Иван Бунин — Лес, точно терем расписной (Листопад). Лес точно терем расписной лиловый золотой багряный как называется этот стих

Анализ стихотворения Бунина «Листопад»

Описывая в стихах и прозе природу Царицына, он делал акцент на осенние мотивы. Если у Пушкина была Болдинская осень, то у Бунина - осень царицынская. Царицынская осень легла в основу стихотворения Ивана Бунина «Листопад»:

Лес, точно терем расписной,

Лиловый, золотой, багряный

Стоит над солнечной поляной

Завороженный тишиной...

А между кленами синеют

То там, то здесь в листве

сквозной

Просветы в небо, что оконца.

Лес пахнет дубом и сосной,

За лето высох он от солнца.

И осень тихою вдовой

Вступает в пестрый терем свой...

О пребывании Ивана Бунина на дачной Покровской стороне Царицына напоминает усадьба Муромцева, территория дач Ерохова, застроенная территория дач Щербинина, круглый луг для променада дачников (ныне стадион), остаток сада Дипмана у Театра юного зрителя, мост Бунина возле сада Дипмана, берег Верхнего царицынского пруда.

Вот стихотворение поэта без названия, которое по праву можно было бы назвать «Пруды Царицына»:

Нет солнца, но светлы пруды,

Стоят зеркалами литыми.

И чаши недвижной воды

Совсем казались бы пустыми,

Но в них отразились сады.

Вот капля, как шляпка гвоздя,

Упала - и, сотнями игол

Затоны прудов бороздя,

Сверкающий ливень запрыгал.

И сад зашумел от дождя.

Во времена Ивана Бунина Верхний царицынский пруд имел три затона, образованных речками Язвенкой, Черепишкой и Городней. Ныне осталось только два - от Язвенки и Черепишки. Третий «бунинский» затон от речки Городни запрудил дамбой управляющий Министерства императорского двора и уделов Николай Александрович Рахманинов. И затон, обмелев, исчез.

Любопытно, что у Тургенева в романе «Накануне» Верхний пруд - это «застывшая масса стекла... в огромной купели», а у Бунина - «зеркало литое» и «чаши недвижной воды».

В этот же период дачных сезонов в Царицыне Буниным написано еще одно стихотворение с осенним мотивом:

Листья падают в саду,

Пара кружится за парой...

Одиноко я бреду

По листве в аллее старой...

Листья кружатся, шуршат.

Ветер с шумом налетает -

И гудит, волнуясь, сад

И угрюмо замирает.

Но в душе - все веселей!

Я люблю, я молод, молод:

Что мне этот шум аллей

И осенний мрак и холод?

Пребывание в Царицыне многих писателей и поэтов влекло к романтическим образам. Не избежал этого и Иван Бунин. В уже цитированном стихотворении «Листопад» он дает такую зарисовку:

О, мертвый сон осенней ночи!

О, жуткий час ночных чудес!

В сребристом и сыром тумане

Светло и пусто на поляне:

Лес, белым светом залитой,

Своей застывшей красотой

Как будто смерть себе пророчит.

Сова и та молчит, сидит

Да тупо из ветвей глядит,

Порою дико захохочет...

Романтично звучит и следующая строка у Бунина:

Усадьба по-осеннему молчала.

Весь дом был мертв

в полночной тишине...

Мотивы царицынской осени звучат и в прозе Бунина. Короткий рассказ «Десятое сентября» навеян воспоминаниями о трагическом случае, свидетелем которого был Бунин в Царицыне. Впервые опубликованный в 1961 году в Нью-Йорке с датой «Москва, 1903 год», рассказ заканчивается словами: «...Из пруда за садом ее вытащили баграми только в сумерки, с трудом принесли в дом и положили мокрую, ледяную, тяжелую, с синим лицом на голом полу в гостиной, освещенной чьей-то кухонной лампочкой. Ночью шел уже ровный, затяжной осенний дождь...»

Дотошный критик может спросить, а почему краевед Игорь Сергеев привязывает этот рассказ именно к Царицыну. Ведь у Бунина нет никакой привязки.

