Вода недвижнее стекла.
И в глубине ее светло.
И только щука, как стрела
Пронзает водное стекло.
О, вид смиренный и родной!
Березы, избы по буграм
И, отраженный глубиной,
Как сон столетий, божий храм.
О, Русь-великий звездочет!
Как звезд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечет,
Не тронув этой красоты;
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлен
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времен...
Когда за окном потемнело.
Он тихо потребовал спички
И лампу зажег неумело,
Ругая жену по привычке.
И вновь колдовал над стаканом,
Над водкой своей, с нетерпеньем...
И долго потом не смолкало
Его одинокое пенье.
За стенкой с ребенком возились,
И плач раздавался и ругань,
Но мысли его уносились
Из этого скорбного круга...
И долго без всякого дела,
Как будто бы слушая пенье,
Жена терпеливо сидела
Его молчаливою тенью.
И только когда за оградой
Лишь сторож фонариком светит,
Она говорила: - Не надо!
Не надо! Ведь слышат соседи!-
Он грозно вставал,
как громила,
- Я пью,-говорил,-ну и что же?-
Жена от него отходила,
Воскликнув: -О господи боже!.. -
Меж тем как она раздевалась
И он перед сном раздевался,
Слезами она заливалась,
А он
соловьем
заливался...
Люблю ветер. Больше всего на свете.
Как воет ветер! Как стонет ветер!
Как может ветер выть и стонать!
Как может ветер за себя постоять!
О, ветер, ветер! Как стонет в уши!
Как выражает живую душу!
Что сам не можешь, то может ветер
Сказать о жизни на целом свете.
Спасибо, ветер! Твой слышу стон.
Как облегчает, как мучит он!
Спасибо, ветер! Я слышу, слышу!
Я сам покинул родную крышу...
Душа ведь может, как ты, стонать.
Но так ли может за себя постоять?
Безжизнен, скучен и ровен путь.
Но стонет ветер! Не отдохнуть...
Для тихой лирики характерен мотив возвращения к истокам, незамутнённым истокам человеческого бытия: во-первых, к природе как истоку жизни всего человечества, во-вторых, к детству как истоку жизни конкретного человека. Зачинатель тихой лирики – Владимир Соколов. В стихотворениях «Болезнь», «Первое свидание» он поэтизировал чистоту первозданных человеческих чувств и красоту мира, виденного глазами влюблённого. Но наибольшую известность среди представителей тихой лирики получил всё же Рубцов. С именем Рубцова связано появление не акцентированного до него аспекта лирики: поэтизация мира, не тронутого цивилизацией, как опосредованная реакция на крайности научно-технического и социального прогресса. Природа останется и в дальнейшем главным объектом творчества Рубцова. С его точки зрения, природа – святая обитель человека («В святой обители природы, // В тени разросшихся берёз…»), природа зачастую символизирует у Рубцова красоту, разлитую в мире. Природа в то же время может выступать у него и олицетворением самой России.
Опоэтизировал красоту русской природы, придав ей философский оттенок, Рубцов в стихотворении «Звезда полей» (одноимённый сборник, 1967). Звезда – традиционный в литературе и культуре образ вечности, иногда выступает как символ стремлений, идеалов. Часто подразумевается звезда Вифлеема. Автор впрямую связывает образы поля и звезды. Расстояние между полем и звездой у него кратчайшее. Речь в стихотворении о той духовной звезде, которая осеняет Русь и отличает её среди других стран мира. Поэт не скрывает, что природа Руси сурова, но тем выше в ней проявлено стремление к идеалу.
Рубцов, вместе с тем, не может не видеть, что природы становится всё меньше, что люди её губят. Многие его тексты о природе проникнуты грустью, имеют элегический характер. Рубцов как бы смотрит на природу прощальным взором, ему больно оттого, что этой нерукотворной красы всё меньше, значит, человечество становится всё беднее. Стихотворение «Поэзия»: «Теперь она вся в дымке, островками…» Природа у Рубцова и есть поэзия бытия. Здесь отчасти чувствуется перекличка с антиурбанистическими стихотворениями Есенина 1919-1920 годов, хотя прямых обличений города у Рубцова мы не встречаем, скорее, оплакивание уходящего.
