Все слова, употребляющиеся в данном языке, образуют его словарный состав.

Среди этого большого круга лексических единиц имеется небольшой, но отчетливо выделяющийся круг слов – основной словарный фонд, объединяющий все корневые слова, ядро языка. Основной словарный фонд менее обширен, чем словарный состав языка; от словарного состава языка он отличается тем, что живет очень долго, в продолжение веков, и дает языку базу для образования новых слов.

Не следует думать, что слова основной лексики языка («основного словарного фонда») отделены «китайской стеной» от прочей лексики; это не так, и непроходимой границы здесь нет. Однако наличие в языке некоторого общеобязательного, основного фонда лексики не вызывает сомнения.

Основной словарный фонд охватывает самые необходимые слова языка. Не надо думать, что это в точности соответствует необходимым понятиям или необходимым вещам. С понятиями могут быть связаны разные слова, и вещи могут называться разными словами и в случае нужды переименовываться.

Для обозначения одного и того же в языке может быть ряд синонимов, которые по-разному расцениваются в словарном составе языка и не все входят в основной словарный фонд.

Понятие, связанное с основными документами Советской власти, именовалось декрет1, но в 1936 г. по тексту Конституции СССР возродилось слово указ, которое сейчас является основным названием такого рода документов. Значит, слово декрет хотя и выражало очень важное понятие в сфере новых социальных отношений Советской власти, но не стало фактом основного словарного фонда.

1 Это было связано с использованием терминологии французской революции 1789–1793 гг., в том числе таких слов, как милиция, комиссар, комиссариат и т. д.

Следовательно, основной словарный фонд – это совокупность слов, а не «понятий» и тем более не «вещей», и войти в этот фонд словам не так просто1.

Каковы же основные, необходимые для характеристики слов основного словарного фонда определения?

В плане лексикологии можно дать три таких признака, которые дают ответы на вопросы: 1) когда? 2) кому? 3) в каком случае?

На эти вопросы относительно слов основного словарного фонда следует ответить так: 1) всегда (т. е. в продолжение целых эпох), 2) всем (т. е. не только всем носителям данного литературного общенационального языка, но даже и представителям большинства диалектов) и 3) во всех случаях. Последнее требует особого разъяснения.

Как мы уже выяснили выше, словарный состав дифференцируется по разным признакам, в том числе и по стилистическим. И это очень важно практически.

Теоретическое учение об основном словарном фонде прямо объясняет эту практику. Дело в том, что слова основного словарного фонда (в их прямых значениях) – факты нейтральной лексики: их можно употреблять с тем же значением в любом жанре речи (устная и письменная речь, проза и стихи, драма и фельетон, передовая статья и репортаж и т. п.) и в любом контексте.

Следует оговориться, что при многозначности слова (а таково свойство почти всех слов основного словарного фонда) не все значения данного слова являются фактом основного словарного фонда. Так, если слово земля приобретает значение «континент» для жителей островов или слово человек приобретает жаргонное значение «человек из ресторана», то это не факты основного словарного фонда. В основном словарном фонде остаются и живут земля – «terra» и человек – «homo».

Очень важным вопросом установления состава основного словарного фонда любого языка является вопрос о том, что принадлежит данному языку, как таковому, что обще для группы близких родственных языков и что связывает языки более отдаленных групп, объединенных в одну семью. Например, для основного словарного фонда русского языка можно привести такие слова:

1) слова только русские: лошадь, крестьянин, хороший, бросать (и все последующие, см. пункты 2,3,4);

2) слова, общие для восточнославянских языков: сорок, девяносто, семья, белка, собака, ковш, дешевый (и все последующие, см. пункты 3, 4);

3) слова, общие для всех славянских языков (для общеславянского основного словарного фонда): голова, дом, белый, кидать (и все последующие, см. пункт 4);

4) слова, общие для славянских языков и языков других индоевропейских групп: я, ты, кто, тот; два, три, пять, десять, сто; мать, брат, сестра, жена, муж; огонь, небо, волк.

Следовательно, такие слова, как я, два, мать, огонь, – и общеиндоевропейские, и общеславянские, и общевосточнославянские, и общерусские.

Такие, как голова, белый, кидать, –общеславянские, общевосточнославянские, общерусские, но не общеиндоевропейские (ср. лат. caput, нем. Kopf, франц. tẽte, англ. head– «голова»; лат. albus, нем. weiβ, франц. blanc, англ. white – «белый» и т. п.).

Такие слова, как сорок, белка, собака, – только восточнославянские (ср. болг. четиредесять, чешск. ctyricet, польск. czterdzesci; болг. катерица, чешск. veverka, польск. wiewiorka и т. п.).

Такие же слова, как лошадь, крестьянин, хороший, бросать, – только русские (ср. укр. кiнь, селянин, гарний, кидати и т. п.).

Интересно отметить, что не все диалекты данного языка имеют тот же состав слов, называющих те же явления, что и общелитературный национальный язык. Так, во многих северных русских диалектах белку зовут векшей, а лошадь конем; а в южных волка – бирюком (из тюркских языков)1.

1 Слово же волк принадлежит общеиндоевропейскому основному словарному фонду (ср. болг. вълк, чешск, vlk, лит. vilkas, нем. Wolf, англ. wolf , санскр. vrkah, древнеперсидск. v@ hrko, лат. vulpes – со значением «лиса», греч. lukos и т. п.).

На примере разных славянских названий «белки» видно, как в одних языках старое общеславянское название сохранено (чешск. veverka, польск. wiewiorka), в других же утрачено и заменено другим (болг. катерица, русск. белка)1.

1 В древнерусском языке существовало слово веверица, но, очевидно, в значении «горностай», а не «белка»; по указанию словаря В. И. Даля, веверками называют белок в некоторых западнорусских говорах, что может быть уже из польского wiewio2 rka – «белка».

Из положения об устойчивости и сохранности основного словарного фонда не следует делать вывод о том, что основной словарный фонд – это древнейшие слова в языке, сохранившиеся от доисторических времен и общие для всех языков данной языковой семьи. Наряду с древнейшими словами, сохранившимися в основном словарном фонде: мать, брат; я, ты; два, пять;волк, огонь, небо и т. п., очень многие слова исчезли (например, вира – «штрафная уплата», гридница – «парадная комната», неизвестные нам названия «медведя», «змеи») или стали достоянием диалектов (например, ятры – «жена брата», орать – «пахать», векша – «белка») или особых стилистических пластов словарного состава (очи – «глаза», секира – «топор», тризна – «поминальный пир» и т. п.).

Бывает и так, что в прямом значении слово не сохраняется в основном словарном фонде, а в переносных значениях или в составе производных слов надолго удерживается, правда, чаще в словарном составе, чем в основном словарном фонде, например: ни зги не видно [из стьга – «дорога», ср. южновеликорусское стежка, а также стежок, стегать (одеяло) и т. п.], заочное и неологизм «очное обучение» (от око – «глаз»), перстень, наперсток (от перст – «палец»), чревоугодие (от чрево –«живот»), чай (повелительная форма от чаяти – чай), или в особых терминах: стопа (древнерусское «шаг»), чин (древнерусское «порядок», «время», «пора»). Иногда старые слова или их формы «застывают» в собственных именах, которые, как было указано выше (см. § 7), могут сохраняться очень долго, например в топонимических названиях: Истобки в Черниговской обл. Украины старое уменьшительное от истъба – «изба» (соответствует современному избенки), Волоколамск, Вышний Волочок (от волок – «пространство между судоходными реками, по которому проволакивались товары»), наволоки – «поемный луг» (ср. пристань на Волге Наволоки); в ономастике: Десницкий (древнерусское и старославянское десница – «правая рука»), Киндяков (диалектное киндяк – «красный кумач», «бумажная набойчатая ткань», Котошихин), Кокошкин (древнерусское кокошъ – «курица-наседка», ср. укр. кокош –«петух»), Студенецкий (древнерусское студенъць – «колодец»), Твердовский (древнерусское твердь – «укрепленное место, крепость»).

Все прочие слова вместе с основными образуют словарный состав языка.

Через словарный состав язык непосредственно связан с действительностью и ее осознанием в обществе. Язык связан с производственной деятельностью человека непосредственно, и не только с производственной деятельностью, но и со всякой иной деятельностью человека во всех сферах его работы.

Прежде чем разъяснить пути изменения словарного состава, следует остановиться на некоторых явлениях, позволяющих более внимательно рассмотреть сам словарный состав в целом и в отдельных его частях.

Прежде всего, это вопрос об активном и пассивном словаре.

