Казнь антонеску. Ион Антонеску: национальный герой Румынии или военный преступник? Георге Алексиану – приговорен к смертной казни

Чем ближе дата 24 августа 2014 года , когда будет отмечаться 70-я годовщина Освобождения Молдавии от румыно-германских фашистских оккупантов войсками Красной Армии в результате победоносной Ясско-Кишинёвской операции , тем очевиднее становится непонятный, на первый взгляд, но очень неприятный для всех людей доброй воли факт, что нынешняя молдавская власть в лице Коалиции проевропейского правления открыто саботирует подготовку к празднованию этого славного юбилея. Впрочем, не видно также и каких-либо признаков того, что в Молдавии ведётся подготовка к празднованию в следующем году и другой великой даты – 70-ти летия Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 г.г.

Раньше, когда мы все жили в единой стране с общей исторической памятью, все граждане Молдавии, и в первую очередь, ее руководители, чтили в этот день память тех, кто пал в битве с фашизмом, кто освободил нашу землю от коричневой заразы. Чтили тех, кто не пожалел сил, а многие и жизни, за то, чтобы все те, кто живет в Молдове сегодня, говорили на родном языке, дышали вольным воздухом и никогда не забывали о том, какой неоплатной ценой была куплена наша свобода - по официальным данным, в результате Ясско-Кишиневской операции, продолжавшейся с 20 по 29 августа 1944 года, Красная Армия потеряла 67 130 человек , из них 13 197 убитыми, тяжелораненными и пропавшими без вести.

23 августа 1944 года после мощной артиллерийской и авиационной атаки дивизии 5-й ударной армии, возглавляемой генерал-полковником Николаем Берзариным , прорвали оборону противника у Оргеева и устремились к Кишиневу. В авангарде полка, в составе штурмового батальона шел гвардии капитан Алексей Бельский . Преследуя отходящего противника, батальон Бельского за один день с боями преодолел почти 50 километров, первым вышел к столице Молдавии, а затем также первым прорвался к центру Кишинёва. В результате скоротечного боя была прорвана оборона противника у реки Бык , и к вечеру советские войска вступили в город, очищая улицы и предместья Кишинева от фашистов. Красноармеец Кушнир водрузил Красное Знамя на руинах здания на перекрестке улиц Ленина и Гоголя (ныне – улицы Штефана чел Маре и митрополита Бэнулеску-Бодони). Утром 24 августа город был освобожден полностью, а полк, в котором служил Бельский, стал называться Кишиневским. За этот бой Бельского наградили Орденом Отечественной войны 1-й степени. В этот же день 3-я румынская армия была оттеснена к Черному морю и спустя сутки прекратила сопротивление.

С той поры минуло 70 лет , и сегодня, к сожалению, мало кто из молдавской молодежи знает о том, что, если бы не то тяжкое, кровавое, жертвенное, но победоносное лето 1944 года , не было бы ни их самих, ни молдавской независимости. И это не случайно. Ведь на страницах школьных учебников истории , по которым учится молодое поколение молдавского народа, не найти правдивого рассказа о событиях тех лет. Как может знать молдавская молодёжь правду о том грозном времени , когда происходит открытое надругательство над священной памятью о героизме воинов Красной Армии и обеление и героизация фашистских военных преступников ? О какой «истории родной страны» можно говорить, когда на экзамене по истории молдавским ученикам предлагают заштриховать «Бессарабию» как «утерянную Румынией территорию»!?

Учебники «История румын», по которым учится сегодня молдавская молодёжь, переполнены историческими подтасовками, придуманными «фактами» и голословными выводами, поскольку и либералы, и демократы, пришедшие к власти в Молдове в 2009 году , используют эти учебники истории в качестве мощного информационного оружия , из которого ведут огонь по неокрепшим душам юного поколения.

Тема Великой Отечественной войны , память о которой у молдавского народа священна, в учебнике «История румын» (для 4-го класса) подаётся, например, в таком виде : «Гитлер, правитель Германии, и Сталин, который правил СССР, договорились поделить чужие территории и государства. В результате этого началась Вторая мировая война»; «Вначале Румыния участвовала в этой войне против СССР, желая освободить Бессарабию и Буковину, аннексированную большевиками в 1940 году»; «В 1944 году румынские войска совместно с силами союзников воевали против фашистов и дошли до Германии», что, как сказано в учебнике для 9-го класса, «в немалой степени предопределило поражение фашистской Германии». С точки зрения историка Петренку , одного из авторов учебника «История румын», «режим Иона Антонеску в Румынии не был фашистским режимом, т.к. не имел в основе единую фашистскую партию. Режим Антонеску являлся современной диктатурой, толерантной по отношению к демократической оппозиции ». А в учебнике для 9-го класса Паладе и Шарова сказано, что «в своей основе политический режим Иона Антонеску носил авторитарный характер, но в то же время оставался достаточно лояльным в отношении оппозиции ».

Газета «Тимпул» также высоко оценила Иона Антонеску, как «одного из лучш их когда-либо жив ших румын » (опрос о 10 лучших румынах был организован Румынским телевидением). Период «новейшей истории» в учебнике для 12 класса Николае Енчиу (с 1940 по 1945 г.г.) даёт такое описание режима Антонеску: «Ион Антонеску установил авторитарный режим, сконцентрировал власть государства в собственных руках, сохранил традиционные ценности в тех непростых условиях, через которые проходило румынское общество и государство. Его руководство было патерналистским, традиционалистским, защищало частную собственность и рыночные механизмы. Репрессивный аппарат функционировал – по сравнению с нацистским и советским – на очень умеренном уровне».

В отдельной главе этого учебника «История румын», где рассказывается об участии Румынии во Второй мировой войне, указано, что знаменитый призыв Иона Антонеску к румынским солдатам перейти Прут «был встречен жителями Бухареста с надеждой, с желанием стереть унижение, которому они подверглись летом 1940 года»: как итог первого этапа участия в войне на стороне Германии, «румынские войска освободили Бессарабию и Северную Буковину, восстановив тем самым границу , существовавшую на 1 января 1940 года», однако, с марта 1944 года перед румынским руководством встала проблема: «советские войска вошли на национальную румынскую территорию» и «в результате государственного переворота 23 августа 1944 года Румыния перешла на сторону союзников», причём «эта военная румынская акция привела к разгрому всего фронта Вермахта в юго-восточной Европе. Также, акт госпереворота ускорил поражение Рейха на 6 месяцев».

На этом псевдоисторическом фоне уже не кажется чем-то удивительным тот факт, что 5-го декабря 2006 года Апелляционный суд Бухареста вынес решение, которое частично освобождает маршала Иона Антонеску , руководившего Румынией с 1940 по 1944 год, от ответственности за союз с нацистской Германией в войне против Советского Союза. В частности, он признал Иона Антонеску и других членов его правительства невиновными в преступлениях против мира, так как, по мнению суда, война Румынии против СССР была «превентивно-оборонительной » и «юридически оправданной » существованием на румынско-советской границе «постоянного и неизбежного чрезвычайного положения». Этим же решением «война за освобождение Бессарабии и Северной Буковины», - как была названа первая фаза участия Румынии в войне, - была признана «легитимной » с 22 июня 1941 года «до устранения советской военной угрозы». Хотя в мае 2008 года Верховный суд Румынии отменил это скандальное решение, вызвавшее возмущение во всей Европе, местными националистами и неофашистами в Румынии, а теперь уже и в Молдове, Ион Антонеску по-прежнему считается «национальным героем ».

Кстати, ни один из представителей партий Альянса «За европейскую интеграцию» не поддержал предложение оппозиции о включении в рекомендации Европарламента пункта с осуждением реабилитации румынского диктатора Иона Антонеску в учебниках истории. Все пять депутатов от правящего альянса проголосовали против данной повестки, так что все три партии , входящие в альянс, поддерживают учебную дисциплину «История румын». Вывод из сказанного очевиден : учебники по «Истории румын» целенаправленно делают из подрастающего поколения граждан Молдовы граждан другого – Румынского - государства , которые на прямой вопрос с видеопанно в центре Кишинёва «Кто твой герой – Солтыс или Антонеску?» ответит однозначно в пользу румынского маршала, военного преступника Иона Антонеску, для кого 9 Мая – это ходульно-выморочный «День Европы», а не памятный День Великой Победы, без которой не было бы современной Европы.

В этой связи есть смысл напомнить тем молдавским молодым людям, которые учатся сегодня по насквозь фальшивым учебникам «История румын», подлинную правду о том, кем был Ион Антонеску , на самом деле, за что и почему он был объявлен фашистским военным преступником и осуждён Военным трибуналом. Ион Антонеску родился 2 июня 1882 года в городе Питешти, Румыния, в семье крупного землевладельца. Учился в военном училище и военном колледже во Франции. Участник карательных экспедиций против крестьянских восстаний 1907 и 1918 годов. Во время Второй (Межсоюзнической) Балканской войны в 1913 году - начальник оперативного отдела штаба кавалерийской дивизии. В 1914 году - командир эскадрона кавалерийской школы. Участник Первой мировой войны и военной интервенции против Венгерской советской республики в 1919 году. Занимал высокие посты в румынской армии. С 1923 года - военный атташе в Париже, с 1926 года - в Лондоне. В 1926 году - начальник кавалерийской школы, в 1927 и 1931 г.г. - начальник Высшей военной школы. В 1928 году - секретарь Министерства национальной обороны, затем командовал полком, бригадой. В 1933 году назначен начальником Генштаба румынской армии, с 1934 года - командир дивизии, с 1937 года - министр обороны. С 21 августа 1941 года - маршал Румынии.

Будучи военным министром , Ион Антонеску в 1938 году руководил репрессиями, направленными против легионерской организации «Железной гвардии», фактически основанной в свое время при активном содействии короля Фердинанда I и финансируемой из государственого бюджета. Ион Антонеску приобрел большую популярность в румынских финансово-промышленных кругах. Опасаясь роста влияния Антонеску, король Кароль II в середине 1938 года отдал приказ об аресте генерала, но вскоре тот был освобожден.

