Николай Заболоцкий - поэт и философ, которого по праву называют одной из самых загадочных и парадоксальных личностей XX века. Он был известен в литературных кругах как талантливый переводчик и самобытный мастер художественного слова. В жизни же представлял собой человека весьма рассудительного и рационального. Однако анализ стихотворений Заболоцкого говорит о том, что автор этих произведений - натура чувствительная и чрезвычайно отзывчивая.

Творческий путь Заболоцкого был труден и тернист, как, впрочем, и жизнь прочих писателей и поэтов начала прошлого века. Сегодня наследие этого автора занимает видное место в литературе. Вопреки неблагоприятным историческим событиям, во время которых Заболоцкий начал свой путь в литературе, он смог ввести в русскую поэзию новые темы.

Периодизация творчества Заболоцкого

В творчестве этого поэта выделяют три периода. Все они существенно отличаются друг от друга сюжетами и темами. Анализ стихотворений Заболоцкого, созданных в 20-х годах, говорит о том, что первому периоду его творчества присущ критический взгляд на бездуховность мещанского мира. В своих ранних творениях русский поэт делал акцент на рельефности и неожиданности изобразительных средств.

На более позднем этапе для Заболоцкого важными стали темы природы. Окружающий мир для него был не чем иным, как живым существом, наделенным разумом. Как и другие поэты, одухотворенные революцией, поэт искренне верил в невероятную силу событий, предшествовавших зарождению нового советского государства. Они, по убеждению Заболоцкого, могли освободить от эксплуатации не только людей, но и животных.

Главной темой в послевоенной лирике Заболоцкого стала человеческая душа. Чем отличается истинная красота от ложной? На этот вопрос стремился ответить поэт. Анализ стихотворений Заболоцкого, относящихся к позднему этапу, проясняет мнение автора относительно красоты человеческой души.

Что есть красота?

Красоте человеческой души поэт придавал немалое значение, что подтверждает анализ стихотворений Заболоцкого. Психологически насыщенные произведения «Некрасивая девочка», «Неудачник», «Жена» посвящены философским вопросам. Душевные качества, несомненно, важнее физических. Но почему-то в нашем мире людям с непривлекательными чертами живется намного сложнее, нежели тем, чья внешность не имеет изъянов. Заболоцкого «Некрасивая девочка» доказывает важность для поэта одного из существенных аспектов человеческих взаимоотношений. Размышляя о внутренних качествах героини этого произведения, автор приходит к выводу, что красота души все же важнее.

Как мог он не видеть сокровище жизни своей?

Анализ стихотворения Заболоцкого «Жена» дает представление о том, насколько важны для русского классика были женская любовь и верность. Образ любящей женщины в этом произведении - это олицетворение верности и преданности. Взгляд ее робкий и болезненный. Ходит она тихо, беззвучно, пока муж ее пишет. И не знал ни Гете, ни Данте столь смиренной и преданной любви.

Есть лица - подобья ликующих песен…

Постигнуть глубину философских размышлений поэта можно, сделав анализ стихотворения «О красоте человеческих лиц». Заболоцкий говорит в этом произведений о внутреннем мире человека и о том, какое отражение он может иметь во внешнем облике. Лица автор сравнивает с хижинами, которые могут быть холодными и закрытыми. Они могут быть пустынными и темными. Но встречаются, однако, светлые и радостные, хотя внешне они неприметны.

Снова подтверждает преимущество душевной красоты над физической анализ стихотворения «О красоте человеческих лиц». Заболоцкий сравнивает человеческие лица с архитектурными строениями. Одни роскошны и прекрасны, но не вызывают в душе теплых чувств. Другие скромны и незатейливы, но ассоциируются с милыми, приятными воспоминаниями. Разделяя стихотворение на две части, автор посвящает последние строки людям некрасивым внешне, но прекрасным внутренне.

Красота, по мнению поэта, является огромной ценностью, которая способна сводить с ума и подчинять себе. Ее владельца посещают нередко надменность и тщеславие, в чем и заключается губительная сила физической красоты.

Душа обязана трудиться…

Для того чтобы понять идейное содержание поздних произведений поэта, необходимо сделать анализ стихотворения «Душа». Заболоцкий не дал произведению названия, но главным образом в нем стал внутренний мир человека, который поэт наделил некоторыми человеческими способностями. Душа, по его мнению, должна трудиться. Ведь душевная лень порождает эгоистичность, черствость и ограниченность. Заболоцкий полагал, что, делая себе поблажку, человек рискует утратить последнее и, быть может, главное в жизни. И даже тот, кто умудрен опытом и прошел немалый жизненный путь, должен непрерывно учить себя доброте, справедливости и состраданию. Важные философские вопросы, актуальные во все времена, поднимает анализ стихотворения Заболоцкого «Не позволяй душе лениться…».

Лирика

Лирические произведения Заболоцкого были созданы под влиянием традиций Тютчева и Баратынского. Стихотворение «Гроза» наполнено метафорическими образами, призванными показать связь природы и человека.