Дело в том, что этот же случай использовал проживавший в тот же период в Царицыне Борис Зайцев, работая над повестью «Аграфена». Кроме того, этот же случай упомянут в частной переписке проживавшей в Царицыне Екатерины Михайловны Лопатиной к Лидии Филипповне Нелидовой-Маклаковой, хранящейся в Российском государственном архиве литературы и искусства.

Желательно, чтобы места пребывания Бунина в Царицыне были как-то отмечены. Например, безымянный сквер между 6-й и 7-й Радиальными улицами, выходящий на Липецкую улицу около пищевого колледжа, мог бы быть назван сквером Бунина, с установкой в его центре бюста писателя или другого памятного знака. Здесь необходимо проложить пешеходные тропы и расставить скамейки.

Есть идея на круглом постаменте памятника (по аналогии с памятником Грибоедову) изобразить дореволюционных дачников, проживавших в Царицыне: худощавую девушку с тросточкой и в канотье с собакой - сеттером (писательницу Лопатину), двух священников, Казанцева и Фивейского, и девушку с велосипедом - Веру Николаевну Муромцеву.

Именно здесь на территории безымянного сквера, в несохранившейся усадьбе потомственных москвичей Ероховых, летом 1896 года жил писатель Иван Бунин. Перечитайте его рассказ «Кума» - это о житейских событиях в этой усадьбе.

Свой вариант установки памятника есть и у главного архитектора Южного административного округа Москвы Николая Борисовича Борисевича (он же автор памятников «Жертвам сталинских репрессий» и «Первым борцам за Советы» в Царицыне). Он считает, что памятник Бунину следует поставить в наиболее оживленном месте, рядом с бывшим садом Дипмана у областного Театра юного зрителя, так как именно в ресторан «Сад Дипмана» в летние сезоны 1898-1900 годов вместе с писателем Телешовым захаживал будущий лауреат Нобелевской премии по литературе.

Игорь СЕРГЕЕВ, член ассоциации «Бунинское наследие» и клуба читателей «Доживем до понедельника»

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.
Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,
На паутине замирает,
Пригретый солнечным теплом;
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Стоит над солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчет дрозд, перелетая
Среди подседа, где густая
Листва янтарный отблеск льет;
Играя, в небе промелькнет
Скворцов рассыпанная стая -
И снова все кругом замрет.
Последние мгновенья счастья!
Уж знает Осень, что такой
Глубокий и немой покой -
Предвестник долгого ненастья.
Глубоко, странно лес молчал
И на заре, когда с заката
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу…
Вот стало холодно и бело
Среди полян, среди сквозной
Осенней чащи помертвелой,
И жутко Осени одной
В пустынной тишине ночной.

Теперь уж тишина другая:
Прислушайся - она растет,
А с нею, бледностью пугая,
И месяц медленно встает.
Все тени сделал он короче,
Прозрачный дым навел на лес
И вот уж смотрит прямо в очи
С туманной высоты небес.
0, мертвый сон осенней ночи!
0, жуткий час ночных чудес!
В сребристом и сыром тумане
Светло и пусто на поляне;
Лес, белым светом залитой,
Своей застывшей красотой
Как будто смерть себе пророчит;
Сова и та молчит: сидит
Да тупо из ветвей глядит,
Порою дико захохочет,
Сорвется с шумом с высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядет на кусты
И смотрит круглыми глазами,
Водя ушастой головой
По сторонам, как в изумленье;
А лес стоит в оцепененье,
Наполнен бледной, легкой мглой
И листьев сыростью гнилой…
Не жди: наутро не проглянет
На небе солнце. Дождь и мгла
Холодным дымом лес туманят,-
Недаром эта ночь прошла!
Но Осень затаит глубоко
Все, что она пережила
В немую ночь, и одиноко
Запрется в тереме своем:
Пусть бор бушует под дождем,
Пусть мрачны и ненастны ночи
И на поляне волчьи очи
Зеленым светятся огнем!
Лес, точно терем без призора,
Весь потемнел и полинял,
Сентябрь, кружась по чащам бора,
С него местами крышу снял
И вход сырой листвой усыпал;
А там зазимок ночью выпал
И таять стал, все умертвив…