Преобладают описания природы севернорусской, которую поэт лучше всего знал. Стихотворения «Старая дорога», «Журавли». Пейзаж этот всегда психологизирован, но воплощает чувство любви к этим местам и чувство грусти от того, что всё так неустроенно. В пейзаже Рубцова всегда преобладает традиционное, очень редко мелькнёт деталь проакцентированной современности. Это не случайно, так как Рубцов в духе почвенников поэтизирует Русь старую, традиционную, как исток национальной самобытности, наделившей Русь неповторимым лицом среди других стран мира. «Переоткрытие» для себя родной страны отражает стихотворение «Привет, Россия, родина моя…», в котором чувствуется есенинское начало. Рубцов подчёркивает, что успел побывать в столицах, увидел белый свет, ему есть с чем сопоставлять, но ничего лучше родных мест он не обрёл.
Очень часто природа у Рубцова оказывается связана с миром сельской жизни. Деревня, с точки зрения Рубцова, – праматерь России, которая когда-то вся началась с деревень, только те, которые стояли на важных торговых путях, постепенно укрупняясь, превратились в города. «Жар-Птица»:
В деревне виднее природа и люди…
Виднее на поле при звёздном салюте,
На чём поднималась великая Русь
Каждый человек более заметен и более тесно, пусть поневоле, связан с почвой. Жар-Птица – образное обозначение самой России, горячо любимой поэтом. Широте русских просторов у Рубцова соответствует широта русского национального характера. Однако он подчёркивает, что русская природа – скромная, да и русскому характеру свойственна скромность. Одним из произведений на эту тему стало стихотворение «Русский огонёк»:
…И вдруг сказала: Будет ли война?
И я сказал: Наверное, не будет
«За всё добро расплатимся добром». Автор показывает героя замерзающим и принятым щедро, душевно. Но хозяйка отказывается взять плату и рождает в душе героя ответный порыв. Рубцов поэтизирует христианские нравственные ценности: любовь к ближнему, милосердие.
Мысленным взором Рубцов уходит в прошлое России, и в его сознании встают картины борьбы с иноземцами за национальную независимость, те страдания, которые выпали на долю русского народа. Ещё большую ответственность за судьбы родины он чувствует, мысленным взором «просматривая» эти картины. «Видения на холме»: автор прямым текстом говорит, что он больше гордится старой (»…За все твои страдания и битвы») Россией, чем современной. Образ кладбища: вся Россия покрыта кладбищами. Рубцов не может отдать дань восхищения способности своих предков различать в жизни красоту и воссоздавать её, причём в целом ряде случаев следовать органическому единству красоты природы и красоты рукотворного, человеческого порядка. «Ферапонтово»: поэта поражает, насколько точно церковь вписана в окружающий пейзаж.
Надо обратить внимание, что в большом количестве стихотворений возникают у Рубцова образы церквей, соборов, но часто в разрушенном виде, что склоняет автора к печали. «Лежат развалины собора, как будто спит былая Русь». Рубцов был среди тех, к стремился восстановить эти культурные ценности как, вместе с тем, и ценности христианские. Он подчёркивал, что в этом желании нет ничего реакционного, а просто это стремление сохранить для русского человека наследие прошлого. «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны»: «Не жаль мне растоптанной царской короны, но жаль мне разрушенных русских церквей».
