Миф № 5. Реформа орфографии 1917–18 задумана и подготовлена большевиками.
Реформа 1917–18, в результате которой из русского письма были исключены буквы «ять», «фита», «I», отменено написание Ъ в конце слов и частей сложных слов, а также изменены некоторые орфографические правила, неразрывно связана в нашем сознании с Октябрьской революцией. Первая редакция декрета о введении нового правописания была опубликована в газете «Известия» меньше чем через два месяца после прихода большевиков к власти – 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года по новому стилю). Даже раньше декрета о переходе России на григорианский календарь! И сама дореформенная орфография обычно именуется дореволюционной и ассоциируется со старой Россией.
Подобные ассоциации сложились еще в советскую эпоху. Орфографическая реформа 1917–1918, во многом благодаря которой (этот факт нельзя отрицать) в огромной стране была в кратчайшие сроки ликвидирована безграмотность, преподносилась как завоевание революции, как заслуга исключительно советской власти. В известных, любимых несколькими поколениями читателей научно-популярных книгах о русском языке рассказы о старой орфографии сопровождались соответствующими идеологическими комментариями. Вот как описывает «борьбу с твердым знаком» Л. В. Успенский в своей знаменитой книге «Слово о словах»:
Неудивительно поэтому, что, когда в последние годы XX века в оценке многих событий, связанных с октябрем 1917 года, знак «плюс» поменялся на «минус» (и наоборот), это коснулось и орфографической реформы 1917–18: после крушения советского строя ей давали противоположеные оценки, среди них и достаточно резкие: «злодеяние большевиков», «насильственное упрощение русской орфографии». Профессор В. В. Лопатин вспоминает, что на одной из конференций, прошедшей в середине 1990-х годов и посвященной проблемам русского правописания, поднимался даже вопрос о возвращении к старой орфографии, при этом «нынешнюю орфографию называли чаще всего “большевицкой”, а принявшие участие в конференции церковнослужители – “сатанинской”». Изъятые же в ходе реформы буквы «ер» и «ять» (особенно первая) в начале 1990-х снова стали одним из символов как «старой», дореволюционной России, так и противостояния советской власти. Один из наиболее ярких тому примеров – Ъ в названии газеты «Коммерсант», выполняющий обе эти функции: «Когда в 1990 г. начал выходить “Коммерсантъ”, были еще живы советская власть, компартия, КГБ, и Горбачев еще звался генеральным секретарем, а не президентом. Гордый “ер” “Коммерсанта” смотрелся в то время как откровенный вызов этому строю жизни, стремление восстановить распавшуюся за семьдесят с лишним лет “связь времен”. “Воскрешение” “ера” означало, кроме того, еще и претензию на “наследство”: мы не на пустом месте строим, мы законные продолжатели...» (А. Агеев. Восставший «Ъ» // Знамя. 1995. № 4).
Итак, оценки поменялись, а суждение о реформе как о задуманной и подготовленной большевиками осталось. И сегодня это один из самых распространенных мифов, связанных с историей русского языка. Но как всё было на самом деле?
Обратим еще раз внимание на дату публикации первой редакции декрета – 23 декабря 1917 года (по старому стилю). Неужели за два месяца, прошедших после захвата власти, большевики успели подготовить план реформирования русского письма? Да и вообще – до составления ли новых орфографических правил им было в охваченной беспорядками стране?
Конечно же, нет. Никаких правил правописания революционные солдаты и матросы не составляли. Подготовлена реформа была задолго до октября 1917 года; подготовлена не революционерами, а лингвистами. Конечно, не все они были чужды политике, но вот показательный факт: среди разработчиков новой орфографии были люди с крайне правыми (можно сказать, контрреволюционными) взглядами, например академик А. И. Соболевский, известный своим активным участием в деятельности разного рода националистических и монархических организаций. Подготовка к проведению реформы началась в конце XIX века: после выхода в свет трудов Якова Карловича Грота, впервые собравшего вместе все орфографические правила, стала ясна необходимость упорядочения и упрощения русского правописания.
Необходимо отметить, что мысли о неоправданной сложности русского письма приходили в голову некоторым ученым еще в XVIII веке. Так, Академия наук впервые попыталась исключить букву «ижица» из русского алфавита еще в 1735 году, а в 1781 году по инициативе директора Академии наук Сергея Герасимовича Домашнева один раздел «Академических известий» был напечатан без буквы Ъ в конце слов (иными словами, отдельные примеры «большевицкой» орфографии можно было встретить за сто с лишним лет до революции!).
В первые годы XX века свои проекты реформы русского письма предложили Московское и Казанское педагогические общества. А в 1904 году при Отделении русского языка и словесности Академии наук была создана Орфографическая комиссия, перед которой и была поставлена задача упрощения русского письма (прежде всего – в интересах школы). Возглавил комиссию выдающийся русский языковед Филипп Федорович Фортунатов, а в ее состав входили крупнейшие ученые того времени – А. А. Шахматов (возглавивший комиссию в 1914 году, после смерти Ф. Ф. Фортунатова), И. А. Бодуэн де Куртенэ, П. Н. Сакулин и другие.