К последним произведениям русского поэта относятся десять стихотворений, вошедших в цикл «Последняя любовь». За два года до смерти в супружеской жизни Заболоцкого произошел разлад. Поэт некоторое время тесно общался с автором легендарного романа «Жизнь и судьба». Супруга Заболоцкого не смогла остаться равнодушной к таланту и уму великого писателя. Разлад привел к недолгому расставанию, во время которого и создан был лирический цикл. Екатерина Васильевна вернулась в 1958 году к мужу. Спустя два месяца он скончался.

Наследие Николая Заболоцкого небольшое. Оно включается в себя всего лишь один том стихотворений и поэм. Но темы его произведений столь разнообразны и многогранны, что, без сомнения, этого поэта можно отнести к великим мастерам художественного слова XX века.

Пожалуй, не найти поэта, который не коснулся бы в своём творчестве темы любви. В произведениях различных авторов перед нами предстают разные лики этого чувства: любовь-счастье, любовь-страдание...

Стихотворный цикл Н.А. Заболоцкого «Последняя любовь» был завершён за год до смерти автора. На излёте жизни поэт пишет о бессмертной любви. Несмотря на жизненные испытания (а их на долю Н.А. Заболоцкого выпало немало), он не утратил интереса к тончайшим движениям души. Описывая в стихах любовные волнения своего лирического героя, поэт побуждает нас сопереживать этому чувству. Когда читаешь «Последнюю любовь» Заболоцкого, полностью погружаешься в мир, созданный поэтом, находишь много созвучного и своим чувствам.

Вместе с героями стихотворений мы проживаем целую жизнь — от юности до старости. В этой жизни есть всё: встречи, признания в любви, разлуки... Однако перед нами не повествование в чистом виде: поэт многое опускает, оставляя лишь самое значительное.

У лирических героев Заболоцкого нет имён: в стихах действуют Он и Она. Называя так героев, поэт подчёркивает символичность происходящего. Речь идёт о двоих, но одновременно и обо всех влюблённых. Главным героем, безусловно, выступает Он: от его лица ведётся рассказ. Сказочной героиней предстаёт Она в «Чертополохе », первом стихотворении цикла. Как заколдованная принцесса, в «высокой темнице», за решёткой ожидает героиня спасения. «Печальный и прекрасный взор её неугасимых глаз» светит герою, как бы указывая путь к темнице, где заточена «радость». Но не радость, а грусть звучит в этом стихотворении:

Но и я живу, как видно, плохо,

Ибо я помочь не в силах ей.

Между героями встала глухая «стена чертополоха». Несмотря на боль (в сердце герою врезается «шип клинообразный»), Он идёт сквозь «чертополох» к «радости»...

В «Морской прогулке », втором стихотворении цикла, герои оказываются рядом. Волна, идущая от белого глиссера, «высока и легка»: она заслоняет их от мира. Сказка продолжается. Волшебным, «диковинным», будто сон, предстаёт мир перед героями.

«Признание » — третье стихотворение цикла «Последняя любовь» Заболоцкого. Признание героя в любви воспринимается как глубоко интимное, и в то же время ему присуще нечто общечеловеческое — оно находит отклик в душе каждого (недаром эти стихи положены на музыку). Героиня, знакомая нам по «Чертополоху» и «Морской прогулке», становится ближе и лирическому герою, и читателю. Она по-прежнему «околдована», «словно в оковы закована», но это уже не сказочная красавица, а земная женщина. Появляются портретные черты: «очи тяжёлые», «брови восточные»... И всё же есть в её облике что-то загадочное, непостижимое для героя. Об этом говорят используемые автором метафоры и сравнения: «С ветром в поле когда-то обвенчана...», «Словно с тёмного неба сошедшая...», «Отвори мне лицо полуночное...».

Загадочная стихия красоты околдовывает героя. Он называет возлюбленную своей «драгоценной женщиной», «звездой сумасшедшей», «горькой, милой», «красавицей».

В четвёртом стихотворении «Последняя любовь » (оно дало название всему циклу) двое обращены «друг к другу навеки» и забыли «себя до конца». Но, предвещая разлуку, уходит лето их любви. Счастье, радость любви непродолжительны. Можно потерять и любовь, посланную на склоне лет...

Предчувствием разлуки наполнено пятое стихотворение цикла «Голос в телефоне ». Разлука только намечается, но становится свершившимся фактом в шестом стихотворении цикла: героиня оставила героя. Его переживания достигают предела:

И кричит душа моя от боли,

И молчит мой чёрный телефон.

Восторженной влюблённости свойственно клясться, но «счастья до гроба не будет». Вместе с болью к герою пришла мудрость: расставание и одиночество были неизбежны...

Но если любовь была, может ли она исчезнуть? Не затаивается ли она в нас, ожидая определённого часа? В седьмом стихотворении цикла она напоминает о себе герою «полумёртвым цветком». На картинах, мимо которых он проходит, цветы искусственные — «в лепестках акварели». А под ногами прохожих — настоящий цветок, пусть «полумёртвый», «без движенья», но живой! Любовь жива, только обернись назад, вглядись, не пройди мимо...

