Синяя борода, или история жиля де рэ. Жиль де Ре. Биография. Как все было — факты

Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д’Ингран и де Шанту известен как Жиль де Рэ (род. предположительно в 1405 г. — смерть 26 октября 1440 г.) - французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал Франции, соратник Жанны д’Арк. Был казнен по обвинению в серийных убийствах детей, но справедливость этих обвинений оспаривается. И мы попробуем разобраться кем был в действительности барон Жиль де Ре, злодеем или жертвой?

Первые попытки установить истину

Аббат де Вальми положил рукопись и потер окоченевшие руки. И почему архивы всегда держат в подвалах? Сыро, холодно, сквозняки. А у аббата артрит. Руки выкручивает, ноги болят. Ничего не поделать – отказаться от архивной работы нельзя. Сам папа римский благословил его со товарищи на этот труд – подготовить канонизацию святой девы .

Барон Жиль де Ре и Жанна

Непростое это дело, и история запутанная. Ну как, возможно что бы, простая крестьянская девчонка из деревушки Домреми умудрилась пробраться к самому королю Карлу VII? Да ее и близко бы никто не пустил! Но вот теперь, прочитав груду старых бумаг XV столетия, аббат Вальми узнал, что Жанну привел во дворец самый известнейший и богатейший аристократ той эпохи, ближайший друг короля, да еще и родственник – барон Жиль де Ре, потомок знатнейших родов Монморанси и Креон.

Жиль де Ре не просто был сподвижником монарха, но и его казначеем, потому как на собственные баснословные средства он содержал всю королевскую жизнь: финансировал королевскую армию, оплачивал содержание королевского двора – турниры, пиры, охоты. Ведь король был не просто слабовольный, мало на что годный правитель, но и практически нищий.

Именно этот Жиль де Ре быстро и искренне поверил в божественное предназначение Жанны д’Арк и смог убедить Карла VII начать военные действия против англичан в давно уже тлевшей , разорившей Францию. Барон де Ре стал во главе войска, а дева Жанна стала его вдохновительницей. Войска одерживали одну триумфальную победу за другой. И когда 17 июля 1429 г. в Реймсе Карл в конце концов официально короновался на французский престол, барон де Ре получил звание маршала. И вполне заслуженно!

Ведь если бы не его талант полководца, неизвестно, как могла сложиться бы судьба Франции. А барону тогда шел всего 25-й год. Много позднее, разве только в армии , появятся военачальники такого молодого возраста. Но все же Жиль де Ре останется самым молодым маршалом во французской истории.

Трагедия произошла, когда король зачем-то отозвал Жиля из армии. 1430 год — в схватке под Компьеном Жанна оказалась в плену у бургундцев, а те отдали ее англичанам. Карл, правда, мог выкупить узницу, но не захотел. Он завидовал народной славе Жанны. Тогда барон собрал свой отряд и выдвинулся на Руан, где держали Жанну. Увы, он опоздал.

1431 год, 30 мая — дева была сожжена заживо, как ведьма. В гневе маршал опустошил владения нескольких сочувствующих англичанам вельмож. Он не привык к неудачам и не собирался сдаваться. Но на все нужны были деньги, а содержание королевского двора с бесконечными балами и развлечениями истощило казну даже такого богатейшего барона, как Жиль де Ре.

Он заложил свои земли самым жадным вельможам тех времен – герцогу Иоанну V Бретонскому и епископу Жану де Малеструа. Но этого было мало. И тогда маршал решился добыть деньги алхимией. Ах, если бы не это дурацкое занятие, из маршала де Ре получился отличный герой – под стать Жанне д’Арк!

Жиль де Ре — обвинение в черной магии

Аббат вздохнул. Перед глазами снова проплыли толстые тома дела церковного трибунала, который состоялся в октябре 1440 г. Потомка благородных родов, бесстрашного воина Жилья де Ре обвиняли в черной магии. Чтобы добыть золото ворожбой, он пригласил известного колдуна, магистра черной магии – итальянца Франческо Прелати. Отдал ему в распоряжение родовые замки Тиффож, Машкуль и Шантосе.

День и ночь там кипели котлы и раздавались нечеловеческие вопли невинных жертв, ибо колдун требовал достать кровь младенцев, которых он и варил заживо. Чтобы заманивать в жуткий замок детей, Жиль нанял целую сеть злодеев. Зловещая старуха Перина Мартен заманивала крестьянских детей, а некий господин Брикевиль привозил жертв из различных городов страны. В течении нескольких лет в мрачных подвалах чудовищного барона погибло 800 детей.

Но злодеяния не останутся безнаказанными. Епископ Нанта, сеньор Малеструа, тот самый, у которого Жиль занимал деньги, возбудил процесс против этого слуги дьявола. Даже колдун Прелати и старуха Мартен отреклись от его чудовищных деяний, потому как они делали только то, что им было приказано.

Родители погубленных детей рыдали и молили судей воздать чудовищу по заслугам. И вот утром 26 октября 1440 г. 36-ти летний Жиль де Ре, был обвинен в убийствах и колдовстве, и сожжен. Говорят, на протяжении всего процесса он пытался отрицать вину, кричал о невиновности. Но его отвели в камеру пыток. Глупец, разве можно спорить с церковным судом?! Разумеется, он сознался…

Аббат де Вальми медленно поднялся. Кардинал ждет его с докладом, а он все медлит, стараясь решить для себя загадку – как мог благородный герой войны превратиться в такого монстра?.. Нет, тут явно что-то не так. По всему видно, маршала отличало мужество и пытливость ума – не отсюда ли опыты в алхимии? Но ведь тогда ей были увлечены многие. Но никто другой не занялся убийством детей.

Впрочем, правда ли, что именно честный воин, не раз рисковавший жизнью на поле боя и отвоевавший трон для Карла, мог дойти до такого?! Аббат вздохнул. Не его дело заниматься оправданием Жиля де Ре. Он должен подобрать бумаги о жизни святой Жанны. Кардинал ждет доклада…

Впрочем, Ватиканская комиссия по канонизации не слишком торопилась. Уже и аббат де Вальми скончался, и ХХ век отсчитал два десятилетия, когда, в конце концов, в 1920 г. Жанну д’Арк канонизировали. Теперь она официально стала Святой девой – символом Франции. А Жиль де Ре остался злодеем, а с легкой руки сказочника Шарля Перро и героем его сказки о Синей Бороде. Правда, Жиль не убивал жен (единственная его жена сама ушла от него), зато погубил столько детей!.. Воистину чудовище…

Жиль де Ре — чудовище или жертва?

Но так ли это?! ХХ век начал пересматривать многие . Во Франции изучением необъяснимых злодейств Жиля де Ре занялся известный писатель-историк Жильбер Пруто. Он и его единомышленники из Общества друзей Жиля де Ре – историки, искусствоведы, даже адвокаты – не один десяток лет занимались сбором документов, касающиеся давнего чудовищного суда. Это же стеллажи документов! И как все это взять на процесс, который они задумали провести?

На дворе 1992 г. Заканчивается второе тысячелетие. Неужели и в третьем люди будут считать Жиля де Ре маньяком-убийцей?! Пруто с товарищами побывал во всех трех замках барона, обследовал Тиффож, Машкуль и Шантосе. Лучше всего время сохранило Машкуль. По сей день мороз пробирает по коже от одного вида вздымающихся древних стен этого мрачного замка. В расщелинах камней пробиваются дикие алые гвоздики. Местные жители до сих пор уверены, что это проступает кровь невинных младенцев.

В поисках истины

И в действительности, в холодном склепе замка лежит полуразрушенная плита с непонятными символами: алтарь для магии Жиля де Ре. Значит, магия – черная или белая – все же практиковалась. Но вот с поисками жертв команде Пруто не повезло. Со всеми средствами, доступными технике ХХ столетия, энтузиасты вскрыли подвалы Машкуля, которые, по преданию, были забиты убиенными младенцами, – ничего!

Перерыли землю в округе – также ничего. Да и в подвалах Тиффожа и Шантосе никаких скелетов. Правда, в отдалении от Тиффожа два скелета все-же нашли. Но довольно великовозрастные. Да и лежали они у проезжей дороги. Так что, скорей всего, это были жертвы разбойников.

Но куда же могли подеваться 800 убиенных младенцев?! Довелось пересмотреть судебные хроники. Выяснилось, уже спустя неделю сам суд сократил количество жертв до 140. Потом и вообще была названа цифра 36. А из сотен безутешных родителей на том давнем суде почему-то дали показания только 10. Выходит, достоверно известно, что всего 10 детей исчезли за несколько лет, да еще и в различных городах большой французской провинции. К тому же из сопоставлений старых бумаг видно – крестьяне, дававшие показания, вдруг разбогатели. Даже смогли пооткрывать свои лавочки и трактиры. Получается, их подкупили для того, чтобы они дали свои «верные и правдивые свидетельства»…

Наиболее странно выглядели истории колдуна Прелати и старухи Мартен. Они до такой степени поразили «справедливый суд» своими красочными покаяниями, что… они были отпущены на все четыре стороны. Сторона Прелати вела прямиком к замку герцога Бретонского, того самого, которому Жиль заложил свои земли. Алчный герцог решил взять итальянца личным магом. Но как забавны извивы судьбы! Не прошло и нескольких месяцев службы, как Прелати был пойман на краже. И вот за эту-то бытовуху его и повесили.

Чрезвычайно странная история! Пруто прочел столько бумаг – фактов и свидетельств, что мог представить себе и тех далеких людей, и события. Он будто видел слабого, бесхарактерного короля Карла, не решившегося спасти Орлеанскую деву. Потом, наверно, монарх каялся в своей слабости. Ему стал неприятен и Жиль де Ре. Король стал его бояться. Ведь Жиль прямо обвинял его в предательстве Жанны д’Арк. Да еще с какой страстью – можно подумать, сам влюбился в эту деву! Не потому ли Карл не встал на защиту маршала?

А вот еще славная парочка – грозный, прямой как палка епископ Жан де Малеструа и жадный пронырливый герцог Иоанн V Бретонский. Это они правили суд: Малеструа – от имени церкви, герцог – от светских властей. Но разве не им барон заложил свои лучшие земли – плодородные поля, заливные луга, приносившие ежегодно огромный доход? И разве не тревожило их, что Жиль сможет выкупить свой залог? А вот имущество преступника выкупить уже нельзя – оно навсегда отходит кредиторам. Так что герцогу и епископу было выгодно спровоцировать осуждение маршала.

Но что же сам Жиль де Ре – мрачный злодей Средневековья? Чем больше Жильбер Пруто читал исторические документы, тем ясней убеждался – Жиль попросту выпадал из своего вероломного и корыстолюбивого времени. Его не жаловали современники. Он не ужился в чванливом королевском окружении. Ведь маршал был блестяще образован, знал греческий и латынь, писал духовно-философские трактаты, обожал церковную музыку. В его знаменитой библиотеке хранились редчайшие манускрипты в богатейших переплетах. Он любил читать древних римлян – Овидия, Валерия Максима, Светония.

Пока он правил в своих замках, со всех концов Франции туда тянулись поэты, музыканты, художники. Знали, что барон пригреет, защитит да еще и заплатит звонкой монетой. И не его вина, что монеты так быстро закончились. Его вина – что свои дела он решил поправить запрещенной магией. Словом, сам дал недругам законное оружие против себя. А уж воспользоваться этим оказалось на руку всем – и монарху, и епископу, и герцогу, и многочисленной родне барона.

Как все могло быть на самом деле

1992 год — историко-правовой процесс рассмотрел все сведения о жизни и прегрешениях барона Жиля де Ре. Группа от лица средневековой церкви и светских феодалов обвиняла группу выступающих от лица Жиля. Группа Жиля разбила почти все обвинения. Вердикт этого общественно-исторического суда был таким: да, барон занимался магией, но человеческих жертвоприношений не совершалось. И стоит помнить, что тогда магией занималась почти вся европейская знать, правда, занималась тайно. Жилю не повезло – его тайна выплыла наружу.

После процесса «друзья Жиля де Ре» радостной толпой ввалились в близлежащий ресторанчик. Полетели в потолок пробки шампанского. Зазвенели бокалы. Пропировали до полуночи. Но и вернувшись домой, Жильбер Пруто все не мог успокоиться. Кажется, дело выиграно. Маршал де Ре оправдан. Но остался основной вопрос: зачем Жиль занимался этой проклятой магией? Разве он не знал, что при таком занятии раньше или позже остается один путь – на костер?! Неужели он, хозяин богатейших угодий и замков, так маниакально боялся остаться нищим? Ну ладно, могли отобрать за долги один из замков, но ведь их было чуть не десяток. Нет, дело явно в чем-то другом… Но в чем?

Пруто вспомнил, что читал, как на одном из последних допросов маршал прохрипел трибуналу: «Я сознался в самых страшных грехах. Большего не скажу – не ждите!» Выходит, судьи и после признания в магии и убийствах чего-то ждали? Чего?!

Пруто в который раз начал лихорадочно перелистывать свои краткие записи, которые делал, пока изучал архивные документы. Вот оно… Неужели он вдруг нашел то, что видел, но не понимал в течении всех этих лет?..

В одном старинном трактате просочилось краткое упоминание: богомерзкий барон своей проклятой магией хотел воскресить подружку-ведьму. Воскрешение человека… Не об этом ли жаждали услышать члены трибунала? Почти все они были немолодыми, их очередь отправляться на тот свет уже подходила, а тут вдруг – рецепт воскрешения!.. Он стоил любых пыток…

Но кто такая «подружка-ведьма» Жиля де Ре? Не о Жанне ли д’Арк идет речь? Ведь это ее, как ведьму, сожгли на костре. Так неужели Жиль не пожалел ни денег, ни доброго имени, ни даже собственной жизни именно для того, чтобы воскресить Жанну?! Но тогда это и вправду была любовь…

(герцогство Бретань)

Биография

Детство

Участие в военных действиях

С 1427 года принимает участие в военных действиях французской короны, во время Столетней войны между Англией и Францией. Жиль был телохранителем и ментором Жанны д’Арк , военным руководителем её ополчения. Утверждалось, что однажды и ему явилось видение «свыше». [ ]

В 25 лет, в июле 1429 года, после того, как войско Жанны д’Арк вступило в Реймс и Карл VII был коронован, Жилю присвоили звание маршала Франции . Но затем последовали поражения и гибель Жанны д’Арк. Жиль приложил огромные усилия, чтобы спасти своего кумира, когда в 1431 году Жанна попала в плен, он собрал войско из наёмников и двинулся к Руану , но опоздал: Жанну казнили. Он удаляется в своё поместье и ведёт междоусобные войны с де Буэлем.

