13.05.2019

Ион деген мой товарищ в смертельной. Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки…. Ион Деген. Война никогда не кончается

Его стихов не найдёшь в школьных учебниках. Кто он? Человек, творивший историю. Мой товарищ, в смертельной агонии Не зови понапрасну друзей. Дай-ка лучше согрею ладони я Над дымящейся...

Его стихов не найдёшь в школьных учебниках. Кто он? Человек, творивший историю.

Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай на память сниму с тебя валенки.

Нам еще наступать предстоит.

Строки стихов родились из жесточайшего ужаса, который пережил молодой офицер в декабре 44-го. Они не известны широкому кругу читателей. Только любители поэзия знакомы с ними. В учебниках по литературе нет главы с его стихами.

Причина в том, что в них страшная, невероятная правда войны, протащившая мальчишку сквозь огонь, грязь, оторванные руки и ноги, вспоротый осколком живот еще стоящего на ногах солдата.

Седой мужчина не напишет на своей машине странных слоганов, типа: «1941 – 1945. Мы можем повторить». У него нет желания повторить тот тяжкий кровавый путь, на котором, он, еще школьник, оказался после девятого класса.

Иона Деген не мог уговорить военкома, чтобы его призвали в армию. Слишком маленький призывник был. В те дни все молодые думали, что война быстро закончится и они не успеют дать по зубам фашистам.

Быстро организовавшись с одноклассниками, они сбежали на фронт толпой. Там удивились наплыву бегунков, но приняли пополнение. Куда их денешь, когда кругом рвутся снаряды?

Девятый класс окончен лишь вчера.

Окончу ли когда-нибудь десятый?

Каникулы - счастливая пора.

И вдруг - траншея, карабин, гранаты,

И над рекой до тла сгоревший дом,

Сосед по парте навсегда потерян.

Я путаюсь беспомощно во всем,

Что невозможно школьной меркой мерить.

июль 1941

Страшные события первых месяцев оставили в живых из добровольцев всего двух маленьких солдат. Он попал в окружение и прошел тяжкий путь скитания в лесах, был ранен, попал в госпиталь.

Из госпиталя вышел в январские холодные дни 1942-го. На фронт его постарались больше не пустить. Ведь ему еще и семнадцати лет нет, а он уже выписался из госпиталя. Сколько не требовал уже бывалый солдат, его не пустили на фронт.

Иона уезжает на Кавказ, где войны нет. Но она догнала его уже летом 1942-го. Опять доброволец Иона Деген становится в солдатский строй. Но теперь он разведчик. Тяжкое ранение вывело его из строя. Войдя в плечо, пройдя через все тело, пуля вышла в бедро.

Товарищи вытащили на себе через линию фронта юного разведчика. Опять госпиталь. Опять трудный путь выздоровления. Новый, 1943-ой, год, Иона – курсант танкового училища.

Через год молодой лейтенант в новом Т-34 опять на линии огня. Более восьми месяцев беспрерывный бой, танковые атаки, смерть товарищей по оружию, сожженные деревни, убитые мирные села.

На фронте не сойдешь с ума едва ли,

Не научившись сразу забывать.

Мы из подбитых танков выгребали

Всё, что в могилу можно закопать.

Комбриг уперся подбородком в китель.

Я прятал слезы. Хватит. Перестань.

А вечером учил меня водитель

Как правильно танцуют падэспань.

Лето 1944

Случайный рейд по вражеским тылам.

Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.

Но ордена достанутся не нам.

Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.

За наш случайный сумасшедший бой

Признают гениальным полководца.

Но главное - мы выжили с тобой.

А правда - что? Ведь так оно ведется.

Сентябрь 1944

Когда ты в огне сражения каждый день хоронишь друзей, иначе воспринимается жизнь, смерть, кровь, грязь, маты и крики новорожденных детей. Все иное. В 1944-ом он пишет стихотворение, которое будет признано лучшими стихами о военном времени

..ты не плачь, не стони, ты не маленький,

ты не ранен, ты просто убит.

дай на память сниму с тебя валенки.

нам еще наступать предстоит.

Воевал он на совесть. Т-34 к исходу войны устаревшее оружие. Т-34 горели чаще всех других машин. Но его экипажу везло. И уже получили они прозвище «везунчики», как 21 января 1945-го машину подбили. Выскочивший экипаж немцы забросали гранатами.