Акти2 вный словарь– это те слова, которые говорящий на данном языке не только понимает, но и сам употребляет. Слова основного словарного фонда, безусловно, составляют основу активного словаря, но не исчерпывают его, так как у каждой группы людей, говорящих на данном языке, есть и такие специфические слова и выражения, которые для данной группы входят в их активный словарь, ежедневно ими употребляются, но не обязательны как факты активного словаря для других групп людей, имеющих в свою очередь иные слова и выражения. Таким образом, слова основного словарного фонда – общие для активного словаря любых групп населения, слова же специфические будут разным и для активного словаря различных групп людей1.

1 Из этого видно, почему неправ Ж. Вандриес, когда он пишет: «Для обычного общения существует у всех людей словарь приблизительно одинакового объема. Говорят, что неграмотному крестьянину нужно для такого общения 300 слов... Но ведь и образованный барин нуждается для своего обихода не в большем словаре; вся разница только в том, что у него другие слова» («Язык», 1935, с. 180). Если бы это было так, то следует признать, что у «крестьянина» и «барина» разные классовые языки. Однако язык един для данного общества, и основной словарный фонд одинаков и для «крестьянина» и для «барина».

Пасси2 вный словарь– это те слова, которые говорящий на данном языке понимает, но сам не употребляет (таковы, например, многие специальные технические или дипломатические термины, а также и различные экспрессивные выражения).

Понятия активного и пассивного словаря очень важны при изучении чужого (иностранного) языка, однако не следует думать, что между фактами активного и пассивного словаря существует непроходимая стена; наоборот, то, что имеется в пассиве, может при надобности легко перейти в актив (преамбула, вето, бьеф, офицер, генерал и тому подобные слова); а наличное в активе – уйти в пассив (нэпман, декрет, нарком и т. п.)1.

1 Поэтому упрощенные регламентированные списки «необходимых слов» типа Basic English, которые так охотно пропагандируют в Англии и Америке, кроме вреда, ничего принести не могут.

Сложнее вопрос о реа2 льном и потенциа2 льном словаре. Нельзя этот вопрос решать на основании единичной регистрации наличия какого-либо слова в тексте или в устной речи или отсутствия таких случаев.

Письменная регистрация слов, особенно в словарях, может не только запаздывать по тем или иным причинам, но и просто отсутствовать на протяжении долгого времени (так, например, глагол шуршать в русском языке существовал очень давно и был даже зафиксирован в письменной речи, но в словарь русского языка это слово попало лишь в 1940 г.) Но даже если данное слово кто-нибудь и употребил в письменной или устной речи, то все же это не становится фактом языка, а остается лишь случаем текста или разговора, не получившим главного качества подлинного явления языка.

Поэтому так трудно найти вразумительный пример потенциальных, т. е. возможных, но реально не существующих слов. Всегда есть опасность, что данное слово, если оно возможно по закономерностям данного языка, уже проявилось и употребилось, но только не зарегистрировано (например, притяжательное прилагательное пустельгин от пустельга, ср. Ольга – Олъгин; или обабление, ограбление от баба, краб, ср. ослабление, ограбление и т. п.).

Однако этот вопрос интересен прежде всего потому, что так можно яснее всего понять связь лексики и грамматики. Грамматика устанавливает не только нормы изменений слов и способы их сочетаний в предложении, но и конструктивные модели образования слов. Грамматика показывает возможности реализации тех или иных свойственных данному языку образцов или словообразовательных схем, лексика же либо их использует (числит в своем составе слова, образованные по данной модели), либо нет; в последнем случае и возникает потенциальный словарь в отличие от реального. И это одно из могущественнейших средств обогащения словарного состава не в ущерб языку в целом1.

Так, в русском языке грамматика «позволяет» (и даже «обязывает») производить от основ качественных прилагательных существительные категории абстрактности при помощи суффикса -ость, например: нежный – нежность, сырой – сырость и т. п. Это факты реального словаря. Однако слов добростъ, прямость, левость и т. п. реальный словарь современного русского языка уже не знает. Но могут ли они быть (раньше они были)? Могут, если будет жизненная потребность в их появлении; это факты потенциального словаря русского языка, и русский язык это «позволяет».

Как и любой ярус языковой структуры, лексика представляет собой систему. Однако именно в лексике установить систему наиболее трудно, потому что если факты грамматики и фонетики (количество падежей в склонении, количество глагольных форм, количество типов предложений; количество фонем и позиций для них и т. д.) ограничены и исчислимы, то «факты» словаря, как мы уже видели, неисчислимы и крайне пестры; все это зависит от того, что лексика – наиболее конкретный сектор языка, а чем менее формальна абстракция, тем труднее понять ее как систему. Однако и лексика системна.

В словарном составе любого языка можно найти различные пласты лексики. Различие этих пластов может опираться на разные признаки.

1. Свое и чужое. Нет ни одного языка на земле, в котором словарный состав ограничивался бы только своими исконными словами. В каждом языке имеются и слова заимствованные, иноязычные. В разных языках и в разные периоды их развития процент этих «не своих» слов бывает различным.

Среди заимствований следует различать прежде всего слова усвоенные и освоенные и слова усвоенные, но не освоенные1.

1 Общепринятые термины немецкой лексикологии: Lehnwo# rter – «заимствованные» слова и Fremdwo# rter – «чужие» слова – терминологически малопригодны, так как и те и другие и «заимствованы» и «чужие», но ведут себя по-разному в заимствовавшем их языке.

Освоение иноязычных заимствований – это, прежде всего, подчинение их строю заимствовавшего языка: грамматическому и фонетическому. Непривычные грамматически в русском языке слова кенгуру, какаду, пенсне, кашне, сальдо, колибри, чахохбили и т. п. своими «концами» у, е, и не подходят к моделям существительных и поэтому остаются неосвоенными до конца (хотя бы фонетически они и подчинились обычным произносительным нормам русского языка [к"@ нгуру2 , к@ кL ду, п" иэнснэ2 , кL шнэ2 , кΛл"и2 бр"иэ, ч@ xL g б"и2 л"иэ] и т. п. 1); слова, содержащие непривычные для русской фонетики звуки или сочетания звуков, также остаются недоосвоенными, например: сlанг (с чуждым l), Кельн (с чуждым сочетанием ке), Тартарен [тL ртL рэ2 н] (вместо нормального для русского языка [т@ ртL рэ2 н]) и т. п., хотя грамматически все эти слова освоены, так как склоняются по обычным русским парадигмам2 и подходят под нормальные модели русских существительных.

1 Объяснение условной записи слова в транскрипции см. гл. V, § 73.

2 Парадигма – от греческого paradigma – «пример», «образец».

Слова, освоенные в заимствовавшем их языке, делаются «незаметными», входят в соответствующие группы своих слов, и их былую чужеязычность можно открыть только научно-этимологическим анализом.

Например, в русском такие слова, как кровать, бумага, кукла (греч.); бестия, июль, август (лат.); халат, казна, сундук (арабск.); караул, лошадь, тулуп, башмак, сарафан, кумач, аршин, кутерьма (тюркск.); сарай, диван, обезьяна (перс.); солдат, котлета, суп, ваза, жилет (франц.); спорт, плед, ростбиф (англ.); бас, тенор (итал.);

руль, флаг, брюки, ситец, пробка (голландск.); ярмарка, стул, штаб, лозунг, лагерь (нем.); мантилья (исп.); козлы, коляска, кофта, лекарь (польск.) и т. п.

Конечно, те иноязычные слова, которые усвоились в заимствовавшем языке грамматически и фонетически, не всегда становятся кандидатами в основной словарный фонд, иногда как слишком специальные или специфические по своей тематике и сфере употребления, иногда по своей экспрессивной окраске. Тогда они тоже остаются недоосвоенными, но уже чисто лексически.

Таковы применительно к русскому слова клизма, епископ, ихтиозавр, лизис (греч.); коллоквиум, инкунабула, петиция (лат.); аль-гамбра (арабск.); кавардак, курдюк, беркут, бакшиш (тюркск.); фужер (франц.); бридж, вист, нокаут (англ.); шихта, фрахт, штрейкбрехер (нем.); грот, фок, бугшприт (голландск.) и т. п.

Однако это никак не исключает возможности иноязычным словам войти в основной словарный фонд заимствующего языка; например, в русском языке изба, хлеб (герм.); казна с ее производными (арабск.); табун, башмак, башня (тюркск.); сарай, обезьяна (персидск.); солдат, суп, помидор (франц.); спорт, клуб, футбол (англ.); вахта, ярмарка, лампа (нем.); зонтик, брюки, ситец (голландск.); сбруя, кофта, бляха (польск.); борщ, бондарь (укр.) и т. п.

И даже обычно при этом вытеснение «своего» слова, занимавшего это место в лексике, в специальный или пассивный словарь. Например, взятое из татарского слово лошадь (< лошадь < алаша am – «маленький конь», «мерин»1) вытеснило слово конь, которое в русском литературном языке стало словом экспрессивным (для имитации фольклора, в профессиональной кавалерийской лексике или в высоком стиле). Другие слова, заимствованные из чужих языков, не только не претендуют на вхождение в основной словарный фонд заимствовавшего языка, но остаются именно «чужими». Значит ли это, что их вообще нет в данном языке? Нет, они «присутствуют», хотя бы в пассивном словаре (но как раз не в потенциальном, так как они единичны и по грамматическому облику непродуктивны).

