«Каждый период имеет своего человека, который его определяет», — заметил на одной из своих публичных лекций известный российский социолог и исследователь общественного мнения Юрий Левада.
Сама идеологема советского человека, по мнению директора Левада-центра Льва Гудкова, зародилась в 1920-1930-х годах и была необходима для строительства социалистического общественного строя. Подобные мифологемы свойственны всем тоталитарным обществам на ранних этапах их развития. И если в нацистской Германии и Италии полноценное становление человека не произошло в силу того, что режимы просуществовали недолго, то Советский Союз породил не одно поколение людей нового типа.
Получается, что правильный советский человек не представляет ни себя, ни что-либо еще вне государства.
Он ориентируется на контроль и вознаграждение со стороны государства, которое охватывает все стороны его существования. Одновременно с этим он ожидает, что его надуют, обманут, недодадут, отчего он уклоняется от своих обязанностей, халтурит и подворовывает. Он подозрителен во всем, что касается «нового» и «иного», недоверчив, пассивен, пессимистичен, завистлив и тревожен. Типичный советский человек индивидуально безответствен, склонен переносить вину за свое положение на других — правительство, депутатов, чиновников, начальство, западные страны, приезжих и т.п., но только не на себя самого. У него развивается тотальная фобия и неприязнь ко всему новому, чужому и иностранному.
В такой схеме отношения государства с человеком представляют собой изощренный симбиоз.
Формально власть заботится о нем, обеспечивает работой, жильем, пенсией, образованием и медициной. Он, в свою очередь, поддерживает власть, исполняет патриотический долг и защищает интересы государства.
Однако обе стороны уклоняются от заявленных обязанностей, и в результате государство оставляет человека на грани бедности и выживания, а он, в свою очередь, подворовывает и всячески увиливает.
Начиная с 2010 года психологи под руководством доктора психологических наук Влады Пищик провели серию исследований и выяснили, чем с психологической точки зрения различается ментальность советского, переходного и постсоветского поколений. В исследовании участвовали три группы испытуемых. В постсоветское поколение вошли рожденные в 1990-1995 годах, в поколение переходного периода — те, кто родился в 1980-1985 и 1960-1965 годах. К советскому поколению психологи отнесли родившихся в военное время, в 1940-1945 годах. Всего в исследовании приняли участие 2235 человек.
Проанализировав результаты психологических опросников, ученые сделали вывод, что для советского гражданина, жившего в атмосфере коллективизма, характерны такие культурные ценности, как «верность традициям», «открытость», «сердечность», «дисциплинированность», «уважение к власти». Переходное поколение склонно к так называемому горизонтальному индивидуализму. Среди его ярко выраженных параметров — «душевность», «разобщенность», «самостоятельность», «недоверие к власти», «свободолюбие», «анархия», «холодность», «соперничество».
Прежде всего это люди с неудовлетворенными потребностями в свободе и автономии, безопасности и признании и недовольные своим положением в обществе.
Они испытывают экзистенциальную тревогу от осознания конечности собственной жизни и с трудом самоопределяются. По мнению психологов, ощущение собственной реальной или мнимой неполноценности приводит к возникновению у них таких черт, как обидчивость и уязвимость перед окружающими, нетерпимость к недостаткам других, требовательность, вспыльчивость и агрессивность.
Для постсоветского поколения ведущими являются семейные, альтруистические и коммуникативные смыслы. Для переходных поколений — экзистенциальные, когнитивные, смыслы удовольствия и самореализации.
Основными у представителей советского поколения оказались семейные и экзистенциальные смыслы.
Переходные поколения в отношениях характеризуются властностью, неуступчивостью, упрямством и холодностью. Представители советского поколения, в свою очередь, более требовательны, уверены в себе, более отзывчивы и в то же время упрямы.
По оценке этнической толерантности у переходных поколений оказались самые низкие баллы; выше среднего проявилась толерантность к сложности и неопределенности окружающего мира; средними баллами выражена толерантность к иным взглядам, отступлениям от общепринятых норм и неавторитаризму. Советское же поколение получило низкие баллы по толерантности отступления от общепринятых норм, к иным взглядам и неавторитаризму; средние баллы — по этнической толерантности; выше среднего — по толерантности к сложности и неопределенности окружающего мира.
