Как сообщалось, в рамках рубрики «Исторический календарь», мы приступаем к реализации нового проекта, посвященного приближающемуся 100-летию революции 1917 года. , посвящен виновникам крушения в России самодержавной монархии - профессиональным революционерам, фрондирующим аристократам, либеральным политикам; генералам, офицерам и солдатам, забывшим о своем долге, а также другим активным деятелям т.н. «освободительного движения», вольно или невольно внесшим свою лепту в торжество революции - сначала Февральской, а затем и Октябрьской. Открывает рубрику краткий очерк, посвященный лидеру Конституционно-демократической партии П.Н.Милюкову.

Павел Николаевич Милюков родился 15 января 1859 года в русской дворянской семье. Окончив 1-ю Московскую гимназию, Милюков поступил на историко-филологический факультет Московского университета, где стал учеником таких видных русских историков как В.О. Ключевский и П.Г. Виноградов. Уже в студенческие годы он принимал участие в антиправительственных сходках, за что был исключен из университета, что, впрочем, не помешало ему восстановиться через год и завершить образование. В 1892 году он успешно защитил диссертацию «Государственное хозяйство России первой четверти XVIII века и реформы Петра Великого», за которую получил степень магистра русской истории. Основными историческими трудами будущего политика стали «Очерки по истории русской культуры» и работа «Главные течения русской исторической мысли». В 1886-1895 годах Милюков работал приват-доцентом Московского университета, одновременно преподавал в гимназии и на Высших женских курсах. Однако, подававший большие надежды как ученый-историк (сфера интересов Милюкова была весьма широка: история, историография, историческая география, археология, лингвистика, философия), он вскоре с головой ушел в политику, превратившись со временем в одного из самых известных вождей российского либерализма.

Уволенный в 1895 году из университета за «крайнюю политическую неблагонадежность», выражавшуюся в публичном осуждении самодержавия, Милюков был отправлен на два года в ссылку в Рязань. Так как в России всякая преподавательская деятельность ему была запрещена, Милюков по приглашению болгарской стороны в течение года преподавал в Софии, но по требованию русского посланника в 1898 году болгарские власти были вынуждены отстранить его от преподавания, в связи с тем, что Милюков мог «оказать вредное влияние на воспитание болгарского юношества» .

Вернувшись в Россию, Милюков продолжил оппозиционную политическую деятельность, за которую в 1901 году ему пришлось отсидеть несколько месяцев в тюрьме. К этому времени он был одним из авторов выходившего за границей радикально-либерального журнала «Освобождение» и заслужил репутацию одного из самых ярких идеологов российского либерализма. Накануне революции 1905 года Милюков неоднократно посещал США, где выступал с лекциями о политическом положении в России, принимал участие в Парижской конференции российских оппозиционных и революционных партий. Известие о начавшейся в России революции заставило Милюкова вернуться на родину и активно включиться в «освободительное движение».

В октябре 1905 года Милюков стал одним из основателей и авторов программы Конституционно-демократической партии (позже получившей второе название - Партия народной свободы), а с марта 1907 года бессменно возглавлял ЦК кадетской партии; был одним из редакторов партийной газеты «Речь» и автором большинства ее передовых статей. Видная кадетская деятельница А.В. Тыркова вспоминала: «В партии было много незаурядных людей. Милюков поднялся над ними, стал лидером прежде всего потому, что крепко хотел быть лидером. В нем было редкое для русского общественного деятеля сосредоточенное честолюбие» .

Поскольку кадетская партия большую часть своей истории позиционировала себя сторонницей конституционной монархии, советские историки нередко относили ее лидеров к монархистам, что на наш взгляд является абсолютно неверным. Изначально программа партии не давала ясного ответа на вопрос о будущем государственном строе России. Милюков откровенно признавал, что при утверждении этого раздела программы вопрос о государственном строе был намеренно «затушеван», чтобы не отталкивать от партии ни либерально настроенных конституционных монархистов, ни республиканцев. Лишь на 2-м съезде партии, для того чтобы добиться легализации, лидеры кадетов заявили, что «Россия должна быть конституционной и парламентарной монархией». Но это совершенно не означало, что кадеты считали конституционную монархию целью своих стремлений. Ограниченная конституцией и парламентом монархия была для них своеобразной «программой-минимумом», а «монархизм» кадетов не шел, как правило, дальше признания того, что монархическую форму (пусть и чисто внешнюю) имеет смысл сохранять, поскольку монархизм - это сильно укоренившийся в народных массах «предрассудок». Когда революция 1905 года будет уже подавлена и в результате столыпинской политики страна вступит на путь мирной и созидательной работы, Милюков будет делать упор именно на то, что его партия является «оппозицией Его Величества, а не Его Величеству», но цель этого заявления, как позже признается он сам, была следующей: «ответить на все обвинения в том, что мы скрытые республиканцы и революционеры» . В изменившихся политических условиях кадеты просто решили перейти от «штурма власти» к ее «правильной осаде».

Другой ошибкой, которую при оценке кадетов нередко допускают публицисты, политологи и даже историки, является утверждение, что Конституционно-демократическая партия являлась партий классического либерализма европейского типа. Однако, это не так. Несмотря на приверженность европейским политическим ценностям (достаточно вспомнить прозвище Милюкова - «русский европеец» и его убежденность в том, что Россия развивается в русле универсальных европейских законов, но с некоторым опозданием), кадеты были леволиберальной демократической партией, не чурались (когда им это было выгодно) левой риторики и в своих требованиях шли гораздо дальше программных постулатов европейских либеральных партий. Достаточно напомнить, что во время революции 1905 года кадеты отказались осудить левый террор: Милюков, после некоторых колебаний отверг предложение П.А. Столыпина написать статью с осуждением убийств и насилий исходящих из революционного лагеря в обмен на легализацию партии, так как кадетское руководство решило, что «лучше жертва партией, недели ее моральная гибель» . В этом плане очень показательно признание Милюкова, сделанное им в разгар первой российской революции: «Мы - за революцию, поскольку она служит целям политического освобождения и социальной реформы; но мы против тех, кто объявляет революцию непрерывной» . Таким образом кадеты и их лидер никогда не были принципиальными противниками политической революции (но не социальной!), становясь ее критиками лишь по тактическим причинам. Эволюция власти была для Милюкова предпочтительней, но в случае ее неуступчивости, революция как средство становилась возможной и оправданной.

После роспуска I Государственной думы (1906) Милюков стал одним из авторов депутатского «Выборгского воззвания», в котором содержался призыв к гражданскому неповиновению. Но поскольку Милюков депутатом Думы тогда еще не являлся, он не стал подписывать данный документ, что позволило ему избежать наказания и продолжить свою политическую деятельность. Стать депутатом ему удалось лишь в 1907 году и на протяжении 10 лет (1907‒1917) Милюков возглавлял фракцию кадетов в III и IV Государственных думах, являясь одним из самых известных оппозиционных ораторов. Для либеральной общественности он стал общепризнанным вождем, для русских правых монархистов - врагом исторической России. Лидер Русского народного союза имени Михаила Архангела В.М.Пуришкевич, посвятил лидеру кадетской партии следующую эпиграмму:

Он на Руси верховный жрец,

Полу-еврей, полу-подлец,

Полу-историк, полу-критик,

Негодный вождь, плохой политик,

Готовый в ломке видеть цель.

По нем «Кресты» давно скучают,

И на себе увидеть чают

Его - березушка да ель!

Во время Первой мировой войны Милюков выступил сторонником «войны до победного конца» (за что получил от своих критиков слева прозвище «Милюков-Дарданелльский») и за временное перемирие с властью на патриотической основе. Однако с весны 1915 года, во время тяжелых поражений Русской армии и ее отступления, Милюков вновь включился в борьбу с правительством, став в скором времени неформальным лидером объединенной парламентской оппозиции - Прогрессивного блока. «Меня называли "автором блока", "лидером блока" и от меня ждали направления политики блока. ...Это был кульминационный пункт моей политической карьеры» , - вспоминал Милюков. При этом кадетский лидер, как отмечал директор Департамента полиции А.Т. Васильев, тесно сотрудничал с британской дипломатической миссией: «Милюков, которому особо покровительствовал английский посол Бьюкенен, часто проводил вечера в английском посольстве. Если английское министерство иностранных дел когда-нибудь разрешит публикацию документов из своих архивов, это по-новому и не особенно благоприятно осветит "патриотизм" Милюкова» .

Думская речь Милюкова, произнесенная 1 ноября 1916 года, стала по мнению многих его современников, «штурмовым сигналом революции». В этот день, по общему мнению, Милюков «превзошел себя» в ораторском отношении, а его выступление вылилось в настоящую осаду власти. Речь лидера конституционно-демократической партии содержала нападки на правительство, на премьера Б.В. Штюрмера, с прямыми обвинениями его в измене и подготовке сепаратного мира с Германией. «Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе» , - заявлял Милюков, подчеркивавший, что «у нашей власти нет ни знаний, ни талантов, необходимых для настоящей минуты» , что она «опустилась ниже того уровня, на каком она стояла в нормальное время нашей русской жизни» и «пропасть между нами и ею расширилась и стала непроходимою» . Затем, опираясь на материалы германских и австрийских газет, Милюков стал сообщать сведения, порочащие русскую власть, договорившись до того, что изменниками являются представители придворной партии, «которая группируется вокруг молодой Царицы» (т.е. Императрицы Александры Федоровны).

