1941 год — мощнейшая военная машина того времени, подстегиваемая свои лидером Гитлером, уже безраздельно доминировавшая в Европе, двигалась к Москве.
Немцы реализуют план “Барбаросса”. Он предполагал полную оккупацию стратегически значимых участков территории Советского Союза всего через полгода после начала вторжения. Немецкое военное командование ставило своей задачей захват Москвы к концу августа 41-го. Грузия и Азербайджан, как последние промышленные сегменты СССР, подлежали покорению уже в первых числах ноября.
На секретных бумагах в штабе оперативного руководства верховного главнокомандования вооруженных сил вермахта Советский Союз переставал существовать уже через пять месяцев после июньского нападения Германии.
Оптимизм фашистской ставки был понятен — группы армий “Север” и “Центр” действительно вполне успешно выполняли смертоносный график. Но “Юг” же начинал серьезно увязать в Украине. Гитлер начинал нервничать, требуя скорейшего захвата донбасского региона — поставки угля, вооружений и нефти с кавказских бассейнов давали шанс СССР перевести войну из молниеносной в затяжную..
При всем своем перевесе в бронетанковой технике и лучшей подготовке армии, Германия была не готова вести длительную войну с СССР — разбуженный медведь мог встать на все свои четыре лапы очень скоро. Стремительная индустриализация и перевод советской промышленности на военные рельсы начали давать свои плоды и Гитлер видел в этом угрозу всей кампании.
План “Барбаросса” предполагал разделение и передачу бывшей территорий Союза под управление коалиционных правительств для облегчения контроля за столь обширными пространствами. Никакая Германия не смогла бы самостоятельно проглотить столь крупный откусанный кусок. Поэтому в умах фашистских стратегов захваченная Россия должна была разделиться таким образом — север (Сталинград) контролирует финский корпус Оси, Прибалтика, Украина и Белоруссия передаются под протектораты Италии и Греции.
Что пошло не так?
Однако чрезвычайно важным условием для воплощения этой программы в жизнь являлось отсечение от индустриального организма страны Харькова с его сильной промышленной компонентой и богатого ресурсами Юго-Востока Украины. Гитлер, расставляя приоритеты согласно текущего положения дел на фронтах к концу лета 41-го, был готов пожертвовать первоначальным графиком захвата и даже отказаться от намеченного штурма Москвы, отложив его на начало зимы. А положения на тот момент были такими, что ни “Север”, ни “Юг” не могли похвастаться полноценным успехом в Прибалтике или в Центральной Украине.
Оставались серьезные опасения, что не оказав поддержку своим “крыльям” и предприняв попытку штурма столицы СССР, группа армии “Центр” может подвергнутся контратакам с флангов в самый неподходящий для этого момент. Бои за Киев принесли армии вермахта тактический успех, но в стратегическом значении задержка развития наступления на южном участке фронта привели к потере времени и инициативы — запланированное выдвижение на Москву началось лишь к середине осени, когда погодные условия уже играли против атакующей стороны. План “Барбаросса” был уже надломлен — его основное кредо о разгроме противника до начала осенне-зимнего периода потерпело фиаско.
Начало конца
Основными причинами, по которым плану “Барбаросса” не суждено было реализоваться считаются ошибочная оценка мобилизационного потенциала Союза и преуменьшение оборонной способности Красной Армии. Основываясь на разведданных, стратегические гении вермахта предполагали, что при стремительном развитии наступления Красная Армия не успеет перебросить свои силы, расположенные в Сибири и на Дальнем Востоке к западным границам страны. А местные мобилизационные возможности советского командования смогут противопоставить захватчикам до конца года не более 40 спешно сформированных дивизий. Из этого расчета был сформирован боевой резерв, который выделял из оккупированной Европы ограниченный контингент численностью до полумиллиона человек. Даже при спрогнозированных ожидаемых потерях в живой силе со стороны германских войск данный резерв мог подпитывать фронт не дольше нескольких месяцев.
Увязнувшее же наступление грозило не только срывом планов по захвату территории Советского Союза, но ставило на карту боеспособность армий Фюрера и в самой Европе. К неприятному удивлению немецких генералов руководство Красной Армии обеспечило только за первые пару месяцев войны мобилизацию целых трехсот двадцати дивизий вместо ожидаемых противником полусотни. Также поражала и обороноспособность советских войск, успевших развернуть уже на самом начальном этапе войны из каких-то двухсот двадцати действующих дивизий вполне осязаемую полосу препятствий для немецких армий. Упорное сопротивление Советского Союза при проведении гитлеровцами операции Тайфун продемонстрировало окончательный провал плана “Барбаросса” — битва за Москву оказалась началом конца всего Третьего Рейха. В тот момент, когда в декабре 41-го части Красной Армии, оборонявшие Москву перешли в контратаку, дав начало последующей январской наступательной операции, Гитлер понял — все надежды на скорую и легкую победу над СССР отныне похоронены навсегда!
Назад в берлогу
Даже для Гитлера, верившего в особую исключительность нордической арийской расы было понятно, что контролировать всю Европу, находясь в состоянии затяжной войны с гигантским Советским Союзом такая страна, как Германия, с размерами, сопоставимыми с Беларусью, попросту не сможет. Германии банально не хватило бы ни дипломатических, ни армейских ресурсов. Гитлера нельзя назвать провальным стратегом, но он допустил серьезную ошибку, напав на СССР в 41-м. Даже опережая по развитию военно-промышленного комплекса все европейские страны и Союз на целую пятилетку, Германия не имела достаточной потенции для контроля всех захваченных земель. После захвата Европы, Гитлеру потребовалось бы еще лет семь для полноценной ассимиляции ресурсного потенциала с приобретенных территорий.
И только после этого можно было бы говорить о полноценном расширении нацизма на Восток. Но, очевидно, Гитлер настолько не доверял Сталину, настолько опасался результативности тоталитарно-коммунистического подхода в промышленности и экономике, что сделал рискованную ставку на план “Барбаросса”. Однако, фашистская гадина подавилась слишком большим куском, который умудрилась откусить. И хотя Гитлер, благодаря своему упрямству и больному эго будет еще три года отчаянно посылать верных сынов Германии на смерть, для него самого и для большинства из его окружения становится ясно, что остановка в декабре 1941-го под Москвой немецкого военного катка, сумевшего смять всю Европу — это приговор мечте о доминировании и главенстве нацистской идеологии над всем цивилизованным миром.
О факторах, способствовавших победе СССР над Германией сказано много, значительно меньше внимания уделено причинам поражения вермахта. Отметим основные ошибки Третьего рейха, на которые ссылаются немецкие историки и генералы.
Некомпетентность Гитлера
Большинство немецких историков заявляет, что поражение Германии произошло не столько из-за отдельных стратегических ошибок, сколько из-за авантюризма политических и военных планов.
Ганс Адольф Якобсен отмечает, что «преследуемая Гитлером политическая цель далеко превышала эффективность находившихся в его распоряжении военных и экономических средств».
Гитлера, как главного виновника поражения в своих мемуарах называют и немецкие военачальники. Так, генерал Вальтер Шаль де Больё пишет о «неясности стратегической цели в начале войны» и о «колебании фюрера между Москвой и Ленинградом», что не позволило развить успех первых месяцев войны.
С одной стороны понятно желание немецкого генералитета снять с себя всяческую ответственность за проигранную войну, но с другой – нельзя не учитывать той роли, которую Гитлер сыграл в подготовке и развертывании войны против СССР. Отметим, что после провала под Москвой фюрер принял на себя единоличное командование вермахтом.
Распутица и морозы
Военный историк и генерал-майор Альфред Филиппи отмечал, что немецкие генералы предусматривали вероятность военных действий в условиях бездорожья и распутицы и готовили к этому дивизии. К примеру, в пехотной дивизии первой волны основной тяговой силой были лошади: по немецким данным, их количество приближалось к 5 тысячам.
Но при этом и степень моторизации была высокой – 394 легковых и 615 грузовых автомобилей, 3 бронетранспортера и 527 мотоциклов.
Планы немецких армий нарушила уже первая распутица, которая, исходя из записей Гудериана, продлилась с 7 октября по 4 ноября 1941 года. Немецкие генералы замечают, что после успеха под Киевом они были готовы идти на Москву, но «многие соединения застряли в трясине, что позволило русским укрепить оборону».
В не меньшей степени продвижение вермахта притормозили непривычно сильные для немцев морозы, охватившие европейскую часть СССР уже в конце ноября 1941 года. Холод влиял не только на солдат, но и на вооружение и технику. Гудериан в своих мемуарах отмечал, что в винтовках, автоматах и пулеметах замерзала смазка, в откатных приспособлениях пушек загустевала гидрожидкость, не функционировала на морозе и тормозная система автомобилей.