В исследовании особенностей высказываний и представлений о собственном «я» у разных поколений психологи обнаружили, что большинство высказываний у представителей переходного и советского поколений обладает признаками зависимости от группы.
У представителей постсоветского поколения 60% высказываний независимы от группы. Из этого следует, что представления о своем «я» в советском и переходных поколениях напрямую зависят от мнения коллектива.
Кризис повлияет на внуков и правнуков
Дедушки и бабушки тех, кому сейчас около 30 лет, пережили войну, голод, нищету и безработицу. Они были вынуждены начинать все с нуля, а потому в их системе ценностей ведущие позиции занимали стабильность и уверенность в завтрашнем дне.
Ряд исследователей, в частности семейный психолог Людмила Петрановская, считают, что войны, депортации, репрессии, кризисы становятся для людей историческими травмами, последствия которых размываются только к третьему-четвертому поколению.
Таким образом, перестройка 1990-х и общая атмосфера нестабильности отразились в неуверенности и беспомощности тех людей, чья ранняя и средняя взрослость пришлись на этот период. И отсутствие психологической безопасности привело к тому, подростки начала 1990-х чаще в сравнении с последующими поколениями проявляют беспомощность, тревожность и социальную пассивность.
"Я отношусь к поколению тех людей, которые родились ещё в Советском Союзе. Но чьё детство и первые воспоминания относятся уже к постсоветскому периоду.
Взрослея, мы обнаруживали, что это наше постсоветское детство проходит на обломках какой-то ушедшей цивилизации.
В мире нематериальном, в мире культуры, реликты ушедшей эпохи проявлялись не менее сильно. На детских полках компанию Д’Артаньяну и Питеру Бладу составлял Павка Корчагин. Поначалу он казался представителем столь же чужого и далёкого мира, как и французский мушкетер, и британский пират. Но действительность, утверждаемая Корчагиным, получала подтверждение в других книгах и оказывалась совсем недавней, нашей. Следы этой ушедшей эпохи обнаруживались повсеместно. «Поскреби русского – найдёшь татарина»? Не уверен. Но выяснялось, что если поскрести российское, то обязательно обнаружится советское.
Постсоветская Россия отказалась от собственного опыта развития ради вхождения в западную цивилизацию. Но эта цивилизационная оболочка была грубо натянута на наше историческое основание. Не получив творческой поддержки масс, вступая в противоречия с чем-то коренным и неотменяемым, там и здесь она не выдерживала и рвалась. Через эти прорехи проступало уцелевшее ядро павшей цивилизации. И мы изучали СССР, как археологи изучают древние цивилизации.
Впрочем, нельзя сказать, что советскую эпоху постсоветским детям оставили для самостоятельного изучения. Напротив, много было охотников рассказать про «ужасы советизма» тем, кто с ними не мог столкнуться в силу раннего возраста. Нам говорили об ужасах уравниловки и коммунального быта – как будто сейчас жилищный вопрос решён. О «серости» советских людей, скудном ассортименте одежды – куда как живописнее люди в одинаковых спортивных костюмах, и, вообще, не одежда красит человека. Рассказывали кошмарные биографии деятелей революции (правда даже через всю грязь, выливаемую на того же Дзержинского, выступал образ сильного человека, реально посвятившего свою жизнь борьбе за дело, которое считал правым).
А главное мы видели, что действительность постсоветская тотально уступает действительности советской. И в материальном мире – многочисленные торговые палатки не могли заменить великие стройки прошлого и освоение космоса. И, главное, в мире нематериальном. Мы видели уровень постсоветской культуры: книги и фильмы, которые родила эта действительность. И мы сравнивали это с культурой советской, про которую нам говорили, что она душилась цензурой, а многие творцы подвергались гонениям. Нам хотелось петь песни и читать стихи. «Человечеству хочется песен. / Мир без песен неинтересен». Нам хотелось осмысленной, полноценной жизни, не сводимой к животному существованию.
Постсоветская действительность, предлагающая огромный ассортимент для потребления, не могла предложить ничего из этого смыслового меню. Но мы чувствовали что, что-то осмысленное и волевое было в ушедшей советской действительности. Поэтому мы не слишком верили тем, кто рассказывал про «ужасы советизма».