Философичность пронизывает многие тексты Рубцова. Один из них – цикл «Осенние этюды». Здесь Рубцов, повествуя о своём пребывании в очередной раз в родных северных местах, в то же время излагает свои представления о более совершенном мироустройстве и образно воплощает свои идеалы. Первый его идеал – гармония: мировая, между человеком и природой, в самом человеческом обществе. Поэт подчёркивает, что человек, вышедший из природы, – существо социальное и нуждается в себе подобных. Рубцов не скрывает, что в деревне ему не хватало равного интеллектуального общения. Автор говорит о том, что, если человек остаётся один, это очень плохо, и он сам должен стараться преодолеть свой разрыв с обществом и природой, и вместе с тем должен соответствовать требованиям к человеку как члену общества.
Интересно, что среди идеальных ценностей Рубцова – не только труд, не только поэзия, но и покой. В советском обществе обычно поэтизировалась борьба. Но здесь перед нами покой как духовное условие осмысления человеком своего бытия.
С. Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой «печали полей», любви по всему живому в мире и милосердия, которое – более всего иного – заслужено человеком.
М. Горький.
Поэзия Н. Рубцова несет в себе мощный нравственный заряд, она, эта поэзия, способна воспитывать в человеке чувства добрые, но и формировать более сложные духовные начала
И спасибо ему за красоту и пронзительность этой поэзии,
Спасибо ему за любовь его земную, неопалимую.
Г. Горбачевский.
Родина. Отечество. Отчизна. Страна, в которой человек родился. Тема Родины была излюбленной темой писателей и поэтов в разную эпоху, и каждый из них видел в ней что-то своё, родное и близкое. Как Пушкин, Лермонтов, Некрасов были властителями дум молодёжи девятнадцатого века, так и поэзия Блока, Есенина, Рубцова влияла на формирование поколения нового, двадцатого столетия.
Сергей ЕсенинНиколай Рубцов
Известно, что С. Есенин предсказал свою близкую смерть во всех стихах, а Н. Рубцов менее чем за год до гибели написал потрясающее:
Я умру в крещенские морозы.
Я умру, когда трещат морозы.
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Оба поэта догадывались не только о своей безвременной физической смерти, но и о нечто большем. В 1922 году С. Есенин в одном из «хулиганских» стихотворений утверждал:
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих струн роковая беда.
Только знаешь, пошли их
Не умру я, мой друг, никогда.
А. Н. Рубцов в 1962 году дерзко шутил:
Моё слово верное прозвенит!
Буду я, наверное, знаменит!
Мне поставят памятник на селе!
Буду я каменный навеселе!.
Всё сбылось, всё подтвердилось: со времен Николая Некрасова не было на Руси поэта, кроме С. Еснина, множество стихов которого народ переложил бы на музыку и включил в свой песенный репертуар. То же самое произошло и со стихотворениями Н. Рубцова.
Вспомним знаменитую «Горницу»:
В горнице моей светло.
Это – от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды.
Эту песню можно часто услышать в различных «аудиториях»: на вокзалах, в поездах, на «кухнях», на эстраде. На вопрос о том, кто автор слов, большинство, певших её, пожимали плечами, считая народной.
Ещё великий Петрарка, завещавший написать на своём надгробии: «Здесь его нет. Ищите его среди своих живых», был прав. Истинные поэты не умирают. Они навсегда остаются с людьми. Как Некрасов со своими «Коробейниками», как Есенин с «Письмом матери», как Рубцов с «Горницей». А это понадёжней гранитных и бронзовых памятников. Как всегда актуальны слова А. Пушкина, которые можно отнести и к Рубцову, и к Некрасову, и к Есенину:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
К нему не зарастет народная тропа.
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
И Есенина, и Рубцова называли крестьянскими поэтами. Если С. А. Есенин был согласен с этими определением, говоря, что он «последний поэт деревни», то Н. Рубцов был недоволен и даже раздражён, когда его считали «деревенским поэтом», т. к. уже в 14 лет покинул родную деревню, молодые годы, проведя в городах и морских портах. Поэт, в самом деле, на какое-то время «забыл» деревню, из которой он вышел. К началу 60-х годов относятся его иронические строки:
Я выстрадал, как заразу,
Любовь к большим городам!.
