Как сми едва не "похоронили" последнего защитника брестской крепости. Петр котельников. память. детство, опаленное войной

19.06.2015

Накануне Дня памяти и скорби, 21 июня, на всех летних площадках Москвы состоится открытый показ военно-исторической драмы «Брестская крепость». Однако мало кто знает, что у одного из главных героев фильма есть реальный прототип, который живет в нашем округе, в Ломоносовском районе. Об этом сообщает сайт районной газеты Ломоносовского района «Ваши соседи».

Прототип одного из главных героев фильма Саши Акимова Пётр Котельников, которому во время трагических первых дней войны было всего 13 лет - с недавнего времени живёт в Ломоносовском районе Москвы.

До этого Пётр Павлович практически всю жизнь прожил в городе-герое Бресте, родной цитадели! Его жена, Антонина Григорьевна, учитель истории, последние 20 лет трудовой деятельности работала в музее обороны-мемориале Брестской крепости.

Фильм Игоря Угольникова и Александра Котта «Брестская крепость» был снят совместно с союзным государством Республика Белорусь в 2010 году и стал событием 2011 года.

Петр Павлович в числе первых посмотрел фильм: был на предпремьерном показе в Минске.

На вопрос, какое впечатление произвёл на него фильм, ветеран вздыхает и трет рукой глаза:

У меня уже неважное зрение, потому больше прислушивался. Озвучен фильм великолепно. Особенно батальные сцены правдивы. Взрывы бомб и снарядов, пулеметные очереди...

С раннего детства Петр Котельников стал "сыном полка" Брестской крепости.

Родился Пётр в 1929 году в селе Богоявленское Земетчинского района Пензенской области. Когда ему было 6 лет, умерла мама. Отец увез детей в Туапсе. Потом и его не стало. Сирота оказался в одном из детских домов Ростовской области.

Там Петя научился играть на альте, и в 1940 году его вместе с четырьмя товарищами забрали воспитанником в музыкальный взвод 44-го стрелкового полка...

Весной 1941-го 44-й полк передислоцировался в Брест. Он размещался в кольцевой казарме цитадели.

В крепости у юных музыкантов была самая настоящая армейская жизнь: построения, репетиции, подъем и отбой. Имелось и свободное время, которое мальчишки использовали для прогулок по окрестностям.

Слухи о войне ходили, но они пресекались, - вспоминает защитник Брестской крепости. - Самолеты-разведчики часто летали над крепостью - немецкие и наши. А советские истребители не поднимались. Запомнилось, что 21 июня над крепостью летал небольшой самолетик вроде "кукурузника". Что это был за полет, мне неизвестно. Но приближение войны не только чувствовалось: на каждом сборе нам повторяли, что в случае нападения на крепость всем нужно собраться у Северных ворот.

В последний мирный день юные музыканты репетировали у Северных ворот. А потом побежали искать птичьи гнезда… На этом детство кончилось.

Под утро детей разбудил сильный удар. Пробило крышу. Петра оглушило. Увидев раненых и убитых, он понял: это уже не учения, а война. Большинство солдат казармы цитадели погибли в первые секунды на глазах у вмиг повзрослевшего тринадцатилетнего подростка.

Петр Котельников в год начала Великой Отечественной войны

Я вслед за взрослыми бросился к оружию, но винтовки мне не дали. Тогда я с одним из красноармейцев кинулся тушить вещевой склад. Потом с бойцами перешел в подвалы казармы соседнего 333-го стрелкового полка. Мы с ровесниками-музыкантами, воспитанниками других полков помогали раненым, носили боеприпасы, еду, воду. Через западное крыло ночью пробирались к реке, чтоб набрать воды, и возвращались обратно. 29 июня группа бойцов пошла на прорыв, и нас взяли с собой, - рассказывает ветеран.

Потом в жизни Петра Котельникова был лагерь для военнопленных, неудачный побег, тюрьма, голод, побои и издевательства, снова побег, жизнь в оккупации и, наконец, долгожданная Победа.

После войны Пётр Котельников пошёл по армейской стезе - стал офицером, и в 1956 году вместе с семьёй уехал служить в Германию. Также выполнял интернациональный долг в Эфиопии. Потом вернулся жить и работать в Брест. Почти всю оставшуюся жизнь Пётр и Антонина прожили в городе-герое Бресте. И только в прошлом году переехали в Москву. Сегодня Пётр Павлович - полковник в отставке. Награжден орденами и медалями - Орден Красной Звезды, 2 ордена Отечественной войны II степени и многие другие медали.

Память о его подвиге зафиксирована в документальной и художественной литературе. Летописец Брестской крепости писатель Сергей Смирнов написал книгу о героях Бреста, в том числе и о Петре. А в 2011 году был снят фильм «Брестская крепость».

Ныне супруги Котельниковы ведут не возрасту активную жизнь - встречаются со школьниками, посещают праздничные мероприятия, щедро делятся своими воспоминаниями и помогают сохранять память о тех событиях будущим поколениям.

