Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель Осин Владимир М.

М. Э. Клейнмихель Из потонувшего мира

М. Э. Клейнмихель

Из потонувшего мира

Прежде чем память моя угаснет и глаза мои закроются навеки, хотела бы я изложить мои воспоминания. Будущему историку, быть может, предстоит найти в этих разбросанных страницах фундамент для изображения той эпохи, в которой я жила и следы которой безжалостно сметены потоком революции.

Я родилась в 1846 г. в г. Киеве, где отец мой был вице-губернатором. Мой крестный, генерал Бибиков, генерал-губернатор Киевский, Подольский и Волынский, был очень известной личностью в военном мире. Он лишился руки в сражении при Силистрии. Для того чтобы присутствовать на моих крестинах, моя крестная мать, которая одновременно была и моей бабушкой со стороны отца, совершила большой путь из Курляндии в Киев в собственном экипаже, так как не было тогда еще железных дорог. Она рассказывала о своем путешествии так, как Стенли рассказывал бы о своей экспедиции в Центральную Африку.

У меня нет воспоминаний о Киеве того времени, так как через четыре года после моего рождения мой отец был переведен в Ригу чиновником особых поручений к князю Суворову, бывшему тогда генерал-губернатором Лифляндии, Курляндии и Эстляндии. Несколько лет спустя последовало назначение моего отца волынским губернатором.

Здесь хотела бы я сказать несколько слов о моей семье. Мой прадед, граф фон Келлер, был послом Фридриха Великого при дворе Екатерины II. Его жена была принцесса Сайн-Витгенштейн-Берлебург, сестра русского фельдмаршала того же имени. Во время одного торжества в честь великой правительницы, данного моим прадедом, моя прабабушка почувствовала себя плохо, ввиду ожидаемого материнства. Императрица предложила ей удалиться и сказала моему прадеду: «Если супруга ваша подарит Вам сына, я буду его крестной. Определите его на русскую службу». В ту же ночь родился мой дед. Императрица сдержала слово, и когда спустя три года мой прадед получил назначение в Вену, он оставил своего сына на воспитание своей золовке, принцессе Витгенштейн.

Шестнадцати лет от роду мой дед вступил в гвардейский Гусарский полк, и 24 лет он уже командовал армейским Гусарским полком в Бородинском бою, когда и был награжден Георгиевским крестом. Он находился на пути к блестящей военной карьере. Но женившись на богатой наследнице, графине Борх, принесшей ему в приданое имения в 40 000 десятин в Витебской и Минской губерниях, он бросил службу в чине гвардии полковника и занялся сельским хозяйством в имениях своей жены, что ему, между прочим, очень плохо удавалось. Я помню, что еще сорок лет назад имения эти, прошедшие через многие руки, были проданы казне за девять миллионов рублей; отец мой и дядя получили лишь один миллион, который надо было разделить между пятью братьями.

Моя мать была урожденная Ризнич. Отец ее, сербского происхождения, был женат на графини Ржевусской, мать которой была - княгиня Радзивилл. Он был богат, жил в Киеве и в деревне на широкую ногу; благодаря своему гостеприимству был избран предводителем дворянства в своем округе. Он сохранил живые связи с Сербией, был большим патриотом и воспитывал на свой счет многих сербских юношей в различных учебных заведениях Киева. Между прочим, я хорошо помню молодого студента-теолога Милой Иованновича, впоследствии игравшего большую роль в сербском восстании 1875 года в качестве епископа Михаила Сербского.

Вблизи Оптицы, имения моего деда и бабушки Ризнич, находился замок Погребище, принадлежавший брату его деда, графу Адаму Ржевусскому (деду княгини Блюхер). Он приезжал ежегодно с целой свитой адъютантов и многочисленными приглашенными для большой охоты, в которой принимал участие едва ли не весь округ. Этот граф Адам Ржевусский - тот мой дядя, с которым я чаще всего встречалась. Он был генерал-адъютантом еще при Николае I и был тогда уже очень стар. Он был трижды женат.

Двадцати одного года повенчался он с женщиной за пятьдесят, графиней Орловой, урожденной Жеребцовой, бабушкой посла в Париже (возведенного в то время в княжеский сан) и прабабушкой князей Владимира и Алексея Орловых, так хорошо знакомых тогдашнему парижскому обществу. По этому поводу рассказывали в Париже такую историю: однажды граф Ржевусский, придя в русское посольство, сказал швейцару, чтобы тот доложил посланнику, что приехал его дед. Швейцар взял визитную карточку и передал ее лакею со следующими словами: «Доложите князю, что здесь какой-то господин, должно быть умалишенный, утверждает, что он дедушка князя!» Но к удивлению всех, князь поспешно вышел к супругу своей бабушки, обнял его сердечнейшим образом и повел к себе наверх. Повенчанный в ранней молодости своей со старухой, женился он, вторичным браком, вероятно для восстановления равновесия, на совершенно юной особе Дашковой; она была очень красива, богата, из хорошего дома и к удивлению, несмотря на большую разницу в летах, была влюблена в него по уши. Она умерла во время родов. Дочь ее впоследствии вышла замуж за князя Вильгельма Радзивилла, внучка которой стала княгиней Блюхер.

