Рассказ К.Г. Паустовского «Колотый сахар»

Я ИДУ НА УРОК

Ольга ЕРЁМИНА

8-й класс

Рассказ К.Г. Паустовского «Колотый сахар»

Р ассказ К.Г. Паустовского «Колотый сахар» помещён в учебнике-хрестоматии (автор-составитель Г.И. Беленький ) в разделе «Устное народное творчество» после исторических и лирических песен. Рассказ этот написан в 1938 году и относится к циклу “северных” рассказов и повестей, созданных Паустовским после ряда произведений, посвящённых югу нашей страны. Задушевность и лиризм, точность описаний, выразительно очерченные портреты героев, неожиданно разворачивающийся сюжет заставляют нас ощутить острое родство с историей своего отечества, задуматься над природой человеческого духа. Мы предлагаем учителю рассматривать рассказ «Колотый сахар» не просто как иллюстрацию к теме «Народные песни», а как произведение, достойное изучения на уроках литературы.

Готовясь к урокам, учителю в первую очередь необходимо подготовить выразительное чтение рассказа: именно от качества прочтения вслух зависит адекватность и живость восприятия и понимания. «Колотый сахар» занимает всего пять страниц. Композиция его многослойна: в кольце пейзажей северного лета, как в рамке, помещён рассказ о бытовом, казалось бы, происшествии в городке Вознесенье на Онежском озере - о ночёвке рассказчика в частном доме и о встрече со стариком - собирателем и исполнителем народных песен. Ситуация разворачивается неожиданно для читателей: милиционеру, пришедшему проверить документы “чуждого старика” (вспомним время создания рассказа), певец рассказывает о встрече своего деда Прохора с “земляком Александром Сергеевичем, поэтом Пушкиным”. Внутри бытового сюжета, как свеча в ладонях, раскрывается история, переносящая нас ещё на сто лет назад и обжигающая ощущением причастности к судьбе своего народа, к великой тайне творчества.

Каждый “слой” композиции отличается особой стилистикой, которую возможно донести до детей с помощью интонаций.

Северный летний пейзаж написан нежной акварелью, он вызывает ощущение лёгкой грусти и тревоги. Абзацы можно рассматривать как периоды, как строфы стихотворения в прозе. Короткие простые предложения гармонично чередуются со сложными, не громоздкими, легко членимыми на синтагмы предложениями: “Северное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю тёплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озёра в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озёр, и всё ещё дышит оттуда запахом снега”.

Осмысляя рассказ, понимаешь, что описание хрупкости северного лета вызывает в сознании ощущение хрупкости культурных ценностей; осознаёшь значение исторической памяти народа и тревожишься за то, что её “небогатое тепло может внезапно иссякнуть”. Тонкое поэтичное описание обретает новый смысл; ощущаешь привкус горечи - от того, что за последние десятилетия так много мы потеряли.

Для чтения “пейзажных” абзацев выберем повествовательные интонации, окрашенные особой доверительностью и вместе с тем некоторой таинственностью.

“Бытовая” часть рассказа построена по законам повествования: экспозиция, завязка, развитие действия, кульминация, развязка, эпилог. Каждый герой имеет яркую речевую характеристику. Читая, постараемся передать особенности речи каждого героя.

Первый, кого мы встречаем, - “вихрастый веснушчатый милиционер”. Автор не описывает нам его голоса, но мы представляем, что голос у него ломающийся, мальчишеский, отрывистый. Характерное для него слово - “давай”: “А ну, давай не курить на пристани!”, “А ну, давай, дед <…> давай выясняй свою личность!”, “Давай отнеси дедушке”. Глаголы, которые он употребляет, - повелительного наклонения. Но приказывает милиционер скорее по должности, в нём нет желания повелевать, подчинять себе других.

Второй герой - “толстый равнодушный человек, стриженный бобриком”. Он до конца рассказа так и не получит имени.

В доме, куда приходят рассказчик и человек, “стриженный бобриком”, - девочка с тряпичной куклой, старуха, которая вяжет в горнице (вспоминается Арина Родионовна), и “худой пыльный старик”. Девочка и старуха говорят “нараспев”, так, как до сих пор говорят коренные жители Русского Севера, окая и не понижая в конце предложения, а повышая голос и как бы протягивая два последних слога: “Ночуй, желанный…”.

