«Голсуорси - философ и поэт, поэт-мистик, и кроме того чрезвычайно убедительный и систематичный из реалистов.
Я пишу эти слова не для того, чтобы определить его в какую либо категорию. Я не думаю о его манере экспрессии, но о его искусстве, разнообразном в зависимости от его точки зрения, которая, как у всех великих артистов, выражена желанием поймать и отобразить факт. Не факт видимый простым взглядом, а духовную сущность, таинство не дающее покоя артисту, сила идеи, интуитивное понимание того, что находится под видимой оболочкой существа или вещи, понимание, которое они пытаются донести до нас, по своему интерпретируя то, что видят...»
Джон Голсуорси (англ. John Galsworthy), английский прозаик и драматург, автор знаменитого цикла «Сага о Форсайтах». Родился 14 августа 1867 в Кингстон-Хилле (графство Суррей, Англия). Отец Джон Голсуорси-старший был городским жителем, чья семья быстро поднималась по социальной лестнице. Он возглавлял юридическую контору, имевшую в городе несколько филиалов. Женитьба на пятом десятке в 1862 году на Бланш Бейли Бартлет – двадцатипятилетней девушке из семьи с хорошими связями – еще более упрочила его положение в обществе. Бланш была дочерью Чарлза Бартлета, мирового судьи, весьма уважаемого в Вустершире. Бланш никогда не забывала, что вышла замуж за человека, занимающего значительно более низкое, чем она сама, положение в обществе, и что род Голсуорси – ничто по сравнению с её собственным. Отец Голсуорси, изображенный позднее в образе старого Джолиона из «Саги о Форсайтах», всегда играл важную роль в жизни своих детей. С детьми его разделяла огромная разница в возрасте, он был глубоким стариком к тому времени, когда дети выросли.
Когда Джону исполнилось девять лет, он навсегда покинул детскую и направился в Борнмут в подготовительную школу Соджин. Летом 1881 года Голсуорси перевели из Соджина в Хэрроу. Внешне Голсуорси был обыкновенным школьником, не очень прилежным в учебе, но добившимся больших успехов на спортивном поприще. В выпускном классе он был и старостой класса, и старостой Мортон-Хауза. По воспоминаниям бывшего директора Хэрроу доктора Дж. Е. Уэллдона «Он был спокойным, скромным, непритязательным мальчиком... держался строго и с достоинством, делал неплохие успехи и в учёбе, и в других сферах школьной жизни; однако в нем не было того многообещающего начала, по которому можно было бы угадать его блестящее будущее». С 29 сентября 1886 года изучал право в Нью-колледже Оксфордского университета. Там же весьма активно увлекся скачками и картами. От этого увлечения позже страдает Джолион-младший в рассказе «A Sad Affair». В Оксфорде он стал членом драматического общества Оксфордского университета, написал пьесу «Gooddirore» – пародию на оперу «Раддигор, или Проклятие ведьмы» («Ruddigore») Гилберта и Салливена – и сам играл в ней роль Спунера, эксцентричного преподавателя. В 1889 году он закончил университет, получив степень бакалавра юриспруденции, в 1890 был принят в адвокатуру.
К началу лета 1892 года Джон Голсуорси-старший принял решение отправить старшего сына за границу чтобы Джон-младший лучше изучил мореходное право. Голсуорси планировал отправится в Австралию, затем в Новую Зеландию и южные моря, где на островах Самоа рассчитывал встретиться с Робертом Льюисом Стивенсоном, будучи страстными почитателем творчества писателя. В Сиднее он он отказался от своего первоначального плана плыть на Самоа и вместо этого отправился в Новую Каледонию, на острова Фиджи. Затем на Нумеа – острове в Южном море, где было поселение французских каторжан, которые произвели огромное впечатление на Джона, использовавшего затем некоторые из услышанных от них историй в книгах. Это была, наверное, первая встреча Голсуорси с человеческими существами, томящимися в неволе. Именно здесь была подорвана сама основа «форсайтского» самодовольства, что позже заставит его посетить тюрьму в Дартмуре, чтобы самому познакомиться с условиями в ней, заставит написать «Правосудие» и в конце концов начать кампанию борьбы за улучшение условий жизни заключенных, и особенно против ужасающей бесчеловечности одиночного заключения. С острова Нумеа он продолжил свой путь в Левуку, затем проследовал в Ба. В Окленде в Новой Зеландии он решил вернуться в Англию на борту клиппера «Торренс» чтобы успеть на свадьбу сестры. Это путешествие имело для Голсуорси далеко идущие последствия: во время него он приобрел нового друга. Это был Джозеф Конрад, с которым они пробыли в море пятьдесят шесть дней. Всю свою жизнь Голсуорси оставался страстным путешественником, в 1894 году он побывал и в России. Из поездки Джон вернулся домой с полным отсутствием желания работать в адвокатуре. Он писал в Крейг-Лодже в Шотландии »...Как бы я хотел обладать талантом – я действительно считаю, что самый приятный способ зарабатывать на жизнь – быть писателем, если только писательство не самоцель, а способ выражать свои мысли; но если ты похож на мелкий пересохший пруд, в котором нет животворной холодной воды, а в глубине не водятся причудливые, но красивые существа, какой смысл писать?...» Неясные желания Голсуорси сформировались в одно мгновение за которое переменилась вся его жизнь. Это была встреча на Пасху 1895 года на Северном вокзале в Париже, где он провожал Аду Пирсон и ее мать. Ада тогда сказала: «Почему вы не пишете? Вы же для этого созданы»
Голсуорси много читал, предпочитая произведения Киплинга, Золя, Тургенева, Толстого, и Флобера прежде чем в 28 лет стать писателем. Свою первую книгу «From the Four Winds» (Под четырьмя ветрами) опубликовал в 1897 под псевдонимом Джон Синджон (John Sinjohn) и оставил юриспруденцию. За сборником рассказов последовали романы «Джослин» (1899), «Вилла Рубейн» (1900) и сборник «Человек из Девона» (1901), позже переизданный под настоящим именем автора.
В 1905 году Голсуорси женился на Аде Пирсон, бывшей жене двоюродного брата. В течение десяти лет до этой женитьбы Голсуорси тайно встречался со своей будущей женой. Возможность жить вместе, не скрываясь, вдохновила Голсуорси на роман «Собственник» (The Man of Property), который был закончен в 1906 году и в котором описан неудачный брак Ады на примере отношений Сомса и Ирен Форсайт. Это роман, принесший автору репутацию серьезного писателя, стал самым известным из его произведений. «Собственник» явился первым томом трилогии «Саги о Форсайтах».
С первого же изданного под своим именем романа «Остров фарисеев» (1904) Голсуорси последовательно критиковал английское общество. В романах «Собственник», «Усадьба» (1907), «Братство» (1909) и «Патриций» (1911) сатирически изображались нравы, мораль и убеждения коммерсантов, земельных собственников, художественной среды и правящей аристократии.
Особенно восхищались творчеством Голсуорси в Америке. Когда в 1916 г. стало известно, что он закончил роман «Сильнее смерти» (1917), редакция американского журнала «Космополитен» немедленно прислала ему чек за право на серийное издание «с благодарностью за превосходное качество произведения». Впрочем, сам писатель отнюдь не питал иллюзий относительно художественной ценности своего романа и в 1923 г. выпустил его в переработанном виде. И тем не менее начиная с 1917 г. и по 1938 г. роман «Сильнее смерти» переиздавался 15 раз.
