Лебединый остров: красивое и живописное место на Сене. Фигуры речи. Тропы

Лебеди́ный остров , Лебя́жий остров (фр. Île aux Cygnes ) - небольшой искусственный остров на Сене , расположенный неподалёку от Эйфелевой башни между 16-м и 15-м округами Парижа , хотя административно принадлежит последнему.

На западной оконечности острова стоит уменьшенная (высотой 11,5 м) копия Статуи Свободы (46 м), подаренная Парижу в 1889 году американцами, благодарными французам за свою статую. Статуя обращена в направлении нью-йоркской статуи, и в левой руке она держит табличку с надписью IV Juillet 1776 = XIV Juillet 1789 , датами, обозначающими соответственно День независимости США и День взятия Бастилии .

По острову проходит Лебединая аллея (фр. l’Allée des Cygnes ), обрамлённая 322 деревьями.

На востоке через остров проходит двухъярусный мост Бир-Хакем (фр. Pont de Bir-Hakeim ) длиной 380 м: поверху проходит линия 6 парижского метро , нижний уровень предназначен для пешеходов и транспорта .

Также Лебединый остров пересекают мосты Руэль (фр.) (в центральной части) и Гренель (фр.) (в западной части острова).

Напишите отзыв о статье "Лебединый остров"

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лебединый остров

На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l"Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.

Тихо и очень романтично несет свои воды Сена, разделяя Париж на две половинки. В центре французской столицы, недалеко от знаменитой башни Эйфеля, на реке находится искусственный Лебединый остров. Это интересное и необычайно живописное место ежедневно привлекает к себе сотни туристов. Совершим и мы виртуальную прогулку на Лебединый остров в Париже!

Река Сена - символ французской столицы

Сена - река в Париже, которая имеет сакральное значение для истинного француза. Именно на ее берегах в III веке до нашей эры поселились паризеи - одно из галльских племен, основавшее будущий мегаполис. Само же название реки, по одной из версий, имеет латинское происхождение и переводится как «священный поток».

Свое начало Сена берет в Бургундии и впадает в Ла-Манш, собирая воды с территории, равной почти 80 тысячам квадратных километров. Это полноводная река с довольно спокойным течением. Ее общая протяженность составляет 776 километров. Река является важнейшей судоходной артерией для Франции. На ее берегах построено большое количество крупных и маленьких портов.

Главные достопримечательности на Сене

Река в Париже течет, изгибаясь достаточно крутой дугой. При этом город она делит на две части. Исторически сложилось так, что левый берег Сены считается богемным, а правый - деловым центром столицы. К берегам этой реки также привязан исторический центр Парижа с его важнейшими достопримечательностями.

Совершая водную прогулку по Сене, турист обязательно увидит и и дворец Бурбонов, и Лувр, и, конечно же, всемирно известную Эйфелеву башню. Не менее популярны многочисленные парижские мосты. Всего через Сену в пределах города их перекинуто 37. Красивейшие из них - мосты Луи-Филипп и Нотр-Дамм.

Лебединый остров - одно из самых любимых и посещаемых путешественниками мест Парижа. О нем мы расскажем далее.

Лебединый остров: описание и расположение

Объект находится в районе 15-го и 16-го округов Парижа. С него открывается отличный вид на близлежащие столичные небоскребы и Башню Эйфеля.

Лебединый (или Лебяжий) - искусственный остров на Сене, который разделяет ее русло практически пополам. Насыпная дамба вытянутой формы была сооружена еще в 1825 году. Сегодня она также служит опорой для парижского метромоста. Общая длина острова составляет 890 метров, а вот ширина - всего лишь 20 м.

Посетить этот парижский остров следует непременно! Ведь здесь можно неспешно прогуливаться в спокойной обстановке, любуясь прекрасными видами реки. Это местечко в Париже, несомненно, понравится и профессиональном фотографам. Здесь они найдут для себя множество органичных и очень удачных ракурсов для съемки.

Достопримечательности Лебединого острова: мосты и аллея

Лебединый остров - это не только прогулки и возможность сделать красивые фотоснимки Парижа. Здесь также есть на что посмотреть.

Так, остров пересекают сразу три парижских моста: Бир-Хакем, Руэль и Гренель. Самый важный и крупный из них - Бир-Хакем. Это двухъярусный мост, по которому проходит шестая линия городского метро. Нижний его этаж предназначен для движения автомобильного транспорта и пешеходов.

В западной части остров пересекает мост Гренель, а в центре - Руэль. Последний входит в число самых необычных и оригинальных мостов Парижа. Его конструкция была построена к Всемирной выставке 1900 года. Изюминка моста заключается в том, что он состоит из трех абсолютно разных частей: двух каменных и одной металлической. Причем элемент на левом берегу Сены выполнен в виде плавного изгиба на двух опорах.

