращены все города за Рейном. Лотарингия, занятая в 1633 году герцогом Ришелье, отошла к ее прежнему герцогу Леопольду. Испания вновь получила Люксембург и Каталонию. Таким образом, эта кровопролитная война закончилась удержанием одного Страсбурга.
Однако самой разрушительной для Франции стала война за Испанское наследство. В октябре 1700 года бездетный испанский король Карл II объявил своим наследником внука Людовика XIV, Филиппа Анжуйского, с тем, однако, условием, чтобы испанские владения никогда не присоединялись к французской короне. Людовик принял это завещание, но сохранил за своим внуком (который после коронации в Испании принял имя Филиппа V) права на французский престол и ввел французские гарнизоны в некоторые из бельгийских городов. Ввиду этого Англия, Австрия и Голландия стали готовиться к войне. В сентябре 1701 году они восстановили Великую коалицию 1689 года. Война началась летом того же года с вторжения имперских войск под командованием принца Евгения в Миланское герцогство (которое принадлежало Филиппу как испанскому королю).
Поначалу военные действия в Италии развивались успешно для Франции, но измена в 1702 году герцога Савойского доставила перевес австрийцам. В Бельгии высадилась английская армия во главе с герцогом Мальборо. Одновременно началась война в Испании, осложненная тем, что португальский король перешел на сторону коалиции. Это позволило англичанам и сыну императора Карлу начать успешные действия против Филиппа непосредственно в его государстве. Четвертым театром военных действий стала зарейнская Германия. Французы заняли Лотарингию, вступили в Нанси, а в 1703 году выдвинулись к берегам Дуная и стали угрожать самой Вене. Мальборо и принц Евгений поспешили на выручку императору Леопольду. В августе 1704 года произошла решительная битва при Гехштедте, в которой французы потерпели полное поражение. Вся южная Германия после этого была утрачена ими, и началась длинная чреда неудач, преследовавших великого короля до самой смерти. В Версале царила грусть под влиянием неприятных известий, беспрестанно получаемых со всех сторон. В мае 1706 года французы были разбиты при Рамильи, неподалеку от Брюсселя и должны были очистить Бельгию. Антверпен, Остенде и Брюссель, сдались герцогу Мальборо без всякого сопротивления. В Италии французы потерпели поражение под Турином от принца Евгения и отступили, бросив всю свою артиллерию. Австрийцы завладели герцогствами Миланским и Мантуанским, вступили на неаполитанскую территорию и были хорошо приняты местным населением. Англичане завладели Сардинией, Миноркой и Балеарскими островами. В июне 1707 года сорокатысячная австрийская армия перешла Альпы, вторглась в Прованс и пять месяцев осаждала Тулон, но, не добившись успеха, отступила в большом беспорядке. В то же время в Испании дела шли из рук вон плохо: Филипп был изгнан из Мадрида, северные провинции отложились от него, и он удержался на престоле только благодаря отваге кастильцев. В 1708 году союзники одержали победу при Уденарде и после двухмесячной осады взяли Лилль. Войне не было видно конца, а между тем французы начали испытывать ужасные лишения. Голод и нищета были усилены небывало суровой зимой 1709 года. Только в Иль-де-Франс умерло около 30 тысяч человек. Версаль стали осаждать толпы нищих, просивших милостыни. Вся золотая королевская посуда была отправлена в переплавку, и даже за столом г-жи де Ментенон стали подавать черный хлеб вместо белого. Весной произошла ожесточенная битва у Мальплакэ, в которой с обеих сторон пало более 30 тысяч человек. Французы опять отступили и сдали неприятелю Монс. Однако продвижение неприятеля в глубь французской территории стоило ему все больших жертв. В Испании Филиппу удалось переломить ход войны в свою пользу, и он одержал несколько важных побед. Ввиду этого англичане стали склоняться к миру. Завязались переговоры, но военные действия продолжалась. В 1712 году принц Евгений сделал еще одно вторжение во Францию, закончившееся кровопролитным поражением у Денэна. Эта битва положила конец войне и позволила Людовику завершить ее на достаточно приемлемых условиях. В июле 1713 года в Утрехте был подписан мирный договор. Мирные условия с Австрией согласовали в следующем году в Риштадтском замке. Потери Франции оказались не очень значительны. Гораздо больше потеряла Испания, лишившаяся в этой войне всех своих европейских владений вне Пиренейского полуострова. Кроме того, Филипп V отказался от всяких претензий на французский трон.
Внешнеполитические неудачи сопровождались семейными несчастьями. В апреле 1711 года в Медоне от злокачественной оспы умер сын короля, великий дофин Людовик. Наследником престола был объявлен его старший сын герцог Бургундский. Следующий 1712 год, предшествовавший заключению Утрехтского мира, стал годом тяжких утрат для королевского семейства. В начале февраля внезапно умерла жена нового дофина, герцогиня Бургундская. После ее кончины открылась переписка, которую она вела с главами враждебных держав, выдавая им все французские секреты. Вскоре сам герцог Бургундский занемог лихорадкой и умер через десять дней после кончины жены. По закону, преемником дофина следовало быть его старшему сыну, герцогу Бретанскому, но и этот ребенок умер от скарлатины 8 марта. Титул дофина перешел к его младшему брату, герцогу Анжуйскому, в то время грудному ребенку. Но несчастья на этом не прекратились - вскоре и этот наследник заболел какой-то злокачественной сыпью, соединенной с худосочием и признаками сухотки. Врачи ожидали его смерти с часу на час. Когда же он все-таки выздоровел, это было воспринято как чудо. Но на этом чреда смертей не прекратилась: второй внук Людовика XIV, герцог Беррийский, внезапно умер в мае 1714 года.
После смерти детей и внуков Людовик сделался печален и угрюм. Нарушая все законы этикета, он перенял ленивые привычки старца: вставал поздно, принимал и кушал, лежа в постели, сидел по целым часам, погрузившись в свои большие кресла, несмотря на все старания г-жи Ментенон и врачей расшевелить его - он уже не мог противиться своей дряхлости. Первые признаки старческой неизлечимой болезни обнаружились у короля в августе 1715 года. 24-го числа у больного на левой ноге показались пятна антонова огня. Сделалось очевидным, что дни его сочтены. 27 числа Людовик отдал последние предсмертные распоряжения. Бывшие с ним в комнате камер-лакеи плакали. "Зачем вы плачете? - сказал король. - Когда же умирать, если не в мои годы. Или вы думали, что я бессмертен?". 30 августа началась агония, а 1 сентября Людовик XIV испустил последний вздох.
К.Рыжов. "Все монархи мира. Западная Европа" - М.: Вече, 1999.
