Татьяна Черняк

Пересказ романа М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»

Данный документ представляет собой Летопись города Глупова, случайно найденную в архиве города в виде объемной связки тетрадей. Содержит Летопись исключительно биографии и действия градоначальников, которые управляли городом с 1731 по 1826 годы. Ознакомившись с этими записями, можно составить представление о городе и его жителях, а также о том, как присутствие различных градоначальников отобразилось на истории города.

Начинается летопись с рассказа о древнем народе, именуемом головотяпами, прозванными так оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо все, что бы ни встретилось им на пути. Но за что ни брались головотяпы, ничего путного из этого не выходило. Надумали они тогда князя себе искать: «Он нам все мигом предоставит». Долго головотяпы князя искали и наконец нашли. Только предупредил он, что за управление должны будут головотяпы платить ему «дани многие», на войну ходить и ни во что не вмешиваться. А тех, кто осмелится ослушаться, казнить будет. А так как не сумели головотяпы жить умом своим и пожелали себе кабалы по воле собственной, то и называться они теперь будут не головотяпами, а глуповцами. Понурили головы головотяпы, да и согласились. Вернувшись домой, заложили головотяпы город, назвали его Глуповым, а себя, по имени города, наименовали глуповцами.

За время, описанное в Летописи, правили городом 22 градоначальника. Были среди них и итальянец-макаронщик, и брадобрей, и капитан-поручик, и беглый грек, а также статские советники, французский маркиз, бывший денщик князя Потемкина, истопник, французский виконт, майор и прочие. Не обо всех градоначальниках упоминается в Летописи, а только о тех из них, чья жизнедеятельность наиболее отразилась на жизни города и его жителях.

В августе 1762 года в город Глупов приехал градоначальник Дементий Варламович Брудастый. Был он молчалив и угрюм. В первый же день обошел он безмолвно выстроившихся в ряд чиновников, сверкнул глазами, произнес «Не потерплю!» и скрылся в кабинете. Там он и проводил почти все свое время, не ел и не пил, а все только скрипел пером по бумаге. Лишь иногда выбегал он в зал, швырял секретарю исписанные бумажки, кричал «Не потерплю!» и вновь запирался в кабинете. Вскоре стало известно, что к градоначальнику тайно захаживает часовщик. Стали допытываться. Однако мастер ни на какие расспросы не отвечал, а только бледнел и трясся всем телом.

В один из дней самые знаменитые люди города были приглашены к градоначальнику «для внушения». В назначенное время Дементий Варламович вышел к приглашенным, открыл рот, чтобы произнести речь, но вместо этого у него внутри что-то зашипело, глаза засверкали и завертелись, и он смог вымолвить лишь «П…п…плю!» После чего быстро скрылся у себя в кабинете. Изумленные гости разошлись по домам. А на следующее утро, придя на работу, секретарь вошел в кабинет градоначальника для доклада, и увидел, что на кресле за рабочим столом сидело тело его начальника, а перед ним на куче документов лежала совершенно пустая голова. Вызвали врача, но тот ничего вразумительного ответить не смог, ссылаясь на то, что «тайна построения градоначальнического организма наукой достаточно еще не обследована». В считанные минуты новость облетела весь Глупов. Тут кто-то вспомнил о местном часовщике, посещавшем градоначальника. Часовых дел мастера допросили, и тот признался, что чинил голову градоначальника по его же приказу. Но на этот раз старая голова поломалась окончательно, потому пришлось заказать новую. По недосмотру мальчишки-курьера новая голова во время доставки в Глупов была попорчена. Однако часовщик покрасил ее лаком и присоединил к телу градоначальника. После этого жителей Глупова собрали на площади. Несмотря на то, что новая голова Брудастого была сильно перепачкана грязью и в нескольких местах побита, тот громогласно рявкнул «Разорю!», чем чуть не оглушил глуповцев. В это время на площади остановилась телега, в которой сидел капитан-исправник, а с ним рядом… такой же градоначальник! Он ловко выскочил из телеги и сверкнул на глуповцев глазами. Толпа остолбенела. Неизвестно чем бы закончилось такое двоевластие, но из губернии прибыл рассыльный и «забрав обоих самозванцев и посадив их в особые сосуды, наполненные спиртом, немедленно увез для освидетельствования».

Вскоре в город прибыл вновь назначенный градоначальник – статский советник Семен Константинович Двоекуров, который правил городом с 1762 по 1770 годы. Он был истинным либералом, и его деятельность в Глухове была очень плодотворной. Он ввел медоварение и пивоварение, обязал всех употреблять в пищу лавровый лист и горчицу, а также издал указ о необходимости учреждения в Глупове академии. Академия так и не была построена, но вместо нее преемнику Двоекурова, Бородавкину, удалось выстроить съезжий дом, чем все остались довольны.

Правление Петра Петровича Фердыщенка для города обернулось счастливым благоденствием. Шесть лет подряд в городе не было ни одного пожара, глуповцы не знали ни голода, ни «повальных болезней», ни падежа скотины. Градоначальник ни во что не вмешивался, довольствовался умеренными податями, часто и легко общался как с подчиненными, так и с мещанами. Глуповцы вздохнули свободно и поняли, что жить «без утеснения» не в пример лучше, чем жить «с утеснением». Однако на седьмом году правления Фердыщенка попутал бес. Из добродушного и немного ленивого правителя он превратился в деятельного и чрезвычайно настойчивого чиновника. Глуповцы эту перемену связали с тем, что их градоначальник потерял ум от местной красавицы Алены Осиповой. Аленка принадлежала к тому типу русских красавиц, при взгляде на которых «человек не загорается страстью, но чувствует, что все его существо потихоньку тает». Она жила вместе с мужем в мире и согласии и предложение градоначальника о совместном проживании отклонила. Однако Фердыщенко не унимался. Он сослал Аленкиного мужа в Сибирь, а саму Аленку так напугал, что деваться ей было некуда, и вся в слезах она смирилась со своей участью. Такое грехопадение немедленно отразилось на жизни Глухова. В городе началась засуха, и урожая в тот год не случилось никакого. Стало ясно, что ни скотину, ни людей кормить будет нечем. Вначале глуповцы испугались, а потом, когда все запасы доели, и вовсе помирать стали. И стали они хаживать к дому градоначальника. «А ведь это поди ты не ладно, бригадир, делаешь, что с мужней женой уводом живешь! – говорили они ему, – да и не затем ты сюда от начальства прислан, чтоб мы, сироты, за твою дурость напасти терпели!» Сколько ни оправдывался, сколько ни обещал Фердыщенко глуповцам ситуацию переломить, однако не мог ничего поделать со своей страстью. А вскоре и вовсе такой в городе мор начался, что трупы умерших от голода просто на дороге лежали неприбранные, ибо хоронить их было некому. И однажды глуховцы, не сговариваясь, вышли из своих домов и пришли к дому градоначальника. «Аленку!» – требовали они. Та, предвидя недоброе развитие событий, словно ополоумела. Не взирая ни на что, Глуховцы ее схватили и потащили на колокольню, откуда и скинули. И не осталось от Аленки ничего, ибо тут же ее тело растерзали и растащили блудные оголодавшие собаки. И как только совершилась эта ужасная кровавая драма, вдали на дороге показалось облако пыли. «Хлеб идет!» – радостно закричали глуповцы. Жизнь в городе стала налаживаться. Однако не долго тешились глуповцы. Потому как однажды попалась на глаза их градоначальнику девица Домашка, от которой он тут же потерял голову, ибо воспылал к ней сердцем. В отличие от Аленки, была Домашка «резка, решительна и мужественна». Неумытая, растрепанная и «полурастерзанная», эта девица постоянно ругалась, а бранные слова сопровождала непристойными жестами. Но таки увел Фердыщенко к себе Домашку, несмотря на все ее сопротивления.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В 1870 году после ряда публикаций отдельных глав вышло в свет произведение Михаил Салтыкова-Щедрина «История одного города». Это событие получило широкий общественный резонанс – писателя обвиняли в насмешках над русским народом и очернении фактов российской истории. Жанр произведения – сатирическая повесть, обличающая нравы, взаимоотношения власти и народа в самодержавном обществе.

