Эти «записки» (в трёх частях) рассказывают о жизни в институте благородных девиц. Главная героиня Людочка Власовская попадает в пансион после гибели отца-героя.
Конечно, девочке тоскливо и одиноко. Дома остались мама и брат. Но Люда находит себе верную подругу в лице юной княгини Нины. Соответственно, в записках передана жизнь институток, их шалости и проблемы. Например, когда девочки тайно покупали сладости, но вину на себя взяла Нина. А она была «парфеткой», то есть никогда не нарушала дисциплину. Люда ощутила благодарность подруге и в то же время стыд за своё баловство. Кроме того, девчонки все выгородили простого «сторожа» Гаврилыча, которому могло серьёзно попасть за их непослушание. Описывается и еда в столовой, обмен порциями. Веселые приятельницы Нины и Люды: Кира, Краснушка…
К сожалению, в финале Нина умирает от чахотки. Люда долго не может прийти в себя.
В последующих частях произведения рассказывается о выпускных классах института, о первых годах после него. Люда начала, потеряв своих родных, работать гувернанткой у родственников княжны. И обрела в них новую семью.
Записки эти учат взрослению хорошей девушки, становлению настоящего человека.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Чарская. Все произведения
- Сибирочка
Записки институтки. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание сказки Госпожа Метелица братьев Гримм
Падчерице приходилось не сладко. Каждый день она получала новое задание. А вдовья неряшливая дочь, целый день ничего не делала.
- Краткое содержание Зимовье на Студёной Мамин-Сибиряк
Глубоко в тайге, в небольшом зимовье, коротает свой век старик Елеска. Из развлечений у него только верный пес Музгарка
- Краткое содержание Оперы Золотой петушок Римского-Корсакова
Опера «Золотой петушок» была написана на основе одноименного произведения А. С. Пушкина. Опера является последним творением Н. А. Римского – Корсакова. Опера состоит из 3 действий.
- Краткое содержание Карьера Ругонов Золя
Этот роман – первый из двадцати, рассказывающий о том, как возникла и разрасталась семья Ругон- Маккаров. Описывая эту семью, автор анализирует хорошие и дурные черты характера, которые переходят по наследству.
- Краткое содержание Достоевский Униженные и оскорблённые
Иван Петрович – начинающий писатель, в Петербурге подыскивает приемлемый вариант жилища – предыдущее место было сырым и пахло плесенью, на одном перекрестке наталкивается на пожилого человека с псом
(Повесть)
Героиня рассказе, Устина, рассказывает, что сроду она удалась веселой. Даже если били, то бывает заплачет, а потом роздумається - и снова смеется.
Когда сироте исполнилось десять лет, ее отдали в двор к госпоже. Старая дама была тихая, еле ходила, а когда говорила, то было трудно понять, что она говорит; ночью же лежала и все охала. Жили при ней спокойно, только старая никуда не пускала со двора, разве уже на праздник в церковь.
Вот пришло письмо, в котором внука дама, училась в Киеве в институте, писала, чтобы приезжали забирать ее домой.
«Мать Божья! Весь дом зворухнувся: белить, мыть, убирать!.. Барышни надеемся! Барышня будет!»
Старая госпожа словно выздоровела, стала ходить, выглядеть в каждое окошко. Девушек посылала за село выглядеть барышню. Какое это было счастье - почувствовать себя на свободе и спокойно дышать!
«Дождали барышни, приехала... И что же это за хорошая с лица была! И в кого она такая родилась! Кажется, и не обрисовать такой красавицы!..» Старая дама не могла на нее насмотреться, все целовала и миловала.
Посадила кушать и, предлагая внучке различные напитки и закуски, расспрашивала, как ей жилось в Киеве.
Внучка рассказала, как скучно было ей учиться, а из всех предметов она облюбовала только то, что считала нужным: танцы, музыку и французский язык.
Старая дама заметила, что учили плохо, а деньги брали хорошие. Барышня спела своим серебряным голоском, а потом попросила совсем розчулену бабушку купить ей модных красивых нарядов. Старая пообещала выполнить ее просьбу:
Ты у меня будешь царевна над барышнями!
Старая госпожа подвела барышню к девушкам, чтобы она выбрала себе одну из них к услугам. И выбрала Устину. Девушки приуныли, опасаясь за подругу, потому что барышня была очень неприветлива.
Устина успокоила их, говоря, что от судьбы не уйдешь, а впрочем, как оно будет, еще неизвестно. Сама же девушка задумалась.
И Вечером Устину позвали разбирать барышню. Зайдя в нее, она увидела, что барышня стоит перед зеркалом и все с себя срывает. Она сердито спросила девушку, где и бегала, и пока Устина ее разбирала, все время нетерпеливо покрикувала на нее.
Потом бросилась на кровать, приказала разуваюсь, а узнав, что ее новая служанка не умеет завивать волосы, вскрикнула: «Какая же она дура!» - и отослала прочь.
Пришла Устина от барышни, а девушки стали спрашивать, какая же она. Устина сказала им о себе, что дура, потому что не умеет «кис ізвивати».
Второго дня барышня проснулась рано-рано, прибралась, обошла весь двор, садик и стала спрашивать свою бабушку, когда они поедут в гости или когда гостей к себе пригласят.
Стала старая госпожа готовиться к гостям. Достала из сундуков аксамитов и шелка, стали країти и примерить на барышню. А она такая радостная и веселая, и все бегает к зеркалу и любуется.
Бывало, сидят они вместе со старухой и говорят о том, как барышню отдадут за князя или за графа. Барышня вздыхала, что и до сих пор в них никого не было, а старая госпожа сказала ей, чтобы подождала, потому что вскоре «наедет такого, что и не потовплються».
Наконец гости появились. Одни из двора, а вторые во двор. Челядь госпожа хлопотала с утра до вечера, вслуговуючи этим господам. А господа весело гуляли: хохотали, танцевали, ели, пили.
Господа все у барышни увивались. Всех барчуков она хорошо принимала, для каждого находила ласковое слово. И так они ездили каждый день. Или она им так понравилась, или просто не было больше чем развлекаться.
Понемногу барышня все переводила на свой лад - жизнь и хозяйство.
Бабушке своей приказала ничего не делать, не вязать, потому что еще подумают, будто она прислужница.
Одела ее в чепчик с рябенькими лентами и усадила в кресло посреди комнаты. Приедут гости - старая госпожа должен их приветствовать.
«Старая миром уже тошнит, а барышня радуется:
Как славно, бабусечко, как славно, как у нас величественно и пышно!»
Девушек всех посадила вышивать и сама стала их учить. И все проверяла, они шьют. С каждым днем девушка становилась сердитішою.
Устина немало от нее натерпілась: все барышне не нравится; она бедную служанку и щиплет, и штирхає, и булавками колет, и водой сливает.
Однажды ждали полковых офицеров) из города. Подмели двор, в доме убрали. Устине надо было причесывать барышню, и она никак не могла ей угодить. Била ее барышня, ругала, обещала на куски разорвать, а потом схватила за шею и чуть не задушила. Девушка потеряла сознание и упала возле яблони. Когда очнулась, увидела вокруг себя белых, как мел, девушек. Барышня одкинулась на стульчике и плачет, а старая госпожа вовсю ругает Устину: как она осмелилась разгневать барышню.
Девушки занесли Устину в дом и стали оплакивать свою горькую судьбу.
Целую весну поили Устину теплым молоком, пока она выздоровела. Всех погнали на барщину. В доме было прохладно и тихо.
Вечером приходили с барщины уставшие люди, иногда кто-нибудь пел грустную песню.
Девушки, зайдя в Устины, рассказывали, что творилось на улице: то одну из служанок били, то другую, и каждая ждала своей очереди.
Говорили, что барышня спрашивала и о Устину: «Почему не идет к своему делу? Что она нежится, словно дама из Басани?»
Однажды утром Устину позвали к барышне. Еле дошла она до дома. А на пороге ее встретила барышня.
Чего это ты нежишься? Почему не идешь служить? Лентяйка ты! Погоди! Я тебе такую казнь вимислю, что ты и не видела и не слышала...
И она стала кричать так, что страшно было на нее смотреть.
Только что-то было ей не так, сразу бежала к старой госпоже и говорила, что ее не слушают, не уважают, да еще и плачут. После этого и старая стала всех ругать и наказывать.
Немного спокойнее становилось только тогда, когда приезжали господа. Барышня выходила к ним такая приветливая и милая, что не познать. Они за ней ухлестывали, а она между ними языков перепеличка извивалась.
Сначала старая госпожа радовалась своими гостями, потом ей это надоело, потому что они начали между собой ссориться. Аж под осень кавалеры исчезли, ибо пришла « панноччина судьба ».
Начал каждый день заходить к барышне полковой врач. Он был тихий, приветливый, даже и на барина не похож. Раньше барышня уже слышала о нем: приезжие барышни говорили, что этот красавец очень гордый и на одну из них не хочет и смотреть.
Барышня уговорила старую госпожа пригласить врача к ним через полковых, которые часто бывали в имении. Полковые обещали привезти врача.
Ожидая гостей, барышня красиво надела. А старая все ворчала, что не нужна им такая «голь», и барышня как будто этих слов не слышала. Приехали полковые без врача, сказали, он благодарил за ласку, но не имел времени прибыть, потому что у него было много больных.
На той же неделе заболела барышня, охает, стонет. Старуха испугалась, послала за врача. Барышня прибралась лучше и стала ждать врача в постели.
Приехал, посмотрел, расспросил. Сказал, что завтра снова приедет. А когда старая госпожа спросила барышню: «Что, как врач? Показался как?», то и ответила: «Гордый,- говорит,- такой, как пан вельможный... И что он себе думает!»
Лечил-лечил ее врач и влюбился, полюбила его и барышня. Панычи услышали об этом и исчезли.
А барышня стала просить бабушку:
«Как вы мне, бабюсю, препятствием станете - умру!.. И не гомоніть! Не одмовляйте! Помилуйте!»
Старая только охала.
Панский двор опустел. Барышня никого не ругает, не бьет, сидит и думает. Только солнышко поднимется, врач уже и подъезжает ко двору. Целый день просиживал возле нее.
Вот уже сватает он барышню. Старая стала сокрушаться.
Я надеялась тебя за князя дать, за богача, за высокородного!
Но барышня отвечала, что если бы он был богат, то она бы уже давно за него вышла. Никого лучшего для нее не было и не будет.
Стала барышня грустить, и когда это заметил молодой, сказала потому, что боится человеческого глумления с их нищеты, если они поженятся.
