Преобладанию Москвы над другими центрами уже ничто не могло помешать. Когда умер Иван Иванович Красный, его сын Дмитрий остался 9-летним мальчиком. На владимирский стол заявил претензии Дмитрий Константинович, князь нижегородско-суздальский. Но и он потерпел поражение, смирился. А позднее, когда его юный соперник возмужал, выдал за него дочь Евдокию. Они превратились из врагов в союзников, причем тесть ходил «под рукой» зятя.
Прожив короткую жизнь, 39 лет, Дмитрий Иванович ус-Лел достичь необычно многого. Помимо новых земельных приобретений, он ведет долгую и успешную борьбу с Михаилом Александровичем, князем тверским. Тот, опираясь на помощь Ольгерда Гедиминовича литовского, женатого на его сестре, понуждает его к походам на враждебную Москву. Трижды, с 1368 г., с перерывами в два года, литовцы осаждают ее, но безуспешно. Каменные стены Кремля каждый раз выдерживают натиск.
Взаимные набеги разоряли грады и веси - и московские, и тверские. Михаил Александрович сумел дважды добиться в Орде ярлыка на великое княжение. Закончилось тем, что Дмитрий Иванович не пустил соперника во Владимир и организовал (1375) поход на Тверь, носивший по существу общерусский характер. К его войску подошли на помощь дружины многих князей-союзников. Месяц они осаждали Михайлову столицу. Войска из Орды и Литвы, на что надеялся тверской владетель, не пришли, и ему пришлось склонить голову перед врагом и соперником, как «брату молодшему» перед старшим.
25-летний московский князь, окруженный помощниками-боярами, с мудрым наставником Алексием, митрополитом русским, из бояр Тучковых, во всех этих событиях выступает лидером национального масштаба. Русь к этому времени укрепилась настолько, что бросает открытый вызов Орде. Там одна «замятия» сменяет другую, ханы меняются с быстротой головокружительной - более двух десятков с половиной за какие-нибудь два десятилетия, с 1357 г. до конца 1370-х годов. В силу входит очередной временщик - темник Мамай, гурген (зять) хана
Бердибека - внука Узбека. По своему произволу меняет он правителей Золотой Орды, которых русские летописцы с иронией именуют «мамаевыми царями». Орда, некогда всесильная, слабеет; на Руси видят это и используют к своей выгоде.
Еще за год до похода Дмитрия на Тверь нижегородцы перебили в своем городе прибывших туда татар вместе со «старейшиной» Сарайкой. Прислал их сюда Мамай.
Три года спустя (1377) войско Дмитрия Ивановича, московского князя, пришло к Казани, где обосновался один из ордынских князей, принудило его - дело неслыханное! - платить дань Руси. Полки великого князя бдительно охраняют московские рубежи, и ордынцы не осмеливаются идти туда, минуя Оку.
Правда, в том же году произошла осечка, и весьма неприятная. В нижегородские пределы незаметно, тайком прокрался Араб-шах (Арапша, по нашим летописям). О нем говорили, что его войско где-то далеко на юге. Русская рать не думала, что ордынцы близко. Стояла сильная жара, воины шли налегке, доспехи и оружие сложили на телеги. Бояре увлеклись винным питием, ходили, как осудительно пишут летописцы, «на Пиане, аки пиании», - события назревали на р. Пьяне. Здесь воины Араб-шаха стремительно ударили на русских. Захваченные врасплох, они потерпели полное и позорное поражение. Победители огнем и мечом прошлись по юго-восточным землям.
Мамай, реальный вершитель судеб Орды, мечтавший восстановить в полном объеме власть над Русью («как при Батые было»), в следующем году решил сделать еще одно «кровопускание» Руси. Посланное им войско, в несколько десятков тысяч человек, возглавил мурза Бегич, военачальник опытный и бесстрашный. Русскую рать повел на юг от Оки, в рязанские пределы, сам князь Дмитрий Иванович.
Противники встретились на р. Воже. Расположились на противоположных берегах. Долго стояли друг против друга. Наконец, московский полководец несколько отодвинул свои полки, приглашая Бегича к битве. Тот переправил конницу, и сеча началась. Дмитрий двинул вперед свой главный полк, а с обоих флангов ордынцев начали охватывать еще два русских полка. Врага, разбитого в прах, прижали к реке и почти полностью уничтожили. Погиб и Бегич. На следующий день победители сами перешли Вожу и, преследуя остатки войска, окончательно добили его, захватили большой обоз.
Летописцы живописуют ярость, охватившую Мамая при известии о гибели Бегича и войска. Два года собирает он новые силы со всей Орды, нанимает отряды генуэзцев из Крыма, отважных воинов с Северного Кавказа. Договаривается о совместном выступлении против Москвы с Ягайлом Ольгердовичем литовским. Ведет как будто и переговоры о том же с Олегом Ивановичем, князем рязанским; так, во всяком случае, в один голос сообщают промосковски настроенные летописцы. Но здесь все было непросто. Рязань, конечно, боялась и Москвы, и Орды, и Литвы - нелегко жить меж трех огней и не запалить свой дом! Олегу и другим рязанским князьям, его предшественникам, не раз приходилось испытать удары и московских князей, и ордынских ханов. И теперь Олег лавировал, хитрил, выжидал: чья сторона сильнее, кто возьмет - Орда или Москва? Потому и засылал послов и на Волгу, и на Москву-реку.
Между тем Дмитрий Иванович собирал рати. Дружины шли со всех сторон - из собственно московско-владимирских земель и многих других. На врага встала почти вся Русь. Ее воинов, усилиями ремесленников и пахарей, хорошо вооружили, снабдили всем прочим для предстоящей смертной сечи с извечным врагом-насильником.
На Руси царила атмосфера национального подъема. Одно из сказаний о Мамаевом побоище в эпических, былинных тонах говорит об этом: «Кони ржут на Москве, звенит слава по всей земле Русской. Трубы трубят на Коломне, в бубны бьют в Серпухове, стоят стяги у Дона великого на берегу».
По преданию, правда, позднему, на битву с врагом Руси благословил князя Дмитрия и его воинство игумен Сергии Радонежский. Человек крайне непритязательный, скромный и трудолюбивый, он уже тогда имел огромный авторитет в народе. Мирил князей, ссорившихся между собой. Сострадал всем обиженным и убогим. Его слова и поступки становились известны по русским градам и весям, нравственное влияние старца благотворно воздействовало на всех, кого заботила судьба Руси. Этому же способствовали многие его ученики, основатели обителей в разных концах страны. Его твердая поддержка общенародных усилий в борьбе с Ордой многое значила в глазах народа, укреплении его духа, твердой решимости противостоять Мамаю, спасти Русь от страшной угрозы.
Дмитрий Иванович вел свое войско из Москвы к Коломне. Здесь, на Девичьем поле, сделал ему смотр. Затем, не переходя здесь Оку, чтобы не идти по рязанским владениям Олега Ивановича, пошел вверх по реке, ее северным берегам. У Лопасни переправился на южную сторону. По пути присоединились дружина Владимира Андреевича, князя серпуховско-боровского, другие отряды. Пришли из Литвы полочане и брянцы Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, враждовавших с Ягайлом.
Удивляет смелость маневров Дмитрия, глубина стратегического мышления его самого и других военачальников. Движение их ратей по сути дела выключило из предстоящей схватки военные силы Олега Ивановича, сохранившего нейтралитет до конца событий и как будто предупредившего Дмитрия о подходе Мамаевых сил. А марш от Коломны на запад и быстрое продвижение на юг от Оки к верховьям Дона пресекало пути объединения войск Ягайлы и Мамая. Русичи теперь, в какие-нибудь последние несколько лет, предпочитали не держаться за Окский рубеж, а смело шли вперед навстречу грозному и могучему противнику, жаждавшему реванша.
Русские полководцы, как и два года назад, хорошо организовали разведку - урок Пьяны пошел впрок. Мамай стоял на Воронеже. Оба войска двинулись навстречу друг другу к верховьям Дона. Здесь, у впадении в него р. Непрядвы, в ночь с 7 на 8 сентября, после споров и сомнений, Дмитрий с войском переправился через реку. Здесь расставил полки на широкой, слегка всхолмленной равнине - Куликовом поле. Оно замыкалось реками с разных сторон: с севера и северо-востока Доном, с северо-запада Непрядвой, с юго-запада Нижним Дубняком. С юга подошло войско Мамая, встало на Красном холме и вокруг него.