«Можжевеловый куст » — восьмое стихотворение цикла. Опять в грудь герою вонзается «смертоносная игла» любви. Чертополох, можжевеловый куст — образы-символы. Любовь ранит, но разве это останавливает нас? Герой идёт навстречу любви, его влечёт «чуть живое подобье улыбки» героини, что привиделось ему во сне «во мраке древесных ветвей». И зазвучала тема покаяния, прощения. Да, «облетевший садик безжизнен и пуст», но «простит тебя бог, можжевеловый куст!..».

За надеждой на новое свидание приходит сама встреча. Девятое стихотворение цикла так и названо — «Встреча ». Автор предваряет его эпиграфом из «Войны и мира» Л.Н. Толстого: «И лицо с внимательными глазами, с усилием, как открывается заржавевшая дверь, — улыбнулось...», — Наташа Ростова, пережившая чувство к Андрею Болконскому, полюбила Пьера Безухова.

Для героя и героини Заболоцкого открылась дверь в другую жизнь, в другой мир. Да, чтобы заново выстроить отношения, нужно приложить больше усилий, чем в первый раз, но любовь стоит этого. И вот уже «нежданное» счастье становится реальностью: «Снова из её глаз... хлынул свет — не свет, но целый сноп живых лучей, — не сноп, но целый ворох весны и радости...».

За разговорами, улыбками, восклицаньями «теперь горел неугасимый свет» — свет любви, свет её красоты, не увядающей с годами и горестями. На этот «неугасимый свет» летят мотыльки. К этому «неугасимому свету» тянется сердце человека. И ни к чему ворошить прошлое.

И, наконец, «Старость » — завершающее стихотворение цикла «Последняя любовь». К героям приходит осмысление счастья. Герои бережно хранят счастье любви, потому что они обрели его через боль и страдания. Испытав многое, Он и Она идут по жизни вместе, поддерживая друг друга. Как некогда, им снова легко, как некогда, «в одно единое навеки слились живые души их...».

Прочитав эти десять стихотворений, испытываешь чувство благодарности к поэту. Стихи Заболоцкого убеждают в том, что настоящая любовь всё-таки есть на свете, а если она ещё не посетила нас, не стоит отчаиваться — всё ещё впереди.

Когда я первый раз прочитал это стихотворение, я заметил, что довольно нетрудно понять, о чем оно. Здесь нет никакой нарочитой сложности, отдаляющей читателя от правильного восприятия текста, - можно сразу сказать, что стихотворение о жизни двух пожилых людей, о любви, жизни и смерти.
Эта «простота» подчеркивается и формой. Заболоцкий строго выдерживает силлабо-тонику, не превращая размер стихотворения ни в дольник, ни в тактовик. Более того, в этом произведении икты трехстопного анапеста не попадают на безударные слоги. Наконец, перекрестная рифмовка и чередование мужских и женских клаузул показывает, что, используя строгую и регулярную, простую форму, автор хотел обратить наше внимание на что-то другое.

На что же? Хотя бы на композицию. Все стихотворение можно разделить на три части, каждая из которых отличается от предыдущей по содержанию, образам и лексике. В первой части (которая кончается словами «Задержался с подругой своей») рассказывается о двух пожилых людях и шофере, во второй части описывается их любовь, а в третьей показан шофер как внешний наблюдатель и его выводы (или вывода автора?). Если говорить об образах, то в первой и третьей части это шофёр и два пассажира, а во второй части шофер исчезает, да и пассажиры тоже, и на первый план выходит чувство, объединяющее двух людей. Их образы будто бы растворяются в море любви («И забывших себя до конца»), и главным субъектом во второй части становится их чувство, а они - лишь объекты, подчиненные ему. Это выражается и грамматически: то, что объединяет их, всегда имеет функцию сказуемого («Два туманные легкие света //
Исходили из них <…>»), «Красота уходящего лета // Обнимала их <…>», «Кратковременной радости море // Окружало любовников тут<…>»), а сами «любовники» обозначаются как дополнение - «из них», «их», «любовников». Кроме того, их действия выражаются причастными оборотами - «обращенных» и «забывших», а не глаголами. Но все же самое главное, что подчеркивает несамостоятельность образов этих двух влюбленных - это то, что мы про них ничего не знаем, и об их чувствах говорится вместе, а не по отдельности. Если бы были известны их имена, внешний вид, их история любви, мысли каждого из них, это бы в корне изменило систему образов стихотворения.

Теперь про лексику. Во второй части немыслимы такие слова как «машина», «шофер», «пассажир» или «песенка спета», ровно как в первой и третьей части нет слов «аквилегии», «канны», «светы». При этом все же чувствуется стилистическая цельность стихотворения: в первой и третьей частях автор все же использует некоторый поэтический язык (тропы вроде «созвездья огней»), и нельзя сказать, что в начале или конце стихотворения стилистика совсем обыденной, ежедневной речи.

Можно задаться вопросом: а где здесь автор?
Действительно, здесь нет лирического «я», автор будто бы описывает действительность, не говоря ничего от своего имени. Однако в последнем четверостишии автор перестает играть роль отстраненного рассказчика. Шофер думает, что им осталось жить недолго - и автор с помощью слов «он-то знал» (а не «думал», «был уверен» и т.д.) показывает, что это действительно так. Но затем он вставляет слова «к счастью», и эти два слова уточняют его отношение к их поздней любви. В двух последних строчках буквально сказано: «Хорошо, что они не думают о том, что их любовь скоро закончится смертью», что можно обобщить, и тогда мы дойдем до следующего утверждения: «Не надо задумываться о смерти, когда ты любишь - любовь превыше всего».