Сейчас те же, кто рассказывал нам о кошмарной жизни в СССР, говорят, что современная Российская Федерация движется в сторону Советского Союза и уже находится в конце этого пути. Как нам смешно и горько это слышать! Мы видим, сколь велика разница между социалистической действительностью Советского Союза и криминально-капиталистической действительностью Российской Федерацией.
Но мы понимаем, зачем нам говорят об ужасах путинизма те, кто раньше рассказывал об ужасах сталинизма. Говорящие, сознательно или нет, работают на тех, кто хочет расправиться с постсоветской действительностью так же, как до этого расправились с советской. Только номер этот не пройдёт. Вы учили нас ненависти. Ненависти к своей стране, истории, предкам. Но научили только недоверию. Мне кажется, что это недоверие – единственное решительное преимущество Российской Федерации.
Те, кто выросли в постсоветской России, отличаются от наивного позднесоветского общества. Вам удалось обмануть наших родителей в годы перестройки. Но мы вам не верим и будем делать всё, чтобы во второй раз ваша затея провалилась. Мы будем исправлять больное, несовершенно российское государство на нечто благое и справедливое, нацеленное на развитие. Надеюсь, что это будет обновлённый Советский Союз и ваших возгласов о России, «скатывающейся к СССР», наконец-то появится действительное основание.
Эх, время, советское время…
Как вспомнишь - и в сердце тепло.
И чешешь задумчиво темя:
Куда ж это время ушло?
Нас утро встречало прохладой,
Вставала со славой страна,
Чего ж нам ещё было надо,
Какого, простите, рожна?
На рубль можно было напиться,
Проехать в метро за пятак,
А в небе сияли зарницы,
Мигал коммунизма маяк…
И были мы все гуманисты,
И злоба была нам чужда,
И даже кинематографисты
Любили друг друга тогда…
И женщины граждан рожали,
И Ленин им путь озарял,
Потом этих граждан сажали,
Сажали и тех, кто сажал.
И были мы центром Вселенной,
И строили мы на века.
С трибуны махали нам члены…
Такого родного ЦК!
Капуста, картошка и сало,
Любовь, Комсомол и Весна!
Чего ж нам не хватало?
Какая пропала страна!
Мы шило сменили на мыло,
Тюрьму променяв на бардак.
Зачем нам чужая текила?
У нас был прекрасный Коньяк!"
"Я отношусь к поколению тех людей, которые родились ещё в Советском Союзе. Но чьё детство и первые воспоминания относятся уже к постсоветскому периоду.
Взрослея, мы обнаруживали, что это наше постсоветское детство проходит на обломках какой-то ушедшей цивилизации.
В мире нематериальном, в мире культуры, реликты ушедшей эпохи проявлялись не менее сильно. На детских полках компанию Д’Артаньяну и Питеру Бладу составлял Павка Корчагин. Поначалу он казался представителем столь же чужого и далёкого мира, как и французский мушкетер, и британский пират. Но действительность, утверждаемая Корчагиным, получала подтверждение в других книгах и оказывалась совсем недавней, нашей. Следы этой ушедшей эпохи обнаруживались повсеместно. «Поскреби русского – найдёшь татарина»? Не уверен. Но выяснялось, что если поскрести российское, то обязательно обнаружится советское.
Впрочем, нельзя сказать, что советскую эпоху постсоветским детям оставили для самостоятельного изучения. Напротив, много было охотников рассказать про «ужасы советизма» тем, кто с ними не мог столкнуться в силу раннего возраста. Нам говорили об ужасах уравниловки и коммунального быта – как будто сейчас жилищный вопрос решён. О «серости» советских людей, скудном ассортименте одежды – куда как живописнее люди в одинаковых спортивных костюмах, и, вообще, не одежда красит человека. Рассказывали кошмарные биографии деятелей революции (правда даже через всю грязь, выливаемую на того же Дзержинского, выступал образ сильного человека, реально посвятившего свою жизнь борьбе за дело, которое считал правым).
