Армонас Станислав

Исследовательская работа ученика 9 класса на основе письменных источников - воспоминаний и мемуаров офицеров и солдат Отечественной войны

Скачать:

Предварительный просмотр:

Комитет образования и науки города Немана

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

поселка Жилино

«Мы были дети 12-ого года».

Отечественная война, как один из факторов формирования декабристского движения

Выполнил:

Армонас Станислав, обучающийся 9 класса

МБОУ СОШ пос. Жилино

Руководитель:

Луста Елена Андреевна

Учитель истории и обществознания

МБОУ СОШ пос.Жилино

г. Неман, 2015 год

Введение…………………………………………………………………….с.3

Глава I. Подъем русского национального самосознания в период Отечественной войны 1812 года……………………………………………………….с.5

Глава II. Влияние Отечественной войны 1812 года на становление людей «нового» типа……………………………………………………………….с.12

Вывод ……………………………………………………………………….с.17

Список источников…………………………………………………………с.18

Список литературы…………………………………………………………с.20

Введение

«Ужель страшиться нам могилы?

И лучше ль смерти плен отцов,

Ярем и стыд отчизны милой,

И власть надменных пришлецов?

Нет, нет, судьба нам меч вручила,

Чтобы покой отцов хранить…»

(В.Ф.Раевский)

«Мы были дети 12-го года» - так сказал С.И. Муравьев-Апостол о поколении декабристов, имея в виду, что Отечественная война 1812 года оказала решающее и судьбоносное влияние на формирование молодого поколения офицеров.

В войне 1812 года участвовало более ста будущих декабристов, 65 человек из них насмерть сражались с врагом на поле Бородина. Не только в Бородинском, но и во всех других сражениях, участвовали будущие декабристы. Не было ни одного боя, где бы каждый из них не отличился. Горячие патриоты своей Родины, ушедшие в поход еще юношами, молодые русские офицеры, возвращались на Родину возмужавшими, пройдя большую социальную и политическую школу. Те идеи и мысли, которые наполняли их головы, не замедлили вылиться в декабристские лозунги и призывы. Они хотели бороться за лучшую долю для своего народа и Отечества.

Актуальность нашей работы заключается в неподдельном интересе к судьбе тех людей, которые несмотря ни на что посвятили свою жизнь Родине. В начале своей жизни они вместе со всем русским народом защищали Россию от иноземных захватчиков, не жалея себя и желая внести свою лепту в общее дело. Многие из них закончили свою жизнь уже в мирное время, заботясь о благосостоянии своего народа, желая для него лучшей участи. Но их идеи были преждевременными, не поддержанными властями, поэтому судьба большинства из декабристов была трагичной.

В нашей работе мы хотим ответить на главный вопрос: «Какое влияние оказала Отечественная война на формирование «нового» типа офицера, по своей сути, будущего декабриста?».

Цель работы : выявить влияние войны 1812 года на формирование русского национального самосознания и становление человека «нового» типа.

Для этого поставим перед собой следующие задачи:

1. проследить процесс подъема национального самосознания в Отечественной войне 1812 года, как одного из факторов формирования в будущем декабристского движения;
2. выявить особенности восприятия войны молодыми русскими офицерами;
3. выяснить причины побудившие молодых офицеров в дальнейшем выйти на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 года.

Объектом нашего исследования является Отечественная война 1812 года, как один решающих факторов формирования декабристского движения.

Предмет нашей работы – это люди «нового» типа, сформированные в ожесточенных боях за Родину, молодые русские офицеры, будущие декабристы.

Структура нашего реферата состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

Глава I. Подъем русского национального самосознания в период Отечественной войны 1812 года

Война 1812 года, без сомнения, стала причиной подъема русского национального самосознания. Все русское общество проснулось ото сна и поднялось на борьбу с иноземными завоевателями. Ни одна социальная группа или слой населения не остались равнодушными к общему делу защиты Родины. И это не просто красивые слова, а реальное положение дел в то время.

В доказательство приведем отрывок из воспоминаний современника – Г. П. Мешетича: « Уже бояре, дворянство и народ волнуются слухами о приближении неприятеля к древней столице…» , «…Дворянство спешит к своему усердию и службе, духовенство к своим мольбам к Богу…» . Таким образом, мы видим, что с самого начала война 1812 года приобрела всеобщий, народный характер, вследствие чего в русском обществе начало зарождаться чувство необходимости единения и сплочения всего народа. Цель этой главы заключается в том, чтобы выявить влияние войны 1812 года на формирование русского национального самосознания.

Итак, для начала перейдем к причинам, обусловившим процесс подъема национального самосознания. В первую очередь, этот процесс был связан с тем, что французские войска вторглись на территорию России и начали активное продвижение к самому её сердцу – Москве. Как писал в своих воспоминаниях Ф.Н. Глинка: « С каждым днем, и для самых отдаленных мест от полей битв, более и более ощутительно становилось присутствие чего то чуждого, чего то постороннего, не нашего…» . Это знакомство народа с чуждым для них бытом, нравами и законами, привело к тому, что усилило дихотомию «свой – чужой». Русский народ уже начинает осознавать, что есть «наше», которое надо защищать и охранять от иноземных захватчиков. А «чуждое», «не наше» должно быть искоренено из «здорового тела России», в виде «страшной занозы» , которая разлагает ее части. В этой связи появляется ненависть и недоверие к иностранцам, на них ставится ярлык изменника.

