Слава пришла к этому величайшему писателю не только благодаря романам и повестям. Большую роль сыграли многочисленные рассказы, пьесы, стихи в прозе. Это был очень разносторонний писатель.
Автор не гнался за количеством. Известно, что свои произведения он писал не спеша, долго вынашивая замысел. Несмотря на это его произведения с регулярностью появлялись на страницах журналов и отдельными книгами.
Известную повесть «Первая любовь» Тургенев написал, когда ему уже исполнилось 42 года. В своем произведении он попытался осмыслить прожитые годы, понять свое прошлое. Поэтому весь литературный сюжет пропитан автобиографичностью.
История создания и замысла повести «Первая любовь»
Тургеневская повесть с красивым и необычным названием – «Первая любовь» писалась автором в то время, когда он находился в городе на Неве. Известно, что основой для авторского сюжета послужили те события, которые некогда произошли с самим писателем. И вот, находясь в Санкт-Петербурге с января по март 1860 года, он берется за свое новое произведение, замысел которого уже давно родился в его голове.
По сюжету автор повествует о душевных переживаниях, которые вызвали в главном герое новые чувства. Небольшая детская влюбленность на страницах тургеневской повести превращается во взрослую любовь, наполненную трагизма и жертвенности. Известно, что практически у каждого героя этого произведения были прототипы, так как написана эта повесть на основе личного авторского эмоционального опыта и тех событий, которые когда-то произошли в его семье.
Как впоследствии признавался сам писатель, он пытался изобразить все события такими, как они есть, ничего не скрывая и не приукрашивая.
«Описано действительное происшествие без малейшей прикраски».
Автор полагал, что ничего дурного в том, что он рассказал правду, нет, скрывать ему нечего, а кто-то его сюжет возьмет за образец и это поможет избежать многих ошибок и трагедий. Эта тургеневская повесть впервые была напечатана в России, год ее издания- 1860.
Сюжет тургеневской повести «Первая любовь» построен так, словно это воспоминания. Рассказ ведется от лица пожилого человека, который вспоминает свою первую любовь. Основным персонажем своей повести автор взял молодого человека Владимира, которому едва исполнилось 16 лет.
По сюжету главный герой вместе со своей семьей едет отдохнуть в родовое имение, которое находится за чертой города. В этом деревенском спокойствие и умиротворении он встречает молодую и прекрасную девушку. Зинаиде на тот момент уже исполнилось 21 год. Но Владимира нисколько не смущает разница в возрасте. Так в тургеневской повести появляется главный женский персонаж – Зинаида Александровна Засекина. Конечно же, она молода и прекрасна, поэтому трудно удержаться и не влюбиться. Да, Владимир полюбил Зину, но оказывается, что он не один такой влюбленный. Вокруг симпатичной девушки постоянно находятся соискатели ее расположения.
Но характер у девушки оказывается не самым прилежным. Понимая, что она очень нравится мужчинам, Зина не прочь иногда и жестоко подшутить над ними. Вот и Владимира она совсем не любит, но, видя его страдания, решает его немного разыграть, показывая свой капризный и игривый нрав. Порой Зинаида Александровна высмеивает его при всех, потому что он слишком молод. Но тургеневский герой все это стойко выносит, так как сильно влюблен. И только через какое-то время Владимир неожиданно узнает, что Зинаида тоже сильно влюблена и этот объект ее любви его отец.
Однажды он становится свидетелем тайной встречи Зинаиды Александровы и Петра Васильевича, отца. Он из всего увиденного и сказанного понял, что его отец покинул девушку навсегда, потому что вся семья уезжала обратно в город из деревни. А через неделю у отца Владимира случается совсем неожиданно инсульт, и он умирает. Зинаида очень скоро выходит замуж за какого-то господина Дольского. Через четыре года молодая женщина умирает при родах.
Прототипы героев тургеневской повести «Первая любовь»
Все тургеневские герои в его повести «Первая любовь» имеют вымышленные имена, но по воспоминаниям современников, все они имеют прототипы. Как только вышла повесть, то все узнавали в ней реальных людей: самого писателя, его мать, отца и девушку, в которую автор был влюблен. Рассмотрим их прообразы более внимательно:
♦ Владимир, главный тургеневский герой – это сам автор, Иван Сергеевич Тургенев.
♦ Зинаида Александровна – княжна Екатерина Львовна Шаховская, которая была поэтессой. Известно, что юный автор был сильно в нее влюблен, но вскоре выяснилось, что она любовница его отца. Ее судьба: свадьба и смерть после родов, были в действительности.
♦ Петр Васильевич, отец главного героя – Сергей Николаевич Тургенев, который женился по расчету на женщине. Варвара Петровна Лутовинова была намного старше его, и он совсем ее не любил. Отсюда и его романы с другими женщинами.
Известно, что из-за того, что брак отца писателя был не по любви, то романы Сергея Николаевича были частыми. Его супруга, мать писателя, занималась хозяйством, крепко стояла на ногах. Поэтому супруги жили сами по себе. В повести автор и показывает такую семейную пару, от взаимоотношений которых страдает их сын – совершенно юное создание. В нем легко узнается сам автор. Вся эта история происходит в тот момент, когда Иван Тургенев живет в деревне, в Подмосковье, чтобы подготовиться к экзаменам для поступления в университет.
Молодой человек страстно влюблен, а девушка заигрывает и шутит с ним. Володя совсем забывает об учебе и думает лишь о Зиночке. Поэтому так много в тургеневской повести отведено описанию переживаний и чувств молодого человека, которые постоянно меняются и чем-то даже напоминают бурю, вспышку. Стоит заметить, что Володя все равно счастлив, хотя девушка просто смеется над ним. Но все-таки тревога постепенно нарастает, и вскоре молодой человек начинает понимать, что Зина не так проста: у нее есть тайная жизнь и она тоже в кого-то влюблена.
Вскоре уже не только герой, но и читатели начинают догадываться о том, в кого же влюблена Зинаида. Тон всего повествования тургеневской повести сильно меняется и слово «любовь», которое до этого было бурное и восторженное, становится темным и трагичным. Чувства девушки оказываются намного глубже, чем у главного героя. И Владимир понимает, что это-то и есть настоящая любовь. Вот такая разная, у каждого своя, которую невозможно понять и объяснить. И как подтверждение этого – финал повести, где герой становится свидетелем объяснения двух влюбленных людей, которые не могут быть вместе.
Но Володя не обижается на них, понимая, что эта любовь настоящая и он не вправе осуждать или мешать такой настоящей любви. Эта любовь многогранна, прекрасная, сложна. Ее всю жизнь пытался найти и сам автор.