В ноябре 1938 года румынский король предпринял поездку во Францию, Великобританию и Германию. Во время заграничной поездки короля шла подготовка к вооруженному восстанию, в подготовке путча принимал участие и Антонеску. Возвратившись в Румынию, король получил известие о вспыхнувших беспорядках. На следующий день Антонеску был смещен с должности. После ряда непопулярных действий (передачи Бессарабии и Северной Буковины СССР, территориальных уступок Болгарии и Венгрии) Кароль II оказался в политической изоляции . Антонеску же, сменив пост военного министра на должность командующего военным округом, резко критиковал внешнюю политику нового правительства Румынии, заключавшуюся в балансировании между англо-французским и германо-итальянским блоками, и требовал ориентации исключительно на Германию. Когда в июле 1940 года Ион Антонеску направил Каролю II письмо с протестом против возвращения СССР Бессарабии, - он был посажен под домашний арест.

После принятия правительством Кароля II условий Второго Венского Арбитража , по которому от Румынии в пользу Венгрии отторгалась территория Северной Трансильвании, 30-31 августа 1940 года по всей Румынии начались демонстрации протеста. Попытка «Железной гвардии» захватить власть вооружённым путём провалилась. Однако, в известном смысле, власть всё-таки перешла к железногвардейцам - на основе их союза с Ионом Антонеску и его приверженцами в военных и политических кругах страны. Под давлением правящих кругов, король Кароль II был вынужден 5 сентября 1940 года назначить Иона Антонеску главой «национального легионерского правительства» , в состав которого вошли не только военные сторонники Антонеску, но и представители фашистского движения «Железная гвардия», основанного Корнелиу Кодряну . На следующий день Антонеску потребовал от Кароля II отречься от престола в пользу сына Михая I. Уже в сентябре 1940 года в Румынию прибыла германская военная миссия , а в Плоешти для охраны нефтяных разработок были направлены части 13-й мотопехотной и 16-й танковой германских дивизий.

23 ноября 1940 года Ион Антонеску подписал протокол о присоединении Румынии к Тройственному пакту, при этом он сделал заявление, в котором указал на «органическую и естественную связь» между легионерами, НСДАП и итальянскими фашистами. Затем он провел переговоры с германским генерал-фельдмаршалом Кейтелем относительно реорганизации и повышения боеспособности румынской армии. Ион Антонеску отменил действие конституции , усилил репрессии против оппозиции. К сентябрю 1940 года в Румынии было создано 35 концлагерей . Румыния была объявлена «национал-легионерским государством», а «Железная гвардия» - её правящей партией. Однако, вскоре после прихода к власти, отношения между бывшими соратниками обострились.

Уже в конце октября 1940 года Ион Антонеску был вынужден принимать меры к обузданию развёрнутого «Железной гвардией» террора. Его взаимоотношения с Хория Симой всё более и более обострялись. В конце ноября 1940 года в Румынии возник кризис, вызванный всплеском террора, установленным «легионерами», в ходе которого были убиты их политические противники, в том числе и видные государственные деятели: бывший премьер-министр Николае Йорга, экс-министры Маджару, Арджешану, Яманди. Антонеску предпринял попытку удалить легионеров из правительства, но по просьбе Гитлера отказался от своего намерения. Однако, 30 ноября 1940 года Ион Антонеску всё-таки объявил о роспуске легионерской полиции, а три дня спустя издал предписание о принятии строгих мер, в связи с самоуправством железногвардейцев. На встрече с Гитлером в Берлине 14 января 1941 года Ион Антонеску наконец-то заручился его поддержкой в борьбе с «Железной гвардией».

20 января 1941 года «Железная гвардия», уповавшая на поддержку со стороны нацистской Германии, подняла мятеж . Однако, Гитлер уже сделал ставку на Иона Антонеску , и тот 22 января 1941 года подавил выступление, разогнал «Железную гвардию», сняв всех «железногвардейцев» с ответственных должностей, и создал правительство из своих сторонников. Одновременно Антонеску был провозглашён руководителем государства, «кондукэтором» и верховным главнокомандующим румынской армии. Вскоре Ион Антонеску установил в Румынии режим личной власти , основу которой составляла армия, полностью его поддерживавшая. Он упразднил гражданские права и свободы , ликвидировал политические партии, отменил разделение ветвей власти, ввёл управление посредством указов-законов. «Кондукэтор» открыто поддерживал антисемитские и ультранационалистические настроения. 4-го декабря 1940 года было подписано румыно-германское соглашение о претворении в жизнь 10-летнего плана экономического сотрудничества, предусмотренного договором от 25 марта 1939 года. Это соглашение de facto ставило Румынию в положение аграрно-сырьевого придатка Германии. По требованию Германии, Антонеску организовал депортацию около 40 000 румынских евреев в германские концлагеря; при этом было конфисковано их имущество на сумму около 40 млн долларов. Позже он санкционировал аресты евреев на присоединенной к Румынии советской территории. Пользуясь сильными антисоветскими настроениями в Румынии, вызванными присоединением к СССР территорий Бессарабии и Северной Буковины, Ион Антонеску поддержал военные действия Германии против СССР под лозунгом «Священной войны за национальное воссоединение».

В течение 1941 года на территории Румынии была создана армейская группировка из 11-й германской, 3-й и 4-й румынских армий, предназначенная для войны против СССР. 22 июня 1941 года Румыния вступила в войну против СССР на стороне Германии. Румынские войска, перешедшие в наступление 1 июля 1941 года , в тактическом отношении были подчинены командованию Группы армий «Юг», хотя под командованием Антонеску и была сформирована группа армий «Антонеску» из румынских и немецких войск. В состав группы армий вошли 3-я (генерал П. Думитреску) и 4-я (генерал Н. Чуперка) армии, а также II корпус (генерал Н. Мачичи) и 11-я пехотная дивизия. До середины августа 1941 года румынские войска наступали на территории Бессарабии и Северной Буковины. 6 августа 1941 года Антонеску был награждён германским Рыцарским крестом Железного креста. В 1941-1942 г.г. Ион Антонеску одновременно возглавлял Военное министерство. Для управления оккупированными землями, Антонеску учредил три губернаторства: Бессарабию, Буковину, и Транснистрию. После взрыва, уничтожившего 22 октября 1941 года штаб румынских войск в Одессе, Антонеску приказал расстрелять за каждого убитого офицера - 200, за каждого солдата - 100 евреев.

Всего по этому приказу было убито 25 тысяч одесских евреев. В январе 1942 года прибывший в Бухарест германский фельдмаршал Кейтель потребовал от Антонеску увеличения численности румынских войск на советско-германском фронте, после чего летом 1942 года Антонеску провел мобилизацию дополнительных контингентов. Однако, потери румынских войск на Восточном фронте были настолько велики , что Антонеску в сентябре 1942 года был вынужден провести новую мобилизацию . Огромные потери румын под Сталинградом (было разбито 18 из 22 румынских дивизий; с начала войны до весны 1943 года румынская армия потеряла более 500 тысяч человек ) вынудили Иона Антонеску начать мероприятия по подготовке выхода Румынии из войны (осуществление переговоров было поручено Михаю Антонеску). Тем не менее, на встрече с Гитлером 12-13 апреля 1943 года он покорно удовлетворил все его экономические требования. 24 марта 1944 года советские войска вступили на территорию Румынии. В августе 1944 года, когда советские войска в ходе Ясско-Кишинёвской операции нанесли тяжёлое поражение германо-румынским войскам, в Румынии началось восстание. 23 августа 1944 года Антонеску был вызван королем Михаем I во дворец, где король потребовал от него немедленного заключения перемирия с Красной Армией. Антонеску начал отказываться, предложив закрепиться на линии Фокшаны-Нэмолоаэ-Галац, а также заявив, что о перемирии необходимо предупредить своего союзника - Германию - за 15 дней.

После этого Антонеску был арестован майором Антоном Думитреску, а 24 августа 1944 года Румыния объявила о своем выходе из войны . После ареста Антонеску был выдан советскому командованию и отправлен в СССР. После войны был передан румынскому коммунистическому правительству. 17 мая 1946 года приговорен румынским судом в Бухаресте к смертной казни как военный преступник. В свете рассекреченных сегодня архивных документов , в том числе и в Румынии, пришло время вернуться к вопросу оценки и определения роли в крупнейшей военной конфронтации человечества не только Гитлера как главного игрока кровавого сценария 1939-1945 годов, но и его верного союзника , маршала и «кондукэтора» (аналог немецкого фюрера и итальянского дуче) Румынии Иона Антонеску . Военная диктатура генерала (с 21 августа 1941 года - маршала) И.Антонеску была установлена в Румынии 6 сентября 1940 года после государственного переворота, осуществленного при поддержке нацистской Германии легионерами «Железной гвардии». Идеологией фашистского режима стал радикальный румынский национализм, существенным образом усиленный теорией расовой борьбы. В конце января 1941 года Ион Антонеску сконцентрировал в своих руках гражданскую и военно-политическую власть в государстве, занимая должности и председателя совета министров, и министра иностранных дел и национальной обороны. Именно тогда он четко заявил: «Мы встали на тот путь, по которому должен идти румынский род: тотальный национализм ». Первыми от дискриминационной политики диктатуры Иона Антонеску пострадали евреи и цыгане .

С сентября 1940 года грабежи, изоляция, а позже - и массовое уничтожение, прежде всего еврейского населения, стали неотъемлемой составляющей государственной политики. В этом контексте весьма убедительно звучит часть п.14 Решения Народного трибунала Румынии от 17 мая 1946 года относительно осуждения Иона Антонеску и членов его правительства: «Ограбление еврейского населения, организованное правительством Антонеску на протяжении фашистско-гитлеровского периода, было названо «румынизацией ». Она реализовывалась согласно плану, определенному рядом законов расистского характера, цель которого - эксплуатация евреев до полного их обнищания. С 6 сентября 1940 года по 6 декабря 1942 года у евреев было экспроприировано 486185 га сельскохозяйственных угодий, 90625 объектов недвижимости и 1471 промышленный комплекс».

На заседании Совета министров 4 февраля 1941 года Ион Антонеску заявил: у евреев «...отберем городское имущество, как раньше отобрали у них сельское». Уже 7 февраля 1941 года диктатор инициировал политику «румынизации » - этнической чистки в стране и обществе под видом «проникновения последовательным и нарастающим образом румынского элемента в экономическую жизнь государства». «Румынизация» имела несколько направлений, разработанных против конкретных народов, а именно : - антиеврейское, предусматривающее, по словам румынского диктатора, «очищение атмосферы от иудейских элементов».