Мы предлагаем учителю вспомнить занятия по диалектологии или фильм «Россия молодая», потренироваться и прочитать слова старухи - именно окая и выпевая: “Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, - придётся на полу постелить”. Поразительным контрастом прозвучат слова человека, “стриженного бобриком”, которые, по Паустовскому, произнесены “придирчиво”. Подберём интонации ворчливого, вечно недовольного человека, “бесталанного хозяйственника”, и прочитаем: “На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка…”

Спокойно, задумчиво, с чуть заметной иронией звучит голос старика: “Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи - притерпишься”.

Беседа людей, собравшихся в доме старухи, богата интонациями и оттенками чувств. Диссонансом певучему голосу старухи и размеренному, непременно окающему говору старика звучит резкий голос человека, “стриженного бобриком”: он угрожает, торжествует, допрашивает старика, озадаченно молчит и продолжает несколько растерянно, затем опять наполняется угрозой. Старик продолжает говорить спокойно, словно взвешивая и оценивая человеческую сущность собеседника.

Человек, “стриженный бобриком”, бесцеремонно, без стука входит в чужой дом и приводит милиционера - выяснить личность “деда” и “представить в отделение” “чуждого старика”. Милиционеру-то и рассказывает старик о встрече своего деда Прохора, “великого певца”, с Пушкиным. Семейное предание о пении деда над гробом Пушкина звучит неспешно, в сказовой манере. Передадим горькое сожаление Прохора о смерти поэта и резкость слов жандарма: “«Песни я ему пел». - «Ну, так теперь петь не будешь!»” Песенный строй речи, нагнетание однородных определений, сказуемых и однородных простых предложений (в составе сложного) помогают подняться до кульминации: “Ночь была тяжкая, крепкая, дыханье в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтоб не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья скрипят да слышно, как тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слёз заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:

Эх, по белым полям, по широким…”

Разговор в горнице старухи продолжается, но меняется его характер. Милиционер сокрушается, слушая рассказ старика, обижается, что ему предлагают прочитать “документ”, сухо обращается к человеку, “стриженному бобриком”, а затем, густо краснея, передаёт девочке гостинец для дедушки - свёрток с колотым сахаром и баранки. Он не слышал, как старуха сокрушалась о том, что не успела купить сахару; ночью ему негде было купить гостинец - скорее всего, и сахар, и баранки он взял у себя дома. Подарок молодого милиционера - проявление той самой “ласковости людской”, от которой так не хочется уходить старику.

Завершается рассказ картиной северного лета, которая вновь напоминает нам о хрупкости тепла - тепла в природе и в жизни человеческой: “Городок уходил в солнечный тусклый туман, в тишину и даль летнего дня, и низкорослые леса уже охватывали нас тёмным кругом. Северное лето стояло вокруг - неяркое, застенчивое, как светлоглазые здешние дети”.

Подготовившись к выразительному чтению рассказа, идём на урок.

Урок 1. Историко-культурный контекст времени создания рассказа

I. Беседа.

Рассказ, который мы с вами сегодня будем читать, посвящён Русскому Северу. Так называют Архангельскую и Вологодскую область, где живёт коренное русское население. В древние времена заселили люди этот суровый край, долго хранили они и хранят до сих пор обычаи и нравы старины.

Покажем ученикам на географической карте Русский Север, Онежское озеро. Расскажем, что вплоть до восьмидесятых годов XX века автомобильных дорог было здесь мало. Основным был водный транспорт: небольшие корабли плавали по рекам и озёрам, перевозя людей и грузы.

Хорошо, если учитель сможет подготовить фотографии или репродукции картин, изображающих природу, бревенчатые дома и церкви Русского Севера.

Откройте учебник и найдите дату создания рассказа (1938 год). Что вы знаете об этом времени? Какие события происходили тогда в нашей стране?

Расскажем восьмиклассникам, что тридцатые годы XX века - трагическое время в истории нашей страны. Россия тогда была республикой Советского Союза, власть в стране принадлежала коммунистической партии, а фактически одному человеку - Сталину. Страна была охвачена энтузиазмом первых пятилеток, когда возводились новые заводы и гидроэлектростанции, когда комсомол был верным помощником партии. В то же время постоянно “разоблачались” новые “враги народа”, невинных людей ссылали в концлагеря (в рассказе: “Может, он беглец из концлагеря…”) и расстреливали. В стране нагнеталась всеобщая подозрительность. Главным считался пролетариат; “элементы”: зажиточное крестьянство, духовенство, интеллигенция.

II. Словарная работа.

Перед чтением рассказа объясним ученикам слова и выражения, которые обозначают уже ушедшие из нашей жизни реалии, как правило, непонятные современным детям. Можно опираться на знания, которые есть у детей.

Что такое “колотый сахар”? Как вы его себе представляете?

Стрижка бобриком - то же, что стрижка ёжиком: короткие, торчащие вверх волосы.