Так В.В. Вяземский говорит: «Интриги в армиях – не мудрено: наполнены иностранцами, командуемы выскочками…» , тем самым показывая, что все неудачи русской армии идут только от иноземцев. Итак, осознание себя единым народом, с общими целями и задачами, было напрямую связано с вторжением французов на территорию России. Последовавшие затем разгромы, пожары, уничтожения городов, сел, дорог, двигавшимися вглубь России французскими войсками, усугубили положение всего народа.

В обществе возникают «важные и таинственные мысли о временах апокалипсических», временах последних, в которых роль России, как единой и могучей нации огромна и значительна. Если пожары, разруха в городах не внушали некоторым предчувствий конца света, то всеобщее перемещение «гражданского мира» до конца усиливала эти чувства. Как пишет в своих воспоминаниях Ф.Н.Глинка: « Неаполь, Италия и Польша очутились среди России!...люди с берегов Вислы, Варты и Немана шли, тянулись по нашей столбовой дороге в Москву, ночевали в наших русских избах…» . Эта картина, конечно же, внушала ощущение чего то особенного, судьбоносного. В дворянских кругах рождается идея избранности России, особенно усилившаяся после пожара в Москве.

А.П. Ермолов, очевидец и участник всех этих событий, писал: «Пятнадцать лет побеждая все противоборствующие народы, в торжестве проходил Наполеон столицы их; чрез Москву назначен путь к падению славы его и могущества!» . Москву русский народ «великодушно жертвует общей пользе» . Таким образом, Россия удостаивается почетного права – стать победительницей Франции и освободительницей мира, а Москве уготована великая честь стать жертвой ради спасения человечества. Таковы были настроения в дворянских кругах, а что же происходило с народом? Государство и церковь взяли на себя функцию формирования патриотических настроений в народной среде посредством воззваний, обращений, афишек.

Воззвания к населению были чисто символичными, основанными на библейских историях. Например, Ф.Н. Глинка приводит в своих воспоминаниях обращение Митрополита Платона к Императору Александру: « Покусится враг простерьть оружие свое за Днепр, и этот Фараон погрязнет здесь с полчищем своим, яко в Черном море…» . Такое сравнение, конечно же, имело на простой, религиозный народ большое эмоциональное воздействие и усиливало в их рядах уверенность в своей силе и непобедимости, а главное – избранности. Обращения и воззвания к народу были одним из основных методов пробуждения в нем национального чувства и долга перед страной.

Приведем отрывок из обращения М.И. Кутузова к жителям Смоленской губернии от 20 августа 1812 года: « Вы исторгнутые из жилищ ваших, но верою и верностию твердые сердца ваши связаны с нами священными, крепчайшими узами единоверия, родства и единого племени…Таковы россияне! Царство Российское издревле было едина душа и едино тело…» .

Мы считаем, что такие воззвания сыграли заметную роль в поднятии общего духа нации, который был просто необходим для борьбы с французами. Народ не остается равнодушным к правительственным воззваниям, рядовые люди готовы умереть «за царя и веру» .

Что мы видим? Во – первых, диалог власти и народа. Уже одно то, что он вообще состоялся, является примечательным, но как видим, диалог не только состоялся, но и привел к взаимному согласию. Власть, армия, церковь, простой народ – все оказались зависимыми друг от друга. И эта самая зависимость и привела их к единству и сплочению, так как они осознавали, что только вместе могут противостоять французам. Во – вторых, произошло то, что называется «возврат к корням», к предкам. Власть видела, что в возврате к старым «лучшим» порядкам кроется успех нации. Не случайно во многих воззваниях присутствовало имя А.В. Суворова, в которых он выступает национальным героем и идеалом русского человека.

Что же происходило дальше с народом, после выдвижения правительственных воззваний? Г.П. Мешетич пишет: « Полились реками пожертвования, переделываются земледельческие орудия на смертоносное оружие, вооружаются ополчения и отправляются против врагов своей земли…» . Мы видим из этого отрывка, что война принимает всеобщий, народный характер. Народ оказывал сознательно помощь и поддержку в общем деле, так как осознавал, что он не просто крестьянин, горожанин, зависимый или свободный, но он еще и «россиянин», «русский». Этот факт дает ему, народу, равные права, а, следовательно, и обязанности в общем деле защиты Родины. В народной войне происходит сближение офицерского корпуса и простого народа, в доказательство приведем отрывок из воспоминаний основоположника партизанского движения, Д.Давыдова: «…в Народной войне должно не только говорить языком черни, но приноравливаться к ней и в обычаях, и одежде…» . То есть, не на словах, а на деле происходит размывание границ между разными слоями населения, в условиях внешней опасности. Также как и в самой армии происходит сближение солдат и офицеров.

Какое же влияние война 1812 года оказала на нашу страну? Выше мы отмечали, что Ф.Н. Глинка говорит о «здоровом теле России», разлагаемом «чуждым неприязненным бытом», то есть война в его понимании разрушила здоровые общественные отношения и связи внутри страны.

В.В. Вяземский видит это немного по-другому. Он говорит, что Россия, до войны 1812 года, из – за заимствований у Запада эталонов и моделей, потеряла свою историческую сущность и оригинальность. «Карактер русских теперь составлен их карактеров всех наций: из французской лживости, гишпанской гордости, италианской распутности,…, - а старый карактер русский называется мизантропиею, нелюдимостью и даже свинством» .