1Знак < в лингвистике показывает, что написанное налево от него происходит из того, что написано справа; знак > показывает обратное отношение.

Эти слова употребляются по мере надобности, особенно в художественной и публицистической литературе, для достижения так называемого «местного колорита»1; особенно важно сохранение таких слов при переводах с чужих языков, где вовсе не все надо переводить, а иной раз необходимо сохранять названия, данные в чужом языке, лишь транскрибируя2 их. Многие такие «транскрипции» получают права гражданства и входят уже в запасной (для специальных нужд) словарный состав. Таковы обычно личные собственные имена (ономастика), названия монет, должностей, деталей костюма, кушаний и напитков, обращения и т. д., что при переводе всего остального текста сохраняет «местный колорит» и отвечает мудрой поговорке Гердера: «Надо сохранять своеобразие чужого языка и норму родного» (XVIII в.).

2 Транскрибировать, транскрипция – от латинского transcribо), transcriptum – «переписывать», transcriptio – «переписывание» (см. гл. V, § 73).

Такие слова и существуют в словарном составе как варвари2 змы1, т. е. иноязычные слова, пригодные для колористического использования при описании чуждых реалий2 и обычаев.

1 Варвари2 зм – от греческого barbarismos от barbaros – «болобола», «болтун» – звукоподражательное слово, обозначавшее у греков «непонятную речь», бормотание.

2 Реа2 лия – от латинского realis – «действительный».

Имеются они и в русском языке (см. таблицу на с. 96).

Такие неосвоенные иноязычные слова выглядят инкрустациями, которые даже «писать своими буквами» как-то неудобно, поэтому-то они и могут выполнять функцию изображения местного колорита.

Интересно, как Пушкин в «Евгении Онегине» подходил к таким варваризмам:

Пред ним roast-beef окровавленный (I, XVI).

Beef-steaks и страсбургский пирог (I, XXXVII).

Как dandy лондонский одет (I, IV).

А вот место, где Пушкин сам комментирует отношение к варваризмам:

Никто бы в ней найти не мог

Того, что модой самовластной

В высоком лондонском кругу

Зовется vulgar. He могу...

Люблю я очень это слово,

Но не могу перевести;

Оно у нас покамест ново,

И вряд ли быть ему в чести.

Сейчас слова ростбиф, бифштекс, вульгарный перешли уже в разряд усвоенных, но слово денди и до сих пор, пожалуй, воспринимается как варваризм (чему содействует трудность грамматического освоения слова на -и)1.

1Вопрос о пределах использования иностранных слов мы рассмотрим ниже, см. с. 137 и cл.

Наряду с заимствованными словами, когда заимствуется прежде всего звуковая сторона слова (хотя порой и с искажениями, особенно по народной этимологии), а затем его номинативная направленность (слово-название), существуют и иного порядка «заимствованные» слова и выражения, когда иноязычный образец переводится по частям средствами своего языка. Это ка2 льки1.

1Ка2 льки от французского слова calque – «копия на прозрачном листе», «подражание».

Кальки возникают обычно книжным путем, это чаще всего бывает делом рук переводчиков.

Прямое калькирование иноязычного слова можно пояснить на примере латинского слова objectum и русского предмет, где приставка оЬ- переведена как пред-, корень -ject- как -мет- (от метать) и, наконец, окончание -ит отброшено; в сумме отдельных слагаемых возникло новое слово предмет.

Такого же рода кальки: греческое synedẽsis, латинское conscientia – совесть; латинское agricultura – земледелие, insectum – насекомое; греческое philosophia – любомудрие; французское pre2 juge2 – предрассудок, impression – впечатление, developpement – развитие, industrie – промышленность; немецкое Begriff – понятие, Vorstellung – представление, Auffassung – восприятие, Sprachwissenschaft – языковедение или языкознание и т. п.; кальками с латинского являются наши грамматические термины substantivum – существительное, adjectivum – прилагательное, verbum – глагол (ранее речь, откуда adverbium – наречие, а не приглаголие), pronomen – местоимение, interjectio – междометие (в XVIII в. междуметие в соответствии с оригиналом), subjectum – подлежащее, praedicatum – сказуемое, саsus (греческое ptõsis) – падеж и т. п.

Несколько иначе надо понимать такие кальки, как французские goŭt – вкус, trait – черта, influence – влияние. В этих случаях используется уже готовое слово своего языка, но ему придается не имевшее раньше место переносное значение по образцу иноязычного слова (таковы же кальки в области терминологии, предложенные Ломоносовым: движение, кислота, наблюдение, опыт, явление и т. п.).

Калькированными могут быть и целые выражения (словосочетания разного типа), например: взять меры (prendre les me2 sures)1, присутствие духа (pre2 sence d"esprit), коротко и ясно (kurz und gut), целиком и полностью (ganz und voll) и т. п.

1 Взять меры – выражение начала XIX в., в настоящее время – принять меры

Иногда при калькировании возникает недоразумение, когда многозначные или омонимичные слова берутся не в том значении; таково выражение: «Любезнейший! Ты не в своей тарелке!» Грибоедов, «Горе от ума»), укрепившееся в русском языке, несмотря на ошибку, отмеченную еще Пушкиным: assiette по-французски не только «тарелка», но и «положение»1.

1 В кальке с французского хладнокровие повинны сами французы, которые спутали в sangfroid омонимы sens – «ум» и sang – «кровь» и стали писать вместо sens froid – «хладномыслие» – sangf roid – «хладнокровие».

Часто происходит параллельно заимствование и калькирование, причем калька получает более широкое значение, а заимствование более узкое, специальное, например:

Вопрос о допустимости заимствования и использования иноязычной лексики всегда вызывал горячие дискуссии.

Ломоносов как ученый, переводчик, публицист и поэт держался такого мнения: «Из других языков ничего неугодного не ввести, а хорошего не оставить», «Рассуди, что все народы в употреблении пера и изъявлении мыслей много между собою разнствуют, и для того береги свойства собственного своего языка. То, что любим в стиле латинском, французском или немецком, смеху достойно иногда бывает в русском»; античное наследство Ломоносов оценивал очень высоко: «Оттуда умножаем довольство российского слова, которое и собственным своим достатком велико и к приятию греческих красот посредством славянского сродно»1. Ломоносов выступал против засорения иноязычием своего языка: «...старательным и осторожным употреблением сродного нам коренного славянского языка купно с российским отвратятся дикие и странные слова нелепости, входящие к нам из чужих языков, заимствующих себе красоту из греческого, и то еще через латинский. Оные неприличности ныне небрежением чтения книг церковных вкрадываются к нам нечувствительно, искажают собственную красоту нашего языка, подвергают его всегдашней перемене и к упадку преклоняют»2.

Засорение русского языка галлицизмами изобразил Д. И. Фонвизин в комедии «Бригадир»; Грибоедов это пересыпание речи галлицизмами назвал «смесью французского с нижегородским».

Однако критическое отношение к заимствованиям у некоторых деятелей русской культуры переходило в националистический пуризм, например у А. С. Шишкова, В. И. Даля, которые предлагали все заимствованные и уже усвоенные слова заменить своими: не калоши, а мокроступы, не фортепьяно, а тихогромы (Шишков), не синоним, а тождеслов, не атмосфера, а мироколица, колоземица, не гимнастика, а ловкосилие, не эгоист, а себятник, самотник (Даль) и т. п. Нелепость таких предложений очевидна.

В XX в. об употреблении иноязычных слов писал В. И. Ленин: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно... Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности? Сознаюсь, что если меня употребление иностранных слов без надобности озлобляет, то некоторые ошибки пишущих в газетах совсем уже могут вывести из себя... Перенимать французско-нижегородское словоупотребление – значит перенимать худшее от худших представителей русского помещичьего класса, который по-французски учился, но, во-первых, не доучился, а во-вторых, коверкал русский язык. Не пора ли объявить войну коверканью русского языка?»1

В этом высказывании Ленин выступает не вообще против иноязычных слов, а против употребления их «без надобности» и к тому же часто неправильно.

О том, что из чужеязычия следует оставлять без перевода, писал Энгельс:

«Я ограничился тем, что устранил все излишние иностранные слова. Но оставляя необходимые, я отказался от присоединения к ним так называемых пояснительных переводов. Ведь необходимые иностранные слова, в большинстве случаев представляющие общепринятые научно-технические термины, не были бы необходимыми, если бы они поддавались переводу. Значит, перевод только искажает смысл; вместо того, чтобы разъяснить, он вносит путаницу»1.