С обеих сторон насчитывалось, вероятно, не менее, если не более, 100-120 тыс. воинов. В центре позиции Дмитрий поставил большой полк - главные силы, по флангам - полки правой и левой руки, впереди - передовой, сзади - запасной. С востока позицию прикрывал засадный полк, скрыто поставленный в Зеленой дубраве, за р. Смолкой.
Мамай в центре держал пехоту. На флангах расположил конницу; ее маневрам, а на это ордынцы были большими мастерами, мешали реки, речушки и ручейки, рощи и лесистые овражки.
Битва, по преданию, началась единоборством: Пересвет, русский богатырь, и мурза Челубей, разогнав во весь опор лошадей, вонзили друг в друга копья, упали замертво.
Ураганом налетели ордынцы на передовой полк русских, вырубили его. Затем набросились на большой полк. Они рвались к знамени великого князя, под которым стоял боярин Михаил Бренок в доспехах Дмитрия. Боярин погиб, но полк устоял, держался неколебимо. Великий князь, сражавшийся в рядах передового полка, «прежде всех стал на бой и впереди с татарами много бился». Со всех сторон наседали на его ордынцы, «много по голове и по плечам и по животу... били и кололи и секли, но спасся он от смерти, только утомлен был от великой битвы почти до смерти». Князя спасли от гибели доспехи, согласно тому же рассказу, дошедшему в передаче XVI в. Его дважды сбивали с коня; он дрался то с двумя, то с тремя ордынцами. Весь израненный, избитый, Дмитрий еле добрался пешком до дерева. Под ним позднее и нашли его два костромича - «простых воя».
Не добившись, после «брани крепкой и сечи злой», успеха в центре русской позиции, где в большом полку сражались в основном ополченцы, Мамай направил удар на полк правой руки. Но и здесь русские стояли насмерть. Наконец, его конница яростно обрушилась на левый фланг русских. Он медленно отходил назад, ордынцы с воем и гиком рвались вперед, отбросили резервный полк и начали обходить с тыла русский центр. Это грозило окружением и разгромом. Наступили самые драматические минуты сражения.
Все это из Зеленой дубравы наблюдали воины засадного Полка. Они рвались в бой - ведь на их глазах гибли собратья, и, вот-вот, враг восторжествует окончательно. Но Дмитрий Михайлович Боброк, князь волынский, «мудрый и удалой воевода» (он был женат на сестре Дмитрия Ивановича), сдерживал их, ждал урочного часа. Он настал во второй половине дня, когда татары, одолевая русских, поворачивали налево, в обход их позиции, но и сами подставили свой тыл для удара, которого, конечно, не ждали.
Час прииде и время приближеся! - услышали воины Боброка. - Дерзайте, братья и други!
Вихрем вырвалась свежая русская конница из засады, и ее удар по флангу и тылу ордынцев был так стремителен и страшен, что их ряды были сметены и разгромлены. Многие остались лежать замертво на поле боя, другие утонули в Непрядве, третьи, бросившись наутек к Красному холму, потоптали собственную пехоту. Удар засадного полка обеспечил перелом в ходе сечи, и все другие русские полки (то, что от них осталось) перешли в общее наступление. «И побежали полки татарские, а русские полки за ними погнались, били и секли. Побежал Мамай с князьями своими в малой дружине». Преследовали бегущего врага до р. Красивой Мечи, правого притока Дона. Разгром был полный, войско Мамая перестало существовать. Лишь немногие прибежали в Орду. Мамай же вскоре испытал новое поражение, на этот раз от Тохтамыша. Перебрался в Крым, и там, в Кафе (Феодосии) итальянцы, его бывшие союзники, убили некогда могущественного правителя Золотой Орды.
Восемь дней стояли русские на Куликовом поле, ставшем навеки символом русской славы и величия. Они оплакивали собратьев, отдавших жизнь за «други своя», за святую Русь, хоронили их. Десятки тысяч русичей остались лежать в этой земле; летописец называет имена некоторых из них; «прочих же князей и бояр, и воевод, и княжат, и детей боярских, и слуг, и пешего воиньства тмомочисленное множество избьено, и хто сможет их изчислити?»
По всей Руси праздновали великую и долгожданную победу над поработителями; «...По Русской земле, - говорит с гордостью и радостью автор «Задонщины», - распространилось веселие и отвага, и вознеслась слава русская».
Куликовская победа - событие для Руси переломное; а ее главный организатор, князь Дмитрий Иванович, приобрел, по словам Ключевского, «значение национального вождя северной Руси в борьбе с внешними врагами». Русь «под московскими знаменами одержала первую народную победу над агарянством». Она вызвала национальный подъем во всех сферах жизни - ив хозяйстве, и культуре. Этому не могли помешать ни разорительный поход на Русь Тохтамыша, который сжег Москву (1382), ни другие карательные экспедиции ордынцев, ни продолжавшаяся, но в заметно ослабленных формах, их власть над Русью. С этих пор Орда неуклонно шла к своему распаду, закату; Русь же, наоборот, - к объединению сил и земель, окончательному освобождению от господства чужеземцев.
Умирая, Дмитрий Иванович Донской, не спрашивая согласия Орды, передает по наследству сыну Василию Московско-Владимирское великое княжество. Не прожив и четырех десятков лет, великий князь, человек набожный и добродетельный в семейной жизни, не умудренный книжным учением, но богатый жизненным опытом и воинскими подвигами, оставил потомкам благородный образ радетеля за Отечество, за землю Русскую, продолжателя дела Александра Невского и других воинских и политических руководителей, вставших во главе народных сил на защиту русских очагов и могил.
«Оже ны (нас. - Авт .) Бог избавит, ослобонит от Орды» - эти слова договора Дмитрия Ивановича Донского и Владимира Андреевича Храброго выразили заветные, неизбывные мысли и надежды всей Руси, и подвиг героев Куликова поля возвестил, что эти мечты сбудутся.
Войска Х-й русской армии генерала от инфантерии Е. Радкевича, оставив 18 сентября Вильно, отходили на восток, все время вынужденные медленно подаваться назад под натиском немцев.
Отходили спокойно,но в полках недоставало патронов и снарядов.
Снабжение по железной дороге было восстановлено 20 сентября только до ст. Олехновичи. Здесь же скопились массы населения, беженцы запрудили своим скромным скарбом все дороги.
Генерал В. Гурко, адъютант Ставки, писал: «Люди, воевавшие в нескольких войнах и участвовавшие во многих кровавых битвах, говорили мне, что никакой ужас битвы не может сравниться с ужасным зрелищем бесконечного исхода населения, не знающего ни цели своего движения, ни места, где они могут отдохнуть, найти еду и жилище. Только бог знает, какие страдания претерпели они, сколько слез пролили, сколько человеческих жизней принесено ненасытному Молоху войны».
К вечеру 20 сентября, преследуя отходящие дивизии Гвардейского корпуса, немцы с запада подошли к Солам и окопались.
В 6 часов утра 21 сентября их атаковал 2-й батальон лейб-гвардии Кексгольмского полка. Патронов не было. Гвардейцы дрались штыками и выбили немцев последовательно из четырех рядов окопов. Взяли пленных - 6 человек. В атаке батальон потерял 170 бойцов убитыми и ранеными.
В ночь с 22 на 23 сентября русские войска начали отход на рубеж Сморгонь - Крево, а 24-го утром полки Гвардейского корпуса вошли в город.
Несколько мощеных улиц, яблоневые сады, зеленые палисадники. В центре - площадь, церкви, каменные дома, на восточной окраине издалека виден новый костел.