Человек, “стриженный бобриком”, подозревает, что старик - “подпольный монах”. Объясним, что монастыри при советской власти были закрыты, монахи подвергались преследованию.

Что такое комсомол? Люди какого возраста могли быть комсомольцами?

В рассказе говорится о двух ленинградских девушках-комсомолках, дочерях капитанов. Поможем ученикам представить этих девушек.

Дом колхозника - название гостиницы для крестьян-колхозников, приезжающих по делам в город.

Теперь ученики готовы слушать рассказ. Предложим им следить за чтением учителя по тексту.

III. Выразительное чтение рассказа учителем.

Закончив чтение, выдержим паузу, затем предложим ученикам рассказать о своих чувствах, ощущениях, впечатлениях от рассказа. Важно, чтобы они не сбивались на общие фразы, а рассказывали именно о личных переживаниях. Пусть это будет несколько слов, но они будут сказаны от сердца.

Домашнее задание

Выписать фразы, звучащие как пословицы (7–10 предложений).

Индивидуальное задание: подобрать репродукции северных пейзажей; нарисовать иллюстрацию; подобрать музыку, подходящую к рассказу.

Урок 2. Композиция рассказа. Изображение северной природы и быта городка Вознесенье. Герои рассказа, их портретные и речевые характеристики. Смысл предания. Значение песни в жизни человека и народа. Прославление добра и поэзии в рассказе.

I. Композиция рассказа.

Предложим восьмиклассникам подумать над композицией рассказа, выделим пейзажную, повествовательную части и семейное предание рода Федосьевых.

В виде какого образа можно представить себе композицию рассказа?

Можно предложить детям образ ореха: чашечка зелёных листиков - скорлупа - ядро. Возможно, ученики предложат свой образ. Можно зарисовать схему композиции рассказа.

II. Изображение северной природы и быта городка Вознесенье.

Каким вы представляете себе северное лето после прочтения рассказа? Почему?

Прочитаем четыре первых абзаца.

Отметим эпитеты и выражения: “серебряная луна”, “белые ночи, полные бесцветного блеска”, “от недолгих ночей”, “лесной низкорослый край”, “небогатое тепло”, “скромное солнце”, “всё вокруг казалось белым”.

Каким вы представляете себе городок Вознесенье?

Городок лежит на берегу большого озера. Вдоль улиц стоят старинные бревенчатые дома. Дороги земляные, по обочинам заросли травой. Вдоль домов положены дощатые тротуары, какие до сих пор сохранились в некоторых северных городах. Цветёт черёмуха в садах.

Что увидел рассказчик, войдя в дом? Какие старинные слова он употребляет?

“Скрипучая крутая лестница”, “чистая горница”. Девочка баюкает тряпичную куклу. Стол застилают чистой суровой (из толстых льняных ниток) скатертью, от которой пахнет ржаным хлебом. На столе поёт самовар.

В какую эпоху погружает нас описание горницы? Какие ассоциации связаны у нас со словом “горница”, с образом старухи, которая вяжет за столом?

Дети вспомнят, возможно, «Сказку о мёртвой царевне…» и строки, посвящённые Арине Родионовне:

…И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.

III. Герои рассказа, их портретные и речевые характеристики.

Разделим класс на три группы, предложим им найти слова, характеризующие внешность, речь и поведение трёх героев: 1) милиционера; 2) старухи; 3) человека, “стриженного бобриком”. После пяти-семи минут самостоятельной работы ученики делятся своими наблюдениями.

Милиционер. “Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер”; “За ним шёл вихрастый озабоченный милиционер…” Он часто произносит слово “давай”: “А ну, давай, дед, - сурово сказал милиционер, - давай выясняй свою личность! Налаживай документы!” К деду он обращается сначала сурово, требует документы, но соглашается его “вытерпеть” и слушает рассказ деда. Рассказ трогает его до глубины души: “От сердца, значит, пел, - пробормотал, сокрушаясь, милиционер”. Он отказывается проверять документы деда: “Мне её (бумагу) читать нет теперь надобности. Я тебя и так вижу. Сиди, дедушка, отдыхай”. Отправив человека, “стриженного бобриком”, в Дом колхозника, он приносит деду гостинец: свёрток с колотым сахаром и баранки, который он сунул в руки девочке: “Давай отнеси дедушке, - сказал он и густо покраснел. - Скажи, гостинец. Мне самому некогда, надо на пост становиться”.

Старуха. “В горнице вязала за столом старуха в железных очках…”

“Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

Ночуй, желанный, - сказала она нараспев. - Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, - придётся на полу постелить”.

“Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у неё в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал”.

Особенно ярко характеризует старуху обращение её к гостям - слово “желанный”: “А ты живи, желанный, - сказала старуха. - У тебя лёгкая жизнь, простая, таким только и жить”. Старуха и её дом воплощают в себе старинный жизненный уклад с его добротой, простотой и мудростью.

В конфликт с этим укладом, с доверием к миру и гостеприимством вступает позиция человека, “стриженного бобриком”. Автор характеризует его так: “За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъёмку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека”.

Мы понимаем, что этот человек и был именно бесталанным хозяйственником, почувствовавшим свою силу. Его портфель, набитый бумагами, становится символом власти бюрократии.

“Человек, стриженный бобриком, оживился. Глаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

Безусловно чуждый старик, - сказал он с торжеством”.

Он чувствует себя вправе судить и осуждать чужую жизнь, требовать у других отчёта и угрожать. После спокойного ответа старика он озадаченно молчит и решает вызвать представителя закона. Он входит в дверь без стука, ведёт себя бесцеремонно, грубо. Но во второй половине рассказа мы его не видим и не слышим, он как бы теряется, растворяется в доме. Лишь милиционер официально-отчуждённо обращается к нему: “А вы, гражданин, - милиционер обернулся к человеку, стриженному бобриком, - лучше шли бы ночевать в Дом колхозника, там вам способнее. Идёмте, я вас доведу”.

Дома вы выписывали фразы, которые звучат как пословицы. Прочитайте их.

Один ученик читает записи, сделанные дома, другие дополняют его.

“Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи - притерпишься”.

“Нигде нету для меня чужбины”.

“В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова”.

“Сырой человек, неспелый…” “От таких бывает в жизни одна суета”.

“Всё, родимый, надо от сердца делать”.

“Песенную силу беречь надо. Какой народ петь не любит - плёвый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия”.

“Нету хуже, когда у человека душа сухая. Вянет от таких жизнь, как трава от осенней росы”.

Кому принадлежат эти фразы?

“Худой пыльный старик с закрытыми глазами”.

“Пыльный” - не грязный. В памяти возникает выражение “пыль дорог”, и нам представляются босые пыльные ноги старика, странника, прошедшего большой путь.

Старуха называет странника “бездомным”, “бродячим стариком”: “чего с него спрашивать?” Сам старик иначе понимает свою миссию в жизни: “Сеятель я и собиратель”. “Родом я отовсюду”, - отвечает он на вопрос и гордо называет своё имя: “А зовут меня Александр”.

Старик - единственный человек из собравшихся в горнице, которому автор даёт имя. Старик произносит своё имя не в уменьшительной, не в народной форме, его нельзя назвать традиционно крестьянским. Мы осознаём значение имени старика позже, когда он рассказывает слушателям о знаменитом земляке.

Как вы думаете, в чём основное противоречие (конфликт) этой части рассказа?

Выслушаем ответы детей и поможем им осознать противоречия между талантом и бесталанностью, доверием и подозрительностью, свободой, открытостью к миру и страхом перед явлениями, которые нельзя запротоколировать и взять под контроль. Паустовский чётко обозначает основной конфликт времени. Как же разрешается этот конфликт? (Через обращение к историческим корням народа.)

IV. Смысл предания. Значение песни в жизни человека и народа. Прославление добра и поэзии в рассказе.

Обратимся к преданию, которое рассказывает дед слушателям. Его можно разделить на две части. Первая часть - встреча деда Прохора, “великого певца”, с Пушкиным - великим поэтом.

В чём вы видите смысл первой части?

Дед Прохор зачарован стихами поэта: “такой красоты слова - лучше всякой моей песни”. У подлинной, высокой поэзии нет сословных границ: её понимают и дворяне, и крестьяне. Два истинно талантливых человека, к какому бы сословию они ни принадлежали, всегда поймут и оценят красоту, как оценил дед Прохор стихи, а Пушкин - песни “ямщика и певуна”.

Перечитаем вторую часть. В ней чётко обозначено противоречие между властью, требующей подчинения, и творческой свободой человека: “Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится?” И торжествующе звучат слова жандарма: “Ну, так теперь петь не будешь!” (В принципе, это тот же конфликт, что и в диалоговой части рассказа, но как бы сконцентрированный, углублённый.)

Почему же дед Прохор начинает петь над гробом поэта? Он чувствует глубокое горе, он не хочет дать жандармам возможность торжествовать над свободой и красотой. Его пение над гробом Пушкина - протест против насилия и в то же время последняя дань великому русскому поэту. “Великим певцом” называет старик своего деда не только за красоту его песен, но и за величие и благородство его души.