Человеческие ресурсы
Уже в августе 1941 года генерал Франц Гальдер пишет, что Германия недооценила силы России. Речь идет не о превосходстве в живой силе – его в начале войны не было, – а о той беспримерной самоотверженности, с которой сражалась Красная Армия и трудился советский тыл.
Большим просчетом немецкого командования было то, что оно не смогло предвидеть способность СССР в условиях жесточайшего пресса войны мобилизовать человеческие ресурсы и в считанные месяцы восстановить потери практически половины сельскохозяйственных и двух третей промышленных мощностей.[С-BLOCK]
Немаловажно, что Советский Союз все свои ресурсы бросил на борьбу с врагом, чего не могла позволить себе сделать Германия. Правда, Гудериан отмечал, что верховное командование Третьего рейха допустило просчет в распределении дивизий по театрам военных действий. Из 205 немецких дивизий на Восток было отправлено всего 145. По мнению немецкого генерала, на Западе, в первую очередь в Норвегии, Дании и на Балканах, оказались лишними 38 дивизий.
В ходе войны выяснилась еще одна ошибка немецкого командования при распределении вооруженных сил. Численность контингента Люфтваффе составляла свыше 20% от общего количества солдат и офицеров вермахта. Более того, из 1 млн. 700 тыс. военнослужащих Люфтваффе непосредственное отношение к авиации имели, примерно, 1 млн. 100 тыс. человек – остальные это вспомогательный персонал.
Масштабы войны
Отличительной чертой военного конфликта между Германией и СССР являются его огромные масштабы. С осени 1941 по осень 1943 года протяженность советско-германского фронта никогда не была меньше, чем 3800 км., при этом немецким армиям по территории Советского Союза пришлось пройти около 2 тыс. км.
Генерал-фельдмаршал Эвальд фон Клейст признавался: «Мы не готовились к затяжной борьбе. Все строилось на достижении решающей победы еще до наступления осени». Причиной неудач на Востоке, по мнению фельдмаршала, стало то, что немецкие войска «были вынуждены преодолевать огромные пространства, не имея должной гибкости командования».
Фон Клейсту вторит военный историк, в прошлом генерал-майор Курт фон Типпельскирх, который основную причину поражения немецкой армии видит в том, что ее силы были «бездарно растрачены бесполезным сопротивлением в ненужном месте и в неудобное время, а также бесплодными попытками захватить невозможное».
Ошибки немецкого генералитета
Пусть с большой неохотой, но все-таки немецкие военачальники признают свои грубейшие стратегические просчеты, приведшие в конечном итоге к провалу на Восточном фронте. Отметим четыре из наиболее существенных.
1. Первой стратегической ошибкой фельдмаршал Герд фон Рундштедт называет выбор первоначальной диспозиции немецких войск. Речь идет о разрыве между левым и правым флангом армий Теодора фон Бока, образовавшемся из-за непроходимых Припятских болот. Как участник Первой мировой войны Рундштедт прекрасно знал о подобной опасности, но пренебрег ей. Только разрозненность частей Красной Армии спасла тогда группу армий «Центр» от флангового удара.
2. Немецкое командование признает, что летняя кампания 1941 года началась без четко выработанной цели и единого взгляда на стратегию наступления. Генштаб так и не определил направление главного удара, в результате чего группа армий «Север» увязла под Ленинградом, группа армий «Юг» притормозила свое наступлении возле Ростова, а группа армий «Центр» и вовсе была отброшена от Москвы.
3. Катастрофические ошибки, по мнению немецких историков, были допущены при наступлении на Москву. Вместо того, чтобы в ноябре 1941 года перейти к временной обороне достигнутых позиций в ожидании подкрепления, вермахт основные силы бросил на захват столицы, в результате чего за три зимних месяца германские войска потеряли более 350 тыс. человек. Наступательный порыв РККА был все же остановлен, но при этом немецкая армия в значительной степени снизила свою боеспособность.
4. Летом 1942 года германское командование направило свои главные силы на Кавказ, недооценив таким образом возможность сопротивления советских войск под Сталинградом. А ведь город на Волге – это важнейшая стратегическая цель, захватив которую Германия отрезала бы Кавказ от «Большой земли» и перекрыла бы доступ для военной промышленности СССР к бакинской нефти.
Генерал-майор Ганс Дёрр отмечал, что «Сталинград должен войти в историю войн как величайшая ошибка, когда-либо совершенная военным командованием, как величайшее пренебрежение к живому организму своей армии, когда-либо проявленное руководством государства».
По этой же теме:
Почему Гитлер проиграл войну. «Немецкий взгляд» Почему Гитлер потерпел поражение в войне: что думают немцы
0
0
Война заводов
Народный комиссариат танковой промышленности СССР против объединенной Европы
«Гроза двенадцатого года настала – кто тут нам помог? Остервенение народа, Барклай, зима иль Русский Бог?». Так А. С. Пушкин определил истоки победы государства Российского в Отечественной войне 1812 года. Столь же краткой «формулы победы» в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов в отечественной литературе нам обнаружить не удалось. Переводчица при штабе 3-й Ударной армии Е. Ржевская, по долгу службы добивавшаяся в ходе допросов от немецких солдат и офицеров правдивой характеристики наших Вооруженных Сил, в числе преимуществ, как правило, получала одну и ту же фразу: «Танк Т-34, выносливость солдат, Жуков».
«Тридцатьчетверка» всегда стояла на первом месте. И дело не только в великолепных тактико-технических характеристиках советского среднего танка. Испытать незабываемые впечатления от общения с ним пришлось практически всем иноземцам, имевшим несчастье попасть на Восточный фронт в составе войск Третьего рейха и его союзников. Танков Т-34 было много. Очень много. На фоне бесчисленных «тридцатьчетверок» немецкие солдаты уже не слишком запоминали великолепные для своего времени тяжелые советские танки КВ и ИС, ужасающей мощи самоходные орудия СУ-152, ИСУ-152 и ИСУ-122, неизменные спутники русской пехоты самоходки СУ-76 и тем более легкие танки Т-60 и Т-70.
Всего же за годы Великой Отечественной войны, начиная с 1 июля 1941-го и по 1 июня 1945-го, советская промышленность построила 95 252 танка и САУ против 40 380 боевых машин у противника. Правда, цифры эти несколько лукавы и учитывают лишь те классы бронированных машин, что производились в нашей стране. Между тем палитра бронетехники в Германии была заметно шире, нежели в СССР, и включала в себя также полноприводные бронеавтомобили с пушечным вооружением и полугусеничные бронетранспортеры.
А это еще более 25 тысяч единиц. Между прочим советское командование относилось к ним со всей серьезностью. В изданной в 1943 году памятке для истребителей танков указывалось, что уничтоженный броневик соответствует легкому танку, за три штуки бойцу полагался орден Отечественной войны 1-й степени. Эта же награда выдавалась за два тяжелых или средних танка. Иначе говоря, два «Тигра» по боевой ценности приравнивались к трем броневикам.
27 против 150
Но все равно даже с учетом бронеавтомобилей и бронетранспортеров промышленность Германии проиграла соревнование советскому Танкпрому. Это особенно очевидно, если сравнить количество противостоящих друг другу заводов: 27 – с советской стороны (по состоянию на конец 1944-го – начало 1945-го) и около 150 – с немецкой.
“ Отечественные отраслевые руководители, ученые и инженеры создали более эффективное крупносерийное производство боевой техники ”
В свое время в советской историографии Великой Отечественной войны красной нитью проходила мысль о противостоянии СССР не просто с Германией, но с объединенными силами Западной Европы, за исключением разве что Великобритании. В 90-х годах по соображениям политкорректности и грядущей интеграции с Западом это идея как-то забылась, но отнюдь не потеряла своего исторического содержания.
К массовому производству танков Третий рейх приступил позднее, чем Советский Союз, но к делу сразу же были подключены первоклассные предприятия. Первыми освоили серийный выпуск танков заводы фирм «Крупп» (Эссен), «Рейнметалл-Борзиг» (Берлин), «Даймлер-Бенц АГ» (Берлин) и «Хеншель и сын АГ» (Кассель), немного позднее к ним присоединился крупповский завод «Грузон-Верке» (Магдебург). По мнению британского исследователя Дж. Форти, это были настоящие флагманы немецкой индустрии, располагавшие всем необходимым для самостоятельного производства большей части основных танковых агрегатов и узлов. В дальнейшем были построены еще несколько заводов, занимавшихся исключительно бронетанковой техникой: «Алкетт» (Берлин), «МИАГ» (Брауншвайг). Специально для сборки «Пантер» был возведен завод «Нидерсаксен».