Я родился 10 мая 1929 года село Богоявленск, ныне Долгово, Земетчинского района Пензенской области. Вскоре после моего рождения моего отца раскулачили, хотя никаким кулаком он не был. Кулаки – это те, которые имели наемную силу, а он был простым тружеником. До революции отец работал у помещика, у которого было несколько имений. Когда произошла революция имение в селе Богоявленское, помещик, надеясь сохранить, передал во временное пользование отцу. В этом имении отец с матерью занимались хозяйством. Во время коллективизация, определили, что отец зажиточный и его надо раскулачивать. На нашем доме крыша была покрыта жестью, так ее сняли, отобрали лошадей. Но отца не сослали, он остался в нашем селе. Видимо, испугавшись, отец завербовался на Кавказ и попал в Туапсе. Там он работал на стройке, строил дачи им. Косорева, Болдарева. Работал разнорабочим, каменщиком. В 1934 году умерла моя мама, и я стал жить со старшим братом Николаем, у него была дочь, моя ровесница, и сестрой Ниной. В 1935 или 1936 годах отец нас с сестрой забрал к себе в Туапсе. Он к тому времени женился и мы жили с отцом и мачехой. Через какое-то время нам сообщили, что отец, погиб на производстве, но, ни я, ни сестра не помним, что мы его хоронили. После смерти отца мачеха не захотела содержать меня и сестру, и нас отправили в детский приемник Туапсе. Оттуда в другой детский приемник, в Краснодар, а из Краснодара мы попали в детский дом им. Красного Октября, который находился в станице Константиновская Ростовской области. Там я пошел в 1-й класс. В 1940 году, когда я окончил 4 класса, в этот детдом приехал лейтенант Василий Иванович Ушаков, который служил в Брестской крепости. Он привез письмо от командира 44-го стрелкового полка майора Гаврилова, в котором просилось, чтобы администрация детдома отобрала мальчишек, которые умеют играть на духовых инструментах, чтобы они стали воспитанниками полка. Администрация отобрала пятерых ребят – меня, Володю Измайлова, Володю Казьмина, еще двоих ребят и осенью 1940 года мы приехали в полк, он тогда размещался в Слободке. В Слободке я и Володя Измайлов пошли в 5-й класс, а Володя Казьмин в 7-й. В марте 1941 года 44-й полк, и вся 42-я дивизия, были переведены в Брестскую крепость, нас же троих оставили в Слободке, чтобы мы окончили школу. С нами оставался боец музыкального взвода Белов, он на басу играл. В конце мая 1941 года у нас закончился учебный год, и мы переехали в Брестскую крепость. Музыкальный взвод 44-го полка располагался на втором этаже северо-западной части кольцевой казармы. Летом мы изучали марши, сигналы, несли службу дежурными сигнальщиками. Нередко, с подразделениями полка, мы выходили на стрельбища, где должны были подавать сигналы: начало огня, конец стрельбы и т.д. Сейчас иногда спрашивают: «Чувствовали ли мы приближение войны?» Между рядовыми и младшими командирами такие разговоры ходили. Со стороны Польши неоднократно залетали самолеты, но наши истребители никогда на перехват этих самолетов не вылетали. А те сделают один, два круга и уходят в сторону Польши. Но вот такого, что завтра начнутся бои – такого не было. 21 июня, в обычное время, наш музыкальный взвод вышел на развод караулов. 22 июня мы должны были идти в увольнение. Нам тогда как раз выдали перешитое летнее обмундирование, и мы хотели зайти в фотоателье, сфотографироваться. Но этим планам не суждено было осуществиться. Рано утром я услышал гул самолетов, а потом взрывы… Крепость превратилась в море огня. Кругом все горело и грохотало. В нашей казарме был пробит потолок, отвалился кусок стены, появились первые убитые и раненые. Прозвучала команда: «Тревога!» Кто остался жив, разобрали оружие и инструмент и стали спускаться вниз. По плану мы должны были выйти в свой пункт сбора, который находился около северных ворот, за пределами центрального острова, но, конечно, туда мы пройти не смогли. Когда эта масса людей выбежала на улицу, я побежал вдоль стены в сторону центральных ворот и, внезапно, почувствовал удар в голову, упал и на какое-то время потерял сознание. Когда пришел в себя, увидел, что нахожусь в одной из казарм, она раньше конюшней была, а потом ее приспособили для размещения личного состава. Знакомых я там не нашел. Многие в этой казарме были в полувоенной или вообще гражданской одежде. Позже я узнал, что в гражданской – это призванный на сборы приписной состав. В этой казарме одни выбивали решетку, чтобы, не выходя во внутренние ворота, выйти за пределы острова, в сторону Бреста, а другие ломали стену в смежную казарму. Но, ни то, ни другое сделать не удалось. В казарме возник пожар, загорелись нары, матрасы, и мы были вынуждены ее покинуть. Это было часов в 10-11 утра. У меня была контузия, но я уже сориентировался, где нахожусь и как можно выйти из Крепости. Но покинуть Крепость мне не удалось, все подступы были перекрыты. Опять пришлось укрыться в помещении, на этот раз в вещевом складе. Туда еще другие бойцы забегали, которые не успели одеться, и им либо выдавали форму, либо они сами брали. Ночью с группой бойцов я перешел в казармы 333-го полка, они находились в центральной части крепости. Большое здание, мощные подвальные перекрытия, даже если бы бомба попала в это здание – она подвальные перекрытия не пробила бы. На этом участке уже была организована оборона, позже мне стало известно, что ее возглавил дежурный по полку старший лейтенант Потапов. Рядом находилось здание заставы, в котором держали оборону пограничники. Позже, когда