Композиция тургеневской повести
По своей композиции тургеневская повесть «Первая любовь» довольно простое произведение, но глубокое и содержательное. В нем насчитывается двадцать глав. Повествование построено в форме воспоминаний, поэтому изложение идет последовательно и от первого лица, так как автор – это сам главный герой, который рассказывает о том, что с ним произошло в молодости. Хотя имя, конечно же, изменено: Владимир Петрович.
Начинается тургеневская повесть с небольшого пролога, которая показывает предысторию всех этих воспоминаний и знакомит читателя с тем, о чем им предстоит узнать. Так, Владимир, находясь в возрасте, в одной из компаний рассказывает историю своей первой и трагичной любви. Он не желает рассказывать приятелям ее в устной форме, как это делали они, а сообщает им, что обязательно напишет эту историю и прочитает им уже при следующей новой встрече. И он сдерживает свое слово. После этого уже следует сам рассказ.
Подробный анализ двенадцатой главы тургеневской повести
Особое место во всей тургеневской повести занимает двенадцатая глава, которая является кульминацией всего сюжета. Именно здесь, в этой главе, чувства героя достигает наивысшего накала. В ней автор описывается то чувство, лучше которого больше в жизни у него никогда и не было. Сюжет этой главы позволяет понять девушку, которая вначале кажется легкомысленной и не серьезной, но оказывается, что она способна на страдания и глубокие и серьезные чувства. Но только эти «незаконные» чувства становятся для нее настоящей трагедией, и, скорее всего, это толкает ее на то, чтобы совершать непредсказуемые, а порой и жестокие поступки.
Автор утверждал, что, то, что ему пришлось пережить в 16 лет просто блаженство, которое, к сожалению, никогда не повторится. Писатель многое в жизни мерил через любовь, поэтому и своих героев в тургеневской повести проводит сквозь испытание любовью. Иван Сергеевич показывает, что его герои обязательно должны состояться как личности. Тургеневский психологизм всегда тайный, он не даёт их открытого описания, только общие намеки, которые помогали читателям окунуться в глубину чувственности. В этой главе много переживаний Владимира, которые показывают внутренний его мир, и это помогает понять содержание всего произведения.
С помощью своего произведения Тургенев смог сам заново пережить свои юношеские волнения, и показать читателю всю многогранность любви.
И.С. Тургенев имел огромное влияние не только на литературу, но и на восприятие мира у своих читателей, не зря термин «тургеневская девушка» плотно вошел в речь образованных людей и стал нарицательным именем для каноничного женского образа в национальной культуре. Этот автор создал множество разнообразных произведений, но их объединяет глубокая поэзия в каждом слове. Ей проникнута и его «Первая любовь».
В 1844 году И.С. Тургенев встретился с французской певицей Полиной Виардо и влюбился. Как оказалось, навсегда. Они ссорились, мирились, писатель следовал за любимой повсюду. Но эта любовь была обречена, и в тоже время самоотверженна. Именно такое чувство породило ряд лирико-философских повестей с трагическим любовным сюжетом, среди которых «Первая любовь», опубликованная в 1860 году. В этих произведениях чувство – болезнь, поражающая человека и лишающая его воли и разума.
Написана книга в январе-марте 1860 года. В основе сюжетной коллизии лежала реальная история семьи писателя: любовный треугольник между молодым писателем, его отцом и княжной Екатериной Шаховской. Автор замечал, что ему скрывать нечего, а что до осуждения откровенности Тургенева со стороны знакомых, то ему дела нет.
Жанр: рассказ или повесть?
Рассказ – небольшое по объему прозаическое произведение, имеющее единственную сюжетную линию, один конфликт и отражающее отдельный эпизод жизни героев. Повесть – эпический жанр, стоящий по объему между романом и рассказом, имеет более сложный и разветвленный сюжет, а конфликт является цепью эпизодов.
«Первую любовь» можно назвать именно повестью, так как здесь несколько главных героев (в рассказе чаще всего один или два). В произведении изображен не отдельный эпизод, а цепь событий, связанных развитием любовного конфликта. Также жанровой особенностью повести можно назвать то, что это рассказ в рассказе. Повествователь, он же главный герой, вспоминает эпизоды своей молодости, поэтому во вступлении говорится о ситуации, которая привела рассказчика к воспоминаниям: он с друзьями говорил на тему первой любви, и его история оказалась самой занимательной.
О чем произведение?
В компании друзей рассказчик вспоминает свою молодость, первую любовь. Будучи 16-летним юношей, Владимир был очарован соседкой по даче, 21-летней Зинаидой. Девушка пользовалась вниманием молодых людей, но никого не воспринимала всерьез, но проводила с ними вечера в веселье и играх. Героиня смеялась над всеми воздыхателями, включая Владимира, и вообще не относилась к жизни серьезно. Но однажды…
Главный герой заметил в любимой перемену, вскоре его осенило: она влюбилась! Но кто же он, соперник? Правда оказалась ужасной, это отец главного героя, Петр Васильевич, который женился на матери по расчету, пренебрежительно относится и к ней, и к сыну. Петр Васильевич в скандале не заинтересован, потому любовь быстро кончается. Вскоре он умирает от инсульта, Зинаида выходит замуж и тоже погибает в родах.
Главные герои и их характеристика
Описание героев повести «Первая любовь» драматично и уже само по себе рождает конфликт интересов. В семье, где нет гармонии, любовь воспринималась мужчинами, как средство забыться, или почувствовать себя нужными. Однако в погоне за личным счастьем они не вникали в потаенные глубины личности Зинаиды, и не разглядели ее сущности. Она же выплеснула весь жар своего сердца в ледяной сосуд и погубила себя. Таким образом, основные герои произведения стали жертвами своего же ослепления, навеянного страстью.
- Владимир – 16-летний дворянин, находящийся еще под семейной опекой, но стремящийся к самостоятельности и взрослости. Его охватывают мечты о любви, счастье, гармонии, он идеализирует все чувства, особенно любовь. Однако для самого главного героя любовь стала трагедией. Владимир забыл обо всем, готов был быть постоянно у ног Зинаиды, был поглощен только ею. И после драматической развязки он душевно постарел, все мечты о блестящем будущем разбились, остался лишь призрак несбывшейся любви.