Да и заплакала. Он пытался ее успокоить, а потом оба начали расстраиваться.
Любила она его, видимо, и как-то не по-человечески. Восхвалялась перед другими барышнями своей властью над влюбленным в нее врачом, комизилась, чуть не знущалась с него. А он терпел все ее капризы, угождал ей, извинялся, умолял, чуть не плакал.
Старая госпожа тем временем выспросила, что в онуччиного жениха есть хутор не очень далеко за городом, который достался ему в наследство от бездетной тети. Барышня очень обрадовалась этому известию.
«Стрела его веселенькая, поздравила любо, а он радуется. Не знает, что это приветствуют не его,- хуторок поздравляют!»
На Рождество состоялась помолвка. Много гостей понаехало. Барышня была очень веселая, а он ходил и глаз с нее не сводил. Гуляли до самого утра.
Как только жених и гости ушли со двора, барышня стала плакать и сетовать на свою «сиротскую долю».
Старая начала успокаивать внучку, пообещав отдать ей все свое имущество. Барышня сразу успокоилась и бросилась целовать бабушку и слава ей.
Когда приехал жених, она радостно сообщила ему, что бабушка дает им Дубці. Он спокойно выслушал эту новость и сказал только, что когда она радуется, то и он рад.
Повеселевшая девушка стала готовить свое приданое, сама до всего бралась. Навезли из города сапожников, портных, барышня все покупает и составляет. Не было покоя и слугам: «...кому, говорит, свадьбу, а курильщики - смерть!»
На свадьбу господ наехало, что гудело в доме, как в улье. Интересные барышни рассматривали приданое и удивлялись всему. Едва уже их всех сбылись.
За такими хлопотами Устине не удалось попрощаться как следует со своими подругами. Только успела обнять старых и малых.
Молодой приехал на четверике вороных лошадей. Возницей был плечистый усатый мужчина.
Господа сели в тележку, а Устину посадили сзади. Возок тронулся, на улице был сильный мороз, ивы стояли в інії. Девушки выбегали на улицу, прощаясь с Устиною. Лошади бежали быстро, исчезло село, и раскинулась перед девушкой «безлюдная дороженька».
Вскоре приехали в город. Господин велел остановить лошадей круг заїзного двора и повел девушку в комнату. О Устину забыли. Вот кто-то до нее крикнул: «Эй, хорошая, вродливая!» Девушка вздрогнула, а потом узнала извозчика. Он был черноволосый, а зубы имел белые-белые, как сметана. Назар (так звали извозчика) пригласил Устину вместе пообедать, и она побоялась уйти без разрешения госпожи.
Долго пришлось сидеть Устине, пока вышли господа. Господин взглянул на Устину и сказал, чтобы пошла обедать. Но дама не хотела ждать. Господин доказывал, что девушка замерзла и голодная, а дама ответила: «...они до этого звичені». Господин растерялся и, немного поспорив с женой, вынужден был сесть возле нее в тележку. Долго они разговаривали между собой, а еще дольше потом молчали.
В сумерках доехали до хутора. В домах кое-где светилось. Подъехали к дому. На рундуці стояли люди со светом и святым хлебом. Они поклонились и приветствовали молодых.
Но дама не нравилась такая встреча. Она выхватила у кого-то из рук свечу и опрометью бросилась к двери. Люди отскочили от тех дверей, ничего господину и не одмовили.
Господин расстроенный пошел в дом.
Комнаты были небольшие, но хорошие и чистые. Женщина начала плакать и упрекать мужчине, что у него люди запанибрата со своим господином, улыбались до нее, чуть не бросились ее обнимать. Она рыдала, а муж ее успокаивал.
Смотри же,- говорит госпожа,- как ты не будешь по-моему делать,то я умру!
Буду, сердечко, буду!
Устина прошла по всем комнатам, рассматривала, но никого не увидела. Девушка вышла на крыльцо, стала смотреть на звезды, когда кто-то к ней поздоровался: «Здоровая была, девчоночка!» Устина осмотрелась и увидела высокого парня, который стоял и улыбался. Потом спросил, почему она здесь стоит, видимо, не знает, куда идти. Иустина ответила, что если бы не знала, то у него спросила, быстро попрощалась и пошла к дому. В ответ она услышала:
Будь здорова, душенька!
Господа ходили по спальне, а молодая в каждый уголок заглядывала и все пыталась по-своему устроить. Муж ей не противоречил. Затем господин позвал бабу, которая была в него прислугой, но и почему-то задержался. Вот госпожа и стала укорять: мол, какие они у него порозпушувані. Потом позвала Устину, но девушка сразу появилась, потому что была в соседней комнате.
Дама аж с места сорвалась, увидев такую смелость. Бабушка спокойно ответила господину, который спросил, где она была,- пояснила, что помогала готовить ужин. Господин, опасаясь гнева жены, все же не решился побранить старую служанку и только спросил, готов ли ужин. Бабушка ответила, что готова. Но дама отказалась ужинать и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Господин сказал, что и он не будет ужинать, и строго приказал старухе, чтобы ему не приходилось ее искать. Впрочем она так спокойно одмовила «Хорошо, пожалуйста!», что он сразу успокоился.
Бабушка поклонилась и ушла.
Господин ходил по комнате, а за стеной плакала госпожа. «Чего она плачет?» - печально проговорил он. Потом пошел к ней, целовал, уговаривал немалую час, пока перестала. Ужинать она все же отказалась, потому что ей не понравились слуги господина. По ее мнению, они обращались с ним, словно родственники.
Сидела Устина в девичьей и думала о том, как теперь девушкам хорошо живется без ее компании. А самой было очень грустно, потому что оказалась в чужой стороне.
Вот кто-то постучал в окно. Она попричиняла все двери, чтобы господа не услышали, и спросила:
Я, девушка-горличко.
Устина сказала, что, видимо, окошко перепутали, но парень ответил, что он не ошибся. Отклонилась Устина от окна, потому что боялась, что господа их услышат, а парень снова: «Девушка! Девушка!»
Кто-то зашел в сени, это была бабушка. Она ласково пригласила Устину ужинать. Девушка поблагодарила и сказала, что пойдет спросит госпожа, она велит идти.
Господа сидели укупці и говорили между собой веселенько. Когда Устина вошла, дама сказала:
Чего сунешься?
Девушка попросила разрешения пойти поужинать. Госпожа сказала:
Иди себе - ужинай!
Пошла Устина через двор с бабушкой. Вошли в дом, аза столом увидела Назара черноволосого и жену его. В печи пылал огонь. На полках сто-
ялы миски - зеленые, красные, желтые, словно камни дорогое. Все такое чистое, убранное, веселое.
Пригласили к столу. Девушка села, огляделась и увидела, что из угла на нее засмотрелся тот парень.
Очень славная была женщина Назарова. Звали ее Катей, она была белокурая, имела голубые глаза, а сама кругленькая и свежая, как яблочко. Она успевала и круг стола, и возле печи, и ребенка укачиваться. Катя поставила на стол клецки.
Назар моргнул на Устину.
Не грех поэтому хорошо поужинать, кто не обедал!
Почему-то Катя была печальная. А Серега сидел и баловался, сверкая своими белыми зубами.
Бабушка стала допытываться у девушки, давно служит при молодой компании, а та сказала, что госпожа очень хорошая. Стали рассказывать о том, каков их господин хороший, никого никогда не обидел. Люди хотели, чтобы и госпожа была такой. Надеялись на Бога.
Девушка спросила:
Девушка! Бедствия наша молодая госпожа?
Нехорошая!
Господи милосердный! - крикнула.- Слышало мое сердце, слышал!.. Деточка моя! - бросилась к колыбели, склонилась над ребенком:- того же я надеялась, идя свободная по барского! Она уже и глазом своим нас сожрала!
Катя горько заплакала. Муж ее успокаивал:
Чего страшиться? Надо прежде разглядеть.
Парень сидел за столом и ничего не говорил, только поглядывал на Устину.
Поужинав, побежала Устина в дом и услышала:
Спокойной ночи, милая!
Спокойной ночи! - ответила да и вбежала в сени.
Зашла в комнату, а сердечко так и бьется. Стала думать, почему это к ней тот парень цепляется. А какой же он хороший! Неизвестно, чего душа желала: чтобы парень под окном появился, чтобы не приходил.
Прошли неделя, месяц, полгода. Будто в хуторе тихо, спокойно. Но если бы кто посмотрел, то увидел, что люди просыпались и ложились плача. Все тяжело работали, всем молодая дама нашла «тяжелую работу», «горе жгучее». Даже калеки и дети в ней не гуляли. И все это сопровождалось таким нареканием и гордуванням, что любое дело казалась каторгой.
Госпожа была как стоока, везде все видела. А когда посмотрит на кого, то кажется, что сердце рукой сдавило.
Господа-соседи все ее хвалили, какая она хорошая хозяйка, умная.
Люди сначала надеялись на барина, а потом увидели, что надежда эта напрасна.
«Сказано: добрый господин, не бьет, не ругает, и ничем и не заботится. Как начнет госпожа обмирати, и стонать, и в крик кричать, то он руки и ноги ее вицілує, и как будто и сам человек ругает:- А чтоб вас! а чтоб вас!., вот уморять мне друга!»
Назар назвал господина квачем и захохотал на всю комнату. Катя же ребенка возьмет на руки и плачет-плачет.
Прокоп тоже очень сокрушался. Все о чем-то думал с Устиною уже не шутил. Но однажды взял девушку за руку, обнял и поцеловал.
Все осунулись, завяли, только бабушка не изменилась. Как на нее не кричала госпожа, она ходила спокойная, даже величественная.
Людям жилось грустно, не слышно было смеха, голоса человеческого. Во двор никто не приходил, разве что за делом.
Как-то Устина бежала с ужина, но тут перед ней появился Прокоп и начал допытываться, любит ли она его. Затем обнял девушку, приласкал, поцеловал, и все горе забылось. Зашла в дом, а женщина говорит: «Чего это так раскраснелась, словно кто выбил? Или, может, что украла?!»
С того времени Устина и Прокоп стали каждый вечер встречаться, потому что днем можно было только взглянуть друг на друга и разойтись.
На беду вы покохались! - говорит, было, Катя. А бабушка говорила:
Когда уже полюбила, пусть любит: то ей судьба такая выпала.
Госпожа становилась все яростнее и злее. Как только Устина немного опоздает или задержится, сразу начинает ее ругать. Сначала девушка через это тяжело тосковала, а потом все ей стало безразлично. Молча поплачет, вытрет слезы и вновь весела. Никому не жаловалась, зная, что никто не поможет. Прокопий ходил, «как будто ночь темная».