Между 1906 и 1917 Голсуорси написал и поставил большинство своих пьес. Наиболее известны «Серебряная коробка» (1906), «Схватка» (1909), «Правосудие» (1910), «The Pigeon» (1910), «Беглая» (1913), «Толпа» (1914) и «Без перчаток» (1920). Как и в романах, в пьесах Голсуорси обличались конкретные язвы общества: жестокое обращение с животными, одиночное содержание заключенных, отправка бедняков в сумасшедшие дома по освидетельствовании одним-единственным врачом.
К началу первой мировой войны он был очень обеспокоен и подавлен. «4 августа 1914. Мы тоже втянуты в войну... Ужас накатывает волнами, и счастье покинуло нас. Я не могу сохранять спокойствие и не могу работать.». Помимо нравственных мучений, вызванных постоянно ухудшавшейся политической обстановкой, у Голсуорси появились и семейные проблемы: 77-летняя мать Бланш Голсуорси скончалась 6 мая 1915 года. Очень плохо обстояли дела у зятя Голсуорси, художника Георга Саутера, который официально был признан принадлежащим к вражеской нации и таким образом подпадал под закон об интернировании иностранцев, проживающих в Англии. Решение своих сомнений Голсуорси видит в том, чтобы работать с удвоенной энергией и решимостью. Отныне все деньги, заработанные литературой, он отдает на военные нужды; он не без оснований полагает, что таким образом принесёт больше пользы, чем своим участием в военных действиях. Опубликованный в августе 1915 года роман «Фриленды» не принес его автору большого успеха. Эту книгу считают самой «асоциальной» из всех книг Голсуорси. В опубликованном в 1916 году сборнике эссе «Sheaf» его мысль перескакивает от темы к теме, вплоть до заключительного абзаца, в котором раскрывается истинная причина всех его печалей - войне: «Это великое поражение всех утопистов, мечтателей, поэтов, философов, гуманистов, борцов за мир и поклонников искусства – человечество выбросило их со всеми их пожитками, их время миновало». В Ноябре 1916 года уехал во Францию, где делал массаж раненым французским солдатам. К 21 ноября у него установился определённый распорядок дня, начинавшийся с завтрака в 8.15, затем следовала серия из трех массажей и одного занятия по системе Мюллера. Последние массажи он делал в десять часов вечера. Сохранилась фотография, на которой запечатлены Джон с Адой среди нескольких французов, – Джон одет в форму офицера британской армии. Работа не ограничивалась лишь массажем, он принимали живое участие в судьбе пациентов – французских солдат, а рассказ «Обломки» (Flotsam and Jetsam) является ярким и сочувственным описанием историй двух из их подопечных. Обретённый в госпитале опыт усилил его интерес к проблемам демобилизованных по ранению. Что ждёт их в будущем, смогут ли они обучиться чему-нибудь и приспособиться к жизни в послевоенном мире? Или же существует опасность, что страна, которой они служили, забудет о них сразу же, как только наступит мир? В 1917 году Джон отказался от рыцарского звания, полагая, что писатели и реформаторы принимать титулы не должны. Джон Голсуорси тратил не меньше половины своих доходов на благотворительность и активно выступал за социальные реформы, агитировал за пересмотр законов о цензуре, разводе, минимальной зарплате, женском избирательном праве.
Вернувшись в Англию, Голсуорси немедленно взялся за перо, приступив к работе над повестью под названием «Последнее лето Форсайта». 25 июля 1918 года вышел в свет сборник «Пять рассказов»; это была качественно более высокая ступень по сравнению с романами «Сильнее смерти» и «Путь святого». «Цвет яблони» и «Последнее лето Форсайта» по праву могли занять место рядом с лучшими произведениями Голсуорси, и их автор сознавал это. Новый сборник имел весьма красноречивый подзаголовок «Жизнь заказывает музыку, а мы под неё танцуем». В августе он приступил к работе над второй частью «Саги о Форсайтах». Он напишет «Идея сделать «Собственника» первой частью трилогии и соединить со второй частью интерлюдией «Последнее лето Форсайта» и еще небольшой вставкой пришла мне в голову в субботу 28 июля, и в тот же день я принялся за работу. Благодаря этому замыслу, если мне удастся его воплотить, объем «Саги» будет около полумиллиона слов, а сам роман станет наиболее долговечным и серьезным произведением, принадлежащим нашему поколению. Ибо, если я смогу это сделать, он будет более связной книгой, чем сентиментальная трилогия N. Но смогу ли я довести дело до конца?». Когда в 1922 г. трилогия «Сага о Форсайтах» вышла одновременно в Лондоне и Нью-Йорке, читатели книгу просто-таки расхватывали. За короткий промежуток времени количество экземпляров «Саги», распроданных по обе стороны Атлантики, достигло шестизначного числа.
За ней последовала вторая трилогия «Современная комедия», в которую вошли «Белая обезьяна» (1924), роман «Серебряная ложка» (1926) и «Лебединая песнь» (1928). «Серебряная ложка» также стал бестселлером как в Англии, так и в Америке, хотя критика встретила его не очень-то одобрительно. «Современная комедия» - была закончена Голсуорси в 1929 г., к этому времени первая трилогия - «Сага о Форсайтах» - была переиздана уже 21 раз только в англоязычных странах.
Последняя из трилогий Голсуорси «Конец главы» – романы «Девушка ждёт» (1931), «Пустыня в цвету» (1932) и «Через реку» (1933), повествует о следующем поколении британского высшего общества.
В 1919 году он стал председателем английского отделения международной организации либеральных писателей - «Пенклуба». Основной задачей своей общественной деятельности он считал объединение писателей против угрозы войны.
В 1927 году Джон Голсуорси издал сборник своих выступлений, эссе, критических исследований, воспоминаний и медитаций «Испанские замки» (Castles in Spain and other stories, 1927), содержащий серию признаний писателя и пояснений к его произведениям, а также раскрывающий тайны его творческой лаборатории.
Популярность творчества Джона Голсуорси и его романа «Сильнее смерти» (1917) была в первой трети XX в. настолько велика, что роман в 1927 году перевели на русский язык, а в 1929 году в Ленинграде вышло собрание сочинений английского писателя в 12-ти томах.
Неукоснительно соблюдая правило писать каждое утро, Голсуорси создал внушительный объём литературной продукции, куда входят 20 романов, 30 пьес, 3 сборника стихотворений, 173 повестей и рассказов, 5 сборников эссе, по меньшей мере 700 писем и множество очерков и заметок различного содержания.
В 1929 году Голсуорси был награжден британским орденом «За заслуги», в 1931 Принстонский университет присвоил писателю почетное ученое звание, а в 1932 году ему была присуждена Нобелевская премия по литературе «за высокое искусство повествования, вершиной которого является «Сага о Форсайтах».» Он в это время страдал от сильных головных болей в результате неуклонно росшей опухоли мозга и английские писатели смогли поздравить коллегу только заочно.
31 января 1933 у Голсуорси вдруг резко стала подниматься температура, утром она достигла 107 градусов (выше 41 градуса по Цельсию). Ему сделали укол морфия, и он впал в кому. Джон Голсуорси скончался в 9 часов 15 минут после агонии.
3 февраля Джона Голсуорси кремировали в Уокинге, а 9 февраля состоялась траурная церемония в Вестминстерском аббатстве, хотя его настоятель доктор Фоксли Норрис отказал У. В. Льюкасу и обществу писателей в их просьбе похоронить Голсуорси в аббатстве.