Согнувшись под тяжестью ранцевых мешков, шли пехотинцы, их обгоняла гвардейская кавалерия - гусары, драгуны, уланы, казаки…
Слышна была солдатская песня:
«Пишет, пишет царь немецкий, пишет русскому царю: «Разобью я всю Россию, Сам в Россию жить пойду»
«Не журись ты, матушка Россия, Мы, солдаты русские, никому тебя не отдадим. Падем мы смертью храбрых, но тебя, Земля родная, от врага мы защитим»
Немногочисленные оставшиеся жители выглядывали из окон, крестились: «Господи Иисусе, сколько же их много и куда они идут?»
А колонны все пребывали и прибывали - тут лейб-гвардии Кексгольмский, Волынский, Литовский, Петроградский полки, разнокалиберная артиллерия, обозы, лазареты - вся 3-я гвардейская пехотная дивизия генерал-лейтенанта В. Чернавина - лучшее соединение русской Гвардии.
В гвардейских ротах ещё остались кадровые солдаты довоенного призыва. Высокие, рослые, широкоплечие. Есть и белорусы, они за честь считали службу в Гвардии.
Окопы отрыли западнее города от р. Вилии до железной дороги. У железнодорожной станции окопались лейб-гвардии Преображенский и Измайловский полки 1-й гвардейской пехотной дивизии.
Гвардейские саперы по одному взводу были приданы каждому полку. Разведка и наблюдение в районе Сморгони были возложены на две сотни казаков лейб-гвардии казачьей бригады. Дивизии получили боеприпасы и по одному маршевому батальону пополнения.
Гвардейская артиллерийская бригада - шесть легких батарей - и Гвардейский тяжелый восьмиорудийный дивизион заняли позиции у деревень Клиденяты и Белая в 3-5 км восточнее города.
Севернее, за р. Вилией, 25-я и 68-я пехотные дивизии II-й армии вели упорные бои у Гориденят. Здесь подошедшая немецкая пехота закрепилась на высотах, где во многих местах уже появились укрепленные проволочными заграждениями позиции.
Южнее, до Крево, заняли оборону 3-й Сибирский, 5-й Кавказский и 26-й армейский корпуса.
Некоторые дивизии этих корпусов насчитывали по 3-3,5 тысячи бойцов, в полках было только по одному батальону.
Ночь у Сморгони прошла тревожно. Начинало светать, когда разведка за рекой столкнулась с немцами. В воздух взвились красные ракеты. «К оружию! Занять позиции!»
Утро началось с артиллерийской канонады. Германские снаряды рвались у берега р. Вилии, на улицах города, у станции.
Немецкая тактика была проста - имея преимущество в артиллерии и боеприпасах, «сделать русские окопы русскими могилами».
Под грохот артиллерийского огня в атаку пошла германская пехота - 31-я дивизия генерал-лейтенанта Берера, укомплектованная жителями Саара и Лотарингии, одна из лучших в немецкой армии. Закалённые в боях, упорные и выносливые, пехотинцы именно этой дивизии в начале февраля 1915 года, в ходе Августовской операции у Гродно, двигались по покрытому чуть ли не метровым слоем снега литовскому шоссе Мариамполь-Кальвария со скоростью 62 километра в сутки.
Разрывы снарядов, тарахтенье пулеметов, ружейная стрельба, крики, стоны раненых - все слилось в один сплошной гул.
Город горел. Местные жители метались, пытаясь найти укрытие, у кого-то одна-две козы на веревках, торба, привязанная за плечами, рядом малые дети…
Гвардейцы ружейными залпами и пулеметным огнем встретили немцев. В контратаку поднялся лейб-гвардии Кексгольмский полк генерала А. Кузнецова. Началась штыковая свалка. Немцы отошли назад, в свои окопы. За лесом, у мельницы, были слышны разрывы гранат и крики «Ура!»
Это солдаты лейб-гвардии Литовского полка отбивались от врага. Немцы косили их ряды из пулеметов, артиллерия била шрапнелью. Немецкое «хох» и русское «ура» сливалось в рукопашной. Бой все больше и больше разгорался, нарастало ожесточение в рядах сражавшихся.
Гвардейцы стояли насмерть.
Русская артиллерия сожгла мост через р. Вилию. Немцы начали переправляться через реку на плотах и резиновых лодках. На берегу их встретили волынцы полковника Б. Тишевского - топили в реке, кололи штыками. Немцы поднимали руки: «Рус, моя плен, киндер цвай, драй!» Пощады не было. Крики и стоны своих раненых взывали к мести.
Местные жители, как могли, помогали раненым - приносили воду, уводили на перевязочные пункты.
Немцы усилили натиск, настойчиво демонстрировали «железный дух атаки». Их резервная бригада атаковала вдоль р. Вилии, пытаясь окружить город с севера.
На помощь из резерва корпуса подошел лейб-гвардии Гренадерский полк 2-й гвардейской пехотной дивизии и остановил немцев (его боевое Знамя сохранилось, и в 2003 году было передано из Великобритании в Эрмитаж Санкт-Петербурга).
Южнее, у железнодорожной станции, 2-й батальон лейб-гвардии Преображенского полка лично повел в атаку его командир, подполковник А. Кутепов - впоследствии известный генерал «Белого движения». Преображенцы шли как на учении –- в батальонной колонне, с разомкнутыми рядами, в ногу, с офицерами на местах, перепрыгивая через окопы и опять попадая в ногу. Под шрапнельным артиллерийским огнем люди валились десятками, но остальные смыкались и держали равнение и ногу. Впереди батальона, на уставной дистанции, шел небольшого роста, с темной бородкой подполковник. Время от времени он на ходу поворачивался и подсчитывал: "левой, левой!". Немецкая пехота повернула назад. За этот подвиг А. Кутепов был произведен в полковники и награжден Георгиевским оружием.
Гвардейцы выполнили приказ «Ни шагу назад» - самоотверженно и стойко защищали город и удержали сморгонские позиции.
Огнем артиллерии и контратакой немцы по всем направлениям были отбиты.
Ночью город осветился заревом пожаров. Повсюду были слышны стоны раненых - там немцы, тут русские. Их начали собирать в санитарные повозки, убитых хоронили в братских могилах.
Из-под обломков разрушенного сморгонского костела достали тела нескольких десятков солдат, пяти офицеров и трех генералов. На наблюдательный пункт дивизии, который размещался на колокольне, в разгар боя обрушился удар тяжелой германской артиллерии.
Командир бригады генерал Н. Михайлов, командир лейб-гвардии Петроградского полка генерал К. Кошкарев и командир лейб-гвардии инженерно-саперного батальона генерал В. Лапин погибли.
Утром над германскими окопами появился белый флаг. Немцы просили о перемирии на четырехкилометровом участке фронта у р. Вилии, чтобы собрать убитых и раненых.
Все смотрели на генерала А. Кузнецова, который принял командование дивизией - он стоял в окопе без фуражки, ветер шевелил его седую бороду. Перед ним было поле боя, заваленное телами русских и немецких солдат. Приказы требовали разговаривать с противником «только посредством пули и штыка». Но сотни своих раненых взывали о помощи…
Генерал взял ответственность на себя. Предложение врага было принято (впоследствии этот факт переговоров стал предметом разбирательства в Сенатском суде. Генерал А. Кузнецов и участвовавший в переговорах с немцами командир I-го батальона лейб-гвардии Кексгольмского полка полковник князь В. Недумов были отстранены от службы. Только в мае 1916-го они были оправданы и вернулись на фронт. В отношении командира роты, кавалера пяти орденов капитана З. Збитковского, который был парламентером с русской стороны, ограничились строгим выговором).
Четыре резервных батальона дивизии, без оружия, и весь парк санитарных повозок собирали убитых и раненых до 6 часов вечера.
За время перемирия было захоронено 3800 павших русских солдат и офицеров. Немцам было передано 5500 убитых. Среди погибших было и 150 местных жителей.
В последующие дни ожесточенность боев не спадала.
1 октября немцы перешли в наступление на поселение Боровый Млын на северной окраине Сморгони и после ночного боя в 5 часов утра 2 октября заняли его, зайдя в тыл лейб-гвардии Литовскому полку.
Литовцы - 5 рот и 5 пулеметов - штыками пробились на юг и остановили противника.