В.В. Вяземский призывает русский народ вернуться к старому, «русскому» характеру, а не уподобляться другим народам, заимствуя их национальные черты. Войну 1812 года он видит как спасение для русского характера, возможность возрождения русской нравственности и порядка : «…сие самое нещастье России может возвратить русским прежнюю твердость духа, прежнюю ндравственность. Изгнание иностранцев – и Россия еще будет или теперешнею Англиею или российский государь превзойдет теперешнего Наполеона» .

Таким образом, возникает парадоксальная ситуация: несчастье России в виде вторжения Наполеона, окупается с избытком тем, что Россия обновляется, возвращает себе исконно русский характер, освобождаясь от иностранных веяний во всех сферах общества, будь то духовная, политическая или культурная. Таким образом, Наполеон играет положительную роль и во всей игре он выступает только пешкой, нужной для возрождения былого величия русского народа, величие которого состоит в возврате к прошлому. Только в изучении прошлого своей страны, опыта своих предков, можно найти правильное решение, а не в заимствовании чужеземных порядков и традиций.

Итак, сила русского народа в единстве – это понимали все; если говорить в частности об армии – от солдата до генерала. Объединение всех корпусов воспринималось гораздо шире; это значило, что хоть и в рамках армии, русский народ един и действует сплоченно. Примечательно будет привести здесь отрывок из воспоминаний Ф.Н. Глинки, говорившем о реакции солдат на соединение корпусов: «…прежде мы были так! – говорили они разжимая кулак и расставляя пальцы, - теперь мы, - говорили они, сжимая пальцы и свертывая ладонь в кулак, - вот как! Так пора же дать французу: вот этак!» .

Это сравнение солдат русской армии с распростертую рукой и свернутым кулаком было очень «по-русски», пишет Ф.Н. Глинка, или по крайней мере по-солдатски. Но оно как нельзя лучше подходило под настроения и состояние русского общества.

В том же смысле можно сравнить не только разъединенность корпусов в армии до войны 1812 года, но и разобщенность всего русского общества. Только объединив воедино всю Россию, оно смогло противостоять общему врагу и сохранить независимость. Мы пришли к следующим выводам: подъем русского национального самосознания не был односторонним и однозначным процессом. Этот процесс проходил в жестких условиях иноземного вторжения. Именно внешний фактор оказал решающее влияние на взрыв патриотизма в русском обществе, которое не замедлило подняться на борьбу с общим врагом. Однако и внутри страны происходили процессы, которые активизировали процесс формирования русского национального самосознания, - это правительственные и церковные воззвания к населению, которые побуждали его к активной борьбе.

В чем же заключается неоднозначность этого процесса? С одной стороны, в результате войны страна понесла большие людские и материальные потери, а с другой, она привела к возрождению русского национального характера. Цена была велика, это бесспорно, но цель была достигнута: русское общество, полностью – от крестьянина до дворянина, осознали себя частью единого целого, частью нужной и способной послужить для общего блага. Каждый «россиянин» стремился внести свою лепту, какой бы малой она ни была, в общее дело защиты Родины. Таким образом, война 1812 года для русского общества это, в первую очередь, война за национальное единство и самоопределение. Мы считаем, что не будь этой трудной, кровопролитной войны, возродившей к жизни национальное самосознание и принесшей близкое знакомство с культурой западных стран, то могло бы и не быть, такой главы в русской истории, как декабристское движение.

Глава II. Влияние Отечественной войны 1812 года на становление людей «нового» типа

В этой главе, мы хотим обратить внимание на особенности восприятия войны 1812 года молодым русским офицером. Ведь именно из рядов этих молодых людей затем вышли видные представители декабристского движения. Почему это произошло? Читая их воспоминания, удивляешься, насколько они сильно перекликаются между собою. Картины утомительных переходов, ночлежек, немногочисленных часов отдыха и постоянного отступления вглубь России, неразрывно сопровождались размышлениями и переживаниями. Содержание которых, начиналось от постановки вопроса о собственной роли во всех этих событиях и до такого животрепещущего момента, как дальнейшая судьба России.

Ни один из них не остался равнодушным, видя перед собой картины разрушенных и сожженных городов, повозок с раненными и страдающего мирного населения. Все, что молодой человек видел и воспринимал из той действительности, в которой находился, с помощью чувственных образов, не замедлило оказаться в его голове. Эти представления, направленные из сферы чувств в сферу разума, удивительно преломлялись, образуя совсем иные формы мироощущения и мировосприятия. Молодой офицер, оказавшийся на полях сражений, был предоставлен, в некотором смысле, самому себе. И тогда уже ничто не мешало ему по – своему интерпретировать происходившие события и делать собственные выводы. В моменты глубоких душевных переживаний, усугубляющихся постоянной опасностью, молодые офицеры начинали по иному, в отличие от «бывалых» офицеров, понимать и воспринимать действительность. В дальнейшем эти представления, сформировавшиеся на полях сражений, получили свое развитие и во время заграничных походов русской армии. Именно там русские офицеры могли видеть и сравнивать культуру, обычаи и порядки западных стран, тем самым понимая, насколько несовершенны русские законы, политика и тому подобное. В каком-то смысле они были покорены увиденным – им хотелось того же у себя в стране. Молодые офицеры и солдаты начали верить, что есть возможность что-то изменить к лучшему. Эта уверенность и пробудила к жизни декабристское движение.

