, СССР

Дми́трий Фёдорович Поляко́в (1921-1988) - советский разведчик и военный педагог. Генерал-майор (по другим данным генерал-лейтенант ) ГРУ . На протяжении более 20 лет являлся тайным агентом американской разведки. Расстрелян 15 марта 1988 года.

Биография

Вскоре по возвращении в Москву был назначен на должность старшего офицера третьего управления ГРУ . Ему поручили с позиций Центра курировать деятельность разведаппаратов ГРУ в Нью-Йорке и Вашингтоне . Планировался в третью командировку в США на должность старшего помощника военного атташе при посольстве СССР в Вашингтоне. Провёл в Москве несколько тайниковых операций, передавая ЦРУ секретную информацию (в частности, переснял и передал телефонные справочники Генерального штаба Вооружённых Сил СССР и ГРУ).

После упоминания фамилии Полякова в газете «Лос-Анджелес таймс » в отчёте о судебном процессе над выданными им нелегалами Саниными, руководством ГРУ было признано невозможным дальнейшее использование Полякова по американской линии. Поляков был переведён в управление ГРУ, которое занималось разведкой в странах Азии, Африки и Ближнего Востока. В 1965 году был назначен на должность военного атташе при посольстве СССР (резидента ГРУ) в Бирме . В августе 1969 года вернулся в Москву, где в декабре был назначен исполняющим обязанности начальника направления, которое занималось организацией разведработы в КНР и подготовкой нелегалов для заброски в эту страну. Затем стал начальником этого направления.

На неоднократные предложения переехать в США Поляков отвечал отказом: «Не ждите меня. Я никогда не приеду в США. Я делаю это не для вас. Я делаю это для своей страны. Я родился русским и умру русским».

По основной версии, причиной разоблачения Полякова стала информация тогдашних сотрудника ЦРУ Олдрича Эймса или сотрудника ФБР Роберта Ханссена , сотрудничавших с КГБ СССР .

По имеющейся в открытых источниках информации за время сотрудничества передал ЦРУ информацию о девятнадцати советских разведчиках-нелегалах, действовавших в западных странах, о ста пятидесяти иностранцах, сотрудничавших с разведслужбами СССР и о примерно 1500 действующих сотрудников разведслужб СССР. В сумме - 25 ящиков секретных документов в период с 1961 по 1986 год .

В искусстве

Биография Дмитрия Полякова использована в романе Фредерика Форсайта (1996).
В сериале «С чего начинается Родина » (2014) выведен под именем Дмитрий Федорович Дмитриев, генерал ГРУ в отставке, которого сыграл Тараторкин, Георгий Георгиевич .

См. также

Напишите отзыв о статье "Поляков, Дмитрий Фёдорович"

Литература

Дегтярёв К. «СМЕРШ». - М .: Яуза, Эксмо, 2009. - С. 630-632. - 736 с. - (Энциклопедия спецслужб). - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-36775-7 .
Лемехов О. И., Прохоров Д. П. Перебежчики. Заочно расстреляны. - М.: Вече, АРИА-АиФ, 2001. - (Особый архив). - 464 с. - ISBN 5-7838-0838-5 («Вече»), ISBN 5-93229-120-6 (ЗАО «АРИА-АиФ»).

Примечания

Ссылки

(рус.)
(англ.)
(англ.)

pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie21663277/

Отрывок, характеризующий Поляков, Дмитрий Фёдорович

Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.

Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d"affaires et que ce n"est que par pure charite, que je m"occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.

Дмитрий Фёдорович Поляков родился в 1921 году на Украине. После окончания средней школы в 1939 году поступил в артиллерийское училище. Участник Великой Отечественной войны, воевал на Карельском и Западном фронтах. За мужество и героизм награждён орденами Отечественной войны и Красной Звезды.

В послевоенные годы закончил Академию имени Фрунзе, курсы Генштаба и был направлен в Главное разведывательное управление. C мая 1951 по июль 1956 года в звании подполковника работал в США под прикрытием должности офицера для поручений при представительстве СССР в Военно-штабном комитете ООН. В те годы у Полякова родился сын, который через три месяца заболел трудноизлечимой болезнью. Для спасения ребёнка была нужна сложная операция стоимостью 400 долларов.

Денег у Полякова не хватало, и он обратился за материальной помощью к резиденту ГРУ генерал-майору И. А. Склярову. Тот сделал запрос в Центр, но руководство ГРУ отказало в этой просьбе. Американцы, в свою очередь, предложили Полякову прооперировать сына в нью-йоркской клинике «в обмен на некоторые услуги» США. Поляков отказался, и сын вскоре умер.

В 1959 году вернулся в Нью-Йорк в звании полковника под прикрытием должности начальника секретариата представительства СССР при Военно-штабном комитете ООН (реальная должность - заместитель резидента ГРУ по нелегальной работе в США).

8 ноября 1961 года по собственной инициативе предложил сотрудничество ФБР, назвав на первой встрече шесть фамилий шифровальщиков, работавших в советских загранпредствительствах в США. Позднее объяснял свой поступок идеологическим несогласием с политическим режимом в СССР. На одном из допросов заявил, что хотел «помочь западной демократии избежать натиска хрущёвской военной и внешнеполитической доктрины».

ФБР присвоило Д. Ф. Полякову оперативный псевдоним «Топхэт» («Цилиндр»). На второй встрече с фэбээровцами 26 ноября 1961 г. назвал 47 фамилий советских разведчиков ГРУ и КГБ, работавших в то время в США. На встрече 19 декабря 1961 г. сообщил данные о нелегалах ГРУ и офицерах, поддерживавших с ними связь. На встрече 24 января 1962 г. выдал американских агентов ГРУ, остальных советских нелегалов, о которых он умолчал на предыдущей встрече, работавших с ними офицеров нью-йоркской резидентуры ГРУ, дал наводки на некоторых офицеров на предмет их возможной вербовки.