Трубят рога в полях далеких,
Звенит их медный перелив,
Как грустный вопль, среди широких
Ненастных и туманных нив.
Сквозь шум деревьев, за долиной,
Теряясь в глубине лесов,
Угрюмо воет рог туриный,
Скликая на добычу псов,
И звучный гам их голосов
Разносит бури шум пустынный.
Льет дождь, холодный, точно лед,
Кружатся листья по полянам,
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет.
Но дни идут. И вот уж дымы
Встают столбами на заре,
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре,
И в горностаевом шугае,
Умывши бледное лицо,
Последний день в лесу встречая,
Выходит Осень на крыльцо.
Двор пуст и холоден. В ворота,
Среди двух высохших осин,
Видна ей синева долин
И ширь пустынного болота,
Дорога на далекий юг:
Туда от зимних бурь и вьюг,
От зимней стужи и метели
Давно уж птицы улетели;
Туда и Осень поутру
Свой одинокий путь направит
И навсегда в пустом бору
Раскрытый терем свой оставит.

Прости же, лес! Прости, прощай,
День будет ласковый, хороший,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Как будут странны в этот белый,
Пустынный и холодный день
И бор, и терем опустелый,
И крыши тихих деревень,
И небеса, и без границы
В них уходящие поля!
Как будут рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Резвясь и греясь на бегу
В сугробах мягких на лугу!
А там, как буйный пляс шамана,
Ворвутся в голую тайгу
Ветры из тундры, с океана,
Гудя в крутящемся снегу
И завывая в поле зверем.
Они разрушат старый терем,
Оставят колья и потом
На этом остове пустом
Повесят инеи сквозные,
И будут в небе голубом
Сиять чертоги ледяные
И хрусталем и серебром.
А в ночь, меж белых их разводов,
Взойдут огни небесных сводов,
Заблещет звездный щит Стожар -
В тот час, когда среди молчанья
Морозный светится пожар,
Расцвет полярного сиянья.

Удивительная осень в этом году.
Поэтому, пользуясь возможностью мы отправились на прогулку.
Выбор парков большой, но мы остановились на Ботаническом саду.
Правда ошиблись входом и гуляли по соседнему Останкино.
Но...
Красота - она и в Останкино КРАСОТА!

В общем, мы промахнулись. Вернее не доехали.
Но может оно и к лучшему.

Тем более что в Ботаническом саду я уже однажды была, пусть и несколько лет назад, а вот до Останкинского парка никак не доберусь.
А здесь красиво.

Там где нет солнышка - немного грустно.

Но как-только на листиках появляются солнечные лучи - все вокруг начинает улыбаться.

И светится на солнце янтарем...

Совершенно неожиданно открыли для себя новое применение самокату.
Если вдруг у вас под рукой не оказалось грабель, но есть самокат, то сгрибать листья можно и им. Это даже круче. И чище убирает.

Глядя на всю эту красоту, вспомнилось стихотворение...

Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.

Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.

Собственно, даже и не знаю что можно добавить.
Лучше Ивана Алексеевича я вряд ли смогу написать.

Мы прото гуляли и любовались утками плавающими по желтой воде.

Детскими джинсами, забытыми кем-то на дереве.
Интересно... повесили посушить и забыли?)))

Картинами, нарисованные природой.

И снова я не согласилась с нашим великим поэтом.
Совсем она не унылая. А скорее прекрасная)))

Унылая пора! очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса -
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса,
В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
И мглой волнистою покрыты небеса,
И редкий солнца луч, и первые морозы,
И отдаленные седой зимы угрозы.

Глядя на всю эту сказочную красоту вспоминаются строки Бориса Леонидовича.

Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.

Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.

Липы обруч золотой -
Как венец на новобрачной.
Лик березы - под фатой
Подвенечной и прозрачной.

Погребенная земля
Под листвой в канавах, ямах.
В желтых кленах флигеля,
Словно в золоченых рамах.

Где деревья в сентябре
На заре стоят попарно,
И закат на их коре
Оставляет след янтарный.

Где нельзя ступить в овраг,
Чтоб не стало всем известно:
Так бушует, что ни шаг,
Под ногами лист древесный.

Где звучит в конце аллей
Эхо у крутого спуска
И зари вишневый клей
Застывает в виде сгустка.

