Ион был не только героем, вставшим на защиту своей родины всего в 16 лет, но и выдающимся поэтом-фронтовиком. Его стихотворения передавались из уст в уста, вселяя в солдат надежду и силу идти до конца. Но мало кому известно, как сложилась судьба этого человека и что побудило его стать тем, кем он стал.
Родившемуся в 1925 году Иону Лазаревичу не удалось вкусить радостей молодой жизни. Когда ему исполнилось три года, умер отец семейства. Без надёжной опоры в семье двенадцатилетний Ион был вынужден работать
помощником кузнеца, чтобы хоть как-то помочь матери.
Детство моё было голодным: на одну материнскую зарплату медсестры было очень тяжело прокормиться.
Ровно через семь дней после окончания девятого класса, в ночь на 22 июня 1941 года, Ион заметил, как по мосту в Германию прошёл тяжело груженный состав. Ранним утром люди стали говорить по секрету: «Началась война!» Ещё совсем мальчишка, Ион тут же помчался в военкомат, но там его убедили, что не могут взять в армию ребёнка.
Я прибежал в горком комсомола, оттуда - в военкомат, но со мной нигде не хотели разговаривать. Я сотрясал воздух возгласами о долге комсомольца, о защите Родины, о героях Гражданской войны. Я выстреливал лозунги, которыми был начинен, как вареник картошкой.
Через десять дней после этого был сформирован добровольческий истребительный батальон, состоящий из учеников девятых и десятых классов. Туда вступил и Ион Лазаревич.
Лето первого года войны запомнилось Иону надолго. Он на регулярной основе хоронил сослуживцев и участвовал в перестрелках с немцами.
Рядом погибали мои одноклассники, семнадцатилетние юноши. Для меня это было потрясением. Я с трудом сдерживал слезы, когда мы хоронили убитых товарищей. В начале августа наш взвод поджёг гранатами и бутылками с КС два немецких танка .
В конце концов, дивизия Иона попала в окружение. Многие стали разбредаться по окрестным сёлам в поисках спасения, но остатки батальона Дегена решили прорываться. В один вечер их осталось двое: Ион и его сослуживец, Саша Сойферман. Когда они в очередной раз отстреливались от наступающих немцев, Иона ранили в ногу. Его друг перевязал рану, и они отправились дальше в путь. Дошли до Днепра, где на другом берегу молодых ребят ждало спасение, но туда ещё надо было доплыть. Скинув всё оружие и сапоги, Ион и Саша поплыли. Посреди реки Деген оглянулся, но его товарища не было. Ион не сомневался: Сойферман утонул. Доплыв до берега и рухнув на пляж от усталости, Деген услышал немецкую речь. К счастью, его не заметили и прошли мимо.
И тут я заплакал: ни боль, ни потери, ни страх не были причиной этих слёз. Плакал от осознания трагедии отступления, свидетелем и участником которой мне пришлось стать, от страшных мыслей, что все наши жертвы были напрасны… Я плакал оттого, что у меня даже нет гранаты взорвать себя вместе с немцами. Плакал от самой мысли, что немцы уже на левом берегу Днепра.
Не менее тяжелыми для Иона Дегена оказались и последующие годы войны. После пятимесячного лечения в госпитале он поступил в отделение разведки дивизиона бронепоездов. В его составе, на Кавказе, были самые жестокие времена. Приходилось и с оружием вымогать еду у местного населения, и даже убить своего тылового полковника, который от страха отказался отвезти раненых военных в госпиталь.
Посмотрели документы у водителя и сказали: «Теперь мы знаем, кто ты и что ты. Если кому-то проболтаешься о том, что сейчас увидел, мы тебя из-под земли достанем и убьём! Понял?! Тогда гони в санбат!»
В октябре 1942 года Ион снова был ранен, и снова в ногу. После трёх месяцев госпитализации его отправили в танковое училище, которое он закончил с отличием весной 1944 года. Впоследствии Ион Деген стал мастером-асом танкового боя, уничтожившим 12 немецких танков, 4 самоходных орудия и немало живой силы противника.