- Зинаида – 21-летняя обедневшая княжна. Она торопилась и жаждала жить, будто предчувствуя, что осталось недолго. Главная героиня повести «Первая любовь» не смогла унять всю свою внутреннюю страсть, вокруг, несмотря на большой выбор мужчин, не находилось любимого. И выбрала она самого неподходящего, ради которого презрела все запреты и приличия, а для него она была очередным развлечением. Второпях вышла замуж, чтобы скрыть позор, умерла, рожая ребенка от нелюбимого… Вот и кончилась жизнь, полная лишь одной, тоже несбывшейся любви.
- Петр Васильевич – отец главного героя. Женился он на женщине, которая была старше на 10 лет, из-за денег, управлял и помыкал ей. Сына же поливал холодным презрением. Семья была совершенно лишней в его жизни, все равно это не вызывало у него удовлетворения. Зато молодая соседка, полюбив его всем сердцем, вызвала ненадолго вкус к жизни. Однако уйти от жены он не мог, это невыгодно, допустить скандала тоже. Вот почему герой просто бросил любовницу на произвол судьбы.
Тема
- Главная тема повести – это любовь . Она здесь разная. И унижающее себя чувство матери Владимира к супругу: женщина готова на все, лишь бы не потерять мужа, она боится его, боится признаться себе, что он ее не любит. И безысходная, жертвенная любовь Владимира: он согласен на любую роль, чтоб быть рядом с Зинаидой, хоть паж, хоть шут. И страстное наваждение у самой Зинаиды: ради Петра Васильевича она становится такой же рабой, как его сын перед ней. И любовь по случаю у отца главного героя: он нравился женщинам, соседка – новое увлечение, легкая интрижка.
- Результатом любви становится следующая тема – одиночество . И Владимир, и Зинаида, и Петр Васильевич сломаны этим любовным треугольником. После трагической развязки никто не остался прежним, все они оказались одни навечно, умерли морально, а несостоявшиеся любовники потом и физически.
- Тема семьи . Особую важность в произведении приобретает неблагоприятный климат в родном доме главного героя. Именно он заставил его вымаливать любовь. Комплексы, полученные от холодного неприятия отца, выразились в отношении к Зинаиде. Это рабское преклонение уничтожило его шансы на успех.
Проблематика
Нравственные проблемы раскрываются в произведении в нескольких аспектах. Во-первых, заслуживает ли понимания жизнь Зинаиды, толпы поклонников вокруг нее, которыми она играет как пешками? Во-вторых, может ли запретная любовь, преступающая все моральные нормы, быть счастливой? Сюжетное развитие событий отвечает на эти вопросы отрицательно: главная героиня оказывается наказанной за свое пренебрежение к воздыхателям наплевательским отношением любимого человека, а их отношения неизбежно ведут к разрыву. А косвенно вообще привели к гибели обоих. Однако читатель сочувствует Зинаиде, она полна жажды жизни, этим вызывает невольную симпатию. К тому же, она способна на глубокое чувство, вызывающее уважение.
Проблема власти в любви наиболее полно выражена в отношениях между Зинаидой и Петром Васильевичем. Девушка властвовала своими прошлыми кавалерами и чувствовала себя очень весело. Но пришла настоящая любовь, а вместе с ней страдания. И даже страдания от любимого человека сладостны. И власть никакая не нужна. Петр Васильевич ударил ее хлыстом, а она нежно поднесла к губам покрасневшее место, потому что это след от него.
Идея
Главная мысль повести – всепоглощающая сила любви. Какой бы она не была, счастливой или трагичной, она подобна лихорадке, которая внезапно охватывает и не отпускает, а если и уходит, то оставляет опустошение. Любовь могущественна и подчас разрушительна, но это чувство прекрасно, без него нельзя жить. Можно лишь существовать. Главный герой запомнил свои юношеские эмоции навсегда, первая любовь открыла ему смысл и прелесть бытия, пусть даже искаженного страданием.
И сам писатель был несчастен в любви, и его герой тоже, но даже самая трагичная страсть является лучшим открытием в человеческой жизни, ведь ради тех минут, когда ты на седьмом небе от счастья, стоит терпеть горечь утраты. В страдании люди очищаются, раскрывают новые грани своей души. Принимая во внимание автобиографичность повести, можем сказать, что автор без своей роковой и печальной музы, а также боли, причиненной ею, не смог бы так глубоко проникнуть в суть романтических в отношений. Основная мысль «Первой любви» была бы далека от него, а ее необходимо выстрадать и познать на собственном опыте, так как убедительно о трагедии любви напишет лишь тот, кто ее пережил.
Чему учит повесть?
Нравственные уроки в повести Тургенева состоят из нескольких пунктов:
- Вывод: «Первая любовь» вдохновляет нас на смелость в проявлении эмоций. Не нужно бояться любви, ведь самая неразделенная привязанность – самое прекрасное воспоминание. Лучше испытать счастье на миг, чем быть несчастным всю жизнь из-за того, что предпочел покой душевным терзаниям.
- Мораль: каждый получает по заслугам. Зинаида играла мужчинами – и вот она пешка в руках Петра Васильевича. Он сам женился по расчету, отверг соседку – умер от инсульта, «перегорел». Зато Владимир, несмотря на трагедию, получил ярчайшее воспоминание в жизни, и при этом его совесть спокойна, ведь он никого не травмировал и искренне отдавал всего себя нежной привязанности.
«Первой любви» уже более 150 лет. Однако это произведение не теряет актуальности. Скольким людям именно первые чувства разбили сердце навсегда! Но, тем не менее, каждый бережно хранит в душе эти эмоции. А красота, с какой написана эта книга, заставляет перечитывать ее много раз.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Иван Сергеевич Тургенев
Первая любовь
Посвящено П. В. Анненкову
Гости давно разъехались. Часы пробили половину первого. В комнате остались только хозяин, да Сергей Николаевич, да Владимир Петрович.
Хозяин позвонил и велел принять остатки ужина.
– Итак, это дело решенное, – промолвил он, глубже усаживаясь в кресло и закурив сигару, – каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви. За вами очередь, Сергей Николаевич.
Сергей Николаевич, кругленький человек с пухленьким белокурым лицом, посмотрел сперва на хозяина, потом поднял глаза к потолку.
– У меня не было первой любви, – сказал он, наконец, – я прямо начал со второй.
– Это каким образом?
– Очень просто. Мне было восемнадцать лет, когда я первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими. Собственно говоря, в первый и последний раз я влюбился лет шести в свою няню; но этому очень давно. Подробности наших отношений изгладились из моей памяти, да если б я их и помнил, кого это может интересовать?
– Так как же быть? – начал хозяин. – В моей первой любви тоже не много занимательного: я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, – и все у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, – надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович?