Что говорит старик о значении песни в жизни человека и народа? Почему, по-вашему, так важно сохранить “песенную силу”?

В песне проявляется душа народа, но не только проявляется. Песня взращивает, развивает эту душу. А если душа “сухая”, тогда торжествует формализм и бюрократия, равнодушие и жестокость.

Предание о встрече деда Прохора с Пушкиным - это своего рода испытание, через которое проходят все слушатели. Как в ответ на это раскрываются их души? Что побеждает в этом рассказе?

Ученики приходят к выводу, что в рассказе побеждают добро и поэзия.

Ученики показывают иллюстрации или репродукции, которые они нарисовали или подобрали; слушаем музыкальные иллюстрации к рассказу.

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

Старик молчал.

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Чем занимаешься?

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Документы есть?

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.

За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.

Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.

– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха. – Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.

Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.

– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.

Лестниц– скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.

– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!

– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.

– Ты поскорей! – сказал милиционер. – Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.

– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче-завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.

– Ну, давай, – согласился милиционер. – Только не путай!

– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.

Милиционер усмехнулся:

– Еще бы не знать-то!

– Из-за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил. Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.

Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:

Эх, по белым полям, по широким.

Наши слезы снежком замело!

Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.

ПЛАН-КОНСПЕКТ УРОКА

(Урок с использованием ЭОР)

Цели урока: вызвать интерес учащихся к изучению жизни и творчества К.Г.Паустовского, узнать о близких людях писателя, повлиявших на формирование личности, познакомить с основными этапами творчества, проанализировать рассказ «Колотый сахар».

Задачи урока:

- познавательные (обучающие): познакомить учащихся с основными периодами жизни и творчества К.Г.Паустовского; введение термина очерк;

- развивающие: развивать творческие способности, логическое мышление и речь учащихся; запоминать и извлекать информацию из памяти, текста; тренировка ассоциативного мышления, воображения; развитие определенных чувств и отношений к окружающей действительности;

- воспитательные: воспитание личностных качеств, обеспечивающих успешность творческой деятельности, воспитание личностных качеств, обеспечивающих успешность существования и деятельности в ученическом коллективе.

Тип урока: комбинированный

Формы работы учащихся: индивидуально-групповая

Необходимое техническое оборудование: ПК с сетевым подключением к головному компьютеру; доступ в Интернет, проектор, интерактивная доска.

СТРУКТУРА И ХОД УРОКА

Приложение к плану-конспекту урока

«Рассказ К.Г. Паустовского «Колотый сахар» »

Таблица 2.

ПЕРЕЧЕНЬ ИСПОЛЬЗУЕМЫХ НА ДАННОМ УРОКЕ ЭОР

Северным летом я приехал в городок Вознесенье, на Онежском озере.

Пароход пришел в полночь. Серебряная луна низко висела над озером. Она была ненужной здесь, на севере, потому что уже давно стояли белые ночи, полные бесцветного блеска. Длинные дни почти ничем не отличались от недолгих ночей: и день и ночь весь этот лесной низкорослый край терялся в сумерках.

Неверное лето всегда вызывает тревогу. Оно очень непрочно. Его небогатое тепло может внезапно иссякнуть. Поэтому на севере начинаешь ценить каждую едва ощутимую струю теплого воздуха, ценить скромное солнце, что превращает озера в зеркала, сияющие тихой водой. Солнце на севере не светит, а просвечивает как будто через толстое стекло. Кажется, что зима не ушла, а только спряталась в леса, на дно озер, и все еще дышит оттуда запахом снега.

В садах отцвели березы. Белобрысые босые мальчишки сидели на дощатой пристани и удили корюшку. Все вокруг казалось белым, кроме черных больших поплавков. Мальчишки не спускали с них прищуренных глаз и шепотом просипи друг у друга дать покурить.

Вместе с мальчишками удил рыбу вихрастый веснушчатый милиционер.

– А ну, даваавай не курить на пристани! Давай не безобразничать!! – покрикивал он изредка, и тотчас же несколько махорочных огоньков падали в белую воду, шипели и гасли.

Я пошел в город искать ночлег. За мной увязался толстый равнодушный человек, стриженный бобриком.

Он ехал на реку Ковжу по лесным делам. Он таскал с собой поседевший портфель со сводками и счетами. Говорил он косноязычно, как бесталанный хозяйственник: «лимитировать расходы на дорогу», «сделать засъемку», «организовать закуску», «перекрыть нормы по линии лесосплава»…

Небо выцветало от скуки от одного присутствия этого человека.