25 марта, в соответствии с волей покойного, его прах был развеян его племянником Рудольфом Саутером в горах, окружавших Бери. Наконец этот человек обрел свободу, а его прах упокоился на тех холмах и в тех краях, которые он так любил.
Развейте мой прах!
Гнить не хочу в могиле,
Когда придет мой черед.
Прах мой, как горстку пыли,
Пусть ветер себе берет!
Развейте мой прах!
Фантастическая сторона мечтателя-Голсуорси мало знакома русскому читателю. В основном она выражена поэзией, не переведённой на русский язык. Это - морская нимфа в мантии морской воды разговаривающая с Пaном («Rhyme of the Land and Sea»), спешащая на помощь душа Фрэнсиса Дрэйка («Drake"s Spirit»), нoворожденная Венера («Birth of Venus»), горящие глаза уличных ламп («Street Lamps»), развратница-луна («Moon at dawn») и другие.
Первый мистический рассказ автора «The Doldrums» опубликован в 1897 году. В нём молодой Рэймонд видит привидение корабельного доктора. Душа предстаёт перед ним на палубе корабля, с запрокинутой головой и вскинутыми вверх руками, с ужасным «мертвым лицом живого человека». В аллегорической пьесе «The Little Dream» (1911) Гора Великий Рог зовёт к себе молодую трактирщицу Силчен, с ней также разговаривают другие горы и цветы. В 1912 году Госуорси объяснял важность символизма этого произведения следующими словами: «В моей пьесе маленькая душа (Силчен) переходит из этого мира конфликтов на путь неизвестного, загадочного и вечного умиротворения или Гармонии...». Затем он опубликовал историю «Голос свыше» - история о бразильской красавице, чья человеческая природа ставится под сомнение, и о «голосе», который не мог быть ничем другим кроме как голосом Бога. Рассказы Голсуорси печатались в жанровых антологиях «The World"s 100 Best Short Stories: Vol. 9, Ghosts», «And the Darkness Falls», «The Lucifer Society: Macabre Tales by Great Modern Writers», «Classic Tales of Horror», «Greasepaint and Ghosts».
Стихотворение Голсуорси «Могила в торфянике» было навеяно могилой Китти Джей – одной из достопримечательностей Дартмура, которая и поныне всегда усыпана цветами. Легенда о Джей – это история покончившей с собой из-за любви девушки, которую запретили хоронить на освященной земле, и которая порой возвращается на свою могилу прекрасным призраком:
Меня схоронили здесь... И при свете дня
Я буду здесь лежать, и при свете звезд.
Меня схоронили здесь, и не для меня,
Убитой любовью, – надгробие и погост.
Меня схоронили здесь... Поросла травой
Могила на пустоши. Лишь порой в тишине
Копыта коня простучат над моей головой.
Я в Судный день не воскресну, но спится спокойно мне.
Повесть «Цвет яблони» также навеяна историей Китти Джей.
Загадка смерти завораживала писателя, он возвращался к ней неоднократно. В последней своей пьесе «The Roof» медсестра рассказывает о смерти одной старушки, чьё лицо перед смертью было «...потемневшем и запавшем». Вдруг оно просветлело, она еле заметно сладко улыбнулась, и отошла. Почему - почему бы она улыбалась если перед ней ничего не открылось?».
Голсуорси также интересовался психологией ужасов. Описание страха данное в романе «Тёмный цветок» было настолько удачно, что теперь оно входит, как пример, в толкование слов «Жуть» (Uncanny) и «Сверхъестественный»(Unearthly) во многие англоязычные словари и энциклопедии.
Писатель верил в космический порядок вещей который он называл принципом множества слоев, оборачивающих друг друга. Эта точка зрения была выражена в предисловии к сборнику «Гостиница Успокоения» в издании 1923 года: «Мне осталось только приемлить то, чему суждено быть. Из таинства мы приходим, и в таинство возвращаемся... бесконечный мир - это всё что мне дано».
В «Лебединой песне» Голсуорси даёт своё определение человеческой жизни: «Что за мир! Какая работа Вечного Начала! А когда умрешь, как «старик», ляжешь на покой под дикой яблоней - что же, это только минутный отдых Начала в твоем затихшем теле. Нет, даже не отдых - это опять движение в таинственном ритме, который зовется жизнью! Кто остановит это движение, кто захотел бы его остановить? И если один слабый стяжатель, как этот бедный старик, попробует и на мгновение это ему удастся, - только лишний раз мигнут звезды, когда его не станет. Иметь и сохранить - да разве это бывает!»
Голсуорси
Голсуорси
ГОЛСУОРСИ Джон (John Galsworthy, 1867-) - английский романист, новеллист, поэт, драматург и эссеист. Творческое своеобразие выявил главным образом в романе. Основной образ пятнадцати романов Г. - это собственник. Накопление и сохранение частной собственности определяет отношение его героя к действительности, составляет цель и оправдание его существования. Персонажи Г. представляют два класса: буржуазию и аристократию. Буржуазии посвящено монументальнейшее творение Г. - цикл о Форсайтах, состоящий из двух трилогий и четырех интерлюдий. Первая трилогия - «Сага о Форсайтах» (The Forsyte Saga), тт. I-IV, изд. ЗИФ, 1927 - содержит три романа: «Человек-собственник» - «The Man of Property», 1906 (изд. «Мосполиграф», с предисл. З. Венгеровой, 1924); «Мертвая хватка» - «In Chancery» (1920); «Сдается в наем» - «То Let» (1921), и две «интерлюдии»; вторая трилогия цикла о Форсайтах - «Современная комедия» - также состоит из двух «интерлюдий» и трех романов: «Белая обезьяна» - «The White Monkey», 1924 (изд. «Мысль», 1926); «Серебряная ложка» - «The Silver Spoon», 1926 (изд. Гиз и «Мысль», 1927) и «Лебединая песня» - «Swan Song», 1928 (изд. Гиз, 1929). В предисловии к «Саге» Г. указывает, что термин «сага» он употребляет в ироническом смысле, ибо в жизни Форсайтов ничего героического не было. «Если вышесредний (upper-middle) класс, - заканчивает Г. предисловие, - вместе с другими классами обречен на небытие, то здесь, на этих страницах, он лежит, сохраняясь в своем собственном соку: в чувстве собственности». Основа могущества семьи Форсайтов зиждется на биржевиках, дельцах, предпринимателях; собственность - основной стимул их деятельности, она - активное начало в их жизни. Все устремления большинства Форсайтов в конце концов неизбежно приводят к тому, что человек-собственник становится человеком собственности, рабом вещей.
Его отношение к действительности, к окружающим - чисто приобретательское. Форсайты крепко связаны друг с другом, когда их общие интересы затрагиваются, и, наоборот, разъединены, когда их индивидуальные интересы приходят в столкновение с подобными же интересами других Форсайтов. Примат собственности над человеком обусловливает особенности стиля цикла о Форсайтах. Герои раскрываются в тесной слитности с окружающими их вещами и сама по себе собственность становится «героем». Психологическое получает свое отражение в вещах, отношения и явления сгущаются и «материализуются» в последних. Прочность связей действующих лиц скрепляет между собою все действия цикла в одно целое, внутренне тесно связанное. Описывая столкновения интересов людей, принадлежащих к одному и тому же классу, Г. не выходит за пределы его, ибо основное противоречие, питающее все коллизии романа, заложено в частной собственности и может быть снято только классом-антиподом - пролетариатом. Пролетариат же в романе не представлен ни одним образом, Г. не подошел к отрицанию своего отрицания. Рост классовой активности английского пролетариата однако не мог не отразиться на этом социальном произведении Г., и если в «Саге о Форсайтах» автор обращается преимущественно к интимному и семейному быту Форсайтов, то в «Современной комедии» в действие вплетаются большие общественные явления; распад семьи Форсайтов дается в «Лебединой песне» на фоне классовой борьбы пролетариата (всеобщая забастовка).