Ему опять повезло. Едва живого санитары доставили в медсанбат. Иона расстрелян, сломан, пробит осколками. Главный врач госпиталя приказал почти умершему Ионе вводить внутривенно дефицитный пенициллин.

Видать, Бог располагал другими планами на мальчишку. Он остался жив, но со страхом услышал – «инвалид», а ему девятнадцать.

Сложное время выпало на долю нашего героя. Увидев страдания раненых бойцов, отрезанные конечности, бесконечные переломы, он решает быть врачом. В 1951-ом успешно заканчивает мединститут, получив специальность хирурга. В 1959 году весь мир услышал фамилию Деген.

Несчастному трактористу оторвало во время работы руку. Он сумел пришить ее. Такой успех бесследно не проходит. Уникальная операция прошла впервые в мировой врачебной практике.

Но… доктор медицинских наук был маленьким, хромым, дерзким евреем, прошедшим войну. Водил в атаку на врага своих бойцов. Чины и должности его не пугали. Он мог дать в рожу зарвавшемуся хаму. И сделал это однажды.

В России трудно жить маленьким умным евреям. В 1977-ом, во время исхода евреев из СССР он покинул страну. Прожив оставшиеся годы в Израиле, никогда не отречется от Родины. Востребованный во всем мире, Иона Деген всегда подчеркивал, что он родился и вырос в России.

В 2012 году, получив юбилейную медаль в российском посольстве, русский еврей в ответном слове прочел стихи.

Герои живут в любые времена. Но есть моменты, когда концентрация героизма во времени становится очень плотной. Обычно, это война. Человек сам выбирает, как прожить ему это тяжелое время.

Эти люди творят историю. Они не политики. Иона Деген не стал Героем Советского Союза. Он стал великим солдатом СССР, живущим за пределами любимой Родины.

Привычно патокой пролиты речи.

Во рту оскомина от слов елейных.

По-царски нам на сгорбленные плечи

Добавлен груз медалей юбилейных.

Торжественно, так приторно-слащаво,

Аж по щекам из глаз струится влага.

И думаешь, зачем им наша слава?

На кой… им наша бывшая отвага?

Безмолвно время мудро и устало

С трудом рубцует раны, но не беды.

На пиджаке в коллекции металла

Ещё одна медаль ко Дню Победы.

А было время, радовался грузу

И боль потерь превозмогая горько,

Кричал «Служу Советскому Союзу!»,

Когда винтили орден к гимнастёрке.

Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.

Равны в пределах нынешней морали

И те, кто блядовали в дальнем штабе,

И те, кто в танках заживо сгорали.

Время героев или время подлецов – мы сами всегда выбираем как жить.

«В конце прошлой недели ушел из жизни Ион Деген, писатель, поэт, ученый и врач. Деген скончался между Днями памяти и праздничными днями – Днем Независимости и Днем Победы, каждая из этих дат повлияла на его жизнь. В 16 лет Деген вступил в ряды Красной Армии, чтоб воевать с нацистами. В юном возрасте он стал командиром танкового взвода и легендой среди танкистов по всему миру. За свои подвиги он дважды был представлен к званию Героя Советского Союза, но из-за еврейской национальности не был удостоен высших наград. На войне Ион Деген видел столько ужасов, страданий и боли, что свою жизнь решил посвятить спасению жизни других. В 1977 году он репатриировался в Израиль и продолжил заниматься медициной и литературой. Да будет благословенна его память» - Биньямин Нетаниягу, Премьер-министр Израиля

Похоронен на кладбище Кирьят-Шауль в Тель-Авиве.

Стихи этого поэта не печатаются в школьных учебниках, их мало кто знает, как и о нем самом. Иона Деген, советский солдат, описавший самую страшную войну так, как никто другой. И из-за этого его творчество просто не решались предать широкой огласке. Почему? Для этого нужно вчитаться в следующие строки:

Мой товарищ, в смертельной агонии
Не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею ладони я
Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
Ты не ранен, ты просто убит.
Дай на память сниму с тебя валенки.
Нам еще наступать предстоит.