здание заставы было полностью разрушено, и многие пограничники погибли, к нам в казармы перешел лейтенант Кижеватов с выжившими пограничниками. Сколько мы в этой казарме находились, я не помню, потерял счет дням. День и ночь были перепутаны… И днем, и ночью бомбежка, обстрел. Там я встретился с такими воспитанниками 333-го полка – Петей Клыпой, Колей Новиковым, Петей Васильевым. Мы постоянно держались вместе, выполняли распоряжения руководителей обороны. Нашей задачей было со второго этажа вести наблюдение за немцами. Однажды мы обнаружили, что немцы навели переправу через Западный Буг и доложили об этом командованию. По переправе был открыт минометной огонь и, на какое-то время, движение по этой переправе было нарушено. Еще мы много раз делали вылазки за боеприпасами. В казарме не было специальных мест, где бы хранились боеприпасы. Подвалы были приспособлены для хранения овощей, но к началу войны они были пустыми. Там разместили раненных, за которыми мы ухаживали, организовали морг, а вот с боеприпасами было плохо. Старшие знали, что в каждой роте хранился ящик с боеприпасами, но, как правило, эти ящики завалило. Мы, вместе с бойцами, искали эти ящики, набивали патроны в противогазные сумки и доставляли их в подвалы. Еще мы неоднократно делали вылазки за водой. Хоть Центральный остров и омывается со всех сторон водой, на самом острове воды не было, так что, мы не раз делали вылазки к Западному Бугу. Фашисты знали, что у нас нет воды, и перекрыли все подступы к реке. Так что мы, в темное время, по развалинам, пробирались к Бугу и, кто во флягу, кто в котелок, кто в каску, набирали воду, после чего старались бесшумно вернуться в подвал. Обстановка в крепости складывалась очень сложная. Мы не знали о том, что уже фронт отодвинулся далеко за пределы Бреста, и ежедневно посылали группы с тем, чтобы определить, где же находятся наши части. Но, как правило, эти группы назад не возвращались… Мы знали, что в Южном городке располагалась танковая дивизия, в Северном – артиллерийский полк, ждали помощи, но ее все не было. Было принято решение женщин и детей, которые оказались в подвале, отправить в плен к немцам. Этот приказ выполнял лейтенант Кижеватов. Собрали женщин и детей, Кижеватов перед ними выступил, сказал, что они должны сдаться в плен, чтобы сохранить свою жизнь и жизнь детей. И, если кому-нибудь удастся выжить, рассказать, как, в первые дни, сражались в Брестской крепости. Нам тоже предложили пойти, но мы упросили командование и нас оставили. Из белого полотнища соорудили флаг, и женщины с детьми пошли к немцам. После этого было принято решение прорываться к своим. Прорываться мы должны были через Центральные ворота, выйти в город, и там соединиться с нашими частями. Добрались до ворот, там мост через Муховец был, а по другую сторону моста окопались немцы. Стоило нам появиться в воротах, как немцы открыли огонь. Но мы, все-таки, пробрались через ворота. Мы должны были пробежать через ворота, потом по мосту и забросать немцев гранатами, но это не удалось, силы были слишком неравны. Группа была рассеяна. Я, с Володей Измайловым и еще одним нашим музыкантом, Никитиным, метров на 200-300 от моста отбежали и бросились вплавь. Потом и другие бойцы поплыли. Трудно было. Река там хоть и неширокая, но течение быстрое. Тем не менее, мы на тот берег перебрались и укрылись в каком-то каземате. Это было 25 или 26 июня. А утром немцы предприняли штурм этого каземата, видимо, они знали, где находятся очаги сопротивления. Ночью была сильная бомбардировка, даже стены качались, а утром штурм… Штурмовые группы ворвались в каземат, часть бойцов погибла… Оставшихся в живых, в том числе женщин и детей, немцы вывели наверх. Женщин и детей построили в одну колонну, бойцов в другую. Мы с Володей Измайловым, сперва встали, где женщины, но один из немецких солдат показал пальцем, чтобы нам к бойцам. Так я оказался в плену… Нашу группу погнали в лагерь, который находился в Польше, километрах в 40 от Бреста. Этот лагерь представлял из себя большой участок, огороженный колючей проволокой, к которой было запрещено подходить. Если кто подходил – сразу огонь на поражение. Ночью эти ограждения освещались. Условия в лагере были невыносимые. Жили под открытым небом, днем жара, ночью прохладно, люди скучивались, обогревали друг друга. Есть, почти, ничего не давали. В этом лагере были десятки тысяч наших бойцов, многие из которых были ранены. И каждый день множество пленных умирало от голода и ран. Однажды, помню, светало. На востоке солнце встает, и оттуда, из крепости, доносятся выстрелы. Подумалось – на востоке наши, идут бои, их солнце освещает, а здесь пасмурно, тучи. Очень я этот восход запомнил… В этом лагере оказалось пять мальчишек из разных частей – я, Петя Клыпа, Толя Новиков, Володя Казьмин, Володя Измайлов. Мы одной группкой держались, думали – нам же 12-15 лет, должны отпустить. Из лагеря каждый день пленных выводили на работы, и мы пытались пристроиться к этим группам. Но как только подходили к контрольному пункту – нас выгоняли. Однажды, дней через 10-12, выводили большую группу людей, более сотни, и мы смогли к ней прибиться. Куда группу поведут – дальше в Польшу, или вообще расстреляют, мы не знали. Нам уже все равно было, где погибать, в лагере, или где еще, ну и, надеялись сбежать. Из лагеря нас повели в сторону Бреста, причем в этой группе были люди в гражданской одежде. Когда нас вывели на проселочную дорогу, мы попытались убежать, но не удалось. А