Через два года после смерти жены граф Ржевусский женился третьим браком на госпоже Ящевской, подарившей ему трех сыновей. С одним из них, Адамом, я познакомилась в Париже; он был молодым декаденствующим литератором, не без дарования, тем не менее он был известен не так своими литературными работами, как крупной карточной игрой в парижских клубах. В одну ночь он проиграл миллион рублей сербскому королю Милану.

Другой брат моей бабушки, Генрих, был польским Вальтером Скоттом. Его наиболее известный роман «Краковский замок» описывает интересные, но дикие обычаи его соотечественников в XVII веке.

Младший из братьев - граф Эрнест Ржевусский - командовал кавалерийской бригадой на Кавказе; я его ясно вижу перед собой в живописном черкесском одеянии, белом бешмете, увешанном орденами, вооруженным до зубов, всегда готовым на всякие военные и любовные авантюры, в которых он, конечно, играл героическую роль. К сожалению, я никогда не знала результатов этих авантюр, так как едва рассказы о них доходили до самого интересного момента, меня высылали из комнаты.

Мой дед со стороны матери имел сестру, бывшую замужем в Неаполе за герцогом Сан-Марко, и другую - в Венгрии, графиню Нако. Сестра матери моей вышла замуж за польского дворянина Цихоновецкого. Она жила в великолепном охотничьем замке в Литве, принадлежавшем Станиславу Августу, и ее сады, устроенные на французский лад, возбуждали восхищение во всех окрестностях. Одна из ее дочерей была замужем за бароном Стернстедом, генерал-адъютантом при дворе короля шведского, другая дочь обручилась с виконтом де Форзанц, военным атташе в Санкт-Петербурге, командовавшим впоследствии кавалерийской бригадой в Версале.

Герцогиня Деказ и маркиза де Бовуар были также моими кузинами; эти сестры, несмотря на их несходство, были обаятельны - одна необычайной добротой, другая - блеском и остроумием. Изысканное, широкое гостеприимство де Бовуар, которое она мне оказывала в Сандрикуре, принадлежит к лучшим воспоминаниям моего парижского пребывания.

Сильно развитое во мне чувство космополитизма приписываю я тому обстоятельству, что во мне течет кровь различных национальностей и что у меня такое разнородное родство. Если этот космополитизм служил мне препятствием для ненависти, то он никогда не был мне помехой для любви. С детства любила я Россию больше всего на свете и обожала императора Александра II, в котором я привыкла видеть свой идеал. Это чувство вселил в нас отец, страстно преданный императору.

Отец мой провел свою юность в Петербурге в доме своей тетки княгини Барятинской, урожденной графини фон Келлер, посещал гимназию и университет вместе с двоюродными братьями князем Александром, впоследствии фельдмаршалом и наместником Кавказа, князем Владимиром, впоследствии обер-шталмейстером его величества, и князем Анатолием, впоследствии генерал-адъютантом. Он был бы чрезвычайно удивлен, если бы ему сказали, что он нерусский или назвали бы его иностранцем. Это название, столь любимое в наше время, было тогда не в употреблении. Интересы России были дороги сердцу моего отца, и я вспоминаю из раннего детства моего один день, когда нас освободили от уроков и дали нам шампанского - большое событие для нас, детей, - по случаю победы над Шамилем, для празднования подавления восстания на Кавказе.

Национализм, как его теперь понимают, существовал тогда лишь в славянофильских кругах, о которых я тогда не имела понятия. Я говорю о том национализме, который состоит не из любви к отечеству, а скорее из ненависти к другим.

В Житомире, где отец был губернатором, завязалась глубокая дружба между нашей семьей и семьей генерал-губернатора князя Васильчикова. Когда княгиня приезжала в Житомир, она всегда останавливалась у нас; большей частью привозила она с собой свою дочь Софью, впоследствии графиню Строганову, бывшую старше меня, но с которой я тем не менее очень подружилась. Будущий генерал князь Сергей Илларионович Васильчиков был тогда маленьким мальчиком, бегавшим в своей белой, вышитой красным, русской рубашке.

Из Волыни отец мой был переведен губернатором в Минск, где в том же году произошло большое событие: император Александр II, приехав в Минск, остановился в доме губернатора. Мать моя лежала еще больной в постели после родов моего младшего брата; таким образом, я, десятилетняя девочка, должна была по русскому обычаю поднести императору на пороге нашего дома хлеб-соль. Император меня обнял и сказал: «Приезжайте в Петербург, и я дам вам шифр». Я никогда не слыхала ни о каком «шифре» и еще не знала, что шифр - это украшенный бриллиантами вензель императрицы, дающийся как отличие придворным дамам. На следующий день император выразил желание быть крестным у моего маленького брата. В это же время оба моих брата были возведены в пажи, что дало им право на казенный счет воспитываться и вступить впоследствии в гвардию.