Комиссия рассматривала несколько предложений, в том числе и достаточно радикальных. Вначале предлагалось отказаться от буквы Ъ вообще, а в качестве разделительного знака использовать Ь, при этом отменить написание мягкого знака на конце слов после шипящих и писать мыш, ноч, любиш . Буквы «ять» и «фита» сразу решено было изъять из русского алфавита. Проект нового правописания был представлен учеными в 1912 году, но утвержден не был, хотя продолжал широко обсуждаться.
Результаты дальнейшей работы языковедов оценивало уже Временное правительство. 11 мая (24 мая по новому стилю) 1917 года состоялось совещание с участием членов Орфографической комиссии Академии наук, языковедов, учителей школ, на котором было решено смягчить некоторые положения проекта 1912 года (так, члены комиссии согласились с предложением А. А. Шахматова сохранить мягкий знак на конце слов после шипящих). Результатом обсуждения стало «Постановление совещания по вопросу об упрощении русского правописания», которое было утверждено Академией наук. Уже через 6 дней, 17 мая (30 мая по новому стилю) Министерство просвещения издало циркуляр, в котором предлагалось ввести в школах реформированное правописание с нового учебного года.
Таким образом, реформа русского письма должна была состояться и без залпа «Авроры». Правда, предполагалось, что переход на новую орфографию будет постепенным. «Большевики же, – пишет В. В. Лопатин, – как только захватили власть, очень умело и оперативно воспользовались готовым проектом, применив при этом свои революционные методы».
Одним из этих революционных методов стало изъятие из типографий всех литер с буквой Ъ. Несмотря на то что новая орфография отменила не Ъ вообще (от этого предложения, рассматривавшегося в 1904 году, Орфографическая комиссия впоследствии отказалась), а только его написание на конце слов (употребление Ъ как разделительного знака сохранялось), литеры повсеместно отбирались. «Так хирург до последней клетки вырезает злокачественную опухоль» -– такими словами описывает эти события Л. В. Успенский. Для обозначения разделительного знака наборщикам приходилось использовать апостроф, так возникли написания типа под’ем, с’езд.
Новая орфография была введена двумя декретами: после первого декрета, подписанного наркомом просвещения А. В. Луначарским и опубликованного 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года), последовал второй декрет от 10 октября 1918 года за подписью заместителя наркома М. Н. Покровского и управляющего делами Совета Народных Комиссаров В. Д. Бонч-Бруевича. Уже в октябре 1918 года на новую орфографию перешли официальные органы большевиков – газеты «Известия» и «Правда». В это время в стране уже полыхала Гражданская война, и старая орфография, отмененная декретами большевиков, стала одним из символов сопротивления новой власти; такую же роль она играла и для русской эмиграции. За политическими спорами и идеологическими установками, в огне Гражданской войны, за десятилетия яростной вражды двух систем, о чисто языковом смысле реформы – стремлении лингвистов всего-навсего избавить русское письмо от лишних букв, обозначавших давно исчезнувшие или совпавшие с другими звуки, – почти совсем забыли...
Но сегодня, в начале XXI века, у нас есть возможность объективной оценки событий прошлого. Поэтому запомним азбучную истину № 5: современная орфография – не следствие «большевицкого произвола», «насильственного упрощения языка», а результат многолетней работы лучших русских языковедов, направленной на совершенствование правил правописания. По словам В. В. Лопатина, «новая орфография, какова бы ни была история ее принятия, по прошествии многих лет, снявших политическую остроту во-проса, стала привычной для носителей русского языка и вполне успешно обслуживает культур-ные потребности современного общества».
Литература:
Лопатин В. В. Многогранное русское слово: Избранные статьи по русскому языку. М., 2007.
Русский язык: Энциклопедия / под ред. Ю. Н. Караулова. М., 2003.
Успенский Л. В. Слово о словах. Ты и твое имя. Л., 1962.
Шапошников В. Н. Русская речь 1990-х: Современная Россия в языковом отображении. – 3 изд. М., 2010.
Энциклопедия для детей. Том 10. Языкознание. Русский язык. – 3-е изд., перераб. и доп. М., 2004.
В. М. Пахомов,
кандидат филологических наук,
главный редактор портала «Грамота.ру»
Орфографическая реформа 1917--1918 годов состояла в изменении ряда правил русского правописания, что наиболее заметным образом проявилось в виде исключения нескольких букв из состава русского алфавита.