Нельзя умалять той роли, которую сыграла война 1812 года в судьбе и сознании молодого русского офицера. Она стала определенным рубежом в их жизни, отделявшим чисто теоретический «патриотизм», который был вложен им с детства воспитанием и образованием, от патриотизма, приобретенного собственным опытом. Вот этот переход от теоретических конструкций к практике хотелось бы отметить. Как видел и представлял себе офицер, разворачивающиеся перед ним события? Как это отражалось в его сознании, какие чувства вызывало? Начнем с того, что немного затронем описание будней офицеров накануне вступления французов в Россию, чтобы лучше понять этот переход.

Одним словом, очень весело было господам офицерам даже в начале 1812 года, особенно тем, чьи полки стояли в Виленской, Гродненской и Минских губерниях – именно там, где летом развернулись боевые действия с французами. Очень ярко и с воодушевлением описывают свои походы по балам и светским раутам молодые офицеры, в частности Н.А. Дурова и И. фон Дрейлинг. «Бал у Тутолмина сменяется балом у Платера; мы танцуем поутру, мы танцуем ввечеру…» - пишет Надежда Андреевна. Приказ о переходе на военное положение и выступление в 24 часа, застал их врасплох. «Все у нас было поставлено на военную ногу. Весь полковой и офицерский багаж приказано было оставить…» - вспоминает И. фон Дрейлинг.

Объявление о вступлении России в войну с французами и приготовления, связанные с этим возбуждали в сердцах солдат и офицеров ожидание чего – то важного, судьбоносного. С трепетом и воодушевлением они включались в подготовку к военному быту. И. фон Дрейлинг так пишет о своих впечатлениях: «… Я чувствовал особый подъем, а сердце билось так сильно, что я его ощущал!» .

Возникает такое ощущение, как будто в армию вдохнули новую жизнь. Все осознавали опасность, грозящую России. Армия Наполеона устрашала своим видом и боевой подготовкой. В самых красочных выражениях офицеры описывают её: «..вид его воинства был страшнейший, броня оного блестящая и грозная, оружие тяжкое и ужасное…» . И в тоже время ставится вопрос: «Где взять силы? где взять столько войск, чтобы победить такое величайшее воинство?...» .

Что же видел и чувствовал русский офицер, постоянно отступая под напором французской армии? Ужас и отчаяние мирного населения, оставляющего свои дома из страха быть убитыми французами: женщин с младенцами на руках, малолетних детей рыдающих рядом с ними, раненных мужчин. «За царя и веру, против врага, восставшего на землю Русскую!» - разносилось по всем отдаленным местам России. Часто между русскими воинами, пишет Г.П. Мешетич, уставшими постоянно отступать, наблюдая при этом разгром и опустошение, были слышны разговоры о том, что «лучше остановиться, поразить врага или положить живот свой за отечество!» .

Бездействие тяготило и удручало их, они чувствовали себя виноватыми за беды и горе народа. Они не хотели компромисса, на выбор было только две крайности – победить врага или умереть с честью, защищая Родину. И. фон Дрейлинг вспоминает, как они наблюдали за возвращающимися с поля боя солдатами и экипажами с ранеными. Несмотря на то, что они были еле живыми и с трудом передвигались, они были героями, участвовавшими в великом деле защиты своей Родины. Этот факт вызывал зависть у тех, кто еще ни разу не участвовал в сражении и не проявил свой патриотизм на деле. « В первый раз видели мы, молодые солдаты, это зрелище и сожалели об одном, что не принимали в нем участия…» .

И. фон Дрейлинг говорит о том, что эта картина произвела огромное впечатление на молодых офицеров , тогда как «наши старые кирасиры спокойно спали, каждый под своей лошадью…». В этой связи хотелось бы привести отрывок из его же воспоминаний, как нельзя лучше отражающий то состояние, в котором находились пусть даже не весь офицерский состав, но большая его часть: « Закутавшись в плащ, привязав к руке поводья лошади, тихо лежал я – измученный, усталый, но спать не мог, и сердце напряженно ждало чего-то жуткого, таинственного; может быть, не я один, а все мы, молодежь, переживали в этот момент подобное, только не говорили об этом друг другу…» .

Почему же «старые кирасиры» спокойно спали? Возможно «старая закалка» времен Екатерины II была более эффективна во время военных действий, чем берущая начало от Павла, александровская система организации армии – муштра, парады и смотры? Не привыкшие к такому роду военному быту, молодые офицеры очень трудно приспосабливались к нему. Но может, причиной было то, что бывалые офицеры формировались как воины совершенно в других условиях? Не было французов, не было угрозы иноземного завоевания и таких масштабных военных действий.

Но однозначно одно – представления и образы, сформировавшиеся в то время в сознании молодых офицеров, отличались своеобразностью и уникальностью. У них возникли новые ценности и в дальнейшем они смогли, следуя своим внутренним чувствам и убеждениям, сформировавшимся именно во время постоянных переходов и на полях сражений, отстаивать их. Не просто так сказал С.И. Муравьев-Апостол о поколении декабристов: «Мы были дети двенадцатого года». Под этим выражением имеется глубокое основание, которые мы пытались отразить в своей работе. Спаянные фронтовой дружбой будущие декабристы обрели на войне бесценный опыт патриотизма, товарищества, чувство уважения к русскому народу и сопереживание ему, причастности к судьбе родины и глубокой ответственности за нее. Желание освободить страну от феодальной зависимости, видеть ее экономически процветающей, привело будущих декабристов, участников войны 1812 года, на Сенатскую площадь в Петербурге. На защиту своей страны от крепостной зависимости встали «лучшие люди из дворян», которым невыносимо было видеть свой народ, победивший в войне, задавленным помещичьим произволом.