Еще одна достопримечательность острова пронизывает его по всей длине. Это так называемая Лебединая аллея. Пройти ее неспешным шагом можно примерно за 10 минут. Аллея обсажена 322-мя деревьями. Причем деревья эти не одинаковы, здесь можно насчитать более 60 их видов! Под их ветвями есть лавочки, на которых можно хорошо отдохнуть и спрятаться от летнего зноя.

Парижская статуя Свободы

Лебединая аллея приводит туристов к самой главной достопримечательности острова. Это уменьшенная копия американской История ее появления здесь весьма интересна.

Как известно, в 1876 году французы преподнесли своим заокеанским друзьям впечатляющий подарок - 46-метровую статую Свободы (Statue of Liberty). Он был приурочен к столетнему юбилею американской революции. Гигантская скульптура была установлена в Нью-Йорке и вскоре стала одним из главных символов США.

Прошло 13 лет, и американцы решили отблагодарить французов, подарив им точную, но уменьшенную копию статуи высотой 11,5 метров. Ответный подарок был водружен на западном краю Лебединого острова так, чтобы скульптура «смотрела» в сторону США.

Парижская статуя Свободы держит в своей левой каменной руке табличку с двумя историческими датами: Днем независимости США и Днем

Вот такой он - Лебединый остров Парижа! Особенно красив он вечером, когда в Сене отражаются разноцветные огни самой романтичной столицы Европы.

Парижский Лебединый остров – красивое и интересное место на реке Сене, находящееся недалеко от знаменитой Эйфелевой башни. Его длина составляет около трехсот метров, а ширина достигает двадцати метров. Это местечко еще мало освоено туристами, однако имеет много удачных точек для фотографирования и удивительных уголков. Île des Cygnes построен в качестве дамбы в 1825 году, а сейчас […]

Парижский Лебединый остров – красивое и интересное место на реке Сене, находящееся недалеко от знаменитой Эйфелевой башни. Его длина составляет около трехсот метров, а ширина достигает двадцати метров. Это местечко еще мало освоено туристами, однако имеет много удачных точек для фотографирования и удивительных уголков.

Île des Cygnes построен в качестве дамбы в 1825 году, а сейчас является фундаментом для парижского метромоста. Такое название позаимствовано от предыдущего острова, который сейчас присоединен к известному Марсовому полю.

Если будете располагать временем, обязательно посетите Лебединый остров . В восточной части увидите великолепную копию Статуи Свободы –ответный подарок Парижу от благородных американцев (1889 г.). Кстати, символ Нью-Йорка статуя Свободы – это подарок французов к столетней годовщине американской революции (1885 г.). Высота парижской статуи 11,5 метров (американской «Свободы» 46м), в левой руке есть табличка с надписями и датами, повествующими о Дне независимости Америки и Дне взятии Бастилии. Обращена статуя на запад к Атлантике, к «старшей американской сестре».

Вы действительно получите незабываемое удовольствие от прогулки по Лебединой аллее острова, на которой высажено более трехсот деревьев разных видов. В будние дни очень приятно посидеть на лавочках и полюбоваться удивительной красотой в уединенном местечке, так как здесь встретишь мало людей по парижским меркам.

Через Лебединый остров проходят три моста: Бир-Хакем, Руэль и Гренель.

75015 Париж, Франция

Ехать на метро М6 до станции Bir-Hakeim

Как я экономлю на отелях?

Все очень просто – ищите не только на букинге. Я предпочитаю поисковик RoomGuru . Он ищет скидки одновременно на Booking и на 70 других сайтах бронирования.

В лучших поэтических опытах метафора обладает онтологическими свойствами. С помощью метафоры автор может бесконечно увеличить силу эхолота своих интуиций, расширить пространство восприятия произведения. Благодаря своим энергиям метафора, как внутренний скульптор, формирует не только себя самоё, но и всё произведение в целом.

Интересно рассмотреть условия, в которых метафора приобретает онтологические способности. Настоящая статья – первый шаг в этом направлении, поиск общих метафизических законов метафоры в индивидуальном почерке автора. Произведения Андрея Таврова были выбраны для рассмотрения в силу яркости его метареалистического стиля и его теоретических рассуждений в ряде эссе о метафоре, близких концепции автора статьи .

Словесное художественное произведение – объёмная, а не плоскостная вещь. Когда метафоры линейно рождаются одна за (из ) другой, объёмность произведения и несинхронность восприятия метафор сохраняются. Один из важных инструментов создания объёмности – мерцание воображаемого и реального планов, которое в читательской рецепции работает как соотношение различных плоскостей в скульптуре.