2. Термины и слова общего языка. Можно классифицировать словарный состав на термины и слова общего языка. При этом надо помнить: 1) что это деление не совпадает с делением на чужое и свое, так как, несмотря на большое количество иноязычных терминов, в языке в качестве терминов очень много и своих слов (спинка, подошва, выключатель, поиск, окрас, ось, треугольник, окружность, надстройка и т. п.); 2) что одно и то же слово может в данном словарном составе существовать и как термин, и как обычное слово (мушка, сапожок, шапка, подошва, слово и т. п.).

В каждом языке имеются свои источники терминологии (международная лексика, заимствованная национальная, из профессиональной и жаргонной речи и т. п.), что связано с историческим развитием промышленности, науки и т. п. у данного народа и что дифференцируется по видам терминологии; так, в русской химической и медицинской терминологии больше греко-латинских слов, отчасти – арабских; в авиационной – значительный процент французских, в горнозаводской – немецких и своих из профессиональной речи, в спортивной – английских, в коневодческой – тюркских и т. п.

3. Идиоматическая и неидиоматическая лексика. Это деление касается главным образом обычной разговорной речи, а также языка художественной литературы и публицистики, хотя и в области терминологии встречаются иногда элементы идиоматизма (анютины глазки, капли датского короля и т. п.).

В разных языках источники идиом могут быть различны: так, в английском языке основной источник идиоматики – кокни (т. е. городское просторечие), сленг (профессиональная речь), отчасти библейская и иная литературная идиоматика, тогда как в американском варианте английского языка больше этнографических и профессиональных идиом; в русском литературном языке очень богато представлена идиоматика церковнославянского происхождения (иерихонская труба; ни аза не смыслит; раздувать кадило; ничтоже сумняшеся; писать мыслете; куралесить), много фольклоризмов и диалектизмов (шутка сказать; ни зги не видно; всяк сверчок знай свой шесток; вынь да положь), различной профессиональной и жаргонной идиоматики (держи карман шире; разделать под орех; ни дна ни покрышки; попасть впросак; тянуть канитель; положение хуже губернаторского).

И здесь следует помнить, что одно и то же слово и сочетание слов может быть в одном значении идиоматичным, а в другом неидиоматичным; например, заяц на железной дороге – идиома, а в зоологии – не идиома, то же самое держи карман шире в переносном значении – идиома (когда никакого «кармана» нет), а в прямом – не идиома (когда действительно надо «шире держать карман»).

4. Экспрессивная и неэкспрессивная лексика. К экспрессивной лексике относятся как отдельные экспрессивные слова и сочетания слов (душка, дурак, фефела, косой черт, сивый мерин, пес его знает, ни бельмеса не понимает и, конечно, все междометия), так и случаи особого употребления неэкспрессивных слов и сочетаний (на тебе; вот тебе на; и был таков; смирно!; как пить дать; вот так клюква или фунт).

Большинство приведенных примеров – идиомы, но, во-первых, бывают и неэкспрессивные идиомы (анютины глазки; капли датского короля) и, во-вторых, существуют и экспрессивные слова не идиомы (ax, ox, эй, цыц – всякие междометия, а также слова высокого стиля: чело, очи, кормчий, зодчий, апостол или глашатай «чего», или такие формы, как сыны, или такие сочетания, как родина-мать).

5. Нейтральная и стилистически окрашенная лексика. В каждом выработанном литературном языке словарный состав распределяется стилистически. Есть слова нейтральные, т. е. такие, которые можно употреблять в любом жанре и стиле речи (в устной и письменной речи, в ораторском выступлении и в телефонном разговоре, в газетной статье и в стихах, в художественном и в научном тексте и т. п.). Это прежде всего слова основного словарного фонда в прямых значениях: лоб, глаз, земля, гора, река, дом, стол, собака, лошадь, родина, есть, работать, спать. По сравнению с такими нейтральными, стилистически не окрашенными словами иные слова могут быть или «высокого стиля» (чело, очи, чрево, отчизна, конь, вкушать, почивать), или «низкого» (одежа, буркалы, котелок, брюхо, жрать, вздрючка, барахло, шандарахнутъ, намедни).

Таким образом, ломоносовская «теория трех штилей» оказывается не только исторически оправданной применительно к русскому литературному языку XVIII в., но и заключает в себе очень важное теоретическое зерно: стили речи соотносительны, и любой стиль прежде всего соотнесен с нейтральным, нулевым; прочие стили расходятся от этого нейтрального в противоположные стороны: одни с «коэффициентом» плюс как «высокие», другие – с «коэффициентом» минус как «низкие» (ср. нейтральное есть, высокое вкушать и низкое жрать и т. п.).

В пределах того или другого стиля (кроме нейтрального!) могут быть свои подразделения: в «высоком» – поэтический, риторический, патетический, «академический», специально-технический и т. п.; в «низком» – разговорный, фамильярный, вульгарный и т. п.

Для каждого языка бывают разные источники комплектования словаря «высоких» и «низких» стилей.

В русском литературном языке источниками «высокого» стиля могут быть прежде всего славянизмы или им подобные слова (не лоб, а чело, не губы, а уста, не умер, а почил, не родина, а отчизна, не сторож, а страж, не ворота, а врата, не город, а град, не соски, а сосцы, не страдаю, а стражду и т. п.); кроме того, в иных жанрах эту роль могут выполнять греко-латинские и иные международные слова (не мир, а космос, не захватчик, а оккупант, не ввоз и вывоз, а импорт и экспорт, не преступный, а криминальный, не нарыв, а абсцесс, не составная часть, а ингредиент и т. п.).

Источниками «низкого» стиля могут быть свои исконно русские слова, если место соответствующего нейтрального слова заменяет славянизм (не одежда, а одежа, не Евдокия, а Овдотья или Авдотья1) если же нейтральное слово свое, русское, то слова «низкого» стиля берутся из просторечия, диалектов и жаргонов (не опять, а обратно, не изба, а хата, не девушка, а деваха, не молодой человек, а парень, не есть, а шамать, не глаза, а зенки, не украсть, а свистнуть, слямзитъ, стырить, не рассеянный человек, а растрепай и т. п.).

1 Роль слова «высокого» стиля для этого примера выполнял «украшающий» латино-галлицизм Эвдоксия.

Соответственно, например, в английском литературном языке нейтральный стиль образуют прежде всего слова англосаксонского происхождения, в «высоком» стиле выступают слова французского и греко-латинского происхождения, а в «низком» – слова из сленга, профессиональной речи и диалектизмы.

Для французского языка XVI в. источником «высокого» стиля был итальянский язык, а для немецкого языка XVII–XVIII вв. – французский. Нормы русского литературного языка XVIII в. в отношении распределения слов по стилям подробно описаны у Ломоносова в «Рассуждении о пользе книг церковных в российском языке» 1.

Все изложенное позволяет сделать некоторые выводы о системе в лексике.

1) Нельзя описывать систему лексики по тем объектам, которые она называет. Называть лексика может и явления природы, и явления техники, культуры, психической жизни людей; для того и есть в языке лексика, чтобы носитель данного языка мог называть все, что ему надо в его общественной и даже личной практике. Но система называемого должна разойтись по областям называемого, это система предметов разных наук: геологии, ботаники, зоологии, физики, химии и т. д. Тем более что многие объекты могут иметь по нескольку наименований (синонимия), но эти наименования как слова не будут представлять языковой системы.

2) То же следует сказать и о системе понятий, хотя понятия – это не просто предметы действительности, а «слепки» в сознании людей, отражающие систему предметов объективной действительности, но это тоже не слова. Исследование системы понятий, их отношений и их элементов – очень важная задача науки, но отнюдь не предмет лингвистики.

3) Тем самым «лексическая система языка не имеет ничего общего с упорядочением лексики данного языка по предметным (внеязыковым) категориям, как это делается в «предметных», «тематических» и «идеологических» словарях. Она не может быть сведена к системе «семантических полей» или «лексико-семантических групп», так как последние являются лишь одним (хотя и достаточно важным) из структурных элементов «лексической системы» 1.

Эту мысль в более конструктивном плане развивает Ю. Д. Апресян: «...семантическое содержание слова не является чем-то самодовлеющим. Оно целиком обусловлено теми отношениями, которые складываются в сети противопоставлений данного слова другим словом того же поля. По идее и терминологии Ф. де Соссюра, оно обладает не значением, а значимостью», «...чтобы вернуть лингвистике... единство, семантические поля должны быть получены не на понятийной, а на лингвистической основе, не со стороны логики, а со стороны лингвистики...»1

4) Все сказанное требует разъяснения. Во-первых, что такое значение и что такое значимость? Значение слова – это отношение слова к обозначаемому им предмету или явлению, т. е. отношение факта языка к внеязыковому факту (вещь, явление, понятие), значимость же – это собственное, языковое свойство слова, полученное словом потому, что слово – это член лексической системы языка.