А главное мы видели, что действительность постсоветская тотально уступает действительности советской. И в материальном мире – многочисленные торговые палатки не могли заменить великие стройки прошлого и освоение космоса. И, главное, в мире нематериальном. Мы видели уровень постсоветской культуры: книги и фильмы, которые родила эта действительность. И мы сравнивали это с культурой советской, про которую нам говорили, что она душилась цензурой, а многие творцы подвергались гонениям. Нам хотелось петь песни и читать стихи. «Человечеству хочется песен. / Мир без песен неинтересен». Нам хотелось осмысленной, полноценной жизни, не сводимой к животному существованию.
Постсоветская действительность, предлагающая огромный ассортимент для потребления, не могла предложить ничего из этого смыслового меню. Но мы чувствовали что, что-то осмысленное и волевое было в ушедшей советской действительности. Поэтому мы не слишком верили тем, кто рассказывал про «ужасы советизма».
Сейчас те же, кто рассказывал нам о кошмарной жизни в СССР, говорят, что современная Российская Федерация движется в сторону Советского Союза и уже находится в конце этого пути. Как нам смешно и горько это слышать! Мы видим, сколь велика разница между социалистической действительностью Советского Союза и криминально-капиталистической действительностью Российской Федерацией.
Но мы понимаем, зачем нам говорят об ужасах путинизма те, кто раньше рассказывал об ужасах сталинизма. Говорящие, сознательно или нет, работают на тех, кто хочет расправиться с постсоветской действительностью так же, как до этого расправились с советской. Только номер этот не пройдёт. Вы учили нас ненависти. Ненависти к своей стране, истории, предкам. Но научили только недоверию. Мне кажется, что это недоверие – единственное решительное преимущество Российской Федерации.
Эх, время, советское время…
Как вспомнишь — и в сердце тепло.
И чешешь задумчиво темя:
Куда ж это время ушло?
Нас утро встречало прохладой,
Вставала со славой страна,
Чего ж нам ещё было надо,
Какого, простите, рожна?
На рубль можно было напиться,
Проехать в метро за пятак,
А в небе сияли зарницы,
Мигал коммунизма маяк…
И были мы все гуманисты,
И злоба была нам чужда,
И даже кинематографисты
Любили друг друга тогда…
И женщины граждан рожали,
И Ленин им путь озарял,
Потом этих граждан сажали,
Сажали и тех, кто сажал.
И были мы центром Вселенной,
И строили мы на века.
С трибуны махали нам члены…
Такого родного ЦК!
Капуста, картошка и сало,
Любовь, Комсомол и Весна!
Чего ж нам не хватало?
Какая пропала страна!
Мы шило сменили на мыло,
Тюрьму променяв на бардак.
Зачем нам чужая текила?
У нас был прекрасный Коньяк!"
Вчера мы праздновали День России. Но так получилось, что я отношусь к поколению тех людей, которые родились ещё в Советском Союзе. Моё ранее детство и первые воспоминания выпали на перестройку, а взросление и юность относятся уже к постсоветскому периоду.
Поднимаясь на ноги и вырастая, мы, дети восьмидесятых, обнаруживали, что это наше постсоветское детство проходит на обломках какой-то ушедшей цивилизации.
Это проявлялось и в материальном мире - огромные незавершённые стройки, на которых мы любили играть, корпуса закрытых заводов, манящие всю окружную детвору, непонятная затёртая символика на зданиях.
В мире нематериальном, в мире культуры, реликты ушедшей эпохи проявлялись не менее сильно. На детских полках компанию Д’Артаньяну и Питеру Бладу составлял Павка Корчагин. Поначалу он казался представителем столь же чужого и далёкого мира, как и французский мушкетер, и британский пират. Но действительность, утверждаемая Корчагиным, получала подтверждение в других книгах и оказывалась совсем недавней, нашей. Следы этой ушедшей эпохи обнаруживались повсеместно. «Поскреби русского - найдёшь татарина»? Не уверен. Но выяснялось, что если поскрести российское, то обязательно обнаружится советское.
Постсоветская Россия отказалась от собственного опыта развития ради вхождения в западную цивилизацию. Но эта цивилизационная оболочка была грубо натянута на наше историческое основание. Не получив творческой поддержки масс, вступая в противоречия с чем-то коренным и неотменяемым, там и здесь она не выдерживала и рвалась. Через эти прорехи проступало уцелевшее ядро павшей цивилизации. И мы изучали СССР, как археологи изучают древние цивилизации.