Германская артиллерия, в том числе и тяжелая, днем и ночью вела огонь по русским окопам и городу, по дороге Сморгонь - Белая. Общероссийская газета «Боевые новости» писала в те дни: «В районе Сморгони на фронте юго-восточнее Вильны - повсеместные бои, достигающие зачастую большого напряжения».
Севернее, за р. Вилией, под ударами войск II-й армии немцы отошли на Дубатовку - оз. Вишнево.
Кенигсбергская ландверная дивизия постоянно атаковала. 8-я Сибирская дивизия отошла на 3,5 км, потеряв в бою более 2000 человек.
Германская артиллерия срывала русские контратаки. Но немцы не выдержали ночного удара 2-й Финляндской и 7-й Сибирской дивизий. Фронт был восстановлен. Потери у сибиряков были велики. Так, 10-я рота потеряла убитыми и ранеными 109 бойцов из 119, а 11-я - 51 бойца из 60. «Пехота горела в боях, как солома в огне» - строки из донесения тех дней.
Героически сражалась Сводная пешая пограничная дивизия генерал-майора Ф. Транковского, которая из резерва была выдвинута на помощь, и своими полками закрыла брешь во фронте (ее называли «белые негры»). В некоторых пограничных сотнях не осталось ни одного офицера. Особо отличился 4-й Неманский пограничный полк генерал-майора В. Карпова. За бои под Сморгонью и Крево полк был награжден серебряными трубами и георгиевскими петлицами. Все командиры батальонов - ротмистр А. Белавин, подполковник В. Макасеев, штабс-капитан К. Желиховский и поручик Н. Жуковский, а также начальник команды пеших разведчиков штаб-ротмистр А. Муромцев стали Георгиевскими кавалерами.
Из газетного сообщения:
«В районе Сморгонь - Крево напряженность боев не ослабевает. Во многих местах они принимают затяжной характер. Наиболее успешны были для нас бои на западном берегу р. Спяглицы, в районе Семенки - Нефёды, южнее озера Вишневского».
4 октября ночной атакой лейб-гвардии Литовский полк перешел в наступление на северной окраине Сморгони и занял окопы противника. Но немцы уже укрепили вторую линию, установив проволочное заграждение от двух до шести рядов. Атаки были прекращены. И русские, и немцы перешли к обороне.
В начале октября гвардейцы укрепляли сморгонские позиции. В 200-300 шагах от первой была отрыта вторая линия окопов. Их лабиринты с каждым днем увеличивались, а качество оборонительных сооружений совершенствовалось. Возводились искусственные препятствия - «ежи», надолбы, «волчьи ямы». Строились убежища от артиллерийского огня - блиндажи в 4-8 бревенчатых накатов.
Ходы сообщения тянулись в тыл на 3-5 км. Они были похожи на углубленные на три метра в землю пешеходные улицы шириной от трех до пяти метров, замаскированные сверху от германской авиации и аэростатов наблюдения.
В тылу сморгонских позиций, у д. Белая, была оборудована вторая оборонительная линия окопов и траншей.
Лейб-гвардии инженерно-саперный батальон навел мост через р. Вилию и начал работы на третьей оборонительной позиции у Засковичей. Силами армейского и фронтового командования строилась четвертая линия обороны у Молодечно и пятая - у местечка Красное. Сюда были привлечены армейские инженерные рабочие дружины и инженерно-строительные дружины Земгора2 из расчета до 10000 рабочих и до 1000 подвод. В тылу сморгонских позиций - в Белой, Залесье, Засковичах - разворачивались дополнительные лечебные учреждения - перевязочные пункты, лазареты и госпитали. Пути следования легкораненых оборудовали питательно-врачебными пунктами.
Гвардейцы получали пополнение для восполнения потерь. А они были большие. Так, 1-я гвардейская пехотная дивизия из 10204 бойцов потеряла 3306, во 2-й гвардейской пехотной дивизии из 7388 осталось 4876. С 10 октября гвардейские полки начали передавать свои позиции частям 26-го армейского корпуса.
Последней от Сморгони должна была уходить 3-я гвардейская пехотная дивизия. Ее лейб-гвардии Кексгольмский и Литовский полки принимали пополнение, прибывшее эшелоном из Петрограда на ст. Залесье, в 10 км восточнее Сморгони.
Вдруг на бивак полков в д. Белая (у дороги на Молодечно до сих пор видны ямы от землянок на 250 человек) обрушились германские снаряды. Артиллерийский налет был недолгий, но точный.
«И в резерве за нами смерть гоняется», - говорили гвардейцы. Обстрел был не случайный. Посланная в ближайший лес разведка обнаружила в своем тылу группу немцев и в бою с ними захватила пленного. Там же нашли полевой телефон, по которому немцы корректировали огонь своей артиллерии. От пленного стало известно, что противник готовится применить против русских войск химические снаряды.
В полках дивизии средств защиты от газов не было. Запрос о помощи ушел в Ставку немедленно. Настроение в окопах было подавленное.
С рассветом 12 октября на позиции лейб-гвардии Петроградского и лейб-гвардии Волынского полков на западной окраине города обрушился шквал артиллерийского огня. Снаряды падали на землю, раздавался хлопок, и со свистом в воздух вырывались клубы зелено-желтого газа.
Слезы заливали глаза, перехватывало от удушья горло. Было страшно и жутко. Газы рассеялись, и из окопов стала видна германская пехота, идущая в атаку в противогазных масках, не пригибаясь, в полный рост.
От Белой подоспели резервные батальоны и, вместе с уцелевшими петроградцами и волынцами, гвардейцы поднялись в штыковую. Немцев отбросили, взяли пленных.
Пострадавших от удушья срочно отправили в тыл. Умерших хоронили в братских могилах.
Вскоре в дивизию поступили противохимические комплекты защиты Н. Зелинского (очки, марлевая маска, два флакона с жидкостью для смачивания).
22 октября ранним утром тихий ветер дул в направлении русских позиций. Передовые секреты увидели, как одна за другой на Сморгонь, медленно стелясь над землей, двигаются три волны серо-желтого газа, поднимаясь над землей в рост человека.
Тревога! К оружию!
Солдаты выскакивали из блиндажей в окопы. Суета. Молодое пополнение растерялось - страх, слезы…
Взводные унтер-офицеры кричали: «Мамок здесь нет! Смачивайте маски, дышать спокойно, надеть очки! К бойницам! Без команды огня не открывать!»
Газовое облако все ближе. Ничего не видно. Через маску пробивался горьковатый запах, щекотало в горле. Нужно было еще смачивать. Хотелось сорвать маску…
Взводные кричали: «Смачивайте жидкостью! Если кончилась, тогда своей мочой!» Они бегали от солдата к солдату. Ругань.
Слава Богу, все живые…
Врагу не удалось застать гвардейцев врасплох.
Вдруг ветер повернул на запад, в сторону германских окопов. Газовые волны рассеялись. Немецкая атака сорвалась.
Последующие трое суток было спокойно. Изредка вели огонь по противнику пулеметчики и стрелки из полученных винтовок с новыми, «снайперскими» оптическими прицелами.
26 октября 3-я гвардейская пехотная дивизия последней убыла под Вилейку в резерв Главнокомандующего.
Убивает противника ярость, захватывает его богатства жадность.
"Искусство войны"
После более чем ста лет унижений Русь начала поднимать голову. Произошло сие при князе Дмитрии Ивановиче, что впоследствии получил прозвище Донского. В 1371 году этот молодой повелитель посмел завить монгольскому послу Сарыхоже:
"К ярлыку не еду, Михаила на княжение Владимирское не пущу, а тебе послу, путь чист!"
Князь Дмитрий отказался ехать получать ярлык от хана Золотой орды, как это было принято. До него князья не считались князьями без такого ярлыка. Больше того, Дмитрий отказался выполнить волю хана и, выражаясь нашим современным языком, послал ханского представителя далеко. Такого на Руси небывало с 1237 года, когда рязанский княжич Федор нагрубил хану Батыю!
Что же дало ему смелость так поступить? Ведь эти слова были вызовом, и за ними неминуемо следовала новая война. Что же изменилось с тех пор? Неужели Русские земли преодолели период феодальной раздробленности?