Тут последовало весьма характерное событие, о котором я уже пятнадцать лет не упоминала и которое вдруг за год до войны вспомнила, когда моя племянница Элла Клейнмихель представила мне своего жениха Всеволода Пущина, адъютанта, конногвардейца, павшего в эту войну.

Прадед этого молодого Пущина, старый 70-летний декабрист, жил после помилования и возвращения из Сибири, где он провел много лет на каторге, в Минске. Это был очень любезный старец и всегда был желанным гостем у моих родителей.

За полгода до прибытия императора мой отец дал в честь предводителей дворянства званый обед, к которому были приглашены все православное и католическое духовенство и вся провинциальная знать.

В то время православные и католики жили в полном согласии, оба епископа были даже на «ты» и часто посещали друг друга. После многочисленных тостов и изрядного возлияния один молодой польский предводитель дворянства под влиянием присутствия Пущина вдруг вздумал провозгласить тост за здоровье декабристов. Наступило мгновение необычайной растерянности, страх и беспокойство охватили всех присутствующих. Тут поднял свой бокал мой отец и громким голосом произнес следующие слова: «Да, мы пьем за здоровье раскаявшихся декабристов, таких как Всеволод Пущин, но прежде всего за здоровье нашего всемилостивейшего Государя императора Александра II, благодаря доброте и великодушию которого мы имеем теперь возможность видеть среди нас Пущина, которому император простил его юношеские заблуждения. Ура!»

Две недели спустя мой отец получил письмо от своего друга Валуева, товарища министра внутренних дел, в котором он сообщал, что отец мой потеряет свой пост ввиду того, что присутствовавший за обедом жандармский полковник послал возмущенный, тайный донос на то, что поляк осмелился за столом у губернатора произнести такой недопустимый тост. Валуев посоветовал отцу моему немедленно ехать в Петербург для своего оправдания. Отец тотчас же последовал его совету, и я помню, как мать моя при расставании пролила немало слез. Все было приведено скоро в порядок: министр внутренних дел Ланской был очень благожелательным, справедливым человеком. Он описал императору это событие в его настоящем свете, и происшествие это не повлекло за собой никаких последствий.

В Минске император вдруг вспомнил об истории и, обратившись к моему отцу, сказал: «Хорошо ты тогда ответил этому поляку по поводу Пущина (император всем говорит «ты»), но где же Пущин? Я хочу с ним познакомиться». Полковник Кавелин, адъютант императора, был командирован привести Пущина, жившего поблизости; Пущин был приведен. Император усадил его рядом с собой, расспрашивал его с большим интересом о прошлом, об отдельных эпизодах заговора, немедленно вернул ему звание подполковника и назначил плац-комендантом крепости Бобруйск, кем тот и оставался до конца дней своих. Это событие указывает на дух тогдашней жандармерии, этой тайной и вместе с тем официальной полиции, лежащей тяжким бременем на всех должностных лицах как крупных, так и мелких, причем эти доносчики никогда не были наказуемы.

Император Александр II был иногда безжалостным, но часто был рыцарски великодушным. Когда он назначал Бенкендорфа (деда посла в Лондоне) начальником тайной полиции, которая не подчинялась ни контролю, ни закону, он передал ему носовой платок со словами: «Пойми меня хорошо, Бенкендорф, этот носовой платок должен тебе послужить для того, чтобы осушать слезы тех несчастных, которым закон не может помочь и которые лишены возможности обратиться в суд». Эта благородная мысль императора была впоследствии так же искажена, как идея Христа служителями церкви, и много несправедливостей и ужасов было произведено жандармской властью, тем более сильной, что она была совершенно безответственна.

Из книги Сталин автора Барбюс Анри

VII Два мира Вот что делается в стране, где загораются солнца, - в эпоху, когда, по словам Кагановича, океаны текут под мостами.Все государства, кроме одного, идут через фашизм к разорению, все они идут к войне. Положение трагично. Но оно несложно. Оно просто.В XIX веке, когда

Из книги Небо войны автора Покрышкин Александр Иванович

25. Во имя мира И на сей раз в чудесное майское время мне снова довелось любоваться просторами нашей земли с подоблачной высоты. Давно моя душа тосковала по родной природе, по всему своему. Хотелось посмотреть на все вблизи, подышать воздухом нашей весны. Но самолет

Из книги Федин автора Оклянский Юрий

ДВА МИРА …Виды Голландии, затянутой в «корсет электрических железных дорог», доков Гамбурга, Бергена и Роттердама, где с баснословной скоростью рождались новые морские гиганты, чистеньких городских пейзажей Германии, Дании и Норвегии, всего вроде бы слаженного и

Из книги Изюм из булки автора Шендерович Виктор Анатольевич

Два мира… Одной моей знакомой в день ее рождения позвонила приятельница. С Кипра.- Я желаю тебе, - сказала она, - чтобы твоя жизнь всегда была такой же безоблачной и прекрасной, как этот день…- Спасибо, милая, - сказала моя знакомая, прижимая трубку к уху плечом. Она

