Отечественная война и русское общество
Скачать Скачать Скачать Скачать Скачать Скачать Скачать Скачать все тома в Pdf Отечественная война и русское обществоОтечественная война и русское общество
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том II
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том III
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том IV
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том V
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том VI
СкачатьОтечественная война и русское общество. Том VII
Скачать Скачать все тома с BitTorrent (PDF) Отечественная война и русское обществоОтечественная война и русское общество
Отечественная война и русское общество. Том II
Отечественная война и русское общество. Том III
Отечественная война и русское общество. Том IV
Отечественная война и русское общество. Том V
Отечественная война и русское общество. Том VI
Отечественная война и русское общество. Том VII
Скачать все тома с BitTorrent (DjVU) Отечественная война и русское обществоОтечественная война и русское общество
Отечественная война и русское общество. Том II
Отечественная война и русское общество. Том III
Отечественная война и русское общество. Том IV
Отечественная война и русское общество. Том V
Отечественная война и русское общество. Том VI
Отечественная война и русское общество. Том VII
Авторы критически относятся к политике Александра I в отношении похода в Европу, после того как Наполеон потерпел поражение в России, так как освобождение Европы «положило первые камни» тому самому могуществу Пруссии и Австрии, в котором коренятся все политические беды России. Недаром Кутузов своим трезвым умом понимал всю ненужность и опасность такого политического благотворительства. Причины такой «сентиментальной политики» авторы видят в том, что правительство не хотело считаться с интересами страны, а руководствовалось только личными видами. Такая политика, по мнению авторов, проводилась в течение всего XIX века.
Авторы не считают Отечественную войну событием исключительно военным. Они делают попытку разглядеть облик русского общества, определить долю участия в войне русских общественных групп, выяснить ту меру признательности, которой потомки обязаны каждой из них.
Многие из авторов имели возможность использовать новые архивные данные, большинству же приходилось оперировать уже опубликованным материалом. Таким образом, издание дает и сводку того материала, который был известен в значительной мере только специалистам. В книге представлены различные иллюстрации.
Редакция А.К. Дживелегова, С.П. Мельгунова, В.И. Пичета. Юбилейное издание. Историческая комиссия учебного отдела О.Р.Т.З. Т.1. 1912. VIII, 235 с. с иллюстрациями, 38 л. иллюстраций. Т.2. 1911. , 272 с. с иллюстрациями, 26 л. иллюстраций. Т.З. 1912. , 227 с. с иллюстрациями, 30 л. иллюстраций. Т.4.1912. , 268 с. с иллюстрациями, 41 л. иллюстраций. Т.5. 1912. , 236 с. с иллюстрациями, 30 л. иллюстраций. Т.6. 1912. , 208 с. с иллюстрациями, 32 л. иллюстраций. Т.7 1912. , 331 с. с иллюстрациями, 33 л. иллюстраций. В семи издательских переплётах по рисункам А. Апсита. 28,9x21,4 см. Издание Московской исторической комиссии Общества распространения технических знаний. В издании книг приняли участие «крупнейшие научные силы России»: В.Д. Бонч-Бруевич, Н.Л. Бродский, Ю.В. Готье, СП. Мельгунов, М.Н. Розанов, В.И. Семевский, Е. В. Тарле и др. «Отечественная война и русское общество» по сей день считается одним из наиболее авторитетных русских исторических исследований. Все семь томов великолепно иллюстрированы репродукциями с выдающихся картин Исторического музея, музея П.И. Щукина, Артиллерийского музея в Санкт-Петербурге, Румянцевского музея, Императорской публичной библиотеки, ряда частных собраний.
Книжный график Александр Петрович Апсит (1880-1944) готовил иллюстрации в журналы «Звезда» и «Нива», рисовал карикатуры для сатирических изданий периода первой русской революции, в 1906-1917 годах активно сотрудничал с издательством И.Д. Сытина. В советское время стал одним из крупных мастеров агитационного искусства: исполнил известные плакаты «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «На коня, пролетарий!» и др. Это одно из самых известных «юбилейных» изданий, подготовленных в 1910-х годах Товариществом И.Д. Сытина. История его появления подробно изложена в воспоминаниях Сытина «Жизнь для книги»: «На одном из заседаний правления Товарищества я внёс предложение: ввиду предстоящего столетия Отечественной войны ознаменовать эту историческую годовщину и выпустить роскошное издание. Предложение было принято правлением, которое постановило пригласить научные силы по возможности всех русских университетов принять участие в создании этого литературного памятника. Правление решило также не жалеть средств и выпустить книгу в полном соответствии со значением празднуемого события, как бы ни были велики расходы. С увлечением смотрел я на семь томов, которые были посвящены Отечественной войне и русскому обществу! Но здесь дало себя знать моё крестьянское происхождение. Наше воинство было составлено из всех сословий, и все с честью стояли за родную землю, но когда кончилась война и слава русского оружия прогремела по всему миру, а русский царь стал повелителем всей Европы, кто из русских сословий был обойдён, кого забыли при разделении наград и милостей?