Иона Деген был одним из тех, кого разом сломала и выковала заново та великая война. Он был всего лишь в 9-ом классе, когда летние каникулы в Украине в одночасье превратились в борьбу за выживание, а пионерлагерь стал полем боя. Тогда еще казалось, что война – веселое и азартное побоище, продлится совсем немного и нужно непременно успеть на нее. Вместе с одноклассниками Деген сбежал из эвакуационного поезда и затесался в ряды 130-ой стрелковой дивизии. Уже через месяц все они погибли, а у выжившего поэта родились строки:

Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы - счастливая пора.
И вдруг - траншея, карабин, гранаты,

И над рекой до тла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.

Выход из окружения, ранение, госпиталь. Выздоровевшему Ионе все еще не было 18-ти, поэтому вместо фронта его отправили на Кавказ, трудится трактористом. Однако война пришла и туда, что обернулось для солдата новыми боями и очередным, очень тяжелым ранением. Чудом выжив, он снова рвется на фронт, но начальство принимает иное решение.

Как опытного тракториста и бойца, Дегена направили учиться в танковое училище, откуда он на новенькой 34-ке попадает прямиком на фронт. А далее будет то, что войдет в легенды – 8 изнурительных месяцев превращения в героя. Экипаж Дегена был не просто лучшим, его танк обходили стороной напасти, хотя они постоянно лезли в самое пекло. Нескончаемая череда сражений, танковые дуэли, невероятное напряжение. Случалось и гореть, и терять товарищей, но постепенно за Ионой закрепилась репутация счастливчика, на которого ровнялись и за которым хотели идти в бой.

На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Всё, что в могилу можно закопать.

Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель
Как правильно танцуют падэспань.

Лето 1944

Случайный рейд по вражеским тылам.
Всего лишь взвод решил судьбу сраженья.
Но ордена достанутся не нам.
Спасибо, хоть не меньше, чем забвенье.

За наш случайный сумасшедший бой
Признают гениальным полководца.
Но главное - мы выжили с тобой.
А правда - что? Ведь так оно ведется.

Сентябрь 1944

Постоянное напряжение, близкая смерть, гибель товарищей – все это плохо сказывается на психике человека, но дает пищу для творчества. Деген написал то, что позже неофициально назовут лучшим стихом о войне:

…Ты не плачь, не стони, ты не маленький,
ты не ранен, ты просто убит.
дай на память сниму с тебя валенки.
нам еще наступать предстоит.

Для продолжения жми кнопку ниже…

Его имя есть на большом гранитном памятнике над братской могилой, его можно отыскать и в документах: 55-ый в списке танковых асов СССР, Иона Лазаревич Деген. Гвардии лейтенант, 16 побед (в том числе 1 «Тигр», 8 «Пантер»), дважды представлен к званию Героя Советского Союза, награжден орденом Красного Знамени. 21 января 1945 года его танк подбили, а экипаж расстреляли в упор. Сам Деген получил 7 пулевых ранений, несколько ран от осколков, перелом челюсти и вдобавок ко всему сепсис. Чтобы спасти его, врач пошел на служебное преступление и ввел смертельно раненому танкисту дефицитнейший пенициллин. И Иона выжил, но получил инвалидность. А ведь ему было всего 19 лет.

После войны Иона Деген во что бы то ни стало решил стать врачом и добился немалых успехов в своем деле. Закончил медицинский институт, начал оперировать, а в 1959-ом впервые в мире провел уникальную операцию – успешно пришил обратно оторванную руку. Еврейские корни мешали Дегену строить карьеру, но он защитил и докторскую, и кандидатскую. Отношения с властями у неуживчивого, прямолинейного инвалида не складывались, поэтому в 1977-ом Деген переезжает в Израиль, где продолжает работать врачом.

Иона Деген никогда не отрекался от Родины и не забывал ни её, ни тех, с кем пришлось разделить тяготы войны. Когда в 2012-ом военный атташе России в Израиле вручал ветеранам юбилейные награды, Деген прочел всем собравшимся новые сроки:

Привычно патокой пролиты речи.
Во рту оскомина от слов елейных.
По-царски нам на сгорбленные плечи
Добавлен груз медалей юбилейных.

Торжественно, так приторно-слащаво,
Аж по щекам из глаз струится влага.
И думаешь, зачем им наша слава?
На кой… им наша бывшая отвага?

