Норманнская теория (норманизм) - направление в историографии, развивающее концепцию того, что народ-племя русь происходит из Скандинавии периода экспансии викингов, которых в Западной Европе называли норманнами.
Впервые тезис о происхождении варягов из Швеции выдвинул король Юхан III в дипломатической переписке с Иваном Грозным. Развить эту мысль попытался в 1615 году шведский дипломат Пётр Петрей де Ерлезунда в своей книге «Regin Muschowitici Sciographia». Его почин поддержал в 1671 году королевский историограф Юхан Видекинд в «Thet svenska i Ryssland tijo åhrs krijgs historie». Большое влияние на последующих норманистов оказала «История шведского государства» Олафа Далина.
Широкую известность в России норманская теория получила в 1-й половине XVIII века благодаря деятельности немецких историков в Российской Академии наук Готлиба Зигфрида Байера (1694-1738), позднее Герарда Фридриха Миллера, Штрубе-де-Пирмонта и Августа Людвига Шлёцера.
Против норманской теории, усмотрев в ней тезис об отсталости славян и их неготовности к образованию государства, активно выступил М. В. Ломоносов, предложив иную, не скандинавскую идентификацию варягов. Ломоносов, в частности, утверждал, что Рюрик был родом из полабских славян, которые имели династические связи с князьями ильменских словен (этим и было обусловлено его приглашение на княжение). Один из первых русских историков середины XVIII века В. Н. Татищев, исследовав «варяжский вопрос», не пришёл к определённому выводу относительно этнической принадлежности призванных на Русь варягов, но предпринял попытку объединения противоположных воззрений. По его мнению, основанному на «Иоакимовской летописи», варяг Рюрик происходил от норманского князя, правящего в Финляндии, и дочери славянского старейшины Гостомысла.
Норманскую версию приняли Н. М. Карамзин, а за ним практически все крупные русские историки XIX века. Двумя наиболее видными представителями антинорманистского направления были С. А. Гедеонов и Д. И. Иловайский. Первый считал русов балтийскими славянами - ободритами, второй, наоборот, подчёркивал их южное происхождение.
Советская историография, после некоторого перерыва в первые годы после революции, вернулась к норманнской проблеме на государственном уровне. Основным аргументом был признан тезис одного из основоположников марксизма Фридриха Энгельса о том, что государство не может быть навязано извне, дополненный официально пропагандируемой в то время псевдонаучной автохтонистской теорией лингвиста Н. Я. Марра, отрицавшей миграции и объясняющей эволюцию языка и этногенез с классовой точки зрения. Идеологической установкой для советских историков стало доказательство тезиса о славянской этнической принадлежности племени «русь». Характерные выдержки из публичной лекции доктора исторических наук Мавродина, прочитанной в 1949 году, отражают состояние дел в советской историографии сталинского периода:
«Естественно, что „учёные“ прислужники мирового капитала стремятся во что бы то ни стало опорочить, очернить историческое прошлое русского народа, принизить значение русской культуры на всех этапах её развития. Они же „отказывают“ русскому народу в инициативе создания своего государства…
Этих примеров вполне достаточно, чтобы прийти к выводу о том, что тысячелетней давности предание о „призвании варягов“ Рюрика, Синеуса и Трувора „из-за моря“, которое давным давно следовало сдать в архив вместе с преданием об Адаме, Еве и змие-искусителе, всемирном потопе, Ное и его сыновьях, возрождается зарубежными буржуазными историками для того, чтобы послужить орудием в борьбе реакционных кругов с нашим мировоззрением, нашей идеологией…
Советская историческая наука, следуя указаниям Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, положив в основу замечания товарищей Сталина, Кирова и Жданова на „Конспект учебника по Истории СССР“, разработала теорию о дофеодальном периоде, как периоде зарождения феодализма, и о варварском государстве, возникаюшем в это время, и приложила эту теорию к конкретным материалам истории русского государства. Таким образом уже в теоретических построениях основоположников марксизма-ленинизма нет и не может быть места норманнам как создателям государства среди „диких“ восточно-славянских племён.»
Историк и археолог Б. А. Рыбаков многие годы представлял советский антинорманизм. С 1940-х годов он отождествлял русов и славян, помещая первое древнеславянское государство, предшественника Киевской Руси, в лесостепь Среднего Поднепровья.
В 1960-е годы «норманисты» вернули позиции, признавая существования славянского протогосударства во главе с русью до прихода Рюрика. И. Л. Тихонов называет одну из причин, почему в 1960-е годы многие становились норманистами:
…отход от научного официоза воспринимался и как своего рода «научное диссиденство», фронда, а это не могло не привлекать молодых людей, политическое диссиденство которых ограничивалось чтением Гумилева и Бродского, распеванием песен Галича, да анекдотами про Брежнева… Некоторая оппозиционность вполне устраивала нас и создавала некий ореол вокруг участников «Варяжского семинара».
Предметом дискуссии стала локализация объединения русов с каганом во главе, получившего условное название Русский каганат. Востоковед А. П. Новосельцев склонялся к северному расположению Русского каганата, в то время как археологи (М. И. Артамонов, В. В. Седов) помещали каганат на юге, в районе от Среднего Поднепровья до Дона. Не отрицая влияния норманнов на севере, они всё же выводят этноним Русь из иранских корней.
В 862 г. для прекращения междоусобиц племена восточных славян (кривичи и ильменские словене) и финно-угров (весь и чудь) обратились к варягам-русь с предложением занять княжеский престол. Откуда призвали варягов, летописи не сообщают. Можно примерно локализовать местожительство руси на побережье Балтийского моря («из-за моря», «путь к варягам по Двине»). Кроме того, варяги-русь ставятся в один ряд со скандинавскими народами: шведами, норманнами (норвежцами), англами (датчанами) и готами (жители о. Готланд - совр. шведы):
«И сказали себе словене: „Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву“. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, - вот так и эти.»
Более поздние летописи заменяют термин варяги псевдоэтнонимом «немцы», объединяющем германские и скандинавские народы.
Летописи оставили в древнерусской транскрипции список имён варягов-руси (до 944 года), большинство отчётливой древнегерманской или скандинавской этимологии. В летописи упоминаются следующие князья и послы в Византию в 912 году: Рюрик (Rorik), Аскольд, Дир, Олег (Helgi), Игорь (Ingwar), Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид. Имена князя Игоря и его жены Ольги в греческой транскрипции по синхронным византийским источникам (сочинениям Константина Багрянородного) фонетически близко стоят к скандинавскому звучанию (Ингор, Хелга).