Рассказ «История одного города» насыщен такими приемами как ирония, гротеск, эзопов язык, иносказание. Все это позволяет автору, в отдельных эпизодах доводя до абсурда описываемое, ярко изобразить абсолютную покорность народа любому произволу власти. Пороки современного автору общества не изжиты и в наши дни. Прочитав «Историю одного города» в кратком содержании по главам вы ознакомитесь с самыми важными моментами произведения, наглядно демонстрирующими сатирическую направленность повести.

Главные герои

Главные герои повести – градоначальники, каждый из которых сумел чем-то запомниться в истории города Глупова. Поскольку портретов градоначальников повесть описывает немало, стоит остановиться на наиболее значимых персонажах.

Брудастый – потряс жителей своей категоричностью, своими возгласами по любому поводу «Разорю!» и «Не потерплю!».

Двоекуров со своими «великими» реформами относительно лаврового листа и горчицы, представляется совсем безобидным на фоне последующих градоначальников.

Бородавкин – воевал с собственным народом «за просвещение».

Фердыщенко – его алчность и похоть едва ли не погубили горожан.

Прыщ – к такому правителю, как он, народ оказался не готов – слишком хорошо людям жилось при нем, не вмешивающимся ни в какие дела.

Угрюм-Бурчеев – при всем своем идиотизме он сумел не только стать градоначальником, но и погубить весь город, пытаясь воплотить в жизнь свою бредовую идею.

Другие персонажи

Если главные герои – градоначальники, второстепенные – народ, с которыми они взаимодействуют. Простой народ показан как собирательный образ. Автор в целом изображает его как повинующегося своему правителю, готового терпеть все притеснения и различные странности своей власти. Показаны автором как безликая масса, которая бунтует только тогда, когда вокруг происходит повальная гибель людей от голода или пожаров.

От издателя

«История одного города» рассказывает о городе Глупове, его истории. Глава «От издателя» голосом автора уверяет читателя в том, что «Летописец» подлинный. Он приглашает читателя «уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах». Автор подчеркивает, что сюжет повествования однообразен, «почти исключительно исчерпывается биографиями градоначальников».

Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца

В этой главе автор ставит перед собой задачу – передать «трогательное соответствие» власти города, «в меру дерзающей» народу, «в меру благодарящего». Архивариус рассказывает о том, что представит читателю историю правления в городе Глупове градоначальников, один за другим сменяющихся на высшем посту. Рассказчики, четверо местных летописцев, излагают поочередно «подлинные» события, происходящие в городе с 1731 по 1825 гг.

О корени происхождения глуповцев

В этой главе рассказывается о доисторическом времени, о том, как древнее племя головотяпов одержали победу над соседними племенами лукоедов, гущеедов, моржеедов, лягушечников, кособрюхих и проч. После победы головотяпы стали думать о том, как навести порядок в своем новом обществе, поскольку дела у них никак не шли на лад: то «Волгу толокном замесили», то «теленка на баню затащили». Они решили, что им нужен правитель. С этой целью головотяпы отправились искать князя, который бы управлял ими. Однако все князья, к которым они обращались с этой просьбой, ответили отказом, поскольку никто не захотел управлять глупыми людьми. Князья, “поучив” жезлом, головотяпов отпускали с миром и с «честию». Отчаявшись, они обратились к вору-новотору, который сумел помочь найти князя. Князь ими управлять согласился, однако жить вместе с головотяпами не стал – послал в качестве своего наместника вора-новотора.

Головотяпов переименовал в «глуповцев», а город соответственно, стал называться «Глупов».
Управлять глуповцами новотору было совсем несложно – этот народ отличался покорностью и беспрекословным исполнением приказов власти. Однако их правителя это не радовало, новотор желал бунтов, которые можно было бы усмирять. Финал его правления был очень печален: вор-новотор проворовался до того, что князь не выдержал и послал ему петлю. Но новотор сумел и из этой ситуации вывернуться – не дожидаясь петли, он «зарезался огурцом».

Затем в Глупове стали поочередно появляться другие правители, которых присылал князь. Все они – одоевец, орловец, калязинец, – оказались бессовестными ворами даже еще хуже новатора,. Князь устал от таких событий, лично явился в город с криком: «Запорю!». Этим криком начался отсчет «исторического времени».

Опись градоначальникам, в разное время в город Глупов от вышнего начальства поставленным (1731 - 1826)

В этой главе перечисляются поименно градоначальники Глупова и кратко упоминаются их «достижения». Говорится о двадцати двух правителях. Так, например, об одном из градоправителей в документе записано так: «22)Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки».(непонятен смысл главы)

Органчик

1762 год ознаменовался началом правления градоначальника Дементия Варламовича Брудастого. Глуповцы были удивлены тем, что их новый правитель угрюм и не говорит ничего, кроме двух фраз: «Не потерплю!» и «Разорю!». Они не знали, что и думать, до тех пор, пока не открылась тайна Брудастого: его голова совсем пустая. Письмоводитель случайно увидел ужасную вещь: туловище градоначальника по обыкновению сидело за столом, а вот голова отдельно лежала на столе. И в ней не было ничего вообще. Горожане не знали, что теперь им делать. Они вспомнили о Байбакове – мастере часовых и органных дел, который совсем недавно приходил к Брудастому. Расспросив Байбакова, глуповцы выяснили, что голова градоначальника была оснащена музыкальным органчиком, который исполнял только две пьески: «Не потерплю!» и «Разорю!». Органчик вышел из строя, отсырев в дороге. Мастеру самостоятельно починить его не удалось, поэтому он заказал в Санкт-Петербурге новую голову, однако заказ что-то задерживался.

Наступило безвластие, финал которому положило неожиданное явление одновременных двух абсолютно одинаковых правителей-самозванцев. Они увидели друг друга, «смерили друг друга глазами», а наблюдавшие эту сцену жители молча медленно разошлись. Прибывший из губернии рассыльный забрал с собой обоих «градоначальников», а в Глупове началась анархия, которая длилась целую неделю.