– Моя первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных, – ответил с небольшой запинкой Владимир Петрович, человек лет сорока, черноволосый, с проседью.
– А! – промолвили хозяин и Сергей Николаевич в один голос. – Тем лучше… Рассказывайте.
– Извольте… или нет: рассказывать я не стану; я не мастер рассказывать: выходит сухо и коротко или пространно и фальшиво; а если позволите, я запишу все, что вспомню, в тетрадку – и прочту вам.
Приятели сперва не согласились, но Владимир Петрович настоял на своем. Через две недели они опять сошлись, и Владимир Петрович сдержал свое обещание.
Вот что стояло в его тетрадке:
Мне было тогда шестнадцать лет. Дело происходило летом 1833 года.
Я жил в Москве у моих родителей. Они нанимали дачу около Калужской заставы, против Нескучного. Я готовился в университет, но работал очень мало и не торопясь.
Никто не стеснял моей свободы. Я делал, что хотел, особенно с тех пор, как я расстался с последним моим гувернером-французом, который никак не мог привыкнуть к мысли, что он упал «как бомба» (comme une bombe) в Россию, и с ожесточенным выражением на лице по целым дням валялся на постели. Отец обходился со мной равнодушно-ласково; матушка почти не обращала на меня внимания, хотя у ней, кроме меня, не было детей: другие заботы ее поглощали. Мой отец, человек еще молодой и очень красивый, женился на ней по расчету; она была старше его десятью годами. Матушка моя вела печальную жизнь: беспрестанно волновалась, ревновала, сердилась – но не в присутствии отца; она очень его боялась, а он держался строго, холодно, отдаленно… Я не видал человека более изысканно спокойного, самоуверенного и самовластного.
Я никогда не забуду первых недель, проведенных мною на даче. Погода стояла чудесная; мы переехали из города девятого мая, в самый Николин день. Я гулял – то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу – курс Кайданова, например, – но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло – так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
У меня была верховая лошадка, я сам ее седлал и уезжал один куда-нибудь подальше, пускался вскачь и воображал себя рыцарем на турнире – как весело дул мне в уши ветер! – или, обратив лицо к небу, принимал его сияющий свет и лазурь в разверстую душу.
Помнится, в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определенными очертаниями в моем уме; но во всем, что я думал, во всем, что я ощущал, таилось полусознанное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого, женского…
Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав: я дышал им, оно катилось по моим жилам в каждой капле крови… ему было суждено скоро сбыться.
Дача наша состояла из деревянного барского дома с колоннами и двух низеньких флигельков; во флигеле налево помещалась крохотная фабрика дешевых обоев… Я не раз хаживал туда смотреть, как десяток худых и взъерошенных мальчишек в засаленных халатах и с испитыми лицами то и дело вскакивали на деревянные рычаги, нажимавшие четырехугольные обрубки пресса, и таким образом тяжестью своих тщедушных тел вытискивали пестрые узоры обоев. Флигелек направо стоял пустой и отдавался внаймы. В один день – недели три спустя после девятого мая – ставни в окнах этого флигелька открылись, показались в них женские лица – какое-то семейство в нем поселилось. Помнится, в тот же день за обедом матушка осведомилась у дворецкого о том, кто были наши новые соседи, и, услыхав фамилию княгини Засекиной, сперва промолвила не без некоторого уважения: «А! княгиня… – а потом прибавила: – Должно быть, бедная какая-нибудь».
– На трех извозчиках приехали-с, – заметил, почтительно подавая блюдо, дворецкий, – своего экипажа не имеют-с, и мебель самая пустая.
– Да, – возразила матушка, – а все-таки лучше.
Отец холодно взглянул на нее: она умолкла.
Действительно, княгиня Засекина не могла быть богатой женщиной: нанятый ею флигелек был так ветх, и мал, и низок, что люди, хотя несколько зажиточные, не согласились бы поселиться в нем. Впрочем, я тогда пропустил это все мимо ушей. Княжеский титул на меня мало действовал: я недавно прочел «Разбойников» Шиллера.
У меня была привычка бродить каждый вечер с ружьем по нашему саду и караулить ворон. К этим осторожным, хищным и лукавым птицам я издавна чувствовал ненависть. В день, о котором зашла речь, я также отправился в сад – и, напрасно исходив все аллеи (вороны меня признали и только издали отрывисто каркали), случайно приблизился к низкому забору, отделявшему собственно наши владения от узенькой полосы сада, простиравшейся за флигельком направо и принадлежавшей к нему. Я шел потупя голову. Вдруг мне послышались голоса; я взглянул через забор – и окаменел… Мне представилось странное зрелище.
В нескольких шагах от меня – на поляне, между кустами зеленой малины, стояла высокая стройная девушка в полосатом розовом платье и с белым платочком на голове; вокруг нее теснились четыре молодые человека, и она поочередно хлопала их по лбу теми небольшими серыми цветками, которых имени я не знаю, но которые хорошо знакомы детям: эти цветки образуют небольшие мешочки и разрываются с треском, когда хлопнешь ими по чему-нибудь твердому. Молодые люди так охотно подставляли свои лбы – а в движениях девушки (я ее видел сбоку) было что-то такое очаровательное, повелительное, ласкающее, насмешливое и милое, что я чуть не вскрикнул от удивления и удовольствия и, кажется, тут же бы отдал все на свете, чтобы только и меня эти прелестные пальчики хлопнули по лбу. Ружье мое соскользнуло на траву, я все забыл, я пожирал взором этот стройный стан, и шейку, и красивые руки, и слегка растрепанные белокурые волосы под белым платочком, и этот полузакрытый, умный глаз, и эти ресницы, и нежную щеку под ними…
– Молодой человек, а молодой человек, – проговорил вдруг подле меня чей-то голос, – разве позволительно глядеть так на чужих барышень?
Я вздрогнул весь, я обомлел… Возле меня за забором стоял какой-то человек с коротко остриженными черными волосами и иронически посматривал на меня. В это самое мгновение и девушка обернулась ко мне… Я увидал огромные серые глаза на подвижном, оживленном лице – и все это лицо вдруг задрожало, засмеялось, белые зубы сверкнули на нем, брови как-то забавно поднялись… Я вспыхнул, схватил с земли ружье и, преследуемый звонким, но не злым хохотаньем, убежал к себе в комнату, бросился на постель и закрыл лицо руками. Сердце во мне так и прыгало; мне было очень стыдно и весело: я чувствовал небывалое волнение.
Отдохнув, я причесался, почистился и сошел вниз к чаю. Образ молодой девушки носился передо мною, сердце перестало прыгать, но как-то приятно сжималось.