Впоследствии много денег он израсходовал на прославление Жанны д’Арк. Он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение 10 лет оплачивал постановку мистерии в театре .

В 1432 году ненадолго возвращается «в свет», помогает Карлу VII в снятии осады Ланьи .

Примерно с 1432 года отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII начинает меняться в худшую сторону, из-за слухов о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности.

Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ» [ ] [ ] . В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения» [ ] [ ] . В третьем - Рэ подвергался судебному преследованию за хранение и чтение запрещённых книг по магии. В целом де Рэ был осуждён как «еретик , вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви» [ ] [ ] .

Уже 3 сентября - то есть до заслушивания объяснений Жиля де Рэ в епископальном суде, маршала проинформировали о том, что люди герцога Бретонского в некоторых местах принялись сносить межевые знаки на границах земель, принадлежащих маршалу. Факт дележа имущества ещё не осужденного Жиля де Рэ многое говорит о предвзятости и готовности суда в любом случае вынести обвинительный приговор.

Начало суда

13 сентября 1440 года епископ вызвал де Рэ, который не оказал сопротивления, в суд, который происходил в епископской резиденции (мануар де ла Туш). Ныне это здание является частью нантского музея Добре и включает археологическую экспозицию.

Предварительные слушания состоялись 28 сентября, 8, 11 и 13 октября, официальный суд начался 15 октября.

На предварительных слушаниях 28 сентября 1440 года были заслушаны свидетельские показания: «… названные персоны… заявили со слезами и болью о пропаже их сыновей, племянников и прочих, предательски похищенных, а затем бесчеловечно убитых Жилем де Рэ и его сообщниками… они насиловали их жестоко и противоестественно и совершали с ними грех содомии… они много раз вызывали злых духов, которым приносили клятву верности… они совершали другие ужасные и неописуемые преступления, касающиеся церковной юрисдикции» . В первоначальном варианте обвинения относились не только к Жилю, но и к его сообщникам.

Герцог Бретонский Жан V санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение розыскных мероприятий. Суд во всем поддержал прокурора и тот с большим отрядом охраны выехал в Тиффож для ареста слуг маршала. Копельон имел при себе весьма длинный поимённый список приближенных к Жилю де Рэ лиц, которые необходимо было подвергнуть допросу. В этот список попали персоны и в самом деле весьма осведомлённые о деятельности маршала.

Факт существования подобного списка является свидетельством утечки информации из ближайшего окружения маршала; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что творил Жиль де Рэ. Действия Копельона были хорошо подготовлены, а потому эффективны. Он схватил основных колдунов, а кроме них - двух молодых телохранителей Жиля де Рэ, неких Гриара, 26 лет, и Корилло, 22 лет. Эти люди на протяжении последних лет были рядом с маршалом почти ежедневно и были весьма осведомлены о его занятиях. Кроме них была арестована и некая «бабка Меффрэ» - женщина, занимавшаяся поставкой маршалу «живого товара», то есть детей.

Жиль де Рэ, представ перед судом 8 октября, отверг все обвинения , потребовал себе адвоката и своего нотариуса, для ведения протокола заседания, независимо от судебного. В этом ему было отказано.

С 15 по 19 октября 1440 года шли судебные слушания. Перерыв в процессе был сделан лишь в воскресенье 16 октября. Де Рэ упорно не признавал законности суда и заявлял, что «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения - ложь, а судьи - злодеи и симонисты!» [ ] [ ] . (по другим [каким? ] источникам «разбойники и богохульники»).

15 октября, Жиль согласился давать показания, точнее согласился выслушать составленное заранее обвинение уже из 49 статей. С одной стороны, как считают некоторые историки [кто? ] , это могло быть связано с тем, что в ответ на оскорбления Жиля судьи отлучили его от церкви. С другой стороны, Жиль уже целый месяц находился в тюрьме, и хотя условия, видимо, у него были лучше, чем у закоренелых преступников (в материалах дела упоминается комната в башне, где содержался де Ре), это тоже не могло на нём не сказаться. Так или иначе, он «униженно, со слезами на глазах просил… представителей церкви, о которых он так плохо и нескромно говорил, простить ему его оскорбления».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток.

21 октября Жиль был приведён в пыточную камеру, где внезапно стал «униженно просить» перенести пытку на следующий день, чтобы в промежутке «признаться в выдвинутых против него обвинениях так, чтобы судьи остались довольны и не понадобилось бы его пытать» [ ] [ ] . Посовещавшись, судьи решили, что «из милости к обвиняемому они перенесут пытку на вторую половину дня, и если случайно Жиль признается… они перенесут её на следующий день».

Жиль был подвергнут пытке, и, чтобы получить необходимые изобличающие показания, его слуги и четыре предполагаемых сообщника были также подвергнуты пытке. После пятого заседания светского суда, начавшегося в 2 часа пополудни в пятницу 21 октября 1440 года, суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство». Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).

Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

На следующий день, 22 октября, он вновь повторил свои показания - на этот раз, в соответствии с судебной процедурой, «свободно», «без угрозы пыток», «со слезами на глазах и с большим раскаянием».

Показания свидетелей

В целом в ходе заседаний было заслушано 110 свидетелей, включая доносчиков. Сначала разбирались пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Рэ и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения по первому этажу замка Тиффож, украшенные каббалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала Франции рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Прелати дал весьма пространные и подробные показания как о своих отношениях с Жилем де Рэ, так и о специфическом интересе хозяина к магии.

• По заявлению итальянца, Жиль де Рэ написал собственной кровью текст договора с демоном Бароном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принёс таковую: ею была курица. Но демон не удовлетворил собственную жажду крови обычной курицей и тогда Жиль де Рэ казнил ребёнка - мальчика, имя которого Франческо Прелати назвать не смог. В своих показаниях, продолжавшихся много часов, Прелати подробно и весьма живым языком рассказал о проделках своего «карманного» демона, явленных чудесах, предсказаниях и превращениях.

• Весьма неблагоприятными для Жиля де Рэ оказались показания священника Жиля де Силля. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником. Во время допроса в суде де Силль признал, что маршал полностью отдавал себе отчёт в противоестественности своих сексуальных наклонностей; во время исповедей Жиль де Рэ всегда упоминал о совершенных убийствах детей и каялся в содеянном. Кроме того, маршал понимал богопротивность алхимических манипуляций, в совершении которых также раскаивался. При этом ни убийств детей, ни своих демонологических изысканий Жиль де Рэ не прекращал. Такое осознанное упорство маршала в греховных пристрастиях позволяло суду квалифицировать его деяния как упорство в ереси.

• Показания в гражданском суде связывались с исчезновением детей. Типичным было свидетельство Тома Эйсе: «Томас Эйсе и его жена, проживающие в Сент-Питергейте, свидетельствуют под присягой, что они жили в Машекуле в течение года и были там на прошлое Рождество. И тогда, поскольку они были бедными людьми, они отправили своего сына, около десяти лет, просить подаяние в замок Машекуль, где тогда находился сир де Рэ, и с того времени не видели вышеназванного ребёнка и не имели вестей о нём. За исключением того, что жена вышеназванного Эйсе сказала что маленькая девочка, чьего имени и происхождения она не знает, сказала ей, что она видела её сына на раздаче подаяния в вышеназванном замке и что подаяние было сначала роздано девочкам, а затем мальчикам. Эта маленькая девочка сказала, будто она слышала, что один из людей из замка сказал сыну вышеупомянутого Эйсе, что у него нет мяса, но если он придёт в упомянутый замок, то получит немного, и после этой беседы он вошёл в упомянутый замок ».

• Двое приближенных барона - Анри Гриар, 26 лет, и Этьен Корилло по прозвищу Пуату, 22 года, после допросов 19 и 20 октября 1440 года дали показания перед обоими трибуналами об участи пропавших детей. Пуату сказал, что он насчитал примерно от 36 до 46 голов мёртвых детей и что он видел, как его хозяин «занимался своим противоестественным распутством с упомянутыми детьми, мальчиками и девочками». В начале сентября 1440 года , когда стала реальной угроза расследования преступлений Жиля де Рэ, тот распорядился уничтожить коллекцию голов. Развёрнутые, очень детальные показания Корилло, бывшего непосредственным свидетелем и порой участником этих чудовищных преступлений, были полностью подтверждены Анри Гриаром - другим телохранителем Жиля де Рэ. Гриар был старше Корилло и пользовался, как будто, большим доверием хозяина. Охранник также заявил, что «желает свидетельствовать добровольно» (то есть без пытки) и уточнил некоторые моменты, упомянутые на допросе Корилло.

Повторные пытки Жиля и его показания

Если раньше Жиль де Рэ и сам признавал за собой такую «слабость», как противоестественная любовь к детям, то показания его телохранителей раскрыли подлинное содержание этой самой мрачной страсти французского героя. Когда суд обратился за разъяснениями к обвиняемому, тот, прекрасно понимая убийственную силу уже прозвучавших свидетельств, принялся лавировать и хитрить. Но к этому моменту он был уже связан произнесённой формулой juramentum de calumnia (с лат.  -  «клятва говорить только правду») и её нарушение дало повод потребовать для него новой пытки. На утреннем заседании 21 октября 1440 года суд постановил предать обвиняемого, как уличённого в лжесвидетельстве, новой пытке. После обеда Жиль де Рэ был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». Как и в первый раз, он быстро попросил прекратить пытку и заявил, что готов «свободно сознаться». Доставленный в суд, Жиль де Рэ, признал, что «наслаждался пороком». Барон де Рэ закончил свой рассказ обращением к «отцам и матерям тех, кто был столь прискорбно умерщвлён, молиться за него» и просьбой, чтобы его грехи были публично обнародованы, - верное средство для получения общественного одобрения его казни. Он сам определил число замученных им детей в 800 (примерно по одному в неделю на протяжении последних 15 лет). Надо сказать, что Гриар и Корилло не могли внести ясность в этот вопрос, поскольку недостаточно долго служили у маршала. Суд посчитал доказанной цифру в 150 погибших детей, ибо эта величина не противоречила показаниям наиболее осведомлённых в данном вопросе свидетелей (самого Жиля де Рэ, Гриара, Корилло, Мэффре, камердинера Силье).

Решение епископско-инквизиторского и светского судов

Тесно сотрудничавшие друг с другом, объединённый епископско-инквизиторский суд и светский суд распределили преступления и обвинения между собой. Инквизитор объявил барона виновным в вероотступничестве, ереси и вызывании демонов, епископ обвинил его в содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви. Духовные суды продолжались почти 40 дней и завершились решением передать барона светским властям для наказания. Тем временем гражданский суд под председательством Пьера де Лопиталя, канцлера бретонского парламента , снова предъявил обвинение в убийстве (чего не могли сделать церковные суды) и вскоре осудил его по этому обвинению.

В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него» [ ] [ ] .

25 октября было объявлено о постановлении епископа Малеструа «об исторжении Жиля из лона Церкви Христовой» за его тяжкие прегрешения как против Церкви и Веры. В этот же день Пьер де Лопиталь, канцлер бретанского парламента, подписал приговор обвиняемому. Маршал Франции приговаривался к сожжению живым на костре. Вместе с ним должны были погибнуть и непосредственные участники его преступных оргий - Анри Гриар и Этьен Корилло. Жилю де Рэ было предложено примирение с Церковью. Это позволяло избежать гибели на костре, поскольку покаявшегося еретика нельзя было сжигать живым. Примирившихся с Церковью душили на костре гарротой , что было все-таки быстрее и гуманнее смерти в огне.

Маршал согласился на примирение с Церковью. В ночь на 26 октября 1440 года шли напряжённые переговоры между родными Жиля де Рэ и его судьями: обсуждался вопрос о судьбе тела маршала. В конце концов стороны сошлись на том, что сожжение тела будет формальным, то есть палач возведет приговорённого на костёр, задушит его там гарротой, разведет огонь, после чего вытащит из огня тело, которое будет передано родственникам для захоронения.

Казнь

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта , при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умертвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы . Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объективность суда

Жиль де Рэ был казнён приговором светского суда, а епископальный ещё полтора месяца продолжал разбор его дела и допрос различных свидетелей. Никто, правда, казнён уже не был. Больше других рисковал Франческо Прелати, но постановлением герцога Анжуйского итальянский колдун в июне был освобождён из церковной тюрьмы. Прелати пришлось отречься от всех своих оккультных заблуждений, выучить наизусть «Символ веры», вынести наложенную на него тяжёлую епитимью, но зато он остался жив и был освобождён герцогом Анжуйским после нескольких месяцев пребывания в церковной тюрьме. Постепенно были свёрнуты расследования в отношении и иных лиц, приближённых к Жилю де Рэ.

Судебное разбирательство по делу барона де Рэ выглядит как незаконное. Ни один из 5000 слуг барона не был вызван в суд для дачи показаний, незначительные показания вообще не заслушивались, а его собственные приближённые подвергались пыткам и, дав показания против барона, освобождались. Многое в этой истории вызывает сомнение. Слуг и Перрину Мартен допрашивали под пыткой настолько жестокой, что «колдунья» не пережила её. Остаётся непреложным фактом, что в замках маршала не нашли ни одного трупа. К тому же надо учесть, что в то время во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек" [ ] . Доказаны были лишь занятия алхимией.

Он был арестован и затем казнен по обвинению в серийных убийствах детей. Однако в настоящее время достоверность предъявленных ему обвинений оспаривается, и некоторые поддерживают версию, что Жиль де Рэ был подставлен по политическим причинам. Он послужил прототипом для фольклорного персонажа по имени Синяя Борода.

Жиль де Монморанси-Лаваль (Gilles de Montmorency-Laval), известный как Жиль де Рэ (Gilles de Rays) или Жиль де Рец (Gilles de Retz), родился в конце 1404-го, в аристократической семье Ги де Лаваля-Монморанси (Guy de Laval-Montmorency) и Мари де Краон (Marie de Craon), в фамильном замке в Машекуле (Machecoul). Он был умным мальчиком, свободно говорящим на латыни и делящим свое образование между военными дисциплинами и моральным и интеллектуальным развитием.