Реформа обсуждалась и готовилась задолго до её практического проведения. Впервые она оформилась в виде «Предварительного сообщения» Орфографической подкомиссии при Императорской Академии наук под председательством А. А. Шахматова (1904). В 1911 году особое совещание при Академии наук в общем виде одобрило работы предварительной комиссии и вынесло по этому поводу свою резолюцию: детально разработать основные части реформы; соответствующее постановление было опубликовано в 1912 году. С этого времени появляются единичные издания, напечатанные по новой орфографии. Официально реформа была объявлена 11 (24) мая 1917 года в виде «Постановлений совещания по вопросу об упрощении русского правописания», а 17 (30) мая на основании указанных материалов Министерство народного просвещения Временного правительства предписало попечителям округов немедленно провести реформу русского правописания; ещё один циркуляр вышел 22 июня (5 июля).
Декретом за подписью советского Народного комиссара по просвещению А. В. Луначарского, опубликованным (без даты) 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года), «всем правительственным и государственным изданиям» (среди прочих) предписывалось с 1 января (ст. ст.) 1918 года «печататься согласно новому правописанию». С нового года (по ст. ст.) первый номер официального органа печати СНК газеты «Газета Временнаго Рабочаго и Крестьянскаго Правительства» вышел (равно как и последующие) в реформированной орфографии, в точном соответствии с изменениями, предусмотренными в Декрете (в частности, с использованием буквы «ъ» только в разделительной функции). Однако прочая периодическая печать на территории, контролировавшийся большевиками, продолжала выходить, в основном, в дореформенном исполнении; в частности, официальный орган ВЦИК «Известия» ограничился лишь неиспользованием «ъ», в том числе и в разделительной функции (заменяя букву апострофом); так же печатался партийный орган газета «Правда». «Декрет о введении новой орфографии» (с 15 октября того же года) за подписью Покровского и Бонч-Бруевича от 10 октября 1918 года, опубликованный в «Известиях» 13 октября, возымел фактическое действие, хотя и с опозданием: «Известия» перешли на новое правописание с 19 октября того же года, в заглавии газеты -- после 25 октября; «Правда» также перешла на новую орфографию с 19 октября (№ 226 -- не все материалы). Содержание реформы
В соответствии с реформой:
· из алфавита исключались буквы? (ять), ? (фита), І («и десятеричное»); вместо них должны употребляться, соответственно, Е, Ф, И;
· исключался твёрдый знак (Ъ) на конце слов и частей сложных слов, но сохранялся в качестве разделительного знака (подъём, адъютант);
· изменялось правило написания приставок на з/с: теперь все они (кроме собственно с-) кончались на с перед любой глухой согласной и на з перед звонкими согласными и перед гласными (разбить, разораться, расступиться > разбить, разораться, но расступиться);
· в родительном и винительном падежах прилагательных и причастий окончание -аго после шипящих заменялось на -его (лучшаго > лучшего), во всех остальных случаях -аго заменялось на -ого, а -яго на -его (например, новаго > нового, ранняго > раннего), в именительном и винительном падежах множественного числа женского и среднего родов -ыя, -ія -- на -ые, -ие (новыя (книги, изданія) > новые);
· словоформы женского рода множественного числа он?, одн?, одн?хъ, одн?мъ, одн?ми заменялись на они, одни, одних, одним, одними;
· словоформа родительного падежа единственного числа ея (нея) -- на её (неё).
В последних пунктах реформа, вообще говоря, затрагивала не только орфографию, но и орфоэпию и грамматику, так как написания он?, одн?, ея (воспроизводившие церковнославянскую орфографию) в некоторой степени успели войти в русское произношение, особенно в поэзию (там, где участвовали в рифме: он?/жен? у Пушкина, моя/нея у Тютчева и т. п.).
В документах орфографической реформы 1917--1918 гг. ничего не говорилось о судьбе редкой и выходившей из практического употребления ещё до 1917 года буквы? (ижицы); на практике после реформы она окончательно исчезла из алфавита.
Практическая реализация. Согласно декрету от 10 октября 1918 года «О введении новой орфографии», «все правительственные издания, периодические (газеты и журналы) и непериодические (научные труды, сборники и т. п.), все документы и бумаги должны с 15 октября 1918 г. печататься согласно при сем прилагаемому новому правописанию». «Принудительное переучивание тех, кто уже усвоил правила прежнего правописания» в обоих декретах (от 23.12.1917 и от 10.10.1918) не допускалось.
Государственная власть достаточно скоро установила монополию на печатную продукцию и весьма строго следила за исполнением декрета. Частой практикой было изъятие из типографских касс не только букв I, фиты и ятя, но и Ъ. Из-за этого получило широкое распространение написание апострофа как разделительного знака на месте Ъ (под"ём, ад"ютант), которое стало восприниматься как часть реформы, хотя на самом деле с точки зрения декрета Совнаркома такие написания являлись ошибочными. Тем не менее, некоторые научные издания, связанные с публикацией старых произведений и документов, а также издания, набор которых начался ещё до революции, выходили по старой орфографии (кроме титульного листа и, часто, предисловий) вплоть до 1929 года.
Примечательно, что на российских, а позже советских железных дорогах эксплуатировались паровозы с обозначениями серий І, ? и?. Несмотря на реформу орфографии, наименования серий оставались неизменными вплоть до списания этих паровозов (1950-е).