Сказание о шести градоначальницах (Картина глуповского междоусобия)

Это время было очень насыщено событиями в сфере градоправления – город пережил целых шесть градоначальниц. Жители наблюдали борьбу Ираиды Лукиничны Палеологовой, Клемантинки де Бурбон, Амалии Карловны Штокфиш. Первая уверяла, что достойна быть градоначальницей из-за того, что ее муж какое-то время занимался градоначальничейской деятельностью, у второй – занимался отец, третья некогда сама была градональнической помпадуршей. Помимо названных, на власть претендовали также Нелька Лядоховская, Дунька-толстопятая и Матренка-ноздря. Оснований у последних претендовать на роль градоначальниц не было вообще. В городе разыгрались нешуточные баталии. Глуповцы топили и сбрасывали с колокольни своих сограждан. Город устал от анархии. И тут наконец-то появился новый градоначальник – Семен Констатинович Двоекуров.

Известие о Двоекурове

Новоявленный правитель Двоекуров правил Глуповым в течение восьми лет. Он отмечен как человек передовых взглядов. Двоекуров развил деятельность, которая стала для города благотворной. При нем стали заниматься медо- и пивоварением, приказал обязательно употреблять в пищу горчицу и лавровый лист. В его намерения входило учреждение в Глупове академии.

Голодный город

На смену правления Двоекурова пришел Петр Петрович Фердыщенко. Город жил в течение шести лет в благополучии и процветании. Но на седьмой год градоправитель влюбился в Алену Осипову, жену ямщика Митьки. Однако Аленка чувств Петра Петровича не разделила. Фердыщенко предпринимал всевозможные действия, чтобы заставить Аленку полюбить его, даже отправил Митьку в Сибирь. Аленка стала благосклонной к ухаживаниям градоначальника.

В Глупове началась засуха, а вслед за ней начались голод и людские смерти. Глуповцы потеряли терпение и отправили к Фердыщенко посланца, однако ходок не вернулся. Поданное прошение также не нашло ответа. Тогда жители взбунтовались и сбросили Аленку с колокольни. В город пришла рота солдат для подавления бунта.

Соломенный город

Следующим любовным увлечением Петра Петровича стала стрельчиха Домашка, которую он отбил у «опчества». Вместе с новой любовью в город пришли пожары, вызванные засухой. Сгорела Пушкарская слобода, затем Болотная и Негодница. Глуповцы обвинили Фердыщенко в новой напасти.

Фантастический путешественник

Новая глупость Фердыщенко едва ли навлекла новую беду на горожан: он отправился в путешествие по городскому выгону, заставляя жителей одаривать себя съестными припасами. Путешествие закончилось спустя три дня смертью Фердыщенко от обжорства. Глуповцы испугались, что их обвинят в намеренном «окормлении бригадира». Однако спустя неделю страхи горожан рассеялись – прибыл из губернии новый градоправитель. Решительный и деятельный Бородавкин положил начало «золотого века Глупова». Люди стали жить в полном изобилии.

Войны за просвещение

Василиск Семенович Бородавкин, новый градоначальник Глупова, изучил историю города, и решил, что единственный предыдущий правитель, на которого стоит равняться – Двоекуров, и поразило его даже не то, что предшественник вымостил улицы города и собрал недоимки, а то, что при нем сеяли горчицу. К сожалению, народ уже забыл его и даже перестал высеивать эту культуру. Бородавкин решил вспомнить прежние времена, возобновить посев горчицы и употребление ее в пищу. Но жители упорно не хотели возвращаться к прошлому. Глуповцы бунтовали стоя на коленях. Они боялись, что в том случае, если повинуются Бородавкину, в будущем он заставит их «еще какую ни на есть мерзость есть». Градоначальник предпринял военный поход на Стрелецкую слободу, «источник всего зла», чтобы подавить бунт. Поход длился девять дней и совсем успешным назвать его сложно. В абсолютной тьме свои бились со своими. Градоначальник претерпел измену своих сторонников: однажды утром он обнаружил, что большее число солдат уволили, на смену им поставили оловянных солдатиков, сославшись на некую резолюцию. Однако градоправитель сумел выстоять, организовав из оловянных солдатиков резерв. Он дошел до слободы, однако никого там не нашел. Бородавкин начал разбирать дома по бревнам, что заставило слободу сдаться.
Будущее принесло еще три войны, которые также велись за «просвещение». Первая из трех последующий войн велась за разъяснение жителям города пользы каменных фундаментов домов, вторая – из-за отказа жителей выращивать персидскую ромашку, а третья – против учреждении академии в городе.
Итогом правления Бородавкина стало обнищание города. Градоначальника не стало в тот момент, когда он в очередной раз решил сжечь город.

Эпоха увольнения от войн

В сокращении последующие события выглядят так: окончательно оскудел город при очередном правителе капитане Негодяеве, который сменил Бородавкина. Негодяева очень скоро уволили за несогласие с навязывание конституции. Однако летописец счел эту причину формальной. Истинным же поводом стал тот факт, что градоначальник в свое время служил истопником, что в определенной мере расценивалось как принадлежность к демократическому началу. А войны за просвещение и против него были не нужны истощенному сражениями городу. После увольнения Негодяева «черкешенин» Микеладзе взял бразды правления в свои руки. Однако и его правление никак не повлияло на положение в городе: Глуповым градоначальник не занимался вообще, поскольку все его помыслы были связаны исключительно с представительницами прекрасного пола.

Беневоленский Феофилакт Иринархович стал преемником Микеладзе. Другом по семинарии нового градоправителя был Сперанский, и от него, очевидно, Беневоленскому передалась любовь к законодательству. Им были написаны такие законы: «Всякий человек да имеет сердце сокрушенно», «Всяка душа да трепещет» и «Всякий сверчок да познает соответствующий званию его шесток». Однако на написание законов Беневоленские не имел права, он вынужден был их издавать тайно, а ночами разбрасывать по городу свои труды. Продолжалось это совсем недолго – его заподозрили в связях с Наполеоном и уволили.

Следующим был назначен подполковник Прыщ. Удивительно было то, что при нем город жил в изобилии, урожаи собирали огромные, несмотря на то, что градоначальник совершенно не занимался своими прямыми обязанностями. Горожане вновь что-то заподозрили. И были в своих подозрениях правы: предводитель дворянства заметил, что голова градоправителя источает запах трюфелей. Он напал на Прыща и съел фаршированную голову правителя.

Поклонение мамоне и покаяние

В Глупове появился преемник съеденного Прыща – статский советник Иванов. Однако тот скоро умер, так как «оказался столь малого роста, что не мог вмещать ничего пространного».

На смену ему пришел виконт де Шарио. Этот правитель не умел делать ничего, кроме того, что веселиться постоянно, устраивать маскарады. Он «дел не вершил и в администрацию не вмешивался. Это последнее обстоятельство обещало продлить благополучие глуповцев без конца…» Но эмигранта, позволившего жителям обратиться в язычество, было велено выслать за границы. Интересно, что он оказался особой женского пола.

Следующим в Глупове появился статский советник Эраст Андреевич Грустилов. К моменту его появления жители города уже стали абсолютными идолопоклонниками. Они забыли Бога, погрузившись в разврат и лень. Они перестали работать, сеять поля, надеясь на какое-то счастье, и как результат – в город пришел голод. Грустилова такое положение заботило очень мало, поскольку он был занят балами. Однако в скором времени произошли перемены. Жена аптекаря Пфейера повлияла на Грустилова, указав истинный путь добра. И главными людьми в городе стали убогие и юродивые, которые в эпоху идолопоклонничества очутились на обочине жизни.