Нет! Ничуть не бывало. Хотя, конечно, положение несколько изменилось, но по-прежнему феодальные княжества оставались обособленными государствами. И великий князь Московский Дмитрий Иванович имел врагами великого князя тверского и великого князя литовского и русского. То есть иными словами проблем внутреннего характера по-прежнему было выше крыши.
Но победа зависела совсем не от ликвидации феодальной раздробленности государства. Это примитивное объяснение причин поражения Руси от Батыя - раздробленность русских княжеств! В тогдашней войне все решало тактическое превосходство.
Князь Дмитрий Иванович сумел понять причины прошлых неудач и выработать тактику борьбы с монголами. Он сумел понять их сильные и, главное, слабые стороны. А такие есть всегда.
Итак, в чем была сила монгольского войска?
Тактику чингизова конного боя определяли большое количество умелых конных стрелков. Посему русским нужно было, во-первых, отразить стрелковый удар Орды. Но это легко сказать. Боевая стрельба из лука требует длительной подготовки. Военные специалисты считают, что на подготовку стрелка-лучника на уровне ордынского мастерства, нужно лет 20 подготовки. Каждый ордынец с детства был воином. Его приучали к луку с малолетства, и к 20 годам он уже был отличным воином-стрелком. Мальчик в 15 лет в Орде мог легко поразить стрелой птицу налету.
Как отразить стрелковый удар Орды?
Но на Руси среди мирных земледельцев, занятых с утра до ночи трудом в поле, времени на подготовку стрелков не было. Класс же профессиональных воинов-дружинников был сравнительно невелик. И, следовательно, стрелков было крайне мало. Тогда чем же отражать стрелковый удар Орды?
На помощь здесь пришел арбалет или как его называли на Руси самострел. Это оружие было известно на Руси издавна, и оно совсем не было секретным, но однозначно было дорогим. Зато научиться им пользоваться, было можно за 20 дней и по точности стрельбы и силе выстрела они намного превосходили луки.
Арбалеты различались по силе боя. Наиболее сильным был арбалет со стальным луком и зубчатым взводом тетивы. Из такого самострела пускались болты - тяжелые стрелы целиком изготовленные из металла. И дальность их полета была в два раза больше чем из самого дальнобойного лука. Ложа с ложбинкой для направления полет стрелы облегчала прицел.
Но тяжелый арбалет был слишком неудобен и много эффективнее действовали легкие и средние самострелы. Они были и много легче в транспортировке и взводились быстрее.
Вот что говорит по этому поводу Владимир Чивилихин в "Памяти":
"Своего рода символом мощи и совершенства военной техники средневековой Руси можно считать тяжелые и длинные, до ста семидесяти сантиметров, стальные стрелы средины XII века с металлическим стабилизатором (а это прямое доказательство того, что арбалеты были известны на Руси давно), хранящиеся в Оружейной палате Кремля. По некоторым данным их изобрел сын Андрея Боголюбского Изяслав. Чтобы послать такой снаряд в гущу врагов, нужно было иметь очень сильный самострел. Степной всадник, пусть и отлично владеющий своим главным оружием, стрелял чаще всего с коня, управляя им и одновременно натягивая тетиву и прицеливаясь, - дальность полета стрелы и меткость попаданий снижались. Пеший же русский воин, стоявший на оборонительном валу, крепостной стене или в строю, хорошо защищенный броней, мог спокойно целиться из надежного и сильного, с прицельной рамкой самострела, технически сложного устройства, где тетива натягивается крючком, крючок натягивается гребенкой, которая передвигается системой двух шестерн". (Цит. по книге Владимира Читвилихина "Память". Роман-газета. 1982.?17 (951). - С. 92).
В XIV веке самострелы получили на Руси массовое распространение. И именно это дало возможность отразить стрелковый удар орды. Но это хоть и было важно, но все-таки не было самым главным. Ведь за стрелковым ударом следовала массированная атака тяжелой ордынской кавалерии. И вот здесь пришлось вспомнить о боевом порядке князя Святослава. Тяжелая конница разбивалась пред бронированным клином и стеной из щитов и гребенкой длинных копий.
Ополчение городов - пехота московского князя
Ставка московского великого князя теперь делалась на пехоту. Дмитрий Иванович наверняка хорошо знал тактику полководцев древних народов (книги о Кире Великом, Александре Македонском, Юлии Цезаре на Руси были) и многое оттуда для себя взял. Вспомнил он и победах своего предка великого князя Киевского Святослава Игоревича.
Где же было взять столько пехоты?
А ополчения городов? Там можно было набрать любое количество воинов. Москва и каждый зависимый от Москвы город выставляли в войско ратников, вооруженных и оснащенных за свой счет. Тогда почти каждый зажиточный и средний горожанин имел у себя дома щит, копье, меч, доспехи.
Формировалось ополчение из простых горожан ремесленников и торговцев. Все они не были профессионалами в военном деле. Но разве в битве при Марафоне победили профессионалы?
Зато каждый ополченец знал свое место в десятке и сотне и знал всех своих товарищей, что стояли рядом с ним. Это были его ближайшие соседи, друзья, родственники. По великокняжескому слову ополчения городов собирались в сборных пунктах и выступали в поход.
Тактика боя ополчения была проста. Пехота выстраивалась в подобие македонской глубокой фаланги, прикрывались большими щитами и выставляла вперед гребенку из копий. И эта фаланга становилась неодолимой преградой для кавалерии, при условии умело использования пехоты состоявшей из стрелков. Но эту проблему Дмитрий Иванович решил, как уже упоминалось выше.
Следовательно в распоряжении Дмитрия Ивановича было войско, которое можно, со все ответственностью, назвать общегосударственной русской армией. И создавалась эта военная сила в течение нескольких десятилетий до Куликовской битвы посредством закрепления вассальной зависимости удельных князей от великого князя Московского. Не зря князья Иван Калита, Симеон Иванович Гордый, Иван Иванович Красный и Дмитрий Иванович Донской "собирали" вокруг себя русские земли. Хотя, конечно, тогда нельзя было говорить о том, что Московская Русь была единым государством, таким как царство Московское при Алексее Михайловиче.
Тактический перевес русских - битва на Воже в 1378 году
Больше того, князь Дмитрий Иванович использовал, кое что из тактических приемов самого Чингисхана. И он вывел свое войско на Куликово поле с одним намерением - победить. И, скажу более, он был в этой победе уверен на 100 %. Подвергать Русь риску нового нашествия он не собирался!
Первая серьезная встреча монголов и русских произошла еще в 1378 году в битве на реке Воже. Тогда на Русь пришел не сам повелитель Золотой Орды, но один из военачальников - мурза Бегич. И Бегичева победоносная и могучая конница впервые тогда столкнулась с пешей фалангой закованной в кольчуги, прикрытой большими щитами и ощетинившейся гребенкой прочных копий.
Русские войска не пошли на противоположный берег реки Вожи, а стали жать врага. Дмитрий Иванович возглавил центральный пеший полк, а князю Дмитрию Пронскому и московскому боярину Тимофею Вельяминову он доверил конные полки из великокняжеской дружины рыцарей и они были поставлены на флангах. А это свидетельствует только о том, что конница стала вспомогательной силой в этой битве!
Несколько дней стояли противники на берегах Вожи и не начинали сражения. И это стояние уже говорит о том, что монголы растерялись! Ведь они за 100 лет уже привыкли хозяйничать на Руси и вести себя как победители. Но Бегич столкнулся с совершенно с иной тактикой и потому был в растерянности. Он думал, что предпринять.
Не ударить на русских Бегич не мог. Не давала ордынская честь. И 11 августа 1378 года приказал своей конной лаве атаковать и раздавить русские полки.
И в итоге центр русского войска, состоящий из пехоты, выдержал удар ордынской конницы и фланговые полки русской рыцарской конницы нанесли удар по Бегичевым ратям слева и справа.
Бегичевы конные рати, были в итоге, наголову разгромлен. Конница уступала место пехоте. В этом сражении погиб сам мурза Бегич и несколько ордынских князей Хазибей, Коверга, Кострюк и др.