После смерти его отца и матери в 1415-м Жиль и его младший брат Рене де ла Сьюз (René de la Suze) попали под опеку Жана де Краона (Jean de Craon), их деда по материнской линии. Интриган-дед попытался устроить брак между 12-летним Жилем и 4-летней Жанной Пэйнел (Jeanne Paynel), одной из самых богатых невест в Нормандии, и, когда его план провалился, желание сделать мальчика мужем Беатрис де Роган (Béatrice de Rohan), племянницы герцога Бретани, также не увенчалось успехом. Однако 30-го ноября 1420-го Краон существенно увеличил состояние своего внука, женив его на Катрин де Туар (Catherine de Thouars), наследнице Вандея и Пуату. Их единственный ребенок – Мэри (Marie) – родилась в 1429-м.

Начиная с 1427-го, Жиль участвовал в Столетней войне между Англией и Францией. Он выступил ментором и телохранителем Жанны д"Арк (Joan of Arc). Когда же барон вдруг получил видение "свыше", то осознал свое небесное предназначение – и стал проявлять особую жестокость к своим врагам. В 25 лет он получил звание маршала Франции. Но после череды поражений и провальной попытки спасти Жанну д"Арк от сожжения Жиль удалился в свое поместье и вел междоусобицу с де Буэлем.

Отодвинув военные дела на второй план, Жиль де Рэ потратил много своих средств на прославление Жанны д"Арк, в том числе на постановку театрального зрелища под названием "Орлеанская мистерия", десять лет оплачивая его показы. Примерно с 1432-го отношение к барону при дворе короля Карла VII (Charles VII) стало неблагосклонным, а все из-за распространяющихся слухах о распутном поведении Жиля, противоречащем католическим нормам нравственности.

С 1433-го маршал ушел в отставку и поселился в поместном замке Тиффож, начав экспериментировать с оккультными науками под руководством некроманта по имени Франческо Прелати (Francesco Prelati). С этой поры в свите Жиля объявились толкователи снов, маги, чародеи и алхимики. Последние, естественно, при щедрой поддержке хозяина, переоборудовавшего большие помещения на первом этаже Тиффожа в алхимическую лабораторию, вели поиски философского камня и пытались превратить недрагоценные металлы в золото.

Прелати, обладающий даром внушения, заполучил особое расположение барона, якобы показывая ему на спиритических сеансах вызванного им демона по имени Барон, который требовал детей в качестве жертвоприношения за возможность общения с миром мертвых. По признанию Жиля, он впервые напал на детей между весной 1432-го и весной 1433-го. Первые убийства произошли в Шамтосе (Champtocé), после чего Жиль де Рэ изнасиловал и расправился с неопределенным количеством детей. В 1437-м в Машекуле были обнаружены тела 40 жертв.

В биографии Жиля 1971-го Жан Бенедетти (Jean Benedetti) рассказывает, как дети, попавшие в руки Рэ, встречали смерть: "(Мальчика) баловали, одевали в лучшую одежду, какую он только мог видеть. Вечер начинался с большого застолья и большого количества выпивки, в особенности гипокраса, который возбуждал вожделение (в бароне). Мальчика доставляли в верхнюю комнату, куда мог войти только Жиль и его ближайшее окружение. И там он узнавал об истинной природе своего положения. Его шокированное состояние было первым источником удовольствия для Жиля".

Впоследствии выяснилось, что сама по себе содомия с малолетними не была так уж важна для Жиля. Со многими из них он ограничивался онанизмом; значительное же удовольствие барон получал, наблюдая, как медленно отделяются их головы от туловища. Его раздражали детские крики, способные лишить его эрекции, из-за чего он обвязывал веревку вокруг их шеи и подвешивал в углу комнаты.

13-го сентября 1440-го, не оказывая сопротивления, Жиль по вызову епископа прибыл в суд, прошедший в епископской резиденции. Барон посчитал суд незаконным, заявив, что лучше отправится на виселицу, ибо все обвинения – это ложь, а судьи – симониаки и злодеи. Из всего списка обвинений, предъявленных де Рэ, он признался только в чтении книги по алхимии. Однако он отрицал свое "упорство в ереси", связь с демоном и заключение договора с Сатаной.

В пыточной камере, призванной "прекратить гнусное запирательство", растянутый на "лестнице" маршал быстро попросил прекратить пытку. Он пообещал сознаться "добровольно и свободно" во всем. Жиль поведал о том, как "наслаждался пороком", своими руками снося детские головы с плеч. По его словам, жертв было порядка 800, однако суд, основываясь на показаниях самых важных свидетелей, остановился на цифре в 150 жертв.

Обвиненный в вероотступничестве, ереси, вызывании демонов, содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви, Жиль де Рэ по решению духовного суда был передан светским властям. Гражданский же суд предъявил барону обвинение в убийствах, чего не мог сделать духовный. 25-го октября 1440-го Рэ был "исторгнут из лона церкви христовой", в то время как канцлер бретанского парламента приговорил обвиняемого к сожжению живым на костре.

26-го октября 1440-го покаявшийся перед толпой народа серийный маньяк-убийца получил право быть задушенным гарротой и только после этого быть брошенным в костер, что в какой-то степени облегчило его страдания. Обгоревшее тело было отдано его двоюродному брату и племянникам, так как родственники Жанны д"Арк не пожелали забрать его гроб в фамильный склеп.

Материал из Wikitranslators

Предисловие и предостережение

Прижизненных портретов нашего героя не сохранилось, впрочем как не сохранилось изображений большинства персонажей, которых мы встретим в этой истории. То, что вы видите справа - всего лишь романтическое представление художника XIX века. Не принимайте его за оригинал. Если присмотреться - на изображении можно найти множество мелких несоответствий, от ракурса и прически, совершенно не соответствующих XV веку, вплоть до сложного доспеха , также появившегося много позднее, чем жил и умер маршал де Рэ.

Перед вами, дорогой читатель, книга о человеческом падении. Страсти вокруг истории Жиля де Рэ не угасают до сих пор, можно до бесконечности спорить о том, был ли он действительно виновен в преступлениях, которые были ему приписаны церковным судом, или казнен безвинно. Точка зрения автора будет изложена в соответствующей главе. Однако, если все-таки принять то, о чем рассказывают документы времени за чистую монету, мы увидим, как медленно и неуклонно разрушается личность, и храбрый воин, разбойник, искатель фортуны, и одновременно к тому ценитель поэзии и театра превращается в монстра, своими преступлениями способного поспорить с маньяками ХХ века, чья история еще свежа в нашей памяти.

Дорогой читатель, наш неспешный и обстоятельный рассказ чем ближе к концу, тем более станет наполняться жестокими и кровавыми подробностями. Это произойдет не по злой воле автора; с документами не поспоришь, и знать историю нужно такой как она есть, не приукрашивая, и не уродуя уже случившегося. Автор заранее предупреждает, если вам претит жестокость, садизм и кровь, закройте эту страницу. Здесь, на сайте WT, найдется множество куда более миролюбивых и интересных материалов. Если же нет, вы предупреждены. Читайте далее на свой страх и риск. Да пребудет с вами Клио !

Место действия

Бретань издавна была богатой землей, здесь плоские северные равнины сменяются пышными рощами, это страна молока и масла, крепких коров местной породы, здесь в изобилии растет пшеница, зреют овощи, в прибрежных водах раздолье для рыбаков, леса богаты дичью, способной удовлетворить даже самые разборчивые вкусы. Среди крестьян здесь издавна количество крепких хозяев превосходило бедняков, аристократы здешних мест были могущественны и богаты .

Во времена, о которых у нас с вами пойдет речь, все эти суеверные домыслы уже вызывали скептическую улыбку. Потусторонние страшилки, казалось бы, навсегда остались в прошлом, в окно заглядывал XV век, в Европе начиналась эпоха Возрождения . Уже Петрарка воспел в прочувствованных стихах красоту своей Лауры , уже из под пера Боккаччо вышел ехидный «Декамерон », каких-нибудь полвека спустя на свет предстояло появиться самому Леонардо да Винчи , когда у четы де Монморанси-Лаваль родился первенец, получивший при крещении имя Жиль. Полным титулом, которым ему предстояло именоваться в дальнейшем, было Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Рэ (фр. Gilles de Montmorency-Laval, baron de Rais). Случилось это, по всей видимости, около 1 сентября 1405 года , и еще не сознавая того, Жиль оказался в эпицентре жестокой борьбы нескольких могущественных семейств .

Бретань
Полуостров, похожий на медвежью лапу глубоко вдается в пролив Ла-Манш.	Бретань. Морское побережье в Кот-де-Гранит-Роз.	Характерный для этой страны речной пейзаж.	Архитектура XV века во многих городках также осталась без изменений. Малеструа, Бретань

«Отравленное наследство»

Для того, чтобы понять, что произошло, нам стоит вернуться несколько назад, и один за другим рассмотреть узлы, которые завязались задолго до рождения, и в дальнейшем сыграют свою роль в стремительном возвышении и не менее стремительном падении маршала Франции Жиля де Рэ.

В XIII веке семейство пресеклось в прямой мужской линии; земли и титулы перешли к единственной дочери и наследнице - Эмме де Лаваль, в 1211 году обвенчавшейся с Матье II де Монморанси , коннетаблем Франции. Соединив, как требовал в таких случаях закон, свои фамилии и гербы, они продолжили линию Монморанси-Лавалей. Фульк, представитель младшей ветви этого рода (ум. ок. 1358 г.), женившийся на Жанне де Шабо, «Безумной Жанне», приходился прадедом нашему герою . Да, смешивание близкородственной крови не доводит до добра, как часто безумие посещало дома высшей аристократии, не избегая королевского!..

Ги II де Лаваль де Блезон, отец будущего маршала, унаследовал знатность и спесь своего семейства, однако, состояние отнюдь не соответствовало его запросам. С тем большим вожделением он обращал внимание на баснословно богатое баронство де Рэ, принадлежавшее в то время Жанне Шабо, тетке со стороны матери, пожилой и бездетной. Жанна Шабо, прозванная «Мудрой» прожила долгую и очень непростую жизнь. Она была совсем юной, когда в 1344 году скончался ее отец - Жирар Шабо IV , и Жанна осталась на попечении старшего брата - в честь отца носившего то же имя. Семью годами раньше между королями Англии и Франции вспыхнула война, получившая в истории имя Столетней . Кровавый конфликт за обладание короной Франции представлял собой по сути дела череду военных столкновений и грабительских набегов англичан на территорию соседнего государства, причем то и другое сменялось короткими перемириями, в течение которых страна могла вздохнуть свободно и кое-как возместить разрушенное и награбленное. Бретань, самим своим географическим положением близкая к английскому королевству, не раз становилась ареной и битв и грабежей .

Впрочем, для юной Жанны следующие 25 лет пройдут в относительном спокойствии, пока (в сражении? от болезни?) в 1371 году не скончается единственный ее защитник. Годом ранее он начал переговоры о будущем замужестве сестры. Ситуация была несколько щекотливой: потенциальный жених, Роже де Бофор, родной брат папы папа Григория IX , в это самое время занимавшего трон Св. Петра, был пленником англичан. Во время опустошительного рейда Черного Принца по территории Франции, Бофор служил в гарнизоне Лиможа . Город отчаянно сопротивлялся, но был захвачен 19 сентября 1370 года и брат папы римского, вместе с прочими пленниками, отправился на английские острова. Именно отсюда он прислал соответствующую бумагу Жирару Шабо, возможно, желая заплатить назначенный выкуп деньгами будущей супруги. Неизвестно, как обернулось бы дело, но старшего брата в скором времени не стало . Жанна оставалась одна, владелицей громадного состояния, к которому по королевскому приказу были еще добавлены земли, недавно отбитые у англичан в сеньории Л’Иль де Буэн. Согласно официальным документам, это был дар «за добрую службу », которую Жирар Шабо нес при особе короля .

Для того, чтобы стали понятны последующие события, нам придется сделать короткое отступление, и пояснить вам, читатель, реалии и обычаи той эпохи. В эти неспокойные времена любое земельное владение (а в особенности столь обширное и богатое!) почти постоянно требовалось отстаивать с оружием в руках. Спору нет, средневековая эра знала аристократок, самостоятельно командовавших гарнизонами, которые в отсутствие братьев или мужей вполне уверенно справлялись с армией, снаряженной алчным соседом. И все же, подобное полагалось исключительным; в большинстве случаев девица или вдова, желая избежать похищения и насильственного замужества, должна была искать себе супруга из могущественного и богатого рода. Если одинокая дама была связана узами вассалитета с неким могущественным сеньором, ситуация решалась просто. Не желая выпускать земли из рук (что неизбежно бы случилось, выйди она замуж за чужака), во многих землях господин имел право попросту пригласить ее ко двору, представлял на выбор несколько своих вассалов, равных ей по знатности, вслед за тем дама объявляла свой выбор, и шла под венец . Гораздо сложнее дело обстояло, если речь шла о т. н. «аллодиальных », то есть «вольных» владениях, не имевших над собой господина. Подобное к XV веку уже становилось редкостью (так как аллоды закладывали, продавали, а порой и самостоятельно отдавали под защиту ближайшего герцога или графа), и все же, свободные земли еще встречались, в особенности на окраинах государства . Возможно владения Жанны Шабо, «дамы де Рэ», были именно такой «свободной землей», или находились в подчинении непосредственно королю - в любом случае, законных оснований получить их ни у кого не было, но тем большим становилось желание их присвоить. Дело усложнялось тем, что за жирным куском потянулись сразу несколько рук.

Источники расходятся в том, что произошло далее. Согласно одним сведениям, Жанна успела дать лишь устное согласие (per verba), произнесенное при свидетелях , по другим - свадьба все же состоялась, причем ввиду отсутствия жениха, сыграли ее «по представительству», в папском Авиньоне , причем охрана владений богатой невесты была поручена коннетаблю Франции Оливье де Клиссону . Возможно, это было одной из причин, по которой бретонский дом затаил против него глухую ненависть. Мы еще увидим, как эта ненависть аукнется королевству, ввергнув его в состояние хаоса.