Вывод

Война 1812 года вызвала подъем небывалого патриотизма и стремления до последней капли крови защищать свою Родину не только у прогрессивно настроенного русского дворянства, но и у простого народа. Русский народ осознал себя победителем. Люди надеялись на то, что их жизнь улучшится.

Однако Отечественная война 1812 года нанесла огромный экономический урон крепостной России. Чтобы вывести страну из разрухи царь и помещики усилили крепостнический гнет. Но выигравший войну народ не хотел больше быть рабом в своей стране. Все ждали перемен, но тщетно. В ответ на притеснения помещиков усилились крестьянские волнения в стране. Это были разрозненные, малочисленные всплески неповиновения. Крепостное крестьянство не в состоянии было самостоятельно справиться с самодержавно-крепостническими порядками. На защиту своей страны от крепостной зависимости встали «лучшие люди из дворян», которым невыносимо было видеть свой народ, победивший в войне, задавленным помещичьим произволом.

Таким образом, нельзя умалять той роли, которую сыграла война 1812 года в судьбе и сознании молодых русских офицеров. Она стала определенным рубежом в их жизни, отделившим чисто теоретический «патриотизм», который был вложен им с детства воспитанием и образованием, от патриотизма, приобретенного собственным опытом. Закаленные опытом в боях и Заграничных походах русской армии в 1813-1814 годах, они имели свой план дальнейшего развития Российской империи. Однако эти люди не нашли себе поддержки в высших эшелонах власти и навсегда остались трагичной страницей русской истории.

Список источников

1. Вяземский В.В. Журнал. //1812 год… Военные дневники / Cост., вступ.ст.: А.Г. Тартаковский. – М.: « Советская Россия», 1990. – С. 185 – 195.
2. Глинка Ф.Н. Письма русского офицера: Проза. Публицистика. Поэзия. Статьи. Письма. / Cост.: С.Серков, Ю. Удеревский. – М.: Московский рабочий, 1985. – 366 с.
3. Давыдов Д.В. Военные записки / под ред. В. Орлова. – М.: Художественная литература, 1940. – 480 с.
4. Дрейлинг И. Воспоминания участника войны 1812 года. // 1812 год. Воспоминания воинов русской армии: Из собр. Отд. письм. источников Гос. Ист. музея/ Сост.: Ф.А. Петров [ и др.]. – М.: «Мысль», 1991. – С. 356 – 401.: ил.
5. Дурова Н.А. Избранное / Cост., вступ. ст. и примеч. В.В. Афанасьева. – М.: Сов. Россия, 1984. – 440 с.
6. Ермолов А.П. Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года. // Записки А.П. Ермолова. 1798 – 1826 гг. / Cост.: В.А. Федорова. – М.: Высшая школа, 1991. – С. 120 – 267.
7. Кутузов М.И. Военно – боевая деятельность М.И. Кутузова в Отечественной войне 1812 года. //Кутузов М.И. Письма, записки / под ред. Н.Ф. Шахмагонов. – М.: Воениздат, 1989. – С. 294 – 453.
8. Мешетич Г.П. Исторические записки войны россиян с французами и двадцатью племенами 1812 – 1815 г.// 1812 год. Воспоминания воинов русской армии: Из собр. Отд. письм. источников Гос. Ист. музея/ Сост.: Ф.А. Петров [ и др.]. – М.: «Мысль», 1991. – С. 24 – 104.
9. Паскевич И.Ф. Походные записки [ электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.museum.ru/1812/Library/Paskevich/index.html / (дата обращения 15.04.2011)
10. Петров М.М. Рассказы служившего в 1-м егерском полку… // 1812 год. Воспоминания воинов русской армии: Из собр. Отд. письм. источников Гос. Ист. музея/ Сост.: Ф.А. Петров [ и др.]. – М.: «Мысль», 1991. – С. 104 - 330.: ил.
11. Пущин П.С. Дневник Павла Пущина 1812 – 1814 г. [электронный ресурс] . – Режим доступа:
12. Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX века) [ электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Lotman/index.php / (дата обращения 12.02.2011)
13. Лякин В.А. Мозырь в 1812 году. Историческая хроника. [ электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.museum.ru/1812/library/Lyakin/index.html / (дата обращения 11.05. 2011)
14. Сироткин В.Г. Отечественная война 1812 года / В.Г. Сироткин. – М.: Просвещение, 1988. – 255 с.: ил.
15. Троицкий Н.А. 1812. Великий год России / Н.А. Троицкий. – М.: Мысль, 1988. – 348 с.: ил.

Первые русские революционеры – декабристы – были борцами против крепостного права и самодержавия. Во имя этой цели они выступили с оружием в руках сто семьдесят пять лет тому назад – 14 декабря 1825 года – в Петербурге, тогдашней столице Российской империи, на Сенатской площади, где высится памятник Петру I. По месяцу восстания – декабрю – они и называются декабристами.

История освободительного движения в Росси начинается именно с них. Они впервые создали революционную организацию, разработали политическую программу и осуществили вооружённое выступление против самодержавно-крепостнического строя.