– Что с тобой? – внезапно спросил меня отец, – убил ворону?
Я хотел было все рассказать ему, но удержался и только улыбнулся про себя. Ложась спать, я, сам не знаю зачем, раза три повернулся на одной ноге, напомадился, лег и всю ночь спал как убитый. Перед утром я проснулся на мгновенье, приподнял голову, посмотрел вокруг себя с восторгом – и опять заснул.
«Как бы с ними познакомиться?» – было первою моею мыслью, как только я проснулся поутру. Я перед чаем отправился в сад, но не подходил слишком близко к забору и никого не видел. После чаю я прошелся несколько раз по улице перед дачей – и издали заглядывал в окна… Мне почудилось за занавеской ее лицо, и я с испугом поскорее удалился. «Однако надо же познакомиться, – думал я, беспорядочно расхаживая по песчаной равнине, расстилавшейся перед Нескучным, – но как? Вот в чем вопрос». Я припоминал малейшие подробности вчерашней встречи: мне почему-то особенно ясно представлялось, как это она посмеялась надо мною… Но, пока я волновался и строил различные планы, судьба уже порадела обо мне.
В мое отсутствие матушка получила от новой своей соседки письмо на серой бумаге, запечатанной бурым сургучом, какой употребляется только на почтовых повестках да на пробках дешевого вина.
В этом письме, написанном безграмотным языком и неопрятным почерком, княгиня просила матушку оказать ей покровительство: матушка моя, по словам княгини, была хорошо знакома с значительными людьми, от которых зависела ее участь и участь ее детей, так как у ней были очень важные процессы. «Я квам обращаюсь, – писала она, – как благородная дама хблагородной даме, и при том мне преятно воспользоватца сим случаем». Кончая, она просила у матушки позволения явиться к ней. Я застал матушку в неприятном расположении духа: отца не было дома, и ей не с кем было посоветоваться. Не отвечать «благородной даме», да еще княгине, было невозможно, а как отвечать – матушка недоумевала. Написать записку по-французски казалось ей неуместным, а в русской орфографии сама матушка не была сильна – и знала это – и не хотела компрометироваться. Она обрадовалась моему приходу и тотчас приказала мне сходить к княгине и на словах объяснить ей, что матушка, мол, моя всегда готова оказать ее сиятельству, по мере сил, услугу и просит ее пожаловать к ней часу в первом. Неожиданно быстрое исполнение моих тайных желаний меня и обрадовало и испугало; однако я не выказал овладевшего мною смущения – и предварительно отправился к себе в комнату, чтобы надеть новенький галстук и сюртучок: дома я еще ходил в куртке и в отложных воротничках, хотя очень ими тяготился.
В тесной и неопрятной передней флигелька, куда я вступил с невольной дрожью во всем теле, встретил меня старый седой слуга с темным, медного цвета, лицом, свиными угрюмыми глазками и такими глубокими морщинами на лбу и на висках, каких я в жизни не видывал. Он нес на тарелке обглоданный хребет селедки и, притворяя ногою дверь, ведущую в другую комнату, отрывисто проговорил:
– Чего вам?
– Княгиня Засекина дома? – спросил я.
– Вонифатий! – закричал из-за двери дребезжащий женский голос.
Слуга молча повернулся ко мне спиною, причем обнаружилась сильно истертая спинка его ливреи, с одинокой порыжелой гербовой пуговицей, и ушел, поставив тарелку на пол.
– В квартал ходил? – повторил тот же женский голос. Слуга пробормотал что-то. – А?.. Пришел кто-то?.. – послышалось опять. – Барчук соседний? Ну, проси.
– Пожалуйте-с в гостиную, – проговорил слуга, появившись снова передо мною и поднимая тарелку с полу.
Я оправился и вошел в «гостиную».
Я очутился в небольшой и не совсем опрятной комнате с бедной, словно наскоро расставленной мебелью. У окна, на кресле с отломанной ручкой, сидела женщина лет пятидесяти, простоволосая и некрасивая, в зеленом старом платье и с пестрой гарусной косынкой вокруг шеи. Ее небольшие черные глазки так и впились в меня.
Я подошел к ней и раскланялся.
– Я имею честь говорить с княгиней Засекиной?
– Я княгиня Засекина; а вы сын господина В.?
– Точно так-с. Я пришел к вам с поручением от матушки.
– Садитесь, пожалуйста. Вонифатий! где мои ключи, не видал?
Я сообщил г-же Засекиной ответ моей матушки на ее записку. Она выслушала меня, постукивая толстыми красными пальцами по оконнице, а когда я кончил, еще раз уставилась на меня.
– Очень хорошо; непременно буду, – промолвила она, наконец. – А как вы еще молоды! Сколько вам лет, позвольте спросить?
– Шестнадцать лет, – отвечал я с невольной запинкой.
Княгиня достала из кармана какие-то исписанные, засаленные бумаги, поднесла их к самому носу и принялась перебирать их.
– Годы хорошие, – произнесла она внезапно, поворачиваясь и ерзая на стуле. – А вы, пожалуйста, будьте без церемонии. У меня просто.
«Слишком просто», – подумал я, с невольной гадливостью окидывая взором всю ее неблагообразную фигуру.
В это мгновенье другая дверь гостиной быстро распахнулась, и на пороге появилась девушка, которую я видел накануне в саду. Она подняла руку, и на лице ее мелькнула усмешка.
– А вот и дочь моя, – промолвила княгиня, указав на нее локтем. – Зиночка, сын нашего соседа, господина В. Как вас зовут, позвольте узнать?
– Владимиром, – отвечал я, вставая и пришепетывая от волнения.
– А по батюшке?
– Петровичем.
– Да! У меня был полицеймейстер знакомый, тоже Владимиром Петровичем звали. Вонифатий! не ищи ключей, ключи у меня в кармане.
Молодая девушка продолжала глядеть на меня с прежней усмешкой, слегка щурясь и склонив головку немного набок.
– Я уже видела мсьё Вольдемара, – начала она. (Серебристый звук ее голоса пробежал по мне каким-то сладким холодком.) – Вы мне позволите так называть вас?
– Помилуйте-с, – пролепетал я.
– Где это? – спросила княгиня. Княжна не отвечала своей матери.
– Вы теперь заняты? – промолвила она, не спуская с меня глаз.
– Никак нет-с.
– Хотите вы мне помочь шерсть распутать? Подите сюда, ко мне.
Она кивнула мне головой и пошла вон из гостиной. Я отправился вслед за ней.