Хочу также здесь кратко упомянуть и о вооружении русских воинов того периода. В работе известного историка Кирпичников, сказано, что "наши предки имели совершенное вооружение собственного изготовления, а также лучшее, что производили оружейники Запада и Востока. Даже простое перечисление этого оружия дает представление о его универсальном разнообразии? Копья харалужные, мечи русские, литовские, булатные, кончары (клинки) фряжские, топоры легкие, кинжилы фряжские, мисюрские (обоюжоострые), самострелы русские, стрелы каленые, сулицы немецкие, шеломы злаченые (с золотой чеканкой), черкасские, немецкие, шишаки (боевые наголовья) московские, калантари (безрукавные доспехи) злаченные, щиты червленые, топоры чеканы, копья злаченые, рогатины, сабли и байданы (пластинчатые кольчуги) булатные, палицы железные, корды (однолезвийные, прямые или слегка искривленные клинки) ляцкие (польские), доспехи твердые, шеломы злаченные с личинами (масками), кольчуги сварные клепанные, шлемы с высоким шпилем для еловца (флажка), крюки серповидные железные на длинных древках для стаскивания всадников с коней". (Цит. по книге Кирпичникова А.Н. "Куликовская битва". Л.: 1980. -С.74–82.)
Даже если просто описать каждый из этих видов вооружения без их истории, то это займет больше 20 страниц. Это тема весьма и весьма интересная но не для данной книги.
Численность войск противников и их качественная подготовка в битве на Куликовом поле
Итак, мы подошли к самой битве на Куликовом поле, где русские воины покрыли себя славой на века.
Первый вопрос, что можно задать - сколько же было войск в этой битве у противников?
Кто пришел туда вместе с князем Дмитрием и его дружиной? К Москве шли тогда дружины и городовые полки из Устюжны, из Белоозера, из Ярославля, из Костромы, из Пскова, из Полоцка, из Брянска и из иных мест.
Вот что сообщает нам пространная летопись о Куликовской битве:
"Тогда же на том побоищи убиении (убиты) быша (были) на сьступе: князь Федор Романович Белозерский, сын его Иван, князь Федор Торусский и брат его Мстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайлович Микула…."
Но большие князья Михаил Тверской, Олег Рязанский своих дружин с московским войском не слили. Не прислал своих полков и Великий Новгород, не прислали князья смоленские. Так что говорить о том, что все русские силы соединились нельзя.
Да и княжеские дружины были по-прежнему конные и обладали все теми же недостатками, что были за 150 лет до того. Но князь Дмитрий Иванович уже вовсю использовал ополчения городов. И именно это ополчение было его новым пехотным войском.
О том, сколько было русских, точных сведений у нас нет. В различных источниках дается число от 100 до 150 тысяч.
"Общее количество русских ратников, - писал историк Лев Гумилев, - собравшихся под знаменами Дмитрия Московского, исчислялось 150 тысячами человек". (Цит. по книге Льва Гумилева "От Руси к России". М.: АСТ. 2002. - С.207.).
Но это совершенно неверно, хотя стоит доверять словам в летописях о том, что таких воинских сил Русь не выставляла в своей истории никогда. Это прямо сказано в Карамзина в его истории. И я бы рискнул предположить, что русских было на Куликовом поле около 40–50 тысяч.
Численность войск хана Мамая также точно не известна. Но, очевидно, что она была больше численности войск московского князя. Мамай также как и Дмитрий пришел с намерением победить. Иного шанса остаться на пересоле Золотой Орды у него не было. Ведь не стоит забывать, что хан Мамай не имел права на трон. Да он был талантливым полководцем и опытным правителем, но он не был принцем чингизидом, то есть не принадлежал к роду Чингисхана. А только представители этого рода могли носить корону в государствах основанных им и его потомками.
Но Мамай решился на провозглашение себя ханом в нарушение закона. И теперь победа над русским была нужна ему для того чтобы на престоле закрепиться. Поэтому готовился он к войне с Дмитрием Московским серьезно. Он собрал под свои знамена все лучшие силы Золотой Орды. Историки говорят, что было у него около 150–200 тысяч воинов.
"Общая численность войск грозного темника (Мамая), - писал Гумилев, - составила приблизительно 200 тысяч человек". (Цит. по книге Льва Гумилева "От Руси к России". М.: АСТ. 2002. - С.207.).
Это также маловероятно, но цифра в 70–80 тысяч человек вполне реальна. Мамай мог привести с собой такие силы. Это было вполне по карману Золотой Орде. Хотя я согласен что общая численность армии этого государства могла составлять и 200 тысяч. Но каждому понятно, что всех войск привести на поле боя нельзя. Нужны отряды охранных границ и гарнизоны крепостей. Выйдя на бой с князем Дмитрием Ивановичем, Мамай не мог оставить Орду без защиты.
С численностью все относительно ясно, но вот что можно сказать о качественной стороне войска Мамая? Понятно, что это были уже совсем не монгольские железные легионы Чингисхана. Но тем не менее его армия была весьма сильной и боеспособной.
Чивилихин заявляет в книге "Память" что у "Мамая были тяжеловооруженные фряжские рыцари, а мурзы, эмиры, беки, баи, нукеры-телохранители защищались русскими, среднеазиатскими и кавказскими кольчугами и панцирями облегченного типа и устаревших образцов".
"Меньше всего в полчище Мамая находилось монгол и татар, - говорит тот же Чивилиин. - Это было разноплеменное и разноязычное скопище разноверцев, обманутое, соблазненное, принужденное или купленное международным авантюристом XIV века…"
Историк из школы евразийцев Лев Гумилев утверждал, что на Куликовом поле был вместе с Мамаем "мусульманский суперэтнос". Я сейчас не стану пересказывать основы теории Гумилева. Это всем не тема для данной книги. Мы говорим о военной тактике и стратегии и вооружениях армий того времени.
Без всякого сомнения, у Мамая были тяжеловооруженные ордынские всадники и их доспехи были не совсем так примитивны как утверждает Чивилихин. Да и армия его совсем не было разноплеменным сбродом.
Основы тактики заложенной Чингисханом - использование легких и тяжело вооруженных всадников - остались неприкосновенными. Но у Мамая были и какие-то фряжские рыцари. Вот этот момент меня заинтересовал более всего.
Кто же это такие? Чивилихин говорит:
"В Италии, откуда явилось на Русь закованное в латы воинство, их называли кондотьерами - от слова - cjndotta - "наемная плата". Отряды хорошо вооруженных авантюристов, нанимаемые в XIV веке итальянскими феодалами и мелкими тиранами…. Состояли в основном из немцев, но были среди них также английские рыцари, например свирепый Джон Гаквуд, предводитель отряда наемных англичан, французские и итальянские искатели легкой наживы, служившие оружием тому, кто больше платит".
Правда, не совсем понятно, где стоил отряды этих кондотьеров в битве.
Вооружение и оснащение знатного воина тяжелой кавалерии
Княжеские конные дружины по-прежнему были весьма важным инструментом в войне того времени. Хотелось бы описать, как выглядел знатный русский всадник времен XIII–XIV веков. Такую информацию нам дает ученный Кирпичников, большой знаток военного дела того времени.
Голову воина защищал массивный сфероконический шлем со шпилем и цельнокованым забралом в виде человеческого лица. Это забрало на Руси называли личиной. Сверху личина крепилась к шлему при помощи шарнира, а снизу притягивалась кожаным шнурком. Шея и плечи воина были защищены кольчужной сеткой, как было и более раннее время.
Корпус воина был прикрыт кольчугой и пластинчатым доспехом, одетым поверх кольчуги для большей надежности. На ногах воина были цельноплетеные кожаные чулки, а руки были защищены наручами и налокотниками. Кисти рук были затянуты обшитыми кольчужной сеткой рукавицами.
Оружием воина было копье, меч и секира, лук и стрелы.
Конь воина был покрыт кольчужной попоной, а голову коня прикрывала стальная маска.
Ход Куликовской битвы
Бросай своих солдат в такое место, откуда нет выхода, и тогда они умрут, но не побегут. Если же они будут готовы идти на смерть, как же не добиться победы. И воины и прочие люди в таком положении напрягают все свои силы. Когда солдаты подвергаются смертельной опасности, они ничего не бояться; когда у них нет выхода, они держаться крепко; когда они заходят в глубь неприятельской земли, их ничто не удерживает; когда ничего поделать нельзя, они дерутся.