Цели движения декабристов отражали основные исторические задачи, возникшие в развитии России того времени. Движение декабристов выросло на почве русской действительности. Не увлечение западноевропейской передовой философией, не заграничные военные походы, не примеры западноевропейских революций породили движение декабристов, его породило историческое развитие их страны, объективные исторические задачи в русском историческом процессе. Декабристы постепенно осознали борьбу с крепостным правом и самодержавием как главные цели своей деятельности. Они постепенно формировали свои взгляды, вникая в жизнь помещичьих крепостных имений, которую с детства хорошо знали, в событиях Отечественной войны 1812 года, на полях которой они проливали кровь, защищая Родину от вторгнувшихся Наполеона, в заграничных походах, освобождавших Европу, где они воочию увидели “войну народов и царей” против феодального угнетения.

Период мировой истории, ограниченный датами 1789 – 1871 гг. (от Великой французской буржуазной революции до преддверия Парижской Коммуны), - это по словам Ленина, “эпоха подъёма буржуазии, её полной победы. Это – восходящая линия буржуазии, эпоха буржуазно-демократических движений вообще, буржуазно-национальных в частности, эпоха быстрой ломки переживших себя феодально-абсолютистских учреждений”.

Для стран Европы и Америки период конца XVIII – первой половины XIX века был ознаменован кардинальными социально-экономическими и политическими изменениями, крупными революционными событиями. Это была эпоха подъёма буржуазии и утверждения капитализма, “эпоха ломки отживших феодально-абсолютистских режимов”. Хотя крепостническая Россия и отставала в своём социально-экономическом развитии от стран европейских, в ней развивались те же процессы: назревал кризис феодально-крепостнической формации и всё очевиднее становилась необходимость буржуазно-демократических преобразований – ликвидации крепостничества и самодержавия, сословного строя и феодально-абсолютистских учреждений. Особенностью российского исторического процесса являлось то, что на раннем этапе освободительного движения руководство борьбой за объективно буржуазные преобразования всецело принадлежало дворянству, а не буржуазии. Это и определило своеобразие характера первого этапа освободительного движения в России. Многое удивительно и своеобразно в этом революционном движении.

Декабристы принадлежали к поколению дворянских революционеров. Это была небольшая часть наиболее образованного передового привилегированного дворянского сословия, опора царизма. Они сами имели право владеть крепостными крестьянами, жить в своих дворянских имениях, ничего не делая, на доходы от дарового крестьянского труда, от барщины и оброка. Но они поднялись на борьбу с крепостным правом, считая его постыдным. Великая историческая заслуга декабристов заключалась в том, что они “рождённые в среде палачества и раболепия”, смогли подняться выше своих классовых интересов, презреть свои сословные привилегии и пойти сознательно на явную гибель во имя высоких и благородных идеалов.

Огромное влияние на формирование освободительных идей декабристов оказала и Отечественная война 1812 года, вызвавшая невиданный патриотический подъём всего русского народа; и аракчеевская реакция, установившаяся в первые годы царствования Александра I; и то, что народ, вынесший на своих плечах всю тяжесть войны, продолжал оставаться в крепостной зависимости.

“Мы были дети 1812 года. Принести в жертву всё, даже самую жизнь ради любви к Отечеству было сердечным побуждением нашим”, - говорил декабрист Матвей Муравьёв-Апостол. Увиденное ими в России после возвращения из заграничных походов – нищета и рабство народа-победителя, произвол самодержавия – унижало национальное самосознание и оскорбляло патриотические чувства, вызывало стремление изменить существующий порядок вещей.

Список литературы

В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 26, стр. 143.

М. В. Нечкина. Декабристы, М., 1975, стр. 18

"Мы были дети 1812 года"

"Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…"

Наполеон вторгся в Россию, идет к Москве. Через 23 года после штурма Бастилии - уже не королевская, не республиканская, но императорская армия Франции и ее союзников совершает то, чего опасалась еще Екатерина II: парижское пламя достигает российских пределов.

"Мы положили не выезжать из Москвы без крайности: не хочу служить примером робости" (Карамзин - брату).

Все же пришлось разлучиться: жена Карамзина, Екатерина Андреевна, с детьми отправляется в Ярославль; выехать не было денег, друзья выручили. История не пишется - делается.

Карамзин хочет примкнуть к ополчению, просится "во что бы то ни стало ехать в армию, чтобы видеть вблизи все ужасы и всю прелесть сражений и описать их" . Сегодня ни один литератор, пожалуй, не написал бы таких слов- "прелесть сражений", но в 1812 году еще находили эту прелесть…

Генерал-губернатор Москвы граф Ростопчин, некогда готовивший союз Павла с Наполеоном, объясняет историку, что война сама идет сюда: уговаривает Карамзина переехать нему в дом.

Согласно рассказу очевидца, 27 августа 1812 года - на другой день после Бородина и за 6 дней до оставления Москвы - кто только не заезжал к Ростопчину в Сокольники: желали узнать, как окончилось сражение? на что надеяться? Генерал-губернатор, раньше других узнавший, что Кутузов скомандовал отступление, пришел в смятение, которое передалось и другим: "Ежели падет Москва - что будет после?"

Вдруг Карамзин, вообще не любивший войны, крови, почти в пророческом экстазе, уверенно объявил, что "мы испили до дна горькую чашу - зато наступает начало его и конец наших бедствий". Он говорил столь убежденно, как будто читал будущее и (по словам очевидца) "открывал уже в дали убийственную скалу Святой Елены".

