Сотни тысяч пленных советских солдат – таков был итог первых недель Великой Отечественной. Судьба большей части советских военнопленных сложилась трагически – возможно, в том числе потому, как относилось к ним само советское государство. Какие инструкции и гарантии от государства на этот счет имеет современный российский военный?

На этой неделе в России вспоминают скорбную дату. 7 июля 1941 года началась битва под Киевом, завершившаяся поражением. Крупнейшее окружение в мировой истории войн поставило печальный «рекорд» и по количеству советских военнопленных. В плен попало свыше 600 тысяч наших солдат. Большинство из них погибло в нацистских лагерях.

Всего же за время Великой Отечественной, по официальным данным, в плен попало 4 млн 559 тысяч бойцов Красной армии. На родину вернулось чуть более 1,8 миллиона.

Общеизвестно, что фашисты объясняли (в том числе на Нюрнбергском трибунале) свое бесчеловечное обращение с советскими военнопленными тем, что СССР не ратифицировал Женевскую конвенцию 1929 года, которая и устанавливала на тот момент правила нахождения солдат и офицеров в плену. Понятно, что истинная причина разницы в подходах гитлеровцев к нашим и, например, британским военнопленным – в нацистской расовой теории, причислившей народы Советского Союза к «недочеловекам». Ведь Германия-то эту конвенцию подписала, а значит, в отличие от России, приняла на себя соответствующие обязательства. Только на территории Польши захоронено более 883 тысяч советских военнопленных, погибших в нацистских лагерях; причем большинство из них умерли от голода и инфекционных заболеваний.

Число советских солдат, попавших в плен в послевоенных конфликтах, было, конечно, несопоставимо меньшим. Так, например, за десять лет войны в Афганистане в плен попало 417 бойцов, 130 из которых были освобождены еще до вывода войск.

«Пленных наши военные в Афгане никогда не бросали», – утверждает полковник в отставке Александр Лаврентьев, руководитель группы МВК Минобороны по поиску без вести пропавших военнослужащих в Афганистане. «Когда пропадал солдат ли, прапорщик, офицер ли – не важно, останавливались все боевые действия и велись поиски. Выкупали, торговались, боеприпасы за пленных отдавали «духам» – чтобы только вернуть наших», – говорит Лаврентьев.

Но хотя с момента окончания афганской войны прошло почти три десятилетия, выясняется, что не все пленные вернулись на родину. Недавно Союз десантников России сообщил: в Афганистане найден советский военный летчик, который числился пропавшим без вести.

Как зовут найденного пленного «шурави» – точно неизвестно. ТАСС сообщает, что речь идет о летчике Александре Миронове. Его МиГ-21 разбился в 1982 году неподалеку от Кабула. Но эта информация расходится с данными Союза десантников, который утверждает, что летчика сбили в 1987 году. Так что, возможно, это пропавший тогда пилот 263-й отдельной разведывательной эскадрильи ВВС Сергей Пантелюк. Его Су-17 разбился в провинции Кунар – самом глухом месте Афганистана, ныне контролируемом «Талибаном».

Понятно, что боевые товарищи старались найти и вызволить попавшего в плен бойца. Но были ли у самого бойца инструкции на случай пленения и не считалось ли его невозвращение на родину дезертирством?

«Что касается афганских пленников, то претензий к ним сейчас нет и быть не может», – уверен координатор движения «Гражданин и армия» Сергей Кривенко. «Даже если действия кого-то из них будут квалифицированы как дезертирство, срок давности по этому виду преступления – 20 лет, то есть он давно истек», – сказал правозащитник. Но о существовании какой-либо инструкции для попавших в плен наших соотечественников ни Кривенко, ни Лаврентьев не слышали.

Аналогичная ситуация имела место и во время чеченских кампаний, которые, как и война в Афганистане, войной официально не признавались. Офицер запаса спецназа ГРУ, ветеран боевых действий в Чечне рассказал газете «Взгляд» , что в 1990-е годы в российской армии никаких документов, регламентирующих порядок действий на случай попадания военнослужащего в плен, не было. Устных инструкций на этот счет также не давалось.

«Как таковой вообще не рассматривается сам вопрос попадания в плен. Только вопрос наличия секретных документов – если они имеются, то должны быть уничтожены. При этом если это какая-то серьезная операция, документов, удостоверяющих личность, у военнослужащего при себе быть вообще не должно», – пояснил собеседник.

К сожалению, и в современной России судьба пленных солдат – вопрос актуальный. Самый яркий из недавних случаев, когда наш военнослужащий чуть было не оказался в руках врага, произошел в Сирии. 3 февраля при выполнении боевого задания в провинции Идлиб был сбит российский штурмовик Су-25СМ под управлением майора Романа Филипова. Летчик взорвал себя гранатой, чтобы не попасть в руки боевиков группировки «Джебхат ан-Нусра» (запрещена в России).

Летчик российских ВВС, принимавший участие в боевых действиях в Сирии, сказал: «Есть методика, как выжить сбитому летчику, чтобы не попасть в плен. Проводятся соответствующие занятия. Но четких инструкций, как вести себя в плену, нет».

По сути, отношение к попаданию в плен в российской армии мало отличается от времен Второй мировой. Отправляющийся на боевое задание летчик морально готов к тому, что ему в случае, если его собьют, возможно, придется покончить жизнь самоубийством, сказал наш собеседник. Ведь зачастую боевые вылеты производятся над территориями, занятыми противником, где невозможно провести спасательную операцию.

«Все понимают, что в случае плена итог будет такой же – смерть, только гораздо более мучительная», – сказал летчик.

Между тем известно, что подобные инструкции на случай попадания в плен имеются во многих армиях, в частности, в армии США. Здесь первая инструкция для военнопленных появилась еще в годы Второй мировой войны. К примеру, в мае 1944 года, перед высадкой союзников в Нормандии, военнослужащим США выдавалась специальная брошюра: «Если вы попадете в плен ».

Действительно ли ничего аналогичного нет в российской армии? От Минобороны, к сожалению, не удалось получить четкого и внятного ответа: из Департамента информации и массовых коммуникаций перенаправили в Правовой департамент, а оттуда – обратно.

«Сдача в плен считается, по нашим понятиям, позором. Нам и в голову такая дурь не могла прийти, что говорить в плену, что не говорить; надо не сдаваться в плен, и все», – сказал глава исполкома Союза десантников России Валерий Юрьев. Но, к сожалению, история войн показывает, что от пленения не застрахован даже самый храбрый боец.

Судя по открытым источникам, четко прописанные правила для российских военных все-таки существуют. Во всяком случае, на случай гипотетической «обычной» войны, а не операций против «бандерлогов».