На встрече 29 марта 1962 г. опознал на фотографиях советских дипломатов и сотрудников советских представительств в США, показанных агентами ФБР, известных ему разведчиков ГРУ и КГБ. На последней встрече 7 июня 1962 г. выдал нелегала Мэйси (капитан ГРУ Мария Дмитриевна Доброва) и передал ФБР переснятый секретный документ «ГРУ. Введение к организации и проведению секретной работы», позднее включённый в учебное пособие ФБР по подготовке контрразведчиков в качестве отдельного раздела. Дал согласие на сотрудничество в Москве уже с ЦРУ США, где ему присвоили оперативный псевдоним «Бурбон». 9 июня 1962 г. полковник Д. Ф. Поляков отплыл от берегов США на пароходе «Куин Элизабет».

Вскоре по возвращении в Москву Поляков был назначен на должность старшего офицера 3-го управления ГРУ. Ему поручили с позиций Центра курировать деятельность разведаппаратов ГРУ в Нью-Йорке и Вашингтоне. Планировался в третью командировку в США на должность старшего помощника военного атташе при посольстве СССР в Вашингтоне. Провёл в Москве несколько тайниковых операций, передавая ЦРУ секретную информацию (в частности, переснял и передал телефонные справочники Генерального штаба Вооружённых Сил СССР и ГРУ).

После упоминания фамилии Полякова в газете «Лос-Анджелес таймс» в отчёте о судебном процессе над выданными им нелегалами Саниными руководством ГРУ было признано невозможным дальнейшее использование Полякова по американской линии. Поляков был переведён в управление ГРУ, которое занималось разведкой в странах Азии, Африки и Ближнего Востока. В 1965 году был назначен на должность военного атташе при посольстве СССР (резидента ГРУ) в Бирме. В августе 1969 года вернулся в Москву, где в декабре был назначен исполняющим обязанности начальника направления, которое занималось организацией разведработы в КНР и подготовкой нелегалов для заброски в эту страну. Затем стал начальником этого направления.

В 1973 году был направлен в качестве резидента в Индию, в 1974 году получил звание генерал-майора. В октябре 1976 года вернулся в Москву, где был назначен на должность начальника третьего разведывательного факультета ВДА, оставшись в утверждённом списке резерва назначения на должности военного атташе и резидента ГРУ. В середине декабря 1979 года вновь выехал в Индию на прежнюю должность военного атташе при посольстве СССР (старшего оперативного начальника разведаппаратов ГРУ Генштаба в Бомбее и Дели, отвечающего за стратегическую военную разведку в Юго-Восточном регионе).

В 1980 году по состоянию здоровья вышел в отставку. После ухода на пенсию генерал Поляков стал работать вольнонаёмным в управлении кадров ГРУ, получив доступ к личным делам всех сотрудников.

Был арестован 7 июля 1986 года. 27 ноября 1987 года Военной коллегией Верховного суда СССР был приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 15 марта 1988 года. Официальная информация о приговоре и его исполнении появилась в советской печати лишь в 1990 году. А в мае 1988 года президент США Рональд Рейган во время переговоров с М. С. Горбачёвым озвучил предложение американской стороны помиловать Д. Полякова, либо обменять его на кого-либо из арестованных в США советских разведчиков, но просьба запоздала.

Выдавал Поляков и секреты стратегические. Из-за его информации в США узнали о противоречиях между КПСС и КПК. Выдал также секреты ПТУРСов, что помогло армии США во время операции «Буря в пустыне» успешно противодействовать противотанковым управляемым реактивным снарядам, находившимся на вооружении иракцев.

Отставного генерала арестовывали бойцы «Альфы», одного из лучших силовых подразделений в мире. Задержание происходило по всем правилам спецслужб. На шпиона мало было надеть наручники, его необходимо было полностью обездвижить. Сотрудник ФСБ, писатель и историк спецслужб Олег Хлобустов объясняет, почему.

«Жесткое задержание, поскольку знали, что может быть он снабжен, скажем, ядом для самоликвидации в момент задержания, если он предпочтет такую позицию избрать. Он был тут же переодет, заранее были уже приготовлены вещи, чтобы изъять, все, что у него было: костюм, рубашка, и так далее», - говорит Олег Хлобустов.

Но не много ли шума для задержания 65-летнего старика? В КГБ так не считали. Предателя подобного масштаба в СССР еще не было. Материальный ущерб, нанесенный Поляковым за годы шпионской деятельности, исчисляется миллиардами долларов. Никто из предателей не достигал таких высот в ГРУ, и никто не работал так долго. В течение полувека ветеран Великой Отечественной вел тайную войну против своих, и в этой войне не обошлось без человеческих потерь.

Поляков понимал, что за такие преступления ему грозит расстрел. Однако, будучи арестованным, он не паниковал и активно сотрудничал со следствием. Вероятно, предатель рассчитывал, что ему сохранят жизнь для ведения двойной игры с ЦРУ. Но разведчики решили иначе.

«У нас не было никаких гарантий, что когда начнется большая игра, где-то между строк, Поляков не поставит лишнюю тирешку. Это будет сигнал американцам: «Ребята я пойман, я гоню вам «дезу», не верьте ей», - рассказывает полковник Виктор Баранец.

Суд приговорил Дмитрия Полякова к высшей мере наказания, лишил его погон и орденов. Дело закрыто навсегда, но остается главный вопрос: ради чего Поляков втоптал свое имя в грязь и перечеркнул всю свою жизнь?

Ясно одно: к деньгам он был довольно равнодушен. Предатель получил от ЦРУ около 90 тысяч долларов. Если разделить их на 25 лет – получается не так много.

«Главный и актуальный вопрос – что его на это толкнуло, что подвигло? Почему произошла такая метаморфоза, у человека, который, в общем-то, начинал судьбу как герой, и можно сказать был обласкан судьбою», - рассуждает Олег Хлобустов.