перед самым городом охрана усилилась. Завели нас в Брест и разместили в тюрьме. Там мы узнали, кто были в гражданском. Оказалось, этих людей еще советский суд осудил. Когда немцы заняли Брест, их, из тюрьмы, тоже в тот лагерь направили. В тюрьме мы находились 4-5 дня. Камеры не закрывались, и мы спокойно передвигались по всей территории тюрьмы. Кормить нас там почти не кормили, хорошо, колонка работала, вода была доступна, можно было пить сколько угодно. Старшие нас предупредили, что много воды пить нельзя, иначе человек может опухнуть. И действительно, у Коли Новикова стали опухать лицо, руки, ноги. Ему стало трудно двигаться, но мы его не бросали, всегда были вместе. Иногда к ограде подходили местные, приносили еду, одежду. Если они не находили своих близких, знакомых, родных, они все равно все передавали за ограду. Кое-что перепало и нам, так что мы смогли переодеться, уже не в гимнастерках были, а в рубашках, пиджаках, стали похожи на деревенских мальчишек. Потом в тюрьму приехало немецкое начальство, которое заинтересовалось нами. Спросили кто мы такие? Мы объяснили, что из соседнего села, а здесь оказались лишь потому, что выносили людям, которых суда гнали, хлеб и воду. Не знаю, поверили нам, или просто сжалились, но нас выпустили. Как из тюрьмы вышли, так бегом от контрольного пункта побежали… Когда оказались в городе, начали думать, что дальше делать? У Петра Клыпы в музыкальном взводе служил женатый брат, Николай, и его семья жила в Бресте. Петр предложил найти жену брата. Конечно, когда наши отступали, Николай Клыпа, вместе с полком, ушел на восток, но его семья осталась в Бресте. Нашил жену Николая. День или два пожили у нее, но у нее еды не было, а в Бресте к этому времени немцы организовали детский дом. Мы между собой поговорили – есть нечего, воровать невозможно, там же днем и ночью немцы патрулировали, добыть продукты невозможно и решили идти в этот детдом. Пришли, там уже было 20-25 детей в возрасте 12-15 лет. Нас тоже приняли. Дали покушать отварной картошки, кильки. В этом детдоме мы были сами себе предоставлены, лазили, где хотели. Однажды нашли лыжи, коньки, мыло, так мы мыло стали Аннушке, жене Николая Клыпы таскать. Мыло – дефицит, и она его на продукты меняла. Через несколько дней мы узнали, что детей собрали, чтобы они стали донорами для немецких солдат, а еще узнали, что старших будут отправлять на работу в Германию. Когда мы про это узнали, решили покинуть детдом и пробираться к линии фронта. Перейти ее и оказаться у своих. Это был август 1941 года, где находится линия фронта, мы не знали, но пошли. Вечером первого дня нас увидела женщина, которая работала на поле. Мы ей рассказали, что идем к линии фронта, и она предложила переночевать в ее селе. Это была Матрена Галецкая, которая жила на окраине села Саки Жабинковского района Брестской области. Пришли в село, накопали картошки, поужинали, переночевали на сеновале. Утром Матрена нас покормила. Потом пришли соседи, принесли нам на дорогу еды, кто булку хлеба, кто кусочек сала, и мы пошли дальше. Один раз заночевали на хуторе, хозяин которого скрывал у себя нашего летчика. Летчик рассказал, что Минск и Смоленск взяты, немцы идут к Москве и вряд ли нам удастся пересечь линию фронта. Он посоветовал искать партизан. Мы их искали, но никого не нашли и вернулись в село Саки, где нас разобрали по домам. Брали тех, кто может оказать помощь в хозяйстве, а я самый маленький был и меня никто не хотел брать. Матрена взяла к себе Петю Клыпу, и я около месяца жил с ним. Помогали по хозяйству, складывали сено, копали картошку. Спустя месяц меня забрал сосед Матрены, Николай Завуличный, он через дорогу жил. У него два ребенка было, мальчик, четырех лет, и девочка около года. До 1944 года я жил у него. Впоследствии в это село неоднократно партизаны приходили. Когда они в первый раз пришли, я попросил взять меня в партизаны, но они сказали: «Пока тебя немцы не трогают – живи здесь. Будет совсем туго – заберем». Мой товарищ, Володя Измайлов, жил на хуторе родственника Матрены, его фамилия тоже была Завуличный. Этот хутор очень часто посещали партизаны, у которых Володя был связным. Осенью 1941 года Петя Клыпа и Володя Казьмин ушли искать партизан, впятером прятаться опасно было, и больше мы их не видели. В 1942 году, после поражения немцев под Москвой, фашисты решили отомстить и отыграться на восточниках, так местное население называло русских, которые оказались под оккупацией. Под предлогом, что война заканчивается, и русских будут отправлять в Россию, всем восточникам приказали собраться в Жабинках. Мы с товарищами добрались до Жабинок, но быстро поняли, что никакой отправкой и не пахнет, и сбежали. Потом узнали, что всех, кого там собрали, вывели на окраину и расстреляли. Я тогда на хуторе укрылся, он где-то в полуторах километрах от Жабенок находился, и слышал автоматные и пулеметные очереди, крики людей… На другой день земля еще дышала. Кровь даже наверх выступала… Несколько дней я прятался на этом хуторе, а потом вернулся в Сотки. Лопатка, староста села, знал, что я русский, но немцам меня не выдал. В 1942 году начались облавы, немцы забирали и восточников, и местное население. Под такую облаву попал Коля Новиков и его угнали в Германию. Так мы остались вдвоем – я и Володя Измайлов. В 1942 году я пас скот. К этому времени я научился говорить на местном языке, не отличался от местных пацанов, но меня все кацапенок звали. Год я коров пас, у Завуличного три или четыре