Безмолвно время мудро и устало
С трудом рубцует раны, но не беды.
На пиджаке в коллекции металла
Ещё одна медаль ко Дню Победы.

А было время, радовался грузу
И боль потерь превозмогая горько,
Кричал «Служу Советскому Союзу!»,
Когда винтили орден к гимнастёрке.

Сейчас всё гладко, как поверхность хляби.
Равны в пределах нынешней морали
И те, кто блядовали в дальнем штабе,
И те, кто в танках заживо сгорали.

Время героев или время подлецов – мы сами всегда выбираем как жить.

Его не стало 27 апреля 2017-го. Иона Деген вошел в историю как человек, который её творил. С оружием в руках на войне, со скальпелем хирурга после нее, с веским словом и жесткой позицией всегда и везде.

Восемь лет тому назад в Израиль, на конгресс участников Второй мировой войны, прилетала делегация Российского комитета ветеранов Великой Отечественной во главе с председателем комитета генералом армии Говоровым.

Каждое утро начиналось одинаково: Говоров, его порученец и я приходили на пляж. Там нас уже поджидали. Сначала почтительно оглядывали, потом наиболее смелый подходил к Говорову. «Товарищ маршал! — начинал он дрожащим голосом. — Под вашим руководством я воевал…».

Говоров незамедлительно пояснил, что маршалом был его отец, а сам он начинал младшим лейтенантом. «Так я и говорю, что под руководством вашего папы», — продолжал как ни в чем не бывало ветеран. А его уже торопили другие…

Нам показывали дом инвалидов войны. В качестве гида выступал седоватый врач с необычайно яркими живыми глазами, он заметно прихрамывал, опираясь на тяжеленную металлическую палку, и тем не менее двигался очень быстро. Мы были так восхищены увиденным (один корт для безруких чего стоит!), что я на прощание решил подарить нашему гиду последнюю книжку своих стихов. Он поблагодарил и несколько смущенно сказал: «Я ведь тоже пишу, одно мое стихотворение вы, быть может, слышали. Если разрешите, я вам его прочту, оно короткое».

Ион Деген (так звали профессора) откашлялся, и я услышал:

Мой товарищ,
в смертельной агонии,
не зови понапрасну друзей.
Дай-ка лучше согрею
ладони я
над дымящейся кровью
твоей.
Ты не плачь, не стони,
ты не маленький,
ты не ранен, ты просто
убит.
Дай на память сниму
с тебя валенки,
нам еще наступать
предстоит.

Знал ли я эти стихи?

Да я знал их наизусть с того дня, как впервые услышал! А было это в конце войны. Говорили, что их нашли в сумке танкиста, убитого под Сталинградом.

Он родился в Могилеве-Подольском. Летом 1941-го через Могилев потянулись обозы с беженцами, а следом за ними — наши отступающие войска. Деген примкнул к частям пехотной дивизии.

Бои уже шли в предгорьях Кавказа. На станции Беслан выяснилось, что там брошенный завод и на нем навалом патоки. Деген и его подчиненный Лазуткин отправились на завод. Когда возвращались обратно, какая-то женщина предложила обменять патоку на местное вино. Они согласились, но в это время в сопровождении автоматчика к ним подошел мужчина в полувоенном пальто, хромовых сапогах. «Спекулируете?» Деген ударил штатского, тот упал, пальто распахнулось и изумленные бойцы увидели орден Ленина, депутатский значок…

Их окружили автоматчики, препроводили в подвал особого отдела. Двое суток провел в подвале Деген. Иногда кого-нибудь выводили во двор, тогда слышались залпы. На третьи сутки ребят освободили. «А где моя медаль «За отвагу»?» — спросил Деген. «Какая, к черту, медаль! Чтоб вас оттуда вытащить, пришлось до командарма дойти!»

В июне 1944 г. он был назначен командиром роты во Вторую гвардейскую танковую бригаду прорыва.

В октябре 1944-го начались бои в Литве, Польше, Пруссии…

Существует список так называемых танковых асов, Деген в нем шестнадцатый. За полгода непрерывных боев он на своем Т-34 подбил и уничтожил пятнадцать танков.