Первые имена со славянскими или иными корнями появляются лишь в списке договора 944 года, хотя вожди западно-славянских племён с начала IX века известны под отчётливо славянскими именами.
Письменные свидетельства современников о руси перечислены в статье Русь (народ). Западноевропейские и византийские авторы IX-X веков идентифицируют русь как шведов, норманнов или франков. За редким исключением арабо-персидские авторы описывают русов отдельно от славян, помещая первых вблизи или среди славян.
Важнейшим аргументом норманской теории является сочинение византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (949 г.), где приводятся названия днепровских порогов на двух языках: росском и славянском, и толкование названий на греческом. При этом Константин сообщает, что славяне являются "данниками" (пактиотами - от лат. pactio "договор") росов.
Ибн Фадлан в деталях описал обряд захоронения знатного руса сжиганием в ладье с последующим возведением кургана. Данное событие относится к 922 году, когда согласно древнерусским летописям русы ещё разделялись от подвластных им славян. Могилы такого типа обнаружены под Ладогой и более поздние в Гнёздове. Способ захоронения вероятно возник в среде выходцев из Швеции на Аландских островах и позднее с началом эпохи викингов распространился на Швецию, Норвегию, побережье Финляндии и проник на территорию будущей Киевской Руси.
В 2008 году на Земляном городище Старой Ладоги археологами обнаружены предметы эпохи первых Рюриковичей с изображением сокола, возможно позднее ставшее символическим трезубцем - гербом Рюриковичей. Похожее изображение сокола отчеканено на английских монетах датского конунга Анлафа Гутфритссона (939-941 гг.).
При археологических исследованиях слоев IX-X веков в Рюриковом городище обнаружено значительное количество находок военного снаряжения и одежды викингов, обнаружены предметы скандинавского типа (железные гривны с молоточками Тора, бронзовые подвески с руническими надписями, серебряная фигурка валькирии и др.), что свидетельствует о присутствии выходцев из Скандинавии в Новгородских землях во времена зарождения русской государственности.
Целый ряд слов в русском считается германизмами, скандинавизмами и хотя их в русском языке сравнительно немного и большая их часть относится именно к древнему периоду. Существенно, что проникали не только слова торговой лексики, но и морские термины, слова бытовые и термины власти и управления, собственные имена. Так по мнению ряда лингвистов появились собственные имена Игорь, Олег, Ольга, Рогнеда, Рюрик, слова: тиун, пуд, якорь (c XI в.), ябеда, кнут (с XIII в.).
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Норманская теория – комплекс научных представлений, согласно с которыми, именно скандинавы(т.е. «варяги»), будучи призваны править Русью, заложили на ней первые основы государственности. Согласно с норманской теорией, некоторые западные и российские ученые ставят вопрос не о влиянии варягов на уже сформировавшиеся племена славян, а о влиянии варягов на само происхождение Руси как развитого, сильного и независимого государства.
Сам термин “варяги” возник в конце IX - начале X вв. Варяги впервые упоминаются в «Повести временных лет» на ее первых же страницах и они же открывают список из 13 народов, продолживших после потопа род Иафета. Первые исследователи, занимавшиеся разбором повествования Нестора о призвании варягов, все почти в общем признавали его достоверность, видя в варяго-руссах выходцев из Скандинавии (Петреюс и другие шведские ученые, Байер, Г. Ф. Мюллер, Тунман, Шлецер и т. д.). Но еще в XVIII веке начали появляться и противники этой «норманнской теории» (Тредьяковский и Ломоносов).
Впрочем, до шестидесятых годов XIX века школа норманнистов могла считаться безусловно господствующею, так как против нее было высказано лишь немного возражений (Эверс в 1808). За это время наиболее выдающимися представителями норманнизма явились Карамзин, Круг, Погодин, Куник, Шафарик и Миклошич. Однако, с 1859 г. оппозиция против норманнизма поднялась с новой, небывалой до того силой.
Норманисты — приверженцы норманнской теории, исходя из рассказа Несторовой летописи о призвании варяго-руссов из-за моря, находят подтверждение этого рассказа в свидетельствах греческих, арабских, скандинавских и западно-европейских и в фактах лингвистических, все согласны в том, что русское государство, как таковое, действительно основано скандинавами, т. е. шведами.
Норманская теория отрицает происхождение древнерусского государства как результат внутреннего общественно-экономического развития. Норманисты связывают начало государственности на Руси с моментом призвания варягов на княжение в Новгород и завоевания ими славянских племен в бассейне Днепра. Они считали, что сами варяги, “из которых был Рюрик с братьями, не были колена и языка славенского… они были скандинавы, то есть шведы”.
М. В. Ломоносов подверг уничтожающей критике все основные положения этой «антинаучной концепции генезиса Древней Руси». Древнерусское государство, по мнению Ломоносова, существовало задолго до призвания варягов-россов в форме разобщенных племенных союзов и отдельных княжеств. Племенные союзы южных и северных славян, которые «без монархии почитали себя вольными», по его мнению, явно тяготились какой-либо властью.
Отмечая роль славян в развитии всемирной истории и падении Римской империи, Ломоносов еще раз подчеркивает свободолюбие славянских племен и их нетерпимое отношение ко всякому угнетению. Тем самым косвенно Ломоносов указывает, что княжеская власть существовала не всегда, а явилась продуктом исторического развития Древней Руси. Особенно ярко показал он это на примере древнего Новгорода, где «новогородцы варягам отказали в дани и стали сами собою правительствовать». Но классовые противоречия, раздиравшие древнерусское феодальное общество, привели к падению народоправства: новгородцы «впали в великие распри и междоусобные войны, восстал один род против другого для получения большинства». И именно в этот момент острых классовых противоречий обратились новгородцы (а точнее, та часть новгородцев, которая одержала победу в этой борьбе) к варягам со следующими словами: “земля наша велика и обильна, а наряда у нас нету; да пойдете к нам княжить и владеть нами”.
Акцентируя на этом факте внимание, Ломоносов подчеркивает, что не слабость и не неспособность россов к государственному управлению, как это упорно старались утверждать сторонники норманской теории, а классовые противоречия, которые были подавлены силой варяжской дружины, явились причиной призвания варягов.