Глава 2. Военно-организационные причины

1. Неожиданно эффективный по силе удар . Удар технически оснащенной, имеющей неоценимый современный боевой опыт, \"обстрелянной\" немецкой армии. Армии, привыкшей побеждать и видевшей плоды своих побед в Европе. Армии, действующей дерзко, проверившей в боях 1939- 1940 гг. на Западе новые военные концепции, многие из которых были разработаны в 30-е годы в СССР М.Н.Тухачевским, И.Э. Якиром, И.П.Уборевичем и другими \"врагами народа\". Эти концепции включали массированное использование авиации, танковых и механизированных соединений, широкую практику десантирования и стратегию фланговых ударов. С этими новыми в начале 30-х г. теориями немецкие генералы ознакомились в период тесного военного сотрудничества между Германией и Советским Союзом в 1922-1933 гг., а также во время посещения маневров Киевского Особого военного округа в 1936 г., проходивших под руководством командующего округом И.Э.Якира (1). Генерал-лейтенант Г.К.Маландин в \"Журнале боевых действий войск Западного фронта\" в июле 1941 г. отмечает: \"Характерной особенностью немецких ударов было стремительное продвижение вперед, не обращая внимания на свои фланги и тылы. Танковые и моторизованные соединения двигались до полного расхода горючего. Второй характерной особенностью являются активные ожесточенные действия авиации, небольших десантных отрядов по глубоким тылам и коммуникациям с целью парализации управления и снабжения наших войск\" (2). Столь решительные смелые действия немецкого командования привели к тому, что за 8 дней войны немцы полностью разгромили 6 советских армий (3) и продвинулись на Северо-Западном и Западном фронтах на 300 - 500 км, а на Юго-Западном фронте - на 100 - 150 км. 2. Военно-оперативное превосходство немецких генералов и оф и церов . Это превосходство определялось не только их высоким профессионализмом и опытом, но и тем, что им чаще всего противостояли командиры, сделавшие головокружительную карьеру после репрессий 1937- 1941 гг. В большинстве случаев у этих выдвиженцев либо полностью отсутствовали, либо были недостаточными военный опыт и образование. Так, на сборах командиров полков, проведенных летом 1940 г., из 225 командиров полков ни один не имел академического образования, только 25 окончили военные училища и 200 - курсы младших лейтенантов(4). На 22 июня 1941 г. из 17 командующих военными округами 12 исполняли обязанности менее года и ни одного более 3-х лет. В таблице представлен высший командный состав воинских соединений СССР(5).
Срок занимаемой должности Команд. армиями (20) Команд. кор-пусами (95) Команд. стр. дивизиями (198) Команд. танков. дивизиями (61)
менее 3 месяцев 10 19 59 0
от 3 до 6 месяцев 3 28 10 59
от 6 до 12 месяцев 5 26 51 2
от 1 до 2 лет 1 11 65 0
от 2 до 3 лет 1 5 10 0
более 3 лет 0 6 3 0
Даже учитывая, что перемещение по службе - дело обычное, обращает на себя внимание тот факт, что большая часть высших командиров, командовала своими частями от 3-х до 6 месяцев и не имела соответствующего опыта. Чрезвычайно интересным, характеризующим состояние кадров и боевую подготовку Красной Армии на пороге войны является документ, впервые опубликованный в 1994 г. архивом Министерства обороны России: \"Совершенно секретно АКТ ПРИЕМА НАРКОМАТА ОБОРОНЫ СССР С. К. Тимошенко от К. Е. Ворошилова ОПЕРАТИВНАЯ ПОДГОТОВКА 1.К моменту приема и сдачи Наркомата Обороны оперативного плана войны не было, не разработаны и отсутствуют оперативные планы, как общий, так и частные. С 1938 года Народный комиссар обороны и Генштаб сами занятий с высшим начсоставом и штабами не проводили... МОБИЛИЗАЦИОННАЯ ПОДГОТОВКА 1.Нового мобилизационного плана Наркомат Обороны не имеет. СОСТОЯНИЕ КАДРОВ К моменту приема Наркомата Обороны армия имела значительный некомплект начсостава, особенно в пехоте, достигающий 21% к штатной численности на 1 мая 1940 г. Качество подготовки командного состава низкое, особенно в звене взвод-рота, в котором до 68% имеют лишь краткосрочную 6-месячную подготовку курса младшего лейтенанта. БОЕВАЯ ПОДГОТОВКА ВОЙСК Главнейшими недостатками в подготовке войск являются: 1.Низкая подготовка среднего командного состава в звене взвод-рота и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава. 2.Слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений. 3.Неудовлетворительная практическая полевая выучка войск и неумение ими выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки (6). 4.Крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя: пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрываться от него, артиллерия не умеет поддерживать танки, авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками. СОСТОЯНИЕ РОДОВ ВОЙСК 1.Пехота: [...] б) подготовлена слабее всех других войск; [...] г) командный состав пехоты плохо подготовлен и имеет большой некомплект. 2. Военно-воздушные силы. Материальная часть ВВС отстает по скоростям, дальностям, мощностям моторов и вооружению самолетов от авиации передовых армий других стран. Летно-технический состав недостаточно подготовлен в бомбометании, в полетах в сложных метереологических условиях и в стрельбе. Аварийность и катастрофы в авиации продолжают оставаться высокими вследствие слабой подготовки летного состава...(7) [...] 6. Стрелковое вооружение. По количеству винтовок мобилизационная потребность развернутой армии обеспечивается без учета убыли винтовок и для новых формирований во время войны. [...] 9. Войска связи. Войска плохо обеспечены почти по всем видам имущества связи. ПРОТИВОВОЗДУШНАЯ ОБОРОНА [...] ПВО войск и охраняемых объектов находится в состоянии полной запущенности. При существующем состоянии руководства и организации ПВО должная защита от воздушного нападения не обеспечивается\"(8). Этот частично приведенный документ еще раз убеждает в неподготовленности Красной Армии к современной войне, \"запущенности\" всей военной подготовки, рисует ситуацию в армии, сложившуюся после армейских репрессий 1937- 1939 гг. Еще в ноябре 1937 г. командующий Закавказским военным округом Н.В.Куйбышев признал боевую подготовку войск неудовлетворительной. \"Основная причина этого в том, - сказал он на заседании Высшего военного совета, - что округ в кадровом отношении сильно ослаблен\". Последовала реплика наркома: \"Не больше, чем у других\". - \"На сегодня, - продолжал командующий, - у нас тремя дивизиями командуют капитаны как старшие по званию...\"(9) В результате репрессий из 837 человек, получивших высшие воинские звания в ноябре 1935 г. (от полковника до маршала Советского Союза), 720 было репрессировано (10). О положении, сложившемся в Красной Армии, прекрасно знали в Германии. Немецкая разведка в одном из своих сообщений так оцен и вала последствия репрессий: \"60-70% высшего командного состава вооруженных сил (от верховного к о мандования до командующих армии), имеющего опыт боевых действий, пало жертвой крупной чистки летом 1937 г., и, таким образом, людей подобного масштаба осталось очень мало. Способности и опыт большинства вновь назн а ченного высшего командного состава не соответствует требованиям команд о вания крупными воинскими соединениями. Высший и низший командный состав является слабым. Он отличается недостатком знаний, опыта, самостоятельности и инициативы\"(11). Интересную запись сделал в своем дневнике 29 сентября 1939 г. Альфред Розенберг после встречи с одним из высших советских военных: \"Генерал, которого к нему (Гитлеру) прислали, мог бы у нас командовать только батареей - не больше\"(12). Именно выводы немецкой разведки и позволили Гитлеру на совещании ОКВ 9 января 1941 г. заявить, что \"после 37- 38 гг. русская армия представляет собой колосс без головы\"(13). Проведенные чистки парализовали волю большинства командиров Красной Армии, которые стали бояться проявлять инициативу и принимать самостоятельные решения. Характерное для этих лет быстрое продвижение по служебной лестнице объяснялось не столько способностями и талантом кого-либо, сколько срочной необходимостью заменить репрессированных. Большинство выдвиженцев не умели руководить крупными воинскими соединениями и военными операциями, правильно оценивать ситуацию. Из тех, кто выживет в первые месяцы войны, получатся хорошие командиры и полководцы, но кровью их подчиненных и их собственной кровью будет оплачена эта \"академия\". А.М.Сандалов, в июне 1941 г. полковник, начальник штаба 4-й армии, отмечает, что \"многие командиры и начальники отдавали совершенно не соответствовавшие обстановке приказы и распоряжения. Так, штаб фронта при постановке задачи 155-й стрелковой дивизии на выдвижение, не информировал еe об обстановке. Командиру дивизии просто приказали: “К утру 25 июня выйти в Волковыск”. Поэтому дивизия совершала марш так, как это делалось при выходе в лагерь. Войска взяли с собой учебные приборы, указки для занятий и т. д. Походные колонны организовывались без учета возможного столкновения с противником и ведения самостоятельного боя. Охранение и разведка на марше почти отсутствовали. При столкновении с противником дивизия понесла большие потери и начала отступать. При отходе за реку Березина распоряжением корпусного инженера 20-го мехкорпуса был преждевременно взорван мост через реку только потому, что свои бронемашины были приняты за немецкие\"(14). Отсутствие современного боевого опыта и неумение руководить большими воинскими соединениями, фронтом привело к тому, что отличавшийся в боях Гражданской войны личной храбростью маршал К.Е.Ворошилов перестал исполнять свои функции командующего фронтом и начал действовать как простой солдат, идя в боевых порядках, поднимая в атаку боевую часть, как это было под Ленинградом в начале сентября 1941 г. Генерал Ф.Гальдер отмечает в своем дневнике от 6 июля 1941 г.: \"Русская тактика наступления: трехминутный огневой налет, потом - пауза, после чего атака пехоты с криком “ура” глубоко эшелонированными боевыми порядками (до 12 волн) без поддержки огнем тяжелого оружия, даже в тех случаях, когда атаки проводятся с дальних дистанций. Отсюда невероятно большие потери русских\"(15). Запись 25 июля: \"Оценка противника: грубое насилие со стороны руководства, невзирая на жертвы\"(16). Генерал Фридрих фон Меллентин после войны вспоминал: \"Атака русской пехоты представляет собой страшное зрелище: на вас надвигаются длинные серые цепи дико кричащих солдат, и, чтобы выдержать это испытание, обороняющимся нужны стальные нервы\"(17). Презрение к человеческой жизни, шаблонность мышления особенно в первые годы войны, приводили к тому, что в бессмысленных лобовых атаках гибли сотни и тысячи красноармейцев. Так, в ходе атаки на высоту у деревни Рябинка неподалеку от Ржева, погибло 800 красноармейцев, в то время как немцы потеряли лишь 17 солдат(18). Даже К.К.Рокоссовский, позднее ставший прославленным маршалом, о котором во время войны сложилось мнение, что он бережет солдат и избегает лишних потерь, в ноябре 1941 г. приказал двум конным дивизиям - 17-й и 44-й, атаковать укрепленный участок фронта в конном строю. Обе дивизии были расстреляны в упор огнем немецких пулеметов и артиллерией, заранее пристрелявших этот участок(19). Подобное отношение советских командиров и полководцев к человеческой жизни привело к тому, что потери Красной Армии на протяжении всех лет войны во много раз превышали потери Вермахта: 1941 г. - 18,1:1; 1942 г. - 13,7:1; 1943 г. - 10,4:1; 1944 г. - 5,8:1; 1945 г. - 4,6:1.(20) 3. Полное господство в воздухе немецкой авиации. Одной из важнейших причин немецких побед была чрезвычайно высокая квалификация немецких военных летчиков на протяжении почти всей войны (21). В этой связи представляет особый интерес оценка советских ВВС н а кануне войны, данная немецкой разведкой и отделом \"Иностранные вооруженные силы - Восток\": \"На апрель этого года (речь идет о 1941 г. - А. Ш .) военно-воздушные силы Советского Союза предположительно насчитывали 12 - 14 тыс. самолетов, из них около 4 тыс. пригодных для боевого применения в европейской части Ро с сии. Ударная сила советских ВВС значительно слабее, чем немецких. Боегото в ность, при учете наземной организации, снабжения, а также слабых технич е ских склонностей русского человека должна оцениваться особенно низкой. Действительно боеспособными окажутся около 50-60% наличного состава военно-воздушных сил. В случае военного столкновения с хорошо вооруженным противником эта цифра в скором времени окажется еще более низкой\"(22). Низкая боеспособность, конечно, объяснялась \"не слабой технической склонностью русского человека\", а тем, что к началу войны советские \"летчики в западных округах имели средний налет за первые три месяца 1941-го г. от 4 до 15,5 часов, а общий налет вместе с полетами в училище, как правило, не превышал 30 часов. Летчики же Люфтваффе шли в бой тогда, когда налетали не менее 450 часов. Лишь в конце войны немцы сократили подготовку в училище до 150 часов\"(23). На протяжении всей войны немецкие асы превосходили в мастерстве советских недоученных летчиков. Примером может служить скрываемая до последнего времени статистика авиапотерь во время сражения на Курской дуге. Только в 2001 г. стало известно, что в период с 5 по 10 июля 1943 г. немецкие летчики сбили 1269 советских самолетов, потеряв 62 своих (24). Однако вернемся в 1941 г. Подчеркивая полное превосходство в воздухе немецкой авиации и указывая на его последствия, командующий 4-й армии генерал-майор А.А.Коробков (25) в 9 часов 30 минут 23 июня 1941 г. доносил командующему Западным фронтом: \"Слабоуправляемые части, напуганные атаками с низких бреющих полетов авиации противника, отходят в беспорядке, не представляя собой силы, могущей сдержать противника\"(26). На следующий день штаб 4-й армии в оперативной сводке N 01 от 24 июня 1941 г. отмечал: \"От постоянной и жестокой бомбардировки пехота деморализована и упорства в обороне не проявляет. Отходящие беспорядочно подразделения, а иногда и части, приходится останавливать и поворачивать на фронт командирам всех соединений, начиная от командующего армией, хотя эти меры, несмотря даже на применение оружия, должного эффекта не дали\"(27). Немецкие летчики ощущали почти полную безнаказанность и поэто-му порой вели себя вызывающе. Инвалид войны М.Ф.Иващенко вспоминает: \"В первые месяцы войны они (немецкие самолеты. - А. Ш .) почти безнаказанно издевались над нами, бросая на наши головы бомбы, пустые бочки из-под бензина и даже куски железнодорожных рельсов. Они и это могли себе позволить от наглости. ...сколько попало в плен к немцам наших красноармейцев, которых прижали к Дне-пру танки и мотопехота, поддерживаемые с воздуха сотнями “юнкерсов” и “мессеров”! Они кружились над кипящим кровью Днепром в чертовой карусели\"(28). О наглом поведении немецких летчиков писал и К.Симонов: \"...майор рассказал мне... его и нескольких бойцов нагнал в поле “мессершмитт”, расстреляв все патроны, немец пытался раздавить их колесами. Майор залег в канаву на поле. Три раза немец проходил над ним, стараясь задеть выпущенными колесами. Один раз это ему удалось. Майор, задрав гимнастерку, показал мне широкую, в ладонь, синюю полосу через всю спину\"(29). 4. Нехватка оружия и боеприпасов. Нередки были случаи, когда бойцы шли в бой без оружия: \"Часть пехоты противника, участвовавшей в наступлении в районе Рославля, не имела винтовок\" - отмечает Ф. Гальдер 27 июля 1941 г.(30) Большинство этих смертников погибло, другие оказались в плену. Маршал Советского Союза А.И.Еременко вспоминает, что офицеры штаба 13-й армии \"не имели даже личного оружия. Лишь позднее на каждый отдел было выдано по две-три винтовки и 19 револьверов на всех офицеров\" (31). В донесении начальнику Главного политического управления РККА армейскому комиссару I-го ранга Мехлису от замначальника политуправления Западного фронта сообщается: \"...7-я противотанковая бригада к началу военных действий находилась в стадии формирования. Полк, которым командует подполковник тов. Зайцев, имел только 28 орудий (положено 80), причем многие орудия не имели прицельных приборов... На 1835 красноармейцев и командиров в полку имелось 350 винтовок, 80 карабинов и 5 наганов. Такое положение и в других полках. 27-ю танковую дивизию военные действия застали неподготовленной... Матчасти не было, личный состав был вооружен винтовками на 30-35%. Небоеспособной и невооруженной дивизии было приказано занять оборону в районе Барановичей. На линию обороны вышло всего 3000 человек, а остальные, до 6000 человек, были сконцентрированы в лесу в 18 километрах от Барановичей, все 6000 бойцов не имели оружия\"(32). В 17-м механизированном корпусе под командованием генерал-майора М.П.Петрова \"не было средств связи, боеприпасов для артиллерии и танков, оружия на 10 тыс. человек личного состава\" (33). На 30 июня 1941 г. в 6-й стрелковой дивизии 4-й армии \"на вооружении имелось всего 183 винтовки и семь пулеметов-пистолетов, а в 42-й стрелковой дивизии - три 122-мм пушки, одна 122-мм гаубица, одна 152-мм гаубица, семь счетверенных зенитных установок, три ручных пулемета, 330 винтовок, 72 пулемета-пистолета и около 48 тыс. винтовочных патронов\"(34). Германское командование знало, что уже в первые недели июля 1941 г. у противника недоставало ни стрелкового оружия, ни патронов к нему. В разведсводке от 19 июля сообщается: \"Те дивизии, которые были введены в бой в последнее время, судя по данным, полученным от военнопленных, были вооружены очень слабо. Имел место случай, к о гда выдавалось по 2 боевых патрона на человека\" (3 5 ) . О нехватке патронов вспоминает бывший боец 3-й дивизии народн о го ополчения Ленинграда Б.Н.Соловьев, оборонявший в августе 1941 г. правый берег реки Луга: \"Выдали нам по четыре патрона каждому, предупредив, что стреляные гильзы мы обязаны подбирать\" (3 6 ) . Фронтовики вспоминают, что в те дни была популярна песня: \"10 винтовок на весь батальон, в каждой винтовке последний патрон\"(37). По этой причине многие бойцы сдавались в плен, израсходовав все боеприпасы. Они надеялись в плену продолжить борьбу, и многие действительно продолжали сопротивление в неволе. Даже в разведку порой отправляли без оружия. Так, на одном из уч а стков Северо-Западного фронта на разведгруппу из 15 бойцов было всего несколько винтовок и один пистолет у командира (3 8 ) . В результате все разведчики оказались в плену. Понятно, что эти факты вселяли в немцев уверенность в блицкриге. И не без оснований. Осенью 1941 г. были брошены в бой совершенно необученные и невооруженные дивизии народного ополчения. Так, в боях под Ельней \"ополченцы Наркоминдела встретили врага саперными лопатками. Там погибли почти все. Та же судьба ждала московское ополчение и под Вязьмой\"(39). Ситуация не изменилась и летом 1942 г.: \"...у нас на роту была одна винтовка и несколько гранат. Аналогично было и в других частях стрелковых дивизий\", - вспоминает К.М.Соломкин, капитан запаса. \"В июле 1942 г. нас, курсантов, вывели в бой с учебными винтовками в районе г. Сальска Ростовской области. Конечно, мы не смогли сдержать до зубов вооруженных солдат противника. В результате, вместе с другими курсантами я оказался в Ростовском лагере военнопленных\", - пишет П. Г. Арьков, участник войны (40). Некоторые категории бойцов не получали оружия по политическим соображениям. В первую очередь, это касалось призывников из районов, ставших советскими в 1939-1940 гг. Так, 31 июля 1941 г. военный прокурор 60-й стрелковой дивизии военюрист III ранга Меднюк сообщает военному прокурору 13-го стрелкового корпуса и 12-й армии, что \"в списках личного состава дивизии имеются 400 человек из Западной Украины и Северной Буковины, которые до сих пор не имеют оружия\"(41). Через много лет эти сведения были подтверждены Г. Ястребинецким, бывшим командиром взвода 180-го запасного стрелкового полка 12-й армии. \"Наша часть формировалась в Ивано-Франковской области. Следует сказать, что полк укомплектовали в большинстве галицийски-ми украинцами, среди которых, как предупредил меня комиссар батальона, немало неблагонадежных лиц. Оружие выдали только офицерам: командирам взводов - винтовка СВТ, а командирам роты и выше - пистолеты. Задача состояла в том, чтобы как можно быстрее перевести полк через старую границу и двигаться дальше в тыл. ...