Эта мысль - наследница романтизма и, стало быть, символизма. Если обрезать это стихотворение так, чтобы оно начиналось со слов «два странных лица», а кончалось словами «в электрическом блеске лучей», то это вполне могло бы быть стихотворением одного из младосимволистов (например, в «Стихах о Прекрасной даме»). Тем более, что любовь, выступающая здесь будто бы самостоятельной сущностью, имеет некий мистический оттенок: «Два туманные легкие света», что можно объяснить влиянием символистов.

Для всего стихотворения характерны косвенные упоминания о смерти. Но они видны лучше всего, если посмотреть на то, что здесь значит время. Действие происходит поздним вечером («вечерний простор», «созвездия огней»), и это метафора «вечера жизни», «заката жизни»: почти что спящий водитель заметил их живые чувства, и пробудился; из них исходили «два света», что будто бы «воскрешало» их. Довольно важно, что действие происходит осенью, и это время года отсылает нас к понятию старости. «Красота уходящего лета» похожа на «красоту уходящей жизни», а «кратковременной радости море» относится то ли к скоротечности жизни, то ли к приближающейся осени.

В завершение я вновь подчеркну важность композиции этого стихотворения. Как в «Незнакомке» Блока первая часть, описывающая рестораны и из посетителей, противопоставляется второй, мистической части, так и в этом стихотворении высокий романтизм любви композиционно противопоставляется прозаичности жизни. И автор делает свой выбор, и мимолетность этой последней любви ничуть не умаляет ее ценность.

В 1956-1957 гг. поэт создает лирический цикл “Последняя любовь” , состоящий из 10 стихотворений. В них развертывается драматическая история взаимоотношений уже немолодых людей, чье чувство прошло нелегкие испытания. По словам А.В. Македонова, “это рассказ о каком-то несчастье, огромной душевной боли, разделившей любящих, временном разрыве; затем, после каких-то, также мучительных колебаний, происходит новое соединение и окончательное примирение...”.

В этих стихах далеко не все так просто и однозначно. Пожалуй, ни о чем здесь не сказано прямо, “открытым текстом”, и драма любви раскрывается прежде всего отраженно, через картины и образы природы, не только изнутри, но нередко и как бы глазами “человека со стороны”.

Глубоко личные любовные переживания неизменно проецируются на жизнь окружающей природы. В теснейшей связи с ней видится поэту то, что происходит в его собственном сердце. И потому уже в первом стихотворении простой “букет чертополоха” несет в себе отсветы Вселенной: “Эти звезды с острыми концами, / Эти брызги северной зари... / Это тоже образ мирозданья...” И одновременно это конкретнейший, пластический и одухотворенный образ уходящего чувства, неизбежного расставания с любимой женщиной: “...Где пучки цветов, кровавоглавы, / Прямо в сердце врезаны мое”; “И простерся шип клинообразный / В грудь мою, и уж в последний раз/ Светит мне печальный и прекрасный / Взор ее неугасимых глаз”.

И в других стихотворениях цикла наряду с прямым непосредственным выражением чувства (“Признание”, “Клялась ты - до фоба...”), оно возникает и отраженно - в пейзажных картинах, живых деталях окружающей природы, в которых поэту видится “целый мир ликованья и горя” и “чуть живое подобье улыбки твоей” (“Морская прогулка”, “Можжевеловый куст”).

Заглавное и, пожалуй, ключевое стихотворение цикла - “Последняя любовь” (“Задрожала машина и стала...”) . В нем есть элементы описания и повествовательности. Это своего рода фрагмент новеллы, рассказ-зарисовка о последней встрече-прощании двух влюбленных. Исследователи отмечали сюжетную и образную перекличку этих стихов с одноименным стихотворением Тютчева из “Денисьевского цикла” 1850-1860-х гг. и рассказом Чехова “Дама с собачкой”.

В стихотворении Заболоцкого действие развертывается на фоне осеннего пейзажа, еще пышно цветущей, но уже обреченной на увядание природы, смены времени суток (“Двое вышли в вечерний простор”), времен года (“Красота уходящего лета / Обнимала их сотнями рук”). Эти пространственно-временные образы в их пластически-живописной конкретике, динамике, психологической насыщенности отражают внутреннее состояние двух любящих: в том, как “трепетали созвездья огней” и “мотор трепетал тяжело”, слышен трепет их сердец. В ярких, ослепительных красках “уходящего лета” столь же отраженно передана вспышка их поздней, последней страсти:

Были тут огнеликие канны,
Как стаканы с кровавым вином,
И седых аквилегий султаны,
И ромашки в венце золотом.
В неизбежном предчувствии горя,
В ожиданье осенних минут,
Кратковременной радости море
Окружало любовников тут.