Итак, свадьба «вроде бы » состоялась, но неудачливый жених продолжал томиться в английском плену, и не было никакой гарантии, что он в обозримом будущем вернется домой. Дальше больше, в скором времени скончался папа Григорий, и Жанна, справедливо опасаясь за судьбу своих поместий, стала искать нового супруга. Ее выбор на сей раз пал на Жана де л’Аршевека, сеньора де Партенэ, представителя могущественной пуатусской семьи. Сыграли свадьбу, но тут на несчастную обрушился гнев обоих соперников, жаждавших завладеть ее состоянием - герцога и папы. Григорий Х , незадолго до того принявший тиару, торжественно отлучил Жанну от церкви, обвинив ее в двоемужестве и кровосмешении (жених приходился ей кузеном). 18 августа 1381 года брак был аннулирован, опозоренная Жанна скрылась в замке Принсе. Здесь она вела образ жизни замкнутый и тихий, однако оставлять ее (точнее, ее владения) в покое, никто не собирался. Герцог Жан самолично наведался к ней в гости, и без обиняков предложил принести вассальную присягу и передать ему под опеку вожделенное баронство де Рэ. Жанна ответила категорическим отказом. Несколько раз герцог возобновлял свои попытки, затем понимая, что принудить упрямицу ему не по силам, попросту заманил ее в Нант и заключил под стражу в замке Тур-Нев. Тут же, не теряя времени, он разграбил ее поместья, и утвердил в ключевых крепостях свои гарнизоны, и на присвоенных таким образом землях вел себя как типичный временщик, вместе со своими людьми грабя и притесняя население. Расчет был прост, либо Жанна, сломленная заключением, подпишет все необходимые бумаги, либо просто тихо умрет (убить пленницу он по каким-то причинам не решался) .

Наслаждаться плодами разбоя ему удавалось в течение 15 лет, а заключенная упорно стояла на своем, и герцог в глазах всех соседей выглядел деспотом и узурпатором (да, по всему, им и являлся!) В конечном итоге вся история дошла до ушей короля , который вызвал своего вассала в суд, и 4 мая 1496 года наконец-то обязал его выпустить из заключения даму Жанну, выплатив ей в качестве компенсации огромную сумму в 60 тыс. золотых экю . Естественно, герцог не согласился с подобным приговором, потребовал апелляции, и тут неожиданно скончался. Поговаривали, что дело не обошлось без яда . Наследник умершего Жан V , продолжил судебные разбирательства. Король Карл V к этому времени также скончался, и регент при особе юного Карла VI , Филипп Бургундский , а по совместительству - опекун юного герцога бретонского, уменьшил сумму выплаты до 16 тыс. экю. Сумма равная двухлетнему доходу от спорного владения. За 20 лет тюрьмы подобная «компенсация» смотрелась просто издевательски . Однако, герцог был наказан уже тем, что спорные земли навсегда (как ему казалось в тот момент) уплывали из рук .

Жанна вышла из заключения дряхлой старухой. Ей было шестьдесят лет, по тем временам - уже очень почтенный возраст, и вполне логичным будет предположить, что ее здоровье было во многом подорвано годами заключения. На руку богатой наследницы нашлись бы желающие, но вот завести ребенка на седьмом десятке было просто немыслимо. Оставалось усыновление. Оглянувшись вокруг, Жанна Мудрая назвала своим наследником племянника Ги де Лаваля, как было уже сказано, отца нашего будущего героя . В качестве условия от него требовали отказаться от собственной фамилии и герба, и принять блазон Рэ «черный крест на золотом щите ». Отныне Ги должен был именоваться «сиром де Рэ» и после смерти старухи получить в свои руки огромное состояние. То, что наследство Жанны с самого начала таило нешуточную угрозу, и ситуация могла закончиться войной, или смертью от рук наемного убийцы, его не смущало. Думаю, случись чудо, и узнай Ги, каким позором и грязью это имя окажется покрытым несколько десятилетий спустя, это также его бы не остановило. Золотой блеск кружит голову даже самым стойким! Выгори все дело, и состояние Ги де Лаваля одним махом увеличивалось вчетверо. Ничто другое не имело значения. 23 сентября 1401 года он дал письменное согласие, и шестью днями позднее будущая приемная мать также скрепила бумагу своей подписью, несколькими месяцами позднее, согласно законам и обычаям, Ги де Лаваль закрепил за собой право на свой новый титул и герб .

Однако, «отравленное наследство» Жанны Шабо никому и никогда не доставалось без борьбы. Нам неизвестно, какая кошка пробежала между новоиспеченной «матерью» и ее приемным «сыном» Быть может, возраст и годы заключения сказались на характере Жанны де Шабо не самым лучшим образом, сделав старуху капризной и вздорной. Может быть также, не обошлось без интриг могущественного семейства Краонов, вассалов герцога Жана, также горевших желанием получить искомое владение. Но факт остается фактом: 14 мая следующего за тем 1402 года, Жанна Мудрая без всякой видимой причины вдруг заявила, что берет свои слова назад, и отныне ее наследницей становится престарелая Катерина де Краон (читай - ее энергичный сын Жан, о котором у нас также еще не однажды пойдет речь) . Само собой, Ги не собирался сдаваться. Начались судебные разбирательства, дело само собой перетекло в руки Парижского Парламента (в те времена представлявшего в стране высшую судебную власть). Тяжба продолжалась в течение года (1403-1404), и закончилась поистине соломоновым решением. Предложено было обручить Ги де Лаваля с единственной внучкой Катерины де Краон - Марией, предоставив ей в качестве приданого спорные земли. Невеста, возможно, не столь влюбленная, сколь трезвомыслящая, охотно дала свое согласие. 5 февраля 1405 года соглашение было закреплено подписью обеих сторон. Окончательно все условия были оговорены 14 февраля того же года . 24 апреля Жан де Краон подтвердил соглашение перед Парламентом, днем позднее это сделал Ги де Лаваль. 2 мая Парламент ратифицировал сделку. 24 июля 1404 года Жанна Мудрая наконец уступила приемному сыну часть своих владений: сеньории Рэ, Ла Мот-Ашар, Ле Шен и Ла Мовьер, оставив себе часть доходов в качестве пожизненной ренты . По всей видимости, свадьбу сыграли поздним летом все того же, 1404 года . По настоянию своих новых родственников Ги де Лаваль перебрался к жене - в замок Шамптосе , «предназначенный скорее для защиты, чем для удобства ». Для XV века это распространенный обычай: несколько поколений одной и той же фамилии живут под одной крышей. Познакомимся с ними поближе.

Детство и отрочество

Замок Шамптосе-сюр-Луар (современный вид).

На церемонии крещения, в скромной приходской церкви Сен-Пьер-де-Шамптосе яблоку было негде упасть, свидетели этой церемонии через много лет вспоминали, что устроители торжества не поскупились на расходы: церковь была ярко освещена множеством факелов, да и огромная толпа «» держала в руках горящие свечи . «Главным» восприемником малыша от купели стал Жан де Краон, имя крестной матери (или матерей?) затерялось в истории. В полном соответствии с обычаем, он принял малыша из рук священника, и тут же облачил своего крестника в снежно-белую «крестильную рубашку» , должную, по существующему поверью, защищать его от всякого зла . Здесь надо отметить, дорогой читатель, что во времена, о которых идет речь, несмотря на громкие протесты со стороны церковников, обычай, по которому для новорожденного полагалось множество крестных обоего пола, упорно не желал исчезать. Более того, чем богаче и знатнее был новорожденный, тем большим становилось это число. Предположительно, его назвали в честь местночтимого Св. Эгидия (по-французски St-Gilles); чье святилище, прославленное многими чудесами, находится в нынешнем департаменте Гар , на пути в один из важнейших центров средневекового паломничества: Сантьяго-де-Компостела . Выбор имени для первенца был делом ответственным и серьезным: чаще всего знатное семейство называло сына в честь основателя рода или же одного из прославленных предков; причем выбор возможных имен был крайне ограничен. Так в семействе Лаваль первенцев чаще всего именовали Ги, у Краонов за старшими сыновьями закреплялись имена Морис или Амори, в семействе Шабо особенно многочисленны были Жирары; но ни в одном из них никогда не встречалось имя Жиль. Эту маленькую загадку нам может помочь решить еще один средневековый обычай: именовать ребенка по имени святого, в праздник которого малыш родился или же был крещен. Именно это соображение подводит нас к дате 1 сентября 1405 г. - празднику Св. Эгидия Гарского .

Речка Ромм, у замка Шамптосе.

Кормилицей юного барона была тут же назначена Гильметта, прозванная Суконщицей (La Drapière), родом из Тиффожа , причем, кормить грудью малыша ей предстояло в течение следующих двух или трех лет . Матье Гарсанлан, ранее исполнявший в замке обязанности слуги, превратился в личного повара и лакея Жиля де Рэ. Как позднее подтвердил он сам, «мне было вменено в обязанность добывать по деревням молоко и варить кашку для ныне покойного барона » .

Жилю был всего лишь год, когда умерла Жанна Мудрая, и вторая часть огромного наследия перешла к его отцу. Полностью Ги де Лаваль должен был получить причитающееся после смерти своего тестя, однако доли, что уже сосредоточилась у него в руках, хватало с лихвой. Устав от диктата старухи Катерины, Ги де Лаваль на следующий же год вместе с семьей перебрался в замок Машкуль, ставший нежилым после смерти тетки . Катерины де Краон не стало 21 июля 1410 года, и ее сын, в кои то веки почувствовав себя свободным, со всей энергией взялся управлять своими поместьями, растить виноградники в Суше, отправляя телеги с вином на продажу в Нант и устраивая ярмарки в Бургнеф-ан-Рец . Что касается пятилетнего Жиля, он, скорее всего, не слишком страдал по поводу случившегося, дети в этом возрасте еще не понимают, что такое смерть, и вряд ли мальчик испытывал особенно теплые чувства к своей суровой прабабке.

Нам почти ничего не известно о детстве будущего Маршала-Синей Бороды; ничего удивительного в этом нет. Хроникеры того времени не интересовались детьми, по определению не могущими сыграть никакой роли в истории страны. Вплоть до семи лет ребенку (infans) полагалось развлекаться и играть. Судя по тому, что нам известно о детстве в Средние Века, можно с высокой уверенностью предположить, что вместе со своими сверстниками из местных аристократических семейств (союзниками и вассалами семей Краон и Лаваль) юный Жиль с азартом скакал на деревянной лошадке, играл в мяч и крутил палкой поставленный стоймя обруч . Мальчик ни в чем почти не знал отказа, он рос как принц, окруженный роскошью, - избалованный и всеми любимый, окруженный целой тучей друзей и слуг .

В семь лет, по средневековым понятиям, заканчивалось детство. Ребенку предстояло принять первое причастие , и постепенно погрузиться в учебу. Отныне он был уже не ребенок (infans), но отрок (puer) с соответствующими возрасту обязанностями. Дворянскому мальчику открыты были три карьеры - церковная, военная и наконец, придворная. Впрочем, старшему сыну полагалось выбирать из двух последних. Первые уроки (чтения, письма, катехизиса , католической веры) ребенок должен был получить у матери. Вслед за тем, домашнее образование продолжали уже профессиональные учителя .

Под внимательным и любящим руководством отца его обучали, согласно обычаям времени, верховой езде, фехтованию, стрельбе из лука - иными словами, всем тем умениям, которые полагались молодому дворянину. В качестве преподавателей и менторов для юного Жиля были приглашены аббат Жорж де ла Буссак, лиценциат права и большой друг его отца (именно де ла Буссак в свое время устроил свадьбу Ги де Лаваля и Марии де Краон). Вторым был анжерский викарий Мишель де Фонтенэ - по всей вероятности, младший отпрыск знатной бретонской фамилии .

Судя по всему, будущему барону преподавались история, богословие , латынь и французский язык. Мальчик схватывал все на лету, и результат не замедлил сказаться. Друзья и соратники Жиля, помнившие его с лучшей стороны, в один голос утверждали, что барон де Рэ был тонким знатоком латыни, на которой свободно говорил и писал. Отец сделал из него ценителя поэзии и литературы, вплоть до самой смерти Жиль зачитывался римской историей и богословскими трудами прежней и современной для него эпохи, даже во времена военных походов он умудрялся возить с собой редкие и дорогие книги, во время коротких привалов с головой погружаясь в чтение. Вспоминали, что в его личной библиотеке были не только красочные Библии и Псалтири , но и произведения Светония , Валерия Максима , знаменитый в те времена труд Блаженного Августина «О граде Божьем » и прочие издания. Впрочем, стоит заметить, что Жиль собирал не просто книги - но самые редкие, сложнодоступные и дорогие, в дополнение к тому, барон желал иметь у себя коллекцию драгоценных произведений искусства и украшений . Подобное увлечение было не из дешевых; для сравнения стоит сказать, что брат короля - Жан Беррийский , в погоне за редкими книгами разорил целую провинцию, и вызвал бунт , который пришлось подавлять силой оружия . Однако, в эти времена, юный Жиль еще не думал о деньгах, и мирно рос, как и полагалось дворянскому мальчику, под присмотром родителей, учителей и целого сонма медиков, призванных наблюдать за состоянием здоровья наследника .

Итак, в детстве Жиль подавал большие надежды. Он рос любознательным, смышленым ребенком, хватким в обучении и жадным до всего нового и необычного. Впрочем, в наследнике Ги де Лаваля выделялась одна весьма характерная черта - болезненное тщеславие, желание всегда и во всем быть первым. Так сказать, посыл для будущего…

Детство в Средние века
Мать и дитя. Неизвестный художник «Мать» - Варфоломей Английский «О природе вещей». - Français 9140, fol. 105. - XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Детские игры. Неизвестный художник «Дети на деревянных лошадках» - Неизвестный автор «Danse macabre». - Latin 9333, fol. 7. - конец XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Шалости. Неизвестный художник «Вишня» - Ибн Бутлан «Tacuinum Sanitatis». - Français 995, fol. 8v. - XV в. - Национальная библиотека Франции, Париж.	Обучение. Неизвестный художник «Обучение Ланселота» - Неизвестный автор «Ланселот». - Français 111, fol. 7. - ок. 1480-1490 гг. - Национальная библиотека Франции, Париж.