Но даже период «танкистской» деятельности Иона не был хоть немного спокойным. Похороны товарищей и очистка танка от крови после боя остались в порядке вещей до конца войны.
На фронте не сойдёшь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Все, что в могилу можно закопать.
В последнем своём бою Ион проявил себя как настоящий герой. При захвате небольшого города в Пруссии его поставили во главу роты, собранной из остатков других танковых рот. Он был обязан повести её в лобовую атаку без какой-либо поддержки, буквально на верную смерть. Утром 21 января 1945 года, в 8:00, Ион получил приказ на атаку. Все двенадцать машин завели моторы. Лейтенант Деген скомандовал: «Вперед!», но никто не сдвинулся с места. Ион выпрыгнул из машины и побежал к ближайшим танкам, по которым начал бить ломом, сопровождая свои действия отборным матом. Ни один из экипажей не ответил. Делать было нечего, танк Иона выскочил вперед. Заметить, пошли ли в атаку остальные танки, он так и не успел. Через 300 метров экипаж наткнулся на вражескую бронемашину. После того, как Ион скомандовал атаковать, он почувствовал жуткую боль.
Моя кровь, пахнувшая водкой, заливала лицо. На снарядных «чемоданах» лежал окровавленный башнер. Лобовой стрелок застыл на своём сиденье, вместо его головы я увидел кровавое месиво. И в это мгновение Захарья простонал: «Лейтенант, ноги оторвало».
Чудом Ион выскочил из танка и рухнул в окровавленный снег. Из четырёх пулевых ранений на левой руке и трёх на правой сочилась кровь. В 40 метрах отчётливо слышалась немецкая речь. Ион решил застрелиться, но не успел он и снять пистолет с предохранителя, как пришёл в сознание в госпитале. Оказалось, Дегена спас экипаж сослуживца.
Полгода Ион пролежал в госпитале. Там же он принял решение, что будет делать после демобилизации.
Закованный полностью в гипс, всё время думал только об одном: что я буду делать после войны? Инвалид на костылях, без образования и профессии. Но, видя благородный подвиг врачей, спасающих жизни раненых солдат, я решил тоже стать доктором. И о выборе своей профессии в будущем никогда не сожалел.
После войны Ион окончил мединститут и до конца жизни проработал ортопедом-травматологом.
На фронте в свободное время Ион Деген писал стихи, многие из которых передавались устно и вплоть до 1980 года считались народными. Его произведения пропитаны реализмом и отчаянием, которое испытал поэт-фронтовик во время войны, но тем не менее эти стихотворения сыграли важную роль в поднятии духа всех защитников страны.
Закончить статью я хотел бы знаменитым стихотворением Иона Дегена «Мой товарищ в смертельной агонии». По мнению многих настоящих фронтовиков-окопников, в нём заключена вся жестокая правда о войне.
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай, на память сниму с тебя валенки.
Нам ещё наступать предстоит.
Поэт Ион Деген
Этика – одна из наиболее древних наук. Она возникла в недрах философии и благодаря ей. Основоположниками этики можно считать и Аристотеля. Одними из первых этических категорий были «благо» и «добродетель».
Ко многим литературным произведениям, будь то анекдот, басня или рассказ, вполне приложимы и другие этические категории: чести и бесчестия, добра и зла, справедливости и беззакония, альтруизма и жадности и др. Даже на узком «пятачке» небольшого лирического стихотворения этические категории «работают» — пусть даже в противоположном направлении.
Ион Деген – последний из ныне здравствующих поэтов фронтового поколения. Бывший танкист и практикующий врач. Проживает в Израиле. Славу Дегену принесло восьмистишие, которое цитируется в романе В.Гроссмана «Жизнь и судьба ». Оно долгое время ходило в списках и заучивалось наизусть, оторвавшись от имени автора, так что сделалось практически народным текстом. Вот авторская редакция:
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Этот текст резко контрастирует со многими произведениями, в которых война представлена пусть и с трагической, но не натуралистической стороны. За героизмом советских воинов «генералы от литературы» словно не хотели видеть изматывающих будней, близости смерти, «детской» психологии, когда живешь настоящим и одним днем.