Мы шли по дощатым тротуарам, черемуха цвела в холодных ночных садах, за открытыми окнами горели неяркие лампы.

У калитки бревенчатого дома сидела на скамейке тихая светлоглазая девочка и баюкала тряпичную куклу. Я спросил ее, можно ли переночевать в их доме. Она молча кивнула и провела меня по скрипучей крутой лестнице в чистую горницу. Человек, стриженный бобриком» упрямо шел следом.

В горнице вязала за столом старуха в железных очках и сидел прислонившись к стене, худой пыльный старик с закрытыми глазами.

– Бабушка, – сказала девочка и показала на меня куклой, – вот заезжий просится ночевать.

Старуха встала и поклонилась мне в пояс.

– Ночуй, желанный, – сказала она нараспев. – Ночуй, будь гостем дорогим. Только тесно у нас, не взыщи, – придется на полу постелить.

– На низком уровне, значит, жизнь у вас организована, гражданка, – придирчиво сказал человек, стриженный бобриком.

Тогда старик открыл глаза – они были у него почти белые, как у слепого, – и медленно ответил:

– Такого, как ты, ни сон, ни ум не обогатят. Терпи – притерпишься.

– Имей в виду, гражданин, – сказал человек, стриженный бобриком, – с кем разговариваешь! Должно в милиции не сидел!

Старик молчал.

– Ох, батюшка, – жалобно пропела старуха, – не обижайся па странника! Бездомный он, бродячий старик, чего с него спрашивать?

Человек, стриженный бобриком, оживился.! лаза его сделались сверлящими и свинцовыми. Он тяжело хлопнул портфелем по столу.

– Безусловно чуждый старик, – сказал он с торжеством. – Надо соображать, кого в дом пускаете. Может, он беглец из концлагеря или подпольный монах? Сейчас мы выясним его личность. Как тебя звать? Откуда родом?

Старик усмехнулся. Девочка уронила куклу, и губы у нее задрожали. – Родом я отовсюду, – ответил спокойно старик. – Нигде нету для меня чужбины. А зовут меня Александр.

– Чем занимаешься?

– Сеятель я и собиратель, – так же спокойно ответил старик. – В юности хлеб сеял и хлеб собирал, нынче сею доброе слово и собираю иные чудесные слова. Только неграмотен я, – бот и приходится все на слух принимать, на память сбою полагаться.

Человек, стриженный бобриком, озадаченно помолчал.

– Документы есть?

– Есть-то есть, только не для тебя они писаны, милый человек. Документы у меня дорогие.

– Ну, – сказал человек, стриженный бобриком, – мы найдем того, для кого они писаны.

И он ушел, хлопнув дверью.

– Сырой человек, неспелый, – сказал, помолчав, старик. – От таких бывает в жизни одна сyeтa.

Старуха поставила самовар. Она певуче сокрушалась, что нету у нее в доме ни кусочка сахару: забыла купить. Самовар ей жалобно подпевал. Девочка постелила на стол чистую суровую скатерть. От скатерти пахло ржаным хлебом.

За открытым окном блистала звезда. Она была туманной, очень большой, и странным казалось ее одиночество на громадном зеленеющем небе.

Ночное чаепитие меня не удивило, – давно я заметил, что северным летом люди долго не спят. И сейчас за окном, у калитки соседнего дома, стояли две девушки и, обнявшись, смотрели на тусклое озеро. Как всегда бывает белой ночью, лица девушек казались бледными от волнения, печальными и красивыми.

– Ленинградские это комсомолки, – сказала старуха. – Дочери капитанов. На лето всегда приезжают.

Старик сидел с закрытыми глазами и молчал, как будто прислушавался. Потом он открыл глаза и вздохнул.

– Ведет! – сказал он горестно. – Прости, бабушка, меня, дурака, за докуку.

Лестниц– скрипела. По ней тяжело подымались люди. Без стука вошел человек, стриженный бобриком. За ним шел вихрастый озабоченный милиционер – тот, что удил рыбу на пристани. Человек, стриженный бобриком, кивнул на старика.

– А ну, давай, дед, – сурово сказал милиционер, – давай выясняй свою личность! Налаживай документы!

– Личность моя простая, – ответил старик, – только рассказывать долго. Садись, слушай.

– Ты поскорей! – сказал милиционер. – Сидеть мне некогда, надо тебя в отделение представить.

– В отделение, родимый, мы завсегда с тобой успеем, в отделении разговор короткий, не с кем душу отвести. Мне седьмой десяток пошел, помру я не нынче-завтра на чужом дворе. Значит, должен ты меня вытерпеть.