Из книги Антисоветский Советский Союз автора Войнович Владимир Николаевич

Два мира, два Шапиро Вот давняя история или легенда.Однажды в 40-х – корреспондент агентства ЮПИ Генри Шапиро, проходя мимо здания ТАСС, увидел валивший оттуда дым. Он позвонил в дверь. Никто не отозвался. Он позвонил по телефону. Трубку снял дежурный Соломон Шапиро.– У вас

Из книги Письма русской жены из Техащины автора Селезнева-Скарборо Ирина

Два мира - две беды Не побоюсь этого слова, но национальная трагедия Америки - люди, страдающие от ожирения. Я уже как-то писала на эту тему, но не могу не вернуться. Это настоящая катастрофа! Ведь лишний вес - не просто некрасиво. Лишний вес - это букет болезней, начиная

Из книги Записки космического контрразведчика автора Рыбкин Николай Николаевич

С «Мира» - на МКС Уникальность орбитального комплекса «Мир» в том, что до настоящего времени он остается единственным рекордсменом и космическим долгожителем, который умер не своей смертью, а в результате «эвтаназии». К основному блоку «Мира» было пристыковано пять

Из книги Язык мой - друг мой автора Суходрев Виктор Михайлович

Дом Мира После пребывания в Кемп-Дэвиде мы вернулись на два дня в Вашингтон. Состоялся ответный обед в нашем посольстве и подписание заранее согласованных двухсторонних документов. А 22 июня на президентском «боинге» Никсон с Брежневым отбыли в Калифорнию. Лететь

Из книги Сципион Африканский автора Бобровникова Татьяна Андреевна

ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА Сразу же после окончания битвы Публий отправил домой посла, который должен был принести римлянам самую радостную новость, которую они слышали со времен основания города. Вестником счастья он выбрал, конечно же, Лелия (Liv., XX, 36; Арр. Lyb., 207). Через несколько

Из книги Я пасу облака автора Смит Патти

ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА Античные авторы передают, что Сципион заболел и не участвовал в битве, хотя, быть может, это и не отвечает действительности.{77} Во всяком случае сразу же после сражения он явился в римский лагерь, туда же отправил послов Антиох просить мира. Царь имел все

Из книги Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945 автора Бурлак Никлас Григорьевич

Два мира Я нажарила сковородку консервированных бобов Joan of Arc, заправила салат оливковым маслом и открыла бутылку Gatorade. Я была так голодна, что все съела стоя. Объедки смахнула в ведро, тарелку оставила в раковине. Насытившись, я зашевелилась в другом темпе - энергично

Из книги Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель автора Осин Владимир М.

Из книги Листы дневника. Том 2 автора Рерих Николай Константинович

Из книги Быть Хокингом автора Хокинг Джейн

Знамя Мира Просят собрать, где имеются знаки нашего Знамени Мира. Знак триединости оказался раскинутым по всему миру. Теперь объясняют его разно. Одни говорят, что это - прошлое, настоящее и будущее, объединенное кольцом Вечности. Для других ближе пояснение, что это

Из книги автора

Пути мира "Я - царь Гаммураби… Я показал людям свет. Путями мира вел их. И, дабы не угнетал сильный слабого, начертал я законы мои. Угнетенный да придет перед лице мое, слова мои да услышит и будет оправдан".За две тысячи лет до нашей эры начертались заветы о путях мира. Но не

Фонарь-дракон, дача Марии Клейнмихель, Каменный остров, Санкт-Петербург

Фонарь-дракон на даче Клейнмихель и Чинизелли на Каменном острове в Санкт-Петербурге.

Не правда ли, смотрится по-сказочному? А теперь пару слов о самой даче Марии Клейнмихель.

Особняк Клейнмихель, один из прекраснейших памятников эпохи романтизма, находится в северо-западной части Каменного острова, на берегу речки Крестовки. в 1893 году землю и дом (возведён для Э.Женьеса, руководителя французской театральной труппы в 1836 г. архитектором А. Штакеншнейдером) "сроком на 90 лет" приобрела 47-летняя графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. долгое время мы знали его в одном облике (раньше стены его были зелёного цвета), но к 2007 году дом был восстановлен в первозданном виде. на сегодняшний день Каменный остров готовят под резиденцию президента России, в которую входит и особняк М.Э.Клейнмихель.

Особняк М. Э. Клейнмихель


Мария Эдуардовна была женой полковника Преображенского полка Н. П. Клейнмихеля, который через пять лет после свадьбы скончался. его отец — граф, генерал-адъютант П. А. Клейнмихель за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 году, получил по именному указу Николая Первого право изобразить на своём гербе объятый пламенем Зимний. этот герб из камня можно и сегодня увидеть над входом в каменноостровский дом.