Положительные стороны реформы. Реформа сократила количество орфографических правил, не имевших опоры в произношении, например, необходимость заучивания длинного списка слов, пишущихся через «ять» (причём относительно состава этого списка среди лингвистов велись споры, а различные орфографические руководства местами противоречили друг другу).
Реформа привела к некоторой экономии при письме и типографском наборе, исключив Ъ на конце слов (по оценкам Л. В. Успенского, текст в новой орфографии становится примерно на 1/30 короче).
Реформа устранила из русского алфавита пары полностью омофоничных графем (? и Е; ? и Ф; І, ? и И), приблизив алфавит к реальной фонологической системе русского языка.
Критика реформы До осуществления. Пока реформа обсуждалась, относительно неё высказывались различные возражения, например такие:
· никто не имеет права насильственно производить изменения в системе установившейся орфографии… допустимы только такие изменения, которые происходят незаметно, под влиянием живого примера образцовых писателей;
· в реформе нет никакой настоятельной надобности: усвоение правописания затрудняется не столько самим правописанием, сколько плохими методами обучения…;
· реформа совершенно неосуществима…:
· нужно, чтобы одновременно с проведением реформы орфографии в школе были перепечатаны по новому все школьные учебники…
· а десятки и даже сотни тысяч домашних библиотек… составленных нередко на последние гроши в наследство детям? Ведь Пушкин и Гончаров оказались бы этим детям тем же, что нынешним читателям допетровские печати;
· необходимо, чтобы весь преподавательский персонал, сразу, с полной готовностью и с полной убеждённостью в правоте дела принял единогласно новое правописание и держался его…;
· нужно… чтобы бонны, гувернантки, матери, отцы и все лица, дающие детям первоначальное обучение, занялись изучением нового правописания и с готовностью и убежденностью обучали ему…;
· нужно наконец, чтобы все образованное общество встретило реформу орфографии с полным сочувствием. Иначе рознь между обществом и школой окончательно дискредитирует авторитет последней, и школьная орфография покажется самим учащимся коверканием письма…
Всё это заставляет предполагать, что намеченное упрощение правописания целиком, с исключением из алфавита четырёх букв, в ближайшем будущем в жизнь не войдет.
После осуществления. Несмотря на то, что реформа была разработана задолго до революции без каких-либо политических целей профессиональными лингвистами (более того, среди её разработчиков был член крайне правого Союза русского народа академик Алексей Иванович Соболевский, предложивший, в частности, исключить ять и окончания -ыя/-ія), первые шаги к её практической реализации произошли после революции, а реально принята и внедрена она была большевиками. Это определило резко критическое отношение к ней со стороны политических противников большевизма (данное отношение афористично выразил И. А. Бунин: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию»). Она не использовалась в большинстве изданий, печатавшихся на контролируемых белыми территориях, а затем и в эмиграции. Издания русского зарубежья в массе своей перешли на новую орфографию только в 1940-е -- 1950-е годы, в связи со второй волной эмиграции из СССР; хотя некоторые издаются по-старому до сих пор. Протоколы заседания Синода РПЦЗ также ведутся с использованием дореформенной орфографии.
Реформа встретила также лингвистическую критику: её обвиняли в недостаточном устранении непоследовательности старой орфографии (Н. С. Трубецкой):
По-моему, покойный Шахматов большой грех на душу взял, что освятил своим авторитетом новую орфографию. Особенно с апострофами («под"ем» при «дьячек») трудно согласиться, да и вообще не многим выходит лучше, чем до реформы: основная проблема состояла в том, что в кириллице нет буквы для обозначения «о после смягченной согласной», а эта проблема и в новой орфографии осталась неразрешенной. (Письмо к Р. О. Якобсону от 1 февраля 1921)
Как видно, Трубецкой был не совсем точен, считая, что широко применявшийся на практике апостроф требовался реформой (в действительности официально сохранившей в этой функции твёрдый знак).
Известна критика орфографической реформы Ивана Александровича Ильина, содержащая элементы как лингвистические (в частности, Ильин упрекал новую орфографию в увеличении количества омографов и омонимов после исчезновения различий вроде есть/?сть, миръ/міръ), так и общественно-политические :
Зачем все эти искажения? Для чего это умопомрачающее снижение? Кому нужна эта смута в мысли и в языковом творчестве?
Ответ может быть только один: всё это нужно врагам национальной России. Им; именно им, и только им.
Помню, как я в 1921 году в упор поставил Мануйлову вопрос, зачем он ввел это уродство; помню, как он, не думая защищать содеянное, беспомощно сослался на настойчивое требование Герасимова. Помню, как я в 1919 году поставил тот же вопрос Герасимову и как он, сославшись на Академию Наук, разразился такою грубою вспышкою гнева, что я повернулся и ушел из комнаты, не желая спускать моему гостю такие выходки. Лишь позднее узнал я, членом какой международной организации был Герасимов.