довели полк до города Прилуки Полтавской области, где сдали его в формировавшиеся там рабочие батальоны. Весь путь был очень тяжелым. Наши “неблагонадежные” солдаты не “потерялись” по дороге только потому, что территория Восточной Украины была для них в какой-то мере чужой. Их украинская речь отличалась от речи местных жителей, так что они опасались разоблачения. О настроениях новобранцев мы знали и чувствовали себя не очень уютно, особенно на коротких ночных привалах\"(42). Не получила оружие и основная масса уже упомянутых выше строительных рабочих, строивших укрепрайоны, а также бойцы 100 строительных батальонов общей численностью 100 тыс. человек, которые занимались сооружением аэродромов и взлетно-посадочных полос вблизи западной границы. В Прибалтийском Особом военном округе эти батальоны формировались \"из числа запасников 2-й категории, большинство которых в армии не служили. Около 20% состава 46 строительных батальонов, направленных на аэродромное строительство в Прибалтику, имели судимости за уголовные преступления, 15% являлись выходцами “из социально-чуждой среды” или родственниками “репрессированных по линии НКВД”\"(43). Генерал-лейтенант П.С.Кленов, начальник штаба Северо-Западного фронта, сделал попытку вооружить эти батальоны. В 7 часов 15 минут утра первого дня войны он телеграфировал командующему 8-й армией генералу П.П.Собенникову: \"Сегодня из Риги в Шауляй будет доставлено машинами 10 тыс. английских винтовок и 2 млн. к ним патронов. (Это часть вооружения бывшей Латвийской армии. - А.Ш .) Вооружайте стройбаты, оружие давать только безусловно преданным бойцам\"(44). С учетом приведенной выше характеристики состава стройбатов оговорка генерала П.С.Кленова понятна. Существенно дополняет характеристику \"стройбатовцев\" бывший военнопленный С.Абрамсон: \"Один рабочий батальон отступал из Вентспилса, они дошли до Лудзы, до бывшей границы, и сказали - дальше нам делать нечего, и сдались в плен. Им предложили участвовать в уничтожении евреев Лудзы. Они выкопали рвы. Добровольцы из них стояли с дубинами и добивали тех, кого не застрелили. Это были впоследствии мои товарищи по плену\"(45). 5. Ранения . Большое число бойцов попадало в плен после ранения или контузии на поле боя, многие тяжелораненые были брошены, оставлены своими товарищами при отступлении, тысячи попали в плен, находясь в госпиталях, попавших в окружение. Свидетелем трагедии раненых был И.Асташкин - узник многих лагерей для военнопленных и Бухенвальда. \"На четвертый или пятый день войны, утром, наша колонна добралась до города Волковыска. Около места нашей стоянки находился военный госпиталь, в котором было много раненых. Вероятно, персонал, поспешно все бросив, бежал, и поэтому из госпиталя к дороге двинулась колонна раненых, многие из которых были на костылях, двигались с трудом. Толпа перебинтованных и окровавленных людей остановилась на обочине дороги, многие из них стали умолять: “Братишки, не бросайте нас, заберите с собой”. Никто не отзывался на мольбы о помощи. Тогда группа раненых вышла на проезжую часть дороги, перегородив ее своими телами. Несколько автомобилей с находящимися в них гражданскими людьми с разбегу врезались в толпу, раздался треск костылей, хруст человеческих костей, образовалось кровавое месиво кричащих и стонущих людей, никто на них никакого внимания не обращал и никакой помощи не оказывал: советская власть спешила на восток. Нам также никто не приказывал забирать раненых\"(46). Начальник политуправления Западного фронта дивизионный комиссар Лестев 17 ноября 1941 г. в донесении \"О политико-моральном состоянии войск и характеристика ком. нач. состава, вышедшего из окружения\" отмечает: \"Особенно следует отметить, что раненые бойцы и командиры, как правило, оставались без всякой медицинской помощи... Тяжелораненые или раненные в ноги, которые не могли идти и даже ползти, в лучшем случае, оставались в деревнях или просто бросались на поле боя, в лесах и погибли медленной смертью от голода и потери крови. Все это происходило на глазах у людей и являлось одной из причин того, что многие красноармейцы и командиры стремились уклониться от боя и скрытыми путями пробраться к своим частям, ибо в ранении видели неизбежность гибели\"(47). Бывший военнопленный М.Г.Бердичевский 8 октября 1941 г. был тяжело ранен и вместе с другими ранеными оставлен в лесу своей частью, которая прорывалась из окружения. \"Через девять суток я был захвачен в плен немцами, находясь в беспомощном состоянии (оторвана левая рука и большой палец правой руки, ранение левой половины таза)\"(48). В окружении, а затем в плену оказывались не только медсанбаты, дивизионные лазареты, но и армейские госпитали. Так, при отходе советских войск из Могилева в июле 1941 г. был оставлен госпиталь с 3800 ранеными красноармейцами(49). В октябре 1941 г. при отходе из Орла не был эвакуирован госпиталь N 399. В трех его корпусах осталось 550 раненых. А всего в Орле было оставлено около 1000 раненых(50). 8 ноября 1941 г. немецкие войска вошли в Ялту. В плену оказалось более 2000 тяжело раненных советских воинов, которых при отходе Красной Армии оставили в санаториях, превращенных в военные госпитали(51). Генерал-фельдмаршал Кюхлер в беседе с Гитлером 30.06.1942 г., рассказывая о боях на Волховском фронте, сообщил, \"что было захвачено 10 тысяч раненых\" (52). При взятии Севастополя немцам досталось 15 тыс. раненых, которых не эвакуировали, а точнее бросили при отступлении (53). При повторном отступлении Красной Армии из Харькова 14 марта 1943 г. из 1-го армейского госпиталя не успели эвакуировать около 500 раненых красноармейцев(54). Из 6 тыс. госпиталей, существовавших в годы войны, трагическая судьба постигла 227. Из них 10 погибли во время формирования, 17 попали в окружение и вышли с большими потерями и 200 пропали без вести и погибли (55). Судьба большинства раненых и больных, как и медперсонала госпиталей, осталась неизвестной. 6. Действия немецких разведывательно-диверсионных формир о ваний и групп. Командующий Западным фронтом генерал армии Д. Г. Павлов, обвиненный \"в трусости, в бездействии, развале управления войсками\", арестованный и расстрелянный в июле 1941 г. (реабилитирован в 1957 году), на допросе 7 июля 1941 г. показал: \"Проволочная связь совершенно бездействовала. Она рвалась в западных областях местным антисоветским элементом и диверсантами\" (56). Уже с 15 июня 1941 г. германское командование стало забрасывать на территорию СССР большое количество диверсионно-разведыва-тельных групп и диверсантов-одиночек. Особенно активно гитлеровская разведка действовала в ночь на 22 июня 1941 г. Ей удалось перебросить через границу наземным и воздушным путем много мелких диверсионных групп, переодетых в гражданское платье и форму военнослужащих Красной Армии (57). Историк Луи де Ионг отмечает, что в распоряжение штабов немецких армий направлялись группы агентов из коренного населения: русских, поляков, украинцев, грузин, финнов и т. д. Каждая группа насчитывала 25 (или больше) человек. Во главе группы стоял немецкий офицер. Агенты использовали трофейное русское обмундирование, военные грузовики, мотоциклы. Они проникали в советский тыл на глубину 50-300 км. На грузовиках под видом раненых размещались те, кто плохо говорил по-русски. Благодаря этому они могли уклониться от ответов на возможные вопросы. Унтер-офицерами в группах были главным образом выходцы из Галиции, Закарпатья, а также эмигранты из горных районов Кавказа (58). Эти разведывательно-штурмовые группы должны были захватывать мосты, туннели, военные склады, уничтожать линии связи, убивать советских командиров, сеять панику в тылу Красной Армии. Сказанное подтверждается немецкими данными о действиях подразделений особого полка \"Бранденбург\". Так, в частности, \"мост у Даугавпилса был захвачен диверсантами из этого полка, переодетыми в красноармейскую форму\"(59). Диверсионно-террористические группы действовали на всем протяжении советско-германского фронта. Об этом свидетельствуют сообщения особых отделов 8-й армии, отступавшей из Прибалтики, и 23-й, сражавшейся на Карельском перешейке: \"В районе Шауляя немецкий агент-террорист 22 июня выстрелом из-за угла убил командира Красной Армии... В ночь на 24 июня выброшен парашютный десант противника в красноармейской форме... 29 июня в районе Куокканиеми в расположении 142-й стрелковой дивизии появилась диверсионная группа из шести-восьми человек, одетых в милицейскую форму. В тот же день группа обстреляла автомашину с бойцами... 30 июня диверсанты схватили трех красноармейцев, двух из них убили, третьему вывернули руки из суставов и, захватив документы, скрылись... 1 июля у станции Ихаля диверсанты разобрали около ста метров железнодорожного полотна. Задержать их не удалось. 3 июля в районе Пярну задержаны 2 немецких шпиона, скрывавшиеся на хуторе. При обыске обнаружена рация. В районе Раквере немецко-фашистскими террористами убит начальник политотдела 8-й армии бригадный комиссар Мореев...\" (60). Маршал Советского Союза А.И.Еременко вспоминает, что 17 августа 1941 г. командир 63-го стрелкового корпуса комкор Л.Г.Петровский и его начальник штаба полковник Фейгин были убиты \"вражеской засадой, часть которой была переодета в красноармейскую форму, а часть - в женское платье\" (61). 7. Поиск немецких фронтовых разведчиков . Взятие \"языка\" - реальность боевых действий обеих сторон. Так, вероятно, в феврале 1942 г. по дороге из политотдела фронта в свою часть был захвачен немецкой разведкой Лев Вилинов - старший батальонный комиссар 53-й стрелковой бригады. По документам он числится пропавшим без вести(62). Группа красноармейцев при переходе из ходов сообщения в нейтральную полосу была окружена и взята в плен немецкими разведчиками (63). Но если в начале войны захват \"языка\" не был актуален для немцев из-за избытка пленных, то с каждым последующим годом это приобретало все большее значение. Примечания: 1. Версальские соглашения ограничили численность Вооруженных сил Германии, запр е тили иметь Германии военную авиацию, танки, химическое оружие. Советский Союз помог обойти эти запреты. В Советском Союзе были созданы две секретные военные школы - авиабаза в Липецке и танковая школа \"Кама\" в Казани для подготовки военных специалистов Рейхсвера. Все расходы по организации, оборудованию и содержанию авиабазы и танковой школы оплачивал Рейхсвер. Высокопоставленные немецкие офиц е ры и генералы совершали инспекционные поездки под видом коммунистических рабочих делегаций. В Липецке к 1933 г. прошли 6-месячную подготовку более 120, по другим сведениям, более 220 немецких летчиков, ставших позднее известными асами и кома н дирами. Также более 750 человек наземного и управленческого персонала прошли обуч е ние на той же авиабазе. В танковой школе \"Кама\", по мнению немецких историков, была подготовлена \"плеяда танкистов, среди которых 30 офицеров\". В этой школе стажировался и будущий блест я щий танковый командир и теоретик использования танковых войск генерал-полковник Г. Гудериан. СССР внес весомый вклад в разработку и создание химического оружия Германии. На предприятии \"Томка\" в Самарской области совместно с немецкими вое н ными и химиками испытывались методы применения отравляющих веществ в артилл е рии, авиации. В 1931 г. в Москве проходили подготовку и немецкие офицеры - будущие немецкие военачальники Второй мировой войны, с которыми Красная Армия столкнется в 1941 - 1945 гг. Среди них были будущие генералы и маршалы: Браухич, Манштейн, Модель, Кейтель, Мюллер, Горн, Крузе, Кречмер (капитан-подводник). В частности, Манштейн прошел переподготовку в Московском и Ленинградском военных округах. В свою очередь многие советские военачальники стажировались в Германии: Тухачевский, Уборевич, Якир, Егоров, Триандафиллов, Корк, Урицкий, Федько, Белов, Дыбенко, Пр и маков, Дубовой и другие. Все они станут жертвами сталинских репрессий. - Ю. Л. Дь я ков, Т. С. Бушуева. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и Рейхсвер. Тайное сотрудничество.1922 - 1933. Неизвестные документы. М., 1992, с. 19 - 23; Стальные муск у лы . (Третий рейх: Трагедия народов). М., 1998, с. 26,39 - 41; Эрих фон Манштейн . Ут е рянные победы, с. 120; Д. Тихонов. Как мы помогали врагам. - Аргументы и факты 3.05.1999. 2. Цит. по: К. Симонов . Разные дни войны. Т. I. М., 1978, с. 41. 3. В. Бешанов . Танковый погром 1941 г. М. - Минск. 2001, с. 278. 4. В. Карпов . Маршал Жуков. М., 1994, с. 75. 5. David M. Glantz . Stumbling Colossus. The Red Army on the Eve of World War. Kansas , 1998, p . 55. 6. За неделю до начала войны, 16 июня 1941 г. в Военные советы округов и армий, штабы мехкорпусов была отправлена шифровка: \"Проверкой танковых войск в КОВО, ЗапОВО, ПрибОВО и ОдВО установлено: 1. Обучение бойцов и командиров проходит оторвано от основной задачи, выт е кающей из боевой готовности механизированных войск, и протекает нецелеустремленно. 2. Огневая подготовка стоит на низком уровне... 3. Взаимодействия родов войск внутри мехсоединений отрабатываются мало и плохо. 4. Мотополки готовятся как стрелковые части. Не учитывается их назначение и хара к тер боевого использования. 5. Подготовка радистов до сих пор стоит на низком уровне. 6. Артполки ведением огня с открытых позиций прямой наводкой не овладели и этому не обучаются. 7. Ночные занятия проводятся как исключение и только в отдельных частях. Системы подготовки к ночным действиям нет...\" См.: Д.А.Волкогонов . Триумф и трагедия... с. 140. К этому можно добавить, что механики-водители советских танков вплоть до 1943 г. получали практику вождения 5-10 моточасов, тогда как требовалось не менее 25 часов, чтобы уверенно управлять боевой машиной. - Б.В.Соколов . Тайны Второй мировой. М., 2001, с. 33. 7 К апрелю 1941 г. ситуация в авиации продолжала оставаться тяжелой. 12 апреля 1941 г. в проекте приказа, подготовленном Тимошенко и Жуковым, говорилось: \"...аварии не только не уменьшаются, но все более увеличиваются из-за расхлябанности летного и командного состава авиации, ведущей к нарушениям элементарных правил летной слу ж бы. Из-за расхлябанности ежедневно при авариях и катастрофах в среднем гибнут 2- 3 самолета, что составляет в год 600- 900 самолетов. Только за неполный первый квартал 1941 года произошли 71 катастрофа и 156 аварий, при этом убито 141 человек и ра з бито 138 самолетов\". См.: Д. А. Волкогонов . Триумф и трагедия... с. 73. 8. Документ не датирован. Решение о необходимости \"произвести сдачу и приемку дел по НКО\" было принято Политбюро ЦК ВКП(б) 8 мая 1940 г. На документе помета: \"Отпечатано в 5 экз. 7. 12.1940 г.\" ( Великая Отечественная. Русский архив. Материал и документы. Т I, М., 1993, с. 298- 305.) 9. А. М Самсонов . Знать и помнить. Диалог историка с читателем. М., 1989, с. 282. 10. Там же, с. 316. 11. Архив Яд Вашем. М-53/90, л. 62- 63. 12. Откровения и признания. М ., 1996, с . 43. 13. Christian Streit . Keine Kameraden. S. 81. Месяцем ранее, 6 декабря 1940 г. также на с о вещании руководителей Вермахта Гитлер заявил: \"Следует ожидать, что русская армия при первом же ударе немецких войск потерпит еще большее поражение, чем францу з ская армия\". - Halder F . Kriegstagebuch. Bd. II, S. 214. 14. Л. М. Сандалов . Первые дни войны... с. 129, с. 192. 15. Ф. Гальдер . Военный дневник... Т.III, кн. 1, с. 93. 16 Там же, с. 182. 17 Цит. по: Командиры Второй мировой войны. Часть 2. с. 138 18 Б. В. Соколов . Тайны Второй мировой... с. 253. 19 Там же, с. 262. 20 Там же, с. 252. 21 Ф. Гальдер в своем дневнике 1 июля 1941 г. отмечает: \"...боеспособность русской авиации значительно уступает нашей вследствие плохой обученности их летного сост а ва. Поэтому во время вчерашних воздушных боев над Двинском и Бобруйском атак о вавшие нас воздушные эскадры противника были целиком или большей частью уничт о жены\". ( Ф. Гальдер . Военный дневник... Т.III, кн. 1, с. 71). К 30 сентября 1941 г. Кра с ная Армия потеряла 8166 самолетов. ( Д. А. Волкогонов. Триумф и трагедия... с. 201). Немецкие летчики одержали в воздухе огромное количество побед. Приведу в пример только двоих из наиболее известных немецких асов:1. Отто Киттель, совершил 583 бо е вых вылета, в ходе которых сбил 267 советских самолетов. 2. Эрих Хартман. Только в августе 1944 г. уничтожил 78 советских самолетов, причем 19 из них за два дня (23 и 24 августа). Всего он совершил 1425 боевых вылетов и сбил 352 советских самолета. ( С. Митчем. Д. Мюллер . Командиры третьего Рейха. Смоленск,1995, с. 292 - 298). Советские асы: 1. И.Н.Кожедуб совершил 330 боевых вылетов и сбил 62 немецких самолета. 2. А. И. Покрышкин - более 600 боевых вылетов и сбил 59 немецких самолетов. ( Великая Отечественная война. Энциклопедия. М., 1985, с. 346, с. 567). \"Между системами учета сбитых самолетов противника люфтваффе и советских ВВС была существенная разн и ца. Победа немецкого летчика подтверждалась показаниями фото или кинопулемета, который фиксировал лишь попадание в самолет противника и редко его разрушение, ... многие летчики дотягивали сильно поврежденные машины до своего аэродрома. С о ветским летчикам сбитый самолет засчитывался только при падении его обломков на территорию, занятую Красной Армией, или если на кинопленку было заснято его ра з рушение в воздухе. Таким образом, не отрицая мастерства асов люфтваффе, необход и мо с известной долей критики относиться к количеству их воздушных побед\". - Прим е чание редакции \"Русич\" к книге. С. Митчем. Д. Мюллер . Командиры третьего Рейха, с. 288. (Стремление принизить, поставить под сомнение успехи противника остались и у постсоветских редакторов. - А. Ш. ) 22 23 Б. В. Соколов. Тайны Второй мировой... с. 32, 34. 24 Там же, с. 191. 25 Генерал-майор А.А.Коробков был в июле 1941 года арестован и обвинен в том, что \"занимая должность командующего 4-й армией, проявил трусость, малодушие и пр е ступное бездействие в возложенных на него обязанностях, в результате чего вверенные ему вооруженные силы понесли большие потери и были дезорганизованы\". В соответс т вии с приговором Военной Коллегии Верховного суда Союза ССР от 22 июля 1941 года А.А.Коробков был расстрелян. Реабилитирован в 1957 году. (\"Мне было приказ а но быть спокойным и не паниковать\". Трагедия Западного фронта и его командующего Д.Г.Павлова. Цит. по: Неизвестная Россия ХХ век , Т. II. М., 1992. с. 110. 26 Л. М. Сандалов . Первые дни войны... с. 204. 27 Там же, с. 132. 28 А. М. Самсонов . Знать и помнить. Диалог историка с читателем. М.,1989, с. 113. 29 К. Симонов. Разные дни войны... с. 71. 30 Ф. Гальдер. Военный дневник... Т. III, кн. 1, с. 203. Причины этого см. вышеприв е денный Акт приема Наркомата обороны СССР, раздел 6: Состояние родов войск. 3 1 А. И. Еременко . В начале войны, М., 1964, с. 109. 3 2 В. Карпов. Маршал Жуков... с. 255-256. 3 3 Л. М. Сандалов . Первые дни войны... с.154. 3 4 Там же, с. 185. По сведениям штаба 10 июля 1941 г. в 4-й армии не хватало 50% винт о вок... с. 194. 3 5 Архив Яд Вашем. М-53/90, л. 65. 3 6 Свидетели обвинения. Ленинград, 1990, с. 113. 3 7 А. М. Хускивадзе . Беседа с автором 15.04. 1999. 3 8 Я. Шапиро 3 9 Историки спорят. М., 1989, с. 328 - 330. К ноябрю 1941 г. только в Москве было сформировано 15 дивизий народного ополчения, 56 истребительных и 25 рабочих и коммунистических батальонов. (Великая Отечестве н ная война Советского Союза 1941 - 1945 гг. Краткая история. М., 1984, с. 110). 40 Цит. по: А. М. Самсонов . Знать и помнить, с. 158, 198. 4 1 Развал Красной Армии. - Новое слово 5.10.1941. (Берлин.) 4 2 Г.Ястребинецкий . \"Так было...\" Цит. по: Сб. \"Нам дороги эти позабыть нельзя...\". И е русалим, 1995, с. 101. 4 3 Б. Н. Петров . О стратегическом развертывании Красной Армии... с. 71,76. 4 4 Там же, с. 71. 4 5 С. Абрамсон . Видеоинтервью с 30.01.1995. Архив Яд Вашем. VD-713. 4 6 И. С. Асташкин. Воспоминания. Рукопись. Архив автора, с. 49. 4 7 Цит. по: В. Карпов . Маршал Жуков... с. 397-398. 4 8 Архив Яд Вашем. М-33/479, л. 48. 4 9 А. И. Еременко . В начале войны... с. 174. 50 Архив Яд Вашем. М-33/564, л. 26. 51 Г. Губенко. Книга печали. Симферополь, 1991, с. 14. 5 2 Г. Пикер . Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1993, с. 389. 5 3 Всероссийская Книга памяти. Обз. том, с. 88. 5 4 Архив Яд Вашем. М-33/14, с. 64. 5 5 Г.Ф.Кривошеев . Некоторые новые данные анализа сил и потерь на советско-германском фронте. - \"Мир истории\" N2. М., 1999 г. 5 6 \"Мне было приказано...\" т. 2, с. 81. 5 7 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. Сбо р ник документов. Т. I. Книга 2 . М.,1995, с. 283. (В дальнейшем ОГБ СССР в ВОВ). 5 8 Луи де Ионг. Немецкая пятая колонна во Второй мировой войне. М.,1958, с. 355 - 356. 5 9 К. Симонов . Разные дни войны... с. 37. 60 А. А. Богданов; Г. Г. Власов; Б. И. Иванов; А. И. Левин; Н. С. Павлов. В поединке с Абвером. М., 1968, с. 15. 61 А . И. Еременко. В начале войны... с. 205. 6 2 Яд Вашем. Зал Имен. Лист свидетельских показаний N197718. 6 3 Я. Шапиро . Беседа с автором 10.8.1995.