Помимо Ломоносова опровержение норманнской теории высказывают и другие российские историки, в том числе и С. М. Соловьев: «Норманны не были господствующим племенем, они только служили князьям туземных племен; многие служили только временно; те же, которые оставались в Руси навсегда, по своей численной незначительности быстро сливались с туземцами, тем более что в своем народном быте не находили препятствий к этому слиянию. Таким образом, при начале русского общества не может быть и речи о господстве норманнов, о норманнском периоде» (С.М. Соловьев, 1989; стр. 26).
Итак, можно сказать о том, что норманская теория потерпела поражение под натиском российских ученых. Следовательно, до прихода варягов Русь уже была государством, может еще примитивным, не до конца сформированным. Но так же нельзя отрицать и того, что скандинавы в достаточной мере повлияли на Русь и, в том числе на государственность. Первые русские князья, бывшие скандинавами, все-таки внесли много нового в систему управления (к примеру, первая правда на Руси была варяжская).
Однако, вне всякого сомнения, влияние скандинавов на Русь было довольно существенным. Оно могло происходить не только вследствие тесного общения скандинавов и славян, но просто по тому, что все первые князья на Руси, а значит законная власть, были варягами. Следовательно, первая правда на Руси была варяжская.
Помимо законодательства и государственности скандинавы приносят с собой военное дело и кораблестроение. Разве славяне на своих ладьях могли бы доплыть до Царьграда и захватить его, бороздить черное море? Царьград захватывает Олег – варяжский конунг, со своей дружиной, но он теперь русский князь, а значит его корабли теперь русские корабли, и наверняка это не только суда пришедшие с варяжского моря, но и срубленные здесь, на Руси. Варяги приносят на Русь навыки мореплавания, владение парусом, ориентирования по звездам, науку обращения с оружием, военное дело.
Разумеется, благодаря скандинавам на Руси развивается торговля. В начале Гардарик – просто некоторые поселения на пути скандинавов к Византии, потом варяги начинают торговать с и туземцами, некоторые так и оседают здесь – кто станет князем, кто дружинником, кто останется торговцем. В последствие славяне и варяги вместе продолжают путь «из варяг в греки». Так благодаря своим князьям-варягам Русь впервые появляется на мировой арене и принимает участие в мировой торговле. И не только.
Уже Княгиня Ольга понимает, как важно заявить Русь среди других государств, а ее внук – Князь Владимир заканчивает ею начатое, осуществив Крещение Руси, тем самым, переводя Русь из эпохи варварства, из которой давно вышли другие государства, в эпоху средневековья, ставя Русь на одну с ними ступень развития.
И хотя норманская теория не получила абсолютного исторического подтверждения, можно говорить о том, что с приходом скандинавов на Руси появилось:
Кораблестроение, обращение с парусом, мореходство, навигация по звездам.
Расширение торговых отношений.
Военное дело.
Юриспруденция, законы.
Скандинавы поставили Русь на одну ступень развития с другими развитыми государствами.
Согласно распространенной версии, основы государства на Руси были заложены варяжской дружиной Рюрика, призванной славянскими племенами на княжение. Однако норманская теория всегда имела много противников.
История вопроса
Считается, что норманская теория была сформулирована в XVIII веке немецким ученым при Петербургской академии наук Готлибом Байером. Однако столетием ранее впервые ее озвучил шведский историк Петр Петрей. В дальнейшем этой теории придерживались многие крупные российские историки, начиная с Николая Карамзина.
Наиболее убедительно и полно норманская теория была изложена датским лингвистом и историком Вильгельмом Томсеном в труде «Начало Русского государства» (1891), после чего скандинавские истоки русской государственности считались фактически доказанными.
В первые годы советской власти норманская теория утвердилась на волне роста идей интернационализма, однако война с гитлеровской Германией повернула вектор теории происхождения Русского государства от норманизма к славянской концепции.
Сегодня преобладает умеренная норманская теория, к которой вернулась советская историография в 1960-е годы. В ней признается ограниченный характер влияния варяжской династии на зарождение Древнерусского государства и акцентируется внимание на роль народов, проживавших к юго-востоку от Балтийского моря.
Два этнонима
Ключевые термины, которыми оперируют «норманисты» – «варяги» и «русь». Они встречаются во многих летописных источниках, в том числе в «Повести временных лет»:
«И сказали себе [чудь, словене и кривичи]: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву» И пошли за море к варягам, к руси».
Слово «русь» для сторонников норманской версии этимологически связано с финским термином «руотси», которым традиционно обозначались скандинавы. Так, лингвист Георгий Хабургаев пишет, что из «Руотси» может чисто филологически образоваться название «Русь».
Филологи-норманисты не проходят мимо и других похожих по звучанию скандинавских слов – «родсов» (швед. «гребцы») и «Рослагена» (название шведской провинции). В славянской огласовке, по их мнению, «родсы» вполне могли превратиться в «русов».
Однако существуют и другие мнения. Например, историк Георгий Вернадский оспаривал скандинавскую этимологию слова «рус», настаивая на том, что оно происходит от слова «рукхс» – названия одного из сармато-аланских племен, которое известно как «роксоланы».
«Варягов» (др. скан. «Væringjar») «норманисты» также идентифицировали со скандинавскими народами, делая акцент то на социальном, то на профессиональном статусе этого слова. Согласно византийским источникам варяги это, прежде всего, наемные воины без точной локализации места проживания и конкретной этнической принадлежности.
Сигизмунд Герберштейн в «Записках о Московии» (1549) одним из первых провел параллель между словом «варяг» и названием племени балтийских славян – «варгов», которые, на его взгляд, имели общие с русскими язык, обычаи и веру. Михаил Ломоносов утверждал, что варяги «от разных племен и языков состояли».
Летописные свидетельства
Одним из основных источников, донесших до нас идею о «призвании варягов на княжение» является «Повесть временных лет». Но далеко не все исследователи склонны безоговорочно доверять изложенным в ней событиям.
Так, историк Дмитрий Иловайский установил, что Сказание о призвании варягов было позднейшей вставкой в Повесть.
Более того, являясь сводом разных летописей, «Повесть временных лет» предлагает нам три отличающихся друг от друга упоминания о варягах, и две версии происхождения Руси.