Зимой 1945-го под Эйдкуненом (теперь Нестеров) его танк был подбит и загорелся. Деген и стрелок рядовой Макаров попытались вылезти, при этом Деген был ранен снова в голову, грудь, ноги. Они с Макаровым доползли до кладбища и там укрылись в каком-то склепе, ожидая, когда немцы уйдут. А тем временем всех, кто был в танке, похоронили в одной братской могиле. В том числе и самого Иону, его погоны обнаружили на дне в кровавом месиве.

Спустя много лет профессор Деген с женой и сыном проведал свою могилу. Военком заверил, что он может не беспокоиться, его могила находится в отличном состоянии…

День Победы встретил в госпитале. Потом были полуторамесячный отпуск, экзамены на аттестат зрелости, потом он был определен в полк резерва бронетанковых войск (танкисты звали его МКБ — мотокостыльный батальон), где дожидался демобилизации.

Впервые в жизни Деген был в Москве и каждый свободный день использовал, чтобы узнать, чтобы увидеть, хотя на костылях это было нелегко. Как-то, выходя из Третьяковки, он прочел: «Управление по охране авторских прав» и вспомнил: его фронтовой товарищ гвардии лейтенант Комарницкий, убитый в 1944-м, положил на музыку стихотворение «На полянке возле школы стали танки на привал». Песня стала популярной, ее исполнял оркестр Эдди Рознера.

Он решил зайти. В управлении его приняли тепло. Разговор зашел о стихах: «Почитайте». Послушать Дегена сбежались все сотрудники. А еще через два дня его вызвал замполит. «Завтра бери мой «Виллис» и к 14 часам будь в ЦДЛ, тебя писатели слушать будут».

В большой комнате его ждали человек тридцать. Одного он узнал сразу, это был Константин Симонов, других увидел впервые. «Начинайте», — предложил Симонов. По мере чтения обстановка все сгущалась, он сразу почувствовал это. Только один писатель с обожженным лицом каждый раз складывал ладони, как бы аплодируя. (Потом Деген узнал, что это был бывший танкист Орлов.) Наконец Симонов прервал Дегена: «Как вам не стыдно: фронтовик, орденоносец — и так клевещете на нашу доблестную армию! Прямо киплинговщина какая-то, нет, вам еще рано в Литературный институт».

Когда выходил из ЦДЛ, решил твердо: ноги его никогда не будут в этом заведении.

Он поступил в Чер¬новицкий мединститут. А когда закончил, грянуло «дело врачей». Не помог ни красный диплом, ни то, что он как инвалид войны был вообще освобожден от распределения. «Места для вас на Украине нет!» — сказали ему твердо. Он решил искать защиту в Москве, в ЦК КПСС — он коммунист, в ЦК разберутся. Шли дни, он ночевал на вокзале, в приемной ЦК никто с ним разбираться не хотел.

Помог случай. Кагэбэшник из охраны признал в Дегене сослуживца по 2-й танковой бригаде. «Не волнуйся, я тебе устрою прием...»

Прием был коротким: «Езжайте в Киев, место вам будет». И действительно, в Киеве в Минздраве ему сказали, что он назначен в институт ортопедии. А он как раз и мечтал об этом. Но когда через месяц пришел за получкой, выяснилось, что его даже в приказе о зачислении нет. «Запишитесь на прием к директору», — сказала секретарша. Деген ворвался в кабинет. Ордена, нашивки за ранения. «Я фронтовик, а вы надо мной издеваетесь!»

Восседавший в кресле тучный человек в вышитой сорочке ухмыльнулся: «А у меня вакансий нет и не предвидится. А вот эти ордена, я слышал, можно на базаре в Ташкенте купить». То, что последовало минуту спустя, нетрудно предугадать: я уже писал о характере Дегена. Кровь залила «самостийку». Но, несмотря на вопли директора, никаких последствий этот случай не имел.

Деген ушел из института и поступил в 13-ю больницу, в которой проработал 21 год.

В 1960 году в журнале «Хирургия» появилась статья об уникальной операции хирурга Дегена. Он пришил правое предплечье слесарю Уйцеховскому. Тот умудрился подставить руку под фрезу токарного станка. Операция подобного рода была первой в Союзе.

В 1960 году Деген защитил кандидатскую диссертацию, в 1973 году — докторскую, с 1977 года — он в Израиле.