При всей важности внутренних ассоциативных ходов, емкости образных деталей композиция стихотворения обладает строгой завершенностью. В финале вновь появляются возникшие уже в первой строфе машина и “утомленный работой шофер”, глазами которого, собственно, мы и видим эту краткую сцену последнего свидания влюбленных:

А машина во мраке стояла,
И мотор трепетал тяжело,
И шофер улыбался устало.
Опуская в кабине стекло.
Он-то знал, что кончается лето,
Что подходят ненастные дни.
Что давно уж их песенка спета,
То, что, к счастью, не знали они.

В заключительных стихотворениях цикла (“Встреча”, “Старость”) драматическая жизненная коллизия разрешается и на смену мучительным переживаниям приходит чувство просветленности и умиротворения. Неугасим в памяти “животворный свет страданья” и мелькающий редкими зарницами “отдаленный слабый свет” счастья, но, главное, все самое тяжелое позади: “И только души их, как свечи, / Струят последнее тепло”.

Ольга Ерёмина

Николай Заболоцкий. Цикл «Последняя любовь»: опыт восприятия

“Очарована, околдована, // С ветром в поле когда-то повенчана…” Мы часто слышим по радио эти стихи, превращённые исполнителями в отдающий вульгарностью шансон. Но искажённый, потерявший одну строфу текст стихотворения Николая Заболоцкого «Признание» даже в этом случае не теряет благородно-сдержанного своего звучания, несёт в себе яркую энергию мужского восхищения тайной женственности, стремлением разгадать загадку женской души. Начинается стихотворение так:

Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана…

Из цикла Николая Заболоцкого «Последняя любовь» (1956–1957) в школьных программах и учебниках по литературе встречаются два стихотворения: «Признание» и «Можжевеловый куст». Но говорить об этих произведениях вне цикла - значит рассматривать отдельные детали ткацкого стана, когда лишь все детали в своём взаимодействии дадут возможность увидеть узор, сотканный автором.

Цикл этот можно сравнить с “панаевским циклом” Н.А. Некрасова и с “денисьевским циклом” Ф.И. Тютчева. По стихотворениям Некрасова и Тютчева можно проследить историю любви, проникнуть в сущность её ключевых моментов, познать её торжество и драматизм. Безусловно, циклы эти интересны нам не только как свидетельства любви их авторов к Авдотье Панаевой и Елене Денисьевой, но важны как художественные творения, как документы развития человеческой личности и даже - в социально-психологическом плане - как отражения динамично развивающихся отношений мужчины и женщины в целом.

Однако между произведениями Некрасова и Тютчева, с одной стороны, и циклом Заболоцкого - с другой, есть существенное различие. Стихотворения первых двух авторов объединены в циклы исследователями их творчества - литературоведами. Заболоцкий же сам объединяет десять стихотворений в единое целое, создаёт цикл - круг, кольцо переплетённых, пересекающихся образов. Рассказывая о своём позднем чувстве, поэт сам ставит заглавную букву - и точку в истории любовных отношений.

Заболоцкий осознаёт «Последнюю любовь» именно как цикл. Он размещает стихотворения не точно по хронологии развития событий: стихотворение «Встреча» помещено девятым номером. По сути, поэт создаёт роман в стихах. Если любовные стихотворения первых книг Ахматовой можно было бы сравнить с разрозненными страницами из различных романов, то цикл Заболоцкого - это законченное и композиционно выстроенное художественное произведение со своей идеей, с развитием действия и кульминацией просветления.

Интерпретация лирического произведения - процесс глубоко индивидуальный. Такой подход к интерпретации позволяет автору статьи говорить о своих личных ассоциациях, впускать в текст поток сознания. В данном случае это не есть нескромность, но закономерность, связанная с особенностями восприятия лирики.

Давайте откроем томик Заболоцкого и вместе прочитаем цикл «Последняя любовь».

Начинается созданный поэтом роман стихотворением «Чертополох» - не с картины первого свидания, а с изображения неожиданно вспыхнувшей душевной драмы.

Принесли букет чертополоха
И на стол поставили, и вот
Предо мной пожар, и суматоха,
И огней багровый хоровод.

Первая же строка вызывает в сознании странный диссонанс: не принято создавать букеты из чертополоха! В народном восприятии это колючее сорное растение, именуемое татарином (татарником), мордвином, муратом (В.И. Даль), соединяется с представлением о вредном, нечистом, злом.

Очевидно, именно слово “мурат” подтолкнуло Льва Толстого к созданию поэтического образа несгибаемого, обладающего поразительной волей к жизни придорожного татарника в повести «Хаджи Мурат». С этих пор в сознании, наполненном литературными ассоциациями, образ этого растения получил ореол страстности и романтизма.

Что же для лирического героя Заболоцкого внезапно вспыхнувшая любовь? Чертополох - чёрт, нечисть, страсть, черта, разделяющая жизнь; полыхание, всполохи, огонь, очистительное пламя, которое не бывает нечистым. Роковое соединение тёмного с высоким. Душевный пожар, сумятица чувств, багровый (не багряный) хоровод огней.

Эти звёзды с острыми концами,
Эти брызги северной зари
И гремят и стонут бубенцами,
Фонарями вспыхнув изнутри.