Поляков называл американцам фамилии советских разведчиков, пытаясь убедить их в своей искренности, он сказал: «Более шести лет я не продвигаюсь по службе». Так, может быть, вот он - мотив для мести?

«Все-таки была жуткая гниль, была у него зависть к другим людям, было, как мне кажется, непонимание того, почему он только генерал, а вот другие уже там, или почему он только полковник, а другие уже здесь, и была зависть эта», - считает Николай Долгополов.

Поляков возвратился в Москву со шпионским снаряжением и целым чемоданом дорогих подарков. Заходя в кабинеты начальников, он щедро раздавал золотые часы, фотоаппараты, ювелирные украшения. Поняв, что он вне подозрений, снова вышел на связь с ЦРУ. Проезжая мимо посольства США, он посылал закодированную информацию с помощью крошечного передатчика.

Кроме того, Поляков устраивал тайники, в которых оставлял микропленки с переснятыми на них, секретными документами. Парк культуры имени Горького – один из тайников, под названием «Арт». Присев якобы отдохнуть, шпион незаметным движением прятал за скамейкой контейнер, замаскированный под кирпич. Условным сигналом того, что контейнер забрали, должна была быть полоска губной помады на доске объявлений возле ресторана «Арбат».

Военный журналист Николай Поросков пишет о разведке. Он встречался со многими людьми, лично знавшими предателя, и случайно обнаружил малоизвестный факт его биографии, и рассказывает об этом впервые.

«Скорее всего, есть такие неподтвержденные сведения, что его предки были зажиточными, дед там, может быть отец. Революция все нарушила, у него была генетическая неприязнь к существующему строю. Я думаю, что он работал на идейной основе», - считает Поросков.

Но даже если и так, это вряд ли объясняет предательство. Александр Бондаренко – писатель и историк спецслужб, лауреат премии службы внешней разведки. Он в деталях изучил различные мотивы предательства и с уверенностью заявляет – идеология тут не причем.

«Извините, он боролся против конкретных лиц. Достаточно, все-таки подготовленный, образованный человек, который понимает, что системе, по большому счету, не холодно, не жарко. Он сдавал конкретных людей», - утверждает Бондаренко.

Продолжая шпионить для ЦРУ, Поляков пытался добиться, чтобы его снова отправили за границу. Там работать будет легче. Однако, кто-то сводил на нет все его усилия, и этот кто-то, судя по всему, был генерал Ивашутин, который руководил в те годы военной разведкой.

«Петр Иванович рассказывал, что Поляков ему сразу не понравился, говорит: «Сидит, смотрит в пол, в глаза не смотрит». Интуитивно он чувствовал, что человек этот не очень хороший, и он перевел его из сферы агентурной стратегической разведки, перевел его сначала в подбор гражданского персонала. То есть там, где тайн государственных не очень было много, и поэтому Поляков был отсечен от них», - рассказывает Николай Поросков.

Поляков, видимо, обо всем догадывается, и поэтому закупал для Ивашутина самые дорогие и внушительные подарки.

«Петру Ивановичу Ивашутину однажды Поляков привез из Индии двух вырезанных из редкого дерева колониальных английских солдат. Красивые фигуры», - говорит Поросков.

Увы, попытка подкупа не удалась. Генерала не оказалось на месте. Но Поляков моментально сообразил, как повернуть ситуацию в свою пользу. Он добился, чтобы его снова отправили за границу. Выбил это решение, минуя Ивашутина.

«Когда Петр Иванович где-то был в длительной командировке, или в отпуске, был приказ перевести его, опять же, обратно. Кто-то взял на себя ответственность, ну и в итоге Поляков, уже после США был длительный перерыв, потом его послали резидентом в Индию», - объясняет Николай Поросков.

В 1973 году, Поляков в качестве резидента едет в Индию. Там он вновь разворачивает активную шпионскую деятельность, убеждая коллег, что берет в разработку американского дипломата Джеймса Флинта, он на самом деле передает через него информацию в ЦРУ. При этом его не только никто не подозревает, он еще и получает повышение по службе.

«А как же иначе? У него охранная грамота какая – 1419 дней на фронте. Ранения, боевые награды – медали, и Орден Красной Звезды. Плюс, к тому времени, он уже генералом стал: в 1974 году ему присвоили звание генерала», - говорит Игорь Атаманенко.

Чтобы Поляков получил звание генерала, ЦРУ пришлось потратиться. В уголовном деле фигурируют дорогие подарки, сделанные им начальнику кадровой службы Изотову.

«Это был начальник управления кадров «всея ГРУ» по фамилии Изотов. Поляков с ним общался, поскольку от него зависели продвижения и прочее. Но самый известный подарок, который обнаружился, - это серебряный сервис. По советским временам, это было Бог знает что. Ну, ружье он ему тоже подарил, потому что сам он увлекался охотой, и Изотов вроде бы увлекался», - рассказывает Николай Поросков.

Генеральский чин обеспечивал Полякову доступ к материалам, которые не были связаны с его прямыми обязанностями. Предатель получил информацию о троих американских офицерах, работавших на Советский Союз. И еще на одного ценного агента – Фрэнка Боссарда, сотрудника английских ВВС.

«Был некто Фрэнк Боссард - это англичанин. Это не американец, это англичанин, который имел отношение к реализации, испытаниям управляемых ракет. Он передал в свое время, опять же, не Полякову, он передал другому офицеру Главного разведуправления, снимки технологических процессов: как проводятся испытания – короче, совокупность секретной информации передал», - утверждает Игорь Атаманенко.

Поляков переснимал фотографии, высланные Боссардом, и переправлял их в ЦРУ. Агента тут же вычислили. Боссард получил 20 лет тюремного заключения. Но Поляков на этом не остановился. Он достал перечень военных технологий, которые добываются в ходе разведывательных усилий на Западе.