КАК ПОПАДАЛИ В ПЛЕН

Анатолий Иванович Деревенц накануне войны проходил службу телефонистом во взводе связи 278-го полка 17-й краснознаменной стрелковой дивизии.

Вечером 15 июня 41-го их соединение было поднято по тревоге и выступило в поход под звуки марша «Прощание славянки». Уже тогда многие догадывались о том, что уходят на войну.

Солнечным летним утром 22 июня полк Анатолия Ивановича встретил гром Великой войны в Белоруссии. И началось! «Армия сражающаяся больше не существовала, - рассказывает он. - Армия окруженная не билась с врагом, а была охвачена единственным желанием - вырваться из окружения. И начались “прорывы”. Принималось решение в каком-нибудь месте пробиться к своим. “Примкнуть штыки!” - подавалась команда, и с винтовками наперевес люди шли на немецкие пулеметы и автоматы…Уцелевшие, бросив убитых и раненых, снова собирались в другом месте, примкнув штыки, шли на прорыв, на восток, к своим. Наш полк, или вернее сказать, то, что осталось от полка, но все-таки еще войсковая единица, отступал, но, как и прежде, в населенные пункты не заходили, а пункты, где были немцы, старались обходить ночью…» Все это продолжалось до тех пор, пока не добрели до небольшой деревеньки. А дальше плен…

«На рассвете я проснулся, когда меня дернул за руку Бойкин.

Немцы, командир, - шепотом сказал он, и я мгновенно очнулся ото сна. Тотчас же проснулись и другие и стали испуганно таращить глаза. Проснулся и наш молоденький лейтенант. Впереди, в деревне стояли несколько машин с солдатами, метров за триста от нас.

Командир, надо когти рвать, - тихо сказал Бойкин.

Какие когти? Оглянись!

Две машины были и сзади нас, при въезде в деревню. Проснулись и зашевелились и в других группах, расположившихся недалеко от нас. А от стоявших в деревне машин отделились несколько немецких солдат с автоматами и направились в нашу сторону.

Ну что же, кажется, все, попались. Конец.

Ребята, - обратился наш молоденький лейтенант, - затворы у винтовок вытащите и забросьте подальше.

Сам он вытащил барабан своего нагана и забросил в траву.

А меня не называйте лейтенантом. Я просто Миша.

Немецкие автоматчики приближались. Все произошло буднично и просто. Видно было, что эти солдаты брали уже не одну такую группу, как наша, - фактически безоружных, голодных и деморализованных бойцов. Они подошли и просто сказали: “Ком, ком”, - и показали в сторону деревни. Люди медленно поднялись и побрели, куда показали.

Мы были уже не бойцами армии, а пленниками победителей… - вспоминал Анатолий Иванович. - У деревни, наверное, был сборный пункт для военнопленных. Сюда все время приводили группы взятых в плен наших бойцов и командиров. Один раз подошла большая колонна пленных. Во главе колонны шли несколько генералов. Еще недавно эти грозные для нас военачальники были теперь поникшими, бесконечно усталыми душой и телом людьми. Покрытые дорожной пылью, со струйками стекающего по лицу пота, они представляли жалкое зрелище. Зато каким самодовольством, какой гордостью светились лица немецких солдат, конвоировавших колонну. Это шли победители…

Наверное, до полудня немцы отовсюду сводили в деревню отдельные группы бойцов. Впрочем, это уже были никакие не бойцы, а толпа деморализованных, голодных и смертельно уставших, потерявших всякую надежду людей. Опустив головы, волоча ноги, люди понуро брели туда, куда их вели, а потом садились на землю, где им указывали. Мне потом рассказывали, что в некоторых местах пленные вот так сидели несколько суток и в дождь, не смея подняться, иначе конвоир немедля и без предупреждения пристрелит.

В середине дня немецкие солдаты забегали, зашевелились после своего обеда, и пленных стали строить в колонну. Впереди и сзади колонны ехали грузовые машины с пулеметами и бронированными бортами. Колонна тронулась и медленно побрела по дороге. Снова все шагали, как роботы. Молчащая толпа, которой было совершенно безразлично, куда ее вели и зачем. Уже поздним вечером, когда стало темнеть, пришли в какой-то городок. Оказалось, Слуцк».