А как же обстояло дело с его хрестоматийным стихотворением? В 1961 г. один из друзей Дегена предложил ему послать стихи в «Юность». Деген отказался, тогда друг сделал это сам. Вскоре из журнала пришел ответ: автору нужно много работать, читать Пушкина, Маяковского... А спустя 17 лет Евгений Евтушенко опубликовал «Мой товарищ в смертельно агонии…» в «Огоньке». Он снабдил публикацию предисловием: «Стихотворение безымянного автора, передал Михаил Луконин, который считает его одим из лучших, написанных о войне». В Тель-Авиве журнал вручил Ионе его коллега.

Год спустя Евтушенко выступал в Черновцах, прочитал «Мой товарищ…», опять-таки сказав, что автор неизвестен. К нему подошел доктор Немировский, однокашник Иона: «Это не так, Евгений Александрович, автор известен». Почти одновременно появилась заметка в «Вопросах литературы», в которой В. Баевский писал об авторе Дегене. Зам главного редактора Лазарь Лазарев выехал в Израиль. Почти спустя 50 лет после написания стихотворения оно переведено на все европейские языки, на него существуют бесчисленные ссылки в интернете. Ион издал в России, Украине и в Израиле две книги стихов и восемь — прозы.

Но он так и не стал членом ни одного писательского союза и ни разу не пытался. Он умеет держать слово — профессор, доктор наук, кавалер четырех советских и трех боевых польских орденов, танковый ас Ион Деген.

И оголяющие суть войны строки, написанные в декабре 1944 года, утонули в волне неприятия:

Что позволяет себе этот мальчишка? Кто он такой? Какое кощунство согревать ладони над кровью погибшего товарища!

Они добились того, чего хотели. Мальчик перестал показывать свои стихи кому бы то ни было, а свой планшет со строками, рожденными на поле боя, спрятал далеко-далеко. Но если произведение народное, написано от души, его нигде не спрячешь, оно обязательно прорвется, как тонкий росток, хоть в метровый асфальт его закатывай.
Фото: ru.wikipedia.org

Итак, кто этот мальчишка? Прежде всего, «неудобной» для создателей пресловутой пятой графы, национальности, оттого, наверное, и гонимый. Родился в Могилеве-Подольском, на берегу Днестра 4 июня 1925 года. Отец, сельский фельдшер, умер, когда мальчишке было три года, а мать-медсестра отдала его в кузню, чтобы к окончанию школы у парня была «кормящая» специальность.

В конце мая 1941 года Ион окончил девятый класс школы, у него были большие планы на будущее: хотел осваивать профессию родителей — медицину. Но вместо этого оказался вместе с мамой в поезде, который увозил их на восток. На одной из станции Ион отправился с котелком на перрон, но в эшелон не вернулся. Рванул на фронт, а ему, напомню, только-только 16 исполнилось…

Девятый класс окончен лишь вчера.
Окончу ли когда-нибудь десятый?
Каникулы — счастливая пора.
И вдруг — траншея, карабин, гранаты,

И над рекой дотла сгоревший дом,
Сосед по парте навсегда потерян.
Я путаюсь беспомощно во всем,
Что невозможно школьной меркой мерить.

До самой смерти буду вспоминать:
Лежали блики на изломах мела,
Как новенькая школьная тетрадь,
Над полем боя небо голубело,

Окоп мой под цветущей бузиной,
Стрижей пискливых пролетела стайка,
И облако сверкало белизной,
Совсем как без чернил «невыливайка».

Но пальцем с фиолетовым пятном,
Следом диктантов и работ контрольных,
Нажав крючок, подумал я о том,
Что начинаю счет уже не школьный.

Какие ощущения вызывают эти строки, написанные тогда же, в июле 1941 года? Сочувствие? Боль? Желание закрыть собой наших мальчиков?

Ион стал разведчиком одной из частей Красной армии, но едва ли не сразу был ранен. Отстал от своих, оказавшись на территории, оккупированной гитлеровцами. Подлежал немедленному расстрелу, если был бы обнаружен фашистами. Его спрятала семья Григоруков, немного выходила, но чуть позже рана опять загноилась. Но он шел ночами, чтобы не быть схваченным. А днем прятался у обычных людей, для которых подобное укрывательство в любую минуту могло закончиться арестом и смертью. К счастью, подростка удалось переправить через передовую…

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Однажды Деген встретил знакомого пограничника, капитана Сашу Гагуа, который предложил парню подлечиться у своих родственников в Грузии. С большим трудом Ион добрался до юга. Подлечившись, он «пристал» к дивизиону бронепоездов (в условиях гор это была грозная техника). Участвовал в обороне Кавказа.