Звёзды - звезда с звездою говорит - высокий свет, к которому стремишься; но звёзды - с острыми концами, которые могут ранить тело и душу. Северная заря - Аврора - звездою севера явись - лента зари забрызгана звёздами; брызги - это когда что-то разлилось или разорвалось - или брызги фонтана - ворвались, как маленькие черти, в святилище, где сон и фимиам…

Цветы чертополоха - гремят и стонут бубенцами - образ русской дороги - колокольчик звенит - этот стон у нас песней зовётся… Фонарями - ночь, улица, фонарь, аптека - вспыхнув изнутри - и только маленький фонарщик… Пушкинская мелодия и бесконечная русская дорога, долг и неутолимая страстность сплавлены воедино.

Самое первое слово - глагол: принесли . Кто принёс? Нет, не я. Но кто внёс в мою комнату этот букет? И почему у меня нет сил его убрать? Выкинуть вон? Те, кто принёс, обладают особой властью, давая неизбежность и право измученной, испепелённой страданиями душе пережить это внезапно раскрывшееся чувство.

Прислушиваясь к себе, вглядываясь в странный букет, лирический герой видит во вспышках раскрывшихся бутонов полыханье рождающихся вселенных, с ясностью ощущает человека - микрокосмом, душу и тело - воплощением космической борьбы материи и духа.

Это тоже образ мирозданья,
Организм, сплетённый из лучей,
Битвы неоконченной пыланье,
Полыханье поднятых мечей.
Это башня ярости и славы,
Где к копью приставлено копьё,
Где пучки цветов, кровавоглавы,
Прямо в сердце врезаны моё.

Странный букет навевает сон - быль? Навь и явь - как их различить? Образ женщины - “сказочной птицы” - архетип русского сознания - связан с образом “высокой темницы” - башни, терема, где живут царские дочери-невесты. Чёрная, как ночь, решётка преграждает путь герою. Но герой - не сказочный богатырь, не прискачет к нему на помощь Сивка-Бурка.

Но и я живу, как видно, плохо,
Ибо я помочь не в силах ей.
И встаёт стена чертополоха
Между мной и радостью моей.

Это горькое осознание, как образ острого, ранящего, пронзающего насквозь (“простёрся шип клинообразный” в «Чертополохе» - “проколовший меня смертоносной иглой” в «Можжевеловом кусте»), проходит через весь цикл «Последняя любовь».

И последняя строка - “взор её неугасимых глаз” - негасимая лампада - вечная лампада зажжена - ореол святости, ощущение великого таинства.

Пятистопный песенный хорей сменяется трёхстопным, вальсирующим на волнах анапестом «Морской прогулки».

На сверкающем глиссере белом
Мы заехали в каменный грот,
И скала опрокинутым телом
Заслонила от нас небосвод.

Если чертить сюжетную линию романа, то нужно написать: герой со своей возлюбленной едут из города, где трудно встречаться, на море, в Крым. Банальная псевдоромантическая поездка? Подальше от жены, к ласкающему морю? Для лирического героя цикла это не так. Каждый день, каждый взгляд он воспринимает как горький подарок, в событиях видит отражение вечности.

В первом стихотворении - взгляд в небо, соотнесение своего мироощущения с законами мироздания, высшими законами. Во втором - обращение к воде как символу подсознания, погружение в мир отражений, попытка постичь законы превращения тела и движений души.

“В подземном мерцающем зале”, под нависшей неживой массой, вдруг ставшей одушевлённой - телом - скалы, страсти теряют накал, человеческое тело теряет вес и значимость.

Мы и сами прозрачными стали,
Как фигурки из тонкой слюды.

Отражённый мир всегда притягивал внимание поэтов и художников. Бликующие, множащиеся, дробящиеся отражения у Заболоцкого приобретают метафизический смысл. Люди пытаются осознать себя в отражениях, а те, как законченные стихи, уже отделились от своих прототипов-создателей, подражают, но не копируют их.

Под великой одеждою моря,
Подражая движеньям людей,
Целый мир ликованья и горя
Жил диковинной жизнью своей.

Жизнь человека отражается дважды - в космосе и в воде, и вертикаль духа связывает две стихии.

Что-то там и рвалось, и кипело,
И сплеталось, и снова рвалось,
И скалы опрокинутой тело
Пробивало над нами насквозь.

Загадка отражений завораживает, но остаётся нераскрытой: водитель увозит экскурсантов из грота, и “высокая и лёгкая волна” уносит лирического героя из реальной жизни, жизни воображения и духа - в сон быта.

И в конце второго стихотворения появляется образ, который тоже станет сквозным для всего цикла, - образ лица (твоё лицо в его простой оправе) как воплощения жизни души.

…И Таврида из моря вставала,
Приближаясь к лицу твоему.

Не возлюбленная приближается к берегам Крыма, но Таврида, древняя, насыщенная памятью земля, как живая, встаёт навстречу женщине, словно вглядываясь в её лицо, пытаясь распознать, насколько потоки её сознания синхронизированы с глубинными токами рождающей земли.