Впрочем, нельзя сказать, что советскую эпоху постсоветским детям оставили для самостоятельного изучения. Напротив, много было охотников рассказать про «ужасы советизма» тем, кто с ними не мог столкнуться в силу раннего возраста. Нам говорили об ужасах уравниловки и коммунального быта - как будто сейчас жилищный вопрос решён. О «серости» советских людей, скудном ассортименте одежды - куда как живописнее люди в одинаковых спортивных костюмах, и, вообще, не одежда красит человека. Рассказывали кошмарные биографии деятелей революции (правда даже через всю грязь, выливаемую на того же Дзержинского, выступал образ сильного человека, реально посвятившего свою жизнь борьбе за дело, которое считал правым).
А главное мы видели, что действительность постсоветская тотально уступает действительности советской. И в материальном мире - многочисленные торговые палатки не могли заменить великие стройки прошлого и освоение космоса. И, главное, в мире нематериальном. Мы видели уровень постсоветской культуры: книги и фильмы, которые родила эта действительность. И мы сравнивали это с культурой советской, про которую нам говорили, что она душилась цензурой, а многие творцы подвергались гонениям. Нам хотелось петь песни и читать стихи. «Человечеству хочется песен. / Мир без песен неинтересен ». Нам хотелось осмысленной, полноценной жизни, не сводимой к животному существованию.
Постсоветская действительность, предлагающая огромный ассортимент для потребления, не могла предложить ничего из этого смыслового меню. Но мы чувствовали что, что-то осмысленное и волевое было в ушедшей советской действительности. Поэтому мы не слишком верили тем, кто рассказывал про «ужасы советизма ».
Сейчас те же, кто рассказывал нам о кошмарной жизни в СССР, говорят, что современная Российская Федерация движется в сторону Советского Союза и уже находится в конце этого пути. Как нам смешно и горько это слышать! Мы видим, сколь велика разница между социалистической действительностью Советского Союза и криминально-капиталистической действительностью Российской Федерацией.
Но мы понимаем, зачем нам говорят об ужасах путинизма те, кто раньше рассказывал об ужасах сталинизма. Говорящие, сознательно или нет, работают на тех, кто хочет расправиться с постсоветской действительностью так же, как до этого расправились с советской. Только номер этот не пройдёт. Вы учили нас ненависти. Ненависти к своей стране, истории, предкам. Но научили только недоверию. Мне кажется, что это недоверие - единственное решительное преимущество Российской Федерации.
Те, кто выросли в постсоветской России, отличаются от наивного позднесоветского общества. Вам удалось обмануть наших родителей в годы перестройки. Но мы вам не верим и будем делать всё, чтобы во второй раз ваша затея провалилась. Мы будем исправлять больное, несовершенно российское государство на нечто благое и справедливое, нацеленное на развитие. Надеюсь, что это будет обновлённый Советский Союз и ваших возгласов о России, «скатывающейся к СССР », наконец-то появится действительное основание.
Эх, время, советское время…
Как вспомнишь — и в сердце тепло.
И чешешь задумчиво темя:
Куда ж это время ушло?
Нас утро встречало прохладой,
Вставала со славой страна,
Чего ж нам ещё было надо,
Какого, простите, рожна?
На рубль можно было напиться,
Проехать в метро за пятак,
А в небе сияли зарницы,
Мигал коммунизма маяк…
И были мы все гуманисты,
И злоба была нам чужда,
И даже кинематографисты
Любили друг друга тогда…
И женщины граждан рожали,
И Ленин им путь озарял,
Потом этих граждан сажали,
Сажали и тех, кто сажал.
И были мы центром Вселенной,
И строили мы на века.
С трибуны махали нам члены…
Такого родного ЦК!
Капуста, картошка и сало,
Любовь, Комсомол и Весна!
Чего ж нам не хватало?
Какая пропала страна!
Мы шило сменили на мыло,
Тюрьму променяв на бардак.
Зачем нам чужая текила?
У нас был прекрасный Коньяк!