«Приводя свои разговоры с иностранными деятелями, бросая намеки на какие-то "германофильские салоны", которые "из Флоренции перекочевали в Монтре", называя чиновников, приезжающих в Швейцарию, якобы от Штюрмера, П.Н. Милюков умело создавал впечатление, будто ему известно много больше того, что он говорит» , - отмечал историк последнего царствования С.С. Ольденбург, по словам которого, «речь Милюкова слушали с огромным интересом и волнением; слушателям казалось, что перед ними приоткрывается завеса над тайнами закулисной правительственной политики» . Заканчивая свою речь, Милюков несколько раз бросил с кафедры слова: «что это, глупость или измена?» и под крики из зала «Измена!» резюмировал: «Выбирайте любое. Последствия те же» .

Речь Милюкова, вспоминал член Государственного совета П.П. Менделеев, произвела впечатление на всю страну. «По моему мнению, она дала последний толчок революционному движению. Я сам вернулся в этот день из Думы совершенно удрученный. В ушах звучала постоянно повторяемая в речи Милюкова трагическая присказка: "Что это - глупость или измена?" Ведь это спрашивал известный профессор, лидер кадетской партии и Прогрессивного блока! Значит, он располагал действительно бесспорными данными, дававшими ему право с трибуны Государственной думы бросать обвинения, или хотя бы подозрения, в измене, да еще, против кого? Против Русской Царицы! От такого обвинения кружилась голова. Страшно становилось за родину» .

«Есть слова, которые обязывают к действиям , - отмечал в свою очередь близкий к кадетам Корженевский. - Ведь надо же было понимать слова в их настоящем значении. Ведь с трибуны Парламента императрица объявлена изменницей народу, предательницей России, а Дума?» .

Между тем, речь Милюкова была откровенно демагогической, а брошенные им обвинения абсолютно бездоказательными. Социалист В.Л. Бурцев, при полном сочувствии к речи Милюкова, дал ей следующую оценку: «Историческая речь, но она вся построена на лжи» . «...Впоследствии мы узнали, что оно (выступление Милюкова - А.И .) основывалось исключительно на клеветнических статьях вражеских немецких газет! Какое преступное легкомыслие» , - вспоминал П.П. Менделеев. Сам же Милюков, давая впоследствии объяснения, признал, что у него не было никаких данных в пользу тех обвинений, которые он озвучивал, и на деле он сказал не меньше, как тогда казалось слушателем, а много больше, чем знал на самом деле.

Но тогда мало кто тогда хотел устанавливать истину - достаточно было того, что речь Милюкова отвечала настроениям революционизировавшегося общества, ей хотели верить и безоговорочно верили, переписывали и перепечатывали, «дополняли» и «усиливали». Дошло до того, вспоминал жандармский генерал А.И. Спиридович, что даже «монархист Пуришкевич с помощью своего санитарного поезда развозил по фронту целые тюки этой речи» . В итоге «упрощавшая молва в народе и в армии гласила: член Думы Милюков доказал, что царица и Штюрмер предают Россию императору Вильгельму...».

Сам же Милюков, купавшийся в лучах славы, был уверен, что «1 ноября - эра». Правда позже он заверял, что совершенно не рассчитывал на тот эффект, который произвела его речь, и «скорее склонялся к первой альтернативе», но «аудитория своими одобрениями поддерживала вторую». Однако свидетель этого выступления А.Ф. Керенский, выражал уверенность, что вопрос, поставленный Милюковым, был чисто риторический, и ответ армии и народа мог быть только один - измена...

27 февраля 1917 года, когда Петроград был охвачен революционными беспорядками, Милюков был избран членом Временного комитета Государственной думы. 2 марта именно Милюков объявил состав новой революционной власти - Временного правительства, с пафосом ответив на реплику из толпы: «Кто вас выбрал?» - «Нас выбрала русская революция!» В отношении императора и дальнейшей судьбы династии Милюков высказал следующее мнение: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей...» . Когда же стало известно, что Император Николай II передал власть не сыну, а своему брату - Великому князю Михаилу Александровичу, Милюков высказался в пользу того, чтобы хотя бы внешне сохранить монархический принцип, поскольку царь является привычным для населения символом власти, но его точка зрения не встретила поддержки - общество стремительно радикализировалось, а кадетская партия, отбросив завяленную ранее приверженность конституционно-монархическому строю, провозгласила себя сторонницей демократической республики.

Став во Временном правительстве министром иностранных дел, Милюков сумел продержаться на этом посту лишь с марта по май 1917-го. Требование Милюковым выполнения Россией своих обязательств перед союзниками по Антанте и, следовательно, за продолжение войны до победного конца, вызвало негодование значительной части общества, уже не видевшего в «войне за интересы союзников» никакого смысла. «Долой Милюкова!», «Милюкова в отставку!», «Долой войну!» - так реагировали солдаты, матросы, рабочие и многие жители столицы на призыв МИДа продолжать военные действия. Вчерашний «национальный герой» превратился в одиозную, ненавистную фигуру...

Продолжив политическую деятельность в качестве партийного лидера, Милюков судорожно искал выход из ситуации, в которой страна оказалась в результате революции. Надежды либералов на превращение России в европейскую демократическую страну рушились на глазах, и страну стремительно уносило влево. Убив веру в царскую власть, российские либералы разрушили в народе веру во власть как таковую и сами стали не нужны обществу спустя всего лишь после 2,5 месяцев пребывания в правительстве.

Милюков поддержал выступление генерала Л.Г. Корнилова, выступал убежденным противником большевиков, в годы Гражданской войны поддерживал Белое движение; вел переговоры с немцами, при помощи которых рассчитывал одолеть большевиков и вернуться к власти (хотя сам, напомним, в 1916 году обвинял царскую власть в «государственной измене» за то, что она, якобы, ведет переговоры с немцами), но все инициативы ждал крах, добиться каких-либо политических успехов ему не удалось.

Оказавшись в эмиграции, Милюков вынужден был признать, что либералы переоценили свои возможности в России, что их идеи оказались не востребованы массами. Отказавшись от вооруженной борьбы с большевизмом и надежд на интервенцию, Милюков разработал «новую тактику», целью которой был союз либералов и социалистов на основе признания республиканского и федеративного порядка в России, уничтожения помещичьего землевладения, развития местного самоуправления. С 1921 по 1940-й год Милюков редактировал выходившую в Париже газету «Последние новости», писал воспоминания. В отличие от многих своих бывших однопартийцев, Милюков, оставаясь принципиальным противником советской власти, выражал поддержку внешней политике Сталина, в частности, приняв сторону СССР во время Зимней войны с Финляндией. В то время, когда большая часть русской эмиграции трактовала эту войну как советскую агрессию и заняла сторону финнов, Милюков заявлял: «Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию» . Еще до начала Великой Отечественной войны бывший кадетский лидер выражал позицию, что в случае агрессии против СССР долг русских эмигрантов поддержать Родину, а во время войны - стал решительным противником Германии и незадолго до смерти искренне радовался победе советских войск под Сталинградом. Поэт Дон-Аминадо (А.П. Шполянский) вспоминал, как умирающий Милюков, сидя в кресле, рассматривая карту Европы, утыканную флажками, определявшими линию русского фронта, сказал ему: «Глядите, наши наступают с двух сторон, и продвигаются почти безостановочно...» . Глаза политика, по словам очевидца, «светились каким-то особым необычным блеском», когда он с явным удовлетворением повторял: «наш фронт... наша армия... наши войска...» , что в устах старого непримиримого противника большевиков приобретало особый смысл... Скончался П.Н. Милюков во Франции, в Экс-ле-Бен, 31 марта 1943 года и был похоронен на местном кладбище. В 1954 г. прах его был перенесен в Париж, на кладбище Батиньоль.

Талантливому историку, эрудиту и яркому политику - П.Н.Милюкову довелось сыграть в истории русской политики лишь роль разрушителя. Как и многие русские либералы-западники, мечтавшие о превращении России в некое подобие Англии, Франции или Соединенных Штатов, Милюков немало сделал для того, чтобы ненавистное ему царское самодержавие рухнуло, но воплотить свои либерально-демократические идеалы в жизнь он не смог (да и не мог), показав полную неспособность к практической государственной деятельности. Его идеи оказались чисто кабинетными и оторванными от российских нужд и реалий, в чем ему самому вскоре пришлось отчасти убедиться: дорвавшись до чаемой им в феврале 1917-го власти, Милюков под давлением общественного мнения был вынужден оставить ее уже в мае того же года... Его недолгий политический триумф обернулся не славой, а позором России; итогом его политики стало не «торжество общественного прогресса», а крах вековых форм русской государственности и погружение страны в смуту.

Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наук

Окончил 1-ю Московскую гимназию. Летом 1877 года во время Русско-турецкой войны 1877-1878 находился в Закавказье в качестве казначея войскового хозяйства, а затем уполномоченного московского санитарного отряда.

Окончил историко-филологический факультет Московского университета ( ; исключался за участие в студенческой сходке в 1881 году , восстановлен в следующем году). В университете был учеником В. О. Ключевского и П. Г. Виноградова . В студенческие годы после смерти отца, чтобы обеспечить семью, давал частные уроки. Был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию.

Главный исторический труд Милюкова - «Очерки по истории русской культуры». В первом выпуске изложены «общие понятия» об истории, её задачах и методах научного познания, определены теоретические подходы автора к анализу исторического материала, содержатся очерки о населении, экономическом, государственном и социальном строе. Во втором и третьем выпусках рассматривается культура России - роль церкви, веры, школы, различных идеологических течений.