Конечной целью такой политики было «массовое выдворение за пределы румынского государства еврейского элемента, то есть изгнание евреев за границу». В начале 1941 года «кондукэтор» приказал создать в Бухаресте еврейский район Векерешть-Дудешть . Как отмечал сам генерал, «на протяжении двух лет все еврейское в столице должно попасть в эту жидовскую крепость, а все румынское должно оттуда выйти»; - антицыганское ; планировалась массовая депортация ромов в низовья Дуная или в неосвоенные степи Берегана (юго-восточная часть Румынии), где ощущалась острая нехватка рабочей силы; - антивенгерское , предусматривавшее выдворение за пределы столицы венгров. Интересный аргумент привел Ион Антонеску на заседании правительства в пользу проведения этой позорной операции: Бухарест якобы оказался «вторым городом после Будапешта, где проживало наибольшее количество венгров».

Вскоре румынский диктатор Ион Антонеску, подражая соответствующей политике германского фюрера Адольфа Гитлера, с которым поддерживал активные и тесные контакты, сделал следующий жестокий шаг: распорядился относительно «организации концентрационных лагерей для коммунистов, цыган и иностранцев, нелегально попадавших в страну (евреи, греки, армяне )». Все это происходило параллельно с погромами , которые организовывались как профашистским национал-легионерским правительством на протяжении сентября 1940-го - января 1941 г.г., так и освобожденным от легионеров правительством Иона Антонеску, начиная с 27 января 1941 года и фактически до конца его пребывания при власти в августе 1944 года. По данным Э. Мезинческу , известного румынского дипломата и публициста, автора книги «Маршал Антонеску и катастрофа Румынии», за годы войны численность еврейского населения в Румынии уменьшилась на 50% - с 760 тыс. человек в 1939 году до 380 тысяч в 1944 году.

В обвинениях Народного трибунала Румынии от 17 мая 1946 года отмечается, что лишь в Транснистрии (Заднестровье) - территории современной Одесской, части Винницкой, Кировоградской, Николаевской и Херсонской областей Украины и нынешнего Приднестровского региона Республики Молдова, которая на протяжении 1941-1944 г.г. административно подчинялась Румынии, - было уничтожено 270 тысяч евреев. Следует отметить, что до сих пор не установлена точная цифра уничтоженных евреев и представителей других наций за годы правления И.Антонеску, в частности и потому, что часть соответствующих материалов находится ещё в закрытых архивах. Четкая антиукраинская составляющая политики диктатора проявилась в ходе подготовки Румынии к войне против СССР. Более чем за полгода до начала войны Румыния начала основательно готовиться к захвату Северной Буковины и Бессарабии, о чем свидетельствует плановое внесение соответствующих вопросов на рассмотрение заседаний Совета министров от 18 и 26 ноября 1940 года, а также от 11 апреля 1941 года. Только в июне того же года Адольф Гитлер лично сообщил Иону Антонеску о намерениях атаковать СССР 22 июня. На заседании от 11 апреля румынский диктатор, представляя внешнеполитические приоритеты страны, отмечал, что «Румыния ни в какой форме не вмешивается в конфликты на Балканах». При этом он завуалировано уточнял: «наши взгляды должны быть направлены на другое направление , а наши силы должны готовиться к другой судьбе», имея в виду нападение на Северную Буковину и Бессарабию. На заседаниях же Совета министров от 17 и 19 июня 1941 года речь шла уже о конкретном плане подготовки к оккупации Северной Буковины и Бессарабии.

После массовых еврейских погромов и изоляции цыган в тогдашней Румынии пришла очередь славянских народов . Среди славян особое место занимали украинцы как самые близкие и многочисленные соседи румын на востоке и севере. Назначенный 21 июня 1941 года зампредом Совета министров Михай Антонеску (однофамилец Иона Антонеску, его первый заместитель и к тому времени исполняющий обязанности главы правительства) уже в первые дни войны официально заявил, что выступает «...за насильственное выселение украинского элемента , которому нечего здесь искать... Мне безразлично, войдем ли мы в историю как варвары. В истории не было более удачного, широкого и свободного момента для полной этнической свободы... и для очищения нашего рода... Если нужно, стреляйте из пулеметов ». Таким образом, новое фашистское руководство страны полностью разделяло расовую концепцию Гитлера. Тот же Михай Антонеcку, уже как посланец Иона Антонеску во время состоявшейся 27 ноября 1941 года личной встречи с германским фюрером, откровенно заявил: «Многочисленная и примитивная славянская раса представляет… не политическую или духовную, а сложную биологическую проблему для европейской рождаемости. Этой проблеме нужно найти радикальные и серьезные решения . Относительно славян нужно занять непоколебимую позицию, а потому любой раздел, любая нейтрализация или захват славянской территории являются законными актами».

В специальном Меморандуме , отредактированном Михаем Антонеску и отправленном Ионом Антонеску в Берлин Адольфу Гитлеру 11 февраля 1942 года, содержались следующие два пункта: «ІІ. - Русская и большевистская угроза столь велики, особенно из-за ее биологического давления, что румынский народ, на протяжении веков страдавший из-за славян , хотел бы до последней жертвы помогать уничтожению большевизма. ІІІ. - ...Румынский народ в борьбе на востоке выполняет анонимную и коллективную миссию свержения славянства , которая является великой миссией немецкого народа». В этом контексте нельзя не согласиться с мнением румынского исследователя Э.Мезинческу , что «таким образом под тираническим руководством Иона Антонеску Румыния, румынский народ были привлечены к миссии «биологического» решения , точнее - экстерминации славянства...»

Антиславянский шовинистический угар распространялся в Румынии на протяжении всего периода ее участия в войне как союзницы Германии. Правящие круги пытались спекулировать на чувствах той части населения, которая находилась под влиянием длительной шовинистической, антисоветской и антиукраинской пропаганды, навязывая им идею, что война Румынии против СССР носила справедливый характер и ее целью было освобождение «оккупированных» им 28 июня 1940 года «исконно румынских территорий».

В своем выступлении по румынскому радио в 10 часов утра 22 июня 1941 года Михай Антонеску , в частности, отметил, что начатая война против Советского Союза была не агрессией со стороны Румынии, а настоящей «борьбой за жизнь румынского народа , и победа будет высоким актом исторической справедливости». Такую же позицию , кстати, занимают и многие современные румынские исследователи. Примером может служить утверждение К.Сандаке - автора изданной в 2007 году в Бухаресте книги «Европа диктатур и предпосылки румынско-советской войны». Он откровенно пишет: «Румыния фактически вела собственную войну - вооруженный конфликт, который был оправдан ее неопровержимыми историческими правами на Бессарабию, Северную Буковину и Герцу». Для оправдания своей оккупационной политики на южноукраинских территориях и в Крыму, где румынские войска грабили местное население до 1944 года, бухарестская пропаганда создала концепцию «крестового похода против коммунизма », в сущности, оказавшейся лишь идеологической ширмой для прикрытия захватнических действий. Начиная с августа 1941 года, 3-я румынская армия вместе с 11-й немецкой наступала на восток, и вскоре союзники достигли Южного Буга. 4-я румынская армия самостоятельно вела бои за Одессу, героическая оборона которой продолжалась более двух месяцев - до 16 октября 1941 года.

Румынский историк Э.Мезинческу справедливо пишет, что никто не просил диктатора продолжать военные действия на территории Украины на восток от Днестра. Это было самостоятельным решением Иона Антонеску, за которое румыны заплатили дорогую цену: только в боях за Одессу они потеряли 17 729 солдат и офицеров убитыми, 63 345 - раненными; еще 11 471 румынских воинов пропали без вести. С согласия Иона Антонеску , румынские части в составе 11-й немецкой армии воевали на юге Украины и в Крыму, что завершилось захватом ими 4 июля 1942 года Севастополя . Две румынские армии - 3-я и 4-я , в состав которых входили 33 дивизии и другие подразделения, включенные в состав Группы немецких армий «В», летом 1942 год продолжали двигаться на Восток, дойдя осенью того же года до Сталинграда . Но румынским оккупантам так и не удалось создать масштабные владения за счет территориальных завоеваний на востоке, прежде всего на юге Украины и в Крыму, где жили немногочисленные молдаване.

В августе 1941 год Гитлер позволил Иону Антонеску, в обмен на дальнейшее участие румынской армии в военных действиях против СССР за Днестром, лишь создать так называемую румынскую провинцию Транснистрию (Заднестровье). Эту исконно украинскую территорию румыны разделили на 13 уездов, 64 района, в состав которых входили 15 городских, 18 подгородских и 1363 сельских коммун с 2568 селами и 72 хуторами. Столицей Транснистрии провозгласили Одессу, включив ее в состав новообразованной румынской провинции 17 октября 1941 года. Установили румынскую администрацию (август 1941-го - март 1944 гг.) - так называемое Управление Транснистрии во главе с губернатором Г.Алексяну . «Управление» не только грабило украинские территории, но и пыталось лишить их украинской идентичности, прежде всего путем массовой депортации в этот регион румынских евреев и цыган, расселяя последних в среде украинцев, в том числе в их домах. Таким образом выполнялась четкая задача: любой ценой избавиться от славянского этноса в пределах новообразованной провинции. Вместе с тем румынская администрация организовала тотальное уничтожение принудительно переселенных в этот регион евреев и цыган. По данным Э.Мезинческу , во время румынской оккупации в Транснистрии расстреляли 327100 евреев и довели до неестественной смерти не менее 50500 цыган.

Самыми опасными для украинцев оккупированных Румынией Северной Буковины и Южной Бессарабии должен был стать план И.Антонеску о проведении в течение 1942-1943 гг. этнической чистки этих территорий от украинского населения, которым предусматривалось тотальное переселение почти миллиона украинцев на восток от Днестра. На заседании Совета министров Румынии 5 сентября 1941 года он заявил: «… украинцы, греки, гагаузы, евреи - все постепенно, друг за другом, должны быть эвакуированы ... Я поручил господину генералу Войкулеску подготовить статистику, над которой сейчас работают, чтобы я точно знал, сколько гектаров земли принадлежит рутенцам (украинцам) на Севере Бессарабии, на Юге Бессарабии и на Буковине... Таким образом, наша политика в этом плане сводится к тому, чтобы создать сплошное румынское пространство как в Бессарабии, так и в Молдове».