В «Новгородской летописи», вобравшей в себя предшествующий Повести «Начальный свод» конца XI века уже нет сопоставления варягов со скандинавами. Летописец указывает на участие Рюрика в закладке Новгорода, а затем поясняет, что «суть людие новгородстии от рода варяжска».
В составленной Василием Татищевым «Иоакимовской летописи» появляются новые сведения, в частности, о происхождении Рюрика. В ней основатель Русского государства оказался сыном неназванного варяжского князя и Умилы – дочери славянского старейшины Гостомысла.
Лингвистические свидетельства
Сейчас точно установлено, что целый ряд слов древнерусского языка имеет скандинавское происхождение. Это как термины торговой и морской лексики, так и слова, встречающиеся в быту – якорь, стяг, кнут, пуд, ябедник, варяг, тиун (княжеский управляющий). С древнескандинавского в русский язык перешел и ряд имен – Глеб, Ольга, Рогнеда, Игорь.
Важным аргументом в защиту норманской теории является работа византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (949), в которой даются названия Днепровских порогов на славянском и «росском» языках.
Каждое «росское» название имеет скандинавскую этимологию: например, «Варуфорос» («Большая заводь») отчетливо перекликается с древнеисландским «Barufors».
Противники норманской теории хоть и соглашаются с присутствием в русском языке скандинавских слов, но отмечают их незначительное число.
Археологические свидетельства
Многочисленные археологические раскопки, проводимые в Старой Ладоге, Гнёздове, на Рюриковом городище, как и в других местах северо-востока России, указывают на следы пребывание там скандинавов.
В 2008 году на Земляном городище Старой Ладоги археологи обнаружили предметы с изображением падающего сокола позднее ставшего гербом Рюриковичей.
Интересно, что похожее изображение сокола отчеканено на монетах датского конунга Анлафа Гутфритссона, относящихся к середине X века.
Известно, что в 992 году арабский путешественник Ибн Фадлан в деталях описал обряд захоронения знатного руса с сжиганием ладьи и возведением кургана. Российскими археологами были обнаружены могилы такого типа под Ладогой и в Гнёздове. Предполагается, что подобный способ захоронения был перенят от выходцев из Швеции и распространился вплоть до территорий будущей Киевской Руси.
Однако историк Артемий Арциховский отмечал, что, несмотря на скандинавские предметы в погребальных памятниках Северо-Восточной Руси, захоронения производились не по скандинавскому, а по местном обряду.
Альтернативный взгляд
Вслед за норманской теорией Василием Татищевым и Михаилом Ломоносовым была сформулирована другая теория – о славянском происхождении русской государственности. В частности, Ломоносов считал, что государство на территории Руси существовало задолго до призвания варягов – в форме племенных союзов северных и южных славян.
Свою гипотезу ученые выстраивают на другом фрагменте «Повести временных лет»: «от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской». Об этом писал еще арабский географ Ибн Хордадбех, отмечая, что русы – славянский народ.
Славянскую теорию развили историки XIX столетия Степан Гедеонов и Дмитрий Иловайский.
Первый причислял руссов к балтийским славянам – ободритам, а второй подчеркивал их южное происхождение, отталкиваясь от этнонима «русый».
Русов и славян отождествлял историк и археолог Борис Рыбаков, помещая древнеславянское государство в лесостепь Среднего Поднепровья.
Продолжением критики норманизма стала теория «Русского каганата», выдвинутая рядом исследователей. Но если Анатолий Новосельцев склонялся к северному местоположению каганата, то Валентин Седов настаивал, что государство руссов располагалось между Днепром и Доном. Этноним «русь» согласно этой гипотезе появился задолго до Рюрика и имеет иранские корни.
Что говорит генетика
На вопрос об этнической принадлежности основателей Древнерусского государства могла бы ответить генетика. Такие исследования проводились, но они породили немало противоречий.
В 2007 году «Newsweek» опубликовал результаты исследований генома ныне живущих представителей дома Рюриковичей. Там отмечалось, что результаты анализов ДНК Шаховского, Гагарина и Лобанова-Ростовского (род Мономашичей) скорее указывают на скандинавское происхождение династии. Заведующий лабораторией генетики Института биологических проблем Севера Борис Малярчук отмечает, что такой гаплотип часто присутствует в Норвегии, Швеции и Финляндии.
Профессор химии и биохимии Московского и Гарвардского университетов Анатолий Клёсов с такими выводами не согласен, замечая, что «шведских гаплотипов не бывает». Принадлежность к Рюриковичам он определяет двумя гаплогруппами – R1a и N1c1. Общий предок носителей этих гаплогрупп, согласно исследованиям Клёнова, действительно мог жить в IX веке, однако его скандинавское происхождение ставится под сомнение.
«Рюриковичи – либо носители гаплогруппы R1a, славяне, либо носители южно-балтийской, славянской ветви гаплогруппы N1c1», – заключает ученый.
Два полярных мнения пытается примирить профессор института Всемирной истории РАН Елена Мельникова, утверждая, что еще до прихода Рюрика скандинавы хорошо интегрировались в славянское сообщество. По мнению ученого, ситуацию может прояснить анализ образцов ДНК из скандинавских захоронений, которых на севере России немало.
ИСТОРИЯ
В.В. ФОМИН (Липецк)
НОРМАНСКАЯ ТЕОРИЯ И ЕЕ НАУЧНАЯ НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ
Показано, что норманская теория, безраздельно господствующая в отечественной и зарубежной историографии, в вузовских и школьных учебниках, не находит себе подтверждения в историческом, археологическом, лингвистическом и антропологическом материале и что родиной варягов и варяжской Руси, прибывших к восточным славянам в 862 г. и сыгравших важную роль в их истории, является южнобалтийское Поморье, где источники локализуют несколько Русий, в которых проживали славянские и славяноязычные народы.
Ключевые слова: норманская теория, норманисты, антинорманисты, южнобалтийские Русии.