коровы было, но страшно не любил это дело. Не по нутру мне оно было. Одно лето отпас, а на будущий год сказал хозяину, что пасти больше не буду, нет у меня такого призвания, и они наняли другого пастуха, а я им помогал по хозяйству. В 1944 году Брестскую область освободили. Помню, как к нам в село въехало 10-15 разведчиков. Бравые такие, молодцеватые ребята, на конях, при погонах. Матрена их встретила, пришли другие соседи. Принесли им выпить, закусить. После этой встречи они лошадей оседлали и поскакали в сторону Бреста. Когда разведчики в село приехали, мы с Володей просили их, чтобы нас или воспитанниками взяли, или на действительную, но они не могли. Мы с Володей пошли в Жабинки, и там стали проситься в армию. Но нам опять отказали. Наверное, не захотели возиться, нам же всего по 15 лет было. Еще какое-то время я прожил у Завуличного, а потом узнал, что в Бресте эшелон готовится, который таких ребят как я в Россию повезет, на Урал. Пристроился к этому эшелону и поехал. Ехали долго, целый месяц. Помню, в Брянске нам устроили баню и прожарку одежды, у всех были вши. Приехали в Нижний Тагиле, где нас определили в школу ФЗО. Я попал в группу токарей. В этой школе ежедневно были практические занятия на заводе, выпускавшем Т-34. С этого завода, ежедневно, где-то 70 танков отправляли на фронт. Была у меня мысль пристроиться в эшелон с танкистами и уехать на фронт, но там очень тщательная проверка была, контроль, никаких посторонних людей. Так я остался в Нижнем Тагиле. Окончил школу ФЗО и до 1946 года работал на заводе, точил детали для двигателя. Условия жизни были плачевные – ложишься спать – есть хочется, встаешь – то же самое. Карточная система, продуктов в обрез, лишь бы с голоду не умереть. Решил отыскать сестру, которая осталась в Ростове. Поехал, но не в вагоне, а где в тамбуре, где на крыше, где товарняком. В конце концов, в мае 1946 года, меня задержали и отправили в детприемник. К этому времени там уже было собрано 20 беспризорников. В детприемнике я пробыл около месяца. Там был создан струнный оркестр, с которым, однажды, мы посетили трудколонию им. Макаренко. Посмотрели и позавидовали воспитанникам – все одеты в форму цвета хаки, костюмы, брюки, рубашки. И кормили там неплохо… Из детского приемника нас определили на электромеханический завод в Харьков, но там, видимо, мы были не очень нужны. В общежитии не было постельного белья, питание очень плохое. В столовой нам место отводят, садимся, а хлеба нет. Мы сидим, ложками стучим, кричим: «Начальник, хлеба!» В конце концов, нам постельное белье выдали, так мы его на рынок отнесли, продали за бесценок и разбежались кто куда. Я думаю, куда дальше ехать? Поеду в Белоруссию, к тому хозяину, от которого в 1944 году уехал. Где на попутках, где поездом, добрался до Бреста. Помню, деньги у меня еще были, так я себе купил свитер, что-то перекусить и на попутке приехал в село. Завуличный с войны пришел раненный в голову, работать не мог, так что меня приняли. Помогал по хозяйству. Вступил в комсомол и по комсомольской путевке меня направили в Брест, в ФЗО №35. Окончил его по специальности столяр. После окончания нас должны были отправить в Донбасс, но я остался в Бресте, когда я еще в ФЗО учился, я стал играть в духовом оркестре железнодорожного училища, и меня в это училище и направили, но не как учащегося, а как рабочего. Ремонтировал окна, двери, перестилал полы, зимой был истопником. Поступил в вечернюю школу, я же перед войной только 5 классов окончил, а во время войны школа не работала. Так работал, учился и играл в духовом оркестре. В 1949 году мне пришла повестка, но старший мастер, он у нас в оркестре был дирижером, пошел в военкомат и уговорил, чтобы меня оставили. В 1950 году меня призвали и направили в Ригу, в отдельный батальон правительственной связи. Сперва, был рядовым, потом окончил сержантскую школу. Командовал отделением, был замкомвзвода. В 1951 году в Риге создали курсы офицеров связи, на которых направляли тех, кто имел 7 классов образования и выше. Я успешно сдал экзамены, был зачислен курсантом. Занимались по программе военного училища. В 1952 году мне присвоили звание лейтенанта и направили в Черняховск на должность начальника связи зенитного дивизиона. До 1956 года служил в 95-м механизированном полку 30-й механизированной дивизии, кстати, в 1955-1956 году нашим полком командовал сын маршала Говорова. Сначала служил в зенитном дивизионе, потом был командиром комендантского взвода. В 1956 году окончил 11 классов вечерней школы при Доме офицеров. Тогда же был принят в партию. В том же 1956 году произошла первая встреча защитников Брестской крепости. Об этой встречи написали в «Красной звезде», опубликовали фотоснимок, имена защитников – командир 44-го полка майор Гаврилов, Петр Клыпа, Раиса Абакумова, Олеся Мохнач. Абакумову и Мохнач я не знал, а вот Петю Клыпу – мы же с ним в лагере вместе были, в тюрьме. Прочитав эту статью, я написал в «Красную звезду», Рассказал о себе, что помню об обороне Крепости. Из редакции «Красной звезды» мое письмо переправили Сергею Сергеевичу Смирнову, он мне написал, попросил ответить на ряд вопросов. Я ответил, так у нас началась переписка. Тогда же, в 1956 году, я узнал, что Петя Клыпа живет в Брянске, договорились с ним встретиться. Это такая встреча была… Мы с ним всю ночь проговорили, столько воспоминаний, только под утро уснули. Награжден орденом Отечественной войны II степени в честь 40-летия Победы. № наградного документа 75.