Мужика забыли, солдата забыли. Все сословия были взысканы царской милостью, и только крестьянин не получил ничего. Тот, кто освобождал отечество, сам не был освобождён от рабства. В свободной России он один остался рабом, и ещё полвека после наполеоновских войн его продавали, как скотину. Это была неслыханная неблагодарность, и мне хотелось, чтобы хоть через 100 лет на могилу русского солдата, солдата-раба, пришла история и поклонилась его светлой памяти».
Трудно сказать, насколько взгляды Сытина повлияли на позицию авторов-составителей, но в редакционной статье «крестьянская» тема была заявлена как одна из доминирующих: «Героем этой войны был русский мужик, крестьянин - мужественный, самоотверженный, забывший свои собственные крепостные цепи, когда дело шло о борьбе за родину, и вернувшийся под патриархальное помещичье иго, когда ни одного француза не осталось в России. Мужик верил и помогал. А когда пришло время награждать его, про мужицкую волю забыли очень основательно. Составляя план нашей книги, мы руководствовались именно такими взглядами на Отечественную войну. Именно по этим соображениям мы не могли считать её событием исключительно военным».
Следуя пожеланиям издателей, к работе привлекли «крупнейшие научные силы России»: В.Д. Бонч-Бруевича, Н.Л. Бродского, Ю.В. Готье, С.П. Мельгунова, М.Н. Розанова, В.И. Семевского, Е. В. Тарле и др. Правда, задача, поставленная перед этим созвездием блестящих учёных, была, по определению самих редакторов, «весьма скромной». Указывая на то, что «научное изучение эпохи Отечественной войны представляет серьёзные затруднения, т. к. большинство архивов ещё совершенно не разработано и мало доступно», составители решили ограничиться лишь «сводкой того материала, который до последнего времени был известен в значительной степени только специалистам».
Однако, как это нередко случается, результат превзошёл ожидания. «Отечественная война и русское общество» по сей день считается одним из наиболее авторитетных русских исторических исследований. Все семь томов прекрасно проиллюстрированы. Изобразительные материалы предоставили тогда Исторический музей, музей П.И. Щукина, Артиллерийский музей в Санкт-Петербурге, Румянцевский музей, Императорская публичная библиотека, ряд частных собраний. В глазах библиофилов «Отечественная война» - идеальный пример единства превосходной полиграфической «формы» и солидного научного содержания.
Вниманию читающей публики предлагается замечательный 7-томник. Замечателен он тем, что будучи изданный товариществом Сытина к 100-летней годовщине войны 12-го года, обобщил знания отечественной исторической науки о самой драматичной из всех войн, которые Российская империя вела до сих пор. Замечателен тем, что над созданием его трудилась целая когорта известных и авторитетных историков: А. К. Дживелегов, Н. П. Михневич, В. И. Пичета, К. А. Военский и др.
Том четвертый.
Отечественная война и русское общество1812–1912
Юбилейное издание
Том IV
ИСТОРИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ УЧЕБНОГО ОТДЕЛА О. Р. Т. З
Редакция А. К. Дживилегова, С. П. Мельгунова, В. И. Пичета
Издание Т-ва И. Д. Сытина
Типография Т-ва И. Д. Сытина. Пятницкая ул. с. д.
Москва - 1911
Переиздание Артели проекта "1812 год"
Редакция, оформление, верстка выполнены Поляковым О. В.
Москва - 2001
Второй период войны
М. И. Кутузов
I. M. И. Голенищев-КутузовС. А. Князькова
ечное отступление от Немана и Вильны до Смоленска и дальше раздражало войско, и от Смоленска наша армия отходила в очень удрученном состоянии. Что мы побеждены и разбиты - этого ощущения не было: напротив, многие отдельные столкновения с французами заканчивались счастливо для нас, но так как основой нашего движения было отступление перед превосходными силами неприятеля, то мы неизменно одинаково "пятились" и после удачных столкновений, как после неудачных. До Смоленска необходимость отступления объяснялась для солдат и офицеров тем, что разобщенные наши 1-ая и 2-ая армии идут на соединение друг с другом. После Смоленска, когда это соединение совершилось, и все же обе наши армии после неудачной попытки перейти в наступление, выдержав кровопролитный бой под Смоленском, снова отступили, в армии громко заговорили о неспособности Барклая.