Под дедовской опекой

Гром грянул, когда будущему наследнику исполнилось девять лет. Неожиданно, и без ясной причины в январе 1414 года умерла его мать - Мария де Краон, ее похоронили в церкви Нотр-Дам-де-Рэ, принадлежавшей местному аббатству Бузей. . Уже в настоящее время делаются предположения, что она скончалась от послеродового сепсиса , подарив жизнь младшему брату Жиля - Рене, позднее известному как Рене де ла Сюз . 28 или 29 октября следующего, 1415 года, столь же скоропостижно скончался Ги де Лаваль. Он был еще не стар, и потому догадки историков касательно причин, весьма расходятся между собой. Предполагается ранение на дуэли , несчастный случай на охоте, и наконец, смерть от болезни (в те времена в Вандее свирепствовала эпидемия малярии) . Страдая «от величайших мук телесных » Ги отдавал последние распоряжения. Обоих сыновей, Жиля и младенца Рене поручал опеке «мужа нашей дорогой кузины Жанны де Саффрэ - Жана Турнемина де Юнодэ », причем преподавателями для обоих оставались де Буссак и де Фонтенэ . Своими душеприказчиками он назначил отца Жанны - Алена де Саффрэ (бывшего в те времена капитаном крепости Машкуль), Жана де Роже, Юда де Соважа и наконец, Жоржа де Буссака. Десять тысяч ливров из своего огромного состояния Ги завещал герцогу Бретонскому и епископу Нантскому. Завершив свои распоряжения длинным списком церквей, куда следовало внести пожертвования, чтобы клирики отныне служили заупокойные молитвы, он просил похоронить себя рядом с могилой «возлюбленной супруги нашей, Марии »

Здесь нам, читатель, предстоит сделать еще одно небольшое отступление. В согласии с обычаями эпохи, когда молодой дворянин достигал подросткового возраста, его полагалось отдавать в обучение старшему родственнику или сеньору. Позднее та же схема будет в России воплощена Петром Великим : будущий защитник государства (а дворяне в первую очередь готовились для военной карьеры!) должен был начинать с низшей ступени иерархии. При дворе своего воспитателя мальчик должен был исполнять роль оруженосца и «благородного слуги». Ему полагалось прислуживать господину и его жене за столом, работать на кухне, чистить и кормить лошадей. Война не любит маменькиных сынков! Конечно, кроме черной работы, полагалось обучение верховой езде, фехтованию, стрельбе, короче, полная подготовка будущего солдата, а кроме того, выученник должен был освоить умение сочинять стихи, играть на музыкальных инструментах и вести беседу в присутствии дам. Когда срок обучения подходил к концу, молодой дворянин, получавший к тому времени звание оруженосца, возвращался в семью или из рук воспитателя принимал посвящение в рыцари .

Итак, перед смертью Ги де Лаваль назначил в опекуны своим сыновьям кузена, хотя у обоих мальчиков имелся куда более близкий родственник - дед по матери, Жан де Краон. По неким причинам, нам неизвестным по причине скудости документов, Ги всеми силами пытался удалить сыновей от дедушки. Дальнейшие события покажут, что он был прав .

Так или иначе, последняя воля умершего не была выполнена. Каким образом двое круглых сирот угодили под опеку родного деда, также неясно. По всей вероятности, карты спутала битва при Азенкуре , практически уничтожившая весь род Краонов. Потеряв в этой битве единственного сына - Амори, Жан де Краон оставался отныне последним носителем своей фамилии и титула; единственным средством сохранить и то, и другое было превратить в наследников обоих внуков. Таким образом, дедушка (возможно, пустив в ход свои немалые связи при анжуйском герцогском дворе, или куда проще - грубой силой) воспротивился исполнению последний воли зятя, оба ребенка остались на его попечении и были доставлены в замок Шамптосе .

Дальнейшие несколько лет также восстанавливаются из документальных обрывков весьма приблизительно. Исследователи прошлого века полагали, что старик Жан, в силу более чем почтенного возраста и привычки жить под чужим диктатом, просто не мог справиться с парой своенравных юнцов, и оба внучка в скором времени наловчились вить из дедушки веревки, получая по первому капризу все, что желали . По другому предположению, Жан попросту не уделял внимания обоим мальчишкам, будучи занят исключительно собственными желаниями и удовольствиями . Спору нет, по-своему дедушка был очень привязан к обоим малышам - позднее мы увидим, как он изо всех сил будет способствовать карьере старшего внука; но - любовь и выматывающая каждодневная забота отнюдь не равнозначны между собой…

Уже заключенный в епископскую тюрьму, Жиль, горько пеняя деду (уже к тому времени покойному), обратился ко всем, имеющим собственных детей, заклиная их «ни в коем случае не потакать детским капризам ». Выходит, потакали? И страшный конец будущего маршала Франции был предопределен с той самой минуты, когда родной дед озаботился делами двух сирот?…

В любом случае, «курс молодого бойца» в классическом его состоянии Жиль, по-видимому, не прошел. Зато из школы родного дедушки будущий барон де Рэ вынес не слишком хороший урок: единственным законом на этом свете является его каприз, а все, что не желает этому капризу подчиняться, следует принудить к тому силой… Вторая заявка на будущее, так сказать.

Это качество в полной мере проявилось, когда дедушка озаботился женитьбой своего старшего внука. Жиль не возражал, дворянину по обычаю полагалось иметь детей, причем как можно раньше , чтобы при любой неожиданности земли и деньги оставались в семье . Обратите внимание, читатель, в этом поиске была одна странная закономерность. Создавалось впечатление, что сватовство к девушке, у которой живы оба родителя и брак можно было оформить со всем соблюдением приличий, деда и внука отнюдь не устраивало. Из раза в раз Жан и его воспитанник Жиль старались по возможности изыскать богатую сироту, на худой конец, единственную наследницу матери-вдовы; иными словами, наиболее беззащитных, имуществом которых можно было завладеть в полной (или большей мере), не довольствуясь собственно приданым невесты. Определенный (хотя и циничный) резон в таких поисках был, оба прохиндея упустили из виду лишь одно: «лакомый кусок» словно магнитом притягивал множество негодяев, и вокруг «нужной» невесты сразу же закипали нешуточные страсти.

Итак, первой, с позволения сказать, «жертвой» матримониальных ухищрений деда и внука стала четырехлетняя нормандка Жанна Пейнель , дочь Фулька IV Пейнеля де Амбийе и его жены Маргариты де Динан . Мимоходом отметим, что самому жениху в те времена едва исполнилось 13 лет. Маленькая Жанна осталась без отца, и, согласно обычаю времени, король назначил ей опекуна. Им стал некий сеньор де Роше Гильон, который немедленно озаботился тем, чтобы выдать ее за собственного сына, которому едва исполнилось семь лет . Однако, пользуясь тем, что Шарль де Динан, дедушка малолетней невесты оказался буквально по уши в долгах, изворотливый Жан де Краон пообещал ему 4 тыс. золотых экю (сумма, равная годовому доходу от крупной сеньории!) в обмен на руку его внучки. Нечего удивляться, что Динан тут же ухватился за эту соломинку. Помолвка была объявлена, и необходимое обязательство 14 января 1417 года скреплено подписями обоих стариков, однако - соперничающая партия отнюдь не пожелала сдаваться, и дело закончилось в суде. Приговор был категоричен: девочку следовало отдать на попечение родной тетки, Жаклины де Пейнель, аннулировав обе помолвки, и не выдавать замуж вплоть до 21 года . Возможно, борьба продолжалась бы и далее, однако, Генрих V Английский , оккупировав Нормандию , аннексировал среди прочего владения семейства Пейнель, преподнеся их в качестве дара одному из своих военачальников - графу Суффолку. Бесприданница в глазах Жиля и его дедушки немедленно потеряла всякий интерес, и поиск потребовалось начать сначала .

К слову, несостоявшаяся невеста надолго пережила Жиля де Рэ и закончила свои дни в 1457 году, будучи аббатисой монастыря Нотр-Дам-де-Лизье. Еще забавней представляется то, что некий Эдуард Пейснель, убийца и садист, в течение 11 лет (1960-1971 г.) державший в страхе английский остров Джерси , объявлял себя незаконным потомком Жиля и Жанны. Когда бы его предок успел появиться на свет - остается только гадать .

Второй договор, с Беатрисой, дочерью виконта Алена де Рогана и Беатрисы де Клиссон, племянницей герцога Жана V и сверстницей Жиля, был заключен 28 ноября 1418 года, в замке Эрмин (Ванн) в присутствии самого герцога Жана V и представителей знатнейших семейств Бретани . Однако, и этой свадьбе не суждено было состояться. Немедленно отыскались недовольные (возможно, среди многочисленной дальней родни и претендентов на руку богатой невесты), начались интриги, и в конечном итоге, Жиль и Жан снова остались ни с чем. Документы умалчивают, почему расстроилась и эта свадьба . Известно лишь, что в скором времени после неудавшейся помолвки, юная Беатриса умерла, не оставив никакого следа в истории своей семьи и Франции .

Без сомнения, Жиль и его энергичный дед продолжали бы свои попытки, однако, их матримониальным планам помешали события, взбудоражившие всю Бретань.

Семейные дрязги бретонского герцогского дома

Да, Средневековье было временем сильных женских характеров. Чувствительным «тургеневским» барышням предстоит появиться не ранее, чем наступит сравнительно сытый и безопасный XIX век. Средневековым «дамам и девицам» было не до обмороков. Чтобы не умереть в первых же родах, а затем оградить от бесконечных опасностей своих детей, требовалась отменное физическое здоровье, отвага, нечувствительность к обидам и немалое личное мужество. Недаром высшей похвалой в те времена было «женщина с мужским сердцем». Против старинного патриархального образа жизни, насаждавшегося церковью и бережно сохранявшегося в дидактической литературе, восставала сама жизнь. Аристократке или богатой горожанке, управлявшей целой армией слуг, аббатисе, которой приходилось вести сложное монастырское хозяйство, хочешь-не хочешь приходилось учиться читать, писать, владеть началами арифметики, медицины и т. д. Повсеместно при монастырях открывались школы для девочек, бесконечные осады и набеги воспитывали умение постоять за себя и своих детей, не теряя головы даже в самых отчаянных обстоятельствах .

Итак, борьба партий продолжалась, и все же Пентьевры-Блуа находились в достаточно проигрышном положении. Не хватало денег и войск для полноценных боевых действий, без внешней поддержки возможность победы казалась более чем сомнительной. И хотя неистовая Маргарита де Клиссон, горя жаждой мести, требовала продолжения борьбы, на практике все сводилось к мародерству и разбойничьим набегам на земли Монфоров - набегам достаточно чувствительным для их кармана, однако, не столь серьезным, чтобы представлять реальную опасность .

Все переменилось в один день, когда английское вторжение стало реальностью. Война, ранее ограничивавшаяся рейдами по тылам врага, после которых англичане стремились укрыться на своих островах и, даже одержав победу, не всегда использовали ее до конца, вместе с новым, куда более энергичным монархом Генрихом Ланкастером , сменилась планомерным завоеванием и подчинением французского королевства. Впрочем, начало боевых действий показало, что силы у обеих сторон были в достаточной мере равны. Стремясь выйти из патовой ситуации, оба монарха лихорадочно вербовали себе союзников, и молодой бретонский герцог Жан V де Монфор и для того, и для другого представлял более чем лакомую добычу. Герцог Жан колебался, с одной стороны, как вассал французского короля он был обязан ему повиновением и службой. С другой, торговые интересы накрепко привязывали его к Англии, да и чисто географически английское войско было куда ближе, и разгневанный Генрих мог крепко наказать несостоявшегося союзника. Однако, ведя секретные переговоры с Англией, он также не хотел открыто ссориться с французской партией, которую в это время представлял дофин Карл (будущий король Карл VII). Герцог Жан тянул время, уклоняясь от прямого ответа . Дофин, правильно истолковав это затянувшееся молчание, решил, что Жана де Монфора следует заменить более сговорчивым правителем. Пытаться достичь этого с помощью грубой силы представлялось достаточно опасным, герцог пользовался поддержкой у подданных, и открытая война могла закончиться тем, что Бретань окончательно порвала бы с французами. Посему куда предпочтительней представлялся план использовать для решения проблемы внутреннего врага, читай, клан Пентьевров-Блуа. Да, будущий король Карл, которому в это время едва исполнилось 17 лет, был непревзойденным мастером тайной дипломатии и ударов из-за угла. Пентьеврам дали понять, что в случае победы старший сын Маргариты сможет рассчитывать на герцогскую корону при полной и безоговорочной поддержке монарха. Более того, дофин предоставлял клану Пентьевров столь же полную свободу в выборе средств для борьбы с Жаном V, которого отныне следовало почитать бунтовщиком и предателем .

Пентьевры воспряли духом. В короткое время был разработан план, усыпив подозрительность бретонского герцога притворным миролюбием, его пригласили замок Шамптосё , якобы на пир, должный послужить дальнейшему примирению между двумя партиями. 13 февраля 1420 года Жан Бретонский, ничего не подозревая, принял приглашение и отправился в гости в сопровождении одного из своих братьев. Однако, у моста через речку Диветт обоих ожидала засада, и оба пленника вместо пиршественной залы оказались в подземной тюрьме, где у герцога Жана, закованного в кандалы, угрожая расправой, день за днем вымогали отказ от герцогской короны .

Однако, подобная низость, более приличествующая разбойникам с большой дороги, чем знатному семейству, возмутила всю Бретань. Супруга пленника, Жанна Французская (дочь короля Франции Карла VI и, соответственно, сестра дофина), встала во главе герцогского совета и, собрав в Нанте Генеральные Штаты, призвала к оружию вассалов герцога, а также всех желающих, готовых способствовать сохранению независимости страны и наказанию виновных. Бароны единогласно поддержали этот призыв, поклявшись на свои деньги вооружить войска и предоставить все необходимое для ведения боевых действий. Среди толпы, запрудившей в этот день герцогский дворец, мы видим Жана де Краона и его воспитанника Жиля де Рэ. Несмотря на то, что несколько поколений их предков храбро сражались за дело Пентьевров-Блуа, будучи обязаны им вассальной присягой , Жиль и Жан, не без колебаний, решились перейти на сторону законного правителя, объясняя это тем, что не желают более служить клятвопреступникам и предателям. Шестнадцатилетний Жиль торжественно поклялся предоставить в распоряжение герцогини людей и средства, и в дальнейшем вместе со своим дедом встал под знамена генерального наместника Бретани Алена де Рогана . Всего на призыв откликнулось до 50 тыс. человек - по тем временам более чем солидная армия .