«Остров фарисеев» - «The Island of Pharisees», 1904 (изд. Гиз, «Универс. б-ка», 1926) открывает цикл романов Г. об аристократии («Патриций» - «The Patrician», 1911; «Усадьба» - «The Country House», 1907 (изд. «Сеятель», 1926); «Темный цветок» - «The Dark Flower», 1913 (изд. «Время», 1926); «Семья Фрилэндов» - «The Freelands», 1915 (русск. перев., изд. «Мысль», 1926)). У буржуа собственность была стимулом к активности, у аристократии - она стимул к консервированию. Кастовая замкнутость, нетерпимость, лицемерие, духовная ограниченность, оторванность от реальной общественной жизни - таковы основные черты аристократии в романах Голсуорси. Причина конфликтов здесь другая, чем в первом цикле, и заключается в нарушении кастовых основ. Но как в первом, так и во втором цикле, конфликт не перерастает границ класса, противоречие не остается разрешенным даже для отдельных индивидуумов; упадок класса настолько велик, что им утеряно ощущение опасности положения. Коллизия возникает лишь при непосредственном соприкосновении аристократии с представителями других классов (Ноель в «Патриции», Ферран в «Острове фарисеев», Боб в «Семье Фрилэндов»).
Подобно тому как семья Форсайтов, в особенности ее позднейшие поколения, не является чисто деляческой, а перерастает в аристократическую, отличную от обычных финансистов и предпринимателей, так и все герои Голсуроси из среды аристократии не остаются лэндлордами, а перерастают в буржуа. Образы буржуа и аристократа у Г. объединяются в один образ собственника периода кризиса буржуазного общества. Можно поэтому говорить об едином классовом субъекте творчества Г. Этот классовый субъект, классовая основа произведений Г. - английская аристократия, перерастающая в буржуазную аристократию. Лишившись экономической основы своего господства, она - аристократия лишь по происхождению, ее экономическое благосостояние зиждется на чисто капиталистических принципах.
Будучи неразрывно связанным с этой группой, Г. однако, не порывая решающих классовых связей, критикует ее недостатки, дает образы бунтарей. Отрицательная позиция внутри своей классовой группы позволяет писателю создавать произведения большого жанра.
Помимо 16 романов, Г. написал 25 пьес (из них 6 одноактных), в к-рых развивает гл. обр. социальные темы о собственности, о классовости правосудия, о лицемерии высших слоев общества в области морали и т. д. В своих трех сборниках рассказов, вошедших в собрание сочинений под общим заглавием «Караван», Г. также выявляет себя прежде всего социальным художником. Таковы рассказы: «Парень из Девона», «Заключенный», «Рабочие», «Лес», «Вражда», «Шантажист» и т. д. Ряд новелл свидетельствует о мастерстве Г. в анализе человеческой психики («Мельник из Ди», «Прощанье», «Пробуждение» - интерлюдия из «Саги о Форсайтах», - «Гедонист», «Молчание» и др.). Помимо этих книг Г. издал сборник стихотворений - «Стихи новые и старые» и три сборника статей и очерков.Библиография:
I.
Наиболее полное и доступное издание сочин. Г.: англ. в 20 тт., «The Grove Edition», W. Heinemann, London, 1927 и америк. шеститомное - «Compact Edition», Ch. Scribner’s Sons, N.-Y., 1929. Русск. перев.: ЗИФ издал «Сагу о Форсайтах», но с сокращениями; полный перев. «Человека-собственника» вышел в изд. «Недра», «Мертвой хватки» и одной интерлюдии - в изд. «Время» (под заглавием «В тисках»). Помимо этого изданы: «Любовь художника» (Villa Rulein), «Темный цветок», «Белая обезьяна» (в изд. «Мысль» и ЗИФ - с сокращениями), «Серебряная ложка», «Остров фарисеев», «Первые и последние» (Caravan), «Моментальные снимки» (Captures), «Земля» (The Freelands), «Член палаты Мильтоун», «Сильнее смерти» (Beyond, русск. перев., «Время», 1927), «Братство», «Серебряная коробка» (пьеса, изд. «Моск. театр. изд-ва», 1925); «Гавань», изд. «Петроград», 1905; Цикл о Форсайтах в специальном сокращенном издании для молодежи печатается изд. «Молодая гвардия» под заглавием «Семья Форсайтов» и «Современная комедия». Собр. сочин. Г. издается «Красной панорамой».
III. John Galsworthy, an appreciation, with bibliography, 1926.
Литературная энциклопедия. - В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература . Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929-1939 .
Голсуо́рси
(galsworthy) Джон (1867, Лондон -1933, там же), английский прозаик и драматург. Сын известного и преуспевающего адвоката, окончил Оксфордский ун-т, но, несмотря на желание отца видеть его своим преемником, проработал в адвокатской конторе всего год и занялся литературой. В своих произведениях создал реалистическую картину современного общества, исследуя социальные и моральные проблемы эпохи. Он стал знаменит ещё при жизни.
Первые романы – «Джослин» (1898) и «Вилла Рубейн» (1900). В последнем прозвучала тема собственности и собственников, которую писатель будет развивать и в других произведениях. Она станет главной в его знаменитом цикле о Форсайтах, повествующем об упадке некогда могущественной и сильной буржуазной семьи, разрушении её жизненного уклада под воздействием стремительных событий, происходивших в мире на рубеже веков. Здесь и Англо-бурская война, и смерть королевы Виктории, определившей целую эпоху в жизни Великобритании, и 1-я мировая война.
Период ученичества Голсуорси завершает смелый сатирический роман «Остров фарисеев» (1904), в котором писатель критикует лицемерие современного британского общества, рисуя картины социальных контрастов и говоря о необходимости пробуждения совести у правящих классов. Ни в одном из последующих произведений Голсуорси не достиг той смелости и остроты в критике существующих порядков, как в этом романе, хотя и не достиг той глубины в раскрытии характеров, которая так ярко проявится в «Саге о Форсайтах».
Цикл о Форсайтах состоит из шести романов. Первые три входят в трилогию «Сага о Форсайтах». Это романы «Собственник» (1906), принёсший Голсуорси известность, «В петле» (1920) и «Сдаётся внаём» (1921), а также две интерлюдии – «Последнее лето Форсайта» (1918) и «Пробуждение (1920). Вторая трилогия – «Современная комедия» – включает романы «Белая обезьяна» (1924), «Лебединая песня» (1928) и две интерлюдии – «Идиллия» (1927) и «Встречи» (1927). Жизнь семьи Форсайтов изображена на насыщенном событиями историческом фоне. Глубина характеров, глубокое и реалистичное исследование мира собственников, их психологии и взглядов определили главные достоинства этих произведений писателя, который считал, что истинный романист должен уметь «ловить и показать взаимосвязь жизни, характера и мышления». Психологизм для Голсуорси всегда связан с задачами реалистического изображения действительности, а поиски красоты – с поисками правды и утверждением определённых нравственных критериев.