… Георгий Павлович Терешонков выходил из окружения осенью 41-го. «Во время одной из попыток вырваться из окружения, - рассказывал он, - я был легко ранен и контужен в руку и попал в медсанбат в лесу. Питались мы в это время дохлой кониной без соли и грибами. Оружие у раненых было изъято, мы были беззащитны. Во время прочесывания окруженных в лесу частей нас пленили немцы и вывели на железную дорогу около ст. Новинка Ленинградской области.

Вид у нас был очень жалкий. Вшивые, голодные, грязные и рваные…Помню, немцы погрузили нас на танк, а командир танка (кажется, фельдфебель, в черной одежде, с кольцом и сигарой во рту, стоял в открытом люке) стал поджидать взвод самокатчиков, которые несли на носилках раненного в живот офицера со стороны ст. Новинка (станция горела, шла перестрелка). Когда к танку поднесли раненых, один из унтер-офицеров, увидав нас, пленных, поднял автомат, чтобы дать очередь, но командир танка рявкнул на него, и тот недовольно опустил автомат. Так первый раз мы оказались перед лицом расстрела…»

… Василий Николаевич Тимохин, попав на формирование артиллерийского гаубичного полка 16 июля 1941 года, на передовой служил во взводе связи радистом. Повоевать он даже не успел. В плен попал, как и многие, совершенно неожиданно…

«Прошло немного времени, был слышен крик, командир полка говорит: “Наша пехота пошла в атаку”. Прошло еще немного времени, и мы услышали нерусскую речь. Подняв головы, увидели немцев, наставивших на нас автоматы.

От неожиданного явления я почти потерял сознание и не могу сказать, был ли с нами командир и комиссар полка. Взяли нас немцы и повели через поле на опушку леса. Товарищ мой, тоже радист, Сергей Матвеенков из Смоленской области, говорит мне: “Видал, сколько на поле убитых людей валяется?” - А я говорю ему: “Не видал ни одного”. Вот в каком я был состоянии.

Немцы нас обезоружили, а “оружие” у нас с Сергеем было противогаз и каска на голове. Радиостанцию мы оставили в том кустарнике, где нас взяли немцы. И так я оказался в плену у немцев. И оказалось, что немцы поставили нам ловушку, и мы сами в нее залезли.

На опушке леса, куда нас привезли немцы, русских пленных оказалось много. Недалеко находился свободный скотный двор, нас загнали туда и ворота позакрывали.

Просидели мы там и ночь. Утром, часов в 10, открывают ворота, и подается команда - выходи строиться, но команда на немецком языке. Мы стоим и не знаем, что делать. Тогда человек в форме немецкого офицера говорит на чисто русском языке: “Выходите строиться и становитесь по четыре”. Стали по четыре, офицер по-русски говорит: “Будете следовать строем, кто немного выйдет из строя, будет застрелен охраной”. И так мы с Сережей вторые сутки, не евши, в одних гимнастерках, без головного убора шли в строю русских военнопленных в город Гомель».

…Михаил Владимирович Михалков, младший брат Сергея Владимировича Михалкова, после окончания пограншколы служил в Особом отделе 79-го погранотряда в Измаиле.

С самого начала войны он находился в охране штаба Юго-Западного фронта. Тогда, в сорок первом, ему тоже не удалось избежать окружения и плена. В своей автобиографической книге «В лабиринтах смертельного риска» он напишет: «На рассвете заметил в поле стог сена и направился к нему, чтобы передохнуть. Приземлился на чей-то сапог. Кто-то выругался, и из-под стога выбрался черноволосый мужчина в немецкой фуфайке, за ним - второй - белобрысый парень. Оба без оружия, и у меня оружия не было (командир в реглане отобрал “ТТ”, когда я уходил в разведку, да так и не вернул). Не успели мы и слова сказать друг другу, как перед нами, словно из-под земли, вырос верховой немец.

Лос! Пошоль! - Дуло его автомата прочертило полукруг, указывая нам путь…

Все произошло в один миг - и вот под конвоем верхового немца мы следуем в село, к дому с мезонином, над крышей которого развевается фашистский флаг. Нас вводят в помещение. Обыскивают. Появляется офицер.

Зольдат? - обращается он ко мне.

Зольдат? - обращается он к белобрысому парню.

Тот молчит, словно воды в рот набрал. Офицер подходит к черноволосому:

Юде? (Еврей?)

Тот не понимает вопроса. Он грузин. Офицер бьет его по лицу.

Цапцарап! Немецкий! - говорит он, тыча стеком в фуфайку…

Нас троих выводят наружу. Улица пустынна. В домах словно все вымерло. Две винтовки наперевес: одна впереди, другая - позади. За плетнем стоит босая женщина в белой косынке. Она провожает нас скорбным взглядом. Маленький испуганный мальчонка держится за ее подол.

Матка, лопат, копат! - кричит немец.

Женщина не понимает. Тогда немец жестом показывает, что ему надо. Женщина уходит и выносит из сарая три лопаты. Идем дальше… Миновав село, выходим на картофельное поле. Один немец очерчивает палкой продолговатый квадрат, другой передает нам лопаты. Оба немца отходят в сторону. Мы начинаем рыть землю…»

Михаил Михалков догадывается, что они роют себе могилу, а значит, точно - расстреляют! Он шепчет об этом товарищу по несчастью - грузину.

Немцы на мгновенье расслабляются, отходят в сторону и закуривают, и видимо, это последний шанс во имя жизни…Грузин одним прыжком с лопатой наперевес вылетает из ямы. Следом за ним выскакивает Михалков. Они оба со всего маху наносят по два удара карателям и уже втроем разбегаются в разные стороны…

…Старшина Иван Ксенофонтович Яковлев перед войной проходил службу в 593-м механизированном полку 131-й мотострелковой дивизии 9-го механизированного корпуса генерала К.К. Рокоссовского. Очень скоро не стало его полка и дивизии. Штаб Юго-Западного фронта потерял управление войсками. Начался отход и бегство…

Пристроившись со своим взводом к таким же отступающим, а точнее - к группе пограничников капитана Иванова, Яковлев надеялся выйти из окружения. Но с каждым часом это становилось все невозможнее. Днем раньше, 15 сентября, части и подразделения 1-й танковой группы противника «за трое суток с плацдарма у Кременчуга, не встречая сопротивления советских войск, дошли до Лохвицей и соединились с войсками 2-й танковой группы, завершив окружение армий Юго-Западного фронта, и приступили к расчленению дезорганизованных, потерявших управление подразделений советских войск…»

22 сентября на отдыхающую группу выскочили немецкие танки и бронетранспортеры. С ходу они открыли огонь из пушек и пулеметов по машинам и скоплениям советских бойцов. Уходить было невозможно, потому как немцы били точно…Послышались стоны и крики раненых…Какие-то минуты - и бой, а точнее расстрел, закончился.

«…Горели машины, вереница пленных солдат и командиров цепочкой двигалась под охраной автоматчиков вправо, по лесной дороге, - вспоминал Иван Ксенофонтович. - Немцы нас заметили, но не спешили пленять, видимо, давая возможность похоронить убитых. Солидарность людей почитается даже бандитами.

О плене я еще не думал, был занят мыслью об убитых и раненых товарищах. И только когда увидел цепочки пленных, подумал о нем. Но что делать? Капитан ехал к реке в надежде перебраться на другую сторону, избежать пленения. Сейчас эта идея не осуществима: упущено время, надо подумать о раненых и убитых.

Бойцы, видимо, это понимали, не спрашивали о своей судьбе, спешили до плена похоронить товарищей.

Подъехал бронетранспортер. Из него высыпали автоматчики, уставились на роющих, повторяя: “Гут! Гут!” - Хорошо, мол, что вы такие верные товарищи, не бросаете их даже при опасности для себя.

Мы с удивлением смотрели на немцев, на их гуманное поведение, пока не услышали окрик унтер-офицера: «Шнель, шнель, рус зольдат!» Бойцы зашевелились, понесли в могилу убитых, укладывали их рядами. Когда уложили всех мертвых и накрыли их шинелью, унтер-офицер подошел к лежащим раненым, повел автоматом, выпустив по каждому короткую очередь, повернулся ко мне, показал рукой, что и этих надо хоронить в ту же могилу. Отнесли, уложили, наспех засыпали, воткнули винтовку в изголовье могилы, сняли головные уборы, прощаясь.

Антретен! - показал унтер-офицер рукой знак построения.

Выстроились в колонну по три человека. Грицай, зная о моей спине и бедре, боясь, чтобы я не упал при движении, поставил меня посередине. Это заметил унтер-офицер, но ничего не сказал. Оставил четырех автоматчиков, скомандовал “Марш!” - сел в бронетранспортер, укатил, а наша колонна поплелась к сбору пленных».

…Николай Ипполитович Обрыньба в плен попал тоже осенью 41-го, но только под Вязьмой. А произошло это следующим образом: «В квадратных касках, с засученными рукавами, с автоматами в руках немцы идут цепью от деревни, давая очереди, и то там то там вылезают из своих схронок наши солдаты. Лешка падает на меня:

Они совсем близко!

Прячем винтовки под солому, и уже над нами звучит:

Рус! Лес, лес!

Немцы смеются и отправляют нас к группе наших солдат, стоящей поодаль, с двумя конвоирами. Мы стояли перед избой, в которую вводили по три-четыре человека, затем, выпустив, вводили новую партию военнопленных. В избе обыскивали, нет ли оружия и какие документы у кого.

Я вошел в избу. На полу лежала свежая желтая солома, одно из окон завешено одеялом, в комнате находилось человек пять немцев, с ними молодой младший лейтенант. Нас заставили снять и положить на стол вещмешки, противогазы и стали деятельно их потрошить. Один из солдат нашел в моем мешке кусочек сала, весь вывалявшийся в крошках, но отобрал также и кусок сахара, оставшийся от энзе.

Просматривая санитарную сумку, немцы ничего не взяли, но, найдя банку меда с наклейкой от лекарства, долго крутили в руках, нюхали, затем, решив, что это тоже лекарство, бросили в сумку обратно. Один немец уже снимал с моих брюк ремешок с кавказскими бляшками, подарок моего шурина, и прилаживал поясок к себе, повторяя: “Сувенир, сувенир, гут…” Я понял, что они забирают все, что им кажется пригодным, и меня поразила мелочность: как солдат может брать у солдата кусок сахара, шматочек сала, чистый сложенный носовой платок.

Но вот рыжий с веснушками фельдфебель вытащил из моего противогаза альбом с фронтовыми рисунками, повторяя “кунстмалер, кунстмалер”, и начал его просматривать. Все побросали мешки и тоже заглядывают, тычут пальцами, весело ржут. Лейтенант забрал альбом, посмотрел и спросил по своему вопроснику:

Откуда? Я ответил:

Москау, кунстмалер Академии.

Тут его осеняет идея. Раскрыв альбом на чистом листе, он тычет пальцем, показывая на себя, и повторяет:

Цайхнэн, цайхнэн портрет.

Я вынул карандаш и начал набрасывать его портрет. Немцы и наши пленные с напряжением застыли, смотрят. Через пять минут все узнают лейтенанта и галдят: “Гут! Прима!..” Вырываю лист с наброском и отдаю лейтенанту. Он задумчиво смотрит, прячет в карман…»

…Юрий Владимирович Владимиров в плену оказался в конце мая 1942 года под Харьковом. После боя он увидел, «как на дороге появилась группа наших пленных, но небольшая, в сопровождении лишь одного конвоира. Она двигалась как попало, и солдаты тихо разговаривали между собой». Юрий Владимирович вспоминает: «В той группе я заметил знакомые лица, в том числе - подносчика снарядов второго орудия украинца Ересько, с которым я часто общался, когда он навещал своего земляка - пулеметчика Чижа.

Размышляя над случившимся, я пришел к мысли, что, наверное, и мне не избежать плена. “Почему же все сдаются, а мне нельзя этого сделать?” - спросил я себя. И тут же ответил на этот свой вопрос: “Можно, так как после полностью проигранного сражения другого выхода, чтобы остаться в живых, уже не осталось. Предпочесть плену самоубийство, чего от нас требуют воинские уставы, не может быть и речи. Стоит жить дальше хотя бы для того, чтобы увидеть, как и когда закончится эта проклятая война»…”»

И все же, прежде чем оказаться в плену, готовясь к нему, Юрий Владимирович в первый раз ошибся: «Они шли со стороны ярко светившего солнца, и поэтому их лица и одежду я совсем не мог рассмотреть. Частично по этой причине, а в основном из-за сильного возбуждения, мне показалось, что эти люди - солдаты противника. Я взял в правую руку шомпол с носовым платком и выставил его из окопа, затем выкарабкался наружу и громко крикнул по-немецки: “Guten Morgen!” (Доброе утро!) А в ответ услышал по-русски: “Ты что, друг, совсем ох…ел? Будь здоров!”

Однако я не растерялся и, отбросив в сторону шомпол, продолжил свое приветствие: “Доброе утро! Я, видимо, неудачно пошутил. А кто вы и куда идете?” И получил от них совершенно удививший меня ответ. Оказалось, что у деревни Марьевка они вышли из вражеского окружения, в конце концов попались к немцам в плен, а те не стали с ними долго церемониться и приказали самостоятельно, т.е. без конвоя, отправиться на сборный пункт для военнопленных…»

Ошибка была исправлена: «Наконец, мы попрощались, пожелав друг другу удачи. Но, к моему большому огорчению, на прежнем месте я земляков не застал. Из-за этого решил идти один на юго-восток, ориентируясь ночью по полярной звезде. Приблизившись к краю леса, я вдруг почувствовал очень вкусные запахи горячего супа и какао и еще чего-то приятного. Это означало, что за лесом находятся немцы.