В «Очерках» показал большую роль государства в формировании русского общества, утверждая, что Россия, несмотря на свои особенности, шла европейским путем развития, а также привёл свои доводы относительно приспособляемости русского «национального типа» к заимствованным общественным институтам. Полагая, что «существует ряд основных закономерных эволюций разных сторон социальной жизни», Милюков не считал возможным объяснять исторический процесс развитием производства или «духовным началом». Он стремился рассматривать единую историю как ряд взаимосвязанных, но разных историй: политической, военной, культурной и т. д.

Основным историографическим трудом Милюкова стала книга «Главные течения русской исторической мысли», представлявшая собой переработанный и дополненный курс университетских лекций. В книге содержится анализ эволюции русской исторической науки XVII - первой трети XIX века.

Первое, что бросается в глаза всякому, кто следил за научным путем П. Н. и, в частности, за его трудами по русской истории, это необыкновенная широта его научных интересов. Археология, этнография, лингвистика, история хозяйства, социального быта, политических учреждений и политической мысли, история культуры в тесном смысле этого слова, история церкви, школы и науки, литературы, искусства, философии - все это привлекало внимание Милюкова и останавливало на себе его пытливый взгляд исследователя, все эти далеко стоящие один от другого ряды явлений подвергал он своему анализу. И, надо прибавить, во всех этих областях он являлся не случайным гостем, а хозяином, всюду охватывал все, что сделано было исторической наукой до него, и стоял на высоте современных её достижений.

П.Н. Милюков: Сборник материалов по чествованию его семидесятилетия. 1859-1929. Париж. С.39-40.

Глупость или измена?

Павел Милюков: «Я вам называл этих людей - Манасевич-Мануйлов, Распутин, Питирим, Штюрмер. Это та придворная партия, победою которой, по словам „Нейе Фрейе Прессе“, было назначение Штюрмера: „Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы“».

На заседании Государственной Думы Милюков был назван клеветником.

Павел Милюков: «Я не чувствителен к выражениям г. Замысловского» (голоса слева: «Браво, браво»).

Позже в эмигрантской прессе консервативной направленности появились утверждения, что Милюков сознательно использовал клевету с целью подготовки к государственному перевороту, о чём впоследствии сожалел; в частности, был опубликован следующий, возможно, сфальсифицированный, отрывок из письма:

Павел Милюков (из письма к неизвестному. Возможно, апокриф): «Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войною для производства переворота было принято нами вскоре после начала этой войны. Заметьте также, что ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля или начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».

Министр иностранных дел

Ключевые послы (ныне в должности)
Кисляк Мамедов Яковенко Гринин Орлов вакансия Афанасьев Разов Кадакин Зурабов
Чуркин Чижов Грушко

Списки советских и российских послов :

МИЛЮКОВ ПАВЕЛ НИКОЛАЕВИЧ (1859 - 1943)

П.Н. Милюков

Павел Николаевич Милюков родился 15(27) января 1859 г. в Москве, в семье небогатого архитектора, выходца из дворян, Николая Павловича Милюкова, и его жены Марии Аркадьевны, происходившей из дворянской семьи Султановых. Он был старшим из двух родившихся в браке детей. Его ранним обучением занималась мать. П.Н. Милюков вспоминал: «Отец, занятый своими делами, вообще не обращал внимания на детей и не занимался нашим воспитанием. Руководила нами мать...»

Образование он получил в 1-й Московской гимназии, расположенной на Сивцевом Вражке. Уже тогда сфера его интересов лежала в гуманитарной области: его привлекали античные авторы, классическая музыка, он начал писать стихи.

По окончании гимназии, летом 1877 г., вместе с П.Д. Долгоруковым П.Н. Милюков добровольцем участвовал в Русско-турецкой войне 1877 - 1978 гг. в качестве казначея войскового хозяйства, а затем уполномоченного московского санитарного отряда в Закавказье.

В 1877 г. он поступил на Историко-филологический факультет Московского университета. В 1879 г., после смерти отца, семья Милюковых оказалась на грани разорения. Чтобы обеспечить достойное существование матери (младший брат Алексей к тому времени с семьей не жил), он вынужден был давать частные уроки.

В университете проявился и первый интерес П.Н. Милюкова к политической деятельности. Он начал принимать участие в студенческих сходках. В 1881 г. за участие в одной из них он оказался на несколько часов в камере Бутырской тюрьмы и был исключен из университета, в который смог вернуться лишь год спустя.

Хотя при поступлении в университет П.Н. Милюков выбрал Историкофилологический факультет, интерес к истории пришел лишь благодаря влиянию выдающихся профессоров П.Г. Виноградова и В.О. Ключевского, которые появились в его жизни как «настоящие светила учености и таланта». Лекции и семинары В. О. Ключевского привили ему Милюкову любовь к истории родной страны, исследованием которой он и решил заниматься по окончании университета в 1882 г. Для этой цели он остался при кафедре работать над магистерской диссертацией.

В 1892 г. диссертация была представлена к защите, а в 1896 г. опубликована под названием «Государственное хозяйство России первой четверти ХУШ века и реформы Петра Великого». Известность П.Н. Милюкову принес оригинальный взгляд на ход преобразований: он первый высказал мысль о том, что реформы Петра I были процессом спонтанным, подготовленным ходом времени, а не запланированным изначально.

Работу, проделанную молодым исследователем, профессура университета оценила по достоинству, едва не приняв решения о присвоении П.Н. Милюкову сразу докторской степени. Человеком, выступившим против и склонившим на свою сторону Ученый совет, был В.О. Ключевский. Учитель так и не смог смириться с быстрым успехом талантливого ученика, что навсегда испортило их отношения.

В конце 80-х гг. произошли перемены в личной жизни П.Н. Милюкова: он женился на Анне Сергеевной Смирновой, дочери ректора Троице-Сергиевой академии С.К. Смирнова, с которой познакомился в доме В.О. Ключевского. Подобно своему мужу, всю жизнь увлекавшемуся игрой на скрипке, Анна Сергеевна любила музыку: по отзывам окружающих, она была талантливой пианисткой. У них родилось трое детей: в 1889 г. - сын Николай, в 1895 г. - сын Сергей, младшим ребенком в семье была единственная дочь Наталья.

П.Н. Милюков два года преподавал в Московском университете, но в 1895 г. был уволен. Принимая участие в чтении просветительских лекций в провинции, в одной из них он указал на необходимость развития российской гражданственности, из-за чего и был сослан в Рязань.

Ссылка дала П.Н. Милюкову возможность углубленно заняться археологией, а также начать писать свой главный исторический труд - «Очерки по истории русской культуры». В нем он показал на большую роль государства в формировании русского общества, утверждая, что Россия, несмотря на свои особенности, шла европейским путем развития, а также привел свои доводы относительно приспособляемости русского «национального типа» к заимствованным общественным институтам.

Весной 1897 г., получив приглашение из Софии, П.Н. Милюков уехал в Болгарию. Два года, проведенные в Болгарии и Македонии, он занимался

преподавательской деятельностью. За это время он успел изучить историю и культуру южных славян настолько, что впоследствии справедливо считался крупнейшим в России специалистом по Балканскому вопросу.

Вернувшись в Россию в 1900 г., П.Н. Милюков на одном из общественных собраний высказал оппозиционные правительству суждения, из-за чего около шести месяцев провел в тюрьме. Выйдя на свободу летом 1901 г., он, заслуживший репутацию оппозиционера, получил предложение редактировать либеральное издание «Освобождение», от которого отказался. Но когда журнал начал выходить, он стал сотрудничать в нем. Для «Освобождения» он написал первую программную статью - «От русских конституционалистов» (1902 г.). Сотрудничество в журнале продолжалось до 1905 г.

В 1903 г. П.Н. Милюков отправился в Соединенные Штаты Америки для чтения лекций, и вернулся на родину в 1905 г., узнав о революции в России. С апреля 1905 г. он находился в Москве. Постепенно освоившись в новой политической обстановке, он осознал необходимость общественных преобразований. Осуществление перемен П.Н. Милюков считал возможным лишь при условии «мирного соглашения либералов и революционеров», к осуществлению которого стремился в «Союзе союзов», где занимал пост председателя в мае - августе 1905 г. Его политические воззрения привлекли внимание общественности и объединили вокруг него значительное число сторонников: ведь к 1905 г. он приобрел репутацию «отпетого революционера». Единомышленники создали Партию народной свободы (Конституционно-демократическую), в составлении проекта программы которой он принимал активное участие.

П.Н. Милюков вошел в историю как бессменный лидер партии, став в марте 1907 г. председателем ее ЦК. Он разрабатывал тактическую линию кадетов на всех этапах существования партии, был одним из лучших партийных публицистов и ораторов. По своим взглядам внутри партии он всегда занимал центристские позиции. И.В. Гессен в своих воспоминаниях утверждает, что политику партии «в основном» определял один человек - П.Н. Милюков, причем влияние его было настолько сильным, что только благодаря ему партия не отражала «интересы определенной общественной группы».

О причинах безоговорочного лидерства П.Н. Милюкова в Конституционнодемократической партии писала член ЦК Партии Народной свободы А.В. Тыркова-Вильямс: «В партии было много незаурядных людей. Милюков поднялся над ними, стал лидером прежде всего потому, что крепко хотел быть лидером. В нем было редкое для русского общественного деятеля сосредоточенное честолюбие. Для политика это хорошая черта».