Кроме того, германская империя подключила к танковой отрасли предприятия присоединенных стран. Сначала это была австрийская фирма «Штейер-Даймлер-Пух», затем чешские «ЧКД» («БММ» в немецком обозначении) и «Шкода». На варшавских «Объединенных машиностроительных заводах» сборка танков Pz.Kpfw II началась вскоре после завоевания Польши. Танкостроительные заводы Франции использовались немцами главным образом для производства комплектующих, однако есть сведения о сборке некоторого количества танков французских образцов – S-35, B-2, R-35 и Н-35, возможно, из старого задела частей и механизмов. Немецкая администрация не погнушалась и попавшими в ее руки советскими предприятиями: на харьковском заводе № 183 ремонтировались танки, двигатели, паровозы, автомашины, собирались узлы самолетов.
Коллаж Андрея Седых
Германские специалисты отлично понимали ценность и значение доставшихся им индустриальных «трофеев». Приведем мнение генерала-танкиста Ф. Зенгер-унд-Эттерлина: «Французская военная промышленность оказалась вынуждена работать во всю свою мощь на вооружение Германии... Без промышленного потенциала Франции Гитлер не смог бы продолжать войну так долго». Или другое высказывание, полковника Г. Ритгена: «...без чешской военной промышленности и чешских танков у нас не было бы четырех танковых дивизий, что сделало бы невозможным нападение на Советский Союз».
Всего к производству бронетехники немцы привлекли 34 крупных промышленных объединения. Правда, на полную мощность работали только германские, австрийские и чешские предприятия, а остальные страдали в равной мере от саботажа местного персонала и от жадности самих немцев, вывозивших наиболее ценное оборудование. Тем не менее потенциал танкостроения Третьего рейха был весьма впечатляющим.
Особенно это очевидно на фоне советской промышленности. В течение 1941 года СССР из-за поражений на фронте вынужден был эвакуировать почти все довоенные танкостроительные предприятия, на месте остался один лишь Сталинградский тракторный. Но и он летом 1942-го оказался под ударом и был почти полностью разрушен. Все пришлось создавать заново на Урале, в Поволжье и Сибири.
В итоге на рубеже 1944–1945 годов в составе НКТП действовали следующие танкосборочные предприятия:
- челябинский Кировский завод (танки ИС-2, САУ ИСУ-152, ИСУ-122);
- Уральский танковый завод № 183, Нижний Тагил (танки Т-34-85);
- Уральский завод тяжелого машиностроения, Свердловск (САУ СУ-100);
- завод № 112, Горький (танки Т-34-85);
- завод № 174, Омск (танки Т-34-85);
- завод № 75, Харьков (танки Т-44).
Кроме этого, два завода (№ 38 и № 40) плюс не состоявший в НКТП Горьковский автомобильный выпускали легкие СУ-76, а еще 18 предприятий – различные танковые узлы, комплектующие и запасные части для ремонтных мастерских. И все это против 150 немецких и подконтрольных Германии других европейских заводов.
А может быть, им чего-то не хватало?
Конечно, ограничения в материалах, оборудовании, кадрах и внимании со стороны власти способно связать руки самой мощной промышленности.
Начнем с наиболее очевидного: государственного заказа на бронетехнику. Германское руководство, впавшее в эйфорию от непрерывных побед в начале Второй мировой войны, слишком поздно приступило к мобилизации промышленности. Первое крупное поражение под Москвой было сочтено досадным недоразумением, тем более что летом 1942 года вновь загремели литавры по поводу грандиозного наступления к Волге и на Кавказ. И только Сталинградская битва заставила всерьез задуматься о перспективах. В январе 1943-го Гитлер издает приказ о резком увеличении производства танков.
Тем не менее танкостроение и раньше было в центре внимания заправил рейха. Уже в начале 1942 года только что назначенный на пост министра вооружений Альберт Шпеер первой своей задачей поставил: «...уделить главное внимание производству танков». И между прочим не без успеха. Выпуск танков, САУ, бронетранспортеров и пушечных бронеавтомобилей вырос в Треть-?ем рейхе по сравнению с 1941 годом в 1942-м – на 75 процентов, в 1943-м – в 3,9 раза, в 1944-м – в 5,6 раза. В абсолютных цифрах в 1944 году немецкое производство бронетехники практически сравнялось с советским – соответственно 28 862 и 28 983 единицы.
Сравнялось, но не превзошло. Может быть, это случилось из-за нехватки материальных и людских ресурсов?
Разумеется, в стране, развязавшей мировую войну, не бывает полного благополучия, тем более что Германия не самое богатое государство по минеральным ресурсам. Но это вовсе не означает, что танковая промышленность не могла полноценно работать из-за нехватки металлов. Напомним лишь самые общие цифры: выплавка стали в Германии и подконтрольных странах в 1940–1944 годах составляла 162,6 миллиона тонн, а в СССР – 63,7 миллиона. Собственных железных руд вкупе с поставками из Швеции и других стран оказалось вполне достаточно для полноценной работы немецкой металлургии.
Несколько хуже обстояло дело с легирующими веществами, но здесь помогли поставки явных и скрытых союзников, а также доставшиеся в ходе «блицкрига» трофеи. Например, никелем германскую броню насыщали рудники Финляндии. Крупповские управляющие контролировали балканские хромовые рудники и французские месторождения вольфрама. Марганцовые и хромовые руды оккупированной Украины вместе с ее металлургическими заводами находились под опекой немецкой Восточной горно-металлургической компании, административный совет которой возглавлял лично Альфрид Крупп. Он в совершенстве освоил технологию промышленного грабежа: только за первые 13 месяцев оккупации в Германию было вывезено 438 тысяч тонн марганцевой руды, что покрывало более 30 процентов потребностей.
Так что речь может идти лишь о замене некоторых материалов на более доступные. Иногда это сопровождалось потерями в качестве (например броневой стали), но отнюдь не сокращением объемов. По подсчетам Шпеера, даже при максимальном выпуске военной продукции самого дефицитного для Германии металла – хрома хватило бы до осени 1945-го. Запасы марганца и никеля позволяли работать еще дольше.
Относительно германского станочного парка: он еще в 1941 году в 2,5 раза превосходил советский, что не мешало немцам вывозить из захваченных стран любую приглянувшуюся машину. В оккупированной части СССР они нашли и отправили к себе 175 тысяч станков различного типа и назначения.
О качестве собственно немецкого оборудования специальная англо-американская комиссия, обследовавшая танкостроительные предприятия Германии, высказывалась только в превосходной степени, причем особо отмечались успехи в создании специальных высокопроизводительных станков. Объемы выпуска нового оборудования в Германии за годы Второй мировой войны не только не сократились, но даже в два раза увеличились.
СССР, напротив, для воссоздания танковой отрасли после потерь 1941 года пожертвовал большей частью своего и без того не слишком мощного станкостроения, предприятия которого вошли в качестве механообрабатывающих подразделений в состав танковых комбинатов. Конечно, здесь собиралось лучшее оборудование, но вот специального и высокоточного решительным образом не хватало. По данным лета 1943 года, на всех предприятиях Наркомата танковой промышленности имелось только 29 координатно-расточных станков.
К чему это приводило – иллюстрирует фрагмент из воспоминаний директора завода № 183 Ю. Е. Максарева: «В требованиях ГАБТУ был пункт перейти на 5-скоростную коробку скоростей и это требование было правильное. Но мы были связаны специальным расточным станком, который сразу давал соосные, точные отверстия под подшипники бортов и главный вал, также обеспечивал строгую перпендикулярность расточки под подшипник ведущего вала от главного фрикциона. Этот станок был получен еще для коробки переменных передач БТ-5 и был тем «прокрустовым ложем», которым определялись все последующие коробки скоростей БТ-7, А-20, А-32 и Т-34. Над новой КПП трудились конструкторы т. Баран Яков Ионович и т. Шпайхлер, которые умудрились в конструкции 5-скоростной КПП сохранить размеры между валами и тем спасти станок и точность расточки».
Разумеется, некоторое количество оборудования поставили американские и британские союзники, за что большое им спасибо. Однако не будем забывать, что между обращением за помощью и поставкой из-за океана проходили многие месяцы. Американская станкостроительная промышленность была перегружена внутренними заказами да и перевозка занимала немалое время.
***Может быть, германские танковые заводы страдали от нехватки рабочей силы, особенно квалифицированной? И здесь ответ отрицательный.