«В конце 70-80-х годов США был наложен запрет на продажу Советскому Союзу всяческих военных технологий, любых. И даже какие-то мелкие детали, попадавшие под эту технологию, они блокировались американцами и не продавались. Поляков рассказал о том, что существует пять тысяч направлений, которые помогают Советскому Союзу покупать вот эту секретную технологию у стран через подставных лиц, через третьи государства. Так и было, действительно, и американцы моментально перекрыли кислород», - говорит Николай Долгополов.

Есть в этой истории существенный вопрос: кто и когда впервые вышел на след «крота»? Как и с помощью чего Полякова удалось разоблачить? На этот счет существует множество версий. Известный историк спецслужб – Николай Долгополов – уверен, что первым заподозрил Полякова Леонид Шебаршин, он был заместителем резидента КГБ в Индии как раз тогда, когда там работал Дмитрий Федорович.

«Их встреча произошла в Индии, в 1974 году, и если бы тогда на замечания Шебаршина обратили внимание, может быть, арест произошел бы не в 86-м году, а гораздо раньше», - говорит Николай Долгополов.

Шебаршин обратил внимание на то, что в Индии Поляков делал значительно больше, чем требовала от него занимаемая им должность.

«Человек его профессии, собственно, и должен этим заниматься – встречаться с дипломатами, и прочее, – но уж очень много было источников у полковника Полякова. Очень много было встреч. Часто эти встречи продолжались очень долго, и внешняя разведка ПГУ на это обратила внимание», - объясняет Долгополов.

Но не только это настораживало Шебаршина. Он замечал, что Поляков недолюбливает своих коллег из внешней разведки, и при случае старается выдворить их из Индии. Создавалось впечатление, что они ему чем-то мешают, при этом на людях он был с ними весьма приветлив и громогласно их восхвалял.

«Еще один момент, который Шебаршину показался довольно странным (я не говорю подозрительным – странным) - это то, что всегда и везде и со всеми, Поляков, кроме своих подчиненных, пытался быть близким другом. Он буквально навязывал свои отношения, он стремился показать, что он добрый и хороший человек. Шебаршину было видно, что это игра», - говорит Николай Долгополов.

Наконец, Шебаршин решил откровенно поговорить о Полякове со своим руководством. Однако его подозрения как будто натыкались на ватную стену. С ним и не думали спорить, но и хода делу никто не давал.

«Да, находились люди в структурах ГРУ, они занимали небольшие должности там, майорские, подполковничьи, которые тоже не раз натыкались на определенные факты в работе Полякова, которые вызывали сомнения. Но опять-таки вот эта проклятая самоуверенность руководства тогдашнего Главного разведывательного управления, она зачастую, я подчеркну это слово – зачастую, заставляла тогдашнее руководство ГРУ отметать эти подозрения», - рассказывает Виктор Баранец.

Поляков действовал как профессионал высокого класса и почти не допускал ошибок. Мгновенно уничтожал все улики. На все вопросы у него были готовые ответы. И кто знает, возможно, он и вышел бы сухим из воды, если бы не ошибки, допущенные его хозяевами в ЦРУ. В конце 70-х годов в Америке вышла книга руководителя контрразведки Джеймса Энглтона.

«Он подозревал каждого человека, работавшего в своем отделе. Он не верил, что существуют такие люди, как Поляков, которые это делают из абсолютно каких-то своих убеждений», - говорит Николай Долгополов.

Джеймс Энглтон даже не считал нужным скрывать информацию о Полякове, потому что был уверен: агент «Бурбон» – так называли агента в ЦРУ – подстава советской разведки. Естественно, что литературный опус Энглтона до дыр зачитывали в ГРУ.

«Он подставил совершенно, я думаю, случайно, Полякова, сказав, что есть такой агент в советской миссии ООН или был такой агент, и еще один есть агент, то есть два агента сразу. Это конечно не могло не настораживать людей, которые такие вещи должны читать по долгу службы», - объясняет Долгополов.

Была ли книга Энглтона последней каплей, переполнившей чашу терпения, а вернее доверия? А, может быть, в ГРУ получили против Полякова еще несколько улик? Как бы там ни было, в 80-м году его благоденствие заканчивается. Предателя срочно вызывают из Дели в Москву, и здесь у него якобы находят болезнь сердца, из-за которой зарубежные поездки противопоказаны.

«Надо было как-то вытянуть Полякова из Дели. Создали комиссию. Это его не удивило, потому что все время тех, кто работает за границей проверяют довольно регулярно. И его тоже проверили и выяснили, что у него неважно со здоровьем. Поляков сразу заподозрил неладное, и чтобы вернуться обратно в Индию, он прошел другую комиссию, и это больше еще насторожило людей. Он так хотел вернуться. И фактически, вот в этот вот момент, было решено с ним расстаться», - рассказывает Николай Долгополов.

Полякова неожиданно переводят в Институт Русской литературы имени Пушкина. Его задача – присматриваться к иностранцам, которые там учатся. На самом деле, шпиона просто решили держать подальше от государственных тайн.

«Он изношен, нервы напряжены до предела. Каждый чих, шепот за спиной уже превращается в бряцанье наручников. Уже кажется, что вот они наручники бряцают. Ну и тут, когда его послали в Институт Русского языка, ну тут уже ему все стало понятно», - говорит Игорь Атаманенко.

И, тем не менее, против Полякова не было ни одного убедительного доказательства. Он продолжал работать в ГРУ секретарем парткома. Здесь отставник без труда вычислял убывших в длительные командировки разведчиков-нелегалов. Они отсутствовали на партсобраниях и не выплачивали взносы. Информация о таких людях тут же отправлялась в ЦРУ. Поляков был уверен, что и на этот раз подозрения обошли его стороной. Но он ошибался. В дело вынуждена была вмешаться контрразведка Комитета госбезопасности СССР.