ЛЕБЕДЬ

Кто тебя создал, кто тебя сшил, влил
в раковину ушную, там заморозил, взял,
выпустил комом из заплаканных в снег жил,
снова расширил, как люстры щелчок – в зал

с белой стеной, с заоконной звездой в бороде.
Кто тебе клюв подковал и глаза золотил?
В печень кто коготь вложил, сделал, что бел в воде
среди чёрных семи в черепах филистимлян крыл?

Кто приставил лестницу к боку, чтобы наверх, вниз

исчезая в тебе и сходя упавшему ниц
на затылок с косой, чёрным чудом грозы – в глаза .

<…>

Обратим внимание, как выпуклость произведения в читательской рецепции достигается несколькими скользящими в сознании планами:

Кто приставил лестницу к боку, чтобы наверх, вниз
ангелы шли, пропадая за облака,
исчезая в тебе…

Отрывок начинается явным метафорическим планом (приставить лестницу к боку лебедя). Но воображаемое действие через местоимение «Кто» (Бог) переходит здесь в метафизическую реальность (в сфере непостижимого ангелы обретают неметафорическую способность пропадать за облака). Однако исчезновение их в лебеде вновь возвращает к явной метафорике .

Художественное пространство и время лебедя заключают здесь в кольцо пространственно-временную реальность ангелов. Но этот отрывок стихотворения – не окружность, а часть дискретной линии, фрагменты которой – бытование лебедя и бытование лебедя как совершенного Божьего создания. В читательской рецепции эта прерывистая линейность преображается в объёмное изображение.

Рождённые неразрывными на дословесной стадии, метафорические объекты распадаются, облекаясь в слово. Вещество метафоры полноценно, если, рассыпавшись, её части в сознании реципиента соединяются в цельную картину, дарящую радость сотворения.

Онтологические возможности метафоры проявляются более резко в случаях, когда цельный образ рождается у читателя в процессе соединения нескольких или многих метафор (их ряда, скопления и даже месторождения).

Рисунок их соединения может быть различным. Отдельные метафорические объекты могут быть здесь общими для разных метафор.

Приведём пример рисунка соединения метафор, опирающегося на субъектно-объектные отношения «я – Она – он», в которых «я» – созерцатель, а «Она» и «он» – главные участники рождения метафорики .

Я вижу дворик, озарённый девой,

и форма дома и дверей изогнута –

протаяло пространство от Неё, как от руки,

приложенной зимой к трамвайному окну.

Её тепло распространяет форму

Всё остальное – белый Гавриил,

объявший мир, Её одну

не заполняякрыльями, а значит,

он – отпечатокэтойдевы. Как рука

печатает себя на белом и надышанном стекле –

вот так и онпротаял до Марии

тем очертаньем,чтосовпалосвестью,

способнойповторитьЕёчерты .

«Пустотный край» (Рильке) – райское, непостижимое пространство –п редставлен здесь отпечатком Девы Марии в мире земном («протаяло пространство от Неё, как от руки, приложенной зимой к трамвайному окну»). Остальное пространство заполнено «белым Гавриилом», как известно, передавшим Деве Марии весть о её кончине за несколько дней до неё. Гавриил уподоблен руке, создавшей отпечаток. Он объял весь мир, «Её одну не заполняя крыльями». Метафорические объекты «протаивающая рука» и «протаявший отпечаток» равно принадлежат здесь метафорическим образам Девы Марии и Гавриила, только меняются семантическими местами. Андрей Тавров виртуозно использует метод наложения, отливания из разных сосудов пустоты (ниши) и собственно формы. Созданные им метафорические образы Марии и Гавриила идеально накладываются друг на друга фрагментами пустоты и заполненности .

Если в сознании читателя дополнительно включается и линейность восприятия – рождается галерея отражений и (или) инерция настигания одной волны другой (свет Марии – изогнутость формы дома и дверей как отпечаток Марии – Гавриил как отпечаток Марии – весть, способная повторить Её черты), то весь отрывок преображается в не замкнутый круг, а в бесконечно настигающий сам себя мир.

Ритм метафоры становится слышнее, когда она вступает в диффузию с метонимией или рядом метонимий.

Середина земли - это там, куда ставишь каблук, -
здесь ушёл ты вниз, трижды умер и вновь воскрес,
здесь игла растает, чтобы вновь собраться в ушко́, -
обнаружишь себя в его средоточии, как
жемчуг раковины мировой, сгустившейся в слог и звук .