«На войне как на войне» — гласит старинная мудрость. И там уж точно не до этических принципов. И все-таки стихотворение Дегена непривычно, способно шокировать своей «сермяжной» правдой и «требухой». Особенно это касается концовок обоих четверостиший.
В первом случае – намерение согреть ладони над дымящейся кровью смертельно раненого товарища. Чему учит наука этика в мирной жизни? Шанс есть всегда. Нужно немедленно оказать помощь, перетянуть рану жгутом или другими подручными средствами – только чтобы остановить кровь. А затем доставить раненого в медсанбат как можно скорее. Но на решения принимаются оперативно, даже молниеносно. И тут уже нет места никакому прекраснодушию. Милосердие уже не поможет, а холод собачий. Так пусть будет немного тепла от дымящейся крови. Жестоко и цинично? Может быть. Но интересна реакция тех немногих ветеранов, фронтовиков, что прошли огненными дорогами войны и всегда были на переднем крае атаки. Они-то почти наверняка ответят, что лирический герой стихотворения Дегена поступает по делу, по ситуации. Мертвым не больно, они за себя не отвечают. Вечная им память, а «нам еще наступать предстоит».
Именно для наступления требуются валенки, которые еще не успел износить мертвый (почти мертвый) товарищ. Ему они уже ни к чему, а живому пригодятся. С точки зрения этики (да что там этики – уголовного кодекса!) поступок может быть приравнен ни много ни мало – к мародерству. Еще бы – со своего обувь снимать! Но осуждать не имеет права тот, кто не нюхал пороха, кто войну представляет по
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони ты, мой маленький.
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай-ка лучше сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Эти пронзительные строки написал в 1944 году 19-летний танкист Ион Деген. В июле 1941 г. после 9-го класса добровольно пошёл на фронт. Красноармеец. Разведчик. Курсант. Командир танка. Командир танкового взвода. Командир танковой роты. Трижды ранен. В результате последнего ранения тяжёлая инвалидность. Деген получил ранение в голову. Пока выбирался из танка, семь пуль хлестанули его по рукам, а, когда упал, четыре осколка перебили ему ноги. Он понимал, что если немцы сейчас найдут его, то сожгут заживо. И решил застрелиться, но страшная боль не позволила даже снять с предохранителя парабеллум. Он потерял сознание и очнулся уже в госпитале.
Награждён орденами — Красного знамени, «Отечественная война» 1-й степени, двумя -»Отечественная война» 2-й степени, медалью «За отвагу», польскими орденами, медалями. Десятый в списке Советских танковых асов!!!
Летом сорок пятого года, когда еле ковылял на костылях, неожиданно был приглашен в Дом литераторов читать стихи вместе с другими поэтами-фронтовиками. Председательствовал Константин Симонов, бывший тогда на пике славы. Были там Михаил Дудин, Сергей Орлов, тоже танкист… Других Деген не запомнил по именам. Когда он прочел «Мой товарищ, в смертельной агонии…», все как будто оледенели. А потом началось. Вспоминает Ион Деген: «»Не просто лаяли и песочили. В пыль растирали. Как это коммунист, офицер мог стать таким апологетом трусости, мародерства, мог клеветать на доблестную Красную Армию? Киплинговщина какая-то. И еще. И еще».
После войны врач-ортопед. В 1977 году уехал в Израиль, где еще двадцать лет проработал врачом. Сейчас он на пенсии, ему 83 года.
На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падэспань.
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь ввод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное — мы выжили с тобой.
А правда — что? Ведь так оно ведется.
Сентябрь 1944
Зияет в толстой лобовой броне
Дыра. Броню прошла насквозь болванка.
Мы ко всему привыкли на войне.
И всё же возле замершего танка
Молю судьбу:
когда прикажут в бой,
Когда взлетит ракета, смерти сваха,
Не видеть даже в мыслях над собой
Из этой дырки хлещущего страха.