Безусловно, проблема отцов и детей извечна. Но когда видишь сейчас, насколько велика разница в жизненных позициях, осознанности, самооценке, амбициях, то хочется проанализировать влияние социо-культурного фактора чуть глубже.
Много статей и тренингов уже существует на данную тему. Я - не социолог, поэтому поделюсь исключительно своим личным опытом, наблюдениями за клиентами и мыслями по поводу тех или иных тенденций.
Пару слов о выборке - процентов 80 моих клиентов, все-таки, взрослые (30-45 лет), а 20 процентов - подростки (13-16 лет).
Дети, чье взросление и формирование личности пришлось на девяностые годы - совершенно отдельная каста, которую я бы не причислял ни к советскому поколению, ни к современной молодежи.
Помню, как поехал впервые в 13 лет в пионерский лагерь, где произошло первое «крушение моих идеалов». Это был 1991 год. Мальчик Владик взял с собой книжки для внеклассного чтения и своего удовольствия, чтобы летом погрузиться в мир классики и фантастики (Беляев тогда был любимым писателем), и осознал всю наивность и нелепость данного намерения, когда увидел, чем занимаются вожатые с пионерами из первого отряда, изумился, как в отсутствии водки молодежь пьет розовую туалетную воду (у одного «ребенка» аж сосуд в глазу лопнул, пока он пил эту отраву), курят чай, завернутый в туалетную бумагу (нужно было кидать такую самокрутку на пол и топтать, чтоб «сигарета» не горела, а тлела). Причем, это был «крутой» пионерский лагерь - папе-инженеру дали путевку «по блату». Взросление мое в этом лагере произошло быстро и внезапно. Весь трэш пересказывать не хочется, было и хорошее - первая влюбленность, первая драка за девушку… Но, поверьте моему слову, школа жизни была радикальной и интенсивной. Есть пару воспоминаний, которым было посвящен не один сеанс психотерапии в свое время - в 13 лет подростки более восприимчивы, чем это осознают, а структура личности уже формируется с изъянами, незаметно влияющими на отношение к жизни в целом и к себе, в частности. Кто смотрел фильм «Игла», «Маленькая Вера» и подобные шедевры того времени - поймут, о чем я вещаю. Родителям тогда даже не приходило в голову рассказывать подросткам обо всех «прелестях» взрослой жизни. Психологов тоже не было.
Ну, вы меня понимаете.
Родители свято верили, что отправляют чадо набраться сил и здоровья, а легионы «пост-советских» школьников худо-бедно интегрировали полученный жизненный опыт в свою неокрепшую психику и не жаловались, принимая трэш за норму.
Помню также время дефицита продуктов, талоны на сахар, километровые очереди за молоком и прочие атрибуты той эпохи, стимулирующие многих соотечественников впоследствии на завоевания, стремление к богатой и успешной жизни. Оценить влияние контраста Советской эпохи и лихих девяностых на формирование психики практически невозможно - слишком много переменных. Но многие мои ровесники, чей подростковый возраст приходился на девяностые - самые интересные и глубокие мои клиенты. Жизнь и судьба каждого из них заслуживает отдельной книги.
Если абстрагироваться от мафии, рэкета и прочих опасных тем того времени и посмотреть, как менее «непуганые» люди строили свою карьеру в то время (конец девяностых, начало двухтысячных) - этот опыт вызывает изумление, а порой - даже восхищение.
Один мой клиент, пиар-директор крупного международного холдинга в России, рассказал мне недавно свою историю.
Он работал в свое время гинекологом в одной из бывших союзных республик. Однажды, во время приезда американской делегации в их город, он сфотографировался с Хилари Клинтон на фоне продукции одного предприятия. За заслугу эту он устроился работать пиар-менеджером на это же предприятие, затем рос, переходил в другие компании и вуаля - он сейчас - пиар-директор одной из крутейших компаний в России.
Примеров таких много. Тогда люди не знали и не думали про эффективное целеполагание, эмоциональное выгорание, бирюзовые компании, коучинг. В те времена ментальные модели карьерного продвижения опирались на навыки, отработанные на способности достать талоны на сахар и несколько раз занять место в очереди, чтобы отхватить больше сахара, чем положено, и обменять «излишки» на банку китайских сосисок.