Его отношение к деятельности Конституционно-демократической партии - почти фанатично: он был настолько поглощен ею, что проявлял интерес к людям лишь в той степени, в какой они принимали участие в общем деле. Из общения он старался вынести то, что лучше отражало общественное мнение или «атмосферу»

внутри его партии. Холодность и равнодушие к людям стали главной причиной того, что П.Н. Милюков был и всегда оставался великолепным теоретиком либерализма и посредственным практическим политиком, не способным понять чаяний различных слоев населения страны.

Все годы функционирования Государственной думы П.Н. Милюков оставался идейным вдохновителем и главой кадетской фракции, несмотря на то, что в состав I и II Думы не вошел из-за имущественного ценза.

Летом 1906 г. П.Н. Милюков принял участие в составлении «Выборгского воззвания». Утром 9 июля, едва узнав о том, что готовится манифест о роспуске Думы, П.Н. Милюков, не теряя ни минуты, «сел на велосипед и около 7 часов утра объехал квартиры членов Центрального комитета (Конституционно -демократической партии), пригласив их собраться немедленно». ЦК партии в полном составе отправился в Выборг, где вместе с депутатами Думы, не согласными с решением правительства, участвовал в составлении воззвания к населению о пассивном сопротивлении роспуску.

В 1906 г. начал издаваться официальный печатный орган Конституционнодемократической партии - газета «Речь», одним из редакторов которой стал П.Н. Милюков. На ее страницах он публиковал свои многочисленные публицистические заметки, а также написал передовицы почти всех номеров, в которых освещал различные вопросы внутренней и внешней политики России.

3 июня 1907 г. правительство распустило II Думу, был издан новый избирательный закон. В результате выборов в III Думу П.Н. Милюков наконец вошел в ее состав. Несмотря на новые условия работы, тактика кадетской фракции сводилась к тому, чтобы активнее включиться в государственную деятельность через участие в работе Думы.

Разъезжая по стране во время предвыборной кампании П.Н. Милюков познакомился на вокзале с Ниной (Антониной) Васильевной Лавровой, впоследствии ставшей его второй женой. Характерно, что, подобно первой супруге лидера кадетов, Н.В. Лаврова обладала прекрасным музыкальным слухом и играла на фортепиано.

В III Думе П.Н. Милюков стал главным экспертом по внешнеполитическим вопросам, которыми занимался и в IV Думе, а также выступал по различным проблемам от имени фракции. Интересно, что в одной из своих речей он употребил по отношению к А.И. Гучкову, по собственным словам, «довольно сильное выражение», «хотя и вполне парламентарное», за что был вызван лидером октябристов на дуэль (которая, впрочем, так и не состоялась).

В первый период работы IV Думы, продолжавшийся со дня ее открытия 15 ноября 1912 г. до начала Первой мировой войны, фракция кадетов во главе с П.Н. Милюковым заостряла внимание на вопросах общеполитического значения, а

также на «критике поведения правительства во внутренней жизни России, проводимой в форме запросов».

На проходившем 23 - 25 марта 1914 г. съезде Конституционно-демократической партии П.Н. Милюковым была предложена тактика «изоляции правительства», получившая поддержку большинства делегатов. Это означало узаконение открытой конфронтации кадетов с властью, что получило отражение в резких по форме выступлениях представителей партии в Думе и в периодической печати.

Первая мировая война сначала внесла коррективы в тактику кадетов. П.Н. Милюков стал сторонником идеи о прекращении внутриполитической борьбы до победы, ради которой оппозиционные силы должны поддержать правительство. Он рассматривал войну как возможность усилить внешнеполитическое влияние государства, связанное с укреплением позиций на Балканах и включением в состав Российской империи проливов Босфор и Дарданеллы, за что получил прозвище «Милюков-Дарданелльский».

Но «священное единение» с правительством продолжалось недолго: экономический кризис в стране, поражения армии и внутриполитическая нестабильность привели к тому, что в Думе начала формироваться сильная оппозиция правительству, в августе 1915 г. объединившаяся в Прогрессивный блок. П.Н. Милюков был организатором и одним из лидеров блока, считавшим, что Россия сможет победить в войне только при замене существующего правительства министерством, пользующимся доверием страны.

В конце 1915 г. П. Н. Милюков пережил глубокую личную трагедию: во время отступления от Бреста был убит его второй сын Сергей, ушедший на войну добровольцем в 1914 г.

1916 г. - пик деятельности Прогрессивного блока. В этом году во главе русского правительства оказался Б.В. Штюрмер, сосредоточивший в своих руках три ключевые должности Кабинета министров, ставленник императрицы Александры Федоровны и Г.Е. Распутина, а потому крайне непопулярный в рядах оппозиции. Закономерно, что отставка Б.В. Штюрмера стала одной из главных задач блока. Важным шагом к ее осуществлению стала знаменитая думская речь П.Н. Милюкова от 1 ноября 1916 г., получившая в историографии условное название «Глупость или измена?» на основе повторявшегося в ней рефрена. Построив свою речь на неизвестных в России сведениях, собранных им во время поездки за границу летом - осенью 1916 г., П.Н. Милюков использовал их как доказательства недееспособности и злонамеренности Б.В. Штюрмера, упомянув в связи с этим даже имя императрицы Александры Федоровны. Благодаря использованию неизвестных в России сведений речь стала очень популярной в стране, из-за чего в среде эмигрантов, уже в 20-е гг., она часто воспринималась как «штурмовой сигнал» к революции.

После Февральской революции П.Н. Милюков принимал участие в формировании

Временного правительства, в состав которого вошел как министр иностранных дел. После отречения Николая II пытался добиться сохранения в России монархии до созыва Учредительного собрания.

На министерском посту начался закат политической карьеры П.Н. Милюкова: война была непопулярна в народе, а он 18 апреля 1917 г. отправил союзникам ноту, в которой изложил свою внешнеполитическую доктрину: война до победного конца. В этом проявился главный недостаток П.Н. Милюкова-политика, стоивший ему карьеры: будучи убежден в правоте своих взглядов и твердо уверен в необходимости осуществления программных установок своей партии, он невозмутимо шел к поставленным целям, не обращая внимания на внешние влияния, на реальную обстановку в стране, на умонастроения населения. Проявление недовольства и демонстрации в столице после ноты П.Н. Милюкова вызвали отставку министра 2 мая 1917 г.

Весной - осенью 1917 г. П.Н. Милюков участвовал в политической жизни России как председатель ЦК Конституционно-демократической партии, член постоянного бюро Государственного совещания и Предпарламента. В августе

1917 г. на Государственном совещании в Москве, по словам В. А. Оболенского, П.Н. Милюков «недвусмысленно давал понять, что в той фазе, в которую вступила революция, Временное правительство обречено и что спасти Россию от анархии может только военная диктатура». Таким образом, он поддержал предложения генерала Л.Г. Корнилова. Тогда же он активно выступал с призывами к русской общественности о необходимости борьбы с большевизмом.

Большевистский переворот П.Н. Милюков не принял и стал использовать все свое влияние для борьбы с советским режимом. Он выступал за вооруженную борьбу, для которой стремился создать единый фронт. После октября 1917 г. он уехал в Москву для организации сопротивления большевикам. В ноябре 1917 г. участвовал в совещании представителей Антанты о борьбе с большевизмом. Отправившись в Новочеркасск, он присоединился к добровольческой военной организации генерала М.В. Алексеева. В январе 1918 г. входил в состав «Донского гражданского совета», созданного при Добровольческой армии генерала Л.Г. Корнилова, для которой написал декларацию. Был избран в Учредительное собрание от города Петрограда.

В мае 1918 г., в Киеве, от имени конференции кадетской партии П.Н. Милюков начал переговоры с германским командованием о необходимости финансирования антибольшевистского движения. На этот шаг убежденный сторонник Антанты решился лишь потому, что видел в Германии единственную тогда реальную силу, способную противостоять большевикам. Поскольку переговоры не были поддержаны большинством кадетов, он сложил с себя обязанности председателя ЦК партии (позднее он признал переговоры ошибочными).

Зимой - весной 1918 г. участвовал в организации подпольно действовавшего в

Москве «Национального центра», был товарищем его председателя.

В это же время П.Н. Милюков возобновил свою деятельность в качестве историка: в 1919 г. в Киеве вышла «История второй русской революции», переизданная в 1921 г. в Софии. В этой работе автор предложил глубокий анализ причин и значения революции 1917 г.

В ноябре 1918 г. П.Н. Милюков выехал в Западную Европу, чтобы добиться от союзников поддержки антибольшевистских сил. Некоторое время жил в Англии, где редактировал еженедельник «The New Russia», выпускавшийся на английском языке русским эмигрантским Освободительным комитетом. Выступал в печати и публицистике от имени Белого движения. В 1920 г. опубликовал в Лондоне книгу «Большевизм: международная опасность». Однако поражения белых армий на фронте и консервативная политика белых вождей, не сумевшая обеспечить Белому движению широкой народной поддержки, изменили его взгляды на способы избавления России от большевизма. После эвакуации войск генерала П.Н. Врангеля из Крыма в ноябре 1920 г. он признал, что «Россия не может быть освобождена вопреки воле народа».

В эти же годы П. Н. Милюков получил из Советской России трагическое известие о смерти от дизентерии дочери Натальи.

В 1920 г. П.Н. Милюков переехал в Париж, где возглавил Союз русских писателей и журналистов в Париже и совет профессоров во Франко-русском институте.