Позиция Иона Антонеску относительно украинцев четко зафиксирована в материалах упомянутого ранее суда над ним в 1946 году. В соответствии с его признанием, на начальном этапе войны он выступал «за форсированное выселение украинского этноса из Бессарабии и Буковины», и для этого «в истории не существовало более выгодного момента», чем тогда. В ходе Второй мировой войны шовинистическая политика правящих кругов Румынии потерпела крах. Трезвомыслящие силы страны летом 1943 году создали Патриотический антигитлеровский фронт, политическая платформа которого требовала, в частности, немедленного освобождения всех жертв фашистского террора, находящихся в то время в тюрьмах и концентрационных лагерях, и прекращения угнетения национальных меньшинств. В этом контексте подчеркивалась необходимость обеспечения равноправия для нацменьшинств. Требовали также наказать военных преступников во главе с Ионом Антонеску. По решению Народного трибунала Румынии 1 июня 1946 года Ион Антонеску, а также Михай Антонеску и Г.Алексяну были расстреляны «за преступления против мира и агрессию против народов СССР».

Поэтому любые , оскорбительные для памяти жертв Второй мировой и Великой Отечественной войны попытки обелить и оправдать румынского фашиста, военного преступника Иона Антонеску и его сподвижников следует рассматривать как намерения пересмотреть её итоги, забыть о поучительных уроках истории . Оправдание нацистского приспешника, о преступлениях которого против мирного населения на оккупированных тогда территориях СССР помнят и поныне, противоречит самому смыслу и логике послевоенных урегулирований, итоговым документам Нюрнбергского процесса над нацистскими преступниками.

Венгерский сатрап - Ион Антонеску был сыном богатого землевладельца родился в городе Питешть. Окончил военное училище и колледж во французском государстве. Участвовал в карательных операциях против крестьянских восстаний 1907, 1918 гг. в Балканскую войну командует кавалерией. В 14-ом пошел до командира эскадрона кавалерийской конной школы. В Первую мировую тоже принимает живое участие, принимает интервенцию Венгерской советской республики. В армии Румынии дослужился до высоких постов.

Потом некоторое время является послом то в Париже (1923), то в Лондоне (1926).

Снова начальник кавалерийской школы и после Высшей военной школы. Определен в конце концов в министерство национальной оборонительной системы. С 33-его начальник Генштаба армии Румынии, а с 37-ого министр обороны. Став министром, организовал репрессивные действия против «Железной гвардии». Финансово-промышленные круги восприняли его весьма благосклонно. Однако король Кароль Второй чувствовал угрозу своей власти и арестовал его, хотя и выпустил под давлением общественности. Король уезжает в турне по Европе, а Антонеску готовит путч против него.

По возвращении он находит беспорядки и волнения и смещает Антонеску со всех должностей. Непопулярные меры по отдаче земель соседям и Союзу в том числе, Кароль оказался в политической изолированности. Став, командующим военным округом Антонеску открыто критикует новую власть. Политику балансира требует сменить на ориентацию, на Германию. В 40-ом критикует короля за передачу Бессарабии Советам и получает арест. После Второго Венского арбитража поднимает восстание.

На основании договоренностей с Железной гвардией удается захватить власть. Под давлением Антонеску назначили командиром национального правительства легионеров. В 40-ом прибывает германская миссия военных для охраны и контроля над нефтяными скважинами. Антонеску присоединяется к пакту Тройственности. Отменена конституция, введены репрессии, созданы концлагеря.

А вот август 44-ого здесь уже были советские войска. Ясско-Кишеневская операция нанесла сокрушение германо-румынам. Начинаются бунты и восстания. Король Михай первый требует мира с Красной Армией. Антонеску отказывается и предлагает свой план действий и настаивает, чтобы о перемирии стало известно Германии за полмесяца. Потом арест его Думитреску и выход Румынии из войны. Потом Антонеску передан советскому командованию, проехал в СССР и выдан уже коммунистическому правительству Румынии. Румынский суд Бухареста признает его виновным и приговаривает к расстрелу. Он сам отказывается от помилования и не признает обвинений. Расстрелян жандармами.

В начале мая 1946 г., когда в Нюрнберге уже шестой месяц шел процесс над главными немецкими военными преступниками, в Бухаресте завершалась подготовка к суду над их румынскими союзниками. Если многотомные и неоднократные издания материалов Нюрнбергского процесса (20 ноября 1945 г. – 1 октября 1946 г.) широко известны в мире, то судьба материалов Бухарестского процесса (6 – 18 мая 1946 г.) оказалась неясной, прежде всего для историков Второй мировой войны. В 1946 г. бухарестское издательство „Эминеску” выпустило в свет материалы процесса под названием „Процесс великого национального предательства. Стенограмма судебного разбирательства в Народном трибунале над правительством Антонеску”. В книге было 315 страниц. Но никаких данных о ее тираже, месте издания, лицах, принимавших участие в подготовке материалов, в книге не было; не было и оглавления. Публикация обрывалась на последнем выступлении народного обвинителя. Текста приговора не было. Да и в полиграфическом отношении книга была непривлекательной: была напечатана на грубой, почти оберточной бумаге. На кого была рассчитана эта книга – непонятно. Как и непонятна ее дальнейшая судьба – в библиотеках, даже в крупнейших научных библиотеках Москвы, ее не оказалось. Нет этого издания и в библиотеке Института научной информации по общественным наукам РАН. Возможно, это был „ограниченный” тираж для „внутреннего пользования”. Один экземпляр из этого тиража много лет назад попал в руки автора очерка, но не мог быть использован для анализа Бухарестского процесса из-за отсутствия важных заключительных материалов, в частности показаний многих свидетелей, текста приговора и других сведений о завершении суда.

Неудивительно, что во многих исследованиях румынских, советских и современных русских историков материалы бухарестского процесса иногда лишь кратко упоминались. По существу они не были использованы даже в обобщающем академическом издании „История Румынии”.

Лишь почти через 50 лет после суда над главными румынскими военными преступниками, в 1995 г., в бухарестском издательстве „Эминеску” был опубликован сборник „Процесс Иона Антонеску” с подробными комментариями, оглавлением, выходными данными. Почти одновременно в Бухаресте были изданы и другие документальные материалы, относящиеся прямо или косвенно к бухарестскому процессу. Особенно ценным для исследования роли Румынии в войне против СССР является многотомное издание подробных стенографических записей заседаний Совета министров Румынии в годы Второй мировой войны, в том числе и под председательством И. Антонеску.

Начиная с 1991 г. в Румынии выходят в свет сборники материалов, которые призваны оправдать политику Антонеску и участие Румынии в войне против СССР. Хотя многие румынские издания последних лет носят апологетический в отношении Антонеску и его приверженцев характер, тем не менее в них содержатся новые, неизвестные ранее источники. Многие из опубликованных документов, которые по замыслу их авторов и издателей должны оправдать деятельность румынских правителей во время Второй мировой войны, доказывают обратное – их виновность в трагическом для румынского народа развитии событий 1941 – 1944 гг.

В современной Румынии поток материалов, в том числе и официальных заявлений, не только оправдывающих, но и возвеличивающих Антонеску, не прекращается. Примером тому является статья „Решение маршала Антонеску”, опубликованная 12 сентября 2011 г. в бухарестской газете „Адеверул”.

ПРЕДЫСТОРИЯ ПРОЦЕССА

В мае 1946 г. все было готово к суду над Антонеску. Но сначала – о событиях, которые предшествовали ему. С 20 августа 1944 г. развернулась наступательная Ясско-Кишиневская операция Красной Армии против немецких и румынских войск. Советские войска приближались к Бухаресту. 23 августа 1944 г. молодой румынский король Михай I совершил смелый, но вынужденный поступок. Вступив в контакт с румынскими антифашистскими силами, прежде всего с руководителями немногочисленной тогда компартии, король во время совещания с Антонеску приказал арестовать его, а затем и все румынское правительство.

Мужественный поступок Михая I был по достоинству оценен в СССР. Румынский король, единственный из зарубежных государственных деятелей, был награжден советским орденом „Победа”. Через несколько лет, по словам председателя первого румынского демократического правительства П. Гроза, И. В. Сталин, якобы, сказал, что, принимая решение наградить короля Михая высшим нашим орденом „Победа”, мы имели в виду, что „это награда не королю на мундир, а румынскому народу, решающие действия которого вынудили короля согласиться на арест Антонеску. Награда эта – знак признательности румынскому народу”.

Подробные обстоятельства участия короля Михая I в свержении диктатуры Антонеску и выходе Румынии из войны на стороне Германии изложены биографом короля А. Портером в книге „Михаил Румынский. Король и страна”. Правда, вся заслуга этой акции приписывается одному лишь королю, а о других участниках ничего не сказано.

Что касается Антонеску, то 23 августа 1944 г. его политическая и военная биография была завершена. Близился к концу и его жизненный путь. Ион Антонеску родился в 1882 г. в военной семье. После окончания офицерской школы он прошел все ступени военной иерархии, дослужился до начальника Генерального штаба румынской армии, главнокомандующего, военного министра. Став в 1940 г. премьер-министром Румынии, Антонеску присвоил себе титул „кондукаторул” – руководитель государства. Когда немецкие войска в октябре 1940 г. вступили в Румынию, правительство Антонеску примкнуло к Тройственному союзу, полностью подчинив страну военным целям гитлеровской Германии.

После ареста 23 августа 1944 г. Антонеску и другие его сторонники 1 сентября 1944 г. были отправлены поездом в Москву. До 10 мая 1945 г. они были размещены на одной из подмосковных дач наркомата госбезопасности (НКГБ) СССР. Затем их перевели во внутреннюю тюрьму НКГБ на Лубянке, где они находились в предварительном заключении до апреля 1946 г. Очевидно, на Лубянке, как и ранее, с румынами велась следственная работа. Но никаких сведений об этом пока не опубликовано. Правда, на Нюрнбергском процессе советский представитель обвинения сообщил о проведенных в Москве допросах румынских заключенных, в частности Антонеску: „Допрос Антонеску произведен в соответствии с законами Советского Союза, и протокол его показаний, представляющих исключительную важность для выяснения характера взаимоотношений Германии с ее сателлитами, представлен Трибуналу под NСССР-153″.