Воздух — крутой кипяток.
В глазах огневые круги.
Воды последний глоток
Я отдал сегодня другу.
А друг все равно…
И сейчас
Меня сожаление мучит:
Глотком тем его не спас.
Себе бы оставить лучше.
Но если сожжет меня зной
И пуля меня окровавит,
Товарищ полуживой
Плечо мне свое подставит.
Я выплюнул горькую пыль,
Скребущую горло,
Без влаги,
Я выбросил в душный ковыль
Ненужную флягу.

Это августовские стихи, 1942 год. Фашисты после трехдневных боев заняли мой родной Армавир. И Деген воевал где-то совсем рядом…

Воздух вздрогнул.
Выстрел.
Дым.
На старых деревьях
обрублены сучья.
А я еще жив.
А я невредим.
Случай?

Накаркал. 15 октября его ранили во второй раз, на этот раз тяжело. И снова госпиталь, два с половиной месяца операций, перевязок. Молодой организм справился…

На этот раз Иона на фронт решили сразу не посылать, а отправили в танковое училище…

Мой товарищ, мы странное семя
В диких зарослях матерных слов.
Нас в другое пространство и время
Черным смерчем войны занесло.
Ни к чему здесь ума наличность,
Даже будь он, не нужен талант.
Обкарнали меня. Я не личность.
Я сегодня «товарищ курсант».
Притираюсь к среде понемножку,
Упрощаю привычки и слог.
В голенище — столовую ложку,
А в карман — все для чистки сапог.
Вонь портянок — казарма родная —
Вся планета моя и весь век.
Но порой я, стыдясь, вспоминаю,
Что я все же чуть-чуть человек.
То есть был. Не чурбаны, а люди
Украину прошли и Кавказ.
Мой товарищ, ты помнишь откуда
В эти джунгли забросило нас?

Отрывки из уцелевшей поэмы «Курсанты» можно давать и целиком. Окончив училище с отличием, 18-летний лейтенант Деген возвращается на фронт. Теперь в его подчинении 10 танков со своими экипажами. И десятки смертельных поединков легких «тридцатьчетверок» с тяжелыми «тиграми». Поединки, которые только в кино обязательно заканчиваются победой советского оружия…

Зияет в толстой лобовой броне
Дыра, насквозь прошитая болванкой.
Мы ко всему привыкли на войне.
И все же возле замершего танка
Молю судьбу:
Когда прикажут в бой,
Когда взлетит ракета, смерти сваха.
Не видеть даже в мыслях пред собой
Из этой дырки хлещущего страха.

И он подбивал немецкие танки, и гитлеровцы несколько раз могли сжечь экипаж Дегена живьем. Но и у врагов было меньше таких богатырей, как Захар Загадуллин, который запросто сбивал из танковой пушки столб на расстоянии 800 метров…

Но потери были, и очень серьезные…

Ни плача я не слышал и ни стона.
Над башнями надгробия огня.
За полчаса не стало батальона.
А я все тот же, кем-то сохраненный.
Быть может, лишь до завтрашнего дня.

Как в этой мясорубке не сойти с ума? 19-летний уже не мальчик, но мужчина дает такой совет:

На фронте не сойдешь с ума едва ли,
Не научившись сразу забывать.
Мы из подбитых танков выгребали
Все, что в могилу можно закопать.
Комбриг уперся подбородком в китель.
Я прятал слезы. Хватит. Перестань.
А вечером учил меня водитель,
Как правильно танцуют падеспань.

21 января 1945 года рота, которой командовал Ион Деген (на девятый день наступления осталось одна только рота, уцелела от Второй отдельной гвардейской танковой бригады) попала в переделку. Во время боя оба танка, и наш, и немецкий, выстрелили одновременно. И оба попали…

Иона ранило в голову. Пока он выбирался из танка, очередью прошило руки (семь пуль), спустя минуту, когда распластался на снегу, четыре осколка ударило в ноги.