Значимость таких слов, как 1) есть, 2) лицо, 3) кричать определяется их соотношениями:

1) для есть: вкушать, кушать, жрать, лопать, трескать, шамать;

2) для лицо: лик, физиономия, морда, харя, мурло, рыло, рожа, образина, ряшка;

3) для кричать: гласить, вопить, орать, реветь.

Значимость слова определяется так же, как и значимость других единиц языка (фонем, морфем...), – по соотнесенности в одном ряду.

Ряд для определения значимости слова называется лексúческое пóле1. Лексическое поле – это не область однородных предметов действительности и не область однородных понятий, а сектор лексики, объединенный отношениями параллелизма (синонимы), контраста (антонимы) и сопутствования (метонимические и синекдохические связи слов), а главное, различного рода противопоставлениями. Только в пределах лексического поля слово может получить свою значимость, так же как и фонема – в своем. Ни в коем случае не следует смешивать понятие контекста (см. выше, § 20) и поля. Контекст – это область употребления слова, речи, а поле – сфера его существования в системе языка.

1 Понятие «поля» было выдвинуто К. Бюлером (см.: В u h 1 е г К. Sprachtheorie, lena, 1934 [русский пер.: Бюлер К. Теория языка. М.,1993]) и И. Триром (см. Trier I. Der deutsche Wortschatz im Sinnbezierk des Verstandes, Die Geschichte eines sprachliches Feldes, в. I. Heidelberg, 1931; Тri ег I. Das sprachliche Feld, «Neue Jahrbűcher fur Wissenschaft und Jugendbildung», 1934. № 10), хотя эта идея имеется уже в «Курсе общей лингвистики» де Соссюра (1916, см. русский пер., 1933. С. 115 и сл.).

СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ ЯЗЫКА

Наименование параметра Значение
Тема статьи: СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ ЯЗЫКА
Рубрика (тематическая категория) Образование

Словарный состав языка - ϶ᴛᴏ всœе слова, которые употребляются в данном языке.

Но не всœе слова в языке употребляются одинаково часто. В случае если провести исследование и понаблюдать за речью людей, и вообще за использованием слов языка, то скоро можно будет заметить, что в каждом языке существует круг слов, которые употребляются наиболее часто. Это слова основного словарного фонда языка.

Слова основного фонда - ϶ᴛᴏ слова, которые употребляются, во-первых, исторически наиболее долго, то есть на протяжении всœей письменно фиксированной истории языка. Во-вторых, они известны и приняты не только в общелитературном языке, но и в диалектах. В-третьих, слова основного словарного фонда они бывают использованы в любой ситуации любым носителœем. В прямых значениях это слова нейтральной лексики. Слова основного фонда являются материалом для образования новых однокоренных слов.

Основной словарный фонд - это ядро любого естественного языка. В случае если слово не отвечает трем перечисленным выше признакам, но работает в языке – то это слово принадлежит словарному составу языка, но не основному словарному фонду.

К словам основного словарного фонда можно отнести слова: вода, хороший, голова, дом, мать, брат, огонь и прочие столь же распространенные.

К словам неосновного словаря относятся: эмансипация, кузен, аэроплан. Эти слова не соответствуют ни условию долгого существования в языке, ни условию общеизвестности.

Но язык - ϶ᴛᴏ живой духовный организм, он постоянно изменяется, не всœегда заметно для современников, но вполне заметно при рассмотрении исторического процесса, особенно очевидно меняется словарный состав.

Изменение словарного состава в свою очередь тесно связано с частотой употребления слов в языке. Одни слова употребляются часто, другие редко, некоторые становятся достоянием поэзии или исторических книᴦ. В плане частоты употребления всœе слова можно поделить на слова активного и пассивного словаря.

Слова активного словарного запаса - ϶ᴛᴏ слова, которые носитель языка не только знает, но и сам употребляет.

Как правило, активный словарь составляют слова основного фонда языка типа хлеб, сон, белый, день, ходить и другие не менее значимые. При этом этими словами активный словарь не исчерпывается, так как в нем есть и новые словарные единицы.

Новые слова входят в активный словарь потому, что язык отражает реальность жизни, а она меняется очень быстро, особенно в последнее время. Следовательно, в языке появляются новые слова, впрочем, новые слова создаются крайне редко, а чаще заимствуются из других языков вместе с понятиями. Новые слова активно работают в языке, но они не принадлежат основному словарному фонду.

Каждый отдельный человек имеет свой индивидуальный активный словарь. Индивидуальный активный словарь различен у всœех людей. В этом плане хорошей иллюстрацией является чтение литературы на иностранном языке. Когда мы читаем что-нибудь на русском языке, мы редко замечаем, что у разных писателœей разные любимые слова и выражения, мы вживаемся в авторский язык без усилий. Когда же мы начинаем читать более-менее сложную книгу на иностранном языке, то нам приходится обращаться к словарю, чего не всœегда хочется делать. Но, в случае если мы терпеливо читаем, запоминая слова из словаря, то скоро мы замечаем, что в словарь нужен всё реже и реже, потому что слова мы знаем. Через неĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ время книга будет читаться легко, и другие книги того же автора тоже легко будут читаться. Но стоит взять книгу другого автора, и опять нужно будет смотреть слова в словаре. Суть дела в том, что мы имеем дело с индивидуальным авторским словарем. Как только читатель входит в русло словарного запаса автора, чтение становится легким.

Это не более чем иллюстрация общего явления, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ менее заметно в устной речи. Даже человек с самым богатым словарным запасом имеет ограниченный набор активно употребляемых слов.

Активный словарь языка (не индивидуальный) тоже состоит из ограниченного числа слов общих для всœех групп населœения, главная черта активного словаря состоит в том, что его слова постоянно у кого-то на языке.

Активному словарю противопоставлен пассивный словарь , который в свою очередь, тоже должна быть индивидуальным и общеязыковым. Пассивный словарь индивидуума - ϶ᴛᴏ совокупность лексических единиц, которые отдельный носитель языка понимает, но в спонтанной речи не употребляет. Такие слова составляют в языке большинство. Это термины самого разного назначения, экспрессивные выражения, слова устаревшие, слова из поэтических произведений, слова из художественной литературы и заимствованные из других языков.

В общеязыковом понимании к словам пассивного состава относятся лексические единицы, употребление которых ограничено из-за редкости называемых ими явлений или ограничено особой сферой употребления или ограниченно территориально в сравнении с общей территорией распространения языка. Граница пассивного и активного словарей подвижна. К примеру, слово аэроплан было у всœех на устах в двадцатые годы, а теперь это слово пассивного словаря.

Переводчикам, понимание вопроса о пассивном и активном словаре жизненно крайне важно. При изучении иностранного языка нужно помнить, что с одной стороны между словами активного и пассивного словаря не стоит непроходимая преграда, то есть слова легко переходят из одного словаря в другой. К примеру, слова комок, кооператив, комсомолец, талоны , ваучер , которые были в активном словаре в начале 90-х, теперь в пассиве. Слова же типа распродажа, скидка, раскрутка не были в активном словаре, а теперь их частота употребления растет.

Переводчикам следует быть в курсе того, какие слова иностранного языка более часто употребляются, а какие нет, и не забывать обновлять свой словарный запас, чтоб их речь была более естественна.

В этой связи важно отметить, что слов упрощенного языка типа “basic English” полезны только на определœенном этапе, но бывают даже вредны для человека, который серьезно изучает язык. Всегда следует обращать внимание на год издания таких списков слов, чтоб они не устарели. Переводчику крайне важно наращивать свой словарный запас постоянно, в т.ч. и на самом современном оригинальном материале. Знание языка на профессиональном уровне и умение объясниться это не одно и то же.

НЕОЛОГИЗМЫ И ОККАЗИОНАЛИЗМЫ

Основными причинами перехода слов из активного словарного запаса в пассивный и наоборот является устаревание слов и появление новых, как мы уже рассмотрели. Но в целом движение слов в языке - ϶ᴛᴏ более широкое явление и мы его общих чертах рассмотрим.

Неологизмы - ϶ᴛᴏ слова созданные для обозначения новых явлений жизни, новых предметов или понятий. Языки постоянно пополняются неологизмами, которые возникают двумя основными путями. В первую очередь, они возникают в результате словообразования, к примеру, водолазка . Во-вторых, новые слова приходят в язык через заимствование из других языков вместе новыми понятиями, к примеру, дизайн, компьютер .

Есть еще особый вид неологизмов - это семантические неологизмы . Семантическими неологизмами называются старые слова, у которых появились новые значения: стенка, платформа, дворник, дипломат, шпильки.