Ноябрь 1944
Источники информации: Википедия, Евгений Евтушенко
***
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Эти стихи написал 19-летний лейтенант-танкист Иона Деген в декабре 1944 года. Их никогда не включат в школьные хрестоматии произведений о той великой войне. По очень простой причине – они правдивы, но это правда - другая, страшная и невероятно неудобная для тех, кто пишет на своих машинах: «1941-1945. Если надо – повторим».
Иона после 9 класса поехал вожатым в пионерлагерь на Украине в последние мирные июньские дни 41 года. Там его и застала война. В военкомате отказались призвать из-за малолетства. Тогда ему казалось, что через несколько недель война окончится в Берлине, а он так и не успеет на фронт. Вместе с группой таких же юношей (некоторые из них были его одноклассниками), сбежав из эвакуационного эшелона, они смогли добраться до фронта и оказались в расположении 130 стрелковой дивизии. Ребята добились, чтобы их зачислили в один взвод.
Так в июле 41 года Иона оказался на войне.
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы - счастливая пора.
И вдруг - траншея, карабин, гранаты,
И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.
До самой смерти буду вспоминать:
Лежали блики на изломах мела,
Как новенькая школьная тетрадь,
Над полем боя небо голубело,
Окоп мой под цветущей бузиной,
Стрижей пискливых пролетела стайка,
И облако сверкало белизной,
Совсем как без чернил "невыливайка".
Но пальцем с фиолетовым пятном,
Следом диктантов и работ контрольных,
Нажав крючок, подумал я о том,
Что начинаю счет уже не школьный.
Июль 1941 г
Через месяц от их взвода (31 человек) останется всего двое. А дальше – окружение, скитание по лесам, ранение, госпиталь. Вышел из госпиталя лишь в январе 42 года. И снова требует отправить его на фронт, но ему еще полтора года до 18 – призывного возраста.
Иону отправили в тыл на юг, на Кавказ, где он выучился работать на тракторе в совхозе. Но война сама пришла туда летом 42 года, и Дегена взяли добровольцем в 17 лет, он снова на фронте, на этот раз в разведвзводе. В октябре – ранение и опять тяжелое. Пуля вошла в плечо, прошла через грудь, живот и вышла через бедро. Разведчики вытаскивали его в бессознательном состоянии из-за линии фронта.
31 декабря 1942 года его выписали из госпиталя и как бывшего тракториста отправили на учебу в танковое училище. В начале 44 года он с отличием заканчивает училище и весной младший лейтенант Иона Деген на новеньком Т-34 снова оказался на фронте.
Так начались его 8 месяцев танковой эпопеи. И это не просто слова. Восемь месяцев на фронте, десятки боев, танковые дуэли - все это во много раз превышает то, что отмерила судьба многим тысячам других танкистов, погибшим на той войне. Для лейтенанта Дегена, командира танковой роты все закончится в январе 1945 года в восточной Пруссии.
Как он воевал? На совесть. Хотя Т-34 был одним из лучших танков второй мировой войны, но к 44 году все же устарел. И горели эти танки часто, но Ионе до поры до времени везло, его даже прозвали счастливчиком.
***
На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Все, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель,
Как правильно танцуют падеспань.
Лето 1944 г.
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное - мы выжили с тобой.
А правда - что? Ведь так оно ведется.
Сентябрь 1944
***
Ни плача я не слышал и ни стона.
Над башнями нагробия огня.
За полчаса не стало батальона.
А я все тот же, кем-то сохраненный.
Быть может, лишь до завтрашнего дня.
Июль 1944 г.
Когда гибнут один за другим твои товарищи, появляется другое отношение к жизни и к смерти. И в декабре 1944 года он напишет то самое знаменитое стихотворение в своей жизни, которое назовут одним из лучших стихотворений о войне:
***
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
БОЕВЫЕ ПОТЕРИ
Это все на нотной бумаге:
Свист и грохот свинцовой вьюги,
Тяжкий шелест поникших флагов
Над могилой лучшего друга,
На сосне, перебитой снарядом,
Дятел клювом стучит морзянку,
Старшина экипажу в награду
Водку цедит консервной банкой..