В умениях и навыках германских машиностроителей 40-х годов сомневаться не приходится, а по численности накануне Великой Отечественной войны они в полтора раза превосходили своих советских коллег. Мобилизация почти не затронула работников немецкой военной промышленности: еще зимой 1940–1941 годов основные заводы и фабрики получили статус спецпредприятий, полностью освобожденных от призыва. В начале 1942-го был внедрен более индивидуальный подход: все трудоспособное население поделили на специалистов, подсобных рабочих, учеников, переквалифицируемых и чернорабочих. Молодых и неопытных отправляли на фронт, а умелые рабочие старших возрастов, наоборот, возвращались из армии на заводы и получали «бронь». Кроме этого, вводилась профессиональная дифференциация: норма призыва работающих под землей шахтеров составила пять процентов, в то время как парикмахеров и поваров – 65 процентов. Мобилизация всех остальных рабочих профессий находилась между этими границами. Для выполнения тяжелых неквалифицированных работ широко применялся труд военнопленных и принудительно мобилизованных «контингентов» из завоеванных стран. В 1944 году их число достигло семи миллионов человек, на танкостроительных заводах они составляли до 50 процентов всей рабочей силы. Что же касается наиболее квалифицированных немецких инженеров и рабочих, то к началу 1945-го в промышленности и на транспорте продолжали трудиться примерно пять миллионов мужчин призывного возраста. Генерал-майор А. Вейдеман позднее написал: «Верховное командование охотно уступало требованиям военной экономики, несмотря на все трудности с резервами, потому что даже простой фронтовой солдат с его ограниченным кругозором понимал, что военная промышленность в конечном счете служит его собственным жизненным интересам».
Все сказанное в сочетании с перераспределением рабочей силы между отраслями привело к увеличению штатов германских танковых заводов в 2,7 раза за период с 1940 по 1944 год.
В СССР ситуация была почти противоположной. Численность рабочих и служащих, занятых в промышленности, сократилась с 11 миллионов в 1940 году до 7,2 миллиона в 1942-м. Напомним, что на оккупированной территории проживали 40 процентов населения страны. Несмотря на все мобилизационные усилия и жесточайший контроль над трудовыми ресурсами, даже в 1945 году до предвоенного уровня не хватало 1,5 миллиона заводских работников.
Отличной иллюстрацией является история коллектива Харьковского танкового завода № 183: в первые же месяцы войны число работающих упало с 41 до 24 тысяч. Основная часть рабочих и мастеров ответственных литейных и механосборочных цехов обитала в окрестностях Харькова и была мобилизована в армию по месту жительства. Группу заводских испытателей пришлось направить в армию для обучения танкистов. Немалое число рабочих и инженеров ушли добровольцами в танковую бригаду, укомплектованную сверхплановыми танками. И наконец, многие работники отказалась ехать на Урал: получив проездные документы, они не явились к эшелонам. В итоге из 12 140 человек, подлежащих эвакуации, реально в Нижний Тагил отправились только 5234, главным образом ИТР и служащие.
Поразительно, но и в Нижнем Тагиле осенью 1941 года продолжалась бездумная мобилизация в армию с таким трудом вывезенных специалистов. Местный военкомат, вычерпав людские ресурсы Уралвагонзавода, принялся за эвакуированных. Безобразие было остановлено лишь после вмешательства заместителя председателя СНК СССР, наркома танковой промышленности В. А. Малышева.
Нехватку рабочей силы пришлось возмещать эвакуированными рабочими других отраслей (например тех же станкостроительных заводов), а затем и «трудармейцами», мобилизованными в порядке трудовой повинности. Исчерпывающую характеристику последних привел в своих воспоминаниях Н. А. Соболь (в 1941–1943 годах – начальник одного из цехов УТЗ): «Полеводы, пасечники, конюхи, весовщики, сторожа, счетоводы, бухгалтеры, они не имели понятия о крупном машиностроительном заводе и его производстве».
Но даже таким образом среднесписочную численность работников завода № 183 не удалось довести до предвоенных показателей. В декабре 1942 года она составила лишь 32 520 человек и в последующие годы только сокращалась.
Помешали союзники?
Можно вспомнить еще одну проблему германского танкостроения – удары англо-американской стратегической авиации. Несомненно, что дождь фугасных и зажигательных бомб не способствовал продуктивной работе танковых заводов. Однако и переоценивать влияние бомбардировок тоже не стоит.
Первый имевший хоть сколько-нибудь заметные последствия налет на предприятия фирмы «Крупп» был совершен в январе 1943 года, 26 ноября серьезно пострадал один из крупных танковых заводов фирмы Alkett. Затем в течение всего 1944-го союзники непрерывно наращивали мощность авиаударов.
Сами американцы оценили нанесенные ими потери производственных мощностей рейха в девять процентов. На самом деле – вряд ли. Шпеер утверждает, что ущерб с лихвой возместили введение в строй новых цехов и переоснащение действующих. Уже после войны В. Шликер – третий по значимости человек в германском Министерстве вооружений – заявил изумленным экспертам военно-воздушных сил США: «Насколько усиливались бомбардировки, настолько же росло и немецкое производство, так что в самый момент поражения, когда в Германии все рушилось, Рур давал продукции больше, чем когда-либо прежде». И продолжил свое объяснение так: «Рур... в конечном счете пал не из-за того, что бомбили заводы, фабрики и шахты, а потому, что ведущие к нему железные дороги были парализованы в результате разрушения путей и забиты сгоревшими паровозами и просто не было никакой возможности вывозить по 30 тысяч тонн готовой продукции, которую ежедневно давали рурские заводы. В конце концов в январе и феврале 1945 года Рур был задушен собственной продукцией – он не остановил конвейер из-за грохота бомб».
Остается лишь добавить, что паралич транспорта произошел после того, как над Германией зависли не только тысячи тяжелых бомбовозов стратегической авиации, но также десятки тысяч легких бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Иначе говоря, германская промышленность остановилась после того, как попала в прифронтовую зону.
***В итоге мы неизбежно приходим к единственному выводу: система Наркомата танковой промышленности СССР продемонстрировала в годы Великой Отечественной войны более высокий уровень технологий и организации производства, нежели считающееся непревзойденным машиностроение Германии. Отечественные отраслевые руководители, ученые и инженеры лучше использовали имевшиеся в их распоряжении скудные материальные и кадровые ресурсы и создали более эффективное крупносерийное производство боевой техники.
Эта «война танковых заводов» до сих пор мало известна широкой публике, а ее уроки не потеряли с течением времени своей ценности. Поэтому циклу статей, который будет публиковаться на страницах «ВПК» вплоть до мая 2015 года, можно дать общее название «НКТП: уроки Великой Победы».
0
0
0
0
0
Англичане, конечно, скажут, что войну выиграли они благодаря расшифровке кода "Энигмы".))
Надо и себе посмотреть.
0
0
«Почему мы не взяли Москву?» - Отто Скорцени
Каждую весну, когда приближается День Победы, телевидение начинает показывать художественные фильмы, посвященные Великой Отечественной войне. Положа руку на сердце: большинство из них просто спекулируют на великой теме.
Нужно впарить рыгающему перед телевизором обывателю с бутылкой пива в руке, что-то «интересненькое», приятное для его глазенок, осовевших от мирного житья.
Вот и появляются сериалы, вроде «Истребителей», главная интрига которых - кто залезет под юбку летчице: «плохой» замполит или «хороший» сын репрессированного дореволюционного аристократа с томиком Гете на немецком под мышкой в исполнении актера Дюжева?
Не воевавшие и даже не служившие рассказывают другим не воевавшим, что война - это очень интересно и эротично. Даже, мол, есть время русскому солдату Гете почитать.
Скажу откровенно, меня воротит от подобных фильмов. Они безнравственны и лживы. Лживы, как американский «Перл-Харбор». Ибо сделаны по тому же клише - война и девушки.
И ничего подобные фильмы не добавляют к ответу на вопрос: почему все-таки наши деды тогда победили? Ведь немцы были так организованны, так хорошо вооружены и обладали таким прекрасным командованием, что любому «реалисту» оставалось только сдаться.
Как сдались Чехословакия (без боя!), Польша (почти без боев), Франция (легко и приятно - как парижская проститутка «сдается» клиенту), а также Бельгия, Дания, Норвегия, Югославия, Греция...
А вот на Востоке не заладилось - пошло все наперекосяк и кончилось почему-то не в Москве, а в Берлине. Где и началось.
«Неприятный сюрприз». С Т-34 немцам пришлось воевать бутылками с бензином,как нашим в фильмах.
Рядом с Гитлером. Скорцени всегда боготворил фюрера
ЧИСТКА 1937-ГО УКРЕПИЛА КРАСНУЮ АРМИЮ
Отто Скорцени наступал через Брест и Ельню, участвовал в окружении войск Юго-Западного фронта на Украине, любовался в бинокль на далекие купола Москвы. Но так в нее и не попал. И всю жизнь отставного оберштурмбанфюрера мучил вопрос: почему все-таки не взяли они Москву? Ведь хотели. И готовились. И собой были молодцы: с чувством глубокого удовлетворения описывает Скорцени, как совершал он 12-километровый марш-бросок с полной выкладкой и стрелял почти без промаха. А жизнь пришлось закончить в далекой Испании - в эмиграции, бегая от послевоенного немецкого правосудия, травившего его с немецким же педантизмом «денацификацией», как травит домохозяйка таракана. Обидно же!