Настоящее «возвращение» к деревенской родине произошло именно в то время, когда Н. Рубцову не сама по себе, как поэтическая тема, но как своего рода «точка отсчёта», как своеобразная мера всего, как исток всей жизни родины:
Мать России целой – деревушка,
Может быть, вот этот уголок
И казалась мне эта деревня
Чем-то самым святым на земле
Родная деревня, любовь к ней были для зрелого творчества Рубцова «осью». У него прямое, открытое объяснение того, почему его стихи обращены к деревне:
В деревне виднее природа и люди.
Конечно, за всех говорить не берусь!
Виднее на поле при звёздном салюте,
На чём поднималась великая Русь.
А для Есенина Русь – это белая береза, малиновое поле, вечное и святое:
О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку,-
Люблю до радости и боли
Твою озёрную тоску.
Но сходство Есенина и Рубцова не только в том, что они оба были лирическими поэтами, подарившими миру стихи, которые народ «переплавляет» в песни; не только в «схожести» деревенской тематики, но и том, что оба они писали о Родине. «В поэзии С. Есенина нет ни одной темы, которую он художественно решал бы в отрыве от судеб своей Родины», - писал известный литературовед П. Юшин. До конца своих дней Есенин остался верен своеобразной клятве, которую дал себе в 1914 году, будучи 20-летним поэтом:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте Родину мою».
У Сергея Александровича разладов было немало: с женщинами, друзьями, властями Не было разлада только с Родиной. В конце своей жизни смертельно уставший поэт написал в «Исповеди хулигана»:
Я очень люблю Родину
Я очень люблю Родину!
Хоть есть в ней грусти ивовая ржавь.
Приятны мне свиней испачканные морды
Широко на Руси предназначенный срок увяданья
И высокий полет этих гордых прославленных птиц.
А у Есенина:
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о чём
В 1960 году Рубцов, 35 лет после написания Есениным «Я очень люблю Родину», вторил своему великому собрату в стихотворении: «Видения на холме»
Россия, Русь –
Куда я ни взгляну!
За все твои страдания и битвы
Люблю твою, Россия, старину,
Твои леса, погосты и молитвы,
Люблю твои избушки и цветы,
И небеса, горящие от зноя,
И шепот ив у омутной воды,
Люблю навек, до вечного покоя.
Как и Есенина, мысли о Родине, её прошлом, настоящем и будущем тревожили Рубцова, они пронизывали практически все лучшие стихи поэта. В стихотворении «Зимним вечерком», одном из последних своих произведений, Н. Рубцов задаётся вопросами, которые волновали в конце 60-х – начале 70-х годов 20 века многих думающих людей:
Эх, Русь, Россия!
Что звону мало?
Что загрустила?
Что задремала?
Давай пожелаем
Всем доброй ночи!
Давай погуляем!
Давай похохочем!
И праздник устроим,
И карты раскроем
Эх! Козыри свежи,
А дураки те же.
Эти мотивы, созвучные с сыновними чувствами и мыслями лирического героя С. Есенина, в поэзии Рубцова не случайны. Уже в ранних стихах Николая Михайловича мы сталкиваемся с художественным своеобразием, присущим очень большим лирическим поэтом. Это монологичность, изображение собственности переживаний через картины родной природы, присутствие на первом плане не рассудочных толкований своих чувств, фактов, явлений, а самих чувств:
Я люблю, когда шумят берёзы,
Когда листья падают с берёз.
Слушаю – и набегают слёзы
На глаза, отвыкшие от слёз.
(«Берёзы». 1957 год.)
Вспомним есенинское:
Белая берёза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
А заря, лениво
Обходя кругом,
Обсыпают ветки
Новым серебром.
(«Берёзы». 1913 год.)
Нельзя не заметить, что в стихах поэтов нет искусственной образности, нет стремления «оглушить» читателя «вымученной» красивостью, за которой, как правило, не бывает глубины мыслей и чувств. Их образы поражают как сдержанностью, так и внутренним блеском, органическим единством с описываемыми картинами родной природы. Они неизменно рождают в душе щемящее чувство родины.