Война началась, когда я был 12-летним воспитанником музыкантского взвода 44-го стрелкового полка. Его перевели в Брестскую крепость буквально за три месяца до войны, в марте 1941 года. А сам я туда попал, окончив пятый класс общеобразовательной школы, - в мае.

Наша казарма находилась в северо-западной части кольцевой казармы Центрального острова, жили мы на втором этаже. Первые же снаряды попали именно в нашу и соседнюю казармы. У нас был пробит потолок, обвалилась часть стены. Увидев первых раненых и убитых, мы поняли: никакие это не учения, началась война…

Мы, воспитанники полка, вместе с бойцами должны были прибыть в пункт сбора в районе Северных ворот. Но из-за бомбежки так туда и не попали. Во время перебежки меня ранило в голову, очнулся я уже в соседней казарме с перевязанной головой. Кружилась голова, вокруг гремели взрывы. Это было 10-11 часов утра.

Очнувшись, я начал сразу же помогать бойцам: подносил патроны, заряжал винтовки. Это ведь сейчас к автомату можно целый магазин с 30 патронами подсоединить, а тогда у нас были винтовки с обоймой всего в пять патронов.

К концу первого дня войны я вместе с другими мальчишками-воспитанниками оказался в подвале казармы соседнего 333-го стрелкового полка, там и пробыл до последних чисел июня. Мы оказывали помощь раненым, добывали боеприпасы, продукты, воду. За патронами и гранатами отправлялись в соседнюю казарму, где еще оставались ящики с боеприпасами, обыскивали эти ящики, набирали в противогазные сумки патроны и гранаты - и доставляли нашим бойцами в подвал.

Тяжелее было с продуктами питания и водой. Особенно с водой. Ведь и 22 июня, и в последующие дни стояла страшная жара, в крепости рвались бомбы, снаряды, дышать было очень трудно, хотелось пить, а воды не было. И вот мы через западное крыло пробирались к реке, чтоб набрать воды, и возвращались обратно. Это можно было сделать только в темное время суток, потому что днем фашисты обстреливали все пространство до реки. Ночью тоже пускали осветительные ракеты и, обнаружив, стреляли на поражение, но между вспышками можно было перемещаться. Защитников крепости пытались взять на измор…

Конечно, было трудно, было страшно. Но я думал, что тогда в таких же условиях находились и многие другие советские люди, в том числе мальчишки, и это придавало сил. Когда находишься в такой сложной обстановке, проявляется сплоченность между людьми. Она-то и помогла нам выстоять там, в крепости, и вообще выстоять всю эту страшную войну. Да и воспитывались мы в таком духе, что должны все это преодолеть и пережить. И пережили. И войну, и все, что было после.

…В крепости мы находились до последних чисел июня. А потом по приказу командования группа бойцов, и воспитанники вместе с ними, пошла на прорыв через Центральные трехарочные ворота. Прорыв оказался неудачным - группа была расстреляна, силы были слишком неравны. Тех, кто выжил, взяли в плен и отправили в лагерь для военнопленных в район Бяла-Подляска. Там мы пробыли 10-12 дней. Жили под открытым небом. Кормили нас раз в сутки небольшими порциями консервов, и то не всем хватало. Люди погибали от ран и голода. Жили мы с одной мыслью - бежать, а потому пытались прибиться к группам пленных, которых ежедневно выводили на работы. Но нас не пропускали - им нужны были взрослые, физически сильные люди. Но однажды вместе с особенно большой группой людей нам все же удалось выйти за ворота. Рассчитывали сбежать возле ближайшего по пути населенного пункта, однако нас привели сразу в Брест и заперли там в тюрьме.

Там мы провели четверо суток. Слава богу, к ограде приходили местные жители, которые искали родных, они приносили с собой одежду и еду. Через несколько дней во время осмотра тюрьмы нами заинтересовалось немецкое командование. Спросили, как мы туда попали, а мы возьми и скажи, что случайно - мол, носили хлеб и воду из одного населенного пункта. Нам поверили, немецкий офицер показал рукой на выход. Так мы сумели выйти на свободу.

После этого решили пробираться проселочными дорогами к линии фронта. Когда это не удалось, осели в одном из сел на оккупированной территории, работали по хозяйству, поддерживали связь с партизанами.

В 1944 году - после освобождения Беларуси - я хотел вернуться в полк воспитанником. Но армии было не до нас, а на срочную службу не взяли из-за возраста. Я уехал на Урал, там окончил школу ФЗО, работал токарем на танковом заводе. Там я и встретил День Победы - трогательный, радостный. Но потом все же стал военным - служил солдатом, сержантом, офицером. 30 лет отдал армии…

С Вооруженными Силами связана вся моя сознательная жизнь. Еще когда я находился в детском доме, к нам приходили бывшие бойцы гражданской войны, рассказывали про свою службу, войну, подвиги. И я мечтал быть красноармейцем, отважным бойцом. И когда мне представилась возможность стать воспитанником полка, я был счастлив! С удовольствием и гордостью носил орден воспитанника полка - равно как и потом форму рядового бойца, сержанта, офицера.

Можно сказать, начал свою службу и закончил ее на войне. Будучи офицером, в конце 70-х годов выполнял интернациональный долг в Африке, когда шла война между правительственными войсками Эфиопии и государством Сомали.

А сейчас моя главная задача - рассказывать людям, особенно подрастающему поколению, о Великой Отечественной войне. Мы, ветераны, стараемся привить молодежи преданность своему народу, готовность защищать свою Родину и делать все возможное, чтобы в будущем не было войны.

Мне часто приходится выступать перед школьниками, студенческой молодежью. И когда я задаю вопрос, как бы они себя повели в той ситуации, в которой оказались мы, они подумают-подумают и говорят, что было бы, наверное, трудно, но они поступили бы так же - сражались бы за Родину. Так что, как мне кажется, если им придется взять оружие в руки, они смогут с честью выполнить свой долг.

Наша молодежь должна помнить, кто и какой ценой защищал и Брестскую крепость, и Ленинград, и Сталинград, и Москву, и Одессу. Хотелось бы, чтобы молодые люди знали в лицо наших немногих оставшихся ветеранов и не забывали их. Они должны уважать традиции своего народа и учиться у героев Великой Отечественной войны беспредельной любви к своему отечеству.

А участникам войны, в том числе защитникам Брестской крепости, я желаю долгих лет жизни и крепчайшего здоровья.

22 июня… Каждый год, когда отрываем листок календаря с этим числом, невольно вспоминаем сорок первый год. Несмотря на то, что более семи десятилетий отделяют нас от страшных событий начала Великой Отечественной войны, память поколений жива.

По сложившейся традиции, на рассвете 22 июня в Брестскую крепость приходят жители города, гости. Зажигают лампады, возлагают цветы, в минуте молчания склоняют головы перед светлой памятью погибших.