Как раз на этом месте, куда я вышел, оказался полусухой ров, густо заросший ивняком и высокой, почти в человеческий рост, травой. В нем было много валежника, посредине находилось русло засохшего ручейка. Я решил пройти напрямик через ров. И вдруг среди всех приятных запахов, распространявшихся вокруг, мой нос уловил характерную вонь человеческого кала, и я увидел сидевшего с голым задом над вырытым отхожим рвом… немецкого солдата в темновато-голубой форме пехотинца.

Я инстинктивно резко повернул назад, но споткнулся о сучья, которые сильно затрещали, и свалился в ров. Немцы услышали треск. Раздался крик: “Wer kommt? Halt!” (Кто идет? Стой!) Не получив ответа, они принялись стрелять в мою сторону длинными очередями по скрывавшим меня зарослям.

Я понял, что убежать мне не удастся и что я буду вот-вот застрелен, если срочно не сдамся в плен. Как только стрельба на миг прекратилась, я истошно закричал: “Nicht schissen, bitte nicht schissen, ich komme, ich komme!” (He стрелять, пожалуйста, не стрелять, я иду, я иду!) Я быстро схватил длинный сучок, привязал к нему свой белый носовой платок и, продолжая лежать в зарослях, как можно выше поднял этот флажок над собой. Поскольку выстрелы больше не последовали, я осторожно встал на ноги и пошел, повторяя ту же фразу: “Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте!”

Меня встретили трое немецких солдат с автоматами и сразу же задали вопрос: “Говоришь по-немецки?” Я ответил: “Очень мало”. Последовал другой вопрос: “Много товарищей в лесу?” “Нет, нет”, - соврал я. “Но где же твоя винтовка?” Я не понял этот вопрос и дважды пожал плечами. Тогда немцы продемонстрировали мне знаками и звуками “пах, пах”, что меня спрашивают о винтовке. Я ответил: “Нет винтовки”. Потом солдаты сказали: “Теперь иди впереди”.

И так около 9 часов вечера 24 мая 1942 года я оказался в немецком плену, и с этого времени практически закончилось мое участие в Великой Отечественной войне».

Но, как известно, в плен попадали не только рядовые бойцы…

Полковник Иван Андреевич Ласкин встретил войну в должности начальника штаба 15-й Сивашской мотострелковой дивизии. Уже к 6 августа 12-я армия, в состав которой входило его соединение, была полностью окружена. В дивизии не осталось ни танков, ни артиллерии. В наличии были только бойцы и командиры численностью до 400 человек. Командир дивизии генерал-майор Белов погиб. Начальник штаба принял командование. Штаб армии отдал распоряжение на действия остатков дивизии по собственному усмотрению. Начались непрерывные ночные бои для выхода из окружения. В результате остатки дивизии были расчленены на отдельные группы.

«К утру 7 августа 1941 года с Ласкиным осталась группа в 40 человек. Они двигались на соединение со своими войсками, 8 августа были обнаружены немцами. В завязавшемся бою потеряли 12 человек. 9 августа принимается решение: ввиду отсутствия боеприпасов и невозможности с оружием пробиться к своим частям (отряд находился в 200 километрах от линии фронта) оружие закопать, переодеться в гражданскую одежду и группами по 2-3 человека продолжать двигаться на восток, что и было сделано в ночь на 10 августа. Распоряжение переодеться в гражданскую одежду, чтобы успешнее выйти из окружения, было отдано командиром и комиссаром корпуса, пояснил Ласкин. С ним выходили из окружения комиссар дивизии Конобевцев и командир 14-го танкового полка Фирсов.

В своих объяснениях Ласкин скрыл, что он, Конобевцев и Фирсов были задержаны немцами и допрашивались ими. На допросах они назвались вымышленными именами. Ласкин вместе с Конобевцевым от немцев бежали и на 13-й день вышли к своим войскам», - сообщает в книге «Вплоть до высшей меры» Н. Смирнов.

Но кратковременное пребывание в плену было редким исключением, тем более для командиров такого ранга, как Ласкин.

… Командующий 12-й армией Юго-Западного фронта генерал-майор Понеделин Павел Григорьевич был пленен под Уманью 7 августа 1941 года.

Командир 27-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта генерал-майор Артеменко Павел Данилович во вражеском плену оказался 27 сентября 1941 года близ деревни Семеновка Березанского района.

Командир 4-го стрелкового корпуса 3-й армии Западного фронта генерал-майор Егоров Евгений Арсеньевич попал в плен 29 июня 1941 года.

Командир 36-й кавалерийской дивизии Юго-Западного фронта генерал-майор Ефим Сергеевич Зыбин был пленен 28 августа 1941 года.

Начальник штаба 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта генерал-майор Иван Павлович Крупенников в плену оказался в результате потери ориентировки.

Начальник 2-го управления Главного разведывательного управления Красной армии генерал-майор Самохин Александр Георгиевич после получения назначения на должность командующего 48-й армией 21 апреля 1942 года на самолете «ПР-5» вылетел в штаб Брянского фронта для получения указаний и вручения командующему фронтом пакета особой важности из Ставки ВГК.

Но случилось так, что летчик, потеряв ориентировку, уклонился от заданного маршрута, перелетел линию фронта и был сбит немцами перед передним краем их обороны. А дальше плен…

Командир 15-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта генерал-майор Привалов Петр Федорович 22 декабря 1942 года при поездке в дивизию в районе Кантемировка наскочил на немецкую засаду, был тяжело ранен и захвачен немцами в плен.

К слову, подобные случаи в годы Великой Отечественной войны встречались нередко.

Передо мной «Сообщение ГУКР “СМЕРШ” НКО 1-му зам. начальника Генерального штаба РККА А.И. Антонову о пленении немцами старших командиров 52-й гв. стрелковой дивизии».

По сообщению Управления “СМЕРШ” Воронежского фронта, 14 августа с.г. противником взят в плен начальник штаба артиллерии 52-й гвардейской ордена Ленина стр[елковой] дивизии гвардии майор Цензура.

Цензура имел при себе карту с нанесенными на ней огневыми позициями дивизии, данные о наличии боеприпасов и приказ о смене 52-й гвардейской стр[елковой] дивизии.

Расследованием установлено, что 14 августа с.г. заместитель командира 52-й гв. ордена Ленина стр. дивизии гвардии подполковник Журавлев, начальник штаба артиллерии дивизии гвардии майор Цензура и его заместитель по минометным частям гвардии ст. лейтенант Петров выехали на автомашине в район высоты 192.9 для выбора нового наблюдательного пункта.

В пути следования, не доезжая высоты, их автомашина была внезапно окружена и обстреляна немцами.

Как сообщил шофер автомашины Рябоконь, которому удалось выскочить из машины и скрыться, в завязавшейся перестрелке майор Цензура был ранен и взят немцами в плен, а о судьбе Журавлева и Петрова ничего не известно.

На следующий день противник произвел авиацией массированные налеты на боевые порядки и огневые позиции 52-й гвардейской стр. дивизии и вывел из строя большое количество материальной части и артиллерии дивизии.

Кроме того, во время смены дивизий немцы предприняли наступление и, прорвав нашу оборону на участке 163-й стр. дивизии, зашли в тыл частей 51-й и 52-й гв. стр. дивизий, в результате чего дивизии понесли потери в личном составе и материальной части, а отдельные подразделения попали в окружение.

Командованием и отделом “СМЕРШ” 52-й гвардейской стр. дивизии приняты меры розыска Журавлева и Петрова.

Абакумов».

Но вернемся к плененным генералам. «Большинство советских генералов также оказались в плену в это время, - писал генерал Д.А. Волкогонов. - В последующем в ходе войны было лишь несколько случаев пленения советских генералов, которые в силу тактической ошибки, роковой неосторожности оказывались в расположении противника. По каждому из этих случаев Верховный издавал грозные приказы. Вот, например, выдержка из одного такого приказа:

«Командующие войсками фронтов и отдельных армий шестого ноября и командующий артиллерией той же армии генерал-майор Бобков при выезде в штабы корпусов потеряли ориентировку, попали в район расположения противника, при столкновении с которым в машине, управляемой лично Хоменко, заглох мотор, и эти лица были захвачены в плен со всеми находящимися при них документами.

2. При выезде в войска, от штаба корпуса и ниже, не брать с собой никаких оперативных документов, за исключением чистой карты района поездки…

Москвич Иван Алексеевич Шаров практически всю войну провел в лагерях. Он вел в немецком плену дневник, «описывая событие за событием тем, что было под рукой, в драном блокноте». Безусловно, эти записи уникальны.

Попал в плен под Спасодемьянском.

Из-под Спасодемьянска пригнали целый совхоз. Его встречали пьяные немцы с большими кольями и били людей как попало и по чему попало. Всех пропускали через эту колонну…

Ночевал на перекладине как кура…

Всю колонну куда-то гонят. Кушать не дают. Достали на обочине выкопанную картошку, пока доставали - по нам стреляли. Так каждый день они убивают человек 30-40…»

…Юрий Владимирович Владимиров достаточно подробно описал движение колонны военнопленных, в которой он шел:

«С двух сторон колонну охраняли преимущественно молодые и пышущие здоровьем конвоиры, вооруженные автоматами. Шли конвоиры на расстоянии 30-50 метров друг от друга по обочине дороги или по краю поля. При некоторых конвоирах находились на поводке очень злые овчарки.

…Двигались мы главным образом в обход населенных пунктов. Местные жители, женщины, старики и дети, встречали нас на дороге и с жалостью смотрели на нас, а некоторые искали своих родных и знакомых. Но конвоиры не давали жителям приближаться к колонне, отгоняли их прикладами и стрельбой в воздух.

Перед некоторыми населенными пунктами немцы уже установили на столбах большие щиты с названиями этих пунктов, написанными крупными латинскими буквами.

…Примерно через 10 километров пути колонну вдруг остановили, и вышедшие навстречу немецкие военные вместе стали внимательно осматривать лица всех пленных. В результате из колонны вывели более 20 человек, напоминающих по внешности евреев…

Шедшие со мной товарищи хотели узнать, когда же нам дадут что-нибудь поесть. Я решил спросить об этом по-немецки у ближайшего ко мне молодого и очень здорового конвоира. Он не стал меня слушать и ударил кулаком по голове так, что я упал и лишь с большим трудом встал снова на ноги…

Мы шли по проселочной дороге под начавшимся ливнем с грозой. Шли мы не менее часа. Затем конвоиры отвели всех пленных в сторону от дороги и остановили ночевать на поле. Конвоиры расхаживали рядом, надев непромокаемые плащ-палатки. В полночь вдруг раздались звуки выстрелов из автоматов и лай собак. Оказалось, что трое пленных, воспользовавшись ночной темнотой, попытались сбежать. Но конвоиры с собаками настигли ребят и застрелили их. Рано утром конвоиры заставили нескольких пленных положить у дороги тела убитых. А когда всех пленных выстроили снова в длиннейшую колонну, опять приехала легковая машина с немецким офицером и переводчиком. Последний громким голосом несколько раз предупредил пленных, что убежать никому не удастся, а кто попытается это сделать, будет немедленно расстрелян. При этом он показал на тела трех беглецов.

И нас снова погнали, не дав ни помыться, ни поесть…

…К счастью, примерно часам к пяти колонна достигла районного центра Барвенково и остановилась на лугу. Конвоиры заставили пленных выкопать рвы, которые служили людям в качестве отхожих мест. Затем нам объявили, что прибыли полевые кухни. Перед ними сразу же выстроились длиннейшие очереди. Но я, не имевший никакой посуды и, кроме того, полностью потерявший аппетит, не стал становиться ни в одну из очередей. Оказалось, что еда представляла собой горячую похлебку из воды и «макухи» - жмыха, образовавшегося при производстве подсолнечного масла…

Наступило 29 мая - один из самых ужасных дней в моей жизни. В этот день всех пленных разбудили до рассвета и объявили, что нам предстоит пройти до вечера более 60 километров.

Днем солнце палило нещадно, ноги мои начали сильно уставать, и я невольно отстал от того головного ряда. Вот-вот могло случиться так, что я окажусь в хвосте колонны, упаду и конвоиры меня пристрелят. Но скоро колонна стала проходить мимо очередной деревни (наверное, Малиновки), жители которой, как и в предыдущих населенных пунктах, встали плотными рядами на обочине дороги. И этим решил воспользоваться один из молодых и физически сильных пленных. Неожиданно для конвоиров он очень быстро «рванул» в сторону стоявших людей, проскочил через них и скрылся между ближайшими хатами и дворами. Колонну остановили, и несколько конвоиров с собакой устремились за беглецом. Пока конвоиры с собакой не поймали и не расстреляли несчастного беглеца, прошло около получаса, и за это время я сумел немного отдохнуть…»

«Четырнадцатый день плена, - вспоминает Н.И. Обрыньба. - Холм-Жирковский. После десятидневного пребывания за проволокой, где накапливали пленных из числа трехсот пятидесяти тысяч, окруженных немцами под Вязьмой в октябре сорок первого, нас погнали по шоссе на запад. В течение этих десяти дней нам не давали воды, пищи, мы находились под открытым небом. В тот год снег упал в начале октября, стояла холодная, промозглая погода. Здесь мы впервые увидели, как здоровые мужики умирают от голода. Движемся уже четвертый день по Варшавскому шоссе в направлении Смоленска, с передышками в специально устроенных загонах, огороженных колючей проволокой и вышками с пулеметчиками, которые всю ночь освещают нас ракетами. Рядом с нами тянется колонна раненых пленных - на телегах, двуколках и пешком. Хвост колонны, перебрасываясь с бугра на бугор, уходит за горизонт. На местах наших стоянок и на протяжении всего нашего пути остаются лежать тысячи умирающих от голода и холода, еще живых добивают автоматчики, упавшего толкнет конвоир ногой и в не успевшего подняться стреляет из автомата. Я с ужасом наблюдал, как доводили здоровых людей до состояния полного бессилия и смерти. Каждый раз перед этапом выстраивались с двух сторон конвоиры с палками, звучала команда:

Все бегом!