Кульминация сюжетной части цикла - стихотворение «Признание». Это не простое признание в любви. Женщина, которую любит лирический герой, - необычное существо. Веселье и печаль - земные чувства, которые может испытывать простая женщина. Героиня цикла - “не весёлая, не печальная”, она обвенчана с ветром в поле, она сходит к возлюбленному с неба; соединяясь с ней, он словно бы соединяется с мировой душой. Но её магическое начало не просто затаено, скрыто - оно заковано в оковы - “высокая темница // И решётка, чёрная, как ночь”. Заковано кем? Судьбой? Роком? Это остаётся неизвестным так же, как и кто же принёс букет чертополоха.

Стремление выявить в полной мере подлинную - колдовскую, надмирную - сущность (вечную женственность?) вызывает страстные попытки разорвать оковы. Поцелуи сказочного принца разрывают чары волшебного сна - герой разрывает оковы “слезами и стихотвореньями”, которые прожигают не тело, но душу.

Человек - это мир, замок, башня (отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня, чернобровую девицу), в которую надо ворваться.

Отвори мне лицо полуночное,
Дай войти в эти очи тяжёлые,
В эти чёрные брови восточные,
В эти руки твои полуголые.

Мир полуночной тайны не становится плоским: даже слёзы - не слёзы, они только чудятся, может быть, они только отзвук собственных слёз, а дальше, за ними, - ещё одна решётка, чёрная, как ночь…

И вновь, как в «Морской прогулке», кружит нас четырёхстопный анапест - это «Последняя любовь». В первых трёх стихотворениях мы видим только лирического героя и его возлюбленную, здесь же появляется третье лицо - наблюдатель, шофёр. И повествование ведётся не от первого лица, как раньше, а от лица автора, что даёт возможность взглянуть на ситуацию со стороны.

Вечер. Водитель такси привозит пассажиров к цветнику и ждёт их, пока они гуляют.

…Пожилой пассажир у куртины
Задержался с подругой своей.
И водитель сквозь сонные веки
Вдруг заметил два странных лица,
Обращённых друг к другу навеки
И забывших себя до конца.

Заметил не фигуры, не позы - лица! Лица не влюблённые, не восторженные, не восхищённые - странные . Любовь для героев - не лёгкий флирт, не физиологическое влечение, но гораздо больше: забвение себя, обретение смысла жизни, когда человек вдруг понимает: так вот для чего дана душа! Такая любовь освящена свыше.

Два туманные лёгкие света
Исходили из них…

Описание великолепной цветущей клумбы - “красоты уходящего лета” - напоминает стихи Заболоцкого раннего с его дерзкими и красноречивыми сравнениями. Но тогда это было самоцелью - здесь же становится средством создания контраста между торжеством жизни, праздником природы и неизбежностью человеческого горя.

Цветочный круг, по которому молча идут наши герои, кажется бесконечным, но шофёр - наблюдатель - знает, что кончается лето, “что давно уж их песенка спета”. Но герои пока этого не знают. Не знают? Почему же они идут молча?

Южное счастье действительно кончилось. Снова, как в первом стихотворении, пятистопный хорей, повествование от первого лица, Москва и невозможность встречаться: “Голос в телефоне”. Лицо живёт отдельно - и голос тоже отделяется от тела, словно обретая собственную плоть. Сначала он “звонкий, точно птица”, чистый, сияющий, как родник. Затем - “дальнее рыданье”, “прощанье с радостью души”. Голос наполняется покаяньем и пропадает: “Сгинул он в каком-то диком поле…” А где же ещё должен был пропасть голос красавицы, обвенчанной - в поле - с ветром? Но это не летнее ковыльное поле - это поле, по которому гуляет вьюга. Чёрная решётка темницы превращается в чёрный телефон, голос - пленник чёрного телефона, душа - отражение духа в теле - кричит от боли…

Шестое и седьмое стихотворения теряют названия, их заменяют безликие звёздочки. Строки становятся короче, стихотворения - тоже. Шестое - двустопный амфибрахий, седьмое - двустопный анапест.

“Клялась ты до гроба // Быть милой моей” - до гроба не получилось. “Мы стали умней”? Счастье до гроба… Бывает ли оно? Вновь возникают мотивы воды, отражений, лебедь - птица сказки, мечты - уплывает к земле - любовная лодка разбилась о быт; вода блещет одиноко - дай войти в эти очи тяжёлые - в ней уже никто не отражается - только ночная звезда.

Торжествующие цветы куртины осыпались - только посредине панели лежит полумёртвый цветок. Лежит не в свете огней, а в белом сумраке - в белом саване - дня - “Как твоё отраженье // На душе у меня”.

Букет чертополоха с клинообразными шипами словно возвращается в «Можжевеловом кусте». Мы снова входим вместе с лирическим героем в причудливые переплетения образов сна, связываем начало и конец любовной истории сквозными мотивами.

Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон,
И во сне, в тишине, мне понравился он.