Вдруг заболел ребенок в Кате, а женщине надо было и кушать сварить, и на огороде управиться. Бабушка ей во всем помогала, ребенка к ней выносила, чтобы Кате было легче. Женщина все хотела угодить той дамы. Как-то уснула она у колыбели, проснулась к ребенку, а ребенок уже мертва. Очень беспокоилась Катя за ребенком. Назар пытался успокоить ее, да и сам стал невеселый. После этого Катя совсем заболела. «Не то чтобы делать, уже и по миру ходит нездоровится».
Женщина начала упрекать, что она ничего не делает, и угрожать ей, а женщина ответила: «Теперь я уже не боюсь вас! Хоть меня живьем із"їжте теперь!»
Госпожа погнала Катю на барщину. Господин втихаря дал ей рубль, и Катя его не взяла, и деньги упали на землю. Никто к ним не прикоснулся, пока госпожа увидела и взяла, упрекая господину, что это, вероятно, он «деньги сеет». Господин ничего не ответил, только покраснел.
Катя не захотела на свете жить. Что-то с ней сделалось после надругательства. Бегала по рощам, по болотам, ища своего ребенка, а потом и утонул.
Господин приуныл, а госпожа его убедила, что Катя была сумасшедшая. После этого оба успокоились.
Господа из города привезли москаля за повара. А он был какой-то чудной. Сварит господам есть, сам отобедает, ляжет на скамье и свистит, а потом запоет тоненьким голоском. Иногда спросит, били, а потом добавит: «служба!»
Назар тоже изменился. Шутил, но уже не так.
Госпожа повара очень хвалила, потому что он перед ней стоял, высунувшись как стрела. Кланялся ей низенько и шел себе на скамейку. Устине говорил, чтобы не горевала: на то она и служба.
Однажды Прокопий не вытерпел и сказал:
Волы в ярме, и идти ревут, а то чтобы душа христианская всякую выговор, всякую неправду терпела и не сказала! Не такая у меня натура! - Я так: или вирятуйся, или пропади!
А у меня такая вновь удача: утечи! - захохотал Серега.- Мандрівочка - родная тетушка.
Москаль вскрикнул, когда поймают, беда будет. Назар с ним не согласился: могут и не поймать.
Умерла старая пані. ей очень не хотелось умирать, она все священное писание читала и молитвы, свечи ставила. Однажды девочка не досмотрела, и погасла свеча, так ее за это высекли:
Ты, грішнице, и моему спасению вредишь!
Молодая дама очень скучала и плакала по старой. Она стала доказывать мужу, что ее теперь обдерут как липку, а надежды на него у нее нет. «Ты мне не купишь, разве разнесешь и то, что имеем... Хазяйнуй, ухаживай всего, а самая первая вещь - не порть мне людей». Господин сказал, что все сделает, как ей вздумается. Госпожа хотела, чтобы когда родится ребенок, кумом у них был только полковник. Господин согласился. И ЕЕ упреки и нарекания довели его до того, что он заплакал. Госпожа стала целовать, утешать мужа. Сказала, что любит его и до сих пор, но ведь надо не только сидеть вкупці, но и хозяйствовать.
Утром господин поехал к полковнику, чтобы просить его быть у них кумом.
Родился в пании сын. На крестины наехало много гостей. Приехал и кум - полковник. «Сам тучный, кругловидий, красный, все усы закручивает правой рукой, а левой саблю придержує и плечами все напинається вверх».
Устина вышла к Прокопа, вот идет веселый господин. Прокоп подошел к нему и говорит:
Господин, отдайте за меня девушку!
Хорошо, бери, Прокопе. Я не бороню. Повінчайтесь, да и живите себе ни в чем ни бывало.
А госпожа? - говорит Прокоп.
МАРКО ВОВЧОК
(1833-1907)
ИНСТИТУТКА
(Повесть)
Героиня рассказе, Устина, рассказывает, что сроду она удалась веселой. Даже если били, то случайно заплачет, а потом роздумається - и снова смеется.
Когда ребенку исполнилось десять лет, ее отдали во двор к госпоже. Старая дама была тихая, еле ходила, а когда говорила, то было трудно понять, что она говорит; ночью же лежала и все охала. Жили при ней спокойно, только старая никуда не пускала со двора, разве уже на праздник к церкви.
Вот пришло письмо, в котором внука госпожа, что училась в Киеве в институте, писала, чтобы приезжали забирать ее домой.
«Матерь Божья! Весь дом зворухнувся: белить, мыть, убирать!.. Барышни надеемся! Барышня будет!»
Старая госпожа словно выздоровела, стала ходить, выглядеть в каждое окошко. Девушек посылала за село выглядеть барышню. Какое это было счастье - почувствовать себя на свободе и спокойно дышать!
«Дождали барышни, приехала... И что же это за хорошая с лица была! И в кого она такая родилась! Кажется, и не обрисовать такой красавицы!..» Старая госпожа не могла на нее наглядеться, все целовала и радовала.
Посадила есть и, предлагая внучке различные напитки и закуски, расспрашивала, как ей жилось в Киеве.
А барышня ответила: «Хорошо вам, бабуля, было здесь жить на свободе, а что я вытерпела за тем учением!.. И не напоминайте мне его никогда!»
Внучка рассказала, как скучно было ей учиться, а по всем предметам она облюбовала только то, что считала нужным: танцы, музыку и французский язык.
Старая дама заметила, что учили плохо, а деньги брали хорошие. Барышня спела своим серебряным голоском, а потом попросила совсем розчулену бабушку купить ей модных красивых нарядов. Старая пообещала выполнить его просьбу:
- Ты у меня будешь царевна над дамами!
Старая дама подвела барышню к девушкам, чтобы она выбрала себе одну из них к услугам. И выбрала Устину. Девушки приуныли, опасаясь за подругу, потому что барышня была очень неприветлива.
Устина успокоила их, говоря, что от судьбы не уйдешь, а впрочем, как оно будет, еще неизвестно. Сама же девушка задумалась.
И Вечером Устину позвали разбирать барышню. Зайдя в нее, она увидела, что девушка стоит перед зеркалом и все с себя срывает. Она сердито спросила девушку, где и бегала, и пока Устина ее разбирала, все время нетерпеливо покрикувала на нее.
Потом бросилась на кровать, приказала разуваюсь, а узнав, что ее новая служанка не умеет завивать волосы, вскрикнула: «Какая же она глупая!» - и отослала прочь.
Пришла Устина от барышни, а девушки стали спрашивать, какая же она. Устина сказала им о себе, что глупа, потому что не умеет «кис ізвивати».
Второго дня барышня проснулась рано-рано, прибралась, обошла весь двор, сад и стала спрашивать свою бабушку, когда они поедут в гости или когда пригласят гостей к себе.
Стала старая госпожа готовиться к гостей. Достала из сундуков аксамитов и шелка, стали країти и примерить на барышню. А она такая радостная и веселая, и все бегает к зеркалу и любуется.
Бывало, сидят они вместе со старой и говорят о том, как барышню отдадут за князя или за графа. Барышня вздыхала, что и до сих пор в них никого не было, а старая дама сказала ей, чтобы подождала, потому что вскоре «наедет такого, что и не потовплються».
Наконец гости появились. Одни из двора, а вторые во двор. Челядь госпожа хлопотала с утра до вечера, вслуговуючи этим господам. А господа весело гуляли: хохотали, танцевали, ели, пили.
Панычи все у барышни увивались. Всех панычей она хорошо принимала, для каждого находил ласковое слово. И так они ездили каждый день. Или она им так понравилась, просто не было больше чем развлекаться.
Понемногу барышня все переводила на свой лад - жизнь и хозяйство.
Бабушке своей приказала ничего не делать, не плести, потому что еще подумают, будто она прислужница.
Одела ее в чепчик с рябенькими лентами и усадила в кресло посреди комнаты. Приедут гости - старая госпожа должна их приветствовать.
«Старая миром уже тошнит, а барышня радуется:
- Как славно, бабусечко, как славно, как у нас величественно и пышно!»
Девушек всех посадила вышивать и сама стала их учить. И все проверяла, они шьют. С каждым днем она становилась сердитішою.
Устина немало от нее натерпілась: все барышне не нравится; она бедную служанку и щиплет, и штирхає, и булавками колет, и водой сливает.
Одного для ждали полковых офицеров) из города. Подмели двор, в доме убрали. Устине надо было причесывать барышню, и она никак не могла ей угодить. Била ее барышня, ругала, обещала на куски разорвать, а затем схватила за шею и чуть не задушила. Девушка потеряла сознание и упала возле яблони. Когда пришла в себя, увидела вокруг себя белых, как мел, девушек. Барышня одкинулась на стульчике и плачет, а старая госпожа вовсю ругает Устину: как она осмелилась разгневать барышню.
Девушки занесли Устину в дом и стали оплакивать свою горькую судьбу.
Целую весну поили Устину теплым молоком, пока она выздоровела. Всех погнали на барщину. В доме было прохладно и тихо.
Вечером приходили с барщины уставшие люди, иногда кто-нибудь пел грустную песню.
Девушки, зайдя к Устины, рассказывали, что творилось на улице: то одну из служанок били, то другую, и каждая ждала своей очереди.
Говорили, что барышня спрашивала и о Устину: «Почему не идет к своему делу? Что она нежится, как госпожа с Басани?»
Однажды утром Устину позвали к барышне. Едва она дошла до дома. А на пороге ее встретила барышня.
- Чего это ты нежишься? Почему не идешь служить? Лодырь ты! Погоди! Я тебе такую казнь вимислю, что ты не видела и не слышала...
И она стала кричать так, что страшно было на нее смотреть.
Только что-то было ей не так, сразу бежала к старой даме и говорила, что ее не слушают, не уважают, да еще и плачут. После этого и старая стала всех ругать и наказывать.
Немного спокойнее становилось только тогда, когда приезжали панычи. Барышня выходила к ним такая приветливая и милая, что не познать. Они за ней ухлестывали, а она между ними языков перепеличка извивалась.
Сначала старая госпожа радовалась своими гостями, потом ей это надоело, потому что стали они между собой ссориться. Под осень кавалеры исчезли, потому что пришла « панноччина судьба ».
Начал ежедневно заходить к барышни полковой врач. Он был тихий, приветливый, даже и на барина не похож. Ранее барышня уже слышала о нем: приезжие барышни говорили, что этот красавец очень горд и на одну из них не хочет и смотреть.
Барышня уговорила старую госпожа пригласить врача к ним через полковых, которые часто бывали в имении. Полковые обещали привезти врача.