Вот такие софт-скиллз и были самыми востребованными. Крутились, вертелись, выживали.
Поэтому сейчас, когда эти люди видят кризис-менеджера из Америки или Европы, обладателя черного сигма-пояса, который рассказывает им про внедрение бережливого производства, коучинг, корпоративные ценности и прочие блага западной цивилизации - можно понять скептицизм и недоверие наших соотечественников, но делать вид и адаптироваться мы-то умеем! Как может в принципе доверять кому-то человек, которого в свое время так кинули?
До хаоса девяностых - была идеология.
Советский школьник знал, что такое «хорошо» и что такое «плохо». «Тимур и его команда» - пример для подражания, тунеядец и лежебока - стыд и позор для советского человека!
Пионер мог порой и не следовать данным установкам (что порицалось обществом), но, как минимум, их знал. Понимание того, что должен, а что не должен делать пионер, было неоспоримой данностью, правилом, аксиомой.
Каковы же характеристики современной молодежи? Эпоха индивидуализма, самопиара, превосходства формы над содержанием?
Плохо ли это или хорошо?
Я на своих тренингах, когда говорю про самооценку, часто привожу один и тот же пример (да, настолько он меня впечатлил!) - в советские времена учитель в прописях подчеркивал ребенку «некрасивую» букву красным, чтобы ученик в следующий раз писал эту букву «как надо». Сейчас же, в некоторых школах, учитель подчеркивает зеленым красивую букву, чтобы ребенок стремился в следующий раз ее воспроизвести.
В первом случае - стыд, страх ошибки, осуждение. Во втором - стремление к красоте и совершенству, а также - гордость за проделанную работу. Возможно, самое глубинное отличие наших поколений - в цвете ручки? Эпоха страха сменилась на эпоху удовольствия? Звучит как-то драматично…
Помню, был как-то в Соборе Парижской Богоматери и там бегал ребенок. Он явно всем мешал слушать службу - кричал, капризничал, валял дурака. Я еще подумал, что у нас бы давно уже ему сделали замечание, чтобы вел себя «как следует» в таком месте. Удивился же я, когда услышал минутой позже русскую речь его молодых родителей, которые и не думали о том, чтобы призвать ребенка к порядку.
Многие современные родители, действительно, пытаются дать ребенку ту свободу, которую не имели сами во времена линеек, субботников, дежурств и сдачи макулатуры.
Советские дети были несколько отрезаны от понимания своих эмоций, желаний, переживаний. Было только «хорошо» или «плохо», «правильно» или нет - одни рамки, правила и долженствования. То есть люди, в итоге, были счастливы, но в определенных рамках. Сейчас же другая крайность, эмоции и желания - через край, но есть проблема с рамками, ответственностью перед обществом, выполнением обязательств.
Сейчас девочка-подросток, обвинившая парня в изнасиловании на пьяной вечеринке - звезда инстаграмма, светских вечеринок и эфиров на федеральных каналах. Предположить подобное лет 20 назад было бы абсурдно.
Институт семьи также постигла революция. Раньше общественной нормой было жить вместе до старости с одним человеком, сейчас это - архаизм или недостижимая мечта.
Раньше соревновались, кто больше принесет пользы обществу, сейчас - у кого больше лайков в инстаграмме.
Я отнюдь не утверждаю, что тогда было хорошо, а сейчас - плохо или наоборот. Такие выводы приберегу к пенсии. Практическую пользу из данного текста рекомендовал бы извлечь следующую:
- Молодежь, учитесь ответственности перед другими, целеустремленности в любимом деле, самодисциплине и самоконтролю, прокачивайте волю и способность концентрироваться (на задачах, книгах, людях), не распыляйтесь на все блестящее и поверхностное - тогда и для получения все большего удовольствия не придется прибегать к опасным для здоровья и психики суррогатам.
- Ровесники, учитесь свободе, пониманию и принятию своих эмоций, учитесь превращать желания в цели, реализовывать их и получать больше удовольствия от жизни, а самое главное - учитесь доверять (себе, прежде всего). Доверие другим - неизбежное следствие.
- Старшему поколению мне нечего советовать. Ибо воспитан в СССР. Здоровья и терпения Вам, дорогие!