– Ну, давай, – согласился милиционер. – Только не путай!

– Зачем путать! Жизнь моя чистая, ее не запутаешь. Все мы, Федосьевы, были со стародавних времен ямщики да певуны. Дед мой Прохор был великий певец, по всему тракту от Пскова до Новгорода голос свой пропел, проплакал. Голос беречь надо, он не зря человеку даден, и дед мой берег, да не уберег – сорвался. Может, знаешь иль нет, жил у нас в Псковской губернии знаменитый земляк Александр Сергеевич, поэт Пушкин.

Милиционер усмехнулся:

– Еще бы не знать-то!

– Из-за него дед голос свой и сорвал. Встретились они на ярмарке, в Святогорском монастыре. Дед пел. Пушкин слушал. Потом пошли они в питейное заведение и просидели до ночи. Об чем гуторили, никому не известно, только дед вернулся веселый, как хмельной, хоть вина почти и не пил. Говорил потом бабке: «От слов и от смеха его я захмелел, Настюшка, – такой красоты слова – лучше всякой моей песни». Была у деда одна песня, очень ее Пушкин уважал.

Старик молчал и вдруг запел звенящим томительным голосом:
Эх, по белым полям, по широким.
Наши слезы снежком замело!

Девушки подошли к окну и, обнявшись, слушали. Милиционер осторожно сел на скамью.

– Да, – вздохнул старик, – многие времена прошли, умер дед столетним стариком и песню ту велел петь своим сыновьям и внукам. Однако не про то я говорю. Раз зимой будят деда ночью, стучат в оконце, велят запрягать по спешной казенной надобности. Вышел дед с крыльца, видит – полно жандармов, ходят, звенят тесаками. Ну, думает, опять везти каторжан. Однако нет никаких арестантов, а на санях черный гроб лежит, веревками увязан. Кого же это, думает, и в могилу, страдальца, в оковах везут, кого ж это царь и после смерти боится? Подошел к гробу, смахнул рукавицей снег с черной крышки и спрашивает жандарма: «Кого повезем?» – «Пушкина, – говорит жандарм. – Убили его в Петербуpre». Дед отступил на шаг, скинул шапку и поклонился гробу в пояс. «Ты, что ж, знаком ему, что ли?» – спрашивает жандарм. «Песни я ему пел». – «Ну, так теперь петь не будешь!» Ночь была тяжкая, крепкая, дыхание в груди замерзало. Подвязал дед бубенцы, чтобы не гремели, сел на облучок, поехал. Тихо кругом, только полозья свистят да слышно, тесаки стучат и стучат о гроб глухим стуком. Накипело у деда на сердце, от слез заболели глаза, собрал он весь свой голос и запел:
Эх, по белым полям, по широким…

Жандарм его бьет ножнами в спину, а дед не слышит, поет. Вернулся домой, лег, молчит: голос на морозе застудил. С той поры до самой смерти говорил сипло, одним шепотом.

– От сердца, значит, пел, – пробормотал, сокрушаясь, милиционер.

– Все, родимый, надо от сердца делать, – сказал старик. – А ты ко мне пристаешь, кто я да что. Песни я пою. Такое мое занятие. Хожу промеж людей и пою. Где какую новую песню услышу – запоминаю. К примеру, слово ты сказал – это одно, а слово это самое ты пропел – выходит, сердешный мой, другое, – оно долго в сердце дрожит. Песенную силу беречь надо. Какой народ петь не любит – плевый тот народ, нету у него правильного жизненного понятия. А об документе ты не тревожься, документ я тебе покажу.

Старик вытащил трясущимися руками из-за пазухи серую ладанку и достал оттуда бумажку.

– На, читай!

– Зачем мне читать! – обиделся милиционер. – Мне ее читать нет теперь надобности. Я тебя и так вижу. Сиди, дедушка, отдыхай. А вы, гражданин, – милиционер обернулся к человеку, стриженному бобриком, – лучше шли бы ночевать в дом колхозника, там вам способнее. Идемте, я вас доведу.

Они вышли. Я взял бумажку у старика и прочел:

«Дано это удостоверение Александру Федосьеву в том, что он является собирателем народных песен и сказок и получает за это пенсию от правительства Карельской республики. Всем местным властям предлагается оказывать ему всяческую помощь».

– Эх, горе! – сказал старик. – Нету хуже, когда у человека душа сухая. Вянет от таких жизнь, как трава от осенней росы.

Мы пили чай. Девушки, обнявшись ушли к озеру, и в легком ночном сумраке белели их простые ситцевые платья. Тусклая луна опускалась в воду, и в саду среди берез печально крикнула ночная птица.