"Искусство войны"
Великий князь Дмитрий Иванович во время Куликовской битвы поступил именно так, как советовал Сунь-Цзы, хотя его работы он не читал.
Московский князь назначил переправу через Дон своему войску на 7 сентября. Переправившись, полки стали между Смолкой и Нижним Дубиком. Место сражения было выбрано и к нему уже приближались монгольские орды. Местом своей ставки хан Мамай, один из самых талантливых полководцев Золотой Орды, выбрал Красный холм.
Дмитрий после переправы через Дон приказал уничтожить мосты, дабы не было возможности отступить. Оставалось одно - смерть или победа. Русские заняли удобную позицию. Правый фланг был хорошо защищен болотистыми берегами Непрядвы и Нижнего Дубика. Здесь Дмитрий Иванович поставил полки тяжеловооруженной конницы - псковские и полоцкие конные дружины. Задача этого полка было отражать все наскоки ордынцев и стоять на месте, не атаковать.
Главные события по замыслу московского князя должны были развернуться на левом фланге. Ибо Дмитрий знал, что против него пойдет правое крыло монголов, а это у них всегда было крыло атаки.
Левый фланг русского войска защищали кроме того топкие берега реки Смолки. Вот именно здесь московский государь и подготовил монголам ловушку по примеру Чингисхана. В дубраве был расположен засадный полк из отборных воинов под командованием князя Дмитрия Боброка-Волынского.
В центре русских позиций стоял большой полк. В него вошли пешие ратники из городовых полков. Эта пехота должна была остановить монгольские конные рати.
Позади русских позиций стоял резервный полк. Сам великий князь Дмитрий Иванович облачился в боевые доспехи и пошел в строй простым ратником. Великокняжескую одежду он передал боярину Михаилу Бренку. И тот изображал князя под великокняжеским знаменем.
Такова была расстановка сил. Монголы ударили первыми по всему фронту. С правого фланга они были легко отбиты кавалерией полка правой руки. В центре их удар отразила пехота. Завязалась лютая сеча.
Мамай стал усиливать свой правый фланг - крыло атаки - и бросать туда все новые и новые силы. По его замыслу, прорвав левый фланг русских и обратив в бегство конные полки левой руки, он заходил в тыл русской фаланге, зажимал её с двух сторон и уничтожал.
И по замыслу Дмитрия все поначалу так и происходило. Полк левой руки стал отступать. Вперед выдвинулся резервный полк для поддержания кавалерии.
Мамаю показалось, что русские побежали и он бросил на свой правый фланг все имеющие у него резервы. Даже полк личной гвардии. И вот здесь в тыл наступающим монголам ударил засадный полк Боброка-Волынского. Это был разгром. Ордынская конница побежала, и русские конные полки начали преследование врага.
Тоже самое, произошло в иной знаменитой битве при Каннах. И если князя Святослава Игоревича можно назвать русским Македонским, то Дмитрий Иванович смело может претендовать на прозвище русского Ганнибала.
У него как у знаменитого карфагенского полководца было меньше сил чем у противника. У римлян было 80 тысяч пехоты и 6 тысяч всадников. Ганнибал имел в своем распоряжении 40 тысяч пехоты и 10 тысяч конных.
Казалось бы, исход сражения предрешен, но воют не числом, а умением. Ганнибал против слабого левого фланга римлян выставил 8 тысяч отборной кавалерии, и это решило исход сражения в его пользу. И Дмитрий Иванович сделал тоже самое!
Присланные на помощь П.А. Тучкову полки - Лейб-гренадерский и гренадерский Графа Аракчеева - подошли очень своевременно и заняли позиции, первый - на высотах при большой дороге, второй - на опушке леса влево от дороги. Ревельский полк сместился вправо. Появившаяся за рекой на русском левом фланге французская кавалерия под смертельным огнем артиллерии и егерей сумела дойти до разрушенного моста, но вынуждена была отступить. Егерей поддерживали огнем сводно-гренадерский батальон 23-й дивизии и батальон полка Графа Аракчеева . Положение стабилизировалось, обе стороны наращивали силы, причем французы постоянно сохраняли значительное численное превосходство. К русским постепенно подходили полки 2-го и 4-го пехотных корпусов; к 17 часам командование войсками принял генерал-лейтенант П.П. Коновницын, вспоминавший позднее: «В 5-ть часов пополудни прибыли со мною на место сражения и остальные полки вверенной мне дивизии, кои поставлены были левее большой дороги, и немедленно введены в дело. Сильное действие неприятельской артиллерии выдерживаемо было с отменным мужеством, и не могло произвесть ни малейшего замешательства» .
К вечеру небо покрылось облаками, стало быстро темнеть. В попытке наверстать упущенное время маршал Ней около 19 часов повел массированную атаку на всех направлениях; французские батареи вели убийственный огонь. На правом русском фланге неприятель захватил деревню Гречишна, но подоспевший Полоцкий пехотный полк опрокинул французов и восстановил прежнюю позицию. В это же время батарея, прикрывавшая большую дорогу, внезапно прекратила огонь - как оказалось, у артиллеристов закончились боеприпасы. Пользуясь случаем, французские стрелки, а следом и колонны перешли через Строгань. Генерал П.А. Тучков просил Коновницына взять один из гренадерских полков для контратаки. Получив разрешение, он подъехал к Екатеринославскому гренадерскому полку, очевидно, из-за недостатка места построенному во взводную колонну
Дальнейшие события описывает сам Тучков: «…Объявил я полковому командиру приказание.., чтоб полк следовал за мною на встречу идущего неприятеля, но к удивлению моему услышал от командира того полка разные отговорки, как-то: что люди его очень устали и что уж и без того много полков расстроенных, а его полк в порядке, то потому ему казалось бы лучше сберечь оный, нежели подвергать новой опасности. Я сделал ему за сие выговор и, не* слушая ничего, приказал полку, построенному уже в колонну, идти за мною, что было и исполнено. Но как уже между тем начало смеркаться и даже было достаточно темно…, видя же нехорошее расположение полкового командира и судя по тому и о прочем, не мог я надеяться, что полк выполнит с успехом предприятие мое… Едва я сделал несколько шагов в голове колонны, как пуля ударила в шею моей лошади, от чего она, приподнявшись на задние ноги, упала на землю. Видя сие, полк остановился; но я соскочил с лошади и, дабы ободрить людей, закричал им, чтоб шли вперед за мною, ибо не я был ранен, но лошадь моя, и с сим словом, став на правый фланг первого взвода колонны, повел оную на неприятеля, который, видя приближение наше, остановясь, ожидал нас на себя. Не знаю, от чего, но я имел предчувствие, что люди задних взводов колонны, пользуясь темнотою вечера, могут оттянуть и потому шел с первым взводом, сколько можно укорачивая шаг, дабы прочие взводы не могли оттягивать. Таким образом приближась к неприятелю, уже в нескольких шагах, колонна, закричав «ура»! кинулась в штыки на неприятеля. Я не знаю, последовал ли весь полк за первым взводом; но неприятель, встретя нас штыками, опрокинул колонну нашу, и я, получа рану штыком в правый бок, упал на землю. В это время несколько неприятельских солдат подскакали ко мне, чтоб приколоть меня; но в самую ту минуту французский офицер, по имени Этьен, желая иметь сам сие удовольствие, закричал на них, чтоб они предоставили ему это сделать. Laissez moi faire, je m"en vais Pachever, были его слова (Пустите меня, я с ним покончу. - И.У), и с тем вместе ударил меня по голове… саблею. Кровь хлынула и наполнила мне вдруг и рот и горло, так что я ни одного слова не мог произнести, хотя был в совершенной памяти. Четыре раза наносил он гибельные удары по голове моей, повторяя при каждом: Ah, je m"en vais Pachever, но в темноте и запальчивости своей не видал того, что чем более силился нанести удар мне, тем менее успевал в этом: ибо я, упав на землю, лежал головою плотно к оной, почему конец сабли, при всяком ударе, упираясь в землю,… не мог мне более сделать вреда, как только нанести легких ран в голову, не повредя череп… Из-за протекавших над нами облаков вдруг просиявшая луна осветила нас своим светом, и Этьен, увидя на груди моей Анненскую звезду, остановив взнесенный уже может быть последний роковой удар, сказал окружавшим его солдатам: «Не трогайте его, это генерал, лучше взять его в плен»… .