Ожидая гостей, барышня хорошо надела. А старуха все ворчала, что им не нужна такая «голь», и барышня словно этих слов не слышала. Приехали полковые без врача, сказали, он благодарил за ласку, но не имел времени прибыть, потому что у него было много больных.
На той же неделе заболела барышня, охает, стонет. Старуха испугалась, послала по врача. Барышня прибралась лучше и стала ждать врача в постели.
Приехал, посмотрел, расспросил. Сказал, что завтра снова наведается. А когда старая дама спросила барышню: «Что, как врач? Показался как?», то и ответила: «Гордый,- говорит,- такой, как пан вельможный... И что он себе думает!»
Лечил-лечил его врач и влюбился, полюбила его и барышня. Панычи услышали об этом и исчезли.
А барышня стала просить бабушку:
«Как вы мне, бабюсю, препятствием станете - умру!.. И не гомоніть! Не одмовляйте! Смилуйтесь!»
Старая только охала.
Панский двор опустел. Барышня никого не ругает, не бьет, сидит и думает. Только солнышко поднимется, врач уже подъезжает ко двору. Целый день просиживал около нее.
Вот уже сватает он барышню. Старая стала сокрушаться.
- Я надеялась тебя за князя дать, за богача, за высокородного!
Но девушка отвечала, что если бы он был богат, то она бы уже давно за него вышла. Никого лучше для нее не было и не будет.
Стала барышня грустить, и когда это заметил молодой, сказала потому, что боится человеческого глумления с их нищеты, если они поженятся.
И заплакала. Он пытался ее успокоить, а потом оба начали расстраиваться.
Любила она его, пожалуй, и как-то не по-человечески. Восхвалялась перед другими дамами своей властью над влюбленным в нее врачом, комизилась, чуть не знущалась из него. А он терпел все ее прихоти, угождал ей, извинялся, просил, чуть не плакал.
Старая дама тем временем выспросила, что в онуччиного жениха есть хутор не очень далеко за городом, который достался ему в наследство от бездетной тетки. Барышня очень обрадовалась этому известию.
«Стрела его веселенькая, поздравила любо, а он радуется. Не знает, что это не приветствуют его,- хуторок приветствуют!»
На Рождество состоялась помолвка. Много гостей наехало. Барышня была очень веселая, а он ходил и глаз с нее не сводил. Гуляли до самого утра.
Как только жених и гости ушли со двора, барышня стала плакать и сетовать на свою «сиротскую судьбу».
Старая начала успокаивать внучку, пообещав отдать ей все свое имущество. Барышня сразу успокоилась и бросилась целовать бабушку и благодарить ее.
Когда приехал жених, она радостно сообщила ему, что бабушка дает им Дубці. Он спокойно выслушал эту новость и сказал только, что когда она радуется, то и он рад.
Повеселевшая девушка стала готовить свое приданое, сама до всего бралась. Навезли из города сапожников, портных, барышня все покупает и составляет. Не было покоя и слугам: «...кому, говорит, свадьба, а курильщики - смерть!»
На свадьбу господ наехало, что гудело в доме, как в улье. Интересные барышни рассматривали приданое и удивлялись всему. Едва уже их всех сбылись.
За такими хлопотами Устине не удалось попрощаться как следует со своими подругами. Только успела обнять старых и малых.
Молодой приехал на четверике вороных лошадей. Возницей был плечистый усатый мужчина.
Господа сели в коляску, а Устину посадили сзади. Возок тронулся, на улице был сильный мороз, ивы стояли в інії. Девушки выбегали на улицу, прощаясь с Устиною. Лошади бежали быстро, исчезло село, и раскинулась перед девушкой «безлюдная дороженька».
Вскоре приехали в город. Господин велел остановить лошадей круг заїзного двора и повел невесту в комнаты. О Устину забыли. Вот кто-то к ней окликнул: «Эй, хорошая, вродливая!» Девушка вздрогнула, а потом узнала возницу. Он был черноволосый, а зубы имел белые-белые, как сметана. Назар (так звали возницу) пригласил Устину вместе пообедать, и она побоялась уйти без разрешения госпожи.
Долго пришлось сидеть Устине, пока вышли господа. Господин взглянул на Устину и сказал, чтобы пошла обедать. Но госпожа не хотела ждать. Господин доказывал, что девушка замерзла и голодная, а дама ответила: «...они к этому звичені». Господин растерялся и, немного поспорив с женой, вынужден был сесть возле нее в тележку. Долго они разговаривали между собой, а потом еще дольше молчали.
В сумерки доехали до хутора. В домах кое-где светились. Подъехали к дому. На рундуці стояли люди со светом и хлебом святым. Они поклонились и поздравляли молодых.
Но дама не нравилась такая встреча. Она выхватила у кого-то из рук свечу и опрометью бросилась к двери. Люди отскочили от тех дверей, ничего господину и не одмовили.
Господин расстроенный ушел в дом.
Комнаты были небольшие, но красивые и чистые. Женщина начала плакать и упрекать мужчине, что у него люди запанибрата со своим господином, улыбались к ней, чуть не бросились ее обнимать. Она рыдала, а муж ее успокаивал.
- Смотри же,- говорит дама,- как ты не будешь по-моему делать,то я умру!
- Буду, душечка, буду!
Устина прошла по всем комнатам, рассматривала, но никого не увидела. Девушка вышла на крыльцо, стала смотреть на звезды, когда кто-то к ней поздоровался: «Здоровая была, девчоночка!» Устина осмотрелась и увидела высокого парня, который стоял и улыбался. Потом спросил, почему она здесь стоит, пожалуй, не знает, куда идти. Устина ответила, что если бы не знала, то у него спросила, быстро попрощалась и пошла к дому. В ответ она услышала:
- Будь здорова, дорогая!
Господа ходили по покоях, а молодая в каждый уголок заглядывала и все пыталась по-своему устроить. Муж ей не противоречил. Затем господин крикнул бабу, которая была у него прислугой, но и почему-то задержался. Вот госпожа и стала укорять: мол, какие они у него порозпушувані. Потом позвала Устину, но девушка сразу появилась, потому что была в соседней комнате.
Тут в комнату тихонько вошла старушка, вплоть до земли сгорбленная; на ее сморщенному лице ясніли только черные глаза. Она поклонилась госпоже и спросила господина, чего ему надо.
Госпожа аж с места сорвалась, увидев такую смелость. Бабушка спокойно ответила господину, который спросил, где она была,- пояснила, что помогала готовить ужин. Господин, опасаясь гнева жены, все же не решился побранить старую служанку и только спросил, готов ли ужин. Бабушка ответила, что готова. Но дама отказалась ужинать и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Господин сказал, что и он не будет ужинать, и строго приказал старухе, чтобы ему не приходилось ее искать. Впрочем, она так спокойно одмовила «Хорошо, пожалуйста!», что он сразу успокоился.
Бабушка поклонилась и ушла.
Господин ходил по комнате, а за стеной плакала госпожа. «Чего она плачет?» - печально проговорил он. Потом пошел к ней, целовал, уговаривал немалую час, пока перестала. Ужинать она все же отказалась, потому что ей не понравились слуги господина. По ее мнению, они обращались с ним, словно родственники.
Сидела Устина в девичьей и думала о том, как теперь девушкам хорошо живется без ее пании. А самой было очень грустно, потому что оказалась в чужой стороне.
Вот кто-то постучал в окно. Она попричиняла все двери, чтобы господа не услышали, и спросила:
- А кто это здесь?
- Я, девушка-горличко.
Устина сказала, что, пожалуй, окошко перепутали, но парень ответил, что он не ошибся. Отклонилась Устина от окна, потому что боялась, что господа их услышат, а парень опять: «Девушка! Девушка!»
Тут кто-то подошел и спросил, почему это Прокоп стоит попідвіконню и не идет ужинать.
Кто-то зашел в сени, это была бабушка. Она ласково пригласила Устину ужинать. Девушка поблагодарила и сказала, что пойдет спросит дамы, она велит идти.
Господа сидели укупці и говорили между собой веселенько. Когда Устина вошла, дама сказала:
- Чего сунешься?
Девушка попросила разрешения пойти поужинать. Госпожа сказала:
- Иди себе - ужинай!
Пошла Устина через двор с бабушкой. Вошли в дом, аза столом увидела Назара черноволосого и жену его. В печи пылал огонь. На полках сто-
ялы миски - зеленые, красные, желтые, словно камни дорогое. Все было чисто, убрано, веселое.
Пригласили к столу. Девушка села, огляделась и увидела, что из угла на нее засмотрелся тот парень.
Очень славная была женщина Назарова. Звали ее Катей, она была белокурая, имела голубые глаза, а сама кругленькая и свежая, как яблочко. Она успевала и круг стола, и возле печи, и ребенка трепать. Катя поставила на стол галушки.
Назар моргнул на Устину.
- Не грех поэтому хорошо поужинать, кто не обедал!
Почему-то Катя была печальная. А Серега сидел и дурачился, сверкая своими белыми зубами.
Бабушка начала допытываться у девушки, давно служит при молодой дамы, а та сказала, что госпожа очень хорошая. Стали рассказывать о том, каков их господин хороший, никого никогда не обидел. Люди хотели, чтобы и госпожа была такой. Надеялись на Бога.
Девушка спросила:
- Девушка! Бедствия наша молодая госпожа?
- Нехорошая!
- Господи милосердный! - крикнула.- Слышало мое сердце, слышал!.. Деточка моя! - бросилась к колыбели, склонилась над ребенком:- Или тому же я надеялась, идя свободная за барского! Она уже и глазом своим нас сожрала!
Катя горько заплакала. Муж ее успокаивал:
- Чего страшиться? Надо прежде разглядеть.
Парень сидел за столом и ничего не говорил, только смотрел на Устину.
Поужинав, побежала Устина в дом и услышала:
- Спокойной ночи, детка!
- Спокойной ночи! - ответила та и вбежала в сени.
Зашла в комнату, а сердце так и бьется. Стала думать, почему это к ней этот парень пристает. А какой же он хороший! Неизвестно, чего душа желала: чтобы парень под окном появился, чтобы не приходил.
Прошли неделю, месяц, полгода. Будто в хуторе тихо, спокойно. Но если бы кто посмотрел, то увидел, что люди просыпались и ложились плача. Все тяжело работали, всем молодая дама нашла «тяжелую работу», «бедствие жарко». Даже калеки и малые дети в нее не гуляли. И все это сопровождалось таким нареканием и гордуванням, что любое дело казалась каторгой.