Кутузов (Борель)
Отступление от Смоленска и вообще происходило в очень тяжелых условиях. Поход по отвратительным дорогам, по которым часто едва-едва могла пробраться крестьянская телега, по холмистой и полной оврагами местности, обильной еще вдобавок мелкими речками и ручьями, на которых еле держались мосты, часто разрушавшиеся под тяжестью орудий и обозов, - такой поход и сам по себе мог только раздражать солдат, а ведь в данном случае армия, кроме всех указанных невзгод, отступала и отступала по направлению к Москве, а по пятам, преследуя нас, шел торжествующий неприятель, с которым уже не пытались сколько-нибудь серьезно схватиться после Валутиной. "Войска шли тихо, в молчании, с растерзанным и озлобленным сердцем", рассказывает современник. В обществе, в Петербурге и Москве тоже все были недовольны Барклаем. "Везде, куда достигали известия из армии, немногие лишь постигали цель отступления: все же прочие, видя только его последствия, опустошение страны, пожары цветущих городов и сел, грабежи и убийства, жаждали решительного боя, долженствовавшего, по их мнению, положить преграду дерзкому нашествию". "Вся Россия, - продолжает историк войны 12 года, - оскорбленная вражеским нашествием, небывалым в продолжение целого столетия, не верила, чтобы такое событие было возможно без измены или, по крайней мере, без непростительных ошибок главного вождя". Необходимость назначения общего над всеми армиями главнокомандующего становилась все более очевидной. В армии и в обществе все единогласно называли имя одного человека, который, по общему мнению, только один был способен поправить дело и направить его к благополучному исходу. Все называли, как желательного главнокомандующего, старого екатерининского генерала Михаила Илларионовича Кутузова, только что со славой закончившего войну с турками. "В Петербурге народ, - рассказывает Михайловский-Данилевский, - следил за каждым шагом Кутузова, каждое его слово передавалось приверженными ему людьми и делалось известно; в театрах, когда произносились драгоценные для русских имена Дмитрия Донского и Пожарского, взоры всех были обращены на Кутузова". Сам он, несмотря на свои преклонные лета, не уклонялся от участия в общественных собраниях, навещал влиятельных лиц и даже, как говорили тогда, старался заслужить благосклонность М. А. Нарышкиной, близкой к государю особы. Александр Павлович потом сам писал своей сестре, что в Петербурге только о том и говорят, что главнокомандующим следует быть Кутузову, и что Ростопчин пишет из Москвы, что и вся Москва желает видеть во главе армии Кутузова, а Барклая и Багратиона считает просто неспособными для такого ответственного поста. С.-петербургское и московское дворянство почти одновременно выбрало М. И. Кутузова начальником местных ополчений. Решение вопроса, кому быть главнокомандующим, император Александр поручил чрезвычайному комитету, состоявшему из гр. Салтыкова, генерала Вязмитинова, гр. Аракчеева, генерала Балашова, кн. Лопухина и гр. Кочубея. В заседании 5 августа комитет единогласно постановил, что главное начальство над всей русской вооруженной силой должно быть вручено генералу-от-инфантерии гр. М. И. Кутузову. 29 июля Кутузов был возведен в княжеское достоинство, с титулом светлости.
Кн. М. И. Кутузов (грав. Кардели)
Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов родился в 1745 г. и в данное время ему шел 78 год. За свою долгую жизнь М. И. Кутузов прошел хорошую военную школу под руководством самого Суворова. Он был умный, способный, широко по тому времени образованный человек, за долгую жизнь, прожитую не даром, хорошо постигший и людей и те сферы военной, светской дипломатической деятельности, где ему приходилось вращаться и где он всегда был и выступал заметной величиной. Человек придворный и светский, Кутузов глубоко постиг одно из правил этой жизни, гласившее, что язык дан человеку затем, чтобы скрывать свои мысли. Обходительный и ловкий, он умел сделать себя необходимым при дворе Екатерины так же, как и при дворе императора Павла. Императрица Екатерина очень отличала Кутузова и всегда говорила о нем с похвалой, называя его "мой Кутузов", а император Павел, как говорят, прочил Кутузова на должность с.-петербургского военного губернатора, когда поколебался в своем доверии к Палену. "Куртизан", "придворный человек", "везде уживется", говорили про Кутузова те, кто ему завидовал. И тут было кое-что справедливого.