— Одна траншея гитлеровцев, которую мы перевалили, осталась метрах в сорока за нами, другая находилась метрах в ста впереди, — вспоминал уже в 2007 году 82-летний Деген. — Я видел, как немцы сожгли танкиста, попавшего в их лапы: гитлеровцы очень «любили» Вторую отдельную гвардейскую танковую бригаду… Если бы тот, кто подбил меня, остался в живых, он получил бы три недели отпуска, железный крест и десять тысяч марок. Столько стоил мой танк…

Тогда, на снегу, перед лицом смерти, у него была одна мысль: не даться врагу живым. Израненными пальцами Ион вытащил парабеллум, но застрелиться так и не успел: все поплыло перед глазами…

Бог уберег…

Семь ранений, двадцать пять пуль и осколков, в мозгу — осколок, верхняя челюсть собрана из кусочков раздробленной кости, изуродована правая нога. Это счет Дегену от войны. 16 подбитых фашистских танков и один взятый в плен — счет от Иона гитлеровцам.

А после войны он осуществил свою мечту, окончил Черновицкий медицинский институт, стал автором уникального метода в ортопедии, проделал несколько тысяч уникальных операций, со скальпелем расстался не так уж и давно. В Киеве доктора Дегена пациенты очень любили, даже не подозревая, что он автор таких потрясающих стихов. Вот уже 31 год Ион Деген живет на родине предков — в Израиле. Но для поэзии не существует границ…

Я изучал неровности Земли —
Горизонтали на километровке.
Придавленный огнем артподготовки,
Я носом их пропахивал в пыли.

Я пулемет на гору поднимал.
Ее и налегке не одолеешь.
Последний шаг. И все. И околеешь.
А все-таки мы взяли перевал!

Неровности Земли. В который раз
Они во мне как предостереженье,
Как инструмент сверхтонкого слеженья,
Чтоб не сползать до уровня пролаз.

И потому, что трудно так пройти,
Когда «ежи» и надолбы — преграды,
Сводящие с пути куда не надо,
Я лишь прямые признаю пути.

Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони ты, мой маленький.

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай-ка лучше сниму с тебя валенки.

Нам еще наступать предстоит.

Эти пронзительные строки написал в 1944 году 19-летний танкист Ион Деген. В июле 1941 г. после 9-го класса добровольно пошёл на фронт. Красноармеец. Разведчик. Курсант. Командир танка. Командир танкового взвода. Командир танковой роты. Трижды ранен. В результате последнего ранения тяжёлая инвалидность. Деген получил ранение в голову. Пока выбирался из танка, семь пуль хлестанули его по рукам, а, когда упал, четыре осколка перебили ему ноги. Он понимал, что если немцы сейчас найдут его, то сожгут заживо. И решил застрелиться, но страшная боль не позволила даже снять с предохранителя парабеллум. Он потерял сознание и очнулся уже в госпитале.

Награждён орденами — Красного знамени, «Отечественная война» 1-й степени, двумя -»Отечественная война» 2-й степени, медалью «За отвагу», польскими орденами, медалями. Десятый в списке Советских танковых асов!!!

Летом сорок пятого года, когда еле ковылял на костылях, неожиданно был приглашен в Дом литераторов читать стихи вместе с другими поэтами-фронтовиками. Председательствовал Константин Симонов, бывший тогда на пике славы. Были там Михаил Дудин, Сергей Орлов, тоже танкист… Других Деген не запомнил по именам. Когда он прочел «Мой товарищ, в смертельной агонии…», все как будто оледенели. А потом началось. Вспоминает Ион Деген: «»Не просто лаяли и песочили. В пыль растирали. Как это коммунист, офицер мог стать таким апологетом трусости, мародерства, мог клеветать на доблестную Красную Армию? Киплинговщина какая-то. И еще. И еще».

После войны врач-ортопед. В 1977 году уехал в Израиль, где еще двадцать лет проработал врачом. Сейчас он на пенсии, ему 83 года.

На фронте не сойдешь с ума едва ли,

Не научившись сразу забывать.

Мы из подбитых танков выгребали

Всё, что в могилу можно закопать.

Комбриг уперся подбородком в китель.

Я прятал слезы. Хватит. Перестань.

А вечером учил меня водитель

Как правильно танцуют падэспань.

Случайный рейд по вражеским тылам.

Всего лишь ввод решил судьбу сраженья.

Но ордена достанутся не нам.