Поэт-символист Вячеслав Иванович Иванов критиковал реформу с эстетических позиций: Язык наш запечатлевается в благолепных письменах: измышляют новое, на вид упрощённое, на деле же более затруднительное, -- ибо менее отчётливое, как стёртая монета, -- правописание, которым нарушается преемственно сложившаяся соразмерность и законченность его начертательных форм, отражающая верным зеркалом его морфологическое строение. Но чувство формы нам претит: разнообразие форм противно началу все изглаживающего равенства. А преемственностью может ли дорожить умонастроение, почитающее единственным мерилом действенной мощи -- ненависть, первым условием творчества -- разрыв?
орфография письмо реформа критика
10 октября 1918 года был принят декрет Совета народных комиссаров и постановление президиума Высшего совета народного хозяйства «Об изъятии из обращения общих букв русского языка». В соответствии с этим декретом из алфавита исключались буквы i («и десятеричное»), ять и фита), вместо них должны были употребляться, соответственно И, Е, Ф (і=и, ѣ=е, ѳ=ф), также исключалось употребление твёрдого знака (Ъ) на конце слов и частей сложных слов, но он сохранялся в качестве разделительного знака (например в словах: подъезд, подъём, адъютант). Также изменялся ряд правил правописания на русском языке, касающихся правил написания приставок на з/с, а также некоторых окончаний. Интересно, что в документах, касающихся реформы, ничего не говорилось о судьбе уже и так выходящей из практического употребления ещё до реформы буквы ижицы, но на практике после реформы она также окончательно исчезла из русского алфавита.
Таким образом, день 10 октября 1918 года можно считать датой начала проведения одной из самых значительных реформ русской орфографии.
Следует отметить, что эта Реформа обсуждалась и готовилась задолго до её практического проведения в 1917 - 1918 годах. Первый шаг этой реформы был сделан в 1904 году и был оформлен в виде «Предварительного сообщения» Орфографической подкомиссии при Императорской Академии наук под председательством А. А. Шахматова.
В 1911 году особое совещание при Академии наук в общем виде одобрило работы предварительной комиссии и вынесло по этому поводу свою резолюцию, которая требовала детально разработать основные части реформы. Соответствующее постановление было опубликовано в 1912 году. Начиная с этого времени в России печатались некоторые единичные издания, оформленные в соответствии с новой орфографией.
Официально реформа русской орфографии была объявлена 24 мая 1917 года (11 мая по старому стилю) в виде «Постановлений совещания по вопросу об упрощении русского правописания». На основании этих постановлений 30 мая 1917 года (17 мая по старому стилю) Министерство народного просвещения Временного правительства предписало попечителям учебных округов немедленно провести реформу русского правописания. Еще один циркуляр министерства, касающийся этой реформы, вышел 5 июля 1917 года (22 июня по старому стилю).
Однако тогда эта реформа проводилась только в школе, что было подтверждено декретом Народного комиссариата просвещения Советского правительства от 5 января 1918 года (23 декабря 1917 года по старому стилю).
Обязательной для прессы и делопроизводства новая орфография стала только после декрета Совета народных комиссаров от 10 октября 1918 года, который был опубликован в газете «Известия» 13 октября 1918 года, и постановления президиума Высшего совета народного хозяйства «Об изъятии из обращения общих букв русского языка», опубликованного 14 октября 1918 года.
В результате проведенной реформы в русском языке сократилось количество орфографических правил, не отражавшихся в реальном произношении, например, различие родов во множественном числе, отпала необходимость заучивания длинного списка слов, пишущихся через «ять» (при том, что относительно состава этого списка среди лингвистов не существовало единого мнения), а также были устранены некоторые существовавшие противоречия между различными орфографическими руководствами. Реформа устранила из русского алфавита пары полностью омофоничных графем (I и И, Ять и Е, Фита и Ф), приблизив алфавит к реальной фонологической системе русского языка. И еще реформа привела к некоторой экономии при письме и типографском наборе за счет исключения Ъ на конце слов (по оценкам Л. В. Успенского, текст в новой орфографии становился примерно на 1/30 короче).
Несмотря на то, что реформа разрабатывалась профессиональными лингвистами еще задолго до революции 1917 года без каких-либо политических целей (к примеру, среди её разработчиков был член крайне правого Союза русского народа академик Алексей Иванович Соболевский, предложивший, в частности, исключить ять и окончания -ыя/-ія), реальные шаги по её практической реализации стали совершаться только после февральской революции 1917 года. Более того, реально в делопроизводстве и в массовой печати результаты этой реформы стали проявляться уже при советской власти, поэтому широкими массами эта реформа воспринималась как реформа, проводимая большевиками, и это определило резко отрицательное отношение к ней со стороны политических противников большевиков. Например, великий русский писатель И. А. Бунин так выразил свое отношение к этой реформе орфографии: «По приказу самого Архангела Михаила никогда не приму большевистского правописания. Уж хотя бы по одному тому, что никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию». Именно поэтому в Гражданскую войну на территориях, контролируемых белыми войсками, а затем и в эмиграции, новая орфография не использовалась в большинстве изданий. Русское зарубежье перешло на новую орфографию только в 1940-е — 1950-е годы, хотя далеко не все, а некоторые печатают издаваемые книги и газеты по-старому до сих пор.