Реалистическое творчество Голсуорси стало развитием традиции, заложенной Ч. Диккенсом, Дж. Элиот, и С. Батлером. На него также оказала большое влияние рус. литература, особенно творчество И. С. Тургенева. Сам Голсуорси писал, что он «в большом долгу перед Тургеневым. У него и у Мопассана я проходил духовное ученичество, которое проходит каждый молодой писатель у того или иного мастера, влекомый к нему каким-то внутренним сродством».
В последние годы жизни Голсуорси работал над трилогией «Конец главы», состоящей из романов «Девушка-друг» (1931), «Цветущая пустыня» (1932) и «Через реку» (1933). Стал основателем ПЕН-клуба – международной писательской организации, которой завещал полученную им в 1932 г. Нобелевскую премию.
Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. - М.: Росмэн . Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006 .
Смотреть что такое "Голсуорси" в других словарях:
Голсуорси, Джон Джон Голсуорси John Galsworthy Псевдонимы: Джон Синджон (John Sinjohn) Дата рождения … Википедия
- (Galsworthy) Джон (14.8.1867, Лондон, 31.1.1933, там же), английский писатель. Сын юриста. Закончил Оксфордский университет. Литературную деятельность начал как неоромантик (сб. «Четыре ветра», 1897; романы «Джослин», 1898, «Вилла Рубейн» …
- … Википедия
Голсуорси (Galsworthy) Джон (14.8.1867, Лондон, 31.1.1933, там же), английский писатель. Сын юриста. Закончил Оксфордский университет. Литературную деятельность начал как неоромантик (сб. «Четыре ветра», 1897; романы «Джослин», 1898, «Вилла… … Большая советская энциклопедия
- (Galsworthy) Голсуорси Джон (Galsworthy, John) (1867 1933) Английский писатель. В литературной публицистике отстаивал принципы реализма. 1932 лауреат Нобелевской премии по литературе. Афоризмы, цитаты Русский человек, во многих отношениях… … Сводная энциклопедия афоризмов
- (1867 1933) английский писатель. Социально бытовые романы Остров фарисеев (1904), Петриций (1911), Фриленды (1915) и др. В трилогиях о судьбах одной семьи Сага о Форсайтах (1906 21) и Современная комедия (1924 28) дал эпическую картину нравов… … Большой Энциклопедический словарь
Джон Голсуорси John Galsworthy Псевд … Википедия
Голсуорси Джон (Galsworthy, John) (1867-1933), английский прозаик и драматург. Родился 14 августа 1867 в Кингстон-Хилле (графство Суррей). Учился в Харроу-Скул и Нью-колледже Оксфордского университета, в 1889 получил степень бакалавра юриспруденции, в 1890 был принят в адвокатуру. Несколько лет провел в путешествиях, занимался адвокатской практикой.
В 28 лет начал писать; свою первую книгу Под четырьмя ветрами (From the Four Winds) опубликовал в 1897. Романы Джослин (Jocelin, 1899) и Вилла Рубейн (Villa Rubein, 1900) издал под псевдонимом Джон Синджон (John Sinjohn).
Русский человек, во многих отношениях чрезвычайно привлекательный, неспособен остановиться на чем-то определенном. Поэтому он всегда был и, думается, всегда будет жертвой той или иной бюрократии.
Голсуорси Джон
С первого же изданного под своим именем романа Остров фарисеев (The Island Pharisees, 1904) Голсуорси последовательно критиковал английское общество — романы Собственник (The Man of Property, 1906), Усадьба (The Country House, 1907), Братство (Fraternity, 1909) и Патриций (The Patrician, 1911).
В них сатирически изображались нравы, мораль и убеждения коммерсантов, земельных собственников, художественной среды и правящей аристократии. Из числа романов, критикующих английскую жизнь, следует исключить Темный цветок (The Dark Flower, 1913), Фриленды (The Freelands, 1915), Сильнее смерти (Beyond, 1917) и Путь святого (Saint"s Progress, 1919): в каждом затрагивается некая социальная проблема и, как правило, излагается история любви.
Между 1906 и 1917 Голсуорси написал и поставил большинство своих пьес. Наиболее известны Серебряная коробка (The Silver Box, 1906), Борьба (Strife, 1909), Правосудие (Justice, 1910), Простофиля (The Pigeon, 1910), Беглая (The Fugitive, 1913), Толпа (The Mob, 1914) и Мертвая хватка (The Skin game, 1920).
Как и в романах, в пьесах Голсуорси обличались конкретные язвы общества: бракоразводные законы, жестокое обращение с животными, скверная работа судебной машины, одиночное содержание заключенных, отправка бедняков в сумасшедшие дома по освидетельствовании одним-единственным врачом.
В 1917 Голсуорси вернулся к Собственнику, в критическом отношении самому сильному своему роману, и, добавив к нему сначала интерлюдию Последнее лето Форсайта (Indian Summer of a Forsyte), затем В петле (In Chancery, 1920) и Сдается в наем (To Let, 1920), создал свою великую трилогию Сага о Форсайтах (The Forsyte Saga).
За ней последовала вторая трилогия Современная комедия (A Modern Comedy), в которую вошли Белая обезьяна (The White Monkey, 1924), Серебряная ложка (The Silver Spoon, 1926) и Лебединая песнь (Swan Song, 1928). Сага о Форсайтах и Современная комедия — это история трех поколений типичной богатой семьи, эпопея английской жизни конца 19 — начала 20 вв.
Голсуорси Джон (1867 – 1933 гг.)
Английский прозаик и драматург. Родился в Кингстон-Хилле (графство Суррей). Учился в Харроу-Скул и Нью-Колледже Оксфордского университета, в 1889 г. получил степень бакалавра юриспруденции, был принят в адвокатуру. Несколько лет провел в путешествиях, занимался адвокатской практикой. В 28 лет начал писать; свою первую книгу «Под четырьмя ветрами» опубликовал в 1897 г. Романы «Джослин» и «Вилла Рубейн» издал под псевдонимом Джон Синджон.
С первого же изданного под своим именем романа «Остров фарисеев» Голсуорси последовательно критиковал английское общество -романы «Собственник», «Усадьба», «Братство» и «Патриций». В них сатирически изображались нравы, мораль и убеждения коммерсантов, земельных собственников, художественной среды и правящей аристократии.
Из числа романов, критикующих английскую жизнь, следует исключить «Темный цветок», «Фриленды», «Сильнее смерти» и «Путь святого», в каждом из которых затрагивается некая социальная проблема и, как правило, излагается история любви.
Помимо 16 романов, Голсуорси написал 25 пьес (из них шесть одноактных). В них автор развивает главным образом социальные темы собственности, классовости правосудия, лицемерия высших слоев общества в области морали и т. д. Наиболее известны «Серебряная коробка», «Борьба», «Правосудие», «Простофиля», «Беглая», «Толпа» и «Мертвая хватка».
В трех своих сборниках рассказов, вошедших в собрание сочинений под общим заглавием «Караван», выявляет себя прежде всего социальным художником. Таковы рассказы «Парень из Девона», «Заключенный», «Рабочие», «Лес», «Вражда», «Шантажист» и т. д.
Ряд новелл свидетельствует о мастерстве Голсуорси в анализе человеческой психики («Мельник из Ди», «Прощанье», «Пробуждение» - интерлюдия из «Саги о Форсайтах», - «Гедонист», «Молчание» и др.). Помимо этих книг издал сборник стихотворений «Стихи новые и старые» и три сборника статей и очерков.