Среди смущенных, подавленных людей этот оптимизм выглядел странным, даже неоправданным - но "в Карамзине было что-то вдохновенное, увлекательное и вместе с тем отрадное. Он возвышал свой приятный, мужественный голос; прекрасные его глаза, исполненные выражением, сверкали как две звезды в тихую, ясную ночь. В жару разговора он часто вставал вдруг с места, ходил по комнате, все говоря, и опять садился. Мы слушали молча".

Ростопчин неуверенно заметил, что Бонапарт все-таки «вывернется». Карамзин отвечал доводами (как будто взятыми из будущего романа "Война и мир") - о единодушии народа, воюющего за свой дом, тогда как Наполеон за тысячи верст от своего; о сложных, необыкновенных путях исторического провидения. Историк боялся не падения Москвы (он это предвидел, по утверждению Вяземского, еще в начале кампании); он боялся одного- как бы царь не заключил мира.

Когда Карамзин вышел из комнаты, гипноз его слов рассеялся, и Ростопчин съязвил, что в этих речах "много поэтического восторга". Тем не менее слышавшие всю жизнь затем вспоминали этот эпизод, где ученый-летописец преображался в еще более древнюю фигуру пророка.

Карамзин выехал из Москвы 1 сентября, за считанные часы до вступления неприятеля. Потом - несколько очень тяжелых месяцев: историк с семьей перебирается в Нижний Новгород, снова записывается в ополчение. Однако Москва освобождена, "Наполеон бежит зайцем, пришедши тигром… Дело обошлось без меча историографического".

Вскоре выяснилось, что в пожаре, вместе с домами и людьми, погибла знаменитая библиотека графа Мусина-Пушкина, а с нею единственный экземпляр древней поэмы "Слово о полку Игореве"…

1812–1814 годы: великие сражения, последние успехи и поражения Бонапарта…

Карамзин, с его особым провидческим чутьем, скорее не разумом, а чувством угадывает внутренний нерв событий. До последних дней похода он все не уверен; разве не чудо предсказанное им после Бородина крушение завоевателя? Но не может ли все более сдавливаемая Наполеонова пружина раскрутиться обратно, поскольку теперь французы прижаты к стене?

Это сейчас, почти через два века, нам кажется все ясным - что Бонапарт был обречен, а война выиграна уже в конце 1812-го. Однако многое в этой уверенности происходит от твердого нашего знания - чем дело кончилось…

И разве не сродни этим ощущениям Карамзина «странные» соображения М. И. Кутузова, который опасался Наполеона до последнего мига и не советовал идти за ним в Европу?

Внешне неразумно - внутренне мудро: мало ли что может продумать припертый к стене гениальный полководец? Мало ли как мстит история за излишнюю самоуверенность?

Но Париж взят: салюты, ликование… Кончилась одна историческая эпоха, начинается другая. Иным кажется - вернулись давние времена, до 1789-го: ведь в Париж вошли те, кто начали еще в 1792-м борьбу с французской революцией; ведь на престоле восстановлены Бурбоны, которые "ничего не забыли и ничему не научились".

Какой же урок нужно извлечь народам, царям из случившегося? Не обязан ли историк-художник первым заметить направление времени?

Карамзину около 50 лет; но молодые ребята, которые вчера еще учились танцам и играли в республику, - где же они?

Разумеется, на войне - или всей душой стремятся туда! Подъем, воодушевление коснулось всех, - и снова проницательный Жозеф де Местр, который, как ярый враг Наполеона, должен бы радоваться, - снова он в сомнении.

"Несколько скверных анекдотов из предыдущих царствований, несколько русских, делавших долги в Париже, несколько острот Дидро поселили в голове французов мысль, что Россия состоит исключительно из испорченного двора, придворных и народа, состоящего из рабов".

Госпожа де Сталь:

"В характере русского народа - не бояться ни усталости, ни физических страданий; в этой нации совмещаются терпение и деятельность, веселость и меланхолия; в ней соединяются самые поразительные контрасты, и на этом основании ей можно предсказать великую будущность… Этот народ характеризуется чем-то гигантским во всех отношениях; обыкновенные размеры неприложимы к нему".

Правда, де Сталь убеждена, что "поэзия, красноречие и литература не встречаются еще в России", но это уже издержки слишком быстрого, поверхностного осмотра; главное все же она поняла - и, между прочим, отдала должное героям-солдатам и юным офицерам.

Матвей Иванович Муравьев-Апостол на Бородинском поле отшвыривал, как бы играя, неприятельские ядра - так представлял своего родственника другой участник сражения, бывший президент республики «Чока» Николай Муравьев. Прочитав в журнале эти строки, 92-летний Матйей Иванович вспомнил, как было на самом деле:

"26 августа 1812 года еще было темно, когда неприятельские ядра стали долетать до нас. Так началось Бородинское сражение. Гвардия стояла в резерве, но под сильными пушечными выстрелами. Правее 1-го баталиона Семеновского полка находился 2-й баталион. Петр Алексеевич Оленин, как адъютант 2-го баталиона, был перед ним верхом. В 8 час. утра ядро пролетело близ его головы; он упал с лошади, и его сочли убитым. Князь Сергей Петрович Трубецкой, ходивший к раненым на перевязку, успокоил старшего Оленина тем, что брат его только контужен и останется жив. Оленин был вне себя от радости. Офицеры собрались перед баталионом в кружок, чтобы порасспросить о контуженом. В это время неприятельский огонь усилился, и ядра начали нас бить. Тогда командир 2-го баталиона, полковник барон Максим Иванович де-Дама, скомандовал: «Г-да офицеры, по местам».