Госпожа была как стоока, везде все видела. А когда взглянет на кого, то кажется, что сердце рукой сдавило.
Господа-соседи все ее хвалили, какая она хорошая хозяйка, умная.
Люди сначала надеялись на господина, а потом увидели, что надежда эта напрасна.
«Сказано: добрый господин, не бьет, не ругает, и ничем и не заботится. Как начнет госпожа обмирати, и стонать, и в крик выкрикивать, то он руки и ноги ее вицілує, и как будто и сам человек ругает:- А чтоб вас! а чтоб вас!., вот уморять мне друга!»
Назар назвал господина кистью и захохотал на всю комнату. Катя же ребенка возьмет на руки и плачет-плачет.
Прокоп тоже очень сокрушался. Все о чем-то думал с Устиною уже не шутил. Но однажды взял девушку за руку, обнял и поцеловал.
Все осунулись, завяли, только бабушка не изменилась. Как на нее не кричала госпожа, она ходила спокойная, даже величественная.
Людям жилось грустно, не слышно было смеха, голоса человеческого. Во двор никто не приходил, разве что за делом.
Как-то Устина бежала с ужина, вдруг перед ней появился Прокоп и начал допытываться, любит ли она его. Затем обнял девушку, приласкал, поцеловал, и все бедствие забылось. Зашла в дом, а женщина говорит: «Чего это так раскраснелась, словно кто выбил? Или, может, что украла?!»
С того времени Устина и Прокоп стали встречаться каждый вечер, потому что днем можно было только взглянуть друг на друга и разойтись.
- На беду вы покохались! - говорит, было, Катя. А бабушка говорила:
- Когда уже полюбила, пусть любит: то ей судьба такая выпала.
Госпожа становилась все яростнее и злее. Как только Устина немного опоздает ли замешкается, сразу начинает ее ругать. Сначала девушка через это тяжело тосковала, а потом все ей стало безразлично. Молча поплачет, вытрет слезы и снова веселая. Никому не жаловалась, зная, что никто не поможет. Прокоп ходил, «словно темная ночь».
Вдруг заболел ребенок в Кате, а женщины надо было и кушать сварить, и на огороде справиться. Бабушка ей во всем помогала, ребенка к ней выносила, чтобы Кате было легче. Женщина хотела угодить той дамы. Однажды заснула она у колыбели, проснулась - к ребенку, а ребенок уже мертва. Очень печалилась Катя за ребенком. Назар пытался успокоить ее, да и сам стал невеселый. После этого Катя совсем заболела. «Не то чтобы делать, уже и по миру ходит нездоровится».
Госпожа начала упрекать, что она ничего не делает, и угрожать ей, а женщина ответила: «Теперь я уже не боюсь вас! Хоть меня живьем із"їжте теперь!»
Госпожа погнала Катю на барщину. Господин украдкой дал ей рубля, и Катя его не взяла, и деньги упали на землю. Никто к ним не притронулся, пока госпожа увидела и взяла, упрекая господину, что это, вероятно, он «деньги сеет». Господин ничего не сказал, только покраснел.
Катя не захотела на свете жить. Что-то с ней сделалось после надругательства. Бегала по рощам, по болотам, ища своего ребенка, а потом и утонул.
Господин приуныл, а госпожа его убедила, что Катя была сумасшедшая. После этого оба успокоились.
Господа из города привезли москаля за повара. А он был какой-то чудной. Сварит господам есть, сам отобедает, ляжет на скамье и свистит, а потом споет тоненьким голоском. Иногда спросит, били, а потом добавит: «На то служба!»
Назар тоже изменился. Шутил, но уже не так.
Госпожа повара очень хвалила, потому что он перед ней стоял, высунувшись как стрела. Кланялся ей низко и шел себе на скамейку. Устине говорил, чтобы не горевала: на то она и служба.
Однажды Прокоп не вытерпел и сказал:
- Волы в ярме, и идти ревут, а то чтобы душа христианская любой выговор, всякую неправду терпела и не сказала! Не такая у меня натура! - Я так: или вирятуйся, или пропади!
- А у меня такая удача вновь: утечи! - захохотал Назар.- Мандрівочка - родная тетушка.
Москаль вскрикнул, когда поймают, беда будет. Назар с ним не согласился: могут и не поймать.
Умерла старая пані. ей очень не хотелось умирать, она все читала священное писание и молитвы, свечи ставила. Однажды девочка не досмотрела, и погасла свеча, так ее за это высекли:
- Ты, грішнице, и моему спасению вредишь!
Молодая дама очень тосковала и плакала по старой. Она стала доказывать мужчине, что ее теперь обдерут как липку, а надежды на него у нее нет. «Ты мне не купишь, разве разнесешь и то, что имеем... Хазяйнуй, ухаживай всего, а самая первая вещь - не порть мне людей». Господин сказал, что все сделает, как ей вздумается. Госпожа хотела, чтобы, когда родится ребенок, кумом у них был только полковник. Господин согласился. И ЕЕ упреки и нарекания довели его до того, что он заплакал. Госпожа стала целовать, утешать мужа. Сказала, что любит его до сих пор, но ведь надо не только сидеть вкупці, но и хозяйствовать.
Утром господин поехал к полковнику, чтобы просить его быть у них кумом.
Родился в пании сын. На крестины съехалось много гостей. Приехал и кум - полковник. «Сам тучный, кругловидий, красный, все закручивает усы правой рукой, а левой саблю придержує и плечами все напинається вверх».
Устина вышла к Прокопа, вот идет веселый господин. Прокоп подошел к нему и говорит:
- Господин, отдайте за меня девушку!
- Хорошо, бери, Прокопе. Я не бороню. Повінчайтесь, и живите себе ни в чем ни бывало.
- А госпожа? - говорит Прокоп.
Господин приказал, чтобы взялись за руки и шли за ним. Зашли в комнату, где было полно гостей. Дама взглянула на Прокопа с Устиною и отвернулась.
Прокоп стал кланяться, просить ее. Господин сказал, что уже дал согласие на брак, и просил ее также не защищать:
- Господь дал нам счастье,- пусть и они будут счастливы!
Дамы все молчала и кусала губы. Помогло только вмешательство полковника и других гостей, которые все признали, что пара очень хорошая и надо их женить. Госпожа вынуждена была согласиться.
Прокоп с Устиною вышли за порог и бросились впопыхах венчаться, пока госпожа их не разлучила. Очень она потом гневалась на господина и ссорилась на Устину. И то это не огорчало, потому что у нее был Прокоп.
Устина осталась при пании. А она все ей упрекала, насмешливо спрашивая, улучшилось в замужестве. Когда сходились вдвоем с мужем, забувалось лихо. Но Прокоп становился все хмурнішим. Устина доказывала ему, что вместе им будет легче переждать беду. Он соглашался с ней и улыбался, а она чувствовала себя счастливой, если удавалось разговорить и развлечь любимого.
Так жили до осени.
Однажды трясли в саду яблоки. Прокоп был на яблони, а Устина с бабушкой собирали в садке. Бабушка притомилась и села отдохнуть. Вот увидели детвору, которая стояла под забором. Бабушка дала по яблоку каждому мальчику. Неожиданно появилась госпожа и прикрикнула на бабушку:
- Ты, мужичко, мое добро воруешь!.. Воровка!
- Я - воровка?! - произнесла старая... Побледнела, как платок, и глаза ей обрели, и слезы полились.
Бабушка оправдывалась тем, что господин никогда не защищал угощать детей и сам обделял яблоками, ведь «Бог для всех родит». И разве госпожа мало того, что они насобирали?
От этих слов госпожи еще больше разозлилась. Она вцепилась в старой плечо, толкала ее, а затем изо всех сил ударил по лицу.
Бабушка зашаталась. Устина бросилась к ней, а госпожа вцепилась ей в волосы. Прокоп прикрикнул на нее: «Хватит, госпожа, хватит!» - и схватил ее за руки. Она начала неистово кричать, сбежались люди, прибежал и сам господин. Слушая крики и жалобы жены, господин тоже пришел в ярость и бросился к Прокопа. Но тот уныло отозвался:
- Не подходите, сударь, не подходите! Дама завизжала:
- В москали его, в москали!.. Теперь и притом огороде; сейчас и вези его! Господин приказал связать Прокопу руки.
Тот не сопротивлялся, сам простер руки, даже улыбнулся. А Назар окликнул Устины:
- Чего испугалась? Чего плачешь? Хуже не будет!.. Вот будет лучше,- не знаю...
Прокопа повели в дом, куда пришла и Устина. Он сказал жене, что она теперь будет свободна, а на свободе никакое бедствие не страшное. Подъехал тележка, повели Прокопа. Устина села к нему на тележку, в чем была, и их повезли в город. Бабушка благословила обоих. Хорошо, что госпожа не увидела, а то бы не пустила. Приехали в город, остановились возле высокого дома. Повели Прокопа к приему. Назар сидел рядом и успокаивал Устину. Развлекал ее, а самого, видно, уже никто не мог развлечь.
Наконец вывели Прокопа. «Сердце в Устины замерло, а он был веселый, как на Пасху...»
Осталась Устина с мужчиной в городе. Поручили обучать Прокопа военной науке одном москалю. Подошли они к нему, поклонились и дали немного денег. Пошла за город погулять, а мужчина все спрашивал Устину, хорошо ли она себя чувствует, чувствует, что уже свободная душа.
Нашли дом, наймалась. А чтобы было чем за нее платить, решила Устина пойти работать поденно, потому что у них не было денег, да и все ее вещи остались у господ. Договорились с хозяйкой поденно платить ей за дом и перебрались в нее.
Хозяйка была старенькая, но приветливая и очень разговорчивая вдова. Все рассказывала, идо сама осталась, как былинка в поле. Когда молодые ни в чем ни бывало сидели вдвоем, то она плакала и над ними. Боялась только дяди-москаля, который был зайдет и крикнет на нее.
Рано утром шла Устина на поденщину. Возвращалась поздно. В руке держала деньги и поэтому веселая спешила домой.
На дороге встречал ее муж, любо брал за руку и ласково спрашивал, очень устала.
Однажды сидели они с мужем вечером. Когда кто-то в дверь постучал. Это был Назар, который сбежал от господ. Зашел, поздоровался. Москаль стал крутиться и поглядывать на дверь, но Назар, заметив это, сказал, чтобы он не чурался и не пробовал его поймать, потому что это все равно, как ловить ветра в поле.
На вопрос Устины, что там у них на хуторе, Назар ответил:
- На выбор дают, на людськую волю: хоть утопись, хоть так погибни. Сказал, что бабушка живет тихонько, кланялась им.