Подводя итоги антибольшевистской борьбы в 1917 - 1920 гг., он разработал «новую тактику», с тезисами которой выступил в мае 1920 г. на заседании Парижского комитета кадетов. «Новая тактика» в отношении Советской России, направленная на внутреннее преодоление большевизма, отвергала как продолжение вооруженной борьбы внутри России, так и иностранную интервенцию. Вместо этого предусматривалось признание республиканского и федеративного порядка в России, уничтожения помещичьего землевладения, развития местного самоуправления. П.Н. Милюков считал необходимым совместно с социалистами выработать широкий план в земельном и национальном вопросах, в сфере государственного строительства. Ожидалось, что эта платформа получит поддержку демократических сил внутри России и вдохновит их на борьбу против большевистской власти.

П.Н. Милюков планировал также создание Национального комитета как органа, объединяющего близкие к кадетам круги эмиграции. Основой коалиции он считал соглашение с эсерами. Совместно с ними он участвовал в проведении совещания бывших членов Учредительного собрания, а также вошел в состав Исполнительной комиссии совещания.

Перемена мировоззрения поставила П.Н. Милюкова в оппозицию к большей

части русской эмиграции и сделала врагами многих кадетов, бывших его единомышленниками в России. В июне 1921 г. он вышел из партии и вместе с М.М. Винавером образовал Парижскую демократическую группу Партии народной свободы (в 1924 г. была преобразована в «Республиканско-демократическое объединение»).

Монархистами, обвинявшими П.Н. Милюкова в развязывании революции в России и во всех ее последствиях, было предпринято несколько попыток покушения на него. Даже в Париже, городе с относительно либерально настроенной эмигрантской колонией, ему приходилось жить на «полуконспиративной» квартире и «полускрываться», опасаясь их нападений. 28 марта 1922 г. в здании Берлинской филармонии в П.Н. Милюкова стреляли, но

В.Д. Набоков, известный кадет, закрыл собой бывшего лидера партии, по его мнению, «одного из самых замечательных русских людей», «человека огромных, почти неисчерпаемых знаний», в результате чего сам был убит.

В эмиграции П. Н. Милюков много писал и издавался: вышли его труды «Россия на переломе», «Эмиграция на перепутье», были начаты «Воспоминания», так и оставшиеся незавершенными.

В период с 27 апреля 1921 г. по 11 июня 1940 г. П.Н. Милюков редактировал выходившую в Париже газету «Последние новости». В ней много места уделялось новостям из Советской России. Начиная с 1921 г. П.Н. Милюков находил в России признаки возрождения и демократизации, которые, по его мнению, шли вопреки политике советского правительства.

Постепенно русский национализм и боязнь фашизма заставили П.Н. Милюкова пересмотреть свои взгляды на некоторые направления политики И.В. Сталина. Так, в 30-е гг. он стал положительно оценивать внешнюю политику большевиков за ее имперский характер. Например, он одобрял войну с Финляндией, рассуждая: «Мне жаль финнов, но я за Выборгскую губернию».

В 1935 г. умерла А.С. Милюкова. В том же году П.Н. Милюков женился на Н.В. Лавровой.

В условиях Второй мировой войны П.Н. Милюков безоговорочно был на стороне СССР, рассматривая Германию как агрессора. Он искренне радовался Сталинградской победе, оценивая ее как перелом в пользу СССР.

31 марта 1943 г., в возрасте 84 лет, П.Н. Милюков умер в Экс-ле-Бен, не дожив до победы, но до последних минут жизни оставаясь истинным патриотом родной страны. Он был похоронен на временном участке на кладбище в Экс-ле-Бен. Вскоре после окончания войны единственный из оставшихся в живых детей П.Н. Милюкова, его старший сын Николай, перевез гроб отца в Париж, в семейный склеп на кладбище Батильон, где ранее была похоронена А.С. Милюкова.

Сочинения:

Милюков П.Н. История второй русской революции. Вып.1 - 3. Париж, 1921 - 1924. Милюков П.Н. Эмиграция на перепутье. Париж, 1926.

Милюков П.Н. Россия на переломе: Большевистский период русской революции. Т.1 - 2. Париж, 1927.

Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1937.

Милюков П.Н. Воспоминания (1859 - 1917). В 2 т. М., 1990.

Милюков П.Н. Живой Пушкин. М., 1997.

Воспоминания:

Гессен И.В. Годы изгнания: Жизненный отчет. Париж, 1979.

Оболенский В.А. Моя жизнь. Мои современники. Париж, 1988.

Савич Н.В. Воспоминания. СПб., 1993.

Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. Лондон,1990.

Шульгин В.В. 1917 - 1919//Лица: Биографический альманах. М.;СПб., 1994. Ч.5.

Литература:

Александров С.А. Лидер российских кадетов П.Н. Милюков в эмиграции. М., 1996.

Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. М., 1997.

Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков // П.Н. Милюков. Воспоминания. М., 1990. Т.1. С.3-37.

Вандалковская М.Г. П.Н. Милюков, А.А. Кизеветтер: история и политика. М., 1992.

Думова Н.Г. Либерал в России: трагедия несовместимости. М., 1993.

П.Н. Милюков: Сборник материалов по чествованию его семидесятилетия, 1859 -1929. Париж, 1930.

Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции, 1919 - 1939. М., 1994.

Документы:

Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-5856 - Милюков Павел Николаевич.

1 (14) ноября 1916 года депутат и лидер кадетской партии Павел Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую антиправительственную речь: «Глупость или измена?». Его выступление до предела подогрело и без того взбудораженное общественное мнение и, по существу, стало сигналом для начала активной подготовки революции, разразившейся уже через 3 месяца. Милюков, поначалу ставший в новом правительстве министром иностранных дел, уже через два месяца потерял и свой пост, и всякое влияние на политическую ситуацию в России. Он умер в Париже в 1943 году. До самого недавнего времени историки полагали, что он пал жертвой собственной глупости. Однако, вновь открытые архивные документы, говорят о другом…

Иван Лопатин

Речь П. Н. Милюкова на заседании Государственной думы

После значительного перерыва в работе Дума все же собралась 1 ноября 1916 г. К этому времени в стране сложился такой политический климат, что даже правые депутаты начали критиковать "бездарных министров", в своей нашумевшей речи на осенней сессии 1916 г. в Думе, текст которой распространялся по стране в списках, П.Н. Милюков показал очевидность того, что политика правительства была продиктована "либо глупостью, либо изменою".

П.Н. Милюков. - Господа члены Государственной Думы. С тяжелым чувством я вхожу сегодня на эту трибуну. Вы помните те обстоятельства, при которых Дума собралась больше года тому назад, 10 июля 1915 г. Дума была под впечатлением наших военных неудач. Она нашла причину этих неудач в недостатках военных припасов и указала причину недостатка в поведении военного министра Сухомлинова.
Вы помните, что страна в тот момент под впечатлением грозной опасности, ставшей для всех очевидной, требовала объединения народных сил и создания министерства из лиц, к которым страна могла бы относиться с доверием. И вы помните, что тогда с этой кафедры даже министр Горемыкин признал "что ход войны требует огромного, чрезвычайного подъема духа и сил". Вы помните, что власть пошла тогда на уступки. Ненавистные обществу министры были тогда удалены до созыва Думы. Был удален Сухомлинов, которого страна считала изменником (голос слева: "Он и есть"). И в ответ на требования народных представителей в заседании 28 июля Поливанов объявил нам, при общих рукоплесканиях, как вы помните, что создана следственная комиссия и положено начало отдаче под суд бывшего военного министра.
И, господа, общественный подъем тогда не прошел даром: наша армия получила то, что ей было нужно, и во второй год войны страна перешла с тем же подъемом, как и в первый. Какая, господа, разница, теперь, на 27-м месяце войны, разница, которую особенно замечаю я, проведший несколько месяцев этого времени за границей. Мы теперь перед новыми трудностями, и трудности эти не менее сложны и серьезны, не менее глубоки, чем те, перед которыми мы стояли весной прошлого года. Правительству понадобились героические средства для того, чтобы бороться с общим расстройством народного хозяйства. Мы сами те же, что прежде. Мы те же на 27-м месяце войны, какими были на 10-м и какими были на первом. Мы по-прежнему стремимся к полной победе, по-прежнему готовы нести необходимые жертвы и по-прежнему хотим поддерживать национальное единение. Но я скажу открыто: есть разница в положении.
Мы потеряли веру в то, что эта власть может нас привести к победе... (голоса: "Верно"), ибо по отношению к этой власти и попытки исправления, и попытки улучшения, которые мы тут предпринимали, не оказались удачными. Все союзные государства призвали в ряды власти самых лучших людей из всех партий. Они собрали кругом глав своих правительств все то доверие, все те элементы организации, которые были налицо в их странах, более организованных, чем наша. Что сделало наше правительство? Наша декларация это сказала. С тех пор, как выявилось в Четвертой Государственной Думе то большинство, которого ей раньше не доставало, большинство, готовое дать доверие кабинету, достойному этого доверия, с этих самых пор все почти члены кабинета, которые сколько-нибудь могли рассчитывать на доверие, все они один за другим систематически должны были покинуть кабинет. И если мы говорили, что у нашей власти нет ни знаний, ни талантов, необходимых для настоящей минуты, то, господа, теперь эта власть опустилась ниже того уровня, на каком она стояла в нормальное время нашей русской жизни (голоса слева: "Верно, правильно"), и пропасть между нами и ею расширилась и стала непроходимою. Господа, тогда, год тому назад, был отдан под следствие Сухомлинов, теперь он освобожден (голоса слева: "Позор"). Тогда ненавистные министры были удалены до открытия сессии, теперь число их увеличилось новым членом (голоса слева: "Верно", голоса справа: "Протопопов"). Не обращаясь к уму и знаниям власти, мы обращались тогда к ее патриотизму и к ее добросовестности. Можем ли мы это сделать теперь.? (голоса слева: "Конечно нет").
Во французской желтой книге был опубликован германский документ, в котором преподавались правила, как дезорганизовать неприятельскую страну, как создать в ней брожение и беспорядки. Господа, если бы наше правительство хотело намеренно поставить перед собой эту задачу, или если бы германцы захотели употребить на это свои средства, средства влияния или средства подкупа, то ничего лучшего они не могли сделать, как поступать так, как поступало русское правительство (Родичев с места: "К сожалению, это так"). И вы, господа, имеете теперь последствия, Еще 13 июня 1916 г. с этой кафедры я предупреждал, что "ядовитое семя подозрения уже дает обильные плоды", что "из края в край земли русской расползаются темные слухи о предательстве и измене". Я цитирую свои тогдашние слова. Я указывал тогда, - привожу опять мои слова, - что "слухи эти забираются высоко и никого не щадят". Увы, господа, это предупреждение, как все другие, не было принято во внимание. В результате, в заявлении 28-ми председателей губернских управ, собравшихся в Москве 29 октября этого года, вы имеете следующие указания: "мучительное, страшное подозрение, зловещие слухи о предательстве и измене, о темных силах, борющихся в пользу Германии и стремящихся путем разрушения народного единства и сеяния розни подготовить почву для позорного мира, перешли ныне в ясное сознание, что вражеская рука тайно влияет на направление хода наших государственных дел.
Естественно, что на этой почве возникают слухи о признании в правительственных кругах безцельности дальнейшей борьбы, своевременности окончания войны и необходимости заключения сепаратного мира. Господа, я не хотел бы идти навстречу излишней, быть может, болезненной подозрительности, с которой реагирует на все происходящее взволнованное чувство русского патриота. Но как вы будете опровергать возможность подобных подозрений, когда кучка темных личностей руководит в личных и низменных интересах важнейшими государственными делами? (аплодисменты слева, голоса: "Верно"). У меня в руках номер "Берлинер Тагеблатт" от 16 октября 1916 г. и в нем статья под заглавием: "Мануйлов, Распутин . Штюрмер ": Сведения этой статьи отчасти запоздали, отчасти эти сведения неверны. Так немецкий автор имеет наивность думать, что Штюрмер арестовал Манасевича-Мануйлова , своего личного секретаря. Господа, вы все знаете, что это не так и что люди, арестовавшие Манасевича-Мануйлова и не спросившие Штюрмера, были за это удалены из кабинета.