Под руководством Алена де Рогана герцогская армия принялась одерживать победу за победой. Война превращалась в погоню, упрямая и жестокая Маргарита де Клиссон не собиралась сдаваться. Пленного герцога раз за разом поднимали среди ночи и, взгромоздив на лошадь, галопом гнали от замка к замку, морили голодом, жизнь пленника постоянно висела на волоске . В марте 1420 был достигнут решающий перелом ; после четырех месяцев войны, последний оплот Пентьевров, замок Шамтосё, был осажден по всем правилам инженерного искусства, и 5 июля оба Монфора (наконец-то!) с триумфом выведены из темницы. Все клятвы и обещания дофина, как и следовало ожидать, остались пустым звуком, побежденные его не интересовали никоим образом . Карла VII часто упрекают за то, что он бросил на произвол судьбы Жанну, по сути дела, подарившую ему корону Франции, забывая при том, что для короля Карла это был вполне привычный способ действий. Этот слабый духом монарх, как многие люди подобного склада, воспринимал окружающих единственно как орудия для исполнения своих желаний и воли, немедленно теряя к ним всякий интерес, едва они становились ему более не нужны. Как мы позднее увидим, Жилю де Рэ придется в полной мере испытать на себе эту особенность монаршего характера.

Война закончилась, однако, результаты ее для Жана де Краона и Жиля де Рэ оказались весьма неутешительны. В отсутствие своих сеньоров и защитников, земли, принадлежавшие деду и внуку, были разорены и разграблены солдатами Пентьевров, замок Мот-Ашар, сожженный и разрушенный, практически перестал существовать. Одна только добрая новость: в первой для него войне Жиль де Рэ показал себя с самой лучшей стороны - и как руководитель отряда (который укомплектовал на свои же собственные деньги), и просто как храбрый и умелый воин, заслужив немалое уважение соратников по борьбе. Не будем забывать, Жилю в это время едва исполнилось 16 лет! Отныне, с полным правом, он мог носить свое первое воинское звание - оруженосца , ожидая скорого посвящение в рыцари и дальнейшего развития воинской карьеры . Мы знаем, что ему довелось сражаться при крепости Ламбаль, в конечном итоге подчинившейся герцогским войскам, и в составе герцогской свиты со всей торжественностью въехать в Нант .

6 июня герцогиня своим приказом даровала «сиру де ла Сюз и сыну его, сиру де Рэ, земли, принадлежавшие ранее Оливье де Блуа, графу де Пентьевру ». Освобожденный герцог 10 июля подтвердил решение своей супруги, добавив к тому земли брата Оливье де Блуа - Шарля , затем решив, что это чересчур, 21 сентября ограничился рентой в 240 турских ливров , затем, решив, что подобная сумма явно недостаточна, неделей позже увеличил ее до 340, за счет средств, конфискованных у одного из сторонников Пентьевров - Понтю де ла Тура. Действительно, акт невероятной щедрости - если помнить о том, что одно только баронство де Рэ предоставляло Жилю до 8 тыс. ливров годового дохода. Среди прочих недостатков Жана V, скажем прямо, скупость была далеко не на последнем месте… Зато Жиль из своего первого военного опыта извлек ценный урок: как следует действовать, чтобы добиться своего. Не беспокойтесь, читатель, скоро он применит его на практике.

Вернемся к нашему повествованию. Как и следовало ожидать, Пентьевры отказались признать правомочность герцогских приказов, лишавших их доходов и земель, и война возобновилась с новой силой. Энергичная герцогиня Бретонская сумела также выхлопотать у короля английского разрешения на то, чтобы из плена был отпущен ее деверь - Артюр де Ришмон - умелый полководец и храбрый солдат. Как многие другие, он попал в плен при Азенкуре и должен был оставаться в Англии вплоть до времени, пока не будет уплачен причитающийся за него выкуп. Жанна Французская клятвенно поручилась, что деньги будут внесены, Ришмон был отпущен из плена, после чего немедленно взял на себя руководство, и война наконец-то подошла к своему логическому завершению. Под знаменами нового полководца Жилю еще довелось сразиться при Эссаре и Клиссоне . На сей раз, могущество Пентьевров было окончательно сломлено. Маргарита де Клиссон и ее сыновья бежали из страны, за их головы были назначены денежные премии. Собравшиеся в столице герцогства Генеральные Штаты, после неявки подсудимых (в феврале 1422 г.), вынесли заочный приговор. Маргарита и обе ее сына обвинялись в предательстве, клятвопреступлении и оскорблении величества, на каком основании все трое были приговорены к смерти «посредством отсечения головы », бесчестью и лишению герба, их имущество конфисковывалось в пользу герцога. Характерная черта средневековых нравов: головы казненных Генеральные Штаты рекомендовали прибить к воротам Нанта, Ренна и Ванна - трех крупнейших бретонских городов. К счастью, их жители оказались избавлены от столь отталкивающего зрелища; виновные так и не были пойманы .

Женитьба рыцаря-разбойника

Итак, сложную ситуацию могла поправить выгодная женитьба, неутомимый Жан де Краон решил продолжать поиски, прерванные столь неожиданным образом. На сей раз его выбор пал на Катерину де Туар, наследницу миллионного состояния и обширных поместий в Пуату . Можно предположить, что Жилю приглянулась невеста, да и сама Катерина питала определенные чувства к блестящему кавалеру, каким в то время казался барон де Рэ. Ее мать, Беатриса де Монжан, вряд ли отнеслась к этому сватовству с благосклонностью, хотя бы потому, что ее супруг, которому в это время уже недолго оставалось жить, терпеть не мог Жана де Краона, и многочисленная родня, вкупе со всеми недовольными подобной перспективой, уже начала плести очередные интриги . Однако, Жиль был уже сыт по горло подобной мышиной возней, отступать в третий раз он не собирался. С помощью собственного дедушки он попросту умыкнул невесту (которая, как было сказано выше, вряд ли возражала), и тайно обвенчался с ней, причем обряд совершил никому не известный монах . Французский исследователь румынского происхождения - Матеи Казаку, отдавший немало сил, чтобы по крупицам восстановить историю Синей Бороды, полагал, что эту роль сыграл все тот же аббат де Буссак, когда-то обучавший юного Жиля премудростям латыни и тонкостям богословия . Подтверждения этой догадке нет… Позднее, суеверно вспоминая историю Синей Бороды, обращали особое внимание на то, что первая брачная ночь барона де Рэ и его молодой супруги пришлась на субботу, 30 ноября 1420 года, ночь Св. Андрея , на границе зимы, когда ведьмы и колдуны получают полную свободу вершить свои злые дела. Неизвестно, почему именно эту дату обозначили для себя Катерина и Жиль, однако, именно ею был помечен брачный контракт, до нашего времени, к сожалению, не сохранившийся .

Так или иначе, преступные супруги скрылись в замке Шамптосе, где провели весь следующий год, в то время как враждебная партия развила бурную деятельность, желая добиться аннулирования брака. Резон в этом был: невеста приходилась жениху кузиной (или, как выражались тогда, «родней в четвертой степени ») . Дело в том, что оба они - и Жиль и Катерина, считали среди своих предков одно общее звено: Амори де Краона (ум. в 1333 г.). Для подобного союза требовалось папское разрешение, получить его было сравнительно несложно, но этим следовало озаботиться до свадьбы, и отнюдь не после нее .

Прознав об этом, Жиль (или стоявший за его спиной старый интриган - дедушка?) сделал достаточно ловкий ход, распустив слухи о беременности молодой супруги. Позднее окажется, что это утверждение не имело ничего общего с действительностью: единственный ребенок Жиля и Катерины - дочь Мария, появится на свет девять лет спустя. Однако, умело сработанная ложь подействовала; семейство Туар, захваченное врасплох подобными новостями, вынуждено было смирить свою гордость: скандала не желал никто .

В следующем, 1421 году, во время осады Мо от «горячечной лихорадки» скончался Миле де Туар, отец Катерины . Его вдова сразу же перебралась в Шамптосе, к дочери и зятю. Вряд ли Жиля обрадовало подобное соседство, но тещу приходилось терпеть, хотя бы для того, чтобы де-факто иметь возможность управлять ее землями, а затем подыскать ей нового мужа, в достаточной мере покладистого и трусоватого, который не стал бы противиться желаниям деда и внука . В качестве следующего шага к вожделенной цели старик де Краон, 18 июня 1421 года потерявший свою первую супругу, Беатрису де Рошфор, буквально несколько недель спустя после похорон женился на Анне де Силье, бабушке новобрачной . Пройдет время, и ее родственники станут самыми беспринципными, самыми наглыми пособниками Жиля в его преступлениях. Но пока до этого еще далеко…

Ни для кого не было секретом, в чем состоял реальный смысл этих скороспелых свадеб, так как Беатриса де Монжан, мать одной невесты и, соответственно, дочь другой, вдруг поняла, что ее достояние растаскивают по кускам. Пытаясь спасти хоть что-нибудь, едва лишь закончился срок ее вдовства Беатриса де Монжан поспешно вышла замуж за молодого Жака де Мешена, оруженосца ее собственного покойного мужа . Несомненно, это был мезальянс, но выбирать вдове уже не приходилось. Мешен был кастеляном при дворе дофина - будущего короля Карла VII, и, по всей вероятности, она твердо полагалась на связи, которые новый супруг, бывший, кстати сказать, много моложе ее, имел при дворе. Как мы увидим позднее, надежды эти не оправдались .

Пытаясь расположить к себе Жиля де Рэ и его деда, которые не скрывали своего недовольства, Мешен принялся хлопотать перед папским двором, чтобы преступным супругам - Катерине и Жилю, наконец-то было даровано прощение , в церкви присутствовала вся местная знать, документы того времени отмечают, что на торжество были приглашены «рыцарь Жан де Ноэ, комендант крепости Пузож », бывший воспитатель нашего героя Жорж де Буссак, и множество иных «рыцарей, оруженосцев, дам и девиц ». Однако, по неизвестной нам причине, от участия в свадьбе уклонился Жан де Краон, вслед за ним члены семьи Туар также не пожелали явиться. Забавная деталь - чтобы церковь выглядела самым торжественным образом, Иоланда Арагонская, носившая также титул королевы Сицилии распорядилась украсить ее драгоценными гобеленами с изображениями Апокалипсиса . Запомните это имя, дорогой читатель. С королевой Иоландой , «женщиной, сделавшей Францию » мы еще не раз столкнемся на этих страницах.

Безнаказанность

Камень преткновения - крепость Пузож (современный вид).

Надо сказать, что усилия Мешена пропали даром. Исключительно для того, чтобы соблюсти внешние приличия, Жиль в своем новом брачном контракте уступил в пожизненное владение тещи все владения ее покойного мужа, в частности, крепости Тиффож и Пузож, однако, уступка эта с самого начала оставалась чисто бумажной . Видя, что вожделенный кусок, для получения которого затрачено было столько сил, уплывает из рук, Жиль (вероятно, по совету многоопытного дипломата-дедушки) попытался ответить интригой на интригу, распуская слухи, порочащие новобрачных .Однако, в искусстве подковерной борьбы наш герой никогда не был силен, потому, в скором времени потеряв терпение, он отбросил всякие церемонии и прибегнул к средству, которое во все времена нельзя было назвать иначе как гнусностью. Для начала он сделал своим сообщником Жана де Ноэ, коменданта (или, как тогда говорили, капитана) крепости Пузож. Дело в том, что у нового супруга Беатрисы имелась младшая сестра, также не обделенная землями и деньгами. Ее-то руку Жиль пообещал сыну своего нового союзника. Капитан де Ноэ с готовностью ухватился за эту возможность округлить свой капитал, после чего помог Жилю водворить гарнизоны в обе крепости. Подобный шаг мало чем отличался от банального разбоя, однако, будущий маршал Франции не привык озадачиваться подобными пустяками. Свои обещания Жиль привык держать, похищенная вскоре девица была насильно выдана замуж за молодого де Ноэ .

В середине зимы 1423-1424 года, избрав день, когда Мешена и его людей не оказалось дома, достойная троица явилась к его жене, которой предложили себя в качестве охраны, если она желает отправиться в Бретань «в гости» к своей второй дочери - Марии. Пожилая дама, по-видимому заподозрив неладное, наотрез отказалась уезжать, ссылаясь на то, что за окнами уже начало темнеть. Ответ был весьма недвусмысленен: «Вы поедете сами, или я увезу вас силой, перекинув через седло как тюк. » Беатрисе де Монжан ничего не оставалось, как подчиниться. Пленницу вначале водворили в темницу замка Лоро-Ботеро, позднее переправили в Шамптосе . За решеткой она провела несколько более чем скверных месяцев, в то время как Жиль пытался принудить ее передать ему спорные земли, угрожая в противном случае зашить в кожаный мешок и бросить в Луару .

Отчаявшийся Жак де Мешен, как видно, питавший к своей супруге некую привязанность, немедленно бросился в суд, требуя примерного наказания для похитителей. Друзья уговорили его все же попытаться решить дело миром, и Мешен попытался добиться аудиенции у Жана де Краона, разумно полагая, что старик может оказаться более податливым на убеждения. Однако, в замке Шамптосе ему пришлось испытать горькое разочарование. Жан де Краон, прекрасно умевший плести интриги за чужой спиной, всегда был слаб в психологическом поединке. Не рискнув показаться на глаза обездоленному супругу, он приказал ему передать, что Беатриса не выйдет на свободу, пока не согласится на все предъявленные требования. Оба грабителя, старый и молодой, в виде особого «одолжения» готовы были оставить ей второстепенную крепость Буэн, но и за нее пленница должна была выплатить тысячу ливров золотом, присовокупив к этому золотой кубок . Мешену пришлось покинуть замок с пустыми руками.