Метафора таяния иглы в этом контексте содержит в себе парадоксальное метонимическое мерцание по типу синекдохи: иголка больше своего ушка – игольное ушко больше иголки. Вещь рождается из мира отсутствия и в него возвращается («здесь игла растает, чтобы вновь собраться в ушко́»).

Ритм восприятия этой метафоры сопряжён с переносом энергии от одного вещественного явления («игла») к его части («игольное ушко»), превращающейся в принципиально другое, пустое пространство, и затем вновь к веществу, но уже иного порядка (творчество). В идеальном «пустотном мире» вещественно только истинное творчество («жемчуг раковины мировой, сгустившейся в слог и звук»).

Особое расположение четырёх объектов – иглы, игольного ушка, зоны непостижимого и поэзии – создаёт волны наплывающего ритма, заставляющего читателя поочерёдно смотреть локально, точечно, обзорно (до бесконечности расширяя точку) и внутрь себя.

Один метафорический объект (игольное ушко) является здесь общим для метафорических образов иголки и пустоты, его границы мерцают между полюсами «часть»/«целое». Ритм этой метафоры, с одной стороны, скачкообразный (смещение от целого к части, затем снова к целому и вновь к части, курсор уходит порой и за границы целого), с другой, спиралевидный (вещество иглы – пустотность ушка как фрагмента идеального мира – принципиально иное вещество поэзии). Мотив игольного ушка обращает к мотиву уха, благодаря которому из непостижимого центра рождается поэзия.

Эхолот метафоры достигает глубинных слоёв, если автору удаётся запечатлеть вещественность, плотность процесса, изобразить вещь как процесс.

Так, язык в поэзии Андрея Таврова изображается и как орган речи, и как процесс, течение.

<…>

Что и выскажешь, шевельнувшись
во всю клеть, как одним языком,
сам собой, словно телом минувшим
и безруким дельфиньим прыжком .

(«Дай ощупаю клетку грудную…»)

«Минувшее тело», «безрукий дельфиний прыжок» (траектория движения дельфина, его фантомное очертание) принадлежат как метафорическому дельфину, так и реальному человеку, метонимически уподобленному здесь его языку.

Вещь как процесс и процесс как вещь феноменологически растут до самой существенной, «пустой» точки, достигая глубины дна как вершины, обретая способность созидать и даже воскрешать:

И кого тогда вместе творили –
землю с дроком иль небо в плечах?
Двинь язык, словно холм на могиле,
чтобы Лазарь проснулся в лучах .

Зримое изображение вещи как процесса наблюдаем в стихотворении «Иоанн и Лестница».

Метафорическое описание Тавровым «Лествицы » Иоанна ритмически базируется на несинхронном и многократном рождении метафор в рецепции. Читатель воспринимает новые метафоры, в то время как в его творческом сознании продолжается или вновь начинается рождение предыдущих .

Сочинение Иоанна Лествичника состоит из «ступеней» добродетелей, по которым христианин может восходить на пути к духовному совершенству. Образ восходит к библейскому видению Иакова – Лестнице, по которой восходят ангелы. Стихотворение Андрея Таврова не ниспадает ступенями. Мгновенное изображение поэтом лестницы целиком, неоднократное её обзорное описание, по некоторым ступеням снизу вверх и сверху вниз – лишь иллюзия, быстро переходящая в описание вещи как процесса. Автор и читатель аскетической « Лествицы » и сама Лестница сливаются здесь в плотной триаде «автор – произведение – читатель». Лестница кровь читателя «до Бога достаёт», как напор поднимает воду «по ста этажам в небоскрёбе». Иоанн «сидит на земле, как проволоки моток, стоочитый ангел на звук его не найдёт. И идёт сквозь него переменный и алый ток, раскалив добела его плоть для иных высот».

Каждая новая метафора в этом стихотворении включает в себя все прежние, постепенно расширяясь до Бога как «бесконечного шара», вложенного в крылья орла. Лестница, идущая внутрь человека, открывает и освещает в нём Бога. Все метафоры в стихотворении равноценны, новорождённые не умаляют предыдущих, а наоборот – возвращают к ним внимание читателя, вновь разрывая их до глубины. Повторы мотивов лестницы, крыльев, орла и других уплотняют процесс в вещь. Движение метафор игнорирует динамику и темп градации, сохраняя бесконечное течение лестницы как вещи. Части лестницы и уподобленные ей объекты, освещённые в непостижимом центре внутри человека, абсолютно равны ей.

ИОАНН И ЛЕСТНИЦА

Иоанн зверя-лествицу строит о 30 крылах.
Одно – васильковое, шёлковых два и шесть
из клыков саблезубого тигра; на двух стволах
остальные в небо идут и гремят как жесть.