«В конце концов, вышло так, что документы попали на стол руководителя КГБ тогдашнего, и он дал делу ход. Было установлено наружное наблюдение, работали все контрразведки всех ведомств вместе. Работали техники. И «наружка» некоторые вещи обнаружила. Я думаю, что, как мне кажется, были обнаружены и некоторые тайники в загородном доме Полякова, иначе бы его так уверено не брали бы», - утверждает Николай Долгополов.

В июне 86-го года Поляков заметил в своей кухне скол плитки. Он понял, что дома был обыск. Через некоторое время в его квартире раздался телефонный звонок. Поляков снял трубку. Ректор Военно-дипломатической академии лично пригласил его выступить перед выпускниками – будущими разведчиками. Предатель с облегчением вздохнул. Да, в его квартире искали тайники, но ведь ничего не нашли, а иначе его не пригласили бы в академию.

«Поляков тут же стал перезванивать и узнавать, а кому еще поступило приглашение. Потому что, а мало ли, может быть, его под этим предлогом собираются повязать. Когда он позвонил нескольким своим коллегам, среди которых были так же и участники Великой Отечественной войны, и установил, что да, они все приглашены на торжество в Военно-дипломатической академии, он успокоился», - рассказывает Игорь Атаманенко.

Но в здании Военно-дипломатической академии на пропускном пункте его дожидалась группа захвата. Поляков понял, что это конец.

«И вот тут же его доставили в "Лефортово", и вот тут же посадили перед следователем. Это вот то, что называется в «Альфе» шоковой терапией. И вот когда человек в таком шоке, он начинает говорить правду», - говорит Атаманенко.

Так что же толкнуло Полякова на чудовищное, по своим масштабам, предательство? Ни одна из версий так и не прозвучала достаточно убедительно. Генерал не стремился к обогащению. Хрущев ему был, по большому счету, безразличен. А в смерти сына он вряд ли винил своих коллег.

«Вы знаете, долгое время занимаясь анализом истоков предательства, первопричин предательства, вот этих стартовых психологических площадок, которые заставляют человека идти на предательство родины, я пришел к выводу, что есть у предательства одна сторона, которая до сих пор не изучена ни журналистами, ни самими разведчиками, ни психологами, ни медиками и так далее», - утверждает Виктор Баранец.

Виктор Баранец тщательно изучил материалы следствия по делу Полякова. Кроме того, на основе личных наблюдений ему удалось сделать интересное открытие.

«Именно желание предавать, иметь два лица, и наслаждаться даже этим. Сегодня ты на службе, вот такой бравый офицер, патриот. Ты ходишь среди людей, а они не подозревают о том, что ты предатель. И человек испытывает наивысшую концентрацию адреналина в сознании, вообще в организме. Предательство – это целый комплекс причин, одна из которых служит как бы маленьким душевным реактором, который заводит вот этот гнусный комплекс человеческих деяний, который заставляет человека предавать», - считает Баранец.

Пожалуй, эта версия объясняет все: и жажду риска, и ненависть к коллегам, и раздутое самомнение. За годы своей шпионской деятельности генералу не раз предлагали бежать в Америку, однако на приглашение дяди Сэма Поляков неизменно отвечал отказом. Почему? Это еще одна нераскрытая тайна.

На фоне истерии вокруг отравления бывшего полковника ГРУ Сергея Скрипаля

многие успели подзабыть и о самом персонаже этой истории, и о том, что
он был далеко не первым предателем в рядах разведчиков.

Идейный и мстительный

Летом 1986 г. бойцы «Альфы» в Москве задержали сотрудника ГРУ генерал-майора в отставке Дмитрия Полякова .

Генерал шёл в Военно-дипломатическую академию на выпускной будущих
разведчиков. Оказалось, что фронтовик Поляков 25 лет шпионил на
американцев. Даже после отставки он сливал Вашингтону досье действующих
сотрудников ГРУ.

Самое поразительное, что предателем Поляков стал не ради денег, никто

его не шантажировал - он сам предложил свои услуги. На допросе говорил,
что по идейным соображениям: его не устроила хрущёвская оттепель, во
время которой попрали «сталинские идеалы». Но всё-таки на первом месте
была месть.

Агент Цилиндр

В ноябре 1961 г. Поляков работал в нью-йоркской резидентуре ГРУ. Его

младший сын после простуды получил осложнение на сердце. Спасти ребёнка
могла дорогостоящая операция - 400 долл. по тем временам были
сумасшедшие деньги. В ГРУ Полякову отказали в материальной помощи, и
мальчик умер. Буквально на следующий день советский резидент пошёл
предлагать свои услуги американцам. Сначала он немного поработал на ФБР,
но уже в 1962-м стал агентом ЦРУ с псевдонимом Цилиндр.

Поляков ещё в 1961 сдал 47 разведчиков ГРУ и КГБ, работавших тогда в

Америке. Не пощадил и нелегалов ГРУ. Давал наводки на офицеров
разведки, которых можно попытаться завербовать. В -1962-м указал на
советских дипломатов и постпредов в США, оказавшихся разведчиками. Летом
как ни в чём не бывало он вернулся в Москву и получил новое назначение -
курировал деятельность разведаппаратов ГРУ в Нью-Йорке и Вашинг-тоне.
Представляете, какую деятельность развернул предатель с такими
полномочиями?! В Америку отправились даже снимки телефонного справочника
Генштаба СССР и ГРУ!

За 20 с лишним лет работы на американцев Поляков слил им тысячи

документов, в которых были даны технические характеристики самого
секретного советского оружия. Так как его карьера была связана не только
с США, но и с Азией, Индией, то ЦРУ достались данные нелегалов и
агентов СССР и в этом регионе. Информация Полякова по Китаю помогла
американцам в начале 70-х «прорубить окно» в КНР. Уже выйдя в отставку в
1981-м, генерал-майор продолжал приносить пользу ЦРУ. Засветил
несколько нелегалов, которые находились в США под видом иммигрантов.
После ухода на пенсию Поляков стал работать вольнонаёмным в управлении
кадров ГРУ и получил доступ к личным делам всех сотрудников…

Рейган не спас

Впервые генерала заподозрили в конце 70-х, и то после того, как в
американские СМИ умышленно слили намёки на его шпионскую деятельность. У
американских разведчиков и политиков были свои игры. В ГРУ отказывались
верить, что один из самых заслуженных генералов военной разведки может
быть предателем. И всё-таки контрразведка СССР довела это дело до конца.
Информацию на Цилиндра дали сотрудничавшие с КГБ СССР Олдрич Эймс (ЦРУ) и Роберт Ханссен (ФБР).