Светлоглазая девочка вышла на улицу и снова сидела у калитки и баюкала тряпичную куклу. Я видел ее из окна. К ней подошел вихрастый милиционер и сунул ей в руку сверток с сахаром и баранки.

– Давай отнеси дедушке, – сказал он и густо покраснел. – Скажи, гостинец. Мне самому некогда, надо на пост становиться.

Он быстро ушел. Девочка принесла сверток с колотым сахаром и баранки. Старик засмеялся.

– Жил бы я, – сказал он, вытирая слезящиеся глаза, – еще долгое время. Жалко помирать, уходить от ласковости людской, и-и-и как жалко! Как гляну на леса, на светлую воду, на ребят да на травы – пряно силы нет помирать.

– А ты живи, желанный, – сказала старуха. – У тебя легкая жизнь, простая, таким только и жить.

Днем я уехал из Вознесенья в Вытегру. Маленький пароход «Свирь» шел по каналу, задевая бортами за плакун-траву, разросшуюся по берегам.

Городок уходил в солнечный тусклый туман, в тишину и даль летнего дня, и низкорослые леса уже охватывали нас темным кругом. Северное лето стояло вокруг – неяркое, застенчивое, как светлоглазые здешние дети.

Паустовский колотый сахар

Этот необыкновенный рассказ Константин Георгиевич Паустовский написал о широте русской души а так же человеческой доброте. Данное действие происходит в небольшом городке Забайкалья. На фоне происходящих действий идёт удивительное описание красоты русской природы, ее чарующих вещей.

Автор описывает развитие конфликта, который хотел разогреть вспыльчивый мужчина, увязавшийся за странником. Мужчина, который бродил по улице и искал ночлег старался не отвечать мужчине, не встревать в конфликт. А лишь неспешна брёл и дошёл до дома, где жила старушка с маленькой внучкой. Бабушка разрешила путнику переночевать и уступила место в своей светлой горнице. Но мужчина не давал покоя старику и требовал у него показать документы. Для этого он даже вызвал милиционера, который в тот момент сидел и удил рыбу вместе с деревенскими мальчиками. Пришедший милиционер добродушно спросил у путника, каким образом он оказался здесь и кем является. Перед милиционером старик не стал пререкаться, тихо рассказав свою историю появления в данном месте.

Как оказалось мужчина Александр Федосьев является очень важным для русской культуры человеком. Он занимается очень нужным и полезным делом, являясь собирателем песен и сказок, сочиненных народом. И даже правительством Карельской области ему назначена пенсия, за его труд. А властям, тех мест в которых оказывается мужчина написана просьба в оказании посильной помощи. Которую мужчина и не просит от людей. Он просто занимается любимым делом, которое продолжает ещё от своего деда. Дед как оказалось был народным певцом и пел ещё самому Пушкину. После этого ему довелось увидеть Александра Сергеевича убитым в гробу. Дед старика пел и не мог остановиться, пел всей своей душой так сильно, что застудил голос и до конца жизни не мог хорошо разговаривать, лишь шепотом.

Милиционер выслушал старика и ушёл, передав на улице через девочку сахар и баранки для дедушки.

Данное произведение учит людей быть добрее, открывать своё сердце и душу ближнему.

Картинка или рисунок Колотый сахар

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Повесть о Ерше Ершовиче сыне Щетинникове

  Данный рассказ начинается со сцены суда. История такова: Боярин, воевода Сом и еще двое мужчин (Судак и Щука-трепетуха) подали жалобу на Ерша. История, которая закончилась в суде

• Краткое содержание Случай с Евсейкой Горького

  Главным персонажем сказки Максима Горького является маленький мальчик Евсейка. В один жаркий день он рыбачил на берегу реки. Скучное занятие и летний зной одолели Евсейку, он задремал и упал в реку.

• Краткое содержание Бунин Косцы

  Повествование ведется от лица рассказчика, который держит путь по одной из больших российских дорог. Передвигаясь между березовых лесов и широкий степей, он с удовольствием слушает доносящиеся издалека песни людей с косами

• Краткое содержание Ибсен Привидения

  Усадьба фрау Альвинг – очень красивое здание, вокруг которого все зелено и мило очень выглядит. Оно находиться на самой западной стороне побережья страны в Норвегии.

• Краткое содержание Куприн На переломе (кадеты)

  Миша Буланин, ребенок выросший в замечательном доме, отличался хорошими манерами и доверчивым характером. Родители решили отправить мальчика на учебу в кадетскую школу, в которой негласно были установлены жестокие и варварские правила.