Мемуары Скорцени в Украине не переводили никогда. В России - только с купюрами. В основном те эпизоды, где речь идет о спецоперациях. Русский вариант мемуаров начинается с момента, когда Скорцени после своих подмосковных приключений попадает в госпиталь. Но в оригинале ему предшествуют еще 150 страниц. О том, как на Москву шли и почему, по мнению автора, все-таки потерпели конфуз.
Одной из причин поражения немцев, как считает ветеран СС, был скрытый саботаж среди германского генералитета: «В святилище старой прусской системы - Генеральном штабе сухопутных войск - небольшая группа генералов все еще колебалась между традициями и нововведением, кое-кто с сожалением расставался с привилегиями... Таким людям, как Бек и его приемник Гальдер... тяжело было повиноваться человеку, которого некоторые называли «чешским капралом». Скорцени очень много отводит внимания заговору военных и считает, что в виде тайного противодействия фюреру он существовал задолго до 1944 года.
В пример Гитлеру автор мемуаров ставит Сталина и 1937 год: «Гигантская чистка среди военных, проведенная после таких же массовых расстрелов среди политиков, ввела в заблуждение не только Гейдриха и Шелленберга. Наша политическая разведка была убеждена, что мы добились решающего успеха, такого же мнения придерживался и Гитлер. Однако Красная Армия, вопреки всеобщему мнению, была не ослаблена, а укреплена... Посты репрессированных командиров армий, корпусов, дивизий, бригад, полков и батальонов заняли молодые офицеры - идейные коммунисты. И вывод: «После тотальной, ужасной чистки 1937 года появилась новая, политическая русская армия, способная перенести самые жестокие сражения. Русские генералы выполняли приказы, а не занимались заговорами и предательством, как это часто случалось у нас на самых высоких постах».
С этим нельзя не согласиться. В отличие от Гитлера, Сталин создал систему, полностью подчиняющуюся ему. Поэтому осенью 1941-го, когда немцы стояли под Москвой, в Красной Армии и не было заговора генералов. А в Вермахте через три года был. Хотя до Берлина на тот момент было куда дальше. Невозможно представить, чтобы Сталина взрывал кто-то из «своих» в Кремле, как это попытался сделать в Вольфшанце с обожаемым фюрером полковник Штауффенберг.
Скорцени: «Наши потери превысили 75 процентов»
АБВЕР НЕ СООБЩАЛ НИЧЕГО ВАЖНОГО
«На войне, - пишет Отто Скорцени, - существует еще один малоизвестный, но зачастую решающий аспект - тайный. Я говорю о событиях, происходящих вдали от полей сражений, но имеющих очень большое влияние на ход войны - они влекли за собой огромные потери техники, лишения и смерть сотен тысяч европейских солдат... Больше, чем какая-либо другая, Вторая мировая была войной интриг».
Скорцени прямо подозревает руководителя немецкой военной разведки адмирала Канариса в тайной работе на англичан. Именно Канарис убедил Гитлера летом 1940 года, что высадка в Британии невозможна: «7 июля он выслал Кейтелю секретный рапорт, в котором сообщал, что высаживающихся в Англии немцев ожидают 2 дивизии первой линии обороны и 19 дивизий резерва. Англичане на тот момент имели только одну готовую к бою единицу - 3-ю дивизию генерала Монтгомери. Генерал вспоминает об этом в своих мемуарах... С самого начала войны и в решающих моментах Канарис действовал как самый грозный противник Германии».
Если бы Гитлер тогда знал о дезинформации, которую подсовывает ему его же начальник разведки, Британия была бы разгромлена. А летом 1941-го Гитлер вел бы войну не на два фронта, а только на один - Восточный. Согласитесь, шансы взять Москву в этом случае у него были бы значительно выше. «Я разговаривал с Канарисом три или четыре раза, - вспоминает Скорцени, - и он не произвел на меня впечатление человека тактичного или исключительно умного, как некоторые о нем пишут. Он никогда не говорил прямо, был хитрым и непонятным, а это не одно и то же». И как бы там ни было: «Абвер никогда не сообщал ОКВ ничего действительно важного и существенного».
«МЫ НЕ ЗНАЛИ»
Это одна из самых часто встречающихся жалоб великого диверсанта: «Мы не знали, что русские в войне с Финляндией использовали не лучших солдат и устаревшую технику. Мы не отдавали себе отчета в том, что их с трудом завоеванная победа над храброй финской армией была только блефом. Речь идет о сокрытии огромной силы, способной атаковать и обороняться, о которой Канарис, руководитель разведки Вермахта, должен был хоть что-то знать».
Как и всех, Скорцени поразили «великолепные Т-34». Немцам тоже приходилось бросаться на эти танки с бутылками, наполненными бензином. В фильмах такой эпизод характерен для изображения героизма советского солдата, вынужденного сражаться почти голыми руками. А ведь в реальности бывало и наоборот. Причем, регулярно: «Немецкие противотанковые орудия, легко поражавшие танки типа Т-26 и БТ, были бессильны против новых Т-34, которые внезапно появлялись из несжатой пшеницы и ржи. Тогда нашим солдатам приходилось атаковать их с помощью «коктейлей Молотова» - обыкновенных бутылок с бензином с зажженным запальным шнуром вместо пробки. Если бутылка попадала на стальную пластину, защищавшую двигатель, танк загорался... «Фауст-патроны» появились значительно позже, поэтому вначале кампании некоторые русские танки сдерживала огнем прямой наводкой только наша тяжелая артиллерия».
Иными словами, вся противотанковая артиллерия Рейха оказалась бесполезной против нового русского танка. Сдержать его можно было только тяжелыми пушками. Но не меньшее впечатление на мемуариста произвели саперные части Красной Армии и их оснащение - оно позволяло соорудить 60-метровый мост, делающий возможным переправу машин до 60 тонн весом! Такой техникой Вермахт не обладал.
ТЕХНИЧЕСКИЙ РАЗНОБОЙ
Весь расчет немецкой наступательной доктрины базировался на высокой подвижности моторизованных частей. Но моторы требуют запчастей и постоянного обслуживания. А с этим в германской армии не было порядка. Мешала разнотипность автомобилей в одном подразделении. «В 1941 году, - на собственном опыте службы в дивизии «Райх» сетует Скорцени, - каждая немецкая автомобильная фирма продолжала производить различные модели своей марки так же, как и перед войной. Большое количество моделей не позволяло создать соответствующего запаса запчастей. В моторизованных дивизиях было, примерно, 2 тысячи транспортных средств иногда 50 различных типов и моделей, хотя достаточно было бы 10-18-ти. Кроме того, наш артполк располагал более 200 грузовиками, представленными 15 моделями. Под дождем, в грязи или на морозе даже самый лучший специалист не мог обеспечить качественный ремонт».
Отто Скорцени
А вот и результат. Как раз под Москвой: «2 декабря мы продолжали двигаться вперед и смогли занять Николаев, расположенный в 15 км от Москвы - во время ясной солнечной погоды я видел в бинокль купола московских церквей. Наши батареи обстреливали предместья столицы, однако у нас уже не было орудийных тягачей». Если орудия еще есть, а тягачи «все вышли», значит, немецкую «супертехнику» пришлось оставить по дороге из-за поломок. А на руках тяжелые пушки не потащишь.
К Москве немецкая армия подошла абсолютно выдохшейся: «19 октября начались проливные дожди, и группа армий «Центр» на три дня завязла в грязи... Картина была ужасная: на сотни километров растянулась колонна техники, где в три ряда стояли тысячи машин, увязшие в грязи иногда по капот. Не хватало бензина и боеприпасов. Обеспечение, в среднем 200 тонн на дивизию, доставлялось по воздуху. Были потеряны три бесценные недели и огромное количество материальных средств... Ценой тяжелого труда и каторжных усилий нам удалось проложить 15 километров дороги из кругляка... Мы мечтали, чтобы побыстрее похолодало».
Но когда с 6 на 7 ноября ударили морозы, и дивизии, в которой служил Скорцени, доставили боеприпасы, топливо, немного продовольствия и сигарет, оказалось, что нет зимнего масла для двигателей и оружия - двигатели заводились проблематично. Вместо зимнего обмундирования в войска попадали комплекты песочного цвета, предназначенные для Африканского корпуса, и техника, окрашенная в такие же светлые тона. Между тем, морозы поднимались до 20 и даже 30 градусов. С искренним изумлением бравый эсэсовец описывает зимнюю экипировку советских солдат - полушубки и меховые сапоги: «Неприятный сюрприз - под Бородино нам впервые пришлось сражаться с сибиряками. Это рослые, превосходные солдаты, отлично вооруженные; они одеты в широкие меховые тулупы и шапки, на ногах - меховые сапоги». Только от пленных русских немцы узнали, что обувь зимой должна быть немного просторной, чтобы не мерзла нога: «Тщательно изучив снаряжение мужественных сибиряков, взятых в плен под Бородино, мы узнали, что, например, если нет валенок, то кожаные сапоги не надо подковывать и, главное, они должны быть свободными, не жать ступни. Это было известно всем лыжникам, но не нашим специалистам вещевой службы. Практически все мы носили меховые сапоги, снятые с убитых русских солдат».