Антонеску и другие бывшие румынские военные и политические деятели по возвращении в Румынию предстали перед специально созданным Народным трибуналом.

ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ

3 мая 1946 г. в 11 часов утра под председательством премьер-министра Гроза открылось заседание Совета министров Румынии. На заседании выступил министр юстиции Л. Патрашкану, который зачитал обвинительный акт в отношении военных преступников и виновных в бедствиях страны. Были перечислены основные обвиняемые.

Бухарестский процесс начался 6 мая 1946 г. и до 18 мая проходил в здании суда 7-го отдела по улице Штирбей Вода N108, где находилась резиденция Народного Трибунала. Этот трибунал был образован в апреле 1945 г. на основе закона N94 для расследования военных преступлений и наказания военных преступников.

На процессе присутствовали представители основных румынских газет и аккредитованные иностранные журналисты. Были представлены агентства ТАСС, Ассошиэйтед Пресс, Крисчен Сайенс Монитор, югославские, болгарские журналисты, пресса из других стран. Присутствовали и представители Союзной контрольной комиссии, американской миссии, американской пресс-службы. Процесс снимался кино- и фотокамерами.

В судебный состав входили: А. Войтинович – судья, председатель судебной палаты; И. Пэуна – рабочий, избранный по списку, предложенному социал-демократической партией; К. Былку – судебный магистр; В. Ницца – рабочий; И. Думбравэ – крестьянин; Р. Драгомиреску – журналист и адвокат; К. Титулеску – рабочий; Т. Иоргулеску -адвокат.

Обвинение представляли: В. Стойкан – общественный обвинитель, председатель Народного Трибунала; К. Добриан – генеральный прокурор апелляционного суда г. Тимишоара, делегированный обвинитель; Д. Сэраку – общественный обвинитель 1 и 7 отделов Народного Трибунала.

В течение первого дня процесса был утвержден состав защитников для каждого из обвиняемых. В стенограмме процесса перечислены все адвокаты. Суду были представлены многочисленные свидетели, среди которых ученые, юристы, поэт Т. Аргези, предприниматели, руководители политических партий, дипломаты, военные и даже личные друзья обвиняемых.

5 мая 1946 г. обвиняемые имели возможность ознакомиться с судебными материалами, обсудить с адвокатами подготовку защиты. 6 мая в 8 час. 15 мин. обвиняемые были введены в зал суда. Перед трибуналом должны были предстать 24 человека. Однако 8 из них, в том числе лидер румынских фашистов-легионеров Х. Сима, в разное время бежали из страны.

Прошла судебная идентификация обвиняемых. Затем последовали процедурные вопросы, после чего секретарь суда начал чтение „Обвинительного Акта”, изложенного на 200 страницах. Чтение Акта продолжается и во второй половине дня 6 мая 1946 г.

В начале „Обвинительного Акта” были изложены все законодательные основания процесса, затем следовал список обвиняемых. Первым шел И. Антонеску, бывший маршал, бывший руководитель государства и председатель Совета министров. Затем – М. Антонеску, бывший вице-председатель Совета министров, бывший министр юстиции и пропаганды. Третьим значился Х. Сима, бывший вице-председатель Совета министров (отсутствовал на процессе). Далее в списке обвиняемых шел К. Пантази, генерал армии, бывший министр национальной обороны, и ряд других высокопоставленных военных, занимавших ответственные государственные посты. Среди них: Г. Добре, генерал армии, бывший министр национальной экономики; И. Маринеску, промышленник, бывший министр юстиции; Д. Попеску, генерал армии, министр внутренних дел; М. Стурдза, бывший министр иностранных дел; Г. Алексиану, бывший губернатор Транснистрии; Р. Лекка, бывший правительственный комиссар по еврейским вопросам; Е. Кристеску, бывший генеральный директор секретной полиции.

В Обвинительном Акте отмечалось: „Нами открыт архив, исследованы документы, проверены данные, опрошены эксперты в случаях, когда были сомнения. Нами не сделано ни одного утверждения, которое не подтверждено документами или известными фактами, и мы не сделали ни одного заключения, прежде чем пришли к проверенным данным… Ион Антонеску и те, которые проводили его политику, являются виновными в бедствии страны и военном преступлении, тем самым они предали интересы румынского народа, поставив страну на службу гитлеровскому фашистскому врагу. Румынская нация, представленная народными судьями, имеет возможность исследовать факты и вынести свой приговор, которого они заслуживают”.

В Обвинительном Акте говорилось о роли румынской фашистской организации легионеров в подчинении страны Германии. Приведены доказательства того, что „Гитлер считал Румынию военной и экономической базой, хорошо организованной для реализации планов агрессии на Балканах и против СССР”.

После ухода легионеров с политической арены Антонеску продолжил их курс на подчинение Румынии интересам Германии. Обвинительный Акт гласил, что вечером 22 января 1941 г. он „подтвердил продолжение тесного сотрудничества и многочисленных заверений верности по отношению к Германии, которые были сделаны как Ионом Антонеску, так и другими участниками разложения страны”. Антонеску и его окружение обвинялись в том, что они содействовали превращению Румынии в „германскую колонию”. В обвинении говорилось, что „первым конкретным актом национального предательства, который совершила диктатура Антонеску, было приглашение гитлеровским войскам вступить на территорию страны. Вторжение началось 12 октября 1940 г. и проводилось на основе соглашения от 15 сентября 1940 г., заключенного между румынским правительством и генералом фон Типпельскирхом, как представителем высшего германского командования… Фактически это было германской оккупацией страны”.

Как отмечалось в Обвинительном Акте, участие румынской армии в войне против СССР „было результатом серии секретных переговоров”. На основе документов, среди которых было письмо Гитлера Антонеску от 18 июня 1941 г., видно, что „румынская армия полностью переходила под германское командование”; Гитлер „был озабочен личным престижем Антонеску и определял первейшую миссию нашей (румынской. – И. О.) армии”. В ответ Антонеску заверил Гитлера, что „будет до конца участвовать в действиях, которые разворачиваются на Востоке”.

Раздел Обвинительного Акта, озаглавленный „На краю пропасти”, содержал многочисленные цифры о потерях Румынии в войне. Эти данные были весьма условны и требовали дополнительных проверок, так как они исходили из материалов Генерального штаба Антонеску. Потери в живой силе определены в 624 тыс. солдат и офицеров. Общая сумма материальных военных потерь исчислялась в 145 638 673 214 лей. Были подсчитаны потери и от бомбардировок на территории Румынии строений, мостов, транспорта и других материалов; сумма составила 27 626 520 000 лей (в валюте 1938 г.).

На заседании Совета министров 8 июня 1944 г. М. Антонеску заявил, что война обошлась на настоящий день в 400000000000 лей (в валюте 1938 г.). В Обвинительном Акте отмечалось, что „это приблизительная цифра и без сомнения значительно далека от реальной”.

В Обвинительном Акте приводились чудовищные факты жесточайшего террора, развязанного режимом Антонеску. Об этом свидетельствуют документы – стенограммы выступлений и распоряжений И. Антонеску на заседаниях Совета министров. Уже в самом начале войны кровавые расправы были проведены в Яссах и Одессе, где были расстреляны тысячи мирных жителей. Террором была охвачена и территория между Днестром и Бугом, оккупированная румынскими войсками. Например, в телеграмме N5811 от 18 июля 1941 г., направленной всем префектам страны и коменданту лагеря заключенных в Тыргу-Жиу, подчеркивалось: „Господин генерал Антонеску, руководитель государства, отдал распоряжение, что все евреи, которые находятся в трудовых лагерях, и военнопленные должны быть направлены на тяжелые работы. Если кто-либо бежал, расстреливать каждого десятого”. Особую жестокость проявляли надзиратели в Вапнярке, Жмеринке, Богдановке, Думановке и других лагерях.

Заключение Обвинительного Акта гласит: „В преступлениях, рассмотренных в отдельных разделах представленного обвинительного акта, главным виновником и ответственным является бывший диктатор Ион Антонеску, который их инициировал и приказывал проводить. Но, как и все действия его диктатуры, его преступления были направлены и против румынского народа, полную ответственность несут его сообщники и сторонники, все сегодняшние обвиняемые”.

ДОПРОС ОБВИНЯЕМЫХ

Самый большой по количеству материалов раздел стенограммы процесса составляет допрос обвиняемых. В опубликованных в 1995 г. материалах они изложены на 166 страницах. Как правило, они подтверждают или дополняют основные положения Обвинительного Акта.

В ходе диалога между главным народным обвинителем В. Стойканом и И. Антонеску последний признал, что вопрос о вступлении Румынии во Вторую мировую войну решал он один. Антонеску также признал, что в письмах Гитлеру он безоговорочно подчинил румынскую армию германскому командованию и при этом „не ставил никаких специальных условий”.

Вопреки известным фактам И. Антонеску в ходе процесса отрицал предварительную договоренность с Гитлером об участии Румынии в войне против СССР. „Лишь в мае 1941 года, – утверждал И. Антонеску, – Гитлер пригласил меня и сказал: „Я решил напасть на Советский Союз””.

Однако 10 января 1946 г. на Нюрнбергском процессе бывший губернатор Транснистрии Г. Алексиану утверждал обратное: „Рассказывая об успехах германских и румынских войск на Восточном фронте, маршал Антонеску заявил: „Теперь всем видно, как разумно я поступил, когда еще в ноябре 1940 года договорился с Гитлером о совместном нападении на Советский Союз”. В сентябре 1942 года… маршал Антонеску в частной беседе сообщил мне, что он еще при первой встрече с Гитлером в ноябре 1940 года договорился с ним относительно территориальных приобретений, и поэтому он и начал вести войну с СССР”.