Отечественная война и русское общество
Юбилейное издание
ИСТОРИЧЕСКАЯ КОМИССИЯ УЧЕБНОГО ОТДЕЛА О. Р. Т. З
Редакция А. К. Дживилегова, С. П. Мельгунова, В. И. Пичета
Издание Т-ва И. Д. Сытина
Типография Т-ва И. Д. Сытина. Пятницкая ул. с. д.
Москва - 1911
Переиздание Артели проекта «1812 год»
Редакция, оформление, верстка выполнены Поляковым О. В.
Москва - 2001
Второй период войны
М. И. Кутузов
I. M. И. Голенищев-Кутузов
С. А. Князькова
ечное отступление от Немана и Вильны до Смоленска и дальше раздражало войско, и от Смоленска наша армия отходила в очень удрученном состоянии. Что мы побеждены и разбиты - этого ощущения не было: напротив, многие отдельные столкновения с французами заканчивались счастливо для нас, но так как основой нашего движения было отступление перед превосходными силами неприятеля, то мы неизменно одинаково «пятились» и после удачных столкновений, как после неудачных. До Смоленска необходимость отступления объяснялась для солдат и офицеров тем, что разобщенные наши 1-ая и 2-ая армии идут на соединение друг с другом. После Смоленска, когда это соединение совершилось, и все же обе наши армии после неудачной попытки перейти в наступление, выдержав кровопролитный бой под Смоленском, снова отступили, в армии громко заговорили о неспособности Барклая.
Кутузов (Борель)
Отступление от Смоленска и вообще происходило в очень тяжелых условиях. Поход по отвратительным дорогам, по которым часто едва-едва могла пробраться крестьянская телега, по холмистой и полной оврагами местности, обильной еще вдобавок мелкими речками и ручьями, на которых еле держались мосты, часто разрушавшиеся под тяжестью орудий и обозов, - такой поход и сам по себе мог только раздражать солдат, а ведь в данном случае армия, кроме всех указанных невзгод, отступала и отступала по направлению к Москве, а по пятам, преследуя нас, шел торжествующий неприятель, с которым уже не пытались сколько-нибудь серьезно схватиться после Валутиной. «Войска шли тихо, в молчании, с растерзанным и озлобленным сердцем», рассказывает современник. В обществе, в Петербурге и Москве тоже все были недовольны Барклаем. «Везде, куда достигали известия из армии, немногие лишь постигали цель отступления: все же прочие, видя только его последствия, опустошение страны, пожары цветущих городов и сел, грабежи и убийства, жаждали решительного боя, долженствовавшего, по их мнению, положить преграду дерзкому нашествию». «Вся Россия, - продолжает историк войны 12 года, - оскорбленная вражеским нашествием, небывалым в продолжение целого столетия, не верила, чтобы такое событие было возможно без измены или, по крайней мере, без непростительных ошибок главного вождя». Необходимость назначения общего над всеми армиями главнокомандующего становилась все более очевидной. В армии и в обществе все единогласно называли имя одного человека, который, по общему мнению, только один был способен поправить дело и направить его к благополучному исходу. Все называли, как желательного главнокомандующего, старого екатерининского генерала Михаила Илларионовича Кутузова, только что со славой закончившего войну с турками. «В Петербурге народ, - рассказывает Михайловский-Данилевский, - следил за каждым шагом Кутузова, каждое его слово передавалось приверженными ему людьми и делалось известно; в театрах, когда произносились драгоценные для русских имена Дмитрия Донского и Пожарского, взоры всех были обращены на Кутузова». Сам он, несмотря на свои преклонные лета, не уклонялся от участия в общественных собраниях, навещал влиятельных лиц и даже, как говорили тогда, старался заслужить благосклонность М. А. Нарышкиной, близкой к государю особы. Александр Павлович потом сам писал своей сестре, что в Петербурге только о том и говорят, что главнокомандующим следует быть Кутузову, и что Ростопчин пишет из Москвы, что и вся Москва желает видеть во главе армии Кутузова, а Барклая и Багратиона считает просто неспособными для такого ответственного поста. С.-петербургское и московское дворянство почти одновременно выбрало М. И. Кутузова начальником местных ополчений. Решение вопроса, кому быть главнокомандующим, император Александр поручил чрезвычайному комитету, состоявшему из гр. Салтыкова, генерала Вязмитинова, гр. Аракчеева, генерала Балашова, кн. Лопухина и гр. Кочубея. В заседании 5 августа комитет единогласно постановил, что главное начальство над всей русской вооруженной силой должно быть вручено генералу-от-инфантерии гр. М. И. Кутузову. 29 июля Кутузов был возведен в княжеское достоинство, с титулом светлости.