ОТЛИЧНАЯ РУССКАЯ РАЗВЕДКА
Чуть ли не главной причиной поражения германской армии Скорцени считает великолепную русскую разведку. «Красная капелла» - шпионская сеть в Европе, чаще всего из убежденных антинацистов - позволяла советскому Генштабу иметь информацию о стратегических намерениях немцев. Вспоминает он и о суперагенте Рихарде Зорге, благодаря информации которого о том, что Япония не вступит в войну, под Москвой появились 40 дивизий, переброшенных с Дальнего Востока.
Под Москвой. Контрнаступление сибирских дивизий, переброшенных с Дальнего Востока, стало возможным благодаря Рихарду Зорге
«Стратегия войны у Рейха была лучше, - считает Скорцени, - наши генералы обладали более сильным воображением. Однако, начиная с рядового солдата и до командира роты, русские были равны нам - мужественные, находчивые, одаренные маскировщики. Они ожесточенно сопротивлялись и всегда были готовы пожертвовать своей жизнью... Русские офицеры, от командира дивизии и ниже, были моложе и решительнее наших. С 9 октября по 5 декабря дивизия «Райх», 10-я танковая дивизия и другие части 16-го танкового корпуса потеряли 40 процентов штатного состава. Через шесть дней, когда наши позиции были атакованы вновь прибывшими сибирскими дивизиями, наши потери превысили 75 процентов».
0Немного побаяню одной из историй, что писал в блоге когда-то давным давно.
Возможно кто-то не слышал её еще, а она интересная
Когда нашу армию начинают сравнивать с американской и другими армиями мира, я все время вспоминаю историю, произошедшую во время моей службы в группе советских войск в германии около тридцати лет назад.
В семидесятых годах было принято устраивать соревнования дружественных армий.
Служил я тогда в артиллерии и однажды довелось мне присутствовать на первенстве, которое проводилось между нашей частью и братской немецкой, имевшей на вооружении такие же пушки и тягачи.
Кроме общевойсковой беготни и стрельбы, в программу входило следующее упражнение: тягач, выехав с исходной и проехав 50 метров, должен развернуться, чтобы пушка смотрела в сторону противника, расчет соскакивает с тягача, отцепляет орудие, расчехляет, разносит опорные станины, наводит на цель, заряжает, производит выстрел, которым должен поразить мишень. Норматив на все - 45 секунд.
Рубеж для выполнения этого упражнения один, поэтому выполняли по очереди, кто быстрее - решал секундомер. По жребию, сначала немцы, потом наши. Оба подразделения присутствуют, болеют за своих.
Секундомер щелкнул. Немцы пошли. Действуют четко, залюбуешься. Тягач отработанно выскакивает на позицию. Офицер стоит в сторонке с биноклем, ни во что не вмешиваясь. Сержант отдает команды, солдаты действуют как автоматы, станины разнесены, чехлы сняты, снаряд в стволе.
Выстрел. Мишень поражена.
41 секунда
У немцев ликование. На 4 секунды норматив перекрыли! результат отличный.
Теперь наши. Тягач вылетает на позицию, пушка чуть не опрокидывается при развороте, встает на одно колесо, мгновение раздумывает - падать на бок или обратно в рабочее положение. Пронесло - упала как надо. Расчет толпой бежит к ней.
Сержант раздает пинки, офицер схватился за станину, уронил бинокль, который в суматохе раздавили, мат-перемат, заряжающий почти споткнувшись, в падении каким-то чудом посылает снаряд в казенник, выстрел! Цель поражена.
17 секунд.
Вот тогда я понял, почему немцы войну проиграли. Не способны они на сверхусилия в экстремальной ситуации. А у нас вся жизнь - экстремальная ситуация, а сверхусилия - норма поведения на войне. Дурость генералов всегда компенсируется героизмом солдат. Не обеспечили продовольствием - так мы и в мирное время к этому привыкли. Танки прорвались? А мы под эти танки разведроту бросим. Некому в разведку идти? Разведчики под танками погибли? Добровольцы - два шага вперед! Вот такой он русский стиль боевого искусства.
При анализе второй мировой войны, а мериканские военные историки обнаружили очень интересный факт.
А именно: при внезапном столкновении с силами японцев американцы, как правило, гораздо быстрее принимали решения и, как следствие, побеждали даже превосходящие силы противника. Исследовав данную закономерность, ученые пришли к выводу, что средняя длина слова у американцев составляет 5,2 символа, тогда как у японцев 10,8 и, следовательно, на отдачу приказов уходит на 56 % меньше времени, что в коротком бою играет немаловажную роль...
Ради интереса они проанализировали русскую речь, и оказалось, что длина слова в русском языке составляет 7,2 символа на слово (в среднем), однако при критических ситуациях русско-язычный командный состав переходит на ненормативную лексику и длина слова сокращается до... 3,2 символов в слове.
Это связано с тем, что некоторые словосочетания и даже фразы заменяются ОДНИМ словом. (Там, для примера, приводится фраза: "32-ой, приказываю немедленно уничтожить вражеский танк, ведущий огонь по нашим позициям" = "32-ой, ё-ни по этому х-ю")
Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд Петровский (ред.) И.
ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ - «ПРАВИЛЬНАЯ» ВОЙНА
В 1940 и 1941 годах у Гитлера не было причин бояться Советского Союза или жаловаться на него. Пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 года, функционировал удовлетворительно. Несмотря на отдельные трения, Советский Союз придерживался в отношении Германии исключительно оборонительной тактики и был вполне лоялен. Отношение СССР к Англии было более чем холодным. Значительные и осуществлявшиеся в срок поставки сырья и продовольствия с Востока делали Германию неуязвимой на случай блокады. Желание путем доброжелательного нейтралитета по отношению к Германии не дать втянуть себя в войну полностью отвечало также интересам и позиции Советского Союза. СССР был еще далек от завершения своей индустриализации, и от войны с Германией он не мог ожидать ничего хорошего, напротив - лишь опасаться самого худшего. И недаром в августе 1939 года, когда Россию сманивали обе стороны, она остановилась на Германии. И совершенно правильно писал генерал-майор Эрих Маркс, который 5 августа 1940 года по заданию Гитлера представил первую разработку Генеральным штабом похода на Восток: «Русские не окажут нам дружеской услуги - они не нападут на нас».
И все же во второй половине 1940 года Гитлер принял решение напасть на Россию. Это решение, оказавшееся самоубийственным, производит совершенно необъяснимое впечатление. Как мог Гитлер, отягощенный войной с Англией (и угрозой войны с Америкой), начать без нужды еще войну с Россией? Именно он, который в качестве предпосылки войны с Россией всегда проповедовал партнерство с Англией? И все же в этих рассуждениях, в которых неизбежная война с Англией казалась Гитлеру теперь дополнительным аргументом для войны с Россией, есть определенная парадоксальная логика. Целесообразно со всем беспристрастием проследить ход мыслей Гитлера.
Война с Англией достигла осенью 1940 года мертвой точки. Вторжение в Англию с помощью имеющихся средств оказалось неосуществимым. Воздушная война осталась со стратегической точки зрения безрезультатной. По крайней мере в это время Гитлер не мог подступиться к Англии. Но и Англия не могла до поры до времени подобраться к Германии. Она отставала от Германии в области вооружения по крайней мере на два года, и даже при полной мобилизации всех ее сил их никогда не хватило бы для успешного вторжения на континент. Она вынуждена была ждать Америку, которая отставала от Германии по вооружению по меньшей мере на три года.
Таким образом, война на Западе должна была оставаться в ближайшие два-три года позиционной войной и сопровождаться гонкой вооружения. Однако Германию такая перспектива совсем не устраивала по двум причинам.
Во-первых, объединенный англо-американский военный потенциал был больше германского и при полном развертывании неизбежно превосходил бы его. Германия не могла выиграть гонку вооружений, разве только при условии, что она значительно расширила бы свой собственный потенциал.
Во-вторых, благодаря своему преимуществу в вооружении Германия достигла в то время как раз апогея в военном превосходстве, что даже в лучшем случае не могло больше повториться.
Вооружение современного индустриального государства - процесс, занимающий четыре года. Когда-то Черчилль очень образно описал это: «В первый год - почти ничего; во второй - очень мало; в третий - значительное количество; начиная с четвертого - столько, сколько нужно». В 1940 году Англия застряла на втором году своего вооружения («очень мало»), Америка - даже на первом («почти ничего»), Германия же находилась на четвертом («столько, сколько нужно»).