Сражение при Валутиной горе. П. Тесс. 1840-е гг. Фрагмент.
Неудачная атака гренадеров поставила центр русской позиции в сложное положение, но триумф французов оказался недолгим. П.П. Коновницын в своем рапорте писал:
«Около вечера неприятельские колонны, предшествуемые множеством стрелков, сделали решительное движение противу войск, большую дорогу прикрывавших; и успели было даже несколько их потеснить, но исправляющий при вашем превосходит должность дежурного генерала Его Императорского Величества флигель-адъютант полковник Кикин, адъютант начальника главного штаба генерал-майора Ермолова лейб-гвардии артиллерийской бригады поручик Грабе и состоящий при нем же штабс-ротмистр де Юнкер поспешили собрать рассеянных людей в колонны, и, поощряя их собственным примером, при барабанном бое стремительно ударили в штыки на неприятеля, которой был немедленно сбит и прогнан…» .
Решающую роль для успеха атаки, очевидно, все-таки сыграла глубоко эшелонированная оборона в центре русской позиции. Сразу несколько колонн полков, стоящих на большой дороге, словно гигантский поршень, вновь выдавили французов за реку. В атаке участвовали и полки правого фланга.
На этом активные боевые действия прекратились, но «сильнейший ружейный огонь возобновился опять с обеих сторон и продолжался до глубокой ночи». По словам Коновницына, «место сражения осталось совершенно удержанным…» Французы первыми прекратили огонь, а ночью русские полки, полностью выполнив поставленные перед ними задачи, начали движение вслед за главными силами.
После сражения при Валутиной горе. Вид на русские позиции с французской стороны.
В целом в сражении 7 августа русская армия потеряла не менее 6 тысяч человек, французская - не менее 8 тысяч. Об ожесточенности боя можно судить по потерям отдельных полков; так, лейб-гренадеры потеряли около 660 человек, то есть в три раза больше, чем в грядущем Бородинском сражении. Еще несколько полков недосчитались свыше 300 нижних чинов. В условиях тяжелых, спонтанно развивающихся боевых действий с превосходящими силами противника русские войска смогли полностью выполнить поставленные задачи, нанеся неприятелю большой урон. Основная тяжесть борьбы легла на пехоту, полки которой из состава различных соединений вводились в бой по мере возможности. При этом нарушение командной структуры на уровне корпусов, дивизий и даже бригад не привело к снижению боеспособности войск.
ШЕВАРДИНО
Первым актом грандиозной Бородинской битвы стал бой за Шевардинский редут 24 августа. Недостроенный редут оборонял отряд генерал-лейтенанта князя А.И. Горчакова 2-го. На передовых позициях располагалась 27-я пехотная дивизия генерал-майора Д.П. Неверовского и егерская бригада 12-й дивизии. 1-я бригада 27-й дивизии (Симбирский и Виленский пехотные полки), разместив один батальон (очевидно, Виленский) в редуте, встали непосредственно за укреплением. 2-я бригада (Одесский и Тарнопольский полки) развернулась в одну линию батальонных колонн слева от редута. 6-й, 41-й и 49-й егерские под командованием полковника Глебова 1-го заняли деревню Доронино и ее окрестности. По некоторым данным, 50-й егерский изначально занимал окрестности деревни Фомкино, но под давлением французов отступил на крайний левый фланг . Пехоту поддерживали кавалерийские полки. В некотором отдалении от редута расположились резервы - 2-я гренадерская, 2-я сводно-гренадерская и 2-я кирасирская дивизии.
27 июня (8 июля по новому стилю) 1709 года под Полтавой русская армия под командованием царя Петра I разгромила шведскую армию короля Карла XII. Полтавское сражение стало переломным событием Северной войны 1700-1721 годов. После этой битвы уже никто не сомневался в окончательной победе России…
Как царь Пётр шведов провёл
Фото: Полтавская битва - сражение Северной войны
Пётр I понимал, что шведы являются серьёзным противником, поэтому надо было придумать какую-нибудь военную хитрость, чтобы обеспечить себе победу. К счастью, сама судьба пришла на помощь русским.
Ночные переодевания
Накануне сражения к шведам из русского войска перебежал офицер-иностранец. Перебежчик сообщил, что в русской армии, наряду с опытными частями, будут сражаться и полки новобранцев. Отличить их можно будет по серому цвету сукна. Такое сукно было самым дешёвым, его пускали на обмундирование новобранцев, тогда как элитные полки получали качественное сукно разной расцветки. Полки новобранцев, сообщал перебежчик, будут стоять в центре русской позиции. Решение Карла XII было очевидным - значит, главный удар нужно направить в центр русских войск, смять плохо обученных русских солдат и тем самым вырвать победу у «московитов».
Но шведский король не предусмотрел одного - сообразительности Петра I. Узнав о перебежчике, царь примерно представил, какую именно информацию он может выдать, и придумал ответный ход. А что если эти «рассекреченные» данные использовать против шведов? - Сказано - сделано. В ночь перед битвой русские полки спешно менялись одеждой. «Сермяги» новобранцев надели солдаты Новгородского полка, хорошо обученные и имеющие боевой опыт, а недавние «призывники» облачились в мундиры новгородцев. Переодетый Новгородский полк встал в центре русской позиции. Он и должен был принять на себя главный удар шведских сил.
«Русских не щадить!»
У новгородцев были свои счёты со шведами. Дело в том, что этот полк был одним из немногих, кому удалось спастись в печально памятной битве при Фрауштадте в 1706 году. Этот трагический эпизод из истории русской армии сейчас уже основательно подзабыт. Но в 1709 году в рядах русских воинов, стоявших на Полтавском поле, память о нём была ещё свежа. Тогда, три года назад, в Силезии шведы наголову разбили русско-саксонскую армию. Не так страшно было поражение - война есть война! Но страшно было то, что произошло после битвы: все четыре тысячи русских пленных, захваченных в этой битве, были безжалостно заколоты и изрублены шведами.
Это была удивительная и непонятная современникам жестокость шведов именно в отношении русских. Ведь в русско-саксонской армии, потерпевшей разгром, были и саксонцы, и поляки, и даже французы-наёмники. Всех их пощадили. Всех, кроме русских. Вот как писали очевидцы об этом шведском злодеянии: «С теми россиянами, которые взяты были в полон, неприятель зело немилосердно поступил. По королевскому указу, дабы им пощады не давать, положили по 2-3 человека один на другого и кололи их копьями и штыками».
Это военное преступление было совершено по прямому приказу Карла XII. По сообщению очевидцев, часть русских пленных, пытаясь избежать казни, выворачивали свои мундиры наизнанку красной подкладкой наружу, пытаясь слиться с красными мундирами саксонцев, но это не помогло. «Узнав, что они русские, генерал Реншильд велел вывести их перед строем и каждому прострелить голову. Воистину жалостное зрелище!».
«И грянул бой!»
Одной из немногих русских частей, сумевшей уйти от шведского окружения в тот день, как раз и был Новгородский полк. Его солдаты прекрасно знали о том трагическом «маскараде» 1706 года. И вот теперь им предстоял другой маскарад.
Так и вышло. Утром 27 июня шведы обрушились на центр русской позиции. Но только вот вместо «сермяжных лапотных мужиков» их встретили опытные воины, да ещё и рвущиеся отомстить шведам за зверства при Фрауштадте. Завязалась лютая схватка. В разгар сражения царь Пётр лично повёл в атаку подкрепление новгородцам. Шведы не выдержали удара, дрогнули и обратились в бегство.
Дальнейшее хорошо известно. Полтавская битва была проиграна шведами вчистую. Остатки неприятельского войска через три дня капитулировали у местечка Переволочна. Армия Карла XII перестала существовать…
Журнал: Военная история, №9 - сентябрь 2015 года
Рубрика: Военные хитрости
От: ,