Зачем ты держишь кнут в ладони?
Легко в упряжке скачут кони.
И по дорогам меж полей,
Как стаи белых голубей,
Взлетает снег из-под саней
(«Первый снег», 1955г.)
А у Есенина:
Еду. Тихо. Слышны звоны
Под копытом на снегу.
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.
Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна.
Словно белою косынкой
Подвязалася сосна.
Скачет конь, простору много,
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.
(«Пороша», 1914 год)
В поэзии Сергея Александровича Есенина восприятие родины идёт не только через картины природы, но и через тончайшие душевные переживания лирического героя. Достаточно вспомнить его знаменитое:
Что случилось? Что со мною сталось?
Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,
Синь очей утративший во мгле,
Эту жизнь прожил я словно кстати,
Заодно с другими на земле.
В начале 60-х годов 20 века литературоведы, хорошо знавшие Н. Рубцова, отмечали, что его восприятие родины обогатилось новым содержанием. Он тоже пытается заглянуть в душу родины не только через картины природы, но прежде всего через образы людей русской деревни. Николай Михайлович часто повторял: «В деревне виднее природа и люди».
Задумываясь о творчестве современных поэтов, воспевавших величие души народной, он приходит к выводу о том, что поэзия приобретает свой великий смысл только тогда, когда становится социально-наполненной, когда одухотворена высокой гражданственностью. Именно тогда поэт создаёт свои такие прекрасные «социально-наполненные» стихи, как «Добрый Филя», «Русский огонёк», «Жара», «Тихая моя Родина», «Видения на холме», «Жар-птица», в котором, к примеру, поэт ведёт неторопливый разговор с колхозным сторожем. Что, казалось бы, необычного может сообщить ему полуграмотный деревенский старик, какие тайны земного бытия открыть?
А открыл:
Так что же нам делать, узнать интересного
А ты – говорит,
Полюби и жалей,
И помни хотя бы родную окрестность,
Вот этот десяток холмов и полей
Звучит и в есенинской поэме «Анна Снегина» открытие, к которому приходит лирический герой:
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
(1925 год «Анна Снегина»)
Стихи Рубцова «Русский огонёк» и «Жар-птица» могут служить своеобразным ответом и на вопрос Н. Асеева о том, почему стихи многих поэтов о родине «выветриваются из памяти через четверть часа», а есенинские живут в ней четверть века. Да потому, наверное, что многие пишут о родине вообще, не затрагивая самых сокровенных струн человеческой души, забывая о том, что родина начинается с капустной грядки, с белой берёзы под окном, с холма на окраине деревни. Не случайно ведь ещё безымянный автор бессмертного «Слова о полку игореве» писал:
О, Русская земля, уже ты за холмом!
Думается, что Рубцов постоянно обращался к этому великому произведению, искал в нём ответы на многие вопросы. Не зря же одно из лучших его произведений называется «Видения на холме».
Принято считать в литературных кругах, что одним из самых ярких маяков, с которым Рубцов сверял свой короткий творческий путь, была и поэзия С. А. Есенина. В одном из писем своему другу 1959 году он писал: «Да и невозможно мне забыть ничего, что касается Есенина. О нём всегда я думаю больше, чем о ком-либо. И всегда поражаюсь необыкновенной силе его стихов Он, Сергей Есенин, вызывает звучание целого оркестра чувств, музыка которого, очевидно, может сопровождать человека в течение всей жизни». В стихотворении «Сергей Есенин» Рубцов откровенно говорит:
Да, недолго глядел он на Русь
Голубыми глазами поэта.
Но была ли кабацкая грусть?
Грусть, конечно, былаДа не та!
Версты всей потрясенной земли,
Все земные святыни и узы
Словно б нервной системой вошли
В своенравность есенинской музы!
Это муза не прошлого дня,
С ней люблю, негодую и плачу.