Эту договоренность подтвердил и даже уточнил дату общественный обвинитель Д. Сэраку, который привел документальное свидетельство: 18 сентября 1940 г. И. Антонеску на заседании Совета министров заявил: „Мы определили свое место в оси Рим -Берлин. Мы с честью и стопроцентно идем в этом направлении. Вот так мы и движемся, не глядя ни направо, ни налево. Таким образом, наши точки опоры: вовне – „ось”, а внутри – национал-легионерский режим”.

В ходе допроса обвиняемых на Бухарестском процессе, а также в материалах Нюрнбергского процесса приведены многочисленные документы, свидетельствующие об активной роли Антонеску в развязывании войны против СССР. Например, под N СССР-233 представлена запись беседы Иона Антонеску с германским министром иностранный дел И. Риббентропом, состоявшейся 12 февраля 1942 г. Этот документ был взят из личного архива маршала Антонеску, который был захвачен частями Красной Армии. Цитируем этот источник: „Я без колебания подчеркнул, что еще с сентября (1940 г. – И. О.), когда я взял управление страной, располагая поддержкой только со стороны г-на Михая Антонеску, я заявил, не спросив у своего народа, что мы должны вести политику присоединения к странам оси; я сказал, что это единственный пример в истории народов, когда два человека осмеливаются сделать открытое заявление и призвать свой народ вести такую политику, которая, несомненно, должна была бы показаться гнусной”.

В ходе процесса выяснялась подлинная суть и цели политики И. Антонеску на оккупированных землях. Румынский диктатор давал указания губернатору Транснистрии Алексиану: „Будьте губернатором на этих землях так, будто Румыния утвердилась на них на два миллиона лет… Вы там – господин… можете делать все, что сочтете нужным. Можете выгонять людей на работу и при помощи бича, если они по-иному не понимают. Если в Транснистрии дела будут идти плохо, вы будете отвечать. Если понадобится и иного выхода не будет, выгоняйте их на работу при помощи пуль. Для этого моего разрешения не нужно”.

Давая показания на Нюрнбергском процессе, Алексиану сообщил, что по его указанию во всех районах Транснистрии был проведен учет сельскохозяйственных машин, скота, сельскохозяйственных продуктов, промышленных предприятий и оборудования.

Еще до признаний Алексиану на Бухарестском процессе им подробно излагалась политика румынских властей в Транснистрии. Об этом свидетельствует документ NСССР-295 „Показания бывшего губернатора „Транснистрии” Алексиану от 10 января 1946 г.”. Документ гласил: „Необходимо указать, что в октябре 1942 г., еще не успев полностью провести этот учет, я получил письменное распоряжение от вице-премьер-министра Румынии М. Антонеску о немедленной отправке в Румынию 1500 тракторов со всеми необходимыми к ним принадлежностями и прицепными машинами. Выполняя это распоряжение, я отправил в Румынию 500 тракторов. Позже мною было вывезено в Румынию и другое советское имущество, причем следует заявить, что вывозом оборудования советских предприятий, культурных и исторических ценностей помимо меня занимались также генерал Мосиу, генерал Василиу и генерал Потопяну, приезжавшие в Транснистрию в качестве специальных уполномоченных Румынского правительства. За период моего пребывания в должности губернатора Транснистрии, то есть с августа 1941 г. по февраль 1944 г., мною было реквизировано у местного населения и отправлено в Румынию свыше 75 тыс. голов крупного рогатого скота, 12 тыс. лошадей, 100 тыс. овец, 25 – 30 тыс. свиней, свыше 300 тыс. штук домашней птицы, из которых около 150 тыс. я направил в Германию. Наряду с этим с санкции маршала Антонеску мною было вывезено в Румынию 19 машинно-тракторных мастерских, 26 мастерских по ремонту сельскохозяйственных машин и весь сельскохозяйственный инвентарь колхозов. В ноябре 1941 г. решением совета министров Румынии все оборудование советских фабрик и заводов, культурные и исторические ценности, а также оборудование учебных заведений были причислены к военным трофеям. На основании этого решения мною было вывезено в Румынию оборудование Одесской фабрики по изготовлению запасных частей для сельскохозяйственных машин, фабрики по производству киноаппаратуры, судоремонтного завода, джутового завода, трех мебельных фабрик, десяти типографий, завода по изготовлению медицинских приборов и инструментов, а также оборудование и ценности других предприятий. Не ограничиваясь этим, румынское правительство все время требовало увеличения вывоза советского имущества, и так как я со своим аппаратом уже не справлялся с поставленной задачей, то маршал Антонеску в 1942 г. прислал в Одессу генерала Потопяну, который возглавил одну из так называемых „трофейных комиссий”, руководил вывозом советского имущества в Румынию. В 1943 г. маршал Антонеску прислал ко мне в качестве уполномоченного по вывозу советского имущества и ценностей генерала Мосиу, а также создал еще одну „трофейную комиссию”, возглавлявшуюся тогда генералом Василиу, бывшим начальником инженерного управления военного министерства Румынии. Мосиу и Василиу при помощи находившихся с ними чиновников не только занимались отправкой в Румынию оборудования фабрик и заводов, но и вывозили также исторические и культурные ценности и оборудование учебных и детских учреждений. Какое количество советского имущества было вывезено ими, я сказать затрудняюсь, но могу заявить, что после января 1944 г., когда Красная Армия начала наступление, генералом Потопяну из Одессы было отправлено в Румынию все, что представляло какую-нибудь ценность”. В конце документа стоит подпись: „Показания написаны мною собственноручно. Алексиану”.

В ходе допроса обвиняемых выяснялись многие обстоятельства жестокого обращения румынских властей с населением Транснистрии, особенно с евреями, цыганами, а также с украинцами в Буковине.

Как отмечалось в ходе процесса, 8 июля 1941 г., через две недели после начала войны против СССР, И. Антонеску на заседании Совета министров заявил: „Я стою за насильственную миграцию всего еврейского элемента из Бессарабии и Буковины, элемента, который должен быть выброшен за границы страны. Я также за насильственную миграцию украинского элемента, которому в данный момент нечего здесь делать… Мне безразлично, если мы войдем в историю как варвары”.

Эта политика проводилась Румынией в 1941 – 1944 гг. На заседании Совета министров вместе с губернаторами 17 ноября 1943 г. обсуждались вопросы вывоза из Транснистрии части населения, скота и промышленных материалов. Заседание началось под председательством И. Антонеску. Особое внимание он уделил действиям властей в отношении еврейского населения. Вот фрагмент его стенограммы:

„И. Антонеску. Переходим к еврейскому вопросу. В Транснистрии по последним данным статистики находится пятьдесят с лишним тысяч евреев.

Генерал К. Василиу. Плюс из Дорохоля, всего 60 000.

И. Антонеску. Я думаю их 70 – 80 000″.

Далее перечислялись лагеря в Вапнярке, Гросулово возле Тирасполя, Силвина возле Очакова. Антонеску дает указание обсудить с немцами вопрос об уничтожении евреев, пытаясь в то же время уйти от ответственности за прошлые зверства румынской армии.

В ходе процесса при обсуждении многочисленных преступлений обвиняемые лавировали, отрицали явные факты, а чаще всего заявляли, что они „не помнят, не знают”, „выполняли приказы маршала”, „не присутствовали” и так далее. Особенно отличился во лжи ради самооправдания бывший военный министр Пантази, который заявил: „В мою функцию входило снабжение”.

Когда свидетельские показания о жестокостях, погромах и терроре по отношению к населению в Яссах и других районах страны были зафиксированы в стенограмме процесса, М. Антонеску с ложным удивлением заявил, что он об этом впервые слышит. Тогда народный обвинитель зачитал выписку из протокола заседания Совета министров, где подтверждалась причастность М. Антонеску к описываемым расправам.

В ходе допроса обвиняемых некоторые из них, пытаясь обелить себя, утверждали, что массовые репрессии и расстрелы в отношении евреев проводились исключительно немцами. Так, например, заявлял Алексиану в связи с уничтожением 70 тыс. человек в лагере Голта в Транснистрии. Однако материалы процесса свидетельствовали, что эта преступная акция была совершена румынами при личном участии префекта уезда Изопеску. По приказу того же Изопеску было уничтожено около 10 тыс. цыган, высланных из Румынии в Транснистрию.

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ И НАРОДНЫХ ОБВИНИТЕЛЕЙ

Большой интерес для анализа обвинений против И. Антонеску и его правительства представляют показания многочисленных свидетелей, участвовавших в процессе. Но кроме выступлений Г. Братиану, К. Братиану и Ю. Маниу, заявления которых в документе были приведены полностью, все остальные выступления свидетелей изложены в краткой тезисной форме.

О заключительной фазе процесса можно судить по полным текстам выступлений трех народных обвинителей: Д. Сэраку, К. Добриана и В. Стойкана. Их выступления содержат не только новые фактические обвинения, но и конкретизацию многих положений Обвинительного Акта. Обвинители доказали, что, являясь фактическим диктатором, И. Антонеску обеспечил гитлеровской Германии самую большую военную и экономическую поддержку со стороны Румынии в ходе войны против СССР. 13 румынских дивизий и 9 бригад участвовали в развязанной агрессии против СССР. В письме Гитлеру от 15 ноября 1943 г. И. Антонеску так оценивал вклад Румынии: „В 1942 г. Румыния, идя вместе с немецкой армией, сделала самый большой вклад из всех европейских стран: 26 дивизий, укомплектованных наилучшим составом и вооружением… эта война стоит Румынии 300 млрд. лей; мы дали Германии более 8 млн. тонн нефти, угрожая своим национальным запасам и самим залежам”. В течение 1941 – 1944 гг. в военных действиях на стороне Германии приняли участие около 30 румынских дивизий и бригад.

На процессе в Бухаресте было подтверждено, что с 1940 г. по август 1944 г. Румыния поставила Германии 13. 320 тыс. т нефтепродуктов, то есть более одной трети всех потребностей Германии. Огромные потери понесла румынская нефтедобывающая промышленность от бомбардировок. Они оценивались в 29 367 000 000 лей (в валюте 1944 г.). Национальному богатству Румынии был нанесен колоссальный ущерб, о чем свидетельствуют многочисленные факты, изложенные в показаниях общественных обвинителей и свидетелей. Например, ежегодно германская армия выкачивала из Румынии от 3 до 4 млн. т нефти.