В 1914 г. шведский археолог Т.Ю. Арне в монографии «La Suède et l’Orient» («Швеция и Восток»), совершенно произвольно трактуя археологический материал, выдвинул теорию норманской колонизации Руси, утверждая, что в Хв. в ней повсюду (в позднейших губерниях Петербургской, Новгородской, Владимирской, Ярославской, Смоленской, Черниговской, Киевской) «расцвели шведские колонии». Эти же мысли исследователь повторил в 1917 г. в сборнике своих статей “Det stora Svitjod” («Великая Швеция»), именуя так крупнейшее государство раннего Средневековья -Древнюю Русь (затем он еще несколько десятилетий убеждал, что в Гнездове под Смоленском, Киеве и Чернигове находились «скандинавские колонии») . Теория Арне была предельно актуализирована Первой мировой войной, а затем существованием Советской России (СССР), в связи с чем была воспринята в качестве нового слова в науке. Как верно констатировала в 1955 г. находившаяся в эмиграции Н.Н. Ильина, она обрела «большой успех в Западной Европе по причинам,
имеющим мало отношения к исканию истины» . Справедливость этого заключения подтвердил в 1962 г. английский ученый, крупнейший скандинавист П. Сойер, отметив, что «нет никаких археологических свидетельств, способных оправдать предположение о наличии там (на Руси. - В.Ф.) обширных по территории колоний с плотным населением» . Но так будут говорить много лет спустя после того, как в науке, благодаря Арне, очень прочно закрепилось еще одно ложное направление в изучении русских древностей, породившее большое число мнимых доказательств норманства руси, а те, в свою очередь, «плодясь и размножаясь», дали начало другим и т. д.
И на Западе, конечно, нашлось много активных популяризаторов и вместе с тем «соавторов» теории Арне. С особенным размахом развивал ее в 1920 - 1960-х гг. датский славист А. Стендер-Петерсен, работы которого, выходившие на разных языках, оказали огромное воздействие на всех специалистов мира в области изучения Древней Руси. По его мнению, землепашцы из центральной Швеции, мирно и постепенно проникая на восток, вклинились «в пограничные области между неорганизованными финскими племенами и продвигающимися с юга славянами», в результате чего в треугольнике Белоозеро -Ладога - Изборск осело шведское племя русь. Со временем эта шведская русь, вступив в мирный симбиоз с финскими и славянскими племенами и втянувшись в балтийско-волжско-каспийскую торговлю, создала около VIII в. вокруг Ладоги, а затем при Ильмене первое русское государство -Ладожское шведское княжество (Ладожский каганат), которое не позднее IX в. превратилось в норманский каганат.
Позже русско-свейские дружины «под предводительством местных конунгов» двинулись на завоевание Днепровского пути и захватили Киев, освободив местных славян от хазарской зависимости. Тем самым они завершили создание «норманно-русского государства», в котором весь выс-
© Фомин В.В., 2009
ший слой - князья, дружинники, управленческий аппарат, а также купцы - были исключительно скандинавами. Но в короткое время они растворились в славянах, что привело к образованию национального единства и созданию в рамках XI в. «особого смешанного варяго-русского языка». В области Двины, повествовал далее Стендер-Петерсен, существовало еще одно «скандинаво-славянское» государство с центром в Полоцке, в 980 г. разгромленное «скандинавским каганом» Владимиром. Невероятная массовость присутствия шведов в Восточной Европе дополнительно вытекала из таких слов ученого, что шведы на Русь шли «с незапамятных времен беспрерывно...», что «наплыв» скандинавских купцов в IX - XI вв. в Новгород «был, по-видимому, огромный», что в 980 г. Владимир Святославич отбыл якобы из Н1непии в Новгород с наемным «громадным войском» и др. .
В 1950 - 1960-х гг. шведский археолог X. Арбман, также тиражируя и закрепляя в западной историографии теорию норманской колонизации Руси, доказывал, что главной областью экспансии военно-торгового и крестьянского населения Скандинавии «первоначально было При-ладожье, откуда часть норманнов проникла в Верхнее Поволжье, а другая часть, двинувшись по Днепровскому пути, основала норманские колонии в Смолен-ске-Гнездове, Киеве и Чернигове». Скандинавы, расселяясь по Восточной Европе, установили господство над ее славянским населением и создали Киевскую Русь. В целом, как отмечал И.П. Шаскольский, в работах шведских, финских, норвежских и других западноевропейских ученых середины XX в. присутствовало стремление «показать, что главным содержанием истории Швеции IX - XI вв. были не события внутренней жизни страны, а походы в Восточную Европу и основание шведами Древнерусского государства» . Теория Арне - Стендер-Петерсена - Арбмана в завуалированном виде присутствовала в советской науке, на словах боровшейся с норманизмом, а на деле исповедовавшей главный его тезис о скандинавской природе варягов. И ее активными проводниками выступали археологи. Так, в 1970 г. Л.С. Клейн, Г.С. Лебедев, В.А. Назаренко довели до сведения историков, занимавшихся изучением Руси и, естественно, ставших брать их цифры в расчет и под-
верстывать под них свои построения, что норманны - дружинники, купцы, ремесленники - в X в. составляли «не менее 13% населения» по Волжскому и Днепровскому торговым путям. По Киеву эта цифра выросла у них до 18 - 20%, а в Ярославском Поволжье численность скандинавов, по их мнению, уже «была равна, если не превышала, численности славян» .
Такого рода рассуждения советских «антинорманистов», после 1991 г. ставших именовать себя «объективными», «научными» и «умеренными» норманистами, продолжали, как и прежде, подпитывать шведские археологи, до сих пор являющиеся в глазах их российских коллег главными экспертами в оценке русских древностей. В 1985 г. шведский археолог И. Янссон предположил, стремясь, видимо, придать разговорам о масштабном присутствии скандинавов на Руси хоть какие-то черты материальности, что в эпоху викингов их численность могла равняться более чем 10% населения Швеции (подобная конкретизация, учитывая тот факт, что в последней около 1000 г. проживало от 500 до 800 тыс. человек, означает, что в землях восточных славян за три века в общей сложности побывали сотни тысяч скандинавов, которые, естественно, должны были оставить массовые следы своего пребывания на Руси). Размер «шведской иммиграции», по его словам, был настолько велик, а захороненных женщин (скандинавок. - В.Ф) настолько много, что иммигрантами не могли быть только воины, купцы и др. В их числе должны были быть и простые люди. В 1998 г. он добавил, что его дальние предки шли на Русь для несения военной службы, занятий ремеслом и даже сельским хозяйством, переселяясь на восток Европы целыми коллективами, да и в походы и на военную службу прибывали большими группами, что предполагает их постоянное проживание, нередко семьями, в городах и иногда сельских местностях .