Много значит она для меня,
Если сам я хоть что-нибудь значу.
Будучи большим самобытным художником, Николай Рубцов, безусловно, отдавал себе отчет в том, что поэзия С. Есенина вызывает ощущение самородности, нерукотворности. Задумывался он и в том, что в тридцать с небольшим лет Сергею Есенину удалось создать свой неповторимый поэтический мир, полный острых социальных конфликтов, противоречий, трагичности и драматизма.
Рубцова многие литературные критики причисляют чуть ли не к двойникам Есенина. Это несправедливо. Рубцов жил в своё время, Есенин – в своё. То, что ощущает один, не может ощутить другой. Чувства индивидуальны. Можно исповедовать одни и те же идеи, устремления, мысли, но восторгаться, страдать, возгораться и гаснуть, каждый обречен самостоятельно.
Николай Рубцов не успел достроить свой неповторимый храм. Он заложил лишь фундамент для него. Его лучшие стихи, как и стихи Есенина, также вызывают ощущение самобытности, самородности. У читателей возникает впечатление, что поэт не сочинил их, а подслушал у самой жизни и записал. Это относится и к «Горнице». Так же, как и есенинские стихи, оно как бы светится изнутри, согревая душу читателя и навевая ему светлые мысли о родном доме, родине. Примечательно и то, что это одно из самых проникновенных произведений Рубцов создал практически не прибегая к традиционным изобразительно-выразительным средствам – эпитетам, метафорам, сравнениям. Он, уловил мелодию души и выразил её простыми словами. Это и роднит «Горницу» с есенинским «Письмом матери», где высокие сыновьи чувства лирического героя также переданы обыкновенными, на первый взгляд, словами.
Глубинный смысл слов Рубцова: «Да и невозможно мне забыть ничего, что касается Есенина» до конца становится понятным после прочтения его знаменитого стихотворения «Журавли», Написанного в 1965 году:
Вот летят
Вот летят
Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на любимцев своих!
Вот замолкли –
И вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что – молчи
Так никто уж не выразит их
Обратившись к прекрасной и вечной теме журавлей, где, казалось бы, после Бунина и Есенина нечего делать, Рубцов уловил в ней свою мелодию души и блестяще передал её размашистым, как журавлиные крылья, стихом. И по форме, и по содержанию, и по способам выражения чувств и мыслей лирического героя «Журавли» - самобытное произведение, занявшее достойное место в русской поэзии. Но Есенин и Рубцов едины в главном: в прощальном полете журавлей они увидели, остро почувствовали не только пору увяданий, но и драматизм русской души и природы, которые как бы осиротели после их отлёта. У Есенина «журавли, печально пролетая, ║ уж не жалеют больше ни о ком». У Рубцова:
Широко по Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказание древних страниц.
Всё, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полёт этих гордых прославленных птиц.
Задумываясь о судьбах Родины, особенно в переломные для нашей страны моменты, пытаясь найти ответы на мучительные вопросы о месте и роли человека на своей земле, мы, как правило, обращаемся к творческому наследию любимых поэтов и писателей. Обращаемся, чтобы осознавать себя личностью, не затеряться в океане жизни. Одним из таких поэтов для кого-то стал С. А. Есенин, для кого-то Н. Рубцов. Истинная народность и истинный смысл его лирики открылись не сразу. Но и «поэтом масс» Рубцова назвать трудно. Многим предстоит ещё постичь смысл его жизнеутверждающей поэзии, открыть для себя этого удивительного певца России второй половины двадцатого века, найти в своём сердце уголок для грустной, зовущей к раздумью лирики. Пройти мимо Рубцова просто невозможно, так как немного на Руси поэтов, писавших о Родине так:
Россия, Русь! Храни себя, храни!
Смотри, опять в леса твои и долы
Со всех сторон нагрянули они,
Иных времен татары и монголы.
Они несут на флагах черный крест,
Они крестами небо закрестили,
И не леса мне видятся окрест,
А лес крестов в окрестностях России.