Впервые защитники крепости встретились в Бресте, чтобы вспомнить и почтить память погибших товарищей, 24 июня 1961 года, в дни 20-летия героической обороны Цитадели над Бугом. Потом таких встреч было много – запоминающихся и волнующих.

Годы неумолимо летят, редеют колонны ветеранов, и сегодня ветеранов-защитников Брестской крепости осталось совсем мало – 5 человек. Но, как и прежде, мы помним и гордимся ими.

Единственная женщина из них, и к тому же перешагнувшая 100-летний рубеж, – Валентина Александровна Кокорева . В ее жизни было немало потрясений. В 1939 году, после окончания Ленинградского медицинского института, молоденькая девушка добровольцем ушла на фронт Советско-финляндской войны. Оттуда она вернулась с сединами, но это оказалось только первым испытанием в ее жизни.

Зимой 1941 года ее направили в Брест. Так, военврач III ранга Брестского военного госпиталя Валентина Александровна встретила начало Великой Отечественной войны в Брестской крепости. 24 июня 1941 года была пленена.

После войны ей, как и многим бывшим военнопленным, пришлось пережить немало… Валентине Александровне вместе с семьей не разрешили вернуться в родной город Ленинград. Они переехали в поселок Мурино Ленинградской области, где Валентина Александровна проживает и по сей день. После войны она долгие годы проработала терапевтом в Муринской больнице. Местные жители до сих пор с благодарностью вспоминают ее как врача и человека.

Еще с ранних лет Валентина Кокарева увлекалась поэзией и даже в тяжелые годы жизни она не переставала писать стихи. 18 августа 2013 года Валентина Александровна отметила столетний юбилей, и в этом же году вышел ее сборник стихов «Когда вспоминаю – молодею». В свои 103 года ветеран войны живет в теплом окружении родных и близких, у нее три дочери, пятеро внуков и пятеро правнуков.

В июле прошлого года исполнилось 98 лет защитнику крепости Владимиру Васильевичу Пономареву . В 1940 году, после окончания Сталинградского педагогического института, где он учился на историческом факультете, был призван в ряды Красной Армии, направлен в 455-й стрелковый полк.

В ночь на 22 июня младший сержант Пономарев находился в Брестской крепости. Во время боев был тяжело ранен, пленен. Пережил мучительные испытания фашистских лагерей. После войны долгое время работал учителем истории, а затем – директором одной из школ города Фролово Волгоградской области, где живет и сегодня. Несмотря на преклонный возраст, Владимир Васильевич поддерживает переписку с коллективом мемориала, делится интересными воспоминаниями об обороне Брестской крепости, о тяжелом времени плена.

Рядовому 455-го стрелкового полка Ришату Салиховичу Исмагилову был 21 год, когда началась война. Он – один из немногих защитников, кому удалось вырваться из окруженной крепости в первые дни войны. Около месяца Ришат Исмагилов шел по дорогам отступления. В боях под Гомелем в последних числах июля 1941 года был тяжело ранен, и после длительного лечения демобилизован. Возвратившись после тяжелого ранения с фронта в родную деревню, Ришат Салихович стал трудиться в тылу.

До войны он работал учителем Агардинской школы в Башкирии, и, вернувшись, Ришат Салихович взялся за тяжёлое, но необходимое дело – восстановление школы. Уже через три года молодой учитель стал директором Байгильдинской СШ Нуримановского района. Находясь в этой должности 40 лет, он сделал ее известной на весь Советский Союз. В Башкирии это была не только лучшая школа, но и центр передового опыта учителей. Уже в 1959 году за заслуги в области народного образования Ришат Салихович был удостоен звания «Заслуженный учитель школы РСФСР».

Его труд в педагогической работе отмечен многочисленными правительственными наградами, грамотами и дипломами. Р.С. Исмагилову присвоены звания Почетный гражданин Нуримановского района, Почетный краевед Республики Башкортостан. К своему 90-летию он издал книгу о героических подвигах нуриманцев в Великой Отечественной войне «Живая память…».

15 апреля 2017 года Ришату Салиховичу исполнилось 97 лет, он окружен большой и дружной семьей, вырастил 6 детей и 13 внуков. Все они успешно работают в разных областях науки и образования, продолжая славную традицию учителей и ученых семьи Исмагиловых. Так, в семье Ришата Салиховича – 4 доктора и 1 кандидат наук, 1 член-корреспондент Академии наук Российской Федерации и Республики Башкортостан. Из 13 внуков – 1 профессор и 9 кандидатов наук.

В день 70-летия Победы – накануне своего 90-летия посетил Брестскую крепость ее защитник – Владимир Пахомович Казьмин . для него особое место, ведь совсем мальчишкой он встретил здесь войну. Как и для многих таких же, как он, детей Брестской крепости; война лишила их детства.

В июне 1941 года в крепости, помимо военнослужащих гарнизона, находились и воспитанники музыкантских взводов. Среди них были 15-летний Володя Казьмин и 12-летний Петя Котельников. В 1940 году мальчишки прибыли в Брестскую крепость из детского дома «Красный Октябрь» станицы Константиновка Ростовской области и зачислены в музыкантский взвод 44-го стрелкового полка.

С началом боевых действий, несмотря на юный возраст, они оказывали посильную помощь бойцам: доставали воду и медикаменты для раненых и детей, подносили патроны красноармейцам, вели наблюдение за врагом. В один из дней обороны ребята были пленены и находились некоторое время в лагере для военнопленных Бяла-Подляска. Вместе с другими воспитанниками музыкантских взводов смогли вырваться. В годы оккупации Владимир Казьмин и Петр Котельников проживали в деревне Саки Жабинковского района. В дальнейшем судьба разлучила друзей.