В 1904 году архитектор К. Г. Прейс перестроил дом Верховцевой, выделив парадный вход с обширным вестибюлем. окончательный облик особняк Кляйнмихель приобрёл в 1904 г., когда по проекту арх. И. Претро был перестроен с использованием элементов готики. особенно интересно решение крыши с высоким шпицем главного дома, угловой башенки и обрамление пинаклями лепного картуша над входом с гербом Клейнмихелей. три года спустя часть участка взяла в аренду Л. Чинизелли, дочь владельца цирка, для которой Ф. фон Постельсом в 1909 году был выстроен из дерева двухэтажный особняк в стиле модерн с высокой мансардой, увенчанной башенкой. вход в него вёл через парадный вестибюль дачи Клейнмихель. стилистическая разноголосица стоящих рядом домов Клейнмихель и Чинизелли стала причиной ещё одной перестройки дачи графини - в неоготическом стиле.

Неотъемлемой частью композиции дачи является ажурная кованая решётка с саламандрами, в звенья которой вплетены графически безупречно выполненные монограммы "МК" — Мария Клейнмихель. автором решётки, установленной в 1904 году, был К. Г. Прейс. в 1912 году на заводе "Сан-Галли" по проекту К. К. Мейбома выполнили неоготические ворота, круглые столбы которых увенчивались кованными фонарями. Несохранившиеся до наших дней интерьеры дачи известны по серии фотографий К. К. Буллы для журнала "Столица и усадьба" (владелицей которого была сама графиня), а также благодаря исследованиям, выполненным сотрудниками Музея города в середине 1970-х годов.

Саламандры украшают кованую ограду старой дачи, а драконы держат в пастях фонари.

Отрекшись от трона, Николай II вернулся к семье в Царское Село, где вместе с супругой и детьми находился под домашним арестом в Александровском дворце с 9 марта по 14 августа. Этому периоду жизни теперь уже бывшего императора Николая II графиня М.Э. Клейнмихель посвятила отдельную главу своих мемуаров. Более подробно о нем повествует в своем дневнике гофмейстерина императрицы Александры Федоровны, княгиня Е.А. Нарышкина, находившаяся тогда подле царской семьи (см. приложение).

В обстановке нарастания революции по решению Временного правительства царская семья была переведена в глубь России, где отношение к недавнему монарху было несколько иное, чем в революционном Петрограде и других крупных промышленных центрах страны. После долгих дебатов определили городом их поселения г. Тобольск. Им разрешили взять из дворца необходимую мебель, личные вещи, а также предложить обслуживающему персоналу по желанию добровольно сопровождать их к месту нового размещения и дальнейшей службы.

В Тобольск семья Романовых прибыла 6 августа и спустя неделю разместилась в специально отремонтированном к их приезду доме губернатора. Режим проживания арестованных здесь был менее строгий, чем в Царском Селе. Семья вела спокойную, размеренную жизнь. По вечерам члены семьи собирались вместе, царь читал вслух отечественную и зарубежную классику.

Еще в первые дни революции царская семья могла покинуть Россию, но судьба изгнанника, живущего за рубежом, не прельщала бывшего царя. Он твердо решил остаться на родине. В своих мечтах царь, царица и их дети лелеяли надежду, что судьба будет к ним благосклонна и им разрешат уехать в Крым, в их Ливадийский дворец. Однако все сложилось иначе.

После Октябрьской революции судьба Николая II была предрешена. С первых дней после прихода к власти большевики стали говорить об открытом суде над бывшим императором. В апреле 1918 г. было получено разрешение Президиума ВЦИК о переводе Романовых в Москву с целью проведения суда над ними. Решено было отправить сначала царскую чету, а затем – детей. 22 апреля 1918 г. колонна из 150 человек с пулеметами выступила из Тобольска в Тюмень. 30 апреля поезд из Тюмени прибыл в Екатеринбург, где временно должны были находиться узники. Для их размещения заняли дом, принадлежавший горному инженеру Н.Н. Ипатьеву, который накануне приезда поднадзорных был выселен, дом обнесен высоким наскоро сколоченным двойным дощатым забором. Условия содержания в этом «доме особого назначения» оказались значительно хуже, чем в Тобольске. Здесь с семьей Романовых проживали пять человек обслуживающего персонала: доктор Боткин, лакей Трупп, комнатная девушка Демидова, повар Харитонов и поваренок Седнев. Хуже всего для Романовых была атмосфера неизвестности, усугубленная напряженной политической обстановкой в стране.

Комендантом дома был назначен уральский рабочий А.Д. Авдеев, но за воровство и другие проступки его вскоре сняли, а вместо него комендантом поставили большевика Якова Юровского. «Этот тип нам все меньше нравится…» – записал Николай в своем дневнике.

Гражданская война отодвинула план судебного процесса над царем, который первоначально вынашивали большевики. Накануне падения советской власти на Урале и угрозы освобождения царской семьи исполкомом Уральского областного Совета было принято решение казнить царя и его родных. Убийство было поручено Я.М. Юровскому и его заместителю Г.П. Никулину, для чего выделили солдат, среди которых были латыши и венгры.

Ночью 17 июля 1918 г. бывшего императора и его семью разбудили и попросили спуститься в подвал. «В городе неспокойно», – объяснил арестантам Юровский. Романовы вместе с прислугой спустились по лестнице. Николай нес на руках царевича Алексея. Затем в помещение вошли 11 чекистов, и комендант объявил пленникам о том, что они приговорены к смерти. Самого царя Я.М. Юровский застрелил из пистолета в упор. Когда отгремели залпы, оказалось, что Алексей, три великие княжны и царский врач Боткин еще живы – их добили штыками. Трупы убитых вывезли за город, облили керосином, пытались сжечь, а затем закопали.