Кроме неологизмов в языке существуют окказионализмы - это новые слова, созданные для конкретного частного случая без перспективы стать достоянием языка, к примеру:

Пушкин писал: ʼʼИ стало мне тогда, друзья,

И кюхельбекерно, и тошноʼʼ.

Нередко окказионализмы создаются детьми: ʼʼприкнопитьʼʼ к стене. Это пример стихийного словообразования по продуктивной модели. Иногда может использоваться заимствованный, непродуктивный словообразовательный суффикс от слов принцесса, баронесса , тогда получаются слова типа критикесса, аспирантесса .

От неологизмов окказионализмы отличаются тем, что неологизмы могут устаревать с течением времени, так как они являются фактом языка, а окказионализмы всœегда свежи и оригинальны - ϶ᴛᴏ разовые слова, что заключается и в их названии occasional.

Слова-неологизмы вступают в системные отношения с другими словами, они бывают синонимами, антонимами и омонимами.

В свою очередь окказионализмы живут лишь в том контексте, в котором они родились, и сохраняют свою связь с автором. Οʜᴎ не входят в общенародный язык. В устной речи они отмирают, сыграв свою роль. Окказионализмы играют в языке, прежде всœего, стилистическую роль.

Роль же неологизмов - назывательная. Неологизмы воспринимаются носителями языка как самостоятельные значимые слова и живут в языковой среде вне связи с их автором. К примеру, слово промышленность , широко употребимое в современном языке, впервые придумал Н.М. Карамзин, но никто, кроме специалистов, не помнит этого, потому что слово промышленность имеет ценность вне зависимости от автора. Слово же кюхельбекерно связано именно с Пушкиным, и значение его даже не совсœем понятно.

В 60-е годы русский язык пополнился такими словами, как космодром, луноход, прилуниться, космофизика, космобиолология и т.п. Слово спутник известное как летательный аппарат является семантическим неологизмом, который употребляется, чем старое значение идущий рядом.

Итак, нетрудно заметить, что язык легко пополняется новой лексикой, но при изучении языка нельзя забывать и противоположные явления, связанные с движением лексических единиц - это устаревание слов и выход их из активного употребления. Выделяется два вида устаревших слов - это архаизмы и историзмы.

Историзмы - ϶ᴛᴏ слова, называющие предметы и действия, которые были известны нашим предкам, но вышли из употребления в современных условиях жизни, к примеру, алебарда, пищаль, секира, остроᴦ.

Архаизмы - это слова, называющие вещи и понятия, которые остались в языке, но названия их заменились другими, более современными словами, к примеру, сей, зело, отрок, мысливый.

Архаизмы могут отличаться от современных слов лишь некоторыми звуками: очень, вран, пиит, град . Есть слова, которые в прошлом имели иное ударение, к примеру, слова символ, сударь и призрак. В прошлом они имели ударение на втором слоге и звучали как симвóл, судáрь, призрáк . Такие устаревшие слова называются акцентными, или акцентологическими архаизмами. Мы часто не замечаем перемен в языке, потому что жизнь чересчур коротка, чтоб проследить такие процессы, но с исторической точки зрения всœе изменения имеют важное изменение.

Существуют в языках морфологические архаизмы , такие слова архаичны по своей морфемной структуре, к ним относятся слова понятные современным носителям языка, но очевидно старые, к примеру, свирепство, нервический, рухнулся. Такие слова можно встретить в произведениях Ф. М. Достоевского.

Бывает, что внешность у слова вполне современна, но архаично его значение: позор сейчас значит бесчестье, раньше означало зрелище.Слово возмутительный также поменяло своё значение со времен Пушкина, к примеру, фраза ʼʼСхвачен был башкирец с возмутительными листамиʼʼ, подразумевает листы, призывающие к восстанию в прямом смысле, а не листы с содержанием, вызывающими эмоционально отрицательную реакцию.

Вместе с исчезновением некоторых видов одежды ушли из нашего языка такие слова, как армяк, кафтан, камзол , теперь их можно встретить только в исторических описаниях. С ходом истории ушли из повсœедневного языка такие слова как подать, оброк, барщина .

Вытесняемые слова не исчезают бесследно, они сохраняются в литературе прошлого, используются в исторических описаниях. Поэты нередко прибегают к архаизмам, придавая стихам высокую, торжественную окраску:

В голубой далёкой спаленке,

Твой ребёнок опочил . (Блок)

Архаизмы используются и в шутку: ʼʼУста жуютʼʼ .

Очень важно для переводчиков улавливать разницу значений и учитывать её как в родном, так и в иностранном языке.

Говоря о словарном составе языка, кроме вопроса об активном и пассивном словаре, следует затронуть вопрос реальном и потенциальном словаре языка. Любой язык, прежде всœего, состоит из слов, которые, несомненно, входят в словарный состав языка - ϶ᴛᴏ почти любое слово, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ первое придет вам в голову. Но существуют и так называемые потенциальные слова. Οʜᴎ представляют из себяявление, не реально существующее, но абстрактное. И, тем не менее, они есть. Эти слова, которые не существуют в реальности, но которые готовы появиться в любое время при первой крайне важно сти, чтоб назвать что-то новое или чтоб назвать что-то старое по-новому. К примеру: прямость, добрость, кривота͵ ходун и так далее. В словарях этих слов нет, вы едва ли скажете их в речи сами, так как они не существуют, но они могут образоваться по какой-нибудь рабочей словообразовательной модели, типа -сть – дурость, -ота –красота͵ - пластун – ходун. Этих слов нет в словарном составе, но они готовы возникнуть в любое время по мере крайне важно сти, и представляют из себячасть того богатства, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ дает любому живому языку выразить любую человеческую мысль.

Хотя словарный состав языка этих слов не знает, но они уже готовы к употреблению, в случае если им будет что называть. Потенциальные слова перечислять бессмысленно, так как им нет числа в двух смыслах, во-первых, они не существуют, во-вторых, они бывают созданы в неограниченном количестве. В связи со специфичностью потенциальных слов, рассмотрение их не ограничивается рамками лексикологии, где каждое слово имеет смысл, а находится на стыке лексикологии грамматики, точнее, той части грамматики, которая отвечает за словообразование.

Язык - ϶ᴛᴏ живой организм, настолько он разнообразен и богат. Он так же безграничен как человек с его индивидуальностью и не всœегда открытыми способностями.

Лекция десятая

ГРАММАТИКА

ОБЩИЙ ОБЗОР ПРЕДМЕТА ГРАММАТИКИ

В самом начале курса мы говорили о триединстве: язык – человек – мысль, о том, что это неделимое единство. По этой же аналогии можно и сам язык поделить на три базовых компонента͵ которые будут организующими частями любого языка. В первую очередь, это звуковая система языка. Второй компонент - ϶ᴛᴏ лексико-фразеологическая составляющая. Третья сторона языка - ϶ᴛᴏ грамматика.

Мы будем изучать грамматику не с исследовательской позиции, но с практической точки зрения, чтоб у нас была базовая схема работы языка, то есть схема взаимодействия составляющих элементов любого человеческого языка. Мы будем смотреть на грамматику с позиции практического освоения языков, чтоб в будущем вы могли подступиться к самостоятельному изучению языков или были способны самостоятельно совершенствовать ваши знания в области лингвистики и иностранных языков в частности. Конечная цель любого серьезного обучения - ϶ᴛᴏ способность к самосовершенствованию, в нашем предмете - это понимание механизмов работы языка.

Грамматика как раздел языкознания изучает всю незвуковую и нелœексическую структуру языка, то есть всё, что не связано непосредственно со звуками и лексическим значением, рассматривается в области грамматики. Грамматика представляет собой строевую основу языка . Посредством грамматики связываются части слов - ϶ᴛᴏ образование форм слов и словообразование, слова в свою очередь связываются в словосочетания и предложения. Из чего, в общем, язык и состоит.

Итак, грамматика - ϶ᴛᴏ связующая составляющая языка. В случае если представить себе дом, построенный из кирпича, металла, стекла, дерева, бетонных плит, утеплителя и так далее, то материал, из которого сделаны кирпичи и прочие материалы – можно уподобить звуковой стороне языка. Сами кирпичи, плиты, сваи, стекло - ϶ᴛᴏ слова разной формы и свойств. В этом сравнении грамматика будет связующим элементом между частями - это раствор между кирпичами, гвозди между досками, уплотнитель. И не только это, но это и форма кирпичей и плит, чтоб они прилегали, взаимное расположение кирпичей, плит, досок чтоб они осмысленно приставлялись друг к другу и были на своём месте.

Представьте себе строение, в котором, одна плита боком, другая прилеплена как-то наискось, третья без смысла приклеена к крыше, оконная рама со стеклами прикреплена к стене и так далее. Доски навалены кучей, а гвозди вбиты в утеплитель. Это будет просто нелœепо. Даже если будут кирпичи хорошего качества, в случае если будет дорогое стекло и всё прочее, дом всё равно будет никуда не годен, в случае если только это дом, а не куча мусора.