В комнате, куда мы вошли, мебель была немного получше и расставлена с большим вкусом. Впрочем, в это мгновенье я почти ничего заметить не мог: я двигался как во сне и ощущал во всем составе своем какое-то до глупости напряженное благополучие.
Княжна села, достала связку красной шерсти и, указав мне на стул против нее, старательно развязала связку и положила мне ее на руки. Все это она делала молча, с какой-то забавной медлительностью и с той же светлой и лукавой усмешкой на чуть-чуть раскрытых губах. Она начала наматывать шерсть на перегнутую карту и вдруг озарила меня таким ясным и быстрым взглядом, что я невольно потупился. Когда ее глаза, большею частию полуприщуренные, открывались во всю величину свою, – ее лицо изменялось совершенно: точно свет проливался по нем.
– Что вы подумали обо мне вчера, мсьё Вольдемар? – спросила она погодя немного. – Вы, наверно, осудили меня?
– Я… княжна… я ничего не думал… как я могу… – отвечал я с смущением.
– Послушайте, – возразила она. – Вы меня еще не знаете: я престранная; я хочу, чтоб мне всегда правду говорили. Вам, я слышала, шестнадцать лет, а мне двадцать один: вы видите, я гораздо старше вас, и потому вы всегда должны мне говорить правду… и слушаться меня, – прибавила она. – Глядите на меня – отчего вы на меня не глядите?
Я смутился еще более, однако поднял на нее глаза. Она улыбнулась, только не прежней, а другой, одобрительной улыбкой.
– Глядите на меня, – промолвила она, ласково понижая голос, – мне это не неприятно… Мне ваше лицо нравится; я предчувствую, что мы будем друзьями. А я вам нравлюсь? – прибавила она лукаво.
– Княжна… – начал было я.
– Во-первых, называйте меня Зинаидой Александровной, а во-вторых, – что это за привычка у детей (она поправилась) – у молодых людей – не говорить прямо то, что они чувствуют? Это хорошо для взрослых. Ведь я вам нравлюсь?
Хотя мне очень было приятно, что она так откровенно со мной говорила, однако я немного обиделся.
Я хотел показать ей, что она имеет дело не с мальчиком, и, приняв по возможности развязный и серьезный вид, промолвил:
– Конечно, вы очень мне нравитесь, Зинаида Александровна; я не хочу это скрывать.
Она с расстановкой покачала головой.
– У вас есть гувернер? – спросила она вдруг.
– Нет, у меня уже давно нет гувернера.
Я лгал; еще месяца не прошло с тех пор, как я расстался с моим французом.
– О! да я вижу – вы совсем большой.
Она легонько ударила меня по пальцам.
– Держите прямо руки! – И она прилежно занялась наматыванием клубка.
Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся ее рассматривать, сперва украдкой, потом все смелее и смелее. Лицо ее показалось мне еще прелестнее, чем накануне; так все в нем было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к окну, завешенному белой шторой; солнечный луч, пробиваясь сквозь эту штору, обливал мягким светом ее пушистые, золотистые волосы, ее невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь. Я глядел на нее – и как дорога и близка становилась она мне! Мне сдавалось, что и давно-то я ее знаю и ничего не знал и не жил до нее. На ней было темненькое, уже поношенное платье с передником; я, кажется, охотно поласкал бы каждую складку этого платья и этого передника. Кончики ее ботинок выглядывали из-под ее платья: я бы с обожанием преклонился к этим ботинкам… «И вот я сижу перед ней, – подумал я, – я с ней познакомился… какое счастие, боже мой!» Я чуть не соскочил со стула от восторга, но только ногами немного поболтал, как ребенок, который лакомится.
Мне было хорошо, как рыбе в воде, и я бы век не ушел из этой комнаты, не покинул бы этого места.
Ее веки тихо поднялись, и опять ласково засияли передо мною ее светлые глаза – и опять она усмехнулась.
– Как вы на меня смотрите, – медленно проговорила она и погрозила мне пальцем.
Я покраснел… «Она все понимает, она все видит, – мелькнуло у меня в голове. – И как ей всего не понимать и не видеть!»
Вдруг что-то застучало в соседней комнате – зазвенела сабля.
– Зина! – закричала в гостиной княгиня, – Беловзоров принес тебе котенка.
– Котенка! – воскликнула Зинаида и, стремительно поднявшись со стула, бросила клубок мне на колени и выбежала вон.
Я тоже встал и, положив связку шерсти и клубок на оконницу, вышел в гостиную и остановился в недоумении. Посредине комнаты лежал, растопыря лапки, полосатый котенок; Зинаида стояла перед ним на коленях и осторожно поднимала ему мордочку. Возле княгини, заслонив почти весь простенок между окнами, виднелся белокурый и курчавый молодец, гусар с румяным лицом и глазами навыкате.
– Какой смешной! – твердила Зинаида, – и глаза у него не серые, а зеленые, и уши какие большие! Спасибо вам, Виктор Егорыч! Вы очень милы.
Гусар, в котором я узнал одного из виденных мною накануне молодых людей, улыбнулся и поклонился, причем щелкнул шпорами и брякнул колечками сабли.
– Вам угодно было вчера сказать, что вы желаете иметь полосатого котенка с большими ушами… вот я и достал-с. Слово – закон. – И он опять поклонился.
Котенок слабо пискнул и начал нюхать пол.
– Он голоден! – воскликнула Зинаида. – Вонифатий! Соня! принесите молока.
Горничная, в старом желтом платье с полинялым платочком на шее, вошла с блюдечком молока в руке и поставила его перед котенком. Котенок дрогнул, зажмурился и принялся лакать.
– Какой у него розовый язычок, – заметила Зинаида, пригнув голову почти к полу и заглядывая ему сбоку под самый нос.
Котенок насытился и замурлыкал, жеманно перебирая лапками. Зинаида встала и, обернувшись к горничной, равнодушно промолвила:
– Унеси его.
– За котенка – ручку, – проговорил гусар, осклабясь и передернув всем своим могучим телом, туго затянутым в новый мундир.
– Обе, – возразила Зинаида и протянула к нему руки. Пока он целовал их, она смотрела на меня через плечо.
Я стоял неподвижно на одном месте и не знал – засмеяться ли мне, сказать ли что-нибудь, или так промолчать. Вдруг, сквозь раскрытую дверь передней, мне бросилась в глаза фигура нашего лакея Федора. Он делал мне знаки. Я машинально вышел к нему.
– Что ты? – спросил я.
– Маменька прислала за вами, – проговорил он шепотом. – Оне гневаются, что вы с ответом не ворочаетесь.