Хозяйка пригласила к ужину, и Назар поставил на стол бутылку водки. Ужинали, разговаривали, а дядя все пил и пил, пока на стол склонился. Впоследствии посмотрел на молодые супруги и сказал:
- Ой вы, молодожены, молодые! Недолго жить вкупці!.. Да ладно, не горюйте!.. Пожили, порозкошували - и будет с вас. Бывает и такое, что с сповиточку ласки-добра не знаешь - возраст вікуєш под палкой... Так живи! Без рода, без племени, без привета, без совіту - на всех роскоши!
Москаль пил водку, смеялся, а у самого слезы катились. Потом упал на лавку и заснул.
Назар стал прощаться и дал Прокопу пять рублей, сказал, что это братские, а не барские деньги - ими не зажуришся.
Назар ушел от них, говоря: «Теперь я свободный хоть на полгода, с собаками не поймают».
Только его и видели.
Жизнь была нелегкая, но любэ. Устина и Прокоп легко вздохнули, делали, что хотели, никого не боялись. Устина радовалась тому, что зарабатывала деньги на себя.
Наступила весна. Прошла молва: москали выходят в поход. Прокоп успокаивал жену, доказывал ей, что они не расстаются навеки - он вернется, и оба будут свободны. Пошли молодые в хутор прощаться. Господ дома не было, встретила их одна бабушка. Устина обнимала ее, как мать родную, плача из-за того, что старая остается в этом аду.
Благословила она их обоих, как детей родных. Попрощались и ушли, долго еще вращаясь. Бабушка стояла на пороге, а вокруг было тихо, солнечно и ясно.
Провела Устина мужа вплоть до Киева. В Киеве осталась служить, а Прокоп с войском ушел куда-то на Литву.
Муж приказывал Устине не плакать.
Прошло семь лет, а женщина ждет любимого. Люди говорили ей, что в селе все люди живые. О Назара ничего не слышно. Устина служит и зарабатывает. Время загрустит, и как вспомнит, что свободна, так на душе полегчает.
Своего мужа Устина не забывает ни на минуту и все его вспоминает, как он ее освободил из ада.
«Он мой муж и господин мой. Поздоров его Мать Божья: я свободна! И хожу, и говорю, и смотрю - мне безразлично, что и есть те господа в мире!»
Марко Вовчок
Институтка
Посвящается Т. Г. Шевченко
Люди видят, что я весела, и думают, что я горя не знала; а я только родилась такою. Бывало, меня бьют (не дай бог об этом и вспомнить!) – не выдержу сердца, заплачу, а потом подумаю немного и засмеюсь. Бывает горе, что плачет, а бывает и такое, что скачет. Вот такое-то и мое горе. Если б мне над каждой моей бедой было плакать, я давно бы себе глаза выплакала.
Отца и матери я не помню, выросла сиротою, между чужих людей. Хоть и не было мне битья да упреку и работы не было тяжелой, зато и забывали обо мне – голодна ли я, холодна ли, жива ли…
На десятом году взяли меня на барский двор. У старой пани жить было можно: смирна была, может быть, оттого, что уж очень была слаба, едва ноги волочила; а заговорит – только шамкает, сразу и не разберешь; так где уж тут драться – не то на уме. Целый день сидит на крылечке, а придет ночь – начнет охать да стонать. А в молодые годы, говорят, и за ней всякая всячинка водилась… да надо уж когда-нибудь и перестать.
В мое время нам на господском дворе жилось недурно; одно только было горе, что нам со двора ступить не позволяли, разве только в великий праздник в церковь отпросимся, а в простое воскресенье и не думай: барыня рассердится. «Нечего таскаться, – скажет, – не пущу; не такие еще ваши года, чтоб вам о боге заботиться, еще успеете; не завтра вам умирать!»
Сидим, бывало, день за день да и работаем; а кругом все тихо, словно все зачаровано, разве только барыня заохает либо кто из девушек на ухо что шепнет, а которая вздохнет со скуки. Томит, бывало, нас та работа, ажно жжет, а что сделаешь? Спасибо хоть на том, что не бьют десять раз на день, как, слышно, у других господ.
А иногда развеселимся мы вдруг, сами не знаем отчего; весело нам станет, так что сердце прыгает. Кажется, кабы воля, запели бы мы так, что по всему селу отозвалось бы… да не смеем: взглянем друг на друга, так смех нас и берет. Одна моргнет бровью, другая ответит ей тем же; которую привяжут к стулу косою, а иная вскочит и начнет скакать на цыпочках, чтоб барыня не услыхала, кружится, вертится, только рукава раздуваются! Чего, бывало, мы тогда не выделывали!
У старой барыни не было ни роду ни племени – никого, кроме одной только внучки. Обучалась она в Киеве, в каком-то… там… как бы это выговорить?.. ин-сти-ту-те. Она частенько, бывало, присылала письма к старухе, а старуха те письма каждый день перечитывала. И поплачет она над ними, и посмеется. Вот и пишет раз внучка, чтоб приезжали за ней, домой бы ее взяли. Пора, мол, пришла. Матерь божия! весь дом всполошился; ну белить, мыть, прибирать! Панночку ждем, панночка будет!
Старая барыня словно ожила: костыляет из комнаты в комнату, из каждого окошка на дорогу посматривает и нас гоняет за село смотреть, не едет ли панночка. А нам только того и нужно. Мы за ту неделю, когда ее ожидали, можно сказать, пожили. Пошлют нас – мы не бежим, летим! Весело нам глядеть на степь, на поля на красные. Зеленая степь словно убегает перед глазами Далеко куда-то, далеко… Любо вздохнуть на воле!
Цветов, бывало, нарвем, венков наделаем. Наденем мы те ненки, словно невесты, и до самого двора в них величаемся, а нступая на двор, снимем их с себя да и бросим… А как было нам Жаль эти венки бросать! Как жалко!
Дождались мы панночки: приехала она. И уж как хороша она собой была! В кого она уродилась такая? Кажется, и намалевать такой красавицы нельзя. Старуха как обняла ее, так уж из рук и не выпустила: целует ее, милует да любуется, по комнатам ее водит, все показывает, все рассказывает; а панночка только знай поворачивается да на все любопытными глазами посматривает.
Посадила ее старуха за стол. И плачет-то она и радуется, расспрашивает и потчует:
– Может, ты того бы съела, того бы выпила? Кушаньев всяких и напитков на стол наставила. Сама села возле нее и не насмотрится; а панночка все подбирает скоренько да чистенько, словно воробышек. Мы из-за дверей глядим на них и ждем, что будет говорить панночка: хочется нам дознаться, какие мысли у нее, какой нрав, какой обычай.
– Каково-то жилось тебе, серденько? – спрашивает старуха. – Ты мне не говоришь ничего.
– Ай, бабушка, чего еще там говорить? Скука была такая!
– Небось учили много? Чему ж тебя выучили, моя крошка?
– Вот что захотели знать! Вам было хорошо жить здесь, на воле, а что я вытерпела за тем ученьем… И не напоминайте мне о том!
– Голубушка моя! Известное дело: чужие люди сильно тебя обижали. Зачем же сейчас ты об этом не написала?
– Что это вы, бабушка, как можно! Сейчас бы дознались.
– Бедняжечка моя! Скажи же мне, по крайней мере, как тебя обижали эти неверные души?
– Ох, бабушка, и морили они нас, и мучили, да всё глупостями: и то учи, и другое, и пятое, и десятое, зубри да зубри. А на что мне знать, как по небу звезды ходят, или как люди за морями живут, да хорошо ли у них там, нехорошо ли у них там. Лишь бы я знала, чем перед людьми себя показать.
– Да учатся же на что-нибудь люди, мое золото. Вон и наши панночки уж на что шушера, а и те трещат по-французски.
– Э, бабушка! – защебетала панночка. – Французским-то языком и музыкой я сама охотно занималась, и танцами тоже. Что надо, то надо: на это каждый внимание обращает, каждый похвалит за это; а все прочее только тоску наводит. Учись, учись да и забудь! И тем, что учат, томно, и тем, что учатся, тошно.
Много времени даром пропало.
– Да как же так? Стало быть, вас дурно учат?
– Да я ж вам говорю, что и скучно, и дурно, и все понапрасну. Они только о том и думают, как бы с нас деньги все получить, а мы о том думаем, как бы нас скорее на волю выпустили… О чем же вы задумались, бабушка?
– Да о том, серденько, что за тебя брали деньги хорошие, а учили дурно. Ну как ты теперь все перезабудешь?
– Как же это возможно, бабушка? Бог с вами! Как это можно, с гостями или в гостях позабыть музыку, или танцы, или хоть французский язык? А что до той заморской чепухи, я ее в одно ухо впускала, а в другое выпускала. Да я ее и совсем-таки не знаю – ну ее!
– А если каким часом кто-нибудь спросит, как там звезды по небу ходят или что другое, а ты не будешь знать? Люди и осудят тотчас: вот, скажут, училась, а не смыслит ничего.
– Да что это вы, бабушка? Это я только вам призналась, что не знаю, а чужие во веки веков не доберутся, пускай хоть целый день меня расспрашивают! Я изо всего вывернусь, еще и их озадачу – вот как, бабушка! Хотите, я вам спою что-нибудь? Слушайте.
Старуха ну целовать ее.
– Серденько мое, – говорит, – утеха моя!
А панночка к ней ластится да просит:
– Купите мне, бабушка, нарядов хороших.
– Ты об этом не беспокойся, дитятко: будет у тебя всего довольно. Ты у меня будешь царевна над панночками.
А мы, девушки, переглядываемся да и думаем: чему там научили нашу панночку? А всего больше, кажется, людей морочить.
– Пойдем-ка, голубка, – говорит ей старая пани, – я хочу, чтоб ты себе в услужение девушку выбрала.
И повела ее к нам. А мы от дверей да в угол, да кучкой там и столпились.
– Это ваша панночка, – говорит нам пани. – Целуйте ее в ручку.
Панночка не то посмотрела на нас, не то нет и протянула нам Два пальчика. Старуха всех нас показывает:
– Вот это Анна, это Марья, это Домаха.
– Боже мой! – даже вскрикнула панночка и встрепенулась вся, руками всплеснула. – Да сумеет ли какая из вас меня причесать, зашнуровать?
Сказала – да и стоит, и руки скрестила, и смотрит на нас. – А что, – говорит старуха, – сумеют, мое сердце; а не то – выучим.
– Как тебя зовут? – спрашивает вдруг меня панночка и, Не Дождавшись моего ответа, говорит пани: – Эта будет моя.