Беатриса де Монжан, теща Жиля, продолжала оставаться в заключении. Судебная машина тем временем набирала обороты, и в замок для расследования обстоятельств дела и поиска возможностей решить ситуацию мирным путем был отправлен парламентский исполнитель . Жан де Краон не решился показаться на глаза и этому посланцу, отправив вместо себя коменданта де Ноэ, с солдатской прямотой объявившего представителю закона, что «Мешен не увидит своей супруги, прежде чем она не выполнит всех поставленных ей условий, и ни королевский приказ, ни папская булла ему в том не помогут ». Служителю Фемиды позволено было только переговорить с пленницей «через крошечное окошко, проделанное в камере », и наконец, чиновника вышвырнули вон, вслед ему летели грубые насмешки и оскорбления солдатни. Второй раз в замок была направлена делегация из трех человек - во главе ее Жак де Мешен поставил своего брата, Жиля. Жан де Краон немедленно приказал бросить всех троих в подземную темницу .

С большим трудом, надавив на мужа, Анне де Силье удалось выручить дочь из заключения. Впрочем, отступать от своего Жиль не собирался. Вместо того, очередному судебному исполнителю было объявлено, что Жилю де Мешену и его друзьям предстоит остаться заложниками и гарантами, что требования дедушки и внука будут выполнены без всяких условий .

Второго судебного исполнителя, с которым Жан де Краон опять же не соизволил встретиться, постигла та же участь, что и первого. Де Ноэ без обиняков потребовал, чтобы тот убирался прочь, так как «девица де Мешен» уже успела благополучно выйти замуж, а заключенные будут отпущены не ранее, чем Жиль де Рэ и его дед получат желаемое .

Между тем, пэры Пуату вынесли, как им казалось, соломоново решение. Беатрисе предоставлялась возможность вернуть одну из крепостей (по своему усмотрению), вторая навсегда переходила в собственность ее дочери и зятя. Решение осталось клочком бумаги, Жиль попросту не обратил на него внимания .

Адам де Камбрэ, председатель суда, самолично явился в городок Пузож, сердцем которого была искомая крепость, желая проверить, как исполняется вынесенное решение. Дело закончилось тем, что некие «неизвестные лица» избили и ограбили его, скрывшись затем в столь же неизвестном направлении. Жан и Жиль при экзекуции не присутствовали, однако, всем было ясно, кто стоял за спиной явно оплаченных «бандитов». За оскорбление королевского чиновника барона де Рэ приговорили в тяжелому штрафу - он наплевал и на это решение .

Отчаявшись добиться справедливости, Жак де Мешен вынужден был заплатить выкуп за брата и его людей, и уступить Жилю и Жану почти все, на что они претендовали. Надо сказать, что здоровье младшего Мешена было подорвано пребыванием в сырой подземной тюрьме и (возможно) издевательствами охраны. Так или иначе, он в скором времени умер, а двое его друзей вынуждены были долго лечиться, приходя в себя после пережитого . Спор затих сам собой, никто не решился открыто поднять голос против свирепого юнца, на деле доказавшего свою готовность при необходимости идти к цели, перешагивая через трупы. Формально, Жиль вышел из этой истории победителем. Однако, сумев извлечь из своего первого опыта военных действий только один урок, он напрочь забыл о другом: захватить еще не значило удержать. Сохранить за собой обширные земельные владения в те времена было невозможно без мощной поддержки многочисленной родни, союзников и вассалов, обязанных своему господину службой. Жиль оттолкнул от себя всех. Более того, он сумел нажить себе могущественных врагов, среди которых было и семейство жены, и клан Мешенов, и наконец, бретонские пэры , возмущенные наглостью и безнаказанностью сеньора де Рэ. Врагов тем более опасных, что они обладали надежной памятью и готовы были терпеливо дождаться, когда неуемный барон сам себя загонит в ловушку, потакая своим же сиюминутным желаниям. Пройдет 16 лет, и с Жиля де Рэ, уже беспомощного, запертого, по горькой иронии, в ту же башню, где коротала годы заключения Жанна Мудрая, в полной мере спросят за прошлое. И тогда от него отвернутся все, включая супругу и младшего брата, Рене. Таким образом, следует ли понимать, что уже с этого момента будущий маршал Франции был обречен, своими же руками любезно спустив себе на голову последующую лавину?… История оставляет этот вопрос открытым .

Так или иначе, в руках Жиля оказались огромные владения, мало уступавшие по величине и богатству землям самого герцога Бретонского. Кроме собственно отцовского наследства и земель Жанны де Шабо, составивших приданое матери, Жиль распоряжался приданым своей жены, Катерины де Туар, и большей частью владений ее матери. Огромное, невероятное богатство - но вот незадача, большая часть его могла быть оспорена в суде другими претендентами. Впрочем, вдохновленный своей победой, Жиль, скорее, готов был относиться к ним со всем полагающимся презрением. Полный сил, 18-летний - по тем временам уже взрослый мужчина, барон де Рэ пожелал сделать следующий шаг, отправившись из бретонского захолустья, как и следовало молодому честолюбцу, покорять королевский двор.

Туда, на поле боя и в банкетную залу, его настойчиво звал Артюр де Ришмон, предводительствующий, как мы помним, войсками Монфоров в первой для Жиля большой войне.

Французский барон из рода Монморанси-Лавалей, маршал и алхимик, участник Столетней войны, сподвижник Жанны д’Арк. Был арестован и казнён по обвинению в серийных убийствах, хотя достоверность этих обвинений в настоящее время оспаривается. Послужил прототипом для фольклорного персонажа «Синяя борода».

Жиль родился на границе Бретани и Анжу в замке Машекуль в 1404 году в аристократической семье.

Родители Жиля де Рэ происходили из известнейших французских родов: Краон и Монморанси, потомок благородного бретонского рода. Ребёнок получил превосходное образование, знал древние языки. Плоды этого воспитания и проявились в любви Жиля к собиранию книг, коллекционированию древностей, в пытливости ума проявляемой им на протяжении всей жизни. Несмотря на то, что большую часть своей жизни Жиль де Рэ провел в седле (в прямом смысле) и на поле боя, он сделался обладателем очень богатой библиотеки, на приобретение книг для которой не жалел денег.

В 11-летнем возрасте остался сиротой - потерял отца, погибшего во время военных действий (мать умерла ранее). Унаследовал громадное состояние и его воспитанием занялся дед, который считал, что умение владеть шпагой куда важнее, чем знание латыни.

Жиль полюбил фехтование, соколиную охоту, бешеные скачки по окрестностям родового замка Тиффож. Пространство для охоты и скачек изрядно увеличилось, когда дед заставил 16-летнего Жиля жениться на Катрин де Туар (по некоторым данным - похитил её). Вопрос этот решался непросто, поскольку невеста приходилась жениху кузиной, а Церковь не одобряла браки между близкими родственниками. В итоге брак был все же разрешён. К владениям семьи прибавилось обширное поместье в Бретани (приданое невесты). К тому же через жену Жиль породнился с будущим королем Карлом VII.

Участие в военных действиях

С 1427 года принимает участие в военных действиях французской короны, во время Столетней войны между Англией и Францией. Жиль был телохранителем и ментором Жанны д’Арк, военным руководителем её ополчения. Утверждалось, что однажды и ему явилось видение «свыше».

В двадцать пять лет, в июле 1429 года, после того, как войско Жанны д’Арк вступило в Реймс и Карл VII был коронован, Жилю присвоили звание маршала Франции. Но затем последовали поражения и гибель Жанны д’Арк. Жиль приложил огромные усилия, чтобы спасти своего кумира, когда в 1431 году Жанна попала в плен, он собрал войско из наёмников и двинулся к Руану, но опоздал: Жанну казнили. Он удаляется в своё поместье и ведет междоусобные войны с де Буэлем.

Впоследствии много денег он израсходовал на прославление Жанны д’Арк. Он заказал «Орлеанскую мистерию» и в течение 10 лет оплачивал постановку мистерии в театре.

В 1432 году ненадолго возвращается «в свет», помогает Карлу VII в снятии осады Ланьи.

Примерно с 1432 года отношение к Жилю де Рэ при дворе короля Карла VII начинает меняться в худшую сторону, из-за слухов о распущенном поведении маршала, никак не согласующимся с католическими представлениями о нравственности.

Отставка и занятие алхимией, некромантией и оккультизмом

Жиль вышел в отставку и с 1433 года стал постоянно жить в поместном замке Тиффож, в Вендё (Vendee, 85). Здесь он жил как король, с охраной в две сотни рыцарей, личной церковью с тридцатью канониками, обширной библиотекой редких рукописей. Тут он мог свободно предаваться своим увлечениям. С этой поры в свите маршала начали появляться разного рода толкователи снов, маги, чародеи и алхимики. Последние, используя щедрое финансирование своего хозяина, вели поиски философского камня, эликсира молодости, технологии превращения недрагоценных металлов в золото и пр. Жиль де Рэ оплачивал их исследования не только в силу жажды стяжания, поскольку в то время материальные проблемы его не особенно тяготили. Скорее всего, маршал, будучи человеком весьма эрудированным, жаждал общения с людьми необыкновенными, чей кругозор выходил за рамки обыденных представлений того времени об образованности. Под алхимическую лабораторию были переоборудованы большие помещения по первому этажу в Тиффоже. Жиль де Рэ не скупился на расходы. Его торговые агенты скупали в огромных количествах необходимые для опытов ингредиенты; некоторые из таковых ингредиентов - акульи зубы, ртуть, мышьяк - были по тем временам очень дороги.

В 1439 году некий некромант Франческо Прелати, монах-минорит из епархии Ареццо, умевший внушать людям уверенность в своих неограниченных магических возможностях, вошел в доверие к барону, организовал в Тиффоже поразительные сеансы, на которых вызывал демона по имени Барон, и стал главным алхимиком при маршале, хотя уже около двух лет он состоял в штате маршала, но только теперь сумел отодвинуть конкурентов - французов и убедить Жиля де Рэ в собственной незаменимости.

Прежние алхимические советники маршала были по своему образованию католическими священниками, Прелати же прямо заявлял, что он - колдун, имеющий в личном услужении демона по имени Барон, благодаря которому может общаться с миром мёртвых и повелевать ими.

Расследование и обвинение

В конце августа 1440 года епископ Нантский Жан де Малеструа в своей проповеди сообщает прихожанам, что ему стало известно о гнусных преступлениях «маршала Жиля против малолетних детей и подростков обоего пола». Епископ потребовал, чтобы все лица, располагающие существенной информацией о таких преступлениях, сделали ему официальные заявления. Многозначительные недомолвки в проповеди епископа производили впечатление множественности и серьёзности собранных им улик. На самом же деле, произнося свою проповедь, Жан де Малеструа опирался всего лишь на единственное заявление об исчезновении ребёнка, которое было подано в его канцелярию супругами Эйсе аж за месяц до этого. Заявление супругов, записанное 29 июля 1440 года, никаких прямо изобличающих Жиля де Рэ улик не содержало. В нем приводились только косвенные доводы, на основании которых можно было заключить, что 10-летний сын Эйсе исчез в замке Машекуль, принадлежавшем Жилю де Рэ, во время пребывания там маршала. Описываемые супругами события имели место в декабре 1439 года, то есть случились за 7 месяцев до подачи ими заявления. Юридическая ценность такого рода документа была совершенно ничтожна. Епископ Нантский сам это прекрасно понимал, потому-то и продержал заявление супругов Эйсе безо всякого движения в течение месяца. Но сразу по окончании проповеди к секретарю епископа обратились люди, которые были готовы свидетельствовать о восьми разновременных случаях исчезновения в поместьях маршала мальчиков и девочек. На следующий день, когда молва о необычном содержании епископской проповеди распространилась по городу, были сделаны заявления о девятом случае.

Епископ проинформировал о достигнутых результатах главу инквизиционного трибунала Бретани Жана Блуэна. Тот уже был наслышан и об алхимических изысканиях маршала, и о состоящем у него в услужении итальянском некроманте.

Обвинительный акт, который в течение нескольких дней подготовили епископ Нантский Жан де Малеструа и инквизитор Жан Блуэн, суммировал в 47 пунктах сущность претензий к Жилю де Рэ со стороны Церкви. Среди главных обвинений фигурировали человеческое жертвоприношение домашнему демону, колдовство и использование колдовской символики, убийство невинных мальчиков и девочек, расчленение и сжигание их тел, а также выбрасывание их тел в ров (то есть непредание земле по христианскому обычаю), сексуальные извращения, оскорбление действием служителя католической Церкви и т. п. Копии этих «47 пунктов» были вручены герцогу Бретонскому Жану V и направлены Генеральному инквизитору Франции Гийому Меричи. В пункте 16 утверждалось, что «в одной из нижних комнат замка, или крепости Тиффож, принадлежавшего жене вышеназванного Жиля, около пяти лет назад монсеньор Франческо Прелати, самозваный специалист в запрещённом искусстве геомантии, и Жан де ла Ривьер начертили множество магических знаков, кругов и цифр. Также в некоем лесу около вышеназванной крепости Тиффож некто по имени Антуан де Палерм из Ломбардии вместе с другими волшебниками и вызывателями демонов занимался гаданием и вызыванием злых духов по имени Орион, Вельзевул, Сатана и Велиал с помощью огня, фимиама, мирра, алоэ и других ароматических веществ».

В 15 пункте обвинения сказано: «В соответствии с первоначальными обвинениями на основании общественных слухов, завершившихся тайным расследованием, проведённым Его высокопреподобием епископом Нантским в его городе и епархии, с помощью уполномоченных представителей инквизиции и обвинителя епископского суда по следующим обвинениям в преступлениях и нарушениях, предусматриваемых церковными законами, и по поводу жалоб, угроз и стенаний, исходящих от многих личностей обоих полов, вопивших и жаловавшихся о потере и смерти своих детей. Вышеназванный обвиняемый Жиль де Рэ и его сообщники брали невинных мальчиков и девочек и бесчеловечно забивали их, убивали, расчленяли, сжигали и подвергали всяким пыткам, а вышеупомянутый Жиль, обвиняемый, приносил тела упомянутых невинных детей дьяволам, призывал и заклинал злых духов и предавался гнусному содомскому греху с маленькими мальчиками и противоестественно удовлетворял свою похоть с молоденькими девочками, отвергая естественный способ копуляции, когда невинные мальчики и девочки были живы, а иногда и мертвы или даже во время их смертных судорог».