Толпа бежала, и в это время на нас обрушивались удары. Прогон в один-два километра, и раздавалось:

Задыхающиеся, разгоряченные, обливаясь потом, мы останавливались, и нас в таком состоянии держали на холодном, пронизывающем ветру по часу, под дождем и снегом. Эти упражнения повторялись несколько раз, в итоге на этап выходили самые выносливые, многие наши товарищи оставались лежать, звучали одиночные сухие выстрелы, это добивали тех, кто не смог подняться.

Иногда нас сгоняли на обочину дороги, это делалось с целью разминирования дороги: легкие мины взрывались, но для противотанковых нашего веса было недостаточно, и когда по таким образом разминированной дороге пускали немецкий транспорт, он часто взрывался…»

Город Минск. Лето 41-го. Почти полностью разрушенный бомбардировками, теперь он представлял разбитые улицы и редких местных жителей, бродивших среди развалин с мешками и сумками в поисках пропитания.

Колонна советских военнопленных бредет через город в неизвестность. Вдруг все обращают внимание, «как у легковой, видимо штабной, машины две наши девицы, улыбаясь, о чем-то пытались говорить с молоденьким белобрысым немецким солдатом-шофером. Он в ответ тоже улыбался девицам. На нашу грязную и унылую колонну они не обращали никакого внимания - видно, мы были уже не первыми пленными. На этот раз в молчавшей нашей колонне раздались голоса по адресу девиц:

Собака ищет нового хозяина…»

Эти слова принадлежат Анатолию Ивановичу Деревенцу. Он же свидетельствовал: «Когда нас захватили в плен, было не до того, чтобы разглядывать своих победителей. Мысли были совсем о другом, о судьбе, которая нас ждет. Люди брели, опустив головы и не обращая внимания на то, что было вокруг. Однако теперь невольно обратили внимание на то, как были одеты и как выглядели те, кто разгромил нашу армию, которую мы считали непобедимой.

Немецкие солдаты производили впечатление сытых, опрятных, в обмундировании, которое ни в какое сравнение не шло с нашим “х/б” второй или третьей категории. У немцев были аккуратные френчи, на ногах сапоги вместо грязных обмоток, в которых щеголяли мы. Сравнение было не в нашу пользу, и это удручало, - почему так? Ведь нам все время твердили о том, что в немецкой армии нет ничего добротного, что все - сплошные эрзацы, что их танки - железные коробки, об этом писала наша пресса. Но, может быть, сильнее всего подействовало на нас, бредущих по пыльным дорогам при изнуряющей жаре, то, как немецкие солдаты из частей, расположенных у дороги, в жаркий день подходили к машине и каждый из них, предъявив какой-то талончик, мог свободно получить флягу пива.

А немецкие солдатики пивко попивают!

И думалось, что же это за армия? И тихое, яростное озлобление возникало против тех, кто нам лгал, представляя нашего противника жалким и убогим, недостойным серьезного внимания. Наши люди, конечно, давно уже догадывались о том, что не все, о чем нам твердят, правда, но для многих увиденное было ошеломляющим открытием.

Мимо нашей медленно плетущейся колонны пленных проезжала машина с немецкими солдатами. Запыленные, с усталым видом, может быть, прямо после боя, потому что у некоторых были наши автоматы ППШ, они с любопытством разглядывали пленных. Но это было не только любопытство, но и чувство превосходства. Они же были солдатами победоносной армии, завоевавшей всю Европу…»

Из книги Солдаты и конвенции [Как воевать по правилам (litres)] автора Веремеев Юрий Георгиевич

Долгий русский плен Общепринято считать, что по окончании Второй мировой войны немецкие и японские военнослужащие и военнослужащие других стран, воевавших на стороне Германии, оказавшиеся в советском плену, удерживались Сталиным долгие годы и только после его смерти

Из книги Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях автора Смыслов Олег Сергеевич

ВТОРАЯ УДАРНАЯ И ПЛЕН Илья Григорьевич Эренбург на фронт выехал 5 марта 1942 года по Волоколамскому шоссе. Сидя в машине, он впервые увидел развалины Истры и Ново-Иерусалимского монастыря. Проехав через Волоколамск, он остановился возле Лудиной горы. Там, в избе, где

Из книги Воздушная битва за город на Неве [Защитники Ленинграда против асов люфтваффе, 1941–1944 гг.] автора Дегтев Дмитрий Михайлович

ИЗ ПЛЕНА В ПЛЕН В конце января 1944 года Власов стал официально именоваться главнокомандующим вооруженными силами «Комитета освобождения народов России», а 16 февраля он принимал парад первой дивизии РОА.Так называемые «добровольцы» торжественно присягали: «Я, как верный

Из книги Легендарный Корнилов [«Не человек, а стихия»] автора Рунов Валентин Александрович

«Немцы бросали оружие, сдавались в плен» Ленинградцы не знали, что подписанный Гитлером в декабре 1940 года план «Барбаросса» уже определил их судьбу. Фюрер потребовал обезопасить Балтийское побережье, уничтожить советский флот, захватить Ленинград и соединиться здесь с

Из книги Боевая подготовка спецназа автора Ардашев Алексей Николаевич

Плен В плену Корнилов был первоначально помещен в замок Нейгенбах, близ Вены, а затем перевезен в Венгрию, в замок князя Эстергази в селении Лека. Несмотря на прекрасный уход и лечение, раны заживали медленно. До конца своей жизни генерал прихрамывал, а его левая рука

Из книги Нюрнбергский набат [Репортаж из прошлого, обращение к будущему] автора Звягинцев Александр Григорьевич

Из книги Боевая подготовка ВДВ [Универсальный солдат] автора Ардашев Алексей Николаевич

Плен - путь в небытие * * *История человечества - это вечное противоборство добра и зла. При многих благих попытках создать гарантии мира люди до сих пор не научились жить без войн, а воюя, - избегать варварских, бесчеловечных форм борьбы и насилия. Нацистская Германия

Из книги Забытые герои войны автора Смыслов Олег Сергеевич

Захват в плен Опыт Великой Отечественной войны, вооруженных конфликтов в Афганистане и в Чечне показал, что существует большое количество способов захвата в плен. Однако все они имеют некоторые сходные аспекты. Во-первых, захват пленного должны производить несколько

Из книги Шелковый путь. Записки военного разведчика автора Карцев Александр Иванович

ПЛЕН И ПОСЛЕ ПЛЕНА Майор Гаврилов очнулся в немецком госпитале. Рядом с ним лежали раненые советские военнопленные. Лечили их свои же пленные врачи. Именно от них Петр Михайлович и узнал дату своего пленения - 23 июля 1941 года…Когда Гаврилова привезли в госпиталь, то врач

Из книги Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях автора Потто Василий Александрович

Плен Многие считают, что они держат богов за… Некоторые части тела, скажем так. Боги – большие шутники. Иногда они позволяют людям так думать. Но потом, когда им это надоедает, они ставят людей на место. Через боль, унижения, страх и одиночество.Другое дело, когда ты родился

Из книги Отпуск на войну автора Байкалов Альберт Юрьевич

III. ПЛЕН ШВЕЦОВА Едва вступил Ермолов на кавказскую почву, как ему представился случай рельефно выказать свой взгляд на то, каковые должны быть отношения русских начальников к горским народам. Проезжая через Георгиевск в Тифлис, он остановил свое внимание между прочим на

Из книги Солдатский долг [Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945] автора фон Хольтиц Дитрих

Глава 44 В плен мне никак нельзя – Так, может, ты нас обманул? – допытывался Грек. – Смотри.– Чего мне вас обманывать? – устало вздохнул Балун. – Мало синяков?– Плохо выполнял свои обязанности, вот и били, – предположил Тайшет. Он вернулся с «секрета» и готовился

Из книги Воспоминания (1915–1917). Том 3 автора Джунковский Владимир Фёдорович

Глава 9. Плен и возвращение на родину Некоторые предварительные замечания о военнопленных Когда 31 марта 1814 года (19 марта по старому стилю. – Ред.) войска союзников вошли в Париж, русский царь Александр I собрал маршалов побежденной французской армии и произнес перед ними

Из книги Базовая подготовка спецназа [Экстремальное выживание] автора Ардашев Алексей Николаевич

Из книги Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек автора Бабаян Роман Георгиевич

Захват в плен Опыт Великой Отечественной войны, вооруженных конфликтов в Афганистане и в Чечне показал, что существует большое количество способов захвата в плен. Однако все они имеют некоторые сходные аспекты. Во-первых, захват пленного должны производить несколько

Из книги автора

Возвращение в плен В нашем фильме очень мало кадров, посвящённых первому возвращению Алексея домой. Всего одна сцена домашнего видео, где он показывает родственникам фотографии своей встречи с матерью в Мазари-Шарифе и рассказывает, как они оба были потрясены. Да и на

Для начала приведем вполне приличный видеоматериал на данную тему:

В чем суть данного кина? Подготовка по противодействию конвенциональным методам ведения допросов. Что это значит? Это значит что все действия ведутся в рамках соблюдения женевской конвенции, и военнопленный не подвергается пыткам. Понятно дело что соблюдение таких норм оно все равно очень относительно. Но однако же военнопленный на протяжении своего плена сохраняет целостность своего организма. Это главное. В этой ситуации все зависит исключительно от вашей физической и психологической выносливости. То есть пока вы голодный не пивший и не спавший твердите «Янки-Чарли-Виски-Шесть-Шесть» вам ничего не будет. Максимум слегка по-пинают, не дадут спать пару-тройку дней, будете страдать от голода и жажды, но шансы на то что вы ничего не скажете и вам за это ничего не будет достаточно высоки.
Конечно есть некоторые моменты, так например, если вы обладаете реально ценной и важной информацией то на вас будут пахать. И допрашивать вас будет не «interrogator» — следователь, а «enlister» — вербовщик. Это специалисты которые не только умеют задавать каверзные вопросы, но и опытные психологи, которые великолепно сами пользуются и прекрасно умеют читать язык тела. То есть невербальные сигналы, которые вы будете пытаться генерировать практически в любом состоянии. Так же это будут специалисты в области распознавания лжи. Да-да, знатоки того самого:
— Если вы отвечая на вопрос поднимаете глаза вверх — то вы врете. Если вниз — говорите правду.
Дело в том что подобные вещи поставляют информацию только при комплексном рассмотрении. Каждый признак в отдельности практически ничего не стоит. Ну да ладно, не о том речь.

Фактически, в рамках конвенционального допроса вы вообще можете ничего не говорить. И вам за это ничего не будет. Максимум немного по-пинают, и не дадут пить жрать и спать. Тяжело, но переживаемо. Особенно это касается ситуаций когда вы являетесь носителем важной информации. С каждой минутой ее оперативно-тактическая важность уменьшается. Это только в кино, зная что их боец попал в плен, командование говорит:
— Он им ничего не скажет.
И действует по старому плану. В реальной жизни то что вас взяли в плен это уже ошибка пленившей стороны. Почему? Да потому что теперь у них есть максимум сутки на то что бы вас «чисто» расколоть и получить данные. Так как за сутки своим уже станет понятно что боец пропал без вести и скорее всего попал в плен. А значит все планы надо менять, чисто так, на всякий случай.

Небольшая ремарка по поводу «важности информации». Даже если вы простой пехотинец, в звании рядового, и пришли в часть месяц назад, вы все равно владеете важной информацией. Просто потому что вы знаете то, чего не знает противник (или не знает точно ). Достаточно сдать ФИО командира и противнику станет известна часть в которой вы служите. А дальше к делу подключится армейская разведка, и спустя пару часов будет известен боевой потенциал вашей части, связанные подразделения, потенциальная роль ее в действиях войск. Короче говоря просто фамилия вашего командира может дать в итоге очень много информации о ситуации в зоне боевых действий. Поэтому, просто молчите. Что бы было проще, талдычьте всякую хрень, бессмысленный набор букв и цифр например. Самое главное выберите тот набор который легко запоминается, и в котором вы не собьетесь. Тогда, если допросы будут продолжаться долго, может произойти ситуация, когда вы находясь в состоянии измененного сознания (а вы в нем будете, не жрамши и не спамши ) просто поверите в то что вы даете им какую-то осмысленную информацию а они, тупые скоты ее не воспринимают. Это спровоцирует внутреннее состояние злобы, и соответственно увеличит вашу эффективность в противодействии допросам.

Как этому научиться осмысленно? Вопрос сложный. Дело в том что 95% военнослужащих не проходят подготовку по противодействию допросам. Просто по той причине что подготовка к конвенциональным методам ведения допросов сводится к тому что:
— Несите пургу, все равно ничего вам за это не будет.
Все остальное зависит от личностных физических и психологических параметров человека, и его личной замотивированности. Те же рассказы про «спецназ» и их устойчивость на допросах базируются именно на замотивированности бойцов на сохранение информации о своей группе/подразделении в тайне и качественной физподготовке, которая позволяет переносить буль и бытовые неудобства намного легче чем обычному бойцу/человеку. А не на каких то там супер-секретных техниках.
Так что занимайтесь своей физической формой, создавайте себе вескую мотивацию, и каноничный допрос, в рамках женевской конвенции вы либо выдержите полностью, либо расколетесь тогда, когда информация которую вы можете дать будет совершенно неактуальна.