27 ноября 1987 г. Военной коллегией Верховного суда СССР Поляков был
приговорён к расстрелу. Приговор привели в исполнение 15 марта 1988-го.
Информацию об этом не распространяли, поэтому в мае президент США Рональд Рейган во время переговоров с Михаилом Горбачёвым предложил обменять Полякова на любого арестованного в США разведчика.

Жертвой генерала-предателя стали не только люди. В 1991 г., когда

Поляков был уже расстрелян, американцы во время войны в Персидском
заливе с успехом использовали украденные им сведения, уничтожая иракские
противотанковые ракеты советского производства.

фото: Кадр youtube.com / Дмитрий Поляков в зале суда.

Жадный и везучий

А вот доктору наук Владимиру Поташову президент Рейган, напротив, сумел здорово помочь - он благополучно в 90-е уехал в Америку.

В истории разведки США точно есть глава о казусе Поташова - учёный

умудрился предложить себя в качестве шпиона самому министру обороны Гарольду Брауну .
В 1976 г. Владимир Поташов работал переводчиком Брауна, который тогда
прибыл в Москву как главком ВВС США. Вскоре после визита Поташову пришло
приглашение посетить США. В 1981 г. Институт США и Канады АН СССР
направил старшего научного сотрудника отдела военно-политических проблем
в долгосрочную командировку в Вашингтон на переговоры по ограничению
стратегических вооружений.

Шокировал министра

Гарольд Браун к тому времени уже стал министром. Он счёл свою миссию

выполненной и перепоручил русского своему адъютанту. Однако Поташова
такой расклад не устроил. Улучив момент, он прихватил министра под
локоток и прошептал на ухо: «Господин министр, я прошу вас устроить мне
частную встречу с офицером ЦРУ». Обалдев от такой наглости, Браун
встречу устроил. Так произошла вербовка агента Медиума.

На первой же встрече с куратором учёный потребовал открыть на его имя

счёт в банке. И в ЦРУ поняли, за какую ниточку можно дёргать этого
агента. Сроки командировки поджимали, в Лэнгли организовали для Медиума
ускоренный курс обучения азам: шифровка и дешифровка, тайнопись,
радиопередача и пр. Благодаря Медиуму американцы узнали многие заготовки
Москвы на переговорах между США и СССР по ядерным вооружениям средней
дальности. В 1983-м Медиум консультировал ЦРУ по позиции Юрия Андропова на
очередном раунде переговоров по разоружению. Прорва секретной аналитики
ушла за океан. От него же в Вашингтоне узнали о создании в структуре
Минобороны СССР командования Военно-космическими силами. А заодно он
сообщил о причинах отсрочки запуска советского космического корабля
многоразового использования. Донесения Поташова не только очень помогли
США строить отношения с СССР в 80-е, но и позже в какой-то мере
способствовали принятию решений о расширении НАТО на восток и выходе из
Договора по ПРО.

Справочник выдал

Погорел Медиум на своей жадности. Получая шедрую оплату, предатель

пустился во все тяжкие: молоденькие любовницы, которым он дарил шубы и
украшения, загулы по всем злачным заведениям столицы и пр. Агенту
хотелось получить больше денег за свои услуги. Он не придумал ничего
умнее, как украсть из кабинета директора своего института справочник
правительственной связи. Но сорвать куш не получилось: тот был всего
лишь «для служебного пользования» и Вашингтон не заинтересовал. А вот
контрразведчики Поташовым заинтересовались. Учёного арестовали в 1986 г.

Медиума, который нанёс стране урон, исчисляемый в миллиардах

долларов, должны были, конечно, расстрелять, но ему фантастически
повезло. Рональд Рейган, находившийся с визитом в Москве, во время
неофициального ужина намекнул: «Господин Горбачёв, шпионаж - это война
без трупов, не правда ли?» Президент СССР намёк понял: учёный получил 13
лет, из которых отсидел только 6. В 92-м Поташова выпустили по
амнистии. Он тут же получил загранпаспорт и отбыл за океан. В США ему
дали пособие от правительства как «лицу, пострадавшему в результате
сотрудничества с ЦРУ».

На сленге спецслужб предателей в их рядах называют «кротами». В этой связи высокопоставленного сотрудника ГРУ СССР генерал-майора Дмитрия Полякова с полным основанием можно назвать «суперкротом». Говорят, что по ущербу, нанесённому родине, ему нет равных.

Главный предатель в ГРУ

Журнал: Тайны СССР №7/С , октябрь 2017 года
Рубрика: Секреты спецслужб

Директор ЦРУ Джеймс Вулен как-то сказал, что «из всех секретных агентов США, завербованных в годы холодной войны, генерал Поляков был драгоценным камнем в короне». Это признание дорогого стоит.