Жители Глупова раскаялись в своих грехах, однако этим дело и закончилось – работать глуповцы так и не начали. Ночами городской бомонд собирался на чтение трудов г. Страхова. Об этом скоро стало известно высшему начальству и Грустилову пришлось распрощаться с должностью градоправителя.

Подтверждение покаянию. Заключение

Последним градоначальником Глупова стал Угрюм-Бурчеев. Этот человек был полнейшим идиотом – «чистейший тип идиота», как пишет автор. Для себя он поставил единственную цель – сделать из города Глупова город Непреклонск, «вечно-достойныя памяти великого князя Святослава Игоревича». Непреклонск должен был выглядеть так: городские улицы должны быть одинотипно прямыми, дома и строения также идентичными друг друга, люди тоже. Каждый дом должен стать «поселенной единицей», за которой будет наблюдать его, Угрюм-Бурчеева, шпион. Горожане называли его «Сатана» и испытывали по отношению к своему правителю смутный страх. Как оказалось, небеспочвенно: градоначальник разработал детальный план и приступил к воплощению его в жизнь. Он разрушил город, не оставив камня на камне. Теперь предстояла задача строительства города его мечты. Но нарушала эти планы река, она мешала. Угрюм-Бурчеев начал с ней настоящую войну, использовал весь мусор, который остался в результате разрушения города. Однако река не сдавалась, размывая все возводимые плотины и дамбы. Угрюм-Бурчеев развернулся и, ведя за собой народ, ушел от реки прочь. Он выбрал новое место для строительства города – ровную низину, и начал возводить город своей мечты. Однако что-то пошло не так. К сожалению, что именно помешало строительству, узнать не удалось, поскольку записи с подробностями этой истории не сохранились. Известна стала развязка: «…время останавливало бег свой. Наконец земля затряслась, солнце померкло… глуповцы пали ниц. Неисповедимый ужас выступил на всех лицах, охватил все сердца. Оно пришло…». Что именно пришло, читателю остается неизвестно. Однако судьба Угрюм-Бурчеева такова: «прохвост моментально исчез, словно растворился в воздухе. История прекратила течение свое».

Оправдательные документы

В финале повествования публикуются «Оправдательные документы», которые представляют собой сочинения Бородавкина, Микеладзе и Беневоленского, написанные в назидание другим градоначальникам.

Заключение

Краткий пересказ «Истории одного города» наглядно демонстрирует не только сатирическое направление повести, но и неоднозначно указывает на исторические параллели. Образы градоначальников списаны с исторических личностей, многие события также отсылают к дворцовым переворотам. Полная версия повести, безусловно, даст возможность детально ознакомиться с содержанием произведения.

Тест по рассказу

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.3 . Всего получено оценок: 2970.

ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА

По подлинным документам издал М. Е. Салтыков (Щедрин)

Давно уже имел я намерение написать историю какого-нибудь города (или края) в данный период времени, но разные обстоятельства мешали этому предприятию. Преимущественно же препятствовал недостаток в материале, сколько-нибудь достоверном и правдоподобном. Ныне, роясь в глуповском городском архиве, я случайно напал на довольно объемистую связку тетрадей, носящих общее название «Глуповского Летописца», и, рассмотрев их, нашел, что они могут служить немаловажным подспорьем в деле осуществления моего намерения. Содержание «Летописца» довольно однообразно; оно почти исключительно исчерпывается биографиями градоначальников, в течение почти целого столетия владевших судьбами города Глупова, и описанием замечательнейших их действий, как-то: скорой езды на почтовых, энергического взыскания недоимок, походов против обывателей, устройства и расстройства мостовых, обложения данями откупщиков и т. д. Тем не менее даже и по этим скудным фактам оказывается возможным уловить физиономию города и уследить, как в его истории отражались разнообразные перемены, одновременно происходившие в высших сферах. Так, например, градоначальники времен Бирона отличаются безрассудством, градоначальники времен Потемкина – распорядительностью, а градоначальники времен Разумовского – неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою. Все они секут обывателей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причины своей распорядительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их отвагу. Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае обыватели трепетали бессознательно, во втором – трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем – возвышались до трепета, исполненного доверия. Даже энергическая езда на почтовых – и та неизбежно должна была оказывать известную долю влияния, укрепляя обывательский дух примерами лошадиной бодрости и нестомчивости.

Летопись ведена преемственно четырьмя городовыми архивариусами и обнимает период времени с 1731 по 1825 год. В этом году, по-видимому, даже для архивариусов литературная деятельность перестала быть доступною. Внешность «Летописца» имеет вид самый настоящий, то есть такой, который не позволяет ни на минуту усомниться в его подлинности; листы его так же желты и испещрены каракулями, так же изъедены мышами и загажены мухами, как и листы любого памятника погодинского древлехранилища. Так и чувствуется, как сидел над ними какой-нибудь архивный Пимен, освещая свой труд трепетно горящею сальною свечкой и всячески защищая его от неминуемой любознательности гг. Шубинского, Мордовцева и Мельникова. Летописи предшествует особый свод, или «опись», составленная, очевидно, последним летописцем; кроме того, в виде оправдательных документов, к ней приложено несколько детских тетрадок, заключающих в себе оригинальные упражнения на различные темы административно-теоретического содержания. Таковы, например, рассуждения: «об административном всех градоначальников единомыслии», «о благовидной градоначальников наружности», «о спасительности усмирений (с картинками)», «мысли при взыскании недоимок», «превратное течение времени» и, наконец, довольно объемистая диссертация «о строгости». Утвердительно можно сказать, что упражнения эти обязаны своим происхождением перу различных градоначальников (многие из них даже подписаны) и имеют то драгоценное свойство, что, во-первых, дают совершенно верное понятие о современном положении русской орфографии и, во-вторых, живописуют своих авторов гораздо полнее, доказательнее и образнее, нежели даже рассказы «Летописца».

Что касается до внутреннего содержания «Летописца», то оно по преимуществу фантастическое и по местам даже почти невероятное в наше просвещенное время. Таков, например, совершенно ни с чем не сообразный рассказ о градоначальнике с музыкой. В одном месте «Летописец» рассказывает, как градоначальник летал по воздуху, в другом – как другой градоначальник, у которого ноги были обращены ступнями назад, едва не сбежал из пределов градоначальства. Издатель не счел, однако ж, себя вправе утаить эти подробности; напротив того, он думает, что возможность подобных фактов в прошедшем еще с большею ясностью укажет читателю на ту бездну, которая отделяет нас от него. Сверх того, издателем руководила и та мысль, что фантастичность рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения и что опрометчивая самонадеянность летающего градоначальника может даже и теперь послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности.

Во всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.

Обращение к читателю от последнего архивариуса-летописца

Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными? Ужели во всякой стране найдутся и Нероны преславные, и Калигулы, доблестью сияющие, и только у себя мы таковых не обрящем? Смешно и нелепо даже помыслить таковую нескладицу, а не то чтобы оную вслух проповедовать, как делают некоторые вольнолюбцы, которые потому свои мысли вольными полагают, что они у них в голове, словно мухи без пристанища, там и сям вольно летают.

Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь, – и та своих доблестью сияющих и от начальства поставленных Ахиллов имеет и не иметь не может. Взгляни на первую лужу – и в ней найдешь гада, который иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет. Взгляни на древо – и там усмотришь некоторый сук больший и против других крепчайший, а следственно, и доблестнейший. Взгляни, наконец, на собственную свою персону – и там прежде всего встретишь главу, а потом уже не оставишь без приметы брюхо и прочие части. Что же, по-твоему, доблестнее: глава ли твоя, хотя и легкою начинкою начиненная, но и за всем тем горе устремляющаяся, или же стремящееся до́ лу брюхо, на то только и пригодное, чтобы изготовлять… О, подлинно же легкодумное твое вольнодумство!

Таковы-то были мысли, которые побудили меня, смиренного городового архивариуса (получающего в месяц два рубля содержания, но и за всем тем славословящего), ку́пно с троими моими предшественниками, неумытными устами воспеть хвалу славных оных Неронов, кои не безбожием и лживою еллинскою мудростью, но твердостью и начальственным дерзновением преславный наш град Глупов преестественно украсили. Не имея дара стихослагательного, мы не решились прибегнуть к бряцанию и, положась на волю божию, стали излагать достойные деяния недостойным, но свойственным нам языком, избегая лишь подлых слов. Думаю, впрочем, что таковая дерзостная наша затея простится нам ввиду того особливого намерения, которое мы имели, приступая к ней.

В этой статье мы расскажем вам о романе, написанном М.Е. Салтыковым-Щедриным, опишем краткое содержание. "История одного города" - это произведение, представляющее собой летопись, якобы "подлинную", города Глупова в период с 1731 по 1825 годы, которую слагали преемственно четыре архивариуса. Автор настаивает на подлинности "Глуповского Летописца" в главе "От издателя", предлагая читателю проследить, как в истории Глупова отражались последовательно различные перемены, происходившие во власти. Такова основная тема "Истории одного города". Это произведение описывает ряд правлений.

Итак, начинаем наш рассказ о романе "История одного города" (Салтыков-Щедрин М. Е.).

Обращение к читателю

Открывается "Летописец" обращением к читателю, якобы составленным последним архивариусом, который видит свою задачу в том, чтобы изобразить соответствие, "трогательное", по его мнению, "в меру дерзающей" власти и "в меру благодарящего" ее народа. Таким образом, история эта представляет собой по сути историю правления градоначальников.

Доисторические времена

В доисторической главе рассказывается о том, откуда произошли глуповцы, каковы их корни. Повествуется, как народ головотяпов победил кособрюхих, лукоедов, моржеедов и другие соседние племена. Но, не представляя, что дальше делать, чтобы установить порядок, люди пошли искать князя. Они обращались не к одному потенциальному правителю, но даже самые глупые из них не хотели владеть этим народом и отпускали его, поучив жезлом. Тогда головотяпы призвали вора-новотора, который помог им в этом деле. Князь согласился "володеть" ими, но жить на их земли не пошел, вместо себя послав вора-новотора. Головотяпов же самих князь назвал "глуповцами", так и появилось название города.

Покорным народом были глуповцы, но новотору необходимы были бунты для того, чтобы усмирять их. Однако вскоре он проворовался до того, что князь "послал петлю" своему неверному рабу. Но и тут увернулся новотор. Он зарезался огурцом, не дождавшись петли.

Начало исторических времен

Опишем дальнейшие события, их краткое содержание. "История одного города" продолжается следующим образом.

И других градоначальников присылал князь - калязинца, орловца, одоевца, - но они оказались ворами. Тогда правитель собственной персоной прибыл в Глупов и закричал: "Запорю!". Такими словами начались для этого народа исторические времена.

После этого идет опись градоначальников, которые правили городом в разное время. Приводятся подробно биографии этих людей.

Брудастый

В 1762 году Дементий Варламович Брудастый прибыл в Глупов. Он сразу же поразил жителей своим немногословием и угрюмостью - подозрительная характеристика. "История одного города" описывает странные подробности этой личности. Единственными словами Брудастого были "Разорю!" и "Не потерплю!".

Город не знал, что и думать, пока однажды вошедший с докладом письмоводитель не увидел следующее странное зрелище: как обычно, тело градоначальника сидело за столом, но его голова, совершенно пустая, лежала на столе. Глупов был потрясен этим.

Вдруг вспомнили про органных и часовых дел мастера по фамилии Байбаков, который посещал секретно градоначальника, и выяснили все, призвав его. Так получила свое продолжение эта история одного города. Суть ее была в следующем. Оказалось, что в голове правителя находился органчик, который мог играть лишь две музыкальные пьесы: "Не потерплю!" и "Разорю!". Голова в дороге отсырела и потому требовалась починка. Сам Байбаков не смог справиться с этой задачей, поэтому обратился в Санкт-Петербург за помощью. Отсюда ему обещали прислать новую голову, которая почему-то задерживалась.

Безначалие

Роман "История одного города" продолжается. Наступило безначалие, конец которому пришел с появлением сразу двух градоначальников, причем одинаковых. Самозванцы эти смерили глазами друг друга. Толпа "в молчании разошлась". Рассыльный тут же прибыл из губернии и забрал их обоих. Оставшиеся без градоначальника глуповцы тут же впали в анархию, которая продолжалась до конца следующей недели. В течение этого времени шесть градоначальниц сменилось в городе. Жители метались от Ираиды Палеологовой к Клемантинке де Бурбон, а от последней - к Амалии Штокфиш.

"История одного города" образы этих претенденток дает весьма непривлекательные. Притязания Ираиды Лукиничны основывались на краткосрочной деятельности в качестве градоначальника ее мужа, Клемантинки - отца, а Амалия Карловна и сама была некоторое время помпадуршей. Еще менее обоснованными были притязания на власть Нельки Лядоховской, а после и Матренки-ноздри и Дуньки-толстопятой. Глуповцы в перерывах между проходившими в городе военными действиями сбрасывали граждан с колокольни или топили их. Но через некоторое время они устали от беззакония.

Двоекуров

В город наконец прибыл Семен Константинович Двоекуров, новый градоначальник. Деятельность в Глупове этого человека была очень благотворной. По словам летописца, он ввел пивоварение и медоварение, а также сделал обязательным употребление лаврового листа и горчицы, хотел открыть академию в городе.

Фердыщенко

При Петре Петровиче Фердыщенке, следующем правителе, Глупов шесть лет процветал. Но на седьмой год этого градоначальника "смутил бес". Он воспылал любовью к Аленке, ямщиковой жене, которая ответила ухажеру отказом. Тогда Митьку, мужа ее, с помощью некоторых последовательных мер заклеймили и сослали в Сибирь, а Аленка в конце концов образумилась. Через грехи градоначальника на Глупов обрушилась засуха, а потом начался голод. Люди стали во множестве умирать. Тогда глуповскому терпению наступил конец. Сначала к Фердыщенке послали ходока, но тот не вернулся. Затем отправили к правителю прошение, но и это не возымело действия. В конце концов добрались до Аленки и сбросили ее с колокольни. Не дремал и Фердыщенко, все это время писавший начальству рапорты. Ему не прислали хлеба, но прибыла команда солдат.