Трудно даже привести пример нелœепых ошибок, которые могут иметь место, в случае если действительно пробовать говорить без грамматических правил. Хотелось придумать пример из головы, но это невозможно, потому что знания ставят границы воображению. Нелœепые грамматические конструкции, которые может придумать человек, так или иначе будут иметь грамматическую форму, потому что наше сознание пытается приложить смысл даже вымышленным словам.

В реальности же можно слышать от носителœей английского языка, что они иногда не понимают, что им хотят сказать. Слова всœе известны, а смысла воедино не соберешь. Дело в грамматике, потому что смысл совсœем потерян или искажен, так что может ввести в заблуждение.

Каждый язык имеет свой уникальный грамматический строй, хотя некоторые языки имеют очень схожую грамматическую структуру. Грамматика - ϶ᴛᴏ наименее подвижная составляющая языка, хоть она и меняется со временем.

В случае если сравнить диалекты Германии и России или разные варианты английского языка, то станет очевидно, что более всœего подвижны фонетика и лексика, а грамматика остается относительно стабильной, хотя, конечно, и она со временем меняется.

Как же работает и грамматика? Вот простой пример: понятие множественности в языке. Без него не обойтись. Множественность можно выразить дополнительными словами - ϶ᴛᴏ лексический способ выражения, а можно при помощи окончания - ϶ᴛᴏ грамматический способ: не один рубль – рубли. В первом случае слова выразили понятие множества, а во втором - грамматика. Окончание – и - это показатель множественности.

Грамматика может указывать на отношения времени, количества, множественности, направленности действия, отношения говорящего к сообщению, завершенность и так далее. Совокупность однородных внутренне противопоставленных грамматических явлений называются грамматическими категориями. К примеру, отношения количества. Один и несколько – эти понятия едины по отношению к количеству, но противопоставлены по взаимоисключающему значению. Либо один - либо несколько. Так же и время, либо сейчас, либо потом, либо раньше. Такие объединœения однородных языковых значений, выраженных грамматическими средствами, называются грамматическими категориями.

Бывают общие грамматические категории и частные категории. Общие категории - ϶ᴛᴏ части речи. Частные категории включают число, род, падеж, лицо, время, наклонение, собирательность, модальность, залог и так далее. Мы не будем их всœе перечислять. Следует только сказать, что в некоторых языках грамматической категорией является вежливость или неясность источника информации.

Грамматическая категория предполагает, что какая-либо информация вплетается прямо в ткань языка и пронизывает всю речь. В разных языках грамматические категории имеют свои особенности, а в некоторых есть такие, каких нет в других. К примеру, грамматический род - это неотъемлемая часть русского языка, но эта категория не существует в английском языке.

С другой стороны, определœенность это грамматическая категория в английском языке, там она выражается артиклем, а в русском языке определœенности как грамматической категории нет. В русском языке определœенность - ϶ᴛᴏ лексическое явление.

Грамматические категории работают на противопоставлении: либо одно, либо другое. Когда окончание прилагательного в русском языке показывает, к какому роду относится существительное, то работает принцип либо, либо, либо, к примеру, красн-ый , красн-ая, красн-ое. В случае если прилагательное будет женского рода, то не будет уже мужского или среднего. На схожем принципе строится кибернетика, но язык многограннее, чем кибернетика, потому что работает не только по принципу единица – ноль, но охватывает сразу несколько аспектов и не полностью подчиняется законам логики.

Отделить грамматику от языка невозможно. Выделœение грамматики - ϶ᴛᴏ дело условное, нельзя же отделить форму кирпича от глины, из которой он сделан. Материал нельзя отделить от формы, когда они составляют один предмет. Особенности желœеза как материала позволяют делать иглы, чтоб шить. Такой материал как морковь не позволит сделать из себя иглу, чтоб шить, потому что материал и форма взаимно обуславливают друг друга. Также и грамматика переплетается с фонетикой и лексическими значениями в каждом языке, по-разному. По этой причине одно и то же значение в разных языках может выражаться то грамматическими, то лексическими средствами. Как уже говорилось, в русском языке определœенность выражается лексическими признаками, а в германских языках – лексическими.

Наиболее общими и необходимыми категориями в грамматике любого языка являются части речи. С их описания начинается описание любого языка. А описание языка крайне важно для его изучения и преподавания. В каждом языке части речи образуют единую систему, в которой они и взаимосвязаны, и отделœены друг от друга одновременно.

К примеру, глагол и существительное связаны в языке, потому что заключены в рамки одной системы, но они и отделœены, потому что противопоставлены в рамках той же системы. Язык не может обойтись без слов, называющих предметы и действия, значит, слова эти взаимодействуют внутри одной системы, но эти слова имеют разные формальные признаки, и разное назначение этим они отделœены. Как глагол без существительного, так и существительное без глагола обойтись не могут.

Части речи неравноправны. Самую важную информацию дают имя существительное и глагол. Но информация, которую они несут, нуждается в уточнении. Для этого существуют прилагательные, числительные и наречия.

Глагол – важнейшая часть речи – имеет категорию времени, лица, вида, залога, числа и в разных языках некоторые другие особенные категории, которых мы не знаем.

В случае если падеж существительного зависит от его роли в предложении, то падеж прилагательного повторяет падеж существительного; от существительного же зависит род и число прилагательного, то есть существительное и прилагательное согласуются. Иногда прилагательные могут превращаться в существительные, к примеру, столовая, больной , но тогда они попадают в категорию имени существительного и подчиняются их законам.

Числительные – эта часть речи, которая определяет количество. Мы то и дело что-нибудь считаем: часы, минуты, выученные английские или немецкие слова, деньги и так далее, а между тем имя числительное включает в себя лишь несколько десятков слов, которые могут назвать бесконечное количество чисел.

Причастие, деепричастие, наречие – всœе части речи имеют свои грамматические признаки, но подробное их рассмотрение не входит в наши планы. Наша цель - рассмотрение практических вопросов.

Рассматривая вопросы грамматики, всœегда следует помнить, что общая цель грамматических категорий одна – они отвечают за связи слов в языке и играют организующую роль.

Язык - ϶ᴛᴏ живое явление, а наше знание о нем - ϶ᴛᴏ результаты наблюдения за сложнейшим подвижным организмом. Ни для кого не секрет, что наблюдатель никогда не охватывает взглядом всœего, что находится в поле зрения. Также и самые талантливые ученые никогда не видят полной картины взаимосвязи элементов в языке. По этой причине никакое описание языка не может считаться полным, точным или окончательным.

Вне практической плоскости, типа преподавания, перевода, изучения иностранных языков или восстановления древних мертвых языков, лингвистику в значительной мере можно считать искусством, не меньше, чем наукой. Используя выше сказанное как вступление, мы перейдем к вопросам общего грамматического устройства языков.

СИНТЕТИЧЕСКИЕ И АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЯЗЫКИ

Немецкий философ Мартин Хайдеггер говорил, что язык - ϶ᴛᴏ дом бытия, пронизанный его строем; через язык постигается само бытие.

Мысль о доме является уже знакомой нам аллегорией. Аллегория - ϶ᴛᴏ когда абстрактные понятия объясняются категориями обыденной жизни. И вот можно представить себе: язык - ϶ᴛᴏ дом где есть крыша, двери, окна, полы, всё, что присуще дому - ϶ᴛᴏ его внешняя сторона. Дом нужен для того, чтоб было, где укрыться от непогоды, принять гостей, отдохнуть - ϶ᴛᴏ назначение дома, то есть его сущность. Можно представить себе язык, как подобие дома, состоящего из звуков, слов, предложений, которые связаны общими правилами. Это внешняя сторона. Язык нужен для того, чтобы в нём могли жить и работать наша душа и разум. Это смысл существования языка. Чем не сходство языка и дома?

Языки отличаются друг от друга, как дома. Но как бы ни были различны языки, они всœе совершенны. Все языки способны к развитию. Любой естественный язык имеет достаточно средств, чтобы выразить любую человеческую мысль.

Слова языка можно уподобить строительному материалу языка, грамматические связи – методам присоединœения строительных блоков, чтобы дом стоял.

Как нельзя по принципу вигвама построить кирпичный дом, так же нельзя грамматическими средствами одного языка соединять слова другого языка, особенно если эти языки принципиально разного строя, и если эти языки имеют разные грамматические категории, разные части речи или вообще не имеют частей речи в нашем понимании.