Наши археологи, не желая отставать ни от Арне, ни от Янссона, буквально эхом повторяют сказанное ими. Так, в 1996 -1998 гг. В.В. Мурашова, ведя речь об «огромном количестве» скандинавских предметов «во множестве географических пунктов» Восточной Европы, не только проводила идею о большой иммиграционной волне из Швеции на Русь, но и утверждала, что есть основания говорить об эле-
ментах колонизации норманнами юго-восточного Приладожья . В 1999 г. Е.Н. Носов не сомневался, что в ряде мест скандинавы проживали «постоянно, семьями и составляли довольно значительную и влиятельную группу общества» . Настроения археологов, стремящихся видеть материальные свидетельства пребывания скандинавов «во множестве географических пунктов» Руси, передаются, в силу их норманистских убеждений, историкам. Например, в 1995 - 2000 гг. Р.Г. Скрын-ников объяснял, в том числе и абитуриентам гуманитарных вузов, и учащимся старших классов, что во второй половине IX - начале X в. на Руси, которую ученый именует «Восточно-Европейской Нормандией», «утвердились десятки конунгов», основавших недолговечные норманские каганаты, что там находилось «множество норманских отрядов», что в X в. «киевским князьям приходилось действовать в условиях непрерывно возобновлявшихся вторжений из Скандинавии», что разгром Xа-зарии был осуществлен «лишь очень крупными силами», набранными в Скандинавии, что в балканской кампании Святослава «скандинавское войско по крайней мере в 1,5 - 2 раза превосходило по численности десятитысячную киевскую дружину», что его сын Владимир, будучи новгородским князем, «подчинил норманнское Полоцкое княжество на Западной Двине...» и т. д. и т. п. .
Что на самом деле представляют собой приведенные мнения шведских, датских и российских исследователей, большими тиражами доносимые до читателя, во-первых, хорошо показывает антропологический материал. В 1973 - 1974 гг. известный антрополог Т. И. Алексеева, проанализировав камерные захоронения в Киеве, принадлежавшие представителям высшей военнодружинной знати и на подсчете которых Клейн, Лебедев и Назаренко ввели в научный оборот псевдофакт, что норманны в X в. составляли пятую часть (!) жителей весьма многочисленной столицы Руси, сопоставила их с германскими и констатировала, что «это сопоставление дало поразительные результаты - ни одна из славянских групп не отличается в такой мере от германских, как городское население Киева», и «оценка суммарной краниологической серии из Киева... показала разительное отличие древних киевлян от германцев» . Как верно за-
метил А.Г. Кузьмин по поводу такого заключения специалиста, убежденного в норманстве летописных варягов, «пора-зительность» этих результатов, отмечаемая автором, проистекает из ожидания найти в социальных верхах киевского общества значительный германский элемент, а его не оказывается вовсе.
Во-вторых, с этими высказываниями нисколько не согласуется собственно археологический материал. Так, в Киеве (который, как полагают иностранные ученые, был основан норманнами и являлся «анклавом викингов», а по прикидкам наших, каждый пятый его житель был скандинавом), «при самом тщательном подсчете», подчеркивал в 1990 г. археолог П.П. То-лочко , количество скандинавских вещей, причем они не являются этноопре-деляющими, не превышает двух десятков. А в отложениях Новгорода, который у нас и за рубежом выдают за «основную базу» норманнов в Восточной Европе, предметов, увязываемых со скандинавами, найдено и того меньше - где-то полтора десятка . И это тогда, когда для его культурных напластований характерна исключительная насыщенность древними предметами, а коллекция предметов, собранная на раскопках Новгорода за 1932 - 2002 гг., насчитывает в общей сложности более 150 тыс. изделий (в это число не включен массовый керамический материал) .
В целом все норманистские «видения» древнерусской истории перечеркивает тот факт, что шведы (норманны вообще) стали приходить в земли восточных славян лишь в конце X - начале XI в., в связи с чем они не имели никакого отношения к варягам Рюрика, Олега, Игоря, Ольги и Святослава. На это время очень точно указывают - посредством своих саг, вобравших их историческую память, - сами же скандинавы. В XIX в. антинормани-сты Н.И. Костомаров , С.А. Гедеонов и Д. И. Иловайский указали, что в сагах не упоминается никто из русских князей до Владимира Святославича (о его бабке Ольге-Аллогии они знают лишь по припоминаниям самих русских). К тому же ни в одной из них, отмечал Гедеонов, «не только нет намека на единоплеменность шведов с так называемою варяжскою русью, но и сами русские князья представляются не иначе как чужими, неизвестными династами» . В сагах, вместе с тем, совершенно отсутствуют хазары и
половцы. Следовательно, скандинавы начали бывать на Руси уже после исчезновения из нашей истории хазар, разгромленных в 60-х гг. X в. Святославом, и посещали ее где-то примерно с 980-х гг., т. е. с вокняжения Владимира Святославича, и до первого прихода половцев на Русь, зафиксированного летописцем под 1061 г. Эти рамки еще более сужает тот факт, что саги после Владимира называют лишь Ярослава Мудрого (ум. 1054 г.) и не знают никого из его преемников.
Факт упоминания в сагах Владимира и отсутствие сведений о его предшественниках показывает, что годы его правления и есть то время, когда норманны, по большему счету, открыли для себя Русь и начали систематически прибывать на ее территорию. Первым викингом, побывавшим на Руси, саги считают Олава Трюг-гвасона, в будущем норвежского короля (995 - 1000 гг.). Причем, как подчеркивал А.Г. Кузьмин, в эпоху Владимира герои саг «действуют в Прибалтике, на побережье прежде всего Эстонии», и далее Эстонии их действия «не простираются». Лишь только при Ярославе, в связи с его женитьбой на дочери шведского короля Ингигерде, в варяжскую «дружину включаются шведы, в результате чего посте -пенно размывается и ее состав, и содержание этнонима». С этого же момента, заключал историк, норманны проникают и в Византию, где приблизительно в 1030 г. вступают в дружину варангов (варягов) . Важно заметить, что численность норманнов, посещавших русские земли при Владимире и Ярославе, не отличалась массовостью, не идет речь и о постоянном проживании в их пределах, что подтверждают самые смутные представления скандинавов о Руси, по сравнению, например, с немцами. Так, согласно сагам, ее столицей является Новгород, тогда как в «Хронике» Титмара Мерзебург -ского (ум. 1018 г.) ею предстает Киев. И Адам Бременский отмечал в 70 - 80-х гг. XI в., что столица Руси - это «Киев, который соперничает с царствующим градом Константинополем» .