– Ну что ж! И ладно. Какую пожелаешь, мое сердце, пусть будет и эта. Смотри же, Устина, – говорит она мне, служи хорошо; панночка тебя жаловать будет.
– Ну, пойдемте, бабушка, довольно! – перебила ее панночка, а сама и поморщилась, и набок перегнулась, и глаза отчего-то зажмурила, и с места порывается, ну точно кот, когда ему пыхнут в усы из трубки.
– Да ведь надо же, голубка, их уму-разуму научать; у них ведь глупые головы. Я скажу ей что-нибудь одно, а ты другое – вот и выйдет из нее человек.
– Жаль, бабушка, что прежде их не учили, а теперь возись с ними! Напрасно вы какую-нибудь в город не отдали.
Так и разговаривают про нас! Словно нас и в комнате нет.
– Ой! Устечка, Устечка, – горюют девушки, – каково-то тебе будет? Вишь, она какая неласковая!
– А что, – говорю я девушкам, – гореваньем поле не перейдешь, да и от доли своей не уйдешь. Посмотрим, каково-то будет.
Я это сказала, а сама задумалась.
Под вечер зовут меня:
– Иди к панночке, раздевать ее.
Я вошла к ней, а панночка стоит перед зеркалом и уже все с себя долой срывает.
– Где это ты шлялась? Раздевай меня скорее, скорее; я спать хочу.
Марко Вовчок (1833-1907 гг.)
«Институтка»
Впервые выдающееся произведение Марка Вовчка - социальная повесть «Институтка» - был напечатан на русском языке в переводе И. С. Тургенева в 1860 г. на страницах журнала «Отечественные записки». На русском языке повесть вышла в журнале «Основа» в 1862 г. с посвящением Т. Г. Шевченко.
Марко Вовчок работала над повестью в течение 1859-1861 гг.: начала работу над произведением в Немирове, продолжила в Петербурге, а завершила в Париже. Первоначальное название повести - «Барышня».
Жанр повести позволил писательницы шире, чем в «Народных рассказах», охватить проблему крепостнической действительности, изобразить изуродованное жизни крепостных крестьян. Марко Вовчок мастерски создала целую галерею образов крестьян-крепостных и помещиков, глубоко раскрыла зарождения протеста угнетенных людей против крепостничества. «Институтка» - это первый образец социальной повести в украинской литературе, который показал дальнейший рост украинской прозы на пути критического реализма.
Теория литературы
Социальная повесть - это повесть, в которой герои изображены на фоне каких-то социальных событий связаны с определенными общественными обстоятельствами.
Стилевые особенности повести
Марко Вовчок избирает форму повествования от первого лица, что позволяет писательницы сквозь призму восприятия действительности рассказчицей Устиною подать яркие портретные и психологические характеристики персонажей повести. Еще одной стилевой особенностью «Институтки» является прием сопоставления, использованный, чтобы ярче показать непримиримую борьбу между двумя противоположными социальными группами. По этому принципу автор сгруппировала образы повести: старая госпожа, институтка и господин-либерал, с одной стороны, и крепостные - Устина, Катя, Прокоп, Назар, бабушка-крепостной - с другой.
Образы крепостных
Прокоп
Марко Вовчок осознавала, что роль народных масс в антикріпосницькому освободительном движении неизбежно должна стать активной и выльется в открытую борьбу с кріпосниками. В «Інститутці» впервые появляется образ крепостного, что защитился с помощью силы, подняв руку на господина. Это образ закріпаченого крестьянина Прокопа.-
Прокоп - чрезвычайно свободолюбивая личность, и он не понимает тех, кто примирился со своим положением. Его цель - добиться свободной жизни любой ценой: «Я так: или вирятуйся, или пропади!», «И на воле и беда и напасть - ничто не страшно. На воле я горы потоплю!»
Прокоп делится своими мыслями о воле с Устиною и Назаром, убеждая их в необходимости борьбы с господами за собственную волю. Поэтому, когда помещица-институтка подняла руку на бабушку-крепостную и Устину, Прокоп без колебания ее останавливает, схватив за руки: «Ну, дамы, хватит!.. Этого уже не будет! Хватит!» Господин-либерал такие действия Прокопа расценивает как покушение на жизнь помещицы и отдает его в москали. Прокоп «не сопротивлялся, сам руки протянул, еще и улыбнулся», потому что знал, что хуже кріпаччину нет ничего на свете, а на солдатчину смотрел как на временное бедствие.
Прокоп - честный, благородный человек, который имеет чувство собственного достоинства и понимает, что кріпаччина является противоестественным явлением, поэтому свою свободу нужно бороться. Прокоп ненавидит угнетателей и способен открыто отстаивать свое человеческое достоинство и честь близких ему людей.
Ведущей чертой характера Прокопа есть оптимизм. Об этом говорит Устина, когда Прокопа господин уже распорядился отдать в солдаты: «Прокоп меня развлекает, доказывает мне, что это беда досрочное, что вернусь, говорит, - будем свободны».
Прокоп видит путь к свободе в бунте против господ, что убедительно звучит в его речи.
Прокоп - решительный, искренний, человечный в таких же обездоленных, как и сам. Он наделен не только духовной красотой, но и внешней: «высокий парень, статный, поглядывает, улыбается.
В образе Прокопа Марко Вовчок показала новый тип крепостного крестьянина-бунтаря, в котором пробуждается классовое сознание, стихийный протест против господ. О свободе он не только мечтает, но и активно борется за нее.
Назар
Еще одним ярким антикріпосницьким образом является Назар. Он решительный, волевой, как и Прокоп, способен на силовой протест против крепостничества. Назар - барский извозчик. В уста этого персонажа автор вкладывает наиболее меткие и остроумные характеристики господ: он очень метко сравнил барина-либерала с квачем, а о інститутку он пренебрежительно говорит: «Если бы такую женщину и мне - я бы ее в комашню втручив, - пусть бы пыхтела!»
Назар имеет веселую, шуточную нрав: «да И захохочет на весь дом. Такой уж человек был тот Назар: все ему шутки. Кажется, хоть его на огне в печи, он будет шутить». Но за этим юмором чувствуется решительный протест против крепостничества. Когда Устина плачет, услышав, что ее мужа отдают в солдаты, Назар говорит: «Чего плачешь? Хуже не будет!.. Вот будет ли лучше - не знаю».
Мечта о свободе для Назара связана с бегством. Он не боится, что его могут поймать, а только задумывается над тем, что некуда бежать: « От которой бежал, такую и встретил. Из дранки и нарядишься в переперанку», ибо, как поет он, везде «и все господа, и все дуки». Но он все же сбегает из рабства, чтобы хоть вздохнуть свободным человеком.
В его речи и поступках раскрывается свободолюбивый характер. Назар - великодушная и сострадательная человек: когда он узнает, что Прокопу трудно жить в городе, навещает его и отдает весь свой небольшой Скарб: «Принес Я тебе деньжат крошку: пять рублей. Поживай здоровы». А когда Прокоп приуныл, что нескоро сможет вернуть их, Назар говорит на это: «Гай-га! Чтобы живые были! Это не барские деньги - братские: ими не зажуришся. Я себе заработаю». Назар сочувствует Прокопу и Устине, желает им счастья, потому что сам его не имеет и хорошо знает, что такое горе.
Бегство крестьян от своих господ была широко распространенным явлением. В образе Назара автор показала стремление всех порабощенных крестьян освободиться от крепостной зависимости. Назар, как и Прокоп, откровенно выступает против господ, проявляя свой протест, борется за собственную свободу.
Устина
Устина имела тяжелое детство: «Отца-матери не испытываю: сиротой выросла я при чужбине, в людях». Когда в десятилетнем возрасте ее взяли до барского двора, она ничего кроме целого дня труда и не видела. Особенно невыносимой жизнь Устины стало после приезда барышни-институтки, к которой ее приставили горничной.
Устина претерпела многих издевательств и от старой помещицы, и от молодой, но это не сломило ее жизнелюбия и веселого нрава: «меня бьют (хотя бы не вспоминать) - не здержу сердце, заплачу, а роздумаюсь немного - и смеюсь». Устина стремится воли и верит в лучшее будущее. «Любо на свободе дыхнуть», - такое мнение Устины проходит через всю повесть.
Жизнь крепостных в старой помещицы было тяжелым: каждый день работа в «девичьей», постоянная ругань от старой помещицы, а нередко - драка. С приездом барышни в поместье жизнь стала еще невыносимее. Особенно много бед претерпела Устина, когда институтка выбрала ее себе горничную: «Приду было ее впитывать, то уже которой надругательства я от нее не натерплюся!.. Заплетаю косы - не так! Вновь розплітую и заплетаю, - снова не так!.. Она меня и щиплет, и штирхає, и расческой меня скородить, и булавками колет, и водой сливает, - чего, чего не доказывает над моей головонькою бедной!»
Постоянные притеснения и издевательства оставила свой отпечаток в душе Устины, выработав в ней терпение и покорность, но вместе с тем, и ненависть к господам. Однажды институтка едва не задушила Устину: «Я тебя на куски разорву! Задушу тебя, гадино... Она меня как схватит за шею обеими руками!.. Руки холодные,как змеи»
Марко Вовчок через Устину выразила собственное отношение к угнетателям и этим бросила упрек института «благородных девиц», который не давал своим воспитанницам настоящих знаний, образования, не воспитывал рис благородства: «Чего там барышни нашей не научены! А наиболее, бачся, людей тумашіти!».
Устина выросла среди чужих людей, поэтому она хорошо понимает чужое горе, сочувствует своим подругам. Она добрая, ласковая девушка. Когда Катя спрашивает Устину, молодая госпожа, и отвечает правдиво: «Недобрая» . Устина способна на глубокие чувства, искренне любит Прокопа, но в условиях крепостничества их бракосочетания не принесло счастья. Девушка солидарна со своим мужем Прокопом, с Катей и Серегой, разделяет их мысли и настроения. он наделен тонким умом. Устина является выразителем народной мудрости: в языке Устины много пословиц («Уродись, говорят, да и прибегни», «Печалью поле не перейдешь »).
Устина - преданная жена. Когда паны отдали Прокопа в москали, до Киева вместе с ним уехала и Устина. ее жизнь в городе немного улучшилось, потому что она уже не зависела от господ и сама зарабатывала деньги для семьи. Когда Прокоп пошел с войском в поход, Устина живет воспоминаниями о нем, верой в лучшее будущее.
Образ Устины есть несколько обобщенным образом женщины-крепостной из многих других произведений Марка Вовчка.