Радость, ярость, любовь и муки,
Танк, по башню огнем объятый, -
Все рождало образы, звуки
В юном сердце певца и солдата.
В командирской сумке суровой
На виду у смертей и агоний
Вместе с картой километровой
Партитуры его симфониЙ
И когда над его машиной
Дым взметнулся надгробьем черным,
Не сдержали рыданий мужчины
В пропаленной танкистской форме.
Сердце болью огромной сковано.
Слезы горя не растворили.
Может быть, второго Бетховена
Мы сегодня похоронили.
Лето 1944 г.
СОСЕДУ ПО КОЙКЕ.
Удар болванки...
Там...
Когда-то...
И счет разбитым позвонкам
Ведет хирург из медсанбата.
По запахам и по звонкам
Он узнает свою палату.
Жена не пишет.
Что ж, она...
Такой вот муж не многим нужен.
Нашла себе другого мужа.
Она не мать.
Она - жена.
Но знай,
Что есть еще друзья
В мужском содружестве железном
И значит - раскисать нельзя.
И надо жить
И быть полезным.
Декабрь 1942 г.
Он не знал, что судьба отмерила совсем немного. Всего лишь месяц. А через много лет на гранитном памятнике на братской могиле высекут его имя. В списке лучших советских танкистов-асов под номером пятьдесят вы прочтете – Иона Лазаревич Деген. гвардии лейтенант, 16 побед (в том числе 1 «Тигр», 8 «Пантер»), дважды представлен к званию Героя Советского Союза, награжден орденом Красного Знамени.
21 января 1945 года его Т-34 был подбит, а экипаж, успевший выскочить из горящего танка, немцы расстреляли и закидали гранатами.
Он был еще жив, когда его доставили в госпиталь. Семь пулевых, четыре осколочных ранения, перебитые ноги, открытый перелом челюсти. Начался сепсис и в то время это был смертный приговор. Спас его главврач, потребовавший поставить ему страшно дефицитный пенициллин внутривенно. Казалось, это была бесполезная трата драгоценного лекарства, но у Бога были на него другие планы - Иона выжил!
Потом была реабилитация, пожизненная инвалидность – и это все в 19 то лет…
А затем долгая и очень непростая жизнь в которой наш герой-танкист смог достичь новых невероятных высот. Еще в госпитале он решил стать врачом. В 1951 году закончил с отличием мединститут. Стал оперирующим врачом-ортопедом. В 1959 первым в мире он проведет реплантацию верхней конечности (пришил оторванную руку трактористу).
Будет у него и кандидатская, и докторская, длинный путь к признанию. Уж очень неудобным был этот маленький бесстрашный хромой еврей, никогда не стесняющийся говорить правду, всегда готовый дать в морду зарвавшемуся хаму, невзирая на чины и должности.
В 1977 Иона Лазаревич уедет в Израиль. И там он будет востребован как врач, получит почет и уважение, но никогда не отречется от своей Родины.
Жив он и по сей день. В 2015 году ему исполнилось 90 лет, но характер его ничуть не изменился.
В 2012 году в ему как и остальным ветераном в российском посольстве военный атташе под звуки торжественной музыки вручил очередные юбилейные награды. После окончания церемонии наш ершистый герой прочитал вот эти свои стихи.
***
Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой… им наша бывшая отвага?
Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.
Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто ****овали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
Время героев или время подлецов – мы сами всегда выбираем как жить.
Есть люди, которые творят историю. И это вовсе не политики, а вот такие вот люди как Иона Лазаревич Деген.
А много ли мы знаем о них?
Стихи этого поэта не печатаются в школьных учебниках, их мало кто знает, как и о нем самом. Иона Деген, советский солдат, описавший самую страшную войну так, как никто другой. И из-за этого его творчество просто не решались предать широкой огласке. Почему? Для этого нужно вчитаться в следующие строки:
Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.
Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.
Иона Деген был одним из тех, кого разом сломала и выковала заново та великая война. Он был всего лишь в 9-ом классе, когда летние каникулы в Украине в одночасье превратились в борьбу за выживание, а пионерлагерь стал полем боя. Тогда еще казалось, что война – веселое и азартное побоище, продлится совсем немного и нужно непременно успеть на нее. Вместе с одноклассниками Деген сбежал из эвакуационного поезда и затесался в ряды 130-ой стрелковой дивизии. Уже через месяц все они погибли, а у выжившего поэта родились строки:
Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы - счастливая пора.
И вдруг - траншея, карабин, гранаты,
И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.
Выход из окружения, ранение, госпиталь. Выздоровевшему Ионе все еще не было 18-ти, поэтому вместо фронта его отправили на Кавказ, трудится трактористом. Однако война пришла и туда, что обернулось для солдата новыми боями и очередным, очень тяжелым ранением. Чудом выжив, он снова рвется на фронт, но начальство принимает иное решение.
Как опытного тракториста и бойца, Дегена направили учиться в танковое училище, откуда он на новенькой 34-ке попадает прямиком на фронт. А далее будет то, что войдет в легенды – 8 изнурительных месяцев превращения в героя. Экипаж Дегена был не просто лучшим, его танк обходили стороной напасти, хотя они постоянно лезли в самое пекло. Нескончаемая череда сражений, танковые дуэли, невероятное напряжение. Случалось и гореть, и терять товарищей, но постепенно за Ионой закрепилась репутация счастливчика, на которого ровнялись и за которым хотели идти в бой.
На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падэспань.
Лето 1944
Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.
За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное - мы выжили с тобой.
А правда - что? Ведь так оно ведется.
Сентябрь 1944
Постоянное напряжение, близкая смерть, гибель товарищей – все это плохо сказывается на психике человека, но дает пищу для творчества. Деген написал то, что позже неофициально назовут лучшим стихом о войне:
…Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
ты не ранен, ты просто убит.
дай на память сниму с тебя валенки.
нам еще наступать предстоит.
Для продолжения жми кнопку ниже…
Его имя есть на большом гранитном памятнике над братской могилой, его можно отыскать и в документах: 55-ый в списке танковых асов СССР, Иона Лазаревич Деген. Гвардии лейтенант, 16 побед (в том числе 1 «Тигр», 8 «Пантер»), дважды представлен к званию Героя Советского Союза, награжден орденом Красного Знамени. 21 января 1945 года его танк подбили, а экипаж расстреляли в упор. Сам Деген получил 7 пулевых ранений, несколько ран от осколков, перелом челюсти и вдобавок ко всему сепсис. Чтобы спасти его, врач пошел на служебное преступление и ввел смертельно раненому танкисту дефицитнейший пенициллин. И Иона выжил, но получил инвалидность. А ведь ему было всего 19 лет.
После войны Иона Деген во что бы то ни стало решил стать врачом и добился немалых успехов в своем деле. Закончил медицинский институт, начал оперировать, а в 1959-ом впервые в мире провел уникальную операцию – успешно пришил обратно оторванную руку. Еврейские корни мешали Дегену строить карьеру, но он защитил и докторскую, и кандидатскую. Отношения с властями у неуживчивого, прямолинейного инвалида не складывались, поэтому в 1977-ом Деген переезжает в Израиль, где продолжает работать врачом.
Иона Деген никогда не отрекался от Родины и не забывал ни её, ни тех, с кем пришлось разделить тяготы войны. Когда в 2012-ом военный атташе России в Израиле вручал ветеранам юбилейные награды, Деген прочел всем собравшимся новые сроки:
Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.
Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой… им наша бывшая отвага?
Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.
А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.
Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто блядовали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.
Время героев или время подлецов – мы сами всегда выбираем как жить.
Его не стало 27 апреля 2017-го. Иона Деген вошел в историю как человек, который её творил. С оружием в руках на войне, со скальпелем хирурга после нее, с веским словом и жесткой позицией всегда и везде.