Николай Алексеевич Оленин стал у своего взвода, а граф Татищев перед ним у своего, лицом к Оленину. Они оба радовались только что сообщенному счастливому известию; в эту самую минуту ядро пробило спину графа Татищева и грудь Оленина, а унтер-офицеру оторвало ногу. Я стоял в 3-м баталионе под знаменем вместе с Иваном Дмитриевичем Якушкиным и, конечно, не смел отлучиться со своего места; следовательно, ядрами играть не мог".

Трубецкой, Муравьев, Якушкин: будущие декабристы…

Когда в Семеновский полк были присланы Бородинские награды, командование попросило солдат проголосовать за достойных офицеров, и 19-летний Матвей Иванович Муравьев-Апостол получит военный орден "по большинству голосов от нижних чинов седьмой роты полка".

Сергею же в ту пору нет и семнадцати. Во время Бородина его держат при главной квартире армии. Возможно, сам Кутузов бережет юного сына столь знаменитого отца. Ведь узнал главнокомандующий и тем самым спас от расправы внезапно появившегося в армии мальчика, которого приняли за французского шпиона, а это был удравший из дому Никитушка Муравьев (тот, кто сомневался, - танцевал ли Катон?).

После освобождения Москвы самых молодых офицеров возвращают доучиваться в Петербург, но Сергей Муравьев-Апостол, к тому времени уже 17-летний, использует родственные связи и остается в строю. После сражения при Красном получает золотую шпагу с надписью: "За храбрость". К концу года он уже поручик и получает орден… Русская армия наступает.

Смерть - рядом с веселыми голодными юношами: она зацепляет Матвея в знаменитом Кульмском сражении и целится в Сергея, выходящего на "битву народов".

"Под Лейпцигом Сергей дрался со своим батальоном, и такого еще не видел, но остался цел и невредим, хотя с полудня до ночи четвертого октября находился под обстрелом, и даже старые воины говорят, что не припомнят подобного огня".

Но все обошлось, братья вместе, "в прекрасной Готе, и сегодня город даст бал, который мы навсегда запомним, и впереди движение к Рейну и сладостное возвращение".

Матвей Иванович - 60 лет спустя:

"Каждый раз, когда я ухожу от настоящего, возвращаюсь к прошедшему, я нахожу в нем значительно больше теплоты. Разница в обоих моментах выражается одним словом: любили . Мы были дети 1812 года. Принести в жертву все, даже самую жизнь, ради любви к отечеству, было сердечным побуждением. Наши чувства были чужды эгоизма. Бог свидетель тому…"

Если есть эпохи детские и старческие, так это была - юная. Пушкин скажет: "Время славы и восторгов".

С марта 1814 года братья в Париже, проделав боем и пешком ту дорогу, по которой в обратном направлении ехали с Анной Семеновной пять лет назад. Наверное, бегали на свидание с детством - пансион Хикса, старый дом, опера, посольство…

В конце марта 1814-го в Париже собралась едва ли не половина будущих революционеров-декабристов - от прапорщика Матвея Муравьева-Апостола до генерал-майоров Орлова и Волконского; одних Муравьевых - шесть человек, тут же их кузен Лунин… Первый съезд первых революционеров задолго до того, как они стали таковыми.

Но пора домой - к отцу, сестрам, восьмилетнему Ипполиту, который уже давно играет в старших братьев.

Сергей с гренадерским корпусом опять шагает через всю Францию и Германию, в четвертый и последний раз в жизни. Матвей же, с гвардией, "от Парижа через Нормандию до города Шербурга, откуда на российской эскадре - домой"…

"Из Франции в 1814-м году мы возвратились морем в Россию… Во время молебствия полиция нещадно била народ, пытавшийся приблизиться к выстроенному войску. Это произвело на нас первое неблагоприятное впечатление по возвращении в отечество… Наконец показался император, предводительствующий гвардейской дивизией, на славном рыжем коне, с обнаженной шпагой, которую он уже готов был опустить перед императрицей. Мы им любовались; но в самую эту минуту почти перед его лошадью перебежал через улицу мужик. Император дал шпоры своей лошади и бросился на бегущего с обнаженной шпагой. Полиция приняла мужика в палки. Мы не верили собственным глазам и отвернулись, стыдясь за любимого нами царя. Это было во мне первое разочарование на его счет; невольно вспомнил я о кошке, обращенной в красавицу, которая, однако ж, не могла видеть мыши, не бросившись на нее".

Эту сцену, описанную будущим революционером, а в ту пору юным офицером Иваном Якушкиным, видел другой семеновский офицер - Матвей Муравьев-Апостол.

"За военные два года, - заметит Якушкин, - каждый из нас сколько-нибудь вырос".

Вчерашние крепостные, переименованные в российских солдат, во главе с офицерами-помещиками только что прошагали по дорогам Европы, освобождая края, уже начинающие забывать о рабстве.

Война закончилась в стране, где и прежний правитель, Наполеон, и нынешний - Людовик не тронули крестьянской земли и свободы, завоеванных в 1789–1794 годах.

Возвращающимся же победителям перед родными границами не нужно объяснять: "В России найдете рабов!.."

"Мы были дети 1812 года": никто не сказал - дети 1789-го; можно было бы, имея в виду сцепление событий, полушутя, полусерьезно, порассуждать о "внуках 1789-го", - но это заведет далеко. России и без того хватало парадоксов.