О трагической смерти последнего российского императора и его семьи в мемуарах графини М.Э. Клейнмихель сообщается лишь косвенно. Рассказывать об этом она, очевидно, не посчитала необходимым, так как в эмигрантской литературе акт цареубийства в Екатеринбурге подробно описан. Завершает свои воспоминания она сообщением о гибели от рук комиссара фрейлины Александры Федоровны графини А.В. Гендриковой и гоф-лектрисы бывшей императрицы Е.А. Шнейдер. Перед смертью А. Гендриковой была якобы обещана свобода, «если она покинет императрицу», но та ответила: «Моя последняя мысль будет о ней». На самом же деле обе женщины из Екатеринбургской тюрьмы после расстрела царской семьи были переведены в Пермь и 4 сентября вместе с группой заложников расстреляны чекистами.

М.Э. Клейнмихель удалось избежать печальной участи многих ее знакомых. Однако и она едва не стала очередной жертвой революции, когда была арестована в первые ее месяцы. Свой арест, освобождение и страх перед новыми репрессиями она описала в мемуарах. В апреле 1919 г. она покинула Петроград и эмигрировала, сначала в Стокгольм, а затем в Берлин.

Последние годы графиня М.Э. Клейнмихель прожила в Париже и скончалась в возрасте 85 лет. В парижской эмигрантской газете «Возрождение» 21 ноября 1931 г. было напечатано следующее сообщение: «19 ноября в 3 часа дня скончалась графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель, урожденная графиня Келлер, о чем сообщает семья покойной. Заупокойная литургия и отпевание состоятся в субботу, 21 ноября, в Александро-Невской церкви на ул. Дарю после обедни». Автор мемуаров прожила долгую и богатую событиями, которых с лихвой хватило бы на несколько поколений, жизнь.

В.М. Осин, член Союза журналистов Москвы, секретарь Правления Московского областного отделения Российского общества историков-архивистов

М.Э. Клейнмихель

Из потонувшего мира

Прежде чем память моя угаснет и глаза мои закроются навеки, хотела бы я изложить мои воспоминания. Будущему историку, быть может, предстоит найти в этих разбросанных страницах фундамент для изображения той эпохи, в которой я жила и следы которой безжалостно сметены потоком революции.

Я родилась в 1846 г. в г. Киеве, где отец мой был вице-губернатором. Мой крестный, генерал Бибиков, генерал-губернатор Киевский, Подольский и Волынский, был очень известной личностью в военном миpе. Он лишился руки в сражении при Силистрии . Для того чтобы присутствовать на моих крестинах, моя крестная мать, которая одновременно была и моей бабушкой со стороны отца, совершила большой путь из Курляндии в Киев в собственном экипаже, так как не было тогда еще железных дорог. Она рассказывала о своем путешествии так, как Стенли рассказывал бы о своей экспедиции в Центральную Африку .

У меня нет воспоминаний о Kиeве того времени, так как через четыре года после моего рождения мой отец был переведен в Ригу чиновником особых поручений к князю Суворову, бывшему тогда генерал-губернатором Лифляндии, Курляндии и Эстляндии . Несколько лет спустя последовало назначение моего отца волынским губернатором .

Здесь хотела бы я сказать несколько слов о моей семье. Мой прадед, граф фон Келлер, был послом Фридриха Великого при дворе Екатерины II. Его жена была принцесса Сайн-Витгенштейн-Берлебург, сестра русского фельдмаршала того же имени . Во время одного торжества в честь великой правительницы, данного моим прадедом, моя прабабушка почувствовала себя плохо, ввиду ожидаемого материнства. Императрица предложила ей удалиться и сказала моему прадеду: «Если супруга ваша подарит Вам сына, я буду его крестной. Определите его на русскую службу». В ту же ночь родился мой дед. Императрица сдержала слово, и когда спустя три года мой прадед получил назначение в Вену, он оставил своего сына на воспитание своей золовке, принцессе Витгенштейн.

-
Особняк Клейнмихель это замечательный памятник архитектуры, находится в северо-западной части Каменного острова , на берегу р. Крестовки, притока Малой Невки, разделяющей Каменный и Крестовский острова. Освоение этих территорий началось после проведения в 1810-х гг. больших землеустроительных работ, в результате которых подтопляемые участки Каменного острова были осушены.

К 1827 году около 1-го Елагина моста сформировался архитектурный ансамбль Театральной площади. В него входили Летний или Каменноостровский театр, дом театральной дирекции, дача для воспитанниц Театрального училища, домики для смотрителя театра и охраны, Кофейный домик и дача Э. Женьеса. Именно Женьес, руководитель и актёр французской труппы, выступления которой пользовались успехом в Летнем театре, стал в 1834 году первым владельцем участка, где позднее появился особняк М. Э. Клейнмихель. Позднее дача Женьса принадлежала Н. А. Верховцевой

В 1893 году дачу Верховцевой и право аренды земельного участка (сроком на 90 лет) приобрела графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. М. Э. Клейнмихель — хозяйка великосветского салона в Петербурге, член редакции журнала «Столица и усадьба» , человек глубокого ума и независимых мыслей.