Ведь в мире есть языки, в которых одно и то же слово выступает в разных функциях, исходя из места в порядке слов. Тогда внешне одна и та же форма слова приобретает разные грамматические значения, выступает в предложении то в роли подлежащего, то сказуемого, то дополнения. К примеру, в английском языке слова, как правило, могут выступать в разных ролях: The pilots pilot regularly. С лово pilot в данном контексте имеет два разных значения - ϶ᴛᴏ пилоты, управляющие самолетом, и это пилотирование, действие, непосредственно связанное с управлением самолётом. Каждое из этих значений, как на фотоплёнке, проявляется в контексте речи в предложении. Слова также могут проявляться в словосочетаниях исходя из позиции среди других слов. В речи слово в дополнение к лексическому значению обретает ещё и грамматическое значение и становится членом предложения. Но слово pilot формально не является частью речи, оно не имеет внешних определителœей принадлежности. В то же время в английском языке есть слова, которые можно определить как части речи, к примеру, development или worker, потому что они имеют окончания.

Системы грамматических связей в языках различны, и, как правило, нельзя грамматическими средствами одного языка объединять слова другого языка. Можно, пожалуй, кое-как построить совсœем уж элементарную фразу, к примеру, русскую фразу средствами английской грамматики. Это ещё как-то возможно. В конце концов, между русским и английским языком много общего. Оба эти языка принадлежат к семье индоевропейских языков.

Давайте возьмём английскую фразу: I see Ivan in the yard every day. По-русски это будет: Я вижу Ивана во дворе каждый день. Русские слова с английскими средствами грамматики дадут что-то типа: Я видеть Иван в данный двор каждый день.

В принципе понятно. Мы можем как-то переложить и понять русские слова, положенные на английские грамматические связи, потому что это языки всё-таки близкие, и потому что мы знаем основы английского языка, да и фраза сама по себе простейшая. Другое дело, в случае если бы мы взяли слова китайского языка, сложили бы их средствами финской грамматики и попросили бы кубинца разобрать написанное, дав ему китайско–испанский словарь. Трудно представить, что бы получилось, потому что испанский, китайский и финский - ϶ᴛᴏ три языка разных языковых семей. Между ними мало общего, и у них разные способы выражения грамматических отношений.

Поскольку всякая грамматическая категория имеет своё значение и способ выражения этого значения, грамматические системы разных языков могут иметь различия и сходства по разным грамматическим признакам. К примеру, по признаку категории рода имени существительного русский и немецкий языки схожи между собой, так как оба эти языка имеют род, но они противопоставлены английскому языку, который не имеет грамматической категории рода. Это было сравнениепо наличию и отсутствию грамматической категории. В свою очередь русский и немецкий языки противопоставляются по способу выражения грамматического рода имён существительных. В русском языке род определяется окончанием слова или родом прилагательного, к примеру, добрый папа . В немецком языке главный определитель рода - артикль. Языки объединœены одинаковыми категориями, но разделœены способами их выражения.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, приступая к изучению языка или его исследованию, мы должны принимать во внимание, что нам предстоит не только выучить слова изучаемого языка, но и систему связей слов в изучаемом языке, то есть грамматические значения и способы выражения этих грамматических значений.

Представьте себе картину, что я знаю только два слова на языке, знаю ли я язык? Haende hoch и how do you do? - ϶ᴛᴏ не знания языка. Человек может знать сотню слов и не уметь объясняться.

Говоря на родном языке, человек, как правило, не задумывается о грамматическом строе. Можно прожить жизнь и не узнать, что существует грамматика. Мы с вами в какой-либо мере владеем каким-либо иностранным языком. Но часто ли мы думаем о выражении грамматических значений? Едва ли. При изучении иностранного языка в детстве всё получилось как-то само собою с течением времени. В школе с годами мы запомнили что-то, научились фразам, возможно со временем постигли и представляем себе категории времени, числа, лица и так далее. Главное – мы можем пользоваться языком.

Но на такое постижение языка ушли годы. А доведись нам сейчас изучать новый язык, с чего бы мы начали, не имея впереди шести, а то и восьми лет работы с терпеливым преподавателœем? С чего бы мы начали? С заучивания слов из словаря? Но скоро бы мы зашли в тупик.

Конечно, следует начинать с принципиальных вопросов. Важнейшей задачей при изучении иностранного языка является решение вопроса о том, как выражаются отношения субъект-объект. Далее идет освоение того, как выражаются определœения, как строится грамматическое время и так далее. То есть, как язык работает, по какому принципу соединяются слова в данном новом для нас языке.

Даже трудно представить, как работают некоторые языки, какие грамматические категории они имеют, и как эти категории выражаются. Но кто-то всœегда имеет знания о нужных нам языках. И у этих людей следует учиться. Люди же, которые реально изучают языки, всœегда систематизируют накопленные знания. И вот на этом этапе мы подходим к вопросу систематизации знаний, а точнее, к вопросу о грамматической классификации языков. К такой классификации, которая покажет, даже определит, как подходить к изучению нового для нас языка и с чего начинать его изучение.

Классификации языков помогают сделать первый шаг в постижении ещё неизвестного вам языка. И, конечно, классификации помогают работать с языком. Поскольку мы сейчас разбираем вопросы грамматики, интересует именно грамматическая классификация языков, то есть классификация грамматических средств языков, и то, как эти средства выражаются.

Наиболее рациональным способом классифицировать языки является классификацияпо способам выражения грамматических значений. То есть, какими средствами выражаются в языке грамматические значения, потому что грамматические значения, в случае если они есть, всœегда должны как-то выражаться.

Не всœе языки имеют одинаковые грамматические значения или одинаковые категории. Возьмём, к примеру, категорию рода. Как уже говорилось, в русском языке грамматическое значение рода выражается окончанием (а, я, -чь – женский род, о, е – средний род, согласная – мужской род) , в немецком языке – артиклем(die, das, der), в английском языке род как грамматическая категория отсутствует, только местоимения лексически могут указать на мужской, женский и средний род, но грамматически это ни на что не влияет.

В случае если сравнить русский и английский языки: he went, she went, it went и он шел, она шла и оно шло, то в русском языке род имеет своё выражение, а в английском не имеет. Разница в том, что в русском языке нужно целую фразу ориентировать на грамматический род.

Разные языки имеют разные грамматические категории, которые, в свою очередь, имеют разные значения и выражаются разными грамматическими средствами.

Представьте себе, в случае если бы всœе языки мира имели одинаковые грамматические категории, то-то было бы раздолье, знай, подставляй себе слова, но реальность не так проста.

В мире существует около 3 000 языков, и всœе они имеют в какой-либо мере различные средства выражения грамматических значений, но, несмотря на разнообразие средств выражения грамматических значений, в языках мира выделяется два главных средства их выражения. Это синтетический и аналитический способы выражения грамматических категорий.

По преимущественному использованию аналитических и синтетических способов грамматических связей языки можно поделить на синтетические и аналитические языки. Нельзя привести пример чисто синтетического или чисто аналитического языка, так как не обнаружен не земле ни один чисто синтетический или чисто аналитический язык, хотя природа вещей вполне допускает их существование. Говоря о синтетических и аналитических языках, следует говорить о преимущественном использовании аналитических и синтетических способов выражения грамматических значений.

Способы выражения грамматических связей внутри слов называются синтетическими способами. Этот способ предполагает возможность объединœения нескольких морфем в одном слове: корневых, словообразовательных и словоизменительных. К синтетическим способам выражения грамматики относятся: 1- внутренняя флексия, 2- аффиксация, 3- повторы, 4- сложения, 5- ударение, 6- супплетивизм. То есть грамматические категории выражаются внутри слов.

В свою очередь выражение грамматических связей вне слова принято называть аналитическим способом. Аналитизм предполагает раздельное выражение лексического и грамматического значений. Он проявляется в морфологической неизменяемости слова и в использовании служебных элементов, которые в сочетании со знаменательными лексическими единицами образуют сложные, иными словами, аналитические формы. К примеру, в русском языке: Буду читать. Аналитическая форма будущего времени глагола. Или более важный – это составная, то есть аналитическая, форма сравнительной степени. К аналитическим способам выражения грамматики относятся: 1- способ использования служебных слов, 2- способ использования порядка слов и 3- способ использования интонации.

Значение терминов синтетический и аналитический сводится к тому, что при синтетической тенденции грамматического строя языка грамматическое значение синтезируется, то есть соединяется с лексическими значениями в пределах слова, что при единстве слова является прочным показателœем целого.

При аналитической же тенденции грамматические значения отделяются от выражения лексических значений, то есть лексические значения сосредоточены в одном слове, а грамматические значения выражаются либо служебными словами, сопровождающими знаменательное слово, либо порядком самих знаменательных слов, либо интонацией, сопровождающей предложение, но не словом, выражающим лексическое значение.

Как уже говорилось, нет языков полностью аналитических или полностью синтетических, но всœе языки бывают поделœены по принципу преобладания аналитических или синтетических способов выражения грамматических значений.

Попробуем привести следующ

СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ ЯЗЫКА - понятие и виды. Классификация и особенности категории "СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ ЯЗЫКА" 2017, 2018.