Осень. Древний уголок
Старых книг, одежд, оружья,
Где сокровищ каталог
Перелистывает стужа.

И снова стихи.

Пышней, чем в ясный час расцвета,
Аллея пурпуром одета.
И в зыбком золоте ветвей
Еще блистает праздник лета
Волшебной прелестью своей.

И ночь, сходящую в аллею,
Сквозь эту рдяную листву,
Назвать я сумраком не смею,
Но и зарей - не назову!

Интересно... О чем мечтает этот ребенок, глядя на осенний пруд?

День уступает место вечеру.
И снова вспоминаются стихи...

Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть:
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею,
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье - и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья.

Великие о стихах:

Поэзия — как живопись: иное произведение пленит тебя больше, если ты будешь рассматривать его вблизи, а иное — если отойдешь подальше.

Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.

Самое ценное в жизни и в стихах — то, что сорвалось.

Марина Цветаева

Среди всех искусств поэзия больше других подвергается искушению заменить свою собственную своеобразную красоту украденными блестками.

Гумбольдт В.

Стихи удаются, если созданы при душевной ясности.

Сочинение стихов ближе к богослужению, чем обычно полагают.

Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда... Как одуванчик у забора, Как лопухи и лебеда.

А. А. Ахматова

Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия.

И. С. Тургенев

У многих людей сочинение стихов — это болезнь роста ума.

Г. Лихтенберг

Прекрасный стих подобен смычку, проводимому по звучным фибрам нашего существа. Не свои — наши мысли заставляет поэт петь внутри нас. Повествуя нам о женщине, которую он любит, он восхитительно пробуждает у нас в душе нашу любовь и нашу скорбь. Он кудесник. Понимая его, мы становимся поэтами, как он.

Там, где льются изящные стихи, не остается места суесловию.

Мурасаки Сикибу

Обращаюсь к русскому стихосложению. Думаю, что со временем мы обратимся к белому стиху. Рифм в русском языке слишком мало. Одна вызывает другую. Пламень неминуемо тащит за собою камень. Из-за чувства выглядывает непременно искусство. Кому не надоели любовь и кровь, трудный и чудный, верный и лицемерный, и проч.

Александр Сергеевич Пушкин

- …Хороши ваши стихи, скажите сами?
– Чудовищны! – вдруг смело и откровенно произнес Иван.
– Не пишите больше! – попросил пришедший умоляюще.
– Обещаю и клянусь! – торжественно произнес Иван…

Михаил Афанасьевич Булгаков. "Мастер и Маргарита"

Мы все пишем стихи; поэты отличаются от остальных лишь тем, что пишут их словами.

Джон Фаулз. "Любовница французского лейтенанта"

Всякое стихотворение — это покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся, как звёзды, из-за них и существует стихотворение.

Александр Александрович Блок

Поэты древности в отличие от современных редко создавали больше дюжины стихотворений в течение своей долгой жизни. Оно и понятно: все они были отменными магами и не любили растрачивать себя на пустяки. Поэтому за каждым поэтическим произведением тех времен непременно скрывается целая Вселенная, наполненная чудесами - нередко опасными для того, кто неосторожно разбудит задремавшие строки.

Макс Фрай. "Болтливый мертвец"

Одному из своих неуклюжих бегемотов-стихов я приделал такой райский хвостик:…

Маяковский! Ваши стихи не греют, не волнуют, не заражают!
- Мои стихи не печка, не море и не чума!

Владимир Владимирович Маяковский

Стихи - это наша внутренняя музыка, облеченная в слова, пронизанная тонкими струнами смыслов и мечтаний, а посему - гоните критиков. Они - лишь жалкие прихлебалы поэзии. Что может сказать критик о глубинах вашей души? Не пускайте туда его пошлые ощупывающие ручки. Пусть стихи будут казаться ему нелепым мычанием, хаотическим нагромождением слов. Для нас - это песня свободы от нудного рассудка, славная песня, звучащая на белоснежных склонах нашей удивительной души.

Борис Кригер. "Тысяча жизней"

Стихи - это трепет сердца, волнение души и слёзы. А слёзы есть не что иное, как чистая поэзия, отвергнувшая слово.