Другой разговор, если речь идет о неконвенциональных методах ведения допроса.
Любой человек, который понимает что такое нормальный допрос, в ситуации когда интересующаяся сторона не стеснена в средствах, вам скажет что в данном случае факт того что вы расколетесь это вопрос времени. Причем временной диапазон в котором вы все расскажете, будет очень небольшой.
Дело в том, что в подобных случаях целостность психики и организма человека не играет совершенно никакой роли для дознавателя. Ему нужна только информация. По большому счету самый быстрый и простой вариант это довести человека до состояния:
— Да дайте мне уже сдохнуть.
И не давать ему этого сделать. Причем не давать максимально неприятным и болезненным способом. Вопросы психологии тут как правило не затрагиваются. Ломать человека психологически долго, да и нет особых гарантий что это сработает. Человек которого сломали психологически с большей степенью вероятности просто замкнется в себе и возможно поедет крышей. И добиться от него чего то внятного, будет практически невозможно.
Так вот, есть два момента с неконвенциональными методами ведения допроса. И их надо понять для себя максимально быстро:
— После допроса меня убьют.
— После допроса меня не убьют.

По большому счету если вы реально знаете что-то что очень нужно противнику и может навредить вашим коллегам, то плен и вовсе лучше не попадаться. Но уж если так случилось, то суицид станет самым простым выходом из ситуации. Особенно если понятно что после допроса вам и так не жить. Другой момент что времени на этот самый суицид скорее всего не дадут. Потому как обрабатывать начнут максимально быстро после захвата. Вообще хуже чем экспресс допрос в паре километров от места пленения (ага, прям в лесу на болоте ) ничего нет, колоть будут быстро и жестко. Начиная от изъятия ногтей из пальцев рук и ног (а это куда как неприятнее чем из рук ), заканчивая «светлячком» — это когда в головку МПХ вставляется спичка и поджигается. Про нехитрые вещи типа засыпания соли в раны даже никто и не говорит. Кстати засыпание пороха в раны с последующим поджиганием не так распространено. Боль может оказаться настолько сильной (зависит от места ранения ) что может вызвать анафилактический шок и смерть. Вам то хорошо, а вот захватившим не очень.

Поэтому если понятно что после допроса вас выведут за сортир и пустят пулю в затылок, то лучше проявите изобретательность и найдите способ самоубиться. Ибо опытный специалист, даже из тела с отрезанными века и губами, опаленным до состояния угля хуем и порванным березовым поленом анусом получит нужную информацию. Говорить то этот огрызок все равно может. А предел боли которую может вынести человек можно узнать только попав в такую ситуацию. В принципе даже со сточенными напильником зубами и деснами человек может промычать именно то что человеку нужно, да еще так что бы тот понял о чем речь. Так что не тешьте себя иллюзиями, лучше самоубейтесь.

Если же ситуация складывается таким образом что после допроса вас оставляют в живых, значит это имеет смысл для захвативших. И скорее всего вы будете использованы либо для психологической обработки (см. американских летчиков, которых обрабатывали советские и вьетнамские спецы вплоть до суицидальных попыток от осознания того что они творили ), либо для последующего обмена на кого-то ценного со стороны своих. И в этом случае отбивная, которая и на человека то уже не сильно походит, ценности не представляет. Забудьте о кино. Свои прекрасно понимают, что инвалидом без зубов, части лица, пальцев и гениталий, вы очень вряд ли будете благодарны за спасение.
Так вот, если вам ясно что вас хотят оставить в живых по итогам получения информации, и допрашивающие сами в принципе заинтересованы в том что бы вы были максимально целыми, то тут появляются некоторые варианты.
В первую очередь надо понять каким образом на вас будут воздействовать в случае сопротивления допросу. Как это узнать? Да все просто — молчите. Как только критическая масса будет достигнута, к вам применят первые средства внушения. Опять же это сигнал для вас. Если просто бьют, это не страшно, значит скорее всего еще раз а то и два точно так же будут бить. Это не страшно. Избиение не преследующее цели забить насмерть как правило очень точное и рассчитанное по болевым ощущениям. Разве что случайно порвут селезенку, и вы благополучно сдохнете так ничего и не сказав. То есть молчите пока к вам применяют «первый уровень» физического воздействия.

Как только вас перестают бить и приносят клещи, время начинать говорить. Захлебываясь кровавыми соплями (а после грамотного мордобоя это несложно ) расскажите о себе, свое ФИО, где родились, кто родственники. Скорее всего это вызовет реакцию одобрения. В любом наставлении по ведению допроса говорится о том, что главное что бы «клиент» заговорил. Раз заговорил значит готов к контакту. Это даст вам некоторое время на то что бы прийти в себя, оценить обстановку, и собраться с силами. Тем более что скорее всего вас начнут спрашивать в рамках поддержания заданных вами параметров. Про маму, про жену, про то «ты ведь хочешь к ним вернуться», про детей «им ведь нужен отец». Плавно переходя на более актуальные вопросы типа:
— Кто такой.
— Где служишь.
— Кто командир.
— Какие цели и задачи.
Ну и далее по списку. Тут есть один момент, никто в реальности не предполагает вызвать у дознавателя понимание и сочувствие, дурных нема. Но если вы сначала начнете молчать на эти вопросы, а когда вас начнут снова бить (скорее всего все таки бить ) вы начнете завывая орать «я не могу», «мне нельзя», «я не предатель», то скорее всего это опять вызовет остановку в действиях и попытку с вами снова поговорить. Поймите такой вещь, патологических садистов среди дознавателей мало. А профессиональных пытошников (то есть людей которые ЗНАЮТ как надо делать что бы человек говорил ) еще меньше. И совсем мало профессиональных пытошников садистов. Почему? А у них очень высокая смертность допрашиваемых, увлекаются граждане.
Так вот никакого удовольствия скорее всего все их действия им самим не приносят. Вы вообще своим молчанием вызываете у них раздражение. что они тратят время тут на вас вместо более приятного и полезного времяпровождения.

И если вы начнете стенать что дескать вам нельзя говорить то что от вас хотят узнать, то с большей степенью вероятности вас снова попытаются разговорить. Начнут объяснять что в таких условиях это не предательство, что все ломаются, это только вопрос времени и той боли которую вам придется вынести. Что они и сами не рады это все делать. А время то идет.
Ваша задача в данном случае начинать отвечать не с первого уровня вопросов, то есть нес тех которые от вас хотят получить сразу. А с «нулевого» то есть вроде как и отвечаешь, и о себе, но не совсем то что надо. И так на каждом этапе. Вас спрашивают об одном, а вы отвечаете на предыдущую группу вопросов, только более развернуто. Один хрен, потом все равно ответите на все что спросят. Но каждый этап у вас будет разбит и растянут на более продолжительно время и у вас будут перерывы, в которые можно будет собраться с мыслями, а то и вовсе сознание потерять. В тоге от вас получат все что вы бы и так сказали, но в итоге вы будете целее, и время потянете куда более эффективно.

Что касается вранья. Или, умными словами — дезинформации. Во времена той же Великой Отечественной войны врать было проще, многие детали было тупо никак не проверить. Сейчас же в век чудовищной информатизации, за полчаса о вас без каких либо слов с вашей стороны будет известно довольно многое, поэтому врать надо очень осторожно, желательно имея в голове конкретную легенду для дезинформации. Дьявол он в деталях, помните? Искаженные или неправильно указанные мелочи могут в итоге привести к совершенно ложной картине. Так например сказать что группой командует не майор, а капитан. Мелочь? Да. Но заставит тратить противника больше времени на проверку ваших данных. Сказать что в группе не 10 а 12 человек, а пулеметов не 3 а 1. Точно так же можно искажать мелкие детали, такие как время выхода, время нахождения «в поле». Это и противнику усложняет задачу, и вам не так обидно что вы в принципе рассказываете ему информацию которую не надо рассказывать. Самое главное врать не нагло и не откровенно. Заветы доктора Геббельса хороши только при работе с массами, но не с человеком с профессионально уставшими глазами. ну и да, принцип выдачи дезинформации точно такой же как и в случае с правдивой информацией. То есть вас так же пытают, пиздят и клещами откусывают кусочки пальцев, но вы даете им неточную информацию. Опять же чувство своей хитрости, резко поднимает мотивированность на выживание в таких случаях. Самое главное помните, если вас поймали на вранье, вам пиздец. Скорее всего целостность и здоровье вам на допросе сохранить не удастся, по крайне мере после этого вся полученная информация будет проверяться максимально быстро, а вас в это время будут профилактически пиздить.

Важная ремарка:
Обратите внимание что часто употребляются выражения типа «скорее всего» и «с большей степенью вероятности». Потому что сказать точно что и как будет происходить сказать невозможно. тут надо смотреть на то как развивается ситуация вокруг. Универсальных рецептов нет, все равно каждый раз все по-другому, и собственно от того насколько правильно вы оцените ситуацию и будет зависит итоговый результат.

По поводу мотивации.
Личная мотивированность фактор очень важный. Пожалуй не менее важный чем физическая подготовка. Общеизвестен факт, что работать с фанатиками сложнее всего. Во-первых они очень жестко замотивированы на свою смерть, во-вторых на преданность своему делу и своим братьям по джихаду. По большому счету все эти разговоры и накрутка на тему «боевого братства» и «своих не бросаем» рассчитано на то что бы создать у бойца мотивацию на то что бы он максимально долго молчал. Во-первых что бы братьев не подставить, а во-вторых чувство того что тебя не бросили дает надежду что придут и освободят.
Каким образом вы сами себе создадите мотивацию, это ваше дело. если мы возьмем в пример какой-нибудь постапокалипсис, где вы живете со своей семьей небольшой общиной, то главной мотивацией для вас будет их жизнь и здоровье. И тут очень сильно зависит от того насколько они РЕАЛЬНО вам дороги. Поэтому вопрос создания мотивации это момент очень тонкий, и неоднозначный.

По поводу техник отключения сознания, и прочих вещей рассчитанных на противодействие пыткам.
тут есть такой момент, легенд и баек по этому поводу ходит дикое количество. А реальные техники закопаны под такими ДСП, что их и упоминать страшно. Причина этому очень простая, этим техникам не учат военных. Никаких. Потому что военных надо учить тому как в плен не попадаться, и не расходовать ценное время на всякую фигню. Подобные техники рассчитаны на обучение сотрудников оперативной и агентурной разведки (желающие могут вообще ознакомиться с «Аквариумом» гражданина Резуна, дабы проникнуться всей мощью и суровостью советской разведывательной мойшыны ).
Поэтому сконцентрируемся на трех наиболее известных техниках, вокруг которых курсирует наибольшее количество слухов.

1. Про йогов которые спят на гвоздях и питаются бритвами.
Наиболее распространенный миф о том то сотрудников разведки учат по техникам йогов, которые позволяют отключить ощущения тела. Насколько это реально в рамках подготовки, у меня лично возникают большие сомнения. Потому как сами йоги годами постигают эти истины. А готовить человека еще и по такой дисциплине, это сложно, учитывая сколько всего остального должен уметь человек.

2. Про впадение в транс.
Еще один из вариантов реагирования на внешнее воздействие на допросе, это впадение в транс. В принципе такая же история что и с техникой йогов. Да и опять же, научить человека впадать в такой транс из которого его не выводит удар молотком по пальцу, это сколько времени на это уйдет?

3. Сделай мне больно, назови меня своей вещью.
Речь о «дрессировке» определенного мазохизма. То есть реакции на боль выражающейся в акцентированном сексуальном возбуждении. Ну и за счет выброса серотонина в кровь реагирование на боль на на источник положительных эмоций. Байка конечно классная, но тоже очень вызывает сомнения. Хотя бы потому что если в процессе избиения на допросе увидят эрекцию, получите сапогом в эту самую эрекцию. Причем так, что мгновенно станет не до секса. Да и опять же, пределы болевого удовольствия имеют очень четкие границы. Когда под ноготь запускают раскаленную спицу, очень сложно концентрироваться на сексуальном удовольствии.

Еще раз напомню, речь не о реальных техниках, а «байках» и «легендах» которые крутятся вокруг этой темы. Ну и опять же, способов сделать человеку ОЧЕНЬ больно безумное количество. И типы боли будут очень разные. Ко всем не адаптироваться.

Ну и закроем тему разговором о возможных вариантах подготовки.
Главный момент который касается подготовки к допросам, это то что человека можно подготовить только к поведению на конвенциональном допросе. По одной простой причине, во время обучения никто не будет отрезать курсанту палец или рвать рот. То есть в задачу подготовки входит в основном тренировка устойчивости к физической и психологической усталости. Максимум что могут сделать в рамках такого обучения это лишать питья еды и сна (в строго оговоренных границах ), создавать условия физического дискомфорта (постойте часа три у стены на коленях упираясь в нее руками с очень неудобно согнутой спиной, не имея возможности пошевелиться ). Максимум травм которые могут наноситься в процессе обучения это вывихи конечностей, разбитые носы, не более. Конечно можно рассуждать о местах типа учебного центра ЦРУ «Фермы», где курсантов трахают в жопу ржавыми паяльниками, но это уже сродни «городским легендам», верить или не верить в которые дело личное. Я не верю.
Ну и второй момент связанный с подготовкой, это создание мотивации. Но это уже вопрос касающийся очень широкого спектра моментов, потому что мотивация она зависит от очень многих факторов. Причем не только внутренних, но и внешних. А тут надо либо направленно накручивать человека, либо создавать искусственные факторы формирования этой самой мотивации.