Нет, господа, Манасевич-Мануйлов слишком много знает, чтобы его можно было арестовать. Штюрмер не арестовал Манасевича-Мануйлова (аплодисменты слева, голоса "Верно". Родичев с места: "К несчастью, это правда"). Вы можете спросить: кто такой Манасевич-Мануйлов? Почему он нам интересен: Я вам скажу, господа. Манасевич-Мануйлов - это бывший чиновник тайной полиции в Париже, известная "Маска" "Нового Времени сообщавшая этой газете пикантные вещи из жизни революционного подполья. Но он, что для нас интереснее, есть также исполнитель особых секретных поручений. Одно из этих поручений вас может заинтересовать сейчас. Несколько лет тому назад Манасевич-Мануйлов попробовал было исполнить поручение германского посла Пурталеса, назначившего крупную сумму, говорят около 800 000 руб., на подкуп "Нового Времени". Я очень рад сказать, что сотрудник "Нового Времени" вышвырнул Манасевича-Мануйлова из своей квартиры и Пурталесу стоило немало труда затушевать эту неприятную историю. Вот, личного секретаря министра иностранных дел Штюрмера, господа, на какого рода поручения употребляли не так давно (голоса слева: "Верно", продолжительный шум).

Председательствующий. - Покорнейше прошу прекратить шум.

П.Н.Милюков. - Почему этот господин был арестован? Это давно известно и я не скажу ничего нового, если вам повторю, то, что вы знаете. Он был арестован да то, что взял взятку. А почему он был отпущен? .Это, господа, также не секрет. Он заявил следователю, что поделился взяткою с председателем совета министров. (Шум. Родичев с места: "Это все знают". Голоса: "Дайте слушать, тише"),

Председательствующий. - Прошу г.г. членов Думы соблюдать спокойствие

П.Н.Милюков. - Манасевич, Распутин, Штюрмер. В статье называются еще два имени. - князя Андронникова и митрополита Питирима , как участников назначения Штюрмера вместе с Распутиным (шум). Позвольте мне остановиться на этом назначении подробнее. Я разумею Штюрмера министром иностранных дел. Я пережил это назначение за границей. Оно у меня сплетается с впечатлением моей заграничной поездки. Я просто буду рассказывать вам по порядку то. что я узнал по дороге туда и обратно, а выводы вы уже сделаете сами. Итак, едва я переехал границу, несколько дней после отставки Сазонова , как сперва шведские, а затем германские и австрийские газеты принесли ряд известий о том, как встретила Германия назначение Штюрмера. Вот что Говорили газеты. Я прочту выдержки без комментариев.

Особенно интересна была передовая статья в "Нейе Фрейе Пресс" от 25 июня. Вот что говорится в этой статье: "Как бы не обрусел старик Штюрмер (смех), все же довольно странно, что иностранной политикой в войне, которая вышла из панславистских идей, будет руководить немец (смех). Министр-президент Штюрмер свободен от заблуждений, приведших к войне. Он не обещал, - господа, заметьте, - что без Константинополя и проливов он никогда не заключит мир. В лице Штюрмера приобретено орудие; которое можно употреблять по желанию. Благодаря политике ослабления Думы, Штюрмер стал человеком, который удовлетворяет тайные желания правых, вовсе не желающих союза с Англией. Он не будет утверждать, как Сазонов, что нужно обезвредить прусскую военную каску".

Откуда же берут германские и австрийские газеты эту уверенность, что Штюрмер, исполняя желание правых, будет действовать против Англии и против продолжения войны? Из сведений русской печати. В московских газетах была напечатана заметка по поводу записки крайне правых (Замысловский с места: "И всякий раз это оказывается ложью"), доставленная в Ставку в июле перед второй поездкой Штюрмера. В этой записке заявляется, что, хотя и нужно бороться до окончательной победы, но нужно кончить войну своевременно, а иначе плоды победы будут потеряны вследствие революции (Замысловский с места: "Подписи, подписи"). Это - старая для наших германофилов тема, но она развивается в ряде новых нападок.

Замысловский (с места) - Подписи. Пускай скажет подписи.

Председательствующий. - Член Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места.

П.Н. Милюков. - Я цитирую московские газеты.

Замысловский (с места). - Клеветник. Скажите подписи. Не клевещите.

Председательствующий. - Член Государственной Думы Замысловский, прошу вас не говорить с места.

Замысловский. - Подписи, клеветник.

Председательствующий. - Член Государственной Думы Замысловский. призываю вас к порядку.

Вишневский (с места). - Мы требуем подписи. Пусть не клевещет.

Председательствующий. - Член Государственной Думы Вишневский, призываю вас к порядку.

П.Н. Милюков. - Я сказал свой источник - это московские газеты, из которых есть перепечатка в иностранных газетах. Я передаю те впечатления, которые заграницею определили мнение печати о назначении Штюрмера.

Замысловский (с места). - Клеветник, вот ты кто.

Марков 2-й (с места). - Он только сообщил заведомую неправду.

Председательствующий. - Я повторяю, что призываю вас к порядку.

П.Н. Милюков. - Я не чувствителен к выражениям г. Замысловского (голоса слева: "Браво, браво"). Повторяю, что старая тема развивается на этот раз с новыми подробностями. Кто делает революцию? Вот кто: оказывается, ее делают городской и земский союзы, военно-промышленные комитеты, съезды либеральных организаций. Это самое несомненное проявление грядущей революции. "Левые партии", утверждает записка, "хотят продолжать войну, чтобы в промежуток организоваться и подготовить революцию".

Господа, вы знаете, что, кроме подобной записки, существует целый ряд отдельных записок, которые развивают ту же мысль. Есть обвинительный акт против городской и земской организации, есть и другие обвинительные акты, которые вам известны. Так вот господа, та идефикс революции, грядущей со стороны левых, та идефикс, помешательство на которой обязательно для каждого вступившего члена кабинета (голоса: "Правильно!"), и этой идефикс приносится в жертву все: и высокий национальный порыв на помощь войне, и зачатки русской свободы, и даже прочность отношений к союзникам. Я спрашивал тогда себя, по какому рецепту это делается? Я поехал дальше в Швейцарию отдохнуть, а не заниматься политикой, во и тут за мной тянулись те же темные тени. На берегах Женевского озера, в Берне я не мог уйти от прежнего ведомства Штюрмера - от министерства внутренних дел и департамента полиции.
Конечно, Швейцария есть место, "где скрещиваются всевозможные пропаганды, где особенно удобно можно следить за махинациями наших врагов. И понятно, что здесь особенно должна быть развита система "особых поручений", но среди них развита система особого рода, которая привлекает к себе наше особое внимание. Ко мне приходили и говорили: "Скажите пожалуйста, там, в Петрограде, чем занимается известный Ратаев?" Спрашивали, зачем сюда приехал какой-то неизвестный мне чиновник Лебедев. Спросили, зачем эти чиновники департамента полиции оказываются постоянными посетителями салонов русских дам, известных своим германофильством. Оказывается, что Васильчикова имеет преемниц и продолжательниц. Чтобы открыть пути и способы той пропаганды, о которой недавно еще откровенно говорил нам сэр Джордж Бьюкенен . Нам нужно судебное следствие, вроде того, какое было произведено над Сухомлиновым, Когда мы обвиняли Сухомлинова, мы ведь тоже не имели тех данных, которые следствие открыло. Мы имели то, что имеем теперь: инстинктивный голос всей страны и ее субъективную уверенность (аплодисменты).