По причине отсутствия какой-либо связи скандинавов с русью и варягами наши летописцы везде их четко различают. Так, в недатированной части «Повести временных лет» (ПВЛ) дан перечень «Афетова колена»: «варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, рим-
ляне, немци, корлязи, веньдици, фрягове и прочии...» . Русь с варягами этого перечня также отделена от шведов и скандинавов вообще, как от последних отделены, например, немцы, римляне, венецианцы и др. В Сказании о призвании варягов в ПВЛ под 862 г. варяжская русь хотя и стоит в одном ряду со скандинавскими народами (послы идут «к варягом, к руси; сице бо тии звахуся варязи русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, анъгляне, друзии гъте, тако и си» ), но, как констатировал еще М.В. Ломоносов, она выделена из числа других варяжских (как бы сейчас сказали, западноевропейских) народов и не смешивается со шведами, норвежцами, англами-дат-чанами и готами: «И пошли за море к варягам, к руси, ибо так звались варяги -русь, как другие зовутся шведы, иные же норманны, англы, другие готы, эти же -так» .
И если история не знает никакой скандинавской руси («генетическое шведское русь - подытоживал в 60 - 70-х гг. XIX в. С.А. Гедеонов, - не встречается, как народное или племенное, ни в одном из туземных шведских памятников, ни в одной из германо-латинских летописей, так много и так часто говорящих о шведах и о норманнах» ), что уже разрушает все построения норманистов, то многочисленные иностранные и отечественные источники локализуют на южных и восточных берегах Балтийского моря несколько Русий: остров Рюген-Русия, устье Немана, устье Западной Двины, западная часть нынешней Эстонии - провинция Ро-талия-Русия и Вик с островами Эзель и Даго. В названных Русиях проживали славянские и славяноязычные народы, именуемые в источниках ругами, рогами, ру-тенами, руянами, ранами, русью, русами, из числа которых восточнославянские и угро-финские племена пригласили в 862 г., согласно ПВЛ, варягов и варяжскую русь.
То, что языком варягов и варяжской руси был именно славянский язык, видно из того факта, что по своему прибытию в северо-западные земли Восточной Европы они возводят там города, которым дают чисто славянские названия: Новгород, Бе-лоозеро, Изборск. На Южную Балтику как на родину варягов и руси указывают немецкие авторы XVI в. С. Мюнстер и С. Герберштейн. В 1544 г. первый сказал, что Рюрик, приглашенный на княжение
на Русь, был из народа «вагров» или «варягов», главным городом которых являлся Любек. Второй говорил в 1549 г., что родиной варягов могла быть «область вандалов со знаменитым городом Вагрия» (германские источники называют балтийских и полабских славян «венедами» и «вандалами»), граничившая с Любеком и Голштинским герцогством. И эти «вандалы, -завершает Герберштейн свою мысль, - не только отличались могуществом, но и имели общие с русскими язык, обычаи и веру, то, по моему мнению, русским естественно было призвать себе государями вагров, иначе говоря, варягов, а не уступать власть чужеземцам, отличавшимся от них и верой, и обычаями, и языком» . Выход варягов и варяжской руси с территории Южной Балтики подтверждает массовый археологический, нумизматический, антропологический и лингвистический материал , в свете которого крупнейший знаток русских древностей академик
В.Л. Янин заключил в 2007 г., что «наши пращуры» призвали Рюрика из пределов Южной Балтики, «откуда многие из них и сами были родом. Можно сказать, они обратились за помощью к дальним родственникам» .
Литература
1. Ame T.J. La Suede et l’Orient. Etudes archéologiques sur les relations de la Suede et de l’Orient pendant l’age des vikings. / T.J. Arne. Upsala, 1914. Р. 225, 229.
2. Arne T.J. Det stora Svitjod. Essauer om gangna tiders svensk-ruska kulturfobindelser. / T.J. Arne. Stockholm, 1917. S. 37 - 63.
3. Munster S. Cosmographia. / S. Munster. Basel, 1628. T. IV. S. 1420.
4. Stender-Petersen A. Varangica / A. Stender-Petersen. Aarhus, 1953. Р. 245 - 252, 255 - 257.
5. Stender-Petersen A. Anthology of Old Russian Literature / A. Stender-Petersen. N.Y., 1954. Р. 9,
6. Stender-Petersen A. Das Problem der altesten byzantinisch-russisch-nordischen Beziehungen /
A. Stender-Petersen // X Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Roma 4 - 11 Settembre 1955. Relazioni. Roma, 1955. Vol. III. Р. 174 - 188.
7. Stender-Petersen A. Der alteste russische Staat / A. Stender-Petersen // Historische Zeitschrift. Bd. 191. H. 1. Munchen, 1960. S. 1, 3 - 4, 10 - 17.
8. Алексеева Т.И. Этногенез восточных славян по данным антропологии / Т.И. Алексеева. М., 1973. С. 267.
9. Алексеева Т.И. Антропологическая дифференциация славян и германцев в эпоху средневе-
ковья и отдельные вопросы этнической истории Восточной Европы / Т.И. Алексеева // Расогенетические процессы в этнической истории. М., 1974. С. 80 - 82.
10. Алексеева Т.И. Славяне и германцы в свете антропологических данных / Т.И. Алексеева // ВИ. 1974. № 3. С. 66 - 67.
11. Гедеонов С.А. Варяги и Русь: 2 ч. / С.А. Гедеонов; авт. предисл., коммент., биогр. очерка В.В. Фомин. М., 2004. С. 82, 415 (примеч. 149), 440 (примеч. 235), 456 (примеч. 294).
12. Герберштейн С. Записки о Московии / С. Герберштейн. М., 1988. С. 60.
13. Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси / Д.И. Иловайский. М., 1876. С. 316 - 317.
14. Ильина Н.Н. Изгнание норманнов. Очередная задача русской исторической науки / Н.Н. Ильина. Париж, 1955. С. 75.
15. Итоги. 2007. № 38 (588). С. 24.
16. Клейн Л.С. Норманские древности Киевской Руси на современном этапе археологического изучения / Л.С. Клейн, Г.С. Лебедев, В.А. Назаренко // Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970. С. 234, 238 - 239, 246 - 249.