Катя
Новым достижением реализма Марка Вовчка в создании женских типов является образ Катерины. Катя - «бабенка смазливая, женщина Назарова ». Она была свободна, а вышла замуж за крепостного, барского извозчика. Писательница рисует Катю как трудолюбивую, нежную мать: «И говорит, и дело делает, и ребенка укачивает». Когда она узнала, что барышня «нехорошая», она говорит сама себе: « того же я надеялась, идя свободная по барского!». Катя терпеливо работала на господ, даже когда у нее заболел ребенок, надеясь, что на ее горе сжалятся: «буду Делать, буду делать, пока силу... Может вгоджу, может вмилосерджу!» И после смерти ребенка она решительно заявила госпожа: «Теперь я уже не боюсь вас!.. Хоть меня живьем съешьте теперь!» Катя наделенная чувством собственного достоинства и глубоко ненавидит господ, она с отвращением «сбросила с себя, как будто лягушку», карбованец, который дал ей втихаря господин, когда умер ребенок. После смерти дочери Катя не захотела жить, она совершила самоубийство. Это было еще одно проявление протеста против бесчеловечной судьбы крепостных. Однако этот протест является пассивным, не таким, как у Назара и Прокопа.
Бабушка-крепостная
Кроме образов крестьян-протестантов, в повести изображена «старесенька-старесенька» бабушка-крепостная, которая не только сносит и терпит все издевательства капризной барышни, а еще и других учит смирению и покорности. В условиях постоянного угнетения и издевательства бабушка-крепостная смогла пронести через жизнь чувство собственного достоинства, доброту, человечность и честность.
Такая черта, как терпение («пусть враги плачут, а ты перетривай все, витерпи бідочку!»), особенно ярко раскрыта в диалоге бабушки с Устиною, когда они вместе с Прокопом пришли попрощаться с бабушкой перед его службой в армии. Словами «здесь я родилась, здесь я крестилась, здесь сиротіла... здесь и умру» писательница обобщает жизни всех крепостных, которые смогли дожить до старости в крепостнических условиях.
Институтка
С нескрываемым отвращением рассказывает Устина о свою барышню, подчеркивая ее жестокости и деспотичности и крикунам. При первой встрече с барышней девушек-крепостных очень поразила ее красота: «И что же это за хорошая с лица была! И в кого она такая родилась! Кажется, и не обрисовать такой красавицы!..» Но внешность разительно отличалась от человеческого естества институтки и немного погодя Устина почувствовала это на себе. Назар метко охарактеризовал інститутку одной фразой: «Смотрит так, что аж молоко киснет» .
Разоблачению институтки способствуют и соответственно подобранные синонимы сниженного характера (так, она не «говорит», а «репече», «дзвякотить», «выкрикивает», «визжит», «ляскотить»).
Институт «благородных девиц» не воспитал у барышни ни одной благородной черты характера. Наивысшим «идеалом» таких «девиц» было страстное желание выйти замуж за богатого господина и стать полновластными поміщицями в своих «имениях-государствах».
Жестокое отношение к крепостным в образе институтки показано особенно ярко. Так «образованный» барышня приказывает девушкам-кріпачкам силой привести больную Устину до барских покоев, чтобы отругать ее: «Чего это ты нежишься! Почему не идешь служить? Лентяйка ты! Погоди! Я тебе такую казнь вимислю, что ты и не видела и не слышала!» Тяжелая ежедневная работа на барском дворе по приказу институтки сопровождалась дракой, бранью и пыток девушек: «Анну сегодня били, вчера Параску, а завтра, видимо, уже моя очередь», - рассказывает подруга Устине, которая сама еще не выздоровела после барского пытки.
В момент своей хозяйственной «деятельности» помещица-красавица превращалась в чудовище: « Стоока будто она была, все видела, везде, как и ящерица, по хутору извивалась, и бог ее знает, что у нее такое было: только взглянет, то словно за сердце тебя рукой сдавит», «Все пригнула по-своему молодая дама, всем работу тяжелую, всем беда жгучее ізнайшла. Калеки несчастные, дети-кришеняточка и те в ней не гуляли. Дети сады заметали, индюков пасли; калеки на огороде сидели, воробьев, птицы полошили, да все же то как-то умела госпожа приправлять нареканием и гордуванням, что действительно казалось всякое дело каторгой».
Неограниченная власть над крепостными делает інститутку еще жестче, черствішою, бездушнішою. Когда у Кати умер ребенок, барышня совсем не сочувствовала горю матери, ее интересовало только выполнение собственных прихотей: «Почему не делаешь дела? Я тебе то! Я тебе второе!»
Яркой характеристикой институтки является ее речь в обращении к крепостным. Так она обычно привыкла обращаться к Устины: «Дура, лентяйка, гадино! Роззувай! Чего сунешься! Задушу!». Институтка - это эгоистичная, бездушная и деспотичная, ленивая, тупая, капризная и неуемная людиноненависниця. Автор не наделила ее даже именем, подчеркивая, что этот образ является обобщенным, типичным для тогдашнего общества.
Господин-либерал
В повести «Институтка» Марко Вовчок разоблачает не только жестоких господ, таких, как институтка, но и «хороших». Одним из таких либеральных господ есть полковой врач.
Образу врача писательница раскрыла дворянский либерализм. От «доброты» помещика-либерала крепостным никак не легче: он «не бьет, не ругает, и ничем и не заботится». Этот, по выражению Назара, «квач» имеет скрытое нутро угнетателя. Куда и девалась панова «благость», когда он отдавал Прокопа в солдаты.
По сравнению с інституткою, господин имеет кроткий нрав. Он добрый в глазах крестьян, поэтому крепостные и не ждали от своего господина ухудшение жизни.
Однако господин - безвольный и слабодухий, он во всем удовлетворяет прихоти своей жены. Это никчемная, безвольная и трусливая человек.
Шаг за шагом раскрывается панская «доброта»: он не накормил голодную Устину, когда ехали на хутор, по его приказу Прокопа отдали в солдаты. Своим невмешательством в поступки жены господин разрушил семью Назара. Люди изнемогали от непосильной работы, издевательств институтки, а господин делал вид, что ничего не замечал. В оценке крепостных он «квач», «дурак», «ничто». Этим образом Марко Вовчок подводит читателя к мысли, что нет добрых господ, все они нелюди, только действуют по-разному: откровенно или замаскировано.
Господин-либерал - представитель господствующего класса, который уже не может удержать в повиновении своих крестьян. Марко Вовчок показывает его беспомощность, растерянность перед растущим народным гневом.
Образу господина писательница доказывает, что народу ни от кого ждать добра, лучшую судьбу надо завоевывать в борьбе с угнетателями. Таким образом, все образы помещиков в повести «Институтка» - это типичные образы помещиков-эксплуататоров.
Богатство языка, близость ее к народной
Язык повести «Институтка» близка к народной разговорной речи: богатая на эпитеты, сравнения, пословицы, поговорки.
Характеризуя господ, писательница прибегает к народно-разговорных эпитетов и сравнений бурлескного стиля («И полковник между всеми, как будто тот индюк переяславский, ходит и все понемногу пирхає», панычи в гости «так насекомым и налазят, и налазят», «роем круг нашей барышни извиваются, - так, как те шмели, гудят», старая дама «такая лютая, - ей во рту черно»). Писательница прибегает к понижательной лексики, характеризуя господствующий класс (барышня не говорит, а «ляскотить по-птичьему», «репече», «дзвякотить»), к пренебрежительной формы среднего рода, также распространенной в народе («Время такая толпа их ужене, что удивляемся, каким-то уже между ними господ нет! Все то хохочет, танцует, чет, пьет; все это гулящее, дак такое холеное!»).
В повести «Институтка» писательница воспользовалась приемом контрастного сопоставления. Она показала, что за красивой внешностью барышни может скрываться хищная натура, которая «...смотрит так, что аж молоко киснет». Руки у барышни «холодные, как змеи». Когда зашла речь о девушках-крепостных, она скривилась и перехилилась набок, и глаза чего-то закрывает, и с места срывается, - языков стеменний кот, как ему из люльки в усы пыхтят...».
С помощью фольклорных метафор писательница акцентирует внимание читателя на острых классовых противоречиях своей эпохи. В воображении Устины крепостное село - это ад. В том аду, на барском пороге, крепостного ежедневно ждет «лихая година», там «где и люди повяли, подурнели». В своей повести Марко Вовчок воспроизводит жизнь, сочетая в одном словесно-художественном образе несколько тропов. Катя, возмущена бездушностью помещицы, восклицает: «Она уже и глазом своим нас сожрала!»
Писательница черпала из народного источника пословицы и поговорки: «Не впадай в тоску - говорит Назар. - Черт беду перебудет: одна пройдет - десять будет», «Как-то говорят: про вовка промовка, а вовк у хату», «Хорошо дяде - то и бога забыл!», «чтобы, баба, рябо». Каждая строка его произведений вобрал в себя мелодичность и ритмику народной поэзии.
Значение творчества Марка Вовчка
После творчества Т. Шевченко «Институтка» является лучшим антикріпосницьким произведением. В своей повести Марко Вовчок описывает различные пути, которыми идут ее герои до свободы. «Таким образом, писательница показывала, что освобождение из крепостничества - это основное условие и требование времени».
Большое значение «Институтка» имела и в пореформенный период, «когда перед литературой стояла задача преследовать и разоблачать тяжкое наследие крепостничества на всех участках народного жизни».
«Институтка», по мнению И. Франко, уходит глубже в суть крепостного лихолетья».
Реализм и народность повести, актуальность поставленной проблемы (раскрепощение крестьян), художественное мастерство писательницы сделали «Інститутку» одним из лучших антикрепостнических произведений.
По сравнению со своими предшественниками, в частности с Г. Квиткой-Основьяненко, Марко Вовчок сделала значительный шаг вперед на пути утверждения критического реализма в украинской прозе. Произведения писательницы характеризуются не только пламенным обличительным пафосом, но и утверждением положительных, революционно-демократических идеалов.
Марко Вовчок обогатила украинскую прозу новым видом рассказа, в которой автор сливается с рассказчиком, сумела мастерски использовать все сокровища разговорного народного языка и фольклора.
Русский литературный критик Николай Добролюбов высоко оценивал умение писательницы раскрывать Социальные явления, описывая печальное, безрадостное положение крестьянина-крепостного, «характер русского простого человека». Он отметил, что Марко Вовчок сумела передать чувства и привлекательные черты простого человека: его свободолюбие, ненависть к любого гнета, способность к протесту.