Формула измены

Дмитрий Поляков родился в 1921 году на Украине. После школы поступил в артиллерийское училище. В годы Великой Отечественной войны отважно сражался на Карельском и Западном фронтах. В бою под Ельней был ранен.
За боевые подвиги награждён орденами Отечественной войны и Красной Звезды. В 1943 году перешёл в артиллерийскую разведку, затем - в военную.
После войны, окончив Академию имени Фрунзе и курсы Генштаба, был направлен на службу в Главное разведывательное управление.
С мая 1951 по июль 1956 года в звании подполковника работал в США под прикрытием в должности офицера для поручений при представительстве СССР в военно-штабном комитете ООН. С 1956 по 1959 год находился в Москве, а потом уже в звании полковника снова вернулся в Америку, где официально трудился в ООН, а неофициально был заместителем резидента ГРУ по нелегальной работе в США.
А 8 ноября 1961 года Поляков - казалось бы, ни с того ни с сего - по собственной инициативе предложил сотрудничество ФБР.
Обычно разведчики становятся предателями по четырём стандартным причинам. Американцы даже вывели формулу вербовки - MICE. Это аббревиатура из начальных букв причин предательства - Money, Ideology, Compromise, Ego, которые можно перевести как «деньги», «идея», «компромат», «самомнение».
Поляков явно был уникальным шпионом, поскольку персонально для него следовало бы создать специальную формулу - MIRE. Компромат в его истории явно не фигурировал, поэтому стоит заменить его на Resentment («обида на страну»).
Любопытно, но никто, в том числе и сам Дмитрий Поляков, так и не смог объяснить его шага: почему советский полковник, убеждённый коммунист, в твёрдом уме и ясной памяти сам предложил американцам работать на них? Те тоже не могли понять его мотивов. Аериканцы даже подозревали, что он пытается внедриться к ним в качестве двойного агента.
Но Поляков сразу же выложил на стол козырь: на первой же встрече назвал шесть фамилий шифровальщиков, работавших в советских загранпредставительствах в США.
Нужно понимать, что данные шифровальщиков во внешней разведке - это нечто святое. Назвав их, Поляков сразу обеспечил себе смертный приговор на родине и дал понять ФБР, что обратного пути у него нет.
В качестве мотива своего поступка он назвал желание «помочь западной демократии избежать натиска хрущёвской военной и внешнеполитической доктрины». Американцы, вероятно, поставили галочку напротив Ideology и не стали больше заморачиваться.

Слеза младенца

Но настоящий его мотив так и остался загадкой, породившей множество версий. Одна из них связана с обидой на страну.
В 1950-е годы у Полякова в США родился сын, который через три месяца заболел. Ребёнку требовалась операция стоимостью 400 долларов. В те годы это была серьёзная сумма, которой у Полякова не было. Он поступил по правилам - обратился за материальной помощью к своему начальнику, резиденту ГРУ генерал-майору Склярову. Тот тоже поступил по правилам - направил запрос московскому руководству.
В ГРУ перестраховались и в деньгах отказали, а сын Полякова умер.
Увы, романтическая легенда о мести Полякова начальству за смерть ребёнка не выдерживает критики. Говорят, что американцы, узнав о его семейной драме, «подбивали к нему клинья», но он решительно отвёрг их предложения. И изъявил желание с ними работать годы спустя, когда уже улеглась горечь утраты и у него появились на свет ещё двое сыновей.
Версия об идеологических мотивах тоже выглядит сомнительной. Сам он на следствии говорил: «Я всегда и во всех беседах с работниками ЦРУ считал наше общество более передовым, но мне также казалось, что капитализм сам собой исчезнет в ходе существования, соревнования, без холодных и горячих войн». Деньги, возможно, имели какое-то значение для Полякова, но явно не были главными. За 25 лет работы на американскую разведку он получил порядка 90 тысяч долларов. Возможно, гораздо большие отчисления ему шли на тайный счёт в банке, только он не предпринимал попыток им воспользоваться. И отказывался бежать из СССР в США.
Как это ни удивительно, но вполне вероятно, что решающим фактором, который вызвал предательство Полякова, стало его неудовлетворенное эго. В ГРУ он фактически выполнял штабную работу и, вполне вероятно, хотел утереть нос всем оперативникам и нелегалам, разведчикам и контрразведчикам вместе взятым. Следует признать, что утёр…

Пенсионер в троллейбусе

За 25 лет работы сначала на ФБР, а потом на ЦРУ Дмитрий Поляков сдал 19 советских разведчиков-нелегалов, действовавших в западных странах, около 150 иностранцев, сотрудничавших с разведслужбами СССР, и передал данные о примерно 1500 действующих сотрудниках советской разведки. Полученными от него сведениями американцы в период с 1961 по 1986 год набили 25 ящиков с грифом «секретно».
«Суперкрот» Поляков сдал семь советских «кротов» - шесть офицеров США и одного Великобритании, работавших в пользу Советского Союза. В том числе англичанина Фрэнка Боссарда из Министерства военной авиации Великобритании и Джека Данлэпа, служившего курьером по перевозке секретных документов армии США.
Конечно, американцы тщательно оберегали своего «суперкрота». Пока он находился в Соединённых Штатах, они арестовали только одного советского нелегала - Туоми, финна по национальности. Зато, когда Поляков в 1962 году вернулся в Москву, основательно зачистили всю советскую шпионскую сеть в США.
К счастью, никого из тех, кого выдал Поляков, не посадили на электрический стул, но одна смерть на его совести всё же была. Капитан ГРУ Мария Доброва в 1930-х воевала в Испании за республиканцев и была за это награждена орденом. В США она открыла косметический салон, где основными клиентами были жёны моряков подводного атомного флота. Когда по наводке Полякова агенты ФБР пришли за ней, Мария выбросилась из окна чикагской гостиницы.
Провалы были списаны на ошибки разведчиков и не бросили на Полякова даже тени подозрения. И он успешно продолжил свою службу в Азии - сначала в Бирме, а потом в Индии. В 1974 году стал генералом.
Ныне контрразведчики говорят, что первые подозрения в отношении Полякова появились лет за десять до его ареста, когда в американском журнале «Ридерз дайджест» появилась выдержка из книги Джона Баррона «КГБ», в которой рассказывалось об аресте Туоми. И упоминалось об его инструктаже Поляковым. При этом приводились такие факты, которые от Туоми нельзя было узнать.
Несмотря на подозрения, Поляков в 1980 году благополучно вышел в отставку. А на пенсии стал работать вольнонаёмным в управлении кадров ГРУ, получив доступ к личным делам сотрудников.
Говорят, что разоблачению Полякова препятствовали его повышенная осторожность, звериное чутьё на опасность и американское техническое совершенство.
После рабочего дня в ГРУ он садился в троллейбус, проезжавший мимо американского посольства, нажимал на кнопку в устройстве, и за две секунды вся информация передавалась янки.
Для передачи документов и микрофильмов использовались тайники в виде кирпичей. А если американцы пытались схалтурить, Поляков жёстко осаживал их, отказываясь работать и обучая правилам конспирации. На основе его информации американцам удалось определить пять тысяч советских военных разработок.
Считается, что вычислить американского «суперкрота» помог советский «суперкрот» в США Олдрич Эймс. Поляков был арестован, а 15 марта 1988 года расстрелян по приговору суда.
Но только в январе 1990 года газета «Правда» сообщила о его казни. Вероятно, эта новость «с бородой» была запущена в прессу для назидания желающим продать «кусочек родины» за американские баксы.