В ходе допросов обвиняемых и в выступлениях общественных обвинителей и свидетелей неоднократно поднимался вопрос об ответственности режима Антонеску за депортации огромного числа людей. Массовые депортации населения, особенно евреев, были постоянным явлением в Румынии и на оккупированных территориях. Например, 5 октября 1941 г. полковнику Петреску был направлена телеграмма: „В соответствии с приказом господина маршала Антонеску все евреи в течение 10 дней должны быть переправлены на восток от Днестра. Сообщите завтра, 6 октября, до 12 часов, какова ситуация с евреями в Черновицах. Полковник Параде издал приказ об отправке всех евреев из Бессарабии в течение 10 дней. Начальник II отдела полковник Динулеску”. В соответствии с приказом, из Буковины были депортированы 56 тыс. евреев и еще 12 тыс. – из Дорохой. Всего из Буковины и Бессарабии были отправлены в концлагеря 108 тыс. евреев.

Как видно из свидетельских показаний, режим И. Антонеску поддерживали и лидеры румынских „исторических” партий: национал-царанистской партии Ю. Маниу и национал-либеральной партии Д. Братиану. В начале войны Маниу заявил: „Национал-царанистская партия вместе со всей общественностью поощряет военные действия, предпринятые для освобождения Бессарабии и Буковины, а также румынского элемента за Днестром”.

На процессе, выступая в качестве свидетелей, Маниу и Братиану пытались отгородиться от обвиняемых военных преступников. При этом их ложные утверждения подчас разоблачали сами обвиняемые, например, М. Антонеску.

Подлинная суть политики „исторических партий” во время войны отражена в признаниях М. Антонеску: „Связь между режимом маршала Антонеску и национал-царанистской и национал-либеральной партиями была прочной в том смысле, что они всегда были информированы господином маршалом Антонеску или же мной обо всей проводимой дипломатической деятельности”.

На вопрос главного обвинителя о позиции „исторических партий” по отношению к проводимой им политике сразу после его прихода к власти И. Антонеску ответил: „Абсолютно ничего противостоящего проводимой мной политике не было: не слышал ни одного публичного заявления, никакой прокламации и утверждения, в которых было бы выражено: мы против этой политики и осуждаем ее”. На вопрос, осуждали ли его Маниу и Братиану за совместные действия с Германией, Антонеску однозначно ответил: „Никогда”.

Выступая на процессе, народные обвинители приводили многочисленные свидетельства преступлений режима, установленного в Румынии диктатурой И. Антонеску, рассказывали об отправке в Германию на военные заводы тысяч румынских промышленных рабочих. Д. Сэраку цитировал заявление М. Антонеску, сделанное 16 сентября 1941 г. в Совете министров: „В Румынии большое число румынских рабочих направлены в Германию для использования в германской промышленности”, и сообщал, что в Германии „работают 5 тыс. промышленных рабочих различной профессиональной подготовки и 1 тыс. женщин, способных работать в германской промышленности”.

Власти жестоко расправлялись с выступлениями рабочих внутри страны. Согласно приведенным на процессе сведениям, 10 января 1942 г. генерал К. Василиу сообщил И. Антонеску, что в г. Петрошани бунтуют 12 тыс. шахтеров. В ответ последовал приказ: „направить на них пулеметы”.

Народные обвинители приводили дополнительные сведения о массовом вывозе имущества с оккупированных земель. 28 августа 1942 г. М. Антонеску заявил: „Эта война нам обошлась до сегодняшнего дня в 220 миллиардов лей… эти деньги нужно вернуть с оккупированных территорий”.

17 марта 1942 г. на заседании Совета министров М. Антонеску потребовал: „Берите как можно больше из Транснистрии, но без документов, чтобы завтра русские не достали эти документы и не положили их на стол”. А через месяц он заявил: „в Транснистрии еще есть скот, и я дал указание господину Алексиану относительно тракторов, скота и свиней”.

На процессе приводились данные о разграблении художественных ценностей, коллекций музеев. Специальные комиссии экспертов выезжали, например, в музеи Одессы для установления фактов грабежа румынскими властями музейных коллекций.

Среди свидетелей были и защитники обвиняемых, пытавшиеся оправдать их. Но заявления сторонников обвиняемых были погребены под лавиной неопровержимых фактов и документов, которые полностью доказывали вину румынских военных преступников.

ПРИГОВОР

17 мая 1946 г. в 7 час. вечера в присутствии обвиняемых председатель трибунала А. Войтинович в сопровождении шести народных обвинителей объявил заседание трибунала открытым и зачитал приговор.

От имени трибунала прессе было передано следующее сообщение: „Именем закона Народный Трибунал Румынии единогласно постановил приговорить министров правительства Антонеску, военных преступников и виновных в бедствиях страны к следующим наказаниям:

1. Ион Антонеску – приговорен к смертной казни;

2. Михай Антонеску – приговорен к смертной казни;

3. Константин З. Василиу – приговорен к смертной казни;

4. Константин Пантази – приговорен к смертной казни;

5. Еуджен Кристеску – приговорен к смертной казни;

6. Георге Алексиану – приговорен к смертной казни;

7. Раду Лекка – приговорен к смертной казни”.

Затем следовали имена отсутствовавших, но заочно приговоренных к смертной казни преступников: Хория Сима, Константин Папанаке, Корнелиу Джеорджеску, Михаил Стурдза, Ион Протопопеску и Василе Яшинки. Остальные 11 обвиняемых осуждены на различные сроки заключения – 10, 15 и 20 лет.

Трибунал вынес также постановление о конфискации имущества всех осужденных в пользу государства. Всем осужденным было предоставлено право подать просьбу о помиловании королю Михаю. Они воспользовались этим правом. Но никто из осужденных не был помилован королем. И только накануне казни трем из семи приговоренных к смерти – К. Пантази, Е. Кристеску и Р. Лекке – высшая мера была заменена на пожизненное заключение.

1 июня 1946 г. в 18 час. в военной тюрьме Жилава „в присутствии лиц, предусмотренных законом”, как сообщалось канцелярией Совета министров, состоялась казнь четырех приговоренных к смерти: И. Антонеску, М. Антонеску, К. З. Василиу, Г. Алексиану.

Вместе с этими официальными сообщениями в изданной в 1995 г. книге „Процесс Иона Антонеску” приведены сведения, не подтвержденные официальными документами. Публикуется статья „Казнь маршала Антонеску”, основанная на свидетельствах кинооператора О. Гологана, который присутствовал при расстреле четырех осужденных. Однако его рассчитанная на сенсацию версия о „двойной” казни И. Антонеску не соответствует опубликованному пространному официальному документу о подготовке и проведении казни, составленному и подписанному прокурором А. В. Попеску.

Можно по-разному относиться к подчас эмоциональным оценкам процесса над Антонеску, которые содержатся в заключительных комментариях составителей и издателей нового, значительно дополненного варианта стенограммы Бухарестского процесса. Но в одном с ними можно безусловно согласиться: современным историкам нужно тщательно исследовать свои национальные и зарубежные архивы для объективного освещения истории, в том числе и Бухарестского процесса над Ионом Антонеску и другими главными румынскими военными преступниками.

В заключение мне хотелось бы привести эпизод из моих воспоминаний, связанных со встречей с Антонеску.

Очень трудно (и откровенно говоря, тяжело) вспоминать, а тем более описывать свою жизнь за 2 года и 8 месяцев румынской оккупации моего родного города Балта Одесской области. 32 месяца физических и моральных страданий, страха, угрозы жизни, сначала полной неведомости и безнадежности, а потом неизвестно откуда взявшейся надежды на что-то более определенное, на выход из казавшегося тупика…

Подпольная организация с самого начала создавалась группой учителей нескольких балтских городских и сельских школ, в том числе (а может, главным образом) моей школы N3. Как мне позже рассказал мой соученик Саша Ткачук, на одном из заседаний бюро решили попытаться наладить занятия хотя бы в одной школе города, имея в виду не только обучение ребят, но и создание базы для получения и распространения необходимой информации, а также расширения состава организации.

Учителя Бучацкий, Швец, Бабийчук и другие обратились с заявлением в городскую управу с просьбой разрешить открыть в Балте школу. Мне не известны все обстоятельства их переговоров с властями. Знаю только, что префект, до которого дошло это заявление, после длительных согласований с Одессой якобы дал свое согласие на открытие школы для молдаван.

После длительных переговоров наши учителя все же получили разрешение открыть школу для молдаван с правом поступления в нее ограниченного числа русских и украинцев. Это было особенно важно, как я вскоре понял, для учителей – членов подпольной организации, которые имели теперь постоянное место работы, да и нескольких учеников, в том числе и меня, ставших связными балтского подполья. Правда, румынские власти потребовали, чтобы директором школы и его заместителем были румыны.

Я сначала не собирался поступать в эту школу. Но тот же Д. Швец и знавший меня Бучацкий посоветовали все же начать (или вернее продолжить) учебу в школе. Тем более что под нее отвели старое здание, в котором размещалась школа N3.

Директором был назначен румынский офицер (не помню ни его ранга, ни фамилии), который якобы до армии работал учителем где-то в Румынии…

Примерно через месяц после открытия школы директор, собрав в зале всех принятых, объявил, что отныне школа будет именоваться „Лицеем имени короля Михая I”. Директор лицея и во сне себе не мог представить, что его „королевский лицей” станет одной из баз балтской подпольной партизанской организации. Но именно таким он вскоре и стал. А поскольку в нем учились и дети многих чиновников городской управы, сотрудничавших с румынами, то лицей был как бы защищен от всяких подозрений в нелояльности к оккупационным властям…

В один из дней начала или середины октября 1942 г. директор школы (мы так и не стали называть ее лицеем) отобрал 15 или 20 старшеклассников и приказал завтра с утра одеться „почище” и к 10 час. утра явиться в лицей. При этом он предупредил, что мы все пойдем в префектуру встречать „важную персону” из Одессы. Не обратив особого внимания на это сообщение, мы отправились домой.