Мария Эдуардовна (урожденная фон Келлер, род. в 1846 г.) была женой полковника Преображенского полка Н. П. Клейнмихеля, скончавшегося через пять лет после свадьбы. Его отец — граф, генерал-адъютант П. А. Клейнмихель за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 году, получил по именному указу Николая Первого право изобразить на своём гербе объятый пламенем Зимний. Этот герб из камня можно и сегодня увидеть над входом в каменноостровский дом.


Клейнмихель Петр Андреевич (1793-1869 гг.) участник войны 1812 и заграничных походов. В 1839 году возведен с нисходящим потомством в графское достоинство. С 1842 года главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями. Женат дважды. Первая жена Варвара Александровна Кокошина. Вторая жена Ильинская Клепатра Петровна (1811-1865 гг.). От второго брака семь детей. Ниже проведена информация о троих детях Петра Александровича: Елизавета по мужу Пилар-фон-Пильхау (1833-1896 гг.) урожденная графиня, баронесса, похоронена в с. Ивня Обоянского уезда; Александра (1835-1912 гг.), фрейлина, муж Федор Федорович (Фридрих) Козен (умер в 1906 г.); Николай (1837-1878 гг.), генерал-майор, жена Келлер Мария Эдуардовна (1846-1931 гг.), родилась в Киеве, в семье вице-губернатора Эдуарда Келлера.

Облик усадьбы Клейнмихель формировался постепенно. В 1904 году архитектор К. Г. Прейс перестроил дом Верховцевой. Прейс выделил парадный вход с обширным вестибюлем в отдельный объем и увенчал его картушем с гербом Клейнмихель.

Окончательный облик особняк Кляйнмихель приобрёл в 1904 году, когда арх. И. А. Претро перестроил дом в готическом стиле: кровля с высоким шпицем над центральным двухэтажным объемом. В 1907 году часть участка арендовала жена известного владельца цирка Л. Чинизелли. Для нее в 1909 году архитектор Ф. Ф. фон Постельс выстроил двухэтажный деревянный особняк в стиле модерн с высокой мансардой, увенчанной башенкой. Вход в особняк вел через парадный вестибюль дачи Клейнмихель.
Архитектурная разноголосица домов стала причиной еще одной перестройки дачи графини в неоготическом стиле в 1911-1912 гг. по проекту арх. К. К. Мейбома. Здание украшает крыша с высоким шпицем и угловая башенка.

В 1914 году графиня организовала в своем особняке госпиталь, который сама финансировала. Убранство дома было перевезено в ее дом на Сергиевскую ул. (ул. Чайковского, 33-37). В 1918 году Клейнмихель покинула Россию, продав коллекцию и городской дом.

В 1918 году дачу национализировали. Весной 1920 года особняк, отремонтированный участниками коммунистических субботников, был приспособлен под объединенный клуб домов отдыха на Каменном острове. Именно здесь на маленьком концерте вечером 19 июля 1920 году побывал В. И. Ленин, знакомясь с первым опытом организации домов отдыха для рабочих в нашей стране. Благодаря этому событию в 1976 году особняк Клейнмихель включили в список памятных ленинских мест и поставили под охрану государства.

С 1986 по 1989 годы объединение «Реставратор» проводило работы по реконструкции по проекту архитектора Н. В. Морозовой. При этом были уничтожены старые интерьеры дома графини. В 1990 году здесь открылась база отдыха Балтийского морского пароходства .
В 2006-2007 гг. была завершена новая реконструкция здания. Главный дом, служебный флигель и кованую ограду восстановили. Долгое время мы знали его в одном облике (раньше стены его были зелёного цвета), но к 2007 году дом был восстановлен в первозданном виде.

Каменный остров готовят под резиденцию президента России, в городе Санкт-Петербург в которую входит и особняк Клейнмихель. Сейчас в особняке разместился «Управление делами Президента РФ «, именуемый «Домом приемов «.

P.S. В особняке снимался эпизод фильма «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон » — Особняк-зверинец чучельника Шермана («Сокровища Агры «).