Он подводит на Божий штурм артиллерию ночи, солдат
дальнобойной молитвы, смиренья огненный шар
и ракеты пустыни – терпенье, жажду и глад,
а подножье её сторожит огнегубый овчар.

На одной ступени вата растёт облаков,
на второй свил гнездо орёл, на третьей – дракон.
Но штурмует он высоту и идёт, солнцелов ,
словно краб по камням, как стекло, небо взяв за наклон.

Саблезубая лествица-тварь кажет зубы врагам,
словно зверь доберман, щерясь на нечисть вокруг,
и до Бога кровь достаёт, как по ста этажам
в небоскрёбе напор поднимает воду, упруг.

В тишине ложатся, как снег, отвалы небес,
словно плуг воздушный в зерно высоту пропахал,
в чернозёме и сини встает райский город-лес,
где кукушка-любовь и вера как кит-нарвал.

Он сидит на земле, как проволоки моток,
стоочитый ангел на звук его не найдёт.
И идёт сквозь него переменный и алый ток,
раскалив добела его плоть для иных высот.

Как же лестницы страшной жест бережлив, щадящ !
Как же смерть терпелива и красная боль щедра.
Снова лепит ремесленник-Бог и ребро, и плач,
чтоб лестница внутрь тебя, словно метро, сошла.

Чтобы тяжестью ты легчал и от боли пел,
воскресал от смерти, от вечности голодал,
чтобы был твой лоб, словно хлопок, и черно-бел,
чтоб зерно покоя расширилось, как обвал.

И поёт кузнечик, и сена стоит стог,
и орёл летит на любовь, а на свечку – шквал.
И тебе весь мир – как для орла Бог,
что вложен в крылья как бесконечный шар .

О метаболе в поэзии А. Таврова я уже писала в связи с дословесным в произведении: «Когда М. Эпштейн говорит о метаболе как о метафорическом тропе, в котором “выведение в дискурс промежуточного понятия <…> объединяет удалённые предметные области и создаёт непрерывный переход между ними ” , как раз и можно иметь в виду «метафору с кусочком плаценты». Всегда ли метабола эстетически ценна? Здесь важно отличать естественное врастание в ткань произведения сопоставительного признака как момента рождения, создающее высокохудожественный контекст, и искусственное его монтирование, показывающее слабый художественный уровень» . В своей статье я приводила примеры высокохудожественных метабол из эпоса А. Таврова «Проект Данте» и его поэмы «Бах, или Пространство ручья».

Обращу теперь внимание на один из законов метаболы в поэзии исследуемого автора. При условии высокого уровня произведения сила метаболы умножается: 1) при раздвигании полюсов – удалении друг от друга метафорических объектов; 2) при протяжённости территории, занимаемой промежуточным (сопоставительным признаком).

К примеру:

МОРСКОЙ ЛЕВ I

как простынёй безрукостью спелёнут -
спит в амальгаме белая горячка
но выдавлен свинцовым тюбом в умбру
и в конус морды масляной как краска

Здесь первый метафорический объект заявлен уже в названии, затем в первых двух строках следуют описывающие его попутные метафизические метафоры (не удержусь от оценки: просто блистательна первая – « как простынёй безрукостью спелёнут »!) и только затем обстоятельно показано промежуточное «выдавлен свинцовым тюбом в умбру и в конус морды». Схема метаболы здесь такова: м орской лев (первый объект) – текучесть, форма, словно морской лев выдавлен из тубы (промежуточное ) – масляная краска (второй объект).

Подведём итоги, которые будут промежуточными, поскольку статья лишь начинает исследование онтологических свойств и законов метафоры.

На материале поэзии Андрея Таврова видно, что метафора приобретает метафизические свойства углубления и расширения пространства рецепции, если:

– в процессе отрыва метафорических объектов друг от друга в читательском восприятии они воссоединяются в гармоничную картину, близкую к дословесной и дарящую читателю радость сотворчества;

– цельный образ рождается у читателя в процессе соединения нескольких или многих метафор (их ряда, скопления и даже месторождения), однако при множественности метафор в контексте наблюдается несинхронное их созревание в сознании читателя;

– п ри линейности зарождения метафор одна за (из ) другой сохраняется объёмность произведения, отрезки читательской рецепции работают как различные плоскости в скульптуре;

– в се метафоры в произведении равноценны;

– в произведении наблюдается мерцание воображаемого и реального планов;

– имея форму мнимой окружности, фрагмент произведения является частью дискретной линии и его метафорика бесконечно настигает сама себя;