Через стрельчиху Домашку, следующее увлечение Петра Петровича, в Глупов пришли пожары. Сгорели Пушкарская, Болотная слобода и Негодница. Снова стушевался Фердыщенко, вернул "опчеству" Домашку и вызвал команду.

Правление Петра Петровича закончилось путешествием. Он решил посетить городской выгон, где его приветствовали в разных местах горожане, а также ждал обед. Фердыщенко на третий день скончался от объедания.

Бородавкин

Василиск Семенович Бородавкин, его преемник, решительно приступил к своей должности. Изучив историю города Глупова, он обнаружил лишь один образец для подражания - градоначальника Двоекурова. Достижения этого правителя, однако, давно были забыты, и жители перестали даже сеять горчицу. Новый градоначальник в первую очередь повелел данную ошибку исправить, а в наказание добавил еще и прованское масло. Однако глуповцы не хотели поддаваться. Бородавкину поэтому пришлось отправиться на Стрелецкую слободу в военный поход. Не все сложилось удачно в этом девятидневном походе. Свои сражались со своими в темноте. Многих живых солдат заменили оловянными солдатиками. Удалось все-таки выстоять Бородавкину. Дойдя до самой слободы и не застав там никого, он начал растаскивать на бревна дома. Тогда весь город сдался.

Опишем дальнейшие события, их краткое содержание. "История одного города" продолжается следующим образом. После этого было в истории Глупова еще несколько войн, которые велись за просвещение. Правление в целом привело к тому, что город оскудел. Окончательная разруха наступила при Негодяеве, следующем градоначальнике.

Микеладзе

Черкешенин Микеладзе застал Глупов в этом плачевном состоянии. Печальной была история одного города. Анализ правления Микеладзе говорит о следующем. Никаких мероприятий не проводилось. Он интересовался лишь женским полом, отстранившись от всяких дел. Город в то время отдыхал. Как пишет градоначальник, следствия были многочисленны, хотя "видимых фактов" - мало.

Беневоленский

Феофилакт Иринархович Беневоленский сменил этого черкешенина. Данный градоначальник был другом Сперанского. Они вместе учились в семинарии. Этого правителя отличала от других страсть к законодательству. Но так как права издавать собственные законы у него не было, он делал это тайно, в доме некоей купчихи Распоповой, и разбрасывал ночью свои законы по городу. Вскоре, однако, Беневоленский был уволен с должности за сношения с Наполеоном.

Прыщ

Опишем дальнейшие события, их краткое содержание. "История одного города" продолжается появлением следующего правителя, подполковника Прыща. Он вовсе не занимался делами, но при нем расцвел Глупов. Огромными были урожаи. Насторожились жители города. Вскоре предводителем дворянства была раскрыта тайна Прыща. Этот любитель фарша почуял, что от головы правителя пахнет трюфелями и, не в силах сдержать себя, напал на фаршированную голову и съел ее.

После этого Иванов, статский советник, прибыл в город. Однако он оказался такого маленького роста, что не мог ничего пространного в себя вмещать, и вскоре умер. Виконт де Шарио, его преемник, эмигрант, все время веселился и был выслан за границу по распоряжению начальства. При ближайшем рассмотрении этот правитель оказался девицею.

Грустилов

Затем появился Эраст Андреевич Грустилов, статский советник. Глуповцы к этому времени прилепились к идолам, забыв настоящего Бога. Так продолжалась история одного города. Анализ правления Грустилова следующий. Город при нем окончательно погряз в лени и разврате. Перестали сеять, понадеявшись на счастье, и в Глупов пришел голод. Эраст Андреевич был занят исключительно ежедневными балами. Но когда он повстречал свою любовь, все резко переменилось. Это была жена аптекаря Пфейера. Эта дама указала путь добра Грустилову. Убогие и юродивые, которые в прежнее время поклонения идолам переживали тяжелые дни, стали в городе главными людьми. Покаялись глуповцы, но поля оставались пустыми. Бомонд по ночам собирался для чтения некоего г. Страхова и "восхищения" им. Об этом вскоре проведало начальство, и сместили Грустилова.

Угрюм-Бурчеев

Угрюм-Бурчеев, последний градоначальник в истории города, был идиот. Цель, которую он поставил - превратить Глупов в Непреклонск с "ротами", одинаковыми прямыми улицами, домами, в которых жили бы одинаковые семьи и т.д. В деталях продумал Угрюм-Бурчеев свой план, а затем приступил к его исполнению. До основания был разрушен Глупов, и теперь можно было начинать строительство, но этому мешала пролегавшая на пути река. Она не вписывалась в планы Угрюм-Бурчеева.

Градоначальник решительно повел наступление на нее. Весь мусор был пущен в дело, все, что осталось от прежнего города, но река оказалась сильнее - она размывала любые плотины. Тогда градоначальник зашагал прочь, уводя глуповцев с собой. Другое место, ровная низина, было выбрано для города, и началось строительство. Однако что-то изменилось.

К сожалению, утратились тетрадки, в которых описывалась эта история одного города. Отрывок ее уцелел, и лишь развязку приводит издатель. Он пишет, что солнце померкло, земля затряслась, "Оно пришло". Автор не объясняет, что именно. "История одного города" (Салтыков-Щедрин) об этом умалчивает, лишь говорится о том, что моментально исчез "прохвост", как будто растворившись в воздухе.

Замыкают роман сохранившиеся "оправдательные документы", то есть написанные в назидание преемникам разными градоначальниками сочинения: Беневоленским, Микеладзе, Бородавкиным.


История одного города (краткое содержание по главам)

Содержание главы: О корени происхождения глуповцев

В этой главе рассказывается о доисторическом времени, о том, как древнее племя головотяпов одержали победу над соседними племенами лукоедов, гущеедов, моржеедов, лягушечников, кособрюхих и проч. После победы головотяпы стали думать о том, как навести порядок в своем новом обществе, поскольку дела у них никак не шли на лад: то «Волгу толокном замесили», то «теленка на баню затащили». Они решили, что им нужен правитель. С этой целью головотяпы отправились искать князя, который бы управлял ими. Однако все князья, к которым они обращались с этой просьбой, ответили отказом, поскольку никто не захотел управлять глупыми людьми. Князья, “поучив” жезлом, головотяпов отпускали с миром и с «честию». Отчаявшись, они обратились к вору-новотору, который сумел помочь найти князя. Князь ими управлять согласился, однако жить вместе с головотяпами не стал - послал в качестве своего наместника вора-новотора.

Головотяпов переименовал в «глуповцев», а город соответственно, стал называться «Глупов».
Управлять глуповцами новотору было совсем несложно - этот народ отличался покорностью и беспрекословным исполнением приказов власти. Однако их правителя это не радовало, новотор желал бунтов, которые можно было бы усмирять. Финал его правления был очень печален: вор-новотор проворовался до того, что князь не выдержал и послал ему петлю. Но новотор сумел и из этой ситуации вывернуться - не дожидаясь петли, он «зарезался огурцом».

Затем в Глупове стали поочередно появляться другие правители, которых присылал князь. Все они - одоевец, орловец, калязинец, - оказались бессовестными ворами даже еще хуже новатора,. Князь устал от таких событий, лично явился в город с криком: «Запорю!». Этим криком начался отсчет «исторического времени».