– Да разве я давно здесь?
– Час с лишком.
– Час с лишком! – повторил я невольно и, вернувшись в гостиную, начал раскланиваться и шаркать ногами.
– Куда вы? – спросила меня княжна, взглянув из-за гусара.
– Мне нужно домой-с. Так я скажу, – прибавил я, обращаясь к старухе, – что вы пожалуете к нам во втором часу.
– Так и скажите, батюшка.
Княгиня торопливо достала табакерку и так шумно понюхала, что я даже вздрогнул.
– Так и скажите, – повторила она, слезливо моргая и кряхтя.
Я еще раз поклонился, повернулся и вышел из комнаты с тем чувством неловкости в спине, которое ощущает очень молодой человек, когда он знает, что ему глядят вслед.
– Смотрите же, мсьё Вольдемар, заходите к нам, – крикнула Зинаида и опять рассмеялась.
«Что это она все смеется?» – думал я, возвращаясь домой в сопровождении Федора, который ничего мне не говорил, но двигался за мной неодобрительно. Матушка меня побранила и удивилась: что я мог так долго делать у этой княгини? Я ничего не отвечал ей и отправился к себе в комнату. Мне вдруг стало очень грустно… Я силился не плакать… Я ревновал к гусару.
Действие повести происходит в 1833 г. в Москве, Главному герою - Володе - шестнадцать лет, он живёт с родителями на даче и готовится к поступлению в университет. Вскоре в бедный флигель по соседству въезжает семья княгини Засекиной. Володя случайно видит княжну и очень хочет с ней познакомиться. На следующий день его мать получает от княгини Засекиной безграмотное письмо с просьбой оказать ей покровительство. Матушка посылает к княгине Володю с устным приглашением пожаловать к ней в дом. Там Володя знакомится с княжной - Зинаидой Александровной, которая старше его на пять лет. Княжна тут же зовёт его к себе в комнату распутывать шерсть, кокетничает с ним, но быстро теряет к нему интерес. В тот же день княгиня Засекина наносит визит его матери и производит на неё крайне неблагоприятное впечатление. Однако, несмотря на это, мать приглашает её вместе с дочерью на обед. Во время обеда княгиня шумно нюхает табак, ёрзает на стуле, вертится, жалуется на бедность и рассказывает про свои бесконечные векселя, а княжна, напротив, величава - весь обед разговаривает с Володиным отцом по-французски, но смотрит на него враждебно. На Володю она не обращает внимания, однако, уходя, шепчет ему, чтобы он приходил к ним вечером.
Явившись к Засекиным, Володя знакомится с поклонниками княжны: доктором Лушиным, поэтом Майдановым, графом Малевским, отставным капитаном Нирмацким и гусаром Беловзоровым. Вечер проходит бурно и весело. Володя чувствует себя счастливым: ему выпадает жребий поцеловать Зинаиде ручку, весь вечер Зинаида не отпускает его от себя и оказывает ему предпочтение перед другими. На следующий день отец выспрашивает его про Засекиных, затем сам идёт к ним. После обеда Володя отправляется в гости к Зинаиде, но она к нему не выходит. С этого дня начинаются Володины мучения.
В отсутствие Зинаиды он изнывает, но и в её присутствии ему не становится легче, он ревнует, обижается, но не может без неё жить. Зинаида без труда догадывается, что он в неё влюблён. В дом Володиных родителей Зинаида ходит редко: матушке она не нравится, отец с ней говорит мало, но как-то особенно умно и значительно.
Неожиданно Зинаида сильно меняется. Она уходит гулять одна и гуляет долго, иногда гостям не показывается вовсе: часами сидит у себя в комнате. Володя догадывается, что она влюблена, но не понимает - в кого.
Как-то раз Володя сидит на стене полуразвалившейся оранжереи. Внизу на дороге появляется Зинаида. Увидев его, она приказывает ему спрыгнуть на дорогу, если он действительно любит её. Володя немедленно прыгает и на мгновение лишается чувств. Встревоженная Зинаида хлопочет вокруг него и вдруг начинает его целовать, однако, догадавшись, что он пришёл в себя, встаёт и, запретив ему следовать за собой, удаляется. Володя счастлив, но на следующий день, когда он встречается с Зинаидой, она держится очень просто, словно ничего не произошло.
Однажды они встречаются в саду: Володя хочет пройти мимо, но Зинаида сама останавливает его. Она мила, тиха и любезна с ним, предлагает ему быть её другом и жалует звание своего пажа. Между Володей и графом Малевским происходит разговор, в котором Малевский говорит, что пажи должны все знать о своих королевах и следовать за ними неотступно и днём, и ночью. Неизвестно, придавал ли Малевский особенное значение тому, что говорил, но Володя решает ночью идти в сад караулить, взяв с собою английский ножик. В саду он видит своего отца, очень пугается, теряет ножик и сразу возвращается домой. На следующий день Володя пытается поговорить обо всем с Зинаидой, но к ней приезжает двенадцатилетний брат-кадет, и Зинаида поручает Володе его развлекать. Вечером этого же дня Зинаида, отыскав Володю в саду, неосторожно спрашивает его, почему он так печален. Володя плачет и укоряет её в том, что она им играет. Зинаида просит прощения, утешает его, и через четверть часа он уже бегает с Зинаидой и кадетом взапуски и смеётся.
Неделю Володя продолжает общаться с Зинаидой, отгоняя от себя все мысли и воспоминания. Наконец, вернувшись однажды к обеду, он узнает, что между отцом и матерью произошла сцена, что мать упрекала отца в связи с Зинаидой и что узнала она об этом из анонимного письма. На следующий день матушка объявляет, что переезжает в город. Перед отъездом Володя решает проститься с Зинаидой и говорит ей, что будет любить и обожать её до конца дней.
Володя ещё раз случайно видит Зинаиду. Они с отцом едут на верховую прогулку, и вдруг отец, спешившись и отдав ему поводья своего коня, исчезает в переулке. Спустя некоторое время Володя идёт за ним вслед и видит, что он через окно разговаривает с Зинаидой. Отец на чем-то настаивает, Зинаида не соглашается, наконец она протягивает ему руку, и тут отец поднимает хлыст и резко бьёт её по обнажённой руке. Зинаида вздрагивает и, молча поднеся руку к губам, целует рубец. Володя бежит прочь.
Некоторое время спустя Володя с родителями переезжает в Петербург, поступает в университет, а через полгода отец его умирает от удара, за несколько дней до смерти получив письмо из Москвы, чрезвычайно его взволновавшее. После его смерти жена посылает в Москву довольно значительную сумму денег.