Господа, я может быть не решился бы говорить о каждом из моих отдельных впечатлений, если бы не было совокупных, и в особенности, если бы не было того подтверждения, которое я получил, переехав из Парижа в Лондон. В Лондоне я наткнулся на прямое заявление, мне сделанное, что с некоторых пор наши враги узнают наши сокровеннейшие секреты и что этого не было во время Сазонова (возгласы слева: "Ага"). Если в Швейцарии и в Париже я задавал себе вопрос, нет ли за спиной нашей официальной дипломатии какой-нибудь другой, то здесь уже приходилось спрашивать об иного рода вещах. Прошу извинения, что, сообщая о столь важном факте, я не могу назвать его источника, но если это мое сообщение верно, то Штюрмер быть может найдет следы его в своих архивах. (Родичев с места: "Он уничтожит их").
Я миную Стокгольмскую историю, как известно, предшествовавшую назначению теперешнего министра и произведшую тяжелое впечатление на наших союзников. Я могу говорить об этом впечатлении, как свидетель; я хотел бы думать, что тут было проявление того качества, которое хорошо известно старым знакомым А.Д. Протопопова - его неумение считаться с последствиями своих собственных поступков (смех, голоса слева: "Хорош ценз для министра"). По счастью, в Стокгольме он был уже не представителем депутации, так как депутации в то время уже не существовало, она частями возвращалась в Россию. То что Протопопов сделал в Стокгольме, он сделал в наше отсутствие (Марков 2-й с места: "Вы делали то же самое в Италии"). Но все же, господа, я не могу сказать, какую именно роль эта история сыграла в той уже известной нам прихожей, через которую, вслед за другими, прошел А.Д.Протопопов на пути к министерскому креслу (голоса справа: "Какая прихожая?"). Я вам называл этих людей - Манасевич-Мануйлов, Распутин, Питирим, Штюрмер. Это та придворная партия, победою которой, по словам "Нейе Фрейе Прессе", было назначение Штюрмера: "Победа придворной партии, которая группируется вокруг молодой Царицы".

Во всяком случае, я имею некоторое основание думать, что предложения, сделанные германским советником Варбургом Протопопову, были повторены более прямым путем и из более высокого источника. Я нисколько не был удивлен, когда из уст британского посла выслушал тяжеловесное обвинение против того же круга лиц в желании подготовить путь сепаратному миру. Может быть, слишком долго остановился на Штюрмере? (Возгласы: "Нет, нет!").
Но, господа, ведь на нем преимущественно сосредоточились все чувства и настроения, о которых я говорил раньше. Я думаю, что эти чувства и настроения не позволили ему занимать это кресло. Он слышал те возгласы, которыми вы встретили его выход. Будем надеяться вместе с вами, что он сюда больше не вернется. (Аплодисменты слева. Шум. Возгласы слева: "Браво!"). Мы говорим правительству, как сказала декларация блока: мы будем бороться с вами, будем бороться всеми законными средствами до тех пор, пока вы не уйдете. Говорят, что один член совета министров, услышав, что на этот раз Государственная Дума собирается говорить об измене, взволнованно вскрикнул: "Я, быть может, дурак, но я не изменник". (Смех.) Господа, предшественник этого министра был несомненно умным министром так же как предшественник министра иностранных дел был честным человеком. Но их теперь ведь нет в составе кабинета. Так разве же не все равно для практического результата, имеем ли мы в данном случае дело с глупостью или с изменою?

Когда вы целый год ждете выступления Румынии, настаиваете на этом выступлении, а в решительную минуту у вас не оказывается ни войск, ни возможности быстро подвозить их по единственной узкоколейной дороге, и, таким образом, вы еще раз упускаете благоприятный момент нанести решительный удар на Балканах, - как вы назовете это: глупостью или изменой? (голоса слева: "Одно и то же"). Когда, вопреки нашим неоднократным настаиваниям, начиная с февраля 1916 г. и кончая июлем 1916 г., причем уже в феврале я говорил о попытках Германии соблазнить поляков и о надежде Вильгельма получить полумиллионную армию, когда, вопреки этому, намеренно тормозится дело, и попытка умного и честного министра решить, хотя бы в последнюю минуту, вопрос в благоприятном смысле кончается уходом этого министра и новой отсрочкой, а враг наш, наконец, пользуется нашим промедлением, - то это: глупость или измена? (голоса слева: "Измена"). Выбирайте любое. Последствия те же.

Когда со все большею настойчивостью Дума напоминает, что, надо организовать тыл для успешной борьбы, а власть продолжает твердить, что организовать, - значит организовать революцию, и сознательно предпочитает хаос и дезорганизацию -- что это, глупость или измена? (голос слева: "Измена". Аджемов : "Это глупость". Смех). Мало того. Когда на почве общего недовольства и раздражения власть намеренно занимается вызыванием народных вспышек - потому что участие департамента полиции в последних волнениях на заводах доказано, - так вот, когда намеренно вызываются волнения и беспорядки путем провокации и при том знают, что это может служить мотивом для прекращения войны, - что это делается, сознательно или бессознательно?

Когда в разгар войны "придворная партия" подкапывается под единственного человека, создавшего себе репутацию честного у союзников (шум) и когда он заменяется лицом, о котором можно сказать все, что я сказал раньше, то это... (Марков 2-й : "А ваша речь - глупость или измена?"). Моя речь - есть заслуга перед родиной, которой вы не сделаете. Нет господа, воля ваша, уж слишком много глупости. (Замысловский: "Вот это верно".) Как будто трудно объяснить все это только одною глупостью.

Нельзя поэтому и население обвинять, если оно приходит к такому выводу, который я прочитал в заявлении председателей губернских управ. Вы должны понимать и то, почему у нас сегодня не раздается никакой другой речи, кроме той, которую я уже сказал: добивайтесь ухода этого правительства. Вы спрашиваете, как же мы начнем бороться во время войны? Да ведь, господа, только во время войны они и опасны. Они для войны опасны: именно потому-то во время войны и во имя войны, во имя того самого, что нас заставило объединиться, мы с ними теперь боремся. (Голоса слева: "Браво". Аплодисменты.)

Мы имеем много, очень много отдельных причин быть недовольными правительством. Если у нас будет время, мы их скажем. И все частные причины сводятся к одной этой: неспособность и злонамеренность данного состава правительства (Голоса слева: "Правильно").
Это наше главное зло, победа над которым будет равносильна выигрышу всей кампании. (Голоса слева: "Верно!".) Поэтому, господа, во имя миллионов жертв и потоков пролитой крови, во имя достижения наших национальных интересов, во имя нашей ответственности перед всем народом, который нас сюда послал, мы будем бороться, пока не добьемся той настоящей ответственности правительства, которая определяется тремя признаками нашей общей декларации: одинаковое понимание, членами кабинета ближайших задач текущего момента, их сознательная готовность выполнить программу большинства Государственной Думы и их обязанность опираться не только при выполнении этой программы, но и во всей их деятельности на большинство Государственной Думы.
Кабинет, не удовлетворяющий этим признакам, не заслуживает доверия Государственной Думы и должен уйти: (Шумные аплодисменты)".

Примечания:

Андроников Михаил Михайлович (1875-1919), князь, в 1896 г. причислен к Министерству внутренних дел; в 1914 г. уволен со службы в связи с ее непосещением и назначен чиновником особых поручений при обер-прокуроре Синода, где числился до 1917 г. Аферист и мошенник, пытался использовать в своих махинациях Григория Распутина, который его уличил и с позором изгнал, а в декабре 1916 года даже способствовал его высылке из Петрограда.

Резанов А.С. Штурмовой сигнал П.Н. Милюкова. Париж, 1924. С. 45-61. Даты: 1916

Павел Николаевич Милюков (1859-1943) - теоретик либерал-демо- кратизма и лидер Партии конституционных демократов, известный историк, политолог, политик. Родился в Москве. Его отец, разночинец, получивший архитектурное образование, совмещал работу по специальности с педагогической деятельностью. Мать - дворянка из рода Султановых, была властной женщиной и играла в семье главную роль.

Навел Милюков рано созрел для сознательной самостоятельной жизни. Этому способствовал устойчивый интерес к литературе, музыке, живописи, истории. В гимназические годы он писал стихи, блестяще играл на скрипке, с упоением читал античных авторов. Организовал в гимназии кружок для политических дискуссий. В 1877 г. умер отец, и Павел, как старший мужчина в семье, начинает помогать матери и младшему брату, зарабатывая средства частными уроками.

В 18 лет Милюков поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Наиболее выдающимися его учителями были В. О. Ключевский и П. Г. Виноградов. Здесь тоже проявились лидерские качества будущего политика: за участие в движении студентов-конституционалистов Милюков был исключен из университета с правом продолжения учебы через год. По окончании курса он был оставлен на кафедре русской истории. В 1892 г., защитив диссертацию «Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII столетия и реформа Петра Великого», он получил степень магистра.