История одного города (текст по главам полностью)

О корени происхождения глуповцев

«Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и предобрый тот корень, от которого знаменитое сие древо произросло и ветвями своими всю землю покрыло».

Так начинает свой рассказ летописец, и затем, сказав несколько слов в похвалу своей скромности, продолжает.

Был, говорит он, в древности народ, головотяпами именуемый*, и жил он далеко на севере, там, где греческие и римские историки и географы предполагали существование Гиперборейского моря*. Головотяпами же прозывались эти люди оттого, что имели привычку «тяпать» головами обо все, что бы ни встретилось на пути. Стена попадется - об стену тяпают; богу молиться начнут - об пол тяпают. По соседству с головотяпами жило множество независимых племен*, но только замечательнейшие из них поименованы летописцем, а именно: моржееды, лукоеды, гущееды, клюковники, куралесы, вертячие бобы, лягушечники, лапотники, чернонёбые, долбежники, проломленные головы, слепороды, губошлепы, вислоухие, кособрюхие, ряпушники, заугольники, крошевники и рукосуи. Ни вероисповедания, ни образа правления эти племена не имели, заменяя все сие тем, что постоянно враждовали между собою. Заключали союзы, объявляли войны, мирились, клялись друг другу в дружбе и верности, когда же лгали, то прибавляли «да будет мне стыдно», и были наперед уверены, что «стыд глаза не выест». Таким образом взаимно разорили они свои земли, взаимно надругались над своими женами и девами и в то же время гордились тем, что радушны и гостеприимны. Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с последней сосны, когда не стало ни жен, ни дев, и нечем было «людской завод» продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум. Поняли, что кому-нибудь да надо верх взять, и послали сказать соседям: будем друг с дружкой до тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает. «Хитро это они сделали, - говорит летописец, - знали, что головы у них на плечах растут крепкие - вот и предложили». И действительно, как только простодушные соседи согласились на коварное предложение, так сейчас же головотяпы их всех, с божьею помощью, перетяпали. Первые уступили слепороды и рукосуи; больше других держались гущееды, ряпушники и кособрюхие*. Чтобы одолеть последних, вынуждены были даже прибегнуть к хитрости. А именно: в день битвы, когда обе стороны встали друг против друга стеной, головотяпы, неуверенные в успешном исходе своего дела, прибегли к колдовству: пустили на кособрюхих солнышко. Солнышко-то и само по себе так стояло, что должно было светить кособрюхим в глаза, но головотяпы, чтобы придать этому делу вид колдовства, стали махать в сторону кособрюхих шапками: вот, дескать, мы каковы, и солнышко заодно с нами. Однако кособрюхие не сразу испугались, а сначала тоже догадались: высыпали из мешков толокно и стали ловить солнышко мешками. Но изловить не изловили, и только тогда, увидев, что правда на стороне головотяпов, принесли повинную*.

Собрав воедино куралесов, гущеедов и прочие племена, головотяпы начали устраиваться внутри, с очевидною целью добиться какого-нибудь порядка. Истории этого устройства летописец подробно не излагает, а приводит из нее лишь отдельные эпизоды. Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили*, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте утопили, потом свинью за бобра купили, да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец, утомились и стали ждать, что из этого выйдет.

Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ругаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя.

Он нам все мигом предоставит, - говорил старец Добромысл, - он и солдатов у нас наделает, и острог, какой следовает, выстроит! Айда̀, ребята!

Искали, искали они князя и чуть-чуть в трех соснах не заблудилися, да спасибо случился тут пошехонец-слепород, который эти три сосны как свои пять пальцев знал. Он вывел их на торную дорогу и привел прямо к князю на двор.

Кто вы такие? и зачем ко мне пожаловали? - вопросил князъ посланных.

Мы головотяпы! нет нас в свете народа мудрее и храбрее! Мы даже кособрюхих и тех шапками закидали! - хвастали головотяпы.

А что вы еще сделали?

Да вот комара за семь верст ловили, - начали было головотяпы, и вдруг им сделалось так смешно, так смешно… Посмотрели они друг на дружку и прыснули.

А ведь это ты, Пётра, комара-то ловить ходил! - насмехался Ивашка.

Нет, не я! у тебя он и на носу-то сидел!

Тогда князь, видя, что они и здесь, перед лицом его, своей розни не покидают, сильно распалился и начал учить их жезлом.

Глупые вы, глупые! - сказал он, - не головотяпами следует вам, по делам вашим, называться, а глуповцами! Не хочу я володеть глупыми! а ищите такого князя, какого нет в свете глупее - и тот будет володеть вами.

Сказавши это, еще маленько поучил жезлом и отослал головотяпов от себя с честию.

Задумались головотяпы над словами князя; всю дорогу шли и все думали.

За что он нас раскастил? - говорили одни, - мы к нему всей душой, а он послал нас искать князя глупого!

Но в то же время выискались и другие, которые ничего обидного в словах князя не видели.

Что же! - возражали они, - нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай!

И то правда, - согласились прочие.

Воротились добры молодцы домой, но сначала решили опять попробовать устроиться сами собою. Петуха на канате кормили, чтоб не убежал, божку съели… Однако толку все не было. Думали-думали и пошли искать глупого князя.

Шли они по ровному месту три года и три дня, и всё никуда прийти не могли. Наконец, однако, дошли до болота. Видят, стоит на краю болота чухломец-рукосуй, рукавицы торчат за поясом, а он других ищет.

Не знаешь ли, любезный рукосуюшко, где бы нам такого князя сыскать, чтобы не было его в свете глупее? - взмолились головотяпы.

Знаю, есть такой, - отвечал рукосуй, - вот идите прямо через болото, как раз тут.

Бросились они все разом в болото, и больше половины их тут потопло («Многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь - да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не надо!

Кто вы такие? и зачем ко мне пожаловали? - молвил князь, жуя пряники.

Мы головотяпы! нет нас народа мудрее и храбрее! Мы гущеедов - и тех победили! - хвастались головотяпы.

Что же вы еще сделали?

Мы щуку с яиц согнали, мы Волгу толокном замесили… - начали было перечислять головотяпы, но князь не за хотел и слушать их.

Я уж на что глуп, - сказал он, - а вы еще глупее меня! Разве щука сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть вами, а ищите вы себе такого князя, какого нет в свете глупее, - и тот будет володеть вами!

И, наказав жезлом, отпустил с честию.

Задумались головотяпы: надул курицын сын рукосуй! Сказывал, нет этого князя глупее - ан он умный! Однако воротились домой и опять стали сами собой устраиваться. Под дождем онучи сушили, на сосну Москву смотреть лазили. И все нет как нет порядку, да и полно. Тогда надоумил всех Пётра Комар.

Есть у меня, - сказал он, - друг-приятель, по прозванью вор-новото́р, уж если экая выжига князя не сыщет, так судите вы меня судом милостивым, рубите с плеч мою голову бесталанную!

С таким убеждением высказал он это, что головотяпы послушались и призвали новото́ра-вора. Долго он торговался с ними, просил за розыск алтын да деньгу, головотяпы же давали грош да животы свои в придачу. Наконец, однако, кое-как сладились и пошли искать князя.

