Читать стих «А все-таки» Маяковского Владимира Владимировича невозможно без легкой улыбки перед юношеским задором поэта. Он не сомневается в собственной гениальности и слепо верит в успех своих творческих начинаний.В 1913 году был издан первый сборник поэта. Это настолько его впечатлило, что Маяковский почувствовал силу своего творчества и начал открыто выявлять свои амбиции. Это послужило поводом для его исключения из училища. Именно тогда, в 1914 году, и было написано произведение «А все-таки». В нем поэт попытался убедить себя и всех вокруг в своих перспективах на литературном поприще.

Безусловно, можно посчитать наглостью такой стиль начинающего поэта. Он не скрывает своей потребности в том, чтобы быть знаменитым и популярным. Маяковский прямо говорит: «Я – ваш поэт», не сомневаясь в своих словах ни на секунду. Однако он еще не знает, что при этой востребованности чувство одиночества будет идти с ним нога в ногу. Ведь стихи поэта нужны людям больше, чем понимание его внутреннего мира и душевных переживаний.

Текст стихотворения Маяковского «А все-таки» наполнен наивными и оптимистичными мыслями юного автора. Он раскрывает душу перед читателями, полностью обнажая все свои мотивы и стремления. Поэт искренне верит в непревзойденность его будущих работ. И, видимо, не зря, ведь их учат на уроках литературы в старших классах спустя почти сотню лет.Скачать произведение «А все-таки» или читать его полностью можно онлайн на нашем сайте.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река – сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно – у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я – ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова – судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

В 1914 году, когда Маяковский пишет стихотворение «А всё-таки», поэту ещё далеко до всеобщего признания, но юношеский максимализм уже представляет, как от славы «проваливается улица» и Бог плачет над его произведениями. Стихотворение-мечта, полное надежды и, более того, даже требования к окружающим признать его талант здесь и сейчас.

Предыстория строк

Что предшествовало написанию строк, откуда такая уверенность и такие требования? Всего год назад появляется первый сборник поэта, и Маяковский чувствует себя на коне, хотя лавров первое издание особых не снискало. Владимир Владимирович увидел, что его начинают печатать и ему кажется, что до Олимпа славы всего два шага. Для себя Маяковский решил, что он уже гений. Гениальность поэта сегодня никто не отрицает, то в 1913-1914 годах работы Владимира находили почитателей только в узком кругу друзей.

Оставшиеся «два шага» до Олимпа Маяковский решает взять наскоком – уже печатают – осталось дать читателям то, что не может предложить никто другой.


Владимир считает, что главное сейчас – это громко о себе заявить – закричать в лицо толпе и она понесёт его на руках. Ставя себя на одну высоту с пророком, Владимир уже сегодня ждёт лавров и дороги, усыпанной цветами.

Шаг до славы

По мнению автора строк, уже завтра его покорится всё возвышенное и низменное – проститутки будут носить его на руках, а Бог пролёт слезу умиления над его книгами. Владимиру не нужна половина, он хочет всё и сразу и не готов ждать!

Стихотворение имеет несколько грубоватых и даже вульгарных оборотов, но это начинающийся вырабатываться стиль Маяковского, который говорит с читателями честно, но просто, как в трактире. Автор кричит вверх и вниз:

Я – ваш поэт!!!

Боязнь падения

мне страшен ваш страшный суд,

Обращённая к возможным поклонникам. Максимализм на пределе, но боязнь поражения точит сердце поэта… Между уверенностью в своей гениальности и сомнением в быстрой победе и рождаются грубые по форме, но красивые по содержанию слова стихотворения.

До настоящего признания ещё несколько лет, совсем скоро пригласить Маяковского на литературный вечер будет правилом хорошего тона, но пока, по мнению поэта, надо торопить события и кричать в лицо неверующим в него, что он уже сейчас гений и лавры заслужены сегодня.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Стихотворение "А все-таки" читает Лада Мазина... Интересное и яркое изложение одного из ранних произведений Маяковского.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
№4 сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
№8 Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
№12 Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
№16 проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
№20 и побежит по небу с моими стихами подмышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Ulitsa provalilas, kak nos sifilitika.
Reka - sladostrastye, rasteksheyesya v slyuni.
Otbrosiv belye do poslednego listika,
sady pokhabno razvalilis v iyune.

Ya vyshel na ploshchad,
vyzhzhenny kvartal
nadel na golovu, kak ryzhy parik.
Lyudyam strashno - u menya izo rta
shevelit nogami neprozhevanny krik.

No menya ne osudyat, no menya ne oblayut,
kak proroku, tsvetami ustelyat mne sled.
Vse eti, provalivshiyesya nosami, znayut:
ya - vash poet.

Kak traktir, mne strashen vash strashny sud!
Menya odnogo skvoz goryashchiye zdania
prostitutki, kak svyatynyu, na rukakh ponesut
i pokazhut bogu v svoye opravdaniye.

I bog zaplachet nad moyeyu knizhkoy!
Ne slova - sudorogi, slipshiyesya komom;
i pobezhit po nebu s moimi stikhami podmyshkoy
i budet, zadykhayas, chitat ikh svoim znakomym.

Ekbwf ghjdfkbkfcm, rfr yjc cbabkbnbrf/
Htrf - ckfljcnhfcnmt, hfcntrittcz d ck/yb/
Jn,hjcbd ,tkmt lj gjcktlytuj kbcnbrf,
cfls gj}