Можжевельник наших среднерусских лесов - куст, ветвями которого устилают дорогу уходящим в последний путь - ягоды не вызревают. Можжевеловые кусты Крыма - почти деревья - священные деревья для местных народов - знойное солнце, ароматное облако смолистых запахов - звон цикад - красно-лиловые ягоды. Человек идёт по траве, наступает на сухую ветку - ветка хрустнула под ногой - как хрустит металл? Солнечное полыханье поднятых мечей, звон битвы - превращается в разрушение, в металлический хруст… Парная рифмовка словно бы укорачивает стих, дыхание становится тише и реже.

Стена чертополоха возвращается мраком древесных ветвей, сквозь который просвечивает “чуть живое подобье улыбки твоей”. Уже не видно лица - осталась лишь улыбка - Чеширский кот - которая живёт в сознании лирического героя - ценность - мне было довольно того, что след гвоздя был виден вчера - тает, как развеивается аромат смолы.

Надо растить свой сад!

Но тучи рассеялись, наваждение ушло:

В золотых небесах за окошком моим
Облака проплывают одно за другим,
Облетевший мой садик безжизнен и пуст…
Да простит тебя бог, можжевеловый куст!

Страсти улеглись, прощение послано, любовная история завершена. Казалось бы, цикл закончен. Но лирический герой вглядывается в свою душу, в свой “облетевший садик”, настойчиво вопрошая: зачем? Почему мне была ниспослана эта любовь-испытание? Если всё прошло, то что же осталось?

Ответ на этот вопрос приносит кульминация духовная - девятое стихотворение «Встреча». Эпиграф его - камертон, по которому настроены важнейшие образы цикла: “И лицо с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавевшая дверь, - улыбнулось…” (Л.Толстой. «Война и мир»).

Лирический герой - “вечный мизантроп”, потерявший веру в жизнь, отчуждённый от людей чередой тяжких испытаний - вспоминает о первой встрече с женщиной, благодаря которой скорлупа недоверия дала трещину, а затем и вовсе растворилась в живительных лучах радости.

Как открывается заржавевшая дверь,
С трудом, с усилием, - забыв о том, что было,
Она, моя нежданная, теперь
Своё лицо навстречу мне открыла.
И хлынул свет - не свет, но целый сноп
Живых лучей, - не сноп, но целый ворох
Весны и радости, и вечный мизантроп,
Смешался я…

Неугасимый свет жизни, освящённой любовью, вновь зажёгся для героя, овладел его мыслями и заставил открыть окно в сад - раскрыть свою душу навстречу проявлением мира. Мотыльки из сада помчались навстречу абажуру - я словно бабочка к огню - сама жизнь, сама любовь - один из них доверчиво уселся на плечо героя: “…Он был прозрачен, трепетен и розов”.

Радость существования - это высшее единство, и анализ попыткой классифицировать чувства и ощущения порой разрушает эту радость.

Моих вопросов не было ещё,
Да и не нужно было их - вопросов.

У человеческих поступков есть несколько уровней: уровень событийный, сюжетный, сущность которого понимается обыденным сознанием, и уровень, выводящий на бытие Мировой Души. История любви героя на первом уровне закончилась расставанием, но она подняла его душу над обыденностью, помогла ему познать в себе подлинного человека, до того скрытого коростой недоверия и горя, подарила свет - “целый ворох весны и радости”. И помогает жить дальше - под золотыми небесами, где проплывают облака, над золотыми листьями аллей.

Простые, тихие, седые,
Он с палкой, с зонтиком она, -
Они на листья золотые
Глядят, гуляя дотемна.

Это эпилог - стихотворение «Старость». Повествование от третьего лица. Осень. Супруги, прожившие вместе жизнь, понимают каждый взгляд друг друга. К ним пришло прощение и покой, души их горят “светло и ровно”. Крест страдания, который несли они, оказался животворным.

Изнемогая, как калеки,
Под гнётом слабостей своих,
В одно единое навеки
Слились живые души их.

С тех пор эти ель и сосна вместе растут. Их корни сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету… Прекрасная пальма осталась на горючем утёсе.

И пришло осознание, что счастье - “лишь зарница, // Лишь отдалённый слабый свет”. Отсвет иной - высшей - радости. Но не это главное: кроме фатализма, в стихотворении - позитивное утверждение, что счастье - синяя птица, светлый конь - “требует труда”! Труда нашего, человеческого, который один способен создать противовес роковому принесли .

Кольцевая композиция: свет листьев, образ человеческих душ - горящих свечей - в концовке стихотворения.

Огненное смятение чертополоха переплавилось в золото понимания. Цикл - круг, роман - завершён.

Спонсор публикации: каталог онлайн интернет радио http://radiovolna.net/. В каталоге, который для удобства рубрицирован по жанрам, странам и языкам, каждый легко найдет радиостанцию, соответствующую его вкусовым предпочтениям. RadioVolna представляет радио различных музыкальных стилей и жанров – от современной популярной и танцевальной музыки до фолка и кантри, от классики и ретро до рока и техно, от джаза и блюза до шансона и городского романса. Новостные радиостанции предложат самую свежую информацию всем тем, кто намеревается быть постоянно в курсе главных мировых событий, кому интересны комментарии и мнения экспертов, кто хочет следить за котировками ценных бумаг и валют. Благодаря современным технологиям теперь в самом отдаленном уголке земного шара можно слушать любимые радиостанции в прекрасном качестве.