Таким образом, Германия по крайней мере еще на два года была гарантирована от крупного наступления Запада и имела свободные руки. Если бы она использовала эти два года для значительного расширения своего собственного потенциала, она могла бы надеяться, что и позже не уступит своим западным противникам. Однако Германия не использовала эту возможность и поэтому должна была ожидать, что примерно с 1943 года начнет во все большей степени отставать. Итак, она должна была использовать эти два года. Но как и где?
Германия готовилась к войне не против Англии и Америки - у нее не было крупного флота и бомбардировщиков дальнего действия, - а в соответствии с внешнеполитической концепцией Гитлера - к войне на суше против Франции и России. Ее сила заключалась в армии и авиации, которая создавалась как вспомогательное оружие для сухопутных войск, как летающая артиллерия. Однако этот инструмент войны мог быть использован только на континенте, а на континенте имелась лишь одна цель - Россия.
К Англии Гитлер не мог подступиться (тем более к Америке), а к СССР мог. И если бы ему удалось в течение этих двух лет подчинить эту страну своей воле и заставить ее людей и машины работать на Германию, тогда бы он мог надеяться, что в 1943 или 1944 году будет готов к заключительной схватке с Англией и Америкой и успешному отражению попытки англо-американского вторжения.
Такова логика, которой руководствовался Гитлер в 1940 году, когда он свою конечную цель, а именно завоевание Советского Союза, превратил в необходимый промежуточный этап для войны с Англией. Если Германия хотела использовать эти два года не нарушаемой никем свободы действий, созданной ее преобладанием в сфере вооружений, то это могло произойти только путем победоносной войны против Советского Союза, даже если СССР не давал ни повода, ни предлога к подобной войне. Другие агрессивные планы, как, например, план командующего флотом Редера о глубоком вторжении на Средний Восток или проникновении в Западную Африку через Испанию, не соответствовали характеру вооружений Германии. Подобные планы подвергали германскую армию, заброшенную за океан, опасности быть отрезанной преобладающим английским флотом и не обещали даже в случае удачи никаких результатов, могущих оказать решающее влияние на исход войны. Нужно было решать: Россия или ничего.
Два других соображения укрепили Гитлера в его решении начать войну против СССР, которая всегда была и оставалась его истинным намерением, и не откладывать поход на Восток до окончания войны с Западом. Первый момент носил психологический характер и состоял в том, что в данном случае отложить означало, видимо, отказаться вообще. Гитлер неоднократно заявлял, что после победоносной войны с Западом и заключения мира ему едва ли удастся «переутомленный двумя крупными войнами» немецкий народ «поднять еще раз против России». Теперь же все равно шла война, и поэтому заодно можно было решить и эту проблему.
Именно для обоснования войны с СССР Гитлер часто прибегал ко лжи, лишь отдельные из его высказываний по этому комплексу вопросов можно принимать за чистую монету. Но и они отличаются правдоподобностью лишь потому, что позволяют разглядеть, что война против Советского Союза всегда оставалась его заветной целью.
Вторым моментом была чрезвычайно неприятная мысль о растущей зависимости, в которую Гитлер неизбежно попал бы от СССР в ходе войны с Западом, если бы он отказался от своего замысла. Правда, с 1939 года СССР вел себя как вполне лояльный партнер и поставщик, и разница между тем, что эта страна добровольно делала для Германии, и тем, что можно было получить силой от побежденной, разрушенной войной и озлобленной России, по крайней мере в первые решающие годы войны, была бы совсем не такой уж большой. Не было также оснований считать, что Сталин нанес бы Германии удар в спину, когда она вела решающую битву с западными державами на побережье Атлантики. Сталин не мог серьезно желать поражения Германии, поскольку она была нужна ему как противовес и заграждение от западных держав, которые внушали ему еще больший страх и недоверие, нежели Германия. Однако можно было ожидать, что Сталин станет поднимать политическую цену за свое доброжелательное отношение и поддержку, по мере того как Германия будет попадать в затруднительное положение на Западе.
Партнерство между Гитлером и Сталиным не было полюбовным союзом, в том числе и со стороны Сталина. Если можно было бы превратить своенравного и самовольного партнера - СССР - в беззащитную и покоренную, по крайней мере уступчивую, Россию, то Гитлер всегда предпочел бы такой вариант.
Но было ли это вообще возможно? Как раз в этом месте мы сталкиваемся с ошибкой Гитлера.
На войну с Советским Союзом, которую он хотел вести теперь в известной мере лишь как промежуточный этап в войне с Западом, Гитлер перенес без проверки и изменений представления, которые он составил себе с самого начала на этот случай. В то время он надеялся, что сможет вести войну без всяких отклонений и осложнений, в полном согласии с Англией, с прочным обеспечением тыла и концентрированным использованием всех сил Германской империи и будет иметь для этого неограниченное время.
Планировавшаяся ранее война должна была стать войной колониальной, а это значит - особенно жестокой. Разгром русских вооруженных сил был бы лишь первым актом, за которым должна была последовать тотальная оккупация этой огромной страны, полная ликвидация государственной власти Советского Союза, истребление звена руководящих кадров и интеллигенции, создание подвижного германского колониального аппарата и, наконец, порабощение 170-миллионного населения. Сомнительно, был ли вообще выполним подобный план даже при самых благоприятных обстоятельствах. Во всяком случае, это был план, для выполнения которого была необходима жизнь целого поколения.
Теперь же Гитлер имел для войны с СССР всего лишь два года. Но даже и в эти два года четверть германской армии и треть военно-воздушных сил были связаны на Западе. К концу этого срока Гитлер был бы вынужден вновь перебросить большую часть своих войск на Атлантическое побережье, и Россия, если не считать незначительные оккупационные войска, была бы предоставлена сама себе.
В этих изменившихся условиях Гитлер мог, однако, лишь надеяться в лучшем случае выиграть против Советского Союза «европейскую нормальную войну» с ограниченными целями - своего рода расширенный вариант блицкрига против Франции. Этому соответствовали и военные планы, которые предусматривали наступление лишь до линии Волга - Архангельск. Длительная оккупация также и азиатской части Советского Союза по ту сторону Урала, даже в случае военной победы, полностью истощила бы немецкие силы и сделала невозможным продолжение мировой войны.
В условиях ограниченного времени и сил планы Гитлера могли иметь успех только в том случае, если бы русские сделали ему одолжение и, как французы в 1940 году, вступили бы всей силой своих мобилизованных армий в решающую борьбу вблизи границы, вместо того чтобы использовать просторы русской территории. Только в этом случае можно было бы выиграть решающую битву. Кроме того, должно было найтись русское правительство, которое признало бы такое военное решение неизменным и, как правительство Петена во Франции, предпочло бы длительной отчаянной борьбе быстрое военное перемирие.
Но и в этом случае Гитлер должен был бы, как и во Франции, проявить готовность выставить для такого перемирия приемлемые, «нормальные» условия. Он должен был бы по крайней мере признать авторитет этого русского правительства в своей стране и создать для русского населения в оккупированных областях более или менее нормальные условия жизни. Только в этом случае Гитлер мог надеяться заставить побежденную Россию пойти на «коллаборацию», подобно тому как это было с побежденной Францией. Только в этом случае он мог думать о том, чтобы спустя два, самое большее три года вновь повернуться к побежденной
России спиной, не опасаясь немедленного развязывания русскими освободительной войны, которая означала бы войну на два фронта в момент англо-американского вторжения.
Это была дилемма, которая вставала перед Гитлером в случае войны с СССР. Даже быстрая военная победа, которая была далеко не само собой разумеющейся, грозила скорее ухудшением, нежели улучшением положения Гитлера в решающей фазе мировой войны, если бы не удалось победу на Востоке тотчас же перечеканить в мир - более того, установить дружеские отношения между побежденной Россией и Германией.
Но любая мысль о подобной политике была для Гитлера весьма далекой. Он по-прежнему находился в плену своей идеи фикс о германском жизненном пространстве на Востоке. Он не признавал или не хотел признавать, что эта идея разрывает теперь рамки его стратегических возможностей. Из-за недостатка времени, который исключал колониальную войну с Россией, он уже с первого дня войны пустил в ход колониальные меры истребления и порабощения. Тем самым он с самого начала показал народу и армии противника, что их ожидает в случае поражения, и вверг их в отчаяние, еще не победив.
Даже в европейской, «нормальной» войне Россия оказалась бы, очевидно, победителем: численность ее населения более чем в два раза превышала население Германии. СССР имел тогда богатые военные традиции, высокую степень вооружения, а для обороны - такое почти непреодолимое оружие, как пространство. Советский Союз совсем не «созрел для падения» - это было молодое, мощно развивающееся государство, которое переживало этап широкой модернизации и индустриализации.