Ты нам такого ищи, чтоб немудрый был! - говорили головотяпы новотору-вору, - на что нам мудрого-то, ну его к ляду!

И повел их вор-новотор сначала все ельничком да березничком, потом чащей дремучею, потом перелесочком, да и вывел прямо на поляночку, а посередь той поляночки князь сидит.

Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит, брюхо поглаживает да в бороду усмехается.

Что ты! с ума, никак, спятил! пойдет ли этот к нам? во сто раз глупее были, - и те не пошли! - напустились головотяпы на новотора-вора.

Ни́што! обладим! - молвил вор-новотор, - дай срок, я глаз на глаз с ним слово перемолвлю.

Видят головотяпы, что вор-новотор кругом на кривой их объехал, а на попятный уж не смеют.

Это, брат, не то, что с «кособрюхими» лбами тяпаться! нет, тут, брат, ответ подай: каков таков человек? какого чину и звания? - гуторят они меж собой.

А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные слова на ухо говорить. Долго они шептались, а про что - не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно»*.

Наконец и для них настал черед встать перед ясные очи его княжеской светлости.

Что вы за люди? и зачем ко мне пожаловали? - обратился к ним князь.

Мы головотяпы! нет нас народа храбрее, - начали было головотяпы, но вдруг смутились.

Слыхал, господа головотяпы! - усмехнулся князь («и таково ласково усмехнулся, словно солнышко просияло!» - замечает летописец), - весьма слыхал! И о том знаю, как вы рака с колокольным звоном встречали - довольно знаю! Об одном не знаю, зачем же ко мне-то вы пожаловали?

А пришли мы к твоей княжеской светлости вот что объявить: много мы промеж себя убивств чинили, много друг дружке разорений и наругательств делали, а все правды у нас нет. Иди и володей нами!

А у кого, спрошу вас, вы допрежь сего из князей, братьев моих, с поклоном были?

А были мы у одного князя глупого, да у другого князя глупого ж - и те володеть нами не похотели!

Ладно. Володеть вами я желаю, - сказал князь, - а чтоб идти к вам жить - не пойду! Потому вы живете звериным обычаем: с беспробного золота пенки снимаете, снох портите! А вот посылаю к вам, заместо себя, самого этого новотора-вора: пущай он вами дома правит, а я отсель и им и вами помыкать буду!

Понурили головотяпы головы и сказали:

И будете вы платить мне дани многие, - продолжал князь, - у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь; у кого грош случится, тот разломи его на̀четверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну - и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!

И тех из вас, которым ни до чего дела нет, я буду миловать; прочих же всех - казнить.

Так! - отвечали головотяпы.

А как не умели вы жить на своей воле и сами, глупые, пожелали себе кабалы, то называться вам впредь не головотяпами, а глуповцами.

Так! - отвечали головотяпы.

Затем приказал князь обнести послов водкою да одарить по пирогу, да по платку алому, и, обложив данями многими, отпустил от себя с честию.

Шли головотяпы домой и воздыхали. «Воздыхали не ослабляючи, вопияли сильно!» - свидетельствует летописец. «Вот она, княжеская правда какова!» - говорили они. И еще говорили: «Та̀кали мы, та̀кали, да и прота̀кали!»* Один же из них, взяв гусли, запел:

Не шуми, мати зелена дубровушка!*
Не мешай добру молодцу думу думати,
Как заутра мне, добру молодцу, на допрос идти
Перед грозного судью, самого царя…

Чем далее лилась песня, тем ниже понуривались головы головотяпов. «Были между ними, - говорит летописец, - старики седые и плакали горько, что сладкую волю свою прогуляли; были и молодые, кои той воли едва отведали, но и те тоже плакали. Тут только познали все, какова такова прекрасная воля есть». Когда же раздались заключительные стихи песни:

Я за то тебя, детинушку, пожалую
Среди поля хоромами высокими,
Что двумя столбами с перекладиною… -
то все пали ниц и зарыдали.

Но драма уже совершилась бесповоротно. Прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым, а себя по тому городу глуповцами. «Так и процвела сия древняя отрасль», - прибавляет летописец.

Но вору-новотору эта покорность была не по нраву. Ему нужны были бунты, ибо усмирением их он надеялся и милость князя себе снискать, и собрать хабару с бунтующих. И начал он донимать глуповцев всякими неправдами, и действительно, не в долгом времени возжег бунты. Взбунтовались сперва заугольники, а потом сычужники*. Вор-новотор ходил на них с пушечным снарядом, палил неослабляючи и, перепалив всех, заключил мир, то есть у заугольников ел палтусину, у сычужников - сычуги. И получил от князя похвалу великую. Вскоре, однако, он до того проворовался, что слухи об его несытом воровстве дошли даже до князя. Распалился князь крепко и послал неверному рабу петлю. Но новотор, как сущий вор, и тут извернулся: предварил казнь тем, что, не выждав петли, зарезался огурцом.

После новотора-вора пришел «заместь князя» одоевец, тот самый, который «на грош постных яиц купил». Но и он догадался, что без бунтов ему не жизнь, и тоже стал донимать. Поднялись кособрюхие, калашники, соломатники* - все отстаивали старину да права свои. Одоевец пошел против бунтовщиков, и тоже начал неослабно палить, но, должно быть, палил зря, потому что бунтовщики не только не смирялись, но увлекли за собой чернонёбых и губошлепов. Услыхал князь бестолковую пальбу бестолкового одоевца и долго терпел, но напоследок не стерпел: вышел против бунтовщиков собственною персоною и, перепалив всех до единого, возвратился восвояси.

Посылал я сущего вора - оказался вор, - печаловался при этом князь, - посылал одоевца по прозванию «продай на грош постных яиц» - и тот оказался вор же. Кого пошлю ныне?

Долго раздумывал он, кому из двух кандидатов отдать преимущество: орловцу ли - на том основании, что «Орел да Кромы - первые воры» - или шуянину, на том основании, что он «в Питере бывал, на полу сыпа́л, и тут не упал», но, наконец, предпочел орловца, потому что он принадлежал к древнему роду «Проломленных Голов». Но едва прибыл орловец на место, как встали бунтом старичане и, вместо воеводы, встретили с хлебом с солью петуха. Поехал к ним орловец, надеясь в Старице стерлядями полакомиться, но нашел, что там «только грязи довольно». Тогда он Старицу сжег, а жен и дев старицких отдал самому себе на поругание. «Князь же, уведав о том, урезал ему язык».

Затем князь еще раз попробовал послать «вора попроще», и в этих соображениях выбрал калязинца, который «свинью за бобра купил», но этот оказался еше пущим вором, нежели новотор и орловец. Взбунтовал семендяевцев и заозерцев и «убив их, сжег».

Тогда князь выпучил глаза и воскликнул:

Несть глупости горшия, яко глупость!

И прибых собственною персоною в Глупов и возопи:

Запорю!»

С этим словом начались исторические времена.

Вы читали краткое содержание (главы) и полный текст произведения: История одного города: Салтыкова-Щедрина М Е (Михаила Евграфовича).
Всё произведение полностью и краткие содержания (по главам) вы можете читать, по содержанию справа.
Классика литературы (сатиры) из коллекции произведений для чтения (рассказы, повести) лучших, известных писателей сатириков: Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. .................