Адрес особняка графини Клейнмихель:

г. Санкт-Петербург, наб. реки Крестовки, 12





Особняк Клейнмихель это замечательный памятник архитектуры, находится в северо-западной части Каменного острова, на берегу р. Крестовки, притока Малой Невки, разделяющей Каменный и Крестовский острова. Освоение этих территорий началось после проведения в 1810-х гг. больших землеустроительных работ, в результате которых подтопляемые участки Каменного острова были осушены.
К 1827 г. около 1-го Елагина моста сформировался архитектурный ансамбль Театральной площади. В него входили Летний или Каменноостровский театр, дом театральной дирекции, дача для воспитанниц Театрального училища, домики для смотрителя театра и охраны, Кофейный домик и Дача Э. Женьеса. Именно Женьес, руководитель и актёр французской труппы, выступления которой пользовались успехом в Летнем театре, стал в 1834 г. первым владельцем участка, где позднее появился особняк М. Э. Клейнмихель. Позднее дача Женьса принадлежала Н. А. Верховцевой
В 1893 г. Дачу Верховцевой и право аренды земельного участка (сроком на 90 лет) приобрела графиня Мария Эдуардовна Клейнмихель. М. Э. Клейнмихель — хозяйка великосветского салона в Петербурге, член редакции журнала «Столица и усадьба», человек глубокого ума и независимых мыслей.
Мария Эдуардовна (урожденная фон Келлер, род. в 1846 г.) была женой полковника Преображенского полка Н. П. Клейнмихеля, скончавшегося через пять лет после свадьбы. Его отец — граф, генерал-адъютант П. А. Клейнмихель за героизм, проявленный им во время пожара императорской резиденции в 1837 г., получил по именному указу Николая Первого право изобразить на своём гербе объятый пламенем Зимний. Этот герб из камня можно и сегодня увидеть над входом в каменноостровский дом.
Клейнмихель Петр Андреевич (1793-1869) Участник войны 1812 и заграничных походов. В 1839 возведен с нисходящим потомством в графское Российской империи достоинство. Генерал от инфантерии (1841). С 1842 главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями. Женат дважды. Первая жена Варвара Александровна Кокошина. Развод. Вторая жена Ильинская Клепатра Петровна (1811-1865). От второго брака семь детей:
Елизавета по мужу Пилар-фон-Пильхау (1833-1896) Урожденная графиня, баронесса. Похоронена в с. Ивня Обоянского уезда
Александра (1835-1912), фрейлина, муж Федор Федорович (Фридрих) Козен (умер в 1906),
Николай (1837-1878), генерал-майор, жена Келлер Мария Эдуардовна (1846-1931), родилась в Киеве, в семье вице-губернатора Эдуарда Келлера.
Облик усадьбы Клейнмихель формировался постепенно. В 1904 г. арх. К. Г. Прейс перестроил дом Верховцевой. Прейс выделил парадный вход с обширным вестибюлем в отдельный объем и увенчал его картушем с гербом Клейнмихель.
Окончательный облик особняк Кляйнмихель приобрёл в 1904 г., когда арх. И. А. Претро перестроил дом в готическом стиле: кровля с высоким шпицем над центральным двухэтажным объемом.
В 1907 г. часть участка арендовала жена известного владельца цирка Л. Чинизелли. Для нее в 1909 г. арх. Ф. Ф. фон Постельс выстроил двухэтажный деревянный особняк в стиле модерн с высокой мансардой, увечанной башенкой. Вход в особняк вел через парадный вестибюль дачи Клейнмихель.
Архитектурная разноголосица домов стала причиной еще одной перестройки дачи графини в неоготическом стиле в 1911-1912 гг. по проекту арх. К. К. Мейбома. Здание украшает крыша с высоким шпицем и угловая башенка.
В 1914 г. графиня организовала в своем особняке госпиталь, которай сама финансировала. Убранство дома было перевезено в ее дом на Сергиевскую ул. (ул. Чайковского, 33-37) В 1918 г. Клейнмихель покинула Россию, продав коллекцию и городской дом.
В 1918 г. дачу национализровали. Весной 1920 г. особняк, отремонтированный участниками коммунистических субботников, был приспособлен под объединенный клуб домов отдыха на Каменном острове. Именно здесь на маленьком концерте вечером 19 июля 1920 г. побывал В. И. Ленин, знакомясь с первым опытом организации домов отдыха для рабочих в нашей стране (Ленинград. Путеводитель). Благодаря этому событию в 1976 г. особняк Клейнмихель включили в список памятных ленинских мест и поставили под охрану государства.
С 1986 по 1989 г. объединение «Реставратор» проводило работы по реконструкции по проекту арх. Н. В. Морозовой. При этом были уничтожены интерьеры дома графини. Пока разрабатывался проект реконструкции дачи Клейнмихель, в 1978 г. дачу Л. Чинизелли разобрали.
В 1990 г. здесь открылась База отдыха Балтийского морского пароходства.
В 2006-2007 гг. (?) была завершена новая реконструкция здания. Главный дом, служебный флигель и кованую ограду восстановили. Долгое время мы знали его в одном облике (раньше стены его были зелёного цвета), но к 2007 г. дом был восстановлен в первозданном виде. Дача Л. Чинизелли воссоздана. Каменный остров готовят под резиденцию президента России, в которую входит и особняк М.Э.Клейнмихель.
Сейчас это особняк Управления делами Президента РФ, именуемый Домом приемов.
В особняке снимался эпизод фильма «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон» — Особняк-зверинец чучельника Шермана («Сокровища Агры»).
Адрес Особняка графини М. Э. Клейнмихель:
г.Санкт-Петербург
наб. реки Крестовки, 12