17. Кузьмин А.Г. Падение Перуна (Становление христианства на Руси) / А.Г. Кузьмин. М., 1988. С. 49, 157, 166 - 167, 175.
18. Кузьмин А.Г. Кто в Прибалтике «коренной»? / А.Г. Кузьмин. М., 1993. С. 5.
19. Кузьмин А.Г. История России с древнейших времен до 1618 г. / А.Г. Кузьмин. М., 2003. Кн. 1. С. 90, 92, 161.
20. Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа / А.Г. Кузьмин. М., 2003.
С. 215, 221, 225 - 226, 242, 332.
21. Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусской историографии / А.Г. Кузьмин / / Историография истории России до 1917 года. М., 2003. Т. 1. С. 39.
22. Кузьмин А.Г. Облик современного нор-манизма / А.Г. Кузьмин // Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156): Антинорма-низм. М., 2003. С. 242, 244, 246, 248.
23. Летопись по Лаврентьевскому списку. Спб., 1897. С. 4, 18 - 19.
24. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений / М.В. Ломоносов. М. - Л., 1952. Т. 6.
С. 33, 80, 204.
25. Мурашова В.В. Предметный мир эпохи /
В.В. Мурашова // Путь из варяг в греки и из грек... М., 1996. С. 33.
26. Мурашова В.В. Была ли Древняя Русь частью Великой Швеции? / В.В. Мурашова // Родина. 1997. № 10. С. 9, 11.
27. Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные источники IX - XI веков (тексты, перевод, комментарий) / А.В. Назаренко. М., 1993. С. 141 - 142.
28. Носов Е.Н. Современные археологические данные по варяжской проблеме на фоне тра-
диций русской историографии / Е.Н. Носов // Раннесредневековые древности Северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 160.
29. Откуда есть пошла Русская земля. Века VI - X / сост., предисл., введ. к док., коммент. А.Г. Кузьмина. М., 1986. Кн. 2. С. 584 - 586, 654.
30. Публичный диспут 19 марта 1860 года о начале Руси между гг. Погодиным и Костомаровым. [Б.м.] и [б.г.]. С. 29.
31. Рыбина Е.А. Не лыком шиты / Е.А. Рыбина // Родина. 2002. № 11 - 12. С. 138.
32. Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / сост., авт. примеч. и указ. А.Г. Кузьмин, В.В.Фомин; вступ. ст. и пер.
A.Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 47.
33. Седова М.В. Скандинавские древности из раскопок в Новгороде / М.В. Седов // VIII Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы скандинавских стран и Финляндии: тез. докл. Петрозаводск, 1979.
Ч. I. С. 180 - 185.
34.Скрынников Р.Г. Войны Древней Руси / Р.Г. Скрынников // Вопр. истории (ВИ). 1995. № 11 - 12. С. 26 - 27, 33, 35, 37.
35. Скрынников Р.Г. История Российская. IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. М., 1997. С. 54 -55, 67.
36. Скрынников Р.Г. Русь IX - XVII века / Р.Г. Скрынников. СПб., 1999. С. 18, 20 - 45, 49 - 50.
37. Скрынников Р.Г. Крест и корона. Церковь и государство на Руси IX - XVII вв. / Р.Г. Скрынников. СПб., 2000. С. 10, 15 - 17, 22 -23.
38. Славяне и Русь: проблемы и идеи. Концепции, рожденные трехвековой полемикой, в хрестоматийном изложении / сост. А.Г. Кузьмин. М., 1998. С. 428, примеч. 255.
39. Фомин В.В. Варяги и варяжская русь: к итогам дискуссии по варяжскому вопросу /
B.В. Фомин. М., 2005. С. 422 - 473.
40. Сойер П. Эпоха викингов / П. Сойер. СПб., 2002. С. 290, 331. Примеч. 26.
41. Стендер-Петерсен А. Ответ на замечания В.В. Похлебкина и В.Б. Вилинбахова / А. Стен-дер-Петерсен // Kuml. 1960. Aarhus, 1960. S. 147 -148, 151 - 152.
42. Толочко П.П. Спорные вопросы ранней истории Киевской Руси / П.П. Толочко // Славяне и Русь (в зарубежной историографии). Киев, 1990. С. 118.
43. Фомин В.В. Начальная история Руси /
B.В. Фомин. М., 2008. С. 163 - 223.
44. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной историографии / И.П. Шаскольский // История СССР. 1960. № 1.
C. 227, 230 - 231.
45. Шаскольский И.П. Норманская теория в современной буржуазной науке / И.П. Шаскольский. М. - Л., 1965. С. 168 - 172.
46. Янссон И. Контакты между Русью и Скандинавией в эпоху викингов / И. Янссон// Труды V Международного конгресса славянской археологии. Киев, 18 - 25 сент. 1985 г. М., 1987. Т. III. Вып. 1(б). С. 124 - 126.
47. Янссон И. Русь и варяги / И. Янссон // Викинги и славяне. Ученые, политики, дипломаты о русско-скандинавских отношениях. СПб., 1998. С. 25 - 27.
Norman theory and its scientifical unfoundedness
It is shown that the Norman theory which holds complete control in Russian and foreign historiography, in University and school textbooks, doesn’t appear to have confirmation in historical, archeological, linguistical and anthropological materials and that the home land of Varangian and Varagian Rus, who came to Eastern Slavs in 862 and who played an important role in their history, is South Baltic Pomorye, where the sources locate several Ruses where Slavic and Slavic-speaking people lived.
Keywords: norman theory, normanists, antinormanists, South-Baltic Russian.
М.В. НОВИКОВ, Т.Б. ПЕРФИЛОВА (Ярославль)
Ф. Ф. ЗЕЛИНСКИЙ И ИДЕЯ СЛАВЯНСКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ
Анализируется одна из основополагающих идей в творческом наследии Ф. Ф. Зелинского - идея славянского Возрождения, а также ее обоснование и популяризация в контексте отстаивания классического гимназического образования.
Ключевые слова: методология истории, славянское Возрождение, классическое образование, античная культура, Серебряный век.
Данной статьей мы продолжаем серию публикаций о выдающихся отечественных историках конца XIX - начала XX в., внесших серьезный вклад в развитие теоретико-методологических основ исторической науки и исторического образования }