Кн. М. И. Кутузов (грав. Кардели)
Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов родился в 1745 г. и в данное время ему шел 78 год. За свою долгую жизнь М. И. Кутузов прошел хорошую военную школу под руководством самого Суворова. Он был умный, способный, широко по тому времени образованный человек, за долгую жизнь, прожитую не даром, хорошо постигший и людей и те сферы военной, светской дипломатической деятельности, где ему приходилось вращаться и где он всегда был и выступал заметной величиной. Человек придворный и светский, Кутузов глубоко постиг одно из правил этой жизни, гласившее, что язык дан человеку затем, чтобы скрывать свои мысли. Обходительный и ловкий, он умел сделать себя необходимым при дворе Екатерины так же, как и при дворе императора Павла. Императрица Екатерина очень отличала Кутузова и всегда говорила о нем с похвалой, называя его «мой Кутузов», а император Павел, как говорят, прочил Кутузова на должность с.-петербургского военного губернатора, когда поколебался в своем доверии к Палену. «Куртизан», «придворный человек», «везде уживется», говорили про Кутузова те, кто ему завидовал. И тут было кое-что справедливого.
Всегда себе на уме, с хитрецой истого великорусса, Кутузов привык в своих поступках больше действовать ухваткой и руководиться вдумчивым расчетом, нежели действовать на пролом и рисковать; только это его вечное «себе на уме» не было хитрецой мелкого человека, вытекающей из известной трусости: Кутузов был сам по себе слишком умен и крупен, слишком хорошо знал себе цену, чтобы быть боязливым и трусливым в сношениях с людьми, но люди были для него только средством в достижении поставленных им себе целей личного благополучия и возвышения, поэтому он не стеснялся быть как бы двуличным, когда ему это было нужно, хотя в этой своей всегдашней готовности схитрить он все же никогда не переступал той границы, когда известного рода хитрость может привести человека к поступкам мелким и безнравственным. Он был просто типичный человек XVIII века, который с легкой иронией и насмешкой скользил над общими вопросами морали, не очень задумываясь слукавить и обмануть, когда это ему было полезно и выгодно, наблюдая только одно, чтобы эта готовность поступить не совсем согласно с правилами морали никогда не нарушала то «благородство», которое истый человек XVIII века считал основой житейской порядочности. Исключительный ум спасал Кутузова от поступков рискованных, могущих, как говорили в XVIII веке, «ошельмовать» человека. Доверившись Кутузову, на него можно было положиться; сделавшись его врагом, от него надо было ждать борьбы, в которой он допускал все приемы - как терпимые, так и нетерпимые житейской моралью. Человек ума холодного, расчетливого, умеющий выжидать и не торопиться, Кутузов привык действовать вдумчиво, осторожно; время и обстоятельства, хитрое и умное пользование ими, знание людей и искусство управляться с ними, - все это Кутузов применил и к тому делу, которому посвятил жизнь, т. е. к военному. Из него выработался полководец умелый, знающий свое дело, осторожный, но в осторожности храбрый, не теряющий присутствия духа и спокойствия в самые критические минуты. Зрело обдумывал он каждое свое предприятие и, подчиняя строгому, но широкому расчету каждый свой шаг, он умел достигать тех целей, которые себе ставил, не приближая момента их осуществления поступками, которые заключали в себе начало риска. На войне он предпочитал действовать искусно построенными передвижениями, утомляя противника бесконечными маневрами, сбивая его с толку, выводя из себя. Выжидание он всегда предпочитал решительным эффектным сражениям, в которых если и бьют врага, то теряют много и своей силы. «Хитер, хитер! умен, умен! Его никто не обманет!» говорил про Кутузова Суворов и поручал ему предприятия, где нужно было выждать, прежде чем нанести решительный удар. Но когда дело созревало, Кутузов бил наверняка. Обладая большой личной невозмутимой храбростью, он шел тогда впереди всех. За это ему пришлось два раза жестоко поплатиться: одна турецкая пуля ударила его в висок и задела глаз, так что он стал потерян, а другая, попав в щеку, пронизала ему шею.