Четыре года спустя Володя встречает в театре Майданова, который рассказывает ему, что Зинаида сейчас в Петербурге, она счастливо вышла замуж и собирается за границу. Хотя, добавляет Майданов, после той истории ей нелегко было составить себе партию; были последствия... но с её умом все возможно. Майданов даёт Володе адрес Зинаиды, но тот едет к ней только через несколько недель и узнает, что она четыре дня назад внезапно умерла от родов.
Тургенев Иван
Первая любовь
И.С.Тургенев
Первая любовь
Посвящено П. В. Анненкову
Гости давно разъехались. Часы пробили половину первого. В комнате остались только хозяин, да Сергей Николаевич, да Владимир Петрович. Хозяин позвонил и велел принять остатки ужина.
Итак, это дело решенное, - промолвил он, глубже усаживаясь в кресло и закурив сигару, - каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви. За вами очередь, Сергей Николаевич
Сергей Николаевич, кругленький человек с пухленьким белокурым лицом, посмотрел сперва на хозяина, потом поднял глаза к потолку.
У меня не было первой любви, - сказал он наконец, - я прямо начал со второй.
Это каким образом?
Очень просто. Мне было восемнадцать лет, когда я в первый раз приволокнулся за одной весьма миленькой барышней; но я ухаживал за ней так, как будто дело это было мне не внове: точно так, как я ухаживал потом за другими. Собственно говоря, в первый и последний раз я влюбился лет шести в свою няню; но этому очень давно. Подробности наших отношений изгладились из моей памяти, да если б я их и помнил, кого это может интересовать?
Так как же быть? - начал хозяин. - В моей первой любви тоже не много занимательного; я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней женой, - и все у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович?
Моя первая любовь принадлежит действительно к числу не совсем обыкновенных, - ответил с небольшой запинкой Владимир Петрович, человек лет сорока, черноволосый, с проседью.
А! - промолвили хозяин и Сергей Николаевич в один голос. - Тем лучше... Рассказывайте.
Извольте... или нет: рассказывать я не стану; я не мастер рассказывать: выходит сухо и коротко или пространно и фальшиво, а если позволите, я запишу все, что вспомню, в тетрадку - и прочту вам.
Приятели сперва не согласились, но Владимир Петрович настоял на своем. Через две недели они опять сошлись, и Владимир Петрович сдержал свое обещание.
Вот что стояло в его тетрадке:
Мне было тогда шестнадцать лет. Дело происходило летом 1833 года.
Я жил в Москве у моих родителей. Они нанимали дачу около Калужской заставы, против Нескучного. Я готовился в университет, но работал очень мало и не торопясь.
Никто не стеснял моей свободы. Я делал что хотел, особенно с тех пор, как я расстался с последним моим гувернером-французом, который никак не мог привыкнуть к мысли, что он упал "как бомба" (comme un bombe) в Россию, и с ожесточенным выражением на лице по целым дням валялся на постели. Отец обходился со мной равнодушно-ласково; матушка почти не обращала на меня внимания, хотя у ней, кроме меня, не было детей: другие заботы ее поглощали. Мой отец, человек еще молодой и очень красивый, женился на ней по расчету; она была старше его десятью годами. Матушка моя вела печальную жизнь: беспрестанно волновалась, ревновала, сердилась - но не в присутствии отца; она очень его боялась, а он держался строго, холодно, отдаленно... Я не видал человека более изысканно спокойного, самоуверенного и самовластного.
Я никогда не забуду первых недель, проведенных мною на даче. Погода стояла чудесная; мы переехали из города девятою мая, в самый Нико-лин день Я гулял - то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу - курс Кайданова, например, - но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло - так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
У меня была верховая лошадка, я сам ее седлал и уезжал один куданибудь подальше, пускался вскачь и воображал себя рыцарем на турнире - как весело дул мне в уши ветер! - или, обратив лицо к небу, принимал его сияющий свет и лазурь в разверстую душу.
Помнится, в то время образ женщины, призрак женской любви почти никогда не возникал определенными очертаниями в моем уме; но во всем, что я думал, во всем, что я ощущал, таилось полуосознанное, стыдливое предчувствие чего-то нового, несказанно сладкого, женского...
Это предчувствие, это ожидание проникло весь мой состав: я дышал им, оно катилось по моим жилам в каждой капле крови... ему было суждено скоро сбыться.
Дача наша состояла из деревянного барского дома с колоннами и двух низеньких флигельков; во флигеле налево помещалась крохотная фабрика дешевых обоев... Я не раз хаживал туда смотреть, как десяток худых и взъерошенных мальчишек в засаленных халатах и с испитыми лицами то и дело вскакивали на деревянные рычаги, нажимавшие четырехугольные обрубки пресса, и таким образом тяжестью своих тщедушных тел вытискива-ли пестрые узоры обоев. Флигелек направо стоял пустой и отдавался внаймы. В один день недели три спустя после девятого мая - ставни в окнах этого флигелька открылись, показались в них женские лица - какое-то семейство в нем поселилось. Помнится, в тот же день за обедом матушка осведомилась у дворецкого о том, кто были наши новые соседи, и, услыхав фамилию княгини Засекиной, сперва промолвила не без некоторого уважения: "А! княгиня... - а потом прибавила: - Должно быть, бедная какая-нибудь".
На трех извозчиках приечали-с, - заметил, почтительно подавая блюдо, дворецкий, - своего экипажа не имеют-с, и мебель самая пустая.
Да, - возразила матушка, - а все-таки лучше. Отец холодно взглянул на нее: она умолкла.
Действительно, княгиня Засекина не могла быть богатой женщиной: нанятый ею флигелек был так ветх, и мал, и низок, что люди, хотя несколько зажиточные, не согласились бы поселиться в нем. Впрочем, я тогда пропустил это все мимо ушей. Княжеский титул на меня мало действовал: я недавно прочел "Разбойников" Шиллера.
У меня была привычка бродить каждый вечер с ружьем по нашему саду и караулить ворон. К этим осторожным, хищным и лукавым птицам я издавна чувствовал ненависть. В день, о котором зашла речь, я также отправился в сад - и, напрасно исходив все аллеи (вороны меня признали и только издали отрывисто каркали), случайно приблизился к низкому забору, отделявшему собственно наши владения от узенькой полосы сада, простиравшейся за флигельком направо и принадлежавшей к нему. Я шел потупя голову. Вдруг мне послышались голоса; я взглянул через забор - и окаменел. Мне представилось странное зрелище.