Агентов он был драгоценным алмазом в короне. 25 лет Поляков снабжал Вашингтон ценнейшей информацией, и это практически парализовало работу советских спецслужб. [С-BLOCK]

Он передавал в США секретные штабные документы, научные наработки, данные о вооружении, стратегические планы СССР и даже журналы «Военная мысль». Его усилиями в США арестовали два десятка советских разведчиков и более 140 завербованных агентов.

Поляков был выше среднего роста крепкий и суровый человек. Отличался спокойствием и сдержанностью. Важной чертой его характера была скрытность, которая проявлялась как в работе, так и частной жизни. Генерал увлекался охотой и столярным делом. Собственными руками построил дачу и сделал к ней мебель, в которой устроил множество тайников.

Дмитрий Поляков был резидентом в США, Индии и на Бирме . После получения звания генерал-майора направлен в Москву , где возглавлял разведывательный факультет Военно-дипломатической академии, а позже факультет Военной академии Советской Армии. Выйдя в отставку, работал в управлении кадров ГРУ и имел прямой доступ к личным делам сотрудников.

Мотивы предательства и вербовка Полякова

На допросе Поляков сказал, что пошел на сотрудничество с потенциальным врагом из-за желания помочь демократии остановить натиск хрущевской военной доктрины. Фактический толчок - выступление Хрущева во Франции и США, в котором он сказал, что советский народ делает ракеты, как сосиски на конвейере и готов «закопать Америку».

Однако исследователи уверены, что настоящим поводом стала смерть новорожденного сына Дмитрия Федоровича.

Во время службы Полякова в США его трехмесячный сын заболел трудноизлечимой болезнью. На лечение требовалось 400 тысяч долларов, которых у советского гражданина не было. Запрос в Центр о помощи остался без ответа, и ребенок умер. Родина оказалась глуха к тому, кто жертвует жизнью ради нее, и Поляков решил, что больше ничего ей не должен.

Во время второй командировки в США через свои каналы в американской военной миссии Поляков вышел на генерала О’Нейли, который свел его с агентами ФБР.

Хитрый лис на службе ЦРУ ФБР и ЦРУ дали своему шпиону много прозвищ - Бурбон, Топхэт, Дональд, Спектр, однако наиболее подходящим для него именем стало бы Хитрый Лис. Ловкость, ум, профессиональное чутье, фотографическая память помогали Полякову много лет быть вне подозрений. Особенно поражала американцев крепкая выдержка шпиона, на его лице нельзя было прочитать волнения. То же отмечали и советские следователи. Поляков сам уничтожал улики и устанавливал места московских тайников.

Своего лучшего шпиона американцы снабжали техникой не хуже киношного Джеймса Бонда . Для передачи информации использовалось миниатюрное устройство «Брест». [С-BLOCK]

На прибор загружались секретные данные, и после его активации, всего за 2,6 секунд информация передавалась на ближайший приемник. Операция проводилась Поляковым во время его поездки на троллейбусе мимо посольства США. Однажды передачу засекли советские радисты, но выяснить, откуда поступил сигнал, они не смогли.

Образцы конспиративных текстов, адреса в США, шифры, почтовые связи хранились в рукояти спиннинга, подаренного шпиону первым секретарем посольства США. Когда Поляков пребывал в Штатах, для связи с ним использовались зашифрованные сообщения в газете «Нью-Йорк таймс» Для фотографирования документов использовались маленькие замаскированные камеры.

Сами американцы относились к своему шпиону с глубоким уважением и считали его учителем. Агенты прислушивались к рекомендациям Полякова, который считал, что ЦРУ и ФБР часто действую шаблонно, а значит, предсказуемо для советских спецов.

Арест и следствие по делу предателя

Выйти на след Полякова удалось благодаря утечке со стороны США. Информацию об «алмазе в короне» добыли шпионы КГБ Олдрич Эймс и Роберт Ханссен. После сбора доказательств контрразведчики вышли на «крота» и были поражены тем, кем он оказался. В это время заслуженный генерал уволился по возрасту и стал настоящей легендой ГРУ.

Профессиональное чутье не подвело Полякова, и он залег на дно, прикатив контакты с американцами. Чекистам через липовую информацию удалось спровоцировать предателя, и он выдал себя, связавшись с ФБР. [С-BLOCK]

7 июля 1986 года Дмитрия Полякова арестовали на встрече ветеранов-разведчиков. Шпион активно сотрудничал со следствием и рассчитывал, что его обменяют, однако суд приговорил предателя к расстрелу.

В мае того же года на встрече президентов СССР и США Рональд Рейган попросил Горбачева помиловать Полякова. Михаил Сергеевич хотел уважить заокеанского коллегу и ожидаемо согласился, однако было поздно. 15 марта 1988 года генерала ГРУ Дмитрия Полякова и американского разведчика расстреляли.