Другие обвинения дополняли перечисленные преступления. В одном говорилось, что Жиль де Рэ приказал «сжечь тела вышеназванных невинных детей и выбросить их в рвы и канавы вокруг упомянутых замков и в выгребные ямы упомянутого замка Ла-Сюэ». В другом утверждалось, что де Рэ предлагал «руку, глаза и сердце одного из упомянутых детей со своей кровью в хрустальном кубке демону Барону в знак уважения и поклонения». В третьем - Рэ подвергался судебному преследованию за хранение и чтение запрещённых книг по магии. В целом де Рэ был осуждён как «еретик, вероотступник, вызыватель демонов, … повинный в преступлениях и противоестественных пороках, содомии, богохульстве и осквернении неприкосновенности святой церкви».

Начало суда

13 сентября 1440 года епископ вызвал де Рэ, который не оказал сопротивления, в суд, который происходил в епископской резиденции (мануар де ла Туш). Ныне это здание является частью нантского музея Добре и включает археологическую экспозицию.

Предварительные слушания состоялись 28 сентября, 8, 11 и 13 октября, официальный суд начался 15 октября.

На предварительных слушаниях 28 сентября 1440 года были заслушаны свидетельские показания: «… названные персоны… заявили со слезами и болью о пропаже их сыновей, племянников и прочих, предательски похищенных, а затем бесчеловечно убитых Жилем де Ре и его сообщниками… они насиловали их жестоко и противоестественно и совершали с ними грех содомии… они много раз вызывали злых духов, которым приносили клятву верности… они совершали другие ужасные и неописуемые преступления, касающиеся церковной юрисдикции». В первоначальном варианте обвинения относились не только к Жилю, но и к его сообщникам.

Герцог Бретонский Жан V санкционировал проведение собственного судебного разбирательства, параллельно с епископальным. Прокурор Бретани Гийом Копельон потребовал разрешения на проведение розыскных мероприятий. Суд во всем поддержал прокурора и тот с большим отрядом охраны выехал в Тиффож для ареста слуг маршала. Копельон имел при себе весьма длинный поимённый список приближенных к Жилю де Рэ лиц, которые необходимо было подвергнуть допросу. В этот список попали персоны и в самом деле весьма осведомлённые о деятельности маршала.

Факт существования подобного списка является свидетельством утечки информации из ближайшего окружения маршала; кто-то явно доносил герцогу Бретонскому обо всем, что творил Жиль де Рэ. Действия Копельона были хорошо подготовлены, а потому эффективны. Он схватил основных колдунов, а кроме них - двух молодых телохранителей Жиля де Рэ, неких Гриара, 26 лет, и Корилло, 22 лет. Эти люди на протяжении последних лет были рядом с маршалом почти ежедневно и были весьма осведомлены о его занятиях. Кроме них была арестована и некая «бабка Меффрэ» - женщина, занимавшаяся поставкой маршалу «живого товара», то есть детей.

Жиль де Ре, представ перед судом 8 октября, отверг все обвинения, потребовал себе адвоката и своего нотариуса, для ведения протокола заседания, независимо от судебного. В этом ему было отказано.

С 15 по 19 октября 1440 года шли судебные слушания. Перерыв в процессе был сделан лишь в воскресенье 16 октября. Де Рэ упорно не признавал законности суда и заявлял, что «лучше пойдет на виселицу, чем в суд, где все обвинения - ложь, а судьи - злодеи и симонисты!» (по другим источникам «разбойниками и богохульниками»).

15 октября, Жиль согласился давать показания, точнее согласился выслушать составленное заранее обвинение уже из 49 статей. С одной стороны, как считают некоторые историки, это могло быть связано с тем, что в ответ на оскорбления Жиля судьи отлучили его от церкви. С другой стороны, Жиль уже целый месяц находился в тюрьме, и хотя условия, видимо, у него были лучше, чем у закоренелых преступников (в материалах дела упоминается комната в башне, где содержался де Ре), это тоже не могло на нем не сказаться. Так или иначе, он «униженно, со слезами на глазах просил… представителей церкви, о которых он так плохо и нескромно говорил, простить ему его оскорбления».

Однако из всего списка предъявленных ему обвинений Жиль признался лишь в чтении одной книги по алхимии, которую дал ему некий шевалье из Анжу, ныне обвиняемый в ереси, и в разговорах об алхимии и постановке соответствующих опытов в своих домах в Анжере и Тиффоже. Все остальное, а особенно вызов демонов и заключение договора с дьяволом, Жиль отрицал, и чтобы доказать свою невиновность, он предложил судьям прибегнуть к ордалии - испытанию калёным железом. В этом предложении не было ничего удивительного, поскольку он, как и любой другой человек знатного происхождения, имел право требовать, чтобы истинность его слов была доказана Божьим судом. Другое дело, что его представления о суде земном были для середины XV века несколько устаревшими. Предложение Жиля не было услышано, но судьи в ответ приняли решение о применении пыток.

21 октября Жиль был приведен в пыточную камеру, где внезапно стал «униженно просить» перенести пытку на следующий день, чтобы в промежутке «признаться в выдвинутых против него обвинениях так, чтобы судьи остались довольны и не понадобилось бы его пытать». Посовещавшись, судьи решили, что «из милости к обвиняемому они перенесут пытку на вторую половину дня, и если случайно Жиль признается… они перенесут её на следующий день».

Жиль был подвергнут пытке, и, чтобы получить необходимые изобличающие показания, его слуги и четыре предполагаемых сообщника были также подвергнуты пытке. После пятого заседания светского суда, начавшегося в 2 часа пополудни в пятницу 21 октября 1440 года, суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство». Жиль де Рэ был пытан вместе с четырьмя своими алхимиками. Растянутый на «лестнице», маршал Франции быстро прекратил запираться и препираться и пообещал сознаться «добровольно и свободно» (как отмечено в судебных отчётах).

Страх перед пытками заставил Жиля заговорить: он признался, вернее, согласился со всеми статьями обвинения, которые были ему зачитаны.

На следующий день, 22 октября, он вновь повторил свои показания - на этот раз, в соответствии с судебной процедурой, «свободно», «без угрозы пыток», «со слезами на глазах и с большим раскаянием».

Повторные пытки Жиля и его показания

Если раньше Жиль де Рэ и сам признавал за собой такую «слабость», как противоестественную любовь к детям, то показания его телохранителей раскрыли подлинное содержание этой самой мрачной страсти французского героя. По смыслу предыдущих его заявлений по этому поводу уже было ясно, что дети в результате его садистской «любви» умирали, но только теперь стало понятно, что ужасающее, преднамеренное мучение маленьких жертв было неотъемлемым, самым важным элементом сексуального удовлетворения маршала. Собственно сексуальный элемент - содомия с малолетними - был не очень важен для Жиля де Рэ; с абсолютным большинством детей он не осуществлял коитуса и ограничивался онанизмом. Для маршала был важен элемент надругательства над телом, управления чужой жизнью, уничтожения её варварским, бесчеловечным способом.

Когда суд обратился за разъяснениями к обвиняемому, тот, прекрасно понимая убийственную силу уже прозвучавших свидетельств, принялся лавировать и хитрить. Но к этому моменту он был уже связан произнесённой формулой juramentum de calumnia (лат. клятва говорить только правду) и её нарушение дало повод потребовать для него новой пытки. На утреннем заседании 21 октября 1440 года суд постановил предать обвиняемого, как уличённого в лжесвидетельстве, новой пытке. После обеда Жиль де Рэ был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». Как и в первый раз, он быстро попросил прекратить пытку и заявил, что готов «свободно сознаться».

Доставленный в суд, Жиль де Рэ, признал, что «наслаждался пороком», собственноручно отрубая головы детям с помощью кинжала или ножа или избивая их палкой до смерти, а затем сладострастно целуя мёртвые тела, с вожделением глядя на тех, у кого были прекраснейшие головки и наиболее привлекательные конечности. Величайшим удовольствием для него было, сидя на их животах, наблюдать, как они медленно отходят. Барон де Рэ закончил свой рассказ обращением к «отцам и матерям тех, кто был столь прискорбно умерщвлён, молиться за него» и просьбой, чтобы его грехи были публично обнародованы, - верное средство для получения общественного одобрения его казни. Он сам определил число замученных им детей в 800 (примерно по одному в неделю на протяжении последних 15 лет). Надо сказать, что Гриар и Корилло не могли внести ясность в этот вопрос, поскольку недостаточно долго служили у маршала. Суд посчитал доказанной цифру в 150 погибших детей, ибо эта величина не противоречила показаниям наиболее осведомлённых в данном вопросе свидетелей (самого Жиля де Рэ, Гриара, Корилло, Мэффре, камердинера Силье).

Решение епископско-инквизиторского и светского судов

Тесно сотрудничавшие друг с другом, объединённый епископско-инквизиторский суд и светский суд распределили преступления и обвинения между собой. Инквизитор объявил барона виновным в вероотступничестве, ереси и вызывании демонов, епископ обвинил его в содомии, богохульстве и осквернении привилегий церкви. Духовные суды продолжались почти 40 дней и завершились решением передать барона светским властям для наказания. Тем временем гражданский суд под председательством Пьера де Лопиталя, канцлера бретонского парламента, снова предъявил обвинение в убийстве (чего не могли сделать церковные суды) и вскоре осудил его по этому обвинению.

В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него».

25 октября было объявлено о постановлении епископа Малеструа «об исторжении Жиля из лона церкви христовой» за его тяжкие прегрешения как против Церкви и Веры. В этот же день Пьер де Лопиталь, канцлер бретанского парламента, подписал приговор обвиняемому. Маршал Франции приговаривался к сожжению живым на костре. Вместе с ним должны были погибнуть и непосредственные участники его преступных оргий - Анри Гриар и Этьен Корилло. Жилю де Рэ было предложено примирение с Церковью. Это позволяло избежать гибели на костре, поскольку покаявшегося еретика нельзя было сжигать живым. Примирившихся с Церковью душили на костре гарротой, что было все-таки быстрее и гуманнее смерти в огне.

Маршал согласился на примирение с Церковью. В ночь на 26 октября 1440 года шли напряжённые переговоры между родными Жиля де Рэ и его судьями: обсуждался вопрос о судьбе тела маршала. В конце концов стороны сошлись на том, что сожжение тела будет формальным, то есть палач возведет приговорённого на костёр, задушит его там гарротой, разведет огонь, после чего вытащит из огня тело, которое будет передано родственникам для захоронения.

Казнь

Рано утром 26 октября Жиль де Рэ принёс публичное покаяние в совершенных им преступлениях в кафедральном соборе Нанта, при большом стечении народа. Он попросил прощения у Церкви, короля, родителей умерщвлённых им детей, сказал, что страшится небесного суда и попросил всех, кто мог его слышать в ту минуту, молиться о спасении его души.

26 октября 1440 года в Нанте после молитвы и покаяния Жиль де Рэ около 10 часов утра, доставленный к месту казни, маршал Франции был задушен на глазах огромной толпы местных дворян и горожан. Вместе с телом Жиля де Рэ на огромной поленнице дров заживо оказались и его прежние верные телохранители - Гриар и Корилло. После разведения огня тело Жиля де Рэ было сдёрнуто крюками с поленницы дров и согласно договорённости передано родственникам (двоюродному брату и племянникам). Родственники легендарного сподвижника Жанны д’Арк не захотели оскорблять его гробом фамильные склепы. Тело Жиля де Рэ обрело покой в монастыре кармелиток, расположенном на окраине Нанта.

Объективность суда

Жиль де Рэ был казнён приговором светского суда, а епископальный ещё полтора месяца продолжал разбор его дела и допрос различных свидетелей. Никто, правда, казнён уже не был. Больше других рисковал Франческо Прелати, но постановлением герцога Анжуйского итальянский колдун в июне 1441 был освобождён из церковной тюрьмы. Прелати пришлось отречься от всех своих оккультных заблуждений, выучить наизусть «Символ веры», вынести наложенную на него тяжёлую епитимью, но зато он остался жив и был освобождён герцогом Анжуйским после нескольких месяцев пребывания в церковной тюрьме. Постепенно были свёрнуты расследования в отношении и иных лиц, приближённых к Жилю де Рэ.

Судебное разбирательство по делу барона де Рэ выглядит как незаконное. Ни один из 5000 слуг барона не был вызван в суд для дачи показаний, незначительные показания вообще не заслушивались, а его собственные приближённые подвергались пыткам и, дав показания против барона, освобождались. Многое в этой истории вызывает сомнение. Слуг и Перрину Мартен допрашивали под пыткой настолько жестокой, что «колдунья» не пережила её. Остаётся непреложным фактом, что в замках маршала не нашли ни одного трупа. К тому же надо учесть, что в то время во Франции ежегодно исчезали не менее 20 тысяч мальчиков и девочек. Доказаны были лишь занятия алхимией. Любопытно также и то, что, узнав о намерении расследовать его преступления. Жиль согласился на то, чтобы его предали церковному суду. Это также, пожалуй, признак невиновности.

В число судей были назначены злейшие недруги барона. К ним относился и давно враждовавший с Жилем епископ Жан де Малетруа, и сам герцог Жан V, который ещё до окончания расследования отписал имения барона своему сыну. Жиль де Рэ сознался в своих преступлениях, но, вероятно, сделал это, чтобы избежать самого страшного для такого верующего христианина, каким был барон, наказания, как отлучение от церкви (его отлучили от церкви в ходе процесса, а потом сняли отлучение). Некоторые историки недаром сравнивают процесс по делу Жиля де Рэ с судом над тамплиерами: и там и тут вымышленные обвинения, сфабрикованные, чтобы создать предлог для захвата имущества осуждённых. История Жиля де Рэ окружена созданной в ходе процесса легендой, поэтому уже трудно или невозможно разглядеть подлинные черты человека, бывшего некогда сподвижником Жанны д’Арк.

Тем не менее этот человек вошёл в легенду под прозвищем «Синяя Борода», сделался любимым героем французских сказок, стал предметом множества научных исследований и художественных произведений и потому занял достойное место в списке «великих казнённых».