Владимир Казьмин был угнан на принудительные работы в Германию, освобожден 1945 году, после войны окончил Новочеркасский политехнический институт и долгие годы работал инженером службы высоковольтных линий в городе Шахты Ростовской области, где проживает и по сегодняшний день. Владимир Пахомович – один из первых защитников Брестской крепости, которого в 1956 году разыскал писатель Сергей Сергеевич Смирнов, и с этого времени он активно поддерживает связь с музеем-мемориалом.

Петр Котельников все годы оккупации проживал в деревне Саки, а после войны посвятил свою жизнь служению Родины – в 1956 году окончил Киевское военное училище. Став офицером сухопутных войск связи, Петр Павлович более 30 лет прослужил в Вооруженных Силах. В 1978 году за образцовое выполнение боевого задания награжден орденом Красной Звезды. После выхода на пенсию еще многие годы продолжал работать во вневедомственной охране Московского РОВД г. Бреста. Несколько лет назад вместе с женой Антониной Григорьевной переехали жить г. Москву, к детям. Несмотря на возраст, Петр Павлович в сопровождении своей любящей супруги приезжает в Брест и, как всегда, с особым волнением и трепетом в сердце посещает родную для них землю.

Петя Котельников встретил Великую Отечественную войну двенадцатилетним мальчишкой. 22 июня 1941 года, в первые же минуты войны, детдомовец, воспитанник музыкантского взвода 44-го стрелкового полка встал в один строй с легендарными защитниками Брестской крепости. Потом были плен, голод, побег, оккупация, долгожданная Победа, служба в ВС СССР, война в Эфиопии и боевые награды - большая, трудная и интересная жизнь.

В канун 22 июня Пётр Павлович нашёл время и подробно рассказал о себе и начале войны на самом западном рубеже СССР. Ниже, для интересующихся - часовая аудиоверсия рассказа Петра Павловича Котельникова. Встреча с ним состоялась 18 июня 2010 года в трапезной Свято-Рождество-Богородицкого женского монастыря на Госпитальном острове в Брестской крепости.

Котельников Пётр Павлович

Котельников П. П. 1975. К., пастель. 54Х 43
Из комплекта открыток «Защитники Цитадели над Бугом»
Художник П. С. Дурчин

Родился в 1929 г., в селе Богоявленское Земетчинского района Пензенской области В 12 лет он был не только свидетелем, но и участником тех суровых и грозных событий, о которых и поныне наш народ говорит с великим уважением и гордостью. В раннем детстве Петр Котельников остался сиротой, учился и воспитывался в детдоме, откуда и пришел воспитанником в музыкантский взвод 44-го стрелкового полка.

22 июня 1941 года, проснувшись от страшного грохота, он вслед за взрослыми бросился к оружию, но винтовки ему не дали, тогда он с одним из красноармейцев бросился тушить горящий вещевой склад. Потом с бойцами перешел в подвалы казармы соседнего 333-го стрелкового полка. Там тоже были юные музыканты, воспитанники других полков.

С первых часов войны ребята оказались в гуще событий. Они ходили в разведку, добывали патроны, рискуя жизнью, ползали к реке за водой, стараясь помочь раненым и маленьким детям. 29 июня группа бойцов пошла на прорыв, и ребят взяли с собой. «Лагерь для военнопленных в Бяла-Подляске, неудачный побег, Брестская тюрьма, голод, побои и издевательства, снова побег...», - вспоминает эти дни Петр Павлович Котельников.

В 1946 году Петр Котельников вступил в комсомол. С 1950 года связал свою жизнь с Вооруженными Силами СССР. В 1956 году вступил в ряды КПСС. За участие в обороне Брестской крепости награжден орденом Отечественной войны II степени и орденом Красной Звезды. Ныне пенсионер подполковник запаса П. П. Котельников - член батальона «Белорусские орлята», большой друг молодежи.

Пётр Павлович Котельников, защитник Брестской крепости, рассказывает о начале Великой Отечественной войны и о себе.

Запись сделана на встрече, проходившей 18 июня 2010 года в трапезной Свято-Рождество-Богородицкого женского монастыря на Госпитальном острове в Брестской крепости.

Запись подготовлена для LJ onepamop:
http://onepamop.livejournal.com

Полная аудиоверсия рассказа П.П. Котельникова (63 минуты):

(63 минуты, 87 Мб)

4 часа утра ...

Сегодня Брестская крепость выглядит так:

Петр Котельников: В фильме "Брестская крепость" (? см. также "Режиссер фильма "Брестская крепость" Александр Котт рассказал "Голосу России" о том, как снимался фильм "БРЕСТСКАЯ КРЕПОСТЬ") очень правдиво показаны события того времени

Такое мнение после предпремьерного просмотра фильма высказал Петр Котельников, который принимал непосредственное участие в обороне Брестской крепости, передает корреспондент БЕЛТА.

Будучи юношей (родился в 1929 году. - Прим. БЕЛТА) и воспитанником стрелкового полка, Петр Котельников встретил Великую Отечественную войну в Брестской крепости. Он явился прототипом главного героя киноленты Саши Аксенова. По его словам, в те дни не только он, но и другие мальчишки, воспитанники полка, в возрасте 12-15 лет делали все, что могли, чтобы помочь красноармейцам отразить натиск врага. "Мы вели наблюдение, делали вылазки за боеприпасами, добывали под обстрелами воду", - рассказал он.

Петр Котельников считает, что в фильме очень правдиво показана сцена, когда женщин и детей готовили для того, чтобы сдаться в плен. "Нам, воспитанникам полка, также предлагали сдаться, но мы остались", - отметил он.

Очень здорово, по мнению Петра Котельникова, сделана озвучка фильма, особенно батальные сцены, взрывы бомб, снарядов, пулеметные очереди. Он рассказал, что в конце 70-х годов также принимал участие в боевых действиях на территории Эфиопии, выполняя интернациональный долг. "Это - правда, это действительно сделано так, как было на войне: и переживания, и любовь", - отметил Петр Котельников.