В 1917 г. Голсуорси вернулся к «Собственнику», в критическом отношении самому сильному своему роману, и, добавив к нему сначала интерлюдию «Последнее лето Форсайта», затем «В петле», и «Сдается в наем» создал свою великую трилогию «Сага о Форсайтах». За ней последовала вторая трилогия «Современная комедия», в которую вошли «Белая обезьяна», «Серебряная ложка» и «Лебединая песнь». «Сага о Форсайтах» и «Современная комедия» - это история трех поколений типичной богатой семьи, эпопея английской жизни конца XIX - начала XX вв. В ноябре 1932 г.
Голсуорси стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. В творчестве Голсуорси сочетаются импрессионизм и реализм> нравственная проповедь и гуманизм. Он глубоко чувствовал красоту жизни и одновременно был летописцем общества, озабоченным социальной несправедливостью.
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Жизнь и творчество
Детство
Станислав Ежи Лец родился 6 марта 1909 года во Львове , крупном культурном центре Галиции , входившей тогда в состав Австро-Венгерской империи . Отец будущего писателя - австрийский дворянин (барон) еврейского происхождения Бенон де Туш-Летц. Станислав пользовался видоизменённой (Lec вместо Letz ) второй частью двойной фамилии отца - Лец (что на идише означает «клоун», или «пересмешник») - как литературным псевдонимом. Родители будущего поэта, будучи людьми эксцентричными, Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]] [ ] перешли в протестантизм. Отец писателя умер, когда Станислав был ещё ребёнком. Его воспитанием занялась мать - урождённая Аделя Сафрин, представительница польско-еврейской интеллигенции, высоко ценившей образование и культуру. Польская, немецкая (австрийская) и еврейская составляющие его духовной личности на разных этапах жизненного пути писателя то гармонизировались ярким художественным дарованием, то вступали друг с другом в драматическое, порой мучительное противоречие. Начальное образование он получал в австрийской столице, так как приближение фронта (шла Первая мировая война) заставило семью переехать в Вену, а затем завершал его во львовской евангелической школе.
Юность
В эту студенческую пору он начинает литературную деятельность, сойдясь с коллегами, живо интересующимися творчеством. Весной г. молодые поэты устроили первый в их жизни авторский вечер, на котором прозвучали и стихи Леца, а в конце того же года в литературном приложении к популярной тогда газете «Ilustrowany Kurier Codzienny » (Иллюстрированный Ежедневный Курьер) было напечатано его дебютное стихотворение «Весна». «В нём говорилось, ясное дело, о весне, - пояснял Лец спустя годы, - но это не была традиционная весна, по настроению эти стихи выглядели… пессимистическими. А почему я выбрал именно „IKC“? Это издание выписывали и читали в нашем доме, а я хотел прослыть поэтом прежде всего в семье».
В нём преобладали поэмы и стихи острого социально-политического звучания: оставшаяся кошмарным воспоминанием его детских лет Первая мировая война навсегда сделала поэта страстным антимилитаристом. В дебютном сборнике помещено стихотворение «Вино», полное мрачной и горькой иронии. Человеческая кровь, пролитая на множестве фронтов Европы во имя ложных догматов и националистических крестовых походов, кровь разных поколений и народов уподоблена им ценным винам урожайных лет, которые надо бережно хранить, чтобы предотвратить новые кровавые жатвы из окрестностей «Пьяве, Танненберга, Горлица».
В «Цветах» были также оглашены первые юмористические и сатирические фрашки Леца. Эту грань художественного дарования молодого поэта проницательно подметил и высоко оценил Юлиан Тувим - крупнейший мастер польского рифмованного слова того времени, включивший в свою знаменитую антологию «Четыре века польской фрашки » (1937) три стихотворения недавнего дебютанта.
Предвоенная Варшава
В этот период он начинает сотрудничать с варшавской газетой «Dziennik Popularny » (Популярный Ежедневник) - политическим изданием, пропагандировавшим идею создания антифашистского народного фронта, в котором публиковалась его ежедневная судебная хроника, вызывавшая особое раздражение «блюстителей порядка». После приостановки властями издания газеты, чтобы избежать грозившего ему ареста, Лец выехал в Румынию. Спустя некоторое время он возвращается на родину, крестьянствует в деревне на Подолье, служит в адвокатской конторе в Чорткове, затем, вернувшись в Варшаву, продолжает литературную и публицистическую деятельность.
Перед самой войной он завершает подготовку к печати обширного тома фрашек и подольской лирики под названием «Ziemia pachnie » (Пахнет землёй), но выйти в свет книга уже не успела.
Вторая мировая война
Работа в дипломатической миссии
Подобно своим старшим коллегам по литературе в довоенное время (Ян Лехонь , Ярослав Ивашкевич) и писателям-ровесникам в первые годы после освобождения (Чеслав Милош , Тадеуш Бреза , Ежи Путрамент), привлекавшимся к дипломатической работе, Лец в г. был направлен в Вену в качестве атташе по вопросам культуры политической миссии Польской Республики. Вскоре ( г.) на родине опубликован томик его сатирической поэзии, созданной после войны, - «Życie jest fraszką » (Жизнь - это фрашка), а затем ( г.) сборник «Новых стихов », написанных в австрийской столице - городе его детства; отсюда в этих стихотворениях так много реминисценций, связанных с новым, свежим восприятием памятников искусства и архитектуры этого великого центра европейской культуры.
Переезд в Израиль и возвращение в Польшу
Наблюдая из Австрии процессы, происходящие в Польше того времени, утверждение режима партийной диктатуры, подавление творческой свободы и воли интеллигенции, Лец в 1950 году принимает трудное для себя решение и уезжает в Израиль. За два года, проведённых здесь, им написана «Иерусалимская рукопись » (Rękopis jerozolimski), в которой доминирует мотив переживаемой им острой тоски по родине. Содержанием этих стихов, сложенных во время странствий по Ближнему Востоку, стали поиски собственного места в ряду творцов, вдохновлённых библейской темой, и неотвязная память об убитых под другим, северным небом. Существование вне стихии польского языка и культуры, вдали от родных и друзей, привычного мазовецкого пейзажа становится мучительно-тягостным:
Туда, на север дальний, где некогда лежал я в колыбели, Туда стремлюсь теперь, чтоб там же и отпели.
Написав эти строки, Лец в 1952 году вернулся в Польшу. Принято считать, что демонстрация политической оппозиционности и свободомыслия Леца привела к тому, что в течение нескольких лет (до 1956) в Польше действовал негласный запрет на публикацию его собственных произведений (как это было, скажем, с М. М. Зощенко и А. А. Ахматовой в СССР). Единственной оплачиваемой формой литературного труда становится для него переводческая работа, и он целиком посвящает ей себя, обращаясь к поэзии И. В. Гёте , Г. Гейне , Б. Брехта , К. Тухольского , современных немецких, русских, белорусских и украинских авторов. Но и в этих условиях он отказывается выполнять некоторые официальные заказы[[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]][[К:Википедия:Статьи без источников (страна: Ошибка Lua: callParserFunction: function "#property" was not found. )]] .
Польская «оттепель»
Произведения
- Ziemia pachnie (Пахнет землёй) (1939)
- Notatnik polowy (Полевой блокнот) (1946)
- Życie jest fraszką (Жизнь - это мелочь) (1948)
- Rękopis jerozolimski (Иерусалимская рукопись) (1956)
- Myśli nieuczesane (Непричёсанные мысли) (1957)
- Kpię i pytam о drogę? (Насмехаюсь и спрашиваю про дорогу) (1959)
- Do Abla i Kaina (Авелю и Каину) (1961)
- List gończy (Объявление о розыске) (1963)
- Poema gotowe do skoku (Поэмы, готовые к прыжку) (1964)
Напишите отзыв о статье "Лец, Станислав Ежи"
Ссылки
- в библиотеке Максима Мошкова
- Мальков М.