Идеи, сформулированные в этой работе, составили основу его научных взглядов. Это - детерминация экономическими отношениями государственного устройства страны. Но в отличие от стран Запада, экономическое развитие России происходит под воздействием, главным образом, государства, т. е. не снизу вверх, а сверху вниз. Развитие цивилизации в России, по мнению Милюкова, пошло по европейскому пути, но было задержано условиями окружающей среды. Петровские реформы не были субъективными «деяниями царя»; они органично вписались в исторический процесс, были подготовлены внутренней эволюцией русского общества.

Кроме преподавания русской истории П. Н. Милюков занимается просветительской деятельностью. От московской комиссии по самообразованию он читал в 11ижнем Новгороде лекции об общественных движениях в России. За осуждение самодержавия он был уволен из университета и сослан на три года в Рязань. Именно там он выполнил основную работу по написанию «Очерков по истории русской культуры».

В 1897 г. Милюков принял приглашение из Болгарии и возглавил кафедру всеобщей истории Софийского высшего училища. Свою профессиональную деятельность он сочетал с изучением славянской культуры и политической ситуации на Балканах (опубликовал в «Русских ведомостях» в 1897-1899 гг. «Письма с дороги»).

По возвращении в Россию, в Петербург (1899), он председательствует на собрании, посвященном памяти П. Н. Лаврова. На этот раз его осуждают на полгода тюрьмы с последующим запретом проживания в Петербурге. После отбывания наказания (1890) Милюков поселился за городом на станции Удельная.

В следующий период своей деятельности он готовит проект программного заявления либерального журнала «Освобождение» (1902), публикует монографию «Из истории русской интеллигенции» (1903), предпринимает зарубежную поездку (1903-1905), во время которой читает лекции «О России и славянах» в Чикагском и Гарвардском университетах, издает на английском и французском языках книгу «Россия и ее кризис» (Чикаго, 1905), посещает (кроме США) Канаду, Австро-Венгрию, Англию, Францию, где встречается с известными политологами, политиками, общественными деятелями (А. Лоуэлл, Р. Макдональд), в том числе русскими эмигрантами (П. А. Кропоткин, А. В. Чайковский, Е. К. Брешко-Брешковская, В. И. Ленин и др.).

По возвращении в Россию (1905) Милюков избирается председателем съезда Союза союзов - авторитетной общественной и профессиональной организации, принявшей воззвание с требованием созыва Учредительного собрания. В августе 1905 г. за публикацию «Политическое значение закона 6 августа» Милюков был вновь арестован и просидел месяц в «Крестах». После этого он обосновался в Москве, где вошел в кружок законоведов (М. М. Ковалевский, С. А. Муромцев, Ф. Ф. Кокошкин, П. И. Новгородцев), занимавшихся обсуждением текста будущей российской конституции.

В условиях расширявшихся политических свобод он подключается к процессу партийного строительства. Он ставит цель создать не революционную, а конституционную партию. На учредительном съезде Конституционно-демократической партии (КДП) (октябрь 1905) Милюков делает вступительное обращение и доклад о тактике. На II съезде КДП-ПНС (Партии народной свободы) он читает доклад (январь 1906), который стал основой решения по вопросам идеологии, тактики и организации.

Милюков являлся признанным лидером КДП-ПНС, соредактором (с Н. В. Гессеном) партийной газеты «Речь» и автором почти всех ее передовиц (изданы в книге «Год борьбы», СПб., 1907). На III съезде (сентябрь 1906) КДП-ПНС отмежевалась от революционных действий левых сил - социал-демократов, эсеров и анархистов («не штурм, а правильная осада»), В то же время Милюков проводит разграничительную линию справа: он все более расходится с лидером октябристов А. И. Гучковым, не признававшим необходимости давления на царя с целью скорейшего установления конституционализма и парламентаризма. Он называет КДП-ПНС «внеклассовой» парламентской партией, партией «третьей возможности» (ни левой, ни правой).

Не имея возможности избираться в I и II Государственную думу, Милюков фактически руководил самой многочисленной фракцией кадетов. После роспуска царем I Государственной думы именно он составил Выборгское воззвание депутатов, призвавшее население к гражданскому" неповиновению.

В 1910 г. П. Н. Милюков принял участие в сборнике «Интеллигенция в России», который явился ответом либерально-демократической интеллигенции религиозно-консервативным авторам сборника «Вехи» (1909). В статье «Интеллигенция и историческая традиция» Милюков, признавая исторически сложившийся отрыв интеллигенции от народа, «отщепенство» интеллигенции, показал тем не менее ее громадное значение в обществе, которое только усиливается с началом новой политической жизни (после Манифеста

17 октября 1905). Причем новые политические реалии (выборы, партийная борьба, работа Государственной думы, полемика в прессе и т. д.) будут служить, по его мнению, совместной деятельности и взаимопониманию интеллигенции и народных низов. Другие обвинения русской интеллигенции в безрелигиозности, безгосу- дарственности и безнациональности лишь проявляют, как полагал Милюков, философско-идеологическую (неославянофильство, православный русский национализм) и политическую (правый спектр сил) позицию авторов «Вех». П. Н. Милюков не только утверждал историчность и органичность европейской и русской интеллигенции, не только открывал перспективу преодолению ее «отщепенства», но и указывал путь демократического развития всего общества - путь совместной общественной и политической деятельности, отказа от сословных привилегий, приобщения народных низов к культуре, политике, образованию.

В III и IV Думах П. Н. Милюков был уже полноправным депутатом, руководителем фракции, специализировавшимся на вопросах конституционализма и иностранной политики. По отношению к войне кадеты заняли позицию освобождения родины, Европы и славянства от германской гегемонии, освобождения мира от невыносимой тяжести все увеличивающихся вооружений.

В 1915 г. Милюков стал инициатором и фактическим лидером Прогрессивного блока, в который вошли лево- и правоцентристские партии и который выдвинул программу создания правительства доверия, изменения управления страной, амнистии за политические и религиозные преступления, отмены ограничений для евреев и преследований украинцев, дарования автономии Польше, восстановления профсоюзов, уравнивания крестьян в правах с другими классами, реформы городских и земских учреждений. 1 ноября 1916 г. лидер кадетов произнес в Думе знаменитую речь о политике царского правительства, в которой рефреном звучало: «Что это, глупость или измена?» Общественный резонанс выступления был настолько велик, что председатель Совета министров Б. В. Штюрмер был немедленно уволен в отставку. В конце 1916 г. ведущие деятели Прогрессивного блока (Г. Е. Львов, А. И. Гучков, П. Н. Милюков) обсуждали идею дворцового переворота с целью передачи власти наследнику Алексею при регентстве великого князя Михаила Александровича, покладистый характер и либеральные убеждения которого могли стать гарантией российскому конституционному строю.

Во время Февральской революции 1917 г. Милюков сыграл решающую роль в определении состава Временного правительства и особенно в выборе его председателя - председателя Земской организации князя Г. Е. Львова. Сам Милюков был утвержден на должности министра иностранных дел. Свою линию на этом посту он определял в активной борьбе на три фронта: 1) против цим- мервальдизма (интернационализма), за сохранение общей внешней политики с союзниками, 2) против устремлений Керенского к усилению собственной власти и 3) за сохранение полноты власти правительства, созданного революцией. Как министр иностранных дел, Милюков высказывался также за освобождение славянских народов, населяющих Австро-Венгрию, и создание чешско-словацкого и сербско-хорватского государств, слияние украинских земель Австро-Венгрии с Россией, за обладание Константинополем и черноморскими проливами. За последнее требование он был прозван «Дарданельским». Исходя из этих целей правительства, совпадавших с российскими национальными интересами, Милюков составил ноту Временного правительства (от 27 марта 1917).

Левые партии, поддержанные А. Ф. Керенским, всячески компрометировали заявление Милюкова, выступили за немедленный мир «без аннексий и контрибуций». В Петрограде произошли столкновения между сторонниками левых партий, выдвинувшими лозунг «Долой Милюкова, долой министров-капигалистов!» и сторонниками центристских сил под лозунгом «Доверие Милюкову! Да здравствует Временное правительство! Долой Ленина!» Были жертвы. Выходом из политического кризиса, по мнению многих, было создание коалиционного правительства с участием левых и центристских партий. В новом правительстве Милюкову предлагали пост министра народного просвещения, но он решительно отказался. Это был ник его политической карьеры.

В дальнейшем он продолжал оставаться председателем ЦК КДП-ПДС, но запрет партии кадетов пришедшими к власти большевиками (октябрь 1917) положил конец его легальной деятельности в Петрограде. Милюков выехал в Новочеркасск. Но, ознакомившись с проектом «Политической программы генерала Корнилова», выразил несогласие с тем, что документы и правительство на Юге России создавались без консультаций с политическими партиями. Перебравшись в Киев, он вступил в контакт с германским командованием, за что был осужден ЦК КДП-ПДС. Милюков сложил с себя обязанности председателя ЦК. После изгнания армии Врангеля из Крыма он отказался от попыток вооруженного свержения большевиков.

С 1920 г. Милюков жил в Париже, работал главным редактором газеты русского зарубежья «Последние новости». Выдвинул концепцию «постепенной эволюции советской политической системы в демократическую». В 1922 г. во время выступления в Берлине в него стреляли русские монархисты. Пулю принял на себя закрывший его своим телом В. Д. Набоков, член ЦК КДП-ПДС. С началом Великой Отечественной войны Милюков заявил о солидарности с СССР. В последние годы жил в небольших городках на юге Франции.