С того момента как русская боевая мораль не ставилась больше под вопрос, Россия с ее военно-техническим равновесием и ее численным и территориальным превосходством не могла больше проиграть войну, а Германия - выиграть ее. Даже крупные отступления русских на Южном фронте в 1942 военном году никак не меняли положения дел. В ходе этих отступлений не было больше массовых пленений, как это имело место во время крупных поражений в первые месяцы войны. В 1942 году Россия сознательно использовала свое пространство как оружие, долгое отступление завершилось Сталинградом.
Война против СССР, начатая в 1941 году, не имела дипломатической предыстории. В отличие от войны с Англией ей не предшествовали ни спор, ни напряженная ситуация, ни разногласия, ни ультиматум. Кроме как своим существованием, СССР не давал Гитлеру никакого повода для развязывания войны. Начать войну против СССР и вести ее как колониальную войну было единоличным решением Гитлера. Однако следует подчеркнуть, что против этого решения в Германии не было ни малейшего признака сопротивления, как это еще имело место в кризисы, которые предшествовали Мюнхенскому соглашению 1938 года, развязыванию войны 1939 года и походу против Франции 1940 года. Никогда еще Гитлер не имел за собой столь сплоченную Германскую империю, как в своей убийственной и самоубийственной войне против Советского Союза.
Война с СССР не имеет, несмотря на большое число кровопролитных битв, собственной военной истории. Ни разу в ходе войны ее исход не зависел от лучшего или худшего плана отдельных операций, смелости проекта битвы, стратегического таланта того или иного ведущего генерала. Имевший место впоследствии спор о решении Гитлера осуществить в сентябре 1941 года нападение сначала на Киев, а не на Москву является бесполезным. Противоположное решение, даже если бы оно привело к взятию Москвы, не изменило бы ход войны. С того момента, когда русскому народу стали ясны истинные намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен также исход: русские были сильнее не только потому, что они превышали численностью, но прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти, а для немцев - нет.
Для немцев речь шла лишь о победе или поражении. Победа была проиграна с того момента, когда русские взяли себя в руки, то есть уже в декабре 1941 года. Однако поражение от русских не означало для немцев, что их страна будет превращена в то, во что превратилась бы Россия в случае нанесения ей поражения Гитлером.
Кроме того, немцы еще могли помешать тому, чтобы русские стали их единственными победителями. После декабря 1941 года, когда контрнаступлением под Москвой русские доказали свою вновь обретенную волю к борьбе, Германия уже не могла выиграть войну, но она могла затянуть ее на годы, пока западные державы не были готовы к вступлению в войну. Немцы могли до известной степени выбирать, кем они хотели бы быть побежденными и кому помочь одержать победу - Востоку или Западу. Они могли даже надеяться использовать Восток против Запада или Запад против Востока. С этого момента, правда, они поставили бы на карту единство своего государства.
С этого времени западные державы играли для Германии другую роль, и война на Западе изменила свое лицо. Пока Германия боролась на Востоке за победу, она была заинтересована по возможности дольше затянуть активизацию военных действий на Западе, а особенно вступление в войну Америки. Но с тех пор как Германия на Востоке могла бороться лишь за отсрочку поражения, она должна была быть заинтересована по возможности ускорить вступление западных держав в войну, а значит, и вступление в войну Америки. Ведь лишь активное выступление Англии и Америки на Европейском театре военных действий давало Германии шанс заменить поражение на Востоке поражением на Западе или даже вызвать большую войну между Востоком и Западом как продолжение войны с Советским Союзом, в ходе которой выступить на той или иной стороне (на какой - сомнений почти не вызывало) и таким образом все же превратить поражение в победу.
Это новое положение Гитлер осознал 6 декабря 1941 года, когда русские начали необычайно мощное контрнаступление под Москвой. «Когда началась зимняя катастрофа 1941–1942 гг., - говорится в военном дневнике главного штаба вермахта, - фюреру и генерал-полковнику [Йодлю] стало ясно, что кульминационный пункт пройден и… больше нельзя достичь победы».
Через пять дней, И декабря 1941 года, Гитлер объявил войну Америке. Между этими двумя событиями существует взаимосвязь.
автора Йегер ОскарГЛАВА ВТОРАЯ Двадцатилетняя и междоусобная войны. - Война с союзниками и полное единение Италии. Сулла и Марий: первая война с Митридатом; первая междоусобная война. Диктатура Суллы (100-78 гг. до н. э.) Ливий Друз предлагает реформыВ данный момент правительственная мощь
Из книги Всемирная история. Том 1. Древний мир автора Йегер ОскарГЛАВА ТРЕТЬЯ Общее положение дел: Гней Помпей. - Война в Испании. - Невольническая война. - Война с морскими разбойниками. - Война на Востоке. - Третья война с Митридатом. - Заговор Катилины. - Возвращение Помпея и первый триумвират. (78–60 гг. до н. э.) Общий
Из книги Всемирная история. Том 1. Древний мир автора Йегер ОскарГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Первый триумвират: консульство Цезаря. - Галльская война: Помпей в Риме. - Лукская конференция. - Поход Красса против парфян. - Распадение триумвирата и новая междоусобная война Первый триумвират. Консульство ЦезаряПервым успехом этого взаимного
Из книги Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 автора фон Зенгер Харро24.2. Бисмарк воюет в союзе с Австрией [датская война 1864 года] и против нее [австро-прусская война 1866 года] Использование стратагемы 24 Сунь Си, советником цзинь-ского государя, Цзинь Вэнь сравнивает с поведением «прусского железного канцлера Бисмарка» («Прием дипломатии -
Из книги Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. автора Тарле Евгений Викторович3. Война балканских государств с Турцией и война Сербии, Греции, Румынии и Черногории против Болгарии Создание союза балканских государств стало совершенно неизбежно с того момента, когда Италия так легко захватила Триполитанию. Самый же план такого союза занимал на
автора Петровский (ред.) И.ВОЙНА ПРОТИВ АНГЛИИ - «ОШИБОЧНАЯ» ВОЙНА Война между Германией и Англией, которая была объявлена в сентябре 1939 года, но в течение многих месяцев практически не велась, была «странной войной». Ее не хотели обе стороны; они к ней не готовились; у них не было направленных друг
Из книги Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд автора Петровский (ред.) И.ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ - «ПРАВИЛЬНАЯ» ВОЙНА В 1940 и 1941 годах у Гитлера не было причин бояться Советского Союза или жаловаться на него. Пакт о ненападении, заключенный в августе 1939 года, функционировал удовлетворительно. Несмотря на отдельные трения, Советский Союз
Из книги Закат и падение Римской империи автора Гиббон ЭдвардГЛАВА LXV Возведение Тимура, или Тамерлана, на самаркандский престол. - Его завоевания в Персии, Грузии, Татарии, России, Индии, Сирии и Анатолии. - Его война с турками. - Поражение и взятие в плен Баязида. - Смерть Тимура. - Междоусобная война между сыновьями Баязида. -
Из книги Евреи России. Времена и события. История евреев Российской империи автора Кандель Феликс СоломоновичОчерк десятый Евреи на Украине. Ужасы времен хмельничины. Война России с Польшей. Польское восстание против шведов и разгром еврейских общин. Начало переселения на запад На еврейских кладбищах появилось немало новых захоронений, и не с того ли времени – надписи на
Из книги De conspiratione. Капитализм как заговор. Том 1. 1520 - 1870-е годы автора Фурсов Андрей Ильич17. Крымская война, или Финансисты и революционеры против России Отсутствие стратегического плана сыграло с Россией злую шутку в период, предшествующий Крымской войне, и в самой войне. В 1848 г. в Европе началась революция, захватившая и следующий год. Эту «буржуазную» (в том
Из книги Влияние морской силы на историю 1660-1783 автора Мэхэн Алфред Из книги Ящик Пандоры автора Гунин Лев Из книги Партизанство [Вчера, сегодня, завтра] автора Боярский Вячеслав ИвановичЧасть третья Правильная война с «неправильным»
Из книги Самоубийство Германской империи автора Хаффнер СебастьянГлава вторая Война против Англии - «ошибочная» война Война между Германией и Англией, которая была объявлена в сентябре 1939 года, но в течение многих месяцев практически не велась, была «странной войной». Ее не хотели обе стороны; они к ней не готовились; у них не было
Из книги История [Шпаргалка] автора Фортунатов Владимир Валентинович39. Отечественная война России против Наполеона и освобождение Европы В июне 1812 г. Великая армия Наполеона, фактически общеевропейская, вторглась в Россию. Наполеону не удалось разбить русские армии порознь. Командующие армиями М. Б. Барклай де Толли (военный министр,
Из книги De Conspiratione / О Заговоре автора Фурсов А. И.17. Крымская война, или Финансисты и революционеры против России Отсутствие стратегического плана сыграло с Россией злую шутку в период, предшествующий Крымской войне, и в самой войне. В 1848 г. в Европе началась революция, захватившая и следующий год. Эту «буржуазную» (в