- / Перевод с польского, послесловие М. П. Малькова - СПб.: Академический проект, 1999 - 173с.
- Черфас, Самуил . samlib.ru (20.08.2007). - Сотни фрашек-задирашек накатал ехидный Сташек, остроумец и мудрец, польский ёжик - Ежи Лец.. Проверено 21 августа 2007. .
Примечания
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Лец, Станислав Ежи
Бездействие убивало, заставляя чувствовать себя всеми забытой, беспомощной и ненужной... И хотя я прекрасно знала, что не права, червь «чёрного сомнения» удачно грыз воспалённый мозг, оставляя там яркий след неуверенности и сожалений...Я не жалела, что нахожусь у Караффы сама... Но панически боялась за Анну. А также, всё ещё не могла простить себе гибель отца и Джироламо, моих любимых и самых лучших для меня на свете людей... Смогу ли я отомстить за них когда-либо?.. Не правы ли все, говоря, что Караффу не победить? Что я не уничтожу его, а всего лишь глупо погибну сама?.. Неужели прав был Север, приглашая уйти в Мэтэору? И неужели надежда уничтожить Папу всё это время жила только во мне одной?!..
И ещё... Я чувствовала, что очень устала... Нечеловечески, страшно устала... Иногда даже казалось – а не лучше ли было и правда уйти в Мэтэору?.. Ведь кто-то же туда уходил?.. И почему-то их не тревожило, что вокруг умирали люди. Для них было важно УЗНАТЬ, получить сокровенное ЗНАНИЕ, так как они считали себя исключительно одарёнными... Но, с другой стороны, если они по-настоящему были такими уж «исключительными», то как же в таком случае они забыли самую простую, но по-моему очень важную нашу заповедь – не уходи на покой, пока в твоей помощи нуждаются остальные... Как же они могли так просто закрыться, даже не оглядевшись вокруг, не попытавшись помочь другим?.. Как успокоили свои души?..
Конечно же, мои «возмущённые» мысли никак не касались детей, находящихся в Мэтэоре... Эта война была не их войной, она касалась только лишь взрослых... А малышам ещё предстояло долго и упорно идти по пути познания, чтобы после уметь защищать свой дом, своих родных и всех хороших людей, живущих на нашей странной, непостижимой Земле.
Нет, я думала именно о взрослых... О тех, кто считал себя слишком «особенным», чтобы рисковать своей «драгоценной» жизнью. О тех, кто предпочитал отсиживаться в Мэтэоре, внутри её толстых стен, пока Земля истекала кровью и такие же одарённые, как они, толпами шли на смерть...
Я всегда любила свободу и ценила право свободного выбора каждого отдельного человека. Но бывали в жизни моменты, когда наша личная свобода не стоила миллионов жизней других хороших людей... Во всяком случае, именно так я для себя решила... И не собиралась ничего менять. Да, были минуты слабости, когда казалось, что жертва, на которую шла, будет совершенно бессмысленна и напрасна. Что она ничего не изменит в этом жестоком мире... Но потом снова возвращалось желание бороться... Тогда всё становилось на свои места, и я всем своим существом готова была возвращаться на «поле боя», несмотря даже на то, насколько неравной была война...
Долгие, тяжёлые дни ползли вереницей «неизвестного», а меня всё также никто не беспокоил. Ничего не менялось, ничего не происходило. Анна молчала, не отвечая на мои позывы. И я понятия не имела, где она находилась, или где я могла её искать...
И вот однажды, смертельно устав от пустого, нескончаемого ожидания, я решила наконец-то осуществить свою давнюю, печальную мечту – зная, что наверняка никогда уже не удастся по-другому увидеть мою любимую Венецию, я решилась пойти туда «дуновением», чтобы проститься...
На дворе был май, и Венеция наряжалась, как юная невеста, встречая свой самый красивый праздник – праздник Любви...
Любовь витала повсюду – ею был пропитан сам воздух!.. Ею дышали мосты и каналы, она проникала в каждый уголок нарядного города... в каждую фибру каждой одинокой, в нём живущей души... На один этот день Венеция превращалась в волшебный цветок любви – жгучий, пьянящий и прекрасный! Улицы города буквально «тонули» в несметном количестве алых роз, пышными «хвостами» свисавших до самой воды, нежно лаская её хрупкими алыми лепестками... Вся Венеция благоухала, источая запахи счастья и лета. И на один этот день даже самые хмурые обитатели города покидали свои дома, и во всю улыбаясь, ожидали, что может быть в этот прекрасный день даже им, грустным и одиноким, улыбнётся капризница Любовь...
Праздник начинался с самого раннего утра, когда первые солнечные лучи ещё только-только начинали золотить городские каналы, осыпая их горячими поцелуями, от которых те, стеснительно вспыхивая, заливались красными стыдливыми бликами... Тут же, не давая даже хорошенько проснуться, под окнами городских красавиц уже нежно звучали первые любовные романсы... А пышно разодетые гондольеры, украсив свои начищенные гондолы в праздничный алый цвет, терпеливо ждали у пристани, каждый, надеясь усадить к себе самую яркую красавицу этого чудесного, волшебного дня.
Во время этого праздника ни для кого не было запретов – молодые и старые высыпали на улицы, вкушая предстоящее веселье, и старались заранее занять лучшие места на мостах, чтобы поближе увидеть проплывающие гондолы, везущие прекрасных, как сама весна, знаменитых Венецианских куртизанок. Этих единственных в своём роде женщин, умом и красотой которых, восхищались поэты, и которых художники воплощали на веки в свои великолепных холстах.
Я всегда считала, что любовь может быть только чистой, и никогда не понимала и не соглашалась с изменой. Но куртизанки Венеции были не просто женщинами, у которых покупалась любовь. Не считая того, что они всегда были необыкновенно красивы, они все были также великолепно образованы, несравнимо лучше, чем любая невеста из богатой и знатной Венецианской семьи... В отличие от очень образованных знатных флорентиек, женщинам Венеции в мои времена не разрешалось входить даже в публичные библиотеки и быть «начитанными», так как жёны знатных венецианцев считались всего лишь красивой вещью, любящим мужем закрытой дома «во благо» его семьи... И чем выше был статус дамы, тем меньше ей разрешалось знать. Куртизанки же – наоборот, обычно знали несколько языков, играли на музыкальных инструментах, читали (а иногда и писали!) стихи, прекрасно знали философов, разбирались в политике, великолепно пели и танцевали... Короче – знали всё то, что любая знатная женщина (по моему понятию) обязана была знать. И я всегда честно считала, что – умей жёны вельмож хотя бы малейшую толику того, что знали куртизанки, в нашем чудесном городе навсегда воцарились бы верность и любовь...
Я не одобряла измену, но также, никак не могла уважать и женщин, которые не знали (да и не желали знать!) дальше того, что находилось за стенами их родной Венеции. Наверняка, это говорила во мне моя флорентийская кровь, но я абсолютно не выносила невежество! И люди, которые имели неограниченные возможности, чтобы ЗНАТЬ, но не хотели, у меня вызывали только лишь неприязнь.