На другой день вся отобранная группа собралась в зале школы. В группу вошли также я, Сережа Обыдовский и Павел Кобылянский, выделявшийся среди нас своим высоким ростом. Эта тройка вскоре станет группой связных балтского подполья и надежными помощниками пяти учителей школы, входивших в руководящее бюро партизанской организации.

Директор сообщил нам, где мы будем стоять (слева в первом ряду) перед зданием префектуры при встрече „высокого гостя”. А затем он сказал, что, если „высокий гость” остановится перед кем-нибудь из нас, то нужно громко и четко произнести по-румынски: „Сэ трэиць, домнуле маршал” – „Здравия желаю, господин маршал”. Всем стало сразу ясно, что в Балту приезжает сам румынский диктатор Ион Антонеску.

Директор заставил каждого из нас по нескольку раз повторить эту фразу. Затем, построив всех по двое, через весь город повел нас к префектуре.

Улицы города были чисто выметены, кое-где посыпаны песком. Народу на улицах почти не было. Но всюду можно было видеть вооруженных солдат.

У входа в префектуру уже стояли группы румынских генералов и офицеров, чиновники префектуры и городской управы, а также несколько немецких офицеров. Нас поставили в конце первого ряда выстроившихся слева чиновников местной власти.

Не помню, сколько времени мы так стояли. Наконец, послышался гул моторов подъезжавших машин. Стоя слева, мы увидели, как слева же, от пожарной каланчи в конце Рыбной улицы к префектуре медленно разворачивается кортеж черных машин. По-моему их было немного. К подъезду префектуры, у которого стоял префект и несколько офицеров, подъехали три или четыре автомобиля. Кажется, из второго из них вышел среднего роста военный и остановился перед префектом.

Никаких громких команд или приветствий, кажется, не было и аплодисментов. Антонеску, остановившись с сопровождавшим его префектом перед входом в здание, повернул направо, т.е. к левому ряду и медленным шагом пошел мимо нас. Хотя он был в большой маршальской фуражке, но мне показалось, что он рыжеватый и, что особенно запомнилось, лицо темно-красного или даже малинового цвета.

Ни перед кем он не останавливался и, даже не дойдя до конца шеренг встречавших, резко повернулся и вместе с префектом и свитой из нескольких офицеров по ступеням вошел в здание префектуры. Туда же потянулись и немногие приглашенные. Нас же директор отпустил по домам, предупредив, однако, чтобы мы не шли все вместе, а по нескольку человек.

Вот так произошла моя встреча с „кондукаторулом” – „вождем Великой Румынии”.

Несколько позже Сергей, Павел и я, стоявшие буквально в 2 – 3 метрах от румынского диктатора, обмениваясь своими впечатлениями и уже доверяя друг другу, говорили, что это была вполне реальная ситуация для покушения на Антонеску. Но все было гораздо сложнее, чем это мыслилось нам, семнадцатилетним мальчишкам.

Лишь через несколько лет после окончания войны мне стали известны подробности подготавливавшегося покушения на Антонеску. О том, что, совершая поездку по „Транснистрии”, он должен приехать в Балту, сумел узнать от одного из офицеров префектуры Леонид Якубовский. Это было за три дня до визита румынского диктатора.

В ту же ночь небольшая группа членов бюро балтского подполья во главе с Брагаренко собралась, чтобы обсудить возможность покушения. От руководителей Одесского подпольного центра никаких сведений и рекомендаций не поступало. Даже всегда хорошо обо всем осведомленный Виктор Березин, накануне приезжавший в Балту, ничего не знал о возможной поездке Антонеску, который в те дни находился в Одессе.

Сначала все участники ночного совещания согласились с реальностью покушения. И хотя маршрут поездки Антонеску не был известен: то ли из Одессы поездом до Котовска, то ли тем же поездом до станции Балта, а затем на автомобилях в Балту, но в любом случае нужно было готовить довольно большую группу для нападения и последующего отхода. Дороги из Котовска и с балтской станции проходили по открытым местам, лесов, деревень, каких-либо укрытий, кроме многочисленных оврагов, не было.

Подготовленные для нападения люди из бывших военнослужащих, попавших в плен и спасенных балтскими подпольщиками, были. Но время… Времени для подготовки этого серьезного акта не оставалось.

Саша Ткачук много лет спустя говорил мне о нескольких вариантах покушения, включая и нападения одиночек с гранатами. В обсуждении принимали участие всего несколько человек, так как они понимали, что сам факт подготовки покушения может стать в будущем роковой уликой даже в случае ареста по незначительному поводу.

Мне, конечно, не известны все обстоятельства ночной дискуссии, которая, по словам Саши, даже вызвала раскол среди ее участников. Знаю только, что, в конечном счете, была принята рекомендация Татьяны Брагаренко отказаться от покушения. Она доказала невозможность его подготовки за столь короткое время, но главным ее доводом были последствия покушения в любом случае – удачном или неудачном. Всем стало ясно, что за этим последует гибель людей. Балту могут буквально стереть с лица земли, уничтожив все население города, прежде всего около 10 тыс. евреев, а по всей „Транснистрии” и в Одессе не исключены массовые казни. Да, расплата могла быть очень дорогой. Поэтому к утру все согласились с мнением Татьяны Брагаренко. Думаю, что тогда она была права.

Ну, а что касается судьбы Антонеску, то ее определил через четыре года в Бухаресте румынский трибунал.
Орлик Игорь Иванович – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института экономики РАН, Заслуженный деятель науки РФ.

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, в 7 т. М., 1956 – 1959.

Procesul marii trădări naționale. Stenograma desbaterilor dela Tribunalul Poporului asupra guvernului Antonescu. 1946.

История Румынии. 1918 – 1970. M., 1971. См. также: Лебедев Н. И. Румыния в годы второй мировой войны. М., 1961; Левит И. Э. Участие фашистской Румынии в агрессии против СССР. Кишинев, 1981; Мунтян М. А. Румыния во Второй мировой войне: по обе стороны одного и того же фронта. – 65 лет Великой Победы, т. 2. М., 2010.

Stenogramele sedintelor Consiliului de ministri. Guvemarea Ion Antonescu, v. VIII-IX. Bucuresti, 2004 – 2006.

Antonescu. Mareșalul României și răsboaiele de reîntregire. Veneția, 1991; Ion Antonescu. Un A.B.C. al anticomunismului românesc, v. II. București, 1998.

Soluția mareșalului Antonescu. – Adevărul, 12.IX.2011.

Видрашку Ф. Петру Гроза. М., 1976, с. 282.

Porter I. Michael of Romania. The King and the Country. Sparkford, 2005, p. 98 – 123.

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, т. 3, с. 489.

Ibid., p. 7 – 53.

Однофамилец Иона Антонеску.

РІА, р. 10.

Ibid., р. 15, 16.

Ibid., p. 24 – 26.

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, т. 2, с. 511.

РІА, р. 313.

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, т. 2, с. 497.

РІА, р. 190 – 191.

Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками, т. 2, с. 512-513.

Там же, с. 513.

Stenogramele sedintelor Consiliului de ministri. Guvernarea Ion Antonescu. V. IX. Febr.-dec. 1943, p. 559 – 591.

Цит. по: 65 лет Великой Победы, т. 2, кн. 4, с. 401.

Ibid., р. 233 – 261.

Ibid., p. 84 – 85.

Ibid., p. 316 – 317.

Ibid., p. 466 – 472.

См.: Орлик И. И. Моя военная юность. М., 2005, с. 32 – 67.

, Королевство Румыния

Смерть: 1 июня (1946-06-01 ) (63 года)
Жилава , Королевство Румыния Образование: военное училище и военный колледж во Франции Военная служба Годы службы: - Принадлежность: Румыния Румыния Звание: маршал Командовал: Вооружённые силы Румынии Сражения: Крестьянское восстание в Румынии 1907 года
Вторая Балканская война
Первая мировая война
Чехословацко-венгерская война
Вторая мировая война Награды:

Йо́н Ви́ктор Антоне́ску (рум. Ion Victor Antonescu ; 15 июня - 1 июня ) - румынский государственный и военный деятель. Маршал , премьер-министр и кондукэтор (аналог фюрера или дуче , рум. conducătorul, conducător ) Румынии в -1944 годах .

Молодость

Йон Антонеску родился в городе Питешти , в семье крупного землевладельца. Учился в военном училище и военном колледже во Франции . Участник карательных экспедиций против крестьянских восстаний и 1918 годов . Во время Второй (Межсоюзнической) Балканской войны в г. - начальник оперативного отдела штаба кавалерийской дивизии. В г. - командир эскадрона кавалерийской школы. Участник Первой мировой войны и военной интервенции против Венгерской советской республики в г. Занимал высокие посты в румынской армии. С военный атташе в Париже , с - в Лондоне .

Военная карьера

После взрыва, уничтожившего 22 октября 1941 года штаб румынских войск в Одессе , Антонеску приказал расстрелять за каждого убитого офицера - 200, за каждого солдата - 100 евреев. Всего по этому приказу было убито 25 тыс. одесских евреев.

Попытки реабилитации

Увековечение памяти

29 сентября 2010 в посёлке Кодру , находящемся в составе муниципии Кишинёв, местный совет большинством голосов принял решение дать название «Вилла Антонеску» улице, на которой находился дом, где останавливался румынский маршал. По словам местного мэра, данная инициатива принадлежит жителям улицы, а решение не окончательное . В городе Сату-Маре его именем названа улица.

Напишите отзыв о статье "Антонеску, Йон"

Примечания

Источники

• Залесский К. А. Кто был кто во Второй мировой войне. Союзники Германии. - М .: АСТ , 2004. - Т. 2. - 492 с. - ISBN 5-271-07619-9 .
• Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. Т. 2., Мн., 1998. ISBN 985-437-627-3 .
• Сталинградская битва. Июль 1942-февраль 1943: энциклопедия / под ред. М. М. Загорулько . - 5-е изд., испр. и доп. - Волгоград: Издатель, 2012. - С. 42. - 800 с.
• Орлик И. И. Бухарестский процесс над И. Антонеску. 1946 год // Новая и новейшая история. 2012. № 1. С. 187-199.

Ссылки

Объединённое княжество Королевство Румыния Социалистическая Румыния с 1989 года

Отрывок, характеризующий Антонеску, Йон

«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.

Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.

Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.