НПБ им. К. Д. Ушинского (СС), 2013 г.
Данный текст публикуется на условиях лицензии Creative Commons (CC-BY-SA) — CC Attribution-ShareAlike .
В фонде библиотеки имеются следующие издания:
Чтобы просмотреть карточку, кликните по маленькому изображению внизу|
|
В 1904 г. была создана Орфографическая комиссия при Академии наук. Председателем её стал Филипп Фёдорович Фортунатов. Решался вопрос о том, как упростить графику. Например, Ф.Ф. Фортунатов предлагал отказаться от буквы ъ и использовать ь в том числе и как разделительный знак. За каждую букву – «кандидата» на исключение – голосовали. Все единогласно проголосовали за то, что одной из букв и или i надо пожертвовать. Договориться, какой именно, так и не удалось. Было решено избавиться от «ять» и от «фиты». Предлагалось отказаться от написания ь после шипящих (писать ноч, мыш). В 1914 г. Ф.Ф. Фортунатов умер, и комиссию возглавил Алексей Александрович Шахматов. Когда предложения учёных были готовы, президент Академии наук великий князь Константин Константинович побоялся «орфографической смуты».
Народный комиссариат просвещения - орган новой советской власти - издал декрет о введении нового правописания. Этот документ поначалу имел ограниченное действие и был обязателен лишь для школы.
Декретом за подписью советского Народного комиссара по просвещению А.В. Луначарского, опубликованном 23 декабря 1917 года (5 января 1918 года), «всем правительственным и государственным изданиям» (среди прочих) предписывалось с 1 января (ст. ст.) 1918 года «печататься согласно новому правописанию».
ДЕКРЕТЪ
О введеніи новаго правописанія. (Изъ Собранія Узаконеній и Распоряженій Рабочаго и Крестьянскаго Правительства отъ 30 декабря 1917 г. № 12. ст. 176).
Въ цѣляхъ облегченія широкимъ народнымъ массамъ усвоенія русской
грамоты, поднятія общаго образованія и освобожденія школы отъ ненужной и непроизводительной траты времени и труда при изученіи правилъ правописанія, предлагается всѣмъ безъ изъятія государственнымъ и правительственнымъ учрежденіямъ и школамъ въ кратчайшій срокъ осуществить переходъ къ новому правописанію.
Порядокъ проведенія реформы въ жизнь:
Всѣ правительственныя и государственныя изданія, періодическія (газеты, журналы) и неперіодическія (книги, труды, сборники и т. д.), должны печататься согласно новому правописанію съ 1 января 1918 года.
Во всѣхъ школахъ республики переходъ къ новому правописанію долженъ быть произведенъ согласно слѣдующимъ основаніямъ:
1) Реформа правописанія проводится постепенно, начиная съ младшаго отдѣленія начальной школы.
2) При проведеніи реформы не можетъ быть допущено принудительнаго переучиванія тѣхъ, кто уже усвоилъ правила прежняго правописанія.
3) Для всѣхъ учащихся и вновь поступающихъ остаются въ силѣ лишь тѣ требованія правописанія, которые являются общими и для прежняго и для новаго правописанія, и ошибками являются лишь нарушенія этихъ правилъ. Государственной комиссіи поручается принять мѣры для проведенія въ жизнь новаго правописанія.
Измѣненія правописанія и новыя правила.
1) Исключить букву «ѣ» съ послѣдовательною замѣною ея черезъ «е» (колесо, вера, семя, в избе, кроме).
2) Исключить букву «ѳ» съ замѣною ея черезъ «ф» (Фома, Афанасий, фимиам, кафедра).
3) Исключить букву «ъ» въ концѣ словъ и частей сложныхъ словъ (хлеб, посол, меч, контр-адмирал), но сохранить ее въ серединѣ словъ въ значеніи отдѣлительнаго знака (съемка, разъяснить, адъютант).
4) Исключить букву «і» съ замѣною ея черезъ «и» (учение, Россия, пиявка, Иоанн, высокий).
5) Признать желательнымъ, но необязательнымъ употребленіе буквы «ё» (пёс, вёл, всё).
6) Писать приставки (из, воз, раз, роз, низ, без, чрез, через) передъ гласными и звонкими согласными съ «з», но замѣнять «з», буквой «с» передъ глухими согласными, въ томъ числѣ и передъ «с» (извините, воззвание, низвергнуть, безвольный, чрезвычайно, исправить, воспитать, всхожие семена, расстаться, роспись, ниспосланный, бесполезно, чересполосица, чересседельник).
7) Писать въ род. пад. прилагательныхъ, причастій и мѣстоименій - ого, его, вмѣсто - аго, яго (доброго, пятого, которого, синего, свежего).
8) Писать въ имен. и вин. пад. мн. женск. и ср. рода прилагательныхъ, причастій и мѣстоименій - ые, ие, вмѣсто - ыя, ия (добрые, старые, синие, какие).
9) Писать они вмѣсто онѣ, въ имен. пад. мн. ч. женскаго рода.
10) Писать въ женскомъ родѣ одни, одних, одним, одними, вмѣсто однѣ, однѣхъ, однѣмъ, однѣми.
11) Писать въ род. пад. ед. ч. мѣстоименія личнаго женскаго рода ее (или её), вмѣсто ея.
12) При переносѣ словъ ограничиться слѣдующими правилами: согласная (одна или послѣдняя въ группѣ согласныхъ) непосредственно передъ гласной не должна быть отдѣляема отъ этой гласной. Равнымъ образомъ, группа согласныхъ въ началѣ слова не отдѣляется отъ гласной. Буква й передъ согласной не должна быть отдѣляема отъ предшествующей гласной. Также конечная согласная, конечное й и группа согласныхъ на концѣ словъ не могутъ быть отдѣляемы отъ предшествующей гласной. При переносѣ словъ, имѣющихъ приставки нельзя переносить въ слѣдующую строку согласную въ концѣ приставки, если эта согласная передъ согласной; напр. надлежитъ переносить под-ходить, а не по-дходить, раз-вязать, а не ра-звязать.
13) Допустить слитное и раздѣльное написаніе въ нарѣчіяхъ, составленныхъ изъ сложенія существительныхъ, прилагательныхъ и числительныхъ съ предлогами (встороне и в стороне, втечение и в течение, сверху и с верху, вдвое и в двое).
Народный Комиссаръ по Просвѣщенію А. В. Луначарскій.
Секретарь Д. Лещенко.
Из типографий стали изымать наборные литеры. В результате наборщики вообще оказались без буквы ъ (революционные матросы не вникали в такие тонкости, что декрет отменил не букву Ъ вообще, а лишь её употребление в конце слов), так что в течение нескольких лет в качестве разделительного знака приходилось использовать апостроф (") (под’ём).
Некоторые православные верующие наотрез отказываются следовать орфографическим правилам правописания приставок без- и бес- и во всех случаях пишут только без-.
Примечательно, что практически везде реформу правописания называют советской, но надо помнить, когда начались приготовления к её появлению.
5 января 1918 года был опубликован декрет наркома просвещения Луначарского, который обязывал все печатные издания Советской России «печататься согласно новому правописанию». Так был дан старт самой грандиозной реформе русского языка.
Писатель Иван Бунин говорил: «...никогда человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию».
«Орфография должна быть экономной»
Итак, 7 ноября большевики штурмом взяли Зимний дворец, а меньше через два месяца решили, что для нормальной жизни трудовому народу не хватает «правильного» русского языка.
Напомним, что ключевым решением стало удаление из алфавита букв Ѣ (ять), Ѳ (фита), І («и десятеричное»), а также исключение твёрдого знака на конце слов и частей сложных слов. Чем же не угодили эти буквы большевикам, да так не угодили, что, едва укрепившись во власти, они поспешили избавиться от них. Вероятно, у такое решения много причин, но главная – экономическая. Большевики получили страну с 80-процентным уровнем безграмотности, который после легко прогнозируемого отъезда за границу большой части «грамотного» населения, а также усмирением недовольных, грозил перерасти в 90-93%.
Еще до взятия Зимнего дворца большевики знали, что залог их власти в правильной пропаганде, а главное оружие – печатное слово. Иными словами им предстояло в рекордно сжатые сроки ликвидировать тотальную безграмотность, чтобы народ был способен элементарно воспринять эту самую пропаганду. А это миллиардные инвестиции. Сокращение букв в алфавите делала стандартный русскоязычный текст короче, что экономило тысячи тонн бумаги, краски, металла, затраченного на типографские клише.
Однако реформа русской орфографии преследовала не только меркантильные цели. В противном бы случае она ограничилась ликвидацией нескольких «ненужных» букв. Дело в том, что среди лидеров большевиков было не так много людей с безупречной грамотностью. Так, некие послабления реформы, когда, например, допускалось слитное и раздельное написание в наречиях, составленных из сложения существительных, прилагательных и числительных с предлогами (встороне и в стороне, втечение и в течение, сверху и с верху, вдвое и в двое), были, по легенде, связаны с частными просьбами некоторых «вождей революции».
«Новое хорошо заставляет забывать старое»
Изменяя язык, большевики смотрели далеко вперед. С введением новой реформы они фактически отрезали будущие поколения от «царского книжного наследия» без уничтожения оного. У человека, обучавшегося по новым правилам русского языка, контакт с книгами, напечатанными при прошлом режиме, был бы весьма затруднительным. Попробуйте почитать на болгарском или сербо-хорватском языках.
Русский язык был призван эволюционировать из языка Пушкина и Гоголя, которых большевики не планировали «переводить» по "новым правилам", стать языком Ленина, Троцкого и прочих товарищей. Чем это могло закончиться для русской культуры, даже страшно представить.
«Старая новая реформа»
Однако не надо думать, что большевистские лингвисты стразу засели за проект реформы после октябрьской революции. Отнюдь. «Советы», как классические двоечники, просто воспользовались проектом реформы, подготовленным еще «царской» академией наук в 1912 году. Тогда из-за радикальности «революция в орфографии» была свернута, а спустя несколько лет нашла себе новых, не пугающихся экспериментов сторонников. Правда, «царские» реформаторы просто хотели сделать язык удобнее, новые же видели в нем весьма эффективное оружие, заменяющее булыжник пролетариата.
«Я есть, чтобы есть» и «Я за мир во всем мире»
После ликвидации ряда букв в стихии русского языка возникла некоторая путаница: некоторые омофоны (одинаковые по звучанию слову, но разные по написанию) превратились в омонимы (одинаковые и по звучанию и написанию).
Многие представители русской интеллигенции, например, философ Иван Ильин, видели в этом злой умысел большевиков: дескать, одинаковое написание «есть» (потреблять что-то в пищу) и есть (существовать) будет создавать с самого детства у людей установку на грубую материальность. Интересно, что чуть позднее ряд психолингвистов также подтверждали, что чтение какого-нибудь философского трактата на реформированном русском языке с большим количеством слов «есть» может вызывать непроизвольное слюноотделение у голодного читателя. Так, в коротком труде «О русской идее» того же Ильина слово «есть» (в смысле «являться») употребляется 26 раз среди 3500 других слов, что довольно много. Цитата из трактата "Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить все, что угодно, не считаясь с законами ее духовного организма” должна, по мысли лингвистов, вызвать у неподготовленного читателя приступ голода и существенно воспрепятствовать пониманию авторской мысли.
Интересно, что опус Льва Троцкого, одного из вождей большевиков, «Задачи коммунистического воспитания», исходя из этой логики, выглядит и вовсе как законспирированная «Книга о вкусной и здоровой пище». По объему он примерно совпадает с текстом Ильина, но значительно уступает по употреблению слова «есть». Однако Троцкий компенсирует это агрессивным употреблением сочетания «есть продукт», которое использует трижды. Например, фраза «…мы знаем, что человек есть продукт общественных условий и выскочить из них он не может» выглядит настоящим приговором как для философа Ильина, так и для читателей.
Однако фактор "есть-есть" вряд ли был злым умыслом большевиков. Скорее всего, это стало побочным эффектом реформы. Кстати, большевики могли парировать своим критикам: с удалением границ между смыслами «кушать» и «являться», исчез барьер и между словами «миръ» (дружба, отсутствие войны) и міръ (планета, Вселенная), что можно было трактовать «природным миролюбием» коммунистов.
Тайна «Ижицы»
В декрете Луначарского об изменениях в русском языке нет упоминания о букве Ѵ («ижица»), которая была последней буквой в дореволюционном алфавите. К моменту реформы она встречалась крайне редко, и ее можно было найти в основном только в церковных текстах. В гражданском же языке «ижица» фактически употреблялась только в слове «миро». В молчаливом отказе большевиков от «ижици» многие увидели знамение: Советская власть как бы отказывалась от одного из семи таинств – миропомазания, через которое православному подаются дары Святого Духа, призванные укрепить его в духовной жизни.
Любопытно, что незадокументированное удаление «ижицы», последней буквы в алфавите и официальная ликвидации предпоследней - «фиты» сделали заключительной алфавитной буквой – «я». Интеллигенция увидела в этом еще одну злонамеренность новых властей, которые намеренно пожертвовали двумя буквами, чтобы поставить в конец литеру, выражающую человеческую личность, индивидуальность.
Тень латиницы, или слишком много букв
Мало кто знает, что реформа Луначарского носила временный характер. В 1918 году большевики бредили мировой революцией, а кириллическое письмо в этой ситуации было не самой эффективной платформой для пропаганды. Во-первых, большинство пролетариев в мире, которых следовало объединить, воспринимали только латинское письмо, а, во-вторых, в латинице всего 26 букв. Чудесная экономия в бумаге и типографском наборе!
В первые годы Советской власти было много идей по дальнейшему развитию реформы языка. Одни предлагали оставить кириллицу только для крестьян, а городское население перевести на латинское письмо. Другие говорили, что вообще трудящемуся человеку не обязательно знать грамоту: дескать, в эпоху кинематографа чтение вообще становится пережитком прошлого. Третьи горячие головы утверждали, что нужно изобрести новое письмо, иероглифическое, где роли литер бы выполняли пиктограммы, основанные на коммунистической и рабоче-крестянской символикой. Однако после того, как одна за другой захлебнулись революции в Европе, власти потеряли интерес языку, а народ стал довольствоваться тем, что есть. Точнее – что осталось…