Но вернёмся в мою любимую Венецию, которая, как мне было известно, должна была в этот вечер готовиться к своему обычному ежегодному празднеству...
Очень легко, без каких-либо особых усилий, я появилась на главной площади города.
Всё вроде бы было как прежде, но на этот раз, хоть и украшенная по-старому, Венеция почти пустовала. Я шла вдоль одиноких каналов не в силах поверить своим глазам!.. Было ещё не поздно, и обычно в такое время город ещё шумел, как встревоженный улей, предвкушая любимый праздник. Но в тот вечер красавица Венеция пустовала... Я не могла понять, куда же подевались все счастливые лица?.. Что произошло с моим прекрасным городом за те короткие несколько лет???
Медленно идя по пустынной набережной, я вдыхала такой знакомый, тёплый и мягкий, солоноватый воздух, не в силах удержать текущих по щекам одновременно счастливых и печальных слёз... Это был мой дом!.. Мой по-настоящему родной и любимый город. Венеция навсегда осталась МОИМ городом!.. Я любила её богатую красоту, её высокую культуру... Её мосты и гондолы... И даже просто её необычность, делая её единственным в своём роде городом, когда-то построенным на Земле.
Вечер был очень приятным и тихим. Ласковые волны, что-то тихо нашёптывая, лениво плескались о каменные порталы... И плавно раскачивая нарядные гондолы, убегали обратно в море, унося с собою осыпавшиеся лепестки роз, которые, уплывая дальше, становились похожими на алые капли крови, кем-то щедро разбрызганные по зеркальной воде.
Неожиданно, из моих печально-счастливых грёз меня вырвал очень знакомый голос:
– Не может такого быть!!! Изидора?! Неужели это и правда ты?!..
Наш добрый старый друг, Франческо Ринальди, стоял, остолбенело меня разглядывая, будто прямо перед ним неожиданно появился знакомый призрак... Видимо никак не решаясь поверить, что это по-настоящему была я.
– Бог мой, откуда же ты?! Мы думали, что ты давным-давно погибла! Как же тебе удалось спастись? Неужели тебя отпустили?!..
– Нет, меня не отпустили, мой дорогой Франческо, – грустно покачав головой, ответила я. – И мне, к сожалению, не удалось спастись... Я просто пришла проститься...
– Но, как же так? Ты ведь здесь? И совершенно свободна? А где же мой друг?! Где Джироламо? Я так давно его не видел и так по нему скучал!..
– Джироламо больше нет, дорогой Франческо... Так же как нет больше и отца...
Было ли причиной то, что Франческо являлся другом из нашего счастливого «прошлого», или просто я дико устала от бесконечного одиночества, но, говоря именно ему о том ужасе, который сотворил с нами Папа, мне стало вдруг нечеловечески больно... И тут меня наконец-то прорвало!.. Слёзы хлынули водопадом горечи, сметая стеснения и гордость, и оставляя только лишь жажду защиты и боль потерь... Спрятавшись на его тёплой груди, я рыдала, словно потерянное дитя, искавшее дружескую поддержку...
– Успокойся, мой милый друг... Ну что ты! Пожалуйста, успокойся...
Франческо гладил мою уставшую голову, как когда-то давно это делал отец, желая успокоить. Боль жгла, снова безжалостно швыряя в прошлое, которого нельзя было вернуть, и которое больше не существовало, так как не было больше на Земле людей, создававших это чудесное прошлое....
– Мой дом всегда был и твоим домом, Изидора. Тебя нужно куда-то спрятать! Пойдём к нам! Мы сделаем всё, что сможем. Пожалуйста, пойдём к нам!.. У нас ты будешь в безопасности!
Они были чудесными людьми – его семья... И я знала, что если только я соглашусь, они сделают всё, чтобы меня укрыть. Даже если за это им самим будет угрожать опасность. И на коротенькое мгновение мне так дико вдруг захотелось остаться!.. Но я прекрасно знала, что этого не случится, что я прямо сейчас уйду... И чтобы не давать себе напрасных надежд, тут же грустно сказала:
– Анна осталась в лапах «святейшего» Папы... Думаю, ты понимаешь, что это значит. А она теперь осталась у меня одна... Прости, Франческо.
И вспомнив уже о другом, спросила:
– Не скажешь ли, мой друг, что происходит в городе? Что стало с праздником? Или наша Венеция, как и всё остальное, тоже стала другой?..
– Инквизиция, Изидора... Будь она проклята! Это всё инквизиция...
– ?!..
– Да, милый друг, она подобралась даже сюда... И что самое страшное, многие люди на это попались. Видимо для злых и ничтожных нужно такое же «злобное и ничтожное», чтобы открылось всё то, что они скрывали множество лет. Инквизиция стала страшным инструментом человеческой мести, зависти, лжи, жадности и злобы!.. Ты даже не представляешь, мой друг, как низко могут пасть вроде бы самые нормальные люди!.. Братья клевещут на неугодных братьев... дети на постаревших отцов, желая поскорее от них избавиться... завистливые соседи на соседей... Это ужасно! Никто не защищён сегодня от прихода «святых отцов»... Это так страшно, Изидора! Стоит лишь сказать на кого-либо, что он еретик, и ты уже никогда не увидишь более этого человека. Истинное сумасшествие... которое открывает в людях самое низкое и плохое... Как же с этим жить, Изидора?
Франческо стоял, ссутулившись, будто самая тяжёлая ноша давила на него горой, не позволяя распрямиться. Я знала его очень давно, и знала, как непросто было сломить этого честного, отважного человека. Но тогдашняя жизнь горбила его, превращая в растерянного, не понимавшего такой людской подлости и низости человека, в разочарованного, стареющего Франческо... И вот теперь, глядя на своего доброго старого друга, я поняла, что была права, решив забыть свою личную жизнь, отдавая её за гибель «святого» чудовища, топтавшего жизни других, хороших и чистых людей. Было лишь несказанно горько, что находились низкие и подлые «человеки», радовавшиеся (!!!) приходу Инквизиции. И чужая боль не задевала их чёрствые сердца, скорее наоборот – они сами, без зазрения совести, пользовались лапами Инквизиции, чтобы уничтожать ничем не повинных, добрых людей! Как же далека ещё была наша Земля от того счастливого дня, когда Человек будет чистым и гордым!.. Когда его сердце не поддастся подлости и злу... Когда на Земле будет жить Свет, Искренность и Любовь. Да, прав был Север – Земля была ещё слишком злой, глупой и несовершенной. Но я верила всей душой, что когда-нибудь она станет мудрой и очень доброй... только пройдёт для этого ещё очень много лет. А пока тем, кто её любил, предстояло за неё бороться. Забывая себя, своих родных... И не жалея свою единственную и очень дорогую для каждого земную Жизнь. Забывшись, я даже не заметила, что Франческо очень внимательно наблюдал за мной, будто желал понять, удастся ли ему уговорить меня остаться. Но глубокая грусть в его печальных серых глазах говорила мне – он понял... И крепко обняв его в последний раз, я начала прощаться...
– Мы всегда будем тебя помнить, милая. И нам всегда будет тебя не хватать. И Джироламо... И твоего доброго отца. Они были чудесными, чистыми людьми. И надеюсь, другая жизнь окажется для них более безопасной и доброй. Береги себя, Изидора... Как бы смешно это не звучало. Постарайтесь уйти от него, если сможете. Вместе с Анной...
Кивнув ему напоследок, я быстро пошла по набережной, чтобы не показать, как больно ранило меня это